Записки герцогини Придд, или О несравненный спрут моей души (гет)

В этот день я явилась к регенту Талига Рудольфу Ноймаринена и довела его до потери сознания.

Рудольф Ноймаринен не часто падал в обморок, но для меня нет ничего невозможного. Тем более, что мне помогали Луиза и Селина.

Нельзя сказать, что мы не пытались вести себя по возможности деликатно, не учли его загруженность, усталость или больное сердце.

О нет, мы пытались подготовить его к неожиданностям.

Я намеренно откомандировала к регенту на переговоры не себя, что так блестяще провалила дипломатию с Савиньяком, а Луизу с Селиной.

Во-первых, сами Луиза и Селина настаивали на этом, объяснив мне, что переговоры с регентом не менее важны, что с Савиньяком, а во-вторых, в сладкоречивости моей дуэньи я имела триста возможностей убедиться до того, а уж при арьергарде из Селины успех должен был быть обеспечен.

Но факт остается фактом.

Когда Селина подала мне тайный знак, и маршал Ноймаринен увидел меня на Невепре, к седлу которого были аккуратно приторочены бесчувственные тела короля, королевы и Первого маршала, он изобразил из себя четвертое тело, и мне оставалось только приторочить его к седлу.

У незаменимой Луизы немедленно нашлась нужная вещь — нюхательная соль, а Селина поднесла к губам несчастного стакан воды и обмахивала его веером, пока он не очнулся.

Пожалуй, мне придется всё-таки вернуться на неделю назад...

Итак, возмущенная и расстроенная, я вернулась от Савиньяка, которого не иначе как "Свиньяк" не называла. Этот кумир был развенчан в моих глазах.

Мои родные продолжали щипать травку в Найтоне и заверять, что полностью сим довольны, а я получила по заслугам. Если бы они знали заранее, они бы меня предупредили, что иного исхода ждать не приходилось. И конечно, они не пустили бы меня в это легкомысленную и опасную авантюру, а заперли бы дома и сторожили день и ночь.

Я чуть не плакала от досады. Я не узнавала своих любимых!

Неужели всё это говорит Луиза, которая когда-то хотела пешком дойти до Олларии в обозе графа Савиньяка? Неужели мой кузен молчит и мямлит, словно это не он отважно вступил в заговор с Робером Эпинэ и отвез маршалу Севера смертельно опасное письмо? Неужели сдался мой дядя, который героически возражал двум божествам в Судную ночь и победил, спасая тем самым жизнь Налю и Аурелии?

Что с ними сталось?!

Только Селина, Невепрь и местный кот Маршал были на моей стороне. Они обещали всю возможную поддержку, хотя я не представляла, как эта могучая поддержка может помочь в спасении Рокэ Алвы.

Я поняла только одно: моего Рокэ все предали, его так называемые друзья не собираются красть его из тюрьмы, и если не я, то никто.

Но КАК?

Предположим, мы с Невепрем вполне могли приехать в тюрьму, забрать Рокэ и скрыться, с этим мы бы вдвоем справились.

Но герцог Эпинэ еще прошлой осенью объяснил мне, что Рокэ один не пойдет, ему нужен свободный Фердинанд. Значит, сначала следовало освободить Фердинанда, а это уже задача для четверых: двух меня и двух Невепрей.

Кроме того, при таком размахе нечестно было оставлять в руках Таракана последнюю заложницу — королеву. Если красть Рокэ и короля, королева должна быть освобождена тоже.

У меня отчаянно не хватало людей для исполнения этого плана, а также разведывания обстановки и знания Олларии.

Гениальная мысль пришла Селине: люди были! Всеведущие, непобедимые и уже отмеченные одним успешным групповым спасением.

— Папенька, — сказала Селина. — Цилла. Капитан Гастаки.

— Они согласятся?

— Я их позову, — твердо решила подруга. — Я думаю, им понравится, потому что капитан Гастаки болеет душой за нашу планету. Она говорила, что нынешний регент и его военачальники — дураки, и если они продолжат сидеть сложа руки, наступит конец света.

— Она замечательная, — с восхищением сказала я. — Она умнее всех живых.

— Мы поговорим с ней и попробуем, — заключила Селина.

Мы поговорили и попробовали.

Нам пришлось не один раз тайно проникать в Олларию, но благодаря нашим проводникам-выходцам все окружающие спали и никто нам не мешал.

Выходцы помогли разузнать все новости, начертать карту Нохи и Багерлее, отметить расписание караулов и комнаты, где держат наших узников.

Мы обговорили, куда перенесемся в случае успеха: к регенту Ноймаринену и госпоже Георгии. Принцесса Георгия приняла нас в свой штат, разве нет? Единственная польза от Свиньяка, но пригодилась.

Поэтому кроме Олларии нас перекидывало сначала в замок Ноймар, где регента уже не оказалось, потом в Придду, где мы его таки нашли. И должны были держать под наблюдением, потому что он переезжал с места на место. Попробуй рассчитай при этом подходящее место для нашего заговора...

Мы напрасно думали, что сможем скрыть всю эту деятельность от Луизы — ее зоркие очи замечали всё, что творилось в доме.

Мы могли ей солгать, но поверила бы она? Луиза считала нас неумелыми лжецами, а себя — проницательной дуэньей, и она была права.

Сказать правду, когда меня грозились запереть и за меньшее? Мы рисковали, но дело шло о спасении герцога Алвы, а это всё-таки давало уверенность, что госпожа Арамона будет на нашей стороне.

Мы открыли ей всё.

Глаза Луизы загорелись, и она долго и неубедительно ругала нас, а затем настояла на своем присмотре и участии.

Мы долго готовились — почти месяц; когда мы сочли, что всё готово, мы назначили великий день.

Это было двадцатое Зимних Молний. В заданный день и час три группы одновременно явились каждая по свою плененную душу: мы с Невепрем к Первому маршалу, Селина с Зоей к королеве, капитан Арамона и Цилла — к королю.

Надо сразу сказать, что Первый маршал был мне не рад и идти со мной не захотел.

Пусть я заверяла, что Фердинанд и Катарина тоже спасены, пусть я твердила, что ему нельзя оставаться здесь, где он умирает, — его вид меня потряс, это был живой мертвец, — Алва отказался.

Он наотрез отказывался иметь дело с кем-либо по фамилии Окделл, и вообще имел к этой фамилии явное предубеждение. Она заставляла несчастного нервничать, что было заметно даже мне.

Но я была к этому готова.

Опыт маршала Свиньяка показывал, что мое обаяние действует не на всех. Поэтому у меня в запасе лежало безотказное средство.

Я осторожно шлепнула любимого по макушке винной бутылкой, и он был так слаб, что даже не уклонился. Последнее лишь подтверждало, что увозить Рокэ надо немедленно, а лучше бы еще вчера.

Я погрузила тело на Невепря и отбыла.

На месте встречи меня ждали Луиза, Цилла, ее отец и король, которого, как оказалось, тоже пришлось огреть по башке, потому что он больше не считал себя королем, впал в депрессию и решительно отказывался, чтобы его спасли. Король не слушал, что ему втолковывали про жизнь герцога Алвы, которая зависела от его спасения, и других людей, которых он подводил. Король желал искупать в тюрьме свой грех, потому что на воле он больше никому не нужен и "заслуживает только презрения".

Группа Селины явилась позже, потому что королева не желала исчезнуть просто так, никого не предупредив, и требовала времени, чтобы написать кардиналу Левию прощальное письмо. Когда капитан Гастаки решила, что королева никак не напишется, она слегка стукнула ее вазоном роз, и больше их никто не задерживал.

Возможно, наши спасенные выглядели не парадно, но мы сходились на том, что ждать, когда они придут в порядок, времени нет, дорога каждая секунда. Нужно доставить их регенту немедленно.

Кроме того, если бы они пришли в порядок, они снова стали бы возражать и задерживать, а это было совершенно лишнее.

Госпожа Арамона попыталась наспех причесать пленников и придать им хоть немного пристойный вид, и она заверяла, что в любом случае стало лучше, чем было.

Будущее показало, что всё-таки ее усилий недостаточно.

Выходцы не пожелали представляться герцогу Ноймаринену и простились.

Я благословила Луизу и Селину на подвиг покорения Ноймаринена, и они отважно отправились вести переговоры. Я осталась ждать их возвращения и сторожить добычу.

А чем наша авантюра закончилась, вы видели.