Рейстлин, Поттер и махровые иррациональности (джен)

Кто же приказывал василиску нападать? Встречались ли они так же, как и 50 лет назад, в женском туалете? Если так, быть может, Миртл видела что-то подозрительное?

После уроков Рейстлин направился в туалет Миртл. Она развлекалась — с визгом выныривала из одного унитаза и ныряла в другой, создавая фонтаны брызг. Завидев Рейстлина, Миртл прекратила водные процедуры, и зависла в воздухе:

— О, Гарри! Пришел в гости?

— Рад тебя видеть, Миртл. Скажи, не замечала ли ты здесь чего-то странного в последнее время?

— Нет, ничего особенного, — подумав, ответила Миртл.

— Точно? А в ночи нападений?

— По-твоему, я тут безвылазно торчу?! К твоему сведению, ночью я предпочитаю плавать в озере! — возмутилась Миртл, — Днем там особенно не поплаваешь, русалки достают.

Рейстлин обошел туалет, пытаясь найти хоть что-нибудь. Его внимание привлекла одна оконная рама. Толстый слой пыли частично был стерт, словно окно недавно открывали. Зачем проветривать неработающий туалет? Рейстлин еще раз осмотрел помещение, на этот раз более удачно: на одном из кранов раковины обнаружилась крохотная нацарапанная змейка. Именно над этой раковиной Миртл и видела василиска перед смертью.

— Этот кран никогда не работал, — сообщила Миртл.

— Правда? Любопытно.

Рейстлин вытащил палочку и сотворил чары визуализации магического отпечатка. Вскоре в воздухе сплелось разноцветное кружево. Этот отпечаток выглядел крупнее, чем тот, что Рейстлин снимал, чтобы пробраться в кабинет Дамблдора. В магическом отпечатке были явственно различимы чувствительные чары.

Рейстлин вернулся в спальню и, полистав книги, разобрался в отпечатке: чувствительные чары были настроены на некие слова. После этих слов раковина должна была переместиться и открыть проход. Оттуда и вылезал василиск.

«Пора покончить с этой историей». Рейстлин подобрал нужные чары — «Единственного Ключа». Они надежно блокировали чувствительные чары крана, и не давали им сработать до тех пор, пока их не снимут установленным ключом. Другого способа снять эти чары не существовало. По крайней мере, так утверждал их изобретатель. Чародей достал из кошелька 1 кнат и поспешил в туалет Миртл. Волшебник сотворил заклинания и определил ключом их снятия монету в 1 кнат, которую он принес. Чтобы снять чары, надо положить эту монету в раковину. Монета должна быть той же самой, любая другая монета в 1 кнат не снимет чары.

— Что это ты делаешь? — полюбопытствовала Миртл, подлетая поближе.

— Чиню раковину, — соврал Рейстлин, а затем повернул кран, и изобразил расстройство, — Ну вот, ничего не вышло…

— Не бери в голову! Всё равно сюда почти никто не ходит, — успокоила Миртл и вернулась к нырянию в унитазы.

* * *

Когда все легли спать, Рейстлин тихонько вышел из комнаты, прихватив метлу и мантию-невидимку. Он как обычно выбрался из замка через окно прачечной, и, невидимый, полетел к самому центру озера.

Скоро огни замка остались вдалеке. Снизу темнела гладь воды, на которую бесшумно планировали хлопья первого снега. Рейстлин достал из кармана кнат-ключ и бросил его в воду. Кто бы ни выпускал василиска, теперь ему это не удастся.

Развернувшись в воздухе, Рейстлин полетел в сторону Хогсмида.

* * *

Чизпурфлы нервно копошились в стеклянном ящике. Рейстлин отряхнул снег с мантии-невидимки и зажег камин одной из спален Визжащей хижины.

«Надо проверить, как чизпурфлы отреагируют на дневник Риддла… С ним провели такой же ритуал темной магии, что и с моим шрамом. Если чизпурфл поведет себя так же, как и со шрамом, значит именно этот ритуал и создал некий отличный от живого источник магии в шраме. Если же нет, то источник создан защитным обрядом».

Рейстлин положил дневник в центр комнаты в центр широкого огненного круга, затем извлек одного чизпурфла из ящика и левитировал создание внутрь круга.

Существо бросилось к дневнику и вцепилось в него клыками, а затем начало раздуваться. Рейстлин поспешно сотворил усыпляющие чары и оттащил чизпурфла от дневника. Создание продолжало увеличиваться, и вскоре спящий чизпурфл едва помещался в огненном круге.

— Значит, это темный ритуал создал источник магии… — прошептал Рейстлин.

Влив чизпурфлу-гиганту в рот уменьшающее зелье, Рейстлин осмотрел дневник. Поразительно, но на нем не осталось никаких следов от укуса. Никаких повреждений.

Рейстлин повторил эксперимент несколько раз: чизпурфлы так же увеличивались, а дневник так же оставался невредим. Что за шутки? В конце концов, Рейстлин разозлился и попытался вырвать из дневника страницу. Однако единственное, чего он добился — порезал себе руку краем листа. Залечив порез, волшебник понял, что помятая несколько секунд назад страница снова была идеально гладкой.

* * *

На следующее утро за завтраком Рейстлин получил ответ от целительницы из Больницы святого Мунго. Просмотрев письмо, волшебник понял, что никаких подвижек в изучении шрама до сих пор у целителей не было. Также Цирцея сообщила, что укусы чизпурфлов неядовиты, и единичный укус не несет опасности для здоровья.

«… что касается обморока, тут тоже нельзя определить причину без осмотра. Это может быть как и неопасное следствие переутомления, так и симптом опасной магической болезни. Лучше всего, если Вы в ближайшее время прибудете в Больницу святого Мунго для обследования…»

Обморок? Рейстлин нахмурился. Он не помнил у себя никаких обмороков.

— Прошу минуту внимания, — Дамблдор поднялся, — У меня приятное известие. Очень скоро некоторых из тех, кто подвергся нападению, вернут к жизни. Полагаю, они видели преступника, и вскоре нам расскажут, кто это был.

— «Некоторых», сэр? А почему не всех? — спросил Рейстлин, — Кого именно вернут к жизни?

— Драко Малфоя и профессора Снейпа, — ответил Дамблдор.

Почему именно их? Раньше всем говорили, что жертв расколдуют не раньше, чем созреют мандрагоры, то есть не раньше лета. Что же изменилось?

После завтрака Рейстлин помчался к кабинету Дамблдора.

— Мне нужно поговорить с Дамблдором, — сказал маг статуе горгульи.

Горгулья строго покачала головой.

— Срочно! Это важный вопрос, — надавил Рейстлин.

Теперь горгулья вообще притворилась обычной статуей. Пришлось Рейстлину отправиться на травологию. У теплиц ему навстречу показались радостные Рон, Невилл и Шеймус.

— Урока не будет! — объявил Шеймус, — Стебль сама укутает мандрагоры на зиму.

Рейстлин заглянул в окно теплицы и помахал профессору Стебль. Она поставила горшок, который держала, на стол и вышла на улицу.

— Мистер Поттер, — сказала она, сняв пушистые наушники, — Я отменила урок, возвращайтесь в замок, все ваши уже ушли.

— Но, профессор, у меня есть пара вопросов. Как так вышло, что Драко Малфоя и профессора Снейпа вернут к жизни? Ведь снадобье готовится из созревших мандрагор…

— Всё верно, наши мандрагоры поспеют только летом. Зелье для мистера Малфоя и профессора Снейпа будет из других мандрагор. Полагаю, из Австралии… Теперь, извините, мне пора вернуться к работе.

«Так вот в чем дело! Люциус Малфой заказал для своего сыночка дорогущие мандрагоры с другого конца света», — догадался Рейстлин, — «И профессору Снейпу тоже немного досталось, как декану Слизерина».

Мысли Рейстлина вернулись к письму целительницы. Выходит, что он написал ей про обморок, о котором теперь не помнит. Рейстлин с ужасом осознал, что кто-то изменил ему память. Но зачем убирать из памяти обычный обморок? Разве что это было нечто другое… То, что показалось ему обмороком, но на самом деле не было им.

Страшная догадка! Рейстлин вспомнил все дни нападений. Каждый раз, когда василиск на кого-то нападал, Рейстлин спал. Вернее, так он думал.

Первое нападение. Утром в Хэллоуин Рейстлин поссорился с Колином Криви из-за колдофото в газете, а вечером на него напали заколдованные Добби доспехи и отрубили ногу. На следующий день нога уже была почти в порядке, осталась лишь хромота. Рон принес Рейстлину сумку, в которой кроме всего прочего лежала и его мантия-невидимка.

В этот вечер Рейстлин лег спать и дневник завладел им. Судя по тому, что у Колина в карманах нашли несколько колдофото, Колин сам шел в Больничное крыло, чтобы поговорить с Гарри Поттером. Он хотел объяснить, что он хоть и сделал несколько колдофото, несмотря на запрет Рейстлина, колдофото из газеты — не его рук дело. Одержимый Рейстлин использовал Конфундус и заставил Колина идти к входу в Большой зал. В мантии-невидимке он добрался до туалета Миртл, открыл проход для василиска, а после нападения написал слова на стене.

Второе нападение. Вечером Рейстлин положил дневник в конверт, снабженный чарами ловушки. Этой же ночью под воздействием одержимости Рейстлин сам снял эти чары, забрал дневник и где-то спрятал. Опять же с помощью мантии-невидимки он добрался до туалета Миртл и выпустил василиска…

Нет, здесь что-то не сходится. По словам портрета Полной дамы из башни никто не выходил, кроме Гермионы. Если бы Рейстлин вышел из башни, хоть и в мантии-невидимке, Полная Дама непременно обнаружила бы, как дверь открылась. Разве что… Рейстлин вспомнил окно в туалете Миртл, то самое, на котором стерли часть пыли. Вот как он добирался до туалета Миртл! Вылетал, невидимый, из окна прачечной башни Гриффиндора и залезал прямо в окно туалета Миртл.

Гермиона и Джастин вышли из своих гостиных ночью, потому что одержимый Рейстлин внушил им это сделать при помощи заклятия Конфундус. Это, должно быть, произошло в день перед нападением, но Рейстлин, конечно, не помнил об этом. Дневник успел изменить его воспоминания, так же, как и при третьем нападении. Вероятно, дневник тогда замаскировал эти приступы одержимости под засыпание на уроке.

Третье нападение. В тот день Драко Малфой опять доставал Рейстлина. И здесь у дневника начались проблемы: похоже, одержимый Рейстлин вместо очередной «грязнокровки» сам выбрал себе в жертву Драко Малфоя, а единственное, что смог сделать Том-из-дневника, это замаскировать приступ одержимости, во время которого Рейстлин наложил на Драко Конфундус, под обморок.

Остальные жертвы попались василиску случайно: вероятно, Снейп, Локонс и Филч как раз патрулировали школу, когда взгляд существа заставил их оцепенеть.

«Какой же я идиот!» — мрачно осознал Рейстлин, — «Почему я раньше не догадался? Проклятый дневник всё время был у меня. Это я с ним беседовал. И кого еще он мог заколдовать, если не меня?! Мало того, этот дневник сам мне рассказывал об изменении и стирании памяти, еще летом! Мда, Карамон по сравнению со мной — гений…»

Рейстлин понял, что всё очень плохо. Как только Драко оживят, он сразу расскажет, кто на него напал. Придется сегодня же убраться из школы, а затем из страны.

Чародей ускорил шаг: надо успеть собрать вещи. Дойдя до входа в башню Гриффиндора, Рейстлин увидел, как профессор МакГонагалл вместе с очень подавленной Джинни Уизли вышли из гостиной. Это показалось Рейстлину подозрительным (ведь именно Джинни изначально подкинул дневник Люциус Малфой), поэтому он надел мантию-невидимку и последовал за ними.

* * *

МакГонагалл отвела Джинни в свой кабинет и плотно прикрыла за собой дверь. Рейстлин встал рядом с входом в кабинет и прислушался. К счастью, никаких чар, мешающих подслушиванию, не было.

— … Ага, вы ее привели! — послышался голос Люциуса Малфоя, — Рассказывай немедленно, как ты это провернула!

— Вы о чем, сэр? — удивилась Джинни.

— О чем я?! Ты напала на моего сына! Натравила на него монстра! Он всё видел! Верно, Драко?

— Да, — едва слышно подтвердил голос Драко.

— Люциус, прошу вас держать себя в руках, — произнес голос Дамблдора, — Вы не вправе кого-либо допрашивать.

— Так пускай ее допросят те, кто вправе! Фадж, я считаю, здесь нужно применить сыворотку правды…

— Согласен, — сказал Дамблдор, — Вопрос только, к кому.

— То есть, «к кому»? К девчонке, конечно же!

— Профессор МакГонагалл, да что здесь происходит?! — спросила Джинни, — Я не понимаю…

— Мисс Уизли, не волнуйтесь, скоро мы во всем разберемся, — ответила МакГонагалл.

— Дело в том, мисс Уизли, — начал Дамблдор, — Что пару часов назад Драко Малфоя вывели из оцепенения, и он рассказал, кто на него напал. По его словам, последнее, что он видел — это вы, мисс Уизли, рядом с огромной желтоглазой змеей в очках.

— В очках?!

— Верно. Нам всем очень повезло, что змея надела очки, — по голосу Дамблдора было похоже, что ему весело, — Ведь прямой взгляд василиска убил бы того, кто с ним встретится.

— Какой ужас, Дамблдор, у вас по школе ползает василиск! — воскликнул Фадж.

— Не просто василиск, а василиск в очках, — поправил Дамблдор.

— Да хоть в пенсне с моноклем! Кингсли, срочно организуйте заявку в отдел магических популяций, чтоб они вытравили этого василиска… Кошмар!

— Будет сделано, — пробасил Кингсли.

— Василиск василиском, но вы забываете, что надо наказать девчонку! — встрял Люциус.

— Сначала надо убедиться, действительно ли Драко видел Джинни, — сказал Дамблдор, — Я предлагаю допросить его с применением сыворотки правды.

— Почему вы сомневаетесь? — спросил Кингсли.

— Видите ли, профессор Снейп тоже видел василиска в очках, но при этом рядом с ним не было никакой Джинни Уизли, — пояснил Дамблдор.

— Директор, мне просто меньше повезло, чем Драко. Мисс Уизли наверняка была где-то поблизости, однако ей удалось не попасться мне на глаза, — послышался голос Снейпа, — Нет необходимости применять к мальчику сыворотку…

— Это ложь! — не выдержала Джинни, — Я ни на кого не нападала с василиском!

— Это мы сейчас посмотрим! Давайте же сыворотку, — сказал Люциус.

Рейстлин испытал облегчение. Очевидно, что ни Драко, ни Снейп, а наверняка и другие жертвы Рейстлина не видели. Скорее всего, он был в мантии-невидимке или не присутствовал при самом нападении василиска. Снейп сказал правду, а Драко солгал по указке Люциуса, считающего, что дневник все еще у Джинни, и это она виновата в нападениях.

— … во-вторых, нельзя допрашивать несовершеннолетнюю с сывороткой правды без ее родителей, — продолжал Дамблдор, — Я послал сову Артуру Уизли, и попросил его приехать завтра. Зато Драко вполне можно допросить сейчас, раз уж вы любезно нас посетили, Люциус.

— Сову? Дамблдор, это слишком долго! — возмутился Фадж, — Давайте пошлем кого-нибудь за ним через каминную сеть! Где он работает, Люциус? В каком отделе?

— Незаконного использования изобретений маглов.

— Хорошо. Минерва, не могли бы вы привести сюда Артура Уизли, — распорядился Дамблдор.

После небольшой паузы послышался голос МакГонагалл:

— Министерство магии!

Профессор явно переместилась с использованием летучего пороха. В кабинете замолчали.

Рейстлин понимал, что и он сам, и Джинни в полной безопасности, а вот Люциус Малфой загнал себя в тупик: Драко под сывороткой сразу же выложит, что на самом деле никакой Джинни не видел, просто отец приказал ему так сказать. Очевидно, что Дамблдор прекрасно всё это считал по поведению Драко и Люциуса.

Какое-то время в кабинете сидели тихо, потом Фадж, Кингсли и Дамблдор принялись обсуждать василисков.

— … и как огромная змеюка может здесь разгуливать? — недоумевал Фадж, — Это же скандал… Не дай Мерлин это попадет в газеты…

— Где, интересно, живет этот василиск? — спросил Кингсли, — И что он ест? Такой большой змее, наверно, надо много…

— Для меня это тоже загадка. Во всяком случае, школьные животные не пропадали, — сказал Дамблдор.

Наконец вернулась МакГонагалл с Артуром Уизли. Некоторое время Люциус и Снейп продолжали настаивать на допросе Джинни с применением сыворотки, а Дамблдор и МакГонагалл — сначала на допросе Драко, ведь если он говорил правду, ему ничего не стоит подтвердить это. Фадж, похоже, не знал, кого ему слушать. В итоге он предложил допросить и Драко, и Джинни под сывороткой.

— Давайте начнем с Драко Малфоя, — сказал Дамблдор, — Надо подтвердить или опровергнуть его слова о Джинни Уизли.

— Нет уж! С какой это стати?! — негодовал Люциус, — Пусть сначала допросят девчонку! Уверен, она признается, и не будет никакой нужды поить моего сына этим зельем.

— Кингсли, а вы что думаете? — спросил Фадж.

— По-моему, особой разницы, с кого начинать нет. Но мы можем спросить самих детей, кто не боится быть первым…

— Джинни, ты ведь ничего не сделала? — спросил Артур.

— Папа, я не вызывала никаких василисков! Это все неправда!

— Раз ты ни в чем не виновата, тебе нечего бояться. Просто выпьешь зелье и ответишь на несколько вопросов, — успокоил Джинни отец.

— Я не хочу, чтобы они слушали… — едва слышно сказала Джинни, по-видимому, имея в виду обоих Малфоев.

— Люциус, действительно… — начал Дамблдор.

— Я председатель Попечительского совета и имею полное право…

-…Хорошо, хорошо, вы оставайтесь. А вот ваш сын и профессор Снейп подождут в коридоре, пока не закончится разговор с Джинни, — сказал Дамблдор.

Рейстлин отскочил от двери, и через несколько секунд из кабинета вышли Снейп и Драко Малфой. Последний выглядел еще бледнее, чем обычно. Пару минут они стоял молча, затем Снейп сказал:

— Не беспокойтесь, Драко. Мисс Уизли уже наверняка во всем призналась. Сыворотка правды — очень сильное зелье. Достаточно трех капель, чтобы человек мог отвечать одну лишь правду.

Драко слова Снейпа совершенно не успокоили: мальчик еще сильнее побледнел и задрожал. Рейстлин ухмыльнулся. Всё складывалось как нельзя удачно. Джинни ничего не знала о василиске и нападениях. Конечно, задай ей Люциус прямой вопрос о дневнике Риддла, она бы, возможно, вспомнила и рассказала, кому его отдала. Но Люциус не мог даже заикнуться про дневник при Дамблдоре и остальных — ведь этим он бы выдал себя.

Когда МакГонагалл позвала Снейпа и Драко вернуться в кабинет, Драко, по-видимому, едва сдерживался, чтобы не заплакать. Рейстлин вернулся к подслушиванию.

— … мисс Уизли действительно не натравливала ни на кого василиска, как мы все сейчас убедились. Теперь очередь Драко, — сказал Дамблдор.

— Вероятно, Драко Малфой видел кого-то, кто использовал Оборотное зелье и превратился в Джинни Уизли, — предположил Кингсли.

— Если он ее видел, — добавил Дамблдор.

— Драко, ты видел эту девчонку рядом с василиском? — гневно спросил Люциус, — Если ты соврал, просто потому что она тебе не нравится, то самое время в этом признаться!

Очевидно, Люциус именно это и приказывал сделать. Драко должен был признаться во лжи, чтобы не пить сыворотку правды и не выдать отца.

— Да… я соврал… — тихо сказал Драко, — Простите…

— Это возмутительно! Как вам такое в голову пришло?! — взорвалась МакГонагалл.

— За что? — спросила Джинни, — Мы с тобой и не разговаривали никогда.

— Подлец! — воскликнул мистер Уизли, — Накажите его, Дамблдор, это немыслимо!

Рейстлин отошел от двери, ему было невероятно смешно. Бедный Люциус пал жертвой собственных интриг! Мало того, что никак не насолил Уизли, так еще и подставил собственного сына, и, как можно предположить, изрядно испортил отношения с родителями других слизеринцев благодаря обыску в общежитиях.

Вскоре из кабинета вышли МакГонагалл и Джинни с отцом. За ними последовали Фадж с Кингсли, а потом и Снейп с заметно заплаканным Драко. Когда все остальные разошлись, из кабинета появились страшно злой Люциус и прячущий улыбку Дамблдор. Они двинулись по коридору, и Рейстлин чуть в отдалении последовал за ними.

— Прошу прощения за моего сына, — выдавил Люциус.

— Мне очень любопытно, кто его надоумил обвинить Джинни Уизли, — сказал Дамблдор.

— Надоумил?

— Да. У него не было причин сочинять клевету на девочку на курс младше него, с которой он никогда не общался. С сывороткой правды мы бы все узнали, кто внушил ему такую идею.

— На что это вы намекаете, Дамблдор?

— Вы все прекрасно поняли. Надеюсь, ваш сын в дальнейшем не станет клеветать на детей, чьих родителей вам выгодно очернить, Люциус. Иначе последствия будут печальны.

У Люциуса дернулась рука, как будто он хотел вытащить палочку, но в последний момент передумал.

— Лучше бы вы научились хорошо делать свою работу, Дамблдор, а не притягивать за уши какие-то странные домыслы! У вас по школе ползает василиск! Отвратительно! И вы отняли моего эльфа! Думаете, я не догадаюсь, что это вы подстроили?!

— И в чем же ваша догадка? — полюбопытствовал Дамблдор, не выказывая никакого удивления на подобное обвинение.

— На квиддичном матче! Заколдовали меня и заставили уволить моего слугу Добби! Это ваших рук дело, Дамблдор! Все эти ваши «идеи в поддержку эльфов»! По-вашему, я совсем идиот?! Были бы у меня доказательства, вы бы ответили за это нападение!..

— Но их у вас явно нет. Надо же, какой я, оказывается, коварный… Что ж, мне пора в свой кабинет, думаю, вы найдете дорогу из школы. Хорошего вечера!

— Я добьюсь у Попечительского совета приказа о вашем отстранении! Я этого так не оставлю! — прокричал Люциус вслед исчезнувшему за поворотом коридора Дамблдору.

Люциус нервно несколько раз вытащил палочку и засунул обратно, затем выругался себе под нос и помчался прочь.