Загадочная история: По ту сторону завесы (гет)

За эту неделю Гермиона успела выучить больше сотни слов на староанглийском и даже подумывала податься в переводчики, ее вдруг всерьез заинтересовал подобный труд. Единственное, что казалось непривычным, — неподвижность. За словарем, дневником и пергаментом Гермиона проводила часы и даже дни: все выходные она посвятила переводам. К началу следующей рабочей недели Гермиона была абсолютно истощена и то и дело путала валлийский и староанглийский, а потом и вовсе стала вырисовывать рунические знаки на своих пергаментах с переводом. Провалившись в крепкий сон после большой кружки ромашкового чая, Гермиона оказалась в мире грез, но как бы она ни старалась, даже здесь не вышло отдохнуть.

Длинный коридор, который ей был смутно знаком, заканчивался одной-единственной дверью. Круглая позолоченная ручка на темном дереве будто призывала, притягивала к себе. Гермиона подумала, что блеск этой ручки завораживает, она чувствовала себя драконом, который вскоре завладеет всеми сокровищами Одинокой горы. Ей хотелось не просто открыть дверь, а сломать эту ручку и оставить осколки себе, она испытывала странную жажду. Странное чувство сковало все ее тело, и Гермиона словно поплыла по коридору прямиком навстречу золоту, глядя только на отражающийся в ее блеске коридор. Но стоило ей только приблизиться к своей цели, как дверь распахнулась, и Гермиону буквально втянуло в комнату. Повсюду был огонь. Пламя полыхало, лавовые ручьи стекались к ее ногам, жар окутал ее, а глаза закрыла пелена, и дым, сажа и копоть мешали открыть их. Гермиона почувствовала жуткую боль и взглянула на свои ноги — она тонула в лаве, слезы хлынули из ее глаз, и она закричала в попытке освободиться. Тело снова пронзила боль, и она перестала чувствовать ноги, но вдруг на выступе скалы, совсем рядом она увидела Его. Сердце забилось, и она стала кричать Его имя, но Его безвольное тело не откликнулось, Он не открыл глаз, и Гермиона почувствовала, что умирает.

Проснувшись в поту Гермиона издала стон от тех чувств боли и безысходности, что ещё остались, словно вернулись с ней из сна в реальность. Она открыла глаза и почувствовала мокрые дорожки на ее щеках от слез. Откашлявшись, она поднялась с дивана, на котором уснула, и оглядела комнату: повсюду вновь были разбросаны книги и пергамент, неподалеку валялась пустая пузатая кружка, из которой она пила чай, а Живоглота поблизости не было. Возможно, он спал в ее кровати или ушел на очередную прогулку, и от этих мыслей Гермиона снова почувствовала себя одиноко. Сон медленно стал забываться, и Гермиона помнила только страх и боль, которые он принес. Она подняла кружку с пола и направилась на кухню, взглянув по дороге на часы, висящие над камином, они показывали три часа ночи. Гермиона знала, что не уснет этой ночью, а потому приготовилась к разбитому понедельнику, сонному и максимально отвратительному. За окном было темно и тихо, лишь ветер глухо завывал в сточных трубах и покачивал ветви деревьев: медленно приближалась зима, а Лондон готовился к первому снегу. Ноябрь подходил к концу, и весь мир будто слегка замирал на то время, пока не начиналась подготовка к Рождеству. Это время Гермионе казалось самым тяжёлым и хмурым, потому что холод, недостаточный для бесснежной погоды, уже вовсю разгуливал по улицам, а радости от первого снега и скорых чудес ещё было ждать достаточно долго.

Так казалось только на первый взгляд, но уже первого декабря, когда выпал первый снег, в кабинет Гермионы ворвался взъерошенный и раскрасневшийся Гарри Поттер. Его зелёные глаза блестели тем странным волшебным блеском, когда он чувствовал, что ему сопутствовала удача, и Гермиона напряжённо поднялась из своего кресла, первым делом подумав о том, что пропажа книг обнаружилась в Малфой-мэноре.

— Люциус, — едва переведя дыхание, сообщил Гарри и коснулся бока: кажется, он очень сюда спешил, — Мы его нашли.

— Он жив? — повысив голос, воскликнула Гермиона и тут же бросилась к своей мантии.

— Да, через несколько минут он будет в Министерстве, — заявил Гарри. — Он должен ответить на некоторые вопросы и... ещё не знает о Драко. Газеты он не видел, да и никто не знал, где он...

Гермиона сжала покрепче свою волшебную палочку и направилась к выходу из кабинета.

— Как вы его нашли?

— Пригрозили мсье Малфо́ю, что его могут привлечь за пособничество иностранному преступнику, — сказал Гарри, когда они направлялись к коридору, ведущему в Аврорат. — Видимо, у него были некоторые проблемы с законом во Франции, он быстро сдался.

— Он что-нибудь рассказал?

— Передал письмо Драко, — сказал Гарри, бросив нервный взгляд на Гермиону. Та почувствовала, что от волнения задрожали руки. — Назвал дату их прибытия и место, где он оставил Люциуса, приставив к нему домовика.

— Мерлин, — прошептала Гермиона, а Гарри вдруг взял ее за запястье, притормозив и заставив и ее остановиться.

— Там будет Нарцисса, — сказала Гарри, — она согласилась не приглашать защитников, но всё зависит от того, в какое русло повернет диалог. Первое время ее придержат в комнате посетителей, но потом я буду должен дать им встретиться.

Гермиона кивнула, и они продолжили путь. Когда они оказались в просторном холле Аврората и поспешили к кабинетам допросов, Гарри подтолкнул ее к самой правой двери. Она оказалась в помещении, где уже стояло двое волшебников, они настраивали волшебные уши из «Вредилок» и ещё какие-то странные магические предметы. Гермиона сконфуженно глядела на них, пока те не кивнули ей в знак приветствия и не продолжили заниматься делом. Гермиона же уселась на свободный стул и посмотрела на прозрачное стекло: такие она видела в маггловских детективных фильмах, но знала, что с той стороны кажется, будто никакого стекла и вовсе нет: там была голая стена. Это, конечно, была иллюзия, да и многие волшебники догадывались, что за ними следили, но иногда так было проще надавить на истинных преступников: они чувствовали себя намного беззащитнее без наблюдателей.

Гермиона посмотрела на часы и поняла, что ждёт только пять минут, хотя из-за волнения ей казалось, что время тянется как ириска и постоянно прилипает к зубам. Неожиданно дверь в комнату допросов распахнулась, и аврор ввел внутрь светловолосого мужчину в идеально выглаженной черной мантии. Его светлые длинные волосы не были никак уложены, а лежали на плечах и спине, а взгляд был растерянный, но было видно, что мужчина пытается держать себя в руках. Люциус Малфой не выглядит как загнанная марионетка Волан-де-Морта, не выглядел так, как представал перед ними в Отделе тайн во время поисков пророчества. Сейчас он был в большем замешательстве, будто не понимал, что происходит. Гермиона вдруг осознала, что он ещё не знает о исчезновении сына. Хотела ли она на это смотреть? Аврор усадил Люциуса за стол и удалился, а спустя минуту вернулся в комнату вместе с Гарри.

Гермиона подошла вплотную к стеклу и заметила, что Гарри бросил ободряющий взгляд на стену, за которой она стояла.

— Мистер Малфой, — сказал Гарри, — Мы задержали вас ненадолго, лишь зададим несколько вопросов касательно вашего пребывания во Франции.

— Я бы хотел видеть рядом свою жену или сына, прежде чем отвечать на вопросы, — твердо заявил тот. — А ещё лучше — кого-то из них и защитников.

— Вы обязательно встретитесь через некоторое количество времени, — сказал Гарри, так, чтобы не сообщать о Драко лично. Он прекрасно проводил допрос, — Но для начала нам нужно выяснить причину вашего отсутствия и то, что подразумевает собой вот это письмо.

Гарри вытащил из нагрудного кармана мантии лист, сложенный вдвое, и положил его перед Люциусом. Тот высокомерно взглянул Гарри прямо в глаза, но все же взял пергамент в руки и принялся читать. Лицо его совершенно не изменилось, когда он закончил чтение, а потому и голос был бесстрастным:

— Я понятия не имею, о чем здесь речь, — заявил Люциус. — Думаю, что лучше это будет узнать у моего сына, ведь именно по его вине я был вынужден прятаться во Франции.

Гермиона сжала кулаки.

«Он не знает, он не знает, он не знает», — как мантру повторяла она.

— Расскажите о том дне подробнее, пожалуйста, — попросил второй аврор, и Люциус удивлённо взглянул на него.

— Уже прошло много времени с того дня, я плохо помню произошедшее, — сказал Люциус, но не дождавшись ответа, так как Гарри и аврор лишь молча и выжидательно молчали, продолжил: — Но помню, что мы с сыном направились в Париж. Он убедил меня остаться во Франции на время, сказал, что мне лучше отдохнуть, пока он уладит некоторые дела. Я остался и ждал новостей...

— Какие дела улаживал Драко? — уточнил Гарри и заметил, как Люциус едва заметно дернулся.

— Боюсь, что это уже не самые законные вопросы, — сказал он нарочито вежливо и скривил губы в усмешке. — В чем, собственно, дело? По какой причине допрос? И где мои жена и сын?

Гарри некоторое время молчал, и Гермиона поняла, что сейчас вся спесь с Люциуса будет сбита.

— Дело в том, что ваш сын, мистер Малфой, — наконец с собрался мыслями Гарри. Ему вновь приходилось быть вестником плохого, — в общем, он... Оказался по ту сторону Арки Смерти, которая находится в Отделе тайн.

Люциус замер, и Гермиона отвернулась. Она не хотела видеть это лицо, не хотела слушать то, что он говорит и будет ли говорить. Она сжала голову руками, пока не дрогнула от прикосновения ладони одного из авроров. Гермиона подняла глаза на него, и тот кивнул в сторону двери. Гермиона посмотрела на пустующую соседнюю комнату и удивлённо моргнула: сколько же она просидела с закрытыми ушами и глазами и что прослушала? Она вышла из кабинета не в самый подходящий момент, так как из соседнего Гарри выводил Люциуса и Нарциссу, которая придерживала того под руку. Все четверо будто замерли, встретившись друг с другом взглядами: Нарцисса готова была испепелить Гермиону своим, Гарри смотрел настороженно, а мистер Малфой... Казалось, что он смотрел в пустоту. Будто вместо Гермионы здесь была пустота.

— Я провожу вас в свой кабинет, откуда вы сможете переместиться в поместье, — заявил Гарри, указывая Нарциссе на коридор.

Она наконец отняла взгляд от Гермионы и направилась прямо, а Гарри, обернувшись, жестом показал ей оставаться на месте.

— Озеро, — вдруг услышала Гермиона едва слышный шепот. — Он ведь попал в озеро.

Это говорил Люциус, и голос его был отрешенным, а Нарцисса тут же ускорила шаг, в замешательстве взглянув на Гарри.

— Не здесь, Люциус, — сказала Нарцисса, и процессия скрылась за поворотом.

Гермиона задумчиво уставилась в стену, словно там были ответы на вопросы, которые родились в ее голове. Любопытство терзало ее, и она пыталась придумать варианты того, что Драко мог написать мсье Малфою. И странные слова Люциуса про озеро. Малфой не попадал ни в какое озеро, он был мертв.

Гермиона старалась набраться терпения, пока ждала Гарри, но ее ожидание было почти что напрасным. Уже в его кабинете, прочитав письмо Драко, Гермиона сглотнула, заметив знакомый почерк, но ничего из того, что еще не знала, не обнаружила.

— Он будто отключился после того, как узнал об этом, — сказал Гарри. — Нам пришлось привести Нарциссу. Он увидел ее и не сказал ей ни слова. Естественно, миссис Малфой сразу же пожелала отправиться домой.

— Что он имел в виду, когда сказал про озеро? — задумчиво уточнила Гермиона.

— Понятия не имею, но, кажется, он слегка помешался, — заметил Гарри. — Даже не знаю, стоит ли назначать повторный допрос после того, как его осмотрят колдомедики.

Гермиона пожала плечами и нахмурилась.

Следующую пару дней Гермиона продолжала работу словно из-под палки, постоянно возвращаясь к тому, что Люциус вернулся в Англию, и к его словам про озеро. Ей казалось, что она знала, о чем он говорит, и пыталась придумать объяснение его словам, но так и не поняла, что Люциус имел в виду, когда говорил «Он». Она точно знала, что настоящий Он сейчас находился в жутком месте по ту сторону Арки и, возможно, окончательно погибал, не способный вернуться обратно.

Гермиона часами бродила от стены к стене по своему кабинету и гостиной, то и дело с головой погружаясь в переводы имевшихся у нее документов. На последней странице рукописи Кадма, в одном из наиболее странных и сложных для перевода рунических сочетаний, находился блеклый чертеж Воскрешающего камня. Здесь он предстал перед Гермионой точной копией того камня, который она видела в воспоминаниях Гарри Поттера, лишь с одним отличием: на нем не было знака Даров Смерти, никаких указаний на то, что камень был связан со Старшей палочкой и Мантией-невидимкой. Теперь же этот камень, без единого знака, гладкий и ровный, был утерян и никак не мог помочь Гермионе. Она уже осознала, что не сможет создать артефакт такой мощи, а если даже попытается, то на это уйдут годы, а может быть, и вся жизнь. Гермиона в глубине души сомневалась, что ее занятие не бесполезно, что она схватилась за этот перевод от безысходности и от отчаяния, ведь ничего не смогла сделать, а прошло больше полугода. В моменты честности с самой собой накатывало отчаяние, и Гермиона могла сидеть, глядя в пустоту перед собой, и слегка покачиваться, погружаясь в неприятные мысли все глубже. В такие моменты хотелось кричать и биться в истерике от безысходности и беспомощности, ведь Гермиона знала, что выхода не было, но она должна была продолжать бороться, даже когда надежды совсем не осталось.

Гермиона провела пальцем по рисунку Воскрешающего камня и вспомнила о шкатулке, которую с собой забрала Смерть. Она думала, что Кадмусу так и не удалось создать камень, что в шкатулке всегда было пусто. Но камень был создан! Точная копия, способная возвращать тени людей с той стороны, призывать их себе, и она всё ещё находилась где-то на этой стороне. А пока Гермиона знала это, она не могла позволить себе сдаться.

Гермиона снова припомнила слова мистера Малфоя об озере, и в голову ворвались лихорадочным потоком мысли: «Именно он забрал шкатулку у Регулуса! Озеро! Регулус писал про воду в дневнике!»

Гермиона резко соскочила с дивана и понеслась в спальню, судорожно натягивая на ноги носки. Она даже не взглянула на время, когда надевала кроссовки и застегивала мантию. Она быстро трансгрессировала прямиком из своей квартиры.

В Годриковой Впадине было темно, несмотря на тусклые фонари, освещавшие разросшиеся за пару лет улочки. Гермиона огляделась вокруг и, выйдя из-за угла бара, направилась прямо по улице к дому Джинни и Гарри. В их коттедже горел свет только в гостиной, там Гермионе были видны тени, и она обрадовалась, что друзья ещё не спят.

Калитка оказалась открытой, и Гермиона направилась к двери и собиралась уже было постучать, как дверь вдруг резко распахнулась, а на пороге появилась Джинни. Она с прищуром оглядела Гермиону с ног до головы и усмехнулась. Гермиона проследила за ее взглядом и заметила, что кроссовки едва налезли на очень плотные махровые носки, а из-под недлинной мантии были видны ее голые ноги.

— Что-то случилось?

— Да, — кивнула Гермиона и тут же вошла в дом, следуя за рукой Джинни. Когда дверь захлопнулась, а на пороге гостиной появился Гарри, Гермиона устало выдохнула. — Умоляю, скажи мне, что дневник Регулуса Блэка, который тебе вернул Драко, все ещё здесь.

Гарри задумчиво почесал затылок и встретился взглядом с Джинни.

— Он в коробке на чердаке, — сказала она, стараясь скрыть раздражение забывчивостью своего мужа. В конце концов, это была его вещица, и он сам отправил дневник на чердак.

Когда Гарри вернулся с чердака, Гермиона с Джинни уже пили вино, расположившись в гостиной. При виде черной книжонки Гермиона очнулась и на мгновение замерла: в ее голове мгновенно пронеслись сразу несколько воспоминаний, связанных с этой находкой. Гарри положил дневник на стол и с интересом взглянул на Гермиону. Она распахнула его на последней странице, достала палочку и произнесла заклинание, которое проявляло невидимые чернила. Тогда Гермиона вспомнила, как сделала это в прошлый раз в своем кабинете в компании Драко и Джона. Ведь именно Джон Доусон подсказал им об этой странице; неужели он не запомнил те слова, которые Гермиона сейчас читала вслух?

— И не сумеет найти то, что я спрятал глубоко под толщей воды, там, куда не доберется никто.

— Озеро, — тут же сообразил Гарри, и Гермиона сосредоточенно кивнула, даже не удивившись его догадке. Не зря ведь они с ним дружили уже больше десяти лет. — Малфой знал, что Регулус выбросил камень. И как-то узнал, что тот выбросил его в озеро.

— Почему именно в озеро? — удивилась Джинни.

— Нужно допросить Люциуса, — сказала Гермиона и осеклась, — И выяснить, что за озеро выбрал Регулус для того, чтобы выбросить Воскрешающий камень.

Гарри вдруг поежился, и его осенила догадка, но взгляд зелёных глаз тут же поник.

— Что?

— Я знаю одно озеро, в котором бывал Регулус, — мрачно заявил он, и Гермиона тут же сообразила, о чем речь: пещера с поддельным крестражем.

— Он тогда был много старше. А когда нашел шкатулку, ещё учился в школе, только сдавал экзамены... — возразила Гермиона, осеклась и уставилась на Джинни. — Наверняка единственное озеро, которое было ему знакомо, находилось в Хогвартсе.

Гарри и Джинни переглянулись и снова уставились на Гермиону, пока она лихорадочно соображала.

— Готова поспорить на тысячу галлеонов, что камень, который по своим записям создал Кадмус, находится на дне Черного Озера в Хогвартсе.

* * *

Спорить было тяжело, потому что выяснить наверняка не представлялось возможным. Это было сродни поиску иголки в стоге сена, а потому Гарри и Джинни сначала просто посмеялись над ее решительным видом.

— Сейчас же зима!

— Ты нырял за мечом Гриффиндора!

— Озеро огромное!

— Я попробую магию призыва, естественно!

— Там водится гигантский кальмар!

— Так ведь зима...

Диалог не был особенно продуктивным, потому что кидать друг другу аргументы и контраргументы безумной идеи спустя некоторое время и Гарри, и Джинни и даже сама Гермиона просто-напросто устали. Когда молчание стало тягостным, а рассерженный и удивленный взгляд Джинни сменился на уставший, Гермиона попросила прощения за поздний визит и направилась домой. Ей необходимо было выспаться, прежде чем предпринимать какие-либо действия, но почему-то у Гермионы было предчувствие, что ничем хорошим ее идея не увенчается. Искать камень было действительно делом глупым и, даже с магией и ее способностями, почти невозможным. Но если тогда Гермиона не была готова искать камень для привлечения внимания и продвижения по карьерной лестнице, то сейчас она просто обязана была сделать все, что в ее силах, чтобы вытащить Малфоя. И она полезет в ледяную воду, если нужно, без магии нырнет с аквалангом, но найдет камень.

Тем не менее Гермиона была уверена, что без пояснений и правды, выложенной нынешнему директору Хогвартса, ее и на пушечный выстрел на подпустят к озеру, ещё и обзовут самоубийцей, а когда узнают о предмете ее поисков, так и вовсе упекут в Мунго. Иногда Гермиона удивлялась тому, что Гарри, Джинни и Рон до сих пор не предприняли такой попытки.

Но у нее был план отступления, ведь в Хогвартсе находился «свой человек», к тому же не один. Противники этой идеи — Гарри и Джинни — наверняка сообщат Невиллу о ее планах, а потому его привлекать было бессмысленно, как бы она ни упрашивала, он бы не согласился помочь. Хотя это именно Гермиона, а не Гарри, помогала Невиллу с зельями у самого неприятного для него профессора Снейпа. Гермиона лихорадочно соображала и хмурилась от хаоса в своей голове. Значит, настала пора вернуть общение и расположение того человека, который был позабыт из-за того, кого она хотела спасти. Майкл всё ещё работал в Хогвартсе и иногда, когда Гермиона встречалась с Джинни, та передавала, что ей передавал Невилл, что Майкл передавал ей привет и интересовался, как поживала Гермиона. До него так же дошли слухи и новости о произошедшем в Комнате Смерти, но Гермиона так и не предприняла попытки с ним связаться. Ей казалось, что встреча с ним будет лицемерием, и она сильно надеялась на то, что он позабыл о ней и больше не хотел, особенно после того ужина в «Гиппогрифе», с ней настолько близко общаться. Гермиона усмехнулась собственным мыслям: что же такого за это время сделал Драко Малфой, что даже после его смерти она всё ещё верила в его возвращение и не пыталась продолжать жить своей прежней жизнью? Привычка. Так объясняла это все Гермиона, хотя подсознание предательски и громко смеялось, когда Гермиона за причину выдавала банальную привычку. Да, часть правды в этом была, но только часть.

Гермиона твердо решила, что вынесет и встречу с Майклом, и возможное объяснение ради своей находки. Ей нужно было изучить Чёрное озеро и приготовиться ко всему, что может ее там ждать. В конце концов, ей нужен был план.