Галопом по вселенным (джен)

Адольф трусом не был. Напротив, к трусости он чувствовал ужасное, непреодолимое отвращение, оставшееся, наверное, еще с прошлой жизни. Нет, трусом он определенно не был. Адольф, скорее, был умным, дальновидным практиком, посему, видя битву или драку, он не бросался, очертя голову, а трезво оценивал свои шансы.

Однако в этот раз способность рационально оценивать ситуацию подвела паренька, ведь, забежав в подворотню, он заметил четырех амбалов-гопников и девушку, вжавшуюся в стену.

— О, это че за усатик? — спросил тот, что покрупнее, и сплюнул Вассерману под ноги. Остальные угодливо заржали.

— Не трогайте девушку, — спокойно произнес Адольф, не дрогнув ни одним мускулом. — Отпустите ее.

— А то че? — хмыкнул гопник поменьше. — Че, наган из штанов вытащишь, петушок?

— Я бы вам сейчас не рекомендовал выводить меня из себя, а то будет не очень хорошо, — ответил паренек и грустно вздохнул. Гопники окончательно развеселились.

— Гы-ы, защитничек пришел, ща как вдарит, мать вашу! Наган достанет!

— Что ж, — произнес Адольф все тем же тоном, не предвещавшим ровно ничего хорошего. — Как вижу, вы не прислушались к моему совету, значит, да начнется же драка, — парень сбросил куртку и, оставшись в одной футболке, встал в стойку. Гопники хмыкнули, гыгыкнули и медленно начали его окружать. А потом… потом случилось непредвиденное.

Девушка, прижавшаяся к стене, с испугом смотрела на этого незнакомца, молоденького, совсем мальчика, что кинулся защищать её. Сейчас, когда на неё никто больше не обращал ровно никакого внимания, она могла, наконец, попасть домой к любимой книге и коту Гегемону. Именно такой и была первая мысль, но она, не без усилий, конечно, все-таки отмела ее. Она останется и узнает, чем все закончится. Возможно, кто-нибудь из прожженных циников и непреклонных реалистов заявит, что это неразумно и «ванильно», но все же.… Все же этот человек, кто бы он ни был, вступился за неё, а это говорит о многом. Она тихонько подобрала куртку, небрежно брошенную в грязь (хм, интересный и немного старомодный фасон, она видела похожие в каком-то немецком музее), и, пятясь мелкими шажками, отпрянула обратно, к стене. Тонкие пальцы сжали черный рюкзак со значками. Она, наконец, заставила себя поднять глаза, и увидела… и увидела странное.

* * *

Адольф был совершенно спокоен. И, нет, это было не то самое напускное спокойствие, которое многие хвастливо называют «блестящим самообладанием», это было кое-что получше. Уж что-что, а для того, чтобы вывести Адольфа Вассермана из себя, нужно было очень и очень постараться. Годы, проведенные с Вечной, говорят о многом, поверьте. Наверное, спокойствие было той единственной способностью парня, которой он с честью мог похвастаться. Насколько он себя помнил (прошлая жизнь до знакомства с Вечной, к сожалению, не считается), Адольф никогда не выходил из себя. В основном эта была лишь холодная ярость, которая, в отличие от гнева, не затмевала разум и давала возможность подумать.

Вот и сейчас он уже продумал всю тактику наперед. Магию жаль, конечно, но она за ночь восполнится. К тому же он уже не помнит, когда же в последний раз спасал кого-то не по указке Вечной, а по собственной прихоти. Эх, мельчает, мягкотелым становится, сентиментальным…

Адольф закрыл глаза и взлетел в воздух. Веселье хулиганов сменилось испугом. Парень высоко поднял худые, холодные, замерзшие руки, направил их в сторону гопников, набрал в себя побольше воздуха и с силой выдохнул. Из пальцев его вырвались снопы огня, с силой и жаром они полетели гопникам прямо в лицо. Парни завизжали, как девчонки, и принялись кататься по заплеванному, грязному асфальту. Безуспешно: Адольфово пламя сбить никому еще не удавалось. Минута, две — и гопники поскидывали одежду, и, светя труселями, побежали прочь. Парень нагнулся и брезгливо, двумя пальцами, выудил из относительно уцелевших штанов кошельки и пересыпал всю наличность в один. Получилось около десяти тысяч. Жестом он поманил съежившуюся в уголке девушку.

— Это вам, за моральный ущерб, юная фройляйн, — протянул Адольф кошелек и улыбнулся. Про себя он отметил, что стал значительно младше — футболка доходила почти до коленок, моментально ставших торчащими, худенькими и острыми.

Девушка подала Адольфу его куртку, ставшую маленьким замшевым пиджачком. Она помахала пареньку и устремилась домой. Он сунул руки в карманы (чувство холода снова дало о себе знать) и с неудовольствием обнаружил, что оставил ключи дома, когда в панике выскочил.

— Das Ist Gro?artig. einfach wunderbar* — буркнул он и угрюмо опустил голову. Настроение вновь оказалось на нулевой отметке.

— Эй, подожди! — девушка вернулась. — Почему ты тут стоишь?

— Тебе-то что? Хочу и стою, — передернул он плечами, не гневно, насмешливо.

— Иди куда-нибудь, домой, например, — девушка показала рукой в каком-то неопределенном направлении.

— Мне некуда идти, — спокойно сказал он и неожиданно для себя представился. — Кстати, я Адольф.

— Ева, — удивленно произнесла девушка и пожала протянутую руку. — Знаешь, что? — вдруг сказала она.

— Уже поздно, а ты еще мал для того, чтобы шататься по всяким подворотням (Адольф усмехнулся). Хочешь, заночуешь у меня?

— Допустим, — вздрогнул паренек.

— Пошли тогда, — по-отечески улыбнулась Ева. — С Новым годом, кстати.

* — Отлично. Просто замечательно (нем.)