Яд скверны (джен)

Огнём горело всё. Даже глаза за закрытыми веками полыхали, заставляя жмуриться. Это не было больно — скорее, очень странно и довольно неприятно. Но, как бы ни горело тело, оно совершенно не желало сгорать. И поэтому Кель'тас осторожно открыл глаза, не зная, чего ждать.

На фоне светлого потолка маячило сосредоточенное лицо дренея. Почему-то Кель’тас ни капли не сомневался, что незнакомец — дреней, хотя это лицо не походило на жутковатую рожу Акамы. Роднили их разве что светящиеся глаза, синеватая кожа и свисающие с подбородка щупы. Однако у незнакомца они терялись в седой бороде, да и брови, которые он сурово хмурил, пышно поросли белыми волосами. На костистом лбу над правильным, почти эльфийским лицом мягко сиял какой-то знак. Потом с другой стороны появилось ещё одно лицо, уже знакомое, и принц с усталой отрешённостью сомкнул веки.

Иллидан... Значит, всё-таки всё зря.

Жжение потихоньку утихало, но он лежал безучастно, вяло размышляя, зачем полудемону вытягивать из его тела магию Скверны. Вместо неё от лежащей на груди руки дренея разливалась какая-то другая магия, смутно знакомая по прошлому. Но желания вспоминать и разбираться не было. Последние силы ушли на призыв Ал’ара, и сейчас хотелось только покоя.

Из этого странно умиротворённого состояния его выдернуло звонкое восклицание:

— Кель!

Пришлось взглянуть, кто это — хотя разум и утверждал, что подобного быть не может. Встревоженное лицо Джайны окончательно убедило его в нереальности происходящего.

— Ты мертва, — спокойно сообщил Кель'тас, закрывая глаза. Морок неприятно царапал сердце.

— Но... Кель... — голос девушки дрогнул, почти как настоящий. Вот только он не поверил.

— Он был ранен проклятым оружием, — заметил ещё один знакомый голос. — Пойдём, Джайна. Пророк Велен позаботится о нем и позовёт, когда всё закончится.

— Хорошо, Артас... — потерянно пробормотала та.

Кель'тас слабо усмехнулся.

И чего хотел добиться этим представлением Кил’джеден?

* * *

Кто-то перебирал его пальцы, мягко и привычно. Он сжал ладонь, прежде чем понял, что делает, не менее привычно ловя чужую руку и поглаживая чуть выступающие костяшки. Рядом придушенно всхлипнули, шмыгнув носом.

— Плохой сон? — тихо спросил Кель'тас и позвал, когда всхлипнули ещё раз: — Любовь моя?

— Кель... — сидевшая на краю непривычно мягкой кровати девушка порывисто прижалась к нему, уткнувшись носом в одеяло.

— Тш-ш... Что такое? — Кель'тас потянулся погладить её по волосам, но рука почему-то отозвалась приглушённой болью. А вместе с болью накатили и воспоминания, так, что принц застонал, слепо уставившись перед собой, и далеко не сразу осознав, что перепуганная Джайна зовёт целителя. Просто процокали копытца, прохладные ладони легли ему на виски, и он снова смог видеть реальность, не проваливаясь в кошмарные видения. Воспоминания ещё путались, накладываясь друг на друга, заставляя тревожно замирать сердце, но он уже начинал различать, что же произошло на самом деле. И крепко обнял Джайну, осознавая, что она здесь, жива, никуда не делась.

Лекарь ушла — он заметил, как мелькнул в дверях коротенький хвостик, кокетливо выглядывавший сквозь прорезь в мантии, а они так и лежали, цепляясь друг за друга.

— Что... что с тобой было? — Джайна сглотнула слёзы, подняла голову, вглядываясь в знакомое лицо.

— Кошмары. Просто кошмары, — тихо ответил Кель'тас. Рассказывать не хотелось.

Это сейчас он помнил всё. Что клинки Иллидана сомкнулись вовсе не на горле Артаса, а на лезвии Фростморна — и то преломилось, а свежую рану обдало мертвенным холодом, когда взвыли освобождённые души. Что Джайна вовсе не погибла там, у обсерватории, а просто ушла помогать беженцам. А после вернулась, когда Гаритос отправил его и его братьев под стражу, и освободила их всех. Помнил и то, что за всем этим тоже стояла Вайш — именно она рассказала Джайне о том, что стоит поспешить. И именно она в конце концов уговорила Кель'таса отправиться к Иллидану.

Вовсе не от безысходности он шёл тогда в пустынные земли Запределья. Вайш рассказала ему всё: кому служит Плеть, кто по-настоящему повинен в разрушении Солнечного Колодца и что Иллидан собирается противостоять и Плети, и Пылающему Легиону, пусть и связан пока полученной от Кил’джедена силой.

Отбив лорда у захвативших его ночных эльфов, Кель'тас долго говорил с полудемоном. И лишь окончательно убедившись в его намерениях, поклялся помогать в обмен на силу для своего народа. Уж больно прозрачен был намёк на то, что у Иллидана есть способ восстановить разрушенное...

Потом пришла на помощь Джайна со своими людьми. Отбили Чёрный Храм. Потом был изнуряющий переход по снегам Нордскола к Ледяному Трону. И тот самый бой.

— Мы победили?

Джайна кивнула. Утирая глаза, принялась рассказывать, что Иллидан разрушил Ледяной Трон, превратив шлем Нер’зула в разрубленные куски металла. Что они вернулись в Чёрный Храм с победой, омрачённой лишь одним — его, Кель'таса, состоянием. Что именно из-за него Иллидан пошёл на переговоры с наару Шаттрата... и не прогадал.

— Он сразу предположил, что Свет может помочь, и...

— Артас предположил? — тихо спросил Кель’тас, и осёкшаяся Джайна опасливо кивнула.

— Он... Кель, это он! Просто он! Фростморн вернул его душу. Он даже не помнил того, что происходило — только как взял Ледяную Скорбь. И очень раскаивался, что позволил себе возжелать подобной силы, пусть и для защиты Лордерона.

Молчание, воцарившееся после её пылкой речи, затягивалось. Но когда Кель'тас открыл рот, он спросил вовсе не то, чего опасалась Джайна. Вместо этого он сказал:

— Как думаешь, между Вайш и Ромматом?..

— А? — изумилась Джайна.

— Забудь, — Кель'тас слабо усмехнулся.

* * *

Многим позже он размышлял, что, возможно, из этих двоих вышла бы занятная пара. Но лишь бы это не случилось наяву. После всего привидевшегося он просто не сможет доверять магистру, подозревая его в чем угодно. Как подозревал Вайш. Как подозревал Иллидана, взвешивая каждое слово и действие своего лорда.

Пожалуй, только Ворен’таль остался вне всяких подозрений. А уж сияющие глаза и немое обожание, с которым он смотрел на своего принца — ещё бы, все его видения о союзе с наару сбылись! — не давали ни малейшего повода усомниться в его преданности. Даже в кошмаре он оставался собой — слегка невменяемым Провидцем, повинным лишь в том, что он что-то да зрел иногда под действием своих зелий.

Кутаясь в тяжелый тёплый плащ, Кель’тас стоял на краю отведённой им террасы и глядел вниз, туда, где восстанавливались старые районы города и возводились новые, укреплённые, способные отразить самую тяжёлую атаку. А она будет — он не сомневался в этом. Демоны не оставят своего, взбешённые предательством Иллидана. Шаттрату предстоит выдержать не одну битву. Но теперь у него есть союзники. Дренеям помогали вперемешку люди, эльфы и наги. Теперь это их дом — и им защищать его наравне со старыми хозяевами.

— Кель? — рука Джайны легла ему на плечо, и принц обернулся, тепло улыбнувшись подошедшей девушке. Его супруге. Распахнул плащ, предлагая спрятаться под ним от холодного ветра, и Джайна встала бок о бок, уютно прижавшись щекой к плечу.

С другой стороны бухнули по камню латные сапоги. Артас замер рядом, седой, усталый. Но в глазах его горел огонь Света.

Кель'тас не злился на старого друга и соперника. Перестал давно, когда тот уступил без боя, оставив Джайне право выбора. И простил сейчас, понимая, что месть уже свершилась. Он мстил Нер’зулу, а не стоявшему рядом человеку, вся вина которого была в излишней доверчивости и стремлении помочь своему народу.

— Почти как в Даларане, — неожиданно для себя заметил Кель'тас.

Джайна, прижавшись ещё теснее, вздохнула. Почти — и в то же время совсем не так. Седина Артаса. Седая прядь в её собственных волосах. Осунувшееся лицо Келя. То, как он до сих пор берёг руку. Кошмары, мучившие по ночам и её, и обоих мужчин. Они уже не были прежними.

В небе пронзительно закричал феникс и, хлопая крыльями, опустился на подставленную руку хозяина. Вцепился когтями, не обжигая, наклонил голову, курлыкнув вопросительно.

— Всё хорошо, Ал’ар. Всё хорошо, — улыбнулась ему девушка.

А Кель'тас глядел на верного друга и чуть устало, но счастливо улыбался. Раз феникс прилетел к нему, повинуясь приказу — значит там, в Азероте, снова разлилась сила чистых вод Солнечного Колодца.

Лорд Иллидан сдержал свое обещание. Память о кошмарах, и так подернутая дымкой, прекращала мучить. Нер’зул и его творение проиграли. Кель’тас чуть поднял руку — и Ал’ар алой вспышкой взмыл вверх, пронёсся над строящимися укреплениями, заливаясь ликующим криком.

Плеть проиграла окончательно. И когда-нибудь наступит день, когда падут и демоны.