Божья благодать или... Шалость удалась! Семейная жизнь охотников. (гет)

Больница Святого Мунго воскресенье утром…

Артур недавно проснулся и отлично помнил весь свой «сон», ну, или бред… он не был до конца уверен, чем считать всё то, что привиделось ему тогда. Все эти странные «дети», которые на самом деле и не дети вовсе, проводящие с ним какие-то непонятные магические манипуляции в месте под названием "Лабиринт". Собственно, этот момент у него в памяти как-то подозрительно плохо отложился, смазано, а вот всё до встречи с ними, когда общался исключительно наедине с Доком, он помнил очень даже отчётливо, даже ощущения, когда тонул и пытался выплыть в бушующем водовороте горной реки, были очень даже реалистичными. Так как же ему теперь относиться к Сэму и Дину? И что с его родными детьми? Как они? Может, им плохо, и они нуждаются в помощи? Любят ли их те, другие родители, куда они попали по прихоти высших сил? Сердце Артура от этих мыслей было не на месте… Он не мог спокойно жить, не зная… Ведь даже Док был не уверен, что с ними всё хорошо. И правда ли, что с ними в магическом мире они в большей опасности, чем без них? Но они же его дети, плоть и кровь… разве может он от них отказаться?

— Мистер Уизли, хватит себя изводить! — не выдержал проводивший диагностику целитель Сметвик. — Хотите опять повторения приступа и похерить все наши усилия? Мы и так вас едва с того света вытащить успели!

— Простите, — извинился Артур, — я просто… — он замолчал, не в силах объяснить, что именно его гложет.

В это время в палату, постучав, вошла Молли с Роном и Джинни.

— Артур! — воскликнула она, первой подойдя к койке мужа и беря за руку. — Как же ты нас всех напугал!

— Извини, Молепусечка, я не хотел, правда… — он немного виновато посмотрел на жену, обвёл взглядом вставшего рядом сына и дочь, которые наклонились и поочерёдно осторожно обняли его. — А где остальные?

— Нас не пропустили сразу всех, сказали, чтобы заходили по несколько человек, а не толпой, — немного вымученно улыбнулась супруга. Артур заметил, слегка покрасневшие и припухшие глаза, и в целом усталый вид. Ему стало стыдно, ведь из-за него Молли, похоже плакала и сильно переживала.

— Папочка! Как ты? — воскликнула Джинни, наклоняясь и беря его за руку с другой стороны от кровати и усаживаясь на краешек. — Мы так испугались! Когда ты упал с лестницы у Ронни была паника! А Дин с Сэмом куда-то пропали! Мама с ума сходила, пока искала их, думала, что их вампиры украли! А потом они нашлись, и она их выпорола ложкой! А ещё Билл вечером пришёл и помог ей с нами! А сегодня с утра из школы отпустили к тебе Перси и Чарли. Только всех сразу не пускают. Целитель сказал, что ты поправишься. Так что не волнуйся! — она, как всегда, говорила быстро, эмоционально выдавая сразу же всё, что думала или знала, особенно когда сильно нервничала. Артур невольно улыбнулся такой непосредственности дочери, сразу же рассказавшей все последние новости за несколько секунд.

— Переведи дух, милая. Я никуда не спешу и выслушаю всё, что расскажешь, — с улыбкой ответил он, стараясь не выдать охватившего беспокойства, когда Джинни говорила о внезапной пропаже двойняшек.

Молли же грустно усмехнулась, слушая, эмоциональную и быструю речь дочери, буквально взахлёб пересказывавшей последние новости и будто боясь, что не уложится во времени, ещё и бурно жестикулирующей руками. При всей открытости и непосредственности, Джинни отлично могла сдерживаться, когда сама считала нужным, например, не разболтать о своём знакомстве с Гарри Поттером и даже не проболтаться об авантюре двойняшек с хроноворотом. Да, за эти недели дочка повзрослела, хотя и оставалась по-прежнему непосредственной и наивной во многих моментах. Как, например, в манере сразу выдавать всё, что знает при общении как с хорошо знакомыми, так и с не очень близкими людьми. И даже чисто английское воспитание, с детства приучающее к сдержанности и некой дистанцированности, тут ничем не помогло. Джинни была чужда многим условностям, будучи болтушкой, она искренне не понимала, с чего это нужно что-то недоговаривать или скрывать, тем более, от человека, который тебе нравится? Временами такая непосредственная искренность подкупала, а в других ситуациях подобная простодушность и неумение, точнее нежелание держать дистанцию, выходила девочке боком. Правда, стоило отметить, что в последнее время она стала гораздо сдержаннее с посторонними, а вот в кругу родных и близких по-прежнему оставалась простой и открытой… за исключением всей этой проклятой авантюры. Теперь, анализируя ситуацию, Молли испытывала двойственные чувства: с одной стороны, дочка открылась ей с совершенно иной стороны. Чтобы такой простодушный и открытый по натуре человек ни разу не проговорился и сумел скрывать секрет, да ещё вполне успешно всё это время скрывала (для её возраста, конечно)! Это вызывало невольное уважение у матери. С другой стороны — Молли готова была прибить двойняшек и особенно Дина за то, что заставили дочку так резко повзрослеть и вовлекли в потенциально опасную ситуацию. И то, что Джинни искренне наслаждалась и гордилась собственным приобщением к тайне любимого брата, которого буквально боготворила, и с удовольствием верховодила теперь не только Роном, но и неожиданного оказавшегося тихим и каким-то забитым Гарри, отнюдь не обнадёживало материнское сердце. Временами дочка напоминала Молли этакого летящего на пламя свечи мотылька, столь же непосредственного и бездумного, стоило лишь поманить её туда старшему брату, она тут же бежала следом. Да, Дин в своё время очень много уделял внимание Джинни, помогая Молли с воспитанием и присмотром, неудивительно, что дочка с ним так сильно сблизилась и тянулась во всём. Молли тогда лишь умилялась, какой хороший старший брат заботится о сестрёнке, искренне считая, что дружная семья — это хорошо. Теперь же она пожинала плоды такого братского воспитания. Джинни росла абсолютно бесстрашной, в смысле непуганой, а временами слишком уж самоуверенной девочкой-пацанкой. Ещё бы, чего ей было бояться и таиться, если за спиной всегда маячили Дин с Сэмом, готовые в любой момент защитить и накостылять обидчику. Джинни уже давно воспринимала это как данность, а потому и поведение её было соответствующим. Она росла доброй и смелой, бросаясь на помощь всем, по её мнению, несправедливо обиженным, невзирая на последствия и потенциальные опасности для себя лично. То, что братья её ещё и драться научили, лишь всё усугубляло и создавало у девочки иллюзию собственной неуязвимости. Плюс, постоянная опека над Роном. Джинни просто привыкла, что отвечает за него, копируя поведение Дина в отношении себя, она перенесла такое отношение на Рона. Собственно, по сравнению с ним — это она была скорее старшей сестрой, сызмальства опекая и защищая его. Другое дело, что особенности характера Рона не позволили ему стать таким же самоуверенным и бойким, как Джинни под влиянием братьев. После нападения упыря он навсегда остался застенчивым и ранимым. А потому и более осторожным по жизни. А вот Джинни осторожность была абсолютна чужда. Это не могло не настораживать Молли. Каково будет дочери, когда она столкнётся с жестокой и беспощадной реальностью? Не сломает ли её это? Не утратит ли веру в хорошее и доброе? Как мать, Молли очень не хотела этого, но понимала, что жизнь в иллюзиях рано или поздно заканчивается. Именно сейчас с ней это и происходило в отношении двойняшек. Она их по-прежнему любила, но больше не могла закрывать глаза на некоторые негативные последствия их влияния на сестру. В какой-то мере, она сейчас и сама расставалась с частью собственных иллюзий. После нелёгкого разговора с ними накануне вечером, ничего уже не могло оставаться прежним.

Ещё немного пообщавшись мужем, Молли с младшими детьми вышла и дала возможность навестить Артура Чарли с Перси. Затем, оставив младших под их присмотром, она направилась в кабинет Сметвика, надо было узнать график и подробности реабилитационных процедур.

Гарри по понятным причинам, решили оставить в Норе. К ним как раз пришли в гости Энджел и Луна. Так что, мальчику точно не будет скучно. Присматривать за всей честной компанией остался Билл, как старший. Тем более, что о Гарри Поттере он уже знал, а вот Перси с Чарли решили пока не посвящать. Сразу же после визита к Артуру их решено было переправить обратно в школу, минуя Нору.

Настал черед двойняшек.

— Папа! — бросились к нему Дин с Сэмом, когда настала их очередь. — Как ты?

— Всё в порядке, мальчики, — немного сдержанно ответил Артур, неуверенно обнимая обступивших его мальчиков.

— Что-то случилось, пап? — чуть отстранился от него Сэм.

— Случилось… слова: «Лабиринт» и Док вам ни о чём не говорит, господа Винчестеры?

— Что… — опешил Дин. — Ты помнишь Лабиринт и Дока?

— Помню, а ещё помню, что вы… не мои кровные отпрыски. Вы знаете, где настоящие близнецы? — взгляд Артура стал строгим.

— Мы… не знаем, — растерянно ответил Дин. От такого взгляда отца ему стало очень не по себе.

— Кажется, у меня есть догадки, — задумчиво ответил Сэм, стараясь абстрагироваться от охватившей его боли и нехорошего предчувствия. — Гарри рассказал мне про телевизионное шоу, где выступали рыжие близнецы Фред и Джордж… Похоже, это они.

— Что за шоу и какой Гарри? — поддался вперёд Артур.

— Ну… — переглянулись братья, — так уж вышло, что…

Они пересказали ему ту же историю, что и маме.

— Прости, пап, мы, правда, не хотели занимать чужое место, но Эрулла сказала, что тогда бы один из них умер, а другой ушёл бы за ним… Развязалась война, и много магов, в том числе и детей погибло бы…

— Да, — кивнул мужчина, — мне примерно то же самое сказал Док, но… я хочу лично убедиться, что мальчики счастливы и ни в чём не нуждаются… они же мои дети.

— А мы, значит, так, подменыши? — с горечью, воскликнул Дин. — Знаешь, что, а иди-ка ты…

— Дин! — попытался остановить его Сэм.

— Что, Дин?! Ты разве не видишь, Сэмми? Мы для него никто! И плевать, что все эти годы мы считали его своим отцом! — с этими словами мальчик выбежал из палаты, громко хлопнув дверью и не желая демонстрировать набежавшие на глаза слёзы.

— Дин… — Сэм бросился было за братом.

— Сэмми, подожди… — позвал его Артур.

— Что? — в тревожном ожидании посмотрел на него мальчик. В глубине души он очень боялся, что Дин окажется прав.

— Я… не считаю вас чужими… — проговорил Артур, тщательно подбирая слова. — Вы… мои мальчики. Но, я должен убедиться, что и с близнецами всё в порядке, что без нас с Молли им и правда будет лучше, чем с нами, понимаешь?

— Да, — кивнул Сэм, — нелегко принять такое. Тебе это Док рассказал?

— Нет, я случайно слышал твой разговор с Дином, когда вы аппарировали из комнаты, — честно ответил Артур.

— Так вот, почему у тебя случился приступ… — догадался Сэм, почувствовав укол вины. — Прости, пап, мы и правда не хотели… Ты даже не представляешь, что для нас с Дином значит семья и ты…

— Ты прав, по рассказам Дока, мне вообще трудно представить, как вы вообще жили там… до нас.

— Поверь, это была очень несчастливая жизнь, — вздохнул Сэм. — Я пытался уйти и перестать заниматься охотой, но… когда они убили Джессику, как и маму… — мальчик невольно всхлипнул и расплакался. — Это было слишком больно… — прошептал он, даже не осознавая поначалу, что инстинктивно уткнулся в объятья Артура, ища утешение, как в самом раннем детстве, а папа точно также автоматически обнял его. — Знаешь, наша нынешняя жизнь тут, в любящей семье — это… как награда. Мы с Дином и не думали, даже не представляли, чего были лишены Джоном.

— Джоном? — Артур ещё крепче обнял сына, поглаживая по спине, успокаивая.

— Нашим тогдашним отцом. Он был одержим местью и охотой на демонов, — продолжил исповедь Сэм. — С детства таскал нас с места на место, оставлял на попечение знакомых то тут, то там. Я уж и не помню, сколько школ мы сменили… А потом… было много всего… Мы с Дином были одни против всех, у нас не было ни родных, ни близких… и терять по сути нам было нечего. Джон… он как-то внушил нам… что мы должны посвятить всю жизнь охоте и не обзаводиться привязанностями, чтобы не быть уязвимыми. Я пошёл против него, хотел жениться, но… жизнь показала, что он был прав. Из-за меня убили Джессику, мою невесту, когда я сбежал учиться в Стэнфорд… После этого я не мог… бросить семейное дело, — говорил мальчик между всхлипами.

— А сейчас? — продолжил утешающе обнимать его Артур, невольно содрогаясь от того, с какой болью и надломом говорил обычно такой спокойный и уравновешенный сын, ему и самому было очень за него больно и обидно. — Что вы с Дином намерены делать дальше?

— Не знаю, но, сдаётся мне, что за всё нужно платить и за счастье тоже. Нас ведь не просто так сюда закинули, — Сэм уже успокоился и отстранился, внимательно посмотрел заплаканными глазами на Артура, как будто искал подтверждения, что мужчина его не отвергает. — Прости, пап, но есть обязательства, которые мы просто не можем не выполнить, чтобы спасти от беды уже этот мир… Некоторые вещи не меняются… — горько усмехнулся он. — Если ты больше не захочешь нас с Дином знать… я пойму… мы поймём…

— Не говори глупостей, Сэм Уизли, — тихо, но твёрдо ответил Артур, крепко обнимая сына. — Вы мои мальчики, если понадобится помощь, вы с Дином всегда можете рассчитывать на неё. Это даже не обсуждается. Но… я должен убедиться, что с теми детьми… со всеми моими детьми, и правда всё в порядке, что их любят и заботятся. Если дело обстоит так, я не буду вмешиваться. Ни к чему причинять им лишнюю боль.

— Да, пап. Ты прав, я понимаю. Мы с Дином всё разузнаем и убедимся. Если хочешь, наверно можно с ними как-то встретиться, пообщаться. Узнать получше… Тебе наверно тяжело смириться с этим?

— Ничего, сынок, я справлюсь. И… давай пока не будем говорить маме, пока сами не убедимся, что с ними и правда всё в порядке. Это разобьёт ей сердце.

— Спасибо. Мы с Дином не вправе рассчитывать на бóльшее, но…

— Сэмми, вот ты умный парень, а говоришь такие глупости, вы же мои дети, я ваш отец, и ничто этого не изменит. Передай это Дину, когда остынет. Хоть вы и не наши кровные сыновья, но временами… он так похож на Молли, — с улыбкой проговорил Артур.

— А…

— Иди и не волнуйся за меня. Поговорим после…

— Хорошо, — кивнул Сэм и, поддавшись порыву, вновь обнял Артура. — Ты даже не представляешь, как много значит для нас твоя поддержка…

— Всё будет хорошо, Сэмми. Я люблю тебя…

Молча кивнув, мальчик вышел из палаты. По его лицу продолжали течь слёзы, но на сей раз это были слёзы облегчения, будто вместе с ними уходили и все его потаённые страхи и сомнения… Принятие, одобрение, поддержка и безусловная любовь Артура очень много для него значили. Когда-то он не смог получить этого от Джона, сейчас же… Сэм чувствовал, что боль уходит, уступая место спокойствию и уверенности в будущем. Мысленно мальчик себе поклялся, что сделает всё, чтобы спасти семью, давшую им с Дином шанс на счастье и нормальную жизнь. Он сделает всё возможное, чтобы уберечь близких людей и этот мир от грозящей беды.

А с братом он поговорит, и Артур вправит ему мозги. До сих пор у него это всегда получалось. Несмотря на кажущуюся браваду и шуточки, Дин был в некоторых вопросах очень уязвим. Любовь Артура была для него очень важна. Просто он по прошлой жизни привык, что хорошее отношение и одобрение Джона надо было заслужить, добиться… но Артур не Джон. Ему не нужны никакие причины, чтобы просто любить своих детей без условий, просто потому что они есть. А Дин до сих пор… не мог до конца поверить в это… и сейчас его сомнения невольно получили, как он считал, подтверждения. Что ж, как здóрово, когда худшие ожидания не оправдываются…

— Спасибо тебе, Эрулла, — тихо проговорил Сэм, поднимая взгляд к потолку уже в коридоре, — за этот шанс и за папу.

Показалось ли ему, но будто лёгкий теплый ветерок задул и погладил мальчика по щеке. На душе стало тепло и уютно. Они с Дином больше не одни на белом свете и уже никогда не будут…

Со своего места в коридоре рядом с братьями и сестрой поднялся мрачный Дин и встревоженно посмотрел на заплаканного брата.

— Что, — начал было он…

— Дурак ты, Дин, — с улыбкой сквозь слёзы ответил Сэм. — У нас самый лучший на свете папа…

— А…

— Вот и я ему это уже минут двадцать повторяю, — закатил глаза Перси. — С чего ты взял, что папа тебя больше не любит? — это он обратился уже к Дину. — Если вы где-то накосячили, и родители в кои-то веке на вас сильно рассердились и наорали, это же не значит, что они вас ненавидят! Откуда вообще такие мысли?!

— Но мы же… — Дин растерянно посмотрел на Сэма.

— Поговори с папой, сам поймёшь, — кивнул ему на дверь в палату братишка.

С несвойственной для себя неуверенностью, подбадриваемый кивком Сэма и остальных братьев и Джинни, Дин вошёл в палату на деревянных ногах. Он открывал дверь и заходил, как в клетку к тигру... Если папа его оттолкнёт…

— Ну, и чего ты в дверях мнёшься? — послышался уставший голос Артура.

— Я… думал, что…

— Вот в том-то и дело, Дин. Что ты себе напридумывал? Я твой отец, и это ничего не изменит… если ты, конечно, сам не откажешься…

— Что?! Нет! — воскликнул мальчик. — Это… невозможно, но мы ведь…

— Тихо, не слова больше о подменышах! — строго перебил его Артур, — иначе я тебя выпорю. Ты меня понял, сынок?

— Да, — растерянно кивнул Дин, на его лице появилась слабая и неуверенная улыбка — значит… ты не… ненавидишь нас с Сэмми.

— Ну что ты несёшь! В самом деле, — вздохнул Артур.

— Папа! Ты… очешуительный! — воскликнул мальчик и бросился его обнимать, — Я…

— Тихо, тихо, успокойся, — просипел Артур, когда не в меру темпераментный отпрыск уж слишком сильно сжал его в объятиях.

— Ой, прости… — отпрянул от него мальчик.

— Как я уже говорил Сэмми, ты временами просто вылитая Молли, — закатил глаза Артур.

— Я вылитый… ты сравниваешь меня с… мамой?

— А что не похож? Обнимаешь также, вспыльчив, но отходчив, а уж какая ты наседка… — поддел его Артур с улыбкой. — Что, скажешь я не прав? А напомни-ка мне, кого все называет «нянькой Уизли»?

— Ну, ладно, если ты так считаешь… — растерянно ответил Дин. Вот как папе удавалось постоянно его поражать?

— Эх, Дин. Какой же ты всё-таки ребёнок…

— Что?! Мне вообще-то тридцать четыре… было…

— Вот именно, что было, — возразил Артур. — А здесь тебе только десять, так что не дури и помоги маме с младшими, пока я буду восстанавливаться. Ты меня понял?

— Да, сэр! — радостно ответил мальчик.

Примечания:

Ох, что-то очень сентиментальная глава получилась... и опять без экшена... Постараюсь исправиться.