Голубая лента (гет)

Флер не сразу поняла, что случилось. Пару мгновений она слышала лишь громкие удары своего сердца, а потом мир пошатнулся, расплылся перед глазами и канул в кромешную тьму. Шёлковая удавка на её шее затягивалась всё туже, последние вздохи застряли в горле, глаза выкатились из орбит.

— Какого хре… — бросившегося было ей на помощь Гилберта, подняла и отбросила, стукнув об стену, мощная струя воды. Подземное озеро, расположенное на пару уровней ниже тайника Шарля, ожило, забурлило и вышло из берегов, круша всё на своём пути.

«Что страшнее, быть задушенной или утопленной?» — мелькнула в голове у Флер глупая мысль.

«Страшнее быть преданной», — шепнул ей на ухо полузабытый голос Лив. Холодные пальцы почти нежно заскользили по её шее, слегка царапая кончиками ногтей.

— Анаракша!⁽¹⁾ — громкий голос Алекса эхом отозвался под сводами подземелий. Парочка надписей на стенах вспыхнули огнём и исчезли, опоясывающая горло Флер лента соскользнула и извивающейся змеёй направилась вслед схлынувшей обратно под землю воде.

— Ты уничтожил её? — прохрипела Флер, когда МакЛагген помог ей подняться. Тот покачал головой и принялся приводить в сознание Артура, валявшегося у стены, словно тряпичная кукла.

— Только вспугнул… Эй, дружище! Это не лучшее местечко, чтобы вздремнуть!

Веки Гилберта слабо затрепыхали, но прежде, чем он успел открыть глаза, палочка Алекса упёрлась ему в грудь.

— У нас нет времени на очередную ложь. Если ты хочешь, чтобы мы трое выбрались отсюда живыми, ты расскажешь нам, как умерла эта девушка.

— Как пафосно, Шмогвартс, — губы Артура чуть дёрнулись. — О, Морриган, как же мне дорога эта французская истеричка! И почему она только не утащила своего некрофила с собой?!

— Как она умерла? — повторил вопрос Алекс, не опуская палочку. Артур усмехнулся, подмигнув вымокшей, бледной, как сама смерть, Флер.

— Я всё расскажу, — подняв руки в примирительном жесте, согласился он. — Наложи только парочку защитных заклинаний — не хочу, чтобы мои сенсационные признания стали последним, что вы услышите в этой жизни.

Артур непроизвольно вздрогнул, когда из тени его комнаты, сопровождаемая вездесущими бесхвостыми кошками, выплыла длинная женская фигура в голубом кимоно.

- Шарля здесь нет, — вместо приветствия кинул он, поняв, кто перед ним. В отличие от Ребекки, совершенно не умевшей скрывать свои чувства и норовившей с позором сбежать от француженки как можно дальше, Артур, как лицо постороннее в этом любовном треугольнике, Лив не избегал. И всё же, видя каждый раз её жалостливый взгляд, опущенные уголки губ и непроизвольно сжатые в кулаки руки, он не мог не испытывать к обманываемой невесте невольного сочувствия.

- Я пришла поговорить с тобой, — глухо произнесла Лив, подходя ближе. Артур коротко кивнул, плюхаясь на кровать и стягивая кроссовки. Догадаться, что именно она хочет у него спросить, было нетрудно. Изобразить удивление и непонимание? Или дать девчонке честный совет бросить жениха и поискать более достойного мужчину? Второй вариант, наверное, был правильным, но ведь Ребекка — его подруга, а значит, он не вправе раскрывать её секреты.

- Он спал с ней? — не обманула его ожиданий Лив.

- Что? Кто?

- Ты прекрасно знаешь кто! — твёрдо и угрожающе прошептала Лив, и только теперь Артур понял, что что-то в ней изменилось. Впрочем, он не знал её достаточно хорошо, чтобы делать такие выводы. — Он спал с ней, я знаю!

- Раз знаешь, зачем спрашиваешь у меня? — брякнул Артур. Да уж, виноватое лицо Ребекки служило лучшим доказательством. Гилберт устало потёр глаза. — Я так понимаю, ты о Шарле… При мне он ни с кем не спал, за исключением кошек, если хочешь знать. Но если ты настолько ему не доверяешь, то я бы на твоём месте…

Договорить он не успел — Лив резко втиснулась между его коленей, запрокинула его голову вверх и, нагнувшись, впилась в губы. На пару мгновений Артур замер от неожиданности, а после резко схватил француженку за талию, отодвигая от себя на расстояние вытянутой руки.

- Э нет, так не пойдёт, — прошипел он, внезапно рассердившись. У него хватало и своих проблем, чтобы дать втянуть себя ещё и в любовные интрижки.

- Я никогда не была ни с кем, кроме Шарля, — зачем-то сообщила ему Лив, кусая губы. Как ни странно, Артур не испытывал к ней больше жалости — слепая ярость, решимость читались на её лице, и от этого ему стало не по себе.

- Это ещё не повод ложиться в постель с первым встречным, — серьёзно заметил он. Она, словно ничего не слыша, протянула руку к его подбородку. — Перестань! О Морриган!

Что-то порочное, проснувшееся в ней, находило отклик и в нём. На долю секунды в сознании мелькнула мысль, что он мог бы сделать то, что она от него хочет, сделать как следует, так, чтобы на утро ей больше в голову не лезли подобные глупости, но он решительно отмёл её. Тайра. Вот тот якорь, за который он должен держаться, попадая в море искушения.

- У меня есть девушка… Да прекрати же ты! — заорал он, выходя из себя. Затем решительно закинул Лив себе на плечо и вынес за дверь, не замечая ударов, которыми она осыпала его спину. — Иди, прими душ и поспи. Иди! Пошла отсюда!

Десять минут спустя он будет винить себя за то, что не придумал ничего лучше, кроме как выгнать её. Но тогда, захлопнув перед её носом дверь, Артур мог размышлять лишь о том, какую реакцию на него самого оказали приставания этой никогда не интересовавшей его девушки. Ниже живота всё горело, и как не пытался Артур перевести свои фантазии на привычный знакомый образ Тайры, воображение упрямо рисовало в его мозгу совсем иные картины. Что могло бы только что случиться в этой самой комнате? Вот он спускает вниз её платье, развязывает голубую ленту на шее… Он мог бы перехватить ей её запястья или завязать глаза… От души выругавшись, Гилберт потянулся в рюкзак за фляжкой с виски, но рука нащупала край деревянной лакированной шкатулки. Возбуждение как рукой сняло.

Вновь сев на кровать, он рывком распахнул шкатулку с артефактами. Три из них были на месте — два амулета с иероглифами заклинаний и чёрная брошь в виде паука. А вот четвёртый…

- Лив! — бешено заорал он, распахивая дверь.

Но в коридоре уже никого не было.

Стены подземелья были сплошь и рядом покрыты алхимическими знаками. Калиостро, Фламель, Сент-Жермен… Повинуясь животному инстинкту метить занимаемую территорию, даже такие великие чародеи не могли удержаться от мелкого вандализма. Таинственные символы загорались и гасли, словно огни, освещающие тропу мёртвых на острове Минами Иводзима.

— Вы знаете, как становятся ёкаями? — спросил Артур, тупо уставившись на одно из изображений — иероглифической монады ⁽²⁾.

— После смерти? — предположила Флер, трогая себя за шею. Пальцы её чуть заметно дрожали.

— Не всегда. Есть тёмные артефакты, из-за которых живой человек становится… словно бы одержимым. И чем больше обиды, раздражения, страха, ненависти копится в его душе, тем проще подобному артефакту подчинить его… Думаю, Лив где-то раздобыла нечто подобное…

— Интересно где? — прервал его Алекс. Артур с невозмутимостью выдержал его взгляд. — В Махотокоро тёмная магия под строгим запретом.

— Она уже не была человеком, когда… умерла, — глухо ответил Артур. — Не знаю как, не знаю почему, но…

Алекс кивнул, но по лицу его было видно, что он ему не поверил. Артур вновь вспомнил небольшую шкатулку и её содержимое. Каким же он был идиотом! Стоила ли та горсть галеонов, что он получил за перевозку шкатулки в Америку, всего этого? Нет. Но менять что-либо было уже слишком поздно.

— Значит, она стала одержима? — Флер тяжело привалилась к стене. На её голубом платье виднелись мокрые грязные пятна, совсем как на платье Лив в ту ночь. — И что… что она сделала?

Артур мрачно усмехнулся.

— Пыталась убить Ребекку.

В саду было спокойно и тихо, и каждый день после случившегося между ней и Шарлем Ребекка задерживалась там до поздней ночи. Лишь тогда, когда в комнате, что они делили с Лив, гас свет, она на ощупь пробиралась в свою кровать, стараясь не прислушиваться к ровному дыханию невесты мужчины, с которым она совсем недавно разделила постель. Ребекка избегала их обоих, полностью погрузившись в учебу, факультативы и рисование, стараясь не замечать взглядов Шарля, то нежных, то страстных, и полного ревности выражения лица Лив.

- Всё прячешься? — узнав голос соседки по комнате, Ребекка напряглась, словно гитарная струна. Сейчас главное не выдать себя, сыграть как можно естественнее…

Но обернувшись, Ребекка поняла, что актёрское мастерство ей ни к чему. Лицо соперницы было искажено презрением и ненавистью — она всё знала. С длинными тёмными распущенными волосами, в голубом платье до колена Лив здорово походила на ёкая из учебников по японской демонологии. Возможно, всему виной было разыгравшееся от стресса воображение, но на миг Ребекке показалось, что в глазах её мелькнул кроваво-красный огонёк.

- Тварь. Шлюха. Мразь, — слова били больнее пощёчины. — Какая же ты сука…

- Успокойся, давай… попробуем решить всё цивилизованно, — чувствуя, что звучит довольно жалко, прошептала Ребекка, поднимая руки.

- Цивилизованно? — эхом отозвалась Лив, жутко улыбнувшись. Лунный свет серебрил её волосы, голос становился более резким, шипящим, утрачивая гнусавый французский акцент. — Здесь тебе не Америка. У этой цивилизации свои правила.

На пару мгновений Ребекка обрадовалась, увидев, как Лив, глубоко дыша, закидывает вверх голову, вбирая в лёгкие как можно больше прохладного влажного воздуха, словно бы делая дыхательную гимнастику. Но когда тонкая гусиная шейка Бернард начала стремительно увеличиваться в размерах, Ковальски от ужаса потеряла всякую способность двигаться и соображать. Голова Лив, уставившись на соперницу, словно удав на кролика, медленно подползала к ней прямо по воздуху, держась на тонкой, но очень длинной шее.

- Рокуроккуби⁽³⁾, — только и смогла выдохнуть Ребекка. — Давно это с тобой?

- Первый раз, — честно призналась Лив. — Но знаешь… в этом есть свои плюсы.

Первая вспышка адской боли активировала в Ребекке инстинкт самосохранения. Шея Лив змеиными кольцами обвилась вокруг её тела, сжимая кости и мышцы.

- Поздно вырываться, я переломаю тебя как надоевшую куклу, даже не замарав при этом руки, — ласково шепнула ей рокуроккуби на ушко.

От новой порции мучений в глазах потемнело. Волшебная палочка упиралась в бедро в кармане джинсов, но достать её не было никакой возможности — шея Лив плотно прижала руки Ковальски к груди.

- Нравится? Мне да! Ой, а у кого это у нас покраснели глазки?

Кажется, новое сжатие переломало Ребекке пару костей. Неужели вот она смерть — пришла к ней вовсе не как старуха с косой, а как милая молодая девушка с элегантной голубой лентой, бантом завязанной на шее. Её шёлковый кончик оказался как раз рядом с онемевшими пальцами Ребекки — маленькая тонкая ниточка, крохотная надежда на спасение. Ковальски ухватилась за неё, ведь больше ей, в общем-то, и не за что было цепляться.

- Какого…? — воскликнула Лив, ослабляя свою хватку. Это дало Ребекке пару лишних секунд, чтобы намотать кончик ленты на запястье, зацепив за единственный пустой крючок браслета Пандоры из автомата желаний, и легонько встряхнуть рукой…

Знаменитая танцовщица Айседора Дункан погибла, когда кончик её красного шарфа с жёлтой птицей, лазоревыми астрами и иероглифами зацепился за спицу величайшего творения человечества — колеса. Так, на полной скорости, в двухместном гоночной автомобиле «Амилькар Гран Спорт», она и влетела в белый густой туман вечности. Роковым колесом для Лив Бернард оказался маленький несуразный серебряный браслет. Крохотный серебряный буревесник, листочек клевера, хрустальная слеза, звёздочка, череп, голубая лента. Чувствуя, что задыхается, но не понимая, почему, Лив ещё сильнее сжимала тело потерявшей сознание Ребекки, тем самым сильнее раскачивая крутящееся на её руке чёртово колесо.

- Они здесь! — возглас Шарля стал последним, что Лив услышала, прежде чем заплутать в тумане вечности. Белые бумажные фонарики, освещавшие путь умершим душам, погасли, погрузив весь её мир во тьму.

На земле, в нескольких метрах друг от друга, неподвижно лежали две совершенно разные девушки. И если из груди одной, рыжеволосой, полностью покрытой синяками, ещё вырывалось слабое дыхание, то вторая, бледное лицо которой могло сравниться цветом с её голубым кимоно, была мертва. На принявшей нормальные размеры шее погибшей красовался яркий след от задушившей её шёлковой голубой ленты.

- Слава Морриган! — прошептал Артур, нащупывая у Ребекки пульс. — Что с Бернард?

Ответом ему послужило тягостное испуганное молчание.

На пару долгих секунд Гилберт прикрыл глаза, соображая, что же теперь делать. План созрел в его голове довольно быстро.

- Я позабочусь о Бекс, а ты должен разобраться с трупом, — голос Артура звучал на удивление спокойно. — Ты ведь помнишь заклинания, совершаемые над покойниками, чтобы они не смогли вернуться в наш мир? Ла Фер, я с тобой разговариваю!

Удар в нос привёл Шарля в чувство. На юбку Лив капнуло несколько капель крови.

- За что? — возмутился Шарль.

- За всё, — огрызнулся Гилберт. — Трансфигурируй её в кость и закопай, проведи все обряды и скрой защитными чарами это место в лесу, чтобы никто не смог его найти. Делай всё вот этой палочкой, — он с некоторым сожалением достал из-за пазухи свой «неофициальный» инструмент. — Потом сломай и тоже закопай. И не вздумай использовать свою палочку — приори инкантатем мгновенно выведет тебя на чистую воду. Затем отнеси её сумку к арке смерти и положи там. Всё должно выглядеть как самоубийство или несчастный случай. Потом дуй в замок и старайся выглядеть как обычно. Встретимся там. Ла Фер, ты всё запомнил?

Шарль флегматично покачал головой.

- Если в школе кто-то умирает, гаснут бумажные фонари. Все уже знают, что что-то случилось. Всё это пустая трата времени.

- Пустая трата времени? — возмутился Артур. — Будем ждать авроров, а потом смотреть, как Бекс посадят за убийство в тюрьму?

- Я уверен, что это была самозащита…

- А вот я не уверен, что Бекс сможет это доказать! Ты спал с ней, свои «Je vous aime»⁽⁴⁾ свои ей на уши вешал, вот и защити её, гавнюк, блядь, французский!

Глаза Ребекки, в которых Шарль когда-то имел несчастье утонуть, на пару мгновений раскрылись. Девушка попыталась что-то сказать, но всё тело, словно бы прошедшее через огромную мясорубку и каким-то чудесным образом сложенное в единое целое обратно, отказывалось ей повиноваться.

- Я сделаю всё, как ты скажешь, — не отрывая от неё взгляда, прошептал Шарль. — Если будет нужно, я возьму её вину на себя.

- Отлично, — губы Артура дёрнулись в жутком подобии улыбки. — А теперь повтори тоже самое, но под непреложным обетом.

Когда красный лучик заклинания, сплетавшего их руки, погас, Шарль засомневался. Какая-то трусливая малодушная часть его души советовала сбежать, скрыться, предоставить этим двоим самим расхлёбывать заваренную кашу. В чём он был виноват? В том, что изменил невесте? Он делал это и прежде, с Флер и не только. Тысячи мужчин так поступают, принимая предательство за признак мужской доблести, гордясь своей изменой, словно трофеем, и никто не умирает. Ему просто не повезло, что вместо всеобщего порицания и унизительных скандалов итогом его измены стало убийство. Но ведь не он же душил голубой лентой её шею, значит, он ни в чём не виноват, верно?

«Неверно», — ответила совесть в его голове.

- Действуй, — коротко отрезал Гилберт, отдавая ему свою палочку. — И не забудь её потом уничтожить. Палочку Лив тоже уничтожь, чтобы даже пепла не осталось… И не вздумай — слышишь — ничего взять с собой, — Артур поднял на руки бесчувственную Бекс, успокаивающе поглаживая её по голове как ребёнка. — Всё уладится, — пробормотал он скорее сам себе и скрылся среди деревьев. Шарль остался с телом Лив один на один.

- Прости меня, — прошептал он, в полуоткрытые синие губы. — Оссисус!⁽⁵⁾

Мгновение, и всё, что осталось от красивой наследницы богатой семьи — лишь кучка костей, череп, голубая лента и волшебная палочка. Странно, что лента не трансфигурировалась вместе с остальной одеждой. Миниатюрная булавка с неизвестным японским символом на головке, держащая бант, блеснула в свете луны. Интересно, где Лив достала такую?

Внезапно в голове у Шарля созрел собственный план.

— Этот дурак решил отнести всё, что осталось, сюда, — Артур глухо засмеялся. — И вот мы имеем то, что имеем.

Какое-то время Алекс и Флер молчали, переваривая услышанное. Измена, ревность, убийство — классический сюжет трагедии.

— Я думаю, мы сможем её упокоить, — наконец, решительно заметил Алекс, протягивая Флер руку. — Если вы двое будете делать то, что я скажу.

А обожженная тёмной магией душа голубым огоньком металась по лабиринту парижских катакомб, кружась в свадебном вальсе. Голубое кимоно, запахнутое наоборот, стало белым как снег, тёмные волосы растрепались. Отличные отметки в аттестате, свадебное платье, расшитое жемчугом, блестящее счастливое будущее… — всё мечты, надежды и стремления, которыми когда-то жила и дышала Лив Бернард рассеялись, словно дым от потухшей свечи, оставив после себя лишь одну единственную цель.

Месть.

Примечания:

https://vk.com/quietsloughfanfics — группа автора с фанкастом, коллажами и дополнительной информацией. Заглядывай на огонёк:)

1) Я просмотрела традиционные Роулинговские заклинания, но ничего подходящего для борьбы с демонами не нашла, и решила придумать своё, но отталкиваясь не от латыни, а в данном случае от санскрита. Будем считать, что Алекса на его курсах для ликвидаторов проклятий научили заклинаниям из самых разных культурных традиций, так сказать.

Вернуться к тексту

2) Иероглифическая монада — изобретённый английским эзотериком Джоном Ди (1527—1608) символ, описанный в его одноимённой книге 1564 года.

Вернуться к тексту

3) Рокурокуби — ёкаи из японского фольклора. В легендах говорилось, что они выглядят как нормальные люди днём, но ночью получают способность вытягивать свои шеи на огромную длину, а также могут менять свои лица, чтобы лучше пугать смертных. Согласно японским преданиям, некоторые рокурокуби в обычной жизни часто живут неприметно, могут иметь супругов-людей; некоторые из них предпринимают отчаянные усилия, чтобы не превращаться в демонов по ночам, некоторым, наоборот, это нравится, а некоторые вовсе не знают про своё второе естество. В некоторых историях описывается, что рокурокуби рождаются обычными людьми, но превращаются в демонов путём изменения их кармы из-за серьёзного нарушения каких-либо заповедей или доктрин буддизма.

Вернуться к тексту

4) Я люблю тебя (фр.)

Вернуться к тексту

5) Заклинание, образованное от лат. ossis — кость

Вернуться к тексту