За северным ветром. Часть I: Возлюбленный (гет)

Седьмого финиста спустя месяц плавания «Король Ойген» прибыл в Белое море и вскоре его взорам открылся заснеженный город, казавшийся сказочным холодным царством из древних легенд.

Это был город северного ветра — Борейград.

Сойдя на берег, императрица Вета и великая княжна Русана незамедлительно отправились домой в Ветреный дворец, где уже несколько дней на смертном одре лежал император Нордгард.

Русана робко вошла в его спальню, освещённую сквозь окна яркими лучами полуденного солнца, и взглянула на бледное, исхудавшее лицо отца, покрытое желтыми пятнами. Его длинные рыжие волосы были раскиданы по подушке. Он сильно дрожал и хрипло дышал. Рядом с ним сидел придворный чародей-лекарь, постоянно облегчавший его страдания магией.

Сама княжна выглядела не лучше больного: бледная, опухшая от слёз, с потускневшим взглядом, утратившим тягу к жизни.

— Русана! — проговорил умирающий отец, увидев своё дитя. — Как я счастлив, что ты успела прибыть вовремя, пока не настал мой конец.

— Прошу вас, батюшка, не говорите так! — воскликнула княжна и заплакала, сжав в ладони трясущуюся руку отца. — Вы будете жить! Теперь я здесь и к вам быстрее вернётся здоровье.

— Болезнь моя смертельна, дочь моя, а твоё похищении лишь усугубило её. Но я рад, что ты вернулась. Всё моё — твоё. Ты моя кровь и наследница моего царства. Я в своей жизни сотворил много нехороших дел, но Светомир, несмотря на это, одарил меня прекрасной дочерью с добрым и отзывчивым характером, но твоей добротой не должны пользоваться проходимцы. Этот мир жесток для таких натур как ты, поэтому я не могу уйти на суровый суд Светомира, пока не буду уверен, что ты в надёжных руках человека, который с достоинством сможет продолжить моё дело и сохранить государство.

— Батюшка, прошу вас, не просите меня о том, что вы хотите попросить, — умоляюще произнесла дочь.

— Ты должна выйти замуж за принца Тиргеда, чтобы я был спокоен за будущее империи.

— Нет, батюшка, только ни это! Прошу вас, просите меня обо всём, что хотите, но только не стать женой Тиргеда. Он негодяй, который упивается жестокостью. Если бы вы знали, что он сделал…

— Ты не сможешь обуздать империю одна, Русана! — проговорил с отдышкой император и в его голосе послышалось недовольство. — Князья начнут ездить на твоей крохотной шее, грабить казну и своевольничать. Империи нужна сильная мужская рука, которая будет держать всё в порядке. И ты должна родить законных наследников империи.

— Умоляю, батюшка, не просите меня об этом! Я не могу нарушить…

— Ты дашь мне клятву, что станешь женой принца Тиргеда спустя два месяца после моей смерти, когда согласно нашим традициям кончится траур. Русана, исполни последнюю волю умирающего отца. Поклянись мне.

Княжна замешкалась, метаясь между клятвой, данной Славию, и той клятвой, что просил у неё отец. Наконец, она решилась и пробубнила не своим голосом:

— Клянусь, батюшка, что выйду замуж за принца Тиргеда, исполняя вашу последнюю волю.

— Теперь я спокоен, — облегчённо вздохнул император и закрыл глаза, казалось, глубоко задумавшись.

Русана зарыдала и прильнула к его груди.

— Он умер, — вдруг раздался голос чародея-лекаря, стоявшего рядом.

Приподняв голову, девушка оттёрла слезы и рассмотрела убитое горем лицо лекаря.

— Чем он был болен? — спросила она.

— Илтанская лихорадка, — ответил лекарь и развёл в безысходности руками. — Удивительно, что он ещё сколько протянул. Он ждал вашего возвращения. Какой силы был человек… истинный северный гипербореец.

Этот ответ поразил Русану до глубины её истерзанной горем души. Император Нордгард болел той же болезнью, какой поражен был покойный государь Дмитрий Александрович. Славий излечил царя лукоморского и мог бы помочь её отцу, если бы остался жив. Столько смертей, столько бед навалилось на несчастную девушку, и они почти сломали её. Она была загнала в угол и не знала, как выбраться из него.

В спальню тихо, как тень, проскользнула овдовевшая императрица Вета и подошла к дочери, которая продолжала закатываться рыданиями.

— Ваше императорское величество, — произнесла официальным императрица мать, и со стороны могло показаться, что она обращается к мёртвому мужу, но это было не так.

Русана повернулась к матери и по её взгляду поняла, что та назвала так её саму.

— Ты всё сделала правильно, — сказала ласково мать, обняв дочь и прижав её голову к своей груди. — Теперь ты императрица Севера.

Прошло ровно два месяца с момента смерти императора Нордгарда. Траур по усопшему государю был окончен.

Восьмого андимира состоялась торжественная церемония бракосочетания и коронации новой императорской четы. На этот пышный праздник были приглашены не только все цари Гипербореи, влиятельные князья и представители другие знатные фамилии, но и заморские антантийские короли и герцоги. Гуляния проходили с поистине имперским размахом. Организаторы не жалели денег, чтобы развлечь гостей. Давались роскошные балы, в том числе и народные, куда собралось до двадцати тысяч человека.

Во время церемонии венчания на престол, проходившей в соборе Святого Яснолада, многие гости заметили, что невеста находится в состоянии уныния, которое ясно вырисовывалось на её заплаканном и понуром лице. Все решили, что она до сих пор скорбит по отцу и никак не может отойти от горя, поэтому все сделали вид, что не замечают упадок её духа.

Когда верховный иерарх северной церкви Светомира надел имперскую корону на голову Русаны и ударил гром барабанов с фанфарами, она закрыла глаза, чувствуя себя так, будто находится на собственных похоронах. Едва сдерживая себя, чтобы не заплакать, ей приходилось улыбаться монаршим гостям и быть приветливой с ними, как велела императрица-мать, но внутри неё душа рвалась на клочья. Ей хотелось, чтобы земля разверзлась под её ногами и унесла прочь, чтобы она освободилась от обязанности исполнить данную отцу клятву.

Русана скорбела по Славию и её мучила совесть, ведь, исполняя последнюю волю отца, она нарушила клятву, которую дала возлюбленному, но теперь он был мёртв, а клятва мёртвому человеку вряд ли считалась действительной, если он не император или не твой отец. Но Русана продолжала любить, а это означало, что Славий был до сих пор жив в её сердце и воспоминаниях. Она помнила каждую минуту, проведённую с ним вместе, от встречи у постоялого двора и до последних минут на «Золотой лани». Скорбь и тоска постепенно убивали её.

Когда окончились все церемонии, праздничный ужин и красочный фейерверк, Русана убежала в свои покои и громко зарыдала, выплеснув все эмоции, что накопилось за прошедший день. Став самой могущественной женщиной на Гиперборее, получив власть, которой она не желала, она чувствовала себя такой одинокой и никому не нужной.

— Снова я одна в этом мире, — прошептала она, прислонившись спиной к двери и понуро опустив голову. — Они отняли у меня всё, что я любила. Снова одна.

Но тут Русана вспомнила про одно существо, которое она ещё любила, — это был Ратмир, верный пёс исполнял последнюю приказ хозяина и служил новой хозяйке, не отходя от неё ни на шаг. Но где же он сейчас? Она оставила его в своих покоях, когда покидала дворец и отправлялась на церемонию в собор.

Обойдя несколько комнат, Русана спустилась этажом ниже и стала искать собаку, переходя по анфиладам залов. Словно приведение, она ходила по опустевшему со смерти её отца, безжизненному дворцу, прислушивалась и искала глазами последнего друга.

Проходя по коридору мимо Небесного зала — круглого помещения со стеклянным куполом вместо потолка — Русана вдруг услышала голоса, осторожно приоткрыла дверь и заглянула внутрь.

Там она с удивлением увидела всех монархов, царей и заморских королей, что прибывали в гости на праздник. Были там её новоиспечённый муж и тесть. Молодую императрицу удивило не столько собрание вместе стольких сильных мира сего, вершителей судеб миллионов людей, сколько их одинаковый внешний вид: на каждом госте была надета белоснежная мантия с вышитым на сердце рисунком чёрной розы; в руках они держали стальные рыцарские мечи, поставив их остриём к полу и придерживая за рукоятку левой рукой. Подобное оружие, востребованное в старые времена, теперь использовалось лишь как церемониальный предмет духовно-рыцарских орденов.

В центре круглого зала находился беатийский король Август фон Иргорд, а рядом с ним его старший сын — Тиргед, ставший сегодня мужем Русаны и императором Севера.

Королю Августу на вид было около сорока лет, хотя его худое белое лицо, украшенное глубоко посаженными тёмно-синими глазами, казалось, ещё не затронутым морщинами, кроме широкого открытого лба. Он был хорош собой, как и его сын, и необычайно горделив, о чём говорила надменно приподнятая бровь и слегка выпяченная нижняя губа. В отличие от сына, подстриженного коротко, отец носил длинную белую шевелюру, ниспадающую до плеч.

— Братья, сегодняшний день войдёт в историю! — торжественно и громко говорил Август, и его голос эхом разносился по залу. — Север и Лукоморье наконец-то у нас в руках. Теперь мы с гордостью можем сказать, что наш орден контролирует почти всю Гиперборею и скоро под нашу власть попадёт вся Атлантида, когда падут последние очаги сопротивления, а затем мы возьмёмся и за остальных. История ещё не знала столь сильного союза государств. Любой, кто осмелится бросить нам вызов, будет раздавлен нашей совместной мощью. Нас объединяет наша общая цель и мы стремимся к её осуществлению. Mors immortalis! — воскликнул он и вскинул левой рукой меч над головой, приложив правую руку к изображению чёрной розы.

— Mors immortalis! — хором повторили монархи девиз, аналогично вскинув мечи и приложив руки к груди.

Русану шокировало то, что она увидела и услышала. Закрыв дверь в зал, она испуганно побежала обратно в свои прежние покои великой княжны и забежала в спальню.

— Спаси Светомир! — проговорила она в отчаянии, размышляя вслух. — Я попала в ров с голодными львами. Эти люди убили моего отца, теперь я не сомневаюсь, как они убили Дмитрия Александровича и моего несчастного Славия, который им мешал. Они убьют и меня, если я им не понадоблюсь. Что же мне делать? Я пропала! Мне никто теперь не поможет вырваться из этой золотой клетки.

Погруженная в разговор сама с собой, девушка не сразу увидела, что у кровати сидит пёс и покорно ждёт, пока она обратит на него внимание.

— Ратмир! — воскликнула она обрадовано и кинулась обнимать четвероного друга.

Затем Русана заметила, что к ошейнику Ратмира прикреплён чёрный мешочек. Развязав шкурок, она извлекла из мешочка свёрнутое в трубочку письмо и небольшой почерневший кристалл.

Сердце девушки судорожно забилось, она продолжала верить и надеяться до последнего, что Славий жив, поэтому решила, что это он мог передать письмо через Ратмира, но когда она развернула бумагу, то её ждало разочарование — это был не его почерк.

«Дорогая Русана! Сегодня я стал свидетелем того, как ты стала императрицей Севера и вышла замуж за принца Тиргеда, про которого рассказывала ещё при том нашем разговоре в лесу у костра. Очень жаль, что тебе пришлось выбирать спутника жизни не по сердцу. Я видел твоё скорбное лицо и мне стало тебя жаль. Ты несчастна, потеряв отца и любимого человека. Я тебя понимаю, как никто другой.

Поэтому прими мои соболезнования. Я знаю о смерти Славия: управляющий талисман, связанный с его окомиром, сообщил мне о несчастье в ту же секунду, когда его не стало. Я спешил к нему, но опоздал, чего себе никогда не прощу. Мы расстались врагами, я стрелял в него и хотел лишить жизни, ослеплённый утратой и жаждой мести. Затем я попытался покарать истинного виновника, но этим лишь усугубил своё положение.

Теперь я изгой, который должен прятаться. Возможно, мне вскоре придётся покинуть Гиперборею. До меня дошли слухи, что, помимо властей Лукоморья, меня ищут люди некого Мирослава Любомира. Я попытался навести о нём справки и узнал только то, что он дипломат и крайне тёмная личность, тщательно хранящая свои тайны. Опасайся его, если он вдруг окажется у тебя при дворе.

Но больше всего бойся своего нового мужа. Пусть Тиргед и отличная партия для брака с имперской фамилией, но как человек — жестокий и непреклонный деспот, как и его отец. Не сомневаюсь, что именно он отдал приказ казнить Славия. Теперь, когда он стал императором, правителем сильного государства, характер его станет ещё хуже. Постарайся не лезть в его дела, найди себе союзников, чтобы иметь защиту от него.

Я желаю тебе добра и счастья в будущем. Боль утраты должна пройти со временем, как говорят, но меня она так и не оставила, когда я лишился возлюбленной. Пусть у тебя всё будет лучше! Ты должна найти того, ради кого хочется жить.

А я вынужден исчезнуть. Надеюсь, мы когда-нибудь снова встретимся.

Искренне твой друг, протодиакон Игорь, последний из царского рода Святославичей.

PS: В мешочек с письмом я положил хамелеоновый кристалл из управляющего талисмана. Он по-прежнему будет непрерывно сохранять магическую связь с личным окомиром Славия, находящимся вместе с ним на дне. Думаю, эта вещь нужнее тебе, хотя бы ради его памяти.

PPS: К сожалению, чёрный цвет кристалла означает, что носитель мёртв».

Дочитав письмо, Русана разглядела безжизненно тёмный кристалл и снова заплакала, уже в какой раз, она уже сама не помнила сколько выплакала слёз за это время. Сняв с шеи цепочку, она открыла медальон, вновь взглянув на портрет Славия и свой собственный.

— У меня есть ради чего жить, любимый, — прошептала она, обращаясь к портрету сироты, а затем вложила кристалл в медальон и закрыла его.

Вдруг дверь со скрипом отворилась и на пороге показался её муж — император Тиргед. Русана в спешке спрятала медальон и письмо под кроватью, чтобы он не заметил, хотя эти действия, возможно, были излишни — сын беатийского короля был пьян и вряд ли бы что-нибудь заметил.

— Вот ты где, женушка моя! — воскликнул он, входя в спальню. — Я тебя ищу по всему дворцу, а ты здесь с этой псиной, — Ратмир зарычал на него. — Почему не в императорских покоях? Ты уже больше не княжна, а моя императрица.

— Ваше императорское величество, я боюсь быть в императорских покоях, ведь там умер мой отец, — робко проговорила Русана, притупив взор.

— Что ты такое говоришь? — со злорадной ухмылкой произнёс Тиргед. — Здесь во дворце тысяча комнат, а ты боишься одной спальни? Впрочем, мне всё равно, где сделать наследника. Ты родишь мне сына.

— Как вам будет угодно, ваше императорское величество, — кивнула молодая императрица, голос её задрожал и сознание наполнилось страхом.

— Раздевайся! — повелительно произнёс юный император, подходя всё ближе.

— Что? — переспросила девушка, отступая назад и голос её задрожал сильнее.

— Ты глухая что ли? — раздраженно закричал Тиргед. — Я сказал, раздевайся! Твоя мамаша говорит, что ты ещё девочка. Неужели не успела раздвинуть ноги перед этим безродным ничтожеством? Я это проверю. Раздевайся!

От этих слов внутри Русаны вспыхнул гнев, но она не показала ничего на своём лице, покорно опустила голову и стала растягивать платье. Затем, оголившись до пояса, она сняла с шеи небольшой флакон с красной жидкостью и выплеснула всё содержимое на себя — это были зачарованные духи энифридских ведьм, которые дала ей мать. Она делала это с уверенностью, зная о результате.

— Правильно, я люблю, когда девушка приятно пахнет, — одобрительно кивнул Тиргед и коснулся рукой плеча жены, разглядывая её прелести.

Едва он притронулся к Русане, на него зарычал и оскалился Ратмир, чувствуя, что хозяйка испытывает презрение к этому молодому человеку.

— Если ты не прогонишь эту бесовскую псину, то я отправлю её на живодёрню! — закричал гневно юный император.

— Ратмир, выйди, — приказала Русана.

Пёс недовольно заскулил, но всё-таки не посмел ослушаться хозяйку и выскочил прочь из комнаты.

Тиргед довольно заулыбался, схватил жену за руки и кинул её на кровать, вдохнув аромат духов полной грудью. Русана дрожала от страха, отползая назад к подушкам, пока муж скидывал с себя одежду. Она вспоминала ту ночь, когда пришла к Славию в гостиницу Красимир, какие эмоции испытывала, как была счастлива в ласковых объятиях любимого, и сравнивала с тем, что чувствовала теперь, находясь с в одной комнате с ненавистным ей человеком, смерть которого она мечтала увидеть.

Разбитая горем и потерянная в жизни, она не знала, что ждало её впереди, хотя ей было всё равно.