Марионетки анатомического театра (джен)

— Наверное, Тевье. Во всяком случае, мне очень хочется верить, что у Альваро был именно такой план. Но, если и так, я о нём ничего не знала. Он не успел мне сказать. Я заболела. Сильно. Отец хотел отвезти меня во Францию, но все понимали, что дороги мне не пережить. Никто не мог ничего поделать. Не сдавался один Альваро. Он обезумел, бедняга. Клялся, что продаст душу Дьяволу, но спасёт меня. Взял с меня слово, что я выйду за него замуж. Видите, как просто оказалось продать себя в обмен на лучик надежды. Невелика у меня оказалась цена. Страх — лучшая сваха… И даже отец согласился. И… произошло чудо. Альваро сдержал слово и добыл лекарство. Мне стало лучше. Я перестала кашлять кровью, смогла дышать. Обошлось без чёрной магии, как мне кажется. Альваро нашёл какого-то старого учёного-отшельника. В университете его многие держали за сумасшедшего и даже колдуна. Никто к нему не обращался. Только Альваро. И полученная настойка помогла.

Эйт встрепенулся:

— Случайно, не мэтр Скварчиаре? Хьюго Скварчиаре. Старый, но всё ещё высокий и широкоплечий, хоть и сгорбленный.

— Простите, Эйт, я его никогда не встречала. И Альваро говорил очень мало. Только рассказал ещё одну сказку, будто то был древний слепой отшельник, что живёт в склепе среди мертвецов и не выходит на свет. Он отдал глаза, чтобы увидеть Тьму, Изнанку, мир мёртвых. Потому как возможно это лишь слепцу. Но есть у него глаз циклопа, что он приставляет ко лбу, дабы узреть тропы мёртвых и духов. Он колдун, некромант, поэтому и ведает о секретах жизни и смерти. А в учениках и помощниках ходит у него псоглавец из неблагого двора. Лохматый и злобный полузверь-получеловек. Но это ж Альваро. Так что, наверняка, это какой-нибудь старенький учёный в скрипториуме нашёл древний рецепт. В общем, я очень надеюсь, что Альваро всё придумал и всё обошлось без чёрной магии. Хочется, чтоб история барона де Ре не повторилась с баронессой д’Альбре.

— Не придумал, — качнул головой Эйт, — всё правда. Лохматый злобный псоглавец и ученик «колдуна» — это я. И именно колдун-некромант послал меня оберегать ваше тело этой ночью. Ох, простите, Марго, я пошутил, — поспешно произнёс Эйт, заметив, как вздрогнула баронесса, и как округлились её глаза. — На самом деле он не колдун. Всего лишь старый и странный учёный. Но он действительно устроил лабораториум в заброшенном склепе, и можно сказать, что его окружают мертвецы. Он анатом, седой, полуслепой, носит диковинные очки-окуляры вроде маленьких подзорных труб. Это не глаз циклопа, просто огромная линза.

-Как же! Я вот тебе тоже говорил, что некромант твой мастер, — встрял Тевье, — по нему видно!

— Ох, не нравится мне всё это, — пробормотала Чари, — Прям, шибко-шибко не нравится.

— Не нравится, — слабым эхом откликнулась Мадлен, — и мне. Это либо судьба, либо…

— Либо! — Чари была категорична. — Никто больше меня не верит в случайности. Можно после сложнейшего номера свернуть шею, поскользнувшись на коровьей лепёхе. Вот вам судьба, а тут другое. Марго, если лекарство помогло, почему вы здесь? Не на свадебном пиру со своим принцем-пиратом?

— Свадьба через месяц. Должна была быть, — в голосе Мадлен, наоборот, уверенности осталось столько же, сколько чешуек у мурены, — Я… Я не знаю, что случилось и почему я здесь.

— Врёте, — бесцеремонно заявила Чарита, — ну ладно, пока это не важно.

— Не лгу я! — возмутилась баронесса, — Я действительно не знаю, почему я тут… живая, — она опустила голову, голос стал тише, — Я… я умираю. Болезнь вернулась, как только кончилась настойка. Я должна принимать её регулярно. Я не могла уехать ни с отцом во Францию, ни с Альваро в Вест-Индию. Он обещал достать рецепт лекарства с постоянным эффектом. Он был уверен, что у колдуна он есть, но не смог, и я… я испугалась, я знала, что не выдержу, второй раз после того, как поверила, что здорова, что буду жить… и снова ужас. Уж лучше сразу, и я… я выпила… настойку лютика с…

— Не надо, Марго, мы поняли, — Чари взяла баронессу за руку. — Я грубая, знаю, но порой только так можно добиться правды. Я не хотела причинять вам боль, не держите зла. Ваш Альваро не смог достать записи, но я найду! Слово Каридад Сегри. Всё будет хорошо. Но возвращаться домой пока, действительно, не стоит. Слишком много странного творится вокруг вас. Да и мы невольно приложили руку. Как же всё плохо вышло. Ох.

— Поясни, — попросил Эйт.

— Лучше Тевье попроси, — отмахнулась Чари. — Теперь всё, что он говорил, — правда. Уж мы постарались.

— Погодите, — нахмурился Тевье, — Я прав? В чём это?

— Mierda! — выругался Эйт, — То есть теперь Мадлен — диббук?

— К-кто я? — дрожащим голосом переспросила баронесса.

— Ну, диббук это, как говорил дедушка, — начал Тевье, — дух мертвеца, в тело проникший…

— …Мертвячка восставшая, гуаха, кровосос, лярва, выбирай кто милее, — безжалостно перебила Чарита, — благодаря мне главным образом. Но мы не могли подумать, что вам придётся возвращаться в мир живых. Само по себе ваше воскрешение вызовет у людей ужас, а уж после того, что расскажет Сип с дружками…

— За мной придёт Альваро. Мы… мы уедем, если будет лекарство.

— Будет! — твёрдо проговорила Чари, — ведь так, Эйт? Если это Скварчиаре, мы достанем его записи.

— Конечно! — кивнул Эйт, хоть и без воодушевления Чариты, — я поговорю с учителем и попрошу Formula medicinalis.…

— Дурачок! Не слушайте его, Марго, мы достанем эту «формула меди…», тьфу, бумажку. Но вам надо схорониться на день-два.

— Уже схоронилась, — хихикнул Тевье.

Чари закатила глаза и покачала головой:

— Я имела в виду укрыться.

— Но я не бывала нигде кроме замка, я не умею прятаться.

— Прятаться не надо, — предложил Эйт, — можно просто переодеться. В мальчика! Чари часто так бегает.

— Я… Я не смогу в мальчика.

— Почему? Вас никто не узнает!

— Потому что! — Мадлен явно смущалась, — Не получится!

— Получится! — Эйт не собирался сдаваться, — У Чари получается прекрасно.

— Ой, дурак! — простонала Чарита себе под нос.

— С чего это? Широкополую шляпу, чтоб лицо не бросалось в глаза, и всё…

— Да с того! — Чари подскочила к Мадлен, — Встаньте, пожалуйста. Боком к Эйту. Так. Руки… руки повыше.

Чари словно занималась постановкой номера. В её голосе было столько силы, власти, что потенциальная королева слушалась цыганку беспрекословно.

Покорно поднялась и завела руки за голову, словно поправляя волосы, чуть выгнулась, расправляя плечи… Выглянувшая, словно по её указке, луна вычернила точёный абрис лица и… ниже… Эйт снова залился краской. Всё, богиня ночи может принимать нового адепта.

— Да, — сипло квакнул Эйт, — мальчик не получится.

Мадлен снова опустилась на траву, принимая свою привычную уже позу, прижав колени к груди. Словно пытаясь спрятать то, что в обычной ситуации скрывать не выходило. Чари опустилась рядом, мимоходом отвесив Эйту хороший подзатыльник.

— Это тебе за «получается прекрасно», — прошипела она ему на ухо.

— Я поэтому и испанские платья не ношу, — пояснила Мадлен, — Не влезаю в ваши панцири. Во Франции нам не обматывали грудь с детства, вот и…

— Хватит, Маргарита-Виктория, — вмешалась Чари, — Мы поняли. Мальчик идёт… лесом. Точно! Пару дней можно пересидеть в нашем лесном домишке. Там вас точно не найдут.

— Не можно! — воскликнул Тевье

— Почему?

— Потому… Потому что он НАШ! Тайный. Только для троих, мы дали клятву!

— Прекрати, Тяф! — вмешался Эйт, — сейчас уже речь не об играх.

— Игр никогда не было, Тёрн, — Чарита неожиданно встала на сторону Тяфа, — Игра — это способ жизни, а не её замена. Жаль, что ты этого пока не понял. Но речь о другом. Тевье, это Дом! Каждому дому нужна… — удивительно, но Чари запнулась… — хозяйка, иначе он превратиться в казарму.

— Но ты наша хозяйка! — воскликнул Тяф. — То есть его, — торопливо поправился, сообразив, что выкрикнул то, что было у каждого на сердце.

— Уже нет, — качнула головой Чари, — я завтра уезжаю. И вообще, теперь мы вместе, нас запутало в этот клубок, и по отдельности не выбраться.

— Спасибо, — но нет, — вдруг произнесла Мадлен, — Двери моего дома, пока я жива, открыты для вас, но разрушать чужой я не стану. Я прошу об одном, побыть со мной здесь, пока не вернётся Альваро. Я боюсь оставаться одна. Пожалуйста.

Чари вздохнула:

— А если он не придёт? Или, что ещё хуже, придёт не он?

— А кто?

— Не знаю я! Всё странно, — Чари поднялась и взлохматила волосы, подставив их тёплым рукам озёрного бриза. Ветерок обрадованно запустил пальцы в новую игрушку. Девушка замерла на самом краю обрыва, устремив взгляд вдаль, как совсем недавно Мадлен. Что же они там обе увидели? Эйту захотелось встать рядом. Обнять Чари за плечи, такую прекрасную, но хрупкую и ускользающую. Тающую в наползающем тумане точёную серебристую русалку, уносящуюся в ночь под бушпритом чужого фрегата.

— Самое удивительное, — заговорила, наконец, Чари, нарушая томительную тишину, — что до одури романтическая версия Тяфа объясняет почти все непонятки, за исключением появления Сипа. Но это, положим, совпадение. Все знают, чем он промышляет. Но вот ваша история всё ставит с ног на голову. Может вы и правы, Марго. И это всё случай. Тогда… тогда здорово! — Чари повернулась ко всем, — но это мы узнаем очень скоро. Ждём до утра. Если никто не появится, или придёт ваш Альваро, значит… значит, это была самая удивительная и потрясная ночь в нашей жизни! А я просто мелкая дрянь, не верящая в сказки.

— А если… если появится, — вымолвила Мадлен.

— А если появится, значит, я не такая уж мелкая и наивная… и мы начнём распутывать клубок, потянув за ту ниточку, которую нам дали. Это тоже весело!

— Ага, — поддакнул Эйт, — Is fecit cui prodest. Делал тот, кому выгодно.

— Не-не-не, — Чари затрясла головой, то ли не соглашаясь, то ли, чтоб ещё больше их взлохматить. — Так-то оно так, по факту. Но на деле — пустые слова, как и всё, что пишут в твоих книжках.

— С чего это? — насупился Эйт, — Это ещё древние сказали. Первый шаг при раскрытии любого преступления.

— Ну смотри, Тёрн, — оживилась Чари, она просто обожала любые игры, — откинем пока случайные стыковалки, хотя я и начинаю склоняться к ним, и взглянем на твой куй продест.

— Куи продэст.

— И на них тоже. Не занудничай! Тяф, твой выход, до утра ещё далеко, поэтому расскажи нам, кому может быть выгодно всё случившееся.

Уговаривать Тевье не пришлось.

— Ну, во-первых, — начал паренёк, рассказывать истории и составлять теории он был мастер, — чур, без обид.

— Какие обиды, — не понял Эйт.

— Хорошо, для примера. Всё происходящее выгодно тебе. Ибо в результате, как мы видим, нищий школяр знакомится с богатой красавицей баронессой, и вся его жизнь может измениться по щелчку её пальчиков. Ты приобретаешь всё, не рискуя ничем.

— Что за хрень-то?! — взвился Эйт — Как я бы это всё устроил?

— Во! — захихикала Чари, — та-да-да-дам… смертельный номер, Эйт начинает думать! Именно, «как?» — это уже другой вопрос. Более важный, чем первый. Но и он не главный, ибо… Тевье…

— Ну, навскидку. Ты умный Эйт, очень. Не чета нам. В Университете ты слышал рассказы о Мадлен Зачарованной и, когда встретил её, понял, что шанса упускать нельзя. Ты ученик Скварчиаре, ты разбираешься в травах, лекарствах… ядах.

— И в приворотных зельях тоже, — поддакнула Чари, — глянь, как она на тебя смотрит!

Мадлен вздрогнула и прижала ладошку ко рту, уставившись на Эйта.

— Да! — наслаждаясь эффектом с кровожадной ухмылкой продолжал Тяф, — И значит, мог приготовить сонное зелье. В замок попасть было просто, Маргарита тебя пригласила сама. Да и потом, кто-то ведь доставлял Альваро снадобья «колдуна»? Уговорить Скварчиаре отправить тебя охранять Мадлен ещё проще, чтобы оказаться рядом, когда она проснётся. А дальше мы всё видели…

— И видим! — буркнула Чари, когда Эйт с жаром схватил баронессу за руку.

— Марго! Не слушайте их, пожалуйста, они ненормальные, вы же знаете, мне ничего не нужно, я даже монетку не… Я не приходил к вам! Вы же помните, как я икал, увидев вас. Ну какой из меня злой гений и коварный соблазнитель?!

— Хорошо замаскировавшийся, — едва слышно выдавила баронесса.

Её плечи сотрясала лёгкая дрожь.

— Вы плачете?

— Н…нет, — всхлипнула она, — н-не плачу…

— Но я же вижу!

Мадлен отняла ладошку ото рта и над пляжем тёплыми брызгами разлетелись переливы звонкого девичьего смеха. К ним присоединился хохот Чариты и Тевье, а чуть позже слегка замешкавшимся эхом отозвался и смех самого Эйта.

— Вот именно поэтому, — отсмеявшись, произнесла Чари, — вопрос выгоды более чем вторичен. Хотя бы потому, что выгода у каждого своя. А дознаватель — не актёр Он не влезает чужую шкуру, наоборот, приписывает свои мысли преступнику. Ставит себя на его место. Глупо. Ведь прежде, чем говорить о желаниях, хорошо бы узнать самого человека. Я, Тяф и уже даже Марго тебя знают, как вон Тяф своих голеньких обструганных кукол. И заметь, что, защищаясь, ты давил именно на это. Что ты не такой. Значит, что…?

— … значит, мы должны найти такого! — закончил Эйт, — Искать надо не того, кому выгодно, потому что выгодно всем. Вернее, при должной сноровке можно сделать так, что станет казаться, будто случившееся выгодно любому. Тебе, так как ты завидуешь, ревнуешь и просто ненавидишь чванливых богатеев.

— Фи! — фыркнула Чари. — Ревную? Ещё чего. Вот уж несусветная глупость!

Эйт отмахнулся и продолжил, не вступая в спор:

— Влюблённому Альваро, который хотел вырвать Мадлен из рук барона. Каким-нибудь университетским маньякам, желающим обзавестись собственным привидением. Отвергнутому и оскорблённому влиятельному старичку-герцогу, которого здесь нет, но он запросто мог подослать своих людей: Лаго дель Лобо нынче полон всякого сброда. Даже Тяфу, который хотел извести ведьму, прости, Мадлен, Да что там, самому Генриху Французскому. Смерть пусть дальней, но племянницы короля — отличный повод к войне. Выгода — это начало нити, она глубоко, не ухватить, а у нас если и есть, то только концы.

— Именно! — зааплодировала Чари, — хочешь разгадать тайну, тяни за любую нитку, она приведёт к тому, что в центре клубка. Ищи того, кто связан со всеми.

— Паука в паутине, — задумчиво произнесла Мадлен, — того, кто почувствует колебание любой нити. И среагирует.

— Умничка, — кивнула Чари.

— Кукловода, — чуть поздновато, но с довольным видом добавил Тевье, — а при хорошем спектакле, на него вообще не обращают внимания.

— Ну что, воронята, — Чари потёрла ладошки, — Новое приключение? У нас есть один день, чтоб разгадать Тайну Зачарованной Мадлен. Каков план? Думаем или ждём ниточку?

— Кажется, уже дождались, — встревоженно выдохнул востроглазый Тяф, — идёт кто-то. Вон свет на тропинке. С факелом, похоже.

— Это Альваро! — Мадлен порывисто поднялась и прижала руки к груди, — Ты был прав, милый Тевье! Значит, это его план! Он нашёл лекарство, и мы сбежим, но тогда… — она вдруг замолчала, — я больше не увижу вас?

— С чего это? — пожала плечами Чари. — Будем в Вест-Индии, заглянем обязательно. Только… только будьте осторожней, ваша милость, лады? Мне не по себе, когда всё заканчивается так сладенько. Попривыкла, что следует продолжение. Сказка отличается от жизни лишь удачно поставленной точкой. Тем, что она недорассказана. Может, Эйт прав, и я завидую, но всё равно, чаще розовый финал — это лишь застиранная кровь. Берегите себя, Марго, — Чарита обняла баронессу. — Счастья вам с вашим пиратом. Ему повезло, вы оказались славной. Я даже соглашусь, что не все аристократы… ладно. Оставайтесь такой, сколько сможете! Вы честная. Это больно, но круто!

— Погодите с прощанием и финалами разной окраски. Судя по всему, это не Альваро, — Эйт напряжённо вглядывался в мерцающий далёкий огонёк. — Во-первых, странно, что с горы, а не из города. Во-вторых, дон Альваро должен быть на коне, тем более, если собирается забрать Мадлен. Нести на руках — это романтично, но слишком, даже для историй Тевье. А факел движется очень медленно и как-то рвано, даже для пешего быстро идущего человека. Мне кажется, это учитель.

— Скварчиаре? — удивилась Чари, — зачем ему сюда? Он и в город-то никогда не выбирался, ты ему всё таскаешь.

— Да, странно. И тяжело ему по этой тропинке вверх-вниз бродить. Он ногу недавно подвернул, лестница в склепе, будь она не ладна, теперь хромает. Но… это хорошо, что он здесь! Мы поговорим с мастером — он поможет. На самом деле учитель добрый.

— Погоди, — протянула Чари, — Мадлен с её пиратом я понять могу. Тебя — нет. Смотри, старый, слепой и хромой колдун…

— Не колдун он. Анатом.

— Ещё хуже, — отмахнулась Чарита, — так вот, он вылазит из своего склепа ночью и тащится по узкой горной тропинке к мёртвой девушке, которую в течение месяца опаивал какими-то травами…

— Накануне отправив своего ученика охранять тело, — вставил Тяф.

— Только он не опаивал, — поправила Мадлен, — он спас меня. Я заболела раньше. И… и настой лютика выпила сама. А до этого я дней десять никаких лекарств не принимала, когда кончилось снадобье.

— М-да… не расплетается ниточка. Запуталась. Тогда зачем он здесь?

— Расплетается, — прошептал Тевье, — Я знаю. Говорят, в определённую ночь колдун, особенно некромант, может, ну… — Тяф залился краской, — ну с покойницей… это самое… особенно с юной, чтоб вернуть себе силы. Забрать все её непрожитые годы.

Мадлен чуть слышно вскрикнула, видимо осознав, что участь университетского духа не самое страшное, что ей грозило после смерти.

— Ой, Тяф, замолчи! — взмолилась Чари. — Это вообще не так работает. В Вальпургиеву ночь на шабаше ведьмы с ожившими мертвецами устраивают… разное. Семя покойников возвращает им молодость и красоту.

— А ты откуда знаешь?

— Дурак!!! — вспыхнула Чари и, оттолкнув Тяфа, повернулась к Мадлен, — Марго, надо узнать, что хочет Скварчиаре. Вы… вы должны забраться в саркофаг.

— Нет-нет-нет!!! — затрясла головой девушка, отшатнулась, едва не свалившись с обрыва, благо Каридад успела схватить её и оттащить от края.

— Я не могу, Чари, милая, пожалуйста, не заставляй меня.

Глаза Мадлен наполнились слезами. Эйт видел, что баронесса готова упасть на колени. Видела это и Чарита.

— Ладно, — вздохнула она, — Тогда по-другому… Говорите, Скварчиаре почти слепой, и к тому же Мадлен никогда не видел? Ладушки… Так… Снимайте платье.

— Ч-что? — поперхнулась француженка, — Я не…

— Марго! — разозлилась Чари, — либо платье, либо в гроб! Живее! Скварчиаре хромой, а не безногий. Пошли! — акробатка схватила баронессу за руку и потащила в каменистую глотку пещеры.

Мадлен смешно пискнула, споткнувшись, взмолилась:

— Погоди, я ж на каблуках.

— Попросить Эйта, чтоб он взял Вас на ручки?

Ответа разобрать не удалось. Девушки исчезли в темноте, а Эйт и Тевье недоумённо переглянулись.

— Она тебе нравится, да? — почему-то шёпотом произнёс Тевье.

— Кто? — глупо переспросил Эйт

— Не тупи! И знаешь, по-моему, Чари это чувствует. Она… словно боится оставить нас одних. Боится уезжать. Воронята не могут без Белой Вороны. А Мадлен — белая. Она не такая, как остальные, и ей тяжело, как и нам. Тёрн, — Тевье ещё понизил голос, и Эйту стало казаться, что он не слушает, а читает мысли, — если мы попросим её не уезжать. Вдвоём. Оба. Скажем, что не можем без неё, что… любим. Она… она останется, как думаешь?

«Кто?», — хотел снова повторить Эйт, но передумал, слишком болезненная была тема, чтоб увиливать от ответа.

— Останется — ответил так же, едва слышно, — но… но что дальше? Мы разорвём её? Как вороньё? Или друг друга?

Тяф отвёл глаза и даже опустил голову.

— Тёрн, а ты… ты не можешь… с Мадлен. Вы же нравитесь друг другу.

— Не могу, Тяф, не могу… прости.