Время от времени (гет)

У чёрта на куличках, на окраине маггловской деревушки в Йоркшире, стоял старый двухэтажный коттедж, обвитый плющом по самые окна. Когда-то в нём жила семья торговца недвижимостью, но год назад она поспешно уехала, дом опустел, и магглы стали обходить его стороной. Приближаясь к коттеджу, они вдруг вспоминали, что забыли дома что-то важное, или у них по дороге схватывало живот. Даже местная активистка Армии Спасения не смогла пройти дальше зелёной ограды, ведущей к забору, — ей показалось, что её срочно вызывают в офис, хотя никто не звонил; организатор «соседской взаимопомощи» утверждал, что коттедж нежилой, хотя там время от времени горел свет, и даже самая любопытная жительница деревни не смогла выяснить ровным счетом ничего о его обитателях: у самой калитки её охватил такой ужас, что ей пришлось неделю пить успокоительное.

Бывший продавец недвижимости, мистер Коули, был дальним родственником Шорти, получившего своё прозвище ещё в юности за приземистость и короткую шею. Когда у Мальсибера возник вопрос, где в Англии можно незаметно пожить несколько месяцев, Шорти вспомнил про уютный коттедж в Северном Йоркшире и «помог» Коули с семьёй переселиться в город. Вокруг на много миль не было магических поселений, магглоотталкивающие заклинания, поставленные Мальсибером, работали исправно, а рабочий камин в пабе на окраине Престона был в зоне ближайшей аппарации. Мальсибер остался доволен.

Хозяйством занималась Грета, следовавшая за ним из Скандинавии: молодая норвежка с белыми, как пергамент, волосами, серыми глазами, шрамом на щеке и без левой кисти. Шорти не сомневался, что одноглазого Мальсибера в ней привлекало необычное сочетание красоты и уродства, но молчаливая Грета со временем оказалась настоящей находкой: она чудесно управлялась с палочкой одной рукой, ловко готовила зелья и еду и ублажала Мальсибера, когда тот был в ужасном настроении. Шорти не знал всей её истории, но пару лет назад чистокровная семья Греты погибла от рук магглорожденного, служившего советником у скандинавского министра магии. Она ненавидела магглорожденных и недолюбливала полукровок, поэтому Мальсибер со своими идеями легко нашёл отклик в её холодной северной душе.

Шорти подозревал, что его тоже выбрали в помощники из-за странной, почти гоблинской наружности, и это его вовсе не радовало. Если бы Мальсибер дал ему шанс проявить себя, то смог бы оценить по достоинству его практичность и изворотливость. Шорти нашел для них безопасное жилье, связался со старым знакомым в Пайлсвиче и вышел на Барни, помог достать нужный Мальсиберу шар, но тот всё равно смотрел на него свысока и все решения принимал сам.

Когда Шорти во второй раз за день вернулся из Пайлсвича, Мальсибер и Грета сидели за столом в гостиной и доедали мясной пирог.

— Ну что? — спросил Мальсибер, не поворачивая головы. — Справился? Спас дурака?

Шорти кивнул. Перед тем как вернуть Барни домой, он выдержал настоящий идейный бой с Мальсибером, который любил улаживать дела с магглами Авадой. И всё же после долгих объяснений они договорились всего лишь изменить Барни память и вернуть его назад в деревню.

— Мы сделали всё правильно, — проворчал Шорти, — Барни не просто маггл, он ещё и племянник моего старого знакомого!

— Я помню, — Мальсибер нетерпеливо махнул рукой и указал на стол. — Садись сюда и смотри. Представляешь, сколько интересного можно сотворить с этой штукой?

Посередине стола стоял небольшой грязный ящик с открытой откидной крышкой. Внутри под матовым колпаком поблескивал жёлтый, горящий ровным светом шар. Шорти сел за стол и уставился на него — сияние манило, притягивало взгляд.

— Так и просится в руки, — сказала Грета, проведя по столу единственной ладонью.

— В этом и есть суть его магии, — ответил Мальсибер с предостережением.

— Немного похож на снитч, — прокомментировал Шорти.

— И это тоже ему в плюс. Но пялиться на него вредно, — Мальсибер захлопнул крышку сундука. — Ну что, есть идеи?

Грета откинулась на стуле и задумчиво уставилась в потолок; её светлые волосы каскадом упали ниже пояса. У Греты были тонкие, мягкие, приятные черты лица.

— Трансфигурировать его в маггловскую монету и пустить по рукам! — предложила она.

Мальсибер довольно хмыкнул.

— Кровожадная девочка… Мы не вредим магглам — пусть живут себе спокойно. К тому же чары долго не продержатся. Нет, упускать его нельзя, шар должен всё время оставаться у нас. Шорти?

Шорти примерно представлял себе, что задумал Мальсибер.

— Надо выбрать жертву попроще и опробовать его, — предложил он.

— Именно… Но для этого придётся привлечь тебя, Грета, — сказал Мальсибер. — Ты хорошо входишь в доверие, и тебя здесь никто не знает.

— Я не против, — с улыбкой ответила Грета. — Когда начнём?

— В ближайшее воскресенье. А пока мне нужно встретиться кое с кем из нашего славного Министерства.

— Интересно, с кем? — спросила она, грациозно качнувшись на стуле.

— Со старыми знакомыми, которые мне должны.

— И они станут тебе помогать?

— Люди быстро забывают добро, но долго помнят страх, — назидательно изрек Мальсибер, вставая из-за стола. — Оборотное мне сообрази, часа через три! — крикнул он Грете уже со ступенек лестницы, и его единственный глаз сверкнул от возбуждения. — Пора действовать.

Оставшись вдвоём, Шорти и Грета лениво переглянулись.

— Лично я бы начала с этого вашего Поттера, — сказала Грета.

— Его нужно приберечь на десерт, — Шорти одобрительно глянул на её формы, открывшиеся под распахнувшейся мантией. Грета и без руки была ох как хороша. — А на первое возьмём дюжину магглорождённых выскочек.

— Как устриц?

— Дракклова задница, — проворчал он, — сто лет не ел устриц…

— Фу, я их ненавижу... Шорти, а ты не знаешь, что будет в воскресенье?

— В Хогвартсе состоится очередная церемония в честь годовщины Битвы, — он улыбнулся и подмигнул, — будет весело. Хогвартс — это школа, где полно магглорожденных и полукровок.

— Начинать с детей? Это не спортивно, — Грета недовольно поморщилась.

— Почему с детей? Там будут их родители и гости. И непременно твой любимый Поттер.

— Займусь-ка я зельем, — она потянулась, как покалеченная кошка, и встала из-за стола.

Шорти проводил её голодным взглядом. Ему казалось, что Грета тоже смотрит на него немного свысока. Впрочем, так она смотрела на всех, кроме Мальсибера.

У Шорти тоже были свои дела: он решил отправиться на местный рыбный рынок и одолжить у маггловских торговцев немного лишних устриц.

* * *

Воскресное утро обещало быть погожим — безоблачное, безветренное, оно пахло травой и озёрной тиной. В мантиях не было нужды. Впрочем, Рон предпочёл бы спрятать свой орден, прикрепленный к рубашке, а не выслушивать вопросы малознакомых людей о том, какие привилегии даёт Орден Мерлина первой степени и прилагается ли к нему пожизненная пенсия. Собственно, привилегий не было никаких — кроме почёта и славы, конечно, но слава оказалась удивительной штукой: заманчивой и желанной, когда её мало, навязчивой и утомительной, когда её много. Рон не возражал против умеренных доз популярности, но восхищённые ученицы, строящие ему глазки и глупо хихикающие, раздражали до невозможности.

Ученики уже давно выстроились в ряд вдоль лужайки у замка и теперь нетерпеливо вертелись, глазея на стоящих неподалеку Гарри, Рона и Невилла. Учителя в парадных мантиях обсуждали последние приготовления, МакГонагалл давала указания небольшому духовому оркестру, время приближалось к одиннадцати, а Гермионы все не было.

Чуть поодаль Луна в белой мантии и с палочкой в волосах разговаривала с Ханной; Симус, Дин и Оливер затеяли какой-то спор; остальные приглашённые, в том числе и его семья, стояли небольшими группами и переговаривались. Рон посмотрел на Гарри. Его друга всегда угнетали подобные мероприятия, но сегодня он был не в духе, потому что Джинни свалилась с аллергией, случившейся из-за букета, присланного ей неизвестным поклонником Холихедских Гарпий. Зелье Молли не помогло, и утром Джинни пришлось отправить в Мунго. Рон подозревал, что причина болезни расстроила Гарри не меньше, чем сам её факт.

Он начал по-настоящему волноваться без пяти одиннадцать, потому что Гермиона обычно приходила заранее и никогда не опаздывала без веских причин. За последние десять минут МакГонагалл два раза подходила к ним спросить, где она, но Рон с Гарри только пожимали плечами. Церемония не могла начаться без Гермионы, потому что ей в этом году поручили произнести приветственную речь. Гарри был рад отделаться от этой обязанности и вздохнул с облегчением, когда МакГонагалл предложила каждый год давать вступительное слово новому участнику Битвы.

Когда её фигура появилась на холме в зоне временной аппарации, Рон испытал одновременно облегчение и злость. Он злился на себя из-за того, что так зацикливался на её безопасности, и злился на Гермиону, потому что она не предупредила их об опоздании.

Она подбежала всего на секунду, чтобы поздороваться — и тут же умчалась к трибуне организаторов и стала что-то виновато объяснять МакГонагалл. Рон настороженно пригляделся: Гермиона выглядела великолепно в строгом чёрном платье с белым цветком в волосах, но ему вдруг показалось, что это вовсе не Гермиона — слишком резкими были её движения, слишком яркой косметика, слишком небрежным приветствие. Он с непонятной тревогой ждал начала её речи, опасаясь подвоха, но вот она вышла на трибуну, нервно потёрла ладони, отыскала его глаза в толпе, и Рон понял, что никто под обороткой не сможет повторить её взгляд — решительный и растерянный одновременно. Она была уверена в себе, потому что наверняка основательно подготовилась, и всё равно переживала, что её речь может оказаться не безупречной.

Рон ободрительно улыбнулся, Гермиона прокашлялась и стала говорить.

Сразу позади трибуны стоял Робардс, своим сосредоточенным видом напоминая Рону, что им всем нужно быть начеку.

— У нас всё в порядке? — спросил Рон у Гарри.

Тот проследил за его взглядом и ответил:

— Здесь восемь авроров и дополнительные чары — не думаю, что кто-то рискнёт делать глупости. Посторонних не пустили, прессу основательно проверили.

— Испортить праздник можно по-разному...

Почти не слушая речь Гермионы, Рон следил за тем, как ведут себя гости: кто кивал, кто смотрел по сторонам, кто прятал глаза, кто вытирал слёзы. Солнце грело нещадно. Когда в рядах приглашенных какая-то женщина вдруг упала, Рон напрягся, но её быстро привели в чувство простым Агуаменти. Жара и волнение…

После нескольких выступлений ему передалось общее мрачное настроение: он с тревогой посмотрел на Джорджа, который был бледнее обычного. Стоящая рядом Анджелина держала его за рукав, отец поддерживал маму под локоть. Слава Мерлину, речи были не слишком длинными, и скоро инициативу перехватили дети. Они стали рассказывать, как в честь погибших создают галерею славы в одном из залов Хогвартса; затем несколько младших ребят с шарфами четырёх факультетов взлетели на метлах и исполнили танец под названием «Дружба» — четыре цветных дымных следа переплетались в воздухе, вылетая шлейфами из метел, и в конце концов сложились в два слова: «Мы помним». Рон знал, что МакГонагалл, став директором, взяла курс на примирение четырёх факультетов — особенно ей хотелось подружить Слизерин и Гриффиндор.

Гермиона стояла вместе с учителями и наблюдала за выступлением. Когда ученики спустились вниз, все зааплодировали, и в этот момент произошло то, чего Рон боялся: со стороны леса раздался хлопок, и над толпой взлетела и повисла Чёрная Метка.

Гости удивленно задрали головы, решив, что это, должно быть, странная и не совсем удачная часть программы, но, увидев испуганные лица учителей, засуетились и достали палочки. Рону показалось, что МакГонагалл была скорей возмущена, чем испугана. Гермиона стояла за её спиной, прикрыв рот рукой. Несколько гостей бросились к зоне аппарации, авроры стали взывать к порядку, журналисты защёлкали камерами.

В тот момент, когда Гарри побежал по направлению к источнику Метки, Рон уже понял, что она ненастоящая. Подтверждая его предположение, череп в небе стал краснеть, змея, вылезающая изо рта, завертела хвостом, и через секунду Метка рассыпалась разноцветным огнём, очень похожим на «Негодные фейерверки» из «Вредилок». Впрочем, Рон был уверен, что Джордж не имеет к этому никакого отношения: они с Анджелиной стояли, изумленно глядя вверх, а авроры уже вели со стороны леса двух нарушителей спокойствия: на вид им было лет по двенадцать.

Как только мальчишек подвели к трибунам, МакГонагалл, красная от ярости, сделала запоздалое официальное заявление:

— Порядок восстановлен, просим прощения за неудобства!

Её слова услышали далеко не все.

Виновники суматохи прошли мимо остальных учеников с гордо поднятыми головами — под гневные возгласы взрослых и одобрительные детей. Возле девочек из Гриффиндора один из мальчишек крикнул: «Ну что, получила, МакРори?», и девочка с короткими чёрными волосами восхищенно подняла большой палец. Виновных отвели в замок, где, как полагал Рон, собирались как следует пропесочить, и он вдруг вспомнил свои двенадцать лет: летающий фордик, оборотное зелье, встречу с Арагогом, тайную комнату… Они тоже иногда нарушали дисциплину.

Церемония фактически завершилась: дети, возбуждённые происшествием, неровным строем пошли в замок, не успевшие убежать гости стали прощаться и расходиться. Рон не знал, куда бросаться: к Гарри, что-то выясняющему у Робардса, к родителям, вокруг которых собрались Билл, беременная Флёр и Джордж с Анджелиной, или к Гермионе, помахавшей ему рукой. Поскольку они с друзьями собирались продолжить общение в Хогсмиде, Рон помахал Гермионе в ответ и направился к своей семье.

— Я бы уже сейчас взял их в помощники, — услышал он слова Джорджа, — талантливые детки.

— Это совсем не смешно, — возмущенно ответила мама. — Они поставили всех на уши, как так можно! О чём они думали? О, Ронни, надеюсь, ты в порядке?

— Что со мной могло случиться, мама? — спросил Рон.

Она громко вздохнула.

— Столько суеты из-за двух маленьких хулиганов, — она взяла под руку отца и добавила: — Кажется, все закончилось. Дети, во сколько вы придёте?

Обязательным ритуалом годовщины Битвы в семье Уизли была встреча на могиле Фреда.

— Я буду в пять, — пообещал Рон.

— И не забудь взять Гермиону, — напомнила мама. — Надеюсь, Джинни уже в порядке и мы сможем забрать её домой. Пойдём, Артур?

Толпа рассосалась, лужайка перед замком почти опустела. Рон хотел попрощаться с учителями, но им явно было не до него: Флитвик и МакГонагалл стояли у трибуны и на повышенных тонах обсуждали чрезвычайное происшествие.

— У вас на факультете ужасная дисциплина, — услышал Рон её недовольный голос.

— Минерва, я не представлял, что они могут такое выкинуть, — оправдывался Флитвик, виновато глядя на МакГонагалл снизу вверх.

— Нужно немедленно собрать всех детей в Большом Зале и провести беседу, чтобы остальным неповадно было…

— Привет, как ты? — спросил взволнованный голос у Рона за спиной.

— Привет, Гермиона, — он быстро обернулся. — Я в порядке. Ты?

— Тоже. Вот так дела, — прокомментировала она, кивая подходящему Гарри. — И как им только такое пришло в голову? Мальчишки…

Рон с Гарри переглянулись.

— Да уж, — Гарри нервно потер затылок. — Они сказали, что приготовили весёлый сюрприз. Хотели посмеяться над Волдемортом и показать всем, что Метки не нужно бояться.

— Они явно не видели настоящую Метку, — Гермиона с опаской глянула на безоблачное небо. — И слава богу.

— Эй, вы с нами? — крикнули им проходящие мимо Симус и Дин.

— Мы вас догоним, — ответил Рон.

— Не тормозите, а то пива не останется, — добавил Дин, ускоряя шаг по направлению к Хогсмиду.

— Ну что, Гарри, пойдём? — спросил Рон. — Надеюсь, ты не на дежурстве?

— Нет, но вы сегодня встречайтесь без меня, мне нужно в Мунго.

— Родители уже там, они заберут Джинни. К вечеру будет как новая! — сказал Рон.

Гарри уверенно помотал головой.

— Всё равно мне нужно там быть, мало ли что.

— Конечно, понимаю. Тебе надо провести розыскные работы и узнать имя нерадивого поклонника, — Рон тихо хохотнул.

— Объясните наконец, что случилось? — спросила Гермиона.

— Джинни приболела, — ответил Гарри, пропуская шуточку Рона мимо ушей.

— Чем?

— Аллергия, — пояснил Рон. — Говорят, чихала так, что у всех уши заложило. А всё потому, что вечером ей прислал букет какой-то поклонник «Гарпий», который не в курсе, что у неё аллергия на альстро… как её там?

— На альстромерию. Лично я давно выучил, на что у неё аллергия.

Гарри быстро попрощался и направился в опустевшую зону аппарации.

— Увидимся вечером в Норе, — крикнул ему вслед Рон, а затем повернулся к Гермионе: — Ты тоже приглашена, помнишь?

— Да, но… Прости, Рон, я сегодня не приду. Схожу ненадолго в Хогсмид — и домой.

— Почему?

— Форс-мажор.

— Что-то серьёзное?

— Мои родители… — Гермиона замялась, потом вздохнула. — Кажется, они разводятся.

— Чёрт возьми! Это точно? — опешил Рон.

Она кивнула.

— Но почему?

— Папа, он… в Австралии он встретил другую женщину, и теперь у неё должен родиться ребёнок.

— Ничего себе… — Рон умолк, не зная, что добавить. В голову лезли идиотские мысли вроде: «Ого, у неё родится брат или сестра…» — Но как? — наконец спросил он. — Твой отец давно вернулся из Австралии!

— Эта женщина… она сейчас живёт в Испании, и они там встречались.

— А мама?

Гермиона неопределённо пожала плечами.

— Не хочу надолго оставлять их вдвоём.

— Всё так плохо? — сочувственно спросил Рон.

— Ну, мои родители, конечно, цивилизованные люди, но… объяснения были непростыми.

Ему показалось, что у Гермионы глаза на мокром месте.

— Может, ну её, эту встречу — сходим вдвоём в «Сладкое королевство»? Посидим и спокойно поговорим.

Гермиона кивнула, и они молча пошли в сторону Хогсмида, поглядывая на невесть откуда налетевшие облака. Подол её платья развевался на поднявшемся ветру, белый цветок понуро качался в её прическе, и Рон, приглядевшись, понял, что излишки косметики, которую Гермиона не жаловала, должны были замаскировать припухшие веки и круги под глазами.

— Кстати, неплохая у тебя получилась речь, — сказал он, пытаясь сменить тему.

— Правда? У меня почти не было времени на подготовку… Конечно, написала я текст заранее, но вчера днём мне в голову пришла новая идея, про аллею славы, и пришлось все переписывать. Я не хотела читать по бумажке — ну, знаешь, это всегда плохо выглядит, особенно на таких мероприятиях, неискренне выходит… Я немного поучила вчера вечером, но ни на ком не успела опробовать, не до того было! Даже с таймером всю речь ни разу не прогнала, а меня МакГонагалл предупредила: говорить от пяти до семи минут.

Рон не был уверен, что Гарри полностью написал текст хоть одной приветственной речи, а он был тот ещё оратор! И уж совершенно точно ему не пришло бы в голову проговорить речь под таймер.

— Ты отлично уложилась! Все хлопали, а кое-кто даже слёзы вытирал.

— Скажи, я звучала не слишком пафосно и не слишком банально?

Рон пожалел, что невнимательно её слушал.

— Конечно, нет.

— Такие речи должны быть сдержанными, ведь я говорю не от себя, а от всех…

Гермиона подробно рассказала о том, как придумывала текст, а потом они всю дорогу вспоминали забавные речи, которые слышали в разное время своей жизни. В последние годы их было слишком много! Рон вспомнил, как однажды на рождественском празднике в Министерстве Кингсли выпил раньше времени и сказал, что скоро в фойе гостей порадуют горячим кок-порном, а Гарри как-то раз ляпнул, что сейчас представит собравшимся полные сиськи награждённых.

— И о чем он только думал? — спросила Гермиона, смеясь и качая головой.

— Привет, Гермиона! Привет, Рон! — издалека закричали Падма и Парвати, когда Рон с Гермионой наконец добрели до Хогсмида и уже собирались свернуть в сторону кафе. Через секунду обе сестры уже стояли перед ними. — Молодцы, что пришли! А мы только вчера приехали из Индии! Соскучились, хотим всех увидеть. А где Гарри?

— Он сегодня занят, — ответил Рон. — И мы немного тоже…

Девушки пропустили его слова мимо ушей.

— А у нас столько новостей! — Падма повернулась к Гермионе и вытянула перед собой правую руку. — Ничего не замечаешь? — она пошевелила пальцами. — Кольцо! Я выхожу замуж! Пойдёмте скорей!

Обняв Гермиону с двух сторон, Падма и Парвати потащили её в «Три Метлы», и Рону ничего не оставалось, как пойти следом.

Они зашли в паб, под гул приветственных голосов сели за большой стол и заказали сливочное пиво. Гермиона с Роном оказались в торце стола, слева от неё расположились Луна, Невилл и Ханна, а справа от Рона — Дин, Симус, Падма и Парвати.

Джордж впервые после Битвы пришёл на подобную встречу — благодаря Анджелине и Ли Джордану. Они втроем сели за отдельный столик и взяли огневиски.

— Посидим немного со всеми, а то обидятся, — вполголоса сказал Рон Гермионе.

— Конечно. Я рада всех видеть, — ответила она с улыбкой.

Они первым делом обсудили отсутствие Гарри и Джинни, затем выходку мальчишек с Чёрной Меткой, несколько раз подняли бокалы за вечное «братство» Армии Дамблдора, а потом Симус достал из кармана зачарованный галлеон и воскликнул:

— Предлагаю выпить за смекалку Гермионы и за Протеевы чары!

После тоста все стали делиться последними новостями о том, кто где устроился: Чо Чанг, как оказалось, месяц назад вышла замуж за маггла, Денниса Криви взяли фоторепортёром в «Пророк», а Лаванда присмотрела себе молодого доктора из Шотландии. Конечно же, Падма не удержалась, показала своё кольцо и пригласила всех присутствующих на свадьбу в Индии.

— Ну, если ты закажешь на всех портключ и найдёшь для меня свободную индианку, — радостно воскликнул Дин. — А лучше двух!

Гермиона смеялась вместе со всеми — Рон поглядывал на её счастливое лицо, раскрасневшееся от тепла и беседы. Ей очень шло чёрное платье и новая причёска: волосы убраны вверх, сбоку сколоты белым цветком, шея открыта… Ему вдруг ужасно захотелось обнять Гермиону за талию, но он боялся позволить себе даже такой дружеский жест, не зная, как она его расценит. Наверное, потому что в нём было бы мало дружеского… Рон поймал себя на мысли, что так соскучился, что немного одурел от её близости. Прикоснуться, обнять, прижать, уединиться…

— Рон, что-то случилось? — спросила Гермиона, наклоняясь к нему. Её дыхание сладко пахло ванильным печеньем.

— Нет, всё отлично, — небрежно ответил Рон, отворачиваясь к столу и радуясь, что Гермиона не освоила Легилименцию.

Всё шло неплохо, пока Дин не выпил вторую порцию огневиски и не стал объяснять, почему даже в такой грустный день, как годовщина Битвы, нельзя грустить.

— Жизнь продолжается, — сказал он, икнув, и предложил поднять бокал за сидящих за соседним столом Джорджа и Анджелину.

Те переглянулись и объявили тост за свободный секс.

Тогда неугомонный Дин переключился на Невилла и Ханну. Внутренний голос подсказывал Рону, что эти двое, хоть и покраснели, до секса еще не добрались. Когда все выпили за Невилла с Ханной, Дин вспомнил про Гарри и Джинни, заочно пожелал им здоровья и вопросительно глянул на Рона с Гермионой.

— Ну а вы что?

— Мы в порядке, — ответил Рон, выразительно пиная Дина под столом.

— Всё дружите? — спросил Дин, отодвигаясь подальше. — Помнится, Рон, ты ещё зимой говорил, что собираешься покатать Гермиону на метле…

— Отстань, Дин, — Рон прозвучал довольно сурово.

— Кстати, мы действительно катались на Рождество, — ответила ничего не подозревающая Гермиона.

— Ох, вот это да, молодцы! Ну и как, понравилось? У Рона знатная метла? — Дин ухмыльнулся.

Падма и Парвати тихо прыснули.

— Интересно, кто знает, как поживает Джастин? — с энтузиазмом спросил Рон, но Гермиона, конечно, не могла оставить вопрос Дина без ответа.

— Это было замечательно, — невозмутимо сказала она, дожёвывая орешек. — Я не думала, что мне хватит смелости, но Рон отлично управляется со своей метлой.

— Йе-ху, тогда мы выпьем за вас с Роном и за смелые полеты! — воскликнул Дин с кривой ухмылкой.

— А что смешного? — удивилась Гермиона, глядя на давящегося от смеха Симуса.

Сидящая слева от неё Луна наклонилась и что-то прошептала ей на ухо. Рон заметил, как щёки Гермионы стали покрываться красными пятнами.

— Эм… Я думаю, Дин, что ты лезешь не в своё дело, — возмутилась Гермиона, бросая на Рона вопросительный взгляд. — Если я говорю «метла», то имею в виду «метла».

— Да, конечно! Я тоже. А вы что подумали?

— Заткнись, Дин, — в голосе Рона ясно прозвучала угроза.

За столом повисла неприятная тишина, но ситуацию неожиданно спасла Луна.

— Давайте поздравим Невилла, — воскликнула она. — На прошлой неделе в «Магической Гербологии» опубликовали его новую статью о неизученных свойствах прыгучих поганок!

Ханна восхищённо ахнула, Невилл смущённо закивал, и разговор незаметно свернул на тему растений и животных. Луна поделилась своими новыми знаниями о докси, Невилл рассказал, что изучает дремоносные бобы, а Джордж из-за своего стола крикнул, что придумал новую игрушку с китайской жующей капустой — до этого её бездумно тратили на приготовление костероста.

Гермиона молчала, глядя в свой бокал.

— Прости, это он не со зла, — прошептал Рон ей на ухо.

— Конечно, — ответила она, вставая из-за стола. — Простите, ребята, мне пора!

— Я тебя провожу, — Рон вскочил, бросил недобрый взгляд на Дина и бросился к выходу. — Гермиона, подожди!

Они вышли из паба и пошли рядом по кривой мощёной улице. От утренней жары не осталось следа, низкое серое небо грозило дождём. Мимо прошли два довольных собой гоблина, большое и шумное семейство волшебников вышло из «Сладкого королевства» и направилось в «Зонко». Два аврора, знавших Рона, помахали ему рукой с противоположной стороны дороги, где они то ли отдыхали, то ли несли службу. Он помахал в ответ и тут же вспомнил, что обстановка по-прежнему остаётся умеренно опасной.

— Гермиона, ты что, обиделась? — спросил он. — Ну хочешь, я вернусь и набью Дину морду?

— Конечно, нет, — ответила она, — я ни на кого не обижаюсь. А Дину надо меньше пить. Просто я хочу вернуться домой — не могу отвлечься от тяжёлых мыслей…

— Хочешь, я пойду с тобой? — предложил Рон.

Она решительно покачала головой.

— Спасибо, не надо…

Налетел порыв ветра, и белый цветок выпал из её причёски прямо на дорогу. Рон поднял его, очистил от пыли и подал Гермионе.

— Переживаешь?

— Всё рушится… — вдруг сказала она, теребя цветок в руках. — Рон, у меня такое впечатление, что всё рушится! Люди, которые понимали друг друга с полуслова, теперь не могут договориться, когда им пить кофе… Почему так происходит?

Ему было жаль её, но слова сочувствия застряли у него в горле. Что он мог сказать? Что всё будет хорошо? Если бы его родители вздумали расстаться, он бы тоже переживал не на шутку. Впрочем, это казалось невозможным. Абсолютно невозможным!

— Отец хочет пока поехать в Испанию, а потом в Австралию, — продолжила Гермиона, — у него там и работа есть…

— Когда?

— Не знаю. Как только все уладится с разводом. А ещё они с мамой собираются продавать дом, представляешь?

Они свернули с главной улицы Хогсмида и медленно пошли в сторону Визжащей хижины.

— Эм-м-м… Ты всегда можешь пожить у меня, — предложил Рон.

— В твоей комнате в Норе? Или над магазином? — с усмешкой спросила Гермиона.

— Да где угодно…

— А моя мама?

Он задумчиво почесал затылок.

— Я как-то не подумал…

Гермиона вздохнула.

— Проблема не в этом. Мы найдем себе другой дом, поменьше, но в нём и жизнь будет другая, — от розы, которую она держала в руках, отлетело несколько лепестков, и их унёс порыв ветра. Пустив по ветру остальные лепестки, Гермиона отбросила стебель в траву и добавила: — Ничего не исправишь, и я не могу отделаться от мысли, что всё это из-за меня.

— Конечно же, нет, — уверенно произнёс Рон.

— Если бы не было Австралии, этого бы не случилось…

Он резко остановил её за руку.

— Гермиона, что ты повторяла Гарри после Битвы? М-м?

Она вопросительно посмотрела на него.

— Никаких «если», — напомнил Рон.

— Никаких «если», — повторила она, кивая. — Проще говорить кому-то другому, но не себе… Рон, мне пора.

— Как будешь возвращаться? — спросил он.

— У меня портключ до Лондона, Отдел транспорта выдал. Я тоже VIP, как и ты, — Гермиона грустно усмехнулась.

— Ясно... Ты всё ещё в отпуске?

— Продлила на неделю. Моулсон не возражал.

Рон нервно потёр ладони и спрятал руки в карманы брюк. Ему очень не хотелось давать ей лишний повод для беспокойства, но он обдумал заранее всё, что скажет при этой встрече.

— Гермиона, можешь ругаться и сердиться, но мне плевать на договор о неразглашении, — заявил он. — У Робардса и Моулсона постоянно какие-то тёрки, а я хочу, чтобы ты знала: в Пайлсвиче мы с тобой, вероятней всего, видели Мальсибера. С помощником. Команда Гарри его ищет. Возможно, Мальсибер забрал, что хотел, и уехал из Англии — по крайней мере, с тех пор от него ни слуху ни духу — но если нет… Пожалуйста, будь осторожна. Я понимаю, ты в отпуске, тебе не до работы, но… я подумал, ты должна быть в курсе.

Рон вложил в свою мини-речь максимум предостережения, и оно возымело действие: Гермиона внимательно его выслушала, обдумала его слова и сказала:

— Спасибо, Рон. Я буду осторожна. Надеюсь, ты не наговорил лишнего и у тебя не будет неприятностей?

— Не беспокойся. Береги себя и маму.

Она сделала шаг вперёд, будто собиралась обнять его на прощание, но в конце концов быстро сжала его ладонь, активировала портключ и исчезла.

Рон вынул руки из карманов, с хмурым видом полюбовался на фиолетовые пальцы, а затем достал палочку и очистил их в два заклинания.

— Да ну вас к дракклам, — проворчал он, быстрым шагом возвращаясь в Хогсмид, — ему хотелось сказать пару ласковых Дину или, ещё лучше, укоротить ему метлу.

Правила, правила… Нет таких правил, которые были бы важнее здравого смысла. И уж точно нет такого правила, которое он бы не нарушил, чтобы защитить Гермиону.