Добыча и охотники (джен)

— Чужак и вправду Сейно-Мава? — с таким вопросом вместо приветствия обратился к нему Хубар, едва Сеню привели в пещеру хелема. Не как пленника привели — как почетного гостя.

Изначально пещера была просторной… наверное. Ее дальние углы терялись во мраке, куда не доходил свет ни от огня, разведенного в очаге посреди этого природного помещения, ни естественный — проникавший из внешнего мира. Но населенная несколькими десятками человек (не ахти, какое многочисленное племя, и, тем не менее) пещера казалась Сене тесной, душной и грязной. Даже в студенческой общаге жилось менее скученно.

И это притом еще, что не все мужчины вернулись с охоты и рыбной ловли. Пока же обитатели пещеры, попадавшиеся на глаза Сени, были в большинстве своем женщинами (занятыми то разделкой звериных туш, то выделкой шкур или подготовкой к трапезе) и детьми (носившимися с поручениями на уровне «подай-принеси»).

Стоило Сене переступить порог пещеры, как обоняние его было атаковано сразу несколькими малоприятными запахами. Запахом сырого мяса и не шибко свежей рыбы, запахом гари, грязного пота, старых шкур. А еще характерные ароматы, с которыми можно столкнуться, например, в общественных туалетах.

Густые то были запахи — хоть топор вешай. Сеня даже отшатнулся невольно, даже захотел в первые мгновения валить прочь из этого малоприятного места. Но два довода остановили его.

Во-первых, принимая гостеприимство хелема, Сеня точно решал проблему поиска жилища, в котором он бы мог пережить хотя бы ближайшую зиму. А значит, в немалой степени, и саму проблему выживания.

Во-вторых, даже если бы Сене удалось отыскать пещеру для себя одного — едва ли к концу года сам он остался бы чистеньким, цивилизованным и никаких неприятных запахов не источающим. Душа тут нет, смены одежды не предвидится тоже, даже бриться нечем. То есть, бритву-то в дорогу Сеня с собой взял, но что в ней толку, если нет электричества?

В общем, не в том был Сеня положении, чтобы по-барски брезгливо морщить носик.

Огонь в очаге отбрасывал на стены и свод пещеры тусклые багровые ответы. На их фоне дергались исполинские искаженные тени людей, навевая Сене ассоциации с преисподней. Запах, как уже говорилось, был под стать, даже без пресловутой серы. Но Сеня постарался отвлечься от грустных мыслей, а сосредоточиться на вопросах насущных. Конкретно — поисках мало-мальски свободного места, где можно было бы приткнуться.

Здешние обитатели посматривали на дылду-гостя кто с опаской, кто с недоумением. И уж во всяком не горели желанием общаться. Но только не Хубар, бывший здесь кем-то вроде шамана или старейшины.

Вопреки Сениному ожиданию, он не выглядел немощным старцем с подслеповатым взглядом и шаркающей походкой. Как видно, права на жизнь немощные старцы в первобытном племени не имели в принципе. Что до Хубара, то оказался тот невысоким жилистым мужчиной с небольшой клочковатой бородой и строгим морщинистым лицом. Последнее еще ассоциировалось у Сени с вяленой рыбой, а желудок снова напомнил о себе и своей затянувшейся пустоте.

Оценить возраст Хубара было затруднительно. Где-то от тридцати до шестидесяти, про себя заключил Сеня. Потому что из его знакомых иные уже к тридцати годам обзаводились морщинами из-за нелюбимой работы, семейных проблем, заядлого курения и склонности к пьянству. Но в то же время знал Сеня и таких, кто даже к пенсии выглядел прилично, оставаясь бодрым, крепким и подтянутым. Как тот же Хубар.

Не иначе, шаману хелема сразу же доложили о прибытии Сени… ах, пардон, Сейно-Мава. И Хубар поспешил навстречу с почтенным гостем. Чтобы сразу же, без расшаркиваний и присловий задать самый важный для него вопрос.

Хубар спросил — и уставился на Сеню испытующе, с недоверчивым взглядом. А Сеня ответил:

— Да, я действительно Сейно-Мава. Я принес огонь народу хелема, чтобы помочь ему, — а мысленно добавил: «заодно и себе», — пережить зиму. Зима ожидается суровой.

Последнюю фразу он произнес сугубо для усиления эффекта. О том, какая будет зима, Сеня, естественно, не знал. Но был уверен, что без огня и, какой ни на есть, крыши над головой ее не пережить.

Хубар продолжал молча взирать на него оценивающим взглядом немигающих недоверчивых глаз, и Сеня решил подкрепить свои слова действием. Он снова, второй раз за день, достал зажигалку и, щелкнув, продемонстрировал шаману язычок пламени.

Хубар одобрительно кивнул, не меняя, впрочем, выражения лица. И под взглядом его, строгим, Сеня ощутил легкий, но укол совести. Обманщиком себя почувствовал, мошенником. И не видел в таком положении ничего приятного.

Но что делать? Признаться, что пламя высекает не мистическая сила Духа-Приносящего-Огонь, а несложное механическое устройство? И что таким же способом получить огонь может хоть Хубар, хоть кто угодно из его соплеменников? Но зачем? Совершенно ни к чему. Даже если вынести за скобки то неприятное обстоятельство, что тогда из почитаемого Сейно-Мава Сеня превратится обратно в простого смертного, причем чужака и незадачливого воришку.

В свое время Сене доводилось читать в некоторых книжках про героев, которые, попав в прошлое или просто в отсталый мир, к дикарям или средневековым феодалам, по зову шила в известном месте пытались ускорить местный прогресс. С рационализаторскими предложениями лезли к власть имущим, даже с чертежами полезных технических новинок. Новинок, понятное дело, по меркам этого отсталого мира или допотопной эпохи. А в родном времени героя знакомым-де каждому обывателю с троечным-четверочным дипломом.

Читать-то Сеня читал… да только всерьез эти прохладные истории воспринимать не мог. Потому как примерял их к собственной эпохе. Представлял, как если бы на современную ему планету Земля прибыл некий благодетель, пусть даже неотличимый от человека. На летающей ли тарелке он прилетел или прошел через портал из параллельного мира, более развитого — значения не имело. Главное, что он бы вышел к людям и во всеуслышание заявил: я, мол, пришел с миром, и у меня для вас подарочки. Что хоть и не секрет межзвездных перелетов или таблетка бессмертия, но тоже кое-что полезное. То, что для этого пришельца безделушки, а вот землянам может здорово облегчить жизнь.

Видите, говорит он, к примеру, эту маленькую штучку? А это топливный элемент, с которым хоть машина, хоть какое другое транспортное средство может ездить лет сто без подзарядки. И без заправки, что ценно. Не нужно тогда быть гением, чтобы предвидеть, как на появление такого элемента отреагируют те, кто сегодня наживается на нефти и переработке ее в топливо.

А если пришелец еще и достанет из широких штанин (или во что он там будет одет) разноцветные капсулы и начнет хвалиться: «Вот если эту проглотить, у вас отрастут новые зубы, вот эту — новые волосы, а эту — даже утраченные конечности восстановятся»? О-о-о, тогда бомбанет уже у владельцев разного рода клиник, стоматологических и хирургических, у производителей лекарств.

И тогда… нет, спать с рыбами пришельца-благодетеля, может, и не отправят. Зато у «денежных мешков», чей хлеб, густо намазанный икрой, грозят отнять его подарочки, хватит содержимого соответствующих мешков, чтобы проплатить нужные передачи на телевидении и публикации в других СМИ — от глянцевых журналов до топовых блогов. Передачи и публикации, в которых известные, даже авторитетные люди по сходной цене примутся разоблачать пришельца, выставляя его шарлатаном и самозванцем. А про дары, им приносимые, говорить, что они-де не работают, что заявленный эффект недостижим, потому что противоречит… да много какой «тирьямпампации» противоречит. Главное, высыпать ее побольше — разных научных и наукообразных терминов, в том числе придуманных на ходу. Для тех, чья картина мира формируется на телеэкране или глянцевых страницах, этого хватит — проверять разоблачителей такие люди не будут. А их, увы, большинство.

Ну а если пришелец, не отчаявшись, даже чертежи обнародует и химические формулы — вот тогда впрямь появятся у рыб соседи по подводному спальному месту: двуногие, но с ногами, влитыми в бетон. В смысле, те энтузиасты, которые попробуют воспользоваться этими формулами и чертежами, наладить производство топливных элементов и чудодейственных восстановительных капсул.

Самого пришельца, правда, и тогда вряд ли тронут. Но по причинам вовсе не радостным. Скорее всего, незадачливого благодетеля человечества возьмут под крыло спецслужбы какого-нибудь государства. А это вам не обыватели вшивые — о своих интересах не забывают; чуют, где впрямь можно выгоду поиметь. И уж точно не глотают всякую чушь, вроде «разоблачений» в исполнении авторитетных болванов из телеящика.

Вот приведут они гостя из лучшего мира в кабинет без окон, с единственной крепкой дверью да мебелью, намертво привинченной к полу. И попросят по-хорошему… для начала по-хорошему: мол, капсулы, волосы восстанавливающие — это, конечно, неплохо. Но не завалялось ли у тебя такого чертежа или формулы, которые бы помогли создать новое оружие? Или защитное средство, делающее самое грозное оружие вероятного противника бессильным?

Предложение, которое бедняге будет сделано, наверняка окажется из тех, от которых трудно отказаться, будь ты хоть трижды старший брат по разуму. А значит — снова все как во времена Сениных дедушек-бабушек. Испепеленные новым оружием города с локальным конфликтом в качестве повода. Гонка вооружений. И новая «холодная война» способная однажды так разгорячиться, после чего жизнь на Земле сделается просто невозможной. Впору будет вспомнить тогда афоризм одного политического деятеля: «хотели как лучше, а получилось как всегда». Если, конечно, кто-то станет тратить последние минуты резко окончившейся жизни на такую бесполезную вещь, как воспоминания.

Да, оказавшись в каменном веке Сеня, даже если бы попытался вмешаться в развитие аборигенов, не смог бы привести мир с человечеством к такому трагичному финалу. Возможности у людей не те: пока они даже не чувствовали себя царями природы и венцами творения. Но были просто очередным видом живых существ, никаких целей, кроме, собственно, выживания, перед собой не ставившим.

Тем не менее, сути это не меняло. А заключалась суть в том, что новинки, даже полезные, приживаются плохо. Особенно те, что достаются нежданно и даром. Иные даже на пользу не идут.

Вот Сеня и решил не оказывать бедняжкам хелема медвежьих услуг. Но просто, прибившись к племени, протянуть хотя бы годик.

И, похоже, даже строгий и не кажущийся наивным простофилей Хубар, его легенде поверил. Или готов был поверить… а может, сделал вид, что не оспаривает принадлежность Сени к сонмищу небожителей-духов. Не в силах как-то иначе объяснить появление этого коротковолосого и безбородого верзилы в странной одежде.

— Неспроста рыбаки докладывали Хубару, — молвил шаман как бы между прочим, — ночь назад, как взошла луна, пролилось на землю Молоко Духов… оно всегда проливается через каждые дюжину лун и еще луну…

«Молоко Духов — это, наверняка, он имеет в виду туман! — про себя понял Сеня, — а значит, мне есть, что ловить: он и здесь регулярно опускается!»

— Потом… после того, как Молоко Духов ушло в землю, — продолжал меж тем Хубар, — на берегу реки видели камень, огромный и диковинный. Он блестел на солнце ярче, чем вода, а формой напоминал живое существо.

«А вот тут, наверное, о машине моей речь идет», — снова смекнул Сеня.

— И когда Хубар услышал об этом, Хубар понял: это неспроста. Духи обратили взоры на землю хелема, а значит, скоро хелема ждут большие перемены.

— Кто знает, — с философским видом, пожимая плечами, сказал Сеня на это, — смотря, что считать большими переменами. Вот, например, огонь, который я создаю мановением руки, на это высокое звание тянет?

— Но Хубар много прожил и потому кое-что знает, — его вопрос шаман, будто не услышал даже, — духи… они еще и любят шутить.

С этими словами он поднялся с земляного пола пещеры, на котором сидел рядом с Сеней, и, не прощаясь, отправился прочь. Чтобы вскоре затеряться в толпе соплеменников и скрыться во мраке пещеры. А Сеню оставил ломать голову над своею последней фразой.

Самозваный Сейно-Мава, впрочем, заморачиваться не стал. Просто хмыкнул тихонько над этой претензией на мудрую многозначительность.