Багровый барсук (джен)

Несколько минут рэдволлцы стояли в стороне, наблюдая за беседой зайцев и барсука. Она сопровождалась хмурыми взглядами, покачиванием головы и выразительными жестами лап, которые делал Уртфист. Лесные жители слышали обрывки раздраженного рычания барсука, то тут, то там произносимые слова, но так и не смогли уловить суть спора.

Наконец Уртфист, похоже, уступил своему заячьему подчиненному и с угрюмым видом вернулся к остальным.

— Я не потерплю, чтобы мое клятвенное слово ставилось под сомнение подчиненными моего брата, — объявил он, бросив полный ненависти взгляд на леди Мину. — Это больше, чем может терпеть любой уважающий себя зверь, и я развяжу себе лапы, если буду вынужден делать это и дальше. Но есть вещи, которые вы, добрые звери, должны услышать, и по мудрому совету майора Саффорда я решил позволить другому продолжить вместо меня.

Он жестом указал на старшего из двух зайцев.

— Это Тревеллер, мой старый и верный друг. В тот самый день, когда я определил, что мой брат — враг, и приказал убить его, если он попытается снова проникнуть в Саламандастрон, я также отправил этого доброго зайца следить за Уртбладом, как можно ближе и незаметнее, в течение стольких сезонов, сколько потребуется. Тревеллер своими глазами видел, на что способен мой брат. Выслушайте его хорошенько. И если после этого вы все еще будете сомневаться во мне, то я могу немедленно вернуться в Саламандастрон, потому что тогда сердце и душа Рэдволла будут испорчены настолько, что я не в силах их спасти.

С этими словами Уртфист направился к одной из бревенчатых скамеек, где он и его командиры проводили утреннее совещание с Ханчеттом.

— Говори, добрый заяц! — с легкой иронией подбодрила Тревеллера Мина. — Но имей в виду, что я тоже знаю лорда Уртблада уже много сезонов. Если ты будешь говорить неправду, я обличу тебя!

— Я сам не люблю лжецов, мэм, — ответил Тревеллер. — Я могу говорить только о том, что видел, и о том, что мне рассказывали другие. Это моя работа уже много сезонов, и я отношусь к ней со всей серьезностью, с такой же, как ваш кустистый хвост прилип к вашей заднице!

— Ну, тогда я не могу представить, что ты видел и слышал такого, что подтвердило бы подозрения лорда Уртфиста, — сказала Мина. — За все время, что я его знаю, лорд Уртблад в Северных землях работал только на благо всех зверей. Его боятся только злые звери, и не без оснований!

— То есть, любой, кто с ним не согласен — злой? Но я здесь не для того, чтобы обмениваться с вами колкостями, мэм. Рэдволльцы должны услышать, что я скажу, понравится вам это или нет!

Ванесса подняла обе лапы.

— У вас обоих будет время изложить свои доводы. Но сейчас я хочу выслушать Тревеллера, — Она повернулась к зайцу. — Похоже, ты хочешь, чтобы мы поверили, будто пригласили злого зверя в наше аббатство. Что, кроме пророчества, которого видели только Уртблад и Уртфист, убеждает тебя в этом?

— Все дело в том, что он творит, — пояснил Тревеллер. — Как сказал его светлость, он что-то делает с душами зверей. Это трудно объяснить, если не почувствовать самому. Видите ли, в Северных землях есть множество местечек, поселений и деревень, с десятком-другим населения. Большинство перешло на сторону Уртблада. Они приняли его правление и делают то, что он им велит. Он вербует новых последователей в каждой общине, где останавливается, требует еды и припасов и обычно оставляет несколько хищников в качестве своего рода гарнизона. Заставляет приличных зверей покидать свои дома, чтобы освободить место для своих мерзких тварей. Ни одно место не остается прежним после того, как там побывал Уртблад.

— В это я могу поверить, — признала Ванесса, думая обо всех изменениях, произошедших в Рэдволле с момента прибытия Уртблада. — А что, если какая-то деревня откажет ему?

— Тогда он отрезает ее, — ответил Тревеллер. — Он не нападает напрямую, не пытается захватить ее силой — для этого он слишком хитер и коварен. Нет, он просто приказывает поселениям на его стороне не иметь ничего общего с теми, кто не следует за ним. Никакой торговли, никаких визитов… Обитателям таких деревень даже не разрешается пользоваться тропами и дорогами, что проходят через земли Уртблада. Лишь очень немногие поселения настолько самодостаточны, чтобы жить так, поэтому большинство из них рано или поздно признают его власть. У них действительно нет выбора.

Но хуже всего те места, которые добровольно примыкают к нему. Я бывал в нескольких из них, и там как будто… ну, как будто их дух был раздавлен. Веселые поселения становятся тоскливыми, словно из них выкачали душу. Отчасти это от вооруженного захвата, ведь именно это и значит согласиться на условия Уртблада, принять его хищников в свою среду, чтобы они следили за соблюдением его законов, но все гораздо глубже… как я уже сказал, это трудно донести до любого зверя, не испытавшего это на собственной лапе!

— И это твоя улика, твое доказательство зла лорда Уртблада? — хмыкнула Мина. — Какое-то смутное чувство? Ты не слишком много знаешь о северных землях, не так ли? Я уроженка этих земель и точно знаю их лучше тебя. Те «веселые» поселения, скорее всего, не знали никакого веселья, потому что они жили под постоянной угрозой набега то одной, то другой бандитской орды. Безопасность идет перед процветанием, и теперь, когда те деревни объединились под защитой лорда Уртблада, они впервые в жизни могут наслаждаться настоящим миром. Он никогда не заставлял ни одного доброго зверя служить ему против воли, а те, кого он вербует, вольны уйти, когда захотят. А что касается того, что добрые звери покидают свои дома, чтобы освободить место для его солдат, то я не знаю, чтобы случалось такое. Ты сам сказал, что в каждом поселении он принимает на службу новобранцев, и там остается место для более опытных ветеранов лорда Уртблада. Да, в северных землях все меняется, аббатиса, но к лучшему! Я охотно признаю, что некоторые добрые звери могут испытывать некоторый страх перед хищниками, как и здесь, в Рэдволле, но дух этого аббатства не был сломлен, а его пути не были извращены, хотя вы оказали лорду Уртбладу гостеприимство, последовали некоторым его советам и теперь называете его главного мечника настоящим другом. Как здесь, так и в северных землях.

Тревеллер невозмутимо погладил усы.

— Раз уж вы заговорили о путях Рэдволла, мэм, давайте упомянем Ханчетта. Уртблад заставил этих зверей держать его в плену, нарушая их собственные правила. Видите, как это работает, аббатиса? Что бы вы делали, если бы он прожил здесь пару сезонов? Представьте себе это, и вы получите представление о том, что происходит на севере вот уже их двадцать!

— Не стоит так сравнивать, — возразила Мина. — Северные земли всегда были суровой и неспокойной страной, совсем не похожей на Страну Цветущих Мхов. Мы из племени Гоо, как и землеройки и выдры Широкого Потока, за многие поколения стали суровыми и воинственными, чтобы выжить. Не лорд Уртблад сделал нас такими. Но мы с радостью присягнули ему на верность, как только он объяснил, что пытается сделать, и показал, что может достичь этой цели.

— Так вы, значит, лесные жители, служащие Его Кровавости вместе с огромной ордой воров и убийц? Прошу прощения, мэм, но эта армия не для поддержания мира, если только это не мир тирании!

— Беличьих лучников племени Гоо насчитывается около тысячи, не считая наших детей и стариков. Выдры и землеройки лорда Уртблада вместе взятые насчитывают почти столько же, а еще сотни мышей, ежей и кротов. В общем, нас, лесных жителей, больше, чем лис, крыс и ласок, находящихся на службе у лорда Уртблада. Ты мог бы знать это, если бы пришел к нам с открытой дружбой, а не шпионил за нами издалека… и, судя по всему, шпионил не очень хорошо!

Тревеллер потер подбородок.

— Да. Или я мог бы это знать, если бы не натыкался на мерзкие патрули хищников каждый раз, когда пытался проникнуть далеко на земли под властью Уртблада. Он знал, что я там, можете не сомневаться, и не хотел, чтобы мы узнали об этом больше, чем он хочет сам!

— Все это не объясняет, почему мы из войск лорда Уртблада мирно пребываем в Рэдволле, а ваш хозяин приходит сюда, угрожая насилием и кровопролитием тем, кто никогда не причинял ему вреда. Я бы сказала, что он ведет себя как враг мира больше, чем лорд Уртблад!

— Если бы не тот лазутчик Браудер, подосланный Уртбладом с ложью, чтобы выманить нашего властелина и большую часть Долгого Патруля из Саламандастрона, мы бы не оказались здесь. Разве это прием честного и благородного воина — выдумывать историю об резне в Рэдволле? Кстати, вы случайно не знакомы с этим Браудером, мэм? Вы, кажется, знаете всех остальных лесных жителей на службе у Его Кровавости…

— Я не знала, что у лорда Уртблад есть зайцы на службе, поэтому не могу так или иначе сказать что-либо об этом так называемом лазутчику. И, кстати, мне неприятно слышать, как ты называешь Лорда Уртблада «его кровавостью». Я бы вежливо попросила тебя прекратить это.

— Прости, старина, — ответил Тревеллер без малейшего намека на извинения в голосе. — Старые привычки, знаете ли.

Мина повернулась к Ванессе.

— Настоятельница, вы действительно услышали здесь что-то, что меняет ваше мнение?

— Что ж, — сказала Ванесса, — по крайней мере, теперь мы можем лучше понять, почему лорд Уртфист ведет себя так. Но прав ли он насчет пророчества… — она развела лапы.

Майор Саффорд толкнул Тревеллера в ребра.

— Расскажи им о карликовых землеройках, — прошептал он.

— Полагаю, придется, приятель. Если вы действительно хотите узнать, — обратился Тревеллер к Ванессе — с каким зверем вы имеете дело, позвольте мне рассказать об одном из первых поступков Уртблада, когда он забрел в Северные земли.

На вершине скалы у берегов Восточного моря жило племя карликовых землероек. Они обитали там бесчисленное количество сезонов, пожалуй, дольше, чем барсучьи владыки управляют Саламандастроном. Эти землеройки не причиняли никакого вреда ни одному зверю, хотя и были грубы и вздорны, как все землеройки, и имели весьма неприятную привычку задерживать на время путешественников, заставляя их служить няньками для своих непоседливых детей. Не совсем приятно, но они никогда не могли долго держать своих пленников, прежде чем те сбегали. Я сам слышал, что эти землеройки, возможно, закрывали глаза на побеги и через некоторое время отпускали своих невольных слуг на свободу, а не держали их как настоящих рабов.

В общем, однажды Уртблад забрел к ним, его приковали к бревну и объяснили, чего от него ждут. Это была самая большая ошибка, которую они когда-либо совершали. Конечно, они и понятия не имели, какое чудовище попало к ним в лапы. Уртблад был еще молод и не привык постоянно носить свои клятые красные доспехи, так что, возможно, они считали его безобидным.

А он таковым не был. Уртблад пришел в ярость, разбил то бревно в щепки и вырвался из оков. Затем он устроил настоящую бойню. По всем подсчетам, он убил до двухсот тех бедолаг голыми зубами и когтями, и все это за несколько минут. Мужского полу и женского, взрослых, детей и стариков. Они ничего не могли сделать, чтобы остановить его. Выжили только те землеройки, которые смогли бежать достаточно быстро, чтобы спастись от его безумного гнева. Выжившие и по сей день они так и не смогли объединиться в полноценное племя. Возможно, они уже никогда не воссоединятся. Я встречал нескольких из них в своих путешествиях, и все они рассказывали это одинаково. Я не сомневаюсь, что все произошло именно так, как они мне рассказали… и как я только что рассказал вам.

Ванесса серьезно посмотрела на беличью леди.

— Ты что-нибудь знаешь об этом, Мина?

Она печально кивнула.

— Да, я слышала про это. Лорд Уртблад открыто признался мне, что это правда. Но вы должны помнить, аббатиса, что он всегда презирал работорговцев больше всех других злодеев. Он был тогда еще не научился владеть собой, как сейчас. Его поступок в тот день был ужасной и ошибкой, как он сам сказал бы вам, будь он здесь. Но его можно было понять. Ведь они пытались поработить его. Откуда ему было знать, что они собирались держать его в плену всего несколько дней или что они не убили бы его, если бы он им не понравится? Зная то, что он знает сейчас, он понимает, что причинил большой вред зверям, которые не были по-настоящему злыми. Но в то время, наверняка, ему казалось иначе.

— И все же это тревожные сведения, — сказала Ванесса. — Конечно, мы знали, что лорд Уртблад убил немало врагов в своих походах на север. Но уничтожить почти целое племя, убить детей, когда даже взрослые землеройки были беспомощны перед его яростью… даже если это произошло очень давно и далеко от нас, это не говорит ничего хорошего. Зверь, способный на такое, — интересно, на что еще он может быть способен?

— Теперь вы наконец-то начинаете понимать, мэм, — вставил майор Саффорд.

— Не судите его по одному проступку, аббатиса, — воскликнула Мина. — Та трагедия произошла в Северных землях, неподалеку от места, что я называю домом. Мы, те, кто был ближе всего, простили лорда Уртблада за это. Я знаю, что добрые жители Рэдволла способны сделать то же самое. Будь это не так, ласка в ваших подвалах давно уже был бы казнен!

— Мина, между этим и тем, что совершил Смоллерт, есть огромная разница!

— Только из-за огромной разницы между ними. Один из них — Барсучий лорд. Если его сила и достижения больше, то следует ожидать, что его ошибки будут столь же велики. Сейчас вопрос в том, извлек ли он урок. И я могу сказать вам, что да.

— Да, но чему именно он научился? — рискнул спросить Тревеллер. — Он убил тех землероек, потому что так ненавидел работорговцев, или теперь говорит всем, что ненавидит работорговцев, чтобы прикрыть ту резню? Что было раньше?

Мина бросила на Тревеллера острый взгляд.

— Само предположение, что лорд Уртблад мог бы так лгать, оскорбляет меня, заяц!

— Во, правда? Тогда давайте отвлечемся от этого и перейдем к его недавней деятельности, а? Уртблад действительно сражается с работорговцами. Но ему приходится это делать, если он хочет привлечь на свою сторону добрых зверей. Однако, его стычки с работорговцами не все прошли так удачно, как могли бы, во? Похоже, он убивает многих из тех самых рабов, которых пытается спасти, вместе с их похитителями. Как я слышал, у него это почти постоянная привычка. Я бы сказал, что ему не помешало бы действовать менее топорно, если бы жизни невинных добрых зверей действительно для него что-то значили. Но видите ли, банды работорговцев — слишком богатый источник для его новобранцев-хищников. Многие из тех вонючек, которых он сегодня взял под руки, когда-то были рабовладельцами, так что он не может слишком сильно ненавидеть их род, верно?

— Опять ты искажаешь правду, — обвинительно произнесла Мина. — Битвы с работорговцами могут быть жестокими и запутанными, особенно ночью. Те жестокие звери не задумываясь используют своих пленников в качестве живого щита. Иногда они даже заставляют своих рабов сражаться с нами. Как ни прискорбно, но некоторые из них не выживают после наших попыток освободить их. Но им бы ничего не угрожало, если бы не рабовладельцы, и их мы предаем земле, чтобы они никогда больше не украли ни одного доброго зверя.

Что касается бывших рабовладельцев у него на службе, то лорд Уртблад твердо верит, что все звери способны на порядочность, если их правильно направить. Он может отличить злобного негодяя от заблудшего недотепы, в сердце которого еще сохранилась хоть капля доброты. Тех, кто, по его мнению, не подлежит искуплению, он убивает. Остальным он дает второй шанс, отправляя на службу. И большинство из них справляются неплохо. Спросите любого лесного жителя на севере!

— Если в Северных землях все так хорошо, — спросил Тревеллер, — почему Полуденная долина в осаде?

Мина ощетинилась.

— Ты не знаешь, о чем говоришь!

— Во, нет? Ну, а это говорит, что да, — заяц извлек из кармана маленькую, богато украшенную шкатулку с затейливым серебряным узором и протянул его Ванессе. — Это для вас, мэм. Вожди Полуденной долины сказали, что это знак для аббата или аббатисы Рэдволла, чтобы я передал его вам, если когда-нибудь приду сюда.

Ванесса взяла шкатулку и осмотрела ее.

— Ну, не могу сказать, что я… ой, минуту… — она отстегнула застежку и осторожно открыла крышку. Внутри лежал сухой цветок розы. Засохшие лепестки по-прежнему сияли самым изысканным оттенком глубокого пурпурно-красного цвета.

Улыбка узнавания озарила ее лицо.

— Поздняя Роза, — пробормотала она.

Мина повернула голову, чтобы взглянуть на цветок.

— Это что-то значит для вас, аббатиса?

Ванесса кивнула.

— Давным-давно, в первые поколения Рэдволла, сюда прибыл путешественник из Полуденной долины и рассказал нам о приключениях нашего основателя Мартина Воителя на севере, до того как он пришел сюда. Тогда мы узнали о его любви к мышке Розе, трагически погибшей в бою. Тот посланник привез с собой в подарок розовый куст, в честь которого была названа Роза. Той же весной он был посажен в наших садах и процветал на протяжении всех поколений. Он цветет, как ни один другой, — Ванесса захлопнула шкатулку и подняла ее вверх. — Это доказывает, что Тревеллер действительно посещал Полуденную долину. И мне очень интересно услышать, что он скажет по этому поводу.

— Что тут скажешь, мэм, кроме того, что Уртблад им не понравился. Они не хотят с ним связываться, и советуют вам, ребята, тоже не иметь с ним ничего общего.

— Уртблад напал на них? — спросила Ванесса.

— Конечно, нет, — резко отозвалась леди Мина.

— Ему и не надо было, — ответил Тревеллер, — потому что он запер их крепче, чем пробка — бочку вина. Невозможно и шагу ступить за пределы долины, чтобы не натолкнуться на его приспешников!

Хвост Мины яростно замахал взад-вперед.

— Это нелепость! Настоятельница, я была рядом с лордом Уртбладом, когда он отправился туда и разговаривал с их старейшинами. Позвольте мне рассказать вам, что там происходило на самом деле! Лорд Уртблад отправился к ним так же, как и в Рэдволл: объяснить свое пророчество, предложить помощь и попросить о союзе. Они отказали ему, и довольно нелюбезно, если хотите знать мое мнение. Вы должны понять, что Полуденная долина всегда держалась только самой себя — они предпочитают не вмешиваться в дела за пределами своего маленького убежища, опасаясь, что беды всего мира могут проникнуть в их мирную общину. Лорд Уртблад предполагал, что, узнав о его пророчестве, они поддержат его. Но они, как и всегда, думали только о себе и выдворили нас оттуда. Но, несмотря на свою неблагодарность, теперь они в полной мере пользуются плодами трудов лорда Уртблада. Со всех сторон их окружают верные Уртбладу звери… иными словами, сейчас они в большей безопасности и лучше защищены, чем когда-либо в своей истории. Если они когда-нибудь передумают и присоединятся к нам то станут желанными союзниками. А пока они защищены племенем Гоо, землеройками и выдрами Широкого потока, а также всеми остальными на службе у лорда Уртблада.

— Забавно, что ты сказала про них, — ответил Тревеллер. — Жители долины всегда считали речных зверей своими друзьями и союзниками, но теперь они говорят, что Уртблад обратил речных зверей против них. Вряд ли так поступают достойные существа, во?

— Они просто ошибаются, если считают так! Большинство землероек и выдр отдали бы свои жизни за защиту долины, так же как и за лорда Уртблада. Но их раздражает, что они готовы пожертвовать столь многим, в то время как сама долина не приносят никаких жертв в ответ.

— Тогда почему те добрые звери чувствуют себя так, будто их отрезали? — спросил заяц.

— Они сами себя отрезали! — воскликнула Мина, теряя терпение. — Они не попытались понять, чего на самом деле добивается лорд Уртблад, или же просто предпочли не понять, чтобы сохранить свое общество закрытым от чужаков. Мы пригласили их стать частью чего-то большего. Они же настаивали на своих старых порядках. Они не имеют права жаловаться на положение, что сами же и создали!

— Тем не менее, — заявила Ванесса, — если они считают, что находятся в осаде, это не слишком обнадеживает. Они не отдали бы Тревеллеру свое послание просто так. Мина, лорд Уртблад постарался заверить Полуденную долину, что он им ничем не угрожает?

— Аббатиса, он сделал для них гораздо больше, чем они заслуживают. Все остальные достойные звери северных земель решили присоединиться к лорду Уртбладу. Должны ли они были поступить иначе, потому что Полуденная долина хочет, чтобы все оставалось так, как было всегда?

Она повернулась к Тревеллеру.

— И как, — потребовала она, — тебе удалось войти туда, если долина находится в осаде, как ты говоришь, и полчища хищников преграждают вам путь? Твой собственный рассказ опровергает твои обвинения!

Тревеллера было не остановить.

— Это было нелегко, мэм. Но я разведчик Долгого патруля. Я знаю больше о том, как оставаться незаметным, чем те дурни вокруг долины, во?

Мина повернулась к Ванессе.

— С каждым мгновением это все более нелепо. В следующий момент этот заяц повторит утверждение своего друга Ханчетта о том, что лорд Уртблад состоит в союзе с Траттоном, королем морских крыс!

— Это в самом деле так, — отозвался Тревеллер.

— Это ложь! — воскликнула Мина. — И самая невероятная из всех, что ты рассказывал. Лорд Уртблад считает пиратов своими смертельными врагами. Он никогда бы не стал иметь с ними ничего общего!

— Я и впрямь в затруднении, — Тревеллер напустил на себя комично-озабоченное выражение лица. — У меня нет привычки называть дам лгуньями. Но вы не оставляете мне выбора.

Он посмотрел на жителей Рэдволла.

— Настоятельница, я расскажу вам еще одну историю, а потом вы все сможете уйти в аббатство и решить, правдив ли я.

Через семь сезонов после того, как Уртблад покинул Саламандастрон, он спустился из северных земель к берегам Западного моря. Поначалу я подумал, что он, возможно, направляется домой, и следовал за ним так внимательно, как только мог. Если Саламандастрон был его целью, я знал, что мне придется бежать вперед, чтобы предупредить лорда Уртфиста. И хотя он был один, оставив всех своих последователей на севере, я все равно не собирался позволить ему застать врасплох моего повелителя.

Но он не стал приближаться к Саламандастрону. Он остановился на берегу далеко к северу от него и стоял на дюнах, глядя на море. Два дня он только и делал, что стоял, не ел, не пил, не спал… просто смотрел на воду, словно в трансе. Я уже подумал, что он так и умрет, но не повезло. Я затаился в двух шагах от него и все время наблюдал за ним. Не думаю, что он меня видел, но кто может быть в этом уверен?

В конце второго дня разразилась ужасная буря. Дождь едва не повалил меня на песок. Разумный зверь укрылся бы, но Уртблад стоял посреди всего этого, как гигантская каменная статуя, и я не спускал с него глаз.

По крайней мере, у меня был дорожный плащ, чтобы прикрыть голову. Но я должен был каждые несколько минут выглядывать, чтобы убедиться, что он не пытается ускользнуть и исчезнуть в буре.

Вдруг я услышал ужасный треск и грохот, заглушивший шум бури. Я приподнялся, и что же увидели мои глаза? Пиратский корабль, весь разбитый и разлетевшийся на куски прямо у меня на глазах. Это была не маленькая шлюпка, заметьте, а полноразмерная шхуна, трехмачтовая и все такое. Должно быть, он налетел на что-то, потому что корабль разлетелся на части. Крики тех несчастных были едва ли не громче, чем грохот корабля. А Уртблад стоял прямо над всей этой кутерьмой на том самом месте, что он занимал уже два дня, как будто знал, что это случится.

Ванесса посмотрела на Мауру и Александра.

— Похоже, он действительно обладает пророческим видением… и не только в отношении того, что он вырезал на стенах Саламандастрона.

— Это точно, мэм, — сказал Тревеллер. — После того дня я ни на минуту не сомневался в этом. Тогда действовали силы судьбы, и не только он знал, когда и где встретить тот пиратский корабль. Сама погода была частью этой сцены, потому что не успели обломки корабля опуститься на песок, как дождь прекратился, тучи разошлись, и выглянуло солнце, осветив всю эту морскую бойню. Должно быть, выбросило на берег около пяти десятков трупов. Не самая приятная картина.

Но около двадцати крыс уцелели во время кораблекрушения, включая их капитана Белокогтя, так его тогда называли, но это был тот самый негодяй, что сегодня называет себя Траттоном. Тогда я этого, конечно, не знал; знал только, что мне лучше поспешно ретироваться, раз уж на берегу копошится столько крыс и сам Уртблад. Так я и поступил, отступив на возвышенность, где мог следить за всеми, не обнаруживая себя.

— Но что лорду Уртбладу понадобилось от Траттона? — спросила Ванесса. — Или Белокогтя, или кого там еще…

— Жаль, что я не мог остаться достаточно близко, чтобы услышать, что они говорят друг другу. Я все же очень привязан к своей шкуре, и подозреваю, что они попытались бы снять ее с меня. Но я прекрасно понимал, что к чему. Следующие две недели Уртблад помогал крысам строить новый корабль из обломков старого. Он был не так велик, как первоначально, но тогда ему и не нужно было быть таким — ведь большинство крыс погибло при крушении. В итоге он оказался достаточно вместительным для двух десятков крыс и барсука. Как только корабль стал пригоден для плавания, они отплыли на запад, а Уртблад и Траттон-Белокогть стояли бок о бок на палубе капитана, словно старые приятели. Они все вместе поднялись на борт. Он ни в коем случае не был их пленником, вынужденным идти с ними против своей воли, и он их также не взял в плен. Они все были в сговоре, вот и всё.

Тревеллер поднял лапу.

— Я не видел ни истребления землероек, ни визита Уртблад в Полуденную долину, ни кровавых битв, в которых погибли добрые звери. Обо всем этом я узнал от очевидцев. Но это, аббатиса, я видел своими глазами. Уртблад и Траттон плыли вместе, как закадычные друзья. И любой зверь, утверждающий, что это не так, — лжец, — На мгновение его взгляд метнулся к леди Мине.

— Лорд Уртблад рассказал нам, что провел некоторое время в море, но не сообщил подробностей, — ответила Ванесса. — Он лишь сказал, что присутствовал при финальном противостоянии, когда Фарка убил Гарвала, а потом он убил Фарку.

— Что расчистило дорогу Траттону, — заявил Тревеллер. — Разве не видите? Если Уртблад знал достаточно, чтобы быть в том месте, где разбился корабль, он мог и знать, где нужно быть во время схватки между Фаркой и Гарвалом, чтобы убить Фарку и устранить соперника Траттона. Уртблад посадил Траттона на трон Терраморта! Если он не знал, что именно так и поступает, то я — чайка!

Александр в недоумении покачал головой.

— Так ты говоришь, что Уртблад и Траттон на самом деле союзники?

— Этого не может быть, — настаивала Мина, хотя теперь она уже не была так уверена в себе. — Морские крысы — рабовладельцы. Лорд Уртблад не стал бы иметь с ними дела. Я сама слышала, как он открыто проклинал Траттона, считая его мерзкой чумой для всех порядочных существ и своим личным врагом.

— Значит, он тебя здорово одурачил, во? А может, он думал, что Траттон будет его марионеткой, а у того крысака появились свои идейки, как только тот оказался на троне. В любом случае, Уртблад не очень-то честен, верно?

Ванесса спросила Тревеллера:

— Ты говоришь, что следил за Уртбладом последние двадцать сезонов. Тогда как долго он был в море с Траттоном?

— Полтора сезона, мэм, — ответил заяц. — В середине лета шторм разбил корабль Белокогтя, и только в последние дни следующей осени он снова сошел на берег. Это было дальше на север, чем место крушения.

Аббатиса повернулась к леди Мине.

— Ты должна помнить об этом, Мина. Были ли конец лета и осень, проведенные Уртбладом вдали от Северных земель?

Белка кивнула.

— Те дни хорошо помнят на севере. Его первые походы уже многое сделали для мира в тех землях, и к тому времени у него на службе было много зверей, в том числе и Махус. Уже тогда Уртблад доверял Махусу настолько, что поставил его во главе всех своих хищников, в то время как мой брат Маринус отлучался из племени Гоо, чтобы командовать подразделениями лесных жителей. Между подразделениями, да и в рядах самих хищников были раздоры. Но Махус и Маринус работали вместе, чтобы сохранить войско единым. Если бы хищники отвернулись от своего нового положения и вернулись к своим старым варварским привычкам, это было бы ужасно, но этого не произошло, и не только благодаря усилиям Махуса. Лорд Уртблад настолько внушил подчиненным ему зверям быть верным ему, что для большинства из них стало немыслимым вынашивать предательские мысли против своего нового повелителя, даже если тот скитался далеко. Это испытание многих убедило, что к начинаниям лорда Уртблада стоит относиться серьезно. Когда он, наконец, вернулся той зимой, число его последователей почти удвоилось за очень короткое время!

— А когда он вернулся, он рассказал вам, как прекрасно провел время, плавая по морям с крысами? — с сарказмом спросил Тревеллер.

— Нет, — холодно ответила Мина. — Нет.

— Вот и всё, — заявил Тревеллер жителям Рэдволла. — Я сказал свое слово, и теперь вам, добрые звери, решать, что будет дальше. Думаю, всего, что вы здесь услышали, должно быть достаточно, чтобы заставить любого усомниться в словах Уртблада.

— Меня беспокоит многое, — сказала Ванесса. — Меня беспокоит резня племени землероек, которую даже ты, Мина, признаешь. Меня беспокоит, что Уртблад отправился в море со зверем, которого он теперь ненавидит как врага всех добрых существ, — это событие, по словам Тревеллера, он видел воочию. И меня беспокоит тот таинственный заяц Браудер, который отправился в Саламандастрон с ложными сообщениями об ужасах здесь, в Рэдволле. Если Уртблад действительно устроил такой обман, то это придает значительный вес утверждениям Тревеллера, что правда действительно мало что значит для Уртблада. А если это так, то как мы можем ему верить?

Ты знаешь Уртблада уже много сезонов, — спросила Мину аббатиса. — Как ты думаешь, Браудер отправился в Саламандастрон по его приказу?

Мина пожала плечами.

— Я никогда не занималась военными хитростями. Если лорд Уртблад действительно послал того зайца, чтобы ввести в заблуждение своего брата, у него должны были быть очень веские причины.

— Это не слишком обнадеживает, Мина, — нахмурив брови, сказала Ванесса. — Никогда не бывает веских причин говорить неправду.

— Слушайте, слушайте! — вставил Тревеллер.

Мина хмуро посмотрела на зайца:

— Мне кажется, мы упускаем из виду главное. Пророчество или нет, но лорд Уртблад — законный наследник трона. Для Уртфиста, отказать ему в этом — нарушение традиции, существовавшей еще до Рэдволла. Раз уж мы бросаемся обвинениями в адрес барсучьих лордов, позвольте предположить, что, возможно, Уртфист увлекся властью, чем это было бы для него полезно. Почему никто не считает, что Уртфист решил истолковать пророчество своего брата таким образом, чтобы у него был повод сохранить власть над горой?

— Мадам, вы меня обижаете! — воскликнул Тревеллер, прижав лапу к груди.

— Хорошо. Теперь мы в расчете.

— Это не имеет смысла, — возразил майор Саффорд. — Если единственное, о чем заботится лорд Уртфист — это сохранить Саламандастрон за собой, то что же он делает вон там, — он указал на место, где на бревенчатой скамье сидел мрачный барсук, — в то время как его брат ведет войско, чтобы захватить гору силой? Мы здесь только потому, что лживый шпион сказал нам, что Рэдволл нуждается в нашей помощи. Разве властолюбцы так себя ведут?

— Нет, не так, — согласилась Ванесса с Саффордом. — Но какое-то недоразумение тут, возможно, есть. Как бы мне ни было неприятно кое-что из того, что я сегодня узнала об Уртбладе, я все же готова отдать ему должное, тем более что он сейчас не здесь и ответить не может. Мы все согласны с тем, что его пророчество предвещает грядущие ужасные времена. Единственное разногласие заключается в том, является ли он сам их причиной, на чем настаивает Уртфист, или же он работает над тем, чтобы встретить или предотвратить эти беды, как утверждает он сам и его последователи. Если он действительно действует из лучших побуждений, он может быть вынужден пойти на крайние меры. Даже его морское путешествие с Траттоном может иметь какую-то большую цель, которая сейчас нам не очевидна. Разве можем мы понять мотивы зверя, ведомого таким пророчеством? Для нас, по крайней мере, лорд Уртблад не показал себя каким-то ужасным злодеем. У него много достойных и благородных зверей, что преданно следуют за ним.

Не заблуждайтесь, добрые зайцы — мы не собираемся сбрасывать со счетов ваши предупреждения. Но мы, рэдволльцы, звери мирные. Один из наших послушников путешествует с Уртбладом уже сейчас, посланный нами в качестве посредника между сторонами. Я спрашиваю вас: если Уртфист действительно ошибается в своем толковании пророчества, если Уртблад не такой уж злой тиран, каким вы все его считаете, то неужели нет надежды на мирный исход?

Леди Мина заговорила первой.

— Скажу снова: я не считаю лорда Уртфиста и его зайцев своими врагами, и не думаю, что лорд Уртблад тоже думает о них так. Я с готовностью соглашусь принять участие в любых переговорах.

Ванесса кивнула и повернулась к двум зайцам.

— А что насчет вас?

— При всем уважении, мэм, — ответил Тревеллер, — если это проклятое чудовище попытается вернуть Саламандастрон себе, будет война, и точка.

Александр спросил:

— А что, если он уже захватил его или сделает это в ближайшие несколько дней? Если лорд Уртблад завоюет Саламандастрон, а затем проявит желание мирно поговорить с вами, вы все равно откажете ему?

— Его Кровавость ничего не делает мирно, — Тревеллер принял вызывающую позу. — Поймите, мы оставили в Саламандастроне несколько наших друзей. Они все равно что мертвы, потому что у них нет шансов против орды Уртблада, но это не помешает им сражаться до смерти, чтобы не допустить его в наш дом. Я буду скучать по этим парням и девкам, они хорошие зайцы, каждый из них…

— Если они будут сражаться против законного правителя Саламандастрона, — холодно сказала Мина, — то это будет их собственная вина. Надеюсь, у них хватит здравого смысла.

Ванесса прервала дальнейшие споры.

— Я услышала все, что мне нужно. Тревеллер, майор, я благодарю вас за советы и заботу, и, пожалуйста, передайте лорду Уртфисту, что мы тщательно обдумаем все, что нам сегодня рассказали и он, и вы. Передайте ему также, что все вы можете войти в наше аббатство, но только если вы поклянетесь, что не причините никому вреда, даже хищникам на службе у его брата. Сообщите нам, выполнит ли он эти условия, и мы будем рады принять вас в качестве наших гостей.

— Во, ну тогда подождите немного, — Майор Саффорд вежливо поклонился, вышел из круга и подбежал к Уртфисту. Рэдволльцы видели, как он отсалютовал своему барсучьему повелителю и начал быстро говорить.

— О чем это они? — поинтересовалась Маура.

— Полагаю, что старина Сафф просто вводит своего лорда в курс дела, — ответил Тревеллер. — Хочет убедиться, что больше ничего не нужно сказать, пока вы, добрые звери, не удалитесь обратно в свое аббатство.

Через минуту Уртфист поднялся со своей бревенчатой скамьи и подошел к рэдволльцам.

— Вскоре вы вернетесь в Рэдволл, где слуги моего брата будут пытаться умалить все, что я и мои зайцы рассказали вам, а мы останемся здесь, не в силах их опровергнуть. Вы говорите, что они не представляют угрозы для Рэдволла, настоятельница, но я уверяю вас, что они не так безобидны, как вам кажется. К счастью, вы еще можете сделать кое-что, что докажет, прав ли я.

— И что же? — спросила Ванесса.

— Прикажите им уйти. Я дам вам слово властелина Горы, что тогда позволю им беспрепятственно покинуть Страну Цветущих Мхов. Если вы все еще думаете, что полностью правите Рэдволлом, настоятельница, попросите их уйти. И тогда, возможно, вы поймете, как мало власти над собственным домом оставил вам мой брат.