Последний Zeitlaichaien (джен)

Прекрасные равнины Цонненбрана охватил огонь. Горели деревни и города, пожираемые междоусобной войной. Императрица не вмешивалась: ей эта стычка была выгодна. Провинции сцепились, словно бешеные псы. Хаос царил в некогда спокойной степи, смерть забирала души. В былые времена Zeitlaichaiened порой вступали в битвы, выбирая сторону, что была безоговорочно верна богам, и приводя её к победе. Но теперь последний из них лишь наблюдал.

С гор спускались двое всадников — светловолосый мужчина в плаще и поджарая девушка со взглядом матёрого хищника. Среди жителей Хёнеберга, способных пережить обращение, достойна дара была лишь она — одна из тех, кто не забыл учений. Руна практиковала чёрную магию, несмотря на запрет, и костёр не пугал её. И в отличие от еретиков, она знала, что предложение стать ученицей Zeitlaichaien и принять его дар — большая честь.

След от волчьих клыков ещё темнел на её плече. Порой Руна потирала его, морщась от боли, но не жаловалась. Она вообще старалась лишний раз не привлекать внимания, словно боясь гнева наставника.

— Majn hierscher… — осторожно позвала Руна, выныривая из раздумий.

— Mertreuer, — поправил Гебершнейх. — Я господин лишь для низших, с тобой же мы равны. Ты была избрана за достоинство, так не теряй его. Пресмыканий я не потерплю.

— Rafraggenk aurvenerzeih, — пробормотала Руна. Она всё ещё чувствовала себя неуютно в его компании. — Я хотела спросить: что нам нужно сделать здесь?

— Возродить легенду. Zeiteuwiged скоро вернутся, и мир должен быть готов.

В Цонненбране с давних пор верили в чудовище, ведущее свой род от Zeiteuwiged, а потому такое же волкоподобное, но не отличающееся мудростью и смертельно опасное. Имя ему — Eishonnder. Когда-то одно его упоминание внушало ужас и заставляло смертных молиться, но сейчас он превратился в воплощение зла в детских сказках, которое всегда сражал герой. И неведомо было людям, что никто не мог одолеть Eishonnder. Он ушёл сам, когда Zeiteuwiged лишились сил.

Кошмару, что столько лет спал, пришло время пробудиться. Война станет тем, что заставит биться его сердце: слишком много крови и страха, а людьми движут алчность и злоба… Впрочем, как и всегда. Кто-то просто должен показать ему, что творится вокруг.

А потому, спустившись по извилистой тропе и найдя укатанную телегами дорогу, Гебершнейх и Руна поехали вдоль горного хребта. На выцветшей карте было отмечено место, где нашёл пристанище Eishonnder. Перед ними раскинулось поле брани. На залитой кровью равнине лежали трупы, изодранные флаги развевались на ветру. Во́роны вились над мертвецами, облепляли их чёрным шевелящимся ковром и рвали плоть острыми клювами. Выжившие, если они были, давно покинули это место, бросив трупы товарищей на растерзание падальщикам. И лишь один воин, хромая, вёл боевого коня прочь.

Наступала ночь. Впереди уже виднелись скалы, скрывавшие вход в тёмный зев пещеры. Цель уже рядом, но что-то не так — воздух пах смертью, что не укрылось от Zeitlaichaien. Грядёт нечто плохое.

Путники свернули с дороги и двинулись к пещере. Ещё на подходе Гебершнейх ощутил сверхъестественную мощь, недоступную человеческому восприятию. Смертные не чувствовали исходящей от древнего существа тёмной силы, обжигающей кожу и заставляющую сердце сжиматься в иррациональном ужасе. Для них не существовало того, что было обыденностью для Zeitlaichaien.

Руна тоже не знала, как Гебершнейх понял, что именно в этой пещере таится Eishonnder. Его же трясло, как от страха или холода. Силы покидали его, словно сама тьма высасывала из него жизнь. И лишь это заметила Руна.

— С тобой всё хорошо? — встревоженно спросила она, заглядывая ему в глаза.

— Да. Не обращай внимания, — солгал Гебершнейх.

Не мог Zeitlaichaien сознаться в собственной слабости: не хватало ещё потерять величие в глазах смертной! А потому он шёл к пещере, сжав зубы и с трудом переставляя подкашивающиеся ноги. Он выдержит… он справится…

В пещере царил ледяной мрак, и в нём будто из пустоты материализовался гигантский волк — чёрный, как ночное небо. Свалявшаяся шерсть покрывала шкуру, обтягивающую кости. Местами проступили следы тлена.

— Eishonnder… Зверь, рождённый богами… — проронил Гебершнейх и едва слышно прошептал: — Пробудись, вернись из небытия…

Он положил руку на морду монстра и позвал, как умеют только Zeitlaichaiened. Опустошающая энергия отступила. Eishonnder откликнулся, возвращаясь к жизни — он почуял запах ужаса, что дал ему ощутить Гебершнейх. Во тьме загорелись огнём четыре глаза. Взревев, волк вскочил и рванулся к Руне, норовя схватить её клыками. Та отскочила назад и приняла боевую стойку. Гебершнейх в последний момент успел встать между ними.

— Назад! — рыкнул он. — Она со мной!

Eishonnder недовольно заворчал, но подчинился. Zeitlaichaien — высшее существо, — имел над ним некоторую власть.

— Благодарю, Mertreuer… — судорожно выдохнула Руна.

— Сюда! Отомстим демону за кровопролитие! — крикнул кто-то снаружи.

— Поможешь нам, брат? — попросил Гебершнейх.

Eishonnder поднялся в полный рост. Грозный рык огласил округу. Гебершнейх и Руна обернулись волками. Первого рыцаря, сунувшегося в пещеру, Eishonnder разорвал на куски. Остальные ждали снаружи, и выкуривать волков не потребовалось: они сами пошли в атаку. Оборотни бросились в бой со звериной яростью, в клочья разрывая лёгкую броню и плоть под ней. Тяжелобронированных бойцов взял на себя Eishonnder, чьи клыки пробивали сталь насквозь.

Секира просвистела над головой. Пригнувшись, Гебершнейх прыгнул на противника, вонзил клыки в его шею и разорвал горло. Кровь восстанавливала потерянные силы. Руна нападала осторожно, только будучи уверенной, что точно успеет убить врага раньше, чем тот проткнёт её клинком. Гебершнейх бросался на рыцарей, не боясь оружия. Мечи, стрелы и болты пробивали тело насквозь, но он не обращал на это внимание.

В спину едва не воткнулся топор. В последний момент Гебершнейх извернулся, спасая уязвимый хребет. Топор распорол ему бок. Фонтаном брызнула кровь. Захлёбываясь ею, Zeitlachaien повалился на землю. Тягучая алая слюна закапала из приоткрытой пасти. От боли перехватило дыхание, но Гебершнейх нашёл в себе силы уклониться от добивающегося удара и подняться на лапы. Топор застрял в земле, войдя в неё до древка. Гебершнейх принял истинный облик и, не дав противнику возможности вытащить оружие, загнал когти ему в грудь. Проткнутое сердце замерло. По белой шерсти заструились тёмные ручейки.

Несколько секунд — и Гебершнейх вновь изменился. Руну загоняли в угол четверо воинов. Помочь ей Zeitlaichaien не дали: окружённый, он был вынужден обороняться. Eishonnder смахнул четвёрку одним движением лапы, сминая броню, как сухую листву.

Гебершнейх порвал нескольких бойцов, но уже едва не терял сознание. Кровь текла по морде, заливая глаза и нос. Враги рубили, превращая плоть и шкуру в лохмотья и ломая кости. Сил сопротивляться не осталось, и Гебершнейх упал. Сзади на одного из воинов напала Руна, ещё нескольких разбросал Eishonnder. Воспользовавшись выпавшими секундами, Zeitlaichaien вернулся к первозданному виду и из последних сил снёс врагам головы атакующим заклинанием. Раны быстро затягивались.

— Пора прощаться, — улыбнулся Гебершнейх уголками губ, взглянув на Eishonnder. — Иди, тебя ждёт Цонненбран. Напомни этому миру, что порой сказки оживают — и превращаются в кровавый кошмар…