Создатель (джен)

«… вирус чрезвычайно опасен. Рекомендуется ношение специальных масок, которые вы можете получить в Центре Поддержки. Президент призывает не паниковать и трезво оценивать ситуацию. На данный момент она относительно стабильна. Мы просим вас сократить до минимума пребывание на открытом воздухе и соблюдать все меры предосторожности, указанные в инструкции…»

Газета, небрежно брошенная на обеденный стол, притягивала Тома словно магнит. Будто он понимал, что в ней таится опасность. Угроза.

Мальчик аккуратно обошел стол стороной и мрачный уселся в углу.

– Томми, – ласково позвала женщина за столом. – Давай ужинать.

– Мам, а этот вирус... он…

– Какой вирус, малыш? – мать побледнела, в ее голосе промелькнули тревожные нотки. Она была уверена, что не рассказывала своему четырехлетнему сыну о вирусе.

– О котором написано в газете, – спокойно ответил Том.

Мать вздрогнула, прижала руку ко рту и, торопливо смяв газетный листок, выкинула его в пакет для мусора. Ее мальчик развивался слишком быстро, это немало пугало и настораживало.

Раздался громкий стук в дверь, и Том, вдруг испугавшись, залез под стол.

В комнату вошли странные люди, одетые в зеленые комбинезоны, и с масками на лицах. Они протягивали матери какую-то бумагу. Она стояла ровно, с побелевшими губами, но вдруг вскинула руку, словно защищаясь.

– Я не ступлю ни шагу, пока не придет муж, – отчеканила она.

– Правительство уведомляет вас, что вы являетесь носителем Вспышки, и можете быть опасны для окружающих.

– Мама! – вскрикнул Том, торопливо выбираясь из-под стола. – Мама!

– Я не пойду никуда без мужа, – ее голос задрожал, и мальчик тут же расплакался, ощущая растерянность матери.

– Нам известно, что ваш муж умер вчера, – спокойно откликнулся человек в комбинезоне. – От вируса, который вы называете Вспышкой. У вас на руках в вашем же госпитале. Вы можете не идти, город объявлен карантинной зоной. Здесь слишком много зараженных. Вы обречены, – добавил он, немного подумав.

– Не может быть... – по лицу матери заструились слезы, и Том инстинктивно плотнее прижался к ней.

– Вы обречены, – ровным голосом повторил человек. Его слова звучали приглушенно сквозь фильтр на лице. – Но вы еще можете спасти сына. У него иммунитет. И он не совсем обычный ребенок. Он может выжить. Он может помочь найти лекарство.

– Как?.. – прошептала мать. – Как? Ему только исполнилось четыре. О чем вы?

– Ваш сын – Том Джонатан Джейсон, 2150 года рождения, кодовое имя – Томас Эдисон, обладает высоким уровнем IQ. Развитие его интеллектуальных способностей на начальном этапе может привести к ошеломляющему результату. Особая Комиссия отбирает таких детей для своего эксперимента. Он будет жить под защитой. Учиться в специальной Школе, где будет общаться с такими же как он. Станет ученым, возможно. Вы, конечно, можете оставить его с собой. Но тогда представьте своего ребенка через пару лет?.. Он будет, если не умрет к тому времени, бродить среди зараженных людей, лишившись родителей. И вскоре погибнет. Решайте.

Мать побледнела и сжала губы. Она видела последнюю стадию Вспышки у себя в госпитале: люди, лишенные разума, чьи лица изуродованы страшной болезнью. Она помнит Дэна, который умирал страшно, ужасно, а она просто наблюдала за его мучениями сквозь тройное стекло.

Они только научились жить после тех страшных вспышек на солнце, выжегших полпланеты, и вот теперь это. Она точно знала, что люди в масках не врут. Все так и будет. Томми останется с ней, и потом, когда она умрет, как и Дэн от страшной заразы, будет предоставлен сам себе в обезумевшем городе.

– Мы придем завтра в десять, миссис Джейсон. Примите правильное решение.

Они ушли, даже не потрудившись закрыть за собой дверь.

– Мама, я не хочу с ними, – твердо сказал Томми и уселся на свой стул в углу кухни. Он любил сидеть там и думать о чем–то своем. Мать даже побаивалась такого поведения сына, опасаясь аутизма. Но Томми спокойно шел на контакт и общался со взрослыми, поэтому об асоциальности речи не шло. Просто он всегда был немного погруженный в себя и очень быстро развивался. Откуда они узнали про Тома? Она никому никогда не рассказывала о его способностях. Играть и общаться ему особо не с кем. После того, что с ними стряслось, все стали замкнутыми, никто не стремился выходить на улицу без определенной цели. Понятие «погулять» просто перестало существовать.

Мать опустилась на стул, прикрыв лицо руками. Том очень четко уловил ее настроение, подошел ближе, обнял за колени.

– Мама… – прошептал он, – не отдавай меня, мама... Пожалуйста… не отдавай меня.

– Томми, пойдем спать, – ровно сказала мать, поднимаясь с места и беря его за руку. Если Том и капризничал по этому поводу, то только не сегодня. Нет, не сегодня.

Она уложила его в кровать. Закутала в одеяло, пахнущее домом. На глаза Томми навернулись слезы. Мать больше не плакала, она сосредоточенно всматривалась в его лицо, то чуть дотрагиваясь пальцами до носа, то очерчивая контур губ. И даже пыталась улыбаться. Но в глазах застыла печаль.

Том вздрогнул и натянул одеяло до самых ушей.

– Я не знаю, почему они выбрали именно тебя. Но я знаю: ты особенный. Никогда не забывай об этом. И ещё не забывай... – её голос все-таки сорвался, по щекам снова потекли слезы, – никогда не забывай, как сильно я тебя люблю.

– Ты тоже сойдёшь с ума, как все эти люди по телевизору, мамочка? Как... папа?

Мать провела рукой по его волосам. Снова попыталась улыбнуться бледными, будто выцветшими губами.

– Не тревожься об этом, малыш. Ты этого не увидишь.

иллюстрация к прологу:

http://www.pichome.ru/eX1

– Да ты сдурел, шенк несчастный! – сказал Ньют обиженно и начал подбирать разбросанные книги.

– Сам идиот, – миролюбиво откликнулся Томас, принимаясь ему помогать, – ну не заметил я, чего ты?.. Давай быстрей, в корпусе А уже занятия начались.

– Ага, – раздраженно ответил друг, – а корпус Б еще дрыхнет, да?

– Они вчера учились, образина, – рассмеялся Томас, – у нас же разные графики, забыл?

– Забудешь тут, как же, – Ньют, наконец, улыбнулся, его коротко подстриженные светлые волосы торчали в разные стороны, будто иголки у дикобраза. Томас знал, что такое дикобраз – их водили в виртуальный имитатор. Там на них нацепили шлемы и показывали про разных животных. А животные были совсем как настоящие. В конце показа экран озарился ярким белым светом – таким, что невыносимо было смотреть, и они услышали печальный голос:

– Планета в опасности. Вспышки на Солнце сожгли наш с вами дом. Но мы сможем восстановить его вместе. Ведь кое-что осталось. И эти удивительные животные, передачу о которых вы с таким интересом просмотрели сейчас, существуют в специальных заповедниках. Вы – наша надежда. Спасем наш общий дом!

– Ура! – завопил кто-то с заднего ряда, и послышались хилые аплодисменты. Томас оглянулся, чтобы посмотреть, кто это, но в темноте зала не разглядел. Зато он хорошо запомнил всех животных; некоторые были настолько удивительными, что их образ до сих пор стоял у него перед глазами.

– Бежим! – закричал Ньют, срываясь с места, и Томас послушно побежал следом. Опоздать на биологию никому не хотелось. Мистер Гилберт крайне строг в отношении своих подопечных.

Но они все-таки опоздали и долго мялись на пороге, не решаясь войти, хотя учитель разрешение им дал.

– Молодые люди, если вы решили почтить нас присутствием, то не стойте на пороге, как два барана. Соизвольте зайти внутрь, – произнес Гилберт.

– Я… – попытался оправдаться Ньют, – мы…

– Мне неинтересно, что вы и как вы, – отчеканил учитель. – Вы знаете, что следует за опозданиями.

Они знали. Слишком хорошо, чтобы успеть испугаться.

– Тогда приступайте, – невозмутимо продолжил Гилберт и возобновил лекцию.

А Ньют с Томасом начали отжиматься. Сто отжиманий в классе под насмешки и подколы других учеников. В свои восемь лет они не могли отжиматься так много. Никто из них не мог. Но это был единственный способ избежать последующего наказания.

Ньют обессилено упал на двадцать пятом рывке. Томас продержался чуть дольше. Его хватило на двадцать семь отжиманий. И это – рекорд. В последний раз он отжался только восемнадцать раз.

– Отлично, – сказал учитель, – вы такие слабаки, что не можете справиться с этой плевой задачей. Не забудьте навестить корпус С сегодня.

Ньют вздрогнул и посмотрел на учителя исподлобья, зло. Он уже бывал в корпусе С. И вряд ли ему еще когда-нибудь захочется туда снова.

Томас тяжело дышал и виновато смотрел на друга. Это он виноват в случившемся: бежал со всех ног, наплевав на первое правило школы не бегать по коридорам. И как итог – будет наказан. Но и Ньюту теперь из-за него досталось. А тот стоял и молчал, и даже не сказал, что Томас виноват.

Томас никак не мог отдышаться. Он сел на свое место и украдкой оглядел класс.

Балагур и весельчак Минхо сидел, подперев рукой подбородок, и задумчиво смотрел в окно. Ему неинтересна биология. Гораздо больше его занимали уроки физической подготовки. Тихоня Чарли старательно записывал все сказанное преподавателем, но в глазах застыла невыносимая скука. Задиры Бен и Гэлли перебрасывались записками, стараясь, чтобы учитель их не заметил. А умник Алби вычерчивал схему нервных окончаний на доске, старательно прислушиваясь к подсказкам Ариса, которые, наверное, не слышал только глухой.

– Арис, помолчите, пожалуйста. Дайте Альберту ответить.

Томас знал, что их имена – это просто код. Их так назвали в честь великих ученых, здесь в Школе. Он немного знал про Эдисона, имя которого носил и был рад, что оно совпало с его собственным. Ньют, например, попал в Школу раньше и уже не помнил своего настоящего имени. Как и Алби, и многие другие.

Урок проходил относительно спокойно, и Томас с беспокойством поглядывал на Ньюта, который, похоже, все же был на него обижен.

Прозвенел противный трескучий звонок, и ученики радостно вскочили со своих мест.

– Ньют... – Томас подошел к другу, который сопел, сосредоточенно собирая свою сумку.

– Ты был в корпусе С? Раньше? – спросил Ньют и поднял глаза на Томаса. В них – страх. Колючий, словно иглы, которыми медсестра делала им прививки. Томас поежился и втянул голову в плечи.

– Был.

– Ты что-нибудь помнишь? – напряженным голосом спросил Ньют.

– Нет, – последовал честный ответ. Томас и правда ничего из этого не помнил. Это было год назад и тогда его отвели в какую-то комнату, сделали укол, а дальше он очнулся в подвале на какой-то старой кровати. Его вскоре выпустили оттуда, и он поспешил забыть о странном наказании.

– А что? – Томас вдруг испугался, – что там?

Ньют шумно сглотнул и помотал головой.

– Лучше бы я еще пятьдесят раз отжался, – с тоской произнес он.

Томасу на секунду стало жутко, но потом он успокоился. Ничего страшного. Никто из них не помнил ничего из того, что происходило в корпусе С, хотя многие там были, и не один раз. Все попытки вспомнить хоть что-нибудь заканчивались ничем, ни один из учеников так и не смог сказать, чем занимался те два часа, которые провел в самом невзрачном корпусе комплекса ПОРОКа.

Корпус С – неказистый и маленький по сравнению с остальными. Он притаился в глубине территории, огороженной огромными бетонными стенами. К зданию вела изящная дорожка, по бокам которой расположились красивые клумбы.

Томас шел медленно, Ньют тащился следом, что-то ворча себе под нос. Томас не прислушивался, он знал, что Ньют на самом деле не сердился на него.

Возле большой деревянной двери мальчики остановились. Дверь была самой обычной – железная, поеденная ржавчиной по углам. На ней была прикреплена табличка:

ПОРОК

Корпус С

Экспериментальная зона

То, что ПОРОК – это "Планета в Опасности – РАБОЧАЯ ОПЕРАТИВНАЯ КОМИССИЯ", они, конечно, знали и заучили наизусть. Они знали, что эта организация призвана помочь людям вернуться к нормальной жизни. Иногда в голову Томаса закрадывались смутные сомнения, что им этой нормальной жизни уже не видать.

Собственно, для него и эта жизнь была вполне нормальной. Ранний подъем, сбалансированная еда, физические упражнения на свежем воздухе, интересная учеба, явно не по возрасту. Все было более чем сносно. Как любил говорить Ньют: "Снаружи нам бы не понравилось. Совсем нет".

Им показывали, что было снаружи. Выжженная пустыня – вот как можно было это назвать. Выжженная земля и безумные зараженные люди…

Дверь внезапно распахнулась, чуть не дав по лбу пришедшим за наказанием. Томас с опаской заглянул внутрь. Ничего страшного: просто длинный коридор, освещенный ярким светом ламп дневного света.

– И что нам делать? – обеспокоенно спросил Ньют, осторожно ступая за другом.

– Идти, по-видимому, – откликнулся Томас, оглядываясь по сторонам. В коридоре не было ничего, только стены, выкрашенные в унылый серый цвет.

В конце виднелась белая дверь с черной ручкой. Томас уверенно схватился за нее, и та оказалась теплой на ощупь.

– Может, пойдем обратно? – с сомнением проговорил Ньют.

– А смысл? – серьезно сказал Томас. – Мы же наказаны… Придется идти.

Он повернул ручку с робкой надеждой, что дверь окажется заперта и им ничего не останется, кроме как вернуться в Школу. Но та легко отворилась, впуская маленьких нарушителей порядка внутрь.

– Проходите, – произнес ровный голос, похожий на голос компьютерного комментатора.

Томас и Ньют послушно вошли и беспомощно переглянулись. В комнате сидела девчонка. "Наверное, из бэшников", тут же догадался Томас, ведь в группе Б обучались девочки, он знал. На вид ей было около восьми лет, похоже, она их с Ньютом ровесница. У нее были черные волосы и яркие голубые глаза. Она сидела, плотно сжав губы, и, по-видимому, вовсе не собиралась плакать, как положено маленьким девочкам в подобной ситуации.

– Ты что здесь делаешь, типка? – спросил Ньют удивленно. Так принято. Мальчишки называли друг друга «шенк», девчонки «типка». Никто не знал, откуда появились эти слова в их лексиконе. Они словно были откуда-то взяты. Навязаны. И удачно прижились в их среде.

Девчонка не успела ответить, потому что тот же самый голос произнес:

– Назовитесь.

Томас с Ньютом переглянулись еще раз. Синхронно пожали плечами.

– Группа А. Объект Томас.

– Группа А. Объект Ньютон.

– Группа Б. Объект Тереза.

Услышав имя девочки, Томас фыркнул, прикрыв рот ладонью. Надо же. Тереза. Ну и имечко. Хотя у них у всех тут интересные имена.

– Принято. Вы нарушили дисциплину. Вы будете наказаны.

В полной тишине дети неуверенно переминались с ноги на ногу. Тереза даже пыталась улыбнуться.

– Вы были здесь раньше? – спросила она.

Томасу не понравился вопрос. Слишком просто и обыденно он прозвучал. Словно Тереза бывала здесь не один раз и теперь интересовалась погодой за окном.

– Да, – хмуро ответил он и отвернулся. Потому что ярко-голубые глаза девчонки смотрели прямо на него и смотрели очень внимательно.

– Ты как будто помнишь, что здесь было... – мелодичным голосом произнесла она.

– Не помнит он ничего, – пробурчал Ньют, который, похоже, тоже не понимал ее поведения.

– Пройдите в комнаты шесть, семь и восемь, – скомандовал таинственный голос.

– Ну пока, – сказала Тереза и вдруг сжала холодными пальцами руку Томаса. Он почувствовал, как ему в ладонь впилось что-то острое, и даже успел испугаться, но уже через секунду понял, что это всего лишь листок бумаги. Новой и тонкой, о которую легко можно порезаться. Записка. Тереза только что передала ему записку – и это было совсем уж немыслимо.

– Тссс... – прошептала она, наклонившись к его уху, и исчезла в комнате номер шесть.

Томас понял, что Ньют ничего не заметил, и ему почему-то показалось до крайности важным спрятать сейчас эту записку. Но для этого надо выйти отсюда последним.

– Иди, – кивнул он Ньюту. Тот посмотрел на друга растерянно и обиженно, но все же шагнул в комнату семь.

Томас быстрым движением сунул бумажку в карман и достал платок. Шумно высморкался и шмыгнул носом, будто подхватил сильный насморк. Скомкал платок и убрал обратно в карман, надеясь, что теперь-то уж точно никто не будет шарить по его брюкам.

В комнате восемь было очень светло. Яркий свет от большого светящегося шара под потолком больно ударил по глазам, и Томас невольно зажмурился.

– Проходи, Томас, – произнес тихий женский голос, и Томас прошел, уговаривая себя не бояться. Не получилось – его буквально колотило от страха.

– Раздевайся и ложись, – произнес тот же голос, и теперь, когда глаза привыкли к яркому свету, Томас узнал эту женщину. Это одна из его учителей. Мисс Каррол. Она всегда нравилась Томасу своей мягкостью и добротой. Неужели она сделает с ним что-то ужасное?

Томас деревянными руками расстегнул рубашку и, раздевшись, вскарабкался на высокий хирургический стол.

– Ничего не бойся, – мягко сказала мисс Каррол, – ты ничего не вспомнишь, не волнуйся.

Томас хотел закричать, что такое не забудешь, что он не хочет, не надо... Но что-то больно впилось ему в плечо, и мир вокруг словно замер. Все, что Томас понимал и мог воспринимать – ставший нереально огромным светящийся шар над головой.

– Нам нужно глубже покопаться в нём и в девочке, – незнакомый голос слышался глухо, словно сквозь вату.

Томас хотел сказать, что не надо в нем копаться... и в какой-то девчонке не надо, что они живые, но не мог раскрыть рта.

– Неужели их мозг не справится с этим?

– Изумительно! Вспышка укоренилась в нём так прочно...

– Он может умереть.

"Я не умру!" – кричал Томас про себя. – "Слышите, я не умру!"

– Или, что ещё хуже, он может выжить.

– Или он и другие спасут всех нас.

Кошмар закончился противным вязким забытьем.

Когда Томас открыл глаза, то первое, что он увидел – белый пластиковый потолок. Эту комнату он помнил. Именно тут они всегда оказывались после наказания. Он ничего не помнил о том, что было за дверью, только сильно ломило затылок и ощущалось легкое головокружение. Томас спокойно относился к этому – знал, что все неприятные ощущения скоро пройдут.

Он был рад, что наказание окончено и, по его подсчетам, у него даже осталось немного времени до отбоя. Ему не терпелось найти Ньюта, Ариса, Минхо и остальных, чтобы заняться привычными делами и прекратить, наконец, попытки вспомнить, что же с ним недавно происходило.

Ньют нашелся на улице, он стоял с самым независимым видом, засунув руки в карманы брюк, и смотрел в небо. Оно было темно-багровым, как всегда во время заката. Томас знал, что раньше небо было немного другим. Днем разница была практически незаметна. Но вечерами... Нынешние закаты были гораздо насыщенней, от кроваво-красного до фиолетово-багрового.

– Скоро отбой, – скучающим голосом произнес Ньют.

– Тогда нам надо поторопиться, – Томас прибавил шагу.

Совершенно неосознанно он повторил жест Ньюта и засунул руки в карманы, тут же нащупав сложенный вчетверо листок. Тереза. Имя девчонки, с которой он познакомился в корпусе С, вспомнилось сразу. Как и комната с компьютерным голосом. Хотя ничего подобного он в принципе помнить не должен.

– Ты помнишь Терезу? – осторожно спросил Томас у Ньюта.

– Чего? – тот даже остановился, удивленно глядя на Томаса. – Ты о чем, шенк? Я не помню никакой Терезы... ну и имечко... она тебе приснилась что ли?

– Да, наверное, – пробормотал Томас, решив ничего не рассказывать о девочке и о записке в кармане, которая, казалось, жгла ему пальцы. Мальчику было безумно любопытно, что же Тереза написала, и почему ему сохранили этот кусок памяти.

В корпусе А ужин уже прошел, и недовольно урчащий желудок пришлось уговаривать потерпеть до завтра. Остаться без ужина – не самое страшное, в конце концов. Они сегодня пережили наказание в корпусе С, и теперь друзья по старой доброй традиции накинулись на них с вопросами.

– Кто там? Кого вы видели? – требовательно спросил Чарли, и Ньют только виновато развел руками.

– Мы не помним, – Томас тем временем отбивался от настырного Минхо, который в своей настойчивости был похож на липкий сахарный сироп, что иногда дают на завтрак: прольешь – не отстанет, пока не попросишь специальное средство у воспитателя.

– Он не помнит, отстань, – тихо сказал Арис, который также уже бывал в корпусе С. За драку с Минхо, кстати. Они тогда здорово сцепились из-за какой-то ерунды, и Минхо умудрился сломать ему руку. Наказали потом обоих, потому что, по мнению психолога, Арис, как более сдержанный, должен был предотвратить драку. Томас так не считал, но с психологом спорить было не принято.

Минхо, наконец, отстал, поняв, что приятель не в настроении болтать. Теперь Томас мог тихонько и незаметно пробраться в туалет – место, где всегда можно остаться в одиночестве.

Плеснув себе в лицо холодной водой, Томас вошел в одну из кабинок и достал записку. Он верил, что в кабинках нет камер, и никто из воспитателей за ним не следит. Возможно, его и не накажут за общение с девочкой из корпуса Б, но желание поиграть в шпиона и наличие самой настоящей тайны заставили Томаса разворачивать записку от таинственной незнакомки прямо на бачке унитаза.

"Сегодня. Восемь вечера. Черный выход с кухни".

Томаса удивил даже не тот факт, что Тереза хочет с ним встретиться, а то, что девчонкам из группы Б известно про черный выход.

Они сами узнали про этот выход совсем недавно. Однажды Алби решил проследить за одним из преподавателей, который показался школьникам очень подозрительным. Он всегда уходил за две минуты до окончания урока и никогда не появлялся в окне, выходящем во двор Школы.

Школьники послушно досиживали до звонка, а затем срывались с мест в поисках своего учителя. Но найти мистера Вайлса ни разу не получилось. Он словно сквозь землю проваливался. По крайней мере, иногда Томасу так и казалось.

Но из начального курса физики он, конечно же, знал, что провалиться сквозь землю не только затруднительно, но и вовсе невозможно.

Минхо сказал, что Вайлс выпрыгивает в окно. Ньют предположил, что учитель владеет технологией мгновенного перемещения, чем заслужил полное презрение Алби, который, в свою очередь, считал, что во всем виноваты инопланетные захватчики, которые прибыли на землю с целью порабощения человеческой расы.

Томас не строил невероятных догадок. Он просто, во что бы то ни стало, хотел выяснить, куда исчезает учитель. А вылилось это любопытство в целое наказание, про которое он теперь, конечно, ничего не помнил. Зато они нашли черный выход из школы, заброшенный и захламленный, ведущий из кухни, которым давно никто не пользовался.

Попасть на кухню можно было обычным путем через дверь, но тогда был велик риск наткнуться на поваров, которые при встрече уж точно по головке не погладят. Впаяют отработку, и придется целый день потеть на кухне, постигая премудрости готовки.

Но был и обходной путь. Вовсе не через дверь.

В хозяйственной каморке, где громоздились самые разные кастрюли, поварешки и прочая кухонная утварь, имелся потайной выход, который вел в неизвестный мальчикам коридор, а потом прямо во двор, позади кухни. Как выяснилось позже, попасть в эту каморку можно было и через душевые. То есть, пройдя через одну из душевых кабинок, можно было попасть в кухонную каморку, а из нее – на улицу.

И что-то подсказывало Томасу, что тут не было камер слежения, к которым они уже привыкли за свою жизнь в Школе.

Он аккуратно прикрыл за собой дверь и проскользнул к душевым. Здесь уже никого не было: все укладывались спать.

Томас прошел к дальней кабинке и, воровато оглянувшись, провел рукой по чуть сбитому кафелю в углу. Что-то громко лязгнуло, и стена медленно поползла в сторону. Механизм подобного рода был Томасу непонятен и неизвестен, но он старался об этом не задумываться. Достаточно было того, что проход вел в тот самый коридор – черный ход из кухни, где, судя по записке из кармана, его будет ждать Тереза.

Оказавшись в кухонной каморке, Томас оглушительно чихнул – с тех пор, как они в последний раз здесь бывали, пыли не убавилось. Он пролез через сложенные ровными рядами кастрюли и сковородки и протиснулся в узкую дверь. Прошел по темному коридору и вышел на свет, даже не успев толком испугаться.

Оказавшись на улице, он испытал легкое разочарование, удивившее его самого.

Терезы не было.

* * *

Ава Пейдж с любопытством посмотрела на кадровика. Такого вопроса девушка точно никак не ожидала.

– Вы любите детей, мисс Пейдж? – повторил сидящий напротив Авы человек. Он был небольшого роста, уже в возрасте. Его выцветшие голубые глаза светились умом, он был бы очень привлекательным, будь помоложе, конечно.

– Я... – Ава растерялась. Она очень хотела попасть на работу сюда. Прошла десяток медицинских обследований, заполнила два десятка разнообразных анкет, и все, что ей осталось – вот это собеседование с главным начальником ПОРОКа.

– Этот вопрос кажется вам неуместным? – спросил доктор Эрнест Грей. Если верить маленькой табличке у него на груди, то именно так звали этого человека.

– Нет, почему же, – Ава, заметно нервничая, вымученно улыбнулась, – я... люблю детей, – выдавила она, наконец.

– Вы осознаете, чем именно занимается ПОРОК?

Наконец, беседа приняла именно тот оборот, к которому Ава и готовилась все эти дни.

– Да, – уверенно ответила девушка, – ПОРОК занимается поиском лекарства от вируса, в просторечии именуемого Вспышкой, – заученно проговорила она.

– Вступая в наши ряды, вы должны осознавать, что наши методы иногда не совсем гуманны.

– Вы... – Ава еще раз побледнела, сопоставив это "любите детей" и "методы не совсем гуманны".

– Говорите, мисс Пейдж, – доктор Грей выжидающе смотрел на девушку и даже ободряюще улыбнулся.

– Вы проводите эксперименты на детях, – выпалила Ава на одном дыхании и залпом выпила стакан воды, стоящий перед ней.

– Да, Ава, – ответил доктор Грей и постучал пальцами по столу, – поэтому не нужно этих детей любить. Их можно жалеть. Им можно сочувствовать, но их нельзя любить, понимаете? Иначе так мы никогда не дойдем до конца. Вы – отличный врач, Ава. К тому же в вас есть то, чего нет ни у одного из нас. Вы имеете иммунитет от Вспышки.

Ава даже зарделась, словно в этом была ее личная заслуга. Да, у нее иммунитет. Да, практически у единственной в таком возрасте. Потому что, как правило, иммунитетом обладало новое поколение детей. Не про них ли говорил Эрнест Грей сейчас?..

– Вы мне нравитесь, – покровительственно изрек Грей, – поэтому я скажу вам правду. Дети, которых вы видели на территории комплекса, называемого Школой, обречены. Обречены не только погибнуть. Обречены стать героями, теми, кто спасет все человечество от Вспышки.

Они не простые дети. Скажем так... они все – гении, так или иначе. Их IQ невероятно высок. И многие из них – иммуны.

Уже сейчас мы получаем ошеломительные результаты, заставляя их мозг работать на пределе своей активности. Они постоянно вынуждены решать какие-то загадки и головоломки, шпионить друг за другом, проявлять смекалку и логически мыслить. Периодически дети подвергаются наказанию. Они попадают на хирургический стол, где мы детально изучаем их мозг и изменения, произошедшие с ним. Но потом мы стираем им память при помощи мозгового макрочипа. Они должны оставаться детьми и мыслить как дети, а не быть подопытными крысами, которые, в конце концов, найдут способ напасть на нас.

Наша цель – составить карту мозговых импульсов, выяснить, как можно оградить мозг от деградации, которая неминуема у людей, зараженных Вспышкой.

Наверное, Ава должна была ужаснуться. Наверное, то, что говорил сейчас этот человек, выходило за рамки всех моральных принципов человечества. Но ни один мускул не дрогнул на лице девушки. Она слишком ненавидела Вспышку и все, что с ней связано. К тому же дети, которых она видела на территории, не показались ей ущемленными или несчастными. Вполне нормальные дети.

– Вы должны подписать договор, мисс Пейдж. Мы хотим быть уверены, что вы не встанете у нас на пути, когда дело дойдет до финальной стадии эксперимента. Вы обязуетесь быть преданной делу ПОРОКа и довести начатое до конца. Если вас устраивают эти условия – можете приступать к работе – вам все расскажут и покажут на месте.

– Я согласна, – тихо проговорила Ава Пейдж.

* * *

Томас стоял, переминаясь с ноги на ногу, и просто ждал. Когда ему это порядком надоело, он развернулся, чтобы уйти, как вдруг его схватили за руку. В сумерках он разглядел только силуэт в капюшоне, надвинутом на лоб.

– Стой, – прошептал знакомый мелодичный голос. Она все-таки пришла. Томас улыбнулся.

– Привет.

– Здоровались, – коротко одернула его Тереза и потащила куда-то за собой.

Томас опешил и даже не стал сопротивляться. Противная девчонка привела его в маленький парк на задворках комплекса. Здесь росли молодые деревца, посаженные уже после Катастрофы. Томас и Тереза присели на одну из скамеечек. Когда-нибудь тут и правда будет красиво – когда деревья вырастут и скроют огромную бетонную стену, отделяющую (или правильней будет сказать, охраняющую?) их от внешнего мира. Иногда Томас думал, что вовсе не хочет с этим миром знакомиться.

– Ты никогда не думал, что там? – вдруг спросила Тереза, кивая на стену перед ними.

– Задумывался, – ответил Томас, – но я туда не хочу. Пустыня.

– Вспышка и все такое, – быстро сказала Тереза.

– Так зачем ты мне сунула эту записку? – спросил Томас.

– Я просто хотела с кем-нибудь поболтать – вот и все.

– А что в группе Б не с кем поболтать? – Томас ощутил нарастающее раздражение. Поболтать... Это же грозит наказанием, если их застукают тут.

– Ну... – Тереза задумчиво поковыряла носком кроссовка бетонную дорожку, – мне не с кем, – призналась она.

Внезапно Томасу стало ее жаль. Ему-то было, с кем поболтать в его корпусе А. Может, девчонка врет? Да нет. Не похоже. Вон какие глазища. Синие-синие. И смотрит так умоляюще.

– Я давно тебя заметила, – заявила она, – ты мне понравился. Ты не такой, как другие.

– Еще чего, – пробурчал Томас, чувствуя как краснеет.

– Правда, я чувствую. Ты – другой...

– Ну хорошо, – размышлять о своей непохожести на других оказалось на удивление приятно, и Томас снова улыбнулся.

– А ты помнишь что-нибудь из детства? – вдруг спросил Томас, чтобы хоть как-то поддержать разговор.

– Да, – Тереза смешно тряхнула отросшими волосами. – Помню. Маму помню... Она не хотела меня отдавать и все плакала, плакала... потом пыталась меня спрятать и снова плакала...

– Плохие воспоминания, – задумчиво протянул Томас, внутренне содрогаясь от подобной картинки.

– Да, – согласилась Тереза и чуть поежилась – становилось холодно. Вечерами всегда так. Днем жара, такая, от которой порой задыхаешься. А ночью – холод. Раньше так было только в пустынях, они изучали. Но теперь, по-видимому, вся планета – одна сплошная пустыня.

– Ладно, Томас, я пойду, – ее плечики поникли, было видно, что Тереза чем-то расстроена.

– Том, – вдруг сказал Томас.

– Что? – спросила Тереза, оглянувшись.

– Меня зовут Том, – улыбнулся мальчик. – Меня так называла мама. И ты тоже можешь меня так называть.

– Спасибо, Том, – Тереза прикоснулась к его руке и пожала ее, – я и правда пойду.

– Мы увидимся? – спросил Томас, и сам не понял, почему он это произнес.

– Как хочешь, – пожала плечами Тереза, – я буду рада.

– Ладно, тогда завтра в это же время у черного входа, да?

– Да.

Томас еще хотел спросить, как она узнала об этом входе, но не успел – Тереза уже ушла. Скорее даже убежала, очень быстро, к корпусу Б.

Томас посидел еще немного, чувствуя, как воздух становится все более холодным. Наконец, когда кожа покрылась мурашками, он встал и пошел в свой корпус.

* * *

На следующее утро он не думал о Терезе. Его мысли занял новый проект по биологии, который они готовили вместе с Арисом. Проект по воздействию внешних факторов на мозг человека.

Арис сделал очень удачную презентацию, смоделировав человеческий мозг в ЗD программе, а за Томасом была теоретическая часть.

Теперь они сели поближе друг к другу в предвкушении демонстрации своей презентации и высокого балла за выступление.

Но их ждал сюрприз. Мистер Гилберт вошел в класс, оглядел всех хитрым прищуром глаз и сказал, что здесь они сегодня заниматься не будут. Томас уже раздосадовано бросил сумку на парту, намереваясь сложить туда учебник и флешку с презентацией, которая так и не понадобилась, как услышал взволнованный голос Ариса:

– Мистер Гилберт, а... как же наша с Томасом презентация?

Мальчишка со смешным именем Аристотель, которое даже учителя предпочитали сокращать до Ариса, очень не любил, если дело не доводилось до конца. В принципе, это было хорошей чертой в некоторых вопросах. И Томас даже был рад, что ему достался в пару именно Арис. С Минхо, Ньютом или даже Алби, такого шикарного проекта бы не получилось, он был в этом абсолютно уверен.

– Прошу пройти всех в демонстрационный зал.

Демонстрационный зал – это всегда интересно. Большой экран во всю стену, ряды удобных кресел… Школьники не часто оказывались там, только когда им хотели показать что-то действительно важное.

Но когда «ашники» вошли в зал, то поняли: что бы им не собирались показать сейчас – это будет не только для них.

В зале уже расположились девчонки из группы Б.

Томас внезапно испугался, что Тереза сейчас подойдет к нему, спросит как дела, и тогда вся их тайна станет явной. Но Тереза не подошла. Ее даже не было нигде видно, и Томас не на шутку забеспокоился. Он даже злился на себя, уговаривая, что не стоит переживать из-за какой-то девчонки, но все равно продолжал высматривать Терезу среди других школьниц.

– Они такие же, как мы, – задумчиво проговорил Ньют, пристально изучая девчонок.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Томас. Ньют иногда выдавал что-то совершенно странное и непонятное. Но потом оказывалось, что очень даже правильное.

– Ну… Если не брать в расчет, что они девчонки, они такие же как мы.

– Все люди такие же, как мы, шенк, – встрял Алби.

А Томас внезапно понял, что именно хотел сказать Ньют. Приятель имел в виду, что они живут в тех же условиях и с такими же правилами. Он-то понял это еще вчера, беседуя с Терезой. Но тогда девочка назвала его "другим"… Что бы это могло значить?.. И куда она подевалась?..

– Садитесь, садитесь, – ласково говорила тем временем молодая женщина, которую Томас видел в первый раз. Высокая и красивая, с мягкими темными волосами, убранными в высокую прическу, теплыми карими глазами, она сразу же располагала к себе и вызывала доверие. При этом ее голос звучал мягко, спокойно, а не холодно и отчужденно как у других преподавателей. Ава Пейдж. Мистер Гилберт сказал, что эту девушку зовут Ава Пейдж. Она сразу понравилась Томасу, он почувствовал к ней необъяснимую симпатию.

– Ребята, – произнесла Ава Пейдж приятным, мелодичным голосом, – мы очень рады видеть здесь всех вас. Впервые у вас пройдет занятие, объединяющее обе группы. Мы просим вас быть предельно внимательными.

Поймав взгляд мисс Пейдж, Томас улыбнулся, словно хотел приободрить молодого преподавателя. Ава открыто и ласково улыбнулась в ответ.

И все-таки кое-что не давало Томасу покоя. Вернее, кое-кто.

Тереза.

Воспоминания о вечерней прогулке почему-то очень сильно терзали его: будто дел других у него нет, кроме как рассуждать об этой девчонке!

В это время мистер Гилберт вышел вперед и громко обратился к аудитории:

– Сегодня мы с вами заканчиваем первый курс биологии, и я хочу, чтобы некоторые из вас представили свои презентации.

– Девочки из группы Б также подготовили свою работу, – сказала мисс Пейдж с такой гордостью, будто их презентация принадлежала ей лично.

Томас чуть слышно фыркнул в ладонь и почувствовал легкий укол зависти: мистер Гилберт никогда не улыбался, глядя на своих подопечных.

Кто-то несильно дернул его за руку, и Томас увидел рядом взволнованного Ариса, который тащил его к помосту для выступлений. Ладони внезапно покрылись холодным потом, и Томас на своей шкуре ощутил, что значит по-настоящему волноваться. Раньше с ним такого не происходило. Видимо, присутствие группы Б так на него подействовало.

– Мы расскажем о самом удивительном, что есть в человеке, – начал Томас и не узнал своего голоса: так неуверенно и странно он звучал. Мальчик шумно вздохнул и переглянулся с Арисом. Тот выглядел не лучше: бледный, с выступившей испариной на лбу. Поняв, что не он один тут так переживает, Томас почувствовал себя уверенней.

– О человеческом мозге, – закончил за него Арис и с гордостью уставился на проекционный экран, где можно было наблюдать его 3D модель.

– Это зона, отвечающая за память, – с каждым словом Томас чувствовал себя все смелее. В какой-то момент его глаза перехватили пристальный взгляд знакомых голубых глаз и внутри разлилось тепло, наполнив его уверенностью. Будто кто-то вытянул его на берег из холодной воды, в которой он тонул. Слова уже не приходилось выдавливать из себя...

Томас и Арис уверенно представляли свою презентацию: первый зачитывал доклад, а второй ловко выводил на большой экран нужные кадры и подхватывал речь напарника, если тот вдруг спотыкался...

– Как вы можете видеть, человеческий мозг не использует свой потенциал на все сто процентов, – закончил Арис и робко улыбнулся.

Все вокруг зааплодировали, и Томас облегченно выдохнул и даже позволил себе улыбнуться Терезе. Вышло так, что он улыбнулся всей аудитории, конечно же. Но на самом деле улыбался он только Терезе. Девочка же отвернулась, глядя в сторону.

– А теперь свой доклад представят нам Тереза и Рейчел из группы Б, – мисс Пейдж захлопала в ладоши и ободряюще улыбнулась девочкам. Томас тоже хотел как-то поддержать Терезу, но та лишь показала ему язык, и Томасу вдруг стало очень смешно. Он не знал, куда себя деть, чтобы не рассмеяться: за такое поведение могли и наказать.

Однако через пару минут ему уже было не до смеха. Девчачий проект был намного объемней и сильнее их собственного. Они не просто показали, как устроен мозг, но и продемонстрировали зоны воздействия на те, "мертвые", участки.

Томасу показалась очень интересной теория о том, что если заставлять свой мозг постоянно работать, решая невообразимо сложные задачи, то можно активировать "мертвые зоны".

– Фантастика, – махнул рукой Ньют, когда они обсуждали это за обедом.

– У того, кто это придумал, весь мозг – мертвая зона, – важно сказал Алби.

– Не надо! – предостерегающе вскинул руку Томас. Оскорбление Терезы он не простит даже лучшим друзьям.

– Если эта Тереза такая клевая, как ты говоришь, – Минхо говорил с набитым ртом, и Томас с трудом разбирал его слова, – то давай устроим ей посвящение.

– Ага, – подхватил Ньют, – посвящение в шенки...

– А что – отличная идея, – подал голос Гэлли, который хоть и сидел за соседним столом, но прислушивался к их разговору.

Томасу идея не нравилась. Что его друзья придумают для Терезы?..

– Посвящение в шенки? А почему бы и нет? – улыбнулась Тереза, когда они встретились вечером.

– Ну... – Томас замялся, – это может быть... не очень приятно.

– Я готова. Это интересно. Томас внимательно посмотрел на свою знакомую – она вдруг открылась ему с другой стороны и казалась сейчас невозможно храброй.

– Итак, – Алби потер руки от предвкушения, – сейчас Тереза, которая хочет стать одной из нас, получит свое задание.

– Ты готова, Тереза? – спросил Ньют, стоящий по правую руку от Алби.

– Готова, – весело ответила Тереза и чуть слышно фыркнула. Излишне сосредоточенные лица ребят из группы А казались ей невероятно смешными.

Они сидели на задворках корпуса, в том самом парке, где обычно проводили вечера с Томасом, болтая о всякой ерунде. Ребята расположились на скамейке, кто-то просто на корточках, а Тереза стояла в четко очерченном палкой круге. Это придумал Арис. "Чтобы было похоже на настоящий ритуал", – пояснил он с важным видом. Наверное, опять в каком-то фолианте вычитал: Арис проглатывал книги одну за другой, больше их всех вместе взятых, и не всегда те, что нужны и поощрялись учителями. Он втихаря таскал их из библиотеки, и Томасу страшно было даже подумать, какое бы ждало Ариса наказание, узнай об этом мистер Гилберт.

– Тереза! – торжественно начал Алби, который взобрался на скамейку, чтобы казаться повыше, потому как ростом был ниже всех. – Ты пройдешь таинственное посвящение и станешь настоящим шенком, если справишься с заданием: выяснишь, что скрывается за стенами секретного бункера.

Наступила полная тишина. Томас шумно сглотнул и с недоверием посмотрел на Алби. Они так не договаривались. То есть они обсуждали примерное задание для Терезы, но чтобы это... Секретный бункер находился на территории Школы, и никто из школьников ни разу в нем не был. Вход туда преграждала массивная дверь, которая требовала введения особого кода. Они не раз видели у порога самого доктора Грея и мистера Гилберта, которые всегда сначала набирали какую-то комбинацию, а затем с силой поворачивали круглую ручку. Только тогда дверь поддавалась, открываясь. Не один раз школьники подбирались к стенам бункера в надежде обнаружить там окно или какой-либо ключ к коду. Ничего. Это небольшое здание было бетонным и абсолютно непроницаемым. Доктор Грей посещал бункер раз в сутки. Примерно в семь часов вечера. Удивительно, но никто никогда не пресекал попытки ребят исследовать таинственное здание в часы прогулок. Словно это было и неважно вовсе. Будто их опекуны были уверены, что внутрь им не проникнуть. И это почему-то задевало за живое. И вот теперь Алби – шенк недоделанный – нашел выход из положения. Он решил отправить туда Терезу.

Да они же насмехаются над ней! – вдруг осознал Томас, оглядев свою группу. – Они же уверены, что Тереза ничего найдет и проникнуть в бункер не сможет. А если и проникнет – каков будет итог? Там наверняка есть камеры слежения...

– Это... нет. Так не пойдет. Я против, – мрачно пробормотал Томас, ковыряя кроссовкой красную плитку.

– Почему? Отличное задание, – хохотнул Бен и подмигнул Чарли, который лишь усмехнулся краешком губ.

Томас понял, что поддержки ему ждать не от кого, однако готов был стоять на своем любой ценой, но тут раздался мелодичный голос Терезы:

– Хорошо. Я узнаю, что в бункере.

Томасу показалось, что его сердце сейчас выскочит из груди. Попасть в бункер можно было либо узнав код, либо проскользнув следом за доктором Греем. Ни то, ни другое было в принципе невозможно. Сама мысль о подборе верной комбинации казалась Томасу совершенно невероятной. Он уже изучал кодовый замок на двери бункера: тот состоял из десятизначного шифра, а, значит, метод обычного подбора тут не сработает. К тому же оставалась вероятность наличия камер слежения и снаружи бункера. Где уверенность, что при попытке разгадки кода их не остановят и не подвергнут наказанию? Но у Терезы было свое собственное мнение. Казалось, эта девчонка не боится вообще ничего.

– Я не справлюсь одна, – призналась она на следующий день.

– Я помогу тебе, – обреченно ответил Томас, понимая, что выбора у него нет. Поможет.

– Нужен еще кто-то. Кому ты доверяешь. Смотри, Том, я разработала план, и он должен сработать. Просто, если поможет еще хотя бы один человек, будет намного проще его осуществить.

Томас даже не стал спрашивать, в чем суть плана. Надо еще одного? Что же. Будет еще один. Сначала он хотел попросить Ньюта, но быстро понял, что Ньют запросто выболтает остальным, и все посчитают задание проваленным. Умник Алби придумает еще что-нибудь столь же невыполнимое, а упрямая Тереза снова согласится на это. Возможно, опять с его, Томаса, помощью. Хотя, что может быть ужасней проникновения в этот бункер, о котором никто ничего не знает?.. Что там внутри? Почему-то Томасу казалось, что ответ их не обрадует. Промаявшись весь следующий день, к вечеру Томас принял решение, которое уже не собирался менять. Его выбор пал на Ариса. Спокойный и рассудительный, верный и умный, мальчишка, на которого всегда можно положиться. Арис важно согласился с тем, что Терезе одной с заданием не справиться, и, как и ожидалось, изъявил готовность помочь. Но девочка сама должна определить его роль и обязанности. Иначе, какое же это испытание? Поморщившись, Томас согласился, лукаво намекнув, что у Терезы есть план.

Томас уже привычно прошел в душевые после ужина. Арис бесшумно следовал за ним.

– Ты же знал про этот ход? – спросил приятеля Томас.

– Да, все знают, – ответил Арис, – но я думал, что после того как мы нашли проход, его закрыли... Это было бы логично. Ты ведь понимаешь, что если бы они не хотели, чтобы мы лазили тут, они бы заперли его. Томас аж остановился, обдумывая информацию. И признал, что Арис, безусловно, прав. Руководителям ПОРОКа зачем-то было важно оставить этот проход открытым.

– Не думай, что они не знают про нас с тобой, – продолжил Арис, и Томас вдруг принялся лихорадочно искать аргументы, чтобы опровергнуть слова приятеля. Потому что согласиться – означало сразу же потерпеть поражение в предприятии, которое они затеяли.

Споря и перебивая друг друга, они, наконец, выбрались наружу, где их уже ждала взволнованная Тереза.

– Я так и знала, что это будешь ты, – улыбнулась она, встряхнув темными волосами, и протянула руку Арису. Арис широко улыбнулся и пожал ладонь девочки.

– Откуда ты знала? – подозрительно поинтересовался Томас: ему не понравилось, как Арис улыбнулся Терезе.

– Он тоже... другой, – просто ответила девочка, привычно нагоняя туману.

– Ага, – мрачно протянул Томас, – мы все другие, я понял. На самом деле, он уже начинал злиться. Он один мог считаться другим, и Арис тут вовсе не при чем.

– Ты не понимаешь, – тихо проговорила Тереза, – не стоит обижаться. Нас тут немного. Я тоже другая и поэтому, наверное, могу чувствовать подобных себе.

– Я не обижаюсь, – проворчал Томас, чувствуя, что и правда уже не обижается.

– А кто еще другой? – чуть заикаясь от волнения, поинтересовался Арис.

– Рейчел, – не задумываясь, ответила Тереза, – она тоже немного странная, но я в ней не очень уверена...

– Хорошо–хорошо, – перебил Томас, которому этот разговор про "других" порядком надоел, – так какой у тебя план?

– План?.. – Тереза хитро улыбнулась. – Чтобы попасть в бункер мы должны узнать код. Осталось самое простое – узнать код.

Девчонка выжидательно смотрела на парней, предвкушая их реакцию. Томас некрасиво открыл рот, но уже через минуту хохотал, как заведенный. Арис не смеялся, он стоял, слегка склонив голову, и молча, чуть прищурившись, смотрел на Томаса.

– Все? – спокойно спросила Тереза, когда Томас отсмеялся.

– Все, – утирая выступившие слезы, произнес Томас. – Смешно же... Так просто... Узнать десятизначный код...

– Это просто, Том! – Тереза нахмурилась, искренне недоумевая, как можно не понимать таких простых вещей. – Мы просто должны проследить за Греем.

– Если мы постоянно будем ошиваться возле бункера, Руководство поймет, что мы что-то задумали.

– Не поймет, – Арис включился в беседу, – нас же трое. То есть нам нужно просто запомнить, что он вводит, вот и все.

– Как мы поймем?

– Не знаю... – Тереза беспечно пожала плечами, – разберемся на месте.

Томас только покачал головой, не понимая такую беззаботность. Но, кажется, это в ней ему и нравилось.

На самом деле бункер не выглядел зловещим или каким-то мистическим. Тем более при свете дня. Просто бетонное здание, без окон и с железной дверью. В принципе, на территории комплекса школы, таких построек, непонятного школьникам назначения, достаточно. Но именно этот бункер разжигал любопытство и вызывал непреодолимое желание узнать, что же там, внутри.

В первый вечер отправиться к бункеру вызвался Томас. Тереза и Арис не возражали: они даже как-то притихли, прекрасно осознавая разницу между "хочу сделать" и реальными действиями. В реальности нужно было пойти и проследить за доктором Греем, а это не совсем то, что хочет делать любой из школьников. Томас тоже это понимал. Но не пойти не мог. Ведь тогда рисковать придется Арису или Терезе. А переживать за них – еще хуже, чем отправиться туда самому и изучить все на месте. В глубине души он надеялся, что вернувшись, сумеет уговорить друзей не соваться в бункер. Спрятавшись за задней стеной бункера, Томас с замиранием сердца ждал, когда появится доктор Грей.

Старый профессор не заставил себя ждать. Он появился ровно в семь, как всегда. И не один. Вместе с ним Томас заметил учителя биологии и воспитателя их группы мистера Гилберта. Гилберт выглядел очень подавленным и каким-то растерянным. Он плелся следом за Греем и пытался переспорить того.

– Это не гуманно! – убеждал он профессора.

– У нас нет времени на гуманизм, Гилберт, – резко оборвал его доктор Грей. – С каждым днем реальность подхватить Вспышку у вас или у меня, или у любого работника Школы, выше и выше. Мы сильно рискуем, работая практически без поддержки правительства.

– Если бы о нас узнали, то эксперимент вызвал бы ужасающий диссонанс в обществе, – горько усмехнулся Гилберт.

– Информация – это то, что не удержишь даже за самыми высокими стенами. Рано или поздно о ПОРОКе узнают в городе, и тогда нам придется отбиваться от нашествия безумных хрясков. Поэтому мы вынуждены действовать быстро, если хотим успеть дойти до конца.

Томас вздрогнул, впервые услышав это слово. Хряск. Что-то отвратительное и мерзкое даже по звучанию. Слово "эксперимент" тоже заворожило мальчика. Он знал, что значит проводить эксперименты на мышах или лягушках. Они еще не делали этого сами, но им показывали. Похоже, эксперимент ПОРОКа отличался от всего того, что он видел в своей жизни. Внезапно Томаса забила дрожь. Войти в бункер означало узнать что-то о таинственном эксперименте, о котором еще не знает никто, кроме Руководства. Так, об этом он поразмыслит позже, сейчас же необходимо сосредоточиться на цифрах, которые вот-вот начнут вводить Грей и Гилберт, чтобы отпереть дверь.

Один... Семь... Один... Восемь... Один... Шесть... Один... Восемь... Два... Два...

Потом Грей что-то прошептал, наклонившись к самой двери. Слов было абсолютно не разобрать. Похоже, им не помогут цифры... Код оказался гораздо сложнее, чем школьники могли себе это представить.

– Два... Два... – задумчиво повторил Арис, внимательно выслушав Томаса, – ты ничего не перепутал? Именно в таком порядке? Томас посмотрел на Ариса, как на умалишенного.

– Ты считаешь, я не в состоянии запомнить десяток цифр и их порядок? – в его голосе проскользнуло превосходство. Томас всегда был первым на уроках по развитию памяти. Им приходилось запоминать и более длинные ряды цифр.

– Прости, – буркнул Арис, решив не спорить. Он всегда уступал первым, предпочитая не ввязываться в конфликты. Трент, их психолог, совсем молодой парень лет двадцати, со смешными очками, которые постоянно съезжали на кончик длинного носа, говорил, что Арис должен пользоваться преимуществами, данными ему от природы. Он обладает необыкновенной выдержкой и всегда уверен в себе. В нем нет импульсивности, как, например, в Минхо, поэтому им стоит избегать друг друга. Минхо подсознательно всегда будет пытаться разозлить Ариса, вывести его из себя. Арис кивал, соглашаясь с Трентом, однако позже решил, что все-таки набьет Минхо его самодовольную рожу, если тот полезет к нему еще раз. Пусть не нарывается. Нашел самого спокойного... И ничего он, Арис, не спокойный. Такой же как все.

– Ну неужели ты не слышал, что он сказал? – раздосадовано спросила Тереза. Она была заметно расстроена. Вот ведь такая удача! Томас запомнил код с первого раза! И такое невезение – нужно еще и сказать что-то...

– Завтра пойду я, – уверенно сказала Тереза. – Посмотрим, что удастся выяснить.

Арис по обыкновению не стал спорить, хоть Томас и бросал на него красноречивые взгляды. На следующий день Томас не находил себе места, и причиной тому была намечающаяся вечерняя прогулка Терезы, о которой он не мог заставить себя не думать. Что, если ее поймают? Что, если ей удастся услышать слова, и она зайдет в бункер одна? Десятки "что, если" и сплошное беспокойство. В первый раз Томас получил "F" по любимой биологии и теперь вынужден был пересдавать в свободный от учебы день, что было уж совсем обидным: у них и так не слишком-то много свободного времени, а тут еще и пересдача. К вечеру он уже злился на Терезу и практически ненавидел Алби, который это задумал, и всех шенков, которые высказались в пользу невыполнимого задания. Терезы не было долго. Так долго, что даже Арис решил идти ее спасать. Томас рвался на помощь девочке уже с полчаса, но Арису удавалось сдерживать его напор. Наконец, Тереза появилась в условленном месте, растерянная и удивленная.

– Гилберт там был сегодня один, – деловито начала она, – но, Том, ты уверен, что назвал правильный код?

Томас почувствовал непреодолимое желание кому-нибудь врезать. Так как ударить девчонку или друга он не мог, досталось бетонной стене строения, возле которого они собрались. Руку тут же пронзила острая боль. Тереза, охая, кинулась к Томасу. Арис лишь коротко выругался.

– Ладно, ладно, – пролепетала девочка, – не злись. Просто Гилберт ввел другой код сегодня. Три, один, четыре, один восемь, один, один, один, восемь, один, шесть, один, восемь, восемь, один, восемь.

– Единицы и восьмерки явно преобладают, – тихо подытожил Арис, – что бы это могло значить?..

– Код, – ответил Томас, потирая сбитые костяшки.

– Конечно, код. А что же еще? – рассмеялась Тереза. – Просто мы не знаем, как им пользоваться...

– Остается только ждать озарения, вдохновения и прочей фигни, о которой так любит рассуждать мистер Вайлс на уроках литературы, – мрачно заметил Арис.

– Арис, – сказал Томас тоном, не терпящем возражений, – ты пойдешь завтра и посмотришь, что там. Хорошо?

– Да, – усмехнулся Арис, – пойду. Но что-то мне подсказывает, что код меняется постоянно...

– Все равно должна быть закономерность, – Тереза не отчаивалась. – И мы ее обязательно найдем.

Упрямству троицы, решившей, во что бы то ни стало, разгадать загадку таинственного бункера, можно было только позавидовать.

Арис не явился на ужин, решив начать следить за Греем пораньше. Понять, что тот делает, когда еще не вошел в бункер. Чем вообще занимается доктор Грей, который, по сути, не ведет у школьников ни одного урока?

Томас брезгливо изучал ужин в тарелке, состоящий из каких-то жутко полезных тушеных овощей и пареного мяса. На самом деле все это он любил, но сегодня кусок в горло не лез из-за проклятого Ариса, который привлекал к себе внимание своим отсутствием на ужине.

– Ты чего такой мрачный? Не бойся – тарелка не укусит, – рядом подсел Минхо и весело рассмеялся собственной шутке.

– Ничего, – промямлил Томас, чуть отодвигаясь, – все нормально.

Минхо насторожился. Отложил ложку и пристально вгляделся в лицо одноклассника. Томас постарался выдавить из себя улыбку, но ничего не вышло.

– Кстати, а где наш зануда Арис, м? – задумчиво спросил Минхо. – Который от тебя последние дни ни на шаг не отходит...

– Не знаю, отстань, – пробормотал Томас, отодвигаясь еще дальше и с тоской замечая, что двигаться больше некуда. Стол был рассчитан максимум на двух человек с каждой стороны, а Минхо, уже довольно крупный для своих лет, расположился с большим удобством, занимая практически все свободное пространство.

– Я отстану, Томми, – хохотнул Минхо, – но вы с ним что-то задумали. Вот, замучай меня Гилберт, что-то задумали...

– Минхо, – Томас отложил надоевшую ложку в сторону. Не рассчитал: она, противно звякнув, шлепнулась на вычищенный кафельный пол столовой. Все остальные школьники тут же повернули головы в их сторону. Томас, отчаянно краснея и чертыхаясь про себя, полез под стол за ложкой, пока Минхо буравил его взглядом, все так же насмешливо улыбаясь.

– Понимаешь, – Томас набрал в грудь побольше воздуха, будто перед прыжком в холодную воду, – это важно. Ты все узнаешь. Ты можешь никому ничего не говорить? Пока, по крайней мере.

– Заметано, шенк! – Минхо протянул руку, скрепляя соглашение. – Но теперь ты мне должен.

– Да? И что же? – Томас насторожился. От Минхо можно было ожидать всего, чего угодно, например, что приятель попросит его станцевать на столе в столовой. Прямо сейчас.

– Сочинение для Вайлса, естественно!

Томас вылупил на друга глаза, но ничего говорить не стал. Сочинение? Ну да ладно. Из-за кого он попал в эту дурацкую ситуацию? Вот именно.

Интересно, а Тереза умеет писать сочинения?..

Тереза писать сочинения умела. И даже высказала все по поводу тех, кто этого делать не любил. Томас даже не успел обидеться, как появился Арис собственной персоной, довольный и сияющий, словно получил дополнительный день отдыха за хорошую успеваемость.

– Я все запомнил! – с гордостью проговорил он.

– Ну и что? – с нетерпением спросила Тереза.

– Один, семь, один, восемь, один, шесть, один, восемь, два, два, три, один, четыре, один восемь, один, один, один, восемь, один, шесть, один, восемь, восемь, один, восемь.

– Ну ничего себе! – присвистнул Томас в удивлении. – Так много цифр...

– Да, – кивнул Арис и еще раз самодовольно добавил: – Я их все запомнил!

– Повтори! – вдруг требовательно сказала Тереза.

– Что?

– Повтори!

Арис послушно прикрыл глаза и четко проговорил цифры еще раз.

– Это же мой код! – удивленно в один голос воскликнули Томас и Тереза и, переглянувшись, рассмеялись такому совпадению.

– Теперь ясно. Каждый день часть – и вот сегодня весь код.

– Похоже на логическую задачку по математике... – задумчиво сказал Арис, – нам такие мистер Крегг давать любит...

– Каждая цифра – это буква, – вдруг раздался тихий голос, и из-за угла показалась маленькая девочка их возраста, темненькая, очень щуплая.

– Рейчел! – возмущенно прикрикнула на нее Тереза.

– Каждая цифра – буква. Сложите все вместе, и вы получите кодовую фразу, – тихо продолжила Рейчел, подходя к скамейке, на которой они сидели.

– Ты кто? – немного грубо спросил Арис, косясь на незнакомку с недовольством. Еще бы! Он сам хотел разгадать этот код, а тут появляется вторая девчонка и опережает его. Он, может, только хотел сказать, что буквы можно соотнести с цифрами, и вдруг эта "бэшка"...

– Рейчел, группа Б, – представилась девочка, и Томас снова поразился тому, какой у нее тихий голос. А еще он вспомнил, что это про нее Тереза говорила: "другая".

– Я за вами наблюдаю уже третий день, – проговорила Рейчел. – Мне было интересно, куда каждый вечер уходит Тереза, и я решила за ней проследить. А потом меня увлекла загадка. Я уверена: вы разгадали бы ее сами. Но я не сдержалась. Простите.

Она уставилась на Ариса своими большими глазами желто-зеленого цвета, как у кошки, которую им показывали когда-то в имитаторе.

– Извинения приняты, – промямлил Арис.

– А к каким именно буквам относятся цифры? – спросила Тереза, пододвигаясь и освобождая место Рейчел, тем самым принимая ее в свою компанию. Так как Тереза сидела между Арисом и Томасом, а Арис двигаться категорически отказался, подвинуться пришлось Томасу, но он особо и не возражал, пристально изучая новенькую. Она ему сразу понравилась. Уверенная, хоть и очень маленькая на вид. Ему, Томасу, где-то по грудь. И при этом очень храбрая: не побоялась проследить за ними и высказать свои соображения по поводу кода. А потом еще и извинилась, поняв, что Арису ее торопливость совсем не понравилась.

– Я не знаю, – Рейчел забавно прикусила кончик своего хвостика и наморщила лоб. – Я думала – это алфавит. Но цифры не подходят. Ерунда получается. А там должно быть слово.

– Не обязательно, – буркнул Арис.

– Обязательно! – безапелляционно возразила Тереза. – Они же что-то произносят, значит Рейчел права. Цифры – буквы. И нам только осталось узнать, какие.

– Листок есть? – деловито спросил Томас, испытывая сильное желание взглянуть на эти цифры на бумаге. И написать алфавит.

– Нет, – растеряно сказал Арис. И правда – откуда? Сейчас же не занятия, а таскать с собой в карманах ручку и листок бумаги было бы странно.

– У меня есть, – снова очень тихо сказала Рейчел и снова сумела приковать к себе всеобщее внимание.

– Отлично! – улыбнулся Томас.

– Тут даже алфавит и цифры уже расписаны, – Рейчел, кажется, покраснела, произнеся последнюю фразу чуть слышно.

Томас принялся изучать записи. Через секунду он почувствовал чье-то дыхание на щеке и, оглянувшись, понял, что Арис переместился к нему за спину, чтобы тоже видеть, что там написано. Тереза села на корточки перед Томасом и теперь также с любопытством заглядывала в листок.

– Нда... ерунда получается... – сказал Арис через какое-то время, сопоставив цифры и буквы.

– Нет! – Томаса внезапно озарило. – Нет! Смотрите! Это же... Наоборот! Считайте наоборот. Буква "А" – это не "1", а вот "Я" – "1"!

– И тогда... – от волнения голос Ариса прозвучал очень хрипло.

– ПОРОК – это хорошо, – прошептала Рейчел.

– Что? – переспросил Томас, который хоть и сидел рядом, но почти ничего не расслышал.

– ПОРОК – это хорошо, – громко сказала Тереза.

* * *

Здесь было темно. Лишь слабый красный свет заката проникал через приоткрытую дверь секретного бункера. Томас осторожно пробирался внутрь, Тереза и Рейчел неотступно следовали за ним, Арис предусмотрительно остался у приоткрытой двери. Внезапно раздался грохот и сдавленный крик. Томас оглянулся и понял, что Рейчел обо что-то споткнулась и упала. Он, молча, подал ей руку и прошептал:

– Тихо! Не шуми.

Рейчел тихонько всхлипнула и быстро закивала.

– Здесь должен быть свет! – спокойным голосом сказала Тереза, будто и не нервничала вовсе.

Томас чуть удивленно на нее покосился, но ничего не ответил.

– Здесь должен включаться свет, – упрямо повторила Тереза и ушла куда-то к стене.

– Тереза! – прикрикнул Томас, боясь, что вместе со светом включится еще что-нибудь. Например, сигнализация, камеры наблюдения. Да мало ли что! Они сунули нос не в свое дело, это очевидно. Каким будет наказание? Снова корпус С? Или... Это Томасу было даже страшно представить. Почему-то пришла мысль об исключении из Школы. А там... Там страшно. Там пустыня и болезнь, про которую они ничего толком пока не знают, но помнят, что именно она – причина их изоляции от внешнего мира.

В это время под потолком зажегся большой светящийся шар. Яркий дневной свет залил бункер и все, что в нем было.

– Что за... – выругался Томас.

– Что б я сдох... – сдавленно прохрипел Арис.

Рейчел тоненько завизжала.

– Я уже не жилец, Ава, и вы об этом знаете.

– Не говорите так, доктор, не надо...

– Тем не менее, иммунитета у меня нет. А Вспышка есть. Как и у каждого нашего сотрудника. Скоро в Школе не останется никого, поэтому надо срочно принимать меры. Занятия по ментальному восприятию проводятся? Какого результата мы достигли?

Ава вздохнула. Доктор Грей прав. Они все больны, и вскоре начнется полная деградация мозга. Доктор Грей, Гилберт, Вайлс, Каррол и многие другие, которых она знала. Произошла утечка в одной из лабораторий. Единственное, что они смогли сделать – спасти детей. Ни один из них не заражен, а зараженные взрослые тщательно изолированы. Ведь не каждый ребенок здесь – имммун. У многих иммунитета нет, но и эти дети очень нужны для проведения финальной стадии эксперимента.

Иногда Аве казалось, что утечка неслучайна, что это подстроено кем-то из персонала. Кто-то раз и навсегда решил прекратить эксперимент и предоставить детей, имеющих иммунитет, самим себе. Кто бы ни был этот таинственный враг – он по-своему был прав. Аве тоже было страшно и порой хотелось все прекратить. Но она понимала, что на кону слишком многое, чтобы вот так просто всё бросить. Дети подрастают, и теперь можно с уверенностью говорить, что они все – очень необычны и обладают ярко выраженными способностями. Есть и "серая" масса, конечно, но каждый из них сможет постоять за себя в этом жестоком мире, уж в этом-то Ава уверена на все сто процентов. Ментальные занятия проходили в корпусе экспериментальной зоны, и тут приходилось быть очень осторожной, аккуратно подбирать слова, ведь они всего лишь дети, несмотря ни на что. Самым младшим из мальчиков исполнилось двенадцать, девочкам – только одиннадцать. Имплантаты, вживленные им в мозг, приживаются тяжело, объекты мучаются головными болями. Но игра стоит свеч. Определенно.

* * *

Томас зажмурился и сильнее сцепил зубы. Противная боль, терзающая его голову, никак не проходила. Он уже был в медкорпусе, где получил болеутоляющее, и боль вроде отступила, но теперь накатила с новой силой. Томасу она представлялась в виде хищного зверя, который хочет его сожрать, и делает это с удовольствием и постепенно, запуская свои отвратительные когти ему прямо в виски.

– Том? Томми? – рядом, прямо на кровать, присел Ньют. Он выглядел действительно обеспокоенным. – Ты пойдешь на занятия? – спросил он тихо.

– Нет, – простонал Томас, – не пойду.

– Накажут, – мрачно ответил Ньют, поднимаясь.

– Том. Не дури, пойдем.

Арис тоже подошел к его кровати. Он был очень бледным, под глазами залегли черные круги: видимо, не выспался. Ариса также мучили головные боли, но он явно переборщил с обезболивающим вечером и не смог уснуть ночью. Зато сейчас у него голова не болела.

– Оставь нас, я с ним поговорю, – бросил Арис Ньюту. Ньют покосился на него, пожал плечами и вышел из спальни, что-то проворчав напоследок. Томас не расслышал: в ушах нарастал непонятный гул и жутко хотелось пить. Кажется, монстр в его голове начал ворочать когтями туда-сюда, туда-сюда.

– Аааа! – взвыл Томас, подскакивая и хватаясь за голову. – Да что же это такое!

– Том, – Арис вздохнул и взял его за руку. – Мне тоже больно. И Терезе сейчас очень больно. Ты же понимаешь, для чего это нужно. Терпи.

Да, точно. Тереза. Ей тоже больно, Арис прав. Им всем сейчас очень больно, но у них нет выбора. После очередного наказания их поставили перед фактом – они теперь телепаты и будут учиться общаться друг с другом без помощи слов. Перспектива общаться с Терезой и Арисом таким способом очень нравилась Томасу. Не могла не нравится. Но никто не сказал им, как это будет больно. С тех пор, как они четыре года назад обнаружили экспериментальные образцы в бункере, пути назад для них больше не было. Все четверо стали участниками Особого Эксперимента. Они знали, чем занимается ПОРОК, и какую роль им суждено сыграть. Но Томас к тому моменту настолько сильно возненавидел все связанное со Вспышкой, что без возражений согласился на предложенный вариант. Идея победы над страшным вирусом необычайно увлекла Томаса. Он и Тереза с удовольствием изучали паттерны, уже добытые учеными ПОРОКа, общались с Трентом, психологом, который, жалуясь на то, что слишком многого еще не достает, рассказывал им, как эти паттерны взаимодействуют между собой.

Для того чтобы восполнить пробелы в карте мозга, объектам была необходима настоящая встряска. Что-то, о чем они и подумать не могли. Что-то по-настоящему ужасное.

Иногда Томасу снилось, что он бежит по огромному лабиринту. И тогда он просыпался в холодном поту, судорожно вцепившись побелевшими от напряжения пальцами в смятое одеяло.

Это можно было пережить.

Плохо лишь, что кошмар повторялся все чаще.

* * *

Ава зашла в кабинет психолога бесшумно, мягко ступая. Хотелось сделать сюрприз. Трент сидел спиной к дверям, как обычно, всматриваясь в сложные схемы на огромном мониторе. Ава подошла ближе. Неужели не заметит?

Это было их своеобразной игрой. Однажды Ава сказала, что Трент, будучи психологом, не может сидеть настолько беспечно спиной к двери. Это противоречит закону самосохранения, заложенному на генетическом уровне. Трент тогда рассмеялся, запрокинув голову, искренне и заразительно, и Ава тоже не смогла не улыбнуться. С тех пор она пыталась подкрасться к нему незаметно, чтобы напугать, доказать его неправоту.

Когда цель была практически достигнута, и Ава уже готова была опустить руки на плечи Трента, тот произнес ровным голосом, даже не оглянувшись:

– Привет, зайчонок! Присаживайся.

Ава нахмурилась. Трент всегда излишне фамильярен.

– Я же просила не назвать меня так! – возмутилась она, делая шаг назад.

– А я просил не подкрадываться со спины, – парировал Трент и, резко встав, сгреб Аву в охапку, усаживая к себе на колени.

– Трент, прекрати! – вскрикнула девушка, пытаясь вырваться. На самом деле вырываться не очень-то и хотелось, и спустя минуту, она, уже забыв обо всем, отвечала на его поцелуй.

– Посмотри, какой паттерн! – сказал Трент, отрываясь от губ Авы и указывая на экран.

Может, какую-нибудь другую девушку такая резкая смена темы и обидела бы, но Ава прекрасно знала, что Трент просто помешан на работе. Как и она, кстати. Так что в этом вопросе они достигли полного взаимопонимания.

– Это... – она пригляделась к схеме на экране, светящейся мягким зеленоватым светом.

– Вот именно! – усмехнулся Трент. – Мы добились своего. Имплантаты прижились. Мертвая зона задействована.

– Но они никак не могут... Тереза способная девочка, у нее уже получается... Но вот Томас, мальчик, он меня беспокоит. Рейчел и Арис уже давно обогнали их. А мы все топчемся с Томасом на месте. У него головные боли сильнее, чем у других, он хуже адаптируется. Мне кажется, мы поставили не на тот объект. Грей нас убьет.

– Тебя, моя хорошая, – Трент рассеяно улыбнулся, взъерошивая ее коротко подстриженные волосы, – тебя. Я просто обыгрываю ситуации. А подбор объектов – твоя задача.

* * *

Томас прошел в комнату для занятий и уселся за массивный железный стол. Напротив уже ждала Тереза. Девочка сидела неподвижно, сложив руки на груди, не шевелясь. Томасу она показалась похожей на те статуи, которые они разглядывали в учебнике по истории. Такая же холодная и неподвижная. Ну, насчет холодная – это еще большой вопрос, конечно. Нестерпимо захотелось прикоснуться к ней, убедиться, что она живая. И теплая.

В комнате было темно, лишь тусклый желтый свет шел от светящегося прямоугольника над их головами.

– Том, ты должен постараться! – сказала Тереза.

Она обхватила себя руками: привычный, до оскомины знакомый жест. Она всегда так делала, когда была недовольна. Словно отгораживалась, выстраивая незримый барьер между ними. Сейчас это было некстати. Совсем некстати. Но с другой стороны этот жест помог. Томас осознал, что перед ним не кто иной, как Тереза. Та самая Тереза, с которой они участвуют в эксперименте Школы. Та самая, с которой они проводят столько времени. Не статуя. Живая.

– Я стараюсь! – в отчаянии крикнул он.

– Если мы не справимся, они, наверно, убьют нас! – с напором сказала Тереза.

Томас поднял на нее удивленные глаза – она что, правда верит в это? В то, что их могут убить? Доктор Грей много раз говорил им: они – ключевой момент эксперимента и должны научиться общаться телепатически для того, чтобы продолжить начатое.

– Знаю, – спокойно ответил Томас, решив ей подыграть. Если Тереза хотела таким образом его напугать и вызвать реакцию, то пусть считает, что ей это удалось. Томас даже улыбнулся. Смешная. Она думает, что ему страшно. Нет. Он не боялся людей из ПОРОКа. Он чувствовал себя одним из них.

– Тогда делай как следует! – надулась девушка.

Томас внезапно понял. Она хочет перейти на новую стадию эксперимента, которую им обещали после того, как они научатся ментальному контакту. Это волновало и грозило быть еще интересней, чем все, что они делали до этого. Арис и Рейчел уже вовсю разговаривают без слов. Тереза тоже смогла связаться с Рейчел и поговорить. А он, Томас, не может. Он за бортом. Внезапно Томаса охватила сильная злость.

– Я и делаю как следует! – вспылил он.

– Ну хорошо, – рассердилась Тереза. – Знаешь что? Я больше не буду разговаривать с тобой вслух. Ни за что и никогда, пока ты не научишься.

А вот это было подло с ее стороны. Томас буквально кипел от злости. Как она может так обращаться с ним? Она, его лучший друг?

– Но... – попробовал он возразить.

"И мысленно тоже не буду!" – прозвучал ее голос у него в голове. Это по-прежнему выбивало его из колеи. Он никак не мог поверить, что такое вообще возможно. Может, именно в этом причина? – "Всё, я умолкаю!"

– Тереза, ну дай мне ещё несколько дней! У меня получится! – взмолился Томас, вдруг испугавшись, что действительно больше не услышит ее голос. Только вот так. В голове. Это почему-то ввергло его в панику.

Тереза не отвечала.

– О-кей, ну хотя бы ещё денёк!

Она лишь смотрела на него. Нет, даже уже не смотрела. Она вперила взгляд в стол, а потом начала ногтем ковырять стальную поверхность. И как ей не больно? Стальная леди, чтоб ее!

– Куда ты денешься, конечно, ты будешь говорить со мной! – обиженно бросил Томас и отвернулся. Она не верит в него, это очевидно.

Никакой реакции на эти слова от Терезы не последовало. Несмотря на то, что он ей только что сказал, он знал её характер. О да, ещё как знал! Если эта противная девчонка сказала, что не будет с ним разговаривать вслух, значит, и правда не будет.

– Ладно, – буркнул он, закрывая глаза и пытаясь всё сделать точно по инструкции: вообразил чёрную бездну, в которой есть только одно светлое пятно — лицо Терезы. Затем, собрав в кулак всю силу воли, сформировал в сознании слова и бросил их ей в лицо:

"Достала ты меня, уродина!"

Тереза улыбнулась и ответила ему напрямую в мозг:

"От такого слышу!"

Томас с облегчением рассмеялся. У него получилось! Черт возьми, они сделали это!

Тереза приподнялась со стула. В тусклом свете черты ее лица казались мягкими, плавными. Томасу очень захотелось обнять ее. Сказать, что теперь все будет хорошо. Но он не двинулся с места.

– Том, – заворожено прошептала она, – у нас получилось... А мисс Пейдж говорила: ты можешь не справиться. Но я верила в тебя, Том!

Томас снова разозлился. Значит, верила в него, да?

Увидев изменения в выражении его лица, Тереза сделала шаг навстречу и протянула руку:

– Не злись, Том. Трент сказал, что если ты не получишь сильной эмоциональной встряски, то не сможешь продолжать, а я не хотела остаться одна. И не хотела пробовать с кем-то другим, понимаешь?

Томас покачал головой, но руку протянул, и даже пожал маленькую теплую ладошку. В конце концов, Тереза права. Все для пользы дела.

Массивная дверь, ведущая из комнаты, беззвучно открылась, и в дверном проеме показалась сгорбленная фигура доктора Грея. Он молча прошел и сел на освободившийся стул Терезы. Томас шумно выдохнул: он испытывал чуть ли не трепет перед этим выдающимся ученым.

Тереза нахмурилась и встала позади стула Томаса, схватившись за спинку.

– Сядьте, Тереза, – тихо сказал доктор Грей и улыбнулся. – Сядьте.

Тереза оглядела пустую комнату и нахмурилась еще больше. Куда ей садиться-то? Томас молча подвинулся, уступая ей место рядом с собой. Девочка аккуратно присела на краешек его стула и почувствовала, как рука Томаса сжала ее ладонь под столом. Она чуть пожала его пальцы в ответ.

– Я хочу побеседовать с вами, – сказал доктор Грей уставшим, надтреснутым голосом.

– Мы вас слушаем, доктор, – кивнул Томас, и Тереза снова удивилась тому, как он себя вел перед Греем. Он его не боялся, как большинство школьников, он... словно чувствовал себя на равных. Что в принципе невозможно, так как доктор Грей старше Томаса раза в три. И, тем не менее, он позволял себе разговаривать так и, похоже, Грею это нравилось.

– Томас, я поздравляю тебя с твоей удачей. Это действительно важно. Мы были бы крайне разочарованы, если бы эксперимент не удался. Все зависело от твоих усилий. И ты постарался. Теперь у тебя есть весомое преимущество, Томас. Ты можешь общаться телепатически со своими друзьями. С теми из них, к кому испытываешь сильную эмоциональную привязанность. Но это еще не все. Наш дерзкий эксперимент только начался. Это лишь начало. Томас, запомни это. Ты – особенный. – Доктор Грей говорил, даже не глядя на Терезу. Смотрел только на Томаса. Девушке стало немного обидно. Чем она заслужила такое невнимание? Томас серьезно кивал и улыбался. Ему тоже нравилось, как с ним разговаривал доктор Грей.

– Ты знаешь, Томас, я очень стар. Мои дни сочтены по сути. Но мне очень нужен молодой и способный ученик. Такой, как ты. Я надеюсь, ты не откажешь?

Тереза вдруг ощутила сильную злость. Казалось, она заполнила ее всю, по самое горло. Не откажет? Нет, Том не откажет! Еще и с радостью помчится за Греем хоть на край света. Она очень живо помнила тот момент, когда они четыре года назад оказались в секретном бункере. Ее потом долго рвало, Рейчел до сих пор, кажется, кричит во сне, Арис очень долго плакал, привалившись к стене. А вот Томас не плакал. Не кричал. Ничего. Он окаменел. Просто застыл в полной и безоговорочной ненависти к Вспышке и всему, что с ней связано. И теперь он будет рад помогать Грею, она уверена. Но почему же самой Терезе это так не нравится?

– Я жду вас завтра к шести, Томас. В своей лаборатории. Не опаздывайте.

– Да, доктор Грей, конечно.

Томас улыбнулся и, казалось, готов был соскочить и бежать в лабораторию сию секунду. Тереза фыркнула в ладонь и показала язык удаляющейся спине Грея.

* * *

Когда они вышли из комнаты, их уже ждали Арис и Рейчел. Они молчали, но по загадочным улыбкам на их лицах, Томас понял, что они общаются. Он не стал тратить силы на слова.

"Привет, Арис!"

"Том! Наконец-то! Я думал тебе понадобится еще год-другой, прежде чем ты научишься это делать!"

"Как видишь, нет."

Ментальный контакт прервался. Виски сильно заломило. Томас охнул и присел на корточки.

"Тихо, Том, тихо, – послышался в голове голос Терезы, – ничего не пытайся сказать, это всегда так в первый раз."

Томас поморщился и кивнул – Терезе и остальным виднее, что и как там в первый раз... Все-таки он научился этому трюку последним из них, поэтому стоило послушаться и потерпеть. Томас прекратил жаловаться и просто дошел до своего корпуса, молча, не поднимая головы и лишь прикусывая губу, когда ощущения становились особо болезненными.

В корпусе А все занимались своими делами, но большинство ребят готовились к завтрашнему зачету.

Прямо на входе к Томасу подскочил Алби.

– Том, дай свою версию решения этой задачи... Я сверить хочу.

– Не сверить, а списать он хочет, – хмыкнул Минхо, который даже и не пытался эту задачу решить, а сосредоточенно метал дротики, лежа на своей кровати, в мишень, закрепленную на стене. Над кроватью Ньюта. Ньют же спокойно сидел под этим безобразием и, казалось, не обращал никакого внимания на происходящее у себя над головой.

– Минхо, прекрати! – потребовал Арис, пронаблюдав за полетом очередного дротика. – К зачету приготовься лучше...

– А мне это к чему? – удивился Минхо. – Я по другому направлению, – с гордостью добавил он.

– Головой работать тоже надо, Минхо, – с укором сказал Томас, садясь за общий стол и доставая из своего ящика планшет.

– Ты его поранишь! – не выдержал Арис и попытался отобрать у Минхо оставшиеся дротики.

Ньют на миг оторвался от планшета и поднял голову:

– Меня? Нет, меня он никогда не поранит, – и вновь продолжил водить пальцем по экрану, явно что-то решая.

Все в комнате затихли и удивленно переглянулись – настолько уверенно прозвучали слова Ньюта. Минхо стушевался и игру в дартс прекратил.

– Ну... я вообще... добрый...

– Так, все. Хорош дурью маяться. Иди сюда, – строго сказал Томас, – будем тебя подтягивать. И так наша группа в отстающих из-за тебя.

– Ну... О-кей. Умный типа. Давай.

Минхо подсел к Томасу и – удивительно! – даже стал его слушать, смешно подперев голову рукой.

Эта атмосфера, настоящая и такая привычная, быстро успокоила Томаса, он смог погрузиться в работу, которую любил и одновременно помочь другу. Пока еще другу...

В последнее время Томас все больше отдалялся от друзей. С каждым днем он ощущал это все острее. У них с Терезой – другая судьба, это так же ясно, как и то, что зачет по математике сдавать все-таки придется.

Ночью Томасу снова приснился кошмар. Он бежал по какому-то коридору, бежал и бежал, бежал и бежал, пока не достиг какого-то обрыва. Как только он попытался заглянуть в него, чтобы выяснить, что там, тут же проснулся. Почему-то казалось, что это чертовски важно – знать, что там, в этой пропасти, хотя это – всего лишь сон.

"Том?" – вдруг раздался голос в его голове. – "Не спишь?"

Томас улыбнулся: раз Тереза решила позвать, значит чувствует, что он не спит... Но до чего же здорово общаться с ней вот так, на расстоянии.

"Не сплю..." – ответил он мысленно, постаравшись передать улыбку в интонациях. И тут же почувствовал ее улыбку в ответ.

"Мне тоже не спится," – пожаловалась она, в ее словах ощущалась горечь. – "Все время думаю о чем-то... И не могу остановиться."

"Подумай обо мне," – вдруг сказал Томас и тут же мысленно влепил себе оплеуху. Что за наглость, в самом деле?

"О тебе я и так часто думаю," – снова улыбка в голосе. – "Пока, Том. Спокойной ночи."

"Спокойно ночи. Постарайся уснуть, ладно?"

"Я постараюсь. Если ты просишь."

Связь резко оборвалась, голова снова начала болеть – видимо, на большее Томаса просто пока не хватало.

* * *

– Видишь, Томас? – спрашивал доктор Грей, указывая на экран перед ними.

Томас видел. Он очень хорошо стал ощущать эти паттерны, разбираться в схемах, хотя прошло всего две недели с того момента, как он стал регулярно заниматься с доктором Греем.

– И это – лучшее, чего мы смогли добиться, – добавил Грей, глядя на экран и сцепив пальцы за спиной.

– Но это же так мало! – воскликнул Томас невольно. Действительно, это не просто мало, а ничтожно мало по сравнению с той картой мозга, которую они должны получить по окончании эксперимента.

– Да, Томас. И это значит, что нашим объектам нужно что-то другое. Что-то глобальное и ужасное, что-то потрясающее. Какая-то головоломка. Нужно задействовать эту и вот эту зону.

– Это же невозможно, доктор! – сказал Томас, изучив вспыхнувшие красным участки мозга на 3D модели перед ними. – Эти зоны никогда не были задействованы. Ни у одного человека.

– Практически – да. В теории же их можно развить. При усиленном воздействии на паттерны, при создании оптимальных условий для объектов... Эти зоны можно развить, Томас. Мы должны превратить теорию в практику. И тогда мы окажемся очень и очень близки к победе.

– Поверить не могу... – потрясенно прошептал Томас, усаживаясь обратно на стул.

– А ты поверь, – доктор Грей ободряюще положил руку на плечо Томаса. – Вера, мой мальчик, это все, что у нас есть. Ты еще так мал, но мне больше некому доверить это дело.

Томас покосился на изъеденную морщинами и пигментными пятнами руку на своем плече и почувствовал благодарность к этому человеку, который видел в нем больше, чем во всех остальных.

– Я постараюсь, – прошептал Томас, – я постараюсь придумать головоломку, которая задействует эти зоны...

– Постарайся, Томас, постарайся, – кивнул Грей и улыбнулся.

Он не ошибся в мальчишке.

* * *

Томаса не покидало смутное ощущение того, что он что-то упускает. Словно какая-то мысль, еще неоформившаяся, но, безусловно, имеющая право на существование, скреблась в мозгу, царапала ядовитыми когтями.

Томас ходил на уроки, общался с друзьями, гулял с Терезой, Арисом и Рейчел, учился у Грея, но мыслями был очень далеко. В его голове – "гениальной голове", как говорил ему профессор Грей – зарождалась Идея. Именно так – Идея с большой буквы. Еще не полностью сформулированная, но уже вполне осязаемая.

Осознание – больше похожее на взрыв – пришло внезапно.

Томас, спотыкаясь и сметая все на своем пути, понесся к профессору: поделиться гениальной догадкой. Все оказалось очень просто.

– Лабиринт, доктор, – выпалил Томас на одном дыхании, даже не поздоровавшись – к чему церемонии, когда он пришел с настоящей Идеей!

– Что, Томас? – доктор Грей в последнее время был очень рассеянным. Он часто принимал какие-то таблетки, после которых его мозговая активность явно снижалась. Томас предполагал, что доктор болен, вот только не знал, чем.

– Лабиринт! – повторил Томас и нахально уселся за пульт управления 3D моделированием, на ходу подключая к себе датчики, реагирующие на мозговую активность. – Смотрите! Человеческий мозг никогда не бывает так активен, как при решении именно этой головоломки! Грей подошел ближе, наблюдая за манипуляциями Томаса, отечески положил руку ему на голову.

– Это очевидно, Томас, – сказал он. – Естественно, лабиринт – один из самых простых способов активировать мертвые зоны. Но этого недостаточно. Видишь?

– Но... если дополнить локацию? Создать еще несколько вариаций происходящего... – пальцы Томаса порхали над сенсорным пультом с немыслимой скоростью.

– Томас... – доктор Грей устало опустился на стул. – Боюсь, я уже не смогу вникнуть в твои чертежи. Да и тебе еще предстоит работать над ними и, возможно, не в одиночестве. Когда человек один, он слаб – запомни это.

Доктор Грей поднялся на ноги и прошелся по своему кабинету. Остановился у пульта, провел рукой по сенсорной панели. Словно... прощался.

– Я думаю, время пришло, Томас, – сказал он тихо. – Я умираю.

Томас вздрогнул и уставился на Грея непонимающим взглядом.

– Да, да... Дело в том, что у меня, как и у многих сотрудников ПОРОКа, Вспышка. Спокойно. У тебя иммунитет, всегда помни об этом. У многих из вас иммунитет, поэтому вы и отобраны. Сейчас я принимаю лекарство, которое очень тормозит мои реакции. И в то же время тормозит развитие Вспышки. Но скоро все закончится. Я хочу, чтобы ты полностью пронаблюдал процесс моей деградации. И сначала я должен убедиться, что мое дело в надежных руках. Пусть ты еще ребенок, но ты – непростой ребенок. Помни об этом тоже, пожалуйста. В твоих руках сейчас – судьбы многих людей. Только от тебя зависит, выживут ли они все, или сгинут, прозябая, теряя остатки того, что делало их людьми.

Томас съежился перед пультом, опустив голову и до боли прикусив губу. Он понимал, что происходит нечто очень важное. И Вспышка... Доктор Грей... Не может быть! И как он может просить от него, Томаса, такого?

– Томас? Ты меня слышишь? Еще раз – возьми себя в руки. К сожалению, на твое детство у нас нет времени. Ты уже вырос, так получилось. Прости уж. Когда меня не станет, тебе нужно будет заняться штатом. Ты наберешь новых сотрудников по моим рекомендациям. Ава Пейдж и Трент будут помогать тебе – у них иммунитет. А проект по постройке твоего Лабиринта надо начинать уже сейчас. Я даю тебе неделю на разработку чертежей. Работать будешь с Арисом, Рейчел и Терезой. Пусть каждый из вас занимается определенным сектором. Но главным в этом проекте я назначаю тебя, – Грей грустно улыбнулся, – не подведи меня, Томас.

Томас сжал кулаки и сосчитал до пяти. Так учил делать Трент, когда нервничаешь. Помогло.

– Я не подведу вас, доктор Грей, – сказал Томас, разворачиваясь к пульту.

* * *

Когда он вышел из лаборатории Грея, было уже довольно темно. Томас поторопился к своему корпусу, мысленно пытаясь связаться с Арисом, которому только предстояло узнать про новый грандиозный проект. Арис не отвечал. То ли не слышал, то ли просто обиделся. Второе, конечно, маловероятно, но исключать такую возможность Томас бы не стал. Иногда Арис обижался на совсем неожиданные вещи. Внезапно он увидел, что на дорожке кто-то стоит.

– Привет, Том, – Тереза улыбнулась и плотнее запахнула ветровку, накидывая капюшон – накрапывал дождь.

– Ты что тут делаешь? – спросил Томас с облегчением – почему-то ему показалось, что за ним кто-то следит.

– Тебя жду, – пожала Тереза плечами, – я волновалась, – тихо прибавила она. – Рейчел что-то чувствует. Ну, это как... предчувствие, знаешь? Интуиция. Она сказала, что с тобой беда.

– Придумаете тоже, – проворчал Томас, хотя такая забота на самом деле ему льстила. Было приятно, что хоть кто-то беспокоится о нем. В основном вокруг все всё время от него что-то требовали и нагружали всевозможными заданиями, для его же развития.

– И что она там чувствует? – чуть обеспокоенно спросил он. Не то, чтобы Томас верил во всякие предсказания самой младшей из их экспериментальной группы, просто Рейчел и правда обладала даром предвидеть некоторые события.

– Я не знаю, – пожала плечами Тереза, – она просто сказала, что ты в беде, и все. Я пошла тебя встречать.

– Защищать от беды? – грустно усмехнулся Томас.

– Ты знаешь... – Тереза чуть прикусила губу и вдруг резко отвернулась. – Если понадобится – да.

Томас рассмеялся. По его мнению, он как раз таки в защите не нуждался.

– Завтра в семь утра будьте в лаборатории, – немного резко сказал он, чтобы переключиться со скользкой темы о его защите.

Терезу, похоже, обидела излишняя грубость.

– Грей снова придумал какое-то испытание? – грустно улыбнулась она.

– Не Грей, – Томас усмехнулся. – Я.

иллюстрация к главе "Уроки доктора Грея"

http://www.pichome.ru/eXt

Четырнадцать

Нереально, – прошептал Арис, проводя рукой по огромной бетонной стене, увитой тяжелым, кожистым плющом.

Томас молчал. Стоя в центре Лабиринта, он в первый раз смотрел на него изнутри, а не снаружи при помощи камер, и теперь его охватил настоящий трепет.

Он был прекрасен. Изгибы и повороты всех восьми секций, гигантский механизм, приводящий в движение стены, которые меняют узор Лабиринта. Меняют его код каждую ночь. Каждую ночь – буква. Каждую неделю – кодовое слово. Объектам еще только предстоит узнать этот код, им только предстоит понять, что такое Лабиринт. Ощутить силу и мощь, спящую в этих исполинских стенах.

Стоя в Лабиринте, Томас был счастлив как никогда.

Его творение. И оно совершенно.

– Сектор А2. Экспериментальная смена локации.

– Нет ответного сигнала.

– Рейчел, ручное управление.

– Нет ответа, Том.

– Камера А2. Дай мне обзор, Ти.

– Есть обзор.

– Механизм запущен. Начинаю смену локации...

Огромная стена на экране монитора пришла в движение. Ее заменила другая, не менее внушительная, но теперь с проходом в другую секцию.

– Этого мало! – раздраженно вскрикнул Томас и стянул с головы систему управления Лабиринтом.

Рядом выныривали из виртуальной реальности его друзья, теперь уже коллеги.

Тереза сняла виртуальную систему последней и на миг задержалась в лаборатории.

Томас сидел, опустив взлохмаченную голову прямо на сенсорную панель и никак не отреагировал, когда Тереза прикоснулась к его плечу.

– Я ни на что не годен, – прошептал он, не поднимая головы.

Тереза аккуратно пригладила торчащие в разные стороны вихры.

– Ты гений, Том, – серьезно сказала она.

– Нет! – он схватился за голову руками. – Нет! Ты же видишь. Три мертвые зоны! Три! Это недопустимо много. Даже если мы загоним в Лабиринт сотню–другую людей, нам не составить карты. Я так и не смог, – прибавил он шепотом.

"Мы сможем. Нужен еще раздражитель."

Ее холодный расчетливый голос врезался прямо в мозг.

"Мы все перепробовали."

"Проблема в том, – к их беседе внезапно присоединился Арис, – что мы пытаемся оценить воздействие на Лабиринт. А не воздействие Лабиринта на людей."

"Он не может на них воздействовать! Они же знают, что это эксперимент."

Томас споткнулся на полуслове.

Знают.

Вот в чем ошибка. Все теории построены на добровольном включении объектов в эксперимент. А что, если все будет немного по-другому?

Но разве можно загнать в Лабиринт людей, не сказав им зачем?

Голова раскалывалась от мыслей. Томас почувствовал острую необходимость отвлечься. Хорошо, что занятия закончились и сейчас можно будет просто что-нибудь почитать.

В последнее время Томас увлекался чтением все больше. В библиотеке можно было скачать много интересных книг на планшет и читать потихоньку вечерами, забравшись на свою кровать у окна, повернувшись спиной ко всем.

Томас даже не знал, чем его так привлекали написанные кем-то истории – особенно ему нравилось изучать поведение людей в различных ситуациях, пусть даже придуманных. Он искал ответы на свои вопросы. Он искал те ситуации, которые могли бы задействовать мертвые зоны, так и неподдавшиеся им до сих пор.

Наверное, в книгах можно было прочитать о таких поступках, которые в жизни представить просто невозможно.

Особенно поразила его старая фантастическая серия романов Фреда Саберхагена "Берсеркер". Раса полукиборгов, обладающих нечеловеческой логикой, которые имели единственную цель – убивать все живое, поставивших перед собой нетривиальную задачу – уничтожить все человечество. Все чаще и чаще Томас возвращался в своих мыслях к образу берсеркера. Картинок в книге не было, но у Томаса было достаточно богатое воображение.

Ночами его душили кошмары. Он бежал по своему лабиринту, а за ним гнался кто-то. Живой. И неживой одновременно. Груда металла, способная дышать.

День за днем он рисовал берсеркера так, как видел его сам. Таким, каким являлось ему чудовище в ночных кошмарах. Со временем это стало навязчивой идеей – Томас рисовал и выкидывал эскизы, раз за разом добиваясь все большего сходства с существом из своего сна.

Это продолжалось до тех пор, пока его рисунок не заметил Ньют.

– Томми, что это? – вскрикнул друг, увидев очередной карандашный набросок. Томас не мог дотерпеть до конца урока и взялся рисовать прямо на физике, хотя это было грубое нарушение правил, на чем Томас уже давно не попадался.

– Это... – Томас задумался. Ответить "берсерк"? Нет, это существо уже явно вышло за рамки описанного фантастом монстра. В нем уже было слишком много от него самого. От Томаса.

– Я не знаю, – честно ответил Томас, торопливо прикрывая рисунок рукой. Потом вдруг резко убрал локоть, показывая картинку Ньюту.

– Что ты чувствуешь? – спросил Томас. – Какие у тебя ассоциации?

– Страх, – подумав, ответил Ньют, – боль. Беда. Горе. Страдание. *

– Гривер... – выдохнул Томас, осознавая, что существо на рисунке наконец-то обрело название.

– Ну и гадкая штука этот твой гривер, – поморщился Ньют, продолжая рассматривать рисунок.

– Гадкая, – кивнул Томас, – очень. Я бы сказал – омерзительная, – он вдруг довольно рассмеялся.

– Томас, займитесь уроком или выйдите вон, – непреклонно сказал учитель физики, мистер Стиллз, один из иммунов, оставшийся в школе еще из первого состава.

– Я, пожалуй, выйду, мистер Стиллз, – нахально заявил Томас, вставая с места, – дела, не терпящие отлагательств, – задумчиво добавил он, выходя из класса.

– Совсем оборзел, – донесся до него недовольный голос Бена.

– Заткнись, шенк. Уткни морду в тетрадь и пиши, – оборвал его Минхо.

Томас улыбнулся – друзья все еще верили в него. И он не обманет их ожиданий.

* * *

Молодая девушка в темно-зеленой ветровке, синих потертых джинсах и надвинутой на глаза кепке медленно подошла к высоченному забору. Она знала, что там, за этой стеной. И теперь, после нескольких лет учебы в закрытом институте и сданных экстерном экзаменов, она точно знала, зачем так долго добиралась до этого места.

Хотя ее предупреждали, что это – закрытая зона и попасть внутрь будет совсем не просто, не говоря уже о том, чтобы устроиться на работу.

Девушка вздохнула и стянула с головы кепку – густые темные волосы рассыпались по худеньким плечам. В городе ей нечего было делать – многие из ее родных были уже за Чертой. Многие из ее друзей так и не смогли стать теми, кем мечтали еще несколько лет назад. Мир перевернулся с ног на голову в одно мгновение, но она была слишком мала, чтобы хоть что-то об этом мгновении помнить. В любом случае, сейчас у нее была вполне определенная цель.

Девушка в потрепанной ветровке твердо знала, что у любой стены есть конец. Эту истину еще в детстве ей открыл один человек, она часто вспоминала его уроки. И теперь твердо намеревалась найти конец именно этой стены.

Стена кончаться не собиралась долго, однако вход внутрь все-таки нашелся. Маленькая дверь, почти слившаяся со стеной. Это было даже странно – вроде бы организация такого типа должна иметь более внушительную охрану.

Девушка неуверенно нажала на кнопку под небольшой панелью на двери.

– Назовитесь, – произнес кто-то по ту сторону – панель искажала голос, нельзя было даже понять женский он или мужской.

– Я... пришла устраиваться на работу. Меня ждут.

– Имя, карточку. Посмотрите сюда, – на панели загорелся огонек, указывая, куда именно нужно посмотреть для сканирования сетчатки глаза.

– Бренда. Бренда Грей, – медленно и отчетливо произнесла девушка, прикладывая к панели идентификационную карточку.

– Отказано в доступе, – бесстрастно сообщил голос.

– Почему? – возмутилась Бренда. – Я на работу, – пояснила она растерянно, – я врач.

– Необходима полная идентификация. Дождитесь окончания анализа.

– Я иммун, – добавила она.

– Отказано в доступе.

Бренда с досады пнула стену ногой. Нога тут же заныла. Пришлось даже попрыгать на другой, здоровой, чтобы хоть как-то выместить недовольство.

Идти Бренде было некуда. Все, что у нее было, она потратила на дорогу – вещи обменяла, деньги истратила. Она все поставила на ПОРОК. И теперь ее банально не впускали.

Внезапно стал накрапывать дождь. Бренда спрятала волосы под кепку, натянула капюшон.

И уселась прямо под дверью, на асфальт, скрестив ноги.

– Покиньте территорию, – неожиданно раздался голос из микрофона. Не тот механический, что талдычил об отказе в доступе, а вполне человеческий голос. Мужской и уставший.

– Ни за что! – откликнулась Бренда, усаживаясь поудобнее и показывая средний палец прямо в камеру.

– Покиньте территорию, – еще раз повторил загадочный кто-то. Ситуация начала забавлять Бренду.

– Пошел на ... ! – два средних пальца выразительней, чем один, в любом случае.

Наступила тишина. Вся бравада Бренды куда-то разом испарилась – она поняла, что ночевать придется прямо здесь, на уже сыром асфальте. Возвращаться в город, полный хрясков, она не собиралась – нечего ей там делать... Идти в городскую больницу и работать с зараженными, от одного вида которых ее до сих пор тошнило? Нет уж.

– Эй, chica, – окликнул вдруг ее тот же голос, но уже не искаженный микрофоном. Бренда подняла голову и увидела молодого мужчину лет тридцати, который застыл на расстоянии вытянутой руки от нее. Поверхностно оценив его внешность, Бренда пришла к выводу, что это, скорее всего, испанец. Он нахально улыбался, стоя под большим черным зонтом, в то время как она мокла, сидя на сыром асфальте.

– Ты откуда? – спросил он ее, вроде серьезно, но в темных глазах плясали черти – Бренду взяла злость на этого пустоголового охранника.

– Я... работать, – она бросила на охранника презрительный взгляд, пытаясь как-то компенсировать нелогичный ответ.

– Я вот тоже работаю, chica, – ухмыльнулся испанец, – ты такая смешная, когда злишься.

– Ты не боишься заразиться? – с интересом спросила Бренда. – А вдруг у меня Вспышка, и я хряск?

– Нет, ты не хряск.

– С чего ты взял?

– Да вот, – он помахал карточкой зеленого цвета у нее перед носом – анализ сетчатки глаза подтверждает, что ты – иммун.

Бренда неверящими глазами смотрела на карточку доступа на территорию ПОРОКа.

– Почему не сказал сразу? – спокойно спросила она, поднимаясь с земли и начиная неторопливо отряхиваться.

– Мне нравилось смотреть, как ты злишься, – пожал плечами охранник.

– Прости, но цирка больше не будет, – Бренда усмехнулась и забрала карточку у него из рук.

Она осторожно прошла на территорию ПОРОКа и направилась к административному зданию.

– Хорхе! – крикнул испанец ей вслед. – Меня зовут Хорхе!

Бренда обернулась, глаза ее задорно блеснули, и она с видимым удовольствием показала Хорхе язык.

– Сhica dani?a! – сказал Хорхе и направился обратно на пост.

В административном корпусе ПОРОКа было очень тихо. Странно – Бренда ожидала встретить здесь гораздо больше людей.

– Кто вы и что вам нужно? – спросила Бренду миловидная женщина в зеленом халате, идущая ей навстречу по коридору.

– Я ищу Томаса, – ответила Бренда, – мне сказали, он может принять меня на работу.

– Томаса... – женщина засияла, будто упомянули ее личного кумира. Бренда сразу решила – кем бы ни был этот Томас – он ей заранее не нравится.

– Пройдите сюда, – женщина показала вглубь коридора, – Томас в лаборатории.

– Простите, – Бренда остановила уходящую женщину, придержав ее за руку, – а... фамилия у Томаса есть? Как его называть? Мистер...

– Томас, – женщина снова улыбнулась, – просто Томас.

– Ну, о-кей, – Бренда подумала, что у сотрудников ПОРОКа явно не все дома.

Она с любопытством осматривала лабораторию: за прозрачным слоем пластика сидел кто-то, погруженный в работу над графиком и выводом данных на большой экран перед собой.

Заинтригованная Бренда прошла внутрь через настежь открытую дверь.

– Томас? – спросила она осторожно – эти ученые порой совсем себе на уме. Она не собиралась становиться такой. Такой же как...

– Что вам нужно? – резко спросил ее голос, принадлежащий... мальчишке? Бренда с усмешкой уставилась на спинку кресла, словно через толстую обивку можно было разглядеть сидящего.

– Я пришла работать. Я иммун, – Бренда и подумать не могла, что когда-нибудь это будет звучать столь гордо.

– Мне не нужны сотрудники, – холодно произнес ее собеседник и, наконец, повернулся к Бренде.

Подросток. Лет четырнадцати. Мальчишка. Бренду не покидало ощущение, что ее просто разыграли...

– Томас? – спросила она, с недоверием рассматривая его: взлохмаченные темные волосы, чуть курносый нос, россыпь родинок на левой скуле. Он мог бы быть симпатичным даже в свои четырнадцать. Если бы не этот взгляд.

Томас смотрел на нее с насмешкой. С вызовом.

– Представьтесь для начала, – сказал он, даже не предложив ей сесть, чем просто вывел Бренду из себя. Ее воспитали по-другому.

– Бренда, – сухо ответила она, – Бренда Грей.

Томас вздрогнул и снова повернулся в ее сторону, хотя уже начал разворачиваться к пульту. Теперь в его глазах зажегся интерес к ее скромной персоне.

– Что, фамилия знакомая? – не удержалась она. – Да, я внучка профессора Грея. И я считаю нужным продолжать дело своего деда. В конце концов, он отправил меня учиться в закрытый университет.

– Ты знаешь, что с ним случилось? – помедлив, спросил Томас.

– Знаю, – ответила Бренда. Она и правда знала – дед написал ей, прежде чем... Бренда отвернулась: она больше не могла смотреть в эти невероятные глаза. Как дед и писал – перед ней был гений. Вот только она не собиралась ему поклоняться.

– Сколько тебе лет? – спросила Бренда, подходя ближе, вглядываясь в рисунок на экране перед пультом.

– Почти пятнадцать, – пробормотал Томас и отвернулся. Похоже, при ней он чувствовал себя не в своей тарелке.

– Том, я не нашла... – какая-то девушка застыла на пороге, изучая гостью.

– Тереза, – Томас облегченно улыбнулся – с этой девушкой ему общаться было явно проще.

Бренда улыбнулась Терезе, кивнула.

– Мисс Грей, – Томас все-таки посмотрел Бренде в глаза, – найдите канцлера Пейдж. Скажите, что я дал согласие на принятие вас в штат.

Бренде показалось или в его глазах мелькнул лукавый огонек? И лишь та девушка, Тереза, смотрела на нее настороженно, даже не скрывая своей неприязни. Бренда была немного старше, и ей был понятен этот взгляд.

Тереза сходила с ума от ревности.

Бренде стало от этого смешно.

* * *

Арис ничего не сказал. Он просто молчал, по обыкновению сложив руки на груди, и смотрел на Томаса, чуть усмехаясь. Томаса это уже начинало выводить из себя. В конце концов, он предложил неплохой вариант.

– Ты просто запихнешь их всех туда? – с удивлением переспросил Арис, но в его взгляде удивления не было – Томас видел это так же ясно, как и то, что другого выхода нет. Арис думал об этом, понял Томас. Думал, и прикидывал шансы, а теперь стоит и изображает из себя невинное удивление.

– Ты... – Томас задохнулся от гнева и не придумал ничего лучше, чем ударить друга со всей дури по лицу. Арис ловко увернулся – удар получился смазанным и пришёлся на скулу.

Зато ответный не заставил себя долго ждать: в глазах Ариса полыхнул гнев, и он тоже ударил. И не промахнулся. Томас чуть покачнулся и, из-за попытки увернуться, упал.

Арис подошел ближе и со всей силы пнул его под ребра.

Из глаз непроизвольно хлынули слезы. Томас исподлобья взглянул на друга и увидел, что Арис плачет. Молча. Просто мокрые дорожки по щекам, по скуле, на которой уже наливается огромный синяк.

Томас поднялся на ноги, закашлявшись, ощущая сильную боль в груди – похоже Арис сломал ему ребро.

– Арис... – Томас подошел к другу, скрючившемуся на полу рядом с ним.

– Уйди, – прошептал Арис, пряча голову между колен, – уйди, Том.

– Мы должны, понимаешь?.. Мы должны.

– Мы никому и ничего не должны, – упрямо возразил Арис, продолжая отводить взгляд.

– Ненавидишь меня, да? – тихо спросил Томас.

– Нет, – коротко ответил Арис и внезапно протянул к нему руку, обнимая, – нет.

Они посидели еще немного, пока боль в груди Томаса не стала абсолютно невыносимой. Он, шатаясь, поднялся на ноги и побрел в блок С, где располагался медпункт.

Арис не стал ему помогать.

В медпункте дежурила Бренда. Она улыбнулась краешком губ и спросила:

– И кто тебя так?...

– Не важно, – мрачно откликнулся Томас.

– Ну хоть за дело? – Бренда взяла его лицо за подбородок и приподняла вверх, к яркой лампе, осматривая.

– За дело, – коротко ответил Томас.

– Ну и ладно тогда, – пожала плечами Бренда, – руки вверх вытяни, боец, майку снимать будем.

– Зачем? – Томас поморщился: каждое движение причиняло боль.

– Ребро у тебя сломано же. Бинтовать буду, – Бренда ободряюще улыбнулась.

Она аккуратно, но туго перебинтовала грудную клетку Томаса, который стоически перенес всю процедуру, даже не высказав недовольства и не поморщившись от неизбежной в таком случае боли. Бренда еще раз удивилась, насколько этот юноша был выдержан и холоден, будто все внутри него выморозилось в одночасье. Она не пыталась понять, что же произошло – ей это ни к чему. Но появилось внезапное желание отогреть, заставить огонек тепла поселиться в этих глазах. Бренда всегда поступала интуитивно, даже если осознавала всю глупость этих поступков. Вот и теперь, закончив бинтовать, она резко подалась вперед и поцеловала Томасу в щеку – никакой романтики, ей просто хотелось хоть немного растопить лед в его глазах.

То, что этого делать не стоило, Бренда поняла сразу – взгляд из холодного враз стал еще и колючим.

– Что это было, мисс Грей? – холодно спросил он.

Может, кто другой на месте Бренды и смутился бы, но только не она.

– Поцелуй, Томас, – хмыкнула она, – всего лишь поцелуй в щеку. Так люди иногда выражают признательность друг другу, знаешь ли.

– Откуда мне знать? – довольно зло спросил Томас. – Не думаю, что это уместно, – добавил он, поднимаясь и все-таки морщась от боли в груди.

– Нет, неуместно, – спокойно ответила Бренда, – но захотелось, – она улыбнулась и развернулась к шкафчику за своей спиной, убирая туда остатки бинта и перекись, которой обрабатывала небольшую царапину у Томаса на лице.

Томас бросил на нее непонятный взгляд и вышел, ни разу не обернувшись.

Бренда постояла немного, спиной ощущая пустоту, чувствуя, безошибочно ощущая, что Томас ушел, и вдруг со всего размаха ударила кулаком по стеклянной дверце, разбивая ее вдребезги, в кровь раня костяшки пальцев.

Где-то далеко заверещала сирена, но Бренде было все равно. Она и не поняла, что же ее так разозлило в поведении Томаса, но злость и досада ощущались слишком явственно, чтобы копить их в себе.

Через пять минут дверь медблока распахнулась, и на пороге застыл тот самый испанец, что подшучивал над ней еще в первый день. Бренда никак не могла вспомнить его имя.

– Chica, в чем дело? – произнес он встревожено.

– Я... ничего... Немного не рассчитала. Упала. Голова что-то кружится, – промямлила Бренда, отворачиваясь.

– Врешь, – спокойно сказал испанец, присаживаясь прямо на пол рядом с ней.

– Вру, – согласилась Бренда, – тебя как зовут? Я забыла... – прибавила она растерянно.

– Хорхе.

– Посиди со мной, Хорхе, – вдруг попросила она.

– Почему бы и нет? – усмехнулся охранник.

* * *

С каждым днем Томас все больше погружался в работу, не замечая ничего вокруг, даже друзья уже стали забывать, как он выглядит. Так, по крайней мере, шутил Минхо, и Томасу почему-то становилось стыдно. Чувство вины охватывало его все чаще при взгляде на своих друзей, с которыми он вырос. Он знал, как ему надо поступить. Он вспоминал, как умирал доктор Грей. Как он смотрел на Томаса безумными глазами, не узнавая, как его лицо, все покрытое отвратительными язвами, искажалось еще больше от ярости. Томас, как и хотел Грей, пронаблюдал процесс деградации до конца. И понял, что пойдет на все, чтобы остановить Вспышку.

Теперь он работал над чудовищами, которых планировал поместить в Лабиринт.

Гриверы.

Томас не хотел, чтобы они были полностью механическими – он предполагал задать им белковую основу. И это действительно должно было выглядеть жутко. Чем чудовищней – тем лучше. Чем сюрриалистечнее реальность для испытуемых, тем выше шансы на успех всего эксперимента.

Поэтому Томас не сразу услышал тихие шаги за своей спиной. А когда услышал – было уже слишком поздно.

– Кто тебя впустил? – довольно резко спросил Томас, разглядывая непрошенного гостя.

– Прости, – промямлил Ньют, – я сам зашел.

– Уволить всю охрану к чертям собачьим... – пробормотал Томас, чувствуя себя так, будто его застукали за каким-то неприличным занятием.

– Да нет, – Ньют улыбнулся, – это просто я могу... ты же знаешь.

Томас знал. Ньют и правда обладал удивительной способностью проходить незамеченным, двигаясь удивительно легко. Ну что ж – они все здесь по-своему уникальны.

– Это и есть твой... гривер? – спросил Ньют, указывая на экран.

– Да, – кивнул Томас, решив, что потом просто попросит подчистить Ньюту память. Все равно очень скоро все воспоминания будут стерты. Ему было жаль друга, но другого выхода не было. Только так их эмоции и реакции на события в Лабиринте будут настоящими. И ПОРОК получит такие необходимые для изобретения лекарства от Вспышки паттерны.

– Это омерзительно, Том, – тихо сказал Ньют.

– Да, – снова кивнул Томас.

– А это... – Ньют отступил на два шага назад, и Томас проклиная себя последними словами – надо было выключить монитор – принялся что-то сбивчиво объяснять.

Ньют серьезно кивал, и Томас даже немного успокоился. В конце концов, если подумать, то идея не так уж плоха, и, возможно, они смогут помочь всему человечеству.

Ньют ушел, ошарашенный и оглушенный, а Томас остался в лаборатории, бессмысленно пялясь в монитор, на котором было всего несколько слов. Несколько имен.

"Объект А3. Бен".

"Объект А4. Николас".

"Объект А5. Ньютон".

"Объект А6. Альберт".

"Объект А7. Минхо".

Принять к исполнению: в течение семи дней с момента начала эксперимента.

Локация: Лабиринт А".

Ньют не дурак – он все понял.

И от осознания этого, от мельком замеченной обреченности в глазах друга, Томаса прошиб холодный пот.

Но пути назад уже не было.

* * *

О том, что объекты затевают побег, Томас узнал совершенно случайно. Он был уверен, что Ньют его понял, проникся идеей и готов поддержать. На самом же деле, друг не просто не понял, но еще и других подбил на бунт.

Поздно ночью, объекты блока А темными, еле заметными тенями принялись пробираться к дальней западной стене.

Если бы Томас не задержался так надолго в лаборатории, если бы он не решил пройти через черный вход на то самое место, где они с Терезой познакомились, и где – он точно знал – нет камер, возможно, объектам и удалось бы задуманное.

Но все случилось так, как случилось. Томас задержался, а потом, ощущая ноющую боль в сломанном ребре, решил немного пройтись, отвлечься. Он не хотел, чтобы кто-то его видел.

Эту зону он сам очистил от камер, мотивируя свои действия тем, что ему нужно свободное пространство, чтобы думать. На самом деле, он просто ненавидел камеры и ощущение, что за ними постоянно наблюдают. Будучи сотрудником ПОРОКа он прекрасно осознавал эту необходимость, но чувство беспокойства и повышенной тревожности никуда не уходило и порядком выматывало.

Сейчас Томасу захотелось очутиться именно там. Возможно, пообщаться с Терезой, если она еще не спит. Или с Арисом. С Рейчел общаться телепатически он не мог. Никто не мог, кроме Ариса. Канцлер Пейдж объяснила это тем, что Рейчел замкнута в себе и не доверяет никому настолько, чтобы открыть свои мысли. А еще обладает удивительной способностью блокировать чужие сигналы.

С Арисом Рейчел связывало нечто большее, чем просто партнерская дружба – Томас явственно ощущал это, прислушиваясь к мыслям друга. И даже завидовал иногда. Может, он бы тоже хотел привязаться к кому-либо настолько же крепко, но сейчас его занимал только Лабиринт и предстоящий эксперимент. И он был искренне благодарен Терезе за то, что та не требует от него какой-то нелепой романтики, оставаясь просто преданным другом.

Пройдя черным ходом, Томас невольно замер, прислушиваясь – он уловил тихий, почти неслышный шорох шагов. Шаги замерли, видимо, идущий заметил Томаса, и Томас ощутил чужой страх и как будто услышал бешено колотящееся сердце. Совсем рядом.

– Кто здесь? – вскинулся он, отступая к старому дереву.

Темнота ответила напряженным молчанием. Томас запустил руку в карман и вытащил небольшой фонарик, освещая задворки территории ПОРОКа. Никого. Лишь у забора смутная тень, метнувшаяся вправо.

– Стой! – крикнул Томас, чувствуя, что его голос начинает дрожать: чужой страх передался и ему.

Внезапно он услышал сзади тихие шаги, оглянулся и еле успел отпрыгнуть.

– Алби! – потрясенно выкрикнул Томас, узнав того, кто был сзади и практически напал на него.

– Стой, Алби, может, стоит поговорить, – раздался знакомый голос, и из темноты в дрожащий от фонарика кружок света ступил Ньют.

– Не стоит сопротивляться, Томми, – тихо сказал он, – ты окружен. Мы знаем, что эта территория не просматривается камерами.

– Откуда? – это все, что смог выдавить из себя Томас. Когда его друзья успели стать его врагами?

– Проверенный источник, – усмехнулся Ньют, – неважно, Том, откуда. Важно то, что мы не хотим спасать гребаное человечество. Иди на..й, придурок! – с чувством сказал он. – Меня тошнит от одного только взгляда на твоих тварей и Лабиринт. Почему бы тебе не отправиться туда самому, а, Томми?

– Я отправлюсь, Ньют, – подумав, сказал Томас, – просто позже, чем вы.

– Что, такой благородный, да?! – выкрикнул Бен, и Томас поразился, сколько ненависти было в его голосе. Да и вообще в них всех. Они стояли, зажав его в тесный круг, и ненавидели от души.

– Пойдем с нами, – ровно сказал Минхо. – Мы верим, что ты делал это все не по своей воле. А теперь пойдем с нами. Сейчас Ник отключит питание стены на несколько минут – программу разработал Ньют, он сумел взломать центральную охранную систему территории.

Томас потрясенно посмотрел на Ньюта – сам бы он точно не смог разработать такой программы. Но Грей был прав – они действительно все особенные.

Ньют коротко кивнул и сказал небрежно:

– Минхо преувеличивает. На самом деле все проще – я просто на несколько секунд вытесню одну задачу другой – вот и все. За это время нам надо успеть перелезть через стену на ту сторону и убраться подальше. Начать свою жизнь.

– Вы не можете, – потрясенно прошептал Томас, – вы не можете меня бросить... В каждом из нас стоит микрочип – они вживлены в наш мозг в процессе "наказаний" за нарушение дисциплины. Эти чипы поистине бесценны и позволяют считывать информацию. К тому же мы все иммуны. А что там будет за стеной? Вас просто раздавят хряски... Вы хоть знаете, как там страшно, что вас ждет?! Вы хоть раз видели, как умирали люди от Вспышки?! А я видел, – на глазах Томаса выступили слезы, – я видел – и пошли вы к черту, если не понимаете, что только нам под силу всех спасти.

– Это ты иди к черту, Том, – угрожающе сказал Ник, – пусть этим займется кто-то другой, без нас.

Томас закрыл глаза и сосредоточился. Он понимал – времени все меньше и меньше и убедить ребят по-хорошему не получится.

"Арис? Арис, поднимай охрану. У нас побег из блока А. Черный вход."

"Если это шутка, то очень неудачная."

"Я бы рад шутить, но меня скоро убьют, кажется, если я попытаюсь им помешать. Мы останемся без подготовленных объектов. Эксперимент на грани срыва – делай что-нибудь!"

"Принято."

Теперь Томасу просто нужно было тянуть время.

– Это гениально, Ньют, – сказал он, – просто гениально. Я бы не смог додуматься до такого.

– Не надо петь мне дифирамбы, Томми, ты фальшивишь, – с презрением бросил Ньют, и Томас ощутил пустоту в груди – будто оттуда грубо вырвали что-то важное. Сердце, например.

– Надо уходить, – глухо произнес Алби, – вдруг у него еще какие фокусы припасены.

"Помощь идет, Том. Держись."

– Какие у него могут быть фокусы, – Бен сплюнул на землю, – сплошная куча плюка, не более.

– Заткнись, Бен, – спокойно оборвал его Ньют. – Прости, Томас, – добавил он, – но нам придется тебя оглушить, чтобы ты не побежал за помощью.

Томас ничего не ответил, лишь продолжал изучающе смотреть на своих бывших друзей.

– Мне жаль, Ньют, – холодно произнес он и улыбнулся, – мне жаль, но у вас ничего не выйдет. Эксперимент будет доведен до конца.

Громкий топот тяжелых ботинок по мостовой, рассыпавшиеся тени, нелепая попытка кого-то взобраться на стену.

Томас смотрел на них и не ощущал никаких эмоций, будто все это происходило с совершенно незнакомыми ему людьми.

Он не мог отделаться от ассоциации.

Она вгоняла в дрожь, но он ничего не мог поделать с собой.

Точно также в лаборатории метались... мыши.

Которых поместили в лабиринт.

* * *

Томас чувствовал себя не в своей тарелке. Он нервно сжимал и разжимал пальцы и злился на себя все больше: надо проводить инструктаж, а не метаться, словно тигр в клетке.

Перед ним за прочным стеклом сидели его бывшие одноклассники. Его бывшие друзья. Те, кого он собирался отправить в Лабиринт, чтобы исследовать реакции их мозга на чудовищные нечеловеческие условия, искусственно созданные ПОРОКом по сценарию Томаса и Трента, и составить в итоге карту паттернов мертвой зоны мозга. Победить Вспышку. И, по мнению Томаса, это оправдывало его если не полностью, то хотя бы частично. Хотя разве можно быть оправданным частично?..

Томас на миг закрыл глаза и собрался с мыслями.

Школьники ПОРОКа смотрели на него настороженно, сидя каждый за своей небольшой партой. В их глазах читалось только отвращение.

Томас еще раз глубоко вдохнул, посмотрел на стоящую рядом Терезу, ловя в ее взгляде одобрение, и начал говорить:

– Добрый день, – Томасу показалось, что фраза просто повисла в воздухе, не достигнув адресата. Интересно, как там дела у Ариса и Рейчел?

– И тебе не хворать, – сказал Минхо. Но даже не улыбнулся. А Томасу очень не хватало их улыбок.

– Сейчас я проведу инструктаж по выживанию в Лабиринте. Это грандиозный эксперимент ПОРОКа, в котором вам выпала честь участвовать, – говорить заученными фразами оказалось намного проще. – Перед отправкой в Лабиринт все вы пройдете через ментальное сканирование. Ваша память будет стерта. Кроме базовых воспоминаний.

– Поясни, – попросил Алби.

– Пояснить? – Томас немного растерялся.

Внезапно ему на помощь пришла Тереза, явно почувствовав его неуверенность.

– Ты будешь помнить, что такое ложка и как ею пользоваться, – сказала она с милой улыбкой, но не вспомнишь, что ты делал с ней раньше.

Кто-то издал сдавленный смешок, Алби же серьезно кивнул.

– Зачем нам твой гребаный инструктаж, Томми, если мы все равно все забудем в скором времени? – язвительно поинтересовался Ньют.

– Это поможет вам сориентироваться. Вы забудете, кто я и что говорил, забудете о том, что это эксперимент, но на подсознательном уровне вы будете помнить, что нужно делать, чтобы выжить. Достаточно будет довериться интуиции – и у вас все получится.

Во-первых, это – Приют. Смотрите. – Том одним прикосновением к большому экрану запустил картинку. Модель Приюта – огромной ровной площадки, окруженной исполинскими стенами в самом центре Лабиринта.

– Вы – приютели. Это слово вы вспомните опять же на подсознательном уровне. Вот здесь будет находиться так называемый "ящик" – каждую неделю вы будете получать еду, одежду и все необходимое. Вы будете иметь с нами обратную связь. Сможете написать записку и отправить ее в лифтовой кабине.

– Жаль, что я об этом забуду, шенк, – усмехнулся Бен, – а то я бы отправил тебе...

Что именно он отправил бы Томасу, Бен не договорил, внезапно замолчав и съежившись на стуле. На экране появилось изображение гривера.

– Гриверы. Они на белковой основе, – бесстрастно продолжил Томас, – если они вас ужалят и вы выживете, то понадобится специальный антидот – гривсыворотка, – в его руках мелькнул шприц с молочно-белой жидкостью, – если вколоть его вовремя – ужаленный выживет.

"Приютели" промолчали. Ненависти в их взглядах стало больше.

"Так нужно," – спокойный уверенный голос Терезы у него в голове.

Томас ничего не ответил. Он смотрел в их глаза.

Он прощался.

В соседнем корпусе, Арис закончил инструктаж перед группой девушек и довольно улыбнулся. Эксперимент запущен.

Они на полпути к победе.

Арис поймал встревоженный взгляд Рейчел. Ему не надо было читать ее мысли, чтобы чувствовать. Арис молча сжал ее руку.

У них нет выбора.

иллюстрация к главе "Арис понимает"

http://www.pichome.ru/eX6

Томас оторвался от экрана системы наблюдений за Лабиринтом, задумчиво походил по лаборатории. Прошло уже два года, а дело двигалось очень медленно. Какие бы немыслимые Варианты не выписывал Трент и он сам – все равно не получалось задействовать необходимые паттерны. В теории все сходилось – на практике чего-то не доставало.

– Шок, – говорил Арис, – нужен шок.

Томас и сам это понимал. Приютели привыкли к Лабиринту, освоились, насколько это вообще было возможно в этих невыносимых условиях. И перестали реагировать должным образом. Пришлось каждый месяц отправлять к ним новенького и отслеживать его реакции. Последний новенький – Чак, совсем еще мальчишка, дал много интересных паттернов. Он был не похож на других и реагировал на все события в Лабиринте очень бурно. А еще он постоянно боялся, это Томас мог с легкостью отслеживать. У него даже появилась некая брезгливость к нему, такому толстому, неуклюжему, который не в состоянии справиться с собственными страхами.

Томас решил, что надо посоветоваться с профессором.

Профессора Янсона на работу он взял по рекомендации Бренды год назад. Она сказала, что он преподавал у них в университете и был одним из лучших специалистов по Вспышке и всему, что с ней связано. У Томаса не было выбора – он остро нуждался в компетентных кадрах, и Янсон как нельзя лучше подходил.

За год работы он умудрился стать хорошим союзником, и Томас уже не раз убедился в его компетентности и в правильности своего выбора.

Просмотрев отчеты по эксперименту за неделю, Янсон только пожал плечами:

– Томас, мы не сдвигаемся с мертвой точки.

– Я вижу, профессор, – ответил Томас и усмехнулся, – Арис считает, объектам необходим сильный шок. Что-то ужаснее гривера.

– Шок... – задумчиво повторил Янсон. – Вы знаете, Томас, а возможно Арис не так уж и не прав. Вот только каким должно быть это шоковое воздействие на мозг объектов... Я постараюсь выяснить, – твердо сказал он.

– Постарайтесь, профессор, – кивнул Томас.

Он верил своим сотрудникам.

Вся четверка теперь жила в общежитии, а в Школе училось новое поколение иммунов. Занятия для четверых еще несовершеннолетних сотрудников ПОРОКа проводились индивидуально и по необходимости. В принципе они уже давно могли обучаться самостоятельно.

Томас почувствовал сильную головную боль и отправился к себе в блок. Хотелось побыть одному. Он блокировал телепатический поток, чтобы никто из друзей не думал связываться с ним. Он не хотел никого слышать.

Такое состояние появлялось, когда Томаса осеняла очередная гениальная идея. Это было даже немного болезненно. Он словно становился похож на пустой сосуд – без мыслей и чувств, ожидающий, что его наполнят хоть чем-то. Он блуждал бесцельно, чувствовал головную боль, а иногда и озноб и нестерпимо хотел, чтобы все уже скорее разрешилось, и ответ был найден.

В блоке его ожидал сюрприз в виде Бренды, сидящей прямо на его кровати. И назвать этот сюрприз приятным в данный момент он точно не мог.

– Привет, – улыбнулась девушка, – не злись, я просто соскучилась, а в лабораторию приходить ты запретил.

Томас рассеяно кивнул и подошел к своему столу, оперся ладонями о столешницу, выглядывая в окно.

– А ты – скучал? – Бренда просто излучала жизнелюбие и радость.

– Не знаю.

– Не будь таким мрачным, Том. Тебе не идет, – Бренда встала и в два шага преодолела расстояние между ними.

– Ты же не поссорился с Терезой, нет? – наигранно встревожено спросила Бренда.

– Нет. Тереза ни при чем, – ответил Томас.

– Значит, это связано с проектом?

– Естественно, – раздраженно откликнулся Томас, – вся моя жизнь связана с этим проектом.

– Не нервничай, – Бренда нежно провела по его лицу кончиками пальцев, чуть дотрагиваясь до россыпи родинок на его щеке.

Томас внезапно почувствовал, как раздражение сменяется нежностью – Бренда не хотела ему зла. Не стоит ее обижать.

– Да ты почти дрожишь, – насмешливо произнесла она, – ты еще никогда не целовался, что ли?

Томас в недоумении отпрянул – о чем это она? Какие поцелуи, когда у него паттерны не сходятся? Но с другой стороны разговор на совершенно другую, полярную тему оказался внезапно приятным и не напрягающим.

– Нет, – хрипло ответил он, думая, что отблески закатного солнца в ее песочного цвета глазах – это очень красиво.

Бренда лукаво улыбнулась и потянулась к его губам.

Но Томас внезапно отстранился, замер, глядя в пустоту. Бренда вздрогнула и тоже невольно отпрянула, пристально вглядываясь в его лицо.

Томас улыбнулся вдруг теплой и светлой улыбкой – он никогда не улыбался так Бренде. И направился к двери.

– Мне надо идти, – небрежно бросил он, оглядываясь.

– Хорошо, – пожала плечами Бренда, – но я хотя бы могу узнать, куда?..

– Мне нужно увидеться с Терезой, – пояснил Томас, снова улыбнувшись, – она меня ждет.

Бренда непроизвольно сжала кулаки, как всегда при упоминании этой девчонки. Она знала, что их связывает телепатия, но все равно была зла на Терезу – та вмешалась в самый неподходящий момент.

Бренда вышла следом за Томасом, пронаблюдала, как он защелкнул дверь при помощи магнитной карты, но ничего не сказала. На губах Томаса блуждала та же самая улыбка, что и минуту назад при упоминании Терезы, и Бренде очень хотелось стереть эту улыбку с его лица. Чем угодно. Ударом, поцелуем, просто прикосновением... Но она не стала ничего делать. До боли прикусила губу и повернула вглубь коридоров экспериментального корпуса.

Томас вышел на улицу – Тереза уже ждала его, накрывшись курткой-ветровкой – начинался дождь.

Томас ощутил, как в его груди разливается тепло.

"Ты ждала меня?" – как хорошо, что вслух ничего говорить не надо.

"Да. Я почувствовала, что ты..." – Тереза отвернулась.

"Что я?" – Томас внимательно посмотрел в ее глаза. В них читались боль и досада. Томас так и не понял, что имела в виду Тереза, но желание приблизиться к ней было очень сильным, и он просто сделал шаг навстречу, обнимая ее.

– Ты такой дурак, Том... – произнесла Тереза вслух, и Томас снова улыбнулся. В последнее время они очень сблизились. Наверное, только Тереза понимала, что все происходящее с объектами внутри Лабиринта – необходимость. И она не изводила Томаса, взывая к его совести, молчаливо поддерживая его.

Год назад, когда Ньют попытался покончить с собой, когда больше половины из первых отправленных в Лабиринт объектов были мертвы, Томас думал, что сойдет с ума. И ему казалось, что только присутствие Терезы в его мыслях способно удержать его от полного безумия.

Он отправил своих друзей на верную смерть.

Он чудовище.

И лишь одна мысль помогала спастись.

Вспышка еще чудовищней.

* * *

Если бы кто-нибудь сказал Томасу, что он создал жуткий механизм для человеческих страданий, он бы сильно удивился. Разве человечество не рождало за свою историю еще более жуткие механизмы для убийства?

В глубине души Томас считал свое творение гениальным.

Лабиринт, как часть его души, его жизнь, воплощение его гения. Лабиринт, как самый дерзкий проект ПОРОКа, самый масштабный план по борьбе со Вспышкой во всем мире. Разве мог он не гордиться им в свои шестнадцать лет?

Томас твердо верил, что цель оправдывает средства, и никак иначе.

Вот только не хватало Лабиринту чего-то. Какой-то детали, чтобы выполнить свою функцию. Паттернов было недостаточно, объекты никак не могли решить задачу по побегу из Лабиринта. Они прижились там, смирились со своей участью. И только горстка самых упрямых, таких как Минхо, выбегали в лабиринт день за днем, пытаясь найти ответ, разгадать загадку, подкинутую неведомыми Создателями.

Томасу очень нравилось это слово – "создатель". Да, сидя перед мониторами, наблюдая за приютелями и их бытом, он чувствовал себя Создателем их маленькой вселенной, и это чувство он бы ни на что не променял. Никогда.

А если рядом с ним сидела Тереза, то Томас чувствовал себя абсолютно счастливым. Тереза знала его достаточно хорошо, чтобы не лезть с ненужными вопросами и предложениями.

– Я проверила сектор С3. Спать? – Тереза посмотрела на него, и в ее взгляде Томас уловил тревогу. Последнее время он совсем не спал, пытаясь решить проблему, понять, чего же не достает его гениальному творению для полного успеха.

– Нет, – Томас упрямо стиснул зубы, – я – нет. Иди.

– Расскажу Арису, пусть он тебе мозги вправит, – неловко пошутила Тереза, а Томас ощутил, как тишина между ними осязаемо наливается тяжестью.

Он покачал головой – у Ариса те же результаты. Лабиринт Б и группа Б немного опережают экспериментальную группу А, но точно так же топчутся на месте.

Тереза подошла сзади, положила руки ему на плечи, наклонилась, закрывая их обоих длинными темными волосами. Томас с удовольствием вдохнул их запах и неожиданно для себя притянул ее к себе, целуя.

Если с Брендой он чувствовал себя ведомым, неопытным, то с Терезой, напротив, становился сильнее, мог вести сам.

Сейчас, целуя Терезу, чувствуя вкус ее губ на своих губах, он не вспоминал про Бренду.

Томас еще не знал, на что порой может подвигнуть человеческая ревность.

* * *

Бренде практически без усилий удалось открыть тяжелую дверь. Просто она оказалась не заперта: хозяин комнаты не озаботился тем, чтобы закрыть ее на ключ. Значит, можно войти.

– Мистер Янсон? – спросила Бренда, осторожно заглядывая вовнутрь.

– Я здесь, – откликнулся профессор, отрываясь от планшета. Он сидел за небольшим столом в углу комнаты, перед разложенным планшетом, в одной руке дымилась сигарета, в чашке перед ним остывал кофе.

– Что вам нужно, Бренда? – нелюбезно спросил Янсон.

– Скажите, профессор, а если проект "Лабиринт" провалится? Вы сильно расстроитесь?

– Странный вопрос, коллега, – сухо ответил Янсон.

– Но все же, – Бренда подошла ближе и бесцеремонно уселась на стул перед Янсоном, не дожидаясь приглашения.

– Да, если вам интересно. Я буду весьма расстроен. Но, я думаю, у проекта есть шанс. Можно активировать нужные паттерны... Однако об этом я буду говорить только с Томасом, извините.

– Вы про отправку его в Лабиринт? – словно невзначай спросила Бренда. На самом деле вопрос был задан наугад. Бренда просто озвучила то, что мучило ее в последние дни особенно сильно.

– Что вам известно? – резко спросил профессор, поднимаясь на ноги и нависая над Брендой. Казалось, он не на шутку взбешен.

– Ничего, – пролепетала Бренда, изображая напуганную девочку, – ничего, профессор... я... сама догадалась.

– Умная, – язвительно сказал Янсон, отступая, и одним большим глотком опустошил свою чашку с кофе.

– У меня только один вопрос, профессор...

– Да? – Янсон достал новую сигарету из пачки.

– Его память будет стерта? Все воспоминания?

– Да.

– А шансы в Лабиринте?

– Не менее девяноста процентов, – с неохотой ответил Янсон.

– Спасибо, – усмехнулась Бренда, – я никому не скажу, профессор. Я ведь всего лишь врач.

– Не нужно лишних домыслов, Бренда, – устало сказал Янсон ей вслед.

* * *

"Я нашел!"

"Не ори! Я сплю уже."

"Вставай и одевайся. В лабораторию. Живо!"

Томас вздохнул и открыл глаза. Арис сумел вторгнуться в его сон. Надо научиться ставить более сильный блок, а то вот так начнет вопить посреди ночи и вовсе с ума сойдешь.

Однако в голосе друга Томас уловил чистый восторг: Арис явно что–то придумал, а сейчас не стоило пренебрегать никакими идеями.

Томас торопливо оделся и вышел из своего блока, направившись в лабораторию.

Через пару минут он был уже там и смотрел на довольно улыбающуюся физиономию Ариса.

– И что? – недовольно просил Томас. Спать и так практически не получалось, а когда он все же решился прилечь, его так бесцеремонно разбудили. Побудка через телепатический контакт – не самая приятная штука.

– Садись, – Арис кивнул на второе кресло у пульта перед большим монитором, – разговор долгий.

Томас с размаху плюхнулся в кресло, прокрутившись пару оборотов. Так он делал, когда пребывал в задумчивости или нетерпении, ожидая новостей.

– Изначально, – начал Арис, – еще когда Школа только начала свое существование – было отстроено два блока. А и Б. Ты не задумывался, почему?

– Задумывался. И я даже знаю, почему, Арис. Грей мне говорил. Школа – это его проект, он вложил в него всю свою жизнь, если можно так сказать. На группы А и Б нас разделили по половому признаку, насколько ты знаешь. И не зря. Грей считал, что это не будет отвлекать нас от учебы, даст возможность сконцентрироваться. Он долго разрабатывал методику нашего обучения, обращаясь иногда к истории.

– Да, именно. Ну вот видишь, ты знал, а я догадался. Так вот дальше. Еще раз обдумай, что ты только что сказал. Сконцентрироваться. Не будет отвлекать. Если в Школе нас это не отвлекало от учебы, то...

– Приютелей это не отвлекает от Лабиринта... – враз осипшим голосом прошептал Томас.

– Да. И они просто привыкли к Лабиринту и ко всему, что с ними происходит. Ну, такие упрямцы, как Минхо, Алби и некоторые другие все еще борются, именно благодаря им мы имеем все наши паттерны. Та же ситуация, пусть и немного с лучшими показателями, в Лабиринте Б.

– А теперь представь, что в Лабиринте А появляется... девушка.

– Разрыв шаблона, – ошалело прошептал Томас. Боже. Как же все просто! Он развернулся к пульту и стал вводить программу имитации.

– Погоди, – остановил его порыв Арис, – Варианта должна быть продумана тщательнейшим образом. Трентом и никем другим.

– Да, но я хотя бы задам вводные, – отмахнулся Томас. Его глаза лихорадочно блестели, пальцы порхали над пультом.

– Я уже задавал, – усмехнулся Арис, – эффективность – шестьдесят процентов.

– И это еще даже не Варианта, – потрясенно произнес Томас.

– Именно. Даже не Варианта. Варианта даст больше. Думаю семьдесят пять мы выжмем.

– Это потрясающе! – Томас подскочил и кинулся к Арису, крепко его обнимая.

– Задушишь, – рассмеялся Арис, высвобождаясь.

– И все-таки... – Томас снова отошел к пульту.

– И все-таки все равно мало, – фыркнул Арис, – ты это хотел сказать?

– Да.

– Подождем Варианту. Давай готовить проект для Трента.

Подготовка проекта заняла несколько часов, и когда Томас и Арис, наконец, закончили первичный ввод данных и задали системе их обработку, за окном занимался рассвет.

Томас неожиданно почувствовал прилив сил: хотелось работать и работать. Но мышцы налились усталостью, хотя мозг продолжал функционировать по полной, не давая отвлечься ни на что другое, кроме проекта.

Арис все-таки смог уговорить Томаса немного поспать и отнести проект Тренту через несколько часов. Томас согласился: как отреагирует на столь ранее пробуждение их психолог, оставалось только гадать...

Возвращаться в свои комнаты они не стали: прикорнули прямо в лаборатории, на кушетках.

Странно, но уснуть удалось почти сразу же.

Именно поэтому они не видели, как в лабораторию кто-то проник.

Таинственная гостья немного скорректировала вводные данные, сделав новую запись. Результат психологического анализа теперь был очевиден.

Она подошла к кушетке и опустилась перед ней на колени. Провела пальцем по лбу Томаса, убирая прядку волос, вглядываясь в бледное, изможденное лицо.

– Все будет хорошо... – почти неслышно прошептала она.

Томас проснулся от ласкового прикосновения чьих-то пальцев и промычал что-то нечленораздельное.

– Том, – позвала его Тереза, – просыпайся.

Томас открыл глаза и улыбнулся: Тереза выглядела очень мило, растрепанная и тоже еще немного сонная.

– Я почувствовала, что ты тут, – улыбнулась она в ответ.

Томас легонько толкнул спящего Ариса локтем.

– Что вы тут вчера делали? – в голосе Терезы слышалось удивление.

– У нас готов новый проект для Варианты, – довольно улыбнулся Томас, – я думаю, теперь мы приблизимся к разгадке.

– Правда? – в лабораторию вошла Рейчел. – Не может быть.

– Может, – хриплым со сна голосом откликнулся Арис, – еще как может.

– Я с завтраком, – Рейчел выложила на стол пластиковые контейнеры с бутербродами. – Я еще вчера почувствовала, что ты ушел работать, – сказала она Арису с теплой улыбкой, – но решила не мешать. Ты был очень увлечен.

Арис обнял ее и привлек к себе.

Томас отвернулся: смотреть на их нежности он не мог. Было в этом что-то донельзя интимное, не для чужих глаз. Хотя они даже не поцеловались. Но обладая телепатической связью на четверых, Томас хорошо ощущал их отношение друг к другу. От этого иногда становилось не по себе. Они были слишком уязвимы. Томас не хотел бы быть уязвимым.

– Рейч, – сказал он, как ты считаешь семьдесят пять процентов – это много?

– Это очень хорошо, Томас, – спокойно откликнулась Рейчел, – но тебе этого будет мало.

– Ты уверена? – Томас покачал головой: Рейчел – аналитик в их группе, ей стоило верить.

– Я думала про это. Вы бы выжали из Лабиринта эти проценты в любом случае. Но тут... Ты знаешь, я уверена, что нужен еще проект. Для тех же объектов. Еще Варианта. Сценарий.

Томас ничего не ответил, сразу помрачнев. Еще один сценарий – было бы слишком жестоко. Но, если Рейчел права, то, похоже и правда необходим. Об этом он поговорит с канцлером Пейдж. Чуть позже.

Трент немного поворчал, но данные забрал с нескрываемым удовольствием. Томас внимательно наблюдал за кривой анализа вводных на экране. И происходящее ему сильно не нравилось.

– Что это? – спросили они с Арисом в один голос. Анализ показывал, что эффективность Варианты составит сорок шесть процентов.

– Не может быть, – потрясенно выдохнул Томас, – тут ошибка! Было шестьдесят! Арис, скажи! – Арис промолчал, угрюмо смотря на экран монитора.

– Давай попробуем сменить личность объекта? – предложил Трент. – Вчера ты тестировал просто проект Варианты. Сегодня я подставил предполагаемый объект. Возможно, дело в этом.

– Возможно, – сказал Томас, сцепив пальцы на затылке.

Вскоре Томас не ощущал ничего, кроме отчаяния. Любой объект из имеющихся на территории ПОРОКа давал максимум пятьдесят процентов. Это было ничтожно мало. Он знал, видел своими глазами шестьдесят и собирался понять, в чем причина такого несоответствия.

– Давай подбор, Трент, – устало сказал он, махнув рукой, полагаясь на компьютер, который перетасует все имеющиеся анкеты.

Трент усмехнулся и предоставил возможность подбора под шестьдесят процентов.

Сказать, что результат ошеломил всех присутствующих – значит ничего не сказать.

Только одна варианта давала столь высокий процент. Только в таком составе и никак иначе.

Четыре анкеты.

Четыре гениальных ума человечества.

"Объект А1. Тереза".

"Объект А2. Томас".

"Объект Б1. Аристотель".

"Объект Б2. Рейчел".

Лабиринт ждал своих Создателей.

Томас глубоко вздохнул и закрыл глаза.

"Нет!"

"Мы же не можем..."

"Как теперь?.."

"Мне страшно."

"Успокойтесь!" – мысленно рявкнул Томас, и голоса в его голове затихли.

"Это – провал, Том," – сказал Арис, и Томас явственно почувствовал горечь в его словах, пусть и сказанных мысленно.

"Нет, – ответил Томас, – это будет победой."

Болью. Страхом. Искуплением.

Но он не скажет этого своей маленькой армии.

– Я даю тебе три дня на проработку Варианты, Трент, – жестко сказал Томас, поднимаясь с места.

– Не слишком ли мало? – тихо спросила Рейчел.

– Для Трента? Нет. Ему как раз хватит времени.

– Для нас, Том, – сказала Тереза, – для нас.

Томас пожал плечами и быстрым шагом вышел из помещения – у него было много дел. Проработать план по дополнительной Варианте с Авой Пейдж, дать четкие указания профессору Янсону, которого он оставит руководителем проекта...

В какой-то момент Томаса охватила паника – расстаться со своей памятью было страшно. Жутко. Все больше он ощущал вину перед объектами в Лабиринте, но время не отмотать назад, и Томас продолжал верить, что все во благо.

Вспышка отняла у него мать и отца. Он хорошо помнит "фрагменты" в бункере. Эти воспоминания из детства навсегда врезались в память. Доктор Грей отлично знал, как настроить их всех против Вспышки, это сейчас Томас понимает, а тогда он не испытывал ничего, кроме всепоглощающей, жуткой ненависти. Лицо его матери, обезображенное вирусом Вспышки, лишенное каких-либо человеческих эмоций, заспиртованное в банке, словно насекомое... Это то, что хотелось бы забыть.

Или умирающий доктор Грей. Его безумные глаза и изъеденные язвами руки, тянущиеся к Томасу в яростном порыве разорвать его, удовлетворить первичные, уже нечеловеческие инстинкты. День за днем, он наблюдал и записывал свои наблюдения – он не смел ослушаться Грея, даже после того, как он перестал быть человеком в обычном понимании этого слова.

А теперь он должен лишиться всех этих воспоминаний по своей воле. Он должен забыть Терезу, Ариса и Рейчел. Ньюта и Минхо. Алби и Бена. Всех тех, с кем вырос в стенах ПОРОКа. Тех, кого предал в итоге, по их убеждению.

Он хотел, чтобы они были героями, он действовал так, как был должен. Так, как поступил бы доктор Грей. Так, чтобы спасти человечество.

Сейчас внутри что-то сжалось – он не боялся Лабиринта. Создатель не может бояться своего творения, каким бы оно ни было. Он боялся смотреть в глаза бывшим друзьям. Он прекрасно знал, что побочным эффектом от укуса гривера были отрывочные воспоминания из прошлого. Анализ выявил эту Варианту как положительную, и ее решено было оставить. А теперь Томасу стало страшно – вдруг кто-то из приютелей вспомнит его? Вспомнит, кто истинный Создатель этого кошмара вокруг них?

Но это все было теперь неважно.

Томас обнял Ариса и отступил на шаг.

– Все, – нервно улыбнулась Тереза, – пора.

– Сначала в сканер, потом в Лабиринт, – пробормотал Томас, глядя в ее глаза.

– Да.

Томас хотел бы многое ей сказать. Рассказать, как она дорога ему, объяснить, что она – важная часть его жизни, без которой его самого просто нет.

Но слов не было.

"Я тебя..."

"Я знаю, Том."

– Мы завтра увидимся, – он попытался улыбнуться.

– Конечно, – легко согласилась Тереза. В ее глазах дрожали слезинки. Томас больше не раздумывал ни секунды: в один шаг он преодолел расстояние между ними и крепко прижал Терезу к себе.

– Я не смогу тебя забыть, – прошептал он.

– И я, – тихо ответила она, и Томас почувствовал, как по ее телу прошла волна дрожи. Ей было страшно.

Во что он их всех вовлек? Сумеет ли он защитить Терезу там, в Лабиринте А? Трент обещал, что эмоции никуда не уйдут, он забудет ее, но будет помнить свои чувства к ней. А значит, будет защищать. Как и Арис Рейчел. Не к этому ли их готовили еще в самом начале, отобрав именно их из всех претендентов в экспериментальную группу?

Томас ощутил слезы на глазах. Он давно уже не плакал.

Сейчас он чувствовал их всех, как единое целое, будто у них на четверых огромное сердце, мерно отстукивающее удары-секунды до разъединения.

Они обнялись все вместе, невольно потянувшись друг к другу. Стоя вот так, на краю пропасти, им больше не за что было держаться.

– Мы победим, – тихо сказал Томас.

– Мы выберемся, – откликнулся Арис.

Руки расцепились, повиснув плетьми вдоль тела, которого Томас, казалось, не чувствовал.

Он отправлялся первым. Он первым отказывался от них – самых близких ему людей.

Шаг.

Оглянувшись, Томас поймал взгляд Терезы.

"Я буду рядом."

"Я знаю."

иллюстрация к главе, "Уходя в лабиринт"

http://www.pichome.ru/eXH

– Ты грустишь, chica?

– Нет, – Бренда отвернулась от окна. Зима разошлась – дожди шли почти без перерыва.

Бренда плотнее запахнула махровый шарф, накинутый на плечи, и прижалась спиной к теплой груди Хорхе.

Испанец молчал, погруженный в свои мысли и старался ей не мешать.

Бренда смотрела, как капли ползут по стеклу, и верила, что Томас выберется.

Конечно, можно было оставить все как есть. В Лабиринт мог отправиться любой другой с тем же успехом, не подмени она данные. Но Бренда точно знала, что, когда Томас окажется с ней рядом, а это неминуемо произойдет во второй части испытаний, она сделает все, чтобы он так и не вспомнил свою Терезу.

Теперь она разрабатывает Варианты вместе с Трентом по приказу Авы Пейдж.

И у нее есть свой собственный план.

Бренда Грей не привыкла проигрывать.

* * *

– Меня зовут Томас...

– Добро пожаловать в Приют, шенк.

Их настороженные чумазые лица казались Томасу смутно знакомыми. Он поежился под их изучающими взглядами.

Он не помнил о себе ровным счетом ничего.

Его изучали, ощупывали и осматривали, словно диковинку, а он стоял и смотрел на исполинские стены, возвышающиеся над головой. Он не испытывал ни страха, ни паники, глядя на них. Только неясный трепет и желание прикоснуться к их шершавой поверхности.

Длинные затейливые тени кособоких строений Приюта сплетались в причудливую вязь. Приютели разбрелись по своим делам, пренебрежительно скинув его на попечение толстого неуклюжего мальчишки.

Лабиринт встречал своего Создателя.