Где наша не пропадала (джен)

Ну, вот, опять явились эти горе-ученики и стоят на коленях перед моим домиком, потому что я не позволил им войти. Имею право — всем объявил, что занят важным делом, к тому же, у меня отпуск (в связи с бракосочетанием положен отпуск даже преподавателю).

— Учитель, вы нужны нам, — ноют эти лицемеры всякий раз, когда я выглядываю из окна. — Нижайше просим вас вернуться и продолжить нас учить.

— Вы же сами жаловались на мою строгость и восхищались добреньким учителем Вэем. Так вот пусть теперь он вас и учит, — в который раз отвечаю я, едва сдерживаясь от того, чтобы не послать их всех матом.

Вслед за молодняком вскоре приходят старшие адепты с ворохом свитков на подпись. Их приходится впустить, несмотря на то, что я заколебался читать эту китайскую грамоту.

— Это лейтенант должен сам найти, где расписаться, полковнику показывают, где расписаться, а за генерала ставят факсимиле, — поучаю я старших гусей. — Блин, неужели больше некому разобрать всю эту лабуду?

— Цзэу-цзюнь изволит грустить и предаваться уединённой медитации, а Ханьгуан-цзюнь (чёрт бы побрал всех этих цзюней — мозг сломаешь, пока их выучишь, а язык — пока выговоришь) вместе с господином Вэем ещё не вернулись с ночной охоты, — бодро рапортует очередной Лань.

— Все Облачные Глубины имеют счастье каждый день слышать их "ночную охоту", — ворчу я, потому что мне уже порядком надоели полночные вопли раненой выпи, доносящиеся из домика племянника, столь занятого своей личной жизнью, что не может выкроить пару часов, чтобы помочь с подготовкой к свадьбе родному дяде. Срамота, да и только, а ничего не попишешь, потому что эти голубчики вроде как официально женаты.

По диагонали просматриваю и подписываю счета и прошения о помощи, пока Сы-Сы в соседней комнате заваривает чай. А вот личным письмам приходится уделить гораздо больше внимания. Хмурюсь, обнаружив среди корреспонденции официальное приглашение на Совет кланов в Ланьлине, где должны будут судить Яо с ямочками, который умудрился взять в заложники кучу важных персон и, если бы не я, наверняка потребовал бы за их освобождение миллион юаней и местный аналог вертолёта — талисман перемещения.

— Моему племяннику пришло такое же письмо? — интересуюсь я, размышляя над тем, как бы удержать его от поездки, и тотчас же получаю ответ:

— Конечно. Первым делом мы отнесли письмо главе ордена.

Скверно. Значит, перехватить письмо я уже не успею. Не успеваю даже придумать ничего путного, чтобы помешать племяннику отправиться в Ланьлин, как является мой Январь, холодный, как айсберг в океане. Видно, не судьба мне сегодня спокойно попить чаю. Он складывает руки перед собой и замирает в почтительном поклоне, однако то, что раздаётся из его уст, звучит отнюдь не так почтительно, как выглядит его поза:

— Дядя, вы забросили свои лекции. И зачем-то согнали всех адептов рыть канаву от озера до вашего домика.

Вслед за ним входит с прямой, как жердь, спиной Ванечка, кланяется мне по всем правилам и продолжает:

— А ещё перестали подавать нам моральный пример. — "Вот, чьё б мычало… Сам со своим Васенькой, не стыдясь, при свидетелях средь бела дня обжимается, а мне вдруг предъяву выкатывает насчёт морального облика. Совсем страх потерял", — про себя возмущаюсь я. — Некоторые из старейшин считают, что в вас вселился злой дух.

"О-хо-хо, вы даже не представляете, насколько близки к истине. Вот только вселился в вашего дядю не злой дух, а лютый прапор, впрочем, это немногим лучше лютого мертвеца", — думаю я.

— Неужели всех настолько удивляет, что этот учитель тоже оказался живым человеком и не смог избежать фамильного проклятия выбирать себе в спутники жизни неподходящего человека? — иронично спрашиваю я, слегка приподнимая бровь. Я не разнюхивал специально историю их родителей, мне её местное старичьё в красках несколько раз пересказало.

Ванечка, не дрогнув, выдерживает мой взгляд, а вот Январь, судя по всему, решив, что камушек в его огород, опускает голову и бухается на колени.

— Дядя, я верю, что Яо оклеветали, и потому хочу отправиться в Ланьлин, чтобы доказать его невиновность, — говорит он.

— Запрещаю! — кричу я и бью кулаком по столику, разлетающемуся от моего удара в мелкие щепки. Чёрт, всё время забываю, что силушки в этом теле намного больше, чем у моего прежнего. — Ты и его не спасёшь, и свою репутацию погубишь. Вместо тебя поеду я, а ты немедленно отправляйся на гаупт… — вовремя спохватываюсь, — медитировать в ледяной пещере. И захвати с собой эти треклятые бумажки, а то я от них скоро озверею. — Я оборачиваюсь к адептам, всё ещё стоящим у дверей в ожидании моих распоряжений и даю указание: — Заберите у главы его меч и нефритовый жетон и проводите к месту… медитации. Проследите, чтобы никто не докучал ему визитами или письмами до моего возвращения.

— Но, дядя! — пытается возразить Сичень, однако как-то не слишком убедительно. Конвой ненавязчиво теснит его к дверям.

— А ты, пока меня не будет, присмотришь за строительством водопровода, — обращаюсь я к младшему племяннику. — А этот твой… — делаю паузу, пытаясь разобраться, как теперь следует называть чернокнижника.

— Вэй Ин, — подсказывает Ванечка.

— А твой Вэй Ин пусть покумекает, как сделать так, чтобы вода по бамбуковым трубам в нужное время текла ко мне в дом и нагревалась до комфортной температуры, — продолжаю я.

— Разогревающие талисманы, — подсказывает он.

— Правильно, — поощряю я племянника. — Пускай подумает также, как по всем Облачным Глубинам организовать централизованную подачу горячей воды. И отопление не мешало бы наладить. Я уже не говорю о тёплых сортирах, — не сдерживая вздоха, продолжаю я.

— Ванцзи всё понял, — отвечает младшенький и снова кланяется.

— Понял он… Я ещё не закончил с тобой. Собирайся в дорогу. Сразу после церемонии бракосочетания поедешь со мной в Ланьлин на Совет кланов. Теперь всё, можешь идти.

Ванечка кланяется. По его постной физиономии невозможно понять, доволен он моим решением или нет. То-то же, а то взяли моду бочку на старших катить! Я выпиваю остывший чай и вновь призываю лекарей. Я даю им два дня срока (столько осталось до дня свадьбы) на то, чтобы привели лицо невесты в порядок. Если не могут убрать шрамы, то пусть хотя бы замаскируют их каким-нибудь мудрёным заклинанием, иначе тоже отправятся канавы копать. Копать они явно не желают, поэтому на следующий день Сы-Сы уже выглядит свежей, как майская роза. Даже жаль будет оставлять её здесь, когда поеду на Совет кланов. Хм, а зачем оставлять, если она — свидетель обвинения? Решено, поедет со мной. Ванятка-то наверняка своего Васятку с собой потащит.

* * *

Ох и забибикался я же на этом совете… Несколько дней заседали, а всё никак не могли решить, что делать с Бздынь Яо — отправить его в расход или на перековку. В конце концов, я не выдержал и предложил отправить его на исправительные работы в Гусу.

— Да разве ж это справедливое наказание за убийства?! — возмутился Нехуйсан.

— Думаю, смерть будет слишком лёгким наказанием за его преступления. А вот пожизненная каторга… — я мечтательно улыбнулся, представив, как этот красавчик будет ежедневно чистить сортиры и мести тренировочное поле под моим чутким руководством.

— Пусти козла в огород… — бросил глава одного из мелких кланов. — Думаю, в непосредственной близости от главы ордена Лань это будет не каторга, а сладкая жизнь.

— Лань Сичень сейчас находится под домашним арестом, — сообщил я. — А потом я собираюсь отправить его перенимать опыт в один из дружественных орденов, скажем, — я посмотрел на суровое лицо Цзян Чэна, — в клан Юньмэн Цзян.

— И всё равно такое наказание будет недостаточно суровым для Цзинь Гуанъяо, — запротестовал Нехуйсан.

Внезапно мне в голову пришла ещё одна мудрая мысль, и я спросил у него:

— Глава ордена Не, хорошо ли вёл дела подсудимый, когда был помощником вашего старшего брата?

— Отлично. Но я не понимаю, причём здесь это? — искренне удивился тот.

— Днём я заставлю его заниматься физическим трудом на благо ордена, а по ночам — разбирать все эти чёртовы бумаги, в которых тонет Гусу Лань, — пояснил я.

Вновь поднялся ропот, что наказание будет недостаточно суровым, что такого злодея убить мало, что орден Гусу Лань слишком много на себя берёт, что Яо сумеет одурачить нас своими речами... Однако шум быстро затих, благодаря тому, что Ванечка запечатал всем рты, после чего кивнул Васеньке. Тот встал и озвучил их версию наказания:

— Сначала выпороть подсудимого дисциплинарным кнутом (по одному удару за каждого убитого по его вине). Коль выживет, тогда отправить его на перевоспитание к учителю Ланю. Если думаете, что и это наказание будет недостаточно жестоким, посмотрите на спину Хангуан-цзюня.

Преисполненным достоинства жестом Ванечка сбросил с плеч ханьфу, и все увидели исполосованную шрамами спину. Ничего себе, дедовщина… Даже Дзинь Яо перестал улыбаться и побледнел. Нехуйсан же, напротив, возрадовался.

— Давайте проголосуем. Кто за, поднимите руки. Кто против? Воздержавшиеся? Принято единогласно, — подытожил я. — Ванцзи, запечатай осуждённому рот. — Я обернулся к Нехуйсану. — Глава ордена Не, можете в любое время приехать в Облачные Глубины, чтобы проверить, как осуждённый отбывает наказание, а заодно пройти краткий тренинг для повышения квалификации, а то до сих пор ничего тяжелее веера поднять не можете.

В зале раздался дружный хохот, а Нихуясан тоже побледнел и спрятался за вышеупомянутым веером.