Эндшпиль (гет)

14 февраля 1976 года

— Зачем тебе это?

— А почему бы и нет? — Люциус самодовольно улыбнулся Снейпу. — Это всего лишь игра.

— Странные у вас развлечения — собой торговать.

Снейп пожал плечами и направился к диванчикам в дальней стороне зала, там было не так шумно. Люциус проводил его безразличным взглядом. В Министерстве был организован очередной благотворительный аукцион, и Люциус просто не смог удержаться от участия. Как объяснить полукровке, что ничего предосудительного в этом нет? Игры играми, а все средства, вырученные от продажи «особых лотов», пойдут в Мунго для лечения жертв любовных проклятий. По крайней мере, именно об этом кричала яркая листовка, которую принесла в его дом сова в прошлый четверг.

Правила аукциона были просты: очаровательные вдовы, юные наследницы миллионов, старые девы, чистокровные милашки — богатые и незамужние волшебницы Европы собирались в Атриуме, чтобы приобрести кавалера на вечер. Этот вечер подразумевал ужин в одном из самых дорогих ресторанов, оплаченный кавалером (листовка заверяла, что «Сытая ведьма» перечислит и эти средства на счет госпиталя).

Люциус практически сразу согласился поучаствовать. Во-первых, если девушка окажется недурна собой, можно будет продолжить вечер в более интимной обстановке, а во-вторых, благотворительность полезна его репутации. В конце концов, лотов планировалось не так уж много. Мероприятие уже стало традиционным и проводилось каждые два года в честь Дня всех влюбленных.

Помимо очевидных плюсов, он видел для себя и еще один: потешить самолюбие. Люциус был одним из самых видных холостяков магической Британии и намеревался остаться им еще на несколько лет — свадьба не входила в его планы. Зато в них входили девушки, много девушек. К постоянному вниманию с их стороны он привык еще в школе и без зазрения совести этим пользовался. Потому Люциус догадывался, что на аукционе его лот вызовет немалый ажиотаж.

В Атриуме было очень шумно — ведьмы активно обсуждали магов, маги волновались, разглядывая с подиума у фонтана своих будущих «хозяек». Всего лотов было двадцать. С некоторыми из участников Люциус учился в школе, с кем-то водил знакомство с раннего детства. Каждый из них определенно стоил того, чтобы стоять здесь в ожидании начала торгов.

Люциус встал рядом с братьями Лестрейнджами.

— Дамы и господа, позвольте мне начать аукцион! — раздался звонкий женский голос.

Рита Скитер. Эта подающая надежды журналистка «Ежедневного пророка» раздражала Люциуса еще со времен Хогвартса. Однако с раздражением соседствовало восхищение: она умела проделать путь по головам конкурентов, не набив при этом шишек. Скользкая натура.

Люциус с трудом отвлекся от созерцания морковно-красной помады Риты и взглянул в зал. Многих девушек он знал, потому что отец любил устраивать званые вечера, знакомил с разными людьми, помогал налаживать связи. Сейчас девушки посылали Люциусу воздушные поцелуи и хихикали.

— Лот номер один. Мистер Эван Розье.

Девушки зашумели, а Розье, облаченный в белую мантию с золотыми лацканами, вышел вперед, сияя, как новенький галлеон. Люциус считал его чересчур манерным типом, но стоило отдать Розье должное — он был красив. Девушки загалдели, разбирая с подносов бокалы с шампанским. Торги начались. И Розье имел успех! Со ста галлеонов цена взлетела до пяти тысяч, и в итоге он достался неизвестной Люциусу француженке в годах. Судя по выражению лица Розье, он ожидал кого-то помоложе.

Люциус поймал неуверенный взгляд Снейпа. Зря он притащил мальчишку с собой — тот очень старался, не сутулился и бодрился, но все равно казался здесь бескрылым гиппогрифом. Люциус кивнул ему в знак поддержки и улыбнулся, стараясь принять беззаботно-скучающий вид.

Легкое беспокойство тронуло его сердце. После неудачи Розье меньше всего хотелось провести этот вечер в компании какой-нибудь престарелой вдовушки, когда вокруг так много молодых девиц. Но, похоже, именно дамы в возрасте готовы были потратить все свои сбережения, лишь бы стать спутницей молодого мага.

— Лот номер два…

— Скукота, — пробормотал стоявший справа от него Рабастан Лестрейндж. — Неужели нельзя было просто перечислить пару тысяч галлеонов на счет больницы? Зачем этот балаган?

Люциус покосился на него. Такие, как Рабастан, умеют испортить настроение одним своим видом.

— Неужели тебе не интересно, кто тебя купит?

Рабастан только фыркнул. Он был известным занудой и жмотом, потому не особо привлекал женщин. По крайней мере, так казалось Люциусу.

— Нарцисса, кто ж еще! Мы поженимся в октябре.

Люциус нахмурился, пытаясь отыскать взглядом в толпе девушку, о которой говорил Рабастан. Нарцисса…

— Нарцисса Блэк?

— Да. Моя невеста, — не без удовольствия отметил Рабастан.

— М-м-м, я уже и забыл её. Училась на год младше, да?

— А я думал, в школе мимо тебя ни одна юбка не проскользнула, — рассмеялся Рудольфус, беспардонно встревая в беседу.

— В школе Нарциссу интересовала только учеба, — одернул его Рабастан. — Так что замолкни, Руди.

Рудольфус нравился Люциусу гораздо больше брата. Он хотя бы понимал шутки.

Теперь-то он вспомнил младшую Блэк. В школе она была тихоней, интересовалась учебой, а не парнями, и вообще слишком много времени проводила в своей комнате. К тому же ее сестры в те времена были куда привлекательнее.

А еще на втором курсе благодаря этой особе он получил неприятную кличку — Павлин. Ну почему именно павлин? Надо же было такое придумать!

— Поздравляю с помолвкой, — процедил Люциус и одарил Рабастана настолько скучающим взглядом, что тот не рискнул больше с ним заговаривать.

К тому времени, как очередь дошла до Люциуса, ему больше всего на свете хотелось присесть за столик и выпить шампанского. А лучше виски. Да хоть сливочного пива или тыквенного сока.

— Лот номер семнадцать и, без сомнения, украшение нашего сегодняшнего вечера! Мистер Люциус Малфой! Самый завидный холостяк Англии. Предупреждаю, крайне самовлюблённый тип! Надеюсь, на нашем вечере найдутся любительницы павлинов?

Девушки захихикали.

Ярко-алые губы Риты расплылись в усмешке, она посмотрела на него, лукаво щурясь. Люциус попытался придать ответному взгляду как можно больше брезгливости. Вот же стерва.

— Стартовая цена — двести галлеонов. Кто предложит больше?

В воздух взметнулись дощечки с номерами, Люциус не стал считать их количество — двадцать-тридцать, может, больше. Это определенно льстило.

— Триста!

— Четыреста!

— Пятьсот!

— Пятьсот пятьдесят!

Голоса послышались со всех сторон. Люциус довольно улыбнулся и кивнул, скрестив руки на груди. Улыбаться он умел, к тому же, в отличие от Рабастана, в своем безупречном внешнем виде и притягательном остроумии не сомневался. Цена росла, как бундимун в домашней пыли.

— Тысяча!

— Четыре!

— Шесть тысяч!

Все вокруг ахнули, а выкрикнувшая очередную ставку Паркинсон взволнованно заморгала и зарделась.

— Шесть, шесть! Я не шучу!

— Шесть пятьсот…

— Шесть семьсот…

— Шесть…

Люциус с интересом следил за борьбой, предчувствуя, что вот-вот сорвет куш. За него бились незнакомка с рыжими волосами, Эльвира Паркинсон, Роза Ли и мадам Примпернель. Незнакомка сдалась на десяти тысячах, Эльвира на одиннадцати. И теперь ему больше всего хотелось, чтобы победила Роза, ведь истинный возраст мадам Примпернель — владелицы магазина с омолаживающими зельями, — знала лишь она сама.

— Пятнадцать тысяч — раз, пятнадцать тысяч — два…

Люциус взглянул на Розу, но та лишь виновато развела руками. Мордредова задница… Всё так хорошо начиналось.

— Двадцать тысяч, — послышалось справа. Все устремили взгляды туда.

Люциус замер, а где-то справа от него чертыхнулся Лестрейндж-младший.

Гостям победоносно улыбалась девушка в вишнёвой мантии. Нарцисса Блэк.

— Продано, — завопила Рита, когда разочарованная Примпернель исчезла в толпе.

Люциус лишь пожал плечами, глядя на раскрасневшегося не то от стыда, не то от обиды Рабастана.

— Прости. Сегодня удача на моей стороне.

Он спустился с помоста и пробрался через толпу. Нарцисса Блэк светилась, словно только что выиграла на квиддичном тотализаторе. Она что-то сказала распорядителю аукциона, сняла перчатки и выписала чек для гоблина из Гринготтса. Всё это время Люциус смотрел на нее. Кажется, они не виделись шесть лет. Разве может за шесть лет человек так измениться?

Нарцисса Блэк, Мерлин ее раздери, была прекрасна. До боли в сердце, до головокружения, до… Люциус никак не мог подобрать нужные слова, он вообще не мог взять себя в руки, потому не сразу понял, что Нарцисса закончила все дела и уже какое-то время смотрит на него, в ожидании хотя бы приветствия.

— Ты, похоже, выросла, Нарцисса… — пробормотал он.

— А ты так и остался павлином, Люциус.

Они рассмеялись в два голоса.

А вечером отправились в ресторан.

После ужина их ждала прогулка по берегу Темзы. Сражаясь с пронизывающим ветром и запахом сырости, притворяясь, что на улице совсем не холодно, они прошли несколько кварталов по набережной, посидели под раскидистыми платанами. Когда Нарцисса, несмотря на теплую мантию Люциуса, начала дрожать от холода, он наконец решился предложить ей выпить глинтвейна в мэноре. Люциус жутко боялся отказа, но она почему-то согласилась. Он устроил экскурсию по поместью, показал ей сад, розарий, фамильные портреты, свои метлы, подземелье, намекнул, что отца не будет дома несколько дней...

А на следующее утро, ближе к полудню, домовик принес для них поднос с двумя чашками кофе.

Так Люциус узнал, что Нарцисса предпочитает чай, что не завтракает, а в постели любит быть сверху. А еще не пришлось придумывать какие-то срочные дела, чтобы отправить ее домой. В половине первого она сама попрощалась, не намекая на следующую встречу. Он ждал, ведь просто так женщины от него не уходят, всем хочется увидеться вновь. Но Нарцисса лишь улыбнулась, поцеловала его в щеку и стерла помаду осторожным движением пальцев.

— Спасибо за кофе.

— В следующий раз будет чай.

Но даже этого намека оказалось недостаточно. К такому Люциус готов не был.

За мгновение до того, как она шагнула в камин, он всё-таки сдался:

— Мы увидимся?

— В октябре я выхожу замуж.

Вот так просто. Не то чтобы для него это было новостью, но ощущение, будто его только что оставили без десерта, всё же появилось.

Люциус впервые чуть было не предложил девушке остаться. И она едва не стала первой, кто ему отказал.

Повисла пауза, Люциус смотрел на нее, стараясь не показать своего разочарования. О чем говорить дальше, он не знал.

— Ты знаешь французский? — поинтересовалась Нарцисса так буднично и спокойно, будто собиралась прокомментировать набирающий силу дождь за окном.

Люциус неуверенно кивнул.

— Amis-amant*, Люци. Если тебе настолько скучно, что ты готов перейти дорогу Рабастану.

Она взяла щепотку летучего пороха и посмотрела на Люциуса.

— Я свободна в пятницу. Пришли сову, ладно?

Вспыхнуло пламя, и она исчезла. Люциус какое-то время задумчиво смотрел в камин.

— Добби! Весь дом переверни, но найди мне франко-английский словарь! Живо!

_______

*— Amis-amant — прямой перевод с французского «друзья-любовники». На самом деле словосочетание не имеет полного аналога в русском языке, но подразумевает взаимоотношения между мужчиной и женщиной, включающие секс без обязательств.

* * *

Декабрь 1998 года

Люциус вздрогнул и открыл глаза. Сон был слишком реальным, потому несколько секунд он озирался по сторонам, пытаясь понять, в какой части мэнора уснул и где сейчас Нарцисса. Но поместье на берегу Шотландии даже пахло не так, как родной дом.

Комната была залита солнцем — теплым, ярким солнцем, которое все лето и осень закрывали облака. И вот за окном зима, а оно только сейчас продралось через серую пелену.

Как нарочно.

— Хороший день сегодня.

Он устало потер глаза и поморщился, потому что спина затекла. Еще бы, заснул прямо в кресле. Люциус поднялся, из-под ног со звоном покатились пустые бутылки.

— Мордредова задница!

Он с трудом перешагнул через бутылки, стараясь не оступиться, не уронить что-то еще.

На столе уже лежала подписанная открытка с двумя маленькими голубками. Он выбирал ее больше часа. Искал простую, самую простую и унылую, как будто боялся, что рисунок выдаст его чувства. Но даже теперь, когда поздравление было написано, а корм для почтовой совы уже лежал на подоконнике, даже теперь ему казалось, что глаза голубей — перевернутые коричневые запятые — смотрят с обидой, что цветы в их клювах завянут по дороге. И вообще, открытка своим видом будто кричала: «Как ты могла?! Как?!»

Слова, которые Люциус никогда не сказал бы лично.

— Очень хороший день! — Он поднял одну из бутылок, взглянул на янтарную жидкость, плещущуюся на дне. — День твоей свадьбы, Нарцисса. За тебя, дорогая!