Дарт Ворн: Тёмная сторона силы (джен)

Утро Акруса началось, как всегда. Небо над Элион-Праймом переливалось бирюзовыми оттенками, будто кто-то разлил по нему жидкий опал. Белоснежные башни из акрусианского мрамора, впитавшие за ночь росу, светились изнутри золотистым сиянием. В узких улочках, усыпанных семенами священного дерева Вэйл, дети бежали к школам, а матери, спеша на работу, придерживали плетеные корзины с хлебом и травами. Никто не заметил, как над горизонтом замерцали точки — десять имперских бомбардировщиков, скрытых за помехами радаров.

Первый взрыв разорвал тишину в 8 часов 47 минут.

Он пришелся в энергетическую станцию у храма Солнца, и город погрузился во тьму. Люди закричали, но крики тонули в грохоте падающих башен. Второй удар обрушился на космопорт — Империя не хотела дать никому улететь. Третий — в район, где когда-то стоял джедайский храм. Орбитальная атака продолжалась медленно, расчетливо, как палач, затягивающий петлю.

В районе «Стена Солнца» Лира Ворн бежала по узкому переулку, прижимая к груди трехлетнего сына. Ее платье, вышитое золотыми нитями в узоры Вэйла, уже покрылось пылью от разрушенных домов. Каэл не плакал. Он молчал, как учила мать: *«Сын охотника не шумит, даже когда падает гора»*. Его глаза расширились от каждого взрыва, но он стискивал зубы, цепляясь за шею Лириной рубашки.

— Тише, — шептала она, сворачивая в полуразрушенный подвал. — Ты слышишь? Даже земля кричит.

Над ними рухнула башня храма. Лира бросилась к каменной нише за плитой, вырезанной в форме солнца. Она запихнула Каэла внутрь, залепляя вход смесью песка и собственной крови — древний ритуал, чтобы скрыть укрытие от посторонних глаз.

— Слушай меня, — ее пальцы дрожали, но голос оставался твердым. — Ты не должен шуметь. Даже если я перестану кричать.

— Мама… — мальчик указал на небо, где падал огненный шар.

— Это не небо. Это буря.

— Ее надо переждать, — прошептал он, повторяя слова, которые она вкладывала ему в уста каждую ночь.

Лира улыбнулась, но в глазах читалась решимость.

— Нет, сын. В неё надо выжить.

Она вышла из подвала, держа в руках детский плащ. Бросила его подальше, крича: "Помогите! Мой ребенок там!" чтобы отвлечь обломки, падающие на склеп. Каэл видел сквозь щель, как пламя поглотило мать. Он не закричал. Сжал кулаки так, что ногти впились в ладони, и впервые почувствовал Силу — не как дар, а как огонь в груди, жгущий изнутри.

В районе «Сердце Воды» Элия Вэйл сидела в затопленном подвале, прижимая к себе Корина. Подземная река, текущая под их домом, мерзла от холода, но ее вода обволакивала тела, скрывая тепло от имперских датчиков. Мальчик дрожал, рыдая от каждого удара, и Элия пела колыбельную, которую знала каждая мать Акруса:

Вода течет, вода живет,

Вода детей своих найдет.

Не бойся тьмы, не бойся бед —

Вода вернет тебя к звездам, где свет.

Потолок рухнул, обнажив огненное небо. Элия погрузила Корина в реку, держа его голову над водой.

— Дыши глубже, мой свет, — ее ладонь легла на его сердце. — Вода не даст тебя найти.

— Мама, больно! — закричал он, когда обломки ударили по воде.

— Боль пройдет. Но любовь останется. Всегда.

Она увидела дроида-поисковика, скользящего над рекой. Вынырнула, крича: «Я здесь! Бегите!» — и поплыла в противоположную сторону, отвлекая машину. Луч плазмы пронзил воду. Корин, лежа в реке, видел, как мать тонет в огне, но не мог закричать — вода залила рот. Перед тем как потерять сознание, он почувствовал, как тепло ее ладони осталось в его груди.

На орбите Акруса дрожал корабль джедаев — «Тинока», старый фрегат, замаскированный под облако космической пыли. На мостике Оби-Ван Кеноби смотрел на голографическую проекцию города, погибающего в огне.

— Мы должны спуститься, — его голос был тише шепота. — Там дети…

— Это ловушка, — перебила Калла Ди, джедай-женщина с лицом, изрезанным шрамами прошлых войн. — Империя знает, что мы здесь. Если выйдем из маскировки…

— Мы не можем бросить их! — Рен Корс, молодой джедай с руками, покрытыми ожогами от световых мечей, сжал кулаки.

Оби-Ван закрыл глаза. В Силе он слышал крики, мольбы, последние вздохи.

— Мы уже бросили их. Республика бросила Акрус, когда отказалась дать им оружие. Ситхи бросили их, когда нажали на спуск. А мы…

— Мы должны быть мудрее, — Калла положила ладонь на его плечо. — Джедаи выживут, чтобы бороться. А эти…

— Эти умрут за нас, — тихо закончил Оби-Ван, отключая голографию.

В 20:30, когда дым над Элион-Праймом стал гуще, чем ночное небо, «Тинока» спустился на поверхность. Оби-Ван нашел Каэла в руинах храма. Мальчик цеплялся за обгоревший кусок плаща, его руки были в крови и пепле.

— Я не нуждаюсь в помощи! — крикнул он, пытаясь ударить джедая.

— Я знаю, — Оби-Ван опустился на колени. — Но ты не один.

В двух километрах отсюда Корин лежал у обломков моста, прижимая к груди ладонь матери, все еще тянущуюся к воде. Его голос пропал от криков, но он цеплялся за джедая, как за последнюю нить к жизни.

— Мама сказала, что вода вернет меня к свету…

— Она вернула, — Оби-Ван обнял его, чувствуя, как дрожит маленькое тело.

Когда «Тинока» оторвалась от поверхности Акруса, Оби-Ван посмотрел на двух мальчиков. Один сжимал в кулаке пепел, другой держал ладонь матери.

— Вы — последние сыновья погибшей звезды, — прошептал он. — И, возможно, ее будущее.

Город позади них догорал, превращаясь в пустошь. Но в кабине корабля уже росло семя, которое однажды станет деревом.

Годы шли. Татуин, чьи двойные солнца пали на пески, стал для них домом. В тени руин древнего джедайского храма, спрятанного за барханами, Оби-Ван учил мальчиков тому, что называл «танцем с Силой». Здесь, под открытым небом, где ветер приносил песок с запахом сухих трав, они учились слышать то, чего не видели глаза.

Каэл Ворн стоял, сжав кулаки. Перед ним лежал камень — обычный, серый, размером с яблоко, такой же, как тысячи других в этих песках. Оби-Ван сказал, что камень поможет им «услышать ритм Силы».

Корин Вэйл уже справился. Он закрыл глаза, вдохнул — и камень плавно поднялся в воздух, паря перед ним, как птица над водой.

— Хорошо, — кивнул Оби-Ван. — Теперь ты, Каэл.

Каэл уставился на камень.

«Это глупо. Я видел, как рушатся башни. Я выжил в пустыне. И теперь должен возиться с этим?»

Он протянул руку, пытаясь повторить движения Корина. Ничего. Камень остался лежать.

— Сосредоточься, — мягко сказал Оби-Ван. — Не пытайся заставить его двигаться. Позволь ему самому найти путь.

Каэл стиснул зубы.

«Позволить?»

Он рванул рукой, как будто выдирая камень из песка.

— Дурацкий камень! — вырвалось у него.

Камень взорвался.

Осколки полетели в разные стороны, острее ножей. Один из них, тонкий, как игла, пролетел в сантиметре от лица Каэла — но не коснулся кожи. Корин, не открывая глаз, поднял ладонь, и все осколки замерли в воздухе, словно застывшие капли дождя.

— Отпусти их, — тихо сказал Оби-Ван.

Корин кивнул. Осколки мягко опустились в песок.

— Ты мог бы поранить кого-то, — Оби-Ван повернулся к Каэлу. Его голос не дрожал гневом, но в нем звучала боль. — Сила — не молот. Она не для того, чтобы бить.

— Я не бил! — Каэл топнул ногой, и песок вокруг него взметнулся волной. — Я просто…

— Просто ты думал о том, что ненавидишь этот камень, — закончил Оби-Ван. — И Сила услышала твою ненависть.

Каэл отвернулся. В горле стоял ком.

«Он не понимает. Это не ненависть. Это просто… несправедливо».

— Возьми другой камень, — Оби-Ван протянул ему новый, такой же серый, такой же простой. — Попробуй еще раз.

Каэл взял его. Пальцы горели.

«Сосредоточься. Не думай о нем. Не думай о том, как легко это дается Корину».

Он закрыл глаза, пытаясь повторить движения. Вдох. Выдох. Ничего.

— Давай, — шепнул Корин. — Ты можешь.

— Заткнись! — рявкнул Каэл.

И в тот же миг камень вырвался из его ладони, как пушечное ядро. Он пронзил воздух, оставляя за собой след из искр, и исчез в небе, растворившись в синеве между двумя солнцами.

Оби-Ван вздохнул.

— Ты не управляешь Силой, Каэл. Ты позволяешь ей управлять собой.

Каэл не ответил. Он смотрел в небо, где камень, возможно, уже врезался в орбитальную станцию или улетел в глубины космоса.

«Пусть летит, пусть разобьется вдребезги. Как все остальное»

Корин подошел ближе, протягивая руку.

— Я могу показать тебе…

— Не надо, — Каэл оттолкнул его. — Ты и так лучше меня. Ты всегда лучше.

— Это не про «лучше», — Корин опустил руку. — Это про то, чтобы не бояться.

— Я не боюсь! — Каэл ударил кулаком по песку. — Я просто…

Но он не договорил. Потому что впервые за долгое время почувствовал раздражение. Не страх. Не боль. Просто злость от того, что что-то не поддается ему, как должно.

Оби-Ван положил руку ему на плечо.

— Ты сильнее, чем думаешь, Каэл. Но сила без терпения — как огонь без дров. Она сожжет тебя, прежде чем согреет других.

Каэл вырвался из его хватки и побежал прочь, к темным тоннелям храма. Там, в одиночестве, он сжал кулаки так, что ногти впились в ладони, и шептал про себя:

— Я не слабый. Я не слабый. Я не...

А наверху, под солнцами Татуина, Корин поднял новый камень и, закрыв глаза, позволил ему парить в воздухе, как птице над водой.

Он не знал, что однажды этот камень станет для Каэла не просто камнем. А символом того, что нельзя отпустить.

Даже если он улетит в космос.

Пески Татуина остывали после захода солнц. В узком ущелье за руинами храма, где ветер высекал в камне узоры веков, Каэл Ворн стоял один. Его руки, еще не окрепшие для восьмилетнего мальчика, сжимали световой меч. Не обычный, как у других учеников, а особый — длинная рукоять, выточенная из обломков дроида, с двумя синими лезвиями, исходящими с обеих концов. Каждое лезвие окружала массивная гарда — переплетение металлических полос, защищающих пальцы от обратного удара пламени. Каэл выточил их сам, используя осколки джедайского артефакта, найденного в руинах, и каждая грань гард отражала свет, как будто ловила вспышки гнева, чтобы не дать им ранить его самого.

Он не учился у кого-то. Просто однажды, просматривая архивы храма, наткнулся на древний манускрипт: «Искусство Двойного Лезвия — для тех, чья Сила раздвоена, но едина в сердце». Слова зацепили его. «Раздвоена». Как он сам.

Каэл взмахнул мечом. Воздух рассекли два синих полумесяца, оставляя за собой дрожащие следы. Лезвия, будто живые, пульсировали в такт его дыханию, а гарды, несмотря на грубоватую отделку, не дрожали в руке — они держали его пальцы в надежном коконе, позволяя бить с такой силой, что даже камни под ногами трещали. Он отрабатывал удары, которые видел в записях битв: вращение снизу вверх, перекрестные блоки, финты, требующие невероятной координации. Пальцы, укрытые гардами, не дрожали от напряжения. Он делал это уже месяц — каждую ночь, пока остальные спали.

— Ты знаешь, что это запрещено.

Голос Оби-Вана застал его врасплох. Каэл резко обернулся, лезвия погасли, но в руках осталась дрожащая рукоять.

— Я… — начал он, но джедай поднял руку.

— Ты слишком молод для двойного клинка. Тем более для такого. — Оби-Ван указал на гарды. — Эти щиты — не защита. Это цепи. Они сковывают твои движения, как страх сковывает разум.

— Это работает, — перебил Каэл, сжимая рукоять. — Вы не видели, как я тренируюсь.

— Я видел, — тихо ответил Оби-Ван. — И именно поэтому запрещаю.

Он подошел ближе, песок скрипел под сандалиями.

— Световой меч — не инструмент для игры. Он отражает твою душу. А твоя душа сейчас — как песчаная буря. Ты не контролируешь ее. Ты в ней теряешься.

— Я контролирую! — резко бросил Каэл. — Я сильнее Корина. Я могу…

— Сильнее? — Оби-Ван вздохнул. — Сегодня утром ты проиграл ему на деревянных мечах.

Каэл отвернулся. Сегодня утром. Конечно.

Он стал вспоминать:

Тренировочный круг на открытом песке. Корин Вэйл стоял в стойке, его деревянный меч казался легким, как тростинка. Каэл напротив — сжимал свой, будто клещами.

— Начинайте, — сказал Оби-Ван.

Каэл бросился в атаку. Его удары были быстры, резки, почти жестоки. Он рубил справа, слева, пытался застать Корина врасплох ложным выпадом. Но Корин отступал, блокируя каждый удар с пугающей легкостью.

— Ты думаешь только о том, как ударить, — прошептал он, уворачиваясь от замаха. — А не о том, как остаться в живых.

— Заткнись и сражайся! — заорал Каэл, вкладывая в следующий удар всю силу.

Корин не отступил. Он поднял меч, парируя атаку, и в тот же миг резко толкнул песок у ног Каэла. Тот споткнулся — и деревянный меч Корина коснулся его груди.

— Победа Корина, — объявил Оби-Ван.

Каэл швырнул свой меч в песок.

— Это нечестно! Я мог бы сломать его!

— Но не сломал, — Корин опустил оружие. — Потому что думал только о победе. А я — о тебе.

— О тебе? — Каэл рассмеялся, но смех звучал горько. — Ты просто боишься по-настоящему сражаться!

— Боюсь? — Корин посмотрел на него, и в его глазах не было гнева. — Я не хочу, чтобы ты проиграл самому себе.

___

— Вот почему я запрещаю тебе этот меч, — Оби-Ван стоял перед Каэлом в ущелье, где тот тренировался. — Ты не видишь противника. Ты видишь только свой гнев.

— Я не гневаюсь! — Каэл ударил кулаком по каменной стене. — Я просто…

— Просто ты не можешь проиграть, — закончил Оби-Ван. — А в Силе проигрывать — значит учиться.

Каэл молчал. В голове крутились слова Корина: «Я не хочу, чтобы ты проиграл самому себе»

— Завтра утром снова тренировка, — джедай положил руку ему на плечо. — И я хочу, чтобы ты взял обычный меч. Без этих гард. Без двойного клинка. Просто ты и Сила.

— А если я откажусь?

— Тогда ты останешься здесь, — Оби-Ван посмотрел на закат. — И будешь смотреть, как Корин становится тем, кем ты мог бы быть.

Он ушел, оставив Каэла одного. Мальчик поднял руку, включил меч. Синее пламя отразилось в его глазах, а гарды, с их переплетенными узорами, засверкали, будто пойманный в ловушку огонь.

— Я сильнее, — прошептал он, вращая лезвия. — Я просто…

Но договорить он не успел. Внезапно песок под ногами вздыбился — Корин стоял у входа в ущелье, держа в руках два деревянных меча.

— Тренируемся? — спросил он.

Каэл выключил свой меч.

— Ты не понимаешь, — бросил он. — Я не хочу твоей жалости.

— Это не жалость, — Корин бросил ему один меч. — Это вызов.

Каэл поймал его. Вес дерева был привычным, но чужим.

— Ты проиграешь, — предупредил он.

— Возможно, — Корин улыбнулся. — Но попробуем.

Они встали напротив. Каэл атаковал первым. Его удары были яростными, но Корин, как всегда, не спешил. Он блокировал, уворачивался, заставляя Каэла тратить силы.

— Ты слишком громкий, — прошептал он в паузе между ударами. — Гнев шумит громче, чем ты сам.

Каэл замахнулся изо всех сил. Корин не стал парировать. Он шагнул в сторону, и деревянный меч Каэла просвистел мимо, вонзившись в песок.

— Ты проиграл, — тихо сказал Корин, касаясь его шеи своим мечом.

Каэл стоял, тяжело дыша.

— Почему? — вырвалось у него. — Я сильнее.

— Сила — не в мышцах, — Корин опустил оружие. — Она в том, чтобы услышать тишину между ударами.

Каэл смотрел на него. Хотел закричать. Хотел ударить. Но вместо этого опустил голову.

— Завтра, — прошептал он. — Завтра я выиграю.

— Я буду ждать, — Корин поднял оба меча. — Но не из-за силы. Из-за тебя.

Он ушел, оставив Каэла одного с погасшим световым мечом в руках.

Вечерний ветер приносил песок, стирая следы их боя. Но в голове Каэла остался один-единственный звук — тишина между ударами.

Он не знал, как ее найти.

Но теперь понял, что должен.

Солнца Татуина уже клонились к закату, но жара все еще стелилась над песками, как дыхание змеи. На тренировочной площадке перед руинами храма, где за четыре года стерлись все следы их детских игр, двенадцатилетние Каэл Ворн и Корин Вэйл стояли напротив друг друга. Их тени, длинные и рваные, тянулись к развалинам, будто цепляясь за прошлое. Они знали эту площадку как свои ладони: здесь они впервые взяли в руки деревянные мечи, здесь Каэл в восемь лет впервые зажег свой необычный световой меч, здесь они смеялись, падали, поднимались. Но сегодня, как и каждый вторник последние три года, их ждало одно и то же.

Перед ними лежал камень.

Обычный, серый, размером с кулак. Тот самый.

— Поднимите его, — сказал Оби-Ван, его голос звучал так же спокойно, как в тот день, когда им было восемь. — Не силой рук. Силой разума.

Корин закрыл глаза. Вдохнул, как будто вбирая в себя тишину пустыни. Его ладонь медленно поднялась, и камень, словно пушинка, оторвался от песка. Он парил перед ним, ровно и спокойно, как лист над водой. Так было всегда.

— Хорошо, — кивнул Оби-Ван. — Теперь ты, Каэл.

Каэл сжал кулаки.

Опять этот камень. Опять эта игра. Как будто я не поднял вчера целый холм. Как будто я не остановил песчаную бурю в прошлом месяце.

Он бросил взгляд на Корина, который уже убрал свой камень, улыбаясь, как будто это было легко.

Ему легко. Потому что он не пытается.

— Давай, — прошептал Корин, касаясь его плеча. — Ты можешь.

— Не трогай меня, — огрызнулся Каэл, но рука Корина уже отдернулась, будто обожженная.

Каэл закрыл глаза. Попытался вспомнить, как дышал Оби-Ван. Вдох. Выдох. Но в голове крутилось:

Почему он всегда делает это легко? Почему я должен ждать, пока Сила решит помочь?

Он рванул Силу к себе.

Песок взорвался.

Не камень, не его рука — весь участок земли под ногами взметнулся вверх, как волна в пустыне. Десятки метров песка оторвались от поверхности, превратившись в остров, парящий над бездной. Каэл стоял на его вершине, его волосы развевались от вибрации Силы, а глаза горели синим отражением лезвий его меча.

— Смотри! — крикнул он, указывая на песчаный остров. — Я сделал больше, чем в прошлый раз!

Оби-Ван не шелохнулся. Его плащ развевался в обычном ветре, а не в искусственном вихре Каэла.

— Опусти это, — сказал он спокойно.

— Почему?! — Каэл сжал зубы. — Я показал, что могу!

— Ты показал, что можешь разрушить, — Оби-Ван указал на камень. — Но не поднять.

Каэл посмотрел вниз. Камень лежал на песке, даже не сдвинувшись с места.

— Это нечестно! — вырвалось у него. — Я поднял целый остров!

— И что? — Оби-Ван подошел ближе, его голос оставался ровным. — Ты не управлял Силой. Ты позволил ей вырваться наружу, как песчаная буря.

Каэл отвернулся. В горле стоял ком. *Он не понимает. Это не буря. Это сила.*

— Опусти это, — повторил Оби-Ван.

Каэл сжал зубы. Хотел закричать. Хотел заставить песок взлететь еще выше. Но вместо этого опустил руку. Остров медленно опустился, песок рассыпался, как прах.

— Почему ты говоришь, что я не справился? — вырвалось у него. — Я сделал больше, чем Корин!

— Потому что задача была не в этом, — Оби-Ван указал на камень. — Ты должен был поднять его. А ты поднял все, кроме него.

Каэл посмотрел на камень. Он лежал на песке, такой же серый, такой же неподвижный.

— Ты не контролировал Силу, — продолжил джедай. — Ты позволил гневу управлять ею. И гнев не знал, что делать с камнем. Он просто разрушил все вокруг.

— Это не гнев! — Каэл ударил кулаком по песку. — Это сила!

— Сила без цели — пустота, — Оби-Ван положил руку ему на плечо. — Ты можешь поднять целый остров, Каэл. Но пока ты не научишься поднимать камень, ты будешь падать с него.

Каэл вырвался из его хватки и побежал прочь, к ущелью, где тренировался с мечом. Там, в одиночестве, он сжал кулаки так, что ногти впились в ладони, и шептал про себя: "Я не слабый. Я не слабый. Я не…"

Через час, когда солнца почти коснулись горизонта, Корин нашел его в пещере у подножия храма. Каэл сидел в глубине, освещенной лишь слабым светом своего меча. В руках он держал тот самый камень.

— Ты знал, что он скажет, — тихо произнес Корин, присаживаясь рядом.

— Знал, — бросил Каэл, не глядя на него. — Но я должен был попробовать.

Корин замер. В полумраке он увидел, как камень медленно отрывается от ладони Каэла. Парит. Ровно. Без дрожи.

— Ты… — выдохнул он. — Ты можешь.

Каэл резко сжал кулак. Камень упал в песок.

— Не мог, — буркнул он. — Просто… не хотел.

— Почему? — Корин поднял камень и протянул его обратно. — Ты же делаешь это каждый раз, когда думаешь, что никто не видит.

Каэл молчал. В пещере было слышно, как капает вода с потолка, как шуршит песок под их ногами.

— Я не хочу быть как ты, — наконец прошептал он. — Ты поднимаешь камень, как будто это все, что нужно. А я… я хочу больше.

— Больше — не значит сильнее, — Корин положил камень между ними. — Иногда сила — в том, чтобы не поднимать гору, когда достаточно камня.

Каэл смотрел на него. Хотел закричать. Хотел ударить. Но вместо этого опустил голову.

— Завтра, — прошептал он. — Завтра я подниму этот камень.

— Я буду ждать, — Корин встал, отряхивая одеяния. — Но не из-за камня. Из-за тебя.

Он ушел, оставив Каэла одного с погасшим мечом в руках.

В пещере остался только камень, лежащий на песке.

Каэл поднял его.

Он парил в воздухе, тихий и спокойный, как сердцебиение.

— Я могу, — прошептал Каэл. — Но зачем?

Он опустил руку. Камень упал.

И в этот раз даже не дрогнул.

Ночь на борту «Тиноки» была тихой, если не считать монотонного гула двигателей и редких щелчков старых механизмов. Корин Вэйл шел по узкому коридору к кают-компании — ему не спалось, как часто бывало после тренировок. В руках он держал тот самый камень, который сегодня парил над его ладонью во время тренировки. «Сила в том, чтобы не поднимать гору», — повторял он про себя слова Оби Вана, но в голове все равно крутилось: «Почему Каэл не хочет этого видеть?»

Он уже почти добрался до поворота, когда услышал голоса.

— Не надо было спасать этих двух с той планеты!

Голос джедая, с которым Оби-Ван разговаривал в углу коридора, звучал резко, как удар меча по камню. Корин замер в тени, прижав камень к груди.

— Почему? — спросил Оби-Ван. Его тон был спокоен, но в нем читалась усталость.

— Потому что Каэл растет не джедаем, — джедай сделал паузу, будто подбирая слова. — Он уничтожит нас, помяни мое слово.

Корин почувствовал, как сердце сжалось. «Каэл». Его друг. Его брат. Слова ударили больнее, чем любой удар в тренировочном бою. Он сделал шаг вперед, но нога соскользнула с гладкого металла пола. Корин инстинктивно метнул Силу вниз — и замер в сантиметре от падения, удерживая себя над полом, как в технике, которой учил Оби-Ван.

Оби-Ван резко обернулся. Его глаза, привыкшие видеть в темноте, сразу заметили мальчика.

— Корин? — спросил он мягко, но в голосе звучала тревога.

Корин медленно опустился на пол. В горле стоял ком. «Не надо было спасать». «Уничтожит нас». Он поднял взгляд, и впервые за долгое время в его глазах не было спокойствия. Были слезы.

— Так вы могли спасти нашу планету? — прошептал он. Голос дрожал, но слова вылетели резко, как удар мечом.

Оби-Ван молча опустился на одно колено, обхватил плечи Корина руками. Его пальцы были теплыми, но в них чувствовалась дрожь — не от слабости, а от тяжести того, что он сейчас скажет.

— Корин… — начал он, и голос его дрогнул. — Если бы мы вмешались, мы бы все равно никого не спасли. Империя ждала нас. Они знали, что Акрус был убежищем для джедаев. Если бы мы появились там… нас бы уничтожили. И тогда не осталось бы никого, кто бы мог сражаться за тех, кто выжил.

Корин не сдержался. Слезы потекли по щекам, но он не пытался их остановить.

— Вы бросили их, — вырвалось у него. — Вы бросили Акрус.

— Мы не бросили, — Оби-Ван крепче сжал его плечи. — Мы позволили Акрусу стать Силой. Ты и Каэл — часть этой Силы.

— Но почему? — Корин сжал кулаки. — Почему вы не попробовали?

— Потому что нас было мало, — тихо ответил джедай. — А Сила не про «попробовать». Она про выбор. И иногда выбор — остаться в тени, чтобы однажды вернуть свет.

Корин заплакал. Его плечи вздрагивали, но Оби-Ван не отпускал его. Он просто обнял его, как отец обнимает сына, который впервые понял, что мир не такой простой, как казался.

— Не говори Каэлу, ладно? — прошептал Оби-Ван. — Ты же знаешь, он может обидеться… и это разобьет его.

— Ладно… — Корин вытер слезы рукавом. — Пойду спать.

Он развернулся и пошел прочь, не оглядываясь. В руке до сих пор сжимал камень, но теперь он казался тяжелым, как гора.

Когда шаги затихли, Оби-Ван медленно встал. Он обернулся к джедаю, с которым разговаривал, и посмотрел на него с сожалением.

— Вы были правы, — сказал он. — Но правда не всегда делает нас сильнее. Иногда она просто делает нас одинокими.

Джедай молчал. В свете аварийных ламп его лицо казалось высеченным из камня.

— А если Каэл узнает? — наконец спросил он.

Оби-Ван посмотрел в сторону, куда ушел Корин.

— Тогда мы потеряем не только его. Мы потеряем будущее.

Он развернулся и пошел к своей каюте, оставив собеседника в тени.

А в коридоре, где только что стоял Корин, на полу лежал камень. Маленький, серый, такой же, как тысячи других.

Он не дрогнул.

Но в этот раз даже не пытался парить.

Зал обучения в руинах храма был наполнен холодным светом. На каменном столе перед учениками мерцала голограмма — запутанная сеть линий, переливающихся оттенками синего и золотого. Оби-Ван провел пальцем по проекции, и линии разделились на тонкие ветви, словно корни древнего дерева.

— Сегодня мы изучаем резонанс Силы, — начал он, его голос отражался от стен, усиленный акустикой зала. — Каждый живой организм создает собственный поток. Но эти потоки не изолированы. Они взаимодействуют, как нейтрино в гравитационном поле.

Каэл Ворн сидел прямо, его взгляд следил за перемещением голограммы. Пальцы слегка подрагивали, будто он уже мысленно просчитывал траектории.

— Когда два потока пересекаются, — продолжил Оби-Ван, — они либо усиливают друг друга, либо гасят. Пример: если ваша Сила резонирует с потоком планеты, вы сможете поднять гору. Но если фазы не совпадут…

— …вы разорвете связь между атомами, — перебил Каэл, не дожидаясь вопроса. — Как при взрыве гипердвигателя.

Оби-Ван кивнул, сдерживая улыбку.

— Верно. Теперь вопрос: как определить точку резонанса между двумя живыми существами?

Корин Вэйл сжал ладони под столом. Он видел эти формулы в учебниках, но каждый раз, когда пытался их вспомнить, перед глазами вставала та же пустота.

«Фазовый сдвиг… коэффициент…»

— Нужно измерить частоту колебаний мидихлорианов, — ответил Каэл, словно читая мысли учителя. — У людей она колеблется от 18 до 22 герц. У джедаев — выше. Если частоты совпадают в пределах 0.5 герца, резонанс возможен.

— А если у существа мидихлорианы повреждены? — спросил Оби-Ван.

— Тогда поток становится нестабильным, как искривленное пространство, — Каэл взял стилус и нарисовал на песке у ног формулу. — Вот уравнение для компенсации.

Корин посмотрел на каракули. Цифры и символы сливались в бессмысленный узор.

«Он даже не смотрит в учебник»?,— подумал он.

Каэл никогда не открывал раздел о резонансе, но говорил так, будто переписал его наизусть.

— А если частоты не совпадают? — спросил Корин, стараясь, чтобы голос не дрожал. — Как тогда установить связь?

Каэл не дождался ответа Оби-Вана.

— Нельзя. — Он посмотрел на Корина, и в его глазах не было насмешки. — Это как пытаться сложить два разных числа. Сумма будет, но не то, что нужно.

— Но Сила объединяет всех, — настаивал Корин. — Даже ситхи ее используют.

— Ситхи искажают поток, — Каэл провел линию через голограмму, и сеть вспыхнула красным. — Они не ищут резонанс. Они разрывают связь и впрыскивают свою частоту.

Корин кивнул, но внутри все сжалось.

«Почему он всегда знает?»

Он вспомнил, как Каэл в восемь лет объяснил работу гиперпривода, как в десять вычислил орбиту Татуина за пять минут, как вчера, не глядя, определил тип повреждения в дроиде. А сам Корин до сих пор путал фазовый сдвиг и амплитудный резонанс в конспектах.

— Следующий вопрос, — Оби-Ван увеличил проекцию. — Как джедай может определить, что его поток начинает искажаться?

Каэл не колебался.

— По мидихлорианам. Их активность падает на 15% перед потерей контроля. — Он взял датчик со стола, включил его. — Вот, смотрите: норма — 20 000 единиц. Если ниже — нужно остановиться.

Корин попытался повторить. Датчик в его руках показал 18 500, но он не знал, что это значит.

— А если датчик сломан? — спросил он. — Как тогда понять?

— Тогда по телу, — ответил Каэл. — Потеют ладони. Дрожат пальцы. Голова кружится.

— Но как не перепутать со страхом? — Корин почувствовал, как горит щека. — Если я боюсь, мидихлорианы тоже падают?

В зале повисла тишина. Каэл посмотрел на него, и в его глазах мелькнуло что-то вроде боли.

— Да, — тихо сказал он. — Страх искажает поток так же, как гнев.

После занятия Корин остался один. Он сидел за столом, перечитывая конспекты, но формулы расплывались перед глазами.

«Фаза… резонанс… 0.5 герца…»

Он не мог запомнить. Каждый раз, когда думал, что понял, Каэл говорил что-то новое, и все рушилось.

— Ты не отстаешь, — голос Оби-Вана застал его врасплох.

Корин вздрогнул.

— Каэл знает все. А я… я даже не могу запомнить формулы.

— Формулы — не для запоминания, — джедай сел рядом. — Они для того, чтобы понимать.

— Но я не понимаю, — Корин сжал кулаки. — Я не могу объяснить, как Каэл.

— Ты не Каэл, — Оби-Ван положил руку на его голову. — И это хорошо.

Корин поднял взгляд.

— Почему?

— Потому что если бы вы были одинаковы, вы бы не дополняли друг друга. — Джедай улыбнулся. — Ты задаешь вопросы, потому что чувствуешь Силу сердцем. Каэл отвечает, потому что видит ее умом. Но без твоих вопросов его ответы были бы пусты.

Корин молчал. В голове крутилось:

«Но я хочу быть таким, как он».

— А если я никогда не пойму? — прошептал он.

— Ты уже понимаешь, — Оби-Ван указал на датчик. — Ты спрашивал, как отличить страх от искажения. Это не вопрос слабого. Это вопрос того, кто боится потерять связь.

Корин посмотрел на прибор. Его пальцы коснулись кнопки включения.

— А если я ошибаюсь? — спросил он.

— Тогда ты найдешь новый путь, — голос за спиной заставил его обернуться.

Каэл стоял в дверном проеме, его световой меч с двумя синими лезвиями и энергетическими гардами по краям рукояти висел на поясе. В отличие от обычных физических гард, его защитные щиты были частью самой энергетической структуры меча — сияющие, как и лезвия, переливающиеся синим пламенем, будто выточенные из чистой Силы.

— Ты всегда знаешь, что сказать, — вырвалось у Корина.

— Нет, — Каэл присел рядом. — Я просто помню, как ты спас меня в тот день, когда я уронил камень. Ты не задавал вопросов. Ты просто поймал осколки.

Корин посмотрел на него.

— И что?

— И я понял: не все нужно объяснять, — Каэл улыбнулся, но в глазах читалась грусть. — Иногда достаточно просто быть рядом.

Корин кивнул. В горле стоял ком.

— Я завидую тебе, — прошептал он.

— Я знаю, — Каэл положил руку на его плечо. — И я завидую тебе.

— Чему?

— Тому, что ты не боишься спрашивать, — он встал, отряхивая одеяния. — А я боюсь, что однажды вопросы закончатся.

Он ушел, оставив Корина одного с датчиком в руках.

Прибор показывал 19 800.

Выше, чем в прошлый раз.

Но в этот раз Корин не проверял цифры.

Он просто смотрел на них, как на друга.

Каэл сидел в углу тренировочного зала, его пальцы сжимали рукоять выключенного светового меча. В полумраке комнаты синие узоры на рукояти едва мерцали, как следы дыхания в ночи. Его взгляд был прикован к энергетическим гардам — не физическим перегородкам, а сияющим щитам из чистой Силы, переливающимся тем же синим пламенем, что и лезвия. Они были частью меча, как тень — частью света.

— О чем ты задумался?

Голос Оби-Вана прервал тишину. Каэл не обернулся.

— Корин, — прошептал он. — Он ведь твой любимый ученик, да?

Джедай опустился на каменный выступ рядом.

— О чем ты говоришь?

— Ты так его хвалишь… — Каэл сжал рукоять сильнее. — Я горжусь, что он превосходит меня в технике. Но он слабее меня. А я…

— Ты прав, — перебил Оби-Ван. — Вы разные. И в этом ваша сила. Ты лучше усваиваешь теорию, а он чувствует Силу в бою.

— Я дерусь хуже не потому, что не могу, — Каэл поднял голову. В его глазах читалась боль. — Я боюсь его ранить. Я поддаюсь.

Он взмахнул рукой. Выключенный меч взмыл в воздух, повинуясь Силе, и завис в центре зала. Каэл провел пальцами по невидимым линиям, и меч зажегся — два синих лезвия вспыхнули одновременно, гарды засияли, как живые. Лезвия закружились, повторяя движения Корина: блоки, выпады, финты, которые он видел сотню раз на тренировках. Но удары были точными, без лишних рывков, будто меч сам знал, как не коснуться плоти.

— Я могу быть таким же, — прошептал Каэл. — Но если я ударю всерьез… я его убью.

На последних словах меч погас и упал ему в ладонь.

— Ты хороший парень, Каэл, — Оби-Ван положил руку на его плечо. — Я тебя понимаю. Сложно держать столько силы. Но в этом суть джедаев — не дать ей сжечь тебя изнутри.

Каэл опустил голову.

— Мне не хватает кого-то рядом… — Его голос дрогнул.

— Джедаям нельзя любить, — тихо сказал Оби-Ван.

— А ситхам можно? — поднял взгляд Каэл.

— Ситхи не могут, — джедай вздохнул. — Они настолько поглощены силой, что теряют способность чувствовать позитивные эмоции. Гнев, ненависть — это не любовь. Это пустота.

Каэл закрыл глаза. Слезы скатились по щекам, оставляя теплые следы в пыли.

— Я боюсь, что раню всех, кто близко… — прошептал он. — Не потерплю предательства ни от кого. Даже от себя.

Оби-Ван притянул его к себе, как отец обнимает сына, который впервые увидел в зеркале чужое лицо.

— Не вешай нос, юный падаван, — прошептал он. — Сегодня начинается теория полетов. Ты поможешь Корину усвоить материал.

Каэл резко поднял голову. В глазах вспыхнула искра, которую Оби-Ван не видел давно.

— Правда? — вырвалось у него. — Я стану самым великим из джедаев! Обещаю!

— Я очень надеюсь, — джедай улыбнулся, но в глазах читалась грусть. — Ты не первый, кто это говорит.

Каэл вытер слезы тыльной стороной ладони и вскочил на ноги.

— Я покажу вам! — крикнул он, уже бегая к выходу. — Я подниму не только камень! Я подниму целую планету!

Оби-Ван остался один. В тишине зала его взгляд упал на части светового меча на столе.

— Каэл, Каэл...

Татуин плавил металл. Два солнца давили на каньоны Крейта, превращая песок в раскаленное стекло. Уже шестнадцатилений Каэл Ворн летел первым, его Z-95 Headhunter скользил между скал, как будто сама пустыня расступалась перед ним. Шлем остался в казарме — ветер бил в лицо, соленый от пота, но он не моргал. Сила подсказывала, где поворот, где обманчивая тень. «Страх убивает полет», — говорил Оби-Ван. Каэл ненавидел эту фразу. Страх не убивал. Он заставлял выжить.

Позади, в десяти метрах, Корин Вэйл пытался повторить его маневр. Его штурмовик вилял, словно птица с подбитым крылом. Шлем опущен, пальцы белели на штурвале. На стекле кабины — угольный рисунок: птица с разбитым крылом. «Лети, даже если падаешь», — написал Каэл этим углем три года назад, когда Корин впервые проиграл тренировку.

— Корин, снижай скорость, — раздался в рации голос Каэла. Не резкий. Точный, как будто он считал ветер.

— Я пытаюсь, — прохрипел Корин. Голос дрожал не от страха. От стыда.

— Не пытайся. Делай.

Песчаная буря ударила внезапно. Пыль заволокла каньон, превратив скалы в призраков.

Корин рванул штурвал вправо. Датчики мертво молчали. В голове — только эхо слов Оби-Вана: «На миссии ошибки убивают». Штурмовик взревел, уходя в свечу. Скала приближалась.

Каэл увидел это боковым зрением.

— Нет! — вырвалось у него.

Он не подумал. Не вспомнил правила. Зажмурившись, он толкнул Силой — не брата, не штурмовик. Скалу.

Грохот обвала заглушил все. Каменная арка над Корином разлетелась в пыль, но обломки отлетели в стороны, как будто их отшвырнуло невидимой рукой. Штурмовик проскочил в щель, хвост задел скалу — искры, треск металла.

Корин открыл глаза. Дрожащие пальцы сжимали штурвал. Сердце колотилось где-то в горле.

— Что… что это было? — прошептал он в рацию.

Каэл завис рядом. Его Z-95 повис в воздухе на одном двигателе, будто замер.

— Ты умрешь, если будешь так летать, — сказал он. Голос лишился резкости. Стал хриплым, как после крика.

Корин посмотрел в кабину брата. Каэл не смотрел на него. Его руки дрожали, сжимая штурвал.

— Ты спас меня, — выдохнул Корин.

Каэл резко отвернул, но в рации прозвучало неожиданное:

— Проверь гидравлику. Ты зацепил хвостом скалу. Не летай больше сегодня.

На посадочной площадке Оби-Ван ждал молча. Его взгляд скользнул по потрескавшейся скале у входа в каньон. Сила оставила след — воронка, как от взрыва.

— Каэл, — тихо сказал он, когда тот спустился с штурмовика.

Каэл снимал перчатку — на ладони кровавая царапина от обломков.

— Ты использовал Силу, — Оби-Ван положил руку на его плечо.

— Он бы упал, — прошептал Каэл.

— Почему не сказал ему этого?

Каэл резко обернулся. В глазах — слепящая боль, которую он никогда не назовет именем.

— Потому что он уже знает. А слова… Слова только ломают.

Оби-Ван кивнул. Понял. Не стал давить.

— Иногда слова — единственный способ не сломаться самому, — сказал он и ушел.

Полночь. В ангаре мерцал фонарь. Корин проснулся от шума и увидел: Каэл стоит у его штурмовика. Без перчатки. Пальцы осторожно водят по трещине в хвосте, как будто трогают рану. В кармане — ремонтный набор, который Корин днем оставил на стуле.

— Не спится? — тихо спросил Корин из темноты.

Каэл замер. Не обернулся.

— Гидравлика. Завтра проверишь.

— Ты уже проверил.

Долгая пауза. Ветер свистел в каньонах, как птица с разбитым крылом.

— Почему ты не сказал, что волнуешься?

Каэл не ответил. Только провел ладонью по рисунку птицы на стекле. Пальцы оставили след в пыли.

— Потому что если я скажу, то перестану летать, — прошептал он. — А если я перестану летать… кто будет тебя спасать?

Он ушел. Не оглянулся.

Корин сел в штурмовик. Провел пальцем по свежему следу на стекле. Там, где Каэл касался рисунка, птица теперь выглядела так, будто взмахнула крылом.

Где-то в темноте хлопнула дверь казармы.

И дальше — тишина.

Татуинский вечер гасил солнца, превращая небо в багряное море. В столовой джедайской усадьбы, затерянной среди песчаных холмов, пахло жареным корн-протеином и дымом старого обогревателя. Каэл Ворн поставил перед Корином тарелку с горячим рагу — не ту, что достался ему самому, а ту, где больше овощей. Он знал: брат после сегодняшней аварии ест вполсилы, боясь показать слабость.

— Ешь, — сказал Каэл, наливая в кружку голубое молоко. Не спрашивая. Просто налил, как делал с тех пор, как Корин в десять лет обжегся, пытаясь повторить за ним трюк с пламенем Силы.

Корин улыбнулся уголком губ, но пальцы дрогнули, когда брал ложку. Каэл заметил. Не спросил. Не напомнил о полете. Просто придвинул к нему хлеб, словно говоря: «Я здесь».

— Знаешь, брат, — голос Каэла был тише, чем обычно, будто боялся спугнуть что-то хрупкое, — иногда мне снятся… Или приходят видениями… воспоминания об Акрусе. Ты что-нибудь помнишь?

Корин замер. Ложка стукнула о тарелку. Он не ожидал этого. Каэл никогда не говорил о прошлом. Ни разу за шесть лет.

— Я помню очень мало, — тихо ответил он. — Только колыбельную, которую мне пела мама. И то, что она сказала: «Все будет хорошо».

Каэл кивнул. Его пальцы сжали кружку так, что синяя жидкость плеснула на стол. Но он не вытер. Просто смотрел вперед, как будто видел сквозь стену.

— Колыбельную? — прошептал он. — Можешь спеть?

Корин прекратил есть. Выпил молоко одним глотком — так, как делал всегда, когда нервничал. И запел. Голос дрожал, но ноты лились ровно, будто песня хранилась в крови:

Вода течет, вода живет,

Вода детей своих найдет.

Не бойся тьмы, не бойся бед —

Вода вернет тебя к звездам, где свет.

Последние слова повисли в воздухе. Каэл не шевелился. Только по щекам потекли слезы — тихие, беззвучные, как будто он боялся, что даже плач может разбудить призраков.

— Это очень красиво, — выдохнул он, вытирая лицо тыльной стороной ладони. Не рукавом, как раньше. Теперь он не стыдился слез. — Я не могу забыть, как мама… — голос сорвался. — Ее сожгли на моих глазах. Она сказала мне: «Выживай».

Корин положил ладонь на его руку. Не спрашивая разрешения. Каэл не отдернул ее.

— А я не помню ее лица, — прошептал Корин. — Но я всегда думал… откуда мы так хорошо помним нашу планету, если нам было всего три года?

Каэл глубоко вдохнул. Где-то в углу комнаты потрескивал обогреватель — звук, похожий на шепот Акруса.

— Оби-Ван говорил, что плохое запоминается лучше, чем хорошее. Поэтому надо ценить добро. — Он усмехнулся сквозь слезы. — Но я всё равно не могу забыть маму… Только ее образ. И то, что с ней сделали. Больше ничего.

Корин отпил еще молока. Взгляд его блуждал где-то между прошлым и настоящим.

— Наверное, у нас просто хорошая память, — бросил он, пытаясь улыбнуться.

Каэл посмотрел на него. И впервые за час уголки его губ дрогнули. Не в улыбке. В попытке.

— Да, — прошептал он. — Очень хорошая.

Он налил еще молока — себе и брату. Не спрашивая. Просто знал: Корину нужно.

За окном песок шептал о звездах. А внутри — тишина, в которой не было места страху.

Тренировочная арена джедаев на Татуине дышала пылью и тишиной. Солнца еще не взошли, но песок уже отдавал жаром, будто напоминая: здесь нет места слабости. Каэл Ворн стоял в центре круга, его световой меч горел ровным синим пламенем. Световя гарда зажглась вместе с мечом. Он никогда не нуждался во втором клинке. Его стиль был лаконичен: один меч, один удар, один путь.

Корин Вэйл занял позицию напротив. Его зеленый меч искрил в полумраке, отражаясь в потрескавшемся зеркале на стене арены — том самом, где год назад Каэл разбил его в гневе, не сумев сдержать удар. У Корина не было гарды — только простая рукоять, без изысков, как у всех новичков. Но он не стремился к украшениям: его сила была в том, чтобы не прятать уязвимость за деталями.

— Готов? — спросил Корин, проверяя хватку.

Каэл кивнул. Не ответил. Не нужно.

Оби-Ван Кеноби опустился на скамью у края арены. Его взгляд скользнул по пыльному кругу — по следам прошлых битв, по царапинам на песке, по трещине в зеркале, которую никто не стал чинить.

— Начинайте, — тихо сказал он.

Корин атаковал первым. Его стиль был плавным, как вода в колыбельной — «Вода течет, вода живет». Удары ложились в ритм дыхания, блоки переходили в контратаки без лишних движений. Но Каэл не спешил. Он отступал, уклонялся, парировал — как будто читал каждый жест брата заранее. Его меч не мелькал в воздухе, а тек, как песок сквозь пальцы.

— Ты сегодня медленнее, — бросил Корин, ныряя в ложную атаку.

Каэл не клюнул. Ушел в сторону, едва не касаясь лезвия меча Корина своей груди.

— Я не медленнее, — прошептал он. — Я жду.

Корин рванул вверх, пытаясь застать врасплох. Каэл не поддался на провокацию. Вместо того чтобы отразить удар, он сделал шаг вперед — прямо под клинок. Корин замер, меч завис в сантиметре от его горла.

— Ты бы убил меня, — тихо сказал Каэл. — Но я не боялся.

Корин опустил меч. В глазах — удивление. Не гнев. Не разочарование. Просто вопрос: «Как?»

Каэл не ответил. Просто улыбнулся. Не язвительно. Не горько. Как будто впервые понял что-то важное.

Они сражались еще час. Корин атаковал с яростью, но без спешки. Каэл парировал с хладнокровием, но без холодности. Их клинки сливались в единый ритм — не война, а танец. В какой-то момент их мечи замигали в унисон, отбрасывая тени на стену, будто два солнца Татуина, нашедшие баланс.

Когда Оби-Ван поднял руку, оба опустили клинки одновременно. Ни капли пота на лице Каэла. Ни дрожи в руках Корина.

— Хорошо, — сказал Оби-Ван, подходя ближе. — Очень хорошо.

Он остановился перед Каэлом. Взгляд — не как у учителя, а как у человека, который долго ждал этого момента.

— Ты держал гарду крепко, но не сжимал ее, — заметил он. — Гнев не проник в твои пальцы.

Каэл коснулся потертой рукояти. Царапины на металле напоминали о прошлом, но не царапали душу.

— Я научился чувствовать, где заканчивается страх, — прошептал он.

Оби-Ван положил руку на его плечо.

— Год назад ты разбил зеркало, потому что не смог сдержать гнев. Сегодня ты не разбил себя. Это — настоящая сила.

Корин вытер пот с лица, но улыбался.

— А я думал, он снова будет фехтовать как безумный, — бросил он, тыча пальцем в брата. — Как в тот раз, когда он пытался повторить за тобой «прыжок через пропасть».

Каэл фыркнул:

— Ты тогда упал в песок по пояс.

— Зато ты спас меня, — Корин подмигнул. — Даже не спросив.

Оби-Ван посмотрел на них — на двух юношей, которые больше не дети, но еще не воины.

— Через неделю вы отправитесь на Мораббу, — сказал он. — Там будет не тренировочная арена. Там будут люди, которые не остановят меч в сантиметре от горла.

Каэл кивнул. Не спросил, не усомнился. Просто принял.

— Я готов, — прошептал он.

Когда Оби-Ван ушел, Корин сел на песок, все еще держа меч на коленях.

— Ты правда не боялся? — спросил он.

Каэл опустился рядом. Не сел ровно, как раньше. Присел, как будто боялся упасть.

— Боялся, — признался он. — Но вспомнил… ту колыбельную. «Вода вернет тебя к звездам, где свет».

— Ты никогда не вспоминаешь прошлые миссии, — усмехнулся Корин.

— Потому что это не прошлые миссии, — Каэл посмотрел на закат. — Это будущее.

Ветер поднял песок, закружил его в танце. Где-то вдали завыл тускен. Но здесь, на арене, было тихо. Тихо, как в тот момент, когда два брата поняли: они больше не боятся летать.

Тайный совет джедаев собрался в подземной зале старой академии на Татуине. Свет факелов дрожал на стенах, выложенных песчаником, отбрасывая тени, похожие на пальцы, цепляющиеся за прошлое. Оби-Ван Кеноби стоял у круглого каменного стола, его плащ едва шевелился от сквозняка. Рядом с ним — голограммы трех джедаев, выживших после Ордена 66: Мастер Адди, женщина с лицом, изрезанным шрамами битв, Мастер Като, бывший инструктор по тактике, и Мастер Лира, целительница, чьи руки до сих пор дрожали от воспоминаний о падении Храма.

— Империя укрепляет позиции на Мораббе, — начал Оби-Ван, указывая на голографическую карту. — Они создают лагерь для «переобучения» повстанцев. Если не остановить их сейчас, через месяц там будут тысячи пленных.

— И что? — Мастер Адди резко хлопнула ладонью по столу. — Мы отправим двух мальчишек против целой армии? Им по восемнадцать! Они даже не прошли полный цикл обучения!

— Они не одни, — тихо возразил Като, увеличивая масштаб карты. — Там уже действуют повстанцы. Но у них нет пилотов, способных прорвать имперскую оборону. А у Каэла Ворна — инстинкт, который не обучить. Он чувствует Силу в полете так, как никто из нас.

— Иногда этот «инстинкт» превращается в безрассудство! — Адди повернулась к Оби-Вану. — Ты помнишь, как он использовал Силу, чтобы спасти Корина на Татуине? Он разрушил скалу, нарушая правила джедаев. А что будет, если в гневе он разрушит не скалу, а целый корабль с повстанцами?

Оби-Ван не дрогнул. Он знал: Адди права. Он сам видел, как Каэл сжимал кулаки после тренировки, как будто борясь с воспоминаниями. Но молчал.

— Они прошли больше, чем многие из нас в их возрасте, — сказал он. — Корин Вэйл — идеальный связной. Его спокойствие сглаживает конфликты между повстанцами. А Каэл…

— Каэл — бомба! — Лира поднялась, ее голос дрожал. — Он помнит Акрус. Ты сам говорил: «Тот, кто несет в себе боль прошлого, рискует стать этой болью».

— Именно поэтому он нужен на этой миссии, — Оби-Ван посмотрел на нее прямо. — Потому что он знает, что значит терять. И не допустит, чтобы другие потеряли то же самое.

Мастер Като кивнул:

— На Мораббе уже действуют два отряда повстанцев. Но им не хватает пилотов с чувством Силы. Имперские истребители блокируют орбиту. Каэл и Корин — лучшие в пилотировании штурмовиков. Они могут прорвать оборону и эвакуировать пленных.

— А если они провалят миссию? — Адди скрестила руки. — Империя усилит репрессии. Мы потеряем не только пленных, но и доверие повстанцев.

Тишина повисла гуще пыли в воздухе. Оби-Ван медленно провел ладонью по краю стола.

— Вы правы, — прошептал он. — Они могут провалить миссию. Каэл может сорваться. Корин может поддаться сомнениям. Но если мы не отправим их…

— Что? — Лира села, устало закрыв глаза. — Если не отправим, мы обречем тысячи людей на «переобучение»? На смерть?

— Да, — Оби-Ван поднял голову. — Но если отправим, мы дадим им шанс стать теми, кем должны быть. Не детьми в тени, а джедаями в свете.

Мастер Като положил руку на плечо Адди:

— Он прав. У нас нет выбора. Империя не даст нам времени ждать, пока они станут мастерами.

Адди закрыла глаза. Когда открыла, в них стояли слезы.

— Хорошо. Но если Каэл нарушит план… если он пойдет на риск ради спасения одного человека…

— Я сам его остановлю, — Оби-Ван коснулся эфеса своего меча. — Но я верю: он научился отличать безрассудство от решимости.

Голограммы джедаев погасли. В зале остались только Оби-Ван и его тень. Он подошел к окну, глядя на закат. Где-то вдалеке, на краю пустыни, два силуэта тренировались на арене — Каэл с синим мечом, чьи движения стали плавнее, и Корин, чье лезвие мерцало зеленым в лучах заходящего солнца.

— Вы готовы, — прошептал он. — Даже если я еще не готов отпустить вас.

Ангар на Татуине пахнул маслом и озоном. Два штурмовика Z-95 Headhunter стояли в ряд, их обшивка отражала тусклый свет ламп, как потрескавшееся стекло. Оби-Ван Кеноби подошел к Каэлу и Корину, его плащ едва шевелился от сквозняка. В руках — планшет с голографической картой Мораббы.

— Завтра вы отправляетесь на Мораббу, — начал он, не глядя на их лица. — Империя строит лагерь для «переобучения» повстанцев. Это не просто тюрьма. Это ловушка. Они стирают память, ломают волю. И делают это под видом «воспитания лояльности».

Корин кивнул, уже мысленно просчитывая маршруты, точки входа, возможные аварийные посадки. Его пальцы непроизвольно коснулись ремня на поясе, будто проверяя, на месте ли меч.

Каэл же улыбнулся. Редкая улыбка — не язвенная, не горькая, а чистая, как вспышка синего клинка. Он оттолкнулся от штурмовика, руки в карманах, будто собирался на прогулку, а не в бой.

— Наконец-то, — бросил он. — Я уже начал думать, что вы никогда не решитесь.

Оби-Ван посмотрел на него. Не строго. Не с раздражением. С тревогой, которую он не прятал.

— Каэл, — тихо сказал он. — Это не тренировка. На Мораббе нет «остановить меч в сантиметре от горла». Там будут люди, которые умрут, если ты рванешь вперед без плана. Имперские истребители блокируют орбиту. Один промах — и повстанцы потеряют последний шанс.

Каэл кивнул, но улыбка не пропала.

— Я не рвану. Я полечу. Как учил.

— Не как учил, — поправил Оби-Ван. — Как чувствуешь. А чувствовать нужно не только ветер в крыльях, но и Силу. Без гнева. Без спешки.

— Без спешки, — повторил Каэл, и в его голосе звучала уверенность, а не дерзость.

Оби-Ван повернулся к Корину:

— Ты — связной. Повстанцы не доверяют джедаям. Но они доверяют тем, кто не боится смотреть правде в глаза. Ты будешь говорить за нас.

Корин коснулся планшета, изучая карту.

— Я сделаю все, чтобы они выжили, — прошептал он.

Оби-Ван кивнул и ушел, оставив их одних. В ангаре стало тише — только гудение двигателей штурмовиков да шелест песка за стенами.

— Чего такой грустный? — спросил Каэл, прислоняясь к крылу своего корабля. Улыбка все еще играла на губах, но глаза уже читали тревогу брата.

Корин не отрывал взгляда от голограммы.

— Если мы провалим миссию… — он замолчал, подбирая слова. — Они сделают с Мораббой то же, что и с Акрусом.

Каэл замер. Улыбка сползла с его лица, как пыль с обшивки штурмовика. Он подошел ближе, положил руку на плечо Корина. Не крепко. Не как приказ. Как якорь.

— Мы спасем ее, брат, — прошептал он. — Обещаю.

Корин посмотрел на него. В глазах — не надежда, а вопрос.

— Почему ты так уверен?

Каэл провел пальцем по царапине на крыле штурмовика — ту самую, что осталась после аварии на Татуине.

— Потому что в прошлый раз я не успел, — тихо сказал он. — На этот раз успею.

Ветер ворвался в ангар, подняв песок. Где-то вдали завыл тускен. Но здесь, между двумя штурмовиками, было тихо. Тихо, как в тот момент, когда обещание стало клятвой.