Незапланированное Волшебство, или Чудеса случаются (джен)

Когда в камине показалась встрепанная голова Люциуса Малфоя, Северус решил, что ему это снится. Образец элегантности и собранности, которым всегда представал перед всеми Люциус, просто не мог выглядеть настолько… непривычно.

— Я могу пройти?

— Да, конечно.

Люциус тут же шагнул в камин, чуть не сбив зазевавшегося Северуса с ног. Был он в домашнем халате, с взлохмаченными волосами, кое-как увязанными в хвост, с диковатым взглядом и письмом в руке.

— Северус? Ты?!

Кого именно ожидал увидеть Люциус, если заглядывал в камин к Северусу, разговаривал с Северусом и в итоге пришел к нему? Дамблдора, что ли?

— Нет, Фоукс, — недовольно озвучил итог своих размышлений Северус. — Неужели не видно?

С коротким возгласом "Сев!" Люциус обнял его и прижал к себе.

— Мистер Малфой, — полупридушенно запротестовал Северус. — Что вы себе позволяете?!

— Живой! — Явно не слыша его, Люциус, придерживая за плечи, слегка отстранил, полюбовался и снова прижал к себе.

Этого Северус вынести уже не мог. В конце концов, он взрослый человек, а не плюшевая игрушка, чтоб его тискать. С едва слышным рыком он отпихнул Люциуса от себя, удачно усадив при этом в кресло, сунул в руки бутылку огневиски и бокал, а сам отошел подальше, к столу, чтоб при повторении странного припадка успеть шагнуть за него. Люциус, впрочем, вел себя спокойно, налили бокал, но пить не стал, а уставился на Северуса словно на выходца с того света. Однако из последующего разговора Северус понял, что все основания для такого поведения были.

— Он несколько раз пытался тебя вызвать, я видел, — глядя в бокал, глухо говорил Люциус.

Казалось, что после бурного всплеска в самом начале их встречи он словно угас. Хотя… Когда Люциус переводил взгляд на Северуса, в его глазах словно зажигался яркий огонь. И нет, это не было отражения огня в камине — во избежание еще какого-либо визита огонь был потушен, и маги сидели в полутьме, разгоняемой светом нескольких свечей.

— А еще я видел, как в спину тебе Авада ударила. И нет, — он мотнул головой, предупреждая возможные возражения Северуса, — я не мог ошибиться. Аваду ни с чем не перепутаешь, сам знаешь. Подойти и проверить я не мог, но…

— Я пока не готов говорить об этом, — честно сказал Северус. — Я… Я не знаю, что произошло и почему, но…

Он закатал рукав мантии и показал другу левое предплечье — абсолютно чистое, словно на нем никогда не было Метки.

— Нда… — озадаченно пробормотал Люциус.

В молчании они допили огневиски из бокалов, в молчании разлили остатки из бутылки.

— Я мог бы спросить, — наконец произнес Люциус, — ты наверняка догадываешься у кого.

— Не надо, пока по крайней мере. Мне кажется, что я знаю, кому могу задать не только этот вопрос и надеюсь получить правдивый ответ.

Северус действительно собирался в ближайшее время поговорить с Гермесом, ибо вопросов накопилось немало. Не сегодня, когда после длинного и насыщенного самыми разными событиями дня стоило закрыть глаза, и словно вновь видел происходившее наяву. И слышал. Явственно слышал голос Поттера, тщательно выговаривавшего явно ритуальную фразу, которой его обучили буквально за пару минут до появления в доме Аида. Про сумбурные мысли в голове мальчишки и говорить не приходилось, хорошо хоть эта бестолочь худо-бедно научилась скрывать их, не позволяя отображаться на лице всем эмоциям.

Ушел от него Люциус явно успокоенный и откровенно зевающий, заразив этим и Северуса. На прощанье он крепко пожал Северусу руку и пообещал присмотреть за ним — дабы друг не натворил глупостей, особенно теперь, когда он наконец-то избавился от последствий самой ужасной. При этом он так выразительно покосился на левую руку Северуса, что тот не выдержал и усмехнулся.

— Главное, чтобы сам догадываешься кто не решил, что я все же жив. Подозреваю, что его пристального внимания я просто не переживу.

— Я подумаю над этим, — пообещал Люциус и шагнул в камин.

* * *

— Как тебе наш новый родич? — спросил Гермес в свой очередной визит к дядюшке в Аид, случившийся через пару дней после "знакомства" того со Снейпом.

— Который из? — уточнил Аид, не прекращая веселую (с точки зрения пса) возню с Кербером. — Я видел… слышал обоих. Мой потомок мне понравился — я, пожалуй, даже буду гордиться им. А насчет племянника я еще не решил. Кстати, жаль, что я его только слышал, но не видел.

— Ну, извини, — Гермес развел руками. — У них сейчас сложные взаимоотношения, и если бы они увидели друг друга… — Он с сомнением покачал головой. — Либо один отказался бы просить, хоть я не верю в это, либо второй отказался принять этот дар, что более вероятно.

Аид расхохотался.

— Можно подумать, — отсмеявшись, произнес он, — в нашей веселой семье хоть когда-нибудь были простые взаимоотношения!

— Иногда, очень редко, такое случалось, когда все просто и сообща, — озорно блеснув глазами, напомнил Гермес. — Например, отец с мачехой были очень дружны в своем неодобрении наших более чем близких отношений с Фебом. Или помнишь, как почти все дружно осуждали Ареса. Я имею в виду то время, когда он увлекся смертной и провел весь положенный ему срок в Фуа. Даже чуть на костер не попал [1]!

— Это исключения, да и они, по большей части, не относятся к тому, о чем я говорил.

— Ну почему же, — мгновенно став серьезным, вздохнул Гермес. — Они как раз относятся. Мы легко дружим против кого-то или чего-то. Впрочем, как и смертные. Просто сейчас нам и проще, и выгоднее дружить против… сам помнишь кого.

— Еще скажи, против Того-кого-мы-не-любим-вспоминать! — не удержался от подколки Аид. — Да, не смотри на меня так — пока ты бегал за… просителем, я успел заглянуть в память Северуса.

— И как? — полюбопытствовал Гермес.

— Я впечатлен. Впечатлен тем бардаком, который развели у себя эти великие маги и иже с ними. Ну и, как уже говорил, подумываю гордиться своим потомком — уметь отвешивать реверансы двум противоборствующим сторонам, находясь при этом на своей собственной… Да, он достоин.

— Надеюсь, он знает, что, отпуская реверансы во все стороны, рискует остаться без ног. И, кстати, мне показалось, что у него нет его стороны, — вздохнул Гермес. — Уж очень он обреченно выглядел на берегу Стикса, как тот, кому…

— Она есть, — оборвал его Аид. — Он просто еще не нашел ее. Хотя уже подозревает, что ему есть к кому и куда возвращаться.

— Не буду с тобой спорить, — развел руками Гермес. — Тебе это виднее. А я пойду прогуляюсь.

— Прогуляйся, — согласно кивнул Аид. — И привет от меня племяннице передавай — вместе с напоминанием о том, что я соскучился.

— Ты так уверен, что я догуляю до Афины? — преувеличенно удивился Гермес.

— Да. Вам же надо поговорить о произошедшем. И решить, кто и чему будет учить сына Зевса.

— Все-то ты знаешь, — хмыкнул Гермес и, махнув на прощание рукой, шагнул в дромос.

Прогуляться Гермес решил в Запретном лесу, о котором пару раз уже слышал, но бывать в котором пока не доводилось: то времени не было, то сил, то желания. А сейчас он не только захотел, но и смог сам прийти в мир смертных — просто сделав шаг, как когда-то давно. Сделал шаг — и засмеялся, почувствовав легкое дуновение силы, некогда подвластной повелителю дорог. Она льнула к нему, словно соскучившаяся в разлуке нежная возлюбленная, обнимая и лаская невесомыми пальцами.

— Ты был прав, Феб, — раскинув руки, словно желая обнять весь мир, прошептал Гермес. — Мы вернемся!

Упругой легкой походкой он пошел по тропе, ведущей вглубь леса. Лес был необычным. Если бы он был смертным, Гермес мог бы сравнить его со старцем — мудрым, многое повидавшем на своем веку, но не согбенным годами, а сделавшими его только крепче. Седые бороды мха слегка пошевеливались в неуловимых потоках поднимающегося воздуха, кряжистые великаны-дубы шелестели листвой, приветствуя гостя, петляющая тропинка стелилась под ноги. Здесь и дышалось по-иному — не так, как на берегу озера, словно находящемуся в тени замка, волею Мойр ставшему школой. Хотя нет, не Мойр, эллины только слышали о суровом крае далеко за Гиперборей. И не норн — земля здесь была древней, но ее вряд ли коснулись ноги саксов. Впрочем, какая разница, кто решил, что суровый замок должен стать колыбелью юных магов…

Слева сухо треснула ветка, и Гермес обернулся туда.

— Добрый день, — столь же сухо поприветствовал его выбирающийся из кустов Снейп. — Не думал, что могу встретить тебя здесь.

— Я тоже не ожидал увидеть здесь тебя, — кивнул ему Гермес. — Мне почему-то казалось, что ты редко покидаешь стены замка днем.

Снейп тихо хмыкнул и показал небольшую сумку на длинной ручке, свисающую с плеча.

— Некоторые ингредиенты лучше собирать днем. Я, знаешь ли, не люблю напрасного риска.

Собирал Снейп паутину акромантулов — огромных полуразумных пауков, невесть каким образом попавших в этот лес и изрядно расплодившихся. Кентавры следили, чтобы акромантулы не сильно далеко расползались от логова, иногда акромантулов приходили "вразумлять" студенты-старшекурсники — те, которые потом собирались поступать в школу авроров. Всегда под присмотром преподавателей и только добровольно.

— Как там Гарри поживает? — спросил присоединившийся к Снейпу Гермес, решив совместить прогулку с общением.

— Пока неплохо, — ответил тот. — Но, думаю, скоро это изменится. Если без мозгов прожить вполне можно, то без языка это сделать сложнее…

* * *

Чем больше проходило времени с возрождения Волдеморта, тем более крепла уверенность Гарри в том, что он знает, за кого просил у повелителя царства мертвых. У своего дяди Аида.

Все оказалось очень просто — позвать Афину и расспросить. Богиня, правда, сначала сама задала несколько вопросов, но взамен удовлетворила и любопытство Гарри. Причем умудрилась сделать это так, что у Гарри возникло множество новых вопросов. И вот теперь он пропадал в библиотеке. И вновь Рон был этим недоволен: по его мнению, победителю Турнира Трех волшебников сдать экзамены будет проще простого. А раз так, зачем в эти летние погожие деньки корпеть над книгами?

А Гарри искал информацию о своих родных. Прежде он как-то не задумывался о том, что помимо Дурслей у него могли быть еще какие-либо родственники. Ну, или те, кто считался таковыми — со стороны его "земного" отца. Смертного отца — как сказал бы Гермес.

Гарри с удивлением и даже негодованием узнал, что Джеймс Поттер был родственником Блэков. Негодование относилось скорее к тому, что никто и не вздумал упомянуть об этом.

— Впрочем, я сам хорош, — пробормотал Гарри. — Кто мешал мне прочитать эти талмуды раньше?

Он старательно разбирал хитросплетения родственных связей, порой отвлекаясь на то, чтобы сделать пометку в пергаменте "расспросить Сириуса о…" Список людей, о которых Гарри собирался задавать вопросы, все рос. Но нигде, ни в каких хрониках и генеалогиях он не нашел ни одного упоминания о своем возможном родстве с Альбусом Дамблдором.

— Впрочем, здесь информация только про семейства магов. А моя мать была магглорожденная, — вздохнул Гарри, укладывая очередной фолиант в громоздящуюся стопку ему подобных и придвигая последний из взятых на сегодня. — А если вспомнить о моем отце и его семье…

В многочисленных мифах рассказывалось о многих богах и полубогах.

— К счастью, многие уже мертвы, и мне не надо запоминать все эти имена и бояться перепутать их. Зато живые…

С двумя братьями и сестрой Гарри уже познакомился. Хотя нет, с тремя братьями.

Надменный и холодный Аполлон был совершенно не похож ни на Гермеса, ни на Ареса. Раньше Гарри считал, что словосочетание "совершенная красота" всего лишь красивая метафора. Раньше — это до того момента, пока он не увидел Аполлона. Вот уж действительно эталон. Такого водрузить на постамент и любоваться — желательно издали, чтоб не замерзнуть от ледяного презрения, сквозившего, казалось, в каждом взгляде и вздохе этого красавца.

Зато Музы Гарри понравились, и больше всех, пожалуй, задумчивая Эрато. Она почти не принимала участия в разговоре, только изредка вставляла слово-другое, но ее улыбка… А Клио показалась Гарри похожей на Гермиону — серьезная и сосредоточенная, она внимательно слушала и самого Гарри, и своих сестер и что-то быстро писала в свитке.

Погруженный в воспоминания, Гарри машинально ощипывал перо, и очнулся только когда услышал сердитый голос мадам Пинс, отчитывающего какого-то студента. Он быстро вернул книги на место и решил немного прогуляться — если получится, то в компании Рона или Гермионы, а может, как и раньше, втроем. А не получится, то можно и одному побродить, тем более, что одиночество для него привычно.

Мысли Гарри опять вернулись к божественной семейке, как однажды выразился Гермес. Да, Гермес… Гарри сначала совершенно не верил в том, что на его зов приходит настоящий бог. Все эти необычные одежды, более похожие на какие-то маскарадные костюмы — и, тем не менее, Гермес носил эти… простыни так, что сразу становилось понятно: они для него привычны настолько, что он и не мыслит для себя другой одежды. Впрочем, и в джинсах и рубашках Гермес выглядел естественно, просто казался как-то ближе. Веселый и шебутной, всегда с шуткой наготове, с улыбкой на лице. Пустышка — как назвал его Арес. Гарри ему тут же возразил, что это не так. Арес согласился, но, усмехнувшись, добавил, что Гермес прекрасно знает об этом своем прозвище и охотно откликается на него. На вполне логичный вопрос, на какие прозвища откликается сам Арес, тот предпочел не отвечать, и Гарри решил спросить об этом у Гермеса. Или у Афины, подумав, решил он — судя по оговоркам сестры, у Гермеса с Аресом отношения порой складывались не очень хорошо.

Гарри споткнулся и огляделся. Он стоял на опушке Запретного леса, куда его принесли ноги. К счастью, место было хорошо знакомое — именно здесь когда-то давно, в прошлой жизни, Хагрид знакомил третьекурсников с гиппогрифами. Гарри улыбнулся и пошел дальше в лес.

И все же интересно, думал он, глядя под ноги и пиная попадающиеся на тропинке камушки, с какой стороны Дамблдор ему родственник. В том, что у Аида он просил именно за Дамблдора, Гарри уже почти не сомневался: из оговорок директора он уже понял, что именно Дамблдор занял место Гарри на кладбище, а с тем, что там Гарри должен был погибнуть, спорить вряд ли кто стал. Да и внешний вид Дамблдора сразу после третьего тура турнира явно показывал, что этот человек побывал за гранью смерти. Побывал, но был возвращен оттуда. Гарри даже несколько раз порывался напрямую спросить об этом — после того, как на свои намеки не получил внятного ответа. Но каждый раз что-то мешало. Или кто-то. Гарри сердито пнул палку, вспомнив, каким злым взглядом провожал его Снейп при каждой встрече…

— …чтобы ты настоятельно порекомендовал ему прекратить нарываться, — услышал он голос Снейпа и даже помотал головой, решив в первое мгновение, что послышалось. Однако голос продолжал: — Сам понимаешь, рано или поздно Альбус решит узнать, на что именно намекает ему ненаглядный Золотой мальчик. И я думаю, что это случится совсем скоро. И Гарри выложит ему все — и про свою истинную природу, и про твои визиты, и про пребывание в Аиде.

— Скажи ему сам, — раздался голос Гермеса. — Гарри, хватит прятаться, выходи уже.

— Подслушиваем, мистер Поттер, — прошипел Снейп, оборачиваясь к выбирающемуся из кустов Гарри. — Как это похоже на вас!

— Я не подслушивал! — запротестовал Гарри. — Я случайно шел мимо…

— По Запретному лесу, — Снейп скрестил на груди руки и скептически посмотрел на Гарри. — Мимо обычных троп акромантулов. И почему я не удивляюсь?

— Я просто гулял!— Гарри не выдержал и сорвался на крик. — Если бы я знал, что вы тут, я бы пошел в другую сторону!

— В озеро, — уточнил Снейп. — Или все же в Хогсмит?

— Куда угодно! Я…

Закончить фразу он не смог — громкий хохот Гермеса буквально оглушил спорщиков. Снейп молча отвернулся, принявшись пристально разглядывать дерево, а Гарри, сердито сопя, уставился на Гермеса.

— Вы всегда так общаетесь? — утирая выступившие слезы, наконец спросил Гермес. — Если да, то я не удивляюсь… Ничему.

— Да, — окинув Гарри полным презрения взглядом, ответил Снейп и снова отвернулся.

— Нет, — одновременно с ним сказал Гарри. — Я обычно не кричу.

Гермес снова засмеялся, но уже не столь оглушительно, а потом предложил:

— Почему бы нам не найти более приветливое место и не поговорить там?

— Благодарю, — Снейп потряс сумкой, висевшей на плече, и добавил: — Этот ингредиент долго не хранится, надо успеть его обработать.

— Хорошо, — улыбнулся ему Гермес, и Гарри невольно почувствовал укол ревности. — Я запомнил твои слова. И подумаю, что можно сделать, — он махнул рукой Снейпу и повернулся к Гарри. — Идем, кажется, я знаю, куда нам можно отправиться.

— Ненадолго, — скривившись, словно от внезапно оказавшегося во рту лимона, сказал Снейп. — Если он исчезнет из замка больше чем на полчаса, поднимется тревога. Уизли весь замок на уши поставит. Либо он, либо она, либо оба.

И с этими словами Снейп, наконец-то, ушел. Гермес же протянул Гарри руку и, лукаво улыбаясь, спросил:

— Хочешь увидеть, где живет Афина? Надолго мы не уйдем, не стоит расстраивать твоего преподавателя и этих самых Уизли, но на полчасика…

* * *

— Рассказывай уже, — покосившись на Гермеса, которого буквально распирало от новостей, проворчал Аполлон. — А то еще немного, и лопнешь.

— А вот и нет! — мотнул головой Гермес.

Ему всегда нравилось бродить по лесам — главное, не попасть случайно в мир смертных, что теперь снова было вполне реально. Вот и сегодня он вытащил Аполлона на прогулку, оторвав от написания нового гимна и пообещав рассказать кое-что занятное.

— Я встретил сегодня Северуса, — таинственным голосом начал он. — И тот поведал мне…

Аполлон не оценил подобного тона и пригрозил, что уйдет, прислав вместо себя кого-нибудь другого. Ареса, например.

— Не надо, — рассмеялся Гермес. — Я буду паинькой.

Суть его рассказа сводилась к тому, что, во-первых, Снейпа интересовало, почему у него исчезла метка. Кое-какие соображения у него на этот счет были — особенно после того, как к нему ночью ввалился его друг, Люциус Малфой, взъерошенный и с письмом в руке. Со слов Малфоя выходило, будто Темный Лорд считает, что его верный слуга умер, ибо он сам лично видел Северуса мертвым.

— Во время тактического отступления, не иначе, — ехидно заметил Гермес. — Они же там с появлением этих… авроров, да. Так вот, там началась паника, они как зайцы врассыпную кинулись. Ты ведь видел, как зайцы от опасности удирают?

— Не отвлекайся, — одернул его Аполлон. — Рассказывай дальше.

— Его сочли мертвым еще и потому, что Лорд позже пытался вызвать его через метку. И ничего не получилось, как обычно с умершими и бывает.

— Он и умер, — пожал плечами Аполлон. — Так что все правильно. Просто начал новую жизнь не с чистого листа, только и всего.

Гермес кивнул и продолжил свой рассказ.

— А поздно вечером Люциус стал читать письмо сына, в котором, в частности, было написано про то, как декан ругал нарушителей дисциплины, и пришел лично проверить, точно ли Северус это или подсадная утка, — Гермес улыбнулся, видимо, представляя себе эту проверку.

— А что во-вторых? — спросил Аполлон.

Гермес усмехнулся и заявил, что еще к Северусу вернулась память. Смертные, даже не испившие вод забвения и не прошедшие мимо Белого Утеса, все равно не в силах были помнить свое пребывание в мире мертвых — если им, конечно же, не поможет кто-нибудь. Северус вспомнил. Пока директор расспрашивал пропавшего Гарри, Снейп обшаривал его память. Сначала хладнокровно, а потом со все большим изумлением, особенно в той части, что касалась визита Гарри в Аид.

— Говорил же я этому мальчишке, — пожаловался Гермес, — пусть учится прятать мысли, а он… Ты представляешь, как на меня набросился наш смертный родственничек?! И с каким видом расспрашивал о своем родстве с «этим несносным Поттером»?!

— А ты накажи его, — усмехнулся Аполлон.

— Кого именно? — уточнил Гермес.

— Обоих. Пусть Северус теперь учит Гарри всему, что он знает и умеет. На правах старшего родича.

— Ты умен и коварен, — с подобающим пафосом воскликнул Гермес. — И я приму твой совет. С благодарностью!

Аполлон кивнул.

— А еще науськаю на Гарри Ареса, — потер руки Гермес. — А то стыдоба — ярость воина есть, а умений никаких!

— И Афину, — подсказал коварный брат. — Она же нравится мальчику?

— Обрадую их всех, — согласился Гермес. — Обязательно.

Вполне ожидаемо Гарри в восторг не пришел. Конечно, Гермес не заявил мальчику, что тот прямо таки должен бросать все и идти умолять об уроках. Нет, он осторожно и незаметно подвел его к мысли о том, что только глупец не будет учиться пользоваться тем, что у него имеется. Напомнил о разговоре на вершине Олимпа, рассказал о том, что бывает, когда пытались использовать силу, не зная, как лучше ее применить… Разговор был долгим, но Гермес был удовлетворен: Гарри вознамерился поговорить с Аресом, правда, не был уверен, что получится это сделать до сентября, ибо близились каникулы.

— Вряд ли, — разом помрачнев, сказал он, — Дурсли будут рады, обнаружив в гостях бога.

— Но ведь у тебя есть крестный, — напомнил Гермес. — И ты говорил, что с радостью жил бы летом с ним.

— Он вынужден скрываться, — вздохнул Гарри. — Его же обвиняют в предательстве, в массовых убийствах. И он же сбежал из Азкабана.

— Гарри! — послышалось где-то неподалеку. — Гарри, ты здесь?

— Здесь, — отозвался Гарри, вставая. — Гермиона, иди к…

— Не думаю, что ему стоит меня видеть, — тихо произнес Гермес, медленно истаивая в воздухе.

Гарри тихо охнул. Только что перед ним сидел парень в линялых джинсах и футболке надписью "Manowar", а вот уже видны кусты сквозь почти прозрачный силуэт Гермеса в белоснежном хитоне, с кадуцеем в руке и с очень укоризненным взглядом.

— Я не подумал, — виновато пробормотал Гарри, услышав голос Рона.

Гермес покачал головой и исчез совсем. Впрочем, уходить сейчас он не собирался — разговор не был окончен, и, судя по всему, следует закончить его сегодня же.

— Гарри, ты опять прячешься? — шутливо спросил Рон, а Гермиона огляделась и понятливо улыбнулась, явно поняв, почему Гарри сидит в этом укромном месте.

Гермес не смог отказать себе в удовольствии немного напроказить и слегка подергать девушку за выбившуюся из строгого пучка волос прядь. Гермиона сокрушенно покачала головой и упрятала прядь в прическу.

— Я не прячусь, Рон, — улыбнулся Гарри. — Просто тут так хорошо думается…

— И о чем же?

— К сожалению, о грустном…

Гермес знал, что Гарри не лукавил — сегодня мальчик опять упомянул о том, что не хочет возвращаться в дом Дурслей, особенно теперь, когда он знал, что они не единственные его родственники. Но необходимость скрывать свою новую сущность практически ото всех не только тяготила, но и мешала. Гарри прямо заявил Гермесу, что он и сам прекрасно понимает: если есть сила, то просто необходимо научиться ею пользоваться. Но как? Не в доме же ненавидящих все необычное магглов. Гарри печально заметил, что и у Рона в доме не позанимаешься — летом Рон предпочитал отдыхать, довольно презрительно отзываясь о Перси, "даже летом зубрящим эти нудные учебники". А уж если заняться тем, что не входит в школьную программу… Или встречаться с Гермесом в переполненном людьми доме…

— Гарри, если хочешь, я поговорю с родителями, — неуверенно предложила Гермиона. — Они, кажется, собирались во Францию…

Гермес одобрительно улыбнулся. Умная девочка, и схватывает все на лету. Пожалуй, он был бы совсем не против, если бы она вошла в семью. Гермес подозревал, что такого же мнения придерживается и Афина, и решил уточнить у сестры, так ли это.

Между тем разговор вполне ожидаемо коснулся того, что произошло на Турнире. Насколько Гермес знал, Гарри не собирался никому в Хогвартсе рассказывать, что именно с ним случилось после того, как он схватился за Кубок. Даже Гермионе.

— Гарри, а ты не хотел бы провести лето у Сириуса? — спросил Рон. — Я же помню, как в прошлом году ты говорил…

— Я писал Сириусу об этом уже много раз, — после небольшой паузы ответил Гарри. — Но он постоянно отвечает, что сейчас это невозможно. Да и Дамблдор считает, что мне стоит поехать к Дурслям.

Опять Дамблдор, усмехнулся Гермес. В любом разговоре так или иначе всплывает имя этого мага. "А ведь я еще ни разу его не видел, — мелькнула мысль. — И почему бы сейчас не заглянуть к нему в гости?"

— Дождись меня, — шепнул Гермес, неслышно подойдя к Гарри, после чего незримой тенью скользнул в сторону Хогвартса.

* * *

После ухода Гермеса ("Интересно, куда это он?") Гарри почувствовал себя свободнее — все же одно дело болтать с друзьями наедине, а совершенно другое — постоянно чувствуя незримое присутствие постороннего. Пусть даже того, кто на данный момент относится к тебе хорошо. Слова Рона, вновь вернувшегося к теме Турнира, застали Гарри врасплох.

— И почему меня с тобой там не было?!

Сначала Гарри обрадовался, что эти слова Рон не произнес раньше, а потом, вспомнив кладбище и уродливое тело Волдеморта, содрогнулся.

— Нет, Рон, я совершенно не жалею, что тебя там не было. Иначе у меня стало бы одним другом меньше.

— Я бы смог помочь тебе, — запротестовал Рон, в запальчивости сжимая кулаки.

На Гарри словно навалились тогдашняя беспомощность, сменившаяся слепящей яростью, а перед глазами встал Рон — выкрикивающий заклинания на фоне мрачного кладбищенского пейзажа, затем яркая зеленая вспышка и насмешливый голос Питера:

— Авада Кедавра!

И смех — мертвый торжествующий смех недочеловека, следящего за падающим, словно сломанная кукла, человеческим телом.

— Он бы тебя просто убил.

Горло пересохло, как и губы — и когда только успели?

— Почему ты так думаешь?

Гарри закашлялся, умоляюще посмотрел на Гермиону, и та, коротко усмехнувшись, быстро трансфигурировала из какого-то листа бокал и наполнила его водой.

— Держи уже.

— Гермиона, ты чудо, — благодарно пробормотал Гарри после того, как горло перестало саднить. А потом чмокнул подругу в порозовевшую щеку.

Рон слегка нахмурился, но промолчал и перевел разговор опять на каникулы.

Каникулы! С одной стороны, Гарри уже мечтал о том, чтобы они поскорее наступили — год выдался утомительный, даже изматывающий, хотелось уже отдохнуть и спокойно подумать о том, что с ним приключилось. С другой, возвращаться к Дурслям не хотелось совершенно. Опять насмешки и подначки Дадли, презрение, крупными буквами написанное на лице тетки, ненависть, источаемая Верноном. О причинах такого отношения со стороны родственников он догадывался — навязали еще один рот в семью, пусть и не нищую, но все же с весьма скромным достатком. Да и отношения между сестрами Эванс, насколько понял Гарри, были далеки от идеальных. Петуния в детстве и юности завидовала красивой и талантливой сестре, а теперь вымещала на ее сыне все накопленные за долгие годы чувства. Догадывался, понимал, но простить не мог. Да и не хотел.

Был, конечно же, еще Сириус. Верный друг отца… земного отца. Крестный самого Гарри, который с радостью принял бы его, если бы… Хотя стоп. В одном из писем Сириус упомянул про какой-то дом, в котором жила его семья. И вскользь обмолвился, что возвращаться туда не хочет, дескать, склеп это и родовое гнездо в одном флаконе. Но если предложить ему перебраться на лето туда? Вдруг он не откажется, тогда Гарри с радостью уедет из Литтл Уингинга и хоть одни каникулы проведет не как пленник или слуга. Да и с Гермесом или Афиной там можно будет встречаться, не опасаясь нарваться на наказание. То есть Гарри надеялся, что встречаться можно будет, а насчет отсутствия наказания был уверен.

Предложение Гермионы тоже имело свои плюсы, но… Гермиона, хоть и не показывала это, очень скучала по родителям и хотела вместе с ними поехать во Францию. И Гарри был бы последней свиньей, если бы лишил свою подругу этой поездки.

— Знаешь, Гермиона… Спасибо тебе большое, но я, наверное, все же поеду к Дурслям. Или еще раз напишу Сириусу.

Гермиона благодарно пожала ему руку, а Рон воскликнул:

— А может все же к нам? Ты же знаешь, и мама тебя любит, да и Джинни…

Джинни. По словам Рона, его сестра дома только и говорила о Гарри Поттере, у нее был целый ящик его фотографий, и вообще она была его преданной поклонницей. Возможно, в Норе именно так все и было, но вот в Хогвартсе… Джинни мельком здоровалась с ним, предпочитая проводить время за болтовней с подругами, а на бал пришла с Невиллом. Так что если она и была его поклонницей, то очень тайной.

— Спасибо, Рон, я подумаю.

Беседа постепенно увяла, и Гермиона предложила вернуться в Хогвартс. Рон тут же оживился, вспомнив, что скоро ужин, а Гарри отказался, сказав, что он пока не голоден и хочет еще немного посидеть на берегу. Гермиона улыбнулась, кивнула и потянула Рона за руку, уводя в сторону замка.

— Пойдем, Рон, пусть Гарри действительно посидит тут, подумает. А у тебя еще и чемодан не собран…

_______

1 — Имеются в виду события Альбигойских войн (1209 — 1229 г.г.)