Разоблачение государственной измены (джен)

Диего и Бернардо уже начали привыкать к тому, что что каждое открытие тюремных ворот приковывало к ним взгляды. Дни тянулись, а люди на площади останавливались, перешептывались, тыкали пальцами, не сводя глаз с сына самого богатого землевладельца в округе, томящегося за решеткой.

Бернардо, украдкой наблюдая за толпой, с тревогой отметил, как с каждым днем мрачнеют лица у ворот. Диего не мог не согласиться. Лица и жесты людей, наблюдавших за ними, начинали напоминать жителей Санта-Барбары. Но они были бессильны что-либо изменить. Оставалось лишь ждать суда. Каждый день они возносили молитвы о чуде, но небеса, казалось, оставались глухи к их мольбам.

С ними хорошо обращались, как и положено с заключенными. Хидальго хоть и ворчал про себя, что с арестантами излишне церемонятся, неукоснительно следовал приказам магистрадо. Трижды в день их кормили, обеспечивали всем необходимым для бритья и умывания. Диего попросил и получил книгу для чтения, перо и бумагу, чтобы писать стихи, и гитару. К несчастью, книга осталась еще со времен Монастарио, и Диего уже составил о ней нелестное мнение. Он отдал ее Бернардо, который, пробежав глазами несколько строк, пришел к такому же выводу. Диего несколько раз пытался писать стихи, но муза молчала, и он откладывал бумагу в сторону. Большую часть времени он наигрывал что-то на гитаре, которая, к его удивлению, оказалась в неплохом состоянии. Это помогало скоротать время, а музыка, которую он выбирал, умиротворяла их обоих. И все же, порой Диего молча вглядывался в площадь, надеясь увидеть того, кого в глубине души боялся не увидеть. Мимо проходили толпы людей, мелькали знакомые лица, но то лицо, которое он так хотел увидеть, так и не появилось. Эта тоска грызла его изнутри, причиняя боль, которую невозможно было выразить словами.

Однако, стремясь сбить Сантьяго с толку, Диего, казалось, вполне доволен своим заточением, когда магистрадо наведывался в казарму. Втайне он ликовал, ловя на себе недоуменные взгляды Сантьяго, потому что отказывался вести себя как человек, приговоренный к смерти. Он не мог нанести удар физически, но мог улыбаться и вести себя как Диего де ла Вега, ученый и поэт, приводя магистрадо в замешательство. Сантьяго никогда не высказывал своего недовольства, но Диего видел, что его поведение раздражает магистрадо, ставит его в тупик. Сантьяго думал, что хорошо знает Диего, не так ли? Что ж, Диего собирался доказать ему обратное. Ему доставляло удовольствие смущать Сантьяго, и Бернардо разделял его чувства.

Каждое утро они наблюдали, как Сантьяго приезжал в казарму, чтобы проверить заключенных и развлечься фехтованием с капитаном Хидальго. Казалось, Хидальго был довольно искусным фехтовальщиком и с удовольствием принимал вызов магистрадо. В то утро, третье с тех пор, как их бросили в тюрьму, магистрадо появился, как обычно. После приветствий и разминки они приготовились к поединку. Отсалютовав друг другу шпагами, они взглянули на сержанта Гарсию, ожидая сигнала. Гарсия бросил носовой платок, и клинки обоих мужчин превратились в серебристые молнии, атакуя и парируя удары.

Сантьяго нравилось проверять свое мастерство в поединках с Хидальго. Он с нетерпением ждал этой "битвы", ведь с тех пор, как он стал магистрадо в округе, ему не попадалось более достойного соперника. Однако уверенность Сантьяго в исходе поединка лишала его того удовольствия, которое он мог бы получить от фехтования. Это упражнение помогало оттачивать навыки, но знание неизбежного финала оставляло его неудовлетворенным. Он знал, что Хидальго выкладывается на полную и не стал бы его уважать, если бы тот поддавался, но Сантьяго также знал, что капитану не хватает мастерства, чтобы победить его. Никто не был достаточно хорош. Сантьяго искусно подстраивался под Хидальго, чтобы поединок не заканчивался слишком быстро. Он делал это настолько тонко, что Хидальго даже не подозревал об этом. Если бы у Сантьяго было желание, которое, как он чувствовал, никогда не исполнится, то это было бы желание найти соперника, достойного его мастерства. Да, он знал, что является лучшим фехтовальщиком во всей Калифорнии, но без равных по мастерству соперников, признающих его величие, этот титул ничего для него не значил. И, насколько ему было известно, в Калифорнии не было фехтовальщика, который мог бы сравниться с ним.

Диего с неподдельным интересом наблюдал за поединком двух мужчин. Он ловил себя на том, что изучает стиль и движения каждого из них, остро осознавая, что отдал бы почти все, чтобы получить шанс сойтись с одним из них со шпагой в руке. В Хидальго чувствовалась сила и опыт, накопленные за долгие годы службы в армии. Его стиль был прямолинейным и мощным. Сантьяго же, казалось, просто перетекал из одной точки в другую, его стиль был обманчиво плавным, словно он не прилагал никаких усилий. Тем не менее, он успевал отражать все атаки Хидальго и сам наносить удары. Диего был заворожен, на мгновение забыв, где находится и зачем. Порой он невольно совершал быстрые, едва заметные движения руками, плечами или ногами, подражая фехтовальщикам, настолько он был погружен в их стремительный танец. Дуэль между двумя мужчинами разворачивалась на обширном плацу, где каждый стремился превзойти другого. Солдатам, оказавшимся поблизости, приходилось уворачиваться, чтобы не получить случайную травму, потому что ни один из дуэлянтов не собирался уступать им дорогу.

Диего не потребовалось много времени, чтобы заметить, что Сантьяго делает все возможное, чтобы угодить Хидальго. Он не мог не восхищаться тем, с какой тонкостью это было сделано. Он был уверен, что Хидальго ничего не знает. Капитан продолжал фехтовать изо всех сил, не уступая вызовам, которые бросал ему магистрадо. Сегодняшний поединок длился гораздо дольше, чем те, которые Диего довелось видеть между этими двумя мужчинами. Чтобы фехтовать без перерыва в течение такого долгого времени, требовался большой навык. Когда человек уставал, его рефлексы замедлялись, что давало сопернику преимущество, если его выносливость была выше, чем у тебя, при прочих равных условиях. Диего знал, что нужно заглянуть внутрь себя, чтобы найти в себе силу воли и продолжать, когда малейшая заминка означала поражение или... смерть. Наконец, после яростной серии великолепных фехтовальных приемов, большинство из которых были слишком быстрыми, чтобы за ними можно было уследить, если ты не был опытным фехтовальщиком, шпага Хидальго отлетела в сторону и приземлилась острием к ногам сержанта Гарсии. Хидальго поклонился победителю, а все солдаты одобрительно захлопали, некоторые кричали «браво».

Диего был впечатлен стойкостью и мастерством Сантьяго, как и прежде. Он не видел ни одной слабости в его стиле или технике. Шпага, казалось, была естественным продолжением руки и разума Сантьяго, и Диего был хорошо знаком с этим чувством. В вопросах владения шпагой Диего все еще мог испытывать некоторое восхищение перед магистрадо. Сегодняшний поединок закончился так же, как и все поединки между этими двумя мужчинами: победой Сантьяго. Хидальго был хорош, но Сантьяго превосходил его. Неудивительно, что он смог победить мастера фехтования де Виду в университете. Он был рожден для шпаги. Диего непроизвольно сжал и разжал правую руку.

Бернардо наблюдал за поединком между Сантьяго и Хидальго, но краем глаза следил за своим молодым хозяином, угадывая его мысли и желания. Он видел, как сильно Диего хотел сразиться с этими двумя мужчинами, но у Бернардо были сомнения. Он знал, что Диего ни в чем не уступал бы Сантьяго, когда находился в лучшей форме, но случилось кое-что, что могло дать Сантьяго преимущество, если они когда-нибудь сойдутся в поединке. Диего перестал тренироваться несколько месяцев назад, с тех пор, как стал заниматься делами в офисе магистрадо. Это было непреднамеренным последствием всего, что произошло. Бернардо покачал головой.

Дуэль на шпагах, сражение не на жизнь, а на смерть, решается долями секунды. Доля дюйма или доля секунды могут означать мгновенную смерть для дуэлянта. Требуется постоянная, упорная практика, чтобы сохранить остроту лезвия, способного рассекать эти доли секунды на стороне жизни. Практика, от которой Диего отказался. Но, глядя на Диего сейчас, Бернардо понимал своего юного друга. Если бы у Диего была возможность и гарантии безопасности для его отца, он бы без колебаний вступил в бой с Сантьяго и победил или погиб, пытаясь это сделать.

Окинув взглядом стены своей камеры, Бернардо пожал плечами. Похоже, у Диего никогда не будет такой возможности. Да, их ограничивали не только эти стены, но и любовь к дону Алехандро, забота о его жизни. Бернардо вздохнул. Прищурившись, он пристально посмотрел на Сантьяго, когда тот вложил шпагу в ножны и поблагодарил Хидальго за хорошую тренировку. При малейшей возможности Бернардо и сам был бы не прочь сразиться с Сантьяго, если бы это помогло освободить Диего и защитить дона Алехандро. В этом он не сильно отличался от своего друга.