Смерть Альбéрта Рудольштадта. Одинокая светлая странница (гет)

Консуэло проснулась в той же позе, в коей смежила веки — обнимая своего любимого.

Открыв глаза́, она не вздрогнула от неожиданности, увидев перед собой лицо своего избранника. Наша героиня не испытала ничего даже близкого к испугу. Она хотела, чтобы всё было именно так — чтобы первым, что она лицезрела поутру — были черты Альберта. И в этот момент сердце Консуэло было совершенно спокойно, хотя и полнó печали. Кроме этого во взгляде её читались уважение и почитание к своему возлюбленному. В своём сне она не гостила в другом мире, чтобы, вновь оказавшись здесь, не понять сразу, где находишься и испытать ошеломление — всё, пережитое нашей героиней наяву, чувствами и ощущениями продолжалось и за гранью сознания.

«Что я могу, что должна сказать тебе? Доброе утро, мой любимый, — проговорила наша героиня, вновь проводя ладонью по лбу, вискам и щеке любимого человека, неотрывно глядя на его застывший лик. — Доброе утро твоей душè — коя, быть может, вновь пришла сюда, чтобы поприветствовать меня. Да, я смею тешить себя этой иллюзией. Верно, моему сердцу всё же не так просто смириться с потерей, если мой разум прибегает к подобным, весьма сомнительным утешениям… Встаёт ли там, в горнем мире, солнце, сменяется ли день ночью?.. Ты знаешь, рай представляется мне именно тем садом, что описан в Библии. Если это так, то я убеждена, что пребывание там придётся тебе по душé. И как бы я хотела, чтобы там ты сохранил свой прежний облик. Я слышала рассказы других людей о путешествиях в потусторонний мир, о том, что за этой чертой они воссоединились со своими родными — я не знаю, быть может, это сказки, выдумки — но мне хочется верить в то, что Господь сохранит твой прежний облик. Я хочу увидеть тебя таким, какой ты сейчас… Но думала ли я, что когда-нибудь смогу вот так свободно лечь рядом с тобой — как законная супруга? Я не могла даже мимолётно помыслить об этом. Но, кто знает, желал ли бы того ты?..»

Наконец Консуэло усилием воли, с болезненным нежеланием, отвела взгляд от лица́ своего избранника и, медленно приподнявшись на постели на локтях, обернулась назад и посмотрела в окно, кое, следуя её пожеланию, никто не закрывал в течение всей нóчи.

Рассвет был пасмурным, хмурым, небеса — сплошь светло-серыми, и лишь вдали, на горизонте была заметна полоса бледно-розового восхода.

Бледно-зелёные кроны деревьев, листья коих, омытые ночной грозой, не блестели в слабых, незаметных, не греющих лучах солнца — застыли неподвижно — словно замерло само время.

Она вновь обратила взор к земному облику любимого человека.

«Когда я смотрю на тебя — мне и вправду кажется, что бытие остановилось в то самое мгновение, когда, пробудившись, я увидела твои черты».

— Всевышний, пусть этот миг длится вечно, пусть будущее не наступит никогда. Я не хочу отпускать тебя!..

Не помня себя, наша героиня вновь, но ужè сильнее, крепче прижалась своей грудью к груди Альберта — так, что лицо её оказалось с другой стороны — не с той, где обнимая своего возлюбленного, Консуэло отправилась в царство Морфея.

«Господи, что происходит с моей душой… теперь я рыдаю всё чаще и чаще… Должно быть, это от осознания того, что ужé сегодня — боже мой, ужé сегодня! — через несколько часов — я расстанусь с тобой, расстанусь навсегда… Ты сказал, что станешь ждать меня. Но, быть может, ты сказал так, чтобы утешить меня, чтобы моё сердце не разорвалось от тоски, или ты в действительности верил в свои слова, но, быть может, эта вера была иллюзией воспалённого рассудка… Я не знаю, не знаю, что мне думать и во что верить… Я должна успокоиться, взять себя в руки — а иначе — если я выйду к твоим родным с заплаканными, опухшими глазами — они решат, что я рыдала всю ночь… Прости меня, Альберт, если я причиняю тебе боль своими страданиями, но я вновь не смогла сдержаться…»

С этими мыслями она отёрла слёзы, вновь открыла глаза, ещё раз с горькой нежностью посмотрела на застывший земной облик своего возлюбленного и наконец с некоторым усилием поднялась с постели.