Смирись - так будет легче (гет)

— Почему она поддалась? — недоуменно спросила Медузия, как только переступила порог кабинета Сарданапала.

Академик стоял возле окна и о чем-то думал, поэтому слегка вздрогнул после слов доцента.

— Это магия, — коротко ответил он.

— Это не объяснение, — Медузия нахмурилась, скрестив руки на груди. Она чувствовала, что Черноморов что-то скрывает.

— И вина, — грустно добавил академик, повернувшись к Горгоновой.

Он глубоко вздохнул и отошел от окна, сел за свой стол. Медузия подошла ближе, а затем опустилась в кресло напротив. Ее волосы слегка шевелились.

— Вина? — переспросила она.

— Да, — академик кивнул. — Таня чувствовала себя виноватой, поэтому сдалась.

— Но в чем она виновата? — Медузия никак не могла понять.

Полдня назад с ними связалась Ягге и сообщила, что на Гроттер было наложено древнее запрещенное заклинание, действующее на двух людей одновременно. Проклятье было в области любовной магии, поэтому долго думать не пришлось, чтобы понять, кто второй человек. Глеб Бейбарсов. Мальчишка сразу сдался, что очень злило Медузию. Она была уверена, что он знал, что за этим последует. Этот чертов некромаг просто хотел потащить девчонку за собой, хотел заставить ее тоже смириться. Но она боролась всеми силами, хотя, скорее всего, и сама не понимала этого.

— Да, — еще раз повторил Сарданапал. — Они оба могли бороться и в конечном итоге сбросить заклятье. Но это трудное испытание, которое можно пройти лишь вместе.

— Но что все-таки произошло?

Буквально полчаса назад Ягге позвонила на зудильник и сообщила, что Гроттер сбежала из больницы, и ее видели на пляже вместе с некромагом.

— Скорее всего, у Глеба ухудшения начались раньше, и он показался Тане, — предположил Сарданапал, сложив руки на столе. — А после того, как девочка заболела сама, она поняла, что из-за ее нерешительности некромаг страдает.

— Страдает, как же, — Медузия усмехнулась. — Да он знал все про проклятье!

— Вряд ли, — Черноморов покачал головой.

— Академик, неужели вы его защищаете? — один локон превратился в змею, которая тут же высунула свой тонкий раздвоенный язычок. Медузия быстро провела по ней рукой, как бы успокаивая. — Что было дальше?

— Таня почувствовала вину. Она, возможно, подумала, что из-за нее с Глебом может что-то случиться. Вот и сдалась, перестала бороться. А мальчик просто не рассказал ей все, что нашли Лена с Жанной. Они ведь тоже ощутили на себе магию старухи, хотя и не так, как Глеб.

Сарданапал глубоко вздохнул и поднялся на ноги, вновь подошел к окну.

— И? — Медузия подошла к нему и положила руку на плечо. — Возможно ли теперь все снять?

— Нет, — Черноморов покачал головой. — Теперь проклятье вступило в силу, и ничто не сможет разлучить Глеба и Таню: ни смерти, ни другой приворот, ни что-то еще…

— А как же Валялкин?

Медузия всегда хорошо относилась к этому доброму пареньку, хотя и ругала его так же, как и остальных нерадивых учеников. Да и Гроттер она по всему любила, даже в истории с зеркалом скорее огорчилась, чем разозлилась.

— Он сильный — справится. Главное, чтобы не натворил глупостей, как тогда.

Все до сих пор помнили историю с Пуппером, хотя она давно поросла небылицами и додумками.

— А нам остается только ждать, — продолжил Сарданапал, положив свою руку на руку Медузии. Женщина отошла чуть назад, еще щеки слегка покраснели.

— Я только надеюсь, что с ними все будет хорошо.

— А как же то странное пророчество, которое было найдено в землянке некроведьмы? — Горгонова слегка наклонила голову в бок.

— Не знаю, Меди. Не знаю.

… И тогда на свете появится первый ребенок-некромаг! И никто, даже великие Боги, не смогут предугадать его судьбу. Он будет жить так, как угодно только ему. И ни одно живое существо не сможет остановить его…