Империус (гет)

«Всепоглощающий стыд, — рассуждал Ремус, натягивая на лицо улыбку, — к счастью, не так ужасен во второй раз».

С другого конца приемной на уровне пять Института бешенства ему в ответ улыбалась Фелиция Хэтауэй, которая, судя по всему, была твердо уверена в том, что на этот раз их встреча просто не может оказаться хуже, чем в прошлый его визит.

Ремусу оставалось только надеяться, что она права.

Эта неделя пролетела незаметно за чередой часто сменяющихся забот, и вот он уже снова находился в серых удручающих стенах Института бешенства. Он едва помнил проведенные им уроки, и только с подозрением глядящие на него через стекла очков глаза Гарри Поттера запечатлелись в его памяти. Ну, и еще довольно заметный инцидент во время занятия, посвященного дуэлям, в который оказались вовлечены Винсент Крэбб и промазавшая комбинация заклятий Риктусемпра и Таранталлегра. Ремус сомневался, что ему удастся стереть сей случай из памяти даже с помощью щетки. Конец недели настал неожиданно. В четверг его возвестил раздраженный Северус Снейп, принесший Ремусу первую дозу волчьего противоядия в преддверии ожидающегося в следующую среду полнолуния. А затем вдруг настало утро воскресенья, и он, встретив в Хогсмиде Тонкс, снова направился на торфяники.

Они обсудили план по пути. Поскольку причин полагать, что на этот раз Ребекка Голдштейн проявит больше гостеприимства по отношению к «Ундине», не было, они решили действовать по принципу «разделяй и властвуй». Ремус продолжит попытки выжать хоть что-то из камня по имени Ребекка, а Тонкс сосредоточится на том, кого ей удастся повстречать. Однако с неподобающей радостью Тонкс внесла свое предложение.

— Что насчет Фелиции? — провозгласила она, когда, проводив взглядами паровоз, тронувшийся с пустынной станции, они направились вверх к лесу на холме.

Ремус одарил ее враждебным взглядом.

— Что насчет нее?

— Ты ее знаешь, — с озорной ухмылкой заметила Тонкс. — Она могла бы стать нашим контактом в стенах института. Это было бы полезно.

Внутри у Ремуса все неприятно сжалось.

— Наверное.

Тонкс беззаботно запрокинула голову и посмотрела на укрывающий их полог из листьев.

— Но это, разумеется, — добавила она с деланным безразличием, — будет означать необходимость разговаривать с ней…

Ремус запротестовал, что это не составит проблем. Там, на торфяниках, это казалось так просто.

Теперь же, глядя на Фелицию, он осознал, что завести с ней разговор будет куда сложнее.

Он глянул через плечо на болтавшую с Симоной у шахты лифта Тонкс. После серьезной беседы по пути через покрытый низкорослым вереском пустырь Ремус смог добиться от нее обещания не нагнетать обстановку с его бывшей одноклассницей, чтобы не разрушить то слабое взаимодействие, что они еще могли с ней наладить. Учитывая чрезмерное и беспричинное веселье, которое ей доставлял его дискомфорт, Ремус подозревал, что ее обещание было не совсем искренним. Однако когда они нашли ожидающую их в приемной Фелицию, он с облегчением заметил, что Тонкс вежливо оставила их, позволяя Ремусу подвергнуться унижению без лишних свидетелей.

— Ремус, — с некоторой неуверенностью, однако вполне доброжелательно поприветствовала его Фелиция, решительно пройдя ему навстречу. — У тебя найдется минутка? Я надеялась, нам удастся поговорить.

Ремус, ожидавший потока вымученных любезностей, а затем поспешного бегства, как в прошлый раз, был несколько удивлен.

— Эээ… да, — ответил он. — Если… если меня еще не ждут.

Последние слова он произнес чуть громче и повернув голову в сторону Симоны. Невысокая женщина дернулась, ее криво накрашенные тенями глаза распахнулись, и она принялась теребить пальцы с покрытыми серебристым лаком ногтями. Как и обычно, столкнувшись с Ремусом, она начала нервно дрожать.

— П… профессор Голдштейн придет через несколько минут, — заикаясь, ответила она. Стоящая рядом с ней Тонкс приподняла бровь, стараясь не улыбнуться.

Ремус выразил свою признательность взглядом, от которого Симона едва не обратилась в бегство к своему столу. Со смущенной улыбкой он обернулся к Фелиции.

— Судя по всему, я в твоем распоряжении, — с неуместной веселостью сообщил он.

На щеках Фелиции появился намек на румянец. Ремус услышал смешок Тонкс, вырвавшийся у нее, несмотря на ее обещание.

Фелиция расправила плечи и произнесла:

— Сюда, пожалуйста.

Стараясь не обращать внимания на жар, приливший к его собственному лицу, Ремус последовал за ней.

Избегая смотреть друг на друга и стараясь вести себя, как полагается взрослым, в тишине они прошли по еще одному скучному серому коридору. К счастью, вскоре они остановились перед деревянной дверью, которую Фелиция поспешно отворила.

— Мой офис, — пояснила она, взмахом руки предлагая Ремусу войти. Вежливо кивнув, он подчинился.

Помещение, открывшееся его взгляду, разительно отличалось от всех, до сей поры виденных им в институте. Оно было хорошо освещено и полно цветов: радужный ковер покрывал большую часть пола, кельтский гобелен был накинут на спинку кресла, пейзаж, изображающий ясный летний английский день, висел в раме на стене. На столе размещалось множество разноцветных горшочков для перьев и узорчатых записных книжек; на страницах открытого блокнота Ремус узнал аккуратный почерк хозяйки кабинета.

Фелиция, по-видимому, правильно истолковала его удивленный взгляд.

— Это здание такое мрачное, — с чувством сказала она. Ее тон показался Ремусу гораздо естественнее, чем он от нее слышал в течение многих лет. — Я должна была сделать что-то, иначе сошла бы с ума. Абсолютно все серое. — Несмотря на выражение недовольства на лице, Фелиция вдруг рассмеялась. — Знаешь, если я проработаю здесь достаточно долго, то вполне могу однажды приняться бегать, как ненормальная, по коридорам и брызгать красками на стены. — Она нахмурилась с притворной серьезностью и добавила: — Полагаю, Кроллу пойдут пятна золотого и красновато-коричневого.

Представив, как краски стекают с выдающегося носа Кролла, Ремус тоже засмеялся.

— Думаю, я бы дорого заплатил за то, чтобы увидеть, как кто-то обрызгает Аркадиуса Кролла красками.

Теплая улыбка на лице Фелиции вернула Ремуса на двадцать лет назад.

— Слова человека, который, очевидно, уже встречал нашего главу медицинского отдела. Поверь, тебе придется стать в очередь из таких же желающих.

И снова они рассмеялись вместе, и время, казалось, вернулось к тем дням, когда в коридорах Хогвартского замка он весело проводил дежурства с симпатичной старостой из Когтеврана. Он помнил осторожно завязывающуюся дружбу с девочкой, которая уже некоторое время ему нравилась, но с которой он стеснялся заговорить. Он также помнил молчаливые часы, проведенные за книгами в библиотеке — предлагавшая такие посиделки Лили обычно вспоминала о некой важной встрече, на которой ей нужно было быть, и с ухмылкой оставляла их одних. И он помнил, как все те слабые ниточки между ними оборвались в одночасье, когда однажды Сириус Блэк загнал ее в ванную для старост как раз в тот момент, когда Ремус выбирался из воды…

Он внезапно перестал смеяться, когда отголоски тогдашнего стыда всплыли на поверхность памяти. Выражение ее лица…

Фелиция тоже умолкла как раз тогда, когда он ощутил, как пылают его щеки. Она глубоко вздохнула.

— Ремус, это глупо, — воскликнула она, твердостью своего голоса безжалостно подавляя собственное смущение. — Мы образованные благоразумные взрослые люди. Мы не можем позволять подростковой выходке влиять на каждый наш разговор. Мы допустили, чтоб та идиотская ночь разрушила нашу дружбу в школе, и посмотри на нас теперь! Мы были друзьями, Ремус, а теперь с трудом поддерживаем цивилизованную беседу! — Она глубоко вздохнула. — Я хотела поговорить с тобой о необходимости оставить случившееся с нами в прошлом. Я хочу начать сначала. Забыть о всей этой чертовой чепухе. — Решительно она протянула ему руку. — Привет, — весело сказала она. — Приятно познакомиться. Меня зовут Фелиция Хэтауэй.

Ремус перевел взгляд с ее руки на лицо. А затем протянул свою ладонь и крепко пожал ее.

— Ремус Люпин, — представился он, улыбаясь в ответ. — Взаимно.

Фелиция усмехнулась.

— Видишь, это было просто. И никто не покраснел.

— О да, — согласился Ремус. — Мои щеки совершенно нормального цвета.

Фелиция задумчиво склонила голову.

— Я бы предложила обрызгать тебя красно-коричневой и золотой красками, но не уверена, что тебе пойдут эти цвета. Хотя темно-оранжевый и зеленый отлично бы сочетались с твоими глазами.

Ремус покачал головой.

— Я учту это в следующий раз, когда мне захочется обрызгаться краской.

Закончив смеяться, Фелиция посмотрела на дверь. В наступившей тишине Ремус услышал доносящиеся из коридора голоса.

— Тебе лучше поспешить, — заметила она, рассеянно теребя темные локоны. — Учитывая настроение Ребекки в последние несколько дней, мне не хочется даже думать о том, что она скажет, если ты из-за меня опоздаешь.

С неохотой возвращаясь в реальность, Ремус согласился.

— Не станем проверять.

— Но мы еще наверстаем упущенное, — с искренней улыбкой пообещала Фелиция. — Мы можем как-нибудь встретиться — я пришлю тебе сову. Ты будешь в Хогвартсе?

Ремус кивнул.

— Верно.

— Хорошо. — Фелиция снова улыбнулась. — Хочешь, чтобы я отвела тебя назад?

Он покачал головой.

— Я найду дорогу, но спасибо. — Он тоже улыбнулся. — Было приятно снова нормально с тобой поговорить.

— Не правда ли? Я напишу, Ремус. И это даже не заставит меня смутиться.

Повернувшись к двери, Ремус обернулся через плечо.

— Буду ждать.

Он вышел в коридор и направился к приемной с расправленными плечами и прохладными щеками, все вспоминая их общий смех. Впервые за более чем двадцать лет он нормально поговорил с Фелицией Хэтауэй. Он искренне не верил, что такой день настанет. Отчасти он ожидал увидеть парящую по серому коридору свинью, потому что после того, что только что произошло, он считал возможным практически что угодно. Возможно, Ребекка Голдштейн тепло поприветствует его и предложит научить играть на маракасах. Или же Аркадиус Кролл искренне улыбнется.

Ремус всегда сожалел о потере дружбы Фелиции Хэтауэй.

Но, может быть, еще не поздно исправить это.

* * *

Хорошее настроение Ремуса продержалось до того момента, как он вернулся в приемную и обнаружил беседующую с двумя незнакомцами Тонкс в образе Ундины. Симона исчезла предположительно за слегка приоткрытой дверью офиса Ребекки, и Ремус считал, что знает, почему: тогда как облаченная в мантию исследователя высокая женщина с темными растрепанными волосами и чем-то напоминающая Трелони выглядела вполне безобидно, стоящий рядом с ней мужчина с козлиной бородкой в обычной коричневой мантии то и дело размахивал довольно изувеченной рукой с явными следами волчьих зубов.

— … я нахожу, что песни о надежде и мире положительным образом сказываются на процессе варки, — говорила женщина, касаясь пальцами кельтских медальонов и зодиакальных символов, висящих на ее шее на кожаных шнурках. — Волчье противоядие очень непростое зелье, однако даже самые изменчивые его компоненты успокаиваются под воздействием гармонии и доброжелательности. Я избавляюсь от всех негативных мыслей, прежде чем даже прикоснусь к котлу, и Дольф, — она указала на своего спутника, — утверждает, что любовь, с которой я готовлю волчье противоядие, положительно сказывается на вкусе…

В стеклянном взгляде Тонкс появился живой огонек, стоило ей заметить Ремуса.

— Профессор! — воскликнула она с таким воодушевлением, что стоящая рядом с ней женщина подпрыгнула от неожиданности. — Позвольте представить вам Зелию. Она отвечает за приготовление зелий в институте.

От странноватой улыбки женщины Ремусу стало слегка не по себе.

— Меня зовут Зелия Фелан, — представилась она живо. — А вы, должно быть, профессор Люпин. Ваша мать создала волчье противоядие, верно?

— Да, — ответил Ремус, размышляя над тем, что мастера зельеварения так разительно отличались друг от друга. Снейп был озлобленным и угрюмым, как самые горькие ингредиенты, молчаливым и неотзывчивым. Его мать была веселой и практичной, никогда не расстраивалась из-за неудач, но и не преувеличивала своих успехов. Зелия Фелан же пела песни своим зельям и очищала мысли от негатива, прежде чем начать. Ремус подозревал, что если бы это было необходимо для процесса зельеварения, то Снейп не смог бы и близко подойти к котлу. Он пожал протянутую руку, обратив внимание на то, что, помимо Фелиции, это первый работник института, кто по своей воле дотронулся до него.

— Прекрасное открытие, — проговорила Зелия со слабой улыбкой. — Для нас всех здесь, в институте, оно стало знаковым. Ты согласен, дорогой Дольф?

Ответная улыбка мужчины была преисполнена терпения.

— Полностью, мадам Фелан, — согласился он. Его голос был мягким и глубоким, и в нем слышался легкий немецкий акцент. — Многие из резидентов не имели возможности получить это зелье до их… прибытия сюда.

Светлые глаза Зелии вдруг распахнулись.

— Но где же мои манеры? Профессор Люпин, это Дольф Греймор. Его недавно назначили представителем наших резидентов среди тех из нас, кто отвечает за заботу о них. Он единственный из всех них, кому разрешен доступ на уровень пять. Дольф, это профессор Люпин — он тоже оборотень, а кроме того, учитель в Хогвартсе.

Тонкие брови Дольфа приподнялись.

— Серьезно? Учитель-оборотень? Я слышал о вас, профессор, однако из-за той… — он откашлялся, — неприятной ситуации, в которой я оказался, не ожидал, что наши пути пересекутся. Очень приятно. Надеюсь, вы простите, что я не подаю вам руки.

С ироничной ухмылкой он продемонстрировал им покалеченную правую руку. Подавив желание поморщиться, Ремус осмотрел красные отметины от зубов на коже, искривленный большой палец и практически отсутствующий средний, дорожку шрамов, к счастью, исчезающую под кожаным бандажом, вероятно, необходимым для поддержки поврежденных сухожилий. Раны явно были не старше пары лет.

— Меня укусили прошлым летом, — ответил Дольф на незаданный вопрос; очевидно, любопытство Ремуса отразилось в его глазах.— Я входил в исследовательскую группу, изучавшую Черный лес и имел несчастье повстречать кое-кого в полнолуние. Я приехал в Англию, чтобы ознакомиться с волчьим противоядием, но во время моего здесь пребывания произошел неприятный… инцидент. — Он покачал головой. — Мне следовало быть более осторожным. Но я не склонен никого винить в своих неудачах, профессор. Если я и правда настолько опасен, насколько был в тот краткий промежуток времени, то лучше мне находиться здесь. Мне бы не хотелось навредить кому-то еще.

Ремус ощутил болезненный укол раскаяния. По закону он и сам должен был быть заключен здесь — даже дважды — и жить бок о бок с Дольфом и другими резидентами; у него тоже должны были отнять надежды и ожидания, помимо следующего эксперимента в плане исследователей. Он не хотел такой жизни, он не считал, что заслуживал ее, но именно так и приходилось существовать мужчинам и женщинам, подобным Дольфу, которые никогда не подходили к черте, отделяющей их от бешенства, так близко, как он. Ему повезло: у него была любящая его семья и влиятельные друзья — такие, как Дамблдор и Грюм — которые спасли его от подобной участи. Другие оказались не столь удачливыми, однако они заслуживали такой жизни не более чем он.

Ремус ощутил прилив бессильной ярости. Весь этот институт просто издевательство. Это нечестно.

— Профессор Люпин?

Ремус поднял взгляд. Александр Аливард, охранник, бесстрастно стоял у входа в коридор.

— Пожалуйста, следуйте за мной, — пророкотал он своим низким голосом. — Профессор Голдштейн и доктор Кролл ждут вас на уровне шесть.

Ремус вежливо кивнул.

— Конечно.

— Нам уже тоже пора, — проговорила Зелия, блаженно улыбаясь. — Нужно отнести волчье противоядие резидентам. Дольф?

Оборотень кивнул Ремусу на прощанье.

— Было приятно с вами познакомиться, профессор. И с вами, мисс Блэквуд.

Ремус и Тонкс попрощались, и Дольф последовал за Зелией к лифту. Спустя мгновение они оба исчезли из поля зрения.

Ремус повернулся к Тонкс и спросил:

— Ты подождешь меня здесь, Ундина?

Та улыбнулась в ответ и с сарказмом ответила:

— Я найду, чем заняться, профессор. Как и раньше.

Ему очень хотелось попросить ее быть осторожной, но это прозвучало бы странно из уст профессора, оставляющего своего ассистента подождать в приемной.

— Значит, развлекайся, — мягко сказал он в итоге, стараясь взглядом передать ей свои настоящие мысли. Судя по ее улыбке, Тонкс приняла и поняла это послание.

— Обязательно, — ответила она.

С этим Ремус развернулся и направился к Аливарду, и вместе они двинулись дальше. Приближаясь к уровню шесть, Ремус глубоко вздохнул. С одной стороны, он примерно представлял себе, чего ожидать. С другой, — это снова был Каин.

И Ребекка. И Кролл.

Короче говоря, ему предстоял веселенький денек.