Охота к перемене мест (джен)

* * *

Рокэ рвало. Выворачивало наизнанку. Он уже не помнил, когда еще ему было так худо. Меньше всего можно было ожидать, что добродушный старичок способен вломиться в чужие воспоминания с изяществом палача, ковыряющего щипцами открытую рану. Чужак копался в памяти, извлекая оттуда все самое прекрасное и самое стыдное, самое важное и самое незначительное, ощупывал, пробовал на вес и на вкус. Вынести это было невозможно, но мнения Рокэ никто не спрашивал.

Сквозь звон в ушах послышался голос, звучащий словно издалека:

– Приношу вам свои извинения, Рокэ. Я так давно общаюсь только с волшебниками, что забыл, как остальные воспринимают легилименцию. Но вы должны меня понять: положение у нас сейчас отчаянное, а ваше сегодняшнее поведение выглядело невероятно странно.

– Я понимаю, – отозвался Рокэ, подавляя рвотный спазм. – Если в листках новостей все наперебой твердят, что войны не будет, – значит, она уже на пороге.

– В каких листках?.. А, вы газету имеете в виду! Да, журналисты сильно ошибаются, считая всех своих читателей идиотами. А уж человек с вашим опытом всегда отличит правду от лжи.

– Да, вы покопались в моей памяти достаточно глубоко, чтобы судить.

– А теперь давайте поговорим, – старик взмахнул палкой – и на поляне из ниоткуда появились два простых, но удобных кресла. Волшебник сел в одно из них, и Алва последовал его примеру.

– Простите, не могли бы вы представиться? – спросил Рокэ. – И скажите, пожалуйста, как в вашем мире принято обращаться к людям вашего ранга.

– Я Альбус Дамблдор – директор школы чародейства и волшебства под названием Хогвартс. Вы можете называть меня по имени, если хотите, а на людях лучше обращаться ко мне «господин директор».

– Значит, это все-таки школа! Что ж, все к лучшему! Господин директор, когда вы сможете отправить меня обратно в мой мир? Меня там ждут!

– Когда пойму, как вы к нам попали, Рокэ. Увы, это пока для меня такая же загадка, как и для вас. В нашем мире, насколько мне известно, никто еще не устанавливал связь с параллельной реальностью.

– Не может быть!

– Но это так, Рокэ. Впрочем, есть еще одна возможность… Скажите, кроме завтрака и обеда, вы сегодня что-нибудь ели или пили? Вода, вино, леденцы, орешки, сухарики…

– Нет, ничего подобного. Ел я только у вас на глазах.

– Значит, это не Оборотное зелье, и ваша душа действительно перенеслась в тело Северуса. Если бы это была Оборотка, то ваше тело приняло бы вид тела Северуса, но данный эффект длится недолго, и для его сохранения необходимо регулярно принимать новую дозу зелий… Что ж, то, что нельзя вылечить – нужно терпеть. Я, конечно, пороюсь в библиотеках, разыскивая сведения о прецедентах, но ничего обещать не могу. А пока вам нужно привыкать к своему новому положению.

– Я не волшебник и не силен в приготовлении зелий. Сегодня я провел контрольные работы вместо обычных уроков, но долго это продолжаться не может.

– Долго притворяться вам и не нужно. 18 декабря начнутся рождественские каникулы, и дети разъедутся на отдых. А пока продолжайте мучить студентов контрольными.

– Это хорошо! Долго я так не выдержу.

– Скажите, вы умеете начислять и снимать баллы студентам? Так мы поощряем хороших учеников и штрафуем плохих.

– Нет.

– Впрочем, не факт, что Хогвартс вас послушается… Предлагаю сделать вот что. На каждом уроке несколько раз говорите: «Ваш факультет получает или теряет столько-то баллов!» – и записывайте все свои слова. После окончания занятий я проверю, послушался ли вас Хогвартс. Если да – все прекрасно! Если нет – я продублирую ваши решения.

– Договорились.

– Надеюсь, за время каникул удастся вернуть вас в ваш мир, а Северуса – в Хогвартс. Если же ничего не получится – я придумаю, как вам помочь. Увы, проблемы, вызванные вашим появлением в нашем мире, не ограничиваются школьными. Северус не только преподаватель, но и наш агент среди людей Волдеморта, который действительно вернулся, как бы ни уверяли журналисты в обратном. Северус справляется с этой непростой миссией благодаря исключительному умению скрывать свои истинные мысли. Волдеморт очень сильный легилимент, он читает чужие мысли даже лучше, чем я. Скрыть от Волдеморта правду практически невозможно, и на моей памяти это удается только Северусу. Вы ведь не умеете прятать свои мысли, Рокэ?

– Не умею.

– Проигнорировать вызов Волдеморта вы тоже не сможете. Когда он хочет видеть кого-то из своих людей, то на руке вызываемого появляется Черная Метка, причиняющая нестерпимую боль.

– Волдеморт клеймит своих сторонников, словно рабов? Как же они это терпят?

– Он обещает им власть над всем миром, и ради этого они готовы на любые унижения.

– Хорошо, что в нашем мире такого нет!

– Ох, не зарекайтесь!.. Но, как бы то ни было, к Волдеморту вам отправляться нельзя. Если вы почувствуете жжение в руке и увидите, что на ней проявляется татуировка, – немедленно отправляйтесь ко мне. Я отведу вас к нашей целительнице в больничное крыло и от вашего имени напишу Волдеморту письмо, в котором сообщу, что вы чувствуете себя настолько плохо, что даже не можете держать в руках перо, – видимо, заболели драконьей оспой. Не знаю, поверит ли он мне, но эта болезнь очень заразна, и я надеюсь, что Волдеморт не отважится с вами встретиться, если вы будете в таком состоянии. Но предупреждаю сразу: все время, пока Волдеморт не отменит вызов, вы будете испытывать страшную боль. Прошу вас заранее к этому приготовиться.

– Я справлюсь, – твердо сказал Рокэ.

Дамблдор некоторое время внимательно смотрел ему в глаза, а потом кивнул.

– А если вызова не будет, то, когда начнутся каникулы, мои друзья и я с удовольствием покажем вам мир, в котором живем. Он сильно отличается от вашего, и, уверен, знакомство с ним доставит вам немало радости.

– Больше всего меня обрадует возвращение домой! – сказал Рокэ резче, чем собирался. Дамблдор не вызывал у него доверия: слишком уж добрый вид плохо сочетался с навыками хорошего бойца.

– Понимаю, но вернуть вас пока не в моей власти... Какие у вас есть ко мне вопросы, Рокэ?

– Что это за слащавая особа в розовом?

– О, – Дамблдор улыбнулся, – это Долорес Амбридж. Министерство магии прислало ее в Хогвартс, чтобы контролировать работу всех учителей.

– Да, настоящая надсмотрщица! А почему Гарри Поттер так странно на меня смотрел во время завтрака?

– Это долгая история, но время у нас есть. Итак...

* * *

Северус проснулся в скверном настроении. Вчера он наносил интимный визит королю и, как и всегда в подобных случаях, чувствовал себя грязным и униженным. Впрочем, если бы Северусу пришлось выбирать между Фердинандом и Катари, он бы, безусловно, предпочел первого.

Королева, несмотря на всю свою красоту, вызывала у Северуса бесконечное омерзение. Она напоминала ему росянку – хищное растение, которое привлекало к себе насекомых и пожирало их. Общаясь с Катариной, Северус постоянно ожидал, что изящная красотка вот-вот превратится в жуткое чудище с оскаленной пастью – такие оборотни в Золотых Землях водились.

Было очень трудно заставить себя заниматься сексом с настолько мерзкой тварью. Северус чуть ли не с тоской вспоминал Беллатрикс Лестрейндж. Та никогда не притворялась хорошей и не скрывала своих истинных намерений, поэтому в нее всегда можно было запустить Ступефаем. А наблюдать за постоянным лицемерием Катарины оказалось невыносимо тяжело.

По сравнению с женой Фердинанд выглядел даже симпатичным – тихий, незлобивый человек, который прекрасно понимал, что не способен руководить огромной страной, и был искреннее благодарен тем, кто ему в этом помогал. Но ни малейшего сексуального влечения король, похожий на сильно увеличенного в размерах Петтигрю, у Северуса не вызывал. Поэтому свидания с Фердинандом были почти столь же мучительны, как и с Катари.

Возвращаясь домой после отбытия очередной сексуальной повинности, Северус все чаще задумывался, как к ней относился Рокэ Алва – красавец, великий полководец, рачительный хозяин и верный друг. Тяготился ли он интимными отношениями со столь неприятными людьми или гордился близостью к царственным особам? Или, может быть, считал секс с Фердинандом и Катари частью обязанностей Первого маршала, который должен всеми силами поддерживать покой и порядок в родной стране? Северус не знал, и спросить было не у кого.

Утро прошло как обычно. После завтрака Северус прочитал письменную работу, выполненную Окделлом по истории Талига прошлого столетия. Что ж, мальчишка усвоил материал очень неплохо, но, даже доказав, что при Олларах Талиг добился гораздо большего, чем при Раканах, этот упрямец вряд ли поверил логическим доводам. Понять его Северус мог: боль от гибели отца способна помрачить любой разум. Но от этого понимания было не легче общаться с озлобленным фанатиком, не замечающим очевидного.

Затем Северус перешел к устному опросу. Окделл бойко барабанил заученные фразы, но глаза его оставались пустыми и бессмысленными. Что ж, как минимум одна выгода у этих занятий имелась: у мальчишки теперь оставалось гораздо меньше времени на прогулки по городу, что существенно снижало шансы вызвать на дуэль одновременно десять или двадцать человек. А в те немногие дни, когда Северус отпускал Окделла, тот сломя голову бежал к Штанцлеру и больше нигде не шлялся.

Проверив знания Окделла и задав ему тему для новой письменной работы, Северус погрузился в бумаги, присланные Сильвестром. Донесения, меморандумы, статистические отчеты, торговые сводки… С каждым днем Северус все лучше узнавал жизнь страны, куда занесла его судьба, но пока еще не мог понять, чем тут можно помочь.

После обеда он разрешил Окделлу немного погулять по Олларии, а сам отправился к кардиналу. В этот раз он спешил к Сильвестру с особым нетерпением. Позавчера кардинал начал наконец принимать специально приготовленное для него зелье, и Северус очень хотел увидеть результат, хотя и понимал, что за два дня он никак не может проявиться.

Но еще больше, чем на зелье, Северус надеялся на благой эффект отказа от шадди. Северус не стал миндальничать, а сказал просто и спокойно:

– Если вы хотите умереть в ближайшие два месяца и бросить Талиг на произвол судьбы – продолжайте пить шадди бочками. Если же вы собираетесь остаться в живых и помочь родной стране – переходите на другие напитки. В нашем мире я видел много сердечников и понимаю, что ваше положение близко к критическому.

Кардинал ничего не ответил, но Северусу показалось, что он запомнил его слова.

Как и следовало ожидать, Сильвестр ничуть не изменился за прошедшие два дня. В кабинете он был не один – в одном из кресел сидел полный бородатый человек, одетый очень странно. Впрочем, поразмыслив и вспомнив уже известные факты, Северус понял, что это гоганн – представитель бродячего народа торговцев и магов, живущих во всех Золотых Землях.

– Добрый день, Северус, – негромко произнес кардинал. – Позволь представить тебе достославного Зиргаэля. Ему известна твоя история, так что можешь быть с ним вполне откровенен.

– Приветствую достославного Зиргаэля, – сказал Северус, вспомнив гоганнские формы вежливости.

Гоганн смутился, но быстро взял себя в руки и заговорил нараспев:

– Приветствую тебя, названный Северусом! Названный Сильвестром уже рассказал мне твою историю. Поначалу я думал, что ничем не смогу помочь вам в этом непростом деле, но потом вспомнил историю, случившуюся некоторое время назад, и понял, что, возможно, она поможет вам понять, что происходит.

Гоганн некоторое время молчал, собираясь с мыслями, а потом заговорил, тщательно подбирая слова:

– Еще совсем недавно в городе, называемом Агарис, жил один из наших соплеменников, достославнейший Жаймиоль, чья жизнь была хороша настолько, насколько это вообще возможно в нашем несовершенном мире. Достославнейшему была оказана огромная честь – он тайно хранил одну из самых больших святынь своего народа. Жаймиоль пользовался уважением соплеменников, не знал нужды в деньгах, его трактир процветал, все многочисленные близкие были здоровы – лишь одна из дочерей выросла слабой и чахлой. Но именно этой несчастной был оказан величайший почет – ее выбрал Залогом достославнейший из достославных Енниоль – глава внуков Кабиоха, которые жили в городе, называемом Агарис. Мудрость достославнейшего из достославных была известна и почитаема во всех Золотых Землях, но главным его сокровищем был удивительный дар. Енниоль, один из немногих внуков Кабиоха, мог пользоваться магией, чтобы с ее помощью менять естественный ход вещей.

Однажды во время магического ритуала достославнейший из достославных понял, что стране, называемой Талиг, угрожают великие беды. Судьбы чужаков не слишком волнуют внуков Кабиоха, но увиденное так потрясло Енниоля, что он решил прибегнуть к магии, дабы защитить от бед страну, называемую Талиг. Ради этого достославнейший из достославных заключил магический договор с двумя чужаками – названным Альдо и названным Робером. Договор этот был скреплен кровью слабой и чахлой дочери достославнейшего Жаймиоля. Отныне она стала Залогом выполнения обеими сторонами условий договора.

Поначалу достославнейший из достославных очень радовался тому, что совершил, хотя его чувства разделяли отнюдь не все внуки Кабиоха. Но вскоре Енниоль понял, что, пытаясь обмануть судьбу, невольно стал ее орудием и причиной страшных бед для страны, называемой Талиг. Тогда достославнейший из достославных решил исправить содеянное и ради этого совершил новый ритуал...

Достославный Зиргаэль умолк и молчал так долго, что Северус не выдержал и спросил:

– Что же было дальше?

– Ничего, – ответил достославный Зиргаэль так тяжело, словно бросил камень. – Утром достославнейшего Жаймиоля и всю его семью нашли мертвыми. Они погибли страшной смертью; тело дочери, ставшей Залогом, исчезло. Дальнейшие события пошли своим чередом.

– Но какое отношение все это имеет ко мне и Алве? – удивился Северус.

– Я не знаю, какой именно ритуал пытался провести достославнейший из достославных, но уверен: он стремился с помощью магии спасти от страшной беды страну, называемую Талиг. Поначалу внукам Кабиоха казалось, что Енниоль не успел совершить то, что задумал. Однако теперь, узнав о вас и о названном Рокэ, я склонен считать, что достославнейший из достославных все же добился того, за что заплатила столь высокую цену семья достославного Жаймиоля. Несчастье случилось довольно давно – несколько месяцев назад. Но в магических ритуалах время идет иначе, чем в реальности, и, возможно, результат жертвы достославного Жаймиоля проявился лишь сейчас.

– Мне трудно поверить, что спасти Талиг от беды можно было, лишь удалив отсюда Первого маршала и заменив его посторонним человеком, – сказал кардинал с некоторым раздражением.

– Я не настаиваю на своем мнении, названный Сильвестром, – спокойно ответил гоганн. – Но ты спросил меня, случалось ли в последнее время что-нибудь необычное с внуками Кабиоховыми. Ты спросил – я ответил!

– Но если эта версия верна, – вмешался в разговор Северус, – скажите, достославный Зиргаэль, как можно вернуть меня и Рокэ в родные миры? Если ваши соплеменники могли поменять нас местами – значит, они сумеют все исправить.

– Вынужден разочаровать тебя, названный Северусом, – вздохнул гоганн. – Я уже говорил, что в магическом ритуале, совершенном достославнейшим из достославных, что-то пошло не так, поэтому повторить содеянное не удастся. Внуки Кабиоховы не сумеют помочь ни тебе, ни названному Рокэ. Но я видел мертвого Жаймиоля и его родных и, насколько могу судить, понял, что пытался сделать достославнейший из достославных. Сейчас мне кажется, что ритуал был проведен до конца, и, значит, ты и названный Рокэ вернетесь домой, когда совершите то, ради чего вас призвали.

– Но когда это произойдет? – Северус с трудом сдерживался, чтобы не кричать.

– Не знаю, – с достоинством ответил гоганн. – Ничтожному неведом замысел достославнейшего из достославных.

В кабинете воцарилось молчание. Через некоторое время достославный Зиргаэль спросил:

– Есть ли у вас ко мне еще какие-нибудь вопросы, названный Сильвестром и названный Северусом?

Кардинал переглянулся с мнимым Первым маршалом, и оба они покачали головами.

– Пока нет, – ответил Сильвестр. – Но я был бы очень признателен достославному Зиргаэлю, если бы он навестил меня, если понадобится поговорить с ним еще раз.

– Хорошо, я приду. А теперь могу ли я покинуть это место?

– Да, – Сильвестр зазвонил в колокольчик, вызывая секретаря. – Вас проводят, достославный Зиргаэль.

Когда за гоганном закрылась дверь, кардинал растерянно взглянул на Северуса и тихо спросил:

– Что же нам делать?..

– Не знаю! – резко ответил он.