Создатель (джен)

Томас оторвался от экрана системы наблюдений за Лабиринтом, задумчиво походил по лаборатории. Прошло уже два года, а дело двигалось очень медленно. Какие бы немыслимые Варианты не выписывал Трент и он сам – все равно не получалось задействовать необходимые паттерны. В теории все сходилось – на практике чего-то не доставало.

– Шок, – говорил Арис, – нужен шок.

Томас и сам это понимал. Приютели привыкли к Лабиринту, освоились, насколько это вообще было возможно в этих невыносимых условиях. И перестали реагировать должным образом. Пришлось каждый месяц отправлять к ним новенького и отслеживать его реакции. Последний новенький – Чак, совсем еще мальчишка, дал много интересных паттернов. Он был не похож на других и реагировал на все события в Лабиринте очень бурно. А еще он постоянно боялся, это Томас мог с легкостью отслеживать. У него даже появилась некая брезгливость к нему, такому толстому, неуклюжему, который не в состоянии справиться с собственными страхами.

Томас решил, что надо посоветоваться с профессором.

Профессора Янсона на работу он взял по рекомендации Бренды год назад. Она сказала, что он преподавал у них в университете и был одним из лучших специалистов по Вспышке и всему, что с ней связано. У Томаса не было выбора – он остро нуждался в компетентных кадрах, и Янсон как нельзя лучше подходил.

За год работы он умудрился стать хорошим союзником, и Томас уже не раз убедился в его компетентности и в правильности своего выбора.

Просмотрев отчеты по эксперименту за неделю, Янсон только пожал плечами:

– Томас, мы не сдвигаемся с мертвой точки.

– Я вижу, профессор, – ответил Томас и усмехнулся, – Арис считает, объектам необходим сильный шок. Что-то ужаснее гривера.

– Шок... – задумчиво повторил Янсон. – Вы знаете, Томас, а возможно Арис не так уж и не прав. Вот только каким должно быть это шоковое воздействие на мозг объектов... Я постараюсь выяснить, – твердо сказал он.

– Постарайтесь, профессор, – кивнул Томас.

Он верил своим сотрудникам.

Вся четверка теперь жила в общежитии, а в Школе училось новое поколение иммунов. Занятия для четверых еще несовершеннолетних сотрудников ПОРОКа проводились индивидуально и по необходимости. В принципе они уже давно могли обучаться самостоятельно.

Томас почувствовал сильную головную боль и отправился к себе в блок. Хотелось побыть одному. Он блокировал телепатический поток, чтобы никто из друзей не думал связываться с ним. Он не хотел никого слышать.

Такое состояние появлялось, когда Томаса осеняла очередная гениальная идея. Это было даже немного болезненно. Он словно становился похож на пустой сосуд – без мыслей и чувств, ожидающий, что его наполнят хоть чем-то. Он блуждал бесцельно, чувствовал головную боль, а иногда и озноб и нестерпимо хотел, чтобы все уже скорее разрешилось, и ответ был найден.

В блоке его ожидал сюрприз в виде Бренды, сидящей прямо на его кровати. И назвать этот сюрприз приятным в данный момент он точно не мог.

– Привет, – улыбнулась девушка, – не злись, я просто соскучилась, а в лабораторию приходить ты запретил.

Томас рассеяно кивнул и подошел к своему столу, оперся ладонями о столешницу, выглядывая в окно.

– А ты – скучал? – Бренда просто излучала жизнелюбие и радость.

– Не знаю.

– Не будь таким мрачным, Том. Тебе не идет, – Бренда встала и в два шага преодолела расстояние между ними.

– Ты же не поссорился с Терезой, нет? – наигранно встревожено спросила Бренда.

– Нет. Тереза ни при чем, – ответил Томас.

– Значит, это связано с проектом?

– Естественно, – раздраженно откликнулся Томас, – вся моя жизнь связана с этим проектом.

– Не нервничай, – Бренда нежно провела по его лицу кончиками пальцев, чуть дотрагиваясь до россыпи родинок на его щеке.

Томас внезапно почувствовал, как раздражение сменяется нежностью – Бренда не хотела ему зла. Не стоит ее обижать.

– Да ты почти дрожишь, – насмешливо произнесла она, – ты еще никогда не целовался, что ли?

Томас в недоумении отпрянул – о чем это она? Какие поцелуи, когда у него паттерны не сходятся? Но с другой стороны разговор на совершенно другую, полярную тему оказался внезапно приятным и не напрягающим.

– Нет, – хрипло ответил он, думая, что отблески закатного солнца в ее песочного цвета глазах – это очень красиво.

Бренда лукаво улыбнулась и потянулась к его губам.

Но Томас внезапно отстранился, замер, глядя в пустоту. Бренда вздрогнула и тоже невольно отпрянула, пристально вглядываясь в его лицо.

Томас улыбнулся вдруг теплой и светлой улыбкой – он никогда не улыбался так Бренде. И направился к двери.

– Мне надо идти, – небрежно бросил он, оглядываясь.

– Хорошо, – пожала плечами Бренда, – но я хотя бы могу узнать, куда?..

– Мне нужно увидеться с Терезой, – пояснил Томас, снова улыбнувшись, – она меня ждет.

Бренда непроизвольно сжала кулаки, как всегда при упоминании этой девчонки. Она знала, что их связывает телепатия, но все равно была зла на Терезу – та вмешалась в самый неподходящий момент.

Бренда вышла следом за Томасом, пронаблюдала, как он защелкнул дверь при помощи магнитной карты, но ничего не сказала. На губах Томаса блуждала та же самая улыбка, что и минуту назад при упоминании Терезы, и Бренде очень хотелось стереть эту улыбку с его лица. Чем угодно. Ударом, поцелуем, просто прикосновением... Но она не стала ничего делать. До боли прикусила губу и повернула вглубь коридоров экспериментального корпуса.

Томас вышел на улицу – Тереза уже ждала его, накрывшись курткой-ветровкой – начинался дождь.

Томас ощутил, как в его груди разливается тепло.

"Ты ждала меня?" – как хорошо, что вслух ничего говорить не надо.

"Да. Я почувствовала, что ты..." – Тереза отвернулась.

"Что я?" – Томас внимательно посмотрел в ее глаза. В них читались боль и досада. Томас так и не понял, что имела в виду Тереза, но желание приблизиться к ней было очень сильным, и он просто сделал шаг навстречу, обнимая ее.

– Ты такой дурак, Том... – произнесла Тереза вслух, и Томас снова улыбнулся. В последнее время они очень сблизились. Наверное, только Тереза понимала, что все происходящее с объектами внутри Лабиринта – необходимость. И она не изводила Томаса, взывая к его совести, молчаливо поддерживая его.

Год назад, когда Ньют попытался покончить с собой, когда больше половины из первых отправленных в Лабиринт объектов были мертвы, Томас думал, что сойдет с ума. И ему казалось, что только присутствие Терезы в его мыслях способно удержать его от полного безумия.

Он отправил своих друзей на верную смерть.

Он чудовище.

И лишь одна мысль помогала спастись.

Вспышка еще чудовищней.

* * *

Если бы кто-нибудь сказал Томасу, что он создал жуткий механизм для человеческих страданий, он бы сильно удивился. Разве человечество не рождало за свою историю еще более жуткие механизмы для убийства?

В глубине души Томас считал свое творение гениальным.

Лабиринт, как часть его души, его жизнь, воплощение его гения. Лабиринт, как самый дерзкий проект ПОРОКа, самый масштабный план по борьбе со Вспышкой во всем мире. Разве мог он не гордиться им в свои шестнадцать лет?

Томас твердо верил, что цель оправдывает средства, и никак иначе.

Вот только не хватало Лабиринту чего-то. Какой-то детали, чтобы выполнить свою функцию. Паттернов было недостаточно, объекты никак не могли решить задачу по побегу из Лабиринта. Они прижились там, смирились со своей участью. И только горстка самых упрямых, таких как Минхо, выбегали в лабиринт день за днем, пытаясь найти ответ, разгадать загадку, подкинутую неведомыми Создателями.

Томасу очень нравилось это слово – "создатель". Да, сидя перед мониторами, наблюдая за приютелями и их бытом, он чувствовал себя Создателем их маленькой вселенной, и это чувство он бы ни на что не променял. Никогда.

А если рядом с ним сидела Тереза, то Томас чувствовал себя абсолютно счастливым. Тереза знала его достаточно хорошо, чтобы не лезть с ненужными вопросами и предложениями.

– Я проверила сектор С3. Спать? – Тереза посмотрела на него, и в ее взгляде Томас уловил тревогу. Последнее время он совсем не спал, пытаясь решить проблему, понять, чего же не достает его гениальному творению для полного успеха.

– Нет, – Томас упрямо стиснул зубы, – я – нет. Иди.

– Расскажу Арису, пусть он тебе мозги вправит, – неловко пошутила Тереза, а Томас ощутил, как тишина между ними осязаемо наливается тяжестью.

Он покачал головой – у Ариса те же результаты. Лабиринт Б и группа Б немного опережают экспериментальную группу А, но точно так же топчутся на месте.

Тереза подошла сзади, положила руки ему на плечи, наклонилась, закрывая их обоих длинными темными волосами. Томас с удовольствием вдохнул их запах и неожиданно для себя притянул ее к себе, целуя.

Если с Брендой он чувствовал себя ведомым, неопытным, то с Терезой, напротив, становился сильнее, мог вести сам.

Сейчас, целуя Терезу, чувствуя вкус ее губ на своих губах, он не вспоминал про Бренду.

Томас еще не знал, на что порой может подвигнуть человеческая ревность.

* * *

Бренде практически без усилий удалось открыть тяжелую дверь. Просто она оказалась не заперта: хозяин комнаты не озаботился тем, чтобы закрыть ее на ключ. Значит, можно войти.

– Мистер Янсон? – спросила Бренда, осторожно заглядывая вовнутрь.

– Я здесь, – откликнулся профессор, отрываясь от планшета. Он сидел за небольшим столом в углу комнаты, перед разложенным планшетом, в одной руке дымилась сигарета, в чашке перед ним остывал кофе.

– Что вам нужно, Бренда? – нелюбезно спросил Янсон.

– Скажите, профессор, а если проект "Лабиринт" провалится? Вы сильно расстроитесь?

– Странный вопрос, коллега, – сухо ответил Янсон.

– Но все же, – Бренда подошла ближе и бесцеремонно уселась на стул перед Янсоном, не дожидаясь приглашения.

– Да, если вам интересно. Я буду весьма расстроен. Но, я думаю, у проекта есть шанс. Можно активировать нужные паттерны... Однако об этом я буду говорить только с Томасом, извините.

– Вы про отправку его в Лабиринт? – словно невзначай спросила Бренда. На самом деле вопрос был задан наугад. Бренда просто озвучила то, что мучило ее в последние дни особенно сильно.

– Что вам известно? – резко спросил профессор, поднимаясь на ноги и нависая над Брендой. Казалось, он не на шутку взбешен.

– Ничего, – пролепетала Бренда, изображая напуганную девочку, – ничего, профессор... я... сама догадалась.

– Умная, – язвительно сказал Янсон, отступая, и одним большим глотком опустошил свою чашку с кофе.

– У меня только один вопрос, профессор...

– Да? – Янсон достал новую сигарету из пачки.

– Его память будет стерта? Все воспоминания?

– Да.

– А шансы в Лабиринте?

– Не менее девяноста процентов, – с неохотой ответил Янсон.

– Спасибо, – усмехнулась Бренда, – я никому не скажу, профессор. Я ведь всего лишь врач.

– Не нужно лишних домыслов, Бренда, – устало сказал Янсон ей вслед.

* * *

"Я нашел!"

"Не ори! Я сплю уже."

"Вставай и одевайся. В лабораторию. Живо!"

Томас вздохнул и открыл глаза. Арис сумел вторгнуться в его сон. Надо научиться ставить более сильный блок, а то вот так начнет вопить посреди ночи и вовсе с ума сойдешь.

Однако в голосе друга Томас уловил чистый восторг: Арис явно что–то придумал, а сейчас не стоило пренебрегать никакими идеями.

Томас торопливо оделся и вышел из своего блока, направившись в лабораторию.

Через пару минут он был уже там и смотрел на довольно улыбающуюся физиономию Ариса.

– И что? – недовольно просил Томас. Спать и так практически не получалось, а когда он все же решился прилечь, его так бесцеремонно разбудили. Побудка через телепатический контакт – не самая приятная штука.

– Садись, – Арис кивнул на второе кресло у пульта перед большим монитором, – разговор долгий.

Томас с размаху плюхнулся в кресло, прокрутившись пару оборотов. Так он делал, когда пребывал в задумчивости или нетерпении, ожидая новостей.

– Изначально, – начал Арис, – еще когда Школа только начала свое существование – было отстроено два блока. А и Б. Ты не задумывался, почему?

– Задумывался. И я даже знаю, почему, Арис. Грей мне говорил. Школа – это его проект, он вложил в него всю свою жизнь, если можно так сказать. На группы А и Б нас разделили по половому признаку, насколько ты знаешь. И не зря. Грей считал, что это не будет отвлекать нас от учебы, даст возможность сконцентрироваться. Он долго разрабатывал методику нашего обучения, обращаясь иногда к истории.

– Да, именно. Ну вот видишь, ты знал, а я догадался. Так вот дальше. Еще раз обдумай, что ты только что сказал. Сконцентрироваться. Не будет отвлекать. Если в Школе нас это не отвлекало от учебы, то...

– Приютелей это не отвлекает от Лабиринта... – враз осипшим голосом прошептал Томас.

– Да. И они просто привыкли к Лабиринту и ко всему, что с ними происходит. Ну, такие упрямцы, как Минхо, Алби и некоторые другие все еще борются, именно благодаря им мы имеем все наши паттерны. Та же ситуация, пусть и немного с лучшими показателями, в Лабиринте Б.

– А теперь представь, что в Лабиринте А появляется... девушка.

– Разрыв шаблона, – ошалело прошептал Томас. Боже. Как же все просто! Он развернулся к пульту и стал вводить программу имитации.

– Погоди, – остановил его порыв Арис, – Варианта должна быть продумана тщательнейшим образом. Трентом и никем другим.

– Да, но я хотя бы задам вводные, – отмахнулся Томас. Его глаза лихорадочно блестели, пальцы порхали над пультом.

– Я уже задавал, – усмехнулся Арис, – эффективность – шестьдесят процентов.

– И это еще даже не Варианта, – потрясенно произнес Томас.

– Именно. Даже не Варианта. Варианта даст больше. Думаю семьдесят пять мы выжмем.

– Это потрясающе! – Томас подскочил и кинулся к Арису, крепко его обнимая.

– Задушишь, – рассмеялся Арис, высвобождаясь.

– И все-таки... – Томас снова отошел к пульту.

– И все-таки все равно мало, – фыркнул Арис, – ты это хотел сказать?

– Да.

– Подождем Варианту. Давай готовить проект для Трента.

Подготовка проекта заняла несколько часов, и когда Томас и Арис, наконец, закончили первичный ввод данных и задали системе их обработку, за окном занимался рассвет.

Томас неожиданно почувствовал прилив сил: хотелось работать и работать. Но мышцы налились усталостью, хотя мозг продолжал функционировать по полной, не давая отвлечься ни на что другое, кроме проекта.

Арис все-таки смог уговорить Томаса немного поспать и отнести проект Тренту через несколько часов. Томас согласился: как отреагирует на столь ранее пробуждение их психолог, оставалось только гадать...

Возвращаться в свои комнаты они не стали: прикорнули прямо в лаборатории, на кушетках.

Странно, но уснуть удалось почти сразу же.

Именно поэтому они не видели, как в лабораторию кто-то проник.

Таинственная гостья немного скорректировала вводные данные, сделав новую запись. Результат психологического анализа теперь был очевиден.

Она подошла к кушетке и опустилась перед ней на колени. Провела пальцем по лбу Томаса, убирая прядку волос, вглядываясь в бледное, изможденное лицо.

– Все будет хорошо... – почти неслышно прошептала она.

Томас проснулся от ласкового прикосновения чьих-то пальцев и промычал что-то нечленораздельное.

– Том, – позвала его Тереза, – просыпайся.

Томас открыл глаза и улыбнулся: Тереза выглядела очень мило, растрепанная и тоже еще немного сонная.

– Я почувствовала, что ты тут, – улыбнулась она в ответ.

Томас легонько толкнул спящего Ариса локтем.

– Что вы тут вчера делали? – в голосе Терезы слышалось удивление.

– У нас готов новый проект для Варианты, – довольно улыбнулся Томас, – я думаю, теперь мы приблизимся к разгадке.

– Правда? – в лабораторию вошла Рейчел. – Не может быть.

– Может, – хриплым со сна голосом откликнулся Арис, – еще как может.

– Я с завтраком, – Рейчел выложила на стол пластиковые контейнеры с бутербродами. – Я еще вчера почувствовала, что ты ушел работать, – сказала она Арису с теплой улыбкой, – но решила не мешать. Ты был очень увлечен.

Арис обнял ее и привлек к себе.

Томас отвернулся: смотреть на их нежности он не мог. Было в этом что-то донельзя интимное, не для чужих глаз. Хотя они даже не поцеловались. Но обладая телепатической связью на четверых, Томас хорошо ощущал их отношение друг к другу. От этого иногда становилось не по себе. Они были слишком уязвимы. Томас не хотел бы быть уязвимым.

– Рейч, – сказал он, как ты считаешь семьдесят пять процентов – это много?

– Это очень хорошо, Томас, – спокойно откликнулась Рейчел, – но тебе этого будет мало.

– Ты уверена? – Томас покачал головой: Рейчел – аналитик в их группе, ей стоило верить.

– Я думала про это. Вы бы выжали из Лабиринта эти проценты в любом случае. Но тут... Ты знаешь, я уверена, что нужен еще проект. Для тех же объектов. Еще Варианта. Сценарий.

Томас ничего не ответил, сразу помрачнев. Еще один сценарий – было бы слишком жестоко. Но, если Рейчел права, то, похоже и правда необходим. Об этом он поговорит с канцлером Пейдж. Чуть позже.

Трент немного поворчал, но данные забрал с нескрываемым удовольствием. Томас внимательно наблюдал за кривой анализа вводных на экране. И происходящее ему сильно не нравилось.

– Что это? – спросили они с Арисом в один голос. Анализ показывал, что эффективность Варианты составит сорок шесть процентов.

– Не может быть, – потрясенно выдохнул Томас, – тут ошибка! Было шестьдесят! Арис, скажи! – Арис промолчал, угрюмо смотря на экран монитора.

– Давай попробуем сменить личность объекта? – предложил Трент. – Вчера ты тестировал просто проект Варианты. Сегодня я подставил предполагаемый объект. Возможно, дело в этом.

– Возможно, – сказал Томас, сцепив пальцы на затылке.

Вскоре Томас не ощущал ничего, кроме отчаяния. Любой объект из имеющихся на территории ПОРОКа давал максимум пятьдесят процентов. Это было ничтожно мало. Он знал, видел своими глазами шестьдесят и собирался понять, в чем причина такого несоответствия.

– Давай подбор, Трент, – устало сказал он, махнув рукой, полагаясь на компьютер, который перетасует все имеющиеся анкеты.

Трент усмехнулся и предоставил возможность подбора под шестьдесят процентов.

Сказать, что результат ошеломил всех присутствующих – значит ничего не сказать.

Только одна варианта давала столь высокий процент. Только в таком составе и никак иначе.

Четыре анкеты.

Четыре гениальных ума человечества.

"Объект А1. Тереза".

"Объект А2. Томас".

"Объект Б1. Аристотель".

"Объект Б2. Рейчел".

Лабиринт ждал своих Создателей.

Томас глубоко вздохнул и закрыл глаза.

"Нет!"

"Мы же не можем..."

"Как теперь?.."

"Мне страшно."

"Успокойтесь!" – мысленно рявкнул Томас, и голоса в его голове затихли.

"Это – провал, Том," – сказал Арис, и Томас явственно почувствовал горечь в его словах, пусть и сказанных мысленно.

"Нет, – ответил Томас, – это будет победой."

Болью. Страхом. Искуплением.

Но он не скажет этого своей маленькой армии.

– Я даю тебе три дня на проработку Варианты, Трент, – жестко сказал Томас, поднимаясь с места.

– Не слишком ли мало? – тихо спросила Рейчел.

– Для Трента? Нет. Ему как раз хватит времени.

– Для нас, Том, – сказала Тереза, – для нас.

Томас пожал плечами и быстрым шагом вышел из помещения – у него было много дел. Проработать план по дополнительной Варианте с Авой Пейдж, дать четкие указания профессору Янсону, которого он оставит руководителем проекта...

В какой-то момент Томаса охватила паника – расстаться со своей памятью было страшно. Жутко. Все больше он ощущал вину перед объектами в Лабиринте, но время не отмотать назад, и Томас продолжал верить, что все во благо.

Вспышка отняла у него мать и отца. Он хорошо помнит "фрагменты" в бункере. Эти воспоминания из детства навсегда врезались в память. Доктор Грей отлично знал, как настроить их всех против Вспышки, это сейчас Томас понимает, а тогда он не испытывал ничего, кроме всепоглощающей, жуткой ненависти. Лицо его матери, обезображенное вирусом Вспышки, лишенное каких-либо человеческих эмоций, заспиртованное в банке, словно насекомое... Это то, что хотелось бы забыть.

Или умирающий доктор Грей. Его безумные глаза и изъеденные язвами руки, тянущиеся к Томасу в яростном порыве разорвать его, удовлетворить первичные, уже нечеловеческие инстинкты. День за днем, он наблюдал и записывал свои наблюдения – он не смел ослушаться Грея, даже после того, как он перестал быть человеком в обычном понимании этого слова.

А теперь он должен лишиться всех этих воспоминаний по своей воле. Он должен забыть Терезу, Ариса и Рейчел. Ньюта и Минхо. Алби и Бена. Всех тех, с кем вырос в стенах ПОРОКа. Тех, кого предал в итоге, по их убеждению.

Он хотел, чтобы они были героями, он действовал так, как был должен. Так, как поступил бы доктор Грей. Так, чтобы спасти человечество.

Сейчас внутри что-то сжалось – он не боялся Лабиринта. Создатель не может бояться своего творения, каким бы оно ни было. Он боялся смотреть в глаза бывшим друзьям. Он прекрасно знал, что побочным эффектом от укуса гривера были отрывочные воспоминания из прошлого. Анализ выявил эту Варианту как положительную, и ее решено было оставить. А теперь Томасу стало страшно – вдруг кто-то из приютелей вспомнит его? Вспомнит, кто истинный Создатель этого кошмара вокруг них?

Но это все было теперь неважно.

Томас обнял Ариса и отступил на шаг.

– Все, – нервно улыбнулась Тереза, – пора.

– Сначала в сканер, потом в Лабиринт, – пробормотал Томас, глядя в ее глаза.

– Да.

Томас хотел бы многое ей сказать. Рассказать, как она дорога ему, объяснить, что она – важная часть его жизни, без которой его самого просто нет.

Но слов не было.

"Я тебя..."

"Я знаю, Том."

– Мы завтра увидимся, – он попытался улыбнуться.

– Конечно, – легко согласилась Тереза. В ее глазах дрожали слезинки. Томас больше не раздумывал ни секунды: в один шаг он преодолел расстояние между ними и крепко прижал Терезу к себе.

– Я не смогу тебя забыть, – прошептал он.

– И я, – тихо ответила она, и Томас почувствовал, как по ее телу прошла волна дрожи. Ей было страшно.

Во что он их всех вовлек? Сумеет ли он защитить Терезу там, в Лабиринте А? Трент обещал, что эмоции никуда не уйдут, он забудет ее, но будет помнить свои чувства к ней. А значит, будет защищать. Как и Арис Рейчел. Не к этому ли их готовили еще в самом начале, отобрав именно их из всех претендентов в экспериментальную группу?

Томас ощутил слезы на глазах. Он давно уже не плакал.

Сейчас он чувствовал их всех, как единое целое, будто у них на четверых огромное сердце, мерно отстукивающее удары-секунды до разъединения.

Они обнялись все вместе, невольно потянувшись друг к другу. Стоя вот так, на краю пропасти, им больше не за что было держаться.

– Мы победим, – тихо сказал Томас.

– Мы выберемся, – откликнулся Арис.

Руки расцепились, повиснув плетьми вдоль тела, которого Томас, казалось, не чувствовал.

Он отправлялся первым. Он первым отказывался от них – самых близких ему людей.

Шаг.

Оглянувшись, Томас поймал взгляд Терезы.

"Я буду рядом."

"Я знаю."

иллюстрация к главе, "Уходя в лабиринт"

http://www.pichome.ru/eXH