Три русских волка и японская крольчиха (гет)

Примечания:

ОСТОРОЖНО! В данной главе присутствуют моменты ксенофобии

Они вылетели из Барселоны через день ровно в восемь утра. Сперва они направлялись в Пальма-де-Майорку, где после трёхчасовой пересадки садились на самолёт до Стокгольма, чтобы оттуда, вновь пересев на другой самолёт, прилететь в Санкт-Петербург: подарок Юри в виде двух билетов для Питера наконец-то дождался своего часа.

Спустя десять часов пути они наконец-то прибыли в дождливо-снежный Питер, привычно затянутый серыми тучами. Виктор раскрыл зонт, помогая Юри усесться в такси, и сам сел рядом с ней на заднем сидении. До квартиры Никифорова они добрались только через час и с большим трудом, будучи сильно уставшими.

— Как же хорошо, что я додумался попросить соседку вызвать мне на дом клининг, чтобы тут прибрались, — пробормотал Виктор, входя в сверкающую чистотой квартиру. Юри позади него кивнула: ни она, ни Никифоров не были в состоянии, чтобы прибираться сейчас, а дышать пылью никому не хотелось.

Они вместе умылись и вместе легли спать, проснувшись только на следующий день ближе к вечеру. Виктор заказал доставку еды из ближайшего ресторана, так как продуктов у него в холодильнике тоже не было, и пока курьер ехал, Юри успела принять душ, смывая с себя всю грязь и усталость самолётов, и переодеться в домашнюю одежду, которую ей выделил Виктор. Конечно, у девушки были свои вещи, но Никифоров просто пихнул ей майку и шорты на завязках из шкафа.

Курьер приехал в тот самый момент, когда была очередь Виктора мыться. Юри пришлось чуть ли не на пальцах общаться с курьером, который на английском знал только «привет», «как дела», «до свидания», «спасибо» и «Лондон — это столица Великобритании». Её лексикон на русском был практически так же скуден. А если убрать всю нецензурщину, которой её научил Юрий, то слов и полезных фраз там было кот наплакал. К счастью, они друг друга кое-как поняли, и девушка смогла забрать заказ, распечатывая его уже на кухне.

Виктор заказал им горячие блинчики с различной начинкой, жареную картошку и шашлыки. Рассудив, что блинчики на завтрак, а картошка с шашлыками на обед, девушка убрала последние в холодильник и поставила чайник кипятиться. Когда чай был готов, из ванной вылез довольный Виктор с мокрыми волосами. Он с восторгом посмотрел на еду, а затем с громким смехом выслушал рассказ Юри о её общении с курьером.

— Тебе пора учить русский, — заявил Никифоров, и Юри согласилась: действительно пора. Вообще, она задумывалась об этом ещё когда в прошлый раз была в Питере, навещая российскую сборную и Якова, но дальше мыслей дело не пошло.

Весь вечер они провели дома. Виктор занимался какими-то делами, связанными с оплатой счетов и коммунальных услуг, пока Юри листала телеканалы. Программы на российском ТВ были самые разнообразные, аналоги некоторых из них Кацуки встречала в Японии. Однако так как русский девушка не знала, это занятие вскоре утомило её, и она, выключив телевизор и разлёгшись на диване, принялась переписываться с Пхичитом, попутно листая его ленту и находя там пару новых общих фотографий с Сынгиль. На закономерный вопрос Чуланонт разразился кучей СМСок о том, как он в очередной пригласил кореянку на свидание, и та внезапно согласилась.

Однако Пхичит всё равно взволнованно писал:

«Я спросил у неё, делает ли она это только для того, чтобы утешить меня после финала Гран-При, но она сказала, что нет».

«Как думаешь, может, я ей нравлюсь?»

«Хоть капельку, хоть капелюшечку!»

Юри улыбнулась, отвечая:

«Может Сынгиль и выглядит холодной, да и ведёт себя так же, но если она что-то делает, значит, она этого хочет. Тебе повезло».

Ответом ей было:

«О, Юри, я так влюблёёёёёёёёёёён!!!!!!»

«(❤ω❤)».

«(❤ω❤) (❤ω❤) (❤ω❤)».

Кацуки вздохнула и поспешила написать Сынгиль с просьбой не переусердствовать в ответных знаках внимания, а то такими темпами сердце Пхичита может не выдержать. Как и её телефон, буквально атакованный сообщениями с кучей влюблённых эмодзи и каомоджи.

От общения с друзьями её отвлёк Виктор, который наконец-то закончил со своими делами и бесцеремонно завалился к Юри на диван, стискивая её в крепких объятиях.

— Завтра я хочу отвезти тебя в одно место.

— Свидание? — уточнила Кацуки.

— Не совсем, — качнул головой Виктор. — Это… Нечто важное для меня. Я хочу, чтобы ты встретилась с одним человеком.

Юри была заинтригована. Она понимала, что это место так или иначе связано с той самой причиной, почему они с Виктором отправились в Санкт-Петербург. Тем не менее, вопросов она всё так же не задавала, лишь положила голову на плечо Никифорова, вновь возвращая всё своё внимание к телефону и до сих пор не выдохшемуся Пхичиту.

Виктор нахмурился.

— Почему этот парень посылает тебе так много сердечек?

— О, ему наконец-то удалось позвать на свидание девушку, в которую он влюблён довольно продолжительное время, — отозвалась Юри.

— Правда? — заинтересовался Виктор. — И кто она?

— Ли Сынгиль, помнишь её? Кореянка с Кубка Китая.

Виктор нахмурился, с трудом припоминая её лицо. Вздохнув, Кацуки зашла в инстаграм и показала ему совместную фотографию Пхичита и Сынгиль.

— Всё равно о них не будут говорить так же много, как о нас, — отмахнулся мужчина. Кольцо сверкнуло у него на пальце, и Юри смущённо улыбнулась, беря его руку в свою.

— Будут или нет — какая разница? Им хорошо вместе, нам тоже хорошо вместе, так какое дело до других? — спросила она.

Виктор смотрел на неё какое-то время, глупо хлопая глазами, а потом громко рассмеялся.

— А ты сильно изменилась, моя любовь. — И несмотря на то, что последние два слова были произнесены на русском, Юри поняла, что они означали, и поспешила поцеловать Виктора. Тот, однако, тут же распустил руки, и Кацуки ему это позволила. Сегодня она была готова к большему.

* * *

На следующий день, проснувшись с небольшой болью в пояснице, девушка была взволнована больше обычного. Они должны были отправиться в то важное для Виктора место.

Они умылись, позавтракали, оделись потеплее и пошли в метро, где Юри, кажется, не была целую вечность, хотя прошло лишь несколько месяцев. На мимолётную фразу девушки о том, что московское метро красивее питерского, Никифоров обиделся, из-за чего всю дорогу они провели в молчании. Девушка на это лишь закатила глаза: она уже успела привыкнуть к подобным выходкам Виктора, благодаря чему перестала воспринимать их всерьёз.

Юрий, которому она написала о произошедшей ситуации, весьма эмоционально ответил:

«Азазпзвза».

«Господи, обожаю тебя».

«АХАЗАХАХ».

«РЕАЛЬНО ЛУЧШЕЕ».

«Я это заскриню и выложу в инсту, чтобы все знали».

«Кстати, не волнуйся, ты всё правильно сказала. Этот старый пердун, пусть теперь и твой жених, но должен знать, что Москва куда лучше».

Сообщения Юрия не внесли никакого прояснения произошедшей ситуации, из-за чего Кацуки пришлось лезть в интернет, где она и узнала о многовековом споре, где люди никак не могли выяснить, какой же город лучше. Юри заблокировала телефон и тяжело вздохнула, не веря в то, что Виктор обиделся из-за подобной мелочи.

Юри извиняться не собиралась: она к этому спору причастна не была, лишь сказала то, что соответствовало её наблюдениям. И Виктору, знающему характер девушки, пришлось смириться. Тем более, что они наконец-то прибыли на нужную им станцию.

Они поднялись из метро, и девушка принялась оглядываться. По этой части Питера её водил Юрий. Он не знал ничего о местных памятниках архитектуры, а потому они вдвоём просто ходили и много фотографировали, а в конце пути забрели в булочную, где Плисецкий купил девушке несколько ватрушек.

Однако в этот раз это не была прогулка. Пройдя несколько улиц, Виктор остановился рядом с большим зданием. На синей табличке была золотистая надпись на русском языке, из-за чего Юри не смогла прочесть её.

Они вошли внутрь, минули охранника и подошли к стойке. Виктор спросил о чём-то сидящую там женщину, та ответила. Они переговаривались какое-то время, после чего Никифоров, взяв Юри за руку, повёл её сперва к гардеробу, а затем и к лифтам. Они поднялись на пятый этаж и пошли по длинному коридору. Наконец, Юри поняла, что они находились в больнице. Однако что они тут забыли, Кацуки не знала.

Виктор остановился у одной из дверей в бесконечном коридоре и постучал. Ему дали разрешение войти. За столом в кабинете сидел мужчина в довольно почтенном возрасте, с большими очками на носу и лысиной на голове. Он заговорил с Виктором, и разговор, судя по всему, был серьёзным. Несколько раз в их диалоге мелькало имя Светланы Владиславовны — матери Виктора.

И тут Юри всё поняла. Они навещали мать Виктора, которая сейчас находилась на стационарном лечении в психиатрической больнице. От осознания того факта, что Виктор привёл её в стационар к родной матери, девушке стало неловко: почему Виктор вообще взял её с собой? Он хотел познакомить её со своей матерью? Но Юри была совершенно не готова к этому! Вдруг она не понравится женщине? Вдруг та решит, что Юри — совсем ему не пара?

Когда они вышли из кабинета, Виктор, заметивший волнение Кацуки, взял её за руку.

— Прости, что не сказал об этом раньше, но я не был уверен, как ты отреагируешь, — начал он, — однако для меня важно, чтобы вы встретились. Я люблю свою мать, пусть у нас с ней и есть некоторые… скажем так, разногласия. И я очень люблю тебя, я чувствую, что готов прожить с тобой всю жизнь, а потому хочу познакомить вас двоих. Прошу, не откажи мне в этой просьбе.

Юри залилась румянцем, отводя взгляд. Виктор… Его взгляд был таким умоляющим, а голос столь нежным, что девушка не могла сопротивляться. Она медленно кивнула, и её загребли в крепкие объятия.

Виктор быстро ввёл девушку в курс дела, объясняя, что сегодня Светлана Владиславовна должна покинуть стационар, в котором находилась последний месяц. Жить женщина будет у своей сестры, Екатерины Станиславовны, которая скоро подъедет и заберёт мать с собой.

— Я хочу познакомить вас, — произнёс он. — Юри, в будущем я хочу жениться на тебе, и поэтому мне бы хотелось, чтобы вы встретились, чтобы ты познакомилась с женщиной, которая меня вырастила, а она — с женщиной, которую я полюбил.

Юри вспыхнула краской смущения. Виктор говорил такие серьёзные вещи таким уверенным, но спокойным тоном, что девушка вновь ощутила волнение.

— С радостью, — улыбнулась она. — Я… Я бы тоже хотела с ней познакомиться, очень сильно. Давай встретимся с ней.

Виктор расцвёл буквально на глазах, запечатляя на губах девушки искренний поцелуй.

Они дошли до одной из палат, и Виктор постучал в дверь. С той стороны раздался женский голос, и дрожь волнения пробежала по телу Юри. За дверью находилась Светлана Владиславовна, мать её парня, которая совершенно не знала о том, что её сын пришёл забрать её вместе со своей девушкой.

Виктор открыл дверь, заглядывая внутрь.

— Можно я войду? — спросил он неловким тоном. Воцарилось молчание.

Внезапно Светлана Владиславовна что-то воскликнула, поднялась на ноги и приблизилась к вошедшему в палату сыну. Прямо на глазах Юри женщина отвесила ему несильную пощёчину, а потом крепко обняла. Как девушка поняла, та бранила его, но в её глазах застыли слёзы.

От Светланы Владиславовны Виктору достались пушистые серебристые ресницы, голубые глаза, тонкий изгиб бровей и форма лица. Сама женщина была довольно высокой, но при этом ссутулилась, будто на её плечах лежал тяжёлый груз. На её лице, немолодом, но и не выдающем её истинный возраст, уже залегли тени морщин, придавая женщине строгости.

— Ну-ну, всё хорошо, я здесь, — успокаивал её Виктор.

— Ты не навещал меня! Смотался в свою Японию к этой девчонке и практически не писал! Что ж ты за сын такой? — ругалась женщина.

— Кстати, о Юри. Мам, я хотел бы вас познакомить.

— Познакомить? — удивилась женщина.

— Да. Видишь ли, я очень сильно люблю Юри и хотел бы связать свою жизнь с ней, — осторожно произнёс Виктор. Кацуки напряглась, услышав своё имя.

Светлана Владиславовна цепким взглядом, совсем не похожим на взгляд Виктора, оглядела Кацуки. И чем дольше она смотрела на девушку, тем больше она хмурилась, а на её лицо налегала мрачная тень.

— И вот она, да? — спросила женщина. — Она хоть по-русски говорить умеет?

— Очень плохо, она ещё учится, как и я — японскому, — отозвался Виктор. Светлана Владиславовна поджала губы.

— Я всегда хотела, чтобы ты женился на русской девочке, а не какой-то…

— Мам, — осадил её Виктор стальным тоном. Женщина недовольно посмотрела на него. Юри, не понимающая ни слова, прекрасно осознавала, что она не понравилась матери своего парня.

— Вот Милка Бабичева — чем не вариант? Добрая, хорошая, а главное — русская! Разве ж от этой узкоглазой будет толк? Детей нормальных не выносит, свои порядки будет наводить, из тебя душу вывернет — одним словом, тьфу!

— Мам, — строже повторил Виктор. — Я не люблю Милу, я люблю Юри, и не потерплю, чтобы ты говорила о ней подобные вещи. Свою ксенофобию держи при себе.

— Ишь какие умные слова выучил, — фыркнула женщина. — Я эту девку не приму — и точка!

Виктор с минуту молчал, его лицо покраснело от гнева. Наконец, он вздохнул, сжимая руку в кулак и пытаясь успокоиться.

— Как хорошо, что меня не волнует твоё мнение в данном вопросе, — выплюнул он. — Тётя Катя сама за тобой поднимется. — И, развернувшись, взял ошарашенную Юри за запястье, покидая палату.