Упасть до дна (гет)

15 лет назад.

— Нет... это не может происходить на самом деле... — помимо воли вырвалось у Драко. — Мама... мамочка...

Жалобно заскулив, будто раненый пёс, он рухнул на колени, не обращая внимания, что приземлился прямиком на мелкие деревянные щепки от рояля.

Ещё с минуту он сидел на полу, жадно хватая лёгкими воздух. Но дышал он отрывисто и быстро, будто никогда уже не сможет вдохнуть полной грудью. Слёзы подступали к горлу, вызывая неприятное ощущение, в желудке скреблось какое-то неведомое существо, а ног он уже почти не чувствовал. Письмо лежало в паре дюймов от Драко, а он время от времени косился на него сквозь пелену слёз. Оно словно отравляло воздух вокруг.

Значит, выбора действительно нет и никогда не было...

Беллатриса написала, что Нарциссу пытали. Как после всего этого ребёнок остаётся жив? А Люциус...

«... твой отец получил по заслугам, и жалеть я его не стану — сам виноват!»

Значит ли это, что у Драко больше нет отца?

Он вскочил на ноги.

Нужно что-то делать, с кем-то поговорить об этом, посоветоваться, попросить помощи. Снейп, только он может сейчас быть полезным Драко.

Но ватные ноги не желали сдвигаться с места, хотя мозг отдавал им отчётливую команду: бежать к Снейпу в подземелья.

Драко невидящим взором уставился на большие деревянные двери бального зала. Перед его глазами, будто старый маггловский кинофильм, поплыли воспоминания.

Драко шесть лет. Мама, укладывая его спать, напевает какую-то забытую давным-давно мелодию, нежной ладошкой гладя его по белоснежным кудрям — в детстве у Драко вились волосы. Он прислушивается к родному голосу, ощущая, как тяжелеют веки.

«Мама, мамочка... Как ты там сейчас?»

Драко восемь лет. Он только что упал с метлы, которую ему удалось стащить, оставшись не замеченным. Высота была небольшая, но равновесие он держать не умел, да и летать ему раньше не доводилось. Разодрав до крови коленки и ладони, он ещё легко отделался. Скривившись от щиплющей боли и еле сдерживаясь от рыданий, Драко пытался вернуть метлу на место, а когда его заметила мама, он бросил метлу на землю и кинулся к ней, зная, что она не будет слишком ругаться и вмиг залечит все его раны. Нарцисса повела ребёнка в дом, достала целебную мазь и нанесла её на ранки Драко. Немного поругав его за совершённый проступок, она вернула метлу на место. Через десять минут Драко уже носился по саду с новыми силами.

Драко десять лет. Нарцисса расспрашивает его о девочке, с которой видела его у реки, а он отводит глаза и делает вид, что не понимает о чём идёт речь. Эта девочка нравилась Драко уже три месяца, но только недавно он решился заговорить с ней. У реки он как раз показывал ей, как научился делать так, чтобы рыба выпрыгивала из воды прямо в его руки. Хоть мама и говорила ему, чтобы Драко не злоупотреблял магией, вырывавшейся из него, он продолжал экспериментировать, делая всё новые открытия. Ему нравилось чувствовать своё могущество над мелкими живыми организмами. Девочка была в восторге от увиденного, и хотела так же обуздать свои магические всплески, но она была слишком нетерпелива.

Драко тринадцать лет. Нарцисса и Люциус, облачившись в парадные мантии, ждут сына в холле, чтобы вместе отправиться на званый ужин к друзьям семьи, а он, позабыв обо всём на свете, выписывает восьмёрки в воздухе на метле. На ветру развевается чёрная мантия, волосы растрепались, и только свист ветра в ушах и чувство свободы захватывают его. Когда он услышал недовольный голос матери, то мигом всё вспомнил: и что они, должно быть, опаздывают на ужин, и что его парадная мантия испачкана травой, поэтому вид он сейчас имеет не подходящий для подобного мероприятия.

Сколько он простоял так, смотря в невидимое пространство перед собой? Может быть, десять минут, а возможно и полчаса. Всё равно это не важно... Время теперь не подчиняется ему — оно подгоняет стрелки на часах, приближая день, когда решится его судьба, а вместе с его судьбой — жизнь Нарциссы и её ребёнка.

Брат или сестра Драко тоже чувствует надвигающуюся волну, страшную волну неизбежности... Маленькая жизнь ещё не до конца сформировавшимися ручками тянется в этот мир, мир, который, возможно, никогда не увидит.

Драко с нечеловеческой силой сжал в кулаке ворот рубашки. Желваки заиграли на его скуле, а глаза всё наполнялись новыми слезами. Тёплые, они стекали по его щекам и капали на одежду, пропитывая ткань солью. По-прежнему не в силах сдвинуться с места, он смотрел перед собой. Желудок скручивало и словно обжигало кислотой, в голове билась какая-то здравая мысль, но невозможно было поймать её.

Мир рухнул в одночасье.

Ну, какой из Драко Пожиратель Смерти? Какое задание ему можно поручить...

«Беги к Снейпу! Беги к Снейпу немедленно!» — взвизгнул внутренний голос.

Драко потряс тяжелой, как свинец головой, но отчаяние прочно поглотило его, подкидывая в огонь новые дрова, новые, болезненные воспоминания. И не было решительно никаких сил избавиться от бешено несущихся картинок из жизни. Давным-давно позабытые мелочи так ясно представали перед его взором, мелькали и задерживались, когда он закрывал глаза, будто этот самый момент, когда вся жизнь проносится перед глазами, настал.

Драко в отчаянии зарычал, но громче, чем хотел. Эхом прокатился его рык по залу. Он порывисто вытащил волшебную палочку и направил себе в грудь.

— Экспеллиармус! — надтреснутым голосом произнёс он, делая энергичный жест правой рукой.

В это заклинание он вложил такую агрессию, что его отбросило к стене. Больно ударившись позвоночником о деревянную обивку, он съехал спиной по стене. Физическая боль отвлекла Драко от другой, душевной боли.

Он, наконец, заставил своё тело подчиниться мозгу. Поднявшись на ноги, отряхнувшись и подобрав палочку с пола, он решительными, большими шагами зашагал к выходу.

Драко почти бежал по неосвещённому коридору, чувствуя непривычную отдышку, которую никогда не испытывал прежде.

«Подземелья. Снейп. Письмо...»

Он резко остановился.

Письмо! Он же оставил его валяться на полу в бальном зале. Нужно вернуться и забрать это гнусное доказательство того, что Волдеморт имеет на него, Драко, планы и рычаги давления, и что Нарцисса ещё жива.

Ещё две-три минуты ушло на то, чтобы вернуться в зал и взять пропитанное словесным ядом письмо от Беллатрисы. Драко не захотел касаться письма руками, словно оно могло причинить ему вред или оставить ожоги на коже, а левитировал палочкой прямо к себе в карман.

Бросив последний взгляд в окно, на капли воды на стекле, он позавидовал этим каплям, которые беззаботно и меланхолично ползут вниз, к подоконнику: ни тревог, ни чувства вины, ни роковой Метки, ни красных глаз Волдеморта, мерещащихся повсюду... Хотел бы и он вот так вот стекать по стеклу, оставляя за собой лишь влажный след, и умирать на холодном камне, не чувствуя боли.

Хлопнув дверью, Драко выскочил из зала, с трудом передвигая непослушные ноги.

Коридоры по-утреннему пусты, по всему замку разносятся его громкие шаги, картины на стенах ещё спят, смежив веки, а он мчится, словно пришпоренный.

«Подземелья. Снейп. Письмо от Беллатрисы.»

Как это унизительно и неприятно, когда кто-то пытается сломать твою волю, твоими руками сделать неприятные тебе вещи. Подчиниться или умереть. Нет, подчиниться или стать виновником смерти матери... Это куда страшнее собственной смерти.

Всё горело внутри у Драко, будто бы по венам текла не кровь, а огонь. Собственное тело предавало его, доказывая, что Драко слишком слаб для сопротивления. Да и какое может быть сопротивление, когда на кону жизнь единственного дорогого ему в этой жизни человека?

Подчиниться.

Драко одолел все лестницы и бесконечные коридоры и уже мог разглядеть входные двери Большого зала. Путь показался ему слишком коротким, а он бы хотел продлить его на часы и дни. Передвижение давало ему иллюзию действия, означало, что он не сидит на месте, сложа руки, да и просто помогало контролировать себя, не дать парализующему бессилию распространиться дальше по телу.

«Снейп. Подземелья. Письмо...»

Драко чувствовал, как щёки его горят, а кончики пальцев немеют. Письмо, это проклятое письмо от тётушки Беллатрисы мирно покоиться у него в кармане, храня такое ужасное послание, словно приговор. За него всё решено, и не важно, чего хочет он сам.

Драко ускорил шаг, но чувствовал, как его пошатывает при ходьбе. Из коридора слева неожиданно вышел Гарри Поттер собственной персоной, прогулочным шагом направляющийся, видимо, в Большой зал. Драко бы столкнулся с ним, если бы не хорошая реакция Гарри. Вместо столкновения Драко задел его плечом. Сильно задел.

Драко выругался, не сбавляя шаг.

«Вездесущий Поттер, — злобно подумал он, чувствуя боль в плече. — А он что забыл в такое время здесь? Всё ему не спится, везде видит заговор!»

На какие-то несколько секунд он почувствовал дикую злобу, придавшую ему ещё большей решительности. Верное ли решение — обратиться к Снейпу? Если профессор сможет помочь Драко и при этом сохранит не только его жизнь, но и жизнь Нарциссы, Драко, пожалуй, стоит поблагодарить всех известных ему Богов.

Подземелья встретили его знакомым холодом и сыростью. Обиталище безнадёжности. И как только можно держать здесь детей? Но Драко не потрудился вытащить палочку и произнести согревающие чары. Он даже ощутил какое-то странное удовольствие от того, что его трясло от резкой смены температуры. Когда всё плохо, наверное, начинаешь находить положительное и в неприятном.

Ещё пару шагов, и он уже стоял перед классом профессора Снейпа. Драко протянул руку и дёрнул за ручку, но дверь не поддалась. Драко удивился, потому что знал привычку Снейпа не запирать кабинет. Профессор рано вставал и обычно утром уже сидел за своим учительским столом с чашечкой чая и свежей газетой «Пророка». Даже в выходные дни он не делал исключений. Тогда Драко вытащил волшебную палочку и, направив её на дверной замок, произнёс:

— Алохомора.

Щёлкнул механизм, и дверь услужливо отворилась перед ним. Драко вошёл в класс.

Сделав несколько шагов, он остановился, услышав чьё-то сопение, а обернувшись на звук, обмер, чуть не уронив палочку на пол. Картина, представшая перед его глазами, повергла его в шок и мигом вышибла все мысли из его головы: на профессорском диване, обнявшись, спали Гермиона и Рон. Полуулыбка на лице последнего вызвала приступ тошноты у Драко, а сплетённые руки этой парочки в разы усилили этот приступ. Он стоял на месте, не в силах пошевелиться. Быть невольным свидетелем того, что здесь происходит, видеть человека, которого, кажется, любишь, в объятиях другого... больно. Сколько ещё сюрпризов готовит ему жизнь? План Волдеморта, мнимая смерть, смерть Пэнси Паркинсон, возможно, смерть отца, мать, заточённая в темнице, угрозы тётушки Беллатрисы, предательство Гермионы...

Драко зажмурился.

«Пусть хотя бы это окажется сном, — шептал он про себя. — Пусть это будет сном!»

Но, открыв глаза, Драко всё так же увидел Гермиону в объятиях Рона. Он уже напрочь забыл о том, зачем вообще шёл в подземелья, что в его кармане лежит письмо с угрозами. Это новое потрясение отвлекло его от прежнего, не менее сильного.

«— Хочешь, я помогу тебе забыть о головной боли?

— Конечно, хочу! А как?

— Дай руку, я стукну по ней молотком.»

Гермиона пошевелилась во сне, убрав, наконец, свою руку, так удобно расположившуюся в ладони Рона. А Драко будто озверел: громко задышал носом, как бык перед атакой, сжимал и разжимал кулаки. Ещё чуть-чуть и он бы бросился на Рона, схватив его за мантию, но что-то остановило его, что-что, что говорило: Гермиона того не стоит, если так поступила с ним. Драко развернулся, стараясь не смотреть больше на эту парочку, сглотнул ком в горле, и медленно покинул кабинет Снейпа.

Он бежал, не разбирая дороги, он уже практически не чувствовал собственного тела, только мысли атаковали его, как толпа голодных, злых дементоров. Последней каплей, для окончательного принятия решения стало предательство Гермионы. Она предала его, она растоптала те зачатки нежности и доверия, что становились сильнее с каждым днём, пробуждая вновь его юношескую душу ото сна. Он уже даже готов был противостоять общественному мнению, бороться за свои крохи счастья, но Гермиона кинула в него увесистый камень, погасив тусклый огонёк в его сердце.

Теперь в нём только темнота.

Но он должен, просто обязан, спасти единственного в этом мире человека, который никогда не предаст его. Даже если цена — его собственная жизнь.

У парадных дверей замка, Драко остановился ненадолго, пытаясь отдышаться и привести мысли хоть в какое-то подобие порядка. Если Волдеморт так хочет видеть его Пожирателем Смерти, Драко исполнит его желание, он примет проклятую Метку.

* * *

Гермионе снился тревожный сон: она стояла у края пропасти, наблюдая, как чьё-то бездыханное тело падает вниз, а сама она не могла помочь бедняге. Совсем рядом послышалось протяжное шипение, и высокий голос с довольным смехом сообщил ей, что мальчишка Малфой станет аппетитным кормом стервятникам, давно поджидающим свой обед. И тогда она поняла, что только что с обрыва падало тело Драко.

Гермиона открыла глаза, поборов этот невыносимый кошмар, и ощутила дыхание на своей шее. Резко повернув голову влево, она больно стукнулась лбом о чей-то лоб, и увидела рядом с собой Рона. Он тоже проснулся, и застонал от боли. Гермиона удивлённо подняла брови, не понимая, что происходит, а Рон, тем временем, уже вскочил на ноги, потирая ушибленное место рукой.

— Гермиона! — вскрикнул он. — У тебя голова тяжелее квоффла!

— Рон, мы что, заснули на этом диване вместе? — растерянно произнесла Гермиона, оглядывая класс.

— Похоже на то. — Губы Рона дёрнулись в еле заметной улыбке.

— Но это же... — Она не закончила фразу, заметив приоткрытую дверь. — Рон, смотри, кто-то отпер дверь! Если это был Снейп, то... — Гермиона залилась румянцем. — Почему он нас не разбудил?

— Не знаю, Гермиона. Давай лучше поскорее убираться отсюда. Я голодный.

— Ты всегда голодный, Рон. Подожди, поешь позже, сначала мы должны убедиться, что Драко там, где мы думаем.

Рон издал недовольный смешок, но протестовать всё же не стал.

— А наши палочки? — спохватился он, привычным движением нащупывая волшебную палочку в кармане.

— Потом, — махнула рукой Гермиона.

* * *

Затаив дыхание, Гермиона остановилась возле двери бального зала, где, как она надеялась, находился Драко. Рон топтался за её спиной, ворча что-то себе под нос. Видимо, он уже тысячу раз пожалел о том, что согласился на просьбу Гермионы о поиске Драко Малфоя. Ведь что с ним может случиться в школе? Ну, разве что Пивз на него ведро краски прольёт, да МакГонагалл оставит после уроков.

Он злился. И прежде всего на себя самого. Помощь этому слизняку! Немыслимо! Понятно, что он помогает не Малфою, а Гермионе, но всё-таки он предпочёл бы остаться в стороне. А лучше бы и Гермиона не стремилась спасти слизеринца от Метки.

Рон взглянул на неё исподлобья. Рука её дрожала, поворачивая дверную ручку, глаза горели надеждой, но уголки её губ были пессимистично опущены вниз. Рон сглотнул, наблюдая за Гермионой. Он ревновал. Он ревновал её к Малфою. Она так оберегает его от тёмной стороны его души, ради него нарушает школьные правила. Почему? Зачем Гермионе понадобилось это? Жалость? Вряд ли... Тут другое. Но что?

Гермиона, тем временем, оттолкнула дверь и нерешительно прошла внутрь зала; Рон вошёл за ней.

— Драко! — тихо позвала она, как будто опасалась, что её услышат нежелательные лица.

Но никто не отозвался. Рон и Гермиона огляделись вокруг и увидели разгромленный рояль.

— Здесь что, была драка? — предположил Рон.

— Не думаю, — тут же отозвалась Гермиона. — Я не вижу здесь ничего пострадавшего, кроме этого рояля. Заклинания — если мы предположим, что это была волшебная схватка — оставили бы след на стенах, на полу; остальная мебель тоже пострадала бы. Это скорее был сильный эмоциональный взрыв. Как будто реакция на какое-то неприятное известие. Только вот на какое?

— А может быть, ему просто всё надоело?

— И поэтому он разломал рояль? Нет, здесь определённо реакция на что-то, что-то, причинившее ему боль, потому что он вымещал её как мог. Господи, Рон, где же он?

— Понятия не имею. — Рон пожал плечами и подбадривающее улыбнулся Гермионе. — Мы его обязательно найдём, не волнуйся.

— Хорошо, — надломленным голосом произнесла она, подходя к окну.

А за окном погода продолжала неистовствовать, и казалось, она не успокоиться до конца выходных.