Ведьма и Медведь  (джен)

Примечания:

Я не удержалась, простите.

Это должна была быть последняя часть, но меня понесло описывать события с этой стороны.

Потому будет ещё одна.

Когда Михаил говорил, что после смерти хотел бы жить в мире их песен, то он совсем не «Ведьму и осла», чтоб Князю там икалось, имел ввиду. Хотя технически он ещё даже не умер, ё-моё. Это был кошмар наяву.

А ведь ничего не предвещало… Вранье! Ещё как предвещало. Разве что прямым текстом не говорило. Улетевшим шутовским колпаком давно накрыло всю его жизнь, Михаил даже и не удивлялся. Глюки становились всё забористее и реалистичнее: в тёмных нишах театра ему чудились, если не местные демоны, то едва различимые шепотки; а в отражениях поселился, если не сам маньячелло Тодд, то какой-то гоблин, отождествлявший другую сторону его собственной натуры.

На этом фоне звереющая от его похождений и перфомансов жена с её зачастившей к ним знойной тёткой блекла. Хотя его и раньше порой от этой самой Арины, точнее от её острых взглядов, пробирало не на шутку… Было в этой тётке что-то, с чем даже живущий внутри него гоблин отказывался связываться. Что, впрочем, не мешало ему самому беззлобно подсмеиваться над этой кандидаткой наук, с подачи которой Оля и вливала в него эти «дары природы».

На взгляд Михаила, для человека науки Арина слишком полагалась на нетрадиционную медицину. «Отобрать бы у неё степень и дело с концом!» — так, кажется, он говорил, а потом замечал, что подсунутая ему заботливой женой якобы лечебная гадость, на вкус оказалась гаже обычного, чисто случайно, понимаешь, да?!

Справедливости ради, после всех этих возлияний ему, правда, становилось лучше. Ненамного и ненадолго, но и это мешало Мише вылить «гадость» в унитаз, а саму Арину выпроводить восвояси, обозвав напоследок ведьмой. Это, а ещё тот неприятный факт, что Сашенька её обожала. И это у них было, вроде как, взаимно.

Но какой бы мутной не была тётка жены, к выкидонам Арины он уже привык. Даже зауважал в тайне, ибо та не только выдерживала его разговоры за философию, но ещё и умудрялась ткнуть такими аргументами, что крыть было не чем. И нет, волчий взгляд и по привычке осклабленные зубы, у стервеллы вызывали только снисходительный смех. Не привык да и привыкать не собирался Михаил к тому, что Оленька возьмёт с родственницы пример.

В тот день они поругались особенно сильно. Он всё-таки слил в унитаз всю ту травяную дрянь, после приема которой мозги работали до отвратительного ясно и успевали осознать масштаб той задницы, в которой оказались. А после… Они много чего друг другу наговорили нелицеприятного. Точнее говорил, в основном, Михаил — его несло по-страшному. И в конец бомбануло, когда Оля попробовала пригрозить разводом и изыманием Сашеньки.

Вот только осознал он, что перегнул лишь, когда милые черты жены исказились и стали похожи на… Да на рисунок Князева какой! Тот любил жути нагнать… Но это легкое превращение было далеко не гвоздём программы.

Михаил, в самом деле, никогда не задумывался всерьёз, что попал в самую точку, назвав Арину ведьмой. И уж тем более, что с женой его у них не только кровь общая.

Нет, в разного рода чертовщину он ещё мог поверить… Но то, что та творилась у него прямо под боком… И что в неё замещена милая Оленька?! Тут уже он капитулировал. Одно дело — называть группу гнилым болотцем, чертями и вурдалаками, другое — всерьез поверить, что всё это время жил с ведьмой.

Пардон. Арина потом объяснила ему. С волшебницей. Две огромные разницы. Волшебнице не надо платить за силу сдрябшей грудью и прятаться под иллюзиями.

О как ему повезло-то, ё-моё! И те, и другие прекрасно могут проклясть по самое не балуй. Только первые плюнут и забудут, а волшебница будет мучиться угрызениями совести. Ха! А ему-то холодно иль жарко от этого?!

На самом деле в медвежьей шкуре не так уж и жарко, как думалось порой… Когда в припитье на него находило чегой-то, и Михаил представлял себя на месте героя Шварца… Допредставлялся! Только у него, наоборот, ситуевина. Был человеком, а стал медведем. Вот ведь, где зараза зарыта!

«Скажи спасибо, что не ослом!» — посмеялась потом над ним зловредная тётка. Он бы припугнул бы её, если б не знал точно, что эта ведьма ни черта не боится.

Собственное бессилие сводило с ума. Впрочем, не только он оказался в тупике. Сначала Михаил с удивлением и ужасом наблюдал за тем, как, закончив размазывать сопли, Оля пытается (она, правда, пыталась) его расколдовать; как после уже тётка Арина грациозно выплывает из открывшегося посреди комнаты провала (портала, ё-моё!) и ни черта сделать не может.

Сначала ведьма лишь посмеивалась, подбадривая Оленьку, мол, зато теперь думать будет прежде, чем рот свой окаянный открывать, а после шутки прекратились. Ведьма нахмурилась и сказала, что это дело требует долгого разбирательства…

Миша хотел бы знать, насколько долгого, но мог лишь недовольно рычать да вымещать злость на предметах обстановках… А ведь хорошо, что всё на даче произошло! А то, как потом соседям объяснять, что по потолку у них ходит разъяренный медведь?! Мысль абсолютно глупая и не к месту, но она его отвлекла… Покуда чертова ведьма не напнула его в портал прочь от перепуганной и натворившей делов жены.

Оказавшись в лесу, он не припустил со всех ног, хотя отчасти и хотелось. Да по сюжетам их песен доверять ведьмам — последнее дело, но и остаток жизни ходить в медвежьей шкуре… Нет, лучше смерть. А покуда торопиться ему пока некуда, то оставалась какая-никакая, а надежда, что Арина Сашку не оставит без папки, даже такого, по её мнению, непутевого.

Надежда эта с годами почти растаяла. И дело не в том, что ведьма не старалась. Нет, она пыталась да ещё как! К тому и на злобную каргу похожа совсем не была. Мише она отчасти даже нравилась. Эта её болтовня, чувство юмора и рассказы о мире Иных, который, вот ведь пакость, был под самым его носом — его развлекали.

Прибить же Арину ему хотелось совсем за другое. Например, за то, как та обставила его исчезновение. Смерть! Неужели ничего лучше нельзя было придумать?! То, что можно было бы потом отменить, а не вот это всё… «Зато ты теперь легенда, бл*ть!» — Как Цой, Арину ж перемать!

Нах… ему эта легенда, если сцена не светит даже при самом удачном раскладе! К чему такая жизнь, а?! Вот и ревел Михаил, давая концерты в лесной чаще… Местные обитатели вследствие аномальности леса были те ещё… Вот, правда, надо было осторожнее в своих желаниях. Технически он не умер, но для общества — да.

Вот и жил и выступал почти что в мешанине сюжетов больного на всю башку Князя… И как только всё так чётко угадал-то, ё-моё! Аж голова кругом… Тут тебе, понимаешь, и оборотни взвыли под окном, и лесник мутноватый у Арины на побегушках… И охотник, тоже зараза имеется! Только этот персонаж не оборотень, а отставной дозорный да и охотится он исключительно на потерявшую страх и облико морале мелкую нечисть… Вурдалаки! Тоже в наличие! Их тут не несколько стай, как оборотней живет, а всего лишь одно семейство… И то дочка главы как-то уж больно плотоядно на Михаила заглядывалась, покуда Арина ей клыки обломать не пригрозила.

Вообще сообщество тут довольно дружное подобралась. Всяких отщепенцев, заныкавшихся в глушь по разным своим причинам. Беспределили по факту только залетные юные вампиры да оборотни — ну вот тянуло эту мелочь сюда, ибо место силы, как ни крути. Но с ними разговор был короткий. Что до залётных людей-туристов, то тут… Признаться, Миша так соскучился по нормальным человеческим рожам, что вылезал порой… Отчего пару раз чуть не схлопотал дробью в задницу, но ничего! Обычно народ был поумнее и швырял в него банками сгущенки, а это он любил… Порой даже на концерт расщедривался, только вот народ почему-то музыкального мишку не оценивал и в ужасе бежал прочь. Были, правда, кадры, кто додумывался записать видео, но Арина, зараза старая, как-то это дело просекала и успевала изъять быстрее, чем в рунет успевало залететь: «Медведь-меломан виртуозно нарычивает мелодии Короля и Шут»… А жаль. Очень жаль, что у Миши нет ружья и рук, чтоб застрелиться, млять!

Подать сигнал: «Помогите!» — ну никак не получалось. Сбежать от ведьмы надолго тоже. Всё равно в лесу всё её боялись, и хоть Михаилу и сочувствовали, но помочь сбежать не хотели. «Сиди — говорят, — Арина что-нибудь всё равно придумает, а за пределами этого леса, пропадёшь.» А может он и хотел сгинуть уже, чтоб так не мучиться, а?!

Тем более вечность… Тоже накаркал ведь в песне он. Как Арина объяснила, он раньше был на грани, а Оленька к чертям сбила настройки, и черту сумрачную он-таки перешагнул. «Ты теперь Тёмный Иной, но не оборотень, а маг-перевёртыш.» Мля. Против своей формы Миша ничего не имел, не осёл же, в самом деле, но… Он человеком быть хотел! А не жить вечность, домашней зверюшкой у тётки жены! Той ещё Бабки Ежки, ё-маё…

Он вообще-то Тёмным не особо быть хотел. Как и жрать кого-то. Но тут уж особо не попишешь ничего. Природа требовала своего, а Арина покрутила вокруг виска, когда он недовольно воззрился на предложенный ей аперитив какой-то, ё-маё, а уж точно не на полноценную жрачку!

«Я чё тебе, ведьма, травоядное?! Осёл какой?!» — что есть мочи думал он, ибо Арина порой мысли его считывала.

— А у меня тебе, что мясная лавка?! Где ж я тебе её в лесу возьму?! И вообще тут мяса полно бегает! Зубы в лапы и вперед! Или тебе самому убивать претит?! Ха, какие мы нежные и лицемерные, а жрать так ничего, за ушами трещит…

В общем, хоть Мише и хотелось в тот момент по-настоящему кое-кого, не будем показывать пальцами, сожрать, но в словах ведьмы он услышал зерно правды. К черту лицемерие! И вышел на охоту. Кролы здесь вкусные оказались… А, главное, дурные и бесстрашные!

В целом-то жить в лесу этом можно было. И публика, пусть хоть вся та же с приевшимися рожами, но благодарная… Да и, чего греха таить, историй от них он много нахватался. Андрюху б хватило за пояс заткнуть, козырнув при встречи… Только, млять, вряд ли уж теперь свидятся. Даже если и расколдует его эта карга… Миша вздрогнул. Ругательства в свой адрес Арина даже мысленные чуяла за версту. А ведь отомстит! В лучшем случае вся ягодка от него мистическим образом попрячется сквозь землю на неделю… В худшем будет бродить кругами по одной проклятой выжженной поляне, где даже зверя никакого нет и тоска смертная вокруг.

Вообще, как неохотно призналась ведьма, для всех его умертвили по причине того, что Лёшка, братец его Иным, оказался… Скандала опасались. Оля-то Светлая, а тот нет. Как впрочем, и вся его группа, но это другая история.

Его девчонки приезжали. Нечасто, но выбирались. Как Сашка до сих пор никому не проболталась, Михаил не знал. Наверное, ведьмовские штучки какие, чтоб ребенок и рта открыть на эту тему не мог. Вообще он ведь их и ждал и одновременно стыдился.

Что ж это, ё-моё, такое?! Приедут, погладят, как домашнюю зверюшку какую… Ну Сашку Миша ещё во всю по лесу верхом катал, хоть Оля и орала на это благим матом, но дочь в восторге была, а Арина, вот дивное дело, не давала племяннице им в этом помешать. А так тоскливо после их отъезда становилось, что хоть волчарой вой.

Он и выл, так что ведьма ворчала, мол-де, стреляться от такого звука хочется. Сразу весь лес знал, что от него девчонки уехали. Как же Мишу всё это затр…ло! К слову, о последнем. Это был п…ц, про который он и говорить не хотел. Но настоящих медведиц он пока ещё обходил десятыми дорогами, однако неудовлетворенный зверь — это, скажу вам братцы, жесть!

Потому-то он однажды и не выдержал. Сожрал у ведьмы побольше разной гадости да помирать собрался, вот только хрена-с-два ему дали! После этого Миша ходил по лесу злой и совсем не веселый. Всё искал лазейку из этого млядского леса, и хотя ловушки ведьмы он научился чуять, всё одно уйти из владений Арины не выходило.

Единственное развлечение — доставать во снах Княже. В последнее время это у него всё лучше получалось, словно связь становилась крепче и четче. Тот воспринимал происходящее, как звонок с того света какой… Что ж, Миша не спешил его разубеждать. Правда, ведь ещё более сумасшедшей была. Он и так злоупотреблял, испытывая столь наглым образом черепушку Андрюхи на прочность. Уж это Горшенев осознавал. Как и то, что без этого общения, он сам бы тут давно совсем колпаком поехал.

Странно, но у них, вроде как, снова всё клеилось. Беседа, как раньше протекала легко и непринужденно, словно его мнимая смерть (а для Андрея-то самая настоящая!) смыла всё то непонимание и обиды, под гнётом которых их дружба и загнулась. Не без чужой помощи, конечно. Это, как бы Мише не хотелось признавать, имело место быть. Но нельзя было полностью списывать и общую задолбанность его существованием Князя, которую, как волной смыло, стоило… «Тогда поймешь, кого ты потеряла!» — сам же напел, зараза сказочный! Ну или это Горшенев себе надумал, просто двух лет оказалось достаточным, чтобы отдохнуть от его закидонов и со свежими силами в бой… О, ему хотелось бы так думать. Очень. Но спросить у Княже он так и не решился, опасаясь услышать ответ, который ему не понравится.

Очень погано, знаете ли, осознавать, что тебя бросили и живут припеваючи, в ус не дуя, штампуя альбом за альбом, когда у тебя творческий кризис и музыка ни в какую не идет, словно насмехаясь. Не то, чтоб он баба какая, чтоб в одно рыло страдать и обидки предъявлять публично, но ведь у них-то ситуация много хуже оказалась!

Миша раньше не уставал повторять друзьям, что у них с Андрюхой одна голова на двоих… Только вот на деле всё ж совсем не так оказалось. Потому как не может в таком случае башка взять и отделиться: «Мол, я устал — я ухожу», и безо всяких потерь дальше жить. Вот и он не мог, а Княже мог! Ему нормально-о-о. Было, пока Горшенев официально лаптем не болтанул. Тогда да… Тогда Миша не забыл, как радостно забилось внутри от лицезрения рожи Андрюхи, стоило ему в первый раз в его сон заявиться.

Даже и признание: «Я тут живой, » — так на губах и застыло и на них же и осталось. Уж больно неожиданно приятным для него оказалось открытие, насколько тому сейчас хреново, а уж от подмеченной вины в глазах… Миха никогда не считал себя злым человеком, скорее уж он был за добро с кулаками. Потому и нисколько у него в душе не екнуло от этого его пристыженного вида, скорее, наоборот, некоторая правильность происходящего исцеляла нанесенную обиду.

Впрочем, ту и раньше приглушила та бездна свободного времени, что на него обрушилась. Осознание того, что сам он далеко не подарок, а временами и вовсе вёл себя, как ослина из проклятущей песенки, было неприятным, но деваться от него было некуда. То, что Михаил, будучи всего лишь человеком, умудрился крепко-накрепко застрять в печёнках у своей вурдалачье-оборотничьей группы тоже о многом, млять, говорило!

Нет, даже осознав все эти неприятные факты, сложив их на полочке в мозгу и проведя черту, под которой становилось ясно откуда, наступило это «вдруг взбеленился друг», Миша Андрею ничего говорить не собирался. Молчал, в свою очередь и Княже, явно опасаясь разрушить старательно поддерживаемую ими обоими хорошую мину при плохой игре.

Но, справедливости ради, не так уж и сложно это оказалось, сделать вид, что не было никакого разлада. А вот полностью забыть… Это нет, тут не стереть, как сильно не три.

Отчасти Горшенев даже радовался, что в реальности им встретится не суждено больше. Не пролезет, значит, на свет вся тщательно прикрытая грязь. Можно и дальше позволить себе упиваться этим так нужным им обоим притворством.

Только вот в последнем сне они были не одни. Появлению нового персонажа Горшенев сперва особого значения не придал. Ну побитый жизнью мужик, примерно их с Княже лет, ну и че с того… Пока не увидал этого самого мужика на пути к домику Арины.

Почему именно так? Ну так лесник абы кого той дорогой не возил — это раз, два — непросто так Миша в ту ночь на дорогу вышел… Ой неспроста!

Он ведь тщетно искал лазейку в защите леса, когда вдруг почувствовал невероятно мощный источник силы. Словно кто-то в этом в лесу вдарил генератором. Он ринулся вперед, мучимый любопытством, а также подогреваемый тем, что, возможно, когда эта ходячая аномалия будет покидать границы леса, можно попробовать проскочить с ней — авось и ведьма не заметит сразу.

Повалив осину на пути у Нивы, Горшенев нисколько не сомневался. Во-первых, эту дьявольскую машинку две ведьмы так перепрошили, что при всем желании не покалечишься, во-вторых, во гробу видал он неистовый бег по пресеченной местности! Нет уж, путь преградил он им почти безопасно, дабы расчухать ситуевину, понимаешь?!

Доносившаяся от машины песня оказалась до отвращения знакомой. Недовольно что-то прорычав, он и сам не заметил, как повторил мотив до отвратительно бодренького голоса Андрюхи.

Кузьмич, не будь дураком, быстро смекнул причину его недовольства и вырубил магнитолу. А вот его пассажиры… Тот, что старался круто выглядеть, едва штаны не попортил, когда понял, что воздействовать на зверя не выходит… Ха! Второй же оставался непробиваемо спокойным и… тут самого Мишу пробрало. Это был тип из сна, к тому же оказавшийся источником всей этой пое… едрене-фени, силы, короче.

В общем, здраво рассудив, что скоро тут того-гляди и Арина объявится, он поспешил скрыться в лесу. От греха. Позже Миша найдет этого типа, надо ж разобраться, чей-то в его сне забыл. То, что всё ето ж неспроста, он шкурой чуял.

* * *

— Где-то я уже это слышал… — задумчиво чесал в затылке Лас. — Пойдем гулять в лес… А-а! Вспомнил! Надеюсь, там нет друзей, которых надо угощать, а?!

— Я тебе что ль ружьём угрожаю, а, болезный?! Чет вы все стали нервными в свой Москве… — от души ворчала Арина.

— Дык, — не унимался Лас. — Вы и без ружья стра…- под предупреждающим взглядом Антона он заткнулся. — Тьфу ты, не так что ли?! — пробормотал он, но, вовремя заприметив теперь уже откровенно злой вид ведьмы, поспешил поправиться. — Страшно красивы! Прямо разите наповал! Вот я это хотел сказать!

Избежав мучительной смерти от какого-нибудь артефакта, ненавязчиво подкинутого в вещи, а затем растворившегося, музыкант притих и послушно поплёлся за идущими почти в одни ноги с Ариной Городецким.

Тишина ему вскоре надоела, неплохо отоспавшись, пока те что-то перетирали, и почти протрезвев, Лас решил врубить музла в этом лесу. Ну, а чего им тут с такой сильной ведьмой в попутчицах бояться?! Кроме самой Арины, вестимо.

Телефон, на удивление поймал шкалу интернета, и воспроизвёл случайное. «Вот блин!» — подумал Лас, топорщась в экран на название песни, вспоминая невольно их ночную встречу.

— Оставь, — не оборачиваясь, гаркнула ему ведьма. — Самое-то песня.

— Какая песня?! — оживился Антон, известный адепт магии случайного воспроизведения, но, едва заслышав мелодию, тихо выругался, видимо, подумав о том же, о чём и Лас.

Впрочем, перечить ведьме никто из них не решился. Да и, судя по почти умиротворенно-смирившемуся лицу Антона, тот что-то такое знал, чего Лас проспал, потому Городецкий и не пытался.

И всё же… Неспроста сейчас эта песня играет, ой, как неспроста!

Я жив, покуда я верю в чудо,

Но должен буду я умереть!

Мне очень грустно, что в сердце пусто,

Все мои чувства забрал медведь!

Моя судьба мне не подвластна,

Любовь моя, как смерть, опасна!

Погаснет день, луна проснется,

И снова зверь во мне очнется!

Забрали чары души покой,

Возник вопрос: кто я такой?

Мой бедный разум дошел не сразу

До странной мысли: я человек.

Колдун был пьяный, весьма упрямый,

Его не видеть бы, да, мне вовек!

Когда в пугающей близости раздается жуткий рык, Лас почти не

был удивлен. Мурашки током пробегают по шее, стоит ему осознать, что в рыке четко слышится: «Хой!» И будь он проклят, но именно в том месте в песне, где и нужно!

— Вот бл…ть, мне сейчас послышалось или… — оглядев спокойные лица друга и ведьмы, Лас понял, что «или».

— Так и знала! — радостно воскликнула ведьма. — Не удержался он, и к тебе Антон его магнитом тянет! Врёшь, не уйдешь! — прокричала Арина и бодро ринулась в кусты, из которых раздался недавно слышался рёв.

— Антон, — Лас аккуратно отключил телефон, пока плеер, чего похуже не выдал… Например, Мёртвого Анархиста, бл.ть!

— Анархист вполне живой, — точно прочитал его мысли Городецкий. — Только не слегка мохнатый.

— Ох…ть, — присвистнул Лас. — И кто это его так проклял, и причем тут вообще Арина?! Не, то есть она, конечно, ведьма, но не какая-то там поехавшая, чтоб в осла, в медведя, то бишь превращать всенародного кумира на ровном месте!

— Ты не поверишь, — устало вздохнул Антон и начал рассказ.

* * *

Идея была так себе. Это Андрей понял ещё, когда выслушал всё то красочное изобилие речевых оборотов, которое на него спустил Вахтанг, когда он уведомил своего хорошего друга и директора (последнее — вот ведь гадство!), что надо позарез как-то перенести два концерта… Ненадолго… Этак, на неделю, ха! Пока он что? Нет, объяснить происходящее внятно Князев не мог даже себе.

Просто чувствовал, что зря, абсолютно зря он сошёл тогда с поезда, оставив Городецкого мчаться куда-то неведомо куда, но где, вот уж точно Андрей мог биться о заклад, неслабо так пахло Мишиным духом. Как?! А вот черти б знали! Но факт оставался таковым.

Всё внутри вопило, что быть сейчас Князев должен уж точно не в туре… А где… Интуиция подскажет. Как надолго?! Что-то шептало: недельки хватит, наверное.

Перед людьми было неудобно, но Андрей дал себе зарок в качестве компенсации расщедриться на бис. Что до группы… Да, стрёмно и Вахтангу придётся поднапрячься, чтоб их на бабки не посадили, из-за того что у их лидера левая пятка вновь зачесалась, та самая которая за участие в этой Горшковой придури отвечала. Ну не выгонят же его из собственной группы?! Ха!

Вот Агате объяснить оказалось куда проще. Сама ведь позвонила, сказала взять репеллентов. И побольше. Как чувствовала, что в лес его занесет. Не фиговенький такой лесок… Из чертовых реалистичных до жути снов!

Ну до леса ещё добраться надо было. Если с билетом на поезд проблем не возникло… Рука сама купила, что нужно, то после, сойдя на захудаленькой станции, он немного засомневался. Ровно до той поры, как к нему навстречу выплыла бабулька-сторож с пирожками. Всё б ничего… Ну что может быть естественнее сморщенной старушки, на которых и держатся все такие Богом позабытые станции, приторговывающих к мизерной пенсии и МРОТу пирожками?! Вот только конкретно эта оказалась ведьмой.

Ну Андрей не растерялся, сразу смекнув, что верной дорогой его несёт. На серьёзных щах заявив, что был послан в подкрепление Антону Городецкому, и попросив оказать содействие, он стал ждать реакции ведьмы. Та недоверчиво прищурилась и проскрежетала:

— Не дозорный ты, милок… Из штатских ты, хоть и не слаб совсем. Неужто реквестировал на службу временно московский шеф-то?!

Андрей покивал, да и, напрягнув извилины, назвал даже имя-отчество шефа-то московского. Впрочем, ведьму это отчего-то не убедило, и Князев приготовился задействовать всё своё обаяние, как с надрывным шумом мотора к станции подъехала изрядно покорёженная Нива.

— На ней что медведь пого танцевал?! — пробормотал себе под нос Андрей, но ведьма его услышала.

— Не удивлюсь, Светлый, если так оно и было, а после направилась к водителю:

— Ты чего, Кузьмич, почти сразу обратно?! Отвёз дозорных-то? С приключениями?!

— Как видишь, — развел руками мужичок, в котором Князев с легким матюжком признал… Нет, не в один в один своего лесника, но похож! Правда, выглядел этот Кузьмич куда-как поживее да побезобиднее, но мало ли… На всякий случай, сжав кулаки покрепче, он приготовился отбиваться от этой ведьмы уровня вышесреднего и человека… да всего лишь человека, но посвященного.

— О, — тут лесник заметил Андрея. — А это, случаем, не Князев?! Мне Арина наказала его тоже доставить…

— Ты Князев?! — помахала перед носом у не слегка подзависшего Андрея ведьма. — А леший с ним, бери этого! Здесь другого Светлого нет. Если не тот, Арина знает, что делать, — зловещее прибавила она, отчего бровь Князя нервно дернулась.

— А мы на этом поедем?! — постарался напустить он на себя деловой вид, хотя и осознавал, что замешательство уже не скрыл. Вид покореженной Нивы не внушал ему доверия… Как и сам лесник, но другого транспорта он тут, кроме ступы не видел. О, а ведь это идея!

— Да ты что! — взвился Кузьмич. — Машина — зверь! Вот у меня таблетка была… Там, да!

— Но я бы это… — Андрей не наглел, нет, но смачно покосился на ступу всё равно. — Лучше долетел бы.

— Долетел на хой?! — любезно поинтересовалась ведьма, намеренно исковеркав мат. Старушка рассмеялась. — Ну, у тебя, Светлый, инстинктов самосохранения нема?! Ты хоть знаешь, милок, что это такое полёт на ступе, а?!

— Ну… — Андрей почти смущенно попинал камешек ногой. — Не хуже зоны турбулентности… Наверное.

— Наверное! Ха! Наверно, ему! Ты слышал, Кузьмич?! — ведьма заливисто рассмеялась, хлопнув заметно побледневшего лесника по плечу. — Кузьмич, уж ты-то на всю жизнь ту поездку запомнил, а?!

— Тебе это нах не надо, парень, поверь, — согласно покивал лесник.

— Не-не, — замахала руками ведьма. — Хочет, пускай… Я давно так не развлекалась, а ты давай за меня станцию посторожи! — и старуха бодрячком полетела готовить ступу.

Князев нервно сглотнул. В принципе отказаться было не поздно, но… Он ведь не из робких?! Да, неоправданный риск Андрей не одобрял, но линии вероятностей ничего по-настоящему дурного не предвещали, а это, значит, максимум, что с ним случится — это легкий испуг да позор перед всего одной незнакомой да и к тому же не блещущей красотой ведьмой. Ну не может же это быть хуже прыжка в пропасть с тарзанки, а?! К тому же, так он доберётся до места быстрее — с ветерком-то! А что-то подсказывало Князю, отчаянно ноя внутри, надо торопиться. Уже только из-за этого нехорошего ощущения он был готов претерпеть какие-то там… Ну сколько минут позора?!

На удивление в ступе они разместились почти нормально. Та явно была грузовой. «Туда б ещё кто-то третий влез бы!» — отстраненно подумалось Андрею, а потом ведьма, заливисто хохотнув, взмахнула метлой и началось…

Мир стремительно накренился. Качало так, словно они не по воздуху летят, собирая все мыслимые и немыслимые ямы и верхушки деревьев, а на море попали в лютый шторм. Ну наверное. Андрею раньше как-то не доводилось, зато теперь он такую, бл…ть, песню им напишет! На собственных боках прочуханную!

Когда ведьма нарочно ли, чтоб его позлить, или просто такая манера вождения у неё была дурковатая, выполнила бочку, а затем и мертвую петлю, Князев думал, что сейчас сверзнется вниз, и вцепился в борта ступы так, что аж пальцы свело.

Нет, он бы не разбился. Успел бы уж, наверное, щит поставить да падение смягчить, благо тут и падать-то низко было, но… всё равно страшно было п…ц!

— Полёт — чума настоящая, капитан! — перекрикивая бьющий по лицу ветер, заявил он, немного отойдя от шока. — С ремнями вообще здорово будет! — прибавил Андрей, глядя, как недовольно вытягивается лицо ведьмы. Не ожидала старуха, что в сети ей попадет крепкая князятинка… Ну он и рад шаблоны-то порвать чужие — святое ж дело, ребятушки!

— Чума говоришь… — задумчиво проговорила ведьма, которая от шока вела ступу плавно и приятно. — Ну будет тебе чума, окаянный, ты ж её настоящую даже и не видовал, чтоб сравнивать! Сейчас, дубина, я тебе покажу! — и крутнула куда-то резко в… Князь только сейчас заметил внизу не хреновенький овраг, на дне которого бодро журчала горная речка и чьи острые камни неоднозначно подмигивали на солнце.

— Вот… буква ять! — это было самое цензурное, что вырвалось из его рта, когда они наконец-то стабилизировались. После того, как ступой нехило так пропахало каменную гряду, ему в морду налилось воды, а один из камней прилетел-таки по голове, даром, что легонько и почти нежно по касательной, гад, прошёл.

— Нет больше такой буквы в алфавите! — весело ответила ему старуха, — Знать надо, сказочник ты хренов! После той реформы Война и Мир, знаешь, на сколько страниц короче стала?!

— И знать не хочу! — отплевавшись худо-бедно, заверил Андрей её. Вот ведь мстительная ведьма оказалась?! А разве в его песнях иначе бывало?! Да что там в сказках! Оно и в жизни так… Покажешь немного зубы из-под плюшевой улыбки, так тебе в ответ полруки отгрызут.

Некстати, совсем не некстати в голову полезла всякая муть, о которой он пообещал себе не вспоминать. И уж точно не бякать, не грузить являющегося ему во снах Горшку… А то ещё сбежит. Даже если тот всего лишь плод его больной страждущей фантазии. Ну его так рисковать.

Но, может, камень всё же сильнее ему по касательной зарядил, чем Андрей думал. Потому что в голову упрямо лезли… нет, не строки из одноименной песни, да и не было у него с собой никакой маски рыжей обезьяны, разве что медицинская глубоко в рюкзаке схоронилась с той ковидной… Нет, в голову отчего-то просочилось досадное воспоминание о том, как Горшок над его «Прыгну со скалы» поизмывался… Песня о бедном гусаре… Гусаре, Карл! Утяжелил, где можно и нельзя, а в конце вообще невнятную рыбу спел, в очередной раз перетягивая всё внимание в свою сторону. Даже на этой исконно князевской композиции. И отчего, а, главное, к чему вспомнилось?!

Андрей потряс головой. Нет, ему не было мало существующей качки, но он должен же был как-то выкинуть из неё эти некстати вспомнившиеся обиды… Да чтоб тебя! В памяти вспыхнуло то злосчастное интервью… Презентация «Театрального демона» на Нашем или что-то вроде… Но Князева тогда всё же понесло вякнуть что-то навроде: «Ну давай, Миха, раз уж так хочешь, я там вообще сзади тихонечко постою?!»

А ведь и прав был. Это тогда у них хорошо чувствовалось. Слишком даже. То, что в 2004 году как-то поломалось, стало напрягать всё сильнее. Кто-то нехило так накрутил Мишку, с тем, что Князь, мол-де, тебя подсидеть желает… Всю славу себе заграбастать. Тьфу, с…ки! А тот и рад оказался прислушаться. «Сиди, Княже, смирно, тексты пиши, да нормально пиши, че ж ты, ё-моё, на своё пишешь, а на моё лажу приносишь?!»

Андрей вздохнул. Они, наконец, набрали высоту достаточную, чтоб верхушки деревьев перестали хлестать по щекам, только вот нифига его это не радовало. Нахлынувшее, вдруг за каким-то чертом, отступать не желало. Его зажимали, ему не хватало кислорода, глотка свободы… И дело тут было не только лишь в клыкасто-мохнатой остальной части группы, которая едва его переваривала. Скорее даже их-то он терпеть и дальше мог бы. Но не Мишу, с его прогрессирующей паранойей, будто Князь его хочет подсидеть. Андрея это тогда так достало, что он просто взял, плюнул и ушёл. Знал ведь, что говна ещё больше выльется, но всё равно это сделал. Не дотерпел, как Горшок, зараза, постоянно говорил, до его кончины маленько и не забрал «всё готовенькое», чтоб творить, что хочет. Плохой он после этого друг?! Плохой, только вот и Миха не лучше.

Да и не хотел Князь, чтоб это его «дотерпел» наступало. Ну его… Не в болото, а лучше даже в бездну! Но и удивлен не был, когда узнал. Кто уж тут, как себя запрограммировал, а Михину программу саморазрушения даже неслабая Светлая Иная остановить не смогла. Он хмыкнул. Да и кто бы вообще смог?! Чтоб такой упрямый танк да свернуть с намеченной дорожки в ад… Это каким бульдозером надо быть?!

— Чего пригорюнился, Светлый?! Умотала я тебя? — поинтересовалась, подлезшая к Андрею под самый бок ведьма.

«А ведь места вокруг полно!» — с тоской подумал тот, невольно отодвигаясь. А вопрос явно ж был с подвохом, потому Князев решил помолчать, лишь мрачно зыркнув на неё из-под лобья.

— Вижу, что укатала! — радостно заявила ему ведьма, а после взяла и неслабо ткнула древком метлы в бочину. — Подвинься, вон какие бока себе наел, кабанчик хренов!

Последнее регулярно посещающий спортзал Князь стерпеть не мог, и в тайне радуясь, что ненужные мысли отодвинулись на задний план, взвился:

— Что ты, ведьма, совсем страх потеряла?! Я ж тебя могу и…

— Не бухти! — прервала его грозную речь та, огрев веником по голове, так, Андрей чуть не подавился от возмущения. — Прилетели уже, а связываться со мной не советую… Пока не советую. Отточи свои навыки Иного, а не на голую мышцу, то бишь силу полагайся, потом приходи! Рада буду, норовистый ты пострел! Мне такие по душе! — и ведьма мерзко захихикала, заходя на посадку.

— Зря губу не раскатывай, Аксинья, — тут же обратил внимание неслабо контуженный Андрей на встречающую. Та хоть и выглядела молодухой, но он теперь за вёрсту ведьм чуял. — У него жена поноровистее тебя будет, волосёнки тебе последние повыдирает!

— Чёй-то, — нахмурилась Аксинья. — Иная что ли тоже будет?! Ну я особо их светлых высочеств не боюсь, не одну волшебницу то в грязь окунали…

— А кто сказал, что та Светлая?! — хихикнула вторая ведьма, после чего, развернулась к Андрею. — Вовремя ты, Князев, прибыл.

— Для… — тут его все-таки перегнула сила… нет, не притяжения. Просто полезный, бл.ть его, завтрак попросился наружу. — Чего? — едва дыша договорил он.

— Ну, Арина, — почти одобрительно заявила Аксинья. — Этот ещё держался до последнего, но все равно не удержал в себе своё содержимое, — и она мерзко захихикала.

— Вот любишь ж ты, подруга, над мужиками, издеваться… — проворчала другая ведьма, закатив глаза. — Чего ж к Городецкому не пристала так, а?! Неужто пожалела?

Андрея эти дамы начисто игнорировали. Решив, что не велика проблема, он с трудом выполз со ступы и, пошатываясь, добрел до показавшегося ему неплохой опорой широченного дуба. Выудив с рюкзака стратегический запас… Нет, не водки, он же за ЗОЖ, а минералки, он хотел было с неимоверным наслаждением присосаться к ней, когда взгляд его сам собой остановился на… Князев неслабо подавился.

Перед ним… Точнее около непринужденно болтавшей Арины огромной тушей высился медведь. Бурый и недовольно сопящий в сдерживающие его ведьмовские энергетические путы.

— Это че за хрень?! — в лоб спросил Андрей, спиной ощущая, как противно ползут по ней ощутившие раньше него закравшийся п…ц мурашки.

Медведь в ответ на его возглас вздрогнул всей тушей и приподнял голову, а главное глаза. Князю хватило одного перехваченного взгляда, чтобы едва не задохнуться от ужасной догадки.

— А что же, не узнаешь что ли, Светлый?! — усмехнулась ведьма, которую Аксинья назвала Ариной. — Дружка своего, а?!

«Бл…ть, » — только и пронеслось в голове у Андрея.