Три русских волка и японская крольчиха (гет)

Марта выступала под вальс из балета «Спящая красавица», что показалось Юри не самым удачным решением. Судя по лицу Милы, та считала так же, но девушка, на удивление, справилась с поставленной задачей и действительно напоминала балерину. Вот только до уровня Юрия ей было далековато — видимо, это поняли и судьи, когда выставляли оценки, а потому Марта получила сто тридцать шесть целых и девяносто шесть сотых.

Вслед за ней выступала Анна, которая в короткой программе заняла лишь пятое место. Но злость, что одолевала фигуристку, была столь сильна, что та ещё в начале неудачно упала, с трудом поднимаясь и продолжая откатывать программу. Юри, которая видела записи предыдущих выступлений Анны с произвольной программой, нахмурила брови: та выступала похуже, чем раньше, но довольно чисто, чтобы набрать чуть больше ста сорока двух баллов.

Третьей выступала Эбби, чей наряд был в техасском стиле. Тут же заиграла бодрая кантри музыка, и американка закружила по льду, больше напоминая какого-нибудь шерифа из типичных фильмах о диком западе, нежели фигуристку. Эбби лихо отплясывала на льду, под конец снимая шляпу и кланяясь. Зал встретил её овациями, а судьи отдали аж сто сорок восемь целых и девяносто сотых балла.

Пока Эбби переобувалась, а Маргарет выходила на лёд, Юри морально готовилась. Она будет следующей.

Виктор за руку отвёл Юри чуть в сторону — туда, где не видела ни Мила, ни Яков с Лилией, настраивавшие Бабичеву на победу.

— Я даже не знаю, что сказать, — честно признался Виктор. — Хочется сказать так много, но я понимаю, что времени и смысла нет — всё это будет лишним, поскольку ты и так всё знаешь.

— Да, всё хорошо, Виктор, — улыбнулась Юри, кладя руку ему на щёку и проводя о ней большим пальцем. — Я всё знаю, а потому просто выйду и откатаю так, что заберу себе первое место.

— Люблю тебя, — внезапно выдохнул Никифоров, накрывая её губы своими, и Юри ответила на внезапный поцелуй со всей страстью и отдачей.

Лишь через пару секунд она позволила себе отстраниться, разрывая ниточку слюны между ними и чуть улыбаясь.

— Пойдём, — позвала она, и Виктор пошёл за ней до двери, ведущей к катку.

Музыка, под которую выступала Маргарет, плавно подходила к концу, и Юри поспешила выйти ко льду, переобувая кроссовки на коньки. Виктор вновь сел на одно колено у её ног и завязал длинный шнурок в узел.

Юри нежно посмотрела на сгорбленную фигуру Никифорова и с некой тоской поняла, что через пару минут их долгий путь длиною в практически девять месяцев подойдёт к концу. От осознания этого простого факта больно кольнуло сердце, но девушка не позволила тоске взять над собой верх: не время для этого.

Начали объявлять результаты Маргарет, а Юри подошла к катку, задирая голову и смотря в зрительский зал. Она увидела вчерашний баннер от Мари и Канако-сан, в голове промелькнули пожелания удачи, которые градом сообщений сыпались ей на телефон со вчерашнего утра, рука была на секунду согрета теплом Виктора, который приложил ладонь к губам и тихо шепнул последнее наставление: показать истинную себя.

Юри выехала на центр льда, и голоса зрителей смолкли: даже кричащий Юрий замолчал, чем заставил девушку подавить короткий смешок. Зазвучала музыка, и Кацуки подняла руки, вместе с ними поднимая и голову со взглядом.

Выступление началось с небольших и несложных поворотов, напомнивших Юри, как она впервые встала на коньки и едва удержалась на них. Кто бы мог подумать, что спустя столько лет она будет выступать в финале Гран-При в Барселоне?

Первые прыжки, следующие друг за другом, дались совсем просто: Юри чувствовала, что она легче пёрышка, что подобные препятствия для неё — ничто. Точно так же она чувствовала себя, когда разучивала новые движения и участвовала всё в новых соревнованиях, и чем больше опыта девушка набирала, тем легче ей давались новые шаги.

Юри распрямила руки и поехала вперёд, вспоминая, что подобная поза была в её первых международных соревнованиях, где она забрала бронзу. Помнится, тогда семья Нишигори скандировала её имя десять минут подряд, не переставая. На следующих состязаниях Кацуки увезла домой серебро, которое приятно грело её сердце все последующие годы, и теперь десять минут скандирования превратились в пятнадцать.

А потом появился Виктор — такой же внезапный, как и её тройной Аксель. Юри, смотрящая на него лишь через экран телевизора и пару раз пересёкшаяся с ним взглядом во время прошлогоднего Гран-При, была поражена тем, каким она увидела мужчину воочию. Тот казался совершенно неземным, самым настоящим ледяным принцем, пришедшим из своего холодного царства в самый разгар морозного и снежного апреля. Он казался таким неправильным, но таким желанный посреди горячий источников, укрытых снегом, что Кацуки становилось одновременно и радостно, что Виктор с ней, и тревожно, что он уйдёт.

Затем в её жизнь вошёл Юрий, яркий и сумасбродный, и такой же порывистый, как четверной Лутц, который Юри прыгнула. Плисецкий стал для девушки как младший брат: о нём хотелось позаботиться, его хотелось обнять и погладить по голове. Юрий вызывал в ней желание защитить и оградить от разных бед. Он также рождал в Юри невероятную гордость за все его успехи.

Юри каталась ещё и ещё, пока дыхание не начало сбиваться. Она вспоминала все те веселые деньки, что провела в Хасецу за эти девять месяцев благодаря Виктору, Юрию, друзьям и, конечно же, семье. Она вспоминала все улыбки и слёзы, что пролила за этот год, вспоминала все города и страны, что объездила, и всех тех людей, с которыми познакомилась.

Музыка ускорялась, вторя в такт радостным моментам из жизни Кацуки.

Она горела изнутри, желала сегодня показать тот максимум, на который способна, а потому меняла программу на ходу. Виктор ничего не знал о её желании поменять прыжки, вновь показать всему миру, что Никифоров взял в ученицы не абы кого, а лучшую фигуристку Японии, ту, кто первой из женщин-фигуристов смогла исполнить четверной Лутц и четверной Флип.

Юри чувствовала, что должна заставить Виктора гордиться собой, а потому не смела отступать или тормозить. Она разгонялась всё больше, и чувства переполняли её сердце, выливаясь в идеальную дорожку шагов и такой же идеальный четвертной Лутц — визитную карточку Виктора.

Кацуки закрутилась на месте, тяжело дыша, но не давая себе расслабляться. Волчок — последний элемент, символизирующий её настоящее, её сегодняшнюю жизнь, полную впечатлений, общения, друзей и любви. Любви родителей, любви друзей, любви фанатов и — самое главное — любви Виктора.

Песня затихла, вместе с ней затихла и Юри, вытягивая руку в сторону Никифорова. У того слезились глаза, и девушка сама почувствовала, что начинает плакать. Она не хотела возвращаться с катка, так как это значило бы, что всё кончено.

С тяжёлым сердцем Юри приблизилась к Виктору, тут же заключая его в объятия и роняя слёзы на его идеально чистое пальто. Мужчина погладил Кацуки по спине, крепче прижимая к себе и за руку отводя в «уголок слёз и поцелуев». Там на скамейке уже лежало несколько букетов, а Виктор, продолжая успокаивать ученицу, доставал ей всё новые и новые бумажные салфетки.

— Ты была великолепна, — прошептал Виктор, и звук его голоса заставил девушку улыбнуться. Она подняла голову, с любовью смотря на мужчину. Тот ответил ей тем же.

Их прервал диктор, объявляющий результаты произвольной программы.

— Сто пятьдесят две целых сорок пять сотых балла! Это новый мировой рекорд в женской одиночной произвольной программе! Суммарное количество баллов: Двести тридцать целых девять сотых балла! Таким образом, Кацуки Юри выходит на первое место!

Руки Юри задрожали. Она не верила ни своим ушам, ни своим глазам. Виктор, сжавший девушку в объятиях, тихо посмеивался.

— Ты сделала это, ты просто великолепна. Самая лучшая, самая любимая, — шептал он на ухо Кацуки, заставляя девушку краснеть.

В итоге они с трудом поднялись и отошли к скамейке. Юри не стала переобуваться: не важно, получит Мила больше или меньше очков, чем Кацуки, место на пьедестале ей обеспечено, осталось только понять, какое: первое или второе.

Юри охватывал лёгкий мандраж всё то время, что Мила выступала, и девушка никак не могла с ним справиться, даже тёплые руки Виктора поверх её собственных не спасали. И лишь когда диктор объявил результаты Бабичевой, Юри отпустило. Та набрала сто сорок семь целых девяносто шесть сотых, тем самым заняв третье место в произвольной программе, но второе по итогам всего Гран-При.

— Я… победила, — не веря в происходящее, прошептала Юри, огромными глазами смотря на Виктора. Тот широко улыбался.

— Я горжусь тобой, как никогда ранее. И люблю так сильно, как никогда прежде, — прошептал мужчина, жадным взглядом смотря на Кацуки. Та застенчиво улыбнулась и поспешила отвернуться от тренера: мало ли какую глупость он сотворит в таком состоянии.

Тем временем, на лёд вывезли пьедестал, куда Юри предстояло забраться.

Первой объявили Эбби Смит, которая, выезжая, дарила всем зрителям воздушные поцелуи. Затем фигуристка с долей гордости и важности взошла на третью ступеньку, не переставая махать фанатам.

Следующей была Мила, всё ещё не до конца отошедшая от произвольной программы, но счастливая, как тысяча слонов. Она сделала небольшой круг у пьедестала, ответила шутливый поклон и забралась на своё почётное второе место.

И, наконец, пришло время Юри. Та немного неуверенно, но с широкой улыбкой прокатилась вперёд, делая пару показательных оборотов вокруг своей оси и широко улыбаясь. Ступенька для первого места была самой высокой, и потому девушка побоялась, что не сможет забраться с первого раза, но Эбби и Мила подали ей руки, и радостная Юри приняла их помощь.

Наконец, они собрались все вместе на пьедестале. На них по очереди надели медали — бронзовую, золотую и серебряную. Девочки, которым от силы было лет десять, подарили каждой фигуристке по букету душистых цветов.

Наконец, они остались втроём посреди огромного катка, под звуки вспышек от фотоаппаратов, которые прекратились сразу же, как зазвучал гимн Японии. Зрители встали, молча слушая музыку, а Юри закусила щёку изнутри, лишь бы не расплакаться: это были первые соревнования, на которых именно она заставила трибуны стоять под гимн её родной страны.

Вскоре музыка затихла, раздалась новая порция криков и аплодисментов. Юри помогла Эбби и Миле подняться к ней на ступеньку первого места и, приобняв девушек, ярко улыбнулась в камеры.

Их снимали минуты три — не меньше. Лишь после этого им позволили спуститься обратно на лёд и вернуться к тренерам. Виктор тут же заключил Юри в объятия, горячо поздравляя Милу со вторым местом и вновь возвращая всё своё внимание Кацуки.

— Я придумала желание, — внезапно произнесла девушка. — Ещё перед произвольной придумала.

— Я весь во внимании, — улыбнулся ей Виктор.

— Вернись в спорт.

Улыбка медленно сползла с лица Никифорова.

— Ты…

— Да. Виктор, я же видела твоё лицо, видела, как счастлив и взбудоражен ты был, когда Юрио-кун побил твой рекорд. И я видела, как ты запылал одной лишь идеей о том, чтобы вновь встать на коньки. Может, ты уже и староват для фигурного катания, но у тебя ещё есть будущее, как у фигуриста. Я уверена, что хотя бы ещё один сезон ты продержишься. А потому, прошу, поговори с Яковом и вернись к нему. Стань снова номером один.

— Но как же ты? — поражённо спросил Виктор. Юри честно ответила:

— Я пока не решила. Знаешь, не хочу забрасывать карьеру, когда она только пошла в гору. Но, похоже, мне придётся отыскать нового тренера, раз уж мой решил вернуться в спорт.

Глаза Виктора заблестели восторгом и такой любовью, что Юри буквально ощутила её на кончиках пальцев.

— Если ты сейчас не закончишь, то я не сдержусь и поцелую тебя при всех, — клятвенно пообещал Виктор, и Юри громко рассмеялась, обнимая его: она нисколько не сомневалась в чужих словах.