Неживая (джен)

Как же Гарри любил летать на метле. Он знал, что многим магглам нравятся различные экстремальные виды спорта, чтобы почувствовать то же самое. Свободу. Мантия, кажется, вот-вот слетит, глаза слезятся от ветра, воздух кажется морозным, вдохи короткие, рваные. И все, что ты видишь, сливается в единое пятно, слишком быстро меняющее очертания. Мозг скорее не воспринимает картинку зрением, а достраивает ее сам: вот это бурое большое пятно — Хогвартс, а это маленькое — хижина Хагрида, вот те пятнышки — камни, что лежат по дороге к Запретному лесу, а эта черная точка — человек или животное на земле.

Все становится настолько легко и просто, что кажется, будто и нет смысла переживать. Ты такая же точка на земле, обычно, когда ты там, но только не сейчас. Воздух холодный, он пахнет свежестью, какая бывает после дождя — один из запахов свободы.

— Живо вниз! — слова доносятся как-будто через слой ваты.

Но момент испорчен.

— Вы совсем с ума сошли? — кричит МакГонагалл, и Дэрек, только что опустившийся рядом с Гарри, держа в руке дурацкую школьную метлу с вылезшими прутьями, улыбается. — Ветер сильный, а они летать вздумали!

— Не пушинки, не унесло бы, — отмахивается Дэрек.

— Пять баллов с Гриффиндора, марш в башню!

И они идут, улыбаясь. В такие моменты, как считает Гарри, даже Дуглас становится настоящим, а не тем злобным ублюдком, каким привык быть с детства. Удивительно, что вокруг — одни ублюдки. Они становятся друзьями, отцами, спасают жизни, управляют государствами. Ублюдочный мир.

МакГонагалл сворачивает за угол в сторону лестниц, а Поттер и Дуглас идут дальше к каморке, где хранятся метлы, чтобы Дэрек сдал школьный инвентарь.

— Все изменилось, ты чувствуешь это? — говорит Дуглас.

— После того, как тот недоумок сжег шестерых человек?

— Пятерых, Фоули выжил.

— Мрачно стало. И легко. Как будто он напомнил всем, что смерть — это очень просто. Даже Малфой перестал так часто выебываться.

* * *

А утром в «Ежедневном пророке» написали страшное. В пригороде Лондона, в совсем небольшом городке Хэнстронвилль, который Гарри проезжал много раз по дороге в Лондон из Литтл-Уингинга, неизвестные маги в черных плащах и масках напали на маггловскую детскую больницу. Один из детей-пациентов был распят на дереве во дворе клиники, и журналисты не нашли более подходящей фотографии для первой полосы. Над всем этим безобразием, как чуть больше года назад на чемпионате мира по квиддичу, висела Темная метка.

Гарри смотрел в пустоту. Не потому, что ему было жалко какого-то неизвестного распятого ребенка. Он представлял объем работы, который проделали сотрудники Министерства, чтобы убрать от маггловских глаз подальше Метку, если магглы ее, конечно, способы видеть, выставить более правдоподобно смерть этого ребенка. И так каждый раз, интересно, сколько сотрудников подчищало всю эту хрень, когда была война?

И Поттер в очередной раз вспомнил, что сам же назвал свой адрес Пожирателю...

— Интересно, нахрена они этой фигней страдают? — спросил Дэрек, глядя в газету. — Нет бы время и магию с пользой потратить. Лучше бы банк ограбили.

— Показывают, что готовы бороться и без Сами-Знаете-Кого, — грустно вздохнул Мэтт, и Гарри поморщился. — Или что он возвращается.

— Даже сдохнуть по-человечески не мог, — пробубнил себе под нос Симус, сжимая кулаки.

— Как говорил мне Хагрид еще на первом курсе: чтобы умереть по-человечески — нужно быть человеком.

— А этот Хагрид гребаный философ.

— Это же та больница, про которую писали несколько дней назад в Пророке? — припомнил Дин. — Помните, говорилось что ребенок, фамилия которого не разглашается по этическим причинам, погиб в этой больнице. Там еще писали, что у него был сломан позвоночник, затронуты какие-то нервные окончания, и он умер на операционном столе. Скитер подчеркивала, как важно поддерживать волшебных детей из маггловских семей, потому что в Мунго бы проблемой такие переломы не стали.

— Точно, — вспомнил Дэрек небольшую заметку. — Заказная статейка, чувствую. Не в духе Скитер совсем. Активностью Пожирателей веет.

— Мне кажется, что дело в другом, — теперь Гарри стал замечать, что Мэтт говорит на темы, касающиеся Пожирателей осторожнее, чем на другие. Раньше он не обращал на это внимания. — Они ведь хотели подчинить магглов, вроде как они низшая раса. Тут ребенка помещают в клинику, как маггла.

— В какой-то мере логика понятна, на чемпионате по квиддичу год назад я нихрена не понял, зачем там вообще стоял маггл. Совершенно бесполезно, только получал Обливиэйтом в лоб по десять раз за день. Такое отношение даже хуже, чем это... — Томас кивнул на фотографию первой полосы.

— Почему? — спросил Дэрек, внимательно глядя на Дина.

— Ну сам посуди, это насмешка над магглом какая-то. Никакого другого смысла в этом я увидеть не могу. Маги считают магглов никчемными тварями, и даже всякие добрые няшки из Министерства, боровшиеся против Сами-Знаете-Кого, так же считают. Стоит такой на входе, билетики проверяет, как дрессированная собачка, а все такие проходят, умиляются, ах, глупый маггл не понимает ничего. Весело, забавно, посмотрите, какой он умненький! И его туда поставили не Пожиратели, а Министерство.

— Магглы с их оружием могли бы показать себя более сильными, чем Пожиратели с косыми Авадами, — подхватил тему Поттер. — Но они не знают о волшебниках, и война магов с магглами была бы войной слепых с глухими. Только один хрен, я в ней поставил бы на магглов. Они не смогли бы истребить волшебников, но загнать их под Фиделиусы и заставить не высовываться на их территорию — вполне.

Поттер оглядел Большой зал. Кто-то сидел с газетами в руках, кто-то ел, но все было как-то иначе. Говорили тише — не в память о погибшем ребенке, почти всем на него насрать, а чтобы преподаватели или соседние факультеты не услышали их доводы и версии, возможно, провокационные. Таковыми бы точно показались доводы Дина какому-нибудь чистокровному гриффиндорцу, ведь это немыслимо, обвинить их — тех, кто всегда принимал благосклонно магглорожденных, в плохом отношении к магглам. Поэтому и компания Гарри говорила тише обычного. От шепотков стоял тихий, нервирующий гул. Поттер впился глазами в так же прямо глядящую на него Антигону Фоули. Она ухмыльнулась уголком губ, прежде чем вернуться к своей тарелке.

* * *

— Ты тут закопался.

— Скоро в тебя превращусь, Грейнджер.

— Способы сокрытия? — Гермиона схватила со стола одну из отложенных Гарри книг. — И что ты хочешь скрыть?

— Дом.

— Фиделиус, насколько мне известно — самый надежный способ.

— История моих родителей подтверждает надежность, — усмехнулся Поттер, не поднимая головы. — Все это полное дерьмо. Не то, что мне нужно.

— Что именно ты хочешь найти?

— Хочу спрятать дом родственников. Фиделиус не годится — он скрывает объект физически. Будет крайне подозрительно, если дом внезапно исчезнет, не думаешь?

— Ты не в настроении. Не нужно острить и срывать на мне злость. Лучше скажи, от чего их нужно скрыть, я попробую тоже поискать.

Гарри отложил очередную книгу в стопку просмотренных, снял очки и протер глаза. Ему казалось, что буквы уже расплываются, а мозг не воспринимает вообще ничего. Пустота. Абсолютная и спокойная, словно и не нужны эти поиски.

— Гермиона, мне сейчас кажется, что я в полном дерьме. По уши в нем, и я даже нихрена для этого не сделал. Я видел людей, которые в дерьме. Они долго шли к этому дерьму, меня же в него просто столкнули.

Он долго думал, что бы стал делать, если Пожиратели решили бы через родственников выйти на него. Над тем, какую роль в своей жизни отводить Дурслям, тоже размышлял. Вспомнил, как тетя провожала его в Хогвартс, когда он только поступал на первый курс.

Было неуютно, они сидели втроем, потому что сборы для только что поступивших в Вонингс были вечером предыдущего дня. Молча уплетали яичницу с беконом: за много лет завтрак так и не изменился, это всегда была чертова яичница с чертовым беконом, как будто тетя и не знала, что люди могут есть на завтрак что-то иное.

— Ты все собрал? — решила проявить участие тетя.

— Да.

— Зубную щетку, пасту, носки взял?

— Взял.

И снова тишина. Никаких наставлений от дяди, которые днем ранее выслушивал Дадли, никаких пожеланий успешной учебы, вообще ничего. Гарри чувствовал, что должен быть в другом месте в это время. В месте, для которого рожден, где он будет действительно дома. У Дурслей он как будто всегда был в гостях.

— Выезжать пора, парень, — дядя поднялся из-за стола, вытирая рот салфеткой.

Тогда ему казалось, что все станет иначе. Не стало.

Теперь Гарри не мог назвать домом ни Хогвартс, ни дом Дурслей. Не мог сказать, кто дороже ему — родственники или друзья. Или никто. И те, и другие — оставались всегда чужими. Но он не желал бы смерти никому из них.

* * *

Вскоре все вернется на круги своя, как будто и не было ничего. Как будто Келли не поджег пятерых человек, как будто не распяли маггловского ребенка. Как будто все одновременно сделают вид, что забыли. Школьников затянут учебные будни: куча заданий, посиделки в гостиных факультетов, снятие баллов и поощрение, шутки над Филчем, стычки в коридорах, которые, впрочем, в первое время будут не такими серьезными, как раньше. Но пока еще все активно обсуждали произошедшее, так как в «Ежедневном пророке» появились комментарии «экспертов».

— Тоже мне эксперт, блять, — Симус отшвырнул газету.

— В какой-то мере и эксперт, — не согласился с мнением друга Дэрек. — Он был Пожирателем. Другой вопрос, конечно, что он может быть среди этих нео-Пожирателей.

— Да Малфой только и хочет свой кусок власти, — прокомментировал Мэтт.

— Но он сейчас добился стабильного положения в обществе, ему нет никакого смысла портить репутацию.

Гарри схватил отброшенную Симусом газету.

«Люциус Малфой, член Попечительского совета Хогвартса, ранее привлекавшийся к ответственности по обвинению в поддержке Пожиреталей смерти (обвинения сняты в 1982 году), прокомментировал произошедшее в Хэндстронвилле, назвав это провокацией.

— Это не были Пожиратели смерти, — утверждает Люциус Малфой, — Не могу сказать, что я многое помню с того периода, когда находился под Империо, так как это заклинание существенно влияет на восприятие происходящего. Но это совершенно точно не их методы.

— В чем же отличие от «их методов»?

— Скорость, конечный результат. Пожиратели чаще всего использовали Непростительные заклинания. Это было неким показателем вседозволенности и силы, показательным пренебрежением к закону. Это с одной стороны. С другой, они были консерваторами, придерживались строгой политической концепции. И Непростительные служили еще и показателем... с их точки зрения, разумеется, гуманности. Быстрая смерть, в случае необходимости добыть информацию у политических противников — пытки, не оставляющие физических увечий, если не применять их в течение длительного времени. Так они обосновывали это. Никакой крови и никаких «маггловских» методов. Здесь же мы видим обратное. Распятие — символ маггловской веры. Кровь, долгая смерть, и «маггловский» метод. Я согласился на это интервью и побывал в Аврорате по просьбе министра, чтобы помочь следствию и гражданам Британии обезопасить себя.

— Как вы объясните появление Темной метки?

— Это несложное заклинание, оно может быть использовано любым волшебником. Информация о самом заклинании не такая уж секретная, уверен, это могло где-либо всплывать».

— Дерьмо какое-то, — Гарри, как и Симус до этого, отшвырнул газету. — Он только что обелил Пожирателей, назвав их гуманистами с Авадами?

— Ага. Сам бы он никогда на такое интервью не согласился. Что-то происходит, — нахмурился Дэрек.

Мэтт молча смотрел на свой кусок курицы и старательно делал вид, что не слушает.