Маленькая история про волшебную любовь Дадли (джен)

У шестнадцатилеток в головах опилки. Ничего тут не поделать — возраст такой.

Нас в шестнадцать уже помотыляла жизнь. Но мы, по большому счету, были просто детишками. Детишками с весьма скудными детскими воспоминаниями.

Поттер, не отрываясь, глядел в центральный экран — самый большой. А я пока разглядывал, что происходит на других.

Ничего интересного. Хотя пару раз в листве мелькнула белка. Я порадовался.

— Вот, — Поттер ткнул пальцем в экран. По тому тут же пошла рябь. Я отодвинул пацана подальше. Разошелся он что-то. — Этого я знаю.

Ден поставил на паузу.

— Это Малфой.

Мы с парнями переглянулись.

— Подробнее, — я кивнул Дену, чтоб записывал. У Дена всегда под рукой был блокнот или что-то такое. Вот ещё причина, почему он был у нас за тактика.

— Аристократ с кучей денег. У него ещё есть мерзкий сын.

— По делу, Поттер.

— Он казначей у главного, — мы с ним договорились, что про этих никому подробностей не расскажем. — Вся их шайка живёт на его деньги.

Пирс присвистнул.

— И что, они никак не крутят эти деньги? Герыч? Порно? Казино?

Поттер покраснел. Не будь он таким бледным, в темноте и не заметил бы никто.

— Нет. Про такое точно не знаю.

— И в чем соль? — Малькольм. Влез со своим умничаньем. Уже пару раз ему прилетало за это, но тут я согласен, вопросы он всегда задаёт такие — прям в точку попадают.

— Они сатанисты, — буркнул Поттер. — Обряды всякие, кровь девственниц.

Пацан шутил, но мы все застыли.

Украденные девчонки, все как одна, были из старых религиозных семей. Такие, пусть гуляли с ребятами, никогда не позволяли даже за ручку подержаться. Строгие очень.

Краска схлынула с щёк Поттера.

— Я же видел, — пробормотал он. — Я же видел, но тогда не понял…

Меня тряхнуло. Чуйка вопила, что сейчас Поттер нас сдаст и — хана. Я опустил ладонь ему на плечо. Он заткнулся.

— Ладно, ребят, — я тяжело вздохнул. Пацаны не были тупыми, для них и одной оговорки хватило, чтобы засечь — тут какая-то грязная история. У нас не было привычки лезть в чужое грязное бельё, но сейчас всё было иначе. Украли одну из наших. Хохотушку Мери-Энн с васильковыми глазами. — Я вам расскажу, вы только не считайте нас чокнутыми.

— Говори, — тяжело обронил Пирс.

— Этот — ясновидец, — я сильнее сжал руку на плече Поттера. Пусть молчит. — Его мамка потому и сторчалась. Тоже из ясновидцев была. Такую херню каждый день видела, вот и не выдержала.

Парни разом грянули хохотом.

— Ну ты, блин, выдумал.

Я улыбнулся.

— Если бы, парни.

Поттер глянул на меня. На ребят. В глазах мелькнуло что-то, и, прежде чем я успел что-то сделать, он щёлкнул пальцами.

В воздухе завис маленький шарик света.

— Охренеть.

Я даже не знал, что он так может.

— Как ты это сделал? — Ден ткнул в шарик пальцем. Шарик лопнул. Телевизоры разом погасли.

— Блядь!

Пришлось Малькольму лезть наружу, чинить всё это дело.

— А я с ним живу.

Пирс усмехнулся.

— Так эти черти тоже из таких? Из ясновидцев?

Поттер замялся.

— Да, — ответил я за него. У них же Статут о секретности. Так что, в случае чего, он даже крайним не будет. — И они поопаснее этого шкета.

— Они убивают, — тихо сказал Поттер. — Им вообще плевать, взрослый ты, ребенок или… девчонка, — он кивнул на темные экраны. — Они пытают их, а потом проводят кровавые ритуалы. Убивают. Я, когда маленьким был, меня тоже хотели убить, но ничего не вышло.

— Когда? — выдавил побелевшими губами Пирс.

— Мне год был.

— Да не это, придурок. Когда они их пытают?

Поттер помрачнел.

— Все время до ритуала.

— А ритуал когда?

— В полнолуние.

* * *

Итак, у нас было пять дней. Даже меньше, учитывая, что Пирс на стены лез от мысли, что над Мери-Энн издеваются.

Мне тоже было это не по душе. Мягко говоря. Но я прекрасно понимал: даже пять дней — это слишком мало. Всё то, на что я отводил месяцы: подготовка, добыча оружия, поиск союзников — нужно было уложить в пять дней.

И, что самое важное, драка будет не на нашей территории, не на наших условиях.

Я боялся. За парней, за себя, за родителей.

Лежал в кровати и вертелся с боку на бок. Прислушивался, как там Поттер. Не накрыло ли его снова.

Но всё было тихо.

И тут до меня дошло. С того припадка прошло как раз три недели. Поттер видел эти ритуалы. Вот почему его так штырило.

Я пробрался к нему в комнату. Хотел разбудить и расспросить.

Но…

Постоял.

Посмотрел, как мальчишка сопит. Смешной такой — волосы растрепались, одеяло на полу, и рот открыт. Выглядел он лет на тринадцать-четырнадцать. Никак не шестнадцать.

Поднял одеяло, укрыл его — он тут же забормотал, отвернулся к стенке — и ушёл.

Пусть спит.

Завтра с ним поговорю.

* * *

Но и утром я с ним не заговорил. Решил, что если б что-то было, он бы сам рассказал. Не такой он человек, чтобы промолчать, когда знает, что помощь нужна.

Я сидел за письменным столом. Вопросы нужно было решать.

Так что, когда отец уехал на работу, а мама ушла в супермаркет, я спустился к телефону. Гудки были длинными. И с каждым становилось всё тревожнее и тревожнее.

— Да, — голос у тётушки гренадерский. Это наше семейное. Дурслевское. Даже в ухе зазвенело. — Слушаю.

— Здравствуйте, тетя Мардж.

— А-а-а! Дадлик, золотко моё! Чего звонишь?

Я ухмыльнулся. Тётушка у меня круче вареного яйца. Её никогда не проведешь. За милю чует, когда её облапошить пытают.

— Полковник Брендон далеко?

Имя случайно назвал. Надеялся, что прокатит.

— Чаи гоняет, стервец такой. Я ему говорила, чтоб он занялся пристройкой для наших малышей. А он — ни в какую, говорит, бульдожики…

Угадал.

— Позовите его, пожалуйста.

Она помолчала.

— Вот оно как. Серьёзное что-то?

— Мне бы с полковником переговорить.

— Давай так. "Роза и корона" в Ист-Энде — знаешь, где?

Я прикинул в голове, вспоминая.

— Да.

— Откуда тебе знать, стервец малолетний?! Уже по пабам шатаешься?

— С отцом как-то были там, — чистая правда. Я у отца на работе тогда зависал, приглядывался к инженерному отделу, а он на обратном пути завез меня туда. Сказал, что там лучшие маринованные яйца. Во всем Лондоне лучше не сыскать.

— Ну смотри мне. Тогда там в полдень. И не опаздывай.

— Не опоздаю.

Она бросила трубку.

Тогда я ещё не знал, что это было верным решением, и меня грызло дурное предчувствие. Не хотел я вмешивать во всё это родителей. А если уж "Роза и корона", то отец точно будет.

Поттер ходил задумчивый. Слегка пришибленный.

Когда вернулась мать, кинулся ей помогать. Сумки до кухни донёс, расставил всё.

Я их предупредил, что уезжаю в Лондон — с отцом пообедать. Так-то и не соврал, а всё равно мерзко.

* * *

Позже я узнал, что одновременно со мной поисками занялся Пирс.

Только он пошел не к родным. Кто-то из местных наркош слил ему инфу о парочке мелких дельцов. Те не были бегунками. К ним вообще лучше было не лезть, тем более, с голыми руками. Но Пирса, видно, всё так допекло, что решил рискнуть.

По мне, как тогда, так и сейчас, дурная затея.

Но когда отчаявшиеся шестнадцатилетки, поехавшие от первой влюбленности, слушают голову?

В общем, Пирс взял биту, охотничий нож и пошел к ним в гости.

Я не спрашивал у него детали встреч, да и он не распространялся, но тем же вечером мы ушли в лес и закопали там и биту, и нож.

Тех чуваков хватились через пару недель — даже удивительно, что так долго. Обыскали их квартиры — они жили в уродливом муниципальном доме на самом краю Литтл-Уингинга — и всё, что нашли — заплесневелую кровавую кашу в ванной.

Это сильно повлияло на Пирса.

Он не сломался, но был на грани. Сомневаюсь, что он один туда ходил, но он там был.

Мы, конечно, от него не отвернулись. Но даже Гордон — самый близкий его кореш, разговаривал с ним только на общих сходках.

Да что там. Это нас знатно напугало.

Одно дело в драке кого-нибудь положить. А другое дело — пойти и холоднокровно забить кого-то до смерти.

Но у нас появилось четыре ствола, хорошие мощные беретты, обрез и две сумки с пулями к ним.

Ещё бабло, но Пирс спалил его в камине.

Весело горело.

А могли бы на эти деньги надыбать ещё оружейки.

В любом случае, я его не осуждал. Кто знает, на что сам пошёл бы, забери эти уроды Ханну. Или маму.

* * *

Отец уже ждал меня. Тётушка ему позвонила, конечно.

— Говори, — велел он, когда я подсел к нему за столик.

— Дождемся остальных, — я твердо посмотрел ему в глаза. Это была та ситуация, когда он должен был понять и принять меня, не ребенка, а уже взрослого.

Смешно звучит.

— Хорошо, — отец прикрыл глаза ладонью. Этот жест у него всегда означал одно — он устал и подавлен. И я мог его понять.

Отец родился в сорок пятом. Его детство выпало на тяжёлые, голодные, грязные годы. Он повзрослел даже раньше, чем я. В пятнадцать уже на заводе пахал. Оттуда в училище… Так и шел по жизни от низов к верху.

И то, что я ввязался в какую-то погань, он понял сразу.

Он никогда не спрашивал у меня, чем я занимаюсь. Как провожу время на улице. Кто мои друзья и что нас объединяет.

Позволял мне самому выбирать, как строить жизнь.

И вот, он сидел тогда в "Розе и короне", а напротив стоял высокий стакан пива, и я сидел, молча уставившись в стол. Его единственный, поздний сын, сломя голову ввалившийся в те разборки, которые явно были ему не по росту.

Ну, он так думал.

Точнее, я думал, что он так думал.

По крайней мере, что-то такое я понял из того, как он закрыл глаза ладонью.

Тётушка Мардж с полковником под руку ввалилась в паб, когда стрелки убежали за половину первого.

— Простите, дорогие, — она крепко нас поцеловала, оставляя мокрые следы на щеках. Отец чуть повеселел. — Попали в эту проклятую пробку, прямо на въезде в этот поганый Ист.

Говорила тётушка громко, так что её слышали все в пабе. И разом обернулись на нас, замолчав. Но мы были слишком толстокожими, чтоб обращать на такое внимание.

Полковник тоже заказал себе пива, а нам с тётушкой чай.

— Ладно, — наконец, решился я. Прочистил горло, потому что в нём застрял комок, и начал.

Рассказывал я им всё долго, по порядку. Ничего не пропустил. Даже высказал, что не хочу такого будущего нам с Ханной.

— Про твою Ханну потом поговорим, — прищурилась тётушка. Выглядело это угрожающе. Всё-таки она дама в теле, а глаза цепкие и, не чета моим и отцовским, черные, жёсткие. — А пока вот что скажи мне, — я видел, у неё руки чесались, чтобы ухватить меня за ухо. Но тянуться было далековато. Я к тому времени уже даже отца перерос. — Какого лешего ты вообще полез во всё это дерьмо?

— Успокойся, — полковник мягко обнял тётушку за плечи, но на меня посмотрел холодно и… словно ждал от меня чего-то, что подтвердит — я дельный парень и на меня можно положиться.

Тогда я снова всё рассказал.

Даже про видения Поттера, и про то, что ни одна пропавшая девчонка ещё не найдена, а их уже шесть — шесть! — пропало. И полиция не чешется.

— Ну, чешется она или нет, не тебе судить, — сказал полковник ещё холоднее. — Сейчас такая — прости, дорогая! — срань происходит, они просто зашиваются.

Тётушка положила ему голову на плечо.

— Пусть увеличивают штат, — я ответил ему в его тоне. Меня выбесило, что он оправдывает тех, кто не справлялся со своей работой. — Это их обязанность — сделать так, чтобы девчонки могли спокойно по улицам гулять.

— Он прав, — сказал отец и пожевал губами. — Как ни удивительно, мальчишка прав. Это не его работа, но если никто больше её не делает?

— Бред, — полковник откинулся на стуле. — Вы меня не убедили. Пусть идёт уроки учит, а не в войнушку играет.

Тут я не на шутку разозлился. Знал бы, что он так козлиться будет, ни за что бы не обратился к нему.

— Так и наркоманов можно оправдать. И проституток, если на то пошло, — меня трясло от злости. — Пускай они засирают нашу страну. Наша хата с краю. Пусть у полиции болит голова.

— Не зарывайся, щенок, — полковник оскалился.

— Я только не понимаю, почему вы, тётушка, выбрали этого трусливого мудака, — я поднялся из-за стола, кинул последние десять фунтов и вышел.