Дарт Ворн: Тёмная сторона силы (джен)

Солнце Мандалора вставало не как над землей, а как над пеплом. Его лучи, резкие и безжалостные, резали горизонт, превращая песок в расплавленное золото. Но здесь, в ущелье Кайра, где река когда-то вырезала путь сквозь скалы, теперь цвела жизнь. Деревья, посаженные руками мандалорцев, тянулись к небу, их листья шептали в такт ветру, словно молились не богам, а будущему.

Каэл стоял на краю террасы, его пальцы скользили по рукояти белого светового меча. Лезвие не вспыхивало — оно хранило покой, как будто Сила, некогда рвавшаяся наружу, теперь текла в нем тихо, как подземная река. Его плащ, по краю обшитый серебристой нитью, не колыхнулся даже под порывами ветра. Лицо было спокойным.

— Папа! — крик разорвал тишину.

Он обернулся. Его сын, Акрус, семилетний мальчик с глазами цвета пустынного неба, бежал по дорожке, держа в руках деревянный меч. Его короткие ноги поднимали облака пыли, но улыбка была чище, чем вода в оазисе.

— Я научился! — мальчик замер перед отцом, подняв меч. — Посмотри, как я держу его!

Каэл улыбнулся. Его рука легла на голову сына, пальцы запутались в светлых волосах, таких же, как у его матери.

— Ты держишь его не как меч, — прошептал он, — а как инструмент. Возьми аккуратнее.

— Я хочу стать как ты! — Акрус вскинул подбородок. — Королем Мандалора!

Каэл не ответил сразу. Его взгляд скользнул к горизонту, где вдали виднелись шатры кланов. Восемь лет назад он пришел сюда, оставив за спиной пепел Звезды Смерти. Мандалорцы опустились на колени, увидев черный меч. Но он снял шлем и сказал: «Я не Ситх. Я — человек, который потерял все и нашел дом». Они поверили. Не сразу. Не все. Но те, кто видел, как он лечил раненых после битвы за Илиум, как строил укрытия для беженцев, как учил детей писать на мандалорском, — они прозвали его «Королем Песка».

— Король — не тот, кто держит меч, — прошептал Каэл, присев на корточки. — Король — тот, кто знает, когда его убрать.

Акрус нахмурился, но кивнул. Его меч опустился, но не дрожал.

Внутри дома пахло хлебом и травами. Мара, его жена, стояла у плиты, ее руки, покрытые узорами мандалорских татуировок, ловко складывали лепешки. Ее доспехи, когда-то черные, теперь были украшены серебряными вставками — символом мира. Она не была джедаем, но Сила текла в ней мягко, как песня матери, убаюкивающая ребенка.

— Он опять бегал с мечом? — спросила она, не оборачиваясь.

— Он хочет быть как я, — Каэл подошел ближе, обняв ее за талию.

— Ты знаешь, что он не может, — Мара положила ладонь на его руку. — Ты не такой, как раньше.

— Я знаю, — он прижался щекой к ее плечу. — Иногда мне кажется, что он видит во мне того, кем я был.

— Нет, — Мара обернулась. Ее глаза, темные, как ночь над пустыней, смотрели без страха. — Он видит того, кем ты стал.

Совет кланов собрался в подземном зале, вырезанном в скале. Здесь, где раньше решали вопросы войны, теперь обсуждали урожай и воду. Каэл сидел в центре, его голос звучал ровно, без нажима:

— Мы не можем позволить Республике забрать наши источники. Вода — это жизнь.

— Но они говорят, что помогут, — возразил вождь клана Сабин. — Они построят насосы, дадут технологии.

— Они построят стены, — Каэл провел пальцем по карте. — И назовут это защитой.

Зал замер. Мандалорцы знали: их новый король не боялся Республики, но не доверял ее обещаниям.

— Мы останемся независимыми, — прошептал он. — Не из гордости. Из уважения к тем, кто погиб за эту свободу.

Кланы кивнули. Их руки легли на рукояти мечей — не как угроза, а как клятва.

Вечером Каэл сидел у костра, его сын спал на коленях, обняв деревянный меч. Мара смотрела на звезды, ее пальцы перебирали нити вышивки.

— Ты думаешь, они придут? — спросила она.

— Республиканцы? — он покачал головой. — Нет. Они боятся нас больше, чем мы их.

— Не Республиканцы, — Мара посмотрела на него. — Джедаи.

Каэл замер. Воспоминания хлынули, как ветер в пустыне: Корин, падающий в бездну, Люк, кричащий его имя, шлем, который он снял в последний раз.

— Они думают, что я все еще Ситх, — прошептал он. — Но я оставил его в том зале.

— А если они найдут тебя?

— Тогда я скажу им правду, — он посмотрел на спящего сына. — Что я не тот, кем они меня считают.

Мара молчала. Ее рука легла на его ладонь.

— Ты не боишься?

— Боюсь, — он сжал ее пальцы. — Но не за себя.

Ночью, когда дом погрузился в тишину, Каэл вышел на террасу. Его белый меч вспыхнул в руках, его свет отразился в окне, как звезда в воде. Он не тренировался. Просто держал его, чувствуя, как Сила течет в лезвии — не яростно, не холодно, а как дыхание.

Где-то вдали, за горизонтом, Корусант строил свою Республику. Джедаи искали Ситхов. Республика требовала подчинения.

Но здесь, в ущелье Кайра, песок был теплым, деревья цвели, а его сын спал, обняв меч, который никогда не зажжется в гневе.

Каэл опустил клинок.

— Я исцелился, — прошептал он ветру. — И я не позволю им забрать это у меня.