Free Will (джен)

Капитан-конструктор Персиваль Экхарт просто обожал ночные прогулки.

Желательно, в максимально неподходящее время и в наименее предназначенном для этого месте. Ну то есть… не то чтобы он выбирал неразумные с точки зрения окружающих часы и маршруты нарочно, вовсе нет! Просто прогулки замечательно приводили в порядок голову, а желание проветриться на работающего день и ночь по хаотичному графику инженера могло напасть в любой случайно выбранный момент. Ну и не распугивать же какие-нибудь припозднившиеся парочки и ночных дозорных (как сочетались романтические прогулки с военными патрулями, Перси было не понять — он всегда был больше инженером, чем военным) на оборудованных аллеях!

Как-то так и вышло, что прямо сейчас облаченный в гражданскую одежду и перчатку-фиксатор для кисти пилот задумчиво прогуливался туда-сюда по техническим мосткам, наведенным над одним из водных препятствий на полигоне, и не менее задумчиво прикидывал, как вылавливать только что ушедший в мутную воду коробок с таблетками и стоит ли вообще.

Повод всячески нарушать распорядок полуночным променадом был вполне весомый: все-таки не каждый день его птичка умудряется ввязаться в драку с союзником! То есть, конечно, случается всякое, Фальк есть Фальк, но и совсем рядовым событие не назовешь. Перси понятия не имел, как там дела у восьмерок, но они потратили на ремонт целый день. Джеты были крайне деликатным молдом, любая мелочь могла сковать движения альтмода в воздухе, а так как летал Фальк часто и с упоением — чинили сразу «набело», со всеми проверками и возвращением тончайших настроек к исходным.

Боги, благословите Линду и ее золотые руки! Надо будет купить ей конфет. Она, кажется, любит шоколадные… Или нет, лучше вина. Или сразу новый набор инструментов? Сегодня ведь даже не ее смена, могла бы оставить их разбираться самих с чистой совестью! После того, как отказала правая рука, сам Персиваль за инструменты почти не брался — не то чтобы не мог, при должном уровне желания возможно почти что угодно, но у Линды получалось все же быстрее. Хороший техник — это всегда талант, что ни говори, а главы техничек не зря вторые-в-команде.

Надо будет все-таки поговорить с восьмой командой. Перед Гидеоном Перси извиняться бы не стал — к людям, которые не ладили с его (между прочим, абсолютно объективно обаятельным и прекрасно, беря во внимание его особенности, социализированным!) джетом, он относился со здоровой долей подозрительности, а конструктора Айси так и вовсе терпеть не мог. А вот сам мех и его пилот, пожалуй, стоили примирительного жеста.

Может, все-таки на чай? Или нет, сначала убедить Фалька перестать дуться и пойти на мировую. А потом — на чай. Может, когда здесь Тандер, с мировой выйдет быстрее — Фальк, бывало, слушался друзей чуть ли не вперед команды. Это было ничего: Перси знал и танкформера, и его напарника давно и всецело одобрял их присутствие.

Перси опустился на колени и поболтал парализованной кистью в воде, не чувствуя температуры. Пальцы дрогнули и слегка согнулись — тут неглубоко, может, задели коробок, а может, и судорога свела… Черт с ними, с таблетками. Небось совсем утонули. Или все-таки поискать — просто развлечения ради… Это ж надо было утопить их прямо с мостков!

— Тебе помочь?

На губах Джеффа была мягкая, печальная полуулыбка, когда он приблизился, бесшумно ступая по мягкой земле, к мосткам над каналом. Канал, конечно, одно только слово: просто широкая мелкая канава, или даже длинная лужа. Но Персиваль Экхарт умудрился воспользоваться ей, чтобы выронить в воду что-то — издалека Джефф не заметил, что именно, увидел только судорожное движение неловкой, неподвижной руки. Ловил бы левой — наверное, успел бы подхватить. Но старые привычки — коварная штука: если за всю жизнь привык делать что-то на рефлекторном уровне, не задумываясь — переучиться уже нереально.

Вероятно, это справедливо не только для людей…

Как умудрился Джефф забрести так далеко, до самой трассы полигона — пусть и ближней, незнакомой раньше, предназначенной для легких и сверхлегких моделей, — было не очень понятно. Хотя и объяснимо. После того, как за ним закрылась неприметная дверь в торцевой части восьмого ангара — невысокая, предназначенная лишь для людей, — он в первое время не видел даже белого света перед глазами. И не соображал, куда шел, просто машинально переставлял ноги, скользил пустым взглядом по сторонам.

Было бы, пожалуй, проще, если бы эмоция внутри него была какая-нибудь одна. Гнев там, или беспокойство, или шок. Но все это не подходило. Была какая-то муторная, серая взвесь. Ближе всего к тому, что называется разочарованием. И это тоже не то… ведь доля позитива во всем том, что он узнал, все же была. Никто не третировал Айси, никто не заставлял делать что-то, что ему несвойственно. Напротив, поддерживали его странные предпочтения, подстраивались под них, мирились с ними. Совсем как у Фалька в шестом ангаре. Такой же признак заботы и любви, быть может даже более самоотверженной. Такой, на которую сам Джефф едва ли способен. Шагая по темным проулкам блоков, а после по полосе между ангарами и полигоном, он раз за разом пытался представить, как будет культивировать в себе те качества, что делали бы его в глазах Айсбрейкера приемлемым напарником. Сухость и строгость, точность в формулировках, нацеленность на результат и отрешенность от всего, что Джефф привык считать жизнью. Получалось так себе. По всему выходило, что рано или поздно такое подобие жизни его доконает — значительно раньше, чем Айс успеет убедиться, что с ним можно иметь дело. Тогда Джефф фыркал, мотал головой и ускорял шаг, пытаясь проветрить голову и заставить себя взглянуть на вещи с другой стороны. А потом начинал все сначала.

Так что неудивительно, что забрался он в итоге в изрядную глушь. А вот встретить в этой глуши, и в этот поздний час не просто человека, но еще и знакомого человека, еще и такого знакомого, с которым, по хорошему-то, сам бог велел переговорить чем быстрее, тем лучше… это было уже совершенно точно из области фантастики. Знаков судьбы, или чего-то в этом роде.

Ступив на мостки, Джефф скинул куртку. Рукава рубашки так и остались закатанными после дневной тренировки, когда он, скучая по новым приятелям, со всех ног торопился в шестой ангар. В кабине это было удобно. И сейчас довольно-таки кстати. Встав на колени рядом с Перси — все равно брюк в белесых потеках от растворителя было уже не жаль, — он наклонился и запустил руку в воду, в том самом месте, где только что пытался что-то нашарить инженер. Сперва под пальцами было только глинистое, скользкое дно… но вскоре обнаружилось что-то твердое, небольшое, прямоугольной формы. Джефф удовлетворенно хмыкнул и извлек на свет божий пластиковый коробок, в котором что-то сухо погромыхивало.

— Это ищешь? — он передал находку в руку Перси — в левую, и тщательно проследил за тем, чтобы тот держал на этот раз крепко — и поднялся с колен.

— Ты, я смотрю, тут в неурочный час… Надеюсь, все в порядке? Как там Фальк? — поинтересовался он негромко, виновато взглянув в лицо конструктора. — Честно говоря, мне поначалу не верилось, что Айс первый на него напал. Но оказалось, это правда. Прости нас, если можешь.

Появление Джеффа стало для конструктора полнейшим сюрпризом — как всегда, когда он увлекался внутренним диалогом, что в общем-то поглощало девяносто процентов времени. От неожиданности Перси бы навернулся с мостков следом за таблетками, но как-то вовремя успел опознать знакомого и передумал дергаться. Повезло!

— Оно самое, спасибо, — сердечно поблагодарил инженер и одним движением здоровой кисти открыл коробок, вытряхивая на ладонь две капсулы. — Я уже собрался расставаться с ними навсегда, а новые пока еще придут… Успеешь лишиться и второй руки, — вообще-то Перси подозревал, что шутки на эту тему большинство собеседников не радуют, но ничего не мог поделать: сам он находил тот факт, что без таблеток он как без рук… руки… необычайно забавным.

А что с ним еще делать, оплакивать необратимо парализованную правую? Так никакого времени не хватит, если по всему горевать, да и Фальк сразу поймет через нейросвязь, а на него такие вещи плохо влияют. Аутлайеры или нет, а любые мехи привязывались к своим создателям и стремились, по крайней мере в норме, во всем им помогать и никогда не причинять вреда. Перси мог с гордостью сказать, что отношения с его младшей птичкой у него самые доверительные — Фальк и так достаточно переживал по поводу руки, когда она только отказала. Незачем продолжать его расстраивать: не его вина, что поначалу его пилот так торопился наладить связь, что не предпринял достаточных мер предосторожности.

Если уж на то пошло, то, что нейросвязь с джетом может навредить, скорее уж вина его конструктора, но и по этому поводу Перси не слишком печалился: сделанного не воротишь, а, оглядываясь назад, глюка было не избежать.

Без глюка Фальк был бы… другим, уже не Фальком. Перси души в своем творении со всеми его странностями не чаял, если бы что и изменил — так только ради того, чтобы облегчить самому Фальку жизнь. Но это у него сотоварищи с остальными членами их безумной очаровательной семьи и так получалось неплохо, безо всяких карманных машин времени и колдовства.

Осознав, что снова отвлекся, конструктор тряхнул головой — незаплетенные волосы тут же легли в еще большем беспорядке:

— Все бывает! Это, конечно, неприятный случай, но не конец света. Нам тоже нужно извиниться — и, вот увидишь, Линда и Тандер вдвоем убедят Фалька сделать это лично. Он частенько сожалеет, когда делает что-нибудь прежде, чем думает, просто это не всегда заметно, — коробок отправился в карман, а Перси рассеянно принялся перебирать ребра жесткости на перчатке-фиксаторе.

— Фальк в порядке, спасибо, что спросил. Надеюсь, Айси — тоже… Я люблю Фалька, но это не значит, что не осознаю рисков от его глюка и то, как легко его спровоцировать, — конструктор серьезно глянул на собеседника и тут же примирительно улыбнулся. — Оба хороши. У вас ведь не было каких-нибудь жутких проблем с его конструктором из-за этой истории, правда? Иначе я буду чувствовать себя совсем уж виноватым.

В дела чужих команд Перси… не то чтобы не лез — его работа в Фонде по большей части состояла именно из вмешательства в дела, вмешиваться в которые никто не просил. Но старался без нужды не приглядываться слишком пристально. Что именно мог сделать что с мехом, что с пилотом за ставшую всеобщим достоянием драку откровенно странноватый (и это по сравнению-то с самим Персивалем, который от образца нормальности был далек, как от Луны) коллега, отчего-то не хотелось даже представлять. Их дело, конечно, да и ни на чем серьезном Гидеона не ловили. И все же…

Щурясь в полумраке, конструктор осмотрел стоящего перед ним пилота, оценил плачевный вид и разом проникся сочувствием. Даже не зная всей истории… Совместимые пары обычно близки, даже новосформированные, эмпатичные пилоты имеют обыкновение чувствовать боль напарника даже вне связи. Метафорически, конечно, но этого хватало.

Сам Перси разбирался в этом как никто: он сутками не спал, когда кому-то из его птичек требовалась помощь, срывался в Фонд с любых дел и обязанностей по первой просьбе и пагубные эффекты глюка Фалька испытывал как на себе.

Было в этом что-то ироничное: боевой пилот трансформера-истребителя ненавидел смотреть на чужие страдания. И уж конечно, он мог понять, как мучительно их должен переживать молодой пилот.

— Фальк мне рассказал, что они не поделили, — мягко заметил Перси, делая несколько шагов по мосткам, и кивком предложил Джеффу следовать — им обоим не повредило бы пройтись. — То есть кого.

Слишком много вопросов, слишком много тем, пересекающихся с гудящим содержимым собственной головы и образующих совсем уж неудобоваримую смесь. Джефф слегка нахмурился, но тут же заставил себя принять мало-мальски безмятежное выражение лица, даже вновь улыбнулся краем губ, согласно кивнув. И, подхватив и накинув куртку, медленно двинулся за Персивалем через мостки.

Айси на его месте ограничился бы сухими заверениями в том, что, дескать, все в порядке. Неважно, насколько правдоподобно это выглядело бы. Тогда, в мойке, например — не выдерживало никакой критики. Но Айси… Айсбрейкер делал это не для кого-то. Для себя. Очевидно, признаться в том, что существуют ситуации, способные выбить его из равновесия, было бы для него очередным болезненным указанием на собственную неидеальность. Но Джефф не такой. По крайней мере, пока что не такой. Еще слишком слаб, слишком привержен тому, во что верил все свои сознательные годы. Что жизнь дается для того, чтобы ее жить, а не тратить на гонку за недостижимой целью. И что она складывается из мелочей. Каждое впечатление, мысль, слово имеют ценность сами по себе. Никто не указывал ему напрямую, что он должен переменить это мнение… так что по крайней мере на данный момент он мог позволить себе немного облегчить душу.

Он вздохнул — отчего-то вдруг вспомнив при этом, как шумно открылись вент-выводы на корпусе после ремонта — и начал наугад.

— Айс в порядке. В относительном; я надеюсь, что скоро будет в полном. Ему нужно только компенсировать утечку хладагента… надеюсь, что это сделали. Это было уже без меня. Я досидел только до конца ремонта, а потом… Потом сразу пришел вызов от Гидеона.

Джефф сунул руки в карманы, ссутулившись, будто заново проживая эту болезненную сцену. Впрочем, теперь он знал: если бы ее не было, было бы еще хуже. Гидеон Росс, как и Джеффри Хендерсон, пойман в ловушку необходимости соответствовать чужому мировоззрению. Чужой воле, которую необходимо уважать.

— Я же в первый раз сегодня встретился с ним, Перси. И ты знаешь… я готовился к чему угодно. Все эти намеки, оговорки, которые вечно звучат везде… то, как сам Айс говорит о нем… Я был готов бороться, спорить, писать жалобы, идти по инстанциям и по головам. А оказалось… что мы все всё неправильно понимаем. Нет… пожалуйста, подожди, не перебивай. Мне и так сложно уложить все это в голове. Понимаешь… он просто человек. Не слишком обаятельный, да, это правда: с таким я едва ли стал бы ходить в бар по субботам. Но он в этом не виноват. Он слишком погружен в свое дело, и оно его выматывает, но ничего не поделаешь — заменить его здесь некому. Сегодня мы с ним… хорошо поговорили. Он объяснил мне все. Рассказал, кого не поделили наши мехи, — Джефф грустно усмехнулся, — в том числе. Но главное — он объяснил мне, почему Айси такой. И Фальк был прав… все поиски тонкой ранимой души — глупая затея. Просто потакание своим иллюзиям. Помнишь, ты говорил, что своенравный мех останется своенравным, агрессивный агрессивным, как ни колдуй над «душой». А вот Айси… Айс — он вот такой. Влюбленный в правила, распорядки, показатели эффективности, экономию ресурсов. Старающийся изжить любые эмоции как лишний, снижающий КПД фактор. И с этим тоже ничего нельзя поделать. Только следить, чтобы он не загнал себя до дезактивации. Ты бы видел, как он подорвался прямо с ремонтной платформы, когда на комм пришел сигнал от Гидеона! Как же, как же, заставлять ждать — это неуважение, нарушение субординации и вообще… Черт, Перси, я боюсь что все, что мне остается — это до конца жизни оберегать его от всех этих эмоциональных штук, которые он ненавидит. Понимаешь… он же чувствует, например, ту же ревность. Но она ему мешает. Не дает приближаться к идеалу, а это для него высшая ценность. Значит, мне нужно не подавать поводов. Соизмерять свою жизнь с его представлениями. Гидеон сказал даже сильнее: «не мучить». Веришь или нет, а вот мучить — это последнее, что я хотел бы с ним делать. Наверное… Наверное надо быть готовым, что походы в ваш ангар придется свести к минимуму. В том числе.

Поначалу Перси довольно быстро для прогулочного темпа шагал впереди, только изредка оглядываясь — и с каждым разом подвижное лицо конструктора принимало все более обеспокоенное выражение. Когда Джефф договорил, он вдруг резко развернулся лицом, чудом не снеся собеседника.

Можно было бы подумать, что ему есть что сказать, но реплик не последовало: Перси просто замер, изучая чужое выражение так внимательно, будто искал там ответы на вопросы жизни и смерти (сорок два, чего тут думать), и беспокойство понемногу превращалось в сочувственное понимание. Эмоции Перси скрывать умел, но не особенно об этом заботился: можно подумать, оно того стоило. Немного искренности еще никому не повредило, а вот необъяснимых размеров гордость, присущая многим военным и не дающая им толком принять ни помощь, ни даже простое сочувствие, которое, между прочим, необычайно далеко от унизительной жалости, — очень даже вредила.

— Довольно много потрясений для одного дня, правда? — Перси потер подбородок здоровой рукой. — Я не знаю ни Гидеона, ни его создание достаточно, чтобы судить, но что-то у меня с этой историей не сходится. Тебе не кажется, что это… немного слишком? Стремление к идеалу дело замечательное, но только не когда оно принимает болезненные формы. А когда пилоту приходится идти на значительные жертвы, значительно менять собственный характер, да и все остальные подстраиваются — это уже как-то нехорошо, не находишь? Есть большая разница между нежеланием переламывать личность меха и тем, чтобы потакать дурным привычкам и закрывать глаза на странности, — поймав себя на том, что снова завел лекцию только для них и подходящим тоном, да и утверждение в его устах звучит неубедительно, конструктор осекся и махнул рукой.

— Я знаю, что ты думаешь. Что у меня профдеформация, потому что меня, как большинство конструкторов передовых линеек, постигла неизбежная участь каждый раз создавать аутлайеров и повсюду их видеть. Или что я сам на многое закрываю глаза. И будешь прав, между прочим — я жутко его балую, самому иногда не по себе, — губы Перси тронула едва заметная улыбка, совершенно не вяжущаяся с его якобы раскаянием, но он тут же снова посерьезнел. — Но это своего рода беда всех создателей: большинство из нас любят свои творения и не замечают, когда начинают с этой любовью перебарщивать. У меня ушло порядочно времени, чтобы перестать отрицать само существование проблем. Если ты прав и Гидеон и впрямь лучше, чем мы о нем думаем — тебе, как пилоту, все равно будет, с опытом точно, виднее со стороны. Хотя вообще-то я не стал бы считать хорошим человека с такими убеждениями. Считай отношение к аутлайерам моим личным индикатором.

Они снова двинулись медленным шагом — на этот раз конструктор не забегал вперед, а шел рядом; прошли чуть дальше по мосткам, спустились на тропинку, уходящую к гоночным трассам, и остановились у громады трибун, предназначенных для полного обзора полигона. На миг Перси показалось, что за поворотом мелькнул свет прожектора, и он отвлекся, пытаясь высмотреть, что произошло, но так ничего и не увидел — слишком далеко.

Поздновато для прогулок, но, может, среди местных мехов тоже есть полуночники... Большинство ангаров на ночь не закрывалось — все-таки они не игрушки, которые можно просто убрать в коробку, пока хозяин спит.

Ничего не рассмотрев, Перси снова повернулся к Джеффу:

— Я не хочу сказать, что с твоим мехом что-то не так, пойми меня правильно. Сам знаешь, я ненавижу, когда так говорят мне, и сам бы не стал. Но перфекционизм и у людей, бывает, переходит всякие разумные пределы, и помощь им обычно нужна больше, чем чтобы все вокруг подыграли. Просто… присмотрись повнимательнее, не спеши. Составь свое мнение. Мои советы, в конце концов, тоже только мои. Но мы будем скучать, если ты перестанешь приходить, — неожиданно завершил Перси и снова оглянулся через плечо, прислушиваясь: — Тебе не кажется, что кто-то открыл дальний ангар?..

«Какое там присмотреться, — хотелось Джеффу горестно возразить. — Разве и так не очевидно? Если сам создатель Айси, человек, которого он уважает больше всех на свете, которого знает с первой секунды своей жизни, не смог переубедить его… не смог ничего сделать с этим перфекционизмом — пусть и болезненным, нездоровым, но это тоже, в конце концов, только с человеческой точки зрения, — так что еще остается?»

Но он промолчал. Слова Персиваля — слишком серьезные, слишком здравые и взвешенные для того, кого на пару с его птичкой все считали образцом неадеквата — заронили в его душу сомнение. Робкий росток надежды, почти не имеющий шансов пробиться сквозь тяжесть давнишней, разделенной на многих беды… Пусть казалось глупым лелеять его — но и растоптать его просто так, походя отмахнувшись от слов видавшего виды конструктора и пилота, Джефф не мог решиться. «Посмотрим. Утро вечера мудренее», — едва успел он прийти к такому компромиссу между разумом и чувствами, как вдруг Перси резко переменил тему, и Джефф встряхнулся, насторожившись.

Звуки и образы, которые до того скользили мимо, не задевая сознания — с того самого момента, как он отправился на свою бездумную прогулку, — оказывается, тем не менее фиксировались где-то на подкорке. И сейчас Джефф осознал, что действительно только что слышал странный звук. Едва ли ожидаемый в глубокой ночи посреди пустого полигона.

— Кажется, — кивнул он, зачем-то понизив голос до шепота, и тоже огляделся. Как выяснилось, не зря: вдалеке показался свет, судя по всему приглушенный, тем не менее ослепительно резавший глаза, привыкшие к темноте. Прежде, чем разум успел принять какое-то взвешенное решение, Джефф шагнул от этого света назад и вбок: под прикрытие трибун. И продолжил осторожно вглядываться, слегка выглянув из своего убежища. Свет приближался, и довольно быстро: уже через десяток секунд стало ясно, что прожекторы движутся над землей на высоте в пару человеческих ростов, не меньше. А значит, версия про ночного охранника с фонарем или что-то в этом роде отпадала.

Сперва подумалось, что это Фальк соскучился в ночи и пошел искать пилота, но нет: у Персивалева детища не было на корпусе никакой иллюминации на такой высоте. Да и в целом, как выяснилось еще через несколько секунд, фигура была совсем непохожа на изящный силуэт джета. Ни пропорциями, ни габаритами, ни движениями.

— Перси, это кто? — все тем же шепотом поинтересовался Джефф, втянув голову обратно и напряженно моргая ослепшими глазами. — И что ему тут надо?

И тут же понял, что не ему. Им. Потому что с другой стороны полигона приближалась такая же массивная фигура. Гудение приводов и осторожные, но тяжелые шаги были уже слышны довольно-таки отчетливо. Если прямо сейчас выбраться из-под трибун, уйти по той дорожке — возможно, два незнакомых меха их просто не заметят. Но тогда останется неясным, что они задумали здесь, в самом безлюдном месте воинской части. По иронии судьбы превратившемся вдруг в проходной двор.

— Давай посмотрим… просто убедимся, что это не… что-нибудь вроде того, что мы сегодня видели, — Джефф нахмурился, привалившись плечом к опоре трибун. Верить в худшее не хотелось, но сегодняшняя практика наглядно показала: то, что одушевленная машина формально подчиняется уставу, вовсе не страхует от причинения ею вреда. Даже такой уравновешенный и выдержанный персонаж, как Айсбрейкер, может всех удивить.

Свобода воли, куда от нее деваться… И если эти два гиганта — оба даже крупнее, чем Айси, — вздумают выяснять отношения, всем поблизости несдобровать. По спине Джеффа прошел холодок. Не факт, что двое пилотов смогут повлиять на них, уговорить разойтись миром… не факт, что даже успеют. Но бросать ситуацию на самотек было бы безответственно и попросту преступно. Недостойно офицера.

В конечном итоге Перси все-таки оказался прав: неудивительно, он работал с мехами многие годы, уж звук открытия ангара или оттенок прожекторов подсветки опознавал даже издалека. Правда, в отличие от своего спутника, он больше недоумевал, чем беспокоился. Особенно — когда наконец-то разглядел знакомый силуэт.

— Это… — точно так же ослепленный конструктор сощурился, осторожно выглядывая из-за угла. — Это Тандер! А вот кто это с ним, не узнаю. Но не думаю, что он пришел бы ради драки.

Добродушного и откровенно ленивого танкформера он ожидал бы увидеть снаружи в такое время в самую последнюю очередь. В чужом ангаре — еще куда ни шло, Тандер любил иногда поболтать с соседями на ночь глядя, но тащиться на так и не просохший от бесконечных ливней полигон, на котором разве что броню грязью до оптики заляпать, да еще так далеко от основного размещения… Любопытно, ничего не скажешь. В отличие от своей птички, Тандеру Перси доверял не натворить глупостей. Мог бы убедить Джеффа оставить этих двоих с их загадочными делами, тем более — подслушивать нехорошо… Но танк вряд ли будет в обиде (особенно если ничего не узнает!), а личный интерес штука неистребимая.

Нет, ну правда: вполне себе загадочное происшествие! Кто и зачем встречается под покровом ночи, да еще и неслучайно?

— Военная модель, — шепнул Джеффу конструктор, рассматривая вторую фигуру. — Наверное, из местной боевой команды…

Военная — это мягко сказано: Перси даже сквозь темноту наметанным взглядом выхватывал оружейные контуры, агрессивные обводы и поблескивающие в свете прожекторов края толстой листовой брони, вполне заслуживающей звания доспехов. Чем ближе мех подходил, тем четче было видно, что он даже тяжелее и выше Тандера. Впечатляет, при его-то нестандартных выдающихся габаритах… За спиной у незнакомца торчали крылья — странно короткие, со скругленными краями, явно не для полетов. Вряд ли трансформер, Перси бы уже знал, будь тут еще один летчик, да еще такой уникально тяжелый. Скорее всего, это балансиры, а может — и просто грубоватое, но внушительное украшение. Или место для дополнительных резервов, скажем, топлива с возможностью сброса? Но взрывоопасные элементы так близко к нейростволу размещать просто опасно…

Привычка пускаться в рассуждения об исполнении корпуса любого встреченного меха была, считай, у конструкторов профессиональной. Но стоило мехам заговорить, как Перси тут же позабыл про детали, оживленно прислушиваясь.

С их места почти не было видно, но по шуму — крупнотоннажники генерировали его постоянно, по их меркам оба двигались сейчас бесшумно, словно древние ассасины — не составило труда догадаться, что оба устроились на трибунах. В очередной раз слегка высунувшись за угол, конструктор с каким-то странным удовлетворением обнаружил, что сидят они совсем рядом.

И тут же убрал голову: вряд ли им придет в голову сюда смотреть, но случайно все бывает.

— Рад снова тебя видеть, Файррайфер, — это определенно был Тандер. — Спасибо, что пришла.

— Просто Файр. Ну пришла и пришла, раз позвали, — лениво открестились в ответ. — А зачем позвал-то, пацифист?

Странный голос. Низкий, вибрирующе-бархатный, как и положено таким крупным моделям, но было в нем что-то необычное… Перси слегка нахмурился, пытаясь ухватить ускользающее очевидное объяснение.

«Пришла и пришла»… Ну конечно! Окончания женские, и голос тоже не странный, а просто — очень низкий женский. Похоже, что эта Файр — один из немногих случаев, когда-либо создатель, либо сформировавшаяся душа заложили женский гендер… Как увлекательно! Ничем особенным такие мехи, по правде сказать, не выделялись, технические характеристики оставались стандартными, но вот с точки зрения психологии это был потрясающий феномен. Перси бы его с удовольствием исследовал в деталях, подвернись ему такая возможность — благо психология-то его, как куратора аутлайеров, занимала в первую очередь, — и сейчас эта возможность вдруг замаячила в перспективе. После знакомства с командой надо всего лишь завести приятельские отношения с ним… ней самой или ее пилотом — и потрясающий источник ответов на все вопросы при нем!

В Фонде женских моделей не было, а те, что Перси встречал по службе, не горели желанием общаться. Может быть, в этот раз получится… Тандер, кажется, и сам не прочь пообщаться — можно будет потом спросить его, точно не откажет.

— Технически не пацифист, — с коротким смешком откликнулся тем временем танк. — Просто нашел себе занятие получше, чем воевать. Пока, по крайней мере. А позвал… — последовала небольшая пауза, и Перси готов был поклясться, что танкформер слегка смущен и мучительно пытается сейчас сформулировать внятный ответ. — Не знаю. Тут красиво, не думаешь?

— Я эту базу вижу каждый день уже много лет, насмотрелась, — меланхолично заявила в ответ Файр и, судя по гулу приводов, повернулась. — Но вообще-то тут и правда ничего.

Складывающийся диалог выходил настолько до нелепости светским, что Перси пришлось подавить желание рассмеяться. Чего-чего, а драки тут определенно не намечалось, но и уйти незамеченными было бы нелегко: прожекторы обоих продолжали работать, и для ненавязчивого исчезновения вокруг стало слишком много света.

При упоминании знакомого имени у Джеффа немного отлегло от сердца. Он успел заочно проникнуться симпатией ко всем членам странной семьи Фалька, и посчитать их практически за своих. К тому же о незлобивом характере бывшего танка он был хоть немного, но наслышан. Даже просто по банальной теории вероятностей шанс того, что двое спокойных и уравновешенных крупнотоннажника в течение одних суток решат съехать с катушек, приближался к нулю.

А вот второй мех вызвал у него не меньше интереса, чем у Перси. Незнакомый даже общительному конструктору… Отчего-то Джеффу казалось, что Перси и Фальк должны к настоящему моменту уже изыскать достаточно лазеек в «правиле месяца», чтобы познакомиться со всем личным составом дивизии… но нет, оказывается, исключение было сделано только для них с Айсбрейкером. Это льстило. Но тревоги не отменяло, а лишь подстегивало желание обратиться в слух и понять наконец, что два тяжелых меха делают на чужой трассе в неурочный час.

А уж когда начался разговор… Джефф не выдержал, и вслед за Перси высунулся из укрытия, силясь за короткие секунды разглядеть во всех подробностях незнакомца… то есть незнакомку.

Как и инженер, он знал, что меха, идентифицирующие себя как существа женского рода, крайне редки — правда знал, разумеется, исключительно в теории. И полагал — опять же без объективных причин, просто в силу инерции мышления — что это должны быть легкие, грациозные создания с низким классом брони и вооружением скорее скорострельным, чем убойным. Никогда еще хваленая интуиция так не подводила его. Та, которую назвали Файррайфер, была громадной боевой машиной, увешанной тяжелыми пушками, что одним своим видом наводили суеверный ужас. Даже Тандер, чьи размеры Джефф вполне представлял еще по фото, казался рядом с ней скромной, ничем не примечательной моделью.

Снова нырнув под трибуны, Джефф потрясенно оглянулся на Персиваля. Переговариваться сейчас, в непосредственной близости от двоих мехов, не подозревающих об их существовании, было бы неразумно. Лейтенант знал, какими чуткими могут быть аудиосенсоры, если их владелец того захочет. И шум собственных систем здесь ничуть не мешает: он прекрасно фильтруется мощными процессорами.

Развернув над браслетом экран, заранее пригасив его яркость до минимума, Джефф сосредоточился, последовательностью нейроимпульсов собирая буквы в слова. Навык, которым мало кто пользовался в обычной жизни, предпочитая стандартную запись текста с голоса, но который считался своего рода шиком среди будущих пилотов в Академии. Все старались овладеть им как можно быстрее, чтобы продемонстрировать свои таланты в синхронизации с различного рода внешними системами… а вот теперь пригодилось.

«Это женщина?» Поморщившись, Хендерсон тут же стер последнее слово, начал заново: «Это модель с женским гендером?.. У нас, здесь?» Вопросы были, конечно, риторическими, Джефф и не предполагал на них ответа — тем более что Перси откликнуться все равно не сможет: как можно было заметить, свой браслет он оставил вместе с формой в ангаре. Но промолчать сил не было, да и что тут еще скажешь?..

«Она потрясная!»

Хотелось еще знать, конечно, откуда Тандер с ней знаком. Ну да ему-то что, он здесь не в составе боевого расчета, ему можно общаться с кем угодно. Верней было бы спросить другое, но тогда вопрос звучал бы совсем уж по-дурацки. Свидание у меха?.. Не где-нибудь в Фонде, где царят вольные нравы, а действующие лица все как на подбор нестандартные… а прямо тут, в расположении дивизии. Ночная романтическая прогулка, на которую огромный боевой человекоподобный робот пригласил еще более огромного боевого человекоподобного робота, к тому же женского пола… Бред высшей пробы, да и только. Но тем не менее истолковать все происходящее каким-то другим способом при всем желании не получалось.

Разобрав сообщение, широко улыбающийся Перси оживленно затряс головой, благоразумно не отвечая вслух. Конечно, потрясная! Если бы не уважительное нежелание портить другу свидание (а в том, что это именно свидание, вернее, то, чем его представляют два едва знакомых крупнотоннажника, у него лично не оставалось ни малейших сомнений), он бы уже вышел из-за угла и засыпал бы необычную модель вопросами прежде, чем успел бы представиться.

Но ничего не попишешь. Терпение и только терпение!

Правда, никакое уважение не мешало конструктору нахально подслушивать, разрываясь при этом между ощущением бесстыдной очаровательности происходящего и желанием все-таки рассмеяться. Это точно выдало бы обоих с головой…

Он ничего толком не видел — выглядывать снова, особенно после того, как Файр, похоже, повернулась к краю трибун, было бы рискованно, — но без труда мог представить себе комично сосредоточенное выражение на фейсплейте Тандера.

Не нужно было быть ни гением, ни хотя бы пилотом Тандера, чтобы знать, что тот с легкостью оказывал жесты привязанности и воодушевленно заботился о других, но ответное внимание в его собственный адрес, а уж тем более — необходимость его привлечь, ставили его в тупик. А озадаченный танк — умилительное все-таки зрелище…

Лишнее доказательство того, что форма не должна определять предназначение. Персиваль видел его в сражении раз или два: из Тандера хороший боец, бесстрашный и эффективный — но защищать и строить такой нехарактерно деликатной для закованного в многотонную броню танка личности подходило куда больше, чем разрушать. В Фонде Тандер был на своем месте и приносил там — даже без пилота, который присоединялся далеко не всегда, — куда больше пользы, чем мог бы, останься он в армии. Терпение и бесконечная непоколебимая приветливость — то, что нужно в их сумасшедшем доме, рук у них там не хватает в любое время, так что помощник, которому любая работа по плечу, прямо-таки благословение богов!

Да что уж там, Перси своих… В это понятие он широким жестом включал не только собственные создания, но и дружественные модели, а иногда, под настроение, даже весь Фонд разом — и пусть никто не уйдет обиженный от любвеобильных конструктора и его счастливо умеющей делиться младшей птички… Так вот, своих мехов он любил совершенно не за функцию. Работников много, дроны тоже работают. То, какой вышла душа — вот что главное.

Главное — душа… Перси покосился на Джеффа, даже от интригующего диалога на трибунах отвлекся. Неожиданно пришедшая идея заставила конструктора замереть, словно небеса расщедрились на молнию озарения. Ну конечно! Глупо требовать от молодого пилота, чтобы он делал какие-то свои выводы, когда он видел-то всего двоих мехов, один из которых страдает биполярным расстройством, а второй — его собственный напарник, к которому прилагается целый набор смутно тревожащих странностей и указаний от конструктора. Это Персивалю легко рассуждать про норму и отклонения, когда он и на то, и на другое насмотрелся в достатке. Отличный шанс сделать что-то хорошее, а заодно, возможно, заполучить потенциального единомышленника в перспективе — это помочь новому славному знакомому с набором опыта.

А где и смотреть, какая вообще бывает душа, как не в Фонде Свободной Воли…

Вообще-то в Фонд кого попало не таскали, но Перси отчего-то готов был поручиться, что вреда от этого не будет ни Джеффу, ни фондовским обитателям. Будет ли польза — вопрос принципиально другой, но с ним можно разбираться по мере поступления. Да и Фальк в последние дни только и говорит о том, как хотел бы показать новому приятелю звено…

Загорался идеями Перси быстро, что в общем-то объясняло большинство его поступков, и сейчас не отступился от привычек. Что тут, спрашивается, думать? Предчувствия его, как правило, не обманывали, да и Фальк неплохо разбирается в людях…

Значит, решено! Оставалось только уговорить на поездку самого лейтенанта.

Ждать с такой замечательной идеей, только и ждущей, пока ее выскажут, было совершенно невозможно, и конструктор, быстро оглядевшись, поспешил к тропинке, поманив Джеффа за собой.

— Пора и честь знать, — прошептал он, убедившись, что ни Файр, ни Тандер не смотрят в их сторону. — Оставим их. У меня есть отличная мысль, тебе понравится…

Прокрадываясь назад в сторону мостков, Перси не удержался от того, чтобы обернуться и посмотреть на оживленно к этому моменту беседующих мехов с более удобного ракурса. Момент выбрал, как всегда бывает с везунчиками, удачный — как раз успел в деталях рассмотреть, как Файр с размаху хлопает Тандера по наплечнику, смеясь, очевидно, над какой-то шуткой, и как синяя оптика почти всполошенно мигает, но танк тут же спохватывается и начинает смеяться в ответ.

Нет, и все же это очаровательно до неправдоподобия. Напомните, как вообще вышло, что эти двое — огромные боевые машины самого разрушительного класса в истории механоидов?..

То и дело косясь на Персиваля, на чьем лице все шире расплывалась восхищенно-умиленная улыбка, Джефф мало-помалу заулыбался и сам. Беды и усталость прошедшего дня если не забылись хотя бы временно, то отошли на второй план, остались в стороне. Сейчас его занимала только беседа двоих тяжелых мехов, которые явились сюда сидеть на лавочке под луной — ни дать ни взять, подростки на первом неловком свидании. И как раз в тот момент, как он наконец задумался: а насколько позволительно вообще подслушивать такие вещи? ведь если бы это были люди, то шпионить за ними вот так уж точно было бы некрасиво! — Перси тронул его за рукав. Оказывается, здесь есть еще одна обходная тропинка, по которой можно уйти вне обзора с трибун. Очень кстати, вот просто очень.

— Я ведь правильно понимаю, Тандер приехал сюда совсем недавно? Иначе бы Фальк не замедлил поделиться новостью… И уже успел найти себе… эээ, даму сердца? — Джефф не выдержал и таки хохотнул приглушенно, едва им удалось отступить на достаточное расстояние. Последнюю фразу Перси он пропустил мимо ушей — настолько ему не терпелось расспросить инженера обо всем, чему они стали свидетелями. — Боже, я и не подозревал, что такое у них тоже бывает! Нет, ну то есть, можно было предполагать… но мне до сих пор сложно уместить все это в голове. Что меха — такие же как мы, что они могут чувствовать все то же, что чувствует человек. Что их поступки не становятся менее человечными оттого, что тела у них стальные, а мозги электронные. Ну… по крайней мере, у большинства меха это так.

Последнюю фразу он, осекшись, проговорил негромко и глухо, а сдерживаемая горечь все же пробралась в голос. Ну да что тут уже скрывать. Перси и так прекрасно понимает, что молодому коллеге хотелось бы, чтобы отношения с его собственным мехом выглядели бы по-другому. Чтобы сам Айси был… не то что другим, нет. Без своих заумных формулировок, без мании чистоты, без пунктуальности, возведенной в абсолют — это был бы уже не он, не тот, к кому Джеффри Хендерсон успел привязаться. Не надо у него ничего отбирать… но так хочется добавить некоторые вещи. Способность радоваться чему-то более простому и естественному для одушевленного существа, чем экономия ради экономии и совершенствование ради совершенствования. Способность видеть ценность в эмоциях, чувствах, душевной теплоте и дружеском участии. Отчего-то Джефф именно в эту секунду вспомнил, как «вступился» за меха при Гидеоне. Ему-то казалось тогда, что он делает благое дело, позволяет почувствовать это самое участие и поддержку… а Айсбрейкер теперь, очевидно, сердится на него за вмешательство и глупый, с его точки зрения, приказ.

Хотя нет. Злость — это ведь тоже эмоция. Если она и была, к нынешнему моменту Айс ее наверняка успел изжить.

— А, да. Так что за мысль?.. — чтобы отвлечься от печали, уцепился он за плавающую в памяти заметку, и вновь обратился к Персивалю с, возможно, несколько преувеличенным интересом.

Чем дальше они отходили от трибун, тем более гениальным казалось пришедшее в голову… ну, может, еще не решение, но шаг в его направлении точно. Загорался такими вещами Перси мгновенно, и к моменту, когда они отошли достаточно далеко, уже успел придумать целую маленькую, но очень вдохновленную речь: Джеффа надо было еще убедить с ними отправиться, чтобы такая прекрасная идея ни в коем случае не пропадала зря.

— Симпатия с первого взгляда! — торжественно провозгласил Перси, поднимая вверх палец; то ли пошутил, то ли всерьез ответил на вопрос — по нему, как и по его джету, этого иногда было не понять. — Если подумать… Все мехи создаются с психикой и интеллектом взрослых, но опыт не построишь, а опыт личностных отношений и уж точно влюбленности — тем более. В каком-то смысле большинство из них еще совсем молоды.

Он бы с удовольствием еще порассуждал про особенности характера и проявления эмоций — да хоть у того же Тандера, но, позволив Джеффу закончить, передумал. Какое-никакое чувство такта у Перси имелось, и оно сейчас подсказывало, что распинаться про чужие чувства сейчас перед пилотом меха, эмоции наглухо отрицающего, было бы все равно что размахивать бутылкой воды перед идущими по пустыне. Жестоко, да и незачем… Впрочем, утешать не стоило тем более: ничего по-настоящему толкового тут не сделаешь, все, что мог, он уже сказал, а дальше от таких вещей лучше просто отвлечься.

Вон и сам Джефф перевел тему, только поддержи.

— Хорошая идея, вот увидишь, — нетерпеливо закивал конструктор. — Только сразу не отказывайся, дослушай. Мы с Фальком в ближайшие несколько дней берем увольнительную и летим в Фонд, мне нужно заняться кое-какими оргвопросами, а Фальк просто хочет повидаться. Так вот. В альтмоде предусмотрено пассажирское место без нейроподключения… Я подумал, может быть, ты захочешь с нами? Это безопасно, если тебя вдруг это волнует. С командованием можно договориться. Айси… — на секунду Перси призадумался, но тут же стряхнул оцепенение: — Просто не говори ему пока ничего, зачем зря нервировать, ничем предосудительным мы там заниматься не собираемся. А когда еще подвернется случай!

Строго говоря, «случай» мог подвернуться когда угодно: в Фонд они с Фальком мотались как заводные, жили на две базы, считай, по особому договору с командованием. Все-таки положение конструктора передовой линейки, якобы много сделавшего для страны (формулировка всегда вызывала у Перси недоумение, а местами — желание убрать чужих с их планами на оборонку подальше от его птичек), иногда дает пару бонусов… Короче говоря, сама по себе возможность навестить товарищей редкостью не была. Но если Перси и слукавил немного, то только слегка: Фонд-то никуда не денется, а вот ситуация в восьмой команде вполне могут пойти наперекосяк еще сильнее.

Чем раньше Джефф что-нибудь для себя решит, тем лучше. Никакого конкретного результата Перси не ждал: он и впрямь недостаточно знал что Айси, что его создателя, чтобы по-настоящему судить. Никто не понимает меха лучше его пилота, даже недавно назначенного.

Совместимость штука такая. Труднооспоримая. Бывает, конечно, но по Джеффу же видно, что это не тот случай!

— Вообще-то мы обычно не привозим в основное расположение Фонда совсем новичков, для взаимной безопасности резидентов и посетителей, — воодушевленный идеей помощи восьмеркам конструктор прошелся туда-сюда и потянулся накрутить прядь выбеленных химикатами волос на пальцы. — Но это нестрашно. С Фальком ты поладил, в конце концов… Объясним тебе правила поведения, проследим, чтобы мы никого не побеспокоили — и проблем не будет. Почти все постоянные обитатели базы — аутлайеры, созданные такими или ставшие в течение жизни… Да, кстати, ты знал, что аутлайером можно стать, если обычная, «нормальная» душа повреждается серьезным происшествием, жестоким обращением или сбоем в процессоре? — Перси взбудораженно подергал за прядку. — Мы занимаемся не только ими, но почти все наши мехи, способные работать вне базы, тем и заняты. В расположении только те, кто предпочитает помогать там или не может по разным причинам его покидать… Это твой лучший шанс увидеть столько мехов сразу. Поговоришь с ними, посравниваешь, послушаешь истории. Новые люди там иногда целое событие, желающие найдутся. Фальк будет в восторге, если ты полетишь, он меня уже неделю донимает… Посмотришь на звено.

Он в очередной раз улыбнулся, выпуская злосчастную прядь:

— Что скажешь?

Несмотря на то, что всем своим видом Джефф изображал внимание, предложение Перси его поначалу не слишком вдохновило. Сказалась, видимо, дневная усталость, не говоря уж о безнадежной тоске, что вновь вернулась, исподволь грызя изнутри. Ничего не выйдет, нашептывала она. Нечего и пытаться. Фонд — это Фонд, у них там свои дела, ты будешь при них лишним, и каждая секунда будет тебе напоминанием о том, что в том единственном месте, где ты должен быть сейчас, тебя никто и ничто не ждет. И Джефф молча слушал, ожидая, когда Персиваль Экхарт изложит свой план до конца, чтобы подобрать слова для вежливого отказа.

Но уже на моменте, когда речь зашла об аутлайерах с приобретенными отклонениями, невольно насторожил уши. О таком он и правда не слышал. Скользкую тему «глючных» мехов в Академии предпочитали обходить стороной, раскрывая лишь в общих чертах. И правда, зачем будущим пилотам знать подробности об ошибках системы, с которыми в норме они не должны были пересекаться никогда в жизни. Этим занимаются другие люди, еще до того, как та или иная модель официально признается годной к службе и ей начинают подбирать пару. Однако, как выяснилось, можно получить на руки нормального напарника, а спустя время остаться один на один с новоявленным аутлайером. Какие же потрясения должны выпасть на долю искусственной психики, чтобы необратимо повредить ее?.. Джефф задумался над этой темой, сам не замечая, как что-то в ней внушает ему смутное, невнятное беспокойство. Отчего-то он чувствовал, что это явление куда ближе к его собственной ситуации, нежели сегодняшние крупнотоннажники с их идиллическими спокойными отношениями.

Ну, а на словах про «столько мехов сразу» он сдался практически окончательно. Джеффри Хендерсон был любопытен, это качество — скорее проблемное, чем похвальное для военного — было глупо отрицать. И к тому же если Фальк хочет… Разве сложно сделать приятное товарищу, с которым, к слову, чуть было не случился непредвиденный раздор? Укрепить отношения, разделить интересы, увидеть, в конце концов, своими глазами все то, о чем упоминалось вскользь или целенаправленно во время долгих вечерних бесед в шестом ангаре — и иметь возможность поддерживать эти беседы уже со знанием дела.

Насчет того, кто там в самом Фонде горит желанием с ним познакомиться, Джефф судить не мог, и предполагал это возможным художественным преувеличением со стороны конструктора… но и без этого аргументов хватало. Были, конечно, и доводы против… но если Перси сам возьмется организовать ему увольнительную — против всех правил, на первом месяце службы — то количество их резко снизится.

Ну, а Айси… то есть Айсбрейкер… От него, видимо, действительно придется скрыть свой визит в Фонд. Одного аутлайера поблизости от собственного пилота он и то терпел с трудом, а уж целую кучу… Сколько их там, интересно — десяток, два? Больше? Перси никогда не делился всей информацией, честно предупреждая, что некоторые вещи у него нет права разглашать. И возможность заглянуть за завесу тайны, вот так вот ненавязчиво нарушить внутренние правила и распорядки не только дивизии, но и легендарного Фонда Свободной Воли, что греха таить, будоражила и манила. В конечном счете настолько, что не оставалось сил ломаться даже для виду.

— А это точно удобно? — только и смог он уточнить, нервно крутя пуговицу на нагрудном кармане рубашки — не подозревая, как комично они смотрятся сейчас вдвоем с Перси с этими навязчивыми взволнованными жестами. — В смысле, я надеюсь, вам с Фальком не попадет за то, что притащили какого-то первого встречного. Ты говорил, там хватает секретов… Но в общем, если можно как-то это устроить… то я с удовольствием. Только предупреди, когда именно летим, чтобы я успел все подготовить, сдать отчеты, и так далее. Айси мне не простит, если я не просто улечу, а еще и брошу недоделанные дела.