Лягушка Интриганка (джен)

* * *

Граф Фантомхайв нахваливал привезённого жеребца с таким шумом, что граф Макарти велел своему лакею вколоть стимулятор именно ему. Полагая, что маркиза поддастся увещеваниям опекуна, он ожидал, что именно на этом орловском она и поедет. И Бальтазар слышал каждое слово, что было сказано на этот счёт, пусть и находился довольно далеко. Говорить об этом своей хозяйке он не стал, а просто кошкой выскользнул наружу следом за посланным лакеем. Слуги, коим долженствовало оставаться при конях своих господ, сбились в кучку и шумно обсуждали что-то, периодически разражаясь хохотом, а потому посланец добрался до Мунлайта незамеченным ими. А вот демона он не видел. Вскоре дело было сделано, и лакей графа тенью метнулся назад в охотничий домик.

Подойдя к Мунлайту, Бальтазар провёл пальцами по его шее и боку, а потом нашёл на задней ноге крошечный след укола. Он поспешил вколоть нейтрализатор в тоже самое место, и только после этого внимательно присмотрелся. Судя по всему, в лакейскую ливрею граф Макарти переодел тренера лошадей, поскольку даже самый быстродействующий стимулятор нужно было вколоть вовсе не куда попало. Втыкание игл в филей Мунлайта определённо не порадовало, и он фыркал и качал головой, но уздечку, привязанную к коновязи всё же не рвал.

Бальтазар прошёл до конца конного ряда, где увидел егеря. Лесничий подал ему знак, что дичь уже погнали, а значит, можно было начинать охоту. Демон кивнул ему и направился назад в домик. Вообще, человеческие эмоции были ему чужды, и всё же люди, покушавшиеся на его хозяйку, очень раздражали его. Иногда, когда Бальтазар оказывался не занят, он развлекал себя мыслями о том, какие адские пытки можно было бы к ним применить. Однако без приказа хозяйки вредить людям он не мог — по крайней мере, серьёзно — так что приходилось удовольствоваться только мысленными упражнениями. Впрочем, на этот раз он всё же решился на действие без указаний: ослабил сбрую лошади виконта Мастэрдфилда так, чтобы при попытке сесть на лошадь он бы сверзился вместе с седлом.

Собственно, Бальтазар никогда не сделал бы чего-то подобного, если бы допускал хотя бы мысль о том, что госпожа его отругает. Он был далеко не первым демоном-контрактником, оказавшимся среди людей, и правила для всех были одинаковыми — исполнение желания в обмен на душу. Вот только в конкретно его случае всё вышло немного неправильно. Жертву принесла не Габриэль, но вместе с тем за его призыв было отдано самое дорогое, что у неё было. Поэтому он выбрал её своей хозяйкой. И поэтому стремился хоть как-то восполнить её утрату. Пусть даже такими вот мелкими пакостями.

Помимо хозяйки, Бальтазара в последнее время интересовали только два человека. Впрочем, интерес к Фрэнку Джемстоуну у него несколько поутих, когда демону стала ясна природа их отношений. По крайней мере, в текущем положении дел. Бальтазар знал, что рано или поздно то создание, которое делило сейчас душу с его хозяйкой, уйдёт, как и её товарищ, и вот тогда к родственничку снова надо будет присмотреться, чтобы он ни в коем случае не навредил Габриэль. Но до тех пор господин Джемстоун был абсолютно на её стороне, так что заботой Бальтазара было и его благополучие. А вторым человеком, так привлекшим его демоническое внимание, был Уильям Хардман. Дворецкий присматривался к нему ещё тогда, когда он бы всего лишь юристом — представителем профессии, до известной степени уважаемой в аду. Поразительно было, как это ему удалось при такой работе сохранить чистую душу. И пока Бальтазар не понимал причины глубокой преданности нового секретаря своей хозяйки. Впрочем, демон полагал, что и сам мистер Хардман ещё не осознал этих самых причин.

Наблюдая за тем, как Уильям вполне успешно тянул информацию из виконта Мастэрдфилда, Бальтазар отмечал про себя таланты первого и безмерную тупость второго. Даже идиот не стал бы откровенничать с адвокатом оппонента до суда, а этот прямо распушил перья и заливался соловьём о том, что решение точно будет принято в его пользу. Демон невольно подумал, что лучше всего было бы, если бы этот тип случайно свернул себе шею, хотя шансы на то при падении со стоящей лошади были крайне малы. Большее, на что можно было рассчитывать — вывих лодыжки.

Когда все гости во главе с Габриэль вывалились к лошадям, Бальтазар незаметно приблизился к Уильяму. Его хозяйка не любила слухов, и надо было подстраховать её на этот счёт. К тому же, демон отлично видел, как ловко господин Джемстоун подошёл к Хугину. А этого арабского Бальтазар прекрасно знал — мало существовало лошадей, которым он уступил бы в скорости, и Мунлайт точно к таковым не относился. В общем, он был уверен, что там всё будет в порядке, и хотел прикрыть тыл.

Безумная скачка длилась всего несколько минут, растянувшихся в вечность. Едва Габриэль взобралась на коня, как виконт тоже попытался сесть на свою лошадь, но стоило ему оторвать от земли опорную ногу и замахнуться, чтобы перекинуть её, седло соскользнуло, и Бастардфилд ухнул в грязь. Уильям сжал зубы и задержал дыхание, чтобы не засмеяться, а Бальтазар позволил себе удовлетворённое выражение. Впрочем, оно сползло, когда Мунлайт встал на дыбы. Этого на тренировках не было, и демон за доли мгновения прикинул, как ему добраться до хозяйки и спасти её, но она как-то исхитрилась справиться сама. И тогда довольное выражение снова вернулось на лицо дворецкого.

— Какого дьявола она так хорошо обращается с лошадьми? — сквозь зубы недовольно прошипел лорд Коуфилд. — И какого дьявола вы всё ещё на земле, виконт?!

— Прикажу высечь конюха, который седлал мою лошадь, — зло отозвался тот, пытаясь подняться, но скользкая грязь сводила все его потуги на нет.

— Конь точно взбесился, — шипел граф Макарти. — Если бы мы знали, что маркиза настолько хорошая наездница…

— Сейчас главное, чтобы никто ничего не заподозрил, — фыркнул лорд Коуфилд и наконец кивнул слуге, чтобы тот помог виконту встать.

Было шумно. Гости разгалделись в беспокойстве о леди Муркивинд, и заговорщики были убеждены, что никто их не слышал. Они и представить себе не могли, что в своих мыслях делал с ними слышавший каждое слово Бальтазар, раз уж оказался не занят, и сейчас всё обошлось без него. Демон считал, что оставлять подобную деятельность безнаказанной было неправильно, а потому решил позже, уже в Лондоне, придумать ответные шаги вместе со своей хозяйкой.

* * *

Держа в мыслях тот факт, что ружья могут быть опасны не только для зверя в угодьях, но и для людей, Бальтазар оставался рядом с Габриэль на случай якобы случайной стрельбы. Однако до обеда ничего подобного не происходило, как будто одной провальной попытки за день противникам маркизы оказалось достаточно. Демон, впрочем, бдительности не ослаблял. Во время фуршета, когда Габриэль разговаривала с доктором, как будто подталкивая его заняться совершенно конкретной областью знаний, пока ещё нетронутой в современной науке, дворецкий буквально подслушивал все разговоры и даже мысли гостей. И размышления одного конкретного человека демону крайне не понравились. Барона Бичема. Его земли входили в маркизат, и когда Габриэль только получила титул, он пытался отщепиться, но у него ничего вышло. Если бы теперь место лендлорда освободилось, ему это вполне удалось бы. Барон Бичем собирался дождаться сумерек и якобы случайно подстрелить Габриэль.

Бальтазару было немного интересно, почему господин Джемстоун и куда более кровожадный по его мнению граф Фантомхайв присоединились к утренним заговорщикам, но в целом его бы не сильно обеспокоило, если бы эта группа по итогу вернулась неполным составом. А демон знал, что в присутствии мистера Фиппса даже если кому-то открутят голову в буквальном смысле, а потом скажут, что так и было, никто спорить не станет. Были некоторые жирные плюсы в присутствии секретаря её величества. Бальтазара куда больше интересовал барон, и дворецкий пристально следил за ним с помощью своей силы, оставаясь постоянно всего в паре шагов от своей госпожи.

Не знай Бальтазар наверняка, что стрелять станут в сумерках, наверняка несколько расслабился бы, когда Габриэль решила возвращаться. Впрочем, даже если бы он решил позагорать на солнышке на другом конце планеты, выбросив из головы абсолютно все мысли, всё равно бы оказался в нужный момент между опасностью и своей хозяйкой. А потому, едва уловив намерение стрелять из кустов слева, Бальтазар подстегнул своего мерина ровно так, чтобы успеть поймать пулю, которая непременно наделала бы дел, если достигла цели. Отдавая её Габриэль, демон сделал себе мысленную пометку включить и этого человека в беседу об ответе на покушение. Но прежде нужно было достойно провести остаток мероприятия и начать с того, чтобы хозяйка как следует поела, что, разумеется, было невозможно после того, как она переоденется в платье с корсетом. И он оказался крайне доволен прозорливостью Лоренцо и Этьена, приготовивших некоторое количество заранее. Так можно было быть уверенным, что Габриэль будет сыта и что её еду не отравят. Ужин остальных гостей Бальтазара, в сущности, не особенно волновал.

* * *

За большим обеденным столом все гости собрались, когда уже была почти ночь. В половине девятого, когда совсем стемнело, я уселась на своё место, обозначая начало трапезы. В зале было светло от нескольких десятков канделябров, и огонь свечей играл на хрустале и золотом канте фарфора. Весь металл был отполирован до зеркальности, и тёплый тон создавал ощущение наличия куда большего количества драгоценностей, чем в зале реально присутствовало. Для создания полного впечатления «дорогобогато» не хватало только приглашённого оркестра. Но я решила, что это ни к чему, а если гостям станет слишком тихо, в доме есть музицирующая прислуга.

После того, как все уселись, с десяток одинаково одетых горничных в белоснежных передниках и чепцах быстро заставили стол блюдами. Преимущественно из дичи. Всё выглядело потрясающе. И, как оказалось, будучи сытой, смотреть на еду и не истекать слюнями было гораздо легче. О том, что нам удалось поесть по прибытии, мы, разумеется, умолчали. Единственное, что доставляло мне некоторый дискомфорт — необходимость восседать во главе стола. Было мгновение, когда мне хотелось усадить туда дядю, но тогда я поставила бы его в весьма неудобное положение, так что приходилось терпеть.

За столом говорили по большей части об охоте — кто кого и как подстрелил. Хвастались, в общем. Если верить словам гостей, в моих угодьях водились белки-мутанты размером с лошадь, косули с клыками и когтями и прочая небывальщина. Дамы — и я тоже — в большей мере молчали, по крохам пробуя еду, улыбаясь и кивая удивительным историям. Как по мне, так честное выражение лица было только у Франкенштейна: он скептически кривился и закатывал глаза.

Хотя за столом в действительности собралась довольно поразительная компания, единственным стоящим событием оказалась подача десерта. Или, точнее, сам десерт. Лоренцо и Этьен создали нечто, чему даже не дали названия: это была панна кота, накрытая ягодным муссом. Слои оттеняли и дополняли друг друга, не забивая ни одного оттенка вкуса. Этому точно надо было придумать какое-то название, а потом продать рецепт… Нет, заработать бешеные деньги, подавая этот десерт только в ресторанах «Роял Пэлэс»…

— Никогда не пробовала такого десерта, — заметила миссис Фэйр. — Как он называется?

— Признаться, я тоже пробую его впервые, — улыбнулась я. — И мне почему-то кажется, что у него пока нет названия. Я думаю, до сегодняшнего дня этого десерта просто не существовало.

— А я так думаю, что вы не станете делиться ни рецептом, ни, тем более, поваром, — заметил барон Уэмсби.

— А вы бы сами отпустили шефа, который так готовит? — я склонила голову набок.

Гости как-то странно сникли. Как будто они уже готовились утроить что-то типа аукциона, а я взяла и обломала всю малину. В принципе, ход мыслей некоторых был мне отчасти понятен. Ведь чего хотят люди, у которых много денег? Правильно, больше денег. И если такому человеку предложить достаточную сумму, он продаст что или кого угодно. Но, во-первых, я не готова расстаться со стряпнёй ни Лоренцо, ни Этьена, а во-вторых, даже если бы все присутствующие скинулись, у них всё равно не набралось бы столько, чтобы я даже задумалась об этом.

На самом деле, охота утомила гостей куда сильнее, чем все пытались показать. А потому, когда ужин подошёл к концу и я велела Бальтазару подавать экипажи, многие выдохнули с облегчением. Охотничий домик был, конечно, большим, но всё же не настолько, чтобы разместить всех гостей, так что часть должна была уехать вместе со мной в поместье. Дамы в пышных платьях никак не могли ехать верхом, да и погода портилась, так что я заранее озаботилась этим вопросом, и теперь мы могли добраться до места назначения с комфортом. Я задремала ещё в пути, однако когда экипаж остановился, всё же сама вышла наружу и добралась до своей спальни.

Утром второго дня примерно половина гостей попрощалась и разъехалась по домам. В том числе и самая неприятная группа с Бастардфилдом. Я понадеялась, что и вчерашний стрелок, который то ли сослепу, то ли намеренно в меня стрелял, тоже убрался восвояси. В этот день охота была рассчитана только на первую половину дня, и всё прошло тихо и мирно. Никто ни в кого не стрелял, лошади не несли и вообще среди гостей царило сплошное дружелюбие, если не считать того, что это всё ещё была шатающаяся по моему лесу вооружённая толпа.

После обеда охотничий домик превратился в какой-то клуб, гости в котором расползлись за карточные столы. Добычу полностью никто не забирал — только пару особо привлекательных трофеев. Собственно, все отстрелянные волки оставались в маркизате. Можно было, конечно, чучел понаделать, но я посчитала, что лучше выделать мех и пустить его на разные нужды, так что туши увезли, как только стало ясно, что никому они не сдались.

От игр в вист пришлось отказаться, занявшись вместо этого вышиванием вместе с другими дамами. Мы с ними сошлись на том, что раз поводом для встречи стала охота, то и вышивать нам стоит птичек и зверюшек. Офелия загорелась тем, чтобы выполнить волчью морду, чего я от неё никак не ожидала, леди Фрэнсис выбрала лисицу, миссис Фэйр, смеясь, сказала, что вышивает хуже своих дочерей, младшей из которых всего десять, но взялась за кролика, виконтесса Рэдфорд выбрала голову оленя, а мне пришибло заняться фазаном. Поначалу мы молчали, а потом маркиза Мидлфорд заговорила об охотничьих ружьях и оружейниках, которые их делают. Офелия подхватила тему, а потом виконтесса круто свернула к револьверам. Я молчала. Молчала и думала о том, какая интересная тема для дамского общества. И мне бы никогда даже не прибредилось, что подобная беседа могла быть иметь место с леди вроде тех, что были у меня на чаепитии.

Возвращаться в Лондон не больно-то хотелось — меня там ждал суд и сомнительное удовольствие в получении задания от мистера Майкрофта Холмса. Но я всё равно не могла остаться в поместье. Тут как с матерчатым пластырем — лучше оторвать одним рывком. Так что сразу после того, как мы попрощались с последними отбывающими гостями, я отправила Бальтазара паковать вещи. Я сказала ему, что мы можем ехать налегке, а большую часть перевезти потом, тем более, что в особняке на какое-то время останется одна только Офелия. Для которой я до сих пор так и не наняла горничную… Не то чтобы Элис не могла ей помочь или Сара не справлялась с нами обеими, но всё же моей компаньонке нужна была своя служанка. Пообещав себе позаботиться об этом, я провела остаток времени до отъезда с мистером Трастворти, нагружая его тонной распоряжений относительно рождественского бала и массы других дел, которые нужно было сделать. Мне был нужен двойник. И, может быть, ещё и тройник.

На следующий день после возвращения в Лондон меня ожидали сразу два не самых приятных события — первое состояло в том, что мне пришла повестка в суд, на котором Бастардфилд планировал вымогать у меня деньги. Правда, с повесткой пришла ещё и записка от судьи, в которой он говорил о необходимости проведения процесса и что-то там про прецедентное право. Что-то на юридическом, в общем. Я отдала записку Уильяму, и хотя он ничего мне не объяснил, но как будто приободрился. А вторым событием было явление жнеца. Мистер Лост пришёл в идеально-чёрном костюме, словно воплощая саму строгость, и потребовал предоставить ему все книги учёта доходов с собственности за последние пять лет. Если он реально планировал всё это проверить, то, во-первых, удачи ему, а во-вторых, до ноября ему закончить определённо не светило. Хотя само по себе его появления было вполне ожидаемым и вовсе не отталкивающим, факт проверки моих счетов всё равно напрягал. Тем более, что он должен был провести аудит всей моей бухгалтерии.

Заседание суда было назначено на десятое октября, понедельник. И до этого времени мне нужно было встретиться с мистером Майкрофтом Холмсом. Я отправила ему записку в клуб, что приду в пятницу, и сразу после завтрака переоблачилась в мистера Трелони. В клубе «Диоген» было как всегда тихо, а мистер Холмс как всегда ждал меня в своём особом кабинете в кресле.

— Вы всё-таки рассказали Шерлоку о том, что произошло, — вместо приветствия произнёс он.

— Я этого не хотела, — я устроилась в кресле напротив окна. — Ваш брат бывает исключительно настырным, когда что-то его интересует.

— Согласен, — мистер Холмс кивнул. — Однако что такого вы ему сказали, что теперь у него масса вопросов ко мне?

— Просто… — я нахмурилась. — Вы же понимаете, как много тайн у меня и как мало из них я могу озвучить, учитывая, что добрая половина не моя, а остальные государственные. Ваш брат задавал мне такие вопросы, что я никак не могла дать ответа, даже зная его. И из-за того, что мне неизвестна мера доверия ему со стороны секретариата её величества, я могла только отправить его к вам.

— Какие вопросы? — сощурился он. — О бароне Смуге?

— Не прямо, но мистер Холмс спрашивал, не причастна ли я к его исчезновению, — я кивнула.

— А вы причастны? — с недоверием уточнил мистер Холмс.

— Нет, но я предполагаю, где он кончил, — я поморщилась. — И я думаю, что его никогда не найдут, если не станут искать именно там, где он находится. Но барон Смуг — закрытая тема, и я не вижу смысла обсуждать его ещё хоть сколько-нибудь. Я пришла к вам, потому что мистер Фиппс передал, что у вас есть задание для меня.

— Да, верно, — он кивнул. — Пансионат для девушек Мэйфлауэр. Мистер Фиппс что-нибудь рассказал?

— Он сказал, что там пропали девушки, и мне нужно разобраться, куда, — я кивнула. — И по возможности вернуть их домой. Ну, или в пансионат.

— По возможности? — переспросил мистер Холмс.

— Вы исключаете, что их могли убить? — я склонила голову набок.

— Меня пугает, что вы сразу об этом подумали, — он скривился и вздохнул. — Вам нужно будет провести там три недели. Этого времени должно хватить вам на расследование. Руководство школы в курсе, зачем вы едете, они окажут вам содействие. Однако остальные ученицы не должны ничего узнать.

— Руководство какой-то захолустной школы знает, кто я и зачем к ним еду? — так моя маскировка по швам ещё не трещала — кувалдой-то снаружи по ней колотить…

— В этом-то и тонкость… — мистер Холмс сжал переносицу. — Мы сказали, что отправим к ним Шерлока. Однако поскольку просто так в пансионат для девушек нельзя привести мужчину, мы решили, что для учениц и учителей, что не в курсе дела, он будет представлен как ваш невролог.

— Прошу прощения? — у меня вытянулось лицо.

— Шерлок не сможет находиться в пансионате постоянно, он сможет только приходить туда, — продолжил он. — Отправить вас туда было решено не только потому, что необходимо провести расследование — её величество так же хочет, чтобы вы пропустили бал герцогини Файф. Он через две недели. А пропустить такое мероприятие вы можете, только если будете больны. Поэтому для вас секретариат и составил что-то вроде легенды. Ваш невролог, доктор Тревельян, кем будет представляться Шерлок, диагностировал у вас нервное истощение и порекомендовал на некоторое оставить труды.

— У меня аж целых два курортных отеля, — я резко выдохнула. — Почему я должна ехать отдыхать от работы в Шеффилд?

— Потому что в своих отелях вы не будете отдыхать, — мистер Холмс поджал губы. — История с вашим отъездом туда строится на этом. Пансионат Мэйфлауэр довольно неплох, к тому же после вашего там пребывания у него прибавится популярности. Непосвящённые среди учителей будут думать, что вы рассматриваете их школу как объект инвестирования. Всё это внешняя чепуха, которая будет оправдывать поездку. В сам пансионат вы не можете взять с собой никого из прислуги, но вам разрешат видеться с секретарём в присутствии учителя как матроны, чтобы вы могли быть в курсе дел, и с вашим «врачом».

— Иными словами, я должна буду искать пропавших в пансионате, а мистер Холмс займётся этим снаружи, — заключила я.

— Да, вы всё верно поняли, — он кивнул. — Мне хочется верить, что дело в побегах с офицерами, хотя в полку это отрицают. Там сообщили об отъезде всего двоих в длительные увольнения, но, как вы сам понимаете, они не больно-то готовы говорить, если речь идёт о дезертирах и самоволках.

— Да, конечно, — я вздохнула. — Мне бы тоже хотелось оптимистично смотреть на это дело, но я предпочту готовиться к худшему исходу.

— Разумеется, — мистер Холмс поднялся. — Надеюсь, совместная работа с моим братом не сильно обременит вас.

— Если ваш брат не станет расспрашивать меня о том, о чём я не могу рассказать, не должна, — я тоже встала. — Мистер Холмс уже в курсе?

— Да, — он кивнул. — Я позволил себе назначить вам встречу. Они уже под видом доктора придёт к вам сегодня. Думаю, он будет в гриме.

— Хорошо, — я почти развернулась, чтобы направиться к двери, но одумалась. — Хотя постойте. Есть ещё кое-что относительно вашего брата, что я хотела бы обсудить. Это связано с расследованием моего дела.

— Есть что-то, чего вы не сообщили мне? — мистер Холмс сощурился и снова сел.

— Честно говоря, я не сообщила вам довольно много, — я нахмурилась и вернулась в кресло. — И кое-что не планирую сообщать и впредь. Однако коль скоро вы подтолкнули меня рассказать вашему брату о том, что тогда произошло, мы с вами оба понимаем, что он займётся этим делом. Я не хочу, чтобы он подвергал себя опасности, а потому нам следует либо запретить ему работать, либо дать информацию, чтобы поиски не обратили на него ненужного внимания. И мне всё ещё нужно знать, как много я могу ему рассказать.

— О псарне ему пока знать не нужно, — сразу отрезал мой собеседник. — Когда придёт время, я расскажу ему об этом сам.

— Что ж, как угодно, — я кивнула. — В ходе своих изысканий я обнаружила некоторые сведения, которые могли бы дать подсказку о личности того, кто стоял за произошедшим в поместье. Это зашифрованная амбарная книга. Хотя я пока не могу разобраться с тем, что она содержит.

— Вам нужно разобраться с шифром? — он изогнул бровь.

— Нет, сам шифр я давно взломала, — я покачала головой. — Я не могу понять, что именно было зашифровано. Книга ли это учёта, имена, даты, суммы… Не могу определить, что там за цифры и буквы. В смысле, что они могут значить. Быть может, ваш брат справится с этим лучше.

— Вы хотите передать ему уже переведённый вариант? — нахмурился мистер Холмс.

— Нет, оригинал, — я вздохнула. — Точнее, копию оригинала. Я допускаю, что моя дешифровка могла быть ошибочной, а потому, чтобы не смущать его разум переводом, который может не иметь никакого смысла, я думаю, будет лучше, если он начнёт с начала. К тому же, шифр — это загадка, а мистер Холмс, как мне показалось, любит загадки.

— В этом вы, безусловно, правы, — он кивнул. — Но я должен подумать. Может быть, мне самому стоит обстоятельно поговорить с ним и оградить от вашего дела. Конечно, я полагаю свою и Шерлока способность к наблюдению и логическим выводам превышающей таковую у большинства людей, но вместе с тем я убеждён, что ваша группа способна разобраться в этом и без нашей помощи. Если это вам не к спеху, я бы хотел отложить решение по меньшей мере до вашего возвращения из Шеффилда.

— Оттуда я поеду через маркизат, — я поднялась. — В Лондон я приеду где-то в середине ноября, никак не раньше.

— Вот и хорошо, — улыбнулся мистер Холмс. — Поговорим об этом снова, когда вы вернётесь. И удачи вам на заседании.

— Благодарю, — сухо ответила я.

Задание меня, надо сказать, не порадовало. Конечно, всё могло быть хорошо. В том мире, где пони и радуга. Но здесь мне следовало ожидать несколько менее приятного исхода. Как ни прискорбно.

Вернувшись домой, я как раз успела переодеться в девушку к приходу мистера Шерлока Холмса. Он был один и был в гриме, но я всё равно узнала его. Может быть, благодаря тому, сколько образов мистера Тонта я видела раньше, а может быть потому, что знала, что это он. Как будто мой разум научился распознавать характерные черты лица под гримом. Мистеру Холмсу была предоставлена та же информация, что и мне, однако ситуацией он явно был недоволен.

— Было бы лучше, если бы я сам разузнал всё в пансионате, — скривив губы, произнёс он, когда мы сверились с легендой. — Вы никак не сможете заметить то, что увидел бы я.

— Но руководство не позволит вам осматривать пансионат и опрашивать учениц, — я пожала плечами с делано безразличным лицом. — Этим придётся заняться мне. И потом, вы же не думаете, что юные девушки охотно доверят свои секреты или секреты своих подружек незнакомому взрослому мужчине? У меня больше шансов узнать всё то, что ученицы никому не расскажут. Даже если придётся отсеять кучу лишнего.

— И как вы намерены определить, что важно, а что лишнее? — он сощурился.

— Ну, сведения всегда можно расположить в порядке их значимости, — я пожала плечами. — Скажем, нервное возбуждение пропавшей первой девушки в день исчезновения значимо, а количество закупленных в прошлом году утюгов — не особо.

— Примеры ваши мне ясны, однако они не показательны для принципа, который вы намерены использовать, — мистер Холмс вскинул подбородок.

— Если вам так этого хочется, и вы полагаете, что лучше будет вам самому выделять значимые не значимые факты, я просто буду передавать вам всё без ремарок и без купюр, — я пожала плечами. — Копайтесь сами в любимых цветах и фасонах кружев.

— Судя по вашему тону, ваше сиятельство, я вам не нравлюсь, — насмешливо заметил он.

— Наши взаимоотношения, мистер Холмс, к счастью, не обязывают к симпатии, — я кисло улыбнулась. — Не думаю, что вам нравился бы человек, который смотрел бы на вас сверху вниз, не имея на то никаких разумных оснований. Вы едва ли представляете, какие задачи мне приходится решать ежедневно.

— Какой выбрать рисунок для вышивки и какое платье надеть на выезд? — мне как-то даже стало интересно, намеренно мистер Холмс выдавал такие сентенции, или это у него само собой выходило.

— Знаете, если бы это уже не было оговорено с руководством пансионата, я бы охотно отказалась от сотрудничества, — меня перекосило. — Если мы с вами закончили, я бы хотела, чтобы вы ушли. У меня в понедельник суд, и нам с Уильямом надо подготовиться. Я отправлю к вам посыльного, когда заседание закончится. Надеюсь, мы разберёмся с проблемой за один раз.

— У вас суд? — он подался вперёд. — С чем он связан?

— С необоснованными притязаниями одного человека на мои деньги, — я поморщилась.

— Можете рассказать подробнее? — мистер Холмс даже пересел ближе к краю своего кресла. — Я весьма хорошо знаю право и знаком с множеством форм мошенничества, так что мог бы выяснить, почему тот человек довёл дело даже до суда.

— Ни к чему, — я поднялась. — Я знаю, как он довёл дело до суда — он утомил судью просьбами устроить заседание, надеясь надавить на меня, чтобы я пошла на досудебное урегулирование. А что до знания права — напомню, что Уильям квалифицированный адвокат. Не думаю, что у нас возникнут сложности. Просто неприятный эпизод.

— Я могу прийти? — он тоже встал.

— Дело будет слушаться публично, так что запретить вам я не могу, — я пожала плечами. — Если придёте, мне не придётся слать к вам гонца. И если заседание пройдёт так, как я того ожидаю, во вторник утром мы отправимся в Шеффилд.

— А если нет? — сощурился мистер Холмс.

— Тогда у меня прибавится задач, — я поджала губы.

Мы попрощались, и я направилась в кабинет. Сейчас надо было сосредоточиться на двух делах — подготовке к суду и составлении списка задач для дяди.