Ловец бабочек (джен)

Так мы и проводили дни, тыкая карту и периодически уничтожая вино. Маску Клавикуса отработали уже следующим днём, не давая друг другу заснуть заплетающимися языками. И как потом Ильмерил не ругался на ту спонтанную пьянку, я видела, что ему было приятнее терпеть этот артефакт в чьей-то компании. А я незаметно наблюдала за эльфом, начисто перестраивая его образ в своей голове. Вообще, рассказ Довакина о прошлом стал ключом ко всем его чертам и поступкам; я даже удивлялась, как могла повестись на этого язвительного отшельника-пофигиста. Теперь его шуточки меня не раздражали, игнорирование не выводило из себя, а язвительные и порой неуместные комментарии не вызывали гнев.

Я волновалась. Эльф не использовал Ваббаджек до моего прихода, а после той истерики в комнате трофеев он побаивался доставать при мне эту штуку. Я отлично его понимала, самой больше не хотелось иметь дел с этим артефактом, но сейчас, после долгих бессонных ночей, на карте не хватало лишь одной точки. Пару недель назад Ильмерил бы просто выгнал меня из пещеры "погулять", но сейчас понимал, что мне нужно через это пройти, и молча предлагал поддержку. Я с замершим сердцем ждала, пока Довакин вынесет посох в главный зал.

Две с половиной недели с Ильмерилом пролетели в мгновение ока. Были ли они скучными? Оторвите задницу от офисного стула и прогуляйтесь по настоящему Тамриэлю, мигом получите свой ответ! Да, почти всё время я провела в пещере, теперь уже с полной отдачей помогая альтмеру в его работе, но всё же, ради сохранения легенды о "неприступном щите вокруг цели" приходилось якобы тайком выбираться на встречу с даэдра. Вы уже чувствуете абсурдность моего положения? Каждый раз кто-то из гнилой компашки поджидал меня на том камне в лесу; я прибегала, оглядываясь по сторонам, и в режиме строжайшей секретности рассказывала о нелёгкой жизни двойного агента... И они верили! Принцы даэдра, самые могущественные создания на этом свете, верили мне! Хмурились, подкупали, угрожали, но продолжали надеяться на безболезненное решение проблемы. И, глядя на них, я всё больше понимала, почему в Нирне постоянно творится какой-то пиздец. Не может же, чтобы так... Они были как дети, озлобленные, уставшие от всего, при этом получившие ядерные боеголовки в качестве погремушек. Гремели они столетиями, и гремят до сих пор. И знаете, что, кроме вышеперечисленного, самое страшное? Я долго пыталась нащупать мотивы их поступков, искала ненависть, скуку, азарт, в конце концов... А нашла, как всегда, наше, родное, человеческое — безразличие. То, на чём иногда спотыкаются люди, чья жизнь в итоге становится длинной пыткой в ожидании конца. Только этим и ждать запретили. Ведь если для тебя не существует никаких кнутов, если всё, что ты сейчас делаешь, уже было сотни лет назад, а новые события дают лишь суррогат счастья, что тебе делать? Они не знают, я тем более. Поэтому ни зловещее карканье воронов Ноктюрнал, ни светлая красота Меридии, ни даже удивление от вида закутанного в мантию Хермеуса Моры не смогли приглушить моё отвращение к этим насквозь прогнившим порождениям тьмы. Всё, за что сражаются и умирают смертные, служит лишь подпиткой их больному разуму; но даже после смерти люди не могут просто обрести долгожданный покой, продолжая веселить своих кукловодов на всё новых аренах. Всё из-за того, что никто не сподобился их вовремя прибить. Но я верю в Ильмерила, в справедливость, да, в конце концов, даже в себя!

За неполный месяц я успела лично пообщаться почти со всеми принцами даэдра, жадно интересующимися моими успехами. Они понемногу проникались серьёзностью ситуации, а из-за хитрого кулона альтмера не могли "подбодрить" меня своей истинной мощью, вынужденные влезать, как в костюм не по размеру, в смертные оболочки. Я в ответ на их провокационные вопросы лишь пожимала плечами и демонстративно пыталась снять амулет. Ильмерил действительно зачаровал его намертво, но не чтобы контролировать меня, как я наплела принцам, а из соображений моей безопасности. Довакин тщательно оберегал свои планы, а, значит, и меня.

Кстати, об этом. Альтмер приближался к постаменту с посохом в руках, как бы невзначай поглядывая в мою сторону. Ну да, ведь я в прошлый раз отреагировала на него довольно однозначно. Ильмерил начал колдовать над Ваббаджеком — прекрасное и таинственное волшебство, позволяющее нам получить последнюю часть кровавой мозаики; но чем больше слов лилось из его уст, тем сильнее меня охватывала тревога.

— Я уверен, сегодня мы справимся быстро, — эльф как-то странно прищурился.

Едва шёпот заклинания прекратился, из постамента вырвался луч. Эльф мне пытался объяснить сложный принцип работы заклинания, но всё, что я запомнила — чем дальше цель поиска и чем больше на ней скрывающей магии, тем дольше её искать. Не удивительно, что самого преданного последователя Ноктюрнал, даром, что он обнаружился недалеко от Рифтена, Ильмерил выслеживал четыре дня.

Удивительным было то, что сейчас луч заклинания окутал меня светом.

— И почему я не удивлён...

Моё сердце сковал холод; конечности же быстро объял настоящий лёд, магический аналог наручников. Альтмер плавно подходил ко мне, поигрывая красивой снежинкой на ладони, а я могла лишь беспомощно смотреть.

— Значит, правда. Странно, что мой морок тогда дал сбой.

— Да твоя хрень сломалась! Может, на посохе была капля моей крови? Проверь свои магические писульки, наверняка там ошибка!

— Элис, Элис... — на удивление, тон был спокойным, — не обманывай хотя бы себя. Ты всё ещё верна ему.

— Нет! Запусти свой детектор лжи ещё раз, пожалуйста! Я ненавижу его! Грохнуть его хочу! Перебить ноги, размозжить череп камнем и выкинуть в море!

— До сих пор?

Голос стоящего за спиной растёкся по позвоночнику. Ильмерил попятился назад с гримасой ужаса, слишком знакомой по дню нашего знакомства. Миг — и он с закрытыми глазами оседает на пол.

Из-за сковавшего меня льда я не могла повернуть голову.

Мягкое касание — и волоски на шее встали дыбом. Щекочущее дыхание обожгло затылок.

Я была так поражена его наглостью, что не смогла вымолвить ни слова.

— Мы просто немножко поговорим.

Он соизволил выйти вперёд, в этом своём узорчатом плаще и с застывшим в золотых глазах безумием. Его рука лежала на моём плече, пальцы неспешно перебирали отросшие за два с лишним года волосы. Шеогорат улыбнулся, как в те весенние дни, когда всё было хорошо, я почувствовала на ресницах влагу. Узкая ладонь прошлась по щеке.

— Элис. Ты была оч-чень плохой девочкой. Впрочем, не мне об этом говорить...

Он отошёл немного назад, разрывая прикосновение. Меня трясло.

— Сейчас же освободи меня.

— Чтобы ты перебила мне ноги и размозжила череп?

Даэдра веселился.

— О да.

— Это не поможет, моя дорогая Элис, ты же знаешь, а я не хочу затягивать беседу из-за твоих... фантазий.

— Заткнись! Заткнись!!!

Я пыталась вырваться из захвата льда, но непробиваемой коркой было покрыто уже всё тело. Ещё немного, и я не смогла бы говорить. Застыну! Замёрзну! Наедине с ним! Стоит и улыбается, превращая мою смерть в очередное шоу!

— Сука! Победил опять, поздравляю! Интересные были тараканьи бега?! На кого поставил в этот раз? Нет. Против. Против нас. Потому что мы всегда проигрываем. Слабые, глупые, доверчивые... Хватит! Зачем ты пришёл сюда?! Просто сделай, что хот...

Ледяная кора вдруг исчезла, так быстро, что я едва устояла на ногах. Единственный лёд — солёные капли на лице, хоть и были холодными, но обжигали. Взгляд сбился с перекрёстной линии; я не успела заметить, как Шеогорат оказался совсем близко. Что-то взметнулось внутри быстрее меня самой, стянутая в кулак ладонь уже летела вперёд, но он перехватил удар, сжимая мою руку своими пальцами. Я готова была услышать хруст собственных костей — а поняла, как всё это время мёрзли руки. Где-то в крошечном уголке этой сцены, не тронутом абсурдом, к ним начало возвращаться тепло.

— Совсем этот изверг тебя не бережёт, — Шеогорат согревал мою ладонь дыханием. Если это свет, он сжигает и ослепляет; если это небо, оно душит ветрами и прибивает к земле градом. Если это правда, она смеётся и режет на части; если любовь, то сжирает целиком, выплёвывая пепел.

— А если это сон? — почти мурлычет на ухо. Обугленный амулет падает к моим ногам, тонкий ремешок рассыпается в пыль.

То я могу сделать с тобой всё, что угодно. Сжечь, четвертовать, облить кислотой, выколоть глаза, выдернуть всё жилы...

— Да постой уже тихо, — недовольно бурчит поверх моей головы. — Меня, как творческую личность, радуют твои фантазии, но оригинальности явно не хватает. Слышала бы ты, что грозятся сделать друг с другом мои золотые и тёмные девочки...

Я, застыв до сих пор, как мрамор, всё порывалась что-то сказать. А выходило только шипение — ненависть к самой себе, ведь тянуло забыть всю грязь и стоять так целую вечность.

— Ты обещала выполнить кое-какую работу, помнишь? — Шеогорат аккуратно поворачивает мою голову к неподвижному телу эльфа.

— Ты справился без меня.

— Э, нет, наш трудяга ещё дышит. Раз обещала — делай.

Что?

Я тупо уставилась на даэдра, забыв про гипнотический эффект его взгляда. Давай, прочитай всё, что я думаю об убийстве единственного, кто осмелился противостоять вашей погани! Как ты можешь смотреть мне в глаза и делать вид, что ничего не произошло?!

Шеогорат мучительно вздохнул.

— А я и не делаю. Ты просто забыла, кто мы такие, кто я такой. Если бы мы извинялись перед каждой букашкой, которой сделали гадость...

— Этот мир стал бы лучше.

— Он не имел бы смысла.

И снова уголки его губ поднимаются в жесте лёгкой тоски. Воздух — как маятник, то колет инеем, то раскаляется до предела.

— Что для тебя игра, моя дорогая Элис?

Мы всё ещё стоим вплотную. Мои руки уже почти согрелись.

— О чём мы вообще говорим?

Он усмехается. Я отвожу взгляд, пытаясь найти в комнате предмет, которым можно быстро перерезать себе горло.

— Если Довакин завершит свою работу, наша игра закончится. Но, как бы она ни была скучна и однообразна, я этого не хочу. Мы вообще могли пропустить эту сцену, я бы прихлопнул его щелчком пальцев, но это должна сделать ты.

— Хочешь меня помучить?

— Я хочу, чтобы ты поняла!

Шеогорат, наконец, срывается на крик. Он подталкивает меня к Ильмерилу, суёт в руку откуда-то взявшийся пистолет.

— Я поняла только то, что ты конченый психопат с манией величия, подкреплённой божественной силой.

— Нет, нет... Это жизнь! Всё это, и даже смерть, — часть бесконечной всеобщей жизни!

— Тогда почему ты боишься умирать?

Он вырос рядом со мной, почти напрашиваясь на выстрел. Сквозняк слабо трепал полы его плаща.

— Потому что закончится наша игра... Однажды ты поймёшь — мне не за что просить у тебя прощения. Давай, убей его, исполни свой долг. Ты ведь всегда знала, что так будет.

В золотых глазах кружилась буря. Я почти поцеловала его тонкие губы, но в последний момент направила пистолет на грудную клетку и высадила в Шеогората шесть пуль. Седьмую уже не запомнила...

* * *

Ненавижу внезапно приходить в себя! Пришлось отплёвываться от воды и мокрых волос, прежде чем продрать глаза.

— Третий раз уже за месяц, какого хрена... Ильмерил? Ты живой? Настоящий?! Что за чёрт?

— Живой, но не твоими стараниями.

Альтмер вовсю пялился на меня удивительными фисташковыми глазами. Надо же, и правда жив... Как?

— Ты его видел?

— Элис, я люблю загадки, но не могла бы ты выразиться поконкретнее?

Эльф совсем не кажется рассерженным, хоть имеет на это полное право.

— Ну... Ты правда не понимаешь...

Довакин презрительно фыркнул.

— Не знаю, какую из галлюцинаций ты имеешь в виду, но я уложил тебя на отдых, как только ты кинулась на меня с кулаками и зверским выражением лица.

В пещере всё так же шелестели сквозняки, но мне не хватало воздуха. Я попыталась ослабить ворот куртки, но наткнулась рукой на амулет в виде крошечной драконьей головы. Целый и невредимый. Наверное, на моём лице был написан искренний ужас, раз Ильмерил начал спокойно рассказывать, что произошло.

— Как только я прочёл заклинание, твой взгляд переменился, тебя будто загипнотизировали. Ты не мигая смотрела на посох и начала приближаться ко мне. Некоторое время стояла неподвижно, почти не дыша, а затем накинулась, как бешеная тигрица.

Я вспомнила тёплые руки, не дающие развалиться на части, и заскулила. Сквозь его силуэт вдруг проглянула оскаленная морда, грустная ли, весёлая, злая? Все три разом. Её глаза поглощали душу.

— Ильмерил, магия даэдра может пробиться сюда извне? — спросила, боясь увидеть малейшее сомнение. Но Довакин твёрдо покачал головой:

— Нет. Мы здесь, как в бочке — внутри может быть что угодно, но ни вода, ни воздух извне в неё не проникнут.

— То есть... если магия уже была здесь, она может подействовать?

— Кажется, я понял, к чему ты клонишь.

Мы синхронно посмотрели на Ваббаджек. Посох мирно лежал на постаменте, но я-то знала, ещё как знала...

— Грёбаные даэдра со своими палками! Как от них скрыться, Ильмерил? Как?! Он заставлял меня тебя убить... Это происходило в моей голове, но всё же...

— Элис! — эльф встряхнул меня, — Ты не с ним говорила! Никакая магия не пробьётся сюда, я же сказал! Ваббаджек заставил тебя видеть галлюцинации, но они — плод лишь твоего воображения.

— То есть, я хотела это увидеть?

Ильмерил вздохнул и — невероятно! — сочувственно похлопал по плечу.

— У артефакта три обличья, Элис. Делай выводы.

Всё это грёбаный кабздец!

А если это сон?

— Я... Мне нужно подышать... Присмотришь тут, ладно?

Ещё бы про включённый утюг проблеяла. Дура.

Как обычно.

Я выскочила из пещеры, крепко сжимая амулет в руке. Если мне сейчас попадётся хоть одна зараза — убью нахер, сотру из мироздания!

Надо же, три обличья. Гнев — ведь я пиздец как зла на этого мудака и мечтаю перемолоть в муку. Страх — конечно, до чёртиков боюсь его увидеть. Радость...

Чёрт! Чёрт!!! Как же больно! Я чуть не упала на землю, упёрлась руками в дерево, судорожно дыша. Если хоть на короткий миг поверю, что это правда...

Снова плачу. Придётся просидеть под этой сосной до утра, не должен Ильмерил меня такой видеть. Он решительный и очень сильный, он знает, что делать. А я? Помогаю ему готовить обед и пялюсь на карту, да я просто незаменима. Довакин напоминает мне профессора Снейпа из всеми любимого Гарри Поттера — в юности поддаётся тьме, продаётся не тому, из-за чего совершает самую страшную ошибку в своей жизни. Но, осознав это, посвящает себя искуплению, черствея, лелея и взращивая свою вину. Правда, профессор никогда не был таким кровожадным... Но я не знаю, на что бы он был готов, столкнись нос к носу с местными Лордами. Эти любого превратят в кровожадное чудовище.

Ага, даже меня.

"Ты на верном пути."

Кто здесь?! Ночной мрак был полон звуков леса, но лишь этот голос испугал меня по-настоящему.

"Ваша работа близится к концу. Скоро ты исполнишь своё предназначение."

Да какого ж зеленого хрена вы окапываетесь в моей голове?! Тебе-то что нужно, старая вобла? Тоже играешь на ставках?

Холодный ветер обдал спину — это её смех у меня под кожей.

"Дитя, ты ведь знала, что так будет. Твои желания так сильны... Следуй им, и иди до конца."

Без тебя разберусь.

"В деревенской таверне тебя ждут старые друзья. Они помогут вам со следующим этапом, впрочем, ты и без меня это знаешь."

Ты что, не в сволочной команде?

"Лишь одно решение верно, и оно за тобой. Есть странный дар лететь на пламя..."

Мать Ночи больше не говорила.

Мессер и Секунда кружили по небу в им одним понятном танце. Звёзды-переливы нежно мерцали в такт. Какими же крохотными кажутся наши проблемы оттуда!.. Взлететь бы, почувствовать вкус свободы, посмеяться над прошлым...

Где там окопались мои "старые друзья"? Пора вводить тяжёлую артиллерию, ибо я уже не могу смеяться.

Путь до безымянной деревеньки был недолгим. Где-то здесь живёт маленькая Виви, которая из-за нас была околдована злыми чарами. Надеюсь, папаша не сильно наказал её за прогулку, как-никак, я чувствую себя виноватой.

Улицы деревни были пустынны, даже факелы стражников мелькали где-то вдали. Но, не смотря на глубокую ночь, окна таверны ярко горели, из-за двери доносились голоса и смех. Я толкнула дверь, обдувая лицо нагретым воздухом, и смело шагнула внутрь. На мне были вполне приличная кожанка, холщовые штаны и ботинки из плотного льна, так что я не боялась косых взглядов из-за несоответствия местной моде. Но это не значит, что на меня не косились по другим причинам. Я была девушкой без сопровождения, вломившейся к ним глубокой ночью, к тому же типично бретонской внешности (здесь я передаю привет Её Величеству королеве Елизавете, ваша верноподданная почти не сменила гражданства). Вполне естественно, что в меня впилось с десяток взглядов. Уж не знаю, в какой край меня занесло, но явно не бретоны были здесь коренным населением. Но вот, в большой компании прозвучала шутка, зал взорвался смехом, и про меня тут же забыли. Лишь из мозаики столов мне махала чья-то рука. Двое серьёзных, прилично одетых джентельменов вблизи оказались Риллом и Цицероном.

— Слышащая! — радостно завопил шут во всю глотку.

Боже, ну и идиот.

Хотя на сердце потеплело.