Раскрывшийся бутон (джен)

За завтраком брауни передал Петунии ответ от Долохова. Тот согласился встретиться и написал, что будет после обеда. Чтобы чем-то себя занять, Петуния принялась убираться на первом этаже, что не сильно понравилось Ауридану — тот ворчал, что хозяйка какая-то у него неправильная, забирает работу честного брауни. Морион путался в ногах, выпрашивая ласку, и в итоге Петуния сдалась и устроилась в гостиной за книгой.

Часы пробили два раза, когда она почувствовала, как кто-то пересёк границу защиты. Петуния подняла голову от книги, несколько секунд прислушиваясь, затем аккуратно заложила страницу и встала. Как раз в этот момент раздался уверенный стук в дверь.

Ауридан уже возник в коридоре, чтобы встретить гостей, но Петуния остановила его. Она глубоко вздохнула, ощущая, как напряжение сковывает её грудь, и расправила плечи. Она не могла понять, почему так нервничала перед встречей с Долоховым, но что-то в его присутствии заставляло её сердце биться быстрее, а дыхание — немного сбиваться. От его пристального, но не тяжёлого взгляда всегда хотелось нервно поправить одежду, проверить причёску и убедиться, что она выглядит так, как нужно. В какой-то момент она даже поднесла руку к распущенным волосам, словно пытаясь убедиться, что они не растрёпаны, но быстро отдернула её, осознавая нелепость своего поведения.

Выдохнув, Петуния открыла дверь.

На пороге стояли двое мужчин. Антонин Долохов выглядел так же, как в прошлый раз — высокий, крепко сложенный, с пронзительным взглядом голубых глаз и слегка насмешливой улыбкой. Рядом с ним, чуть позади, стоял Люциус Малфой — с безупречно уложенными волосами, в дорогой мантии, подчёркивающей его статус. Его лицо оставалось непроницаемым, но Петуния уловила в его взгляде приязнь и лёгкое любопытство.

— Добрый день, мистер Долохов, Люциус, — она удивлённо приподняла брови, но отступила в сторону, пропуская мужчин.

— Ну вот, а меня вы упорно отказываетесь называть по имени, — шутливо пожаловался Долохов, прикладывая руку к сердцу.

— Петуния, — Малфой вежливо склонил голову, игриво улыбнувшись. — Рад вновь встретиться с вами.

Петуния сделав вид, что не заметила жалобы Долохова, всё-таки не сумев удержаться от небольшой улыбки.

— Присаживайтесь, пожалуйста, — сказала она, указывая жестом на кресла перед собой, а сама присела на диван. — Чай?

— Мы бы не отказались, — кивнул Малфой.

В то же мгновение на журнальном столике появился чайничек, три чашки и кексы с изюмом и цукатами. Петуния поблагодарила расторопного брауни, самостоятельно наливая чай гостям. Всё это время она чувствовала, как её внимание непроизвольно снова и снова возвращалось к Долохову. Его раскрепощённость, шутливость и манера говорить были настолько естественны, что было сложно не замечать, как он влиял на атмосферу в комнате. Петуния старалась не подавать виду, но её взгляд постоянно останавливался на нём.

— Я взял на себя смелость посвятить Люциуса в вашу ситуацию, мисс Эванс. Я не очень посвящён в дела чистокровных родов Англии, в отличии от него, — сказал Долохов, слегка наклоняя голову в сторону Люциуса, который, кажется, искренне наслаждался чаем.

— Я совершенно не против. Как вы знаете, вскоре после проверки крови в Гринготтсе мне написал Себастьян Розье.

— И я разозлён, что гоблины посмели раскрыть вашу конфиденциальную информацию посторонним, — с недовольным видом произнёс Малфой, поджав губы. — На вашем месте я бы выбил из них хорошую компенсацию и предостерёг от дальнейших «недоразумений», — последнее слово он почти выплюнул, всем свои видом говоря, что уверен, что никакая это не случайность.

— Но я не вы, Люциус, — резонно заметила Петуния, громко поставив чашку на блюдце. — Возвращаясь к теме, оказалось, что моей бабушкой была Виолетта Розье — тётя мистера Розье. По его словам, она потеряла магию в одиннадцать лет из-за какого-то проклятья, и её пристроили в семью обычных людей.

— Вы уже встречались с нынешним лордом Розье, Себастьяном? — уточнил Малфой, прищурившись, казалось, его совсем не задела её внезапная резкость.

— Да, — кивнула Петуния. — Нам довелось познакомиться в прошлую субботу.

— Чего он хотел от вас? Постарайтесь вспомнить точно, мисс Эванс, — попросил Долохов.

Петуния задумалась, пытаясь припомнить все детали, но тут Люциус, потерев подбородок, произнёс:

— У меня есть идея получше — мы можем воспользоваться Омутом Памяти, — пояснил он Долохову, и тот кивнул, затем Люциус повернулся к Петунии: — Петуния, я могу призвать своего домовика?

— Да, конечно.

— Пинки! — позвал Люциус. В ту же секунду раздался хлопок, похожий на звук лопнувшего воздушного шарика, и перед ними появился ушастый домовик, преданно уставившийся на хозяина.

— Пинки может что-то сделать для младшего хозяина Люциуса? — пропищало существо высоким голоском, низко кланяясь.

— Принеси Омут Памяти, — приказал Люциус, и через несколько мгновений в центре журнального столика появился неглубокий широкий сосуд на ножке, аккуратно потеснив чайничек, чашки и блюдца.

Металлический сосуд был опоясан по краю резными письменами и символами, похожими на руны. От его содержимого исходило яркое серебристое свечение. Ничего подобного Петуния никогда не видела, даже не могла понять, жидкость это или газ. Вещество непрерывно двигалось: его поверхность то покрывалась рябью, как вода под дуновением ветра, то по ней пробегали круги и завихрения. Что это было — сжиженный свет или газ, ставший студенистым телом?

— Что это? — спросила Петуния, уставившись на содержимое сосуда.

— Это Омут Памяти, с помощью него можно просмотреть воспоминания. Давайте я вам покажу, — пояснил Люциус, а затем приложил волшебную палочку к виску и стал вытягивать светящуюся прядь, пока она не повисла на палочке, а затем стряхнул её в Омут.

— Теперь нужно погрузить лицо в Омут, — продолжил Люциус и указал рукой на сосуд, — прошу.

Петуния неуверенно взглянула на Люциуса, потом на Долохова, затем придвинулась ближе к каменной чаше и послушно нагнулась, окунув лицо в воспоминания. Её охватило странное чувство падения в пустоту, затем в утреннем свете она опустилась на мраморный пол, покачнувшись от неожиданности. Кто-то подхватил её под локоть, не давая упасть.

— Я выбрал воспоминание о сегодняшнем завтраке, — произнёс Люциус, стоящий слева от неё.

Петуния позволила себе оглядеться: они находились, по видимому, в столовой Малфой-мэнора. Столовая была просторной, с высокими потолками, украшенными изысканными лепнинами. Стены были обиты тёмным деревом, украшены картинами с изображениями предков семьи Малфоев. На столе, покрытом белоснежной скатертью, был сервирован классический английский завтрак — именно такой, как Петуния ожидала увидеть в доме подобного уровня. Всё было идеально, даже слишком официально.

Люциус Малфой сидел напротив блондинки ослепительной красоты, одетой в элегантный утренний наряд.

— Это моя невеста, Нарцисса Блэк, — уточнил Люциус, стоящий рядом с Петунией.

Малфой из воспоминания спокойно объяснял невесте что-то о текущих делах, связанных с семейными вопросами, не торопясь завтракая.

— Это удивительно, — прошептала поражённая Петуния. Она снова медленно огляделась вокруг. Её взгляд мог рассмотреть каждую деталь: от тяжёлых портьер до текстуры деревянных панелей на стенах, от цветов в вазе на столе до бликов на начищенном до блеска серебре.

— Омут Памяти ценен тем, что волшебник может попасть внутрь воспоминания и пережить давно прошедшие события так, как если бы лично при них присутствовал, — объяснил Люциус, когда короткое воспоминание началось заново. — Как вы могли заметить, у Омута есть одна интересная особенность: тот, кто просматривает воспоминания, всё видит со стороны, а не глазами того человека, кто их оставил. Однако нас никто не видит, и можно перемещаться, рассматривая воспоминание с разных сторон.

Пара за столом отложила приборы, а очаровательная Нарцисса Блэк встала и грациозной походкой направилась прямо к своему жениху. Настоящий Люциус предложил ей руку и, взмахнув палочкой, вывел их из воспоминания.

Оказавшись снова сидящей на диване, Петуния невольно вздрогнула от момента дезориентации. Воспоминание было таким детальным и настоящим, что её тело на несколько секунд не могло понять, где она на самом деле находится. Всё вокруг казалось немного более плоским, менее живым, чем то, что только что она пережила. Петуния медленно выдохнула, переводя взгляд на Люциуса.

— Это было… невероятно, — призналась она, пытаясь вернуть себе привычное восприятие.

— Омут позволяет не только пережить момент заново, но и заметить то, что осталось в стороне от наших глаз: атмосфера, невербальные нюансы, — Люциус легко улыбнулся. — А теперь попробуйте вытащить воспоминание о вашей встрече с Себастьяном Розье. Приставьте палочку к виску и сконцентрируйтесь на этом воспоминании, представьте всё, как можно детальнее.

Петуния кивнула. Следуя указаниям Люциуса, она приложила палочку к виску и закрыла глаза, вспоминая тот момент. Она постаралась сосредоточиться, чувствуя, как её дыхание становится ровным и спокойным. Воспоминание о встрече с Себастьяном Розье медленно начало формироваться в её сознании: кафе, его уверенные слова и настойчивый взгляд.

Её мысли плавно переносились туда, в тот момент. Она вспомнила, как сидели за столом, как он с лёгкой улыбкой говорил о роде Розье, о том, что её кровь — это не просто наследие, а нечто важное. Всё это было настолько реальным, что Петуния начала ощущать, как её тело снова оказывается в том самом помещении, а воспоминание становилось с каждым моментом всё ярче.

— Отлично, — произнёс Люциус. — Теперь медленно отводите палочку, а затем стряхните воспоминание в Омут.

Она слегка кивнула, осознавая, что это не так просто, как звучит. Воспоминание поглотило её мысли, и было не так просто отстраниться от этого. Однако, всё же, она сделала последний шаг, стряхнув светящуюся прядь в Омут.

В ту же секунду серебристая жидкость в сосуде заколыхалась, на поверхности стали всплывать образы: комната на втором этаже, лицо Себастьяна Розье, сама Петуния.

Предварительно спросив разрешения и получив его, Малфой и Долоховым погрузились в её воспоминание. Петуния подлила в свою чашку чай, терпеливо дожидаясь, когда они закончат.

Через несколько минут мужчины вынырнули из Омута Памяти, отстранившись от сосуда. Люциус потер виски, приглаживая волосы, а Долохов был непривычно задумчив.

— Отлично, — произнёс Люциус, его взгляд снова сосредоточился на Петунии. — Воспоминание чрезвычайно ясное. Вы проделали хорошую работу, Петуния. Теперь мне хотелось бы взглянуть на свиток с вашей родословной.

Петуния встала, чтобы достать свиток из секретера. Развернув, она положила его перед Люциусом. Он с легким любопытством взял документ в руки, пробегая глазами по строчкам, рассматривая фамилии и даты.

— Как я и думал, — произнёс Люциус, он провёл пальцем по одной из строк.

— Что там, Люциус? — подался вперёд Долохов, явно заинтересованный.

— Было странно, что в семье магглов родилось две ведьмы — такое случается редко, — сказал он, отрываясь от свитка и переводя взгляд на Петунию. — Обычно в семье магглов рождается лишь один ребёнок с магией. Должно сойтись много факторов, чтобы на свет появился магглорождённый ребёнок, и сквибов в предках не всегда достаточно. В вашем случае, Петуния, встретились две линии сквибов: Розье по матери и О’Брайен по отцу.

— О’Брайен?

— Это один из ирландских кланов. К сожалению, они выродились. Не знаю всей истории, но там были замешаны Предатели Крови.

— Кто такие Предатели Крови? — переспросила Петуния.

— Если коротко, то это маги, провинившиеся перед магией. Но давайте вернёмся к Розье. Я слышал о Виолетте Розье, она была помолвлена с Таддеусом Трэверсом, но просто не появилась в Хогвартсе. Я бы не советовал вам соглашаться на предложение Себастьяна Розье, если он будет настаивать, тяните время, а я постараюсь узнать о проклятье, поразившем Виолетту.

— Люциус, можете объяснить, чем мне грозит вступление в род Розье? — немного подумав, уточнила Петуния.

— Вы должны осознавать, что лорд рода обладает огромной властью над всеми его членами, — нахмурился Малфой. — Он может отдать приказ, и вы обязаны его исполнить, сама магия будет следить за его выполнением. Думаю, что Розье хотят сделать вас обычным членом рода, но могут и выделить в боковую подчинённую ветвь — вариантов много. Однако ясно одно: никто не станет давать постороннему человеку какую-либо власть.

— Под огромной властью вы подразумеваете, что мистер Розье может, например, заставить меня выйти замуж, верно я поняла?

— В том числе, — подтвердил Люциус, кивнув.

Петуния поблагодарила, и мужчины собрались уходить. Она проводила их в коридор.

— Будьте крайне осторожны в своих словах в магическом мире, мисс Эванс: ничего не обещайте и не клянитесь, — серьёзно произнёс Долохов, заглянув ей в глаза, дождался её кивка, а потом аппарировал. Люциус попрощался с ней и тоже исчез тихим хлопком.

— Понятно, что ничего непонятно, — пробормотала Петуния, входя на кухню. Она не успела пообедать и сейчас чувствовала сильный голод.

— А я согласен с магом, — сказал появившийся рядом Ауридан. Он быстро подал ей обед, поставил миску перед Морионом и продолжил: — Хозяйка должна следить за словами, у магов они имеют силу. И род ей не нужен, она и без него сильная.

— Я понимаю, что нужна Розье больше, чем они мне, но я обещала подумать.

Петуния чувствовала, что её раздумья о Розье и всей этой ситуации с вступлением в род больше похожи на головоломку, в которой, к сожалению, не хватает нескольких важных деталей.

Себастьян Розье явно скрывал свои истинные намерения. Он был слишком самоуверен и настойчив. Его слова, хоть и казались мольбой о помощи, таили в себе какую-то тайну. Он не просто так написал, едва узнал о её существовании. И Петуния не могла избавиться от мысли, что стала лишь инструментом в его игре.

Розье предлагал свою поддержку, но что-то подсказывало Петунии, что за этим скрывается нечто большее. Похоже, что он и его род не просто так интересуются её даром. Они, вероятно, видят в этом какую-то выгоду для себя. Но какую именно?

Петуния понимала, что ей следует быть очень осторожной в своих решениях. У Розье была своя цель, и она сомневалась, что её мнение играет какую-то роль в его планах.

«Я должна знать, чего он хочет, прежде чем сделаю шаг», — подумала она, поглаживая мурлыкающего Мориона.

Петуния вздохнула. Она понимала, что скоро должна будет дать свой ответ Розье, но по-прежнему не могла решить, стоит ли вообще вступать в эту игру.