Разоблачение государственной измены (джен)

Диего слегка вздрогнул от звуков просыпающегося гарнизона, словно его выдернули из глубокого сна. Сонно протерев глаза, он медленно сел, чувствуя, как усталость трех бессонных суток тяжелым грузом давит на плечи. Исход его жизни всецело зависел от прихоти Сантьяго, но сон все же вырвал у него несколько часов передышки. Он не мог сказать, сколько проспал, но предрассветная мгла еще не рассеялась, и лишь розовая дымка окрашивала восточный горизонт. Заглянув в соседнюю камеру, он увидел, что Бернардо не спит и смотрит на него. Встретившись взглядами, они обменялись грустными улыбками — единственным знаком приветствия, доступным в их положении. Диего потер лицо ладонями, пытаясь разогнать остатки сна, и поднялся на ноги, ощущая, как задеревенели мышцы от долгого лежания на жесткой лежанке. Потянувшись, он подошел к решетке и окинул взглядом гарнизон. Пара солдат поднимала флаг на флагштоке перед зданием комендатуры, другие ухаживали за лошадьми или черпали воду из колодца. Капитан Хидальго пока не показывался. Фуэнтес, приставленный к ним в качестве охранника, стоял на посту, но выглядел так, словно и сам был не прочь немного вздремнуть. Диего почувствовал мучительную жажду. Оглядевшись в поисках ведра или чего-нибудь, где могла бы быть вода, он разочарованно вздохнул.

— Сеньор, — позвал он, и солдат обернулся, — пожалуйста, нельзя нам немного воды?

— Пока капитан Хидальго не прикажет, у вас ничего не будет, — отрезал Фуэнтес и отвернулся.

Диего взглянул на Бернардо, который в ответ лишь развел руками, мол, «Ему все равно, и нам ничего не дадут». Диего задумчиво кивнул. Вернувшись к своей лежанке, он снова сел, прислонившись спиной к стене и закинув руку на согнутое в колене ногу. Слова были излишни. Оставалось лишь наблюдать и ждать.

Вскоре из своих покоев вышел капитан Хидальго, натягивая на руки перчатки и окидывая гарнизон цепким взглядом. Первым делом его взгляд упал на камеры с заключенными. Он с удовлетворением отметил, что оба пленника все еще там, хотя другого он и не ожидал. Ему казалось немыслимым, чтобы де ла Вега смог выбраться из-за надежных запоров, а его слуга и вовсе не представлял никакой опасности. Уголки его губ тронула довольная усмешка. Не удостоив пленников ни единым взглядом, он принялся отдавать солдатам распоряжения на день. Патруль, посланный в погоню за Зорро, вернулся под утро, так и не сумев настичь неуловимого разбойника. Хидальго выбрал другой отряд, приказав им продолжить поиски. Он должен был соблюдать видимость, как ему и было предписано магистрадо. Все должны были видеть, что власти прилагают все усилия, чтобы поймать дерзкого всадника в маске. Обернувшись, он заметил де ла Вегу, стоящего у решетки камеры и наблюдающего за ним. Он направился к нему.

— Что ж, сеньор помощник магистрадо, произнес он с насмешкой. — Хорошо ли вы провели ночь в моей тюрьме?

Зная, что вспыльчивость лишь усугубит его положение, Диего сдержанно ответил:

— Мы с моим слугой не просим ничего, кроме еды и воды, если это в вашей власти, капитан.

Хидальго прищурился. Он ожидал услышать крики о невиновности и требования освобождения. Большинство на месте де ла Веги повели бы себя именно так. Обвинения в государственной измене и заговоре карались смертью. Большинство людей в такой ситуации дрожали бы от страха. Но не де ла Вега. Он казался невозмутимым, почти безмятежным в своей тюремной камере. Покачав головой, словно разочарованный такой реакцией, Хидальго развернулся и ушел. Проходя мимо Фуэнтеса, он бросил:

— Дай каждому по ведру воды и по тарелке еды. Потом можешь идти спать. Скажи Кастильо, пусть сменит тебя на посту.

— Слушаюсь, капитан, — ответил Фуэнтес, отдавая честь.

Пока Хидальго шел в свой кабинет, Фуэнтес подошел к колодцу и наполнил два ведра водой, которые поставил перед камерами. Затем он скрылся в казарме и вернулся спустя несколько минут с двумя тарелками скудной еды. Одну тарелку он поставил на одно из ведер и жестом велел Диего отойти. Открыв камеру, он поставил вторую тарелку у изголовья его лежанки, затем внес ведро с водой и снова запер дверь. То же самое он проделал и с Бернардо. После этого он ушел в казарму и больше не показывался.

Взяв тарелку с едой, Бернардо осторожно принюхался и поморщился. Диего взял свою тарелку. Тихо, чтобы их не услышали, он произнес:

— Ешь. Это то, что едят солдаты. И к тому же, мы не знаем, дадут ли нам еще, в зависимости от настроения капитана. Не знаю, как ты, а я голоден.

Бернардо скривился, но сел на край своей лежанки и начал есть, следуя примеру Диего. Пока они ели, Диего наблюдал за происходящим в гарнизоне. Их новый стражник, которого, как он понял, звали Кастильо, занял свой пост, бросая на пленников неприязненные взгляды. В это время собрался патруль улан и как раз выехал из гарнизона, когда солнце поднялось над холмами.

Ворота оставались открытыми, и Диего мог видеть фасад гостиницы «Розы» на другой стороне улицы. Он заметил, что даже в столь ранний час там было немало посетителей. Один или двое из них останавливались у ворот, бросали взгляд на заключенных и проходили дальше. Доев, Диего сделал большой глоток воды из ведра, затем умыл лицо и руки остатками воды, проведя пальцами по волосам. Выпрямившись, он снова посмотрел на ворота гарнизона. Теперь у них с Бернардо появилась целая аудитория. Не менее двадцати человек, представлявших разные слои общества, собрались там, чтобы поглазеть на них, и к ним все прибывали новые. До них доносился нестройный ропот, который становился все громче и злее. Он видел, что некоторые просто проявляют любопытство, но у других лица были суровыми, и именно они издавали гневные возгласы, указывая на тюрьму. Он не слышал слов, но мог догадаться, что они говорят. Обвиняемых в предательстве здесь, да и где бы то ни было, не жаловали. Он и Бернардо обменялись взглядами.

Их внимание снова было приковано к воротам, когда часовые прокричав «Дорогу! Дорогу! Дайте пройти магистрадо!», стали оттеснять людей прикладами мушкетов.

Сквозь расступившуюся брешь прошел Сантьяго, безукоризненно одетый, излучающий лоск и власть, словно сам наместник округа. Солнце играло на эфесе его шпаги. Диего невольно отметил, что магистрадо, как всегда, держится безупречно. Высокий, гибкий, он нес себя с уверенностью человека, привыкшего повелевать. Но сейчас Диего увидел нечто иное, тончайшее изменение в осанке, во взгляде. Перед ним стоял не просто влиятельный чиновник, а хитрый и безжалостный хищник, коих не сыскать и среди приспешников Хосе Себастьяна де Варга. Лишь близко знавшие Сантьяго могли уловить эту перемену, заметить, как фасад благородства трещит под натиском внутренней тьмы. И Диего прекрасно знал теперь, как нужно смотреть. Он больше не видел того, кого хотел видеть. Он видел истинное лицо Сантьяго — темноглазую змею, притаившуюся в ожидании. Внутренний трепет пронзил его, когда он осознал, что Сантьяго наслаждается тем, что его истинная сущность раскрыта, зная при этом, что Диего бессилен. Эта мысль читалась в едва уловимой усмешке, в глубине темных глаз, отражающих душу магистрадо.

За Сантьяго, на почтительном расстоянии, шли мужчина и мальчик. Когда они приблизились, Диего узнал дона Альфредо и маленького Эдуардо. Дон Альфредо крепко держал сына за руку, не сводя с него глаз. Встретившись взглядом с Диего, томящимся за решеткой, он окаменел, лицо его стало непроницаемым. В глазах не было и следа того тепла, что Диего ощущал во время недавних визитов в гасиенду. Но что дон Альфредо делает здесь, в Санта-Барбаре? И с ним Эдуардо, слава Богу, невредимый. Как дон Альфредо вернул сына? И почему он сопровождает Сантьяго? Неужели поймали самозванца, и в этом причина освобождения Эдуардо? Вопросы роились в голове, требуя ответов. Сантьяго легонько коснулся руки дона Альфредо, указав ему на кабинет Хидальго. Они все вместе скрылись за дверью, оставив Диего наедине с его терзаниями и растущей толпой зевак у ворот, с нездоровым любопытством разглядывающих узников.

Полчаса спустя дверь распахнулась, и капитан Хидальго вывел дона Альфредо и Эдуардо. Дон Альфредо даже не взглянул в сторону тюрьмы, пока капитан провожал их к воротам. Маленький Эдуардо, которого вели за руку, успел обернуться и, лучезарно улыбаясь, помахал Диего. Диего ответил тем же. Дон Альфредо заметил жест сына и одернул его, прервав прощание. Сердце Диего сжалось от тоски. Хидальго приказал часовым разогнать толпу у ворот и, убедившись, что дон Альфредо с сыном благополучно добрались до гостиницы, вернулся в гарнизон и, не задерживаясь, скрылся в своем кабинете.

Диего расхаживал по камере, пытаясь сложить воедино разрозненные части головоломки. Итак: первое — появляется Сантьяго. Второе — в округе объявляется фальшивый Зорро. Третье — слухи об армии Зорро разносятся повсюду. Четвертое — ситуация обостряется до похищения сына дона Альфредо. Пятое — Диего намеренно отправляют в Санта-Барбару для допроса Томасо. Шестое — Томасо подстраивает ему встречу с фальшивым Зорро. Седьмое — Хидальго появляется, чтобы арестовать Диего с уликами, доказывающими измену. Восьмое — Хидальго причастен, по крайней мере, к части планов Сантьяго. Девятое — дон Альфредо находится в Санта-Барбаре со своим сыном, который вернулся к нему целым и невредимым. Десятое — Сантьяго здесь, в Санта-Барбаре, чтобы наблюдать за развязкой. Как ни старался Диего, он не мог понять, зачем Сантьяго нужно было обвинять его в таком тяжком преступлении, как государственная измена. В этом не было никакого смысла. Он знал, что ему не хватает информации, но, глядя на холодные прутья своей темницы, осознавал, что добыть недостающие ее части невозможно, если только Сантьяго сам не проговорится. Раздираемый отчаянием, он подошел к решетке, отделявшей его от Бернардо, и вполголоса изложил ситуацию своему верному мозо. Иногда, когда Диего был в тупике, Бернардо мог предложить неожиданное решение.

Бернардо внимательно слушал Диего, следя за тем, чтобы никто не подслушивал. После того, как часовые разогнали толпу, рядом с ними остался только Кастильо, но он не обращал на них внимания. В середине перечисления Диего, Бернардо подал ему знак.

— Да, ты прав, Бернардо. Самозванец, фальшивый Зорро, — безусловно, творение сеньора Сантьяго. Он использует его как оружие против людей, это верно, но сейчас он использует его конкретно против меня. Но вопрос в том, зачем?

Бернардо лишь развел руками. Диего вернулся к своему списку, и пока он говорил, до Бернардо наконец дошло, почему Томасо был для него такой загадкой. Когда Диего закончил, Бернардо жестами попытался выразить свои мысли. Диего наблюдал.

— Томасо? — кивок. — Ты видел его раньше? — еще один кивок. — До того, как ты увидел его здесь, в Санта-Барбаре?

«Да».

— Где?

Бернардо нарисовал в воздухе вывеску магазина Лосано в Лос-Анджелесе.

— Ты видел Томасо в Лос-Анджелесе?

«ДА». Еще больше жестов.

— Он был в магазине одновременно с сеньором Лосано и сеньором Сантьяго?

«Да». Еще жесты.

— Но он должен был быть не в Лос-Анджелесе, а в Санта-Барбаре? Кто это сказал? — Диего пристально посмотрел на Бернардо. — Сеньор Сантьяго.

Бернардо кивнул.

— Когда это было? — Жест, обозначающий дона Алехандро. — До дня рождения моего отца? Это было как раз тогда, когда только начали ходить слухи о Зорро и его армии, — Диего на мгновение задумался. — Теперь я понимаю, почему ты тоже приговорен к смерти, друг мой. Ты видел Сантьяго и Томасо вместе, когда не должен был. Никто не должен знать, что Сантьяго имел дело с Томасо до событий здесь, в Санта-Барбаре. Сантьяго не любит оставлять концы незавязанными. Вот почему он настоял, чтобы я взял тебя с собой сюда, чтобы ты тоже попал в ловушку.

Бернардо кивнул в знак согласия.

— Хорошо, — сказал Диего. — По крайней мере, одна маленькая часть тайны разгадана. Причина, по которой ты здесь. Теперь, если бы мы могли просто понять, почему я здесь…

Он замолчал, когда открылась дверь в кабинет Хидальго.

Сантьяго и Хидальго покинули кабинет и направились к темнице. Диего подошел к решетке своей камеры, чтобы поприветствовать их. Бернардо тоже подошел, застыв с глуповатой улыбкой на лице. Сантьяго бросил на него мимолетный взгляд, тут же забыв о его существовании, и сосредоточился на де ла Веге.

Даже помятый после сна в одежде, Диего держался с достоинством, казавшимся неуместным для пленника. Внутри тюремной клетки он словно возвышался над своим прежним положением помощника магистрадо, излучая некую скрытую силу, которую не могли сломить даже оковы. Это на мгновение смутило Сантьяго, но он быстро отогнал наваждение. У него были дела поважнее

— Де ла Вега, — произнес он, — капитан Хидальго утверждает, что ты в полной мере наслаждаешься гостеприимством его тюрьмы. Это меня весьма радует.

Решив подыграть, Диего ответил:

— Капитан Хидальго — любезный хозяин, Ваше Превосходительство.

Сантьяго нахмурился. Он не ожидал такой реакции.

— Понятно, — сказал он. Возвращаясь к сути, он продолжил: — Полагаю, ты заметил, что твой сосед, дон Альфредо, недавно ушел? Он горел желанием рассказать капитану Хидальго весьма занимательную историю.

— О? — небрежно отозвался Диего.

Ему действительно было любопытно узнать, чем занимался дон Альфредо, но он не собирался позволять Сантьяго дергать его за ниточки ради собственного развлечения.

Взгляд Сантьяго посуровел. Игра не доставляла ему ожидаемого удовольствия.

— Да, историю о молодом помощнике магистрадо, которого прошлой ночью застукали в пустынном переулке, получающим деньги и указания от некоего преступника в маске, с которым ты, несомненно, хорошо знаком.

Диего лишь вопросительно приподнял брови, изображая заинтересованность. В глубине души он чувствовал, как все встает на свои места.

— Похоже, деньги, полученные тобой от Эль Зорро, были выкупом, который дон Альфредо передал преступнику за возвращение сына. Он опознал свой кошелек и видел, как тот оказался в твоих руках. Он слышал, как Зорро приказывал тебе купить оружие для его армии. Он видел и слышал все. Дон Альфредо станет превосходным свидетелем на твоем суде, де ла Вега. Даже более убедительным, чем почтенный капитан. Никто не усомнится в словах дона Альфредо Кальдона, одного из героев битвы за Лос-Анджелес против «Орла».

Диего вздернул подбородок.

— Зачем вы мне это рассказываете? — спросил он. — Вы уже показали, что я не могу оспаривать ни арест, ни грядущий приговор, не поставив под удар жизнь отца. Чего вы еще от меня хотите?

— Я просто хотел продемонстрировать всю безысходность твоего положения, — ответил Сантьяго, сверля Диего взглядом темных, как ночь, глаз. — На случай, если ты забудешь свое место и решишься на отчаянный шаг. Показания капитана Хидальго судья, благоволящий твоему отцу, еще мог бы как-то проигнорировать. Но даже твой отец не сможет отмахнуться от слов своего старого друга, видевшего все собственными глазами.

Диего верил в своего отца больше, чем в это, но прекрасно понимал, что имеет в виду Сантьяго. Если Диего ничего не предпримет, чтобы опровергнуть выдвинутые против него обвинения, дона Алехандро, возможно, убедят в его виновности — благодаря свидетельству дона Альфредо. Его отец был прагматиком до мозга костей. В молчании Диего отец увидит лишь подтверждение самых худших подозрений. Он едва заметно покачал головой, осознавая, насколько хитер и дальновиден его противник. Сантьяго — змея, хитрая и дальновидная. Он опутал его, словно сетью, и Диего это осознавал.

И снова Сантьяго увидел в глазах Диего то, что хотел увидеть. Холодное осознание своей беспомощности. Он уловил едва заметную перемену в осанке, в которой гасла, умирала последняя искра надежды на то, что отец поможет ему лишь потому, что он — сын Алехандро де ла Веги. Та уверенность, которую Сантьяго уловил при первой встрече у тюремных ворот, испарилась, оставив после себя лишь тихое, всепоглощающее отчаяние.

Удовлетворенный, Сантьяго повернулся к капитану Хидальго.

— Капитан, завтра вы сопроводите этих преступников в Лос-Анджелес. К вечеру они должны быть в тюрьме при казарме.

— Слушаюсь, Ваше Превосходительство, — ответил Хидальго.

Сантьяго продолжил:

— Сегодня утром я уезжаю на дилижансе обратно в Лос-Анджелес. Сопровождаю дона Альфредо и его сына — хочу убедиться, что с моим главным свидетелем ничего не случится. И, конечно, на меня возложена печальная обязанность — сообщить дону Алехандро о предательстве его сына. Долг тяжелый, но я исполню его максимально деликатно. Он старик, нужно учитывать его возраст. Не хотелось бы, чтобы известие повергло его в шок… и, возможно, нанесло вред здоровью, не так ли? — Сантьяго издал тихий, зловещий смешок.

Диего нахмурился, не понимая причины его веселья. Сантьяго, заметив это, бросил:

— Не утруждайся, де ла Вега. Тебе не обязательно понимать, что меня забавляет. Тебе нужно лишь понимать, что ты должен делать, или, скорее, чего тебе делать нельзя. Этого достаточно.

Диего медленно кивнул.

— Отлично, — произнес Сантьяго. — К концу недели в пуэбло ожидается прибытие судьи Васки. Так что твоим делом мы займемся первым же делом в понедельник утром, Диего. Долго томиться в ожидании своей участи тебе не придется. За это сможешь отблагодарить меня позже.

Снова расхохотавшись, Сантьяго заключил:

— Идемте, капитан, я еще не завтракал и умираю с голоду. Составите мне компанию.

С этими словами Сантьяго покинул гарнизон в сопровождении Хидальго.

Диего буравил взглядом удаляющуюся спину Сантьяго. Никогда прежде в его душе не возникало столь острого желания вонзить нож в спину человеку, но в этот момент мысль не казалась кощунственной. Змею можно уничтожить любым способом. Сжав губы в тонкую линию, он попытался обуздать бурю эмоций. Взгляд упал на Бернардо, и в глазах верного слуги он прочитал ту же жгучую неприязнь к Сантьяго. В сердце Диего вновь разгорелась горечь предательства, словно свежая рана, нанесенная предательским клинком. Человек, чья спина сейчас казалась такой соблазнительной мишенью, оставил неизгладимый след в душе Диего, словно змеиной шпагой рассек его сердце на тысячи кусочков. Он остался верен себе, но надежда на светлое будущее была растоптана. Вера в человека, которого он считал единомышленником, была предана. И боль от этого предательства терзала его сильнее всего.

Диего долго еще смотрел на вход в гостиницу «Роз», туда, где скрылись Сантьяго и Хидальго. Потом перевел взгляд на решетку тюремной камеры, чувствуя под пальцами ее безжалостную твердость. Он вздохнул. В сложившейся ситуации ничего нельзя было поделать. Пусть даже тюремная камера не могла удержать Зорро, если он сам этого не желал, Диего понимал, что любая попытка бегства бессмысленна. Он должен был сохранить жизнь отцу. Если для этого требовалось остаться в этой зловонной дыре и встретить виселицу, так тому и быть. Диего подошел к лежанке и сел. Усталость после последних трех дней все еще давила на плечи, а голова гудела после вчерашнего удара. Он лег и прикрыл глаза рукой. Вскоре, когда мысли перестали бешено кружиться в голове, он погрузился в беспокойный сон.

Бернардо с горечью наблюдал за спящим Диего, догадываясь, какие бури терзают его душу. Он был рад, что молодой хозяин наконец-то забылся сном, надеясь, что это принесет ему хоть какое-то облегчение. Вздохнув, он окинул взглядом тихий гарнизон. Лишь ленивое помахивание лошадиных хвостов нарушало тишину. Кастильо, стражник, отошел на несколько шагов от камер, ища стену, на которую можно было бы опереться, и отчаянно боролся со сном. Тишина тянулась мучительно долго. Наконец Бернардо услышал щелчок кнута и крик кучера, подгоняющего лошадей. Он увидел, как мимо ворот гарнизона пронеслась карета, направляясь в Лос-Анджелес. В ней сидели двое мужчин и маленький мальчик, который высунулся из окна, пока отец не втянул его обратно. Бернардо машинально махнул рукой мальчугану, хоть и знал, что тот его не видит. Он прислушивался, пока стук копыт не затих вдали, а потом подошел и сел на свою койку. Хидальго вошел в гарнизон и, бросив беглый взгляд на заключенных, направился в свой кабинет. Кастильо вытянулся по стойке смирно, пока Хидальго не скрылся за дверью. Затем стражник снова прислонился к стене, как ни в чем не бывало. Бернардо это позабавило.

Однако веселье быстро улетучилось, когда он задумался о том, что ждет Диего и его самого. Тюрьма. Унижение. Суд. Виселица. Бернардо не хотел умирать. Он был готов рисковать жизнью ради Диего, дона Алехандро и многих других, но не стремился к смерти. С самого начала борьба Зорро за справедливость была и его борьбой. Он всегда поддерживал и будет поддерживать Диего в этом. Но в нем все еще теплилась слабая искорка надежды. Он видел, как Диего, как Зорро, преодолевал, казалось бы, непреодолимые препятствия, побеждая злодеев и обстоятельства. Бернардо лишь изредка приходил на помощь, но он знал, что Диего — исключительный человек, каких свет не видывал. Сантьяго загнал Диего в угол, из которого, казалось, не было выхода. Но если кто-то и мог найти выход из этой западни, то это был Диего. Бернардо верил своему другу.

В гарнизоне ничего не происходило, и Бернардо нечем было занять себя, чтобы скоротать время, поэтому он решил прилечь на свою койку. Он приподнял голову, чтобы видеть большую часть территории гарнизона и открытые ворота. Он будет бодрствовать, пока его юный друг спит. Он попытался устроиться поудобнее на жесткой скамье, но это оказалось невозможным. Поэтому он просто лежал и смотрел в окно камеры. Утро тянулось медленно, и, несмотря на его решимость не смыкать глаз, веки медленно опустились, и он уснул, присоединившись к своему хозяину.