Незапланированное Волшебство, или Чудеса случаются (джен)

Турнир Трёх Волшебников, первое испытание,

очередь Гарри. Хвосторога нервно вертится и плюется

огнём. Атмосфера на трибунах напряжённая, все нервно

переглядываются. В небе сгущаются тучи, начинается

мелкий дождик. Где-то вдалеке гремит гром.

Наконец на арену выходит Поттер и, делая неопределённое

движение палочкой, орёт: "Акцио Молния!!!"

С грозовой тучи срывается молния и испепеляет дракона.

Все, включая Гарри, замирают в шоке, и тут Снейп,

с интересом разглядывая образовавшуюся воронку, замечает:

— Кажется, мне стоит срочно помириться с мистером Поттером...

Наконец-то этот сумасшедший день закончился!

Гарри с наслаждением рухнул в кровать, едва сдержав стон удовольствия — можно просто лежать, раскинув руки и ноги, и никуда не спешить, никому не улыбаться, не повторять бесконечные: «Нет, я не знаю. Я просто хотел вызвать мою метлу. Нет, не применял. Да, с директором обязательно поговорю!». И не думать. Или хотя бы попытаться ни о чем не думать. Гарри это даже удалось, и он стал проваливаться в сон, в котором было очень много огня, криков и…

— Ты уверен, что это он?

Тихий шепот заставил резко сесть и открыть глаза, таращась в ночной мрак гриффиндорской спальни. Мутные размытые тени, едва различимые в льющемся из окна лунном свете, одна из теней чуть ближе, именно она откинула балдахин кровати, вторая стоит немного дальше. Гарри привычно нашарил очки и быстро надел их.

— Это очень хорошо, что ты сам проснулся. — Стоящий рядом с кроватью парень улыбнулся без тени смущения. — Мы скоро уйдем.

— Вы кто такие? — Гарри пытался вспомнить, куда он дел палочку. Кажется, оставил в гостиной. Хотя нет, он же убирал Люмос, так что в спальню приносил. Но тогда где она? — Что вам надо?

— Тихон [Попадающий в цель, эпитет Гермеса, приносящего удачу], у нас не так много времени.

Девушка, произнесшая эти слова, стояла в нескольких шагах от кровати и смотрела на Гарри со смесью любопытства и жалости. А еще она была красива так, что дух захватывало. Парень только махнул рукой в ее сторону, дескать, не отвлекай.

— Гарри, тебе наверняка же интересно, что произошло сегодня?

Гарри поморщился, когда на него вновь обрушились воспоминания: вонь горящего тела дракона, ошеломленные лица сидящих на трибунах, звенящая пустота внутри.

— Нет, — хрипло ответил он. — Мне это совершенно не интересно.

— Увы, от этого ничего не изменится, — тяжело вздохнув, словно Гарри не оправдал каких-то его надежд, произнес парень. — Нам нужно немного твоей крови, данной добровольно. Обещаю, что этим не нанесу тебе вреда.

Примерно через полчаса общения, во время которого они как-то незаметно перешли с официального «вы» на почти приятельское «ты», а девушка молча стояла и прожигала спорщиков негодующими взглядами, Гарри поддался уговорам и протянул руку со словами: «Режь!». Парень достал чуть ли не из воздуха какой-то бокал, блеснувший металлическим боком, и небольшой кинжал и сделал аккуратный надрез на предплечье Гарри. Кровь капала медленно, словно делая одолжение. Капля, вторая, а после двенадцатой (Гарри зачем-то их считал) стенки бокала стали разгораться ровным золотистым сиянием.

— Ихор, — как-то обреченно выдохнула девушка. — Идем, Тихон.

— Ты иди, совоокая, а я немного задержусь, — улыбнулся ей парень. — Рану заговорю… — и задернул полог кровати, оставляя девушку с ее возражениями снаружи.

* * *

— Итак, Психопомп [Душеводец, один из эпитетов Гермеса, связанный с тем, что Гермес отводит души умерших в Аид], что тебе удалось узнать? — в низком голосе хозяина Аида причудливым образом смешивалась досада на неосторожность племянника, интерес к результатам его эскапады и затаенная тоска. Последнее Гермес очень хорошо понимал — он сам безумно тосковал по миру смертных, который боги почти потеряли.

— Это действительно потомок кого-то из Олимпийцев. В первом поколении. Учитывая силу взывания к стихиям и саму стихию… — Гермес многозначительно замолчал.

— Не полубог? — усмехнулся Аид.

— Ты же прекрасно знаешь, что полубогом смертного делает не кровь, — поморщился Гермес. — Так что вряд ли.

— А жаль, — вздохнул Аид. — Тогда бы у нас была хотя бы тень надежды.

— Надежда есть всегда.

Во что верят боги? И вообще, способны ли они верить? Гермес предпочитал оставлять дискуссии на долю мудрецов и философов, отчаянно веря в то, что у Олимпийцев есть надежда на возвращение. Не к старым порядкам, к ним возврата точно быть не может. Он надеялся на настоящее чудо.

Как умирают боги? Раньше он думал, что смерть бога — это явление редкое, предваряемое множеством знамений и предупреждений. Теперь же он точно знал — боги умирают тогда, когда о них забывают, когда из памяти смертных-мотыльков исчезает всякое знание о могущественных и грозных богах. Которые без этих самых смертных попросту исчезают. Сам Гермес помнил о нескольких уже исчезнувших богах, последние жрецы которых умерли так давно, что даже для него, Гермеса, стали легендой. И он очень надеялся, что Олимпийцы не уйдут вслед за ними.

— Я все еще думаю, что наша клятва была ошибкой, — тяжело уронил Аид.

— Ты не клялся, — напомнил Гермес. — А я не допустил ошибки.

— Ты нет, — согласился Аид. — Но не у всех хватило мудрости…

Олимпийцы спокойно сосуществовали рядом с Египтянами [здесь и далее имеются в виду боги, а потом используется заглавная буква] и Римлянами, с Расенами [самоназвание этрусков] и Хеттами [индоевропейский народ бронзового века, обитавший в Малой Азии, где создал Хеттское царство, активно воевали с египтянами], и думали, что так будет длиться всегда. Приход в этот мир нового божества не наделал много шума, о нем и не все знали-то. До поры до времени. Того самого времени, когда истово верующих в Единого стало слишком много, когда на обломках алтарей стали возводить новые храмы, когда жрецы Единого стали слишком сильны.

Настал день, когда Единый выдвинул условие: либо Олимпийцы дают клятву о невмешательстве и отныне не будут вмешиваться в дела смертных, либо будущего у них не будет. Какое будущее у мертвецов? Клятву давать пришлось.

Аид не пришел — у него были дела, он делил с Крылатыми [в данном случае эпитет христианских архангелов] сферы влияния в посмертии смертных. Возможно, о нем позже и вспомнили, но… Гермес успел первым шагнуть к священному огню, сунул в него руку и заговорил:

— Клянусь отныне не вмешиваться по собственному почину в дела смертных, но откликаться на зов о помощи, обращенный ко мне. Клянусь появляться без зова в мире смертных не чаще одного раза в поколение. Клянусь…

Единый в бессилии скрипел зубами — тронуть Гермеса сейчас он не мог, ибо священный огонь покарал бы нечестивца, прерывающего клятву, даваемую искренне и от всего сердца. Да и после тоже — он клялся первым не причинять вреда принесшим клятву.

Один за другим Олимпийцы слово в слово повторяли за Гермесом клятву, один за другим клялись, обрекая себя на забвение, но в глубине души надеясь на чудо. Надеясь на то, что не зря поговаривали, что в сердцах смертных горит огонь мятежного Прометея…

* * *

Утром Гарри сначала подумал о том, что все произошедшее ночью ему попросту приснилось. Странные визитеры, непонятные разговоры, новый шрам на руке… хотя как раз шрам доказал со всей ясностью, что это сном не было. Его действительно порезал кто-то не назвавшийся, но откликавшийся на имя Тихон, порезал довольно сильно, до крови, которую странная девушка — совоокая, припомнилось Гарри — назвала… Как же она сказала? Ихор? Да, точно, ихор. Интересно, кто они? Тихон, совоокая, ихор. Может быть, Гермиона сможет помочь? Или стоит написать Сириусу?

После раздумий Гарри решил сначала пообщаться с Гермионой, а уже потом, если разобраться самим не получится, подключить крестного.

До вечера поговорить с подругой не получалось: сначала Гарри чуть не опоздал на завтрак, и пришлось есть в спешке, потом занятия, после них полеты: хоть квиддичных матчей в этом году не будет, но тренировки никто не отменял… В общем, только после ужина Гарри подсел в гриффиндорской гостиной к что-то увлеченно пишущей Гермионе.

— Послушай, ты не знаешь, что такое ихор?

— Что? — Гермиона подняла голову и недоуменно посмотрела на Гарри. — Извини, я не расслышала.

— Ихор, — послушно повторил Гарри.

— Что ихор? — нахмурилась Гермиона. — Ты где это услышал?

— Да так. Ты знаешь, что это такое?

— Гарри! Я не ходячая энциклопедия! И это слово слышу в первый раз. Я могу вернуться к своему эссе?

— А совоокая? — Гарри умоляюще посмотрел на девушку. — Гермиона, мне очень-очень надо!

— Совоокая? — она в задумчивости прикусила кончик пера. — Ты что, греческой мифологией увлекся?

— Почему это? — слегка опешил Гарри.

— Потому что совоокой в греческой мифологии называли Афину Палладу. Я из-за своего имени еще в маггловской школе довольно много читала…

— А Тихон — это кто?

— Гарри! — Судя по всему, терпение у Гермионы закончилось. — Ты сейчас мешаешь мне писать эссе по астрономии. Которое ты захочешь потом списать. Я все понимаю, у тебя Турнир и все дела, но представь себе, некоторые люди приехали в Хогвартс, чтобы учиться!

— Все, все, ухожу, — вскинул руки в примирительном жесте Гарри. — Понял, больше не пристаю.

— И представь себе, — вновь приступая к эссе, достаточно громко пробубнила Гермиона, — я не таскаю библиотеку в своей сумке! Почему бы тебе там не узнать ответы на твои вопросы?

Признав совет достаточно дельным, Гарри решил последовать ему.

В библиотеке было достаточно тихо и почти никого не было: основная часть студентов предпочитала сидеть здесь до ужина. Послонявшись немного вдоль высоченных книжных шкафов, Гарри нашел наконец раздел мифологии и утащил на стол тяжеленную энциклопедию. Статью про Афину Палладу он нашел быстро, прочел написанное там и стал внимательно рассматривать изображения богини. «Нет, совершенно не похожа, — решил он, припоминая облик своей ночной гостьи. — Хотя… Темно же было!»

Что такое ихор, он тоже нашел, и несколько раз перечитал статью: «Ихор, в греческой мифологии кровь богов, по словам Гомера: «влага, какая струится у жителей неба счастливых» (II. V 340, 416)». Потом припомнил свою самую обычную кровь, еще раз перечитал и недоуменно пожал плечами. «Наверное, это какая-то ошибка. Я же Гарри, просто Гарри. Иногда, правда, со мной что-то случается, но я самый обычный парень… ну, обычный маг!»

Потом Гарри вспомнил слова Гермионы о ее имени и стал искать статью про девушку с таким именем. И уже когда мадам Пинс стала недвусмысленно поглядывать на часы, его глаза скользнули по следующей статье.

— Сейчас, я уже… — ответил Гарри и резко замолчал, когда прочел «Тихон (?????, «попадающий в цель»). Эпитет Гермеса, приносящего удачу». — Гермес. Ко мне приходил Гермес?

* * *

Гермес наслаждался обществом брата и приносил пользу сестре. К Аполлону он явился еще днем, притащив с собой амфору неплохого вина — о да, в дружбе с Дионисом были свои плюсы, и довольно много! Артемида присоединилась к их компании позже, как раз вовремя — боги уже изрядно расслабились, но еще не перешли к стадии «третий лишний». Была богиня печальна и, Гермес готов был в этом поклясться, едва сдерживала слезы. Аполлон тут же стал усаживать любимую сестру за стол и пытался узнать, что довело обычно спокойную и невозмутимую Артемиду до такого состояния. Гермес поглядел на эти попытки, подумал, подсел к Артемиде, приобнял ее за плечи и прочувствованно спросил:

— А хочешь, я их всех убью?

— Ты? — Она все же не выдержала и горько всхлипнула. — Да что ты можешь-то против них?!

Гермес привлек ее к себе поближе, давая возможность уткнуться лицом ему в плечо, и, глянув на Аполлона, молча кусающего губы, глазами указал на килик [сосуд для вина] с вином. Когда Артемида выплакалась и успокоилась, она смогла поведать причины своего столь нетривиального состояния.

— Еще одну церковь строят. На месте моего храма, — она печально вздохнула и протянула опустевший килик Гермесу. — Я понимаю, что он давно уже заброшен и забыт, но все равно больно.

Аполлон скрипнул зубами и помрачнел еще больше. Мать и сестру он любил самозабвенно, обиды, нанесенные им, никому не прощал и никогда не забывал. Иногда Гермес задумывался: а помнит ли он так крепко обиды, причиненные ему? Проверять, конечно же, не хотел, но задумывался.

— Еще заповедник хотят убрать, — еще печальнее добавила Артемида, принимая из рук Гермеса вновь наполненный килик и тарелку с оливками и сыром. — Раньше хоть деревья в нем не рубили и зверей не трогали, а теперь… Богатым туристам будут выдавать лицензии на отстрел. И ценные породы деревьев продавать. И Арес еще…

— Что Арес? — тут же вскинулся Аполлон. — Что ему от тебя надо?

— Он сказал, что пока я ломалась, всех нормальных мужиков порасхватали. Остались одни козлы, — она опять вздохнула. — И если я так и дальше буду носиться со своей никому не нуж…

В ушах у Гермеса нарастал звон, сквозь который все отчетливее слышалось его имя и слова: «Гермес, мне нужна твоя помощь, приходи!»

— Я… зовут… — только и успел прошептать Гермес, прежде чем провалиться в дромос [коридор, портал].

* * *

Этой ночью Гарри опять разбудил шепот, но на сей раз два мужских голоса переругивались друг с другом.

— Пошел прочь, порождение пустыни! — погромыхивал один.

— Сам иди, асов выкормыш! — почти шипел второй.

— Эй, нельзя ли потише, — возмутился Гарри, нацепляя очки. — Тут вообще-то люди спят!

— Здравствуй, мальчик, — тут же откликнулся первый голос. — Они не проснутся до утра.

— Люмос!

Перед кроватью Гарри стояло двое. Обладатель низкого рокочущего баса был широкоплеч, могуч и рыжеволос. Второй был тоже с рыжими волосами, но довольно щуплый, и в его облике было что-то змеиное.

— Да не оставит солнце тебя своею милостью, — негромко произнес он. — Я пришел к тебе…

— Сет, пошел вон! — Крепыш уронил на плечо собеседника тяжелую руку, но тот так зыркнул в его сторону, что крепыш осекся и руку убрал.

— Так вот, я пришел к тебе, чтобы забрать с собой.

— Я никуда не пойду! — Гарри сжал пальцы на палочке до побелевших костяшек и в панике стал вспоминать заклинания, способные защитить наиболее эффективно или хотя бы поднять тревогу.

— Ты просто не догадываешься, что я хочу тебе предложить! — тоном змея-искусителя произнес поименованный Сетом.

— Не слушай его, — пророкотал крепыш, обращаясь к Гарри, и тут же вновь переключился на Сета. — К тому же забрать тебя силой у него не получится.

— Уж не ты ли, Тор, мне думаешь помешать? — ядовито усмехнулся Сет. — У тебя силенок не хватит, громовержец.

— У тебя тоже, злобное порождение пустыни!

— Эй, идите уже отсюда, я спать хочу! — справедливо возмутился Гарри.

— Ты воззвал к молниям, — Тор поглядел на него и нахмурился. — И тебе ответили.

— Да я просто призывал свою метлу! — Гарри уже не знал, плакать ему или смеяться. Неужели весь сыр-бор разгорелся из-за его неудачного заклинания?

— Мальчику просто надо объяснить, и тогда…

— А я тебе говорю, проваливай!

Гарри схватился за голову. Получается, и вчерашние посетители приходили из-за молнии? «Придут и другие, — вспомнились произнесенные вчера слова. — Я смогу помочь. Наверное».

— Сможет, ага, — тихо пробормотал Гарри, глядя на увлеченных ссорой Сета и Тора. — А как, если он неизвестно где? И хоть бы имя свое назвал, помощник. А если… — Он набрал полную грудь воздуха и выдохнул: — Гермес, ты меня слышишь? Гермес, ты где? Гермес, мне нужна твоя помощь, приходи!

Перед глазами замерцало, словно колыхалась радужным пленка, а потом она лопнула, и из этой дыры в спальню шагнул вчерашний гость. В белой одежде, немного напоминающей новую наволочку Добби, с куском мяса в одной руке и глубокой тарелкой на высокой ножке в другой.

— Душеводец? — прошипел Сет. — Что тебе тут надо?

— Проваливай! — снова пророкотал Тор. — Оба проваливайте! Он принадлежит Асгарду!

— И я рад вас видеть, — усмехнулся Гермес. — Почему не даете покоя моему младшему брату? — И он спокойно уселся на кровать и отпил из своей тарелки.

* * *

Ситуация в целом Гермеса забавляла. Едва стоило объявиться кому-то, способному взывать напрямую к стихиям, как тут же нашлись те, кто захотел прибрать этого кого-то к рукам. Столкновение Тора Одинссона и Сета в Хогвартсе, к счастью, обошлось без жертв и разрушений, и Гермес был склонен считать, что это заслуга Сета: Тор был порой слишком горяч и не всегда задумывался о последствиях. Но зато претензии Тора имели под собой больше оснований: ну откуда в Египте бог грозы и молний? Но Гарри — сын Зевса, и доказать это было очень просто. Не зря же в свое время Гефест выковал чашу, способную показывать в смешанной крови наличие ихора. Только его, на кровь иных богов чаша не реагировала. И спасибо Афине, по собственному почину наблюдающей за всем тем, что творится в мире смертных. Именно она вчера ночью буквально силой притащила Гермеса к стенам этой забавной школы и, вручив чашу Гефеста, заявила, что сейчас они пойдут проверять одно предположение. Именно благодаря ей Олимпийцы — при определенных условиях, конечно же — могли присматривать за последним сыном Зевса и, возможно, помогать ему.

Первым на реплику Гермеса среагировал (кто бы сомневался!) Сет.

— Твоему? Брату?

Гермес кивнул и радостно улыбнулся.

— О да! Такой юный и уже такой сильный! — Гермес подмигнул богам. — Мне вспоминается юный Геракл, — и он залпом допил вино.

Говорить о том, что вспоминает о Геракле Гермес только потому, что Гарри совершенно не похож на него, Гермес не стал. И о том, что он скорее напоминает юного Диониса, тоже. В конце концов, это касается только Олимпийцев.

— Я тебе не верю, — пробасил Тор.

— Веришь или нет, это разговор явно не для здешних стен, — Гермес повернулся к подозрительно молчащему Гарри. — Ты не против, если мы тебя сейчас покинем?

— Мне нужно с вами поговорить.

— С кем именно? — тут же вклинился Сет.

— С Гермесом, — мрачно ответил Гарри.

— Если будет на то твое желание, — откликнулся Гермес. — А сейчас… Ты хозяин, мы гости. Дозволяешь ли ты нам уйти?

После кивка Гарри Гермес открыл дромос и любезно кивнул на него.

— Сет, Тор, прошу? Не возражаете против Пелиона?

Боги не возражали. Не попрощавшись с Гарри, они шагнули в дромос, Гермес же задержался.

— Я приношу извинения за то, что произошло.

— Это не вы же…

— Давай все же на «ты», — чуть поморщился Гермес. — Я понимаю, уважение или возраст, все такое, но… Мы действительно братья. Все потом, я отвечу на все твои вопросы, а сейчас мне действительно надо бежать. С этими разобраться, а потом меня брат ждет.

— Еще один, — скептически уточнил Гарри.

— Еще один, — согласился Гермес. — Самый любимый.

И, еще раз извинившись за ночные побудки, отправился на Пелион.

К Аполлону он вернулся только под утро. Тот, вопреки ожиданиям Гермеса, не спал, сидел на балконе, глядя на расстилавшуюся панораму.

— Не спишь? — подойдя к удобному даже на вид креслу, тихо спросил Гермес.

— Не спится. — Аполлон глянул на него снизу вверх. — Куда это ты так резво сбежал?

Присев на подлокотник кресла, Гермес печально улыбнулся.

— К Гарри. Я боялся, что ему действительно ничего не интересно. Но он узнал мое имя. И хочет поговорить.

— Это хорошо, — Аполлон откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. — Значит, надежда у нас все же есть.

Гермес молча кинул.

Они вместе встретили рассвет, любуясь пробуждающейся природой.

— Как думаешь, отец это сделал специально? — нарушил молчание Аполлон.

— Не знаю, — ответил Гермес и зевнул. — Но очень хочу посмотреть, что из этого выйдет.

* * *

Невыспавшийся Гарри с утра пребывал в дурном настроении. Он так мрачно зыркнул на подошедшего с каким-то вопросом Рона, что тот даже отшатнулся. Настроение не улучшило и столкновение в коридоре со Снейпом. Гарри всего-навсего старался не опоздать на трансфигурацию, но налетел на Снейпа и чуть не упал тому под ноги. Помогли рефлексы и схвативший его за плечо Снейп.

— Мистер Поттер, — процедил Снейп, почти сразу же брезгливо, словно ему пришлось схватиться за какое-то мерзкое насекомое, отдернув руку. — Кто бы сомневался, что наша знаменитость будет вести себя столь… вызывающе.

— Простите, сэр, — выдавил из себя Гарри, прикусив язык, чтобы не вырвались еще какие-либо слова. — Я просто…

— Вы просто привыкли, что перед вами все расступаются, — перебил его Снейп.

Гарри открыл было рот, но тут сбоку послышался голос Дамблдора.

— Доброе утро, Северус, Гарри. Северус, как хорошо, что я тебя встретил.

— Виделись уже, — едва слышно буркнул Снейп и отвернулся от Гарри.

— Доброе утро, директор, можно, я пойду на трансфигурацию, сэр? — выпалил Гарри на одном дыхании.

— Конечно, мой мальчик, — улыбнулся Дамблдор. — Северус, пройдем в мой кабинет?

Ответа Снейпа Гарри уже не услышал, быстро рванув на занятия. Увы, он опоздал, и хоть Макгонагал только-только приступила к уроку, но баллы она все же сняла.

— Ты где был? — тихо прошипела сидящая рядом Гермиона.

— Со Снейпом столкнулся, — быстро доставая все необходимое, ответил Гарри.

Все занятие Гарри ловил на себе внимательные взгляды Макгонагал и недоумевал все сильнее. Вроде бы и раньше опаздывал, отвечает сегодня нормально, с практическим заданием справился.

— Мистер Поттер, задержитесь, пожалуйста, — попросила Макгонагал в конце урока.

— Гермиона, подождешь меня? — попросил Гарри.

— Извини, мне пора на нумерологию, могу опоздать, — виновато ответила Гермиона и, взглянув на наручные часики, почти побежала из кабинета.

— Гарри, — проследив за тем, как закрывается дверь за выходящим последним Симусом, Макгонагал в упор взглянула на Гарри. — Какое именно заклинание ты использовал на Турнире?

— Обычное, — честно ответил Гарри. — Я просто призвал свою метлу.

В ходе разговора, посвященного трудностям, которые испытывал Гарри на Турнире («Нет, спасибо, все в порядке. Да, я уже думаю над разгадкой. Нет, все хорошо. Да, я успеваю»), Макгонагал еще несколько раз возвращалась к вопросу о заклинании, а потом отпустила Гарри. На травологию он уже безнадежно опоздал и решил немного посидеть в библиотеке. В последнее время его очень интересовала мифология, и уже не только греческая.

Поверить в то, что к нему приходят боги, он никак не мог. Ночные гости были слишком людьми с точки зрения Гарри, а боги… Ну, это же боги! Они всемогущи и всесильны, и общаться с людьми вряд ли станут. Скорее всего, это просто маги, которым нравится называть себя этими именами, а может, их просто зовут так. Маги, которым просто что-то надо от него. Но читать мифы было интересно, и Гарри незаметно для себя очень увлекся похождениями древних героев и покровительствующих им богов. И пусть не все было понятно, но ведь именно для того, чтобы разобраться в сложностях божественной и околобожественной жизни, и существовали словари.

Мадам Пинс после очередного напоминания о том, что библиотека скоро закрывается, выдала Гарри мифологический словарь и сборник греческих мифов.

Прочитанное никак не хотело укладываться в голове, и Гарри шел в гриффиндорскую гостиную в состоянии легкого обалдения. У портрета он столкнулся с Гермионой, тащившей целую кипу свитков.

— Гарри? — Она с изумлением поглядела на книги в руках у него. — Ты всерьез заинтересовался Древней Грецией?

— Ну… Да. — Гарри забрал у подруги часть свитков и, поколебавшись, решил поделиться с ней своими новостями. — Знаешь, ко мне они приходили.

— Кто? — подозрительно посмотрела на Гарри Гермиона и, судя по всему, хотела пощупать его лоб.

— Да все со мной в порядке, — увернулся Гарри от ее ладошки. — Гермиона, послушай, я…

— Гарри, потом поговорим, — Гермиона шагнула в гостиную, поблагодарила за помощь и, быстро мазнув Гарри по щеке губами, быстро пошла в сторону девичьих спален.

Гарри зачитался почти до самой ночи, настолько интересными ему показались мифы, и оторвался только после того, как соседи стали ложиться спать.

— Ты прям как Гермиона, — буркнул Рон, промаявшись около кровати Гарри минут пять.

Гермиона! Гарри чуть не подскочил: приближалась ночь, и вполне мог опять кто-нибудь явиться, не с собой утащить, так руку резать. Еще днем Гарри решил попытаться этой ночью позвать Гермеса и расспросить его, а после разговора с Гермионой и ее позвать с собой. Гарри быстро встал и помчался в гостиную, надеясь застать Гермиону там.

Увы, Гермионы в гостиной не было.

— Да она уже давно в спальню ушла, — сказала Гарри Парвати. — Как вы с ней вернулись, так уже и не спускалась.

— А можешь ее позвать? — Гарри чуть смущенно улыбнулся. — Я кое-что важное забыл ей сказать.

— Ой, постоянно какие-то тайны, — дернула плечиком Парвати, но за Гермионой все же пошла.

Гермиона вышла минут через пять, недовольная и слегка заспанная. Гарри смутился, увидев, что подруга накинула мантию прямо на пижаму.

— Говори быстрее, да я дальше спать пойду.

— Я хотел тебя с собой позвать, — признался Гарри. — Ты мне не поверила, а ко мне всякие ходят.

— Гарри, это так срочно?

— Да. Я уже две ночи нормально не сплю, хочу узнать, как все это прекратить.

— Я могу переодеться или надо идти прямо так? — вздохнула Гермиона.

Минут через пять Гермиона шла вслед за Гарри к туалету Плаксы Миртл, внимательно слушая его объяснения.

— Помнишь, как на Турнире я хвосторогу молнией? — Гермиона кивнула. — В ту ночь ко мне двое пришли…

Гарри закончил свой рассказ как раз, когда они подошли к туалету.

— Странно все это, — задумчиво произнесла Гермиона. — А ты уверен, что это настоящий Гермес?

— Конечно нет, но на это имя откликается. Да ты сама увидишь…

* * *

На разговоре с отцом настояла Афина. Аргументы она привела весомые, и Гермесу ничего не оставалось делать, кроме как отправиться с ней. Хвала Стиксу, о визите к смертным рассказывала Афина, Гермес лишь кивнул после слов сестры о том, что в крови Гарри есть ихор. Зевс слушал молча, переводил взгляд с одного визитера на другого, заговорил, лишь когда Афина замолчала.

— А ты что скажешь, Долий [Хитрец, эпитет Гермеса]?

— А что тут говорить? — Гермес пожал плечами. — Афина рассказала все как есть.

— Ты оставался с ним после моего ухода, — напомнила сестра.

— И что? — Гермес развел руками. — Мы ему руку порезали. Я всего лишь хотел быть вежливым, заговорил ему рану, попрощался и больше той ночью с ним не виделся.

— А другой? — Зевс сверкнул глазами.

— Он меня позвал, — признался Гермес. — Выкрикнул имя, сказал, что нужна помощь, так мне пришлось прямо от Аполлона идти.

Афина едва заметно скривилась, ибо Аполлона она недолюбливала и отношения к нему Гермеса не одобряла, Зевс же только усмехнулся.

— И ты так неохотно пошел.

Гермес улыбнулся.

— Мне стало любопытно, — признался он.

Зевс кивнул, ехидно прищурив глаза, мгновенно став похож на старшего брата, и Гермес понял, что соскучился по Аиду.

— И что у него случилось?

— К нему пришли Тор и Сет, — начал было Гермес, но Зевс лишь махнул рукой.

— Понятно, откуда ты этих буянов притащил. Сатиры жаловались, что они лес чуть не подпалили. — И добавил после недолгого молчания: — Ну, раз тебе любопытно, то именно ты и займешься воспитанием моего сына.

— Почему я? — тут же посерьезнел Гермес.

— Потому что у тебя это хорошо получается. И не хмурься. Я мог бы напомнить про Диониса и близнецов Амфитридов [согласно некоторым версиям, Гермес был воспитателем Диониса и активно участвовал в воспитании детей Амфитриона — Алкида (Геракла) и Ификла]…

У Гермеса вновь зазвенело в ушах, и он поднял ладонь, давая понять собеседникам, что его отвлекают, после чего произнес:

— Да? Кто меня зовет? — услышав ответ, взмахнул рукой, открывая перед собой дромос.

Гарри в этот раз находился явно не в своей спальне, сидел прямо на полу, опираясь о стену, а рядом с ним стояла девушка с копной каштановых волос и в мужской одежде.

— Я хотел с тобой поговорить, — повторил Гарри, с жадным любопытство глядя на прищурившегося Зевса и подошедшую поближе Афину. — Ты обещал ответить на мои вопросы.

— Я не смогу долго продержать дромос в таком состоянии, — любезно уведомил его Гермес. — Это сейчас отнимает очень много сил.

Зевс тихо хмыкнул, но Гермес сделал вид, что не заметил этого. Он не солгал: «окно» действительно забирало гораздо больше сил, чем, скажем, переход. А понятие долго у всех разное, не так ли?

— А сейчас прийти ко мне сможешь? — оглянувшись на девушку, спросил Гарри. — Нам здесь не помешают.

— Отец? — Гермес оглянулся на Зевса.

— Иди, — махнул рукой тот. — Но помни, о чем я сказал.

— Забуду я, как же, — проворчал Гермес и шагнул в дромос.

Разговор с Гарри получился довольно занятный. Судя по всему, Гарри уже вполне привык к тому, что к нему так запросто шастают разные непонятные личности (в то, что это могут быть боги, Гарри явно не верил, и Гермес его понимал) и что этим личностям от него, Гарри нужно что-то непонятное. Девушка же, которую Гарри называл Гермионой, сначала настороженно молчала, но потом любопытство перевесило, и она включилась в разговор.

Гермес старался отвечать на вопросы так, чтобы его ответы порождали как можно больше новых вопросов, и ему это (кто бы сомневался!) вполне удавалось. Он рассказал о клятве Единому и о том, почему Олимпийцы оказались в таком положении, о том, как они живут, точнее, существуют сейчас, об Афине и Зевсе, упомянул еще несколько имен. В общем, он говорил долго, и говорил бы еще дольше, если бы их «надежное убежище» не нашли.

Происшествие на Турнире порядком озадачило и встревожило абсолютно всех. Северус получил очередное указание от Альбуса «приглядывать за Гарри». Можно подумать, он не помнил прежних подобных указаний! Впрочем, и без слов Альбуса Северус только и делал, что в свободное от уроков время не спускал глаз с этой ходячей катастрофы. Хотя нет, настоящей катастрофой в кабинете зельеварения был Лонгботтом, а Филиус таковым для себя считал Финнигана. Поттер же был магнитом, который притягивал неприятности. К сожалению, уроков у Северуса было намного больше, чем у Поттера, да и готовился к ним он гораздо ответственнее студентов, так что времени на пригляд было немного.

К счастью, Поттер иногда прислушивался к голосу разума в лице Грейнджер. Выскочек Северус недолюбливал и не скрывал этого, но данная конкретная выскочка хотя бы умела думать, впрочем, явно не всегда, иначе бы не влипала в такое количество того, что подростки считают приключениями. Очередной же отпрыск Уизли в этой компании явно был мускулами.

Зато Блэк продолжал вести себя так, словно именно он был неуравновешенным подростком. Чего только стоила его попытка нанести визит в Хогвартс! Ему, видите ли, пришло письмо от крестника, и он посчитал своим долгом явиться в школу. Хорошо хоть предварительно связался с Альбусом — и к большому удовольствию Северуса сделал это именно тогда, когда он сам, Северус, находился в кабинете директора и стоял так, что из камина видеть его было невозможно.

Из бессвязных воплей Блэка стало ясно, что Поттер в своем последнем письме написал о происшествии на Турнире, и теперь Блэк хотел бы лично проверить, насколько пострадал Поттер. Альбус, насколько мог, пытался успокоить этого достойного представителя львиного факультета, но упрямство Блэка было ничуть не меньше его невоздержанности. К сожалению (или к счастью), эту в высшей степени увлекательную беседу прервал один из портретов с сообщением о том, что к Дамблдору направляется Макгонагал. Блэк пригрозил, что он «этого так не оставит», и исчез, напоследок плюнув парой углей из камина.

Результаты очередного импровизированного малого педсовета, в который превратились посиделки Альбуса и Северуса с приходом Минервы, озадачили еще больше. Поттер утверждал, что использовал банальное Акцио.

— Альбус, Гарри говорил правду, я в этом уверена, — Минерва повернулась к скептически улыбающемуся Северусу. — Да, Северус, уверена!

— Ничуть не сомневаюсь! — примиряюще произнес он. — Но согласись, это не просто странно, это попросту… — Северус замолчал, подбирая наиболее точно подходящий эпитет. — Это невероятно! Студент применяет манящие чары — а в ответ получает разряд молнии.

— Вот именно, молнии, — качнула головой Минерва. — Если ты помнишь, у Гарри именно «Молния!»

— Прекрасно помню, — скривился Северус.

Еще бы не помнить! Появление у Поттера этой метлы наделало столько шума, и ладно бы, если бы только в Гриффиндоре. Гостиная Слизерина гудела три дня, создавалось ощущение, что все студенты, невзирая на пол и возраст, только и делают, что обсуждают новую метлу Поттера и шансы на победу ловца Слизерина.

— Тем не менее, согласись, Поттер довольно посредственный студент…

— Гарри сильный маг, Северус, — перебил его Альбус.

— Потенциально сильный маг, — поправил его Северус. — Если бы к его силе прилагались еще и умения… — Он развел руками. — Увы, маггловская поговорка «Сила есть — ума не надо» как нельзя лучше отражает положение дел. К тому же я сейчас говорю о Поттере как об учащемся, а не как о маге, а это все же разные категории.

Дамблдор вздохнул, признавая его правоту.

— Итак, что мы получаем? — продолжил Северус. — Довольно посредственный студент, обычное, изучаемое на младших курсах заклинание — а в результате разряд молнии, испепеливший дракона. Дракона! Огромную тварь, которую не всякая магия возьмет!

— И из-за которой у меня окончательно испортились отношения с казначейством Министерства магии и ухудшились с Румынским заповедником, — помрачнел Альбус. — Еще одна головная боль, мало мне остальных.

— Кстати, о головной боли. Минерва, куда Поттер отправился? Надеюсь, на занятия?

Судя по виноватому виду женщины, она не была в этом уверена.

— Да чтоб его, — буркнул Северус, вылетая из кабинета директора.

Поттер обнаружился не на занятиях (чему Северус совершенно не удивился), а в библиотеке (а вот это было крайне интересно), задержался там надолго, а потом пошел в гриффиндорскую башню. Убедившись в том, что покидать башню Поттер не собирается, Северус отправился сначала проверить свой факультет, потом, быстро перекусив, на ночной обход. Царила тишина. То ли студенты наконец-то научились вычислять дни дежурства "Ужаса подземелий" (практически обо всех своих прозвищах Северус знал, а конкретно этим втайне гордился), то ли наконец взялись за ум и ночами предпочитали спать, но факт был налицо: нарушителей не было. Практически не было. Скорее угадав, чем услышав невнятные голоса на втором этаже, Северус пошел в том направлении. Голоса привели его в заброшенный туалет, в котором периодически рыдало привидение.

«И кто бы сомневался?» — с тихой тоской подумал Северус, а вслух произнес:

— Добрый вечер, мистер Поттер. Добрый вечер, мисс Грейнджер. Могу я поинтересоваться, с кем вы ведете настолько увлекательную беседу, что не следите за временем?

* * *

Сначала Гермес подумал, что явился сам Аид — в полутьме взгляд выхватывал лишь отдельные черты стоящего на пороге мужчины. Худощавая фигура, темные волосы, характерный "орлиный" профиль, низкий голос… Однако мужчина шагнул внутрь, и Гермес увидел, что сходство имеется, но не более, чем между ним самим и, скажем, Автоликом [сын Гермеса и Хионы (или Стильбо), хитрейший из эллинов, дед Одиссея]: у Аида никогда не будет тонкой сетки морщин в уголках глаз, таких глубоких носогубных складок, да и черты лица у человека более резкие.

— Надо бы расспросить любимого дядюшку, не погуливал ли он в мире смертных, — едва слышно пробормотал Гермес.

— Профессор, — вскочил Гарри, — мы просто разговаривали…

— Мистер Поттер, — оборвал его мужчина. — Вы постоянно то просто разговариваете, то просто гуляете. Вам напомнить о результатах?

Гарри стиснул зубы, явно стараясь сдержаться и не ответить. Гермес решил вклиниться в беседу — пока она не приобрела еще более негативный характер.

— Я приношу свои извинения, но, подозреваю, что в том, что Гарри задержался, есть большая доля моей вины. Я его родственник и…

— Лгать не стоит, — предупреждающе произнес мужчина и вновь поглядел на подростков. — Минус десять баллов с каждого. И марш по спальням! — И тут же добавил с ядовитой вежливостью в голосе. — Впрочем, лучше я вас провожу — а то вдруг лестница не туда повернет.

— Гарри, пойдем, — Гермиона потянула за собой Гарри.

— А вы следуйте за мной, — обратился мужчина к Гермесу и, резко развернувшись, пошел вслед за нарушителями режима.

Гермес последовал за ним, тихо посмеиваясь про себя. Лгать? Зачем? Это слишком примитивно и глупо. Лучше играть словами, балансируя на грани полуправды, оставляя за собеседником право домысливать самому. Именно такие словесные игры Гермес любил, а посему уважал достойных противников-соигроков. Например, Аида.

— Итак, — произнес мужчина, когда они, наконец проводив тихо переговаривающихся подростков до похрапывающего портрета весьма примечательной женщины, устроились у горящего камина в, насколько смог понять Гермес, личных комнатах смертного. — Меня зовут Северус Снейп, я декан Слизерина и профессор зельеварения в Хогвартсе. Кто вы? И как попали в Хогвартс?

— Как я уже говорил, я родственник Гарри. Степень родства я назвать сейчас не могу, так как на это не получал согласия заинтересованных лиц, но мне дано указание присматривать и помогать Гарри.

— Не со стороны матери, иначе бы я знал, — уверенно произнес Снейп. — Но среди Поттеров…

Гермес, чуть приподняв в вежливой полуулыбке уголки губ, покачал головой.

— Еще раз повторяю, я не могу более ничего сказать. Но я действую в интересах Гарри.

Это был достойный собеседник, вести с ним словесный поединок было удовольствием. В какой-то момент Гермес почувствовал попытку проникновения в мысли, причем действовал Снейп аккуратно, уверенно и незаметно. Для смертного. Гермес оценил и уровень мастерства, и силу, и умение держать удар: натолкнувшись на щит и получив отпор, Снейп лишь едва заметно поморщился. Другой на его месте вполне мог бы и лишиться если не разума, так чувств.

Расстались собеседники в неоднозначных чувствах. Снейп был явно озадачен внезапно объявившимся родственником — в придачу к иным проблемам, а Гермес твердо решил потрясти милого дядюшку на предмет смертных потомков. Чем и занялся, распрощавшись с собеседником.

— Хайре, Гадес! Уделишь немного времени обремененному новостями и мыслями племяннику, изнывающему от желания поделиться своими измышлениями с мудрым…

— Хватит, Долий, — прервал его Аид. — Или говори нормально, или иди… да хоть к Аресу. Он оценит.

Гермес тихо фыркнул и устроился в предложенном кресле.

— А скажи-ка мне, дядюшка, есть ли у тебя ныне живые смертные потомки?

Аид прикрыл глаза, что-то припоминая и подсчитывая, и ответил:

— Вполне может быть.

— Я даже знаю, где именно он может быть…

Рассказ Гермеса о сегодняшней встрече с Гарри Аид внимательно выслушал, но с еще большим вниманием слушал о Снейпе.

— Говоришь, черноволосый? — задумчиво произнес после того, как Гермес замолчал. — И на меня похож?

Гермес кивнул.

— Альберт и Льялл Принц, — после небольшой паузы уверенно произнес Аид. — Они приехали в Грецию перед последней большой войной смертных. Он был то ли послом, то ли советником, и вечно пропадал на службе, а она очень любила гулять по городу. Ты знаешь, что я часто бывал в мире смертных между войнами. Мы познакомились с ней на Ареопаге [холм Ареса напротив Акрополя, место заседания суда в древних Афинах, ныне одна из достопримечательностей]. Спокойная, уравновешенная… Чем-то напоминала Персефону.

Гермес знал, что Аид до сих тосковал по супруге, которая тихо угасла через несколько десятилетий после клятвы.

— А потом она вернулась с мужем в Британию. Но я знаю, что у нее родилась дочь. Которая вполне могла быть моей.

— Хочешь, я точно узнаю? — тихо спросил Гермес.

— Я и сам могу, — хмыкнул Аид. — Спасибо, конечно, но мне проще это сделать. К тому же там что-то намечается…

— Что?

— Не знаю. Будущее пока не ясно, к тому же чужая страна. Пусть Римляне и не противятся нашему там присутствию, но сам понимаешь, не они там были хозяевами.

Почему-то смертные наивно полагали, что политика — их изобретение, забывая о том, что их жизнь зачастую является отражением жизни богов. Изощренные многоходовые комбинации, тонкая игра, порой на острие меча… Хозяевами Альбиона до прихода Единого были дети Дану [согласно кельтской мифологии, все боги были детьми богини Дану], и с ними приходилось считаться до сих пор, и с этим ничего не могли поделать ни Римляне, ни Единый. Гермес пока не знал, чем руководствовался Зевс, отправляясь в Британию, но ему казалось, что в этот раз Зевс пришел к матери Гарри не потому, что был ею увлечен.

— Я надеюсь, что Зевс в этот раз не ошибется, — произнес Гермес.

* * *

Конвоируемые Снейпом Гарри и Гермиона тихо обсуждали, что теперь с ними сделает зловредный профессор. Варианты были от вполне оптимистичных («Гарри, он наверняка просто назначит отработку у Филча») до самых пессимистичных («Герми, он добьется исключения, вот увидишь!»). Однако до самого портрета Полной Дамы Снейп молчал, а потом велел Гермесу идти с ним. Подростки шмыгнули за дверь и с облегчением выдохнули, однако потом Гарри вновь стал выдвигать мрачные варианты развития событий.

— Гарри, иди спать, — наконец не выдержала Гермиона. — И если этот человек действительно Гермес, то ему ничего не угрожает. Я бы скорее переживала за профессора Снейпа.

Гарри пробурчал, что за этого змея переживать точно не стоит, и пошел в спальню.

Утром он настороженно наблюдал за Снейпом, в любой момент ожидая от него либо вызова в кабинет, либо назначения наказания. В конце концов Гарри это надоело, и, махнув на все рукой, он решил принимать все с доселе не присущим ему фатализмом. Вот чего он не ожидал, так это вызова к Дамблдору. На его памяти Снейп никогда не упускал возможности разобраться с нарушителем сам, не прибегая к помощи директора.

— Садись, Гарри, — радушно произнес Дамблдор. — Ты, наверное, догадываешься, о чем я хотел с тобой поговорить.

Гарри предпочел ответить отрицательно: вдруг разговор пойдет все же не о странных ночных гостях.

— Не скрою, меня сильно обеспокоило то, что произошло на Турнире.

«Можно подумать, меня не обеспокоило!»

— И я надеюсь, ты понимаешь, мой мальчик, что я хотел бы поговорить с тобой о том, что же случилось.

«Многих обеспокоило. Но вот почему-то некоторые сразу же пришли поговорить».

Ничего нового Гарри не сказал. Да, это было простое заклинание призывания, и хотел получить он свою метлу. Да, ударившая в дракона молния было большой неожиданностью, более того, она порядком ошеломила и напугала Гарри. Нет, почему так произошло, он не знает…

Дамблдор во время разговора пристально смотрел на Гарри, впрочем, ничего иного Гарри и не ожидал. У него уже был богатый опыт общения с директором, и Гарри не строил иллюзий — Дамблдор кто угодно, но не ласковый всепрощающий дедушка, любитель сладкого и задушевных бесед. Не может «величайший волшебник своего времени» быть всепрощающим.

— Я заметил, что ты в последнее время практически не общаешься с Роном, — когда беседа практически подошла к концу, заметил Дамблдор. — Это порядком удивило меня, ведь вы были так дружны с первого курса.

— Это личное, — ответил Гарри.

Не посвящать же директора в то, что, когда Гарри нужна была дружеская поддержка, Рон повел себя как мелкий завистливый говнюк. Впрочем, сейчас, по прошествии некоторого времени, когда Гарри немного поостыл, он понял, что был слишком резок в оценке друга. Он, Гарри, тоже бы обиделся, если бы его друг втихаря сумел каким-то образом пробраться в число участников Турнира. Ну и разбираться в том, подставили друга или нет, стал бы позже, когда первая обида схлынет. Вот и Рон все дни, которые прошли с первого этапа Турнира, явно хочет помириться.

— Хорошо, мой мальчик, — поглаживая бороду, произнес Дамблдор. — Могу повторить еще раз: если ты захочешь поговорить, я всегда буду рад пообщаться.

Гарри попрощался с директором и вышел.

Видеть никого не хотелось, и Гарри решил побродить по берегу озера. И, конечно же, он продолжал думать о том, кто и что скрывал от него, кто врал, а кто просто недоговаривал. Итоги размышлений были несколько неожиданны. Менее всего недоговаривали, как ни странно, Снейп и Гермес. Дамблдору Гарри верил и доверял, а Гермиона искренне переживала за друга и была максимально открыта.

Кстати, о Гермесе. Неплохо бы узнать у него, чем закончилась вчерашняя беседа. Гарри устроился на поваленном дереве неподалеку от берега, сосредоточился и позвал Гермеса.

— Ну?

Вопреки ожиданиям, Гермеса видно не было, был слышен только его голос.

— Я хотел бы поговорить с тобой, — растерянно произнес Гарри.

— Позже, — ответил Гермес. — Если все еще будешь хотеть этого.

Появился Гермес минут через десять, когда Гарри уже надоело кидать камешки в воду, и он подумывал о том, чтобы что-нибудь почитать. Был Гермес взъерошен, и из одежды на нем был только обмотанный вокруг тела кусок ткани.

— Гарри, — проникновенно заговорил он. — Я очень рад общению с тобой, но давай его как-нибудь упорядочим. У меня, знаешь ли, еще и личная жизнь имеется.

— Эээ… — смутился Гарри, предположив, в какой именно момент он пытался отвлечь Гермеса, и покраснев. — Да, хорошо.

Гермес уселся на траву напротив Гарри и спросил:

— Ну?

— Что? — не понял сначала Гарри. — А, да. Как там Снейп?

— Ничего так, — ответил Гермес. — Живой такой, бодрый.

Гарри недоумевающее посмотрел на Гермеса. Снейпа он сегодня видел, каких-либо изменений в его внешности или характере не заметил, и как стоит реагировать на слова собеседника, не понял.

— Умный мужчина, — продолжал Гермес. — И умелый, что тоже немаловажно. Ты же это хотел узнать?

— Я хотел, — честно признался Гарри, — узнать, чем закончился ваш вчерашний разговор.

— Все живы, — улыбнулся Гермес.

— Это я уже понял. Но о чем вы говорили?

— О тебе, — ответил Гермес. — Обо мне. О твоих родственниках со стороны матери. О родственниках со стороны отца. О том, кем я тебе прихожусь. Как проник в Хогвартс. Как часто это делаю. Что тебе от меня надо и что мне надо от тебя…

— И что? — сумел Гарри вклиниться в его речь.

— Ну, — вздохнул Гермес. — Отец велел помогать тебе. Да я и сам этого хочу. Не потому, что ты мне брат, и не потому, что вдруг воспылал к тебе какими-то там чувствами. Хотя не без того. Просто… Знаешь, я с рождения знал, кто я такой и кем могу стать, а на тебя это свалилось внезапно, и причем в таком возрасте, когда основа личности уже сложилась, и кое в чем придется ломать себя. Я знаю, что могу помочь тебе.

— А кем я могу стать? — снова перебил Гарри.

— Кем захочешь, — ответил Гермес и уставился на траву, словно хотел там что-то высмотреть. — Ты можешь стать сильным магом, и все смерт… люди будут восхищаться тобой, а некоторые завидовать. Можешь стать легендой — красиво погибнуть во цвете лет, став избавителем в глазах одних и проклятием для других. А можешь стать полубогом — сил и возможностей для этого у тебя предостаточно.

Гарри молча переваривал услышанное, Гермес тоже замолчал, сорвал травинку и сунул ее в рот.

— Почему ты все это мне говоришь? — тихо спросил Гарри.

— Потому что ты хочешь знать правду, — откликнулся Гермес. — Тебе надоело жить в неведении, ты хочешь сам выбирать свою судьбу, и не вслепую, а хотя бы примерно представляя, что тебя ожидает.

— Ты что, умеешь читать мысли? — мгновенно напрягся Гарри.

— Ну да. Я же бог, — развел руками Гермес. — Но для того, чтобы понять, о чем ты думаешь, не обязательно им быть. Этот ваш Снейп очень мастерски может ворошить память, возможно, не один он в вашей школе.

— Снейп? — опешил Гарри.

— Да. Он вчера пытался это сделать, но, — Гермес ехидно улыбнулся, — не смог. Я, знаешь ли, не люблю, когда пытаются узнать то, что я хотел бы скрывать.

— А научишь? — Гарри от волнения так подался вперед, что чуть не слетел со своего бревна.

— Читать мысли или их защищать? — уточнил Гермес.

— И то, и другое. Я… не знал, что Снейп так умеет.

Гарри уставился на свои руки. Он, конечно же, подозревал, что такое возможно, в конце концов, маги могут многое, но получить подтверждение своим подозрениям…

— Я могу узнать, как тебя научить, — с сомнением произнес Гермес. — Понимаешь, я умею защищать себя, но как можно защититься тебе… Я узнаю.

Гарри понял, что новостей и откровений ему на сегодня хватит, о чем и сообщил Гермесу.

— Я понимаю, — кивнул тот. — Давай только обговорим, когда увидимся в следующий раз — если ты этого, конечно же, хочешь, и я пойду.

После недолгого раздумья Гарри предложил встретиться днем через день — выпадало на субботу, когда большая часть студентов шла гулять в Хогсмит, да и преподаватели, утомленные рабочей неделей, в большинстве своем отдыхали.

— Тогда до послезавтра, — улыбнулся Гермес, поднимаясь.

— И оденься во что-нибудь типа этого, — указал Гарри на себя.

— Хорошо.

Гермес помахал рукой и исчез, а Гарри пошел в замок. Ему показалось, что он видел в кустах белобрысую голову Малфоя, но приглядевшись, решил, что ошибся: что Малфою делать у озера во время занятий?

* * *

Гермес привык во всех затруднительных ситуациях советоваться с Аидом. Вот и сейчас он отправился прямиком к дяде.

— Хайре, Гадес.

— Не ожидал тебя так скоро, — усмехнулся Аид. — Обычно, когда ты находишь себе дело по душе, ты пропадаешь надолго.

— А ты уверен, что я нашел это самое дело?

— С чем пришел?

Гермес поделился новостями, а потом и своими сомненьями: а может ли он, Гермес, обучить Гарри тому, о чем тот попросил?

— Я даже не знаю, у кого это можно узнать, — вздохнул Гермес. — Пожалуй, если бы Хирон был жив, я бы отправился к нему.

— Хирон все еще здесь. И память все еще при нем.

— Спасибо.

Гермес прекрасно помнил о том, куда и как ушел Хирон [согласно "Мифам о титанах" Голосовкера, Хирон ушел в Аид сам, и не потерял при этом память], но считал, что необходимо было получить согласие владыки Аида, пусть и такое завуалированное.

Гермес боялся, что с последней встречи Хирон мог измениться, но он оставался все тем же — спокойным и уверенным, словно само время было над ним не властно.

— Приветствую тебя, Хирон.

— Хайре, Гермий. С чем пожаловал?

Беседовали они долго, обговорили и то, что творится сейчас среди богов, чем и как живут смертные, не обошли стороной и нынешнее поручение Зевса, и проблему, с которой столкнулся Гермес.

— Поговори с Тиресием [слепой прорицатель, сын нимфы Харикло], — посоветовал кентавр. — Он до сих пор прозревает гораздо лучше, чем иные видят.

— Спасибо.

— А юный сын Дия пусть найдет себе смертных учителей, — усмехнулся Хирон. — Ибо до тех пор, пока он не примет свою судьбу, боги его научить ничему не смогут.

— Я скоро приду к тебе, — пообещал Гермес. — Тебе ведь интересно, как все будет развиваться и чем все закончится?

— Приходи, — не стал спорить Хирон.

Он долго смотрел вслед идущему в сторону выхода из Аида Гермесу.

— Смертных, — в раздумье повторил Хирон. — Или считающих себя таковыми.

Гермес обернулся, долго смотрел на кентавра, потом улыбнулся и ушел.

* * *

Северус продолжал внимательно наблюдать за Поттером. Мальчишка явно стал меньше общаться с младшим Уизли, хоть и помирился с ним, стал чаще засиживаться в библиотеке — на радость Грейнджер и преподавателям, меньше времени проводил на квиддичном поле — к явному огорчению гриффиндорцев и тайной радости остальных факультетов. Одним словом, похоже, что Поттер взялся за ум, и Северусу хотелось бы надеяться, что за свой, а не за чей-либо еще.

На гриффиндорское трио, шушукающееся в коридоре, Северус в очередной раз буквально натолкнулся — Поттер со товарищи общались неподалеку от Большого зала. До Северуса донеслись обрывки фраз, из которых отчетливо слышалось «вопит словно режут», «времени все меньше» и «оглох бы». Заметив взгляд Северуса, Уизли пихнул локтем в бок Поттера, тот тронул Грейнджер за рукав, и все трое уставились на Северуса тревожно и мрачно, словно канарейки из клетки на злобного хозяина: то ли платком накроет, то ли коту скормит, то ли мимо пройдет. Поттера Северусу в последние дни хватило с избытком, и поэтому он просто прошел мимо, чувствуя спиной сверлящие взгляды.

Впрочем, Северус подозревал, что скоро его глаз будет нервно дергаться не только при упоминании кого-либо из гриффиндорского трио, но и при произнесении таких фамилий, как Грюм, Крауч или, что хуже всего, Малфой. И виноватым в последнем будет не кто иной, как сам Люциус.

Как-то вечером он нанес неофициальный визит Северусу. Как обеспокоенный отец студента и хороший друг. Выслушав все то, что жаждал поведать Люциус, Снейп схватился за голову и в течение минут десяти на полном серьезе обдумал мысль: "А поможет ли битие головой об стену? И чьей головой лучше стучать — своей, малфоевской или поттеровской?"

Драко Малфой написал письмо отцу, в котором красочно и подробно изложил результаты своих наблюдений за встречей, произошедшей недавно между Гарри Поттером и неким незнакомцем, появившемся из воздуха в безаппарационной зоне, одетым весьма странно и столь же успешно в воздухе растворившемся.

— Передай своему любознательному отпрыску, — в конце концов посоветовал Северус, — путь поумерит свое любопытство и не сует длинный нос куда не следует. У Поттера лоб чугунный, а вот Драко свой может и разбить…

— Это ты мне как декан советуешь? — поинтересовался Люциус.

— Это я советую тебе как друг, не желающий утешать тебя и твою жену в случае безвременной кончины единственного сына. Или в случае получения этим самым сыном серьезных увечий.

Люциус усмехнулся, полюбовался тростью и тихо спросил.

— А как соратник что сказать можешь?

— А как соратник, — кисло ответил Северус, — я могу только надеяться, что нам удастся выпутаться из этого… всего с наименьшими потерями.

Метка беспокоила — то едва уловимым жжением, то напоминая о себе пульсирующей болью. Никогда ранее не склонный к истерикам Каркаров явился как-то к Северусу и ополовинил его запасы успокоительного — после почти получасовой беготни по кабинету и восклицаний "Больше не хочу! Я не буду! Что же делать?!"

— Ну что ж, — поднялся Люциус, — я передам Драко твои пожелания.

Было заметно, что он обижен.

Познакомился Северус с Малфоем еще в годы обучения в Хогвартсе, изредка они виделись на собраниях Упивающихся, но более-менее близко общаться стали, когда Драко исполнилось восемь лет. Как-то изрядно выпивший Люциус признался, что сначала это было полезное знакомство — с умелым зельеваром и будущим преподавателем сына, потом приятное, затем они стали приятелями, и уже только когда Драко стал учиться в Хогвартсе, Люциус понял, что некогда полезный человек стал близким другом. Северус сначала посмеялся, а потом задумался: а кем он считал для себя надменного Малфоя? По всему выходило, что тоже другом.

— Если хочешь, передавай, — откликнулся Северус. — Но лучше сам проследи. Я-то за ним приглядываю, но сам понимаешь…

Люциус надменно вздернул подбородок и ушел — камином, как и явился, а Северус стал дальше проверять свежие эссе второкурсников, оставляя еще более едкие замечания, чем до визита Малфоя.

Новая встреча с Люциусом состоялась примерно через неделю. Он пригласил Снейпа к вечернему субботнему чаю, и на приглашении была приписка, сделанная рукой Нарциссы: "Сев, я все понимаю, учебный год, но я соскучилась!" Предупредив Альбуса о том, что на выходных его не будет, Северус отправился в Малфой-мэнор.

Нарцисса ему явно обрадовалась, да и Люциус был рад видеть. За чаем разговаривали об общих знакомых и их детях, не забыли и про Драко и его успеваемость, но серьезный разговор, ради которого Северус и был приглашен, состоялся уже поздно вечером, когда Нарцисса, попрощавшись, удалилась к себе.

— Вот, — положив на стол перед Северусом кипу разрозненных листов, Люциус отошел к окну и уставился в него.

Северус быстро просмотрел предложенное. Множество заметок, сделанных разными людьми и в разное время, но тема была одна: реальность богов и их влияние на жизнь как людей в целом, так и магов в частности.

— И что?

— Проверь, не общается ли твой Поттер с кем-либо из… этих.

— Люциус, сколько можно повторять…

— Да, я помню, что Поттер не твой, и что он просто студент, которых у тебя хоть кальмара корми, — перебил его Люциус. — Но ты все же проверь. — Он отошел от окна и принялся расхаживать по кабинету. — Я не знаю, чего твоему директору стоило уладить конфликт с румынами и чем он расплатился с Министерством… Да-да, директор тоже не твой, я помню. Он общий. Но в Хогвартсе явно что-то не то творится. И с Поттером тоже.

Северус только вздохнул. Можно подумать, он сам этого не знал.

— И визитер этот… — продолжал между тем Люциус. — Я долго разговаривал с Драко, и он очень подробно описал мне пришельца. Возможно, это и не… кто-то из них, — Люциус кивнул на ворох заметок, — но тогда как человек смог попасть без порт-ключа на берег озера?

— Предлагаешь допросить Поттера? — устало откинулся на спинку кресла Северус. А в голове мелькнула мысль о том, что допросить можно не только Поттера, но и его "родственника".

— А что, это так сложно для тебя? — деланно удивился Люциус. — Пригласи ребенка на чай, добавь незаметно веритасерум…

— Получи свежий труп еще на стадии усаживания за чайный стол, — криво улыбнулся Северус. — Или не один, ибо Поттер придет с друзьями, и все они скончаются на месте от удивления.

— Ничего страшного, — Люциус наконец уселся в свое кресло. — Парк большой, где-нибудь закопаем. Клумбу новую разобьем, например. С розами.

— Какими розами? — схватился за голову Северус.

— Экзотическими, — обаятельно улыбнулся Люциус. — Чтоб даже мысли у кого не возникло эту клумбу тревожить.

— Да ну тебя! — наконец оценил шутку Северус. — Серьезный разговор, а ты…

— А я просто устал смотреть на твою кислую физиономию. Не на похоронах, так что хватит сидеть, как кладбищенский ворон.

Больше в тот вечер к проблеме Поттера и пришельца не возвращались, но Северус знал, что Люциус будет копать и дальше. До тех пор, пока не докопается до того, что он посчитает истиной.

* * *

От Афины Гермес узнал, что любознательная подружка Гарри очень интересуется Олимпийцами. Более того, девушка не поленилась, порылась в библиотеке и нашла ритуал взывания к богу — правда, к кому-то из Египтян, но называла при этом имена Совоокой, а посему была услышана.

— И как она тебе? — с любопытством уставился на сестру Гермес.

— Любознательная, — одобрительно кивнула Афина. — И светлая голова. Надеюсь, она не расшибет ее где-нибудь.

— Это она тебе про ритуал сказала?

Афина коротко пересказала разговор. В основном он касался нынешней жизни богов, но в конце встречи Гермиона спросила, чего хотят Олимпийцы от Гарри.

— Психопомп, я растерялась, — честно призналась Афина. — Как сказать такое? Что мы все — все, кто знает о существовании последнего сына Зевса — считаем его нашей надеждой. Что мы просто хотим жить — радоваться солнцу, ласкать море, быть собой, в конце концов. Насколько я поняла, на его и в том мире возлагают какие-то надежды…

— И что ты ответила? — спросил Гермес.

— Правду, — ответила Афина. — Я сказала, что мы ждем от него чуда.

— И объяснила, какого? — усмехнулся Гермес.

— Нет. Потому что мы стали спорить о том, что такое чудо и кто может чудеса совершать, — развела руками Афина. — С ней очень интересно общаться. И она не верит в мою божественную природу.

— Пока рано, — ответил Гермес, вставая. — Время еще не пришло.

На следующий день Гермес встречался с Гарри. Судя по всему, подружка не поделилась с ним своими изысканиями — либо же парень не счел нужным поделиться этим с Гермесом. И второе, с точки зрения Гермеса, было более вероятно.

— Тебя Снейп хотел видеть, — заявил Гарри вместо приветствия. — Задержал меня после урока, заявил, что это просто необходимо и велел лучше смотреть по сторонам.

— Зайду потом, — кивнул Гермес. — А что у тебя нового?

Новостей было много, и разных, правда, часть из них Гермес не мог понять, ибо касались они либо какой-то игры, либо учебы. Но, насколько он мог понять, Гарри попросту необходимо было выговориться, причем кому-то постарше, чем его соученики. Слушать Гермес умел. И делать выводы.

То, что Гарри не привык любить себя, это было заметно. И уверенности в своих силах ему явно не хватало. Возникал вопрос — как же он провел свое детство, кто его воспитывал. Осторожно задавая вопросы, Гермес это выяснил, и ему очень захотелось пообщаться и с тетушкой брата (пусть тот и не признавал себя таковым), и с ее мужем, и с кузеном. А еще с тем, кто решил, что именно там мальчику будет хорошо.

Не все сыновья Зевса уродились в него, взять того же Диониса. Впрочем, там особый случай, ребенок родился явно раньше срока. Но даже Дионис никогда не выглядел недокормышем на фоне своих сверстников. Зевс, насколько понял Гермес, приходил к своей последней земной женщине в облике ее мужа. Конечно, если тот был небольшого роста, и Гарри это унаследовал… "Надо бы спросить, как выглядел его земной отец, — сделал себе зарубку на память Гермес. — И все же узнать, кто так лихо распорядился судьбой мальчика".

Пару раз в разговоре промелькнуло имя Сириуса Блэка, как понял Гермес, того, кого Гарри уважал и с кем хотел бы жить летом. Еще одна зарубка — узнать кто это.

Расстались братья довольные друг другом, и Гермес отправился к Снейпу.

Снейп был в той же комнате, в которой они уже встречались, сидел за столом и что-то писал. Словно почувствовав присутствие в комнате постороннего, он подобрался и едва заметно двинул рукой. Насколько помнил Гермес, свою смешную палочку Снейп держал в рукаве, и явно был готов ею воспользоваться.

"Как они все же зависят от этих подпорок, — печально подумал Гермес. — Еще недавно, каких-то четыреста — триста лет назад палочка была всего лишь инструментом для новичков, а сейчас даже самые сильные слишком полагаются на нее".

— Вы хотели меня видеть? — спросил Гермес, не торопясь стать видимым. — Мне Гарри об этом сказал.

— Не хотелось бы разговаривать с пустотой, — прищурившись, ответил Снейп.

Гермес появился около двери — как и полагается гостю, сделал небольшой шаг вперед.

— Хайре, Северус.

Разговор был коротким. Снейп уведомил о том, что у некоторых встреч Гарри есть свидетели, более того, эти свидетели не из молчаливых.

— Поттер ко мне относится с большим недоверием, и скорее всего мои слова об осторожности воспримет как пустопорожнее сотрясение воздуха.

Гермес кивнул, признавая правоту Снейпа, однако заметил:

— Мне он не доверяет немного больше. Но я постараюсь сделать так, чтобы он понял необходимость держать наши встречи в тайне от посторонних.

Вскоре собеседники распрощались, и Гермес отправился на Олимп — Зевс просил рассказывать о том, как проходят встречи с Гарри.

Время то тянулось, как леденец Берти Ботс, то неслось словно на гоночной метле. Казалось, еще недавно Гарри приходил в себя от шока, вызванного вторжением в его жизнь незнакомца по имени Гермес, а вот уже скоро Рождественский бал, и совершенно не ясно, кого можно было бы пригласить. Впрочем, не только у Гарри возникли проблемы — он точно знал, что половина ребят с его курса до сих пор без пары. Преподаватели были недовольны — студенты шушукались, обсуждая последние новости. Только на зельеварении по-прежнему царил идеальный порядок — по слухам, на одном из первых занятий после объявления о том, что ожидает студентов на Рождество, Снейп пообещал назначить отработку как раз на время бала всем тем, кто на его занятиях будет «чрезмерно увлечен посторонними размышлениями». Пожалуй, единственные занятия, которые гриффиндорцы посещали с удовольствием, были танцы — их вела Макгонагал, не желая, чтобы ее студенты ударили в грязь лицом.

Как раз в это время Гарри совершенно случайно узнал, что Гермиона уже не раз общалась с «богами», точнее, с Афиной.

Он в тот день искал Гермиону — ее зачем-то хотела видеть Макгонагал, но не нашел девушку ни в гостиной, ни в библиотеке, и решил взглянуть на карту. Гермиона была на Астрономической башне, и Гарри, прихватив куртку, пошел туда.

Гермиона вопреки тому, что отображалось на карте, была не одна — рядом с ней, опершись о парапет, стояла смутно знакомая девушка. Насколько Гарри услышал, разговор шел о сравнении маггловской математики с нумерологией, изучаемой магами. Гарри узнал собеседницу подруги лишь когда услышал ее имя. И удивился. Конечно, никто не запрещает кому угодно общаться с кем угодно, но сначала Гарри даже слегка обиделся — такое событие прошло мимо него. Впрочем, это же была Гермиона, никогда не упускающая возможности пополнить свой довольно внушительный багаж новыми знаниями.

Узнав о просьбе декана, Гермиона, попрощавшись, ушла, а Гарри стал судорожно раздумывать, о чем можно было бы поговорить с Афиной. К счастью, она первой поинтересовалась, как у него дела и не нужна ли какая помощь. Постепенно Гарри разговорился, тем более что собеседницей Афина была хорошей: слушала внимательно, не перебивала, не навязывала свое мнение, уточняла, если что-либо было не понятно. Постепенно они переключились на обсуждение бала, и Гарри, вздохнув, признался, что победить дракона была проще, чем пригласить девушку.

— Они почему-то совсем не ходят поодиночке. К тому же… Слизеринки смотрят на меня как на… букашку, хаффлпафки дуются из-за Седрика, а француженки… — Гарри еще раз вздохнул. — В общем, даже не знаю, что делать.

Афина промолчала, и Гарри вдруг представил, как появляется на балу с этой красавицей.

— А ты всегда так выглядишь? — вырвалось у него.

— Нет, — улыбнулась Афина, мельком взглянув на джинсы и куртку, в которые была одета. — Обычно я выгляжу несколько иначе. Просто прихожу к вам именно в таком виде — чтобы не было лишних вопросов.

— Я не про одежду, — отмахнулся Гарри. — Гермес как-то вообще явился в какой-то рыжей тряпке.

Афина тихо рассмеялась, видимо, представив себе, как тогда выглядел Гермес. Гарри помолчал и продолжил:

— Просто если бы ты выглядела не такой взрослой… — Он с надеждой взглянул на Афину. — Можешь?

Она пожала плечами и принялась буквально на глазах меняться, становясь все младше.

— Ух ты! — только и смог сказать Гарри.

В гриффиндорскую гостиную он вернулся в отличном настроении, совершенно точно уверенный, что на Рождественский бал придет с самой красивой спутницей.

* * *

Письмо с просьбой о встрече пришло к Гермесу незадолго до малых Дионисий [1].

— Почему бы и нет, — хмыкнул он.

Локи, как и обещал, ожидал его неподалеку от Волимеса [2]. Гермес подозревал, что место было выбрано из-за красоты — не только пещеры были завораживающе прекрасны, но и потому, что поблизости никогда не было крупных святилищ Олимпийцев, а две церкви в деревне были по большей части достопримечательностями и памятниками архитектуры, а не религиозными объектами.

Заметив Гермеса, Локи поднялся с большого камня, отряхнул линялые джинсы и улыбнулся:

— Приветствую, Агорей [3]!

— Хайре, Локи! — ответил Гермес, не очень любивший это прозвище. — Ты хотел мне что-то сказать?

Афина как-то заявила, что ее после встречи с Локи так и тянет пересчитать посуду в доме, а затем и родичей, так, на всякий случай. У Гермеса такого желания ни разу не появлялось, но долго общаться с Локи он не любил.

— Отец богов знает о твоем новом брате, — вновь усаживаясь на камень, сказал Локи.

Гермес кивнул — глупо было надеяться, на то, что Тор будет молчать о своем визитке к Гарри. Хорошо будет, если хоть о последовавшей за этим пирушке умолчит.

— Тор больше не будет тревожить его, — продолжал между тем Локи. — И вообще никто из асов не потревожит.

— Неужели ты явился сюда чтобы сообщить это? — деланно удивился Гермес. — Хватило бы и письма…

— Хватило бы, — не стал спорить Локи. — Но согласись, известие о том, что рядом с… Гарри, я правильно запомнил его имя?

Гермес снова кивнул.

— Так вот, рядом с Гарри уже долгое время находится тот, чья семья до сих пор приносит жертвы именно нам, а не поклоняется ему, — Локи указал на виднеющийся купол церквушки. — Мне показалось, что такие вести лучше сообщать лично.

— Возможно, — равнодушно пожал плечами Гермес. — Благодарю.

— Хитрый лис, — продолжил Локи, словно не слыша его, — всегда знающий, как из ничего извлечь выгоду и прекрасно умеющий с наименьшими потерями выбраться из любой ямы. Как ты понимаешь, эти умения он получил не просто так, а верным служением…

— Тебе, — закончил за него Гермес.

— Именно. Точнее, получил не он лично, а его предок, но и он уже говорил со мной. Задавал очень интересные вопросы и получил на них правдивые ответы.

Гермес молчал, потому что знал — если Локи захочет рассказать, то сделает это по собственному почину. В ином случае из него и под пытками ничего не вытянуть.

— Именно из-за этого я и явился в ваши земли, — Локи прикрыл глаза и подставил лицо солнечным лучам. — Ну и немного отдохнуть от снега.

Он замолчал, явно наслаждаясь теплом.

— Почему ты именно сейчас это говоришь? — все же спросил его Гермес.

— Потому что его сын видел встречу Гарри и кем-то из ваших, — не открывая глаз, откликнулся Локи. — Я собираюсь в пещеры [4] — ни разу не был, но много слышал. Куда посоветуешь еще заглянуть?

* * *

Последнюю неделю перед Рождественским балом занятия проводить было решительно невозможно — у Северуса складывалось ощущение, что студенты вообще не слышат преподавателей, предпочитая болтать и на занятиях, и вне их. Иногда Северус даже подумывал о том, не проявить ли слабость и не перестать ли наказывать нарушителей дисциплины, но эти мысли буквально в следующую же секунду безжалостно изгонялись — студентам только покажи палец, так они руку по плечо отхватят. И вот, наконец-то, наступило это столь ожидаемое студентами событие.

К счастью, в этот день занятий не было. К несчастью, была очередь Северуса дежурить — иначе бы он попросту исчез из Хогвартса.

С утра по школе слонялись в основном младшекурсники: третий курс почти в полном составе отбыл в Хогсмит, а курсы с четвертого по седьмой готовились к балу. Происшествий было немного, и провинившихся Северус попросту лишил баллов, не назначая отработок.

Приближение начала празднества можно было заметить по стайкам шушукающихся нарядных девушек и по важно прогуливающимся молодым людям, а потом к залу потянулись парочки.

Как полагается по давней традиции, бал открывали участники турнира. Поттер, как самый младший и неожиданный участник, замыкал процессию, шествуя под руку с неизвестной Северусу девицей. Скорее всего, девица была из Бобатона — у них в программе зельеварение было не обязательным предметом, и часть француженок попадалась Северусу на глаза лишь в коридорах или в Большом зале.

Бал проходил в целом, как и всякое подобное мероприятие, удовлетворительно. В самом Большом зале ничего экстраординарного не происходило. Не считать же главной сенсацией вполне прилично танцующего Поттера? Впрочем, Северус склонен был считать это заслугой француженки-партнерши, ибо когда Поттер танцевал с другими девицами, те по окончанию танца резво бежали от него прочь — насколько позволяли оттоптанные ноги. И ссору младшего Уизли с партнером Грейнджер тоже вряд ли можно считать чем-то из ряда вон выходящим.

За пределами зала не происходило ничего неожиданного. Парочки, которых не испугал мороз, спешили уединиться в углах, за колоннами, во дворе. При приближении Северуса студенты прыскали прочь, словно головастики в луже от упавшего камня, преследуемые зычным: «Десять баллов с факультета!»

Истерика Каркарова под конец праздника тоже не была внезапной: за последнее время Игорь «радовал» Северуса подобными выходками почти каждый день, и Снейп уже готов был обездвижить впечатлительного соратника, задвинуть в темный угол, накрыть тряпкой и забыть о нем. Выслушав в очередной раз мрачные пророчества относительно их общего скорого будущего и все же сорвавшись на Каркарове, Северус вернулся в зал, проклиная собственную, уже не раз проявившую себя во всей красе, удачу.

В полупустом Большом зале под негромкую романтичную музыку танцевало несколько парочек, остальные рассредоточились по залу, заняв места на диванчиках и за столиками. По вбитой за три года привычке Северус поискал взглядом Поттера, увидел в компании Грейнджер и слегка успокоился. Можно было хотя бы немного отдохнуть, чем Северус с удовольствием и воспользовался, продолжая наблюдать за двумя третями Золотого Трио и их партнерами по сегодняшнему балу. Впрочем, судя по последним событиям, трио распалось на дуэт и пока еще находящегося поблизости Уизли, но это, скорее всего, ненадолго.

Судя по всему, партнер Грейнджер заметил пристальный интерес, проявляемый к их компании, и, после непродолжительного обшаривания глазами зала, уставился на Северуса, сначала, как показалось Снейпу, несколько агрессивно, а потом удивленно. Француженка Поттера оглянулась, а потом зашушукалась с подростками. Северус решил предпринять тактическое отступление и отправился на очередной обход замка и двора.

Девушку он заметил, когда возвращался в зал. Она неспеша шла по полутемному коридору, и когда пересекала пятна света от факелов, ее волосы отливали медью. Сначала Северус решил, что ему показалось, но когда она застыла в дверях Большого зала, стало ясно, что ошибки быть не может. Сердце пропустило несколько ударов, дыхание перехватило: на пару мгновений показалось, что Северус попал в прошлое, то самое, когда Лили могла подбежать к нему, улыбаясь, затормошить и утащить за собой. Он встряхнул головой, отгоняя наваждение и присмотрелся повнимательнее. У Лили Эванс волосы были темнее, да и двигалась она совершенно по-другому. Тем не менее, Северус решил повнимательнее приглядеться к незнакомке, ибо был уверен, что видит ее впервые. Он прибавил шагу, чтобы нагнать ее, вошел вслед за ней в зал, как раз в тот момент, когда девушка, резко развернувшись, пошла обратно.

От падения Северус ее удержал, успев подхватить под локоть.

— Благодарю, — прошептала незнакомка, подняв на него.

Острые черты лица, обрамленного прядями огненно-рыжих волос, прозрачные зеленые глаза, россыпь едва заметных веснушек на бледной коже.

— Будьте осторожнее, мисс, — ответил Северус, радуясь, что умеет «держать лицо» в любой ситуации. — Полы в зале довольно скользкие.

— Да, — она улыбнулась, словно извиняясь за свою неуклюжесть, и осторожно высвободила руку из его хватки. — Еще раз благодарю.

Северус проследил, как она быстро удаляется по коридору, а потом поспешно отступил в сторону: на него несся спутник Грейнджер.

«И эта предпочла принять приглашение одного из учеников Игоря», — машинально отметил Северус, глядя, как молодой человек выскочил во внутренний двор вслед за рыжеволосой девушкой.

Впрочем, он вскоре вернулся. Со своего места за столом преподавателей Северус прекрасно видел, как дурмштранговец уселся за стол, залпом осушил кубок с тыквенным соком и стал что-то быстро говорить. После короткой беседы компания поднялась со своих мест и направилась к выходу из зала. Северус, воспользовавшись тем, что в зале присутствовало несколько привидений, в том числе и Кровавый Барон, попросил его проследить, доберутся ли до своей башни гриффиндорцы.

Третий обход Хогвартса, который Северус предпринял после официального окончания бала, был самым спокойным: студенты, утомившись, предпочли отдыхать в спальнях, разве что несколько отчаянных (или самых безумных, что вернее всего) парочек пытались уединиться в пустующих кабинетах. С этими Северус уже не особо церемонился, снимал по два десятка баллов с каждого и лично сопровождал до спален, вполголоса комментируя уровень интеллекта провинившихся и делая предположения относительно их будущего. В ночной тишине негромкий голос преподавателя был прекрасно слышен нарушителями, и одна особо впечатлительная особа даже разрыдалась, что-то лопоча по-французски.

Еще раз обойдя Хогвартс и убедившись, что замок погрузился в ночной сон, Северус с чувством выполненного долга отправился спать.

* * *

— Нашими делами очень сильно интересуются в Асгарде, — заметила Афина, когда Гермес заглянул к ней в гости.

Сказала она это, конечно же, не сразу, а когда гость удобно устроился в кресле и по достоинству оценил вино. Афина любила порой радикально менять обстановку в своем доме, и Гермес когда шел к ней, пытался угадать, что он увидит. Недавно было рококо, а на сей раз сестра встречала его в комнате, стилизованной под Египет.

— Я знаю, — кивнул Гермес. — Я встречался с Локи.

— Я собиралась зайти к тебе, но рада, что ты пришел сам, — улыбнулась Афина. — Как раз Локи мы и видели. Он, конечно, сделал все, чтобы его не узнали смертные — те, которые могли бы узнать, но… — она слегка нахмурилась, а потом добавила: — Скорее всего, он не ожидал увидеть нас в том месте и в то время, вот и не озаботился хорошей маскировкой.

— Что за место и время? — тут же спросил Гермес.

— Тебе рассказывать по порядку или сначала ответить на вопрос?

Гермес предпочел услышать по порядку.

Его удивило то, что Гарри пригласил на бал Афину. Спору нет, она была прекрасна — та же Афродита, пусть и носила титул Прекраснейшей, но, по мнению Гермеса, была слишком яркой. Когда-то он, конечно, увлекался всем блестящим, но со временем успел поумнеть, и ценил красоту сдержанную, спокойную.

— Мне кажется, он сам был удивлен, — задумчиво произнесла Афина. — Причем, скорее всего тому, что он пригласил. Хотя и моему согласию тоже.

Насколько Гермес мог понять, это действительно было не в характере Гарри. Наделенный немалой силой и еще большим потенциалом, он до сих пор не верил в себя. Гермес, пользуясь своими «вызовами» к смертным, сумел разузнать и про жизнь мальчика до Хогвартса, пусть не все, не досконально, но довольно много, и про то, как Гарри учился первые три года в школе магов. Кто-то довольно умело подталкивал парня к совершению кучи безрассудных и опасных поступков, учил действовать не раздумывая, не давая взвешивать «за» и «против», не искать оптимальные методы достижения цели. Да и ставить их Гарри толком не умел — так, решать вываливаемые на него задачи, не более. Гарри не задумывался о будущем, не любил прошлого и довольствовался в настоящем тем, что имеет. Гермес надеялся, что сумеет исправить такое «воспитание».

— Представь мое удивление, — продолжала между тем Афина, — когда в спутнике Гермионы я узнала нашего Эниалия [5].

— Что? — удивленно поднял брови Гермес. — Ареса?

— Да. Конечно же, выглядел он не сильно старше девушки, в форме студента — знаешь, такой, красной. И все же был он.

— И что он сделал, увидев тебя?

«Если бы Арес устроил что-либо… шумное, сестра не была бы так спокойна, рассказывая про бал, — мелькнуло в голове. — Но как он вообще там оказался?»

— Ничего, — заметив недоверчивый взгляд Гермеса, она опять улыбнулась. — Сначала он ничего не сделал — мы с Гарри были в числе тех, кто начинал все эти танцы, а он стоял среди студентов. Зато потом выразил безмерное удивление, причем не только свое, но и Гермионы.

Из рассказа Афины следовало, что Ареса пригласила Гермиона, причем тоже под действием момента. Со слов Ареса выходило, что ее довольно настырно преследовал какой-то молодой человек, возможно, чтобы пригласить на бал, но она избегала встречаться с ним. Вот и заявила в сердцах после очередной такой попытки, что лучше попросит Ареса ее сопровождать, а он согласился.

— Арес? — не выдержал Гермес. — Арес согласился снизойти до просьбы смертной?

— Я знаю, ты его недолюбливаешь, — пожала плечами Афина. — Да, я тоже его не особо люблю, но и он ждет чуда. И принял приглашение — чтобы приглядывать за Гарри.

— Хорошо, я понял — Арес изменился, не надо так на меня смотреть! — буркнул Гермес. — Давай дальше рассказывай.

Сестра прекрасно знала, что именно его интересует, и поэтому рассказывала о реакции Гарри на то или иное событие, на отношение к мальчику окружающих.

— Эниалий замолк на полуслове и уставился за мою спину. Он сидел лицом к входу, — пояснила Афина. — Я оглянулась, и успела заметить забавную сцену. Из зала выходила какая-то девушка, в дверях столкнулась с… хм… учти, я повторяю слова Гарри, — Афина тихо хмыкнула. — Так вот, девица столкнулась с «этим слизеринским гадом», а потом выскочила. Эниалий уже к тому моменту был на полпути к выходу, помчался за ней, а по возвращении заявил, что это была одна его знакомая, которую он совсем не ожидал здесь встретить. Добавил, что он ее не догнал и предложил отправляться по домам — дескать, поздно уже, а у него с утра дела неотложные. Мы проводили их до картины, ты, наверное, видел ее, и ушли.

— Что еще? — прищурился Гермес.

Он помнил слова, с которых фактически началась их беседа, и с нетерпением ожидал продолжения рассказа.

— Локи явился в женском облике, но узнать его было довольно просто: немного смягчил черты лица, волосами явно кто-то занялся, да и вообще внешностью, но это был он. И еще… — Афина выбрала персик на блюде с фруктами, и если бы Гермес хуже знал Афину, решил бы, что она тянет с продолжением фразы нарочно. — Как получилось так, что тот самый слизеринский змей настолько похож на Аида?

Этого вопроса Гермес ждал. Более того, прекрасно знал, как на него следует отвечать.

— А ты пробовала спросить это у него самого?

— У смертного? — удивленно приподняла брови Афина. — Мы незнакомы.

— У Аида, — уточнил Гермес, а потом рассказал своей о встрече с Локи. — И знаешь, я ведь ему поверил. Выходит, отец лжи опять верен себе.

— А ты ожидал иного? — усмехнулась Афина. — Но на этот раз он не солгал. Вспомни, он сын великана, а не аса.

— Вот же гад, — в сердцах выругался Гермес, досадуя то ли на Локи, то ли на себя.

* * *

Время после бала снова понеслось вскачь. Казалось бы, вот только что был разговор с Седриком Диггори про ванную старост, Гарри наконец-то услышал не мерзкие вопли, издаваемые яйцом, а приятные голоса и песню-загадку — и вот он уже роется при помощи Гермионы в библиотеке. Собственно, он не только у Гермионы просил помощи: Гарри советовался и с Сириусом, и с Невиллом, решив, что раз тот разбирается в растениях, то вполне может знать что-то такое… Разве что с Гермесом он о том, как можно долго дышать под водой, не рискуя умереть, не говорил — решил, что незачем чужаку знать о таком. И так этот Гермес слишком много знает и о Гарри, о и Хогвартсе.

Хотя общаться с Гермесом нравилось: тот знал много интересных историй и умел их рассказывать, и все чаще после этих встреч Гарри задумывался — а какое будущее его ожидает? Жить в мире магглов, где он чувствовал себя не очень уютно? Остаться в магическом мире? Так он до сих пор практически разбирается в том, как именно живут маги. Летом та же Джинни Уизли, даром что младше, со своей частью работы по дому справлялась намного лучше и быстрее, чем Гарри у Дурслей. Он и десятой части заклинаний не знает… «А что мешает разучить? — спросил внутренний голос, почему-то похожий на голос Гермеса. — Сходи в библиотеку или спроси у той же Джинни». Гарри решил последовать совету, но не сейчас — в первую очередь надо было разобраться со вторым заданием Турнира.

Решение предложила Гермиона.

— Раз ты не хочешь акваланг, — она устало смахнула прядь волос с лица, — то тогда пойди на берег озера и поговори с его жителями.

— Вот так вот прийти и спросить? — спросил Рон, пришедший в тот день вместе с ними в библиотеку.

Гермиона покосилась на него и продолжила.

— Спроси у Софии.

Гарри припомнил, что именно этим именем назвалась Афина, когда пришла на бал, и кивнул, а вечером поговорил с Афиной.

— Если бы эта проблема стояла передо мной, — немного подумав, ответила Афина, — я бы обратилась к наядам. Конечно, здесь не Эллада, но они могут откликнуться.

Они действительно откликнулись. Точнее, откликнулась одна, причем почти сразу, как только Гарри вышел на берег озера и позвал так, как посоветовала Афина.

— Ты звал меня?

Девушка высовывалась из воды по пояс, метрах в трех от берега, и если бы Гарри не знал, что глубина озера в том месте метра два, то решил бы, что она стоит на дне.

— Ты нимфа?

— Да. Наяда.

Приглядевшись повнимательнее, Гарри увидел отличия нимфы от обычной девушки: глаза неестественно яркие, еще зеленее, чем его «изумрудные глаза», светлые волосы с едва заметным голубоватым отливом, и это в довольно пасмурный день, а еще взгляд. Немигающий, словно затягивающий в глубокий омут.

— Ты хотел просто посмотреть на меня? — спросила нимфа, и Гарри понял, что уже довольно долго молчит, глядя на нее.

Более того, он приблизился к воде, и если бы сделал еще один шаг, то намочил бы кроссовки.

— Я хотел кое-что спросить.

— Я отвечу на твой вопрос.

Он действительно ответила, как показалось Гарри, правду, и теперь он был уверен, что опасность захлебнуться ему не грозит. Но после некоторых размышлений он решил подстраховаться и позвал Гермеса.

Тот явился сразу и, как показалось Гарри, был чем-то встревожен.

— Что-то случилось?

— Этот же вопрос я хотел тебе задать, — внимательно глядя на него, ответил Гермес. — Мы виделись буквально пару дней назад, и вдруг ты меня зовешь…

Гарри рассказал о втором испытании и о разговоре с наядой.

— Сам догадался? — спросил Гермес.

— Нет, — признался Гарри. — Афина подсказала.

— И чего ты ждешь от меня?

Гарри не мог внятно ответить на этот довольно простой вопрос.

— Понятно, — усмехнулся Гермес. — Я поговорю с ней. Если хочешь, прямо сейчас.

К сожалению, о чем именно говорил Гермес с наядой, Гарри не понял — разговор велся на незнакомом ему языке. «Точно не латынь, — решил он, припомнив лекцию Гермионы об истоках заклинаний. — Если он действительно грек, то это должен быть греческий».

— Я помогу тебе, — обижено сказала наяда Гарри. — Не обязательно было звать Аргоубийцу.

— Кого? — вытаращился на нее Гарри.

— Меня, — просветил его Гермес. — Видишь ли, у меня много имен. — Он что-то сказал наяде, и та словно растворилась в воде. — Идем, — Гермес снова обратился к Гарри. — Я прослежу, чтобы все было в порядке.

И снова время понеслось, как ловец, вошедший в крутое пике в погоне за снитчем. Но вместо снитча Гарри поймал Гермиону.

Наяда не обманула — едва воды озера сомкнулись над его головой, Гарри словно обволокло теплым облаком.

— Я помогу. Дыши как на суше, — наяда оказалась рядом. — Тебе еще что-нибудь нужно?

Гарри помотал головой и стал оглядываться, пытаясь понять, куда ему плыть. Он заметил, что наяда стала медленно опускаться вниз, улыбаясь и указывая куда-то влево.

— Ей ничего не угрожает. Им всем ничего не угрожает.

Гарри кивнул и поплыл туда, куда указывала наяда. Он видел, что она держится поблизости, ненавязчиво мелькая то справа, то слева, но больше к ее помощи не прибегал.

Проблем с дыханием не было, и то, что вода в озере ледяная, Гарри тоже не ощущал. Он плыл довольно быстро, приближаясь к фигурам в центре русалочьего поселка, лишь пару раз отвлекшись — сначала на суматоху в «саду» водорослей, где мелькали светлые волосы Флер, потом шарахнувшись от задевшего его монстра, в котором он признал Крама.

Гермиону он узнал сразу — по развевающимся темным волосам и по мантии. Освободить ее — дело пары минут, и Гарри уже был готов вынырнуть, но заколебался. Он видел, что Флер выбыла, и не знал, стоит ли оставлять под водой девочку в форме Бобатона. Не получится ли так, что француженка лишится сестры? Раньше бы он только посмеялся над таким предположением, но не теперь. После того, как практически беззащитных студентов выпустили против драконов…

«Очень беззащитных, — ехидно заявил нахальный внутренний голос, — но не студентов. Драконов. Будешь спорить?»

Спорить Гарри не стал. Он просто подплыл к девочке и…

— Один пленник! Один! — закричало несколько голосов, и Гарри почувствовал укол больших вил в бок.

Русалки словно взбесились: вопя, кинулись к нему, угрожая своим оружием. Гарри подтолкнул безучастную ко всему Гермиону вверх, выпуская ее руку, и покрепче сжал палочку.

— Он не ваша добыча! — наяда гневно раскинула руки, словно пытаясь закрыть его собой.

Гарри заметил, что между ним и носящимися вокруг русалками появилась полупрозрачная пленка, словно большой пузырь, защищающий его вместе с девочкой. Гарри поспешил освободить бобатонку и устремился с ней вверх. Снизу до него доносились обрывки фраз:

— Не указ… Божественный ихор… Один пленник…

Гарри, отфыркиваясь, плыл к платформе со столпившимися на ней людьми, как на буксире таща за собой приходящую в сознание девочку. По пути к нему присоединилась Гермиона, целая и невредимая.

Гарри решил, что позже обязательно придет к озеру и поблагодарит наяду за помощь.

1 — Малые, или Сельские Дионисии — праздновались в конце декабря (месяц Посидеон)

2 — Волимес — деревня на острове Закинф, жители ткут ковры с традиционным орнаментом

3 — Агорей — Рыночный, одно из имен Гермеса

4 — Пещеры на острове Закинф — одна из достопримечательностей Греции

5 — Эниалий — эпитет Ареса

— Меня очень радует, что Гарри учится думать, — заявил Гермес как-то в разговоре с Аполлоном.

И тут же привел несомненные доказательства этого. Например то, Гарри стал более ответственно относиться к учебе. Или еще один пример — учится думать и анализировать.

— Глядишь, лет через сто научится, — серьезно кинул Аполлон, но, заметив сердитый взгляд Гермеса, кивнул. — Хорошо, не сто, а пятьдесят девять с половиной.

— На самом деле учится, — улыбнулся Гермес, сменяя гнев на милость. — По крайней мере, уже не так уверен в непогрешимости авторитетов.

Аполлон рассмеялся в голос: уж что-что, а этому у Гермеса научиться было очень легко.

Еще — и Гермес был этому очень рад — Гарри стал задавать вопросы окружающим его взрослым, и, судя по вырывающимся у парня оговоркам, эти вопросы очень сильно не нравились некоторым людям.

— Я надеюсь, что летом встречусь с Сириусом, — как-то раз обронил Гарри, — поживу у него, и он подробно… Ну, надеюсь, что подробно расскажет мне о смерти моих родителей и о том, как он сам попал в Азкабан. А то пока он не отвечает мне на эти вопросы, говорит, что время не пришло.

Также Гарри учился разбираться в людях, уже не так безоглядно доверяя всем, кто не был настроен против него. Дружбу с Гермионой Гермес всячески одобрял, пусть девушка и излишне часто на взгляд Гермеса болтала с Афиной и, чего он понять не мог, периодически виделась с Аресом. Со слов Ареса выходило, что разговаривали они исключительно о теории военного дела и о наиболее успешных случаях применения теории в практике.

— Конечно, я тебе верю, — кивал в ответ на это Гермес и спрашивал, ехидно щуря глаза: — Скажи, а если бы она была хромой и кривой, ты бы встречался с ней столь охотно?

Арес уходил от ответа, попросту уходя от Гермеса в буквальном смысле слова.

Спокойное течение жизни — если его таковым можно считать — закончилось вместе с внеплановым вызовом. Гарри был сильно взволнован, настолько сильно, что изменил своей обычной сдержанности и рассказал все, чему был свидетелем.

— Я случайно увидел, — он ненадолго замялся, а потом решительно продолжил, — в думосбросе. Понимаешь, я нашел труп Барти Крауча… Ну, ты помнишь, я рассказывал о нем, это человек из Министерства… В общем, я решил обратиться к Дамблдору. Он оставил меня в кабинете и меня затянуло в думосброс. Я провалился в прошлое, и видел как Каркарова — это директор Дурмштранга — допрашивали. Потом я видел его уже со Снейпом, не в думосбросе. Шел по коридору и случайно… — Гарри взглянул на ухмыляющегося Гермеса и в волнении встрепал волосы. — Я действительно случайно! Я просто шел по коридору! Возвращался от Дамблдорав башню. У Каркарова метка на руке, и он сказал, что Снейп тоже Упивающийся — и на суде говорил, и потом…

— У тебя просто талант быть случайным свидетелем, — покачал головой Гермес. — И не только свидетелем. Странно, что ребенок ты не случайный… Но продолжай.

Тогда-то Гермес и узнал и что такое эта самая метка, и кто такие Упивающиеся, и про головные боли Гарри, участившиеся в последнее время.

— Что говорят ваши лекари?

— Я не рассказывал об этом, — опустив голову, признался Гарри. — Знает Гермиона, Рон — он же был моим другом, я не скрывал от него. Еще знают Сириус и Дамблдор.

Гермес задумался — того, что знал Гарри и что знал сам Гермес, было мало, катастрофически мало. Но заявиться к тому же Снейпу или отправиться в архив он не мог. Узы Клятвы Единому все еще были крепки, хоть с каждым приходом в мир смертных они становились все слабее.

— У тебя есть на чем написать письмо? — наконец спросил Гермес. — Ты сможешь передать его Снейпу?

Пока Гарри пытался придумать безопасный способ передачи записки, Гермес набросал несколько строк, свернул и вручил «почтальону».

— Постарайся быстрее, — попросил он. — А теперь рассказывай, что еще случилось.

Гарри немного помялся и, вздохнув, выполнил просьбу Гермеса. Причем начал свой рассказ с того, как ему впервые пришло письмо из Хогвартса, и пусть сжато, но довольно откровенно рассказал все, что произошло с той поры, давая оценку, зачастую нелестную, своим поступкам.

— Знаешь, мне стало легче, — спустя пару часов признался он.

— Я рад, — скупо улыбнулся Гермес.

Хотелось наплевать на все клятвы и договоры, явиться к этому директору и потребовать ответа: что творится в этой школе, где пропадают студенты, свободно шляются одержимые, ползают чудовища? Неужели учителя магов не в состоянии защитить детей от опасности? И не просто потребовать, но и получить ответы на вопросы. На все.

— Я не прорицатель, — Гермес глянул на неуклонно стремящееся к горизонту солнце, — но если ты не расстанешься сейчас со мной, то тебя будут искать.

— Да, скоро ужин, — Гарри бросил последний взгляд в сторону озера, на берегу которого они сидели, помахал рукой (Гермес быстро оглянулся и заметил мелькнувшие волосы наяды) и стал прощаться, уверяя, что передаст записку как можно быстрее.

Снейп вызвал Гермеса через час. Разговор с ним был тяжелым, но плодотворным: Снейп не только ответил на большую часть вопросов, но и заявил, что рад помочь в защите Гарри.

— Я его, конечно же, недолюбливаю, — признался он, — но мне хватает крови на руках, чтобы еще и этот…

— С чего такая откровенность? — полюбопытствовал Гермес.

Он знал, что ответы Снейпа были правдивы, а немногие оставшиеся безответными вопросы тоже давали повод для размышления.

— Можно подумать, что моя нелюбовь к Поттеру является секретом, — усмехнулся тот.

— Я не про Гарри сейчас говорю, а о беседе в целом.

Снейп пожал плечами.

— У меня есть некоторые предположения на ваш счет. И не только у меня. Вряд ли вам что-либо скажет имя Люциус Малфой…

— Папаша белобрысого слизеринского хорька, — не раздумывая, сказал Гермес. — Та еще скотина и скользкий тип.

— Однако, — изогнул бровь Снейп.

Гермес чуть не расхохотался, представив эту гримасу в исполнении Аида, но вслух пояснил:

— Это цитаты. Так что это имя кое-что говорит.

— Предки Люциуса прибыли в Британию вместе с Вильгельмом Завоевателем. Их род ведет свое происхождение от Роллона [1]. И они никогда не были христианами.

— Достаточно. Теперь я точно знаю, о ком идет речь, — мгновенно став серьезным, прервал исторический экскурс Гермес.

— После нескольких довольно продолжительных бесед с ним у меня есть все основания полагать, что сейчас я говорю не с магом и вообще не с человеком, — Снейп потер кончиками пальцев виски. — Сомнения есть, конечно же, но… К тому же все то, что я вам сейчас рассказал, легко можно проверить, проведя кое-какие изыскания в архиве как Министерства магии, так и Хогвартса.

Гермес усмехнулся и встал.

— Я ценю вашу искренность. И у меня несколько вопросов для, так сказать, раздумий. Первый: вы уверены, что Хогвартс безопасное для Гарри место? Второй: только ли вы и Каркаров в стенах замка можете похвастаться оригинальным украшением на левом предплечье? — Он с удовольствием заметил, как вздрогнул при этих словах Снейп. — И третье: будете ли вы столь недоброжелательно настроены к Гарри, если окажется, что он не сын Поттера?

И Гермес ушел, оставив Снейпа раздумывать над его словами.

* * *

Увидев, во что превратили стадион для квиддича, Гарри усмехнулся: как хорошо, что преподаватели сами уберут эти заросли, а не будут присылать студентов на отработки. На трибунах царило праздничное настроение, но на душе у Гарри было тяжело. Возможно, потому что помнил первых два испытания, а может просто предчувствовал что-то.

Вступительная речь Дамблдора окончательно похоронила надежду Гарри на хороший день, и он решил просто пройти сквозь эти мерлиновы кусты, если понадобится, выжигая их огнем. Блуждать по коридорам и терять себя он не хотел.

Самой большой неожиданностью в лабиринте стал Крам, повстречавшийся буквально через пару поворотов. Чуть не убивший Флер, он, тем не менее, равнодушно отвернулся от Гарри, словно тот был камнем или деревом. Как раз после этой встречи Гарри и воплотил свою идею насчет выжигания кустов, решив, что кубок спрятан в центре лабиринта.

Увидев кубок, Гарри в первое мгновение растерялся. Он, конечно, ожидал какой-то подлянки, уж больно гладко все шло на последнем этапе, и чем дальше он заходил в растительный лабиринт, тем сильнее становилось ощущение надвигающейся опасности. Правда, когда до мерцающего голубоватым светом кубка оставалось сделать несколько шагов, Гарри решил, что все позади…

Когда Гарри вышвырнуло из портала, он успел сгруппироваться и не рухнуть на землю плашмя, как лягушка, пинком отправленная прочь из родной трясины. Тихо ругаясь сквозь зубы, он встал, потирая ушибленное колено, и огляделся. Вокруг было мрачно и уныло; именно на это обратил внимание Гарри при первом же взгляде на окрестности. Скорбящие фигуры ангелов, увитые плющом склепы, местами покосившиеся ограды. Явно не Хогвартс и не площадка для квиддича, что наводило на разные размышления. А потом Гарри припомнил, что он уже видел это место, пусть и во сне. Но ведь он несколько раз слышал, что вся школа накрыта щитом, не позволяющим ни аппарировать, ни…

Резкая боль в шраме буквально выдернула из размышлений. Заметив какое-то движение, Гарри вгляделся в ту сторону. Огибая могилы и что-то тихо бормоча, к нему приближалась невысокая фигура, бережно держа сверток. Лица разглядеть было невозможно из-за капюшона, а понять, мужчина или женщина — из-за широкой мантии. Гарри почему-то представилась Молли Уизли с тарелкой пирожков.

— Бредятина какая, — пробормотал он, помотав головой, чтобы прогнать это дивное видение.

Оно померкло лишь когда коротышка, положив сверток на какую-то могилу, подошел достаточно близко. Не тратя лишних слов, он заклинанием отшвырнул Гарри к ближайшему надгробию и привязал выпущенными из палочки веревками.

— Так оно будет надежнее, — пробормотал коротышка и потыкал палочкой в пару узлов, видимо, проверяя их крепость.

Гарри дернулся, пытаясь вывернуться из веревок, коротышка отшатнулся в явном испуге, и с его головы упал капюшон.

— Ты! — окончательно пришел в себя Гарри, увидев перед собой Питера Петигрю.

Тот, поняв, что Гарри беспомощен, победно усмехнулся и вернулся к шевелящемуся свертку. Гарри чуть не стошнило, когда он увидел чешуйчатое безволосое тело цвета сырого мяса, слабые, тонкие ручки и ножки, приплюснутое, как у змеи лицо с блестящими красноватыми глазами-щелками. Шрам запульсировал болью. Волдеморт…

— Поспеши, Хвост, — просипело чудовище.

— Да, хозяин, — подобострастно отозвался коротышка.

А Гарри почувствовал, что в нем просыпается холодная звенящая ярость. Ему неоднократно говорили о том, что он сын бога, пусть и почти утратившего свою силу, твердили, что он, Гарри, может стать одним из сильнейших магов. И что? Лишенный возможности двигаться, он окончит свои дни от руки предателя и по приказу свихнувшегося монстра.

— Сын Зевса? Я? Конечно, — прошептал Гарри. — Вот только где все те способности, о которой твердил Арес? Сын громовержца! — в бессильной ярости он дернулся еще раз и почти выкрикнул. — Я — сын громовержца, но где моя сила?!

Ветвящаяся молния ударила в надгробие, к которому был привязан Гарри, и оно с грохотом раскололось. Хвост уронил большой котел, который только-только выволок из стоящего неподалеку склепа, и застыл безмолвным изваянием.

— Кретин, отбери у него палочку, — хрипло прокричал Волдеморт, и Хвост поспешил выполнить его приказ.

— Да подавитесь вы моей палочкой! — проорал взбешенный Гарри. — Раз я сын Зевса, то хочу оказаться на Олимпе! Прямо сейчас!

Хвост что-то завопил, но Гарри уже не слышал, что именно — перед глазами на мгновение потемнело, а в следующий миг Гарри по пояс провалился в сугроб.

— Да что же это такое!

«Язык» снега заполнял узкую впадину между двумя склонами, а вокруг была трава, зеленая и живая, ярко светило солнце и прохладный ветерок трепал пряди волос.

— Единственный сугроб на всей горе — и именно в него я угодил!

Гарри, ворча под нос ругательства, выбрался из снега, уселся на теплый, нагретый солнцем камень и прокричал.

— Эй, Гермес, где ты?

Не успело замолкнуть эхо, как рядом появился Гермес.

— Гарри? — он удивленно огляделся, задержал взгляд на сугробе и спросил: — Ты решил сбежать из Хогвартса?

* * *

Гарри буквально пылал яростью. Чистой, незамутненной сомнениями и размышлениями, какую Гермесу случалось видеть лишь у единственного из всей Семьи.

— Ты знаешь, что сейчас ты очень похож на Ареса?

— Что? — Гарри непонимающе уставился на него, и ярость, которую, казалось, можно было потрогать, стала стихать. — Почему?

— Потому что именно Арес воин. Афина слишком… — Сказать «умна»? Так Арес разумом не обделен. Мудра? Рассудочна?

— Знаешь, лучше пусть будет Арес, чем Афина, — не дав ему закончить мысль, фыркнул Гарри. — Он вообще прикольный парень.

Гермес едва сдержался, чтоб не расхохотаться от такой характеристики неистового брата, а Гарри между тем продолжал:

— Я хоть и видел его всего один раз, но мне он понравился.

— Надеюсь, не разонравится, — дипломатично откликнулся Гермес. — Скажи, что ты здесь делаешь?

Он уже знал, что маги не могут свободно перемещаться по миру, Гарри же занесло слишком далеко от Британских островов.

— На камне сижу, — тут же ответил он, вновь начиная пылать.

— Это я вижу. Но я имею в виду не процесс, а место.

— Ты совсем как Гермиона… Черт! Она же переживать будет!

Гермес все же вытянул из Гарри все, что произошло.

— Так и сказал? — уточнил он, еще раз оглядев окрестности. — Хм…

Гарри оглянулся на несчастный снег с таким выражением лица, словно тот лично виноват и в происшествии на кладбище, и в Турнире, да и в рождении Волдеморта. Оглянулся, а потому не видел, как в руке у Гермеса оказался небольшой жезл с крылышками.

— Гарри, — окликнул парня Гермес, — лови.

И бросил жезл. Гарри, едва успевший повернуть голову на окрик, почти не глядя поймал летящий в него предмет — по крайней мере, именно такое впечатление сложилось у Гермеса. И стал недоуменно рассматривать, а потом протянул Гермесу.

— Это же твой этот… как его…

— Кадуцей [2], — откликнулся тот. — Один из моих атрибутов.

Боги выглядят так, как хотят чтобы их видели. Старыми или молодыми, одетыми по моде конца 20 века или в стиле двора Короля-Солнца. И сменить один облик на другой им не составляет труда — сильным богам, конечно же, а не каким-то там божкам низшего пошиба. Поэтому нет ничего удивительного, что явился на зов Гермес в деловом костюме, а теперь на нем красовался излюбленный наряд: белый хитон, хламида, небрежно сколотая фибулой на плече, крылатый шлем и таларии.

— Ну что ж, давай я познакомлю тебя с Семьей…

Дотронуться до атрибута бога смертный может лишь тогда, когда бог его вручает ему лично, из рук в руки. Пойманный же на лету, кадуцей ясно показал Гермесу, что перед ним стоит его брат, полубог, сын Зевса и смертной женщины, сделавший свой выбор и принявший его.

— Подойди ближе и крепче держись за меня.

И начать знакомство лучше всего с Аполлона. Спокойный и доброжелательный для своих, с чужими он держался холодно и неприступно, и если Гарри сможет выдержать беседу с Аполлоном, то ему уже никто не будет страшен. А в том, что Гарри выдержит, Гермес не сомневался.

Видно было, что полет Гарри понравился, пусть сначала ему и было явно не по себе — парить в воздухе безо всякой опоры, даже без этих их смешных метел… Но Гарри быстро освоился и получал явное наслаждение. Гермес специально перенес их на место, с которого открывался самый красивый вид на обитель Аполлона и Муз.

Аполлон сидел в своем любимом кресле во дворике, и казалось, даже не изменил позы с того момента, как Гермес оставил его, помчавшись на зов Гарри. Увидев, что брат вернулся не один, холодно поклонился чужаку, выслушал весть о пополнении Семьи еще одним полубогом и надменно пригласил присесть. Впрочем, Гермес видел, что неподдельное восхищение на лице у Гарри не оставила Аполлона равнодушным.

— Мы немного побудем у тебя, — не смущаясь оказанным приемом, заявил Гермес, подталкивая Гарри к одному из кресел. — Потом к Музам заглянем, к отцу…

— К Афине и к Аресу в первую очередь, — посоветовал Аполлон. — Им будет интересно узнать последние новости.

К Музам идти не пришлось. Сначала зачем-то пришла Мельпомена, потом заглянула Клио, а через полчаса собрались все девять «девиц» и сумели растормошить упорно молчащего Гарри.

— Как это случилось? — тихо спросил Аполлон, придвинув свое кресло поближе к Гермесу. — Ты же ожидал, что он поймет и примет правду о себе не раньше, чем через год.

— Его пытались убить, — ответил Гермес, вздохнув. — Помнишь, я рассказывал про хозяина…

— Нашего родича, — едва заметно улыбнулся Аполлон.

Он единственный знал правду о внуке Аида — кроме самого Аида и Гермеса.

— Да. Так вот, этого хозяина хотели возродить через какой-то ритуал, и… О, он как раз делится впечатлениями, — и Гермес замолчал, давая возможность Аполлону услышать эмоциональный рассказ Гарри.

Музы помогли мальчику — это было видно невооруженным взглядом. Он постепенно расслабился, остатки ярости, не ушедшие после полета, покидали его, он уже улыбался.

— Твои девочки молодцы, — тихо заметил Гермес. — У меня бы не получилось так быстро…

Договорить он не успел: на него обрушилась мощная волна Зова.

— Что случилось? — встревожился Аполлон. — Гермес?

— Умер кто-то из наших потомков, — громко произнес Гермес в тишине, наступившей после вопроса Аполлона. — Я должен идти.

* * *

О том, что Поттер пропал во время прохождения последнего этапа Турнира, узнали не сразу, а лишь когда из лабиринта вышел усталый исцарапанный Диггори и заявил, что Кубка на месте нет, а оглушенный Крам лежит неподалеку от постамента. Его появление вызвало переполох на трибунах, и все чаще слышался вопрос: «А где оставшиеся двое участников?» Северус, переглянувшись с Дамблдором, бросился внутрь лабиринта, ибо прекрасно знал и как можно быстро пройти через заросли, и где Грюм поставил Кубок, и как отыскать студентов. Делакур он нашел, а вот Поттера, как и Кубка, нигде не оказалось.

Деканы пытались успокоить студентов и увести их в замок (Флитвик самоотверженно взял на себя и Слизерин), а вот директора, как и Грюма, нигде не было видно.

— Аластор ушел почти сразу, как ты вошел внутрь лабиринта, — просветила Северуса Минерва, — а Альбус, дав указания по поводу лабиринта, пошел к себе. Мистер Уизли, мисс Грейнджер, вас тоже касается распоряжение, — она отвлеклась на остатки трио, а потом снова повернулась к Северусу. — Извини, Северус, но это все, что я знаю.

— Да, спасибо.

Убедившись, что его старосты следят за сокурсниками, Северус быстро отправился к Дамблдору, чтобы сообщить и о пропаже несносного мальчишки, и о том, что ему удалось заметить почти остывший след перемещения порталом, и о том, что метка ведет себя слишком странно.

— Портал? — недоверчиво проворчал находившийся в кабинете Грюм. — Я сам устанавливал Кубок!

Северус ожидал реакции Дамблдора, но тот молчал.

— Я сам лично должен все проверить, — заявил Грюм и уковылял.

— Северус, слизеринцы вели себя сегодня слишком вызывающе, — сказал Дамблдор после ухода Грюма, ненадолго вогнав Снейпа в ступор. — Я понимаю, они недолюбливают гриффиндорцев, но такая открытая поддержка Виктора Крама…

— Вы не хуже меня знаете, что вражда между факультетами… — начал было Северус, но его прервал один из портретов.

— Альбус, вас никто не услышит.

— Спасибо, Филеус, — кивнул Дамблдор и тут же сменил тему разговора. — Северус, ты сумел отследить конечную точку перемещения?

Уходил от Дамблдолра Северус в смешанных чувствах. С одной стороны, Альбус отправил сообщение Кингсли об исчезновении Поттера, с другой — поведение метки было слишком странным. Однозначно можно было сказать только то, что Темный Лорд не возродился, и это несказанно радовало.

Однако радовался Северус недолго — часа два, а потом руку обожгла почерневшая и ожившая метка. Проклиная все на свете, он достал из шкафа давно приготовленный плащ и маску и шагнул в камин.

В Малфой-мэноре царила настоящая паника. Люциус метался между шкафом с вещами и Нарциссой, которая трясущимися руками искала маску.

— Мы справимся, — бормотал Люциус, на мгновение обнимая жену. — Вот увидишь! — и он снова мчался к вещам.

— Люц, она была слева! — сдерживая рыдания, отвечала ему Нарцисса.

— Совсем ума лишились! — рявкнул Северус, вбегая в комнату. — Акцио, маска! Акцио, черный плащ!

Он поймал вылетевшую из кучи вещей на полу свою добычу, вручил их Люциусу и, схватив его за руку, поволок к дверям.

— Быстрее давай, — поторапливал он друга. — По Круциатусам соскучился?!

На место сбора они попали вовремя, только-только прибыли первые соратники. Северус быстро огляделся: какое-то старинное кладбище, обросшие мхом кресты… и привязанная к разрушенному надгробию фигура с белой бородой и в темной мантии.

«Только этого не хватало, — еще больше помрачнел Северус. — Мало того, что Поттер пропал, так еще и Дамблдор тут умирает!»

Темный Лорд ждал их. Он возвышался в центре большой поляны, глядя на подходящих к нему слуг.

— Добро пожаловать, Упивающиеся смертью, — дождавшись, пока они замрут на своих местах, произнес он.

Звучный ранее голос Темного Лорда стал похож на змеиное шипение, и Северус внутренне содрогнулся, когда Лорд посмотрел на него.

«Теперь форма соответствует содержанию», — с горечью подумал он.

Что в Лорде не изменилось, так это желание поделиться с «настоящей семьей» своими мыслями.

— Я чую вину, — почти прошептал Лорд. — Воздух насквозь провонял виной…

Закончить ему не дали — раздался крик «Вот они!», и со всех сторон в Упивающихся полетели заклинания. Пользуясь неразберихой, Северус, стараясь скрываться за надгробиями, кинулся к Дамблдору, надеясь, что тот еще жив. Последнее, что он услышал, был панический вопль: «Разбегаемся!» Вспышки Авады он не увидел, как не увидел и того, как его тело падает к ногам обессиленного и окровавленного Дамблдора.

* * *

Тень Снейпа стояла на берегу Стикса. В глухом черном плаще, с белой гладкой маской в одной руке и волшебной палочкой в другой, Северус беспокойно разглядывал пустынные окрестности и туман, скрывающий другой берег реки.

— Я совсем не рад встретить тебя здесь, — шагнув из тени, тихо сказал Гермес.

— Ты? — воскликнул Снейп. — Куда я попал?

— А как ты думаешь? — задав этот вопрос, Гермес повернулся к туману и крикнул: — Харон, где тебя носит? Для тебя есть работа! — и добавил едва слышно: — Но я бы предпочел, чтобы ее не было.

— Кто ты такой?! — взъярился Снейп, наставляя на Гермеса свое «страшное оружие».

— Гермес Психопомп, Душеводитель, проводник Теней по Аиду — любое из определений будет верным, — он замолчал, прислушиваясь к тихому мерному поскрипыванию и приближающемуся негромкому плеску.

Лодка вынырнула из тумана медленно и величаво, но Гермес знал, что величавость эта вынужденная: на дне старой рассохшейся лодчонки почти всегда плескалась вода, а скрип весел об уключины невозможно было победить ничем.

— Чего тебе? — проворчал Харон. — Совсем стыд потерял, лишний раз дромосом пройти не хочешь.

— Я веду Тень, — ответил Гермес и покосился на Снейпа.

Тот, судя по всему, уже понял, с кем ведет беседу его знакомый, но поверить все еще не мог.

— Деньги давай, — продолжал ворчать Харон. — Забесплатно не повезу!

— Ты что? — опешил Гермес. — Какие деньги?

— Пенс, — просветил его лодочник. — Тиына [3]. Сантим [4]. Копейка…

— Да ты с ума сошел! — в полный голос возмутился Гермес. — Ты что, амброзии перепил? Человека убили, пришел прямо с поля боя, а ты деньги вымогаешь?!

В результате последовавшего торга Снейп лишился маски, и только тогда довольный Харон милостиво согласился перевезти Тень «безвременно усопшего к упокоищу безвинноубиенных». Всю переправу Гермес опасливо косился на лодочника, но молчал, заговорив только когда Стикс остался позади.

— Никак с Крылатыми дружбу водит? — он оглянулся назад и озадаченно почесал кадуцеем затылок. — Надо будет дядюшке намекнуть…

После недолгих колебаний Гермес обошел Белый Утес по широкой дуге, решив, что торопиться некуда, а лишить Снейпа памяти можно будет и потом, тем более, что Гермес хотел узнать последние новости из Хогвартса.

Аид их уже ждал. Он стоял в дверях, хмуро глядя на приближающиеся фигуры.

— Хайре, Психопомп, — кивнул он и уставился на Снейпа.

Тот молчал, глядя на хозяина царства мертвых. Молчал и Аид.

— Кхм, — наконец не выдержал Гермес. — Может, войдем в дом?

— У меня не прибрано, — отрезал Аид и ехидно посоветовал ошеломленному племяннику. — Рот закрой, а то становишься похож на идиота.

— Сразу видно, родственники, — обиженно проворчал Гермес. — Этот тоже постоянно язвит и всякие гадости говорит. Кстати, у тебя Харон с Крылатыми снюхался.

— Надо же ему как-то развлекаться, — спокойно ответил Аид.

— Дождешься, что он Кербера им сменяет на горшок золота и подастся в эту… как ее… к лепреконам…

— Господа, разрешите уточнить, — вмешался в диалог любящих родственников Снейп. — Насколько я понял, я нахожусь сейчас в обществе древнегреческих богов.

— Ну да, — кивнул Гермес. — А вокруг нас Аид! — и он широким жестом обвел вокруг, предлагая полюбоваться пейзажем.

— Не паясничай, — одернул его Аид.

— А что мне еще делать? — вздохнул Гермес. — От радости скакать, что его убили?

Аид все же пригласил гостей в дом (как Гермес и предполагал, везде царил почти идеальный порядок) и предложил угощение.

— Ничего не ешь, — тут же приказал Гермес Снейпу и с вызовом взглянул на Аида. — Иначе ты никогда не сможешь вернуться обратно.

— Он и так не сможет, — мрачно заявил Аид. — Это не в моих силах, Психопомп. Думаешь, иначе мы бы пришли к соглашению с Крылатыми настолько легко?

— Совершенно?

— Да, — тяжело уронил Аид и осушил кубок с вином.

Гермес помолчал, уставившись в пол, потом спросил:

— А ты можешь точно сказать, как звучало соглашение?

Он внимательно выслушал Аида, попросил повторить еще раз, и его лицо озарилось улыбкой:

— Я знаю! Знаю, как можно его, — Гермес пальцем указал на Снейпа, — вернуть к жизни! Не давай ему ничего есть и пить! Я сейчас!

И исчез.

Гарри по-прежнему был у Аполлона, внимательно слушал разговор Муз, которые вспоминали всех ныне живущих потомков Олимпийцев.

— Нет, правнук Гефеста слишком мал, — Клио покачала головой и заметила Гермеса. — Кто умер?

— Он еще не умер, — схватив Гарри за руку и потянув за собой, уверенно заявил Гермес. — Феб, дай что-нибудь, чем можно завязать глаза. И гимантий свой, чтоб закутать с головой. А ты, — он повернулся к Гарри, — хочешь спасти хорошего человека?

Гарри кивнул и молча выслушивал наставления Гермеса, а потом пошел вслед за ним.

— А вот и мы, — воскликнул Гермес, явившись к Аиду через пять минут и помогая выйти из дромоса тщательного укутанному Гарри. — Пришли. Давай, говори!

— Я прошу за своего родича, — четко проговорил Гарри, слегка волнуясь. — Я прошу дать ему возможность завершить дела и прожить достойную жизнь. Аид, я взываю к твоей справедливости и прошу исполнить мою просьбу.

— Да будет так, — проговорил Аид. — Психопомп, проследи, чтобы Тень вернулась в тело. Только мальчика сначала проводи…

Гермес кивнул и радостно улыбнулся.

— Идем, мой смертный брат, я провожу тебя, — он подхватил Гарри под локоть и снова повел в дромос. — Надо же нашему моднику вернуть его собственность…

* * *

Гермес развязал ему глаза только в доме у Аполлона.

— Спасибо, Гарри, — тепло поблагодарил он. — Ты замечательный человек! — Гермес обернулся к Музам и пообещал: — Я скоро вернусь и расскажу, что произошло. — И ушел.

Гарри не знал, кто тот хороший человек и какие дела он не успел завершить, но почему-то сразу поверил Гермесу. К тому же… Он не любил, когда умирали люди, и если он может помочь вернуть человека к жизни, то почему бы не попробовать это сделать. Именно так он и сказал Музам и поинтересовался, не знают ли они, о ком шла речь.

— Ну ты же слышал, — развела руками Урания. — Мы сидели, гадали, кто умер… Это только Гермес знает.

Гарри покосился на Аполлона и успел заметить легкую усмешку, скользнувшую по его губам. «Наверняка и он знает, — подумал Гарри. — Но точно не скажет».

Гермес вернулся действительно очень скоро и стал торопить Гарри, говоря, что того уже давно ищут. Гарри припомнил, сколько времени он провел сначала на кладбище, потом на Олимпе, затем здесь и схватился за голову.

— С меня точно снимут кучу баллов! Или Снейп отработками замучает!

— Идем уже, — тихо рассмеялся Гермес и увел Гарри в Хогвартс. — Ты, главное, про свои приключения после кладбища не рассказывай, — посоветовал он, когда Гарри в обнимку с треклятым Кубком стоял на берегу озера. — Тебе все равно никто не поверит, а если и поверит, то все равно накажет.

Гарри уныло кивнул и пошел к замку.

Гермиона увидела его первой и с радостным криком бросилась на шею, Рон, сидевший вместе с ней во дворе, радостно улыбнулся и хлопнул по плечу, заявив:

— Я же говорил, что ты вернешься!

Гарри кивнул ему в ответ и понял, что вообще-то он был отменным дураком, дуясь на Рона почти весь год. Пусть тот и повел себя совершенно по свински перед первым заданием, но ведь это был Рон — тот самый человек, который играл в шахматы, давая Гарри возможность пройти к философскому камню, тот самый Рон, который, панически боясь пауков, сунулся между тем вместе с Гарри в логово акромантулов, Рон, который всегда был рядом, который… Да что там говорить!

— А я боялся, что ты меня просто прибьешь за то, что я исчез, не предупредив, — улыбнулся Гарри и попытался поудобнее перехватить Кубок.

— Это могу сделать я, — раздалось за спиной, и Гермиона, тихо пискнув, спряталась за Рона.

На крыльце стоял Снейп и пристально смотрел на Гарри.

— Надеюсь, мистер Поттер уже понял, что он великий герой, — язвительно заявил этот несносный человек, — и соизволит объяснить, где именно он совершал свои подвиги. Не здесь, — предостерегающе произнес он и, развернувшись, приказал: — Следуйте за мной.

Конечно же, Снейп привел его к директору, где сидели уже все деканы. Гарри поразился, насколько плохо выглядел Дамблдор: бледный, с осунувшимся лицом и темными тенями под ввалившимися глазами, он был похож на смертельно больного человека. «Или того, кто только что вернулся к жизни», — мелькнула шальная мысль, но Гарри отогнал ее.

Допрос, который устроили ему присутствующие, изрядно измотал и без того уставшего и едва держащегося на ногах Гарри. Молчал только Снейп. Он сначала сидел и спокойно глядел на Гарри, но в какой-то момент вздрогнул и широко распахнул глаза. Гарри поразился выражению, которое появилось на лице зельевара — недоверие пополам с потрясением.

— Продолжай, мальчик мой, — попросил Дамблдор, и Гарри пришлось вернуться к рассказу.

Когда он снова взглянул на Снейпа, тот уже снова был спокоен и невозмутим.

Наконец Гарри отпустили, и он поплелся в гриффиндорскую башню. Друзья поджидали его около горгульи.

— Ну что, Гарри? — затормошила его Гермиона. — Все в порядке?

— Я совершенно вымотался и хочу есть и спать, — честно признался он. — Я все расскажу, но не сейчас, хорошо?

Друзья переглянулись, кивнули и пошли с ним в гостиную, говоря встречным, что все в порядке и что Гарри нужно отдохнуть.

Гарри не помнил, как он добрался до кровати — сон не только предательски напал на него прямо за ужином, но и победил, вырубив похлеще бладжера.

…— Мистер Поттер верен себе, — язвительно сказал Снейп, глядя на него словно на испорченный ингредиент. — Вместо того, чтобы взяться за ум и наконец-то заняться учебой, он вечно погрязает в каких-то приключениях, — вложив в последнее слово максимум презрения, Снейп замолчал.

— Мальчик просто растет, — снисходительно заметил тощий темноволосый мужчина с белыми, отливающими серебром усами, опустив руку на рукоять меча. — Еще не наигрался.

— Сколько можно расти? — процедил Снейп.

Третий, чем-то похожий на Снейпа, но с бородой и в греческих одеждах, правда, почему-то черного цвета, покачал головой и тихо произнес:

— Еще можно. К сожалению, недолго осталось.

Гарри показалось, что он уже слышал этот голос, но вот где и когда?

— Главное, шею не сверни, — посоветовал мужчина с умами и усмехнулся. — Почему-то мне кажется, что все у тебя будет хорошо, мальчик, но все же помни, что в предрекаемом тебе и ожидаемом от тебя ты должен будешь решать все сам.

— Долго будешь пророчить, Чернобог [5]? — раздался за спиной Гарри веселый голос. — Идем, братик, а то эти вороны совсем заклюют тебя.

И Гермес, озорно сверкнув глазами, потащил Гарри прочь. Три фигуры в черном остались стоять посреди коридора, глядя им вслед…

— Приснится же такое, — недовольно проворчал Гарри, садясь на кровати и тараща глаза в темноту. — Уже и ночью Снейпа вижу.

Он взбил подушку, улегся поудобнее и вновь уснул.

1 — Роллон — викинг, в результате удачного похода получил феод в северной Франции, первый герцог Нормандии и предок Вильгельма Завоевателя

2 — Кадуцей — атрибут Гермеса, крылатый жезл, обвитый змеями

3 — Тиына — мелкая монета Казахстана

4 — Сантим — мелкая монета Франции

5 — Чернобог — правитель Нави (мира мертвых), бог времени, сын Рода. В славянской мифологии он является создателем мира вместе с Родом и Белбогом

Когда в камине показалась встрепанная голова Люциуса Малфоя, Северус решил, что ему это снится. Образец элегантности и собранности, которым всегда представал перед всеми Люциус, просто не мог выглядеть настолько… непривычно.

— Я могу пройти?

— Да, конечно.

Люциус тут же шагнул в камин, чуть не сбив зазевавшегося Северуса с ног. Был он в домашнем халате, с взлохмаченными волосами, кое-как увязанными в хвост, с диковатым взглядом и письмом в руке.

— Северус? Ты?!

Кого именно ожидал увидеть Люциус, если заглядывал в камин к Северусу, разговаривал с Северусом и в итоге пришел к нему? Дамблдора, что ли?

— Нет, Фоукс, — недовольно озвучил итог своих размышлений Северус. — Неужели не видно?

С коротким возгласом "Сев!" Люциус обнял его и прижал к себе.

— Мистер Малфой, — полупридушенно запротестовал Северус. — Что вы себе позволяете?!

— Живой! — Явно не слыша его, Люциус, придерживая за плечи, слегка отстранил, полюбовался и снова прижал к себе.

Этого Северус вынести уже не мог. В конце концов, он взрослый человек, а не плюшевая игрушка, чтоб его тискать. С едва слышным рыком он отпихнул Люциуса от себя, удачно усадив при этом в кресло, сунул в руки бутылку огневиски и бокал, а сам отошел подальше, к столу, чтоб при повторении странного припадка успеть шагнуть за него. Люциус, впрочем, вел себя спокойно, налили бокал, но пить не стал, а уставился на Северуса словно на выходца с того света. Однако из последующего разговора Северус понял, что все основания для такого поведения были.

— Он несколько раз пытался тебя вызвать, я видел, — глядя в бокал, глухо говорил Люциус.

Казалось, что после бурного всплеска в самом начале их встречи он словно угас. Хотя… Когда Люциус переводил взгляд на Северуса, в его глазах словно зажигался яркий огонь. И нет, это не было отражения огня в камине — во избежание еще какого-либо визита огонь был потушен, и маги сидели в полутьме, разгоняемой светом нескольких свечей.

— А еще я видел, как в спину тебе Авада ударила. И нет, — он мотнул головой, предупреждая возможные возражения Северуса, — я не мог ошибиться. Аваду ни с чем не перепутаешь, сам знаешь. Подойти и проверить я не мог, но…

— Я пока не готов говорить об этом, — честно сказал Северус. — Я… Я не знаю, что произошло и почему, но…

Он закатал рукав мантии и показал другу левое предплечье — абсолютно чистое, словно на нем никогда не было Метки.

— Нда… — озадаченно пробормотал Люциус.

В молчании они допили огневиски из бокалов, в молчании разлили остатки из бутылки.

— Я мог бы спросить, — наконец произнес Люциус, — ты наверняка догадываешься у кого.

— Не надо, пока по крайней мере. Мне кажется, что я знаю, кому могу задать не только этот вопрос и надеюсь получить правдивый ответ.

Северус действительно собирался в ближайшее время поговорить с Гермесом, ибо вопросов накопилось немало. Не сегодня, когда после длинного и насыщенного самыми разными событиями дня стоило закрыть глаза, и словно вновь видел происходившее наяву. И слышал. Явственно слышал голос Поттера, тщательно выговаривавшего явно ритуальную фразу, которой его обучили буквально за пару минут до появления в доме Аида. Про сумбурные мысли в голове мальчишки и говорить не приходилось, хорошо хоть эта бестолочь худо-бедно научилась скрывать их, не позволяя отображаться на лице всем эмоциям.

Ушел от него Люциус явно успокоенный и откровенно зевающий, заразив этим и Северуса. На прощанье он крепко пожал Северусу руку и пообещал присмотреть за ним — дабы друг не натворил глупостей, особенно теперь, когда он наконец-то избавился от последствий самой ужасной. При этом он так выразительно покосился на левую руку Северуса, что тот не выдержал и усмехнулся.

— Главное, чтобы сам догадываешься кто не решил, что я все же жив. Подозреваю, что его пристального внимания я просто не переживу.

— Я подумаю над этим, — пообещал Люциус и шагнул в камин.

* * *

— Как тебе наш новый родич? — спросил Гермес в свой очередной визит к дядюшке в Аид, случившийся через пару дней после "знакомства" того со Снейпом.

— Который из? — уточнил Аид, не прекращая веселую (с точки зрения пса) возню с Кербером. — Я видел… слышал обоих. Мой потомок мне понравился — я, пожалуй, даже буду гордиться им. А насчет племянника я еще не решил. Кстати, жаль, что я его только слышал, но не видел.

— Ну, извини, — Гермес развел руками. — У них сейчас сложные взаимоотношения, и если бы они увидели друг друга… — Он с сомнением покачал головой. — Либо один отказался бы просить, хоть я не верю в это, либо второй отказался принять этот дар, что более вероятно.

Аид расхохотался.

— Можно подумать, — отсмеявшись, произнес он, — в нашей веселой семье хоть когда-нибудь были простые взаимоотношения!

— Иногда, очень редко, такое случалось, когда все просто и сообща, — озорно блеснув глазами, напомнил Гермес. — Например, отец с мачехой были очень дружны в своем неодобрении наших более чем близких отношений с Фебом. Или помнишь, как почти все дружно осуждали Ареса. Я имею в виду то время, когда он увлекся смертной и провел весь положенный ему срок в Фуа. Даже чуть на костер не попал [1]!

— Это исключения, да и они, по большей части, не относятся к тому, о чем я говорил.

— Ну почему же, — мгновенно став серьезным, вздохнул Гермес. — Они как раз относятся. Мы легко дружим против кого-то или чего-то. Впрочем, как и смертные. Просто сейчас нам и проще, и выгоднее дружить против… сам помнишь кого.

— Еще скажи, против Того-кого-мы-не-любим-вспоминать! — не удержался от подколки Аид. — Да, не смотри на меня так — пока ты бегал за… просителем, я успел заглянуть в память Северуса.

— И как? — полюбопытствовал Гермес.

— Я впечатлен. Впечатлен тем бардаком, который развели у себя эти великие маги и иже с ними. Ну и, как уже говорил, подумываю гордиться своим потомком — уметь отвешивать реверансы двум противоборствующим сторонам, находясь при этом на своей собственной… Да, он достоин.

— Надеюсь, он знает, что, отпуская реверансы во все стороны, рискует остаться без ног. И, кстати, мне показалось, что у него нет его стороны, — вздохнул Гермес. — Уж очень он обреченно выглядел на берегу Стикса, как тот, кому…

— Она есть, — оборвал его Аид. — Он просто еще не нашел ее. Хотя уже подозревает, что ему есть к кому и куда возвращаться.

— Не буду с тобой спорить, — развел руками Гермес. — Тебе это виднее. А я пойду прогуляюсь.

— Прогуляйся, — согласно кивнул Аид. — И привет от меня племяннице передавай — вместе с напоминанием о том, что я соскучился.

— Ты так уверен, что я догуляю до Афины? — преувеличенно удивился Гермес.

— Да. Вам же надо поговорить о произошедшем. И решить, кто и чему будет учить сына Зевса.

— Все-то ты знаешь, — хмыкнул Гермес и, махнув на прощание рукой, шагнул в дромос.

Прогуляться Гермес решил в Запретном лесу, о котором пару раз уже слышал, но бывать в котором пока не доводилось: то времени не было, то сил, то желания. А сейчас он не только захотел, но и смог сам прийти в мир смертных — просто сделав шаг, как когда-то давно. Сделал шаг — и засмеялся, почувствовав легкое дуновение силы, некогда подвластной повелителю дорог. Она льнула к нему, словно соскучившаяся в разлуке нежная возлюбленная, обнимая и лаская невесомыми пальцами.

— Ты был прав, Феб, — раскинув руки, словно желая обнять весь мир, прошептал Гермес. — Мы вернемся!

Упругой легкой походкой он пошел по тропе, ведущей вглубь леса. Лес был необычным. Если бы он был смертным, Гермес мог бы сравнить его со старцем — мудрым, многое повидавшем на своем веку, но не согбенным годами, а сделавшими его только крепче. Седые бороды мха слегка пошевеливались в неуловимых потоках поднимающегося воздуха, кряжистые великаны-дубы шелестели листвой, приветствуя гостя, петляющая тропинка стелилась под ноги. Здесь и дышалось по-иному — не так, как на берегу озера, словно находящемуся в тени замка, волею Мойр ставшему школой. Хотя нет, не Мойр, эллины только слышали о суровом крае далеко за Гиперборей. И не норн — земля здесь была древней, но ее вряд ли коснулись ноги саксов. Впрочем, какая разница, кто решил, что суровый замок должен стать колыбелью юных магов…

Слева сухо треснула ветка, и Гермес обернулся туда.

— Добрый день, — столь же сухо поприветствовал его выбирающийся из кустов Снейп. — Не думал, что могу встретить тебя здесь.

— Я тоже не ожидал увидеть здесь тебя, — кивнул ему Гермес. — Мне почему-то казалось, что ты редко покидаешь стены замка днем.

Снейп тихо хмыкнул и показал небольшую сумку на длинной ручке, свисающую с плеча.

— Некоторые ингредиенты лучше собирать днем. Я, знаешь ли, не люблю напрасного риска.

Собирал Снейп паутину акромантулов — огромных полуразумных пауков, невесть каким образом попавших в этот лес и изрядно расплодившихся. Кентавры следили, чтобы акромантулы не сильно далеко расползались от логова, иногда акромантулов приходили "вразумлять" студенты-старшекурсники — те, которые потом собирались поступать в школу авроров. Всегда под присмотром преподавателей и только добровольно.

— Как там Гарри поживает? — спросил присоединившийся к Снейпу Гермес, решив совместить прогулку с общением.

— Пока неплохо, — ответил тот. — Но, думаю, скоро это изменится. Если без мозгов прожить вполне можно, то без языка это сделать сложнее…

* * *

Чем больше проходило времени с возрождения Волдеморта, тем более крепла уверенность Гарри в том, что он знает, за кого просил у повелителя царства мертвых. У своего дяди Аида.

Все оказалось очень просто — позвать Афину и расспросить. Богиня, правда, сначала сама задала несколько вопросов, но взамен удовлетворила и любопытство Гарри. Причем умудрилась сделать это так, что у Гарри возникло множество новых вопросов. И вот теперь он пропадал в библиотеке. И вновь Рон был этим недоволен: по его мнению, победителю Турнира Трех волшебников сдать экзамены будет проще простого. А раз так, зачем в эти летние погожие деньки корпеть над книгами?

А Гарри искал информацию о своих родных. Прежде он как-то не задумывался о том, что помимо Дурслей у него могли быть еще какие-либо родственники. Ну, или те, кто считался таковыми — со стороны его "земного" отца. Смертного отца — как сказал бы Гермес.

Гарри с удивлением и даже негодованием узнал, что Джеймс Поттер был родственником Блэков. Негодование относилось скорее к тому, что никто и не вздумал упомянуть об этом.

— Впрочем, я сам хорош, — пробормотал Гарри. — Кто мешал мне прочитать эти талмуды раньше?

Он старательно разбирал хитросплетения родственных связей, порой отвлекаясь на то, чтобы сделать пометку в пергаменте "расспросить Сириуса о…" Список людей, о которых Гарри собирался задавать вопросы, все рос. Но нигде, ни в каких хрониках и генеалогиях он не нашел ни одного упоминания о своем возможном родстве с Альбусом Дамблдором.

— Впрочем, здесь информация только про семейства магов. А моя мать была магглорожденная, — вздохнул Гарри, укладывая очередной фолиант в громоздящуюся стопку ему подобных и придвигая последний из взятых на сегодня. — А если вспомнить о моем отце и его семье…

В многочисленных мифах рассказывалось о многих богах и полубогах.

— К счастью, многие уже мертвы, и мне не надо запоминать все эти имена и бояться перепутать их. Зато живые…

С двумя братьями и сестрой Гарри уже познакомился. Хотя нет, с тремя братьями.

Надменный и холодный Аполлон был совершенно не похож ни на Гермеса, ни на Ареса. Раньше Гарри считал, что словосочетание "совершенная красота" всего лишь красивая метафора. Раньше — это до того момента, пока он не увидел Аполлона. Вот уж действительно эталон. Такого водрузить на постамент и любоваться — желательно издали, чтоб не замерзнуть от ледяного презрения, сквозившего, казалось, в каждом взгляде и вздохе этого красавца.

Зато Музы Гарри понравились, и больше всех, пожалуй, задумчивая Эрато. Она почти не принимала участия в разговоре, только изредка вставляла слово-другое, но ее улыбка… А Клио показалась Гарри похожей на Гермиону — серьезная и сосредоточенная, она внимательно слушала и самого Гарри, и своих сестер и что-то быстро писала в свитке.

Погруженный в воспоминания, Гарри машинально ощипывал перо, и очнулся только когда услышал сердитый голос мадам Пинс, отчитывающего какого-то студента. Он быстро вернул книги на место и решил немного прогуляться — если получится, то в компании Рона или Гермионы, а может, как и раньше, втроем. А не получится, то можно и одному побродить, тем более, что одиночество для него привычно.

Мысли Гарри опять вернулись к божественной семейке, как однажды выразился Гермес. Да, Гермес… Гарри сначала совершенно не верил в том, что на его зов приходит настоящий бог. Все эти необычные одежды, более похожие на какие-то маскарадные костюмы — и, тем не менее, Гермес носил эти… простыни так, что сразу становилось понятно: они для него привычны настолько, что он и не мыслит для себя другой одежды. Впрочем, и в джинсах и рубашках Гермес выглядел естественно, просто казался как-то ближе. Веселый и шебутной, всегда с шуткой наготове, с улыбкой на лице. Пустышка — как назвал его Арес. Гарри ему тут же возразил, что это не так. Арес согласился, но, усмехнувшись, добавил, что Гермес прекрасно знает об этом своем прозвище и охотно откликается на него. На вполне логичный вопрос, на какие прозвища откликается сам Арес, тот предпочел не отвечать, и Гарри решил спросить об этом у Гермеса. Или у Афины, подумав, решил он — судя по оговоркам сестры, у Гермеса с Аресом отношения порой складывались не очень хорошо.

Гарри споткнулся и огляделся. Он стоял на опушке Запретного леса, куда его принесли ноги. К счастью, место было хорошо знакомое — именно здесь когда-то давно, в прошлой жизни, Хагрид знакомил третьекурсников с гиппогрифами. Гарри улыбнулся и пошел дальше в лес.

И все же интересно, думал он, глядя под ноги и пиная попадающиеся на тропинке камушки, с какой стороны Дамблдор ему родственник. В том, что у Аида он просил именно за Дамблдора, Гарри уже почти не сомневался: из оговорок директора он уже понял, что именно Дамблдор занял место Гарри на кладбище, а с тем, что там Гарри должен был погибнуть, спорить вряд ли кто стал. Да и внешний вид Дамблдора сразу после третьего тура турнира явно показывал, что этот человек побывал за гранью смерти. Побывал, но был возвращен оттуда. Гарри даже несколько раз порывался напрямую спросить об этом — после того, как на свои намеки не получил внятного ответа. Но каждый раз что-то мешало. Или кто-то. Гарри сердито пнул палку, вспомнив, каким злым взглядом провожал его Снейп при каждой встрече…

— …чтобы ты настоятельно порекомендовал ему прекратить нарываться, — услышал он голос Снейпа и даже помотал головой, решив в первое мгновение, что послышалось. Однако голос продолжал: — Сам понимаешь, рано или поздно Альбус решит узнать, на что именно намекает ему ненаглядный Золотой мальчик. И я думаю, что это случится совсем скоро. И Гарри выложит ему все — и про свою истинную природу, и про твои визиты, и про пребывание в Аиде.

— Скажи ему сам, — раздался голос Гермеса. — Гарри, хватит прятаться, выходи уже.

— Подслушиваем, мистер Поттер, — прошипел Снейп, оборачиваясь к выбирающемуся из кустов Гарри. — Как это похоже на вас!

— Я не подслушивал! — запротестовал Гарри. — Я случайно шел мимо…

— По Запретному лесу, — Снейп скрестил на груди руки и скептически посмотрел на Гарри. — Мимо обычных троп акромантулов. И почему я не удивляюсь?

— Я просто гулял!— Гарри не выдержал и сорвался на крик. — Если бы я знал, что вы тут, я бы пошел в другую сторону!

— В озеро, — уточнил Снейп. — Или все же в Хогсмит?

— Куда угодно! Я…

Закончить фразу он не смог — громкий хохот Гермеса буквально оглушил спорщиков. Снейп молча отвернулся, принявшись пристально разглядывать дерево, а Гарри, сердито сопя, уставился на Гермеса.

— Вы всегда так общаетесь? — утирая выступившие слезы, наконец спросил Гермес. — Если да, то я не удивляюсь… Ничему.

— Да, — окинув Гарри полным презрения взглядом, ответил Снейп и снова отвернулся.

— Нет, — одновременно с ним сказал Гарри. — Я обычно не кричу.

Гермес снова засмеялся, но уже не столь оглушительно, а потом предложил:

— Почему бы нам не найти более приветливое место и не поговорить там?

— Благодарю, — Снейп потряс сумкой, висевшей на плече, и добавил: — Этот ингредиент долго не хранится, надо успеть его обработать.

— Хорошо, — улыбнулся ему Гермес, и Гарри невольно почувствовал укол ревности. — Я запомнил твои слова. И подумаю, что можно сделать, — он махнул рукой Снейпу и повернулся к Гарри. — Идем, кажется, я знаю, куда нам можно отправиться.

— Ненадолго, — скривившись, словно от внезапно оказавшегося во рту лимона, сказал Снейп. — Если он исчезнет из замка больше чем на полчаса, поднимется тревога. Уизли весь замок на уши поставит. Либо он, либо она, либо оба.

И с этими словами Снейп, наконец-то, ушел. Гермес же протянул Гарри руку и, лукаво улыбаясь, спросил:

— Хочешь увидеть, где живет Афина? Надолго мы не уйдем, не стоит расстраивать твоего преподавателя и этих самых Уизли, но на полчасика…

* * *

— Рассказывай уже, — покосившись на Гермеса, которого буквально распирало от новостей, проворчал Аполлон. — А то еще немного, и лопнешь.

— А вот и нет! — мотнул головой Гермес.

Ему всегда нравилось бродить по лесам — главное, не попасть случайно в мир смертных, что теперь снова было вполне реально. Вот и сегодня он вытащил Аполлона на прогулку, оторвав от написания нового гимна и пообещав рассказать кое-что занятное.

— Я встретил сегодня Северуса, — таинственным голосом начал он. — И тот поведал мне…

Аполлон не оценил подобного тона и пригрозил, что уйдет, прислав вместо себя кого-нибудь другого. Ареса, например.

— Не надо, — рассмеялся Гермес. — Я буду паинькой.

Суть его рассказа сводилась к тому, что, во-первых, Снейпа интересовало, почему у него исчезла метка. Кое-какие соображения у него на этот счет были — особенно после того, как к нему ночью ввалился его друг, Люциус Малфой, взъерошенный и с письмом в руке. Со слов Малфоя выходило, будто Темный Лорд считает, что его верный слуга умер, ибо он сам лично видел Северуса мертвым.

— Во время тактического отступления, не иначе, — ехидно заметил Гермес. — Они же там с появлением этих… авроров, да. Так вот, там началась паника, они как зайцы врассыпную кинулись. Ты ведь видел, как зайцы от опасности удирают?

— Не отвлекайся, — одернул его Аполлон. — Рассказывай дальше.

— Его сочли мертвым еще и потому, что Лорд позже пытался вызвать его через метку. И ничего не получилось, как обычно с умершими и бывает.

— Он и умер, — пожал плечами Аполлон. — Так что все правильно. Просто начал новую жизнь не с чистого листа, только и всего.

Гермес кивнул и продолжил свой рассказ.

— А поздно вечером Люциус стал читать письмо сына, в котором, в частности, было написано про то, как декан ругал нарушителей дисциплины, и пришел лично проверить, точно ли Северус это или подсадная утка, — Гермес улыбнулся, видимо, представляя себе эту проверку.

— А что во-вторых? — спросил Аполлон.

Гермес усмехнулся и заявил, что еще к Северусу вернулась память. Смертные, даже не испившие вод забвения и не прошедшие мимо Белого Утеса, все равно не в силах были помнить свое пребывание в мире мертвых — если им, конечно же, не поможет кто-нибудь. Северус вспомнил. Пока директор расспрашивал пропавшего Гарри, Снейп обшаривал его память. Сначала хладнокровно, а потом со все большим изумлением, особенно в той части, что касалась визита Гарри в Аид.

— Говорил же я этому мальчишке, — пожаловался Гермес, — пусть учится прятать мысли, а он… Ты представляешь, как на меня набросился наш смертный родственничек?! И с каким видом расспрашивал о своем родстве с «этим несносным Поттером»?!

— А ты накажи его, — усмехнулся Аполлон.

— Кого именно? — уточнил Гермес.

— Обоих. Пусть Северус теперь учит Гарри всему, что он знает и умеет. На правах старшего родича.

— Ты умен и коварен, — с подобающим пафосом воскликнул Гермес. — И я приму твой совет. С благодарностью!

Аполлон кивнул.

— А еще науськаю на Гарри Ареса, — потер руки Гермес. — А то стыдоба — ярость воина есть, а умений никаких!

— И Афину, — подсказал коварный брат. — Она же нравится мальчику?

— Обрадую их всех, — согласился Гермес. — Обязательно.

Вполне ожидаемо Гарри в восторг не пришел. Конечно, Гермес не заявил мальчику, что тот прямо таки должен бросать все и идти умолять об уроках. Нет, он осторожно и незаметно подвел его к мысли о том, что только глупец не будет учиться пользоваться тем, что у него имеется. Напомнил о разговоре на вершине Олимпа, рассказал о том, что бывает, когда пытались использовать силу, не зная, как лучше ее применить… Разговор был долгим, но Гермес был удовлетворен: Гарри вознамерился поговорить с Аресом, правда, не был уверен, что получится это сделать до сентября, ибо близились каникулы.

— Вряд ли, — разом помрачнев, сказал он, — Дурсли будут рады, обнаружив в гостях бога.

— Но ведь у тебя есть крестный, — напомнил Гермес. — И ты говорил, что с радостью жил бы летом с ним.

— Он вынужден скрываться, — вздохнул Гарри. — Его же обвиняют в предательстве, в массовых убийствах. И он же сбежал из Азкабана.

— Гарри! — послышалось где-то неподалеку. — Гарри, ты здесь?

— Здесь, — отозвался Гарри, вставая. — Гермиона, иди к…

— Не думаю, что ему стоит меня видеть, — тихо произнес Гермес, медленно истаивая в воздухе.

Гарри тихо охнул. Только что перед ним сидел парень в линялых джинсах и футболке надписью "Manowar", а вот уже видны кусты сквозь почти прозрачный силуэт Гермеса в белоснежном хитоне, с кадуцеем в руке и с очень укоризненным взглядом.

— Я не подумал, — виновато пробормотал Гарри, услышав голос Рона.

Гермес покачал головой и исчез совсем. Впрочем, уходить сейчас он не собирался — разговор не был окончен, и, судя по всему, следует закончить его сегодня же.

— Гарри, ты опять прячешься? — шутливо спросил Рон, а Гермиона огляделась и понятливо улыбнулась, явно поняв, почему Гарри сидит в этом укромном месте.

Гермес не смог отказать себе в удовольствии немного напроказить и слегка подергать девушку за выбившуюся из строгого пучка волос прядь. Гермиона сокрушенно покачала головой и упрятала прядь в прическу.

— Я не прячусь, Рон, — улыбнулся Гарри. — Просто тут так хорошо думается…

— И о чем же?

— К сожалению, о грустном…

Гермес знал, что Гарри не лукавил — сегодня мальчик опять упомянул о том, что не хочет возвращаться в дом Дурслей, особенно теперь, когда он знал, что они не единственные его родственники. Но необходимость скрывать свою новую сущность практически ото всех не только тяготила, но и мешала. Гарри прямо заявил Гермесу, что он и сам прекрасно понимает: если есть сила, то просто необходимо научиться ею пользоваться. Но как? Не в доме же ненавидящих все необычное магглов. Гарри печально заметил, что и у Рона в доме не позанимаешься — летом Рон предпочитал отдыхать, довольно презрительно отзываясь о Перси, "даже летом зубрящим эти нудные учебники". А уж если заняться тем, что не входит в школьную программу… Или встречаться с Гермесом в переполненном людьми доме…

— Гарри, если хочешь, я поговорю с родителями, — неуверенно предложила Гермиона. — Они, кажется, собирались во Францию…

Гермес одобрительно улыбнулся. Умная девочка, и схватывает все на лету. Пожалуй, он был бы совсем не против, если бы она вошла в семью. Гермес подозревал, что такого же мнения придерживается и Афина, и решил уточнить у сестры, так ли это.

Между тем разговор вполне ожидаемо коснулся того, что произошло на Турнире. Насколько Гермес знал, Гарри не собирался никому в Хогвартсе рассказывать, что именно с ним случилось после того, как он схватился за Кубок. Даже Гермионе.

— Гарри, а ты не хотел бы провести лето у Сириуса? — спросил Рон. — Я же помню, как в прошлом году ты говорил…

— Я писал Сириусу об этом уже много раз, — после небольшой паузы ответил Гарри. — Но он постоянно отвечает, что сейчас это невозможно. Да и Дамблдор считает, что мне стоит поехать к Дурслям.

Опять Дамблдор, усмехнулся Гермес. В любом разговоре так или иначе всплывает имя этого мага. "А ведь я еще ни разу его не видел, — мелькнула мысль. — И почему бы сейчас не заглянуть к нему в гости?"

— Дождись меня, — шепнул Гермес, неслышно подойдя к Гарри, после чего незримой тенью скользнул в сторону Хогвартса.

* * *

После ухода Гермеса ("Интересно, куда это он?") Гарри почувствовал себя свободнее — все же одно дело болтать с друзьями наедине, а совершенно другое — постоянно чувствуя незримое присутствие постороннего. Пусть даже того, кто на данный момент относится к тебе хорошо. Слова Рона, вновь вернувшегося к теме Турнира, застали Гарри врасплох.

— И почему меня с тобой там не было?!

Сначала Гарри обрадовался, что эти слова Рон не произнес раньше, а потом, вспомнив кладбище и уродливое тело Волдеморта, содрогнулся.

— Нет, Рон, я совершенно не жалею, что тебя там не было. Иначе у меня стало бы одним другом меньше.

— Я бы смог помочь тебе, — запротестовал Рон, в запальчивости сжимая кулаки.

На Гарри словно навалились тогдашняя беспомощность, сменившаяся слепящей яростью, а перед глазами встал Рон — выкрикивающий заклинания на фоне мрачного кладбищенского пейзажа, затем яркая зеленая вспышка и насмешливый голос Питера:

— Авада Кедавра!

И смех — мертвый торжествующий смех недочеловека, следящего за падающим, словно сломанная кукла, человеческим телом.

— Он бы тебя просто убил.

Горло пересохло, как и губы — и когда только успели?

— Почему ты так думаешь?

Гарри закашлялся, умоляюще посмотрел на Гермиону, и та, коротко усмехнувшись, быстро трансфигурировала из какого-то листа бокал и наполнила его водой.

— Держи уже.

— Гермиона, ты чудо, — благодарно пробормотал Гарри после того, как горло перестало саднить. А потом чмокнул подругу в порозовевшую щеку.

Рон слегка нахмурился, но промолчал и перевел разговор опять на каникулы.

Каникулы! С одной стороны, Гарри уже мечтал о том, чтобы они поскорее наступили — год выдался утомительный, даже изматывающий, хотелось уже отдохнуть и спокойно подумать о том, что с ним приключилось. С другой, возвращаться к Дурслям не хотелось совершенно. Опять насмешки и подначки Дадли, презрение, крупными буквами написанное на лице тетки, ненависть, источаемая Верноном. О причинах такого отношения со стороны родственников он догадывался — навязали еще один рот в семью, пусть и не нищую, но все же с весьма скромным достатком. Да и отношения между сестрами Эванс, насколько понял Гарри, были далеки от идеальных. Петуния в детстве и юности завидовала красивой и талантливой сестре, а теперь вымещала на ее сыне все накопленные за долгие годы чувства. Догадывался, понимал, но простить не мог. Да и не хотел.

Был, конечно же, еще Сириус. Верный друг отца… земного отца. Крестный самого Гарри, который с радостью принял бы его, если бы… Хотя стоп. В одном из писем Сириус упомянул про какой-то дом, в котором жила его семья. И вскользь обмолвился, что возвращаться туда не хочет, дескать, склеп это и родовое гнездо в одном флаконе. Но если предложить ему перебраться на лето туда? Вдруг он не откажется, тогда Гарри с радостью уедет из Литтл Уингинга и хоть одни каникулы проведет не как пленник или слуга. Да и с Гермесом или Афиной там можно будет встречаться, не опасаясь нарваться на наказание. То есть Гарри надеялся, что встречаться можно будет, а насчет отсутствия наказания был уверен.

Предложение Гермионы тоже имело свои плюсы, но… Гермиона, хоть и не показывала это, очень скучала по родителям и хотела вместе с ними поехать во Францию. И Гарри был бы последней свиньей, если бы лишил свою подругу этой поездки.

— Знаешь, Гермиона… Спасибо тебе большое, но я, наверное, все же поеду к Дурслям. Или еще раз напишу Сириусу.

Гермиона благодарно пожала ему руку, а Рон воскликнул:

— А может все же к нам? Ты же знаешь, и мама тебя любит, да и Джинни…

Джинни. По словам Рона, его сестра дома только и говорила о Гарри Поттере, у нее был целый ящик его фотографий, и вообще она была его преданной поклонницей. Возможно, в Норе именно так все и было, но вот в Хогвартсе… Джинни мельком здоровалась с ним, предпочитая проводить время за болтовней с подругами, а на бал пришла с Невиллом. Так что если она и была его поклонницей, то очень тайной.

— Спасибо, Рон, я подумаю.

Беседа постепенно увяла, и Гермиона предложила вернуться в Хогвартс. Рон тут же оживился, вспомнив, что скоро ужин, а Гарри отказался, сказав, что он пока не голоден и хочет еще немного посидеть на берегу. Гермиона улыбнулась, кивнула и потянула Рона за руку, уводя в сторону замка.

— Пойдем, Рон, пусть Гарри действительно посидит тут, подумает. А у тебя еще и чемодан не собран…

_______

1 — Имеются в виду события Альбигойских войн (1209 — 1229 г.г.)

Гермес задумчиво рассматривал вино в килике и молчал. Причем молчал он так долго, что Аид не выдержал и поинтересовался, а зачем, собственно, племянник пришел? Явно не вино пить — ибо за все прошедшее с начала визита время сделал всего лишь один глоток. И не поговорить — потому что кроме традиционного приветствия от него он, Аид, не услышал ни слова.

— Поговорить, — криво усмехнулся Гермес. — Конечно же поговорить. Просто не пойму, с чего стоит начинать.

— С начала, — заметно расслабился Аид.

В последний раз таким молчаливым Гермес был сразу после клятвы Единому. Пришел, заявил, что хочет напиться, и просидел весь вечер молча, тяжелым взглядом глядя на вино в мастосе. Так и ушел, едва пригубив хиосское и поблагодарив за гостеприимство.

— И все равно не знаю, — вздохнул Гермес, — но попробую.

Он не считал самыми страшными людьми тех, кто творит зло по склонности души или характера — слишком хорошо он знал людей. Но не особо задумывался над тем, сколько могут натворить те, кто хочет добра всем. Те, кто ставит перед собой великую цель сделать всех людей счастливыми и ради этого готов убивать любого, кто стоит на пути.

— Я сегодня видел человека, обрекшего Гарри на жизнь без семьи, — Гермес со вздохом поставил килик на стол и сцепил руки в замок.

Он опять почувствовал горячее желание дать волю своему гневу и покарать смертного, решившего, что он вправе вершить судьбы других людей…

— Психопомп, успокойся, — одернул его Аид. — Силу вновь почувствовал?

— При чем здесь это? — отмахнулся было Гермес.

— При том, — строго поглядел на него Аид. — Еще немного, и будешь молнии метать или что ты там у нас метать умеешь?

— Икру, — буркнул Гермес.

— Вина выпей, — посоветовал Аид и усмехнулся. — А будешь хамить — выгоню к Аресу, он точно терпеть не будет и угомонит тебя.

— Это кто еще кого угомонит, — проворчал Гермес, а потом внезапно просиял улыбкой: — А действительно, пойдем к нему. И Афину возьмем с собой, я Феба позову.

— И Диониса, чтоб после побоища еще и пирушку закатить, — кивнул Аид.

— Нет, Диониса пока не надо. Я бы еще Гарри и Северуса позвал, но…

— Понятно. Но тогда встречаться лучше не у Ареса, сам знаешь, у него слегка неуютно.

— Тогда Пелион, — кивнул Гермес и, заявив, что скоро будет там, ушел.

Ему без труда удалось заинтересовать Афину и попросить ее сходить за Аресом, да и Феб был не против прогуляться до Пелиона.

— В общем, вы все встречались с Гарри, так или иначе, — заявил Гермес собравшимся, — а потому, думаю, вам будет интересно то, о чем я поведаю.

И он рассказал о своем визите к директору Хогвартса.

— Мы его видели, — напомнил Арес.

— Я помню об этом, — кивнул Гермес. — Но вы видели его на большом празднике, среди толпы. Я же видел его в иной обстановке…

Старый усталый человек, тянущий возложенное на него бремя — причем взвалил его на себя он сам. Озабоченный привнесением в мир того, что он именует Высшим Благом. Уже почти забывший, как выглядят люди вокруг него и воспринимающий их фигурами в сложной многомерной игре.

— Он искренне считает, что несет добро людям, — тихо закончил свое повествование Гермес. — И не понимает, что благо, как и добро у всех разное.

Повисла тяжелая тишина, которую нарушил Феб.

— Хвала уже не знаю кому, — усмехнулся он, щуря потемневшие глаза, — что я не могу явиться к этому человеку. — Он обвел взглядом собравшихся. — Мне по большому счету нет особого дела до всех смертных, но именно этот человек виновен в том, что наш брат вырос таким… таким беспомощным.

Гермес ожидал подобных слов от Афины — которая успела по-своему привязаться к мальчику, или от Ареса, скоро на расправу. Но Феб… Гермес благодарно сжал пальцы брата и произнес:

— Я не собираюсь больше специально приходить к нему. Да, Феб, ты абсолютно прав, — отвечая на быстрый взгляд, брошенный на него братом, сказал он. — Я боюсь не сдержаться и поступить с ним как считаю должным. Но я буду изо всех сил стараться помочь Гарри вырваться из…

— Из паутины долга, навязанного ему против его воли, — закончила за него Афина. — Я помогу тебе, Психопомп.

— И я, — откликнулся Арес. — Я могу учить его сражаться.

— А я хочу наконец увидеть его, — улыбнулся Аид. — Приведи его ко мне в гости.

* * *

Гарри с интересом рассматривал домик, куда его привел Сириус. Этот самый домик был раза в полтора больше дома Дурслей, что не мешало ему прятаться в тени каштанов и тополей.

— Ты уверен, что хочешь жить не у родственников? — в очередной раз с сомнением переспросил Сириус. — Дом совсем небольшой…

— Он чудесный! — возразил Гарри, а про себя подумал: «Даже если бы в нем была всего одна комната, он бы мне все равно понравился. Ведь в нем нет Дурслей!»

— Тогда пойдем. — Сириус порылся в кармане и достал большой старинный ключ, при виде которого у Гарри от восторга перехватило дыхание — уже очень этот ключ был похож на тот, который навсегда запомнился маленькому Гарри, увидевшему такую диковинку в книжке у Дадли. — Только там не прибрано.

— Это не страшно.

Гарри был уверен, что самое страшное осталось позади: Турнир, кладбище с Волдемортом… И переписка с Сириусом, не без того. Гарри исписал, кажется, целую тонну пергамента, прежде чем убедил Сириуса, что ему, Гарри, не стоит отправляться к Дурслям, что Дамблдор тоже может ошибаться и что ему, Гарри, просто позарез нужно хоть иногда видеться с Сириусом, а если он, Гарри, отправится к родственникам… Хедвиг устала летать от Гарри к Сириусу и обратно (вся переписка заняла около суток), но оно того стоило — Сириус согласился, правда, сказал, что сможет встретить Гарри лишь когда стемнеет и указал место. Гарри, конечно же, согласился. А Гермес помог осуществить задуманное — забрал его в Лондоне с платформы прямо от Хогвартс-экспресса так, что исчезновения Гарри не заметил никто, а потом провел прямиком в гости к дядюшке («Я ему, Гарри, доверяю гораздо больше, чем отцу»).

В первое мгновение Гарри буквально обмер от неожиданности: ему показалось, что перед ним стоит Снейп. Потом он понял, что это совсем не Снейп, который никогда не носил бороды, а тот самый третий из сна, имени которого он так и не узнал.

— Хайре, Аид, — весело улыбнулся ему Гермес. — Я выполнил твою просьбу.

— Хайре, Психопомп. Хайре, Гарри.

И тут Гарри его узнал и похолодел. Он вспомнил этот голос, он слышал его, когда приходил просить…

— Кто это был? — вопрос вырвался прежде, чем Гарри успел подумать. — За кого я просил?

— А ты не догадываешься? — удивился Гермес. — Неужели даже теперь не догадываешься?

— Этого не может быть…

Человек, умерший, но вернувшийся в мир живых благодаря его, Гарри, просьбе. Человек, которого Гермес назвал «хорошим». Человек, являющийся его, Гарри, родичем — Снейп?!

— Именно он, — подтвердил Аид. — Он твой родич по отцу.

— Внучатый племянник, — рассмеялся Гермес. — Ибо твой отец и его дед — родные братья.

Аид мимолетно улыбнулся.

— Я не предлагаю тебе угощения, Гарри, зато могу предложить прогулку. Хочешь?

Гарри оглянулся на Гермеса, а в голове между тем мелькали обрывки мифов — все то, что он запомнил про Аид. Про то самое место, куда его привел Гермес. И про владыку Аида — мрачного, нелюдимого, коварного…

— Вещи пока оставь здесь, — посоветовал Гермес. — И не переживай — тебе ничего не грозит, ведь ты здесь гость Гадеса.

— А ты не пойдешь?

— Пойдет, — вместо Гермеса ответил Аид. — Потому что у него есть одно дело, которое он никак не закончит.

— Да? — удивился Гермес. — Навер… О! Точно!

О своем согласии Гарри не пожалел — вопреки ожиданиям, ему понравилась прогулка. Пусть отчаянно не хватало солнечного света, но зато новых впечатлений оказалось в избытке. Особенно когда Гермес зарезал непонятно откуда появившегося бычка неизвестно откуда взявшимся ножом, а потом перед ним стал проявляться пожилой человек с открытыми, но явно невидящими глазами.

— Приветствую тебя, Психопомп, — слегка дребезжащим, но еще достаточно звучным голосом произнес он. — И тебе, владыка, хайре.

— Хайре, Тиресий, — почтительно откликнулся Гермес. — Ты наверняка знаешь, зачем я здесь.

Гарри сначала с интересом прислушивался к беседе, но потом увлекся наблюдением за изредка мелькающими то тут, то там тенями. Вновь прислушиваться он стал лишь когда в разговоре мелькнуло «последний сын Зевса».

— Две сущности в одном теле, — чуть пожал плечами Тиресий. — Одна пока не проявляет себя, но это лишь вопрос времени, Психопомп.

— Две души? — подался к нему Гермес.

— Осколок души — темной и недоброй. Вторая же сущность — душа на распутье.

— И ты знаешь, чем все закончится? — требовательно спросил Гермес.

— Будущее дано видеть не всем, а уж знать и подавно, — едва заметно улыбнулся Тиресий. — Мое время вышло. Но я с удовольствием встречусь с тобой еще раз, мальчик, — он повернул лицо к Гарри впервые за все время беседы. — Психопомп расскажет тебе о том, как провести ритуал, а Гадес…

— А я с удовольствием провожу, — кивнул Аид.

Гарри с трудом сглотнул комок в горле. Две сущности? В нем?

— Идем, Гарри, — задумчиво глядя на него, произнес Гермес. — Хочешь еще прогулять или…

— Кто он такой?

О слепом прорицателе Тиресии он читал, но вспомнил об этом только после ответа Гермеса. Поначалу даже не поверил — если с возможностью общения с богами он хоть как-то уже успел сжиться, то в то, что вот так запросто можно поговорить с давно умершим человеком…

— А моя мама? — тихо спросил он. — Я могу…

— Увы, нет, — развел руками Аид. — Она была обычной женщиной, смертной, и ее душа после смерти отправилась не ко мне. Из ныне живущих в Аид попадают лишь немногие — те, в ком еще есть отголоски нашей крови и те, кто истово верит и поклоняется нам. — Он улыбнулся Гарри печально и сочувствующе, а потом обратился к Гермесу: — Психопомп, мальчик проголодался.

— Точно, — улыбнулся Гермес. — Гарри, а хочешь теперь отправиться туда, где тебя накормят и еще общением про войны обеспечат?

— Ну… — заколебался было Гарри, а потом решился. — Хочу.

Он надеялся вновь увидеть Афину, но Гермес привел его к Аресу.

— Афина — девушка серьезная, — широко улыбаясь, пояснил он, — к ней так запросто в гости не ходят, зато наш Арес парень простой. И поболтать о войнах и оружии, как выяснилось, любит…

Арес гостям был рад, хоть был удивлен, и Гермес оказался прав: накормил, порывался напоить, и с удовольствием рассказывал обо всем, что касалось военной тематики. В том числе и стихи. И именно от Ареса Гарри и отправился на встречу с Сириусом.

— Я побуду неподалеку, — перед прощанием тихо сказал Гермес. — Если вдруг…

— Все будет хорошо, — улыбнулся ему Гарри. — И спасибо за такой удивительный день. Постой, — вдруг сообразил он. — Мне же надо было часа два всего…

— Повелитель дорог способен на многое, — подмигнул ему Гермес и стал медленно таять. — Я буду рядом.

Как Гарри и думал, переживал Гермес зря — Сириус радостно встретил крестника и аппарировал с ним к дому, который достался ему от дяди.

— Дядя поддерживал меня и помогал, когда я сбежал из дома, — пояснил он. — Но дом совсем небольшой…

— Я был прав, — перед самым сном подумал Гарри. — Все закончилось просто замечательно!

* * *

«Северус, мне хотелось бы поговорить с тобой. Желательно как можно скорее».

Записку принес важный филин как раз после донесшегося из камина «Северус, немедленно зайди ко мне», произнесенного голосом Альбуса, и остался в комнате даже после раздраженного: «Ответа не будет!» Пришлось черкануть на пергаменте «Позже!» и сунуть птице, и лишь потом отправляться к директору по какому-то срочному и неотложному делу.

— Северус, ты знаешь, что Гарри исчез? — глядя на него поверх очком, спросил Альбус.

— Теперь знаю, — вежливо ответил Северус и, памятуя о том, что лучшая защита — это нападение, тут же уточнил: — Вы считаете, что я как-то замешан в этом?

— Нет, конечно, — Альбус отмахнулся от вопроса, словно от какого-то глупой и незначительной мелочи. — Но, может быть, то что-то знаешь?

— Еще не знаю — я был в Хогвартсе все это время, и ни у кого ничего узнать не успел, — все также вежливо сообщил Северус.

О том, что метки у него больше нет, он пока не сообщил, вполне справедливо полагая, что в таком случае прошлые прегрешения очень быстро могут припомнить уже в настоящем. Не спешил он делиться и информацией о том, что может узнать про Поттера, не выходя из Хогвартса, благо, теперь есть тот, кто может присмотреть за этим ходячим магнитом для неприятностей лучше и эффективнее. Да и более заинтересован в хорошем самочувствии Поттера этот кто-то гораздо сильнее Северуса.

Первым делом после возвращения в свои покои Северус позвал Гермеса, надеясь, что тот может знать о судьбе Поттера. Гермес, впрочем, не отзывался, и Северус, после недолгих размышлений, решил, что тот попросту занят, а посему можно спокойно отправиться в Малфой-Мэнор.

Люциус в нетерпении мерил шагами и пребывал, судя по всему, в весьма расстроенных чувствах.

— Ты бы знал, что сейчас у наших творится! — воскликнул он вместо приветствия.

— Я догадываюсь, — хмыкнул Северус.

На свое воображение он никогда не жаловался и в красках представлял себе смуту в лагере бывших соратников.

— Лорд настаивает на проверке — кто именно обретается в Хогвартсе, ты или не ты, — с тревогой произнес Люциус.

— И что?

— Я вызвался проверить. Так что давай вместе подумаем, что именно я сообщу Лорду.

Думали они довольно долго, и, в конце концов, решили, что пока безопаснее всего будет придерживаться версии о том, что в Хогвартсе был кто-то под оборткой, а Северус должен временно исчезнуть.

— Если хочешь, я могу помочь в этом, — предложил Люциус. — У меня есть кое-какие… особые связи.

— Которые ты возобновил не без пользы для себя? — усмехнулся в ответ Северус.

— Не без того, — согласился Люциус. — Но уверяю тебя, выгода обоюдна.

— Я догадываюсь. Но нет. Спасибо, конечно же, но я постараюсь… — Он припомнил разговор с Гермесом и произнес: — Я постараюсь обойтись без помощи с этой стороны.

«А то, неровен час, оторвут ноги за реверансы в эту сторону».

Они обсудили способы связи и текущее положение дел, и Северус вернулся в Хогвартс. Решив прогуляться перед сном, он перешел не камином, а аппарировал в Хогсмид и неспешно пошел к школе.

— Ты хотел меня видеть? — спросил Гермес, шагнув навстречу Северусу из-за дерева.

— Хайре, Психопомп, — усмехнулся Северус.

Гермес с ответ рассмеялся.

— Хайре, племянник.

— Племянник? — решил уточнить Северус на всякий случай.

— Внучатый, — кивнул Гермес. — По отцовской линии.

— А Поттер тебе кем приходится?

Он догадывался, что именно может услышать в ответ, и Гермес не обманул его ожиданий.

— Брат по отцу. Как и большинство сыновей Зевса.

— Забавно, — прокомментировал Северус.

— Очень. И, если тебе интересно, Гарри теперь тоже в курсе твоего с ним родства. — Гермес внимательно смотрел на Северуса. — Я сегодня выполнил просьбу дядюшки и отвел Гарри в Аид. Так что…

— Так что именно ты виноват в плохом настроении Альбуса и моем вызове к нему, — усмехнулся Северус. — Собственно, как я и предполагал.

Вернулся в Хогвартс он далеко за полночь, в хорошем настроении, даже несколько умиротворенным, чего не случалось уже очень давно. Рядом с Гермесом легко дышалось, проблемы временно отступали на второй план, а оттого подчас виделись в новом ракурсе, и это способствовало решению большей их части. Хорошее настроение не смогла убить даже просьба позаниматься с Поттером окклюменцией этим летом.

— Конечно же, он должен просить тебя об этом сам, — предупредил Гермес, — но я хотел бы знать, что думаешь ты об этом. Предварительно, так сказать.

Не смогло поколебать спокойствие и известие о том, что в теле Поттера обретается еще какая-то сущность. Догадывался об этом он уже давно, еще с тех пор, как Альбус стал с самым загадочным видом намекать на некие особенности Поттера.

Зато Гермеса очень заинтересовала сегодняшняя встреча с Люциусом. Северус видел, как буквально разгорелись его глаза, и было заметно, с какой жадностью он ловит каждое слово.

— Значит, отец лжи все же продолжает наблюдать, — тихо рассмеялся он. — Кстати, как он тебе?

— Кто? — Северус и не думал скрывать своего недопонимания.

— Локи. Вы во время бала столкнулись с ним в дверях, правда, он был в женском облике.

— Это был Локи?

Северус почувствовал себя так, словно у него отняли… нет, не игрушку, а мелькнувшую на миг надежду…

— Значит, впечатлил, — понимающе улыбнулся Гермес. — Он умеет быть обворожительным. И, знаешь, я бы посоветовал тебе воспользоваться предложением твоего друга.

— Опять двойной шпион? — невесело усмехнулся Северус.

— Нет, зачем же шпион? Ничего узнавать нам у них не надо, тем более, у Локи, но познакомиться поближе не мешает. — Гермес помолчал, а потом озорно улыбнулся: — Но если хочешь, еще и я могу похлопотать. Со своей стороны — Локи со мной как-то встречался по собственному почину, так что ничто не мешает и мне его на встречу пригласить.

Северус обещал подумать. Обещал, уже понимая, что идея настолько заманчивая, что, пожалуй, можно поддаться слабости и согласиться на эту авантюру.

* * *

Гарри позвал его на третий день пребывания у крестного.

— Соскучился? — поинтересовался Гермес, усаживаясь в кресло.

— Не то чтобы совсем, но… — Гарри помялся, а потом спросил: — А можно будет опять в гости отправиться?

— К Афине?

Гарри кивнул с таким обреченным видом, словно уже услышал «Нет».

— Думаю, можно, но не сейчас. Напиши ей письмо, а я передам, — предложил Гермес. — Что ты так удивляешься? Неужели до сих пор не читал про меня в энциклопедиях?

— Ну, читал. Но… мало ли что там могут написать.

— Иногда правду, — подмигнул Гермес. — Я действительно курьер — кажется, так сейчас называют одну из моих обязанностей. Впрочем, я могу выполнять поручения не только, скажем, Зевса, но и других… родственников или знакомых.

— А ты сможешь? У нас? — Гарри внимательно поглядел на Гермеса.

— Если поручение дашь мне ты — или, скажем, Гермиона или наш племянничек, — он ухмыльнулся, когда до Гарри дошло, кого он имеет в виду, — то да, я смогу его исполнить. Если захочу.

— А не боишься, что я — или наш племянничек — загоняем тебя до смерти?

Гермес решил, что Гарри не помешает узнать положение дел на данный момент. Например то, что с каждым зовом из этого мира богу становится приходить все легче и легче. Что боги тоскуют по потерянному миру, и осознали это, только потеряв. Что уже не только Гермес, но и Афина, и даже Арес могу прийти сюда сами, и клятва в этом их не сковывает.

Гарри довольно долго молчал, а потом тихо произнес:

— Спасибо. И за то, что ты мне это сказал, и… Постой, как это Арес может?

Гермес развел руками и произнес:

— А вот об этом тебе лучше спрашивать не меня, а твою подругу. Я, конечно, могу потрясти брата и выбить у него ответ на вопрос, как часто они встречаются, но тебе она ответит гораздо правдивей. Мы с Эниалием, знаешь ли, иногда в очень… натянутых отношениях.

— Гермиона? — округлил глаза Гарри. — Гермиона встречается с ним?

— Арес уверяет, что она очень интересуется военной историей, и что говорят они только о ней, — глядя на Гарри очень честными глазами, ответил Гермес.

— А я-то, дурак, смеялся, когда Рон заявил, что Арес больше пялится на сис… эээ… вырез Гермионы, чем думает о танцах, — ошеломленно пробормотал Гарри. — Он, помнится, очень злился…

— На балу? — уточнил Гермес, а когда Гарри кивнул, заметил: — Рону твоему надо было первому успеть пригласить Гермиону на бал, а теперь, боюсь, он никогда не станет для нее больше чем другом. Хорошим, может быть, самым лучшим, но другом.

Гермес видел, что Гарри отчаянно скучает по друзьям, и совсем не удивился, когда тот попросил отнести письма Гермионе и Рону. Правда, потом опомнился и сказал, что Рону письмо отнесет сова. Разговор постепенно от сов перешел на Афину, затем на Аида, и Гермес, дождавшись паузы, спросил, не хочет ли Гарри все же приступить к занятиям, о которых они говорили еще весной.

— Я боюсь, что он откажет, — разом скиснув, уныло произнес Гарри. — Сириус сказал, что сможет выбираться ко мне не чаще раза в неделю, особенно теперь, когда Орден… ой…

— Да знаю я про этот орден, — хмыкнул Гермес. — Еще после первой же встречи с Северусом узнал, — и многозначительно постучал себе пальцем по виску.

— Ага, — кивнул Гарри. — Так вот, они теперь там собираются и заседают зачем-то. У Сириуса в доме собираются. И не велят ему никуда ходить, — он погрустнел еще больше и спросил: — А ты можешь узнать, как он там?

— Могу, — ответил Гермес. — Мне даже все их заклинания ничего не сделают. Извини, Гарри, — заметив, как вздрогнул собеседник, поспешил успокоить он, — мне иногда проще посмотреть самому, чем выпытывать подробности. Тем более, что некоторые вещи для, например, тебя не имеют значения, а мне как раз очень важны. Ты хочешь, чтобы я пошел прямо сейчас?

— Да, — кивнул повеселевший Гарри. — А я пока напишу письмо Гермионе.

— И племянничку, — прямо глядя на него, напомнил Гермес.

— И ему, — согласился Гарри с меньшим энтузиазмом.

Сириуса Гермес хотел увидеть уже давно. Человек, о котором он так много слышал и который имел довольно большое влияние на мальчика. Человек, которому велели сидеть в доме — и который безропотно подчинился…

Впрочем, насчет безропотно Гермес ошибся — Сириус роптал, и еще как. Гермес проник в дом как раз посреди громкого и насыщенного эмоциями разговора, основной темой которого был как раз этот запрет. «Очень интересно», — подумал Гермес, внимательно рассматривая участников. Невысокая огненноволосая женщина — Молли — во всем поддерживала ораторствующего Дамблдора, пусть и прибегала к аргументам другого рода. Худой человек с виноватым взглядом, чем-то похожий на Феба, молча сочувствовал Сириусу, но не высказывался ни за, ни против. И только один человек был на стороне Сириуса, тот, чье мнение вызывало наибольшее неприятие у означенного Сириуса — Северус. Он тоже молчал, якобы витая мыслями в облаках, но Гермес видел, с каким вниманием он прислушивается ко всем находящимся. Даже к молчанию второго молчуна.

Кстати, о нем. Гермес внимательно вгляделся, пытаясь понять, чем именно этот на первый взгляд некрасивый человек может походить на совершенного (не только с точки зрения Гермеса) Лучезарного. А рассмотрев, криво ухмыльнулся — проклятие вриколакосов, нынче именуемое ликантропией, наложило свой отпечаток на душу и истерзало тело. Проклятие, с которым этот человек жил и пытался бороться.

«Расскажу брату, пусть оценит», — решил Гермес и обратил свое внимание на Сириуса.

Тот пытался отстоять свое право на свободу, но понимал, что пока все попытки напрасны.

«Не с того края заходишь, кретин!» — поймал он мимолетную мысль Северуса и решил потом узнать у Гарри или Северуса, в чем же проблема. Нет, он уже знал, что этого человека считают виновным в преступлении, которого он не совершал, но не мог понять — неужели нельзя доказать это? «Впрочем, это не моя проблема, — решил он. — Я подкину мысль Гарри. А пока…»

Ему удалось найти в мыслях Дамблдора и знание о том, что за сущность делит тело с Гарри, и идеи о том, как можно это использовать.

«Ну уж нет! Я позабочусь о том, чтобы моему брату не пришлось повторить путь, проделанный Северусом — я могу просто не успеть, и тогда, старик, твой герой так и погибнет молодым. К твоей славе и твоему же триумфу».

* * *

Гарри не верил в то, что его просьба об обучении будет воспринята Снейпом не то чтобы с энтузиазмом, а хотя бы просто хоть как-то воспринята. Однако уже через два дня он смотрел на стоящего на пороге мрачного и донельзя похожего на нахохлившуюся ворону «племянничка» и не верил своим глаза.

— Мистер Поттер, — заявил тот. — Если вы пригласили меня только затем, чтобы полюбоваться, то я подарю вам свой портрет. Чтобы впредь вы не отвлекали меня от важных дел.

Гермес за его спиной широко улыбнулся и подмигнул.

— Проходите, профессор, — тихо произнес Гарри. — Сириуса сегодня не будет…

Видимо, удостоверившись в том, что они будут вести себя хорошо, Гермес куда-то исчез, пообещав, что часа через два точно вернется, а Гарри, стараясь не думать о том, что к тому времени от него может остаться хладная тушка, приготовился учиться новому виду магии. После окончания занятия он чувствовал себя словно выжатый лимон, но его удивило брошенное вскользь Снейпом на прощание:

— Все не настолько безнадежно, как я думал.

Они договорились о новой встрече, и Снейп отправился по своим важным делам. Правда, вернувшийся к тому моменту Гермес, ухмыляясь, заявил, что племянничек так спешит к другу, который организовал встречу с одной очень примечательной во всех смыслах особой. И нет-нет, он, Гермес, ничего рассказывать не будет, потому что у них есть еще одно дело, и вот оно-то действительно важное — пожалуй, самое важное на данный момент.

Отправились они в Аид.

— Видишь ли, Гарри, есть вещи, которые можно проделать только там. — Он тяжело вздохнул. — Я теперь точно знаю, кто подселился к тебе и знаю, чего ждет от тебя твой директор.

Гарри слушал внимательно, стараясь не пропустить ни слова. Гермес, впрочем, и не злоупотреблял ими: сухо и спокойно рассказал про кусок чужой души, живущий в нем, Гарри, про то, что извлечь этот кусок, по мнению Дамблдора, можно только через смерть Гарри.

— Ты хочешь… — голос сорвался, но Гарри все же нашел в себе силы спросить: — Ты хочешь, чтобы я умер?

— А вроде умный человек, — удивленно взглянул на него Гермес. — Если бы ты был простым смертным, то, возможно, этот человек был бы прав. Но ты — полубог…

— Какой я полубог? — с горечью произнес Гарри.

— Принявший свою силу, — ответил Гермес. — Принявший, но еще не осознавший этого. И не научившийся ни нормально взывать к ней, ни пользоваться. Впрочем, об этом тебе расскажет Афина, а пока…

Процесс изъятия у него куска души Волдеморта он не запомнил. Гермес привел его в дом Аида, напоил какой-то водой и начал что-то говорить. Гарри сам не заметил, как уснул, а проснулся от теплого прикосновения солнечного луча и тихого смеха.

— Ну да, — послышался голос Гермеса. — Спросил я его про Локи, и вижу — ой, зря! Глаза сразу стали такие злющие!

— А у тебя бы не стали? — снова рассмеялась… Афина? — Ты же и за меньшее убивать был готов!

— Раньше да, но теперь я солидный семейный бог, — очень серьезно ответил Гермес, но Гарри почему-то показалось, что глаза у него смеются.

— Иди уже отсюда, солидный бог, а то решит твоя семья, что ты гулять ушел…

— Иду, иду, — рассмеялся Гермес. — Кстати, на сегодняшнюю встречу предмет нашего с тобой разговора шел весьма окрыленный. И, Гарри, раз проснулся, то вставай уже!

Собеседницей Гермеса действительно было Афина. Она улыбнулась Гарри и пригласила к столу, заметив, что сегодня никаких занятий и уроков, только отдых. А потом почти выставила из своего дома Гермеса, заявив, что сама поможет Гарри добраться до дома, а Гермесу лучше отправляться к себе, ибо разгневанный брат уже сообщил ей, что спустит шкуру «с этого разгильдяя, как только добреется до него».

— Что ты опять натворил? — полюбопытствовала Афина.

— Свиток с началом нового гимна спрятал, — широко улыбнулся Гермес.

— Иди уже, шутник!

На вопрос любопытствующего Гарри о какой именно семье идет речь, она едва заметно качнула головой и посоветовала спросить об этом у самого Гермеса, а Гарри все же устроиться около накрытого стола и попробовать вот это блюдо. И еще вот это. И это…

Вернулся в домик Сириуса Гарри уже под вечер, прекрасно отдохнувший, сытый и довольный. Спать сначала совершенно не хотелось, и он решил немного почитать перед сном, да так и уснул с книгой. А утром, умываясь, увидел, что шрам на лбу, тот самый шрам, по которому его везде узнавали, и от которого он так мечтал избавиться, потускнел и выглядел так, словно это была самая обычная царапина.

«Показалось!»

Он решил успокоиться и подошел к зеркалу в следующий раз только после того, как не спеша приготовил и съел завтрак и помыл посуду. Шрам по-прежнему выглядел царапиной, да еще и основательно поджившей.

Первым побуждением было вызвать Гермеса, правда, припомнив вчерашний день и слова Афины насчет спускания шкуры, решил сначала поговорить с Гермионой или хотя бы написать ей письмо. Оно получилось очень сумбурным, и Гарри это прекрасно понимал, но так же хорошо он осознавал и то, что если сядет переписывать его, то запутается еще больше.

Хедвиг вернулась довольно скоро. Гермиона предлагала встретиться на этой неделе и обсудить все новости, которых у нее, судя по всему, тоже было в избытке.

«Я надеюсь, что объяснение всем тем неясностям, что творятся вокруг тебя в последнее время, найдется логичное объяснение», — писала она в конце.

Гарри едва успел написать и отправить ответ, как раздался стук в дверь. На всякий случай прихватив с собой палочку, Гарри осторожно подошел к окну, из которого без труда можно было увидеть находящегося прямо перед дверью, и обомлел. В строгом деловом костюме со скучающим видом дожидался ответа на свой стук ни кто иной, как Арес.

— Я решил, что одного нарушителя порядка нам хватит, — поздоровавшись и пройдя внутрь, произнес он в ответ на безмолвный вопрос Гарри. — Я сейчас про Гермеса. — Он с интересом оглядел гостиную и спросил: — А заниматься мы где будем?

* * *

Северус стоял на пороге своего дома и мысленно прощался с ним. Все необходимое уже давно было упаковано и отправлено к Люциусу, кое-что опасное (например, набор ядов или некоторые книги) положено в ячейку в Гринготтсе. Памятуя о том, что это самое опасное может понадобиться не только ему самому, Северус загодя потребовал от гоблинов три комплекта ключей — для себя, Люциуса и, после довольно долгих размышлений, для Поттера.

Именно к Поттеру Северус сейчас и собирался. У мальчишки выдалось напряженное лето, и Северус искренне сочувствовал Гермесу, взявшемуся приглядывать за вдалбливанием в юную авадаотталкивающую голову новых премудростей. Неизвестно, кто и чем выматывал Поттера к приходу Северуса до состояния едва двигающейся тушки, но этому герою Северус был искренне благодарен. Как выяснилось, когда из Поттера не фонтанировала во все стороны буйная энергия, слова преподавателя он воспринимал гораздо лучше. Более того, в занятиях окклюменцией наметился определенный прогресс, и Северус ожидал, что вот-вот у Поттера начнет получаться ставить неплохой щит.

Самому Северусу скучать тоже не приходилось, особенно после того, как на очередном заседании Ордена Феникса он предъявил всем заинтересованным лицам свою абсолютно чистую левую руку. Альбус надолго впал в задумчивость, а Грюм долго что-то ворчал. Альбус нехотя согласился с тем, что Северусу на время лучше исчезнуть, и обещал прислать письмо ближе к началу учебного года, дабы поделиться планами на будущее.

Порыв неожиданно холодного ветра заставил поежиться, и Северус решительно запер дверь и, не оглядываясь, пошел прочь.

Служение Темному Лорду и лавирование между темной и светлой стороной остались, на что Северусу очень хотелось надеяться, в прошлом, а в настоящем была дрессировка Поттера и общение с приятными людьми. «И не совсем людьми, — напомнил себе Северус. — Ибо ни Гермеса с его семьей, ни Локи людьми считать не стоит».

Перед тем как аппарировать, Северус все же оглянулся. Дом был темным и каким-то печальным, словно уже тосковал без хозяина. Северус тихо хмыкнул и аппарировал к совсем другому дому, из распихнутых настежь окон которого долетали запахи свежей выпечки. К дому, в котором запросто можно было встретить почти ожившего после Азкабана Блэка, серьезную Афину, шебутного Гермеса, сосредоточенно изучающую древние рукописи Грейнджер или небрежно листающего томик стихов Ареса. К дому, где поселился бывший герой магической Британии и нынешний последний сын Зевса. К дому, где жил Гарри Поттер.