Город Времени (гет)

Несколько дней спустя после свадьбы Вивьен Романа регенерировала: и чтобы лучше соответствовать новой регенерации Доктора, и чтобы приглушить переживания за Вивьен. На этот раз она стала выше, а то уж как-то совсем крошечной выглядела рядом с Доктором. В остальном же решила предоставить дело случаю. И теперь, выйдя из ТАРДИС, с сомнением разглядывала свое отражение в высоком зеркале в гостиной. Она стала выглядеть старше. Длинные — до пояса — волосы остались светлыми, хотя и немного иного оттенка: золотисто-пшеничного. Романа попробовала закрутить их в узел — почему-то носить распущенными, как раньше, не хотелось. Вроде бы выглядело неплохо. А вот глаза стали зелеными. Романа скептично прищурилась на синее платье, которое после регенерации нашла в гардеробной ТАРДИС. Пожалуй, стоило выбрать одежду другого цвета.

— Красивая- красивая, — проворчал Доктор, подойдя сзади и обняв ее за талию. — Можешь не сомневаться.

Романа засмеялась, откинувшись ему на грудь.

— На самом деле, я думала, что выбрала не совсем подходящий наряд.

Доктор слегка прищурился и небрежно заметил:

— Лишь бы тебе нравилось — я не специалист в моде.

Романа улыбнулась, вспомнив, как когда-то давно он сказал ей то же самое по поводу босоножек на шпильках. Правда, смысл в эти слова тогда вкладывался несколько иной. Секунду поразмышляв, она вынесла вердикт:

— Нет, определенно это платье не идет к моим новым глазам. Пойду переоденусь.

— Как пожелаешь, моя Повелительница Времени, — усмехнулся Доктор, отпуская ее.

Романа фыркнула. В новой регенерации он всё чаще называл ее не по имени, а вот так — переняв это обращение от людей.

* * *

Город Времени неумолимо развивался и уже не нуждался в постоянном наблюдении своих создателей. То, что Доктор с Романой задумывали как собственный карманный мирок, чтобы скрыться от Высшего Совета, превратилось в полноценный живой мир, меняющийся и развивающийся. Если когда-то Питер Уокер в одиночку справлялся с руководством, теперь появилась целая система, которую люди назвали Хронологом. Появилась полиция — точнее Патруль Времени. Развились школа и университет, да и прочие учреждения и организации. Не говоря уже о туризме, который по-прежнему оставался главным источником дохода Города.

Уважение, с которым к Доктору и Романе относились первые поселенцы, ставшие их друзьями, постепенно превратилось в трепетное поклонение: так относятся к легендам. Доктору это не нравилось, он постоянно ворчал, а порой и огрызался на особенно восхищенных почитателей, но ничего не мог сделать. Роману это скорее забавляло, хотя, надо признать, порой бывало утомительно и неловко.

Вивьен загадочным образом избежала всеобщего обожания. Хотя люди испытывали к ней уважение и почтение, но без налета преклонения перед легендарной личностью.

* * *

Вернувшись из Продолжительности, Романа застала в гостиной внуков, которые что-то увлеченно обсуждали, склонившись над внушительной книгой, раскрытой на столе. Веймин и Сильвана унаследовали внешность своего отца, однако цвет глаз взяли от матери, и это выглядело необычно и завораживающе. Но к великому разочарованию Романы, тайно надеявшейся, что гены повелительницы времени перевесят, оба родились людьми. Обычными людьми с одним сердцем и короткой линией жизни.

— Ничего ты тут не найдешь, — убежденно произнесла Сильвана, сдув с глаз густую косую челку; стриженные под каре волосы она заправила за уши, чтобы не мешали. — Я тебе сразу это сказала.

— Но должно же это где-то быть! И вероятнее всего именно здесь, — возразил Веймин, продолжая упрямо листать книгу.

— Что ищете? — поинтересовалась Романа.

Оба подпрыгнули, резко повернувшись к ней, и хором воскликнули:

— Бабушка! Когда ты пришла?

Романа подавила желание рассмеяться: у них были такие лица, словно их застали на месте страшного преступления. Похожее выражение лица бывало в детстве у Вивьен, когда она попадалась на какой-нибудь авантюре.

— Ладно, признавайтесь, что задумали, — она пыталась говорить строго, но, судя по хитрому блеску в глазах детей, у нее не очень-то вышло. — Обещаю, что не буду ругаться.

Они переглянулись, и объяснять взялся Веймин — видимо, как старший. Смущенно проведя рукой по затылку, тем самым взъерошив и так торчащие во все стороны короткие волосы, он признался:

— Понимаешь, мы заметили, что в последнее время Город становится… не знаю… нестабильным, что ли. Ну, земля там дрожит и вообще… — он пожал плечами, не зная, как выразить свои ощущения.

— Будто надвигающаяся буря, — подсказала Сильвана, и Веймин кивнул.

— Ну и мы подумали, вы же с дедушкой наверняка что-то такое предвидели, когда основывали Город. А значит, должен существовать способ его стабилизировать.

Романа с улыбкой склонила голову:

— Логичный вывод.

Веймин и Сильвана уставились на нее с немым вопросом в глазах, выражения их лиц так и говорили: «Ну и?»

— Конечно же, мы знали, что так будет, когда основывали Город Времени, и позаботились о том, чтобы предотвратить его разрушение.

— Расскажешь? — попросила Сильвана, похлопав ресницами.

Романа рассмеялась и махнула на диван, приглашая их садиться. Они с готовностью устроились на диване по бокам от нее и приготовились слушать. И Романа рассказала им про полярности и про их установку в истории в качестве якорей и магнитов для движения Города Времени.

— Это можно сравнить с перемещением стрелки по циферблату часов. Только вся история идет по часовой стрелке, а Город — против. А когда он пройдет весь цикл его надо будет перезапустить. Поэтому кто-то должен разделиться — чтобы охранять полярности в истории и чтобы оказаться в конце Города, когда он будет нуждаться в перезапуске.

— Дедушка? — спросил Веймин.

Романа пожала плечами:

— На самом деле, мы еще не решили, кто это будет.

— Что значит «еще не решили»? — раздался от дверей возмущенный голос Доктора. — Мне казалось, мы обо всем договорились.

Дети невольно вздрогнули, но Романа слышала, как он пришел, и ожидала подобной реакции. Она повернулась к мужу с милой улыбкой:

— Нет, не договорились. Потому что твое «Это буду я, и точка» не значит договориться.

Доктор нахмурился, но Романа стойко выдержала его взгляд. В самом деле, почему непременно он должен брать на себя самую опасную часть? А если что-то пойдет не так, кто потом позаботится о Городе? Доктор был недоволен, но возобновлять спор при внуках не стал, мысленно бросив:

«Мы поговорим об этом позже».

Веймин с Сильваной наблюдали за ними с до смешного ошеломленными лицами. Хотя, если подумать… Романа с Доктором крайне редко в чем-то не соглашались, и уж тем более при детях никогда не спорили. Так что да — для них это было в новинку.

— Значит, с нами останешься только ты, бабушка? — грустно спросила ее Сильвана.

«Вот видишь! — торжествующе заметил Доктор. — Дети со мной согласны. А устами младенца глаголет истина!»

Романа мужественно проигнорировала его замечание, как и категоричную постановку вопроса Сильваны, ответив ей обтекаемо:

— Нет, дорогая. Тот, кто не отправится охранять полярности, погрузится в сон — до конца Города.

— А как же мы?! — хором воскликнули Веймин и Сильвана.

Романа посмотрела на Доктора, и он ответил ей таким же растерянным взглядом.

— А вы будете жить дальше, — ответила она.

— Ну-у-у! — снова хором протянули внуки, и Сильвана добавила: — Мы же будем скучать!

Романа засмеялась и обняла обоих:

— Мы тоже.

— Вы ведь даже не будете нас помнить, — буркнул Веймин, однако прижался головой к ее плечу.

А Сильвана вскочила, чтобы обнять Доктора, и он, к ее вящему удовольствию, на несколько мгновений поднял ее над полом, обняв в ответ.

Но, конечно же, он вернулся к спору насчет полярностей — после ужина, когда все разошлись по своим комнатам. Вивьен с семьей теперь жила вместе с ними, поскольку этот дом был гораздо просторнее. Настолько просторнее, что свободно мог вместить еще пару семей. Они переселились вскоре после рождения Веймина — и потому что не хватало пространства, и чтобы Романа могла помочь Вивьен с первым ребенком. А небольшой домик Юншена оставили под его консультацию.

— Романа, давай ты не будешь спорить и сразу согласишься, что разделяюсь я, — безапелляционным тоном заявил Доктор, едва закрыв за собой дверь спальни.

Романа возмущенно фыркнула и резко развернулась, скрестив руки на груди и замерев рядом с прикроватным интерфейсом, служившим для множества различных функций, включая связь между комнатами, который люди почему-то называли Палубой.

— Почему это?

— Потому что это опасно! — рыкнул Доктор, пронзив ее взглядом.

Романа вздернула подбородок, сдув с глаз выбившуюся из узла вьющуюся прядь волос.

— Вот именно! Если что-нибудь пойдет не так, кто позаботится о Городе?

— Ты вполне в состоянии справиться с этой задачей!

— А с разделением, значит, не в состоянии?

— Я этого не говорил.

Они уже почти кричали друг на друга, прожигая возмущенными взглядами. Этот затянувшийся спор был самым близким к настоящей ссоре за всё время их совместной жизни. Романа уже набрала воздух, чтобы продолжать отстаивать свое право на рискованную часть операции, как Доктор вдруг из разъяренного сделался уставшим и умоляющим.

— Пожалуйста, Романа… — произнес он таким тоном, что ей не хватило духу спорить дальше, и она сдалась:

— Ладно, хорошо.

Доктор улыбнулся и, шагнув вперед, взял ее лицо в свои громадные ладони, чтобы поцеловать ее в лоб.

— Спасибо.

— Но в следующий раз делаем наоборот, — твердо заявила она, несмотря на то что тут же растаяла от этого ласкового жеста.

— В следующий раз и посмотрим.

Романа нахмурилась. Виртуоз уходить от прямого ответа, вроде бы как соглашаясь. Но спорить больше не стала — ей не хотелось разругаться окончательно перед столь грандиозным мероприятием. Лучше вернуться к этому разговору, когда придет время — в конце концов, проблемы следует решать по мере возникновения.

Город дрожал всё сильнее — так, что люди начали беспокоиться и приходили к Доктору со встревоженными вопросами, — откладывать дальше становилось опасно.

Прощание с детьми было, конечно, тоскливым, но не настолько душераздирающим, как опасалась Романа. Она даже подумала, что так лучше — она будет спать века и тысячелетия и не увидит, как старится и умирает ее дочь, и внуки, и правнуки, и… все.

Романа выбрала себе пещеру под Городом, а чтобы ее точно никто не побеспокоил, Доктор собирался установить вокруг силовое поле. Подземный ход из пещеры вел прямо на площадь Эры. Доктор сказал, что положит там гранитную плиту с напоминанием, чтобы люди не забыли за тысячелетия, что Городу предстоит перезагрузка. Честно говоря, Романа сомневалась, что это сильно поможет: за столько времени что угодно может произойти. Но подстраховка, конечно, лишней не будет.

Вивьен крепко обняла ее, едва слышно прошептав на ухо:

— Я люблю тебя, мамочка. Надеюсь, в своем сне ты будешь помнить об этом.

Земля мелко дрожала — в последнее время дрожь уже не прекращалась.

— Непременно, — так же тихо ответила Романа, усилием воли подавив слезы. — И я люблю тебя, милая.

Юншен церемонным жестом поцеловал ей руку.

— Нам будет вас очень не хватать.

Романа улыбнулась ему и наклонилась, чтобы поцеловать в щеку.

— Я рада, что познакомилась с тобой, Юншен. Ты замечательный человек. Береги Вивьен.

Он серьезно кивнул и отступил. После чего Веймин и Сильвана одновременно бросились к Романе, буквально повиснув на ней. Они не стали ничего говорить, просто прижались к ней, как котята, вцепившись изо всех сил. И в этот момент сдержать слезы было сложнее всего. Романа обняла их, потрепав по головам, и они, на мгновение прижавшись еще сильнее, неохотно отпустили ее. У Веймина глаза блестели от слез, но он считал себя слишком взрослым для подобных сантиментов и мужественно держался. А вот Сильвана плакала, не скрываясь. От одного взгляда на них — таких милых, таких потерянных — сжималось сердце.

Попрощавшись в последний раз, все ушли, и остался только Доктор. Некоторое время они просто смотрели друг на друга, а потом шагнули навстречу, взявшись за руки.

— До встречи, моя Повелительница Времени, — тихо произнес он с нежной улыбкой — редко у Доктора бывало подобное выражение лица, только когда он смотрел на Роману.

— До встречи в конце Города, любовь моя, — ответила она, грустно улыбнувшись в ответ. — Я буду скучать.

— Ты будешь спать, — возразил он.

— Одно другому не мешает. А вот ты наверняка и не вспомнишь обо мне.

— Глупости, — фыркнул Доктор. — Мне будет не хватать тебя каждую секунду, даже если я ничего не буду помнить.

Город тряхнуло так, что с потолка пещеры посыпалась земля.

Романа покачала головой и приподнялась на цыпочки, чтобы коротко поцеловать его, а потом отпустила его руки и шагнула назад, в глубину пещеры. Пора. Не стоит растягивать прощание.

Доктор в свою очередь отступил и, дождавшись, когда она устроится поудобнее, включил поле, погружающее ее в летаргический сон. Последнее, что Романа почувствовала, было ласковое прикосновение его сознания.

* * *

Мимо проплывали, века, эпохи, города, страны, люди. Они едва касались сознания Романы, проходя будто кадры старого фильма, не задерживаясь, не запоминаясь. Пока она не оказалась в странном месте, поросшем густым лесом с остатками былых архитектурных сооружений. Романа не знала, почему ее дух задержался именно здесь, но по больше части ей было всё равно — она почти не помнила себя. Она бродила по лесу, старалась держаться подальше от людей (крайне агрессивных в эту эпоху), постепенно научившись использовать для защиты и исцеления присутствующие здесь в обилии силовые линии. И только к холму с остатками колонны она никогда не приближалась вплотную, хотя и не отходила далеко — будто что-то не пускало ее.

А потом появились мальчик и девочка, которых едва не убил один из местных агрессивных всадников (но сами они не были местными). Они позвали на помощь, и Романа пришла. Исцелила мальчика, отвела их к тому самому холму. И, казалось бы, на этом всё закончилось, но встреча с ними пробудила ее память. Не сразу, а словно вспышками и проблесками. Однако достаточно для того, чтобы, когда Город остановился, ее дух вернулся в пещеру, и она пробудилась.

* * *

Из Дома Ли (так теперь называли в Городе Времени их старый дом) открывался отличный вид на площадь Закрытие Времени и фонтан посредине. И прямо сейчас на его бортике сидели Джонатан и Вивьен. Они болтали, смеялись, временами брызгали друг на друга водой из фонтана, а потом вдруг принимались шептаться, склонив друг к другу головы. А потом опять начинали смеяться. В какой-то момент они вскочили, принявшись гоняться друг за другом вокруг фонтана. Такие еще дети… Но уже сейчас их взаимная симпатия была очевидна.

Романа улыбнулась, наблюдая за ними из окна. Несмотря на свою суровость на суде, оба сразу понравились ей.

Джонатан Ли Уокер — ее потомок, такой храбрый и предприимчивый мальчик. Чем-то он походил на Юншена. Наверное, такой же длинной косой, подумала Романа с усмешкой, поскольку в остальном их внешность была совершенно разной.

Вивьен Смит — отзывчивая и решительная девочка: как она встала на защиту справедливости! И хотя она пришла в Город Времени из истории, она странным образом напоминала Романе дочь. И вовсе не из-за имени.

Почти незаметно подойдя сзади (как он умудрялся это делать с такой медвежьей комплекцией, Романа до сих пор не понимала), Доктор обнял ее за талию, положив подбородок на макушку. Пусть она была гораздо выше, чем в предыдущей регенерации, он по-прежнему возвышался над нею.

— Что там такого увлекательного? — спросил он, и в его голосе чувствовалась улыбка.

— Дети, — коротко ответила Романа. — Они очаровательны.

К этому моменту к веселящейся парочке присоединился Сэм.

Сэмюэль Ли Донегал — еще один их потомок. Такой забавный мальчик, компьютерный гений, помешанный на сливочных пирожных. И Романа могла его понять: сама любила их безумно.

Немного посовещавшись, дети пошли к арке, выходящей на площадь Эры, Джонатан решительно шагал впереди так, что коса подпрыгивала на его спине, а Вивьен едва успевала за его быстрой походкой. Что уж говорить о Сэме с его вечно развязанными шнурками.

Романа тихонько засмеялась:

— Тебе не кажется, что растет замечательная смена?

Доктор ухмыльнулся, повернув ее лицом к себе:

— Пожалуй. Как считаешь, стоит им сказать про наше родство?

Романа секунду подумала, а потом покачала головой:

— Сами поймут рано или поздно. В конце концов, Джонатан прекрасно знает, от кого ведет род семья его матери. Просто он еще не успел сопоставить факты.

Доктор засмеялся, откинув голову.

— Хотел бы я посмотреть на его лицо в этот момент!

Романа в свою очередь рассмеялась, представив себе эту картину. Джонатан точно сгрызет свою косу. Хотя неизвестно, кому будет хуже, когда он освоится с этим открытием.

— Мне тоже, — согласилась она.

Снова повернувшись к окну, она посмотрела на залитую солнцем площадь, по которой время от времени проходили по своим делам люди, бегали дети. Город Времени стал совсем самостоятельным, сильно изменился, но по-прежнему оставался их домом.