Смерть Альбéрта Рудольштадта. Одинокая светлая странница (гет)

Выходя из ванны, Консуэло была подобна Афродите. И, хотя внешне и внутренне она являлась полной противоположностью этой богине, но красота нашей героини была неоспорима.

Первой, и самой главной, заметной всем вокруг и независимой от отношения к Консуэло окружающих её людей чертой, с коей начинался образ нашей героини, и с коей каждый мог бы согласиться без лишних споров, ибо само по себе это свойство было нейтральным — являлся невысокий рост Консуэло. Эта особенность отнюдь не была недостатком, но, напротив, являла собой основу изящества всего её облика, каркасом, на коем оно держалось. Мы продолжим своё рассуждение, и вы, наши уважаемые читательницы, проследив вместе с нами за цепью наших рассуждений, также сможете установить связь между всеми звеньями.

Да, в силу того, что наша героиня обладала смуглой кожей — внешне она, как мы уже́ отметили, была совершенно не похожа на того персонажу древнегреческих мифов, коего мы упомянули в самом начале (как и внутренне — и последнее сравнение, мы, готовые во всякий час петь гимны внутреннему миру Консуэло, быть может, проведём чуть позже). Но в сочетании с небольшим ростом тёмная кожа среднего, ближе к самому светлому, оттенка, нисколько не омрачала, но напротив — лишь усиливала потрясающее, чудесное, буквально сказочное впечатление от лицезрения облика нашей героини во всякое время суток, придавая необычному для той эпохи образу Консуэло ещё более приятной и свежей экзотичности и красоты. В тот век в германском обществе полусвета, а именно — артистической среде — частью коей она перестала быть ещё так недавно — наша героиня являлась единственной из всех дам, что обладала подобным цветом кожи, и оттого, несмотря на свой невысокий рост, была примечаема ещё издали — не представленная гостям, что не были знакомы с нашей героиней, а только слышали о ней или же были одарены поистине божьим благоволением хотя бы единожды в жизни видеть и слышать Консуэло играющей на сцене.

И, наконец, третьей чертой была стройность маленькой фигурки нашей героини, что находилась на грани худобы — из-за чего она походила на маленькую бронзовую статуэтку. (И, наверное, это сравнение не пришло к нам просто так — крепость и мужество сердца Консуэло можно было уподобить прочности упомянутого материала). Однако, вместе с тем — что, опять же, уже́ известно всем, кто читает эти строки — девичьи формы её были выражены ровно в той мере, в коей должно это быть у молодой, двадцатичетырёхлетней особы (что и поныне можно встретить крайне редко), не более, но и не менее. Грудь нашей героини была красивой и аккуратной формы, не большой, но и не маленькой, бёдра же — симметричными и не слишком узкими, однако и не чересчур широкими. И оттого посторонние мужчины — как бы ни лукавили перед собой и своими приятелями — не воспринимали нашу героиню ни как ещё почти девочку, ни как ту, что готова отдать себя первому встречному графу или барону, которые пообещали бы Консуэло несметные богатства (не осознавая того, во внешнем облике они видели и отражение души) — жизнь, где она никогда и ни в чём не станет нуждаться — но совершенно всерьёз — ровно соответственно тому статусу и положению, кои заслужила наша героиня своей честной работой в театрах. Да, порой некоторые представители сильного пола из светских кругов намеренно демонстрировали завуалированно неуважительное отношение к Консуэло, зная о том, что ещё никому не удавалось заполучить «эту самую неприступную из всех, что строит из себя святую», надеясь потешить своё самолюбие, первыми одержав победу «над этим неприступным сердцем» (но, разумеется, наедине друг с другом, они говорили, не скрывая своих истинных желаний и заменяли последнее слово на «телом»), и тем самым самоутвердиться перед своими соперниками, что так же намеревались взять эту «неприступную крепость». Но во всех случаях наша героиня была тверда и непреклонна, не испытывая страха и не поддаваясь лести (что, по странной иронии являлась абсолютной правдой — но вот только эти «благородные джентльмены» сами не понимали, что поневоле говорят правду) и попыткам шантажа.

Соединение всех этих трёх свойств в облике Консуэло создавало впечатление, будто мы видим перед собой отлитую рукой неизвестного, но небывало искусного мастера бронзовая статуэтка. И необычность её облика.

Да, наша героиня не была воплощением идеала красоты восемнадцатого века. Волосы Консуэло были прямыми, чёрными как смоль и чересчур короткими для того времени, доходя лишь до плеч — в отличие от тех, что имело абсолютное большинство красавиц, очаровывающих потенциальных мужей русыми, а порой и почти белыми волнистыми локонами, из коих делались замысловатые причёски. Она обладала не голубыми, но карими глазами — однако зато беспрестанно блестящими — и оттого казалось, будто в них плещется прозрачная вода чистых озёр бездонной глубины. Губы Консуэло были очень тонкими и носили не коралловый оттенок, а почти неизменно оставались бледно-розовыми, а на фоне тёмной кожи были ещё менее заметны, нежели как если бы лицо её было наделено всегдашней аристократической бледностью. Лёгкий, здоровый румянец, что присутствовал на щеках нашей героини в пору отсутствия болезней, душевных потрясений и тяжёлых переживаний, также вследствие смуглости почти никогда не был особенно приметен. Завершающей же чертой лица Консуэло были длинные, тонкие чёрные ресницы, из коих при взмахе можно было различить каждую, и оттого Консуэло казалась хрупкой (но наши-то читательницы уже́ знают, что хрупкость эта была обманчива) героиней волшебной, воздушной, неземной, нездешней истории. Но всё же две — пусть и совсем мелкие — черты роднили её с эталоном совершенной красоты того столетия. Овал лица нашей героини не был ни совершенно круглым, ни слишком вытянутым, дополняя гармонию образа. Нос Консуэло имел небольшую горбинку, что прекрасно сочеталась со всеми остальными чертами её лица́ и одновременно было одним из атрибутов идеала прекрасной молодой дамы восемнадцатого века.

Таким образом, сочетание всех этих черт — ещё даже не беря во внимание внутренний мир Консуэло — провозглашал нечто более значительное, как раз открывающее одно из самых главных свойств её души: смелость быть собой, даже если ради этого необходимо было идти против общепринятого. И окружению нашей героини не оставалось ничего иного, как, не имея права не считаться с несомненным талантом и трудолюбием Консуэло, принимать её такой, какой она была. Наша героиня сама, не пользуясь никакими связями, подкупом и иными богопротивными способами, проложила себе путь на Олимп славы оперной певицы, однако Консуэло не ощущала себя богиней, и это подкупало порой даже самые чёрствые сердца́, заставляя пришедших на спектакль с её участием вначале с целью отдать дань моде, прислушаться к нашей героине, к тому, что и как она поёт, что хочет сказать в каждом своём монологе. И, если эти люди оказывались способны постигнуть всю глубину и силу се́рдца Консуэло — то навсегда становились её горячими поклонниками.

Итак, наша героиня поставила свою аккуратную, словно выточенную из светло-коричневого мрамора, маленькую стройную ножку с идеально гладкой, матовой кожей и пяточкой как у младенца — на пол. Эта грациозная поза показала всю тонкость и изящество фигурки Консуэло полностью — поистине во всей красе, не скрыв ничего — затем вторую и, не дрожа от холода — ибо вода ещё не остыла и её уже́ ставшие невидимыми пары́ заполнили всё пространство ванной комнаты — однако всё же обернув большое белое полотенце вокруг миниатюрного те́ла — проследовала, не слишком спеша, но и не проявляя излишней неторопливости — скромными, безыскусными, лёгкими, естественными и непринуждёнными шагами — за ширму.