Новая реальность (джен)

А Оле поселилась в квартире, если, конечно, в промежутке есть процедура заселения.

— Здравствуй. Как долго я тебя ждала... Не знаю, как мне и называть тебя… Я знаю, меня прочили тебе в жены, но я тебе не жена. Меня уже отдали другому, — нежно и мило заговорила сестра. У Оле был настолько приятный голос, что я бы слушал её очень и очень долго. — И потом, с тех пор ты так постарел, что я уже могу быть тебе дочерью… Почему время меняет тебя так быстро? А вот я не меняюсь совсем? Почему здесь так холодно? И чьи голоса я слышу все время? Ты будешь учить меня и рассказывать мне обо всем? Тут все так странно… Я смотрю за окно и не понимаю. Что это за город? Вчера я видела луну в колодце светящихся облаков. Было очень красиво… И вдруг что-то крылатое, сияющее, рыдая и извиваясь, низверглось на землю и теперь мечется там, не находя себе покоя! Оно все время ищет себе пристанище. Я все время наблюдаю за ним. Это был ангел? Мне кажется, что это не он, а она… Такая… Находка… Я не понимаю, с какой стороны стекла сон, а с какой — явь? Очень тонкая грань… Ты ведь мне все расскажешь, правда?

Белые, почти седые волосы, красивенькая фигура, нежный голосок и узоры на лице ... Конечно такая жена не была бы плохой, да и по отношению к моей персоне Оле показалась мне весьма милой. Хоть и говорят, что нельзя сравнивать женщин, я рискну. Она резко отличалась от всех других сестёр, конечно же она была не так разумна, как ведьма, но с первых слов и с самого первого взгляда можно было понять, что этой сестре открыта тайна, которую нельзя было бы доверить никому другому в этом мрачном мире.

— Мне горько, что я не сумела дождаться тебя... Но я все равно хочу подарить тебе Сердце. Я берегла его для тебя... Оно всегда тебя защитит. Это мой подарок... — наконец произнесла сестрёнка, вставив в меня сердце.

"Мне тоже горько, знаешь? Ты кажешься такой родной..." — невольно вырвалась мысль.

— А-а-а-а-а! Бредли влюбился! — завизжало в экстазе золото. — Влюбился в мою Оле, так, что, все остальные цвета, можете испортиться прямо сейчас.!

"Не слушайте его. Ничего я не влюбился. Ну просто Оле милая, а как начну говорить, я непременно отвечу на все её вопросы и расскажу ей обо всех тайнах бытия!" — начал я мысленно философствовать.

— Понял, да? — выплюнул пурпур, очевидно, это относилось к золоту.

— Да брось, Бредли. Я даже готов простить тебя и прийти прямо сейчас к тебе в пророщенном состоянии, если отважишься раскрыть Оле второе сердце, — стало торговаться золото. И тут меня вдруг осенило, в кого это у Ире такие познания в области торговли.

"А, знаешь, я согласен. Только не принимай на свой счёт, я это делаю ради Оле, не ради тебя!"

— Само собой! — гордо проговорило золото, наполняя меня нервой, — Хорошо иметь духовно развитое существо в эфемерном мире!

И я раскрыл второе сердце милой Оле.

— Я не могу… Я должна быть верна своему Ориону. Он благороден и добр. Ты знаешь, что он не Монгольфьер, а Орион? К тому же, теперь он обречен на изгнание Вниз — и я собираюсь последовать туда за ним. Я боюсь, это вышло из-за меня... Но пока этого не случилось, давай поговорим... Научи меня всему, пока есть время, — говорила она, и я просто вслушивался в каждое слово. Ей определённо стоило бы петь в верхнем мире, уверен, что поклонников были бы толпы. — Расскажи мне об этом месте. Это правда, что рядом есть другие покои — и что все это создал ты? Правда, что мы, Сестры, твои мечты? А Братья созданы не тобой — это правда? Не расскажешь? Не можешь… Жаль… А я все наблюдаю за ней… И, ты знаешь? По-моему, она готовится... к родам. Она мечется... Она ищет себе убежище, как медведица ищет себе берлогу… У нее повадки зверя. Птицы, которая ищет, где бы снести яйцо.

"Конечно, я тебе всё расскажу, моя дорогая, когда придёт время."

В какой-то момент мне даже не захотелось уходить. Я увидел пианино в соседней комнате и капнул на него золотом. Оно стало играть грустную мелодию. Что ж, пусть так ... Мне действительно не хотелось уходить. И, само собой, захотелось взять ответственность за Оле: что делать если кто-то её обидит или вдруг случится что... Я вложил весь изумруд, который только был, в знак наблюдателя в её квартире. Теперь я буду знать, о проблемах милой Оле и постараюсь прийти к ней на помощь вовремя.

Выйдя в промежуток, я познакомился ещё с двумя братьями — Монгольфьером и Жонглёром.

— Я один из Братьев и твой Наставник. Ты будешь звать меня Монгольфьером. В честь нашей встречи, Младший, я дарю тебе новое знание. Принимай. Итак, ты слышал: «Разрешено лишь хранить, запрещено действовать». Я расскажу тебе о правде Поглощения. Трата есть несомненное зло. Поглощение — несомненное благо, — заговорил Монгольфьер. На меня действительно повлияло то, что сказала про него Оле, назвав его Орионом. Может это конечно сыграла моя симпатия к Оле, но я очень четко почувствовал, что именно этот брат знает гораздо больше того, что говорит сейчас, поэтому дослушал до конца, — Братья поглощают не ради того, чтобы жить. Кто поглощает ради того, чтобы жить — в конечном счете желает тратить. Мы поглощаем — чтобы хранить. Ибо каждая трата приближает смерть. А потому, не смей поглощать больше, чем можешь сохранить. Твой живот еще мал, потому что ты неопытен и неразумен. Лимфа Цвета отдается тому, кто знает, как с ней обращаться. "Запрещено действовать" — значит, запрещено действовать необдуманно и своекорыстно. Пока не будешь твердо уверен в необходимости траты — не трать! Не бойся. Мы не дадим тебе погибнуть. Это все. Слушай голос Цвета, Младший, не поддавайся соблазнам, и будешь возвеличен среди Праведных, и тебе откроются тайны Жизни.

Сказав это, Монгольфьер отправился дальше осматривать промежуток. Искал ли он вместе с другими братьями признаки ереси или имел какие-то свои цели, для меня оставалось тайной. Лишь знак наблюдателя сообщил мне о том, что в квартиру Оле, Монги не заходил.

Тем временем Жонглёр, который шёл с небольшим опозданием следом за Монгольфьером, начал со мной разговаривать.

— Я Жонглер, твой наставник. А ты пока — никто. У тебя одно право и одна обязанность — учиться. У Братьев здесь две миссии. Хранить — первая. Но есть и вторая. Познавать. Служение и познание. Запомни. Я буду излагать тебе знание о Цветах. Будет трудно. Не надейся понять все сразу, — если честно после таких слов, слушать брата уже совершенно не хотелось. Но в какой-то момент что-то одёрнуло меня, словно сосулька, упавшая с крыши в нескольких шагах или лавина, случайно обрушившаяся на дом из которого несколько минут назад ты вышел, и я сам не понимая, почему, стал вслушиваться в каждое слово, — Первый урок даст тебе лишь пищу для размышлений. Итак, заповедь: «Лимфа любого Цвета драгоценна. Надлежит слушать волю каждого Цвета и осторожно сочетать Цвета, они не любят друг друга». Для нас, как и для тебя, Цвета стали открытием. Там, откуда мы пришли, ничего подобного не было. Лимфа, то есть источник Жизни Подлинной — наша посмертная награда. Мы надеялись, и были готовы к ее изобилию. Иначе и не могло быть в раю. Цвета — наше испытание. Мы знаем, как служить Ему, сохраняя Лимфу — но не знаем, как служить Цветам. Цвета решают все. Цвета построили все. Установили глубинные законы Бытия. Цвет придает Лимфе некое качество, из-за которого одна капля не терпит рядом другую. Цвета обладают собственной волей — и мы должны с ней считаться. Цвета решают — чему быть и как быть. К этому нечего добавить. Теперь ты понимаешь, в чем смысл слов: «Слушай голос Цвета, и тебе откроются тайны Жизни». Наблюдай и размышляй.

После разговора с Жонглёром, я отметил для себя, что этот брат любит экспериментировать. Это означало, что с ним можно найти общий язык, даже если он будет против моих действий.

Немного поразмыслив, я решил отправиться в след за своим "наставником" и посетить покои его сестры. А сестрой наставничка оказалась жертвенная Има, прикованная цепями к странной конструкции, напоминающей средневековые пыточные устройства инквизиции. Я даже подумал сначала, что это так постарался Жонглёр, уж слишком подозрительно висела секира над сестрой. Я нарисовал лазурный донор.

— Я так ждала тебя, Гость… И вот, Провидение направило тебя ко мне. Но только слишком поздно. Потому что Дракон пробудился… Слышишь этот мерный шум? Это шелест его чешуи. Он поднимается, — заговорила сестра и я не совсем понял о чём идёт речь, — Это бесконечный, длинный, слепой, всепожирающий Змей… Он поглотит нас всех… Мы обречены. От него нет спасения. Прежде он дремал, удерживая в пасти собственный хвост. Он чуял меня, но глотал сам себя, вращаясь вокруг Промежутка… Я была прикована здесь, чтобы сдерживать эту смерть. Но теперь что-то случилось, и он разомкнул кольцо. Он выпустил хвост… Он поднимается. Он идет сюда… Может, он что-то услышал? Может быть, кто-то его разбудил? И я боюсь, что мои цепи теперь бесполезны…

"Послушай, я не знаю, кто этот дракон, но если это так важно, то я сейчас пойду к ведьме, и из её дворца поговорю со всеми братьями. Не поверю, что они не придут меня поддержать, а вместе мы сможем убить твоего дракона..." — лезли в голову тревожные мысли.

— Наивная простота... — говорил изумруд.

— Мдаа-а-а-а... Такого идиота действительно ещё надо поискать... — шипело серебро.

"Да тихо вы, а то как стану праведным и мне откроются тайны бытия!" — попытался я пошутить с цветом.

— Ха-ха. А я оценил твой юмор, — весело заговорил янтарь. Я понял, что он хочет, чтобы я вложил его в новый донор.

— Остановись! — закричала зелень, — Лучше рисуй мною!

К счастью для Имы, я поверил изумруду.

— Нет, Гость, ты неверно истолковал… Не трогай моих цепей… Я не хочу избавления! Мне придется встретить его. Я же назначена ему в жертву, — продолжила свой мрачный монолог Има, и я уже успел немного разозлиться, но быстро остыл, — Я боюсь теперь только, что моей жертвы окажется недостаточно... Почему-то мне кажется, что он уже не свернется обратно в кольцо… Даже после того, как получит меня, он не вернется в бездну… Но может быть, он убоится тебя? Может, услышав тебя, он остановится? Потому что ты ведь недаром появился именно теперь. Одновременно с тем, как он развернулся… Значит, вы связаны. Быть может, он предназначен тебе так же, как я — ему? Ведь ты — Гость. Цвета повинуются тебе. Вдруг ты совладаешь и с ним? Будь рядом… Не уходи.

"Я бы с радостью, но не совсем уверен, что готов прямо сейчас к битве с драконом, дорогая. Мне понадобится помощь братьев, и наверняка у Лидии будет, что мне посоветовать." — начал я думать, не стесняясь.

— Не перестану удивляться твоей наивности, Бредли, никогда! — констатировало золото. — Но ты мне начинаешь нравиться. Давай вернёмся к Оле и раскроем ей все сердца.

"Не сейчас, золото, у меня пока дела поважнее есть!"

— Как могут быть дела поважнее, чем тургор? Ты что, не хочешь отправить Оле в прорыв, она же тебе нравится, и она будет несказанно счастлива, — не унималось золото. Так не унималось, что использовал его для заправки диалога.

— Ава сказала тебе неправду. Верхний Предел существует. Я знаю точно. Мы все это знаем… И одна из Сестер сможет туда вырваться. Только одна. Цвета в Промежутке хватит на вознесение только одной Сестры… Выбери одну из нас — как подскажет тебе сердце. Остальных оставь в покое. Чем меньше ты будешь иметь с нами дела — тем лучше. Мы — табу... Видишь, какие похожие судьбы у нас с тобой. Я тоже отдаю свою жизнь для Сестер. Чтобы одна из них дождалась тебя... Впервые я встретила того, кто рожден, чтобы отдать, а не чтобы взять… И я восхищаюсь тобой, — ответила Има.

"Да что за бред? Я найду для всех другое решение, и мы отправимся наверх все, просто другой дорогой!" — обиженно подумал я, дослушав до конца мученицу.

— Еретик! — выкрикнула сирень.

"Зато я не жертва!" — огрызнулся я.

— Плюс один, — ехидно рассмеялся янтарь. — Давай убьём эту бесполезную мученицу!

"Заткнись скорее негодяй, никого я убивать не буду!"

— Жаль! — отвратно выплюнул янтарь.

"И вообще, вы же все в обиде и обещали со мной не говорить!"

— Дело обязывает! — зашипел янтарь, — Ты так близко к покоям Авы, давай поскорее раскроем ей все сердца?!

"Я над этим подумаю".

Тем временем Има запихала в меня ещё одно сердце, благословив на накопление и проращивание цвета. Я поблагодарил сестру мазком золота и вышел в промежуток. К этому времени поднялись броненосец и Яма, а мне надо было идти дальше — к Эли и Яни. Но мне для этого не хватало ни сердец, ни цвета. Пришлось потратить ещё несколько циклов на его проращивание. Тем временем поднялся и настиг меня Патриарх.

— Меня зовут Патриархом. Я — старейший из Братьев, первый из тех, кто вознесся. И тебе стоит довериться моему опыту. Я скажу тебе, почему "слушать еретическую ложь Сестер, умоляющих проводить их наверх" — табу. Ты ведь наверняка нарушаешь запреты и уже успел поговорить с некоторыми из них? Не отрицай, не надо... Я стар, и потому снисходителен. Снисходительность заставила меня всерьез задуматься, какие причины подвергли тогда Ино на этот безумный, самоубийственный рывок. Я тогда усомнился. Сестры не такие, как мы. Они рождаются здесь, а значит, и природа их — райская. Может, дело в этом? Может, и так. Но нет, и не будет иных миров, кроме этого, Младший. Кроме того, что здесь и сейчас. Мир — един. А рай создается верой. Я верю — а значит, твердо знаю, что не может быть ничего выше и лучше, чем рай, который мы обрели здесь. Надеяться на то, что есть рай выше рая — безумие. Их порывы — просто форма безумия. Это безумие происходит от избытка Цвета. Они умеют вобрать в Сердца столько Цвета, сколько не могут воспринять — ведь для этого нужна мудрость. Верь мне, мой мальчик. Нам дано то, что мы заслужили. Мы не имеем права предать этот божественный дар. Отвергнуть свой рай, желая лучшего — непростительная подлость. Нет, и не будет иных миров, кроме этого. Я все сказал, — выговорился этот брат и отправился в сторону Юны. Как нибудь потом, нарисую в её кузнице наблюдателя. Интересно же, что там происходит.

Наконец накопив нужное количество цвета, я отправился к Эли. Наконец-то у меня появилась возможность заткнуть серебро, нарисовав им донор.

— Здравствуй, парень. Садись рядом, потолкуем. Немой? Ясно. Мне про тебя уже известно. Рассказывали. Сам понимаешь, бабы. Языки без костей. ... Не люблю болтунов. За человека говорят его дела. А свои дела ты чертишь своей кровью. Так, парень? А у тебя хорошие глаза. Держись меня. Что знаю — расскажу. Поделишься Цветом — буду рада. Потому что Цвета хочется так, что в глазах темно. Сил, чтобы хотеть — и то уже нет. Я рассчитала — еще пара оборотов, и пора помирать. Слушай. А может, ты даже освободить меня сумеешь? Освободи меня. Освободи меня, парень. А уж там — я тебя не подведу. Я товарищей не обманываю. Не имею такой привычки, — сестра не показалась мне лгуньей и я вложил в неё весь пурпур, что сумел найти и прорастить, — Спасибо, парень. Раз даришь мне Цвет, расскажу о себе, как положено. У меня в груди Пурпур сдружился с Серебром. Чуднее не придумаешь. Но у меня дар такой. Я умею соединять. Умею изобретать. Умею строить. Умею работать. Говорю, чтобы ты знал, что случится наверху, если освободишь. А кто говорит, что попасть Наверх невозможно — врет. Потому что есть такая вещь как тургор. Ты хоть знаешь, что это такое — тургор? Это когда твои Сердца начинает так распирать изнутри, что ты резко встаешь перед выбором — Или он тебя прямо сейчас разрывает, или ты прямо сейчас совершаешь подвиг. Обычно после такого совершаются подвиги. Если ты полон Цветом — ты всесилен. Ты сумеешь сотворить все. А значит — освободить любого и отправить его куда угодно. Вот что такое тургор, парень. Здесь наша сестра к такому неспособна. Только там. Зато здесь — ты способен.

"Да способен. Но способен и на большее", — буквально выплюнул я.

— Без комментариев, — огрызнулось золото. Я решил его заткнуть уже имеющимся способом.

— Я не солдат и не полководец. Сражаться с тобой не смогу. Но вооружить — вооружу, — произнесла Эли и вставила мне в грудь ещё одно сердце, — Твоя сила в раскрытых Сердцах. Раскрывай их, не бойся! Понимаю, ты боишься не Братьев. Ты чувствуешь, что каждое раскрытое Сердце приближает конец... Но так надо. Ты же сам все понимаешь…

"Да, понимаю!" — подумал я, вдохнув полной грудью. Сердец было уже достаточно много, чтобы я мог, не выходя из покоев сестры, вбирать в себя весь цвет, проросший в её соцветиях. Если бы ещё можно было оживлять сады вот так вот, силой мысли — я бы почувствовал себя Богом.