Ведьма и Медведь  (джен)

Примечания:

Время действия — уже после Шестого Дозора, то есть Антон здесь Абсолютный человек.

— Понял, шеф, буду, — устало качнул головой Городецкий, завершая звонок. В образовавшейся ночной тишине кухни стало слышно, как мерно гудит холодильник. Отвлекшись на звук и оттого вспомнив, что в недрах онного скрывалась початая и ещё не выдохшаяся (не успела, ха!) бутылка водки, Антон потянулся за ней.

Дни тянулись до отвратительного однообразно и на удивление медленно. Хотя казалось бы, раз он теперь человек, время должно было, напротив, немилосердно умчаться вперед, но нет!

Вынужденное безделье растягивало его до немоготы, а образовавшееся одиночество подтачивало и без того расшатанные нервы.

Торопливый глоток — прохладная жидкость обжигала. Может, и была какая-то Высшая справедливость в том, что Двуединый его не убил. Ведь за все эти годы бесконечных игр с судьбой, метаний по шахматной доске между Гесером и Завулоном, а затем разбивания четвертой стены и понимания, что никакие главы Московских Дозоров не самостоятельные игроки, а так… Тоже фигуры в руках у чего-то большего. Согласиться с подобным положением вещей Антон не мог.

Вот и вышел из игры… На свою голову. Он был готов умереть, но его жертву не приняли… Просто сделав тем, кем он по сути и не переставал быть, несмотря на всю свою силу и оставленные позади уровни. Антон Городецкий так и не стал настоящим Иным.

Но и человеком он теперь был тоже ненормальным. Кривая усмешка. Он плеснул себе в стакан ещё. Это притупляло мысли, но вовсе не боль.

Видно, мало ему было той пропасти между Светланой и Наденькой, как то, что те высокоуровневые Иные (и всегда ими были), а он человек, который лет через дцать неизбежно умрет. Не это страшило его. Хотя семью и друзей, несомненно, волновало именно это.

Антон больше не мог смотреть в их лица, не отмечая… той отвратительной жалости! Как же?! У каждого встречного ему Иного, даже не знакомого, при виде него лицо принимало такое стыдливо-любопытствующее выражение, что хотелось от души врезать, хоть Антон и не был сторонник таких методов… Да к чёрту! Ему больше не нужен был Сумрак, чтобы отличать Иных от людей, те сами его видели и это отражалось неизбежной печатью на них. Ещё бы! Вот ведь не видаль?! Герой мира Иных, спасший всех, теперь лишь жалкий человек… И как он справляется?! Тьфу, на их треклятое любопытство, лучше б забыли, ей же Богу! Чем душили своим отвратительным участием!

И, видно, мало было ему этого… Человеком Антон тоже стал ненормальным. Магнитом для Иных. Лучше любого чертового санатория для восстановления сил! Положительная температура… Ха, да Сумрак вокруг него кипел! Дочь и жена попросту сходили вокруг него с ума, захлебываясь от такого фонтанирующего потока!

Потому пропасть между ними разрослась до состояния нехитрой бездны… скомканных регулярных визитов, заученных фраз и виновато опущенных глаз.

В сложившемся не было ничьей вины, однако Антон против воли постепенно зверел. Он, быть может, и рад бы забыть эти пятнадцать лет своей жизни, да вот только та находила его в каждой чертовой подворотне, желая отчаянно подзарядиться, а от семьи… От семьи не убежишь. Хоть и каждый их визит медленно сводил с ума. Они одновременно и были и необходимы ему, как воздух, и вместе с тем доводили до ручки, до исступления… Приходили, смотрели, как на смертельно больного, а между тем так и было для них, чёрт возьми!

Бутылка опустела. Вполне можно было выйти в ночь, в круглосуточный ларек, где из-под полы торговали, но… Решительно не хотелось срываться в некогда родную ночь из душноватой неги квартиры. Срываться и знать, что больше не погонять вампиров, не раскрыть очередной виток бесконечной и, оказывается, такой необходимой игры в поддавки Гесера и Завулона.

Нет, хватит на сегодня. Утром ему предстоит поход к шефу. Зачем Антон даже и не узнавал… Но за секунду до звонка, как прежде почувствовал, на миг даже ощутив, что ничего не поменялось. Однако наваждение исчезло едва Борис Игнатьевич коротко попрощался.

Он так и не прижился в мире людей. За время его бурной дозорной деятельности технологии стремительно шагнули вперед, а он хоть и старался не отставать, но… Безнадежно проигрывал тем, кто посвящал себя только программированию. Конечно, можно было нагнать, а бывшие друзья могли бы подсобить ему с поступлением на удаленку да хоть к тому же Маску, но… Антону это всё уже было не интересно. Такие вот пироги. Остывшие. Да и не спортивно это как-то.

Вот и получалось, что дни его были наполнены, в основном, бездельем, меломанством да накрапыванием каких-то совсем уж оторванных от реальности историй. Ничем серьезным Антон их не считал, но изливать душу на бумагу хоть как-то помогало.

В последнее пару лет шеф, явно чувствуя его настроение, не оставлял попыток вновь затащить его в старый добрый отдел компьютерного обеспечения… Откуда вышел туда и вернулся… Ха! В этом что-то было, но пока Городецкий не был готов, потом, быть может, да… Но не сейчас. Сейчас он не отказывал в консультации, когда его звали, приходил и давал объяснения, постоянно натыкаясь на досадные, для человека, коим он теперь являлся, препятствия…

Впрочем, консультации его носили не только сугубо технический характер, ибо те, как правило, были надуманы и имели пред собой лишь одну цель — старые друзья хотели его видеть и не знали, как иначе его заманить в некогда родные пенаты.

Городецкий хмыкнул. Но бывали и совсем другие случаи. Всё же аналитиком он был и оставался первоклассным, а главное с незамутненным текучкой взглядом. Обычно его привлекали, когда уже совсем труба. Потому что — да, стоит признать факты… Антона теперь оберегали, излишне и очень досаждающее.

Сегодняшний поздний звонок шефа оставил его в смятении. Дело было явно не в техническом вопросе, иначе шеф (А он так и не избавился от привычки звать Бориса Игнатьевича именно так!) не намекнул бы, что нужно взять с собой командировочный набор.

Эта рекомендация настолько не вязалась с тем, что обычно от него требовалось… (Да почти ничего ж! Так — пустяки, посидеть на мозговом штурме и никакого поля!) Что Антон и сам не заметил, как его охватило странное, почти забытое чувство предвкушения, былой азарт приятно расползался по телу вместе с умеренной дозой беленькой… К слову, надо было затариться в командировочный набор этой проверенной противовампирской сывороткой… Хотя нет -тут Антон досадливо покачал головой. Если командировка самолётом, то лучше пока повременить.

И да вообще не мечтать особо. Вдруг его ждёт какая-нибудь банальщина вроде слёта Ночного Дозора где-нибудь в глуши с выступлениями столичных специалистов, обменом опытом и последующей пьянкой, а он бравый герой Городецкий — хедлайнер сего сомнительного корпоративного мероприятия… Нет, всё-таки что-то, а именно ещё не угасшая вера в шефа, подсказывала Антону, что хоть Гесер был способен на многие подставы, но такая не в его стиле.

С этими мыслями Городецкий попытался забыться сном. Утро вечера, как известно мудренее, а поставленный на отключение через 30 минут плеер между тем выдал его уже почти сонному мозгу неожиданную композицию из всего потока одной небезызвестной станции:

Время идёт, я не могу сидеть на месте

Сколько молчать я должен? Чёрт бы всё подрал!

Рушатся стены от моей безумной песни

Но и себя я по кусочкам собирал

Первый куплет неожиданно вытряхнул его из уже начавшего окутывать объятия сна. Полузнакомый голос в наушниках меж тем начинал звучать ещё надрывнее и выше, невольно перекликаясь с лежащими у Антона на душе камнями.

Время идет, и Городецкий совершенно точно не может позволить себе сидеть на месте… Зачем-то же он выжил тогда?! «По кусочкам собирал», а вот Антон и не дособирал… Нехилый такой кусок его души так и остался в офисе под вывеской далекой от пафосной — «Горсвет», и он всё также продолжает в тайне ждать звонка и да… К чёрту! Завтра он сходит к Гесеру, узнает, зачем понадобился, а там уже и надо какое-то решение принимать… Быть может, и стоит послать всё к черту да осесть где-нибудь в глуши, подальше от всего… И написать уже книгу. Надо будет — найдут, тут Антон не сомневался.

Песня же продолжалась, он не особо вслушивался, занятый собственными мыслями, как новый куплет вновь заставил его обернуться во слух:

Дай, небо, силы всё ненужное отринуть

Дай мне на мир глазами детства посмотреть

Помоги мне тяжесть прошлых лет, как груз ненужный скинуть

Научи меня дышать свободно и свободно петь

Я руки к небу подниму

Дай, солнце, силы мне, чтоб громче петь

И я себя найти смогу

Лететь, а не стоять на месте.

Антон хрипло рассмеялся. Хорошо бы вот так, презрев, преступив через прожитое… Снова дышать свободно, не вглядываясь в каждую тень, подспудно зная, что те могут за собой скрывать. Хорошо бы… Снова начать куда-то двигаться, не жить прошлым.

Городецкий мельком глянул на экран смартфона, мигом вспомнив исполнителя… Да, из всех видов воздействий Иного от него пока явно не спешила отставать странная, но до дрожи точная магия плеера. Возможно, оттого что именно в музыке, в песнях чаще всего было вложено очень-очень много частичек Иного. Ведь кто-то в Инквизиции же публиковал исследования о «температуре». Так, там у подавляющего большинства творческих личностей та была близка либо нулю, либо и вовсе немало Иных притаилось за лицами людских кумиров.

Особенно почему-то Темных среди именно музыкантов, хотя отчего же почему-то?! Антон хмыкнул. Причина была проста и естественна, лежала на самой поверхности… И дело было не в образе жизни. Точнее не только в нём. И не сколько.

Фанаты. Бушующая толпа. Целый океан эмоций как позитивных, так негативных… Смотря какой характер у песни. Упиться Силой можно только так, если ещё и контроль слабый — подавиться, заигравшись легко… Крышу сносит на раз-два.

Светлому же в дополнение приходит осознание, что людей-то он повампирил… Вот и получается, что среди художников, писателей — Светлых поболее будет. Тихое мирное созидание, а не…

Лихой панк-рок! Не вспомнить, глядя на группу в плеере, связанную с этим громкую питерскую историю, было нельзя. Хоть и не был Антон поклонником, он ведь больше по классическому русскому року, но отдельные песни, всё же свой отклик в нем нашли.

Андрей Князев, светлый Иной, несмотря на основной репертуар песен про темную братию. В сущности, Городецкому до сих пор непонятно, как его питерские коллеги умудрились прошляпить потенциально сильного Иного… Инициировали-то Князева только в тридцать пять с хвостиком! Даже позже самого припозднившегося Антона, но с ним история, как выяснилось после откровений Завулона, с самого начала непростая, да и непубличная он личность, вот ни разу…

Разве что и тут обожавшие «Король и шут» Тёмные не подсуетились! Видели, что кадр не их, вот и не спешили, всё хотели подловить… Вон, ведь тот же Лас, по всем законам жанра его друг должен был оказаться Тёмным (хоть и вообще Иным оказался благодаря Косте, но не суть!), а н-нет в хорошем настроении и подловили — вот и новый сотрудник у Ночного Дозора.

Что до Князева, так как тот с потенциалом был не слабым, то и без инициации повидал всякого такого, чего обычный-то человек видеть не мог, а вкупе с явно работающей фантазией вышло то, что вышло. Ну и, как признавали потом коллеги, обитали в деревне, где раньше проводил лето Князь, разные Тёмные в приличном количестве…

Антон вздохнул, отключая плеер, хватит с него на сегодня музыки… А то чего похлеще в предсказание услышит, лучше уж на этой относительно позитивной ноте… Но мысли упрямо вернулись к той истории вокруг «шутов». Справедливости ради фанатели от них не только Тёмные, но и среди Светлой братии хватало почитателей.

Настолько, что поговаривали, что вторая жена Михаила Горшенева — волшебница. Хотела спасти, но что-то не срослось. И белых пятен много было в истории той, взять хотя бы то, что с таким окружением подобный конец вызывал недоумение… Хотя — тут Антон напряг память. Да, точно — Кукрыниксы… С репертуаром весьма подходящим для навевания легкой меланхолии, и тихий на фоне старшего брата Алексей… Тёмный маг, насколько он знал.

И что же его сегодня на подобные копания в чужих биографиях потянуло? «Хотя не суть ли важно… — хмыкнул он, — коль это отвлекает от собственной растерзанной судьбы».

* * *

Когда утром в кабинете у Пресветлого Гесера Антон встретит также ожидающего в кресле для гостей Ласа, то отчего-то ни грамма не удивится. Лишь улыбнется искренне, а не сделает вид, что его лицевые мышцы ещё свободны так изгибаться. Всё-таки остались ещё в Дозоре те, с кем он мог спокойно общаться без всяких ненужных сантиментов или взглядов. И музыкант был одним из немногих.

— Ну и куда прикажете выдвигаться, шеф?! — позволил себе, как в прежние времена козырнуть Городецкий. То, что кабинет Бориса Игнатьевича ещё не выносила Светлана с Наденькой, он воспринимал нет, не как удачу, та с волшебницами такого уровня не прокатит, а как то, что ничего опасного и будоражащего кровь, его, наверное, всё же, к сожалению не ждёт.

— Скажешь тоже, Антон, — Гесер на миг отвёл взгляд, но быстро взял себя в руки и внимательно посмотрел на Городецкого. — Я давно исчерпал своё право на этот. Потому сегодня лишь просьба…

— Называйте, как угодно. Что за дело, раз мне даже выделили няньку?! — легкий кивок в сторону возмущенно привставшего Ласа. Не то, что Антон хотел кого-то намеренно задеть, но вышло само и повисло в воздухе ядовитой фразой.

Скорее всего и дело было пустяковым… Хитроумный план бывших коллег и семьи по его расшевелению и выведению из длительной депрессии! Антон прищурился, его былой энтузиазм после вчерашнего звонка шефа уже казался таким глупым, нелепым и… Разочаровывающим. С чего он вообще решил, что может ещё сгодиться на что-то серьезное?! Ну попалась ему вчера та песня, ну и что с того?

— Дело довольно нестандартное. Не то, чтобы по твоей части, но Арина уже всё перепробовала, прежде чем ей пришла мысль подключить тебя и уговорить уже меня помочь ей в этом деле, — простые слова Гесера тут же разбили хаотичный ряд мыслей Городецкого.

Всё становилось ещё прозаичнее. Ничего не понимающий Лас в напарниках (а так и должно быть, чтоб Антон не встал на дыбы), надуманное дело, которое подкинула Арина… Старая ведьма, которая даром, что теперь Светлая, а всё же, чтобы она начала вот так просто сотрудничать с Гесером, должно было сдохнуть что-то крупное в лесу, где он впервые с ней встретился. Или же появилась такая угроза для него, Городецкого… Антон ещё помнил, что та неровно к нему дышала, а Гесер, вопреки своей роли в его судьбе, всё же, очевидно, не до конца смирился с текущей участью Городецкого.

Что ж, раз так, он посмотрит, что за тематический парк развлечений те для него приготовили… А потом… Глушь, книга и много-много накаченной музыки на старом плеере… Ещё генератор захватить надо!

Мысли лениво текли, всё больше укрепляя его в решении. Последнее дело, пускай… Даже, если то гарантировано не настоящее, надуманное и вовсе срежиссированное! Ладно, он сыграет в поддавки на этот раз.

— Хорошо, я согласен, — сказал он и не ожидавшему иного ответа Гесеру (всё он давно в линиях вероятности подсмотрел!). — Подробности?! — и протянул руку за картонной папкой. Только вот Борис Игнатьевич как-то странно на него посмотрел и покачал головой:

— Арина на месте в курс введёт и тебя, и Ласа.

— Понятно, — протянул он, хоть и было ни черта не понятно, но зато хоть капельку интересно.

Примечания:

Новый впроцессник... Да, я злая бяка, но эта идея буквально прогрызла мне мозг, простите.

Примечания:

Много рефлексирующего Антона! Много отсылок ко всему, чему только можно!

Сюжет пока провисает, начав шевеление лишь под конец.

Что ж, они ехали к Арине… Пускай. Антон помнил, как ещё в их первую встречу ведьма высказывала вполне определенные мыслишки рвануть прятаться в Сибирь, и гори оно всё… Тогда ей, по понятной причине, скрыться не удалось. Но, видать, не больно-то и хотелось. При её-то надеждах сменить «команду», став Светлой и автоматически заткнув за пояс не только «коллег по цеху-ремеслу», но и большую часть волшебниц.

Тщеславие и ведьмам не чуждо. Точнее не в нём там было дело. Совсем не в нём. Арина была идейной… Даром, что ли, как медведь какой в спячку впала? Только вот одной зимы ей мало показалось… Нет, ну кто, проспав шестьдесят лет, выберет добровольную ссылку?! Ещё и имея такие тузы в рукаве… Фуаран — это лишь верхушка айсберга, запасливой и умной ведьмы вне категорий.

Городецкий отчетливо понимал, что схрона артефактов Арины, хватит ещё не на одну заварушку. Оттого и испытал некоторое облегчение, когда та сменила цвет. Впрочем, что ж он, в самом деле, вчерашний новичок-желторотик какой, чтоб обманываться насчет святости Светлых?! Тем более, что два столетия в Тёмном не смыть, как ни старайся, так что оттенок серости ей обеспечен.

Он и сам не заметил, как мыслями убежал далеко в прошлое, когда ещё и Надька не была инициирована… Когда Светка не отдалилась вот так… Когда он и на третий уровень Сумрака не совался… И даже не подозревал, что все Иные по сути своей вампиры, пьющие энергию обычных людей. Да-с, хорошее было время.

А ведь с появлением Арины всё и завертелось по-настоящему. Фуаран, обезумевший Костя, увидевший в этой книге чертов шанс изменить судьбу; а после ведь и всякие сумрачные твари подтянулись… Хотя он и сам ненароком сделал всё, чтоб их разбудить, ведь так?! На шестом уровне кто шороху навёл, кто развеял окончательно погибших Иных?! Он, Антон Городецкий. Понравилось ли это Сумраку? Навряд ли… Хоть и после опустевший шестой слой начал пополняться вновь прибывшими, но скапливающиеся там тысячелетия пленники получили свободу… То бишь возможность пойти дальше ну или просто обратиться в ничто, как уж там дальше — тут никто и из Иных не скажет.

— Антон, хватит ворон считать! — устав наблюдать за его погружениями в себя, не выдержал Лас. — Уже наш поезд объявляют.

«И в самом деле — старею, » — безрадостно констатировал Городецкий, поспешно встряхиваясь и ныряя в живой поток вслед за Ласом, бодро пробивающем им путь локтями… И чего только внушение не использует?! Нет, всё-таки повезло ему отчасти с тем, что напарник его всё ещё слишком… человек. Да, однажды это неизбежно изменится, и сам Антон тоже бы окончательно превратился в настоящего Иного, пожив… Нет, даже не с лета Гесера или Завулона… Хватило бы и Семёна. Может, и к лучшему это всё, а?!

Нет, всё-таки энергии и драйва у Ласа и безо всяких плюшек Иного хватало. Они не только не опоздали, но и напарник умудрился помочь утрамбоваться одной довольно симпатичной женщине с диким количеством сумок. Полшкафа она что ли с собой перевозила да косметический салон в миниатюре?!

По заинтересованному лицу Ласа Антон быстро смекнул, что на какую-то часть пути, а именно, пока красотке с ними по пути, полноценного попутчика и собеседника он будет лишен. Не то, чтоб он на что-то претендовал да и ехать им чертовски долго… Уж забралась Арина, так забралась! Ух, ведьма старая!

— Иди, — шепотом сказал он Ласу, который явно разрывался. — Я пока обустроюсь. И в отличии от неё никуда не денусь, — с этими словами Антон забрал у него подозрительно легкий рюкзак… Ну, а, впрочем, гитару ему напарник не отдал. Ну конечно.

— Спасибо, Антох, — мигом просветлел Лас и помчался за зовом сердца или какого другого органа, Городецкому лишь осталось краем уха отхватить обрывок какого-то дико смешного, но абсолютно лишенного смысла и такта анекдота. М-да, совсем не факт, что тому сегодня удастся закрутить более плотное знакомство.

И ещё раз, покосившись на двери вагона, за которыми скрылся Лас, с чувством престарелого мастера, выпустившего в жизнь шкодливого ученика, Антон направился в щедро оплаченный Дозором полноценный спальный вагон, где только две полки и обе, о чудо, нижние! Нет, это была просто поразительная щедрость для любивших держать своих сотрудников в черном теле тонусе Светлых!

И хорошо, потому что на скором поезде «Москва-Владивосток» им предстояло преодолеть едва ли не большую часть от заявленного в названии маршрута. В последний раз он так далеко путешествовал поездом… А вот не было такого!

Самолёты — вот спасенье, особенно, когда все твои командировки — срочные… Тратить на дорогу по несколько суток — нецелесообразно, а что до отъявленных аэрофобов, то всё решалось просмотром линий вероятностей. Впрочем, вот тот же Лас так свою неприязнь к самолётам и не скрывает, и по возможности… Да когда у него, дозорного, такая выпадает?! Выбирать-то?! Как сказал шеф, так и будет… Хотя Лас, конечно, может и позубаскалить… У него это получается незлобно и даже смешно, но пару раз он уже дошучивался… Пока не дошло до бедовой головы, что Бориса Игнатьевича лучше не трогать! Впрочем, и дергают Иного невысокого уровня в командировки нечасто. Особо жаловаться не приходиться, да и не из той породы его протеже, чтоб жаловаться.

В любом случае, в их нынешнем деле спешить было явно некуда, скорее наоборот… Антон грешным делом подозревал, что этот конкретный «скорый» с легкого вмешательства «кое-кого» и попустительства кого-то «потемнее», может оказаться и не таким скорым. Верно, ведь всё это отчаянно напоминало постанову, финалом которой станет распитие самогонки, сваренной самой главой конклава ведьм Ариной, под её же засоленные грибочки… Тьфу, напасть! У Антона даже от этих далеких от радостных подозрений всё равно потекли слюнки.

И всё ж-таки с чего такая таинственность?! Почему поезд?! Ладно, худо-бедно, можно объяснить это тем, что место их высадки — это даже не городок, а так… крошечная станция, рядом с которой и в двух дня пути аэропорта не сыщешь. Но! В дело-то можно было ввести, если, конечно, они попросту не едут проведать старую знакомую. Хотя с Гесера сталось бы передать с ними ведьме какую-нибудь безделицу… Почта России, чтоб шефа! И потом с честными глазами втирать, что обычным людям этого ну уж никак доверить было нельзя.

И всё же что-то внутри него не соглашалось с этими разумными доводами. И это что-то продолжало надеяться, что и дело, и необходимость его участия — всё правда.

Пробравшись в купе мимо недобро на него покосившейся проводницы… И чего не угодил, а?! Тут взгляд Антона упал на рюкзак Ласа, болтавшийся у него на плече, и он, не удержавшись, весело хмыкнул. Рюкзак был с кричащей надписью не самого цензурного и достойного Светлого мага содержания… Хотя, а судьи-то кто, ну и пшли.!

Вообщем, Антон уже хотел было тихо-мирно вздремнуть, но что-то (а именно размышления о посиделках у Арины), вынудили его проредить запасы верного средства против вампиров, не дожидаясь Ласа… Да и привык он уже в одного… Хоть и неправильно это.

Но от воспоминаний, и о том, что вся жизнь теперь превратилась именно в хождение по ним… Тянуло приложиться неумолимо. Хорошо, обычным людям… Они не знали пути Иного и чего теряют тоже не осознают. А, впрочем, было ли чего там терять?! Горька судьба Иного.

Жить, если не дурак да Фортуна полюбит, пока не убьют… Почти как эти эльфы у Толкиена. Можно вообще заныкаться где-нибудь да тянуть тихонько лямку… Только не взвоешь ли со скуки, вечно жить, не зная, бед, ха?!

И это ведь полбеды. Это Антону сказочно повезло… По крайней мере, по первости так казалось. Жена — Иная, дочь тоже… Живи и радуйся, а не наблюдай за тем, как любимая, а затем и дети старятся и умирают, а затем и внуки, а после и их внуки… А ведь и Гесер и Завулон через это прошли. И не единожды, наверняка. После этого и осуждать-то двух древних интриганов не хотелось. Да и не следовало. В чужую шкуру не влезть, но… Неожиданно оказавшись по другую сторону, Антон в чём-то да начал их понимать.

И если Гесеру с Ольгой благодаря Арине всё же удалось под старость лет, но всё же сквозь игольное ушко протащить сына в Иные… То у Завулона в этом плане поджидал злостный удар под дых. Отчаялся?! Перестал следить?! А на тебе, внука-Иного! А то, что Светлые первые подсуетились — сам виноват, не обессудь.

Антон ведь прекрасно отдавал себе отчет, что он далеко не ангел. И что шансы пройти инициацию Тёмным у него были… И как бы тогда сложилась его судьба в Дневном Дозоре?! Цел был бы ещё мир?! Не треснул по-полам?! А?

Но углубляться в такие философские дебри Антон не захотел, а потому мысленно послал Завулона к чёртовой матери, и, судя по пробравшей его в ответ дрожи, тот послание услышал и разозлился… Но не сильно, иначе бы торкнуло посильнее.

Антон покачал головой и попытался увести мысли прочь, а что лучше всего отвлекает? Верно, музыка. Хотя он уже начинал опасаться того, что подкинет ему на сей раз механизм случайного воспроизведения…

Помилуй, Бог, я сам с собою

Затеял этот беспредметный разговор

Я стал пенять на паранойю

Такого не было со мною до сих пор

«А ведь зачастил же! — узнавая голос, лениво подумал Антон, откидываясь на полку. — Неужели дело как-то связанно со Светлым магом Князевым, а? Нет, как-то слишком уж в лоб для магии плеера… слишком.»

Музыка меж тем продолжалась.

Кто тот странный пассажир полуночного экспресса?

И надо было ж Ласу проскользнуть в купе именно на этом моменте.

— Твою мать! — не сдержался Антон.

— Да что случилось?! — округлил глаза музыкант.

— Да так, — устыдился в миг Антон. — Фигня одна… Ну как получилось с красавицей?

— Да ну, — преувеличенно бодро начал тот. — Всё шло, как по маслу, пока… — глаза его забегали… — Ну ты помнишь, Антон, я перед отправлением чебурек у одной старушки перехватил и как-то даже в линии не посмотрел… Ну и того! Блин, чебурек тот хреновый был!

Антон честно старался не ржать, но у обиженного Ласа было такое лицо, что он сдержался. Вскоре злосчастный плеер был забыт.

Неудавшийся герой-любовник вовсю травил уши Городецкого отборными по крипотце стёбными песенками под верную гитару. И тому это нравилось… Прекрасно прочищало голову от лишних мыслей.

* * *

Позднее те всё же неизбежно вернулись в прежнее русло. Поезд уносил их прочь от душного мегаполиса уже больше суток, что наводило на мысли о том, что… Всё-таки расположилась Арина далеко за пределами юрисдикции московских Дозоров, а впрочем…

Правда была в том, что на официальной епархии владычество Завулона с Гесером отнюдь не кончалось, куда местным Дозорам да супротив столичных шефов?! Да и в местах, куда их весело уносил скорый, и Дозоры-то располагались в количестве один сотрудник на пару тысяч квадратных километров.

Впрочем, и плотность населения необъятной уменьшалась по мере удаления от центральной России, но это не значит, что здесь не доставало Иных. Напротив, именно здесь, подальше от железной дороги, областных центров с аэропортами, и можно было встретить тёмных и светлых — тех, кто не приветствовал всей этой дозорной системы, а предпочитал либо жить отшельником и не отсвечивать, либо ещё как крутиться… Даже маскируясь под местные туристические культы или ещё под что мимикрируя.

Прятались там и беглые, как без этого… Сибирь и Дальний Восток протяженные… А уж сколько мест там глухих да труднопроходимых… Затеряться куда как легче, чем в двух-трёх соснах. Хотя некоторые и в них умудряются, но это отдельный вид топографической патологии.

А тут и дозорных не напасёшься, готовых бегать за сто с гаком километров по бездорожью, чтоб отреагировать на вызов. Потому Антон и держал в уме немыслимое для крупных Дозоров неписанное правило: чем дальше от столицы, тем смирнее и спокойнее жили меж собой местные Ночной и Дневной Дозоры.

Зачастую и друг друга прикрывая, не в каждом, разумеется, случае и месте, но подобная тенденция имела место быть. А иначе и не выжить. И Тёмные, и Светлые понимали к чему приведёт бесконтрольное размножение низших Тёмных.

Последние и без того понятно почему, а первые… Тут же и самим потом кормовой базы не хватит… нет, как бы жутко не звучало, а лишние пищевые конкуренты Тёмным были не нужны.

Последнее вновь возвращало Городецкого к тому, что все Иные не слишком-то и отличаются друг от друга. И от так называемых низших, в частности. Что вновь подводило к другому поезду, но к той же компании Ласа.

— Как ты думаешь, к чему это всё? — спрашивает он, слегка перевесившись через обеденный столик, за которым они недавно весело рубились в обычного «дурака». Причем дураком постоянно оставался именно Антон, что, конечно же, не то, чтобы не соответствовало действительности, но не пять же раз подряд! Ладно, оставим это на совесть музыканта или же на постоянно выпадающего в прострацию Городецкого, сейчас он отчаянно не хотел вспоминать тот злосчастный поезд в Казахстан.

— Да не всё ли равно… — Лас поднял на него мечтательный взгляд. — Главное ж, что как в старые времена! Едем, не летим! Да ещё и в хорошей компании прочь из душной Москвы да ещё и за денюжки шефа, чем не командировка мечты, а?! Задание не срочное, ещё и отрядили меня да тебя — всё равно, что посылать хромого да косого! Явно же, что ничего по-настоящему злодейски опасного там не приключилось… Да и чего такого может произойти с ведьмой вне категорий как Арина?! Значит, там попросту понадобились твои знаменитые мозги, а меня выдернули так за компанию, да и по мелочам проследить… Всё ж слишком много я со своим уровнем не смогу, но позвать на помощь в случае чего — пожалуйста. Да не забивай ты голову, Антох, приедем увидим… А пока… Ну что плохо тебе здесь, хуже, чем в твоей квартире сычом, а?!

Городецкий вздохнул. Вот вечно Лас прямо в точку подмечает.

— Главное, хорошо провести время! — и музыкант широко улыбнулся и с видом доктора отмерил им по терапевтической дозе противампирской «сыворотке».

Антон не выдержал и улыбнулся в ответ. И в самом деле не важно. Главное, хорошо провести время.

* * *

И всё-таки дорога была длинной. И волей-неволей Антон вновь вернулся к тому времени, когда больше десяти лет назад странная компания из Инквизитора, вампира, Светлого мага и музыканта, подброшенного в поезд в качестве отвлекающего маневра, в погоне за таинственным похитителем Фуарана направлялись, сами того не ведая, навстречу юношеской максималисткой мечте Кости сделать всех равными, чтоб не было Иных и людей… А ведь было в этом своего рода изящество!

В погоне за самим собой, водить погоню за нос, планомерно приближаясь к цели — Байконуру… А после вот так взять и отфуаранить с орбиты всех и тем самым подписать приговор вампирам, оборотням и древним, уже давно отжившим свое и паразитирующих на людях древностях, окаменелостях типа их шефов…

Тоненький червячок сомнений против воли заворочался в голове Антона, проедая мозги. Не впервые, далеко нет, он задумался о том, а не стоило ли ему тогда попросту помочь Косте, скажем, запихнуть к нему в ракету ошивавшегося поблизости Ласа, как — да батарейку какую и… Нет, не сделал бы он так и предоставься ему шанс снова выбирать. Кто он, Городецкий, такой, чтобы столь бесцеремонно нарушать существующий тысячи лет порядок?! Даже если тот неправильный и вообще… Антон попросту не способен был на такое предательство по отношению к Ласу. Ну и чего, что тот, наверное, даже его и понял бы… Нет, Антон поступил так, как считал необходимым в тот момент. И каяться и посыпать голову пеплом не станет. История не терпит сослагательного наклонения и он… Он, черт возьми, не так уж и стар, чтоб столь активно предаваться воспоминаниям, как старик какой, ей же Богу!

Городецкий по-настоящему разозлился на себя. Вот ещё! Давай, Антон, начни ещё анализировать, как славный мальчик Костя, до своей смерти, случившей с его, Городецкого, преступного невмешательства, докатился до холодного, отстраненного Абсолютного вампира, что не стеснялся марать руки глубоко и… Да, что тут гадать! Вряд ли кто-то сможет пройти сквозь предательство и изнанку Сумрака, оставшись прежним. И да, пусть сейчас Саушкин затаился и вовсе оказал им в последней заварушке знатное содействие и, в целом, вел себя адекватно, отказавшись от своих юношеских максималистических планов, но кто же знает, что творится в его клыкастой черепушке на самом деле?!

Нет, Антон Городецкий решительно не мог долго оставаться в стороне. Даже если и какая-то его часть этого хотела, существовал и другой Антон, подсаженный на адреналиновую иглу, конченный маньяк-приключенец!

И Антон, не выдержав такого напора собственных мыслей, встал. Ему было просто необходимо чем-то заняться, окромя плевания семечками в потолок и выслушивания по новому кругу неизменных баек своего напарника.

— Я воздухом подышать, — бросил он Ласу довольно глупое замечание, учитывая, что воздух в поезде везде (кроме плацкарта из-за скученности) одинаковый.

— Ага, — кивнул тот, ковыряя арбузную корку с таким увлечением, что Городецкий невольно восхитился такой незамутненной увлеченностью и тягой к… видеть в жизни, в основном, хорошее?!

Не желая ещё больше забивать голову всякими материями, он поспешно покинул купе, направляясь да… Никуда конкретно он не направлялся! В результате он не нашел ничего лучшего, кроме, как, поглазев на людей, просочиться в тамбур, благо тот был пустым.

Но оставался таковым совсем недолго. Стоило только на чуток выползти с купе, а тут хлоп и сработал его магнит на Иных! Конечно, благодаря Двуединому, Антон же теперь — сверхмощная батарейка и кормушка для онных… Не больше не меньше!

Неожиданной оказалось только личность просочившегося. Немало прифигев, Антон понял на встречу с кем ему столь явно намекала магия случайного воспроизведения. Вот только на х… зачем?! Вот раньше были плеера! Играла песня про Инквизицию — и вот уже стоит Эдгар пред ним собственной персоной, пройдемте, милейший… И попробуй откажи! А тут… Подумаешь, звезда панк-рока, пребывающая далеко не в зените своей карьеры!

— Я не панк! — коротко рявкнул что-то по его лицу прочитавший Князь.

Что ж, по крайней мере, поездка переставала быть скучной.

Примечания:

*Скрещивает пальцы*

Только не сильный ООС, только не сильный!

Я старалась, но получилось не знаю что.

— Я не панк! — коротко рявкнул что-то по его лицу прочитавший Князев.

На что Городецкий поднял голову и лениво прикинул, а что он, собственно, знает о панках… Выходило, что не так уж и много. Воображение отчего-то живо нарисовало карикатурное изображение, которое тут же развеялось уж больно картонно и плоско выглядело. Внутри что-то потянулось к торчащему в купе Ласу, которому, наверное, вот уж точно такая встреча оказалась бы куда приятнее… Помнится, ещё в их первую встречу в ЖК "Ассоль" тот всучил Антону свою демку… После которой Городецкий решил, что вот он «панк из панков», однако признавать последнего за эталон уж точно не стоило. Здесь аналитический склад ума Антона отказывался идти на подобное облегчение своей думательной функции. А по сему… И не следовало даже сравнивать двух этих ужасно странных Светлых магов. К тому же не собирался Антон сейчас всерьез зарубаться за какие-то глупые понятия, он и далеко не зенитной звездой панк-рока мысленно нарек того, не задумавшись, повторив устоявшееся мнение, а потому просто кивнул на эти слова. И да — тут Антон мысленно чертыхнулся, чем наверняка спровоцировал бы легкую воронку инферно, если бы не был теперь абсолютным человеком, дело-то было совсем не в претензии к «панковитости», а в оценке уровня давно пройденного карьерного зенита. М-да, не ловко вышло, если не слабый Светлый маг всё это прочитал по его лицу.

Как выяснилось не только это.

— А, — хитро (а может и нет — Антон не мог разобрать) прищурился Князев. — Так, вы решили, что я за тем же, что и остальные Иные вокруг вас вьются, притопал сюда?!

«Надо же какой вежливый панк, — мимоходом подумал Антон, тут же дав себе мысленный подзатыльник. — Хватит уже ярлыки тут развешивать, Городецкий! Ты же раньше этим не грешил… Вот и сейчас не начинай!»

— А зачем ещё? — просто полюбопытствовал он. — Я ведь ходячий вай-фай роутер без пароля для Иных, подходи и впитывай!

— Ну, это опуская то, что на вас защитных артефактов и тёмных, и светлых — как на новогодней елке, Антон… как вас по батюшке?! — и вновь этот, теперь Городецкий был уверен, хитрый прищур. — Всё же не думал вас, когда-нибудь встретить… Живую-то легенду мира Иных, я же, может и знаете, не особо пока с ним взаимодействую.

— Просто Антон, — качнул головой Городецкий, прогоняя из головы это навязчиво преследующее его: «Антон Сергеевич, вы ж живая легенда, а расскажите, как…», тьфу, напасть. — Только не говорите, что давно хотите про меня песню написать и подошли, почувствовав, чтобы спросить разрешение?! Вам оно и не нужно, вы, чёрт возьми, прекрасно умеете обходиться полунамеками, так что и посвященные не сразу разберут, а я и ничего не докажу… — под конец Городецкий совсем ужаснулся, осознав пугающую реальность своих предположений.

К его облегчению Князев рассмеялся. Не насмешливо или со зла, а так по-доброму что ли, что у Антона аж немного отлегло.

— Я, правда, про это и не думал, но… — музыкант виновато заулыбался. — Теперь буду думать, уж простите.

— Что ж, — вынеся этот удар, протянул Антон, — Могло быть и хуже, повстречай я здесь…

— Билана, — с видимым удовольствием предположил музыкант, глядя на то, как расширяются от ужаса глаза Городецкого.

— А он тоже Иной?!

— А пёс его знает! — беззаботно махнул рукой Князев, попутно задев занавески… — А чтоб… — он выругался, пытаясь прицепить те обратно. Возня продолжалась долго, пока Антону не надоело и тот не водрузил те на исконное место.

— Спасибо, — выдохнул Князев. — У меня с занавесками в поездах вечно какая-то запутанная история выходит… Взаимная нелюбовь что ли… Проводницы уже скоро плешь проедят! — зачем-то пожаловался он.

Городецкий же, невольно принюхавшись и сверив ещё раз свои впечатления, констатировал: немного навеселе в этом тамбуре сейчас был лишь он сам, а вовсе не звезда панк-рока. Вот ведь шутка ль дело!

— Может, проклял кто?! — всё же решил уточнить Антон, хотя глупо такое человеку спрашивать у Иного, однако… — Может, ведьме какой однажды не угодили, вот и преследует вас эта мелкая неприятность неотступно и следов не видать.

— Если, — Князев слегка побледнел. — Каждую де… женщину, с которой я водил долгое ли короткое, сознательное иль бессознательное знакомство до момента инициации за ведьму, то так я никогда шутницу не найду!

— И не надо виновницу искать, — пробормотал Городецкий. — Достаточно к ведьме посильнее обратиться, та снимет, если что и подложено было, — и неожиданно для самого себя предложил. — Я спрошу свою знакомую, как раз к ней еду. Вдруг пересечетесь…

— С кем и с чем я только в разъездах не пересекался, — несколько устало отозвался Князев, на всякий случай опасливо отодвигаясь от занавесок. — Может, и с вашей знакомой ведьмой тоже удастся, спасибо, — а после, слегка пожевав губу, добавил. — Вот вроде бы стараешься… Всё делаешь, чтобы дожить уж нормально, как человек, а всё одно понимаешь, что, как раньше уже не будет. Да, и раньше-то было, не спорю, далеко от нормального, но там всю эту хренотень на пьяные глюки списать можно было да и посмеяться над собственными дрогнувшими коленками, написав про увиденное песни, а теперь… — Князев усмехнулся. — Вот недавно выловил меня один вампир, пристал так, что и отвязаться — только через Сумрак удирать, только вижу ж я, что тот хорошего такого уровня… Явно и на третий уровень вхож, а я пока в такие дебри не совался, куда тут убежишь. Пришлось говорить, объяснять, что «Исповедь вампира» я писал за долго до инициации и вообще претензий к их брату не имею и что нет, про Оборотней тоже… Да и ведьмы ведь тоже! Лезут теперь да спрашивают, где ж я историю про осла, услыхал, что за бестолковая влюбленная дурочка мне попалась, тьфу напасть!

— А такая была? — что-то смутно припоминая поинтересовался Антон. Рассуждения музыканта были знакомы и ему, только вот он изначально лишил себя роскоши прожить полноценную человеческую жизнь, а затем податься в Дозор, как например, Семён. А будто и был у Городецкого выбор… Гесер был убедителен. Это рокер Андрей Князев мог показать фак, прошляпившему его в свое время Питерскому Дозору, пообещав что-то в туманном будущем, не слабый ведь Иной, совсем нет да и дядька интересный. Вроде, простой, почти деревенский сказочник, а чуть копнешь, а там подковырка… Много подковырок. Это не хорошо и не плохо. В конце концов, скучно было бы жить человеку без загадки.

— Точно не знаю, — удивил его Князев. — Ходила байка такая по деревне, а сам нет — не проверял. Не до того было… А сейчас и тем более, когда периодически вот так умаивает за «околоиной» базар отвечать. Один раз и инквизитор подошел, говорит, мол, очень надеемся, что вы имели ввиду наших людских «тёзок», описывая инквизитора как садиста-мазохиста… И как зырк на меня, аж в дрожь повело! Итак, каждый концерт приходится уши в остро держать, чтобы совсем уж не перепитаться… А вы, Антон, не верите ещё, что я к вам не за подпиткой пришёл! Да на кой мне?! Публика, конечно, разнится от города к городу, но, в целом, замечательная! Я их завожу, а они меня, в итоге, получается, что друг друга — всё выступление на драйве, столько энергии, я пока не поднаторел назад её возвращать вообще чуть не захлебывался! Зато теперь больше отзывов стало, что людей и пару дней после не отпускает драйв! Такой вот генератор у меня, Антон, получается.

— Тогда я уже и не знаю, — пробормотал Городецкий, почерпнувший из этого странного разговора немного о тяготах Иных-публичных личностей. — Чем обязан встрече… Вот разговариваю сейчас с вами, Андрей, а всё одно не верится, что только праздного ж интереса ради подошли сюда.

— Не праздного, эх… Совсем не праздного, — как-то заметно погрустнев повторил Князев. — Тут вообще сложно объяснить.

— Ну, а ты попробуй, — Антону первому набили оскомину эти пляски вокруг да около да вежливые не-панковские реверан… Тьфу, выканья!

— Да чё тут пробовать! — сразу заметно приободрился Андрей, верно считав несколько потеплевший градус уже не полуофициальной беседы. — Видишь ли, я слышал, точнее знаю, что у Иных что не тронь, то хронь… Ну то есть даже мелкое чувство дежавю, предчувствие или даже бредовый сон могут раз и пальцем в небо попасть!

— Ну, — согласно протянул Антон, начавший догадываться, где тут собака зарыта. — Бывает такое. Где-то во сне я отметился?!

— Ага, — обрадованно закивал Андрей. — Нет, мне часто всякая дребедень снится… Без обид, но, чтоб главным героем стал не кто-то, а Антон Городецкий… Да ещё и потом сразу же я тебя и почуял тут, как проснулся… Чуть с полки не навернулся, благо нижняя, но всё же!

— Так, и что там? Надеюсь, без всякой сумеречной хренотени? — без особой надежды поинтересовался Антон.

— Да вот, как-то странно всё! Понимаешь да, мне, в основном… — тут Андрей понизил голос. — Мишка Горшенев снится… Мы там с ним болтаем о том, о сём — ничего криминального или жуткого. Иногда он мне даже музла подкидывает… Откуда — не знаю и не спрашивай, это необъяснимо, но я отчего-то уверен, что это и вправду он, а не моё свихнувшееся сознание играет со мной злую шутку и придумывает музло в отрубе… Хотя я и сам придумывать его в отрубе умею, но это не то, понимаешь да?! — Князев с какой-то затаенной надеждой уставился на Городецкого, но не, увидев там столь нужного ему блеска понимания, как-то сразу сник. — Ты вообще-то понимаешь, о ком речь-то, да?!

— Понимаю, что о Горшке, — употребил панковскую кличку Антон, дабы не казаться нубом, и оттого ещё больше показался сам себе таковым, а оттого добавил. — Но я вас, ребят, только немного слушал, а уж за жизнью и вовсе не следил… Так, о тебе, в основном, слышал да о Лёше Горшеневе, потому что вы Иные и с твоей инициацией вообще история странная была.

— А знаешь в чем странная? — вдруг уцепился Андрей, горько улыбнувшись. — Что вокруг меня всегда было полно Иных и ни одна пад… — он тихо выругался, — Не только не инициировала, но и в Дозор даже не сообщила!

— Я думал Тёмные ещё рассчитывали, что ты остервенеешь, дойдешь до кондиции да по наклонной к тёмной дорожке придешь — вполне нормальное желание для них, — пожал плечами Городецкий, хотя ему, признаться, и было любопытно.

— Ага, конечно, — немного уязвленно прошептал Князев. — А ещё зависть там была… Черная такая, удушающая. Потому как я и на сцене, бл.., впереди — дальше только Миха, а они — так... пушечное мясо рок-н-ролла, а ещё и здесь белая кость — урожденный Иной оказался… Думаешь, почему всё тогда в группе по звезде покатилось?! — И Андрей требовательно посмотрел на Городецкого, который тут же почувствовал себя несколько неуютно… Ну не знал он всех тонкостей, хотя и информация о дрязгах доходила.

— Нет, — потому честно ответил он, но тут поправился, догадавшись. — Играть Тёмным с потенциальным Светлым, ещё человеком — одно, а вот с уже не потенциальным…

— Именно, — глаза Князева полыхнули горьким торжеством. — И пошло говно по трубам… — он вздохнул. — Ещё и Миху потом науськивали… А он ведь и так всё чувствовал, ну что я изменился… С ним вообще всё странно было. И Лёха — урожденный Иной, ну и что же, что Тёмный… Фигня всё это, сволочизм не знаком инициации определяется, мало что ли и Светлых ублюдков и, наоборот, Темных порядочных…

Если с первым Антон был полностью согласен, то со вторым… Маловато таких, но останавливать в принципе дельную мысль он не стал.

— И сам он… Ну я даже не знаю, как объяснить, но он всю эту паранормальщину чуял! Или она его! Вот просто встроенный компас у Михи на это был… И порой приглядишься — почти Иной особенно на сцене… Я ведь последние годы в теме был — там вокруг него такие завихрения были… Мне ребята сказали, что не Иной он, но очень близок, поэтому и не вампиром, не оборотнем не инициируешь — мол, были там даже с Дневного Дозора щеглы, каким-то прибором водили, высчитывали, а не обломится ни с одной стороны! Такие вот странности… И не там, и не тут — везде чужой… — чуть обхватив себя, сдавленно прошептал Андрей, а после поднял больной взгляд. — Наверное, я ни хрена не понятно изъясняюсь?

— Вовсе нет, — ответил Антон, уже примерно смекнувший, что к чему… — Точнее не понятно, но я понимаю, — он усмехнулся. — Видишь ли, где-то десять лет назад я наткнулся на любопытный труд одной ведьмы о магической температуре… — издалека начал он свой рассказ, вспоминая одолженное Ариной чтиво, перевернувшее его мир. — А после все это и подтвердилось. Грубо говоря, самый сильный Иной — не производит энергии от слова совсем, он только берёт извне, восполняя собственную пустоту, а так как её внутри него почти бесконечно много, то и вобрать он, соответственно, может, на сколько позволяют внутренние резервуары. И так со всеми. У меня вот этот резервуар сейчас абсолютно и постоянно полон, моя магическая температура — как летний день на Венере, ни грамма не прохладный и тёплый! А вот у кого-то внутренний резервуар, вроде и пустоты имеет, но все не достаточные, чтобы этого кого-то сквозь игольное ушко протащить в Сумрак и инициировать, уж не знаю, наградить этим даром или проклятием! А между тем у человека и интуиция развитая и творчество так и прёт, и он даже и в Сумрак в моменты величайшего душевного напряжения подглядывать может, а всё ж не Иной он… Бывает такое, причем в разной степени близости к этой черте, которая, один Сумрак знает, где находится да каким мелом написана.

— О, — глубокомысленно выдал Андрей. — Как ты всё завернул… Кажется, я понял, почему именно ты последние годы всё мутную движуху мира Иных и разной степени абздеца разруливал.

— Так что, в итоге, кто тебя инициировал-то? — решил вернуть того к теме немного польщенный Городецкий. Потому как любопытно же теперь после услышанного-то.

— А, — махнул рукой Андрей. — До банального просто. Ночной Дозор неожиданно решил, доколе можно нашим ребятам игнорировать пункты временной регистрации на вокзалах… Ну сам подумай — какому панку охота связываться с унизительными бюрократическими проволочками, если и приезжали-то порой и на несколько часов, отыгрывали да и сваливали… Вот и стуканули на них коллегам, тем, к кому все мы по сути и приписаны, Питерским… Пришли беседу проводить, штрафы выписывать, Инквизицией пугать, не в первый раз уже, кстати, как я потом узнал… Заявились на репетиционку, и я там по странному стечению обстоятельств был, хотя и приходить ведь не хотел, там всё, что надо было давно пропето было, а новых текстов, как назло не было — пришел, чтоб отметиться и тут раз… Типы какие-то якобы с администрации здания, а сами почему-то с Горшком перетирать не хотят, тут я подошел, узнать в чём дело, а один, как глядь и рот на меня разинул… Ну и всё, вывели меня тихонько под белы рученьки, хоть я и старался, чтоб вышло не тихо, даже, кажется, врезал кому-то, — Князев довольно усмехнулся. — Потом-то, конечно, объяснили мне, что к чему… А вопросов-то только больше стало ко всем рядом ошивавшимся Иным… И ведь не только Тёмным, да! — он горько улыбнулся.

— Ольга… Жена Михаила, да? — покопавшись в памяти, выдал Антон, нахмурившись.

— Да Олю-то как раз понять можно, — махнул рукой Князев. — Она хотела, чтоб с Михой в группе подольше хоть один, — тут он показал руками кавычки, — нормальный человек был, а ведь и права была… Я хоть и пробовал пару лет с ребятами по-новой ужиться, так нет же… Там, где и раньше тонко было, сейчас порвалось. И не то, чтоб кто-то особо и виноват был, так совпало. Ну и не стал я себя дальше насиловать, ушёл, хотя со стороны всё нормально казалось и чего ломанулся непонятно, ха!

Вот глядел сейчас на своего невольного попутчика Антон и понимал, что хоть и много лет уже прошло, а ничего у того не отболело и не зажило по-настоящему. Не желая его и дальше колупать, он все не сдержался:

— Почему вообще это произошло? Ну с Михаилом… При таком-то окружении? — уж очень его грыз этот вопрос. — Неужели никто в линии вероятностей не смотрел?

— Да я в них принципиально не смотрю! — тут же взъерепенился Князь. — Ну то есть, — уже более миролюбиво продолжил он. — Иногда смотрю… Прежде чем в самолет на регистрацию пройти, а так-то нет. Чему быть, тому не миновать, — кисло проговорил он. — Но вообще вопрос справедливый ты задал. Я вот тоже у Оли хотел бы это узнать да только вид у неё такой был, будто вот-вот развоплотится… Ну у меня духу и не хватило тогда, а сейчас и подавно, к чёму ворошить всё это… Боюсь, даже узнавать-то правду, а то и сам того гляди… Вот скажи, Антон, где справедливость?! Почему у Светлых есть такой мощный рычаг самоуничтожения? А Тёмным хоть бы хны! Почему они и здесь более свободны, а?!

— А это, Андрей, называется предохранитель, — менторским тоном проговорил Городецкий. Его и самого этот вопрос несправедливости бытия волновал, покуда он не узнал, что… — И мораль тренируется и изгибается. Светлого сдерживает только он сам и его представления о совести и о непоправимости деяния… Или бездействия. Думаешь, Великие Светлые не натренировали собственную мораль и убеждения?! Конечно да, иначе б Тёмные нас задавили не только числом…

— Я ведь прекрасно понимал, что предал его, — глухо сказал Андрей. — Убеждал себя все эти годы, что мог бы сделать я, чего не могла Оля. Мы ведь оба светлые, почти одного уровня, но… Правда, в том, что я всё равно всегда винил себя, как бы я не прятался за тем, что я не жена ему и не брат, и что в первую очередь это была их забота… Не говоря уже и о группе, всё прекрасно понимавшей. Хоть кто-то что-то должен был предпринять. Верно ведь говорят, быть может, что все понадеялись и переложили задачу друг на друга…

— У семи нянек дитя без глаза, — зачем-то произнес вслух Антон. — И в самом деле, видимо, это и произошло.

— Да это уже было, было и прошлое. А меня всё никак не отпускает! — с потаенной злобой прошептал Князев. — Я не просто вижу эти сны с ним… Это одновременно и необходимо мне, но в то же время… Это сводит с ума. Мне ведь до того натурально снится, что Мишка живой, что я бывало проснусь, лежу, слушаю, как рядом жена тихонько сопит, а всё себя убедить не могу, что он реально взаправду мёртв, а вот сегодня вообще чуть с полки не упал, даром что нижняя… — Андрей посмотрел прямо на него мутным взглядом. — Тебя там с ним увидел, так что будь осторожнее, Городецкий. Больно уж жуткий вокруг был лес да и рычал там явно не лохматый волк сосед, а здоровенный такой медведь!

— Может по противампирской сыворотка, ну… предложил Антон, справедливо понимая, что музыканту это сейчас не повредит да и ему тоже, а уж, как обрадуется Лас!

— Я понял, — оборвал его объяснения Князь, который словно немного ушёл в себя и сейчас с неохотой возвращался. — Только вот от вампиров-извращенцев, которым этого, — он смешно показал «глык-глык» за воротник, — Не хватает, такая профилактика всё равно не спасёт… — и, наградив Антона своим фирменным прищуром, рассказал просто упоительную историю о пушечном мясе рок-н-ролла, как-то обросло мехом и клыками… Точнее именно об этом становлении и была история, в свете которой огромная часть репертуара заиграла в новом свете.

— Даже жаль, что нет ружья… Тьфу, что идейные и прочие мерзкие тёрки Темных и Светлых подточили и без того прогнившие рельсы былой дружбы… И поезд сошёл и я вместе с ним… И никогда не вернётся больше в станцию Неверлэнд, — печально глядя в одному ему ведомую даль, пробормотал Князь, — И вообще, — добавляет он, встряхиваясь и словно тут же преображаясь от легкой меланхолии. — Я перед концертами больше не пью… А мне через пару часов уже выступать.

— Значит, на следующей выходишь? — как-то немного погрустнел Антон, убеждая себя, что он расстроен тем, что не обломилась Ласу встреча… Ну да, только в этом же дело, конечно!

— Я потому и подошёл сейчас, — повёл плечом Андрей и, случайно зацепившись взглядом за часы, сдавленно выругался и с неожиданной для своей комплекции прытью, побежал, уже через плечо прокричав, — Спасибо за компанию! И осторожнее там с медведями, лесами да и ведьмами тоже!

«Да, — усмехнулся Антон, глядя на то, как тот резвым кабанчиком удаляется, — А ведь именно к ведьме в лес я и направляюсь,» — и коротко рассмеялся.

Он нисколько не переживал из-за этих снов и полубредовых предзнаменований, уж больно теплое впечатление оставила у него в душе эта встреча, причем он сам не смог бы дать себе трезвый отчет почему.

Странный дядька этот Андрей Князев. Одним словом, сказочник, а ведь сказки очень разные бывают, в одной из которых они всё сейчас и живут.

Впрочем, когда фантазия Антона расходилась и он начинал представлять, чей же замысловатый и изощренный мозг мог придумать его самого и законы, по которым их мир существует, то почему-то изображение рисовало этакого почтенных лет, в общем-то, добродушного дядечку, но не слабо при этом напоминающего ему Гесера! И, может самую малость, Завулона...

Продолжав свои шизанутые рассуждения, призванные раскачать импровизированную четвертую стену, Антон даже припомнил текст написанный всё тем же Князем песни… Что-то там про писателя Гудвина, кажется, и полушутливо обращаясь к автору своего романа неожиданно четко прокрутил в памяти:

Звездой бестселлера

я быть посмертно не хочу

Писатель учтите!

Я тоже вас могу убить.

Я с вами не шучу

И вы не шутите…

Конечно же, он не угрожал… Текст песни больше бы подошел любому из несчастных любимых персонажей Джорджа Мартина, а не ему… Да и обижался Антон скорее на то, что ему, наоборот, позволили жить… Но сам факт, что судьба играет с ним, как хочет… Как же это бесило! «Нет, — разозлился Антон. — Хрена-с-два! Я сам себе творец! И так просто меня не спишут… Если даже дело, данное шефом и постанова, не стоящее выеденного яйца, то я найду другое!»

И в приподнятом настроении Городецкий отправился к себе в купе, раздумывая, рассказывать Ласу о встрече или же нет. Он так и не пришел к однозначному решению, когда тот, подозрительно светясь от какого-то детского восторга, на него накинулся:

— Представляешь, Антох, я тут одного басиста встретил! Из нормальной такой группы! Эх, жаль, что они уже выходят… И жаль, что не Балу это был, эх… Но всё равно я б его к нам в купе на профилактические стопочку б затащил, мож, чего и сыграли б даже… А ты где был? — вдруг подозрительно поинтересовался музыкант, только сейчас вспоминая о сути своего задания — пасти Антона, который запропал давненько так уже.

— А я со Светлым магом Андреем Князевым повстречался, — не стал врать Антон, зачем-то прибавив, чувствуя себя при этом капитаном Очевидностью: — Это, наверное, с его группы басист был…

— Да ну, — присвистнул Лас, и тут же подстёбнул Городецкого, — Ну как, автографами обменялись?!

Примечания:

Для читателей моих остальных работ, если таковые сюда добрались. Вы, наверное, спросите, какого х... Так вот такого — до июля я буду пропадать с магистерской — этот фик исключение, он будет писаться параллельно с диссером, ибо он жрёт мне мозг, и да я сначала закончу его, а потом вернусь ко всему остальному. Благо он небольшой, ну я надеюсь, что небольшой, а то у меня герои всё никак даже с поезда не слезут)))

Спасибо за терпение.

Примечания:

Чем дальше в лес, тем забористее текст.

Остаток пути поездом прошёл хоть и без знаменательных встреч, но всё равно достаточно весело, чтоб Антон и Лас едва не прозевали нужную им неприметную станцию, где стоянка была вдвое короче обычной — по причине низкого пассажиропотока.

Запыхавшись (ещё бы! Это вам не шутки! Квест — покидай вещи за пять секунд и как-то застегни рюкзак, а затем выпрыгни из начинавшего отходить вагона…), они наконец огляделись вокруг.

Ни встречающих, ни провожающих… Это вам не вокзал в привычном понимании того слова. И всё же кого-то же за ними должна была послать Арина! Не в ступе ж им лететь!

Последнее предположение высказал, ухмыляясь, Лас, указывая на достаточно креативную деревянную высокую урну… Да уж, прикололся кто-то. Как бы об этом какая другая ведьма, не Арина, не прознала. Не у всех развито чувство юмора и самоиронии, а уж у их ведьмовской тусовки и подавно.

Однако смех смехом, а за ними никто не спешил. Шутки друзей становились всё злее и злее, по мере того, как сильнее клонилось к закату злющее летнее солнце и прохлада сумерек отвоевывала своё.

Нет, то, что погода становилась всё более пригодной для жизни, а не для сонного ползания мухой, друзей радовало. А вот то обстоятельство, что они застряли где-то в дремучих далях под ночь с приконченными подчистую многодневной поездкой запасами провизии, удручало.

— Не берёт, зараза! — в сердцах процедил Антон, в очередной раз набирая номер Арины. Старая ведьма уже и безо всякой сотовой связи должна была ощутить, посылаемое голодными мужиками в её адрес послание, но на связь всё не выходила!

— Может, случилось чего? — Лас почесал затылок. — Давай шефу позвоним?

— Нет, — поморщился Антон. — Если, в самом деле, что серьезное Борис Игнатьевич бы уже предупредил. Подождём ещё… — расписываться в собственной несостоятельности и при первой же сложности поднимать лапки к верху — нет уж, дудки!

— Мальчики, — проскрежетал сзади чей-то старчески голос, от которого Лас едва не подавился стратегическим запасом (почти закончившимся) от вампиров. — Вы кого-й это здесь ждёте?!

— Да вот, — пожал плечами Антон, тщетно силившийся вспомнить, когда последний раз до этого его называли «мальчиком»… — Встретить нас часа полтора назад должны были, а чего-то не едут. А вы, бабушка, здесь сторож? — осторожно перевел он тему, поглядывая на яркий оранжевый жилет старушки.

— А хто ж ещё, милок… — дальнейшее кряхтение про небольшую пенсию друзья слушали вполуха. Пока Лас не выдержал и не спросил:

— А не страшно тут одной?! Места-то, — музыкант огляделся. — Глухие.

— Дык, чего бояться-то?! — вдруг изменилось лицо старухи, обретая хищное выражение. — Вам самим меня надобно меня бояться!

«Зря мы ступу за мусорку приняли!» — мелькнула в голове у Городецкого мысль, когда он смотрел на эту ведьму, не использующую привычных фокусов и марафетов вроде паранджи юной девы. Не удивительно, что ей удалось обмануть его… А Лас… Что Лас, Иную сильнее себя он почуять был не в силах, если та сама не желала. Вот только лукавила старуха.

— Нам, — с нажимом сказал Антон. — Нечего вас бояться, а иначе… — он понизил голос. — Арина вас по Сумраку размажет.

— Верно, милок, — ведьма рассмеялась, обнажив оскал на удивление ровных и белых зубов. — Вас-то мне трогать себе дороже, ты это верно смекнул, а вот приятель твой подтрухнул!

— Я?! — вскричал Лас. — Да не толковая ведьма ж ты, я панк, а панки не боятся каких-то…

— Конечно-конечно, — передразнила его старуха. — Видала я вашего брата… Можешь мне сказки не рассказывать, Светлый… Чем попусту воздух сотрясать да природу мне портить, пойдёмте что ли накормлю вас… А то Кузьмич задерживается, окаянный! Опять что ли с волками своими самогона нализался?! Он накосячил, а с запасами мне расставаться! Эх, башка ж его дурная, бедовая башка…

В миг осадив взвинтившегося было с новой силой Ласа аргументом о просочившемся из сторожки в тот же миг весьма удачно аромате мясных пирожков, Антон первым пошагал за ведьмой.

Страха не было, как и особой уверенности, что фарш для пирожков не был приготовлен по рецепту некстати вспомнившейся Ловетт… Для чего-то же его в последнее время Король и шут преследуют?! Может, для этого?!

— Ты чегой-то тут удумал, а окаянный?! — в миг раскусила его мысли старуха. — Да, чтоб ты знал, в этих местах человек — зверь куда более редкий, чем всё остальные обитатели! В миг бы загнулась моя пирожковая подработка! Мне мясо Кузьмич таскает — он лесник местный… И да, человек, чтоб ты не дрожал тут. Ну посвященный, ну и что с того… Тут любая помощь не лишней будет да и внучатый племянник он мне, чего тут таить! — ворчала старуха чуть ли не силой запихивая в руку Антона здоровенный такой пирожище… Тот был настолько огромным, что Городецкий невольно поискал взглядом не иначе, как чудо-печь… И да — огромное чудище для малого бизнеса вскоре обнаружилось в углу, за каким-то лешим замаскированное под видом обычной русской печи… Ведь лишнего жара в сторожке не замечалось, лень ведьме было что ли заморочиться на иллюзию проводов?!

— А это, мальчики, от проверяющих… Что б их! Удумали будто б я казенное электричество в «целях личного обогащения использую», ироды проклятые! — в сердцах воскликнула ведьма, отчего счетчик в сторожке угрожающее заискрил… И свет померк. — А нормальную линию мне наладить не могут, черти!

— А вы это… Зачем тут работаете… В самом деле что ли пенсии не хватает? — сам устыдился своего предположения Лас.

— Чего мне не хватает, так это общения… Но и перебор его не люблю. Не могу я в городах жить — душно. В деревнях же каждый свой любопытный нос норовит в чужие дела сунуть… А тут… Приехали, пирожки купили, и уехали — и больше не свиделись. Можно и чужих историй набраться да и своих рассказать, всяк лучше, чем со зверьем по-волчьи выть-то. Эх… Не едет, Кузьмич зараза-усатая! Ну я ему…

В этот момент, как по заказу в окна из полутьмы пролился свет фар. Громкое тарахтение отечественного, вне всякого сомнения, автопрома огласило друзей о том, что «экипаж подан».

— Ну наконец-то! — всплеснула руками старушка. — Почуял мои проклятия окаянный! Ладно, я вам с собой положу… Не бойтесь, из крольчатины они… Кролики тут мясистые бегают, а, впрочем, сами увидите, — ведьма вновь ухмыльнулась, впихивая Ласу, всё ещё смотрящего на неё волчарой, внушительный узелок.

Выйдя вслед за ведьмой, предусмотрительно переждав короткий мат, свист затрещины и отменную ответную ругань, они обнаружили стоящего у старенькой Нивы… лесника. Почему-то именно это слово первым полезло Городецкому на ум, и не потому что ведьма так окрестила Кузьмича, а оттого что тот был ни дать ни взять, а как с картинки одноименной песни. Даром только цвет кожи имел нормальный… Ну и вид у него, потирающего ухо, от тяжелой бабкиной руки был далеко не зловещий. И всё же что-то внутри Антона слегка пробрало. Больно много совпадений. Как бы не оказалось, что это специально подобранный для них с Ласом тематический парк развлечения по мотивам… На достаточно в меру улетевшие фантазии «Пикника» у Дозоров, видать, бюджета не хватило… Да и локации там не дешевые и все разбросанные по свету, взять хоть Египтянина, эх…

Проглотив вспыхнувшее сожаление и горькое чувство того, что это всё постанова (Ага, и Князева в поезде к нему подойти тоже Гесер с Завулоном уломали!) с одной лишь целью развеселить его, Антон зашагал к машине.

— Далеко отсюда, отец? — спросил он, думая какая перспектива ему нравилась меньше: ночевать у незнакомой ведьмы в тесной сторожке или же упрямо продираться вместе с мутным мужичком-лесником сквозь ночной лес к другой, к сожалению, слишком хорошо знакомой ведьме?!

— К рассвету прибудем, ежели без приключений, сынок, — хмыкнул старик. — А коли не прибудем, то Арина со свету меня сживет!

— И правильно сделает, — проворчала ведьма на внучатого племянника, выглядевшего постарше её самой. — Ты, гляжу, трезвый даже, опять безобразничал в лесу кто?!

— А то ль ты, бабушка, не знаешь, кто последние года у нас весь шорох зачинает… Одна надежда, что эти московские подсобят… А то зверье вскоре и само пообвыкнет да в край обнаглеет.

«О, — подумал Антон. — А вот и зачин аниматорской программы. — Ну посмотрим… Надо б интерес изобразить, а то как-то не хорошо получается, актеры стараются!»

Но за него это уже сделал Лас:

— А че вы что ли в курсе, зачем нас сюда позвали?

— Молчи, дубина старый! Сами всё увидят, — хмыкнула ведьма.

«Ну, ну, — скептически протянул Городецкий. — Интригу пытаетесь навести, — Ну и хрен с вами!»

— Поехали, — махнул он рукой, прыгая в жалобно скрипнувшую Ниву… Впрочем, скоро они с Ласом поймут, что машинка у лесника идеально подходящая к раздолбанной дождями и малохоженной грунтовке.

— Тут вообще редко кто ездит… В чащу-то. Я да проверяющие мои с лесничества центрального… Среди грибников да охотников слава тут дурная ходит. Одни безумцы лезут за острыми ощущениями, — охотно начал комментировать путь-дороженьку Кузьмич, как тут же принюхался к пирожкам. — Парни…

Лас с Антоном, коротко переглянувшись, тут же отдали весь аппетитно пахнущий узелок леснику. И дело не в оставшихся сомнениях по поводу происхождения мясца, а потому как, попав с поезда на тряску почище — по ухабам, колдобинам до разворотищам, они понимали, что пирожкам в желудке надолго задержаться не грозит.

— Эк, молодежь, — покачал головой лесник, глядя в зеркало заднего вида на их слегка зеленые лица. — Это ещё что! Нива-то мягкая машинка! А вот до неё у меня ж таблеточка была, так там пассажиры вообще… — он рассмеялся, показывая, как именно фонтанировали те бедолаги.

— Отчего охотники с грибниками-то пропадают?! Оборотни приборзели? — попытался вернуть к «делу» провожатого Лас.

Антон хмыкнул, он-то особых иллюзий не питал. «Аниматор» явно колоться не должен был, да и ломать сценарий пока рано было.

— Нет, ребятки, — лесник заулыбался. — Эти смирные ребята тут живут… Да и как иначе! Здесь же сама Арина себе жилье обустроила, а раньше тут сколько десятков лет моя бабка за всем присматривала… Нет, при них безобразие редко происходит. Случается по мелочам у молодняка, но без беспредела. Не жрут тут охотников да грибников.

— Тогда в чём дело-то? — решил всё же поломать комедию Антон. Стараются ж люди…

— А приятель твой не чует что ли ничего? — старик лукаво поглядел в зеркало. — Я-то хоть и человек, но знаю место здесь аномальное. Было и есть, а уж когда сюда этого занесло… — лесник замолчал, осознав, что сболтнул лишнего. — Зря я вам это сказал.

— Да ничего ты не сказал, старик, — хмуро ответил Лас. — Тоже Хагрид тут нашелся… Тот поинформативнее был, эх… Но прав ты — Сумрак тут какой-то не такой. И чем дальше едем, тем лучше ощущается.

— Ну дык, нашёл с кем сравнить, — хмыкнул тот. — Я ж не полувеликан какой глупый, у меня, между прочем, высшее аграрное… — неожиданно огорошил их своей осведомленностью лесник.

— Мд-а, неловко вышло, — шепнул Антону Лас, поерзав на неудобном сидении. — Мужик, ты это не серчай, я ж не… Ух ё!

На полном ходу путь машины перерезал табун… Нет, не лошадей! А огромных кролей с длинными мощными лапами, подобных которым Городецкий видел у Радагаста в упряжке в «Хоббите».

— Это ещё что за Чернобыльские кролы?! — одними губами прошептал Лас, глядя на то, как вдаривший по тормозам лесник, совершенно спокойно реагирует на последовавший за тем глухой удар… Не всем посчастливилось удрать. Кажется, теперь Антон понял, отчего бампер такой гнутый, несмотря на красующуюся на нем приваренную ржавую решетку… До Безумного Макса, конечно, как пешком до Луны, но выглядела та устрашающе.

— А вот и свежее мясцо на пирожки, — весело отозвался лесник, выходя из машины, чтобы погрузить «добычу» в багажник. — Само прыгает, заметьте… А то, что большой такой… Так, говорю ж, место аномальное!

«Может, сбежим, а?» — переглянулись друзья, пока лесник выходил, но, чухнув через раскрытую дверцу машины дыхание глухой тайги, мигом передумали. Вокруг уже стемнело настолько, что только дальний свет фар прорезал путь сквозь кривые, темнеющие вдали стволы деревьев. Звёзд на небе сегодня было не видать, не то что луны. Зато где-то поблизости, словно младенец, надрывно стонала сова, слышался шорох ветвей, а может и не ветвей, а крыла какой ночной птицы или ещё какой чупакабры…

— Ну вот, — утерев руки какой-то тряпочкой, сказал быстро управившийся лесник. — Увидят захожие туристики да хотя б такого косого, хотя он тут ещё и самый безобидный… Решат, что грибочки снятые ими на пробу тут же галлюциногенные, ещё чего подглядят, да больше не воротятся…

— А охотники… Скажем зимой? — не унимался Лас.

— Решат, что надышались… Тут же источники горячие пролегают, а от них и зимой парок своеобразный… Вы не волнуйтесь — бабка моя о легенде позаботилась.

— А всякие охотники за паранормальщиной? — продолжал допытываться музыкант.

— А с ними разговор другой, — нехорошо блеснул золотой коронкой лесник. На что Антон подумал, что Арина бы не стала… А может и стала б! Даром, что теперь Светлая. Способы с отваживанием непрошенных гостей разные бывают, а здесь посреди тайги — ни Дозоров, ни Инквизиции не видать.

В машине повисло неловкое молчание, от которого Городецкому начало казаться, что он слышит слабое подергивание в багажнике… Неужто живой ещё косой?!

— Магнитолку включи, шеф, — первым не выдержал Лас. — Че-нибудь же у тебя есть? Ну флэшка там, СиДишка на худой конец… Хотя если попса, то не надо! — вдруг поспешно замотал он руками.

— «Наше-радио» устроит? — хмыкнул Кузьмич, оценив посыл.

— А че тут ловит? — музыкант без особой надежды покосился на собственную отсутствующую на экране смартфона шкалу.

«Вот возможная причина, отчего Арина не отвечала… Для важных звонков ей и сеть не нужна, а для неважных… Наверняка, точку в избушке своей обустроила. Но не всегда ж она дома сидит!» — лениво думал Городецкий, которого потихоньку начинало клонить в сон, несмотря на столь яркое продвижение по локации аттракциона «зачарованный лес».

— Нет, это золотое собрание, — и лесник вставил в магнитолу… Тут в глаза друзей попала ностальгия… Кассету.

Заиграла музыка, и сон в миг отступил от Антона. Он с лёту узнал группу. И да, это начинало его не настораживать, а досаждать. То ли магия случайного воспроизведения испортилась, то ли Гесер с Завулоном и в неё вмещались, забрав у него то немногое, что осталось от прежней жизни. Он сжал кулаки, хрустнув костяшками. Если это правда… Что ж, вернется — выскажет им всё. Не станут же великие Иные опускаться до его уровня. Антон хмыкнул, прокручивая в голове эпитеты, которыми наградит и шефа, и своего недоделанного биологического деда.

Между тем песня набирала обороты, Лас рядом даже начал подпевать, не разделяя воинственно-сердитого настроя Городецкого, уже готового словесно раскатать двух шефов столичных Дозоров.

В детстве цыганка мне одна предсказала будто я

Если сильно полюблю, то любимого сгублю

Что измены не прощу и жестоко отомщу

Не специально, но со зла превращу его в осла

Иа-иа-иа-иа-иа-иа-иа

Он очень милым парнем был, но зачем он изменил?

И тогда всё началось, предсказание сбылось

И внезапно над собой потеряла я контроль

И несчастный стал стонать, серой шерстью обрастать

Иа-иа-иа-иа-иа-иа-иа

Ведьма я, эх, ведьма я

Такая вот нелёгкая судьба моя

Силой я наделена

Но на беду любовь моя обречена

— Э, — неверно истолковал его вид друг. — Дружище, это же шуточная песня, её нельзя серьезно воспринимать! Ну хоть ты занудой не будь, Антон! Весело ж!

«Очень весело, » — мрачно хмыкнул Городецкий, но всё же представил, каково было Князеву это петь на серьезных щах, неловко подражая женскому голосу… И улыбнулся уже по-настоящему.

— Скажете тоже, господа дозорные! — хмыкнул Кузьмич. — Веселой этой песня кажется только, если не знать, сколько в реальности таких ведьм было!

— Так ведь…

«Мужик, твоя бабка — ведьма!» — невысказанное повисло в воздухе.

— Тут ведь, — продолжал свою мысль, не обращая на них внимание лесник. — Необязательно и ведьмой быть, чтоб проклятие наложить… Любовь — она штука сильная, шутить с ней не стоит. Здесь ведь и Светлая волшебница на эмоциях сотворить делов может!

— Да ну, — не поверил Лас.

— Может, — подтвердил вместо этого Городецкий, вспоминая свою Светлану в гневе. — Ещё как может… Но чтоб прямо в осла… Сомневаюсь.

— Ну тут уж кому, как подфартило, — коротко ответил Кузьмич. — И кто про что в свое время напел, наворожив, — тихо добавил он, но Антон услышал.

Какие-то смутные подозрения поднялись в нём от вскользь брошенных стариком слов, как тут же с треском оттуда и рухнули вместе со здоровенной осиной, что преградила им путь своим жутким падением.

Примечания:

Минутка самопиара... Ну напишите по заявочке! Пожалуйста!

https://ficbook.net/requests/634097

Примечания:

Чем дальше в лес, тем бредовее текст. Помним?)

— П…ц — вырывается у Ласа, и Антон с ним солидарен. В ушах у друзей всё ещё стоял визг тормозов и глухой удар о рухнувшее древо. Но это было ещё не самым худшим… Потому как осина не сама упала… Это Городецкий поймет, увидав набежавшую на машину внушающую опасенья тень…

— Медведь, етит… Борзый-то почему такой?! — затряс Кузьмича Лас. — Будто хозяин леса тут он, млять!

— Тише, — осадил друга Антон, живо представивший, как медведь вскрывает их помятую Ниву, словно консерву с тушенкой… Старовато только мяско! Путь вперёд им был отрезан, но недаром же Лас — Иной… — Лучше используй внушение. Пусть косолапый чешет своей дорогой.

— Да не получается ни хрена! Чё это за зверь такой, а, дядя?! — накинулся Лас на странно спокойного лесника.

— Спокойно, — отрезал Кузьмич и зачем-то потянулся к магнитоле.

— Нашёл время! — заголосил Лас. — Помирать так с музыкой! Ты чего ж, такой спокойный?! Скормить нас своему приятелю мохнатому решил, а? — пока из уст музыканта, перепуганного полным отсутствием реакции у зверя на его внушение, рвался безудержный поток цветастой брани, Антон анализировал ситуацию.

Во-первых, для их провожатого ситуация была, если не совсем штатная, но уж точно не из ряда вон, во-вторых, медведя этого он явно знал, в-третьих… «Хозяин леса» нападать не спешил, как, впрочем, и уходить. Напротив, его низкое рычание даже в ритм всё ещё льющейся из динамиков музыки попадало… Чем вызывало у Антона когнитивный диссонанс.

— Не ссыте! — поморщился лесник, всё-таки вырубая магнитолу. — Никого Миша не сожрёт, просто песню эту не любит.

— Чё блин?! — завис Лас. — Медведь-то? И зверюга туда ж! Он-то чё в музыке понимает?!

— Этот, — процедил Кузьмич. — Поболее тебя понимает.

— Чё?! Да… — возмущения доморощенного музыканта потонули в гулко отдавшемся в образовавшейся тишине протяжном рёве, полном такой невероятной горечи и тоски, что Городецкому стало не по себе. Антон силился разглядеть зверя, но блуждающая тень вновь опустилась на четвереньки и припустила прочь.

— Жаль, Арина не успела… — задумчиво выдал лесник. — А всё-таки работает твой магнетизм, Городецкий… Вставайте, хлопушки… Надо дерево оттащить.

— Что это было?! — не унимался Лас, пока Антон, молча покинул машину, напряжено вглядываясь во тьму, где недавно скрылся возмутитель спокойствия. — Медведь с тонкой музыкальной организацией?! Которому мои внушения до лампочки?! Не, Антон, ты извиняй, но только связь появится, я шефу отзвонюсь…

— А ведь Борис Игнатьевич в курсе… Нас потому и позвали, — на удачу прощупал почву Городецкий и, видя, как дернулся край усов Кузьмича, понял, что был прав.

— Что? — живо развернулся к нему Лас. — Антон, ты понял, что за дичь здесь происходит?

— Думаю, — Городецкий помедлил, но всё же решил дождаться официальной версии от Арины. — Ведьма нам всё объяснит.

Антон решил не пытать их горе-провожатого, поскольку испытывал благостное облегчение от того, что всё это дело не полностью из одного места было высосано, а имело какую-никакую, а реальную подоплёку, с которой они только что столкнулись почти в лоб… А уж зачем уж тут сам абсолютный человек запонадобился… Пусть Арина объясняет. У неё это неплохо получается. Ей бы практические пособия писать, а не вот это всё…

Городецкий и не заметил, как мысли сами собой плавно перетекли к пригласившей его ведьме. А ведь с той он чуть не оказался заперт коротать вечность в Саркофаге Времен, если б не Наденька… Напоминание о дочери больно царапнуло грудь. Ему пора было уже привыкнуть, столько лет прошло, как кривая дорожка Городецкого вильнула в сторону от родных ему… нет, не людей. Иных. А всё никак…

Даже сейчас, продираясь сквозь тёмный лес, кишащих лохматыми тварями разной степени чудаковатости на страшно пыхтящей (крепко Ниве досталось!), Антон по привычке тщетно вглядывался в каждую тень, словно надеялся вновь рассмотреть за ней качнувшуюся навстречу вуаль завесы сумрака.

* * *

Рассвет уже начал зачинаться над кромкою леса, когда надсадно гудящая машина вырулила к небольшой опушке, на которой стояла добротная избушка… Вопреки стереотипам не на курьих ножках, а даже со спутниковой антенной.

Мазнув взглядом по раскинувшемуся вокруг избушки саду-огороду, Антон с тоской подумал, что времени Арина зря не теряла и в своем дауншифтинге зашла до стадии подвязывания помидор, а не ограничилась выращиванием целебных трав и возведением сада для души и красоты.

— Не запылился! Да я ж тебе… — окрики ведьмы и виноватое бормотание Кузьмича тонуло где-то за пределами сознания Городецкого. К чему ж забивать себе голову, коль орут не на тебя?!

А вот Лас, почитай, проникся, уши развесил, да книжечку записную в телефоне открыл… некоторые обороты записать. На будущее.

Когда лесник наконец уехал, и хозяйка развернулась к гостям, Антон ощутил резко подплывшее к горлу чувство дежавю. Арина выглядела в точности, как тогда в их первую встречу в посёлке, когда он батрачил на тёщиной даче… Только вот комья воспоминаний о сморщенной, белесой старухи нисколько не поблекли перед всей этой цветущей и пахнущей молодостью красотой, что была лишь фальшивкой и тенью давно минувших дней.

Мазнув по стоявшему рядом Ласу равнодушным взглядом, словно тот был ничего не значившим камешком у дороги, Арина остановилась на Антоне. То ли увиденное не понравилось ей, то ли ещё чего, но между бровями у ведьмы залегла глубокая складка… А глаза… Городецкий внезапно осознал, что как бы та не силилась б скрыть свой возраст и сущность, те в миг её выдавали. Ну не бывает у юной и звонкой таких глаз прожженных, испепеленных этой жизнью.

— Постарел? — наклонив голову на бок, зачем-то спрашивает он.

— Скорее посмурнел, — парирует Арина. — Совсем ты себя не бережёшь, Антон. И куда Светка твоя смотрит?!

«И вот началась старая песня…» — с тоской думает Городецкий, впрочем, сил спорить с давно и бесповоротно положившей на него глаз ведьмой у него желания нет. Ту, по крайней мере, не плющит от одного его присутствия, как его девчонок. Он почти убежден, что после его отъезда у ведьмы все артефакты будут заряжены под завязку и приобретет от его визита та не головную боль, а лишь выгоду.

— Ладно, идите в дом, — поджав губы, кивает та.

Антон коротко переглядывается с находящемся немного не в своей тарелке Ласом, и вот оба они идут за ней.

Эта избушка, в отличие от домика, где был когда-то найден Фуаран, внутри оказалась значительно больше, чем снаружи. Арина уверено ведёт их на кухню, где, как мельком подмечает Антон, уже давно накрыт стол. Значит, ведьма точно знала, когда они прибудут, и всё равно спустила всё недовольство на лесника.

Заходить даже издали к цели их поездки ведьма не спешила, а чуть разомлевший от качественной самогонки (ещё бы! Сама глава конклава варила и настаивала на кедровых орехах!) Лас и не думал прерывать затянувшийся у неё с Городецким трёп одновременно «ни о чем» и в то же время «обо всём»… Так бы оно и тянулось дальше, если б Антон, чьи веки чуть отяжелили, а печёнка начала побаливать, не заметил, что «один графинчик» подозрительно не пустеет.

— Сообщающиеся сосуды с погребом?! — догадавшись, спросил он.

— Бери выше — бутыль 50 литров, а тара моя придумка… Видишь на донышке узор?!

— М-да… Вещь! — со знанием кивнул Антон, думая, что подобное изобретение могло бы решить в нужную пользу не одни переговоры. — А радиус действия каков? — и заприметив задумчивое выражение Арины. — Неужели не проверяла? Плохо…

— А пойдем! — тут же потянула его ведьма.

Чуть запинаясь, компания устроилась около широченного кедра, для обхвата которого потребовалось бы, наверное, двое, а может трое Антонов Городецких. Соображал от выпитого он уже туговато, а потому не мог с казать точнее.

Опытным путем выяснилось, что артефакт работает на удалении в полкилометра от погреба. С тоской оглядывая наконец опустевший графин, Лас пригорюнился и облокотился о широченный ствол могучего дерева.

— Скучаешь по своим? — внезапно спросила зазевавшегося Антона Арина. Сощурившись, Городецкий поглядел на явно тоже прихватившую лишнего ведьму. Ту выдавал опять же осоловевший взгляд, впрочем, в отличие от него — и Лас, и Арина могли протрезветь по желанию в любой момент… Только вот от «приятных» ощущений их притом не могла избавить никакая ворожба, хоть в этом заключалась какая-никакая, а справедливость.

— А как ты думаешь? — вяло отвечает он. Ругаться Антону сейчас совсем не хочется, как и вникать во что-либо… Но что-то на краю сознания ворочается, подсказывая, что не получится.

— Зачем меня спрашиваешь, дозорный? — Арина горько улыбается. — Сам ведь знаешь, какова ведьмина ноша. Нет у меня детей, и не будет. Может, и к лучшему. Маленькие детки — большие бедки, а уж, когда и детки не маленькие… — та замолчала. Видимо, тоже вспоминала своё бурное знакомство с Надей Городецкой. Антон хмыкнул, а потом посмотрел на Арину как-то по-новому. Кусочек пазла с болезненным стуком по пьяной голове вклеился в общую картину, уж подозрительно со знанием дела вздохнула ведьма.

— Давно уж не дозорный, — осторожно начал он, прощупывая почву. — Только вот, не поверю, Арина, что, очнувшись, от добровольной спячки ты, как всё подустаканилось, не полезла искать свою родню. Своих, может, и не было у тебя, но братья, сестры… Кто-то должен был остаться. Ты же… — он проглотил «древняя». — Семьи тогда большие были. Кого-то ты должна была найти, кровь не вода, особенно для ведьм.

— Верно говоришь, — не стала юлить та. — Нашла на свою голову… Внучатую племянницу. Единственную Иную среди потомков. Светлую даже и не слабую, обрадовалась даже поначалу… Помогать стала. Учить понемногу, Оленька хоть и Светлая, но понимающая оказалась. Не ломанулась, очертя голову прочь от такой родственницы. Только вот довёл её муженёк окаянный, ей же Сумрак, как довёл!

— Значит, — Антон прекратил буравить взглядом Арину и с наслаждением растянулся на зелёной сочной травке. — Твоя внучатая племянница случайно превратила мужа в медведя, а обратно не сумела?!

— Ох, дозорный… Сказать случайно преувеличением будет. Она ведь от всей души пожелала, чтоб всё это прекратилось… Пьянки, гулянки и наркота эта его окаянная. Ну оно и прекратилось ведь! — ведьма хрипло рассмеялась.

— Неужели нельзя было как-то иначе… Ну внушение там… Реморализация… Думаю, можно было разрешение на это выбить.

— Думаешь, не выбивали и не пробовали? Ха! — Арина улеглась с ним рядом. — Всё пробовали. Только сам знаешь, что реморализация работает в пределах представлений о нравственности реморализуемого. Что до внушения… Больно твердолобая башка попалась. Мало того, что на самой грани между человек и Иным застыл, так ещё эта природная особенность, что хрен, что постороннее вобьешь. Все закладки, какие в мозгу ставились, долго не держались. Дохлый номер… Абсолютно! Сколько эликсиров лично я извела! Если пациент жить не хочет, то всё бесполезно. Так и помер бы вскоре, если б не этот казус…

— Казус, который вы обставили, как смерть? — тихо уточнил Антон. — Может, не стоило так сразу… Расколдовали б ещё. А так, стольким людям память не подправишь… Для фанатов он теперь даже, если расколдуете, всё равно мёртв останется.

— Думаешь, мне тогда до этого было?! Мне Оля позвонила по голосу ни живая, ни мертвая от страха… и медвежий рёв на заднем фоне. Я тут же портал провесила и тоже подзависла. Хорошо, хоть на даче это было, а не в квартирах ваших этих… человейниках! Стоит, значит, этот бурый Мишка в полуприсяде, а все равно в потолок башкой упирается и не понимающее ревёт. Ладно, хоть не нападает. Пока я соображала, что делать — полдома погромил, нашёл бутылку коньяку — лапы себе об неё порезал, но всё равно нализался, гад… А ведь все мои заклинания, эликсиры — что об стену горох. Только больше Миша свирепел да Оля бледнее становилась, что я всерьез опасаться начала, как бы та на месте не развоплотилась. Надо было срочно что-то делать, Антон, понимаешь?!

— Да, — согласился Городецкий, прикусывая легонько губу. — Понимаю. Его бы очень скоро хватились, а с братом-Иным и всей группой таковой…

— Вот и я о том же! Те же все Тёмные, в миг бы составили кляузу да Оленьку бы во всем обвинили… Вот последнее, о чём я думала в тот момент, как бы тому окаянному нормальное возвращение обставить… Ха! Да, кроме племянницы внучатой меня ничего не волновало! Потому я быстренько всё дело и провернула… Со всем талантом — комар носу не подточит. Лишь на самый верх доложила, как на самом деле дела обстояли, но Гесер мой должник, как и Завулон, съели, покривившись, да и помогли мне это замять.

— И все поверили, — обернувшись украдкой на сладко посапывающего Ласа, произнес Антон. — Потому что то, как ты всё обставила…

— Было ожидаемым финалом, тут к гадалке не ходи. Для пущей важности вспомнила я и про это место. Лес здесь аномальный, тут Мишу и родной брат бы не почуял.

— Значит, ты провернула это дело, накормила родственницу обещанием что-нибудь придумать… Только вот ничегошеньки у тебя не придумалось? — Городецкий не смотрел на ведьму, его больше интересовали бегущие по небу облака.

— Повторюсь, если бы не Оленька, то хрен бы стала я над этим заморачиваться… Но ты прав, я в это ввязалась, я обещала, я все перепробовала, но толку это не возымело. Если б только он не был изначально на грани между Иным и человеком, то всё было бы куда проще, а сейчас… Он нечто совсем непонятное. Ближе я бы сказала к магу-перевертышу, который отчего-то не в силах перекинуться в человека.

— Разум сохранен? — Городецкий вновь пожевал губу. Выходило всё довольно скверно. А как себя чувствовал человек, столько лет запертый в теле зверя?! Это хорошо ещё, что ими ночью от безнадеги не закусили.

— Какой был, да, — хмыкнула ведьма, которая явно относилась к Михаилу, как к крайне нерадивому зятю. — Более того, физически он куда здоровее стал, пока тут у меня жил. Отъелся, отпоился эликсирами, аж шерсть залоснилась. Не то, что в начале с проседью обратился… Ещё и с сумрака энергии начерпал, теперь-то он точно на полноценного Иного тянет. Одна польза, одним словом! Только вот в человека скотина мохнатая ну никак не обращается!

— Да, дела… — Антон содрогнулся, представив, что в медвежьей шкуре Михаилу брезжило существовать покуда не убьют, раз уж полноценным Иным стал. — Ты думаешь, я чем-то могу помочь?

— Видишь ли… — Арина начала было, но запнулась. — Его ж тоже понять можно… Чай, не железный. Смекнул уже, что ни черта у меня не получается. И того… этого… надумал.

— Что-то выпил что-то съёл и внезапно околел, — холодея внутри пропел Князевские строчки Антон. — Вот же ж чёрт!

— Ну околеть-то я ему не дала, но сам факт… — ведьма поджала губы. — Я ведь, правда, помочь хочу. Не только ради Оленьки, дочка ж ещё у них. Не слушает меня он больше, не верит, зараза шерстяная! Вот опять давеча сбежал — ещё и чуять мои ловушки научился, не словишь даже подлеца в лесу! Убежать не убежит, тут такие тропы… Сама ж к естественной аномалии вплетала их! Без шансов, а вот шею себе где-нибудь свернуть может, когда поймет, что без толку пытаться бежать. А ты, Антон, уж прости… Но ты магнит и лакомый кусок для всех Иных… Даже таких юродивых, как этот!

— Значит, я приманка? — Городецкий нисколько не обиделся и не удивился.

— Как мёд или перебродившая малина для этого горемычного, да. Но не только… Я тут ещё кое-что нащупала, а ты, дозорный, умный и догадливый. Котелок твой и после превращения в человека варит, как надо, так что даже не возражай мне тут. Может, и поможешь мне эту загадку решить.

— Так, что же? — полюбопытствовал, подавшись вперед Антон, чувствуя, что от осознания того, что дело оказалось настоящим, он почти протрезвел.

— А вот чего, — придвинулась к нему ближе в свою очередь Арина, обдав своим кедровым омбре. — Не одна Оленька моя сплела на эмоциях то заклинание, ой не одна! Что-то давнее ещё примешалось, нечто, о чем никто не догадывался да поры, а моя девка взяла да катализировала всё своим искренним негодованием. Вот ежели найдем того — чью заготовку так опрометчиво рубанула Оленька, то глядишь и расколдовать сумею я.

— Э-э, — протянул Антон, как-то тупо глядя на находящиеся в опасной близости пухлые губы ведьмы… Что-то внутри болезненно скрутило, даже при всем его знании её истинного облика… Часть его вопреки здравому смыслу реагировала на Арину как на знойную красотку, коей та и претворялась. Усилием воли он вернул свои мысли к непростой повестке дня. — Может, его какая ведьма прокляла до этого? И не одна? А сколько ж у него отвергнутых женщин было! Или вовсе отпетые поклонницы обычные люди воронку навесили, и ту потом вот так разворотило…

— Нет, Городецкий, — Арина отвернулась и наважденье с Антона слетело. — Это были точно не ведьмы. Поверь, я проверяла. А что до воронки, то её бы мы и раньше заметили, так что не глупи… Всех хоть сколько-нибудь значащих женщин мелькнувших в окружении я проверила лично — пусто, хотя Нигаровская и казалась подозрительной…

— Это… — Антон тщетно напряг память. — Кто?

— Нынешняя Князева это, того который…

— Не, Андрея-то я знаю, — пробормотал Городецкий вспоминая встречу в поезде, что-то царапало на самом краю сознания. — А чего с ней не так?! Неуж-то тоже Иная?

— А ты как думал?! — хмыкнула Арина. — Компания там подобралась, скажу тебе… Соответствующая. Больше скажу… Тёмная она. Неправильный Светлый этот их Князь, всё его на Тёмных тянет.

— Михаил тоже теперь… Тёмный? — осторожно спросил Городецкий, чувствуя, что пазл в голове почти сложился, не хватало лишь крохотного кусочка.

— А то ж! Его ж качнуло смачно заклинанием в сторону Сумрака в раздрае полнейшем… Там без шансов было. А что ты спрашиваешь? Думаешь, не уживется больше с ним моя Оленька? Ха, так он и раньше, особо не светился… Да и живет же Князев и другие живут потихоньку, не афишируя и не устраивая лишних драм и сцен.

«А другие не живут, » — устало подумал Городецкий, отчего-то вспоминая печальную историю Алисы Донниковой и Игоря Теплова. А ведь и в самом деле жить-то можно, если не зарубаться по понятиям, помня, что «сила ночи, сила дня — однакова фигня», и не лезть по разные стороны баррикад в дозорные игрища.

Только вот выходило, что хоть Арина всех и проверила, но кого-то всё равно упустила, как же так-то? Если только что-то в логике ведьмы мешало ей узреть очевидное. Недостающий кусочек пазла встал на место, стоило ему вспомнить замечание лесника о нелюбви Миши к песне и тому, что это уж, кто на что напел — на осла, аль на медведя…

— Арина, а ты мужиков в окружении вообще проверяла?!

Судя по зависшему выражению лица ведьмы, то не особо. Антон же продолжал гнуть свою линию.

— А если и того пуще, ты Светлых проверяла, ни группу, ни даже брата, а одного единственного Светлого в том окружении?!

— Я… — Арина смотрела на него так, словно решала прибить или наоборот обнять. — Да там же почерк был… и… Да как?!

— Случайно, но со зла, — хмыкнул Антон. — Там не только племянница твоя постаралась, но и Княже удружил, сам того не ведая. А как? Полагаю, песнями своими.

— Так ето ж… Я думала… Предсказал он! А не… — тут обычно сдержанная Арина матюгнулась. — Вот ж Сказочник чертов! Писатель Гудвин хренов! — проявляла чудеса осведомленности ведьма. — А ведь и твоя правда… — слегка успокоившись, произнесла она. — Кроме Оленьки, только Княже и мог так удружить. У него всего хватало — и обиды, и желания спасти. Молодцы, товарищи пресветлые морды, ничего не скажешь!

— И что теперь делать? — тихо-тихо спросил Антон, которому не просто было понять, почему, когда все хотели, как лучше, получилось… как получилось. — Я ведь в поезде Князева встретил, он мне сказал, что видел меня с Михаилом в своих снах и что порой ему кажется, что это не сны. Может, — он замялся. — Ну позвонить ему? Только… — Городецкий почувствовал себя очень глупо. — Я номер не взял.

— Э-вон оно как! Видел он! — ведьма рассвирепела. — Точно его фантазий дело, раз видел сквозь мой-то заслон! А что делать… Для начала поймаем горемычного на тебя, а потом уже будем Светлого доставать… Номер не проблема! Вот, Антон, — Арина внезапно порывисто потрепала его по волосам. — Для того я тебя и позвала сюда!

— Эй, что где, куда?! — резко вскочил проснувшийся Лас, пребольно ударившийся о дерево, отчего сверху на них посыпались шишки.

— Поднимай бойца, в лес пойдем, — скомандовала ведьма.

— Зачем в лес? — насторожился Лас.

— Гулять, — со смехом ответила ведьма, подмигнув Антону.

Примечания:

Я не удержалась, простите.

Это должна была быть последняя часть, но меня понесло описывать события с этой стороны.

Потому будет ещё одна.

Когда Михаил говорил, что после смерти хотел бы жить в мире их песен, то он совсем не «Ведьму и осла», чтоб Князю там икалось, имел ввиду. Хотя технически он ещё даже не умер, ё-моё. Это был кошмар наяву.

А ведь ничего не предвещало… Вранье! Ещё как предвещало. Разве что прямым текстом не говорило. Улетевшим шутовским колпаком давно накрыло всю его жизнь, Михаил даже и не удивлялся. Глюки становились всё забористее и реалистичнее: в тёмных нишах театра ему чудились, если не местные демоны, то едва различимые шепотки; а в отражениях поселился, если не сам маньячелло Тодд, то какой-то гоблин, отождествлявший другую сторону его собственной натуры.

На этом фоне звереющая от его похождений и перфомансов жена с её зачастившей к ним знойной тёткой блекла. Хотя его и раньше порой от этой самой Арины, точнее от её острых взглядов, пробирало не на шутку… Было в этой тётке что-то, с чем даже живущий внутри него гоблин отказывался связываться. Что, впрочем, не мешало ему самому беззлобно подсмеиваться над этой кандидаткой наук, с подачи которой Оля и вливала в него эти «дары природы».

На взгляд Михаила, для человека науки Арина слишком полагалась на нетрадиционную медицину. «Отобрать бы у неё степень и дело с концом!» — так, кажется, он говорил, а потом замечал, что подсунутая ему заботливой женой якобы лечебная гадость, на вкус оказалась гаже обычного, чисто случайно, понимаешь, да?!

Справедливости ради, после всех этих возлияний ему, правда, становилось лучше. Ненамного и ненадолго, но и это мешало Мише вылить «гадость» в унитаз, а саму Арину выпроводить восвояси, обозвав напоследок ведьмой. Это, а ещё тот неприятный факт, что Сашенька её обожала. И это у них было, вроде как, взаимно.

Но какой бы мутной не была тётка жены, к выкидонам Арины он уже привык. Даже зауважал в тайне, ибо та не только выдерживала его разговоры за философию, но ещё и умудрялась ткнуть такими аргументами, что крыть было не чем. И нет, волчий взгляд и по привычке осклабленные зубы, у стервеллы вызывали только снисходительный смех. Не привык да и привыкать не собирался Михаил к тому, что Оленька возьмёт с родственницы пример.

В тот день они поругались особенно сильно. Он всё-таки слил в унитаз всю ту травяную дрянь, после приема которой мозги работали до отвратительного ясно и успевали осознать масштаб той задницы, в которой оказались. А после… Они много чего друг другу наговорили нелицеприятного. Точнее говорил, в основном, Михаил — его несло по-страшному. И в конец бомбануло, когда Оля попробовала пригрозить разводом и изыманием Сашеньки.

Вот только осознал он, что перегнул лишь, когда милые черты жены исказились и стали похожи на… Да на рисунок Князева какой! Тот любил жути нагнать… Но это легкое превращение было далеко не гвоздём программы.

Михаил, в самом деле, никогда не задумывался всерьёз, что попал в самую точку, назвав Арину ведьмой. И уж тем более, что с женой его у них не только кровь общая.

Нет, в разного рода чертовщину он ещё мог поверить… Но то, что та творилась у него прямо под боком… И что в неё замещена милая Оленька?! Тут уже он капитулировал. Одно дело — называть группу гнилым болотцем, чертями и вурдалаками, другое — всерьез поверить, что всё это время жил с ведьмой.

Пардон. Арина потом объяснила ему. С волшебницей. Две огромные разницы. Волшебнице не надо платить за силу сдрябшей грудью и прятаться под иллюзиями.

О как ему повезло-то, ё-моё! И те, и другие прекрасно могут проклясть по самое не балуй. Только первые плюнут и забудут, а волшебница будет мучиться угрызениями совести. Ха! А ему-то холодно иль жарко от этого?!

На самом деле в медвежьей шкуре не так уж и жарко, как думалось порой… Когда в припитье на него находило чегой-то, и Михаил представлял себя на месте героя Шварца… Допредставлялся! Только у него, наоборот, ситуевина. Был человеком, а стал медведем. Вот ведь, где зараза зарыта!

«Скажи спасибо, что не ослом!» — посмеялась потом над ним зловредная тётка. Он бы припугнул бы её, если б не знал точно, что эта ведьма ни черта не боится.

Собственное бессилие сводило с ума. Впрочем, не только он оказался в тупике. Сначала Михаил с удивлением и ужасом наблюдал за тем, как, закончив размазывать сопли, Оля пытается (она, правда, пыталась) его расколдовать; как после уже тётка Арина грациозно выплывает из открывшегося посреди комнаты провала (портала, ё-моё!) и ни черта сделать не может.

Сначала ведьма лишь посмеивалась, подбадривая Оленьку, мол, зато теперь думать будет прежде, чем рот свой окаянный открывать, а после шутки прекратились. Ведьма нахмурилась и сказала, что это дело требует долгого разбирательства…

Миша хотел бы знать, насколько долгого, но мог лишь недовольно рычать да вымещать злость на предметах обстановках… А ведь хорошо, что всё на даче произошло! А то, как потом соседям объяснять, что по потолку у них ходит разъяренный медведь?! Мысль абсолютно глупая и не к месту, но она его отвлекла… Покуда чертова ведьма не напнула его в портал прочь от перепуганной и натворившей делов жены.

Оказавшись в лесу, он не припустил со всех ног, хотя отчасти и хотелось. Да по сюжетам их песен доверять ведьмам — последнее дело, но и остаток жизни ходить в медвежьей шкуре… Нет, лучше смерть. А покуда торопиться ему пока некуда, то оставалась какая-никакая, а надежда, что Арина Сашку не оставит без папки, даже такого, по её мнению, непутевого.

Надежда эта с годами почти растаяла. И дело не в том, что ведьма не старалась. Нет, она пыталась да ещё как! К тому и на злобную каргу похожа совсем не была. Мише она отчасти даже нравилась. Эта её болтовня, чувство юмора и рассказы о мире Иных, который, вот ведь пакость, был под самым его носом — его развлекали.

Прибить же Арину ему хотелось совсем за другое. Например, за то, как та обставила его исчезновение. Смерть! Неужели ничего лучше нельзя было придумать?! То, что можно было бы потом отменить, а не вот это всё… «Зато ты теперь легенда, бл*ть!» — Как Цой, Арину ж перемать!

Нах… ему эта легенда, если сцена не светит даже при самом удачном раскладе! К чему такая жизнь, а?! Вот и ревел Михаил, давая концерты в лесной чаще… Местные обитатели вследствие аномальности леса были те ещё… Вот, правда, надо было осторожнее в своих желаниях. Технически он не умер, но для общества — да.

Вот и жил и выступал почти что в мешанине сюжетов больного на всю башку Князя… И как только всё так чётко угадал-то, ё-моё! Аж голова кругом… Тут тебе, понимаешь, и оборотни взвыли под окном, и лесник мутноватый у Арины на побегушках… И охотник, тоже зараза имеется! Только этот персонаж не оборотень, а отставной дозорный да и охотится он исключительно на потерявшую страх и облико морале мелкую нечисть… Вурдалаки! Тоже в наличие! Их тут не несколько стай, как оборотней живет, а всего лишь одно семейство… И то дочка главы как-то уж больно плотоядно на Михаила заглядывалась, покуда Арина ей клыки обломать не пригрозила.

Вообще сообщество тут довольно дружное подобралась. Всяких отщепенцев, заныкавшихся в глушь по разным своим причинам. Беспределили по факту только залетные юные вампиры да оборотни — ну вот тянуло эту мелочь сюда, ибо место силы, как ни крути. Но с ними разговор был короткий. Что до залётных людей-туристов, то тут… Признаться, Миша так соскучился по нормальным человеческим рожам, что вылезал порой… Отчего пару раз чуть не схлопотал дробью в задницу, но ничего! Обычно народ был поумнее и швырял в него банками сгущенки, а это он любил… Порой даже на концерт расщедривался, только вот народ почему-то музыкального мишку не оценивал и в ужасе бежал прочь. Были, правда, кадры, кто додумывался записать видео, но Арина, зараза старая, как-то это дело просекала и успевала изъять быстрее, чем в рунет успевало залететь: «Медведь-меломан виртуозно нарычивает мелодии Короля и Шут»… А жаль. Очень жаль, что у Миши нет ружья и рук, чтоб застрелиться, млять!

Подать сигнал: «Помогите!» — ну никак не получалось. Сбежать от ведьмы надолго тоже. Всё равно в лесу всё её боялись, и хоть Михаилу и сочувствовали, но помочь сбежать не хотели. «Сиди — говорят, — Арина что-нибудь всё равно придумает, а за пределами этого леса, пропадёшь.» А может он и хотел сгинуть уже, чтоб так не мучиться, а?!

Тем более вечность… Тоже накаркал ведь в песне он. Как Арина объяснила, он раньше был на грани, а Оленька к чертям сбила настройки, и черту сумрачную он-таки перешагнул. «Ты теперь Тёмный Иной, но не оборотень, а маг-перевёртыш.» Мля. Против своей формы Миша ничего не имел, не осёл же, в самом деле, но… Он человеком быть хотел! А не жить вечность, домашней зверюшкой у тётки жены! Той ещё Бабки Ежки, ё-маё…

Он вообще-то Тёмным не особо быть хотел. Как и жрать кого-то. Но тут уж особо не попишешь ничего. Природа требовала своего, а Арина покрутила вокруг виска, когда он недовольно воззрился на предложенный ей аперитив какой-то, ё-маё, а уж точно не на полноценную жрачку!

«Я чё тебе, ведьма, травоядное?! Осёл какой?!» — что есть мочи думал он, ибо Арина порой мысли его считывала.

— А у меня тебе, что мясная лавка?! Где ж я тебе её в лесу возьму?! И вообще тут мяса полно бегает! Зубы в лапы и вперед! Или тебе самому убивать претит?! Ха, какие мы нежные и лицемерные, а жрать так ничего, за ушами трещит…

В общем, хоть Мише и хотелось в тот момент по-настоящему кое-кого, не будем показывать пальцами, сожрать, но в словах ведьмы он услышал зерно правды. К черту лицемерие! И вышел на охоту. Кролы здесь вкусные оказались… А, главное, дурные и бесстрашные!

В целом-то жить в лесу этом можно было. И публика, пусть хоть вся та же с приевшимися рожами, но благодарная… Да и, чего греха таить, историй от них он много нахватался. Андрюху б хватило за пояс заткнуть, козырнув при встречи… Только, млять, вряд ли уж теперь свидятся. Даже если и расколдует его эта карга… Миша вздрогнул. Ругательства в свой адрес Арина даже мысленные чуяла за версту. А ведь отомстит! В лучшем случае вся ягодка от него мистическим образом попрячется сквозь землю на неделю… В худшем будет бродить кругами по одной проклятой выжженной поляне, где даже зверя никакого нет и тоска смертная вокруг.

Вообще, как неохотно призналась ведьма, для всех его умертвили по причине того, что Лёшка, братец его Иным, оказался… Скандала опасались. Оля-то Светлая, а тот нет. Как впрочем, и вся его группа, но это другая история.

Его девчонки приезжали. Нечасто, но выбирались. Как Сашка до сих пор никому не проболталась, Михаил не знал. Наверное, ведьмовские штучки какие, чтоб ребенок и рта открыть на эту тему не мог. Вообще он ведь их и ждал и одновременно стыдился.

Что ж это, ё-моё, такое?! Приедут, погладят, как домашнюю зверюшку какую… Ну Сашку Миша ещё во всю по лесу верхом катал, хоть Оля и орала на это благим матом, но дочь в восторге была, а Арина, вот дивное дело, не давала племяннице им в этом помешать. А так тоскливо после их отъезда становилось, что хоть волчарой вой.

Он и выл, так что ведьма ворчала, мол-де, стреляться от такого звука хочется. Сразу весь лес знал, что от него девчонки уехали. Как же Мишу всё это затр…ло! К слову, о последнем. Это был п…ц, про который он и говорить не хотел. Но настоящих медведиц он пока ещё обходил десятыми дорогами, однако неудовлетворенный зверь — это, скажу вам братцы, жесть!

Потому-то он однажды и не выдержал. Сожрал у ведьмы побольше разной гадости да помирать собрался, вот только хрена-с-два ему дали! После этого Миша ходил по лесу злой и совсем не веселый. Всё искал лазейку из этого млядского леса, и хотя ловушки ведьмы он научился чуять, всё одно уйти из владений Арины не выходило.

Единственное развлечение — доставать во снах Княже. В последнее время это у него всё лучше получалось, словно связь становилась крепче и четче. Тот воспринимал происходящее, как звонок с того света какой… Что ж, Миша не спешил его разубеждать. Правда, ведь ещё более сумасшедшей была. Он и так злоупотреблял, испытывая столь наглым образом черепушку Андрюхи на прочность. Уж это Горшенев осознавал. Как и то, что без этого общения, он сам бы тут давно совсем колпаком поехал.

Странно, но у них, вроде как, снова всё клеилось. Беседа, как раньше протекала легко и непринужденно, словно его мнимая смерть (а для Андрея-то самая настоящая!) смыла всё то непонимание и обиды, под гнётом которых их дружба и загнулась. Не без чужой помощи, конечно. Это, как бы Мише не хотелось признавать, имело место быть. Но нельзя было полностью списывать и общую задолбанность его существованием Князя, которую, как волной смыло, стоило… «Тогда поймешь, кого ты потеряла!» — сам же напел, зараза сказочный! Ну или это Горшенев себе надумал, просто двух лет оказалось достаточным, чтобы отдохнуть от его закидонов и со свежими силами в бой… О, ему хотелось бы так думать. Очень. Но спросить у Княже он так и не решился, опасаясь услышать ответ, который ему не понравится.

Очень погано, знаете ли, осознавать, что тебя бросили и живут припеваючи, в ус не дуя, штампуя альбом за альбом, когда у тебя творческий кризис и музыка ни в какую не идет, словно насмехаясь. Не то, чтоб он баба какая, чтоб в одно рыло страдать и обидки предъявлять публично, но ведь у них-то ситуация много хуже оказалась!

Миша раньше не уставал повторять друзьям, что у них с Андрюхой одна голова на двоих… Только вот на деле всё ж совсем не так оказалось. Потому как не может в таком случае башка взять и отделиться: «Мол, я устал — я ухожу», и безо всяких потерь дальше жить. Вот и он не мог, а Княже мог! Ему нормально-о-о. Было, пока Горшенев официально лаптем не болтанул. Тогда да… Тогда Миша не забыл, как радостно забилось внутри от лицезрения рожи Андрюхи, стоило ему в первый раз в его сон заявиться.

Даже и признание: «Я тут живой, » — так на губах и застыло и на них же и осталось. Уж больно неожиданно приятным для него оказалось открытие, насколько тому сейчас хреново, а уж от подмеченной вины в глазах… Миха никогда не считал себя злым человеком, скорее уж он был за добро с кулаками. Потому и нисколько у него в душе не екнуло от этого его пристыженного вида, скорее, наоборот, некоторая правильность происходящего исцеляла нанесенную обиду.

Впрочем, ту и раньше приглушила та бездна свободного времени, что на него обрушилась. Осознание того, что сам он далеко не подарок, а временами и вовсе вёл себя, как ослина из проклятущей песенки, было неприятным, но деваться от него было некуда. То, что Михаил, будучи всего лишь человеком, умудрился крепко-накрепко застрять в печёнках у своей вурдалачье-оборотничьей группы тоже о многом, млять, говорило!

Нет, даже осознав все эти неприятные факты, сложив их на полочке в мозгу и проведя черту, под которой становилось ясно откуда, наступило это «вдруг взбеленился друг», Миша Андрею ничего говорить не собирался. Молчал, в свою очередь и Княже, явно опасаясь разрушить старательно поддерживаемую ими обоими хорошую мину при плохой игре.

Но, справедливости ради, не так уж и сложно это оказалось, сделать вид, что не было никакого разлада. А вот полностью забыть… Это нет, тут не стереть, как сильно не три.

Отчасти Горшенев даже радовался, что в реальности им встретится не суждено больше. Не пролезет, значит, на свет вся тщательно прикрытая грязь. Можно и дальше позволить себе упиваться этим так нужным им обоим притворством.

Только вот в последнем сне они были не одни. Появлению нового персонажа Горшенев сперва особого значения не придал. Ну побитый жизнью мужик, примерно их с Княже лет, ну и че с того… Пока не увидал этого самого мужика на пути к домику Арины.

Почему именно так? Ну так лесник абы кого той дорогой не возил — это раз, два — непросто так Миша в ту ночь на дорогу вышел… Ой неспроста!

Он ведь тщетно искал лазейку в защите леса, когда вдруг почувствовал невероятно мощный источник силы. Словно кто-то в этом в лесу вдарил генератором. Он ринулся вперед, мучимый любопытством, а также подогреваемый тем, что, возможно, когда эта ходячая аномалия будет покидать границы леса, можно попробовать проскочить с ней — авось и ведьма не заметит сразу.

Повалив осину на пути у Нивы, Горшенев нисколько не сомневался. Во-первых, эту дьявольскую машинку две ведьмы так перепрошили, что при всем желании не покалечишься, во-вторых, во гробу видал он неистовый бег по пресеченной местности! Нет уж, путь преградил он им почти безопасно, дабы расчухать ситуевину, понимаешь?!

Доносившаяся от машины песня оказалась до отвращения знакомой. Недовольно что-то прорычав, он и сам не заметил, как повторил мотив до отвратительно бодренького голоса Андрюхи.

Кузьмич, не будь дураком, быстро смекнул причину его недовольства и вырубил магнитолу. А вот его пассажиры… Тот, что старался круто выглядеть, едва штаны не попортил, когда понял, что воздействовать на зверя не выходит… Ха! Второй же оставался непробиваемо спокойным и… тут самого Мишу пробрало. Это был тип из сна, к тому же оказавшийся источником всей этой пое… едрене-фени, силы, короче.

В общем, здраво рассудив, что скоро тут того-гляди и Арина объявится, он поспешил скрыться в лесу. От греха. Позже Миша найдет этого типа, надо ж разобраться, чей-то в его сне забыл. То, что всё ето ж неспроста, он шкурой чуял.

* * *

— Где-то я уже это слышал… — задумчиво чесал в затылке Лас. — Пойдем гулять в лес… А-а! Вспомнил! Надеюсь, там нет друзей, которых надо угощать, а?!

— Я тебе что ль ружьём угрожаю, а, болезный?! Чет вы все стали нервными в свой Москве… — от души ворчала Арина.

— Дык, — не унимался Лас. — Вы и без ружья стра…- под предупреждающим взглядом Антона он заткнулся. — Тьфу ты, не так что ли?! — пробормотал он, но, вовремя заприметив теперь уже откровенно злой вид ведьмы, поспешил поправиться. — Страшно красивы! Прямо разите наповал! Вот я это хотел сказать!

Избежав мучительной смерти от какого-нибудь артефакта, ненавязчиво подкинутого в вещи, а затем растворившегося, музыкант притих и послушно поплёлся за идущими почти в одни ноги с Ариной Городецким.

Тишина ему вскоре надоела, неплохо отоспавшись, пока те что-то перетирали, и почти протрезвев, Лас решил врубить музла в этом лесу. Ну, а чего им тут с такой сильной ведьмой в попутчицах бояться?! Кроме самой Арины, вестимо.

Телефон, на удивление поймал шкалу интернета, и воспроизвёл случайное. «Вот блин!» — подумал Лас, топорщась в экран на название песни, вспоминая невольно их ночную встречу.

— Оставь, — не оборачиваясь, гаркнула ему ведьма. — Самое-то песня.

— Какая песня?! — оживился Антон, известный адепт магии случайного воспроизведения, но, едва заслышав мелодию, тихо выругался, видимо, подумав о том же, о чём и Лас.

Впрочем, перечить ведьме никто из них не решился. Да и, судя по почти умиротворенно-смирившемуся лицу Антона, тот что-то такое знал, чего Лас проспал, потому Городецкий и не пытался.

И всё же… Неспроста сейчас эта песня играет, ой, как неспроста!

Я жив, покуда я верю в чудо,

Но должен буду я умереть!

Мне очень грустно, что в сердце пусто,

Все мои чувства забрал медведь!

Моя судьба мне не подвластна,

Любовь моя, как смерть, опасна!

Погаснет день, луна проснется,

И снова зверь во мне очнется!

Забрали чары души покой,

Возник вопрос: кто я такой?

Мой бедный разум дошел не сразу

До странной мысли: я человек.

Колдун был пьяный, весьма упрямый,

Его не видеть бы, да, мне вовек!

Когда в пугающей близости раздается жуткий рык, Лас почти не

был удивлен. Мурашки током пробегают по шее, стоит ему осознать, что в рыке четко слышится: «Хой!» И будь он проклят, но именно в том месте в песне, где и нужно!

— Вот бл…ть, мне сейчас послышалось или… — оглядев спокойные лица друга и ведьмы, Лас понял, что «или».

— Так и знала! — радостно воскликнула ведьма. — Не удержался он, и к тебе Антон его магнитом тянет! Врёшь, не уйдешь! — прокричала Арина и бодро ринулась в кусты, из которых раздался недавно слышался рёв.

— Антон, — Лас аккуратно отключил телефон, пока плеер, чего похуже не выдал… Например, Мёртвого Анархиста, бл.ть!

— Анархист вполне живой, — точно прочитал его мысли Городецкий. — Только не слегка мохнатый.

— Ох…ть, — присвистнул Лас. — И кто это его так проклял, и причем тут вообще Арина?! Не, то есть она, конечно, ведьма, но не какая-то там поехавшая, чтоб в осла, в медведя, то бишь превращать всенародного кумира на ровном месте!

— Ты не поверишь, — устало вздохнул Антон и начал рассказ.

* * *

Идея была так себе. Это Андрей понял ещё, когда выслушал всё то красочное изобилие речевых оборотов, которое на него спустил Вахтанг, когда он уведомил своего хорошего друга и директора (последнее — вот ведь гадство!), что надо позарез как-то перенести два концерта… Ненадолго… Этак, на неделю, ха! Пока он что? Нет, объяснить происходящее внятно Князев не мог даже себе.

Просто чувствовал, что зря, абсолютно зря он сошёл тогда с поезда, оставив Городецкого мчаться куда-то неведомо куда, но где, вот уж точно Андрей мог биться о заклад, неслабо так пахло Мишиным духом. Как?! А вот черти б знали! Но факт оставался таковым.

Всё внутри вопило, что быть сейчас Князев должен уж точно не в туре… А где… Интуиция подскажет. Как надолго?! Что-то шептало: недельки хватит, наверное.

Перед людьми было неудобно, но Андрей дал себе зарок в качестве компенсации расщедриться на бис. Что до группы… Да, стрёмно и Вахтангу придётся поднапрячься, чтоб их на бабки не посадили, из-за того что у их лидера левая пятка вновь зачесалась, та самая которая за участие в этой Горшковой придури отвечала. Ну не выгонят же его из собственной группы?! Ха!

Вот Агате объяснить оказалось куда проще. Сама ведь позвонила, сказала взять репеллентов. И побольше. Как чувствовала, что в лес его занесет. Не фиговенький такой лесок… Из чертовых реалистичных до жути снов!

Ну до леса ещё добраться надо было. Если с билетом на поезд проблем не возникло… Рука сама купила, что нужно, то после, сойдя на захудаленькой станции, он немного засомневался. Ровно до той поры, как к нему навстречу выплыла бабулька-сторож с пирожками. Всё б ничего… Ну что может быть естественнее сморщенной старушки, на которых и держатся все такие Богом позабытые станции, приторговывающих к мизерной пенсии и МРОТу пирожками?! Вот только конкретно эта оказалась ведьмой.

Ну Андрей не растерялся, сразу смекнув, что верной дорогой его несёт. На серьёзных щах заявив, что был послан в подкрепление Антону Городецкому, и попросив оказать содействие, он стал ждать реакции ведьмы. Та недоверчиво прищурилась и проскрежетала:

— Не дозорный ты, милок… Из штатских ты, хоть и не слаб совсем. Неужто реквестировал на службу временно московский шеф-то?!

Андрей покивал, да и, напрягнув извилины, назвал даже имя-отчество шефа-то московского. Впрочем, ведьму это отчего-то не убедило, и Князев приготовился задействовать всё своё обаяние, как с надрывным шумом мотора к станции подъехала изрядно покорёженная Нива.

— На ней что медведь пого танцевал?! — пробормотал себе под нос Андрей, но ведьма его услышала.

— Не удивлюсь, Светлый, если так оно и было, а после направилась к водителю:

— Ты чего, Кузьмич, почти сразу обратно?! Отвёз дозорных-то? С приключениями?!

— Как видишь, — развел руками мужичок, в котором Князев с легким матюжком признал… Нет, не в один в один своего лесника, но похож! Правда, выглядел этот Кузьмич куда-как поживее да побезобиднее, но мало ли… На всякий случай, сжав кулаки покрепче, он приготовился отбиваться от этой ведьмы уровня вышесреднего и человека… да всего лишь человека, но посвященного.

— О, — тут лесник заметил Андрея. — А это, случаем, не Князев?! Мне Арина наказала его тоже доставить…

— Ты Князев?! — помахала перед носом у не слегка подзависшего Андрея ведьма. — А леший с ним, бери этого! Здесь другого Светлого нет. Если не тот, Арина знает, что делать, — зловещее прибавила она, отчего бровь Князя нервно дернулась.

— А мы на этом поедем?! — постарался напустить он на себя деловой вид, хотя и осознавал, что замешательство уже не скрыл. Вид покореженной Нивы не внушал ему доверия… Как и сам лесник, но другого транспорта он тут, кроме ступы не видел. О, а ведь это идея!

— Да ты что! — взвился Кузьмич. — Машина — зверь! Вот у меня таблетка была… Там, да!

— Но я бы это… — Андрей не наглел, нет, но смачно покосился на ступу всё равно. — Лучше долетел бы.

— Долетел на хой?! — любезно поинтересовалась ведьма, намеренно исковеркав мат. Старушка рассмеялась. — Ну, у тебя, Светлый, инстинктов самосохранения нема?! Ты хоть знаешь, милок, что это такое полёт на ступе, а?!

— Ну… — Андрей почти смущенно попинал камешек ногой. — Не хуже зоны турбулентности… Наверное.

— Наверное! Ха! Наверно, ему! Ты слышал, Кузьмич?! — ведьма заливисто рассмеялась, хлопнув заметно побледневшего лесника по плечу. — Кузьмич, уж ты-то на всю жизнь ту поездку запомнил, а?!

— Тебе это нах не надо, парень, поверь, — согласно покивал лесник.

— Не-не, — замахала руками ведьма. — Хочет, пускай… Я давно так не развлекалась, а ты давай за меня станцию посторожи! — и старуха бодрячком полетела готовить ступу.

Князев нервно сглотнул. В принципе отказаться было не поздно, но… Он ведь не из робких?! Да, неоправданный риск Андрей не одобрял, но линии вероятностей ничего по-настоящему дурного не предвещали, а это, значит, максимум, что с ним случится — это легкий испуг да позор перед всего одной незнакомой да и к тому же не блещущей красотой ведьмой. Ну не может же это быть хуже прыжка в пропасть с тарзанки, а?! К тому же, так он доберётся до места быстрее — с ветерком-то! А что-то подсказывало Князю, отчаянно ноя внутри, надо торопиться. Уже только из-за этого нехорошего ощущения он был готов претерпеть какие-то там… Ну сколько минут позора?!

На удивление в ступе они разместились почти нормально. Та явно была грузовой. «Туда б ещё кто-то третий влез бы!» — отстраненно подумалось Андрею, а потом ведьма, заливисто хохотнув, взмахнула метлой и началось…

Мир стремительно накренился. Качало так, словно они не по воздуху летят, собирая все мыслимые и немыслимые ямы и верхушки деревьев, а на море попали в лютый шторм. Ну наверное. Андрею раньше как-то не доводилось, зато теперь он такую, бл…ть, песню им напишет! На собственных боках прочуханную!

Когда ведьма нарочно ли, чтоб его позлить, или просто такая манера вождения у неё была дурковатая, выполнила бочку, а затем и мертвую петлю, Князев думал, что сейчас сверзнется вниз, и вцепился в борта ступы так, что аж пальцы свело.

Нет, он бы не разбился. Успел бы уж, наверное, щит поставить да падение смягчить, благо тут и падать-то низко было, но… всё равно страшно было п…ц!

— Полёт — чума настоящая, капитан! — перекрикивая бьющий по лицу ветер, заявил он, немного отойдя от шока. — С ремнями вообще здорово будет! — прибавил Андрей, глядя, как недовольно вытягивается лицо ведьмы. Не ожидала старуха, что в сети ей попадет крепкая князятинка… Ну он и рад шаблоны-то порвать чужие — святое ж дело, ребятушки!

— Чума говоришь… — задумчиво проговорила ведьма, которая от шока вела ступу плавно и приятно. — Ну будет тебе чума, окаянный, ты ж её настоящую даже и не видовал, чтоб сравнивать! Сейчас, дубина, я тебе покажу! — и крутнула куда-то резко в… Князь только сейчас заметил внизу не хреновенький овраг, на дне которого бодро журчала горная речка и чьи острые камни неоднозначно подмигивали на солнце.

— Вот… буква ять! — это было самое цензурное, что вырвалось из его рта, когда они наконец-то стабилизировались. После того, как ступой нехило так пропахало каменную гряду, ему в морду налилось воды, а один из камней прилетел-таки по голове, даром, что легонько и почти нежно по касательной, гад, прошёл.

— Нет больше такой буквы в алфавите! — весело ответила ему старуха, — Знать надо, сказочник ты хренов! После той реформы Война и Мир, знаешь, на сколько страниц короче стала?!

— И знать не хочу! — отплевавшись худо-бедно, заверил Андрей её. Вот ведь мстительная ведьма оказалась?! А разве в его песнях иначе бывало?! Да что там в сказках! Оно и в жизни так… Покажешь немного зубы из-под плюшевой улыбки, так тебе в ответ полруки отгрызут.

Некстати, совсем не некстати в голову полезла всякая муть, о которой он пообещал себе не вспоминать. И уж точно не бякать, не грузить являющегося ему во снах Горшку… А то ещё сбежит. Даже если тот всего лишь плод его больной страждущей фантазии. Ну его так рисковать.

Но, может, камень всё же сильнее ему по касательной зарядил, чем Андрей думал. Потому что в голову упрямо лезли… нет, не строки из одноименной песни, да и не было у него с собой никакой маски рыжей обезьяны, разве что медицинская глубоко в рюкзаке схоронилась с той ковидной… Нет, в голову отчего-то просочилось досадное воспоминание о том, как Горшок над его «Прыгну со скалы» поизмывался… Песня о бедном гусаре… Гусаре, Карл! Утяжелил, где можно и нельзя, а в конце вообще невнятную рыбу спел, в очередной раз перетягивая всё внимание в свою сторону. Даже на этой исконно князевской композиции. И отчего, а, главное, к чему вспомнилось?!

Андрей потряс головой. Нет, ему не было мало существующей качки, но он должен же был как-то выкинуть из неё эти некстати вспомнившиеся обиды… Да чтоб тебя! В памяти вспыхнуло то злосчастное интервью… Презентация «Театрального демона» на Нашем или что-то вроде… Но Князева тогда всё же понесло вякнуть что-то навроде: «Ну давай, Миха, раз уж так хочешь, я там вообще сзади тихонечко постою?!»

А ведь и прав был. Это тогда у них хорошо чувствовалось. Слишком даже. То, что в 2004 году как-то поломалось, стало напрягать всё сильнее. Кто-то нехило так накрутил Мишку, с тем, что Князь, мол-де, тебя подсидеть желает… Всю славу себе заграбастать. Тьфу, с…ки! А тот и рад оказался прислушаться. «Сиди, Княже, смирно, тексты пиши, да нормально пиши, че ж ты, ё-моё, на своё пишешь, а на моё лажу приносишь?!»

Андрей вздохнул. Они, наконец, набрали высоту достаточную, чтоб верхушки деревьев перестали хлестать по щекам, только вот нифига его это не радовало. Нахлынувшее, вдруг за каким-то чертом, отступать не желало. Его зажимали, ему не хватало кислорода, глотка свободы… И дело тут было не только лишь в клыкасто-мохнатой остальной части группы, которая едва его переваривала. Скорее даже их-то он терпеть и дальше мог бы. Но не Мишу, с его прогрессирующей паранойей, будто Князь его хочет подсидеть. Андрея это тогда так достало, что он просто взял, плюнул и ушёл. Знал ведь, что говна ещё больше выльется, но всё равно это сделал. Не дотерпел, как Горшок, зараза, постоянно говорил, до его кончины маленько и не забрал «всё готовенькое», чтоб творить, что хочет. Плохой он после этого друг?! Плохой, только вот и Миха не лучше.

Да и не хотел Князь, чтоб это его «дотерпел» наступало. Ну его… Не в болото, а лучше даже в бездну! Но и удивлен не был, когда узнал. Кто уж тут, как себя запрограммировал, а Михину программу саморазрушения даже неслабая Светлая Иная остановить не смогла. Он хмыкнул. Да и кто бы вообще смог?! Чтоб такой упрямый танк да свернуть с намеченной дорожки в ад… Это каким бульдозером надо быть?!

— Чего пригорюнился, Светлый?! Умотала я тебя? — поинтересовалась, подлезшая к Андрею под самый бок ведьма.

«А ведь места вокруг полно!» — с тоской подумал тот, невольно отодвигаясь. А вопрос явно ж был с подвохом, потому Князев решил помолчать, лишь мрачно зыркнув на неё из-под лобья.

— Вижу, что укатала! — радостно заявила ему ведьма, а после взяла и неслабо ткнула древком метлы в бочину. — Подвинься, вон какие бока себе наел, кабанчик хренов!

Последнее регулярно посещающий спортзал Князь стерпеть не мог, и в тайне радуясь, что ненужные мысли отодвинулись на задний план, взвился:

— Что ты, ведьма, совсем страх потеряла?! Я ж тебя могу и…

— Не бухти! — прервала его грозную речь та, огрев веником по голове, так, Андрей чуть не подавился от возмущения. — Прилетели уже, а связываться со мной не советую… Пока не советую. Отточи свои навыки Иного, а не на голую мышцу, то бишь силу полагайся, потом приходи! Рада буду, норовистый ты пострел! Мне такие по душе! — и ведьма мерзко захихикала, заходя на посадку.

— Зря губу не раскатывай, Аксинья, — тут же обратил внимание неслабо контуженный Андрей на встречающую. Та хоть и выглядела молодухой, но он теперь за вёрсту ведьм чуял. — У него жена поноровистее тебя будет, волосёнки тебе последние повыдирает!

— Чёй-то, — нахмурилась Аксинья. — Иная что ли тоже будет?! Ну я особо их светлых высочеств не боюсь, не одну волшебницу то в грязь окунали…

— А кто сказал, что та Светлая?! — хихикнула вторая ведьма, после чего, развернулась к Андрею. — Вовремя ты, Князев, прибыл.

— Для… — тут его все-таки перегнула сила… нет, не притяжения. Просто полезный, бл.ть его, завтрак попросился наружу. — Чего? — едва дыша договорил он.

— Ну, Арина, — почти одобрительно заявила Аксинья. — Этот ещё держался до последнего, но все равно не удержал в себе своё содержимое, — и она мерзко захихикала.

— Вот любишь ж ты, подруга, над мужиками, издеваться… — проворчала другая ведьма, закатив глаза. — Чего ж к Городецкому не пристала так, а?! Неужто пожалела?

Андрея эти дамы начисто игнорировали. Решив, что не велика проблема, он с трудом выполз со ступы и, пошатываясь, добрел до показавшегося ему неплохой опорой широченного дуба. Выудив с рюкзака стратегический запас… Нет, не водки, он же за ЗОЖ, а минералки, он хотел было с неимоверным наслаждением присосаться к ней, когда взгляд его сам собой остановился на… Князев неслабо подавился.

Перед ним… Точнее около непринужденно болтавшей Арины огромной тушей высился медведь. Бурый и недовольно сопящий в сдерживающие его ведьмовские энергетические путы.

— Это че за хрень?! — в лоб спросил Андрей, спиной ощущая, как противно ползут по ней ощутившие раньше него закравшийся п…ц мурашки.

Медведь в ответ на его возглас вздрогнул всей тушей и приподнял голову, а главное глаза. Князю хватило одного перехваченного взгляда, чтобы едва не задохнуться от ужасной догадки.

— А что же, не узнаешь что ли, Светлый?! — усмехнулась ведьма, которую Аксинья назвала Ариной. — Дружка своего, а?!

«Бл…ть, » — только и пронеслось в голове у Андрея.

Примечания:

Прошу простить за переделки песен, по сюжету надо было, а вот в плане поэзии автор ваш косоязык ужасно. Сильно не бейте)

И да часть все ещё не последняя, и очень уж бредовая.

Андрей моргнул раз, потом два. Открывшаяся перед ним картина не поменялась. Знакомый по снам лес, тёмный даже в разгар дня, две ведьмы, что с любопытством смотрят на него — ждут реакции, и… связанный их чарами огромный бурый медведь, только что совсем по-человечески обреченно вздохнувший, уронив бедовую голову на лапы.

«Б… ть, » — вновь подумал Князев, чувствуя, как болезненно сжимается всё внутри. Ему не надо было смотреть сквозь Сумрак, чтобы убедиться, что Арина не лгала. Он и без неё уже узнал Миху, невозможно было просто…

Андрей думал, что видел его во всех состояниях, что изучил все ипостаси, в которые того закидывало, однако… Тут Горшок явно себя перещеголял! Он нервно рассмеялся, стараясь унять дрожь в коленках. Медведь! Массивная гора мышц, шерсти, которая должна бы по законам жанра выглядеть грозной машиной для убийств, но… Таковой абсолютно не казалась. Скорее наоборот, сейчас Миша выглядел даже менее опасным, чем в свои «тёмные периоды», будучи человеком.

До странности тихий, пришибленный даже какой-то он внушал не ужас, а острую жалость. Явно почувствовав мысли Андрея, медведь предупреждающее зарычал. «Как смеете вы меня жалеть?! Меня!» — отчего-то всплыло у Князя в голове, которой он поспешил помотать.

Это всё было слишком. И нереально, и в тоже время он чувствовал, что взаправдашней даже некуда. А это значит… Андрей расплылся в улыбке — Миха живой! Плевать, что медведь! Это не смерть, с превращением можно разобраться… А вот то, что ведьмы его связали… Князев нахмурился, быстро подобрал заклинание и разрушил энергетические путы. Аксинья было дернулась его остановить, но Арина ей не дала.

— Спокойно, Мих, это я, — с хрипотцой произнес Андрей, медленно на почти не гнущихся ногах подходя ближе. — Только не чуди, не убегай от меня… — как заговор шептал он, но Горшок, к счастью. пока не спешил предпринимать попыток свинтить в лес. Он и позы-то не поменял, что заставляло Князева ещё больше хмуриться и кусать губы. — Как же так тебя угораздило-то?! — выдохнул Андрей, опускаясь на колени в примятую траву и наконец зарываясь щекой в густую, жесткую шерсть, отдаленно примечая, что та едва ли не лоснится, а сам Мишка выглядит довольно откормленным.

— Безумец, — цокает языком где-то в далеке Аксинья. — Хоть бы справился для начала не жрёт ли человечинку твой дружок!

— Тихо ты, — шипит на неё Арина. — Зря не наговаривай тут мне!

Ведьмы ещё о чём-то препирались меж собой, но Андрей их не слушал. Он был свято уверен, что Миха его сейчас не тронет. Несмотря на все свои былые, нет, не дуркования, те-то были почти невинны, а на заносы, когда становился действительно буйным, вредил Горшок, в основном, себе, а не окружающим. Поэтому Князь лишь сильнее прижался к темному боку, отчего медведь странно засопел, но не пошевелился, словно боялся… его спугнуть что ли?! Андрей тихонько, но цветасто выругался. В душе понемногу начинала зреть ярость… и желание разобраться.

— Эй, ведьмы! — крикнул он, стремительно поднимаясь на ноги и подсознательно загораживая собой Мишку. — Вы часом не охренели?! Какого хрена тут происходит?! Вы что похитили его?! Мало вам показалось, так вы ещё и прокляли Мишку?! Нахрена, б…ть, я вас спрашиваю?! — Андрея несло, а ещё неслабо так потряхивало. Остатками не затуманенного эмоциями разума он понимал, что всё куда сложнее и что ведьмы не были похожи на обезумивших фанаток, готовых заполучить себе Горшка, пусть даже таким мерзким способом… Да и тот же задвинутый подальше разум твердил, что уж лучше б ему промолчать, что сила не на его сторонне и что, если его обвинения не беспочвенны, то в лесу скоро станет на одного зверя больше… Кабанчика, например, будь эта Аксинья с её острым языком не ладна!

Мишка позади него что-то предостерегающее зарычал, а ещё, судя по шуму, поднялся с травы. Андрей даже не обернулся он смотрел прямо на Арину, что-то ему подсказывало, что старшая здесь именно она. И вот ведь напасть, та смотрела него как-то странно, словно раздумывала, как бы получше преподнести…

— Это мы-то его прокляли?! Мы?! — Аксинья явно тактом не отличалась и щадить Князева не собиралась. — Милок, да будет тебе известно, что то, что ты сейчас пред собой видишь — результат совместного творчества внучатой племянницы Арины, ты её знаешь, как Ольгу, и, милок, тебя! Это вы двоё, Светлые маги, так удружили этому бедолаге, а мы ведьмы, наоборот, пытались столько лет ему помочь, а всё без толку! — и Аксинья безумно рассмеялась.

— Чего? — севшим голосом прошептал Князь, чувствуя, как стремительно схлынула кровь с лица, как спину пробрало мурашками и слыша, как сзади изумленно прорычал что-то Мишка. — Не может бы… — Андрей осёкся, глядя на посерьезневшее печальное лицо Арины. — П…ц, — заключил он и, собрав остатки решительности, обернулся к Горшку.

И тут же обомлел ещё больше. Тот стоял на задних лапах, высившись над ним, словно слон над Моськой. Вот кем-кем, а карликовой собачонкой Андрей себя ещё никогда не чувствовал, тем более, что смотреть на Миху снизу вверх было вообщем-то привычно, но тут образ довершали другие жутенькие детали. Такие как огромные зубы, что были обнажены в жутком оскале, а шерсть на загривке стояла дыбом. Князь нервно сглотнул, но не пошевелился. Теперь он вообще ни в чем уверен не был, но и отступить не мог.

— Мих… — по тону выходило будто Андрей собирался оправдываться, потому он и тут же смолк. За что?! За то, что произошло, он сам ещё не понял, каким образом?! Да ну бред! — Я ни х… не понимаю, что с тобой произошло, но готов всё сделать, чтобы помочь, правда, — выпалив это он бесстрашно развернулся к Арине. — Ты, ведьма, говорила, что я вовремя, значит, я могу что-то сделать… Как и что?! Говори! — потребовал он, сжимая кулаки, спиной ощущая разгоряченное звериное дыхание.

— Это тебя спросить надо, — развела плечами Арина. — Мы тут с Городецким с таким трудом догадались, отчего ж не получилось у меня за эти годы ничегошеньки сделать… — ведьма кивнула на вышедшего из тени Антона вместе с каким-то пареньком, неформалом, судя по виду. — Я думала это только Оленька моя с горяча руку приложила, а оказалось-то повесил проклятие ты, а активировала уже потом она… Давай вспоминай, чего ты мог утворить на эмоциях!

— Я?! — вновь недоверчиво проговорил Андрей и, покосившись через плечо на, возможно, уже вознамерившегося его сожрать Миху, поежился. — А точно я?! — он вздохнул, напрягая память, перебирая все эпизоды, когда был расстроен, зол или попросту обижен на Горшка… Их оказалось дохрена, но среди них, как ни старался, никак не попадался тот, где Князь всерьез желал ему чего-то… ну вот такого. Хотя… Тут Андрей побледнел. Память услужливо поднесла тот момент, когда он после просмотра интервью, где злющий Миха, явно находившийся под препаратами, с жаром вещал, в каком месте он такое г…но как песня «Ведьма и Осёл» видал, а затем ещё так хорошенько потоптался по Князю. Он вспомнил, как пытался себя убедить, что Горшок это не со зла, что это не он, а наркота, но в тот день ни черта-то у Андрея не получилось. Миха и раньше свою нелюбовь к этой его сторонне творческой деятельности особо не скрывал.

В тот вечер Князь впервые за долгое время от души надрался, а после проорался под гитару, забыв про медиатор, срывая пальцы в кровь, снова и снова играл эту проклятущую композицию. Признаться, под конец его безумных завываний текст нехило так видоизменился, будучи тогда в сильно большом подпитии, Андрей и не брался дословно вспомнить, как именно он исковеркал собственный текст, но смысл его сводился к тому, что почётная роль упрямого осла отводилась проштрафившемуся Горшку. Мол, животина из него и то лучше получится, чем друг… Неужели он тогда-то его и проклял?! П…ц! Но Ведь, Андрей ведь не ведьма! Не похож ведь… Ну вроде как совсем! Только вот, если верить Арине, а уж та точно ведьма, то активировала сплетенное проклятие Оля, а та хоть и Светлая, но с натяжкой больше на эту роль годилась… Вот ведь гадство!

— Что теперь делать-то, б…ть?! — не сдерживаясь, обводит шальным взглядом всё осознавший и признавший пред самим собой вину Князь. С надеждой он впился взглядом в Городецкого, тот ведь нерешаемое решал, так пусть и сейчас чегой-то сообразит! Позади него согласно прорычал Мишка, судя по высоте с которой доносился звук, тот не спешил опускаться с дыбов… Андрей снова нервно сглотнул, чувствуя, как льётся по спине холодный пот. Да уж не думал он, что сегодня ему такие вот эмоциональные американские горки уготованы, б…ть!

— Способ снять проклятие должен соотноситься с тем, как то было наложено, — нахмурился Антон. — Вряд ли… Это была совершенная случайность.

— Да, — вторила ему Арина. — Стихийное проклятие я бы сняла… Но то, что сделала Оля, легло на ранее вспаханную и посеянную тобой почву. Говори уже, что именно учудил, сказочник!

— Я… — Андрей заткнулся, услышав, как почти что взвыл позади него Горшок. Зло так и отчаянно, но на него не напал, хоть он внутренне и сжался, готовый в случае чего щит применить. — Всего лишь — навсего песню немного иначе пропел, что в этом такого-то?! Ух… — Князь внезапно понял, просветлев лицом. — Надо переписать финал! Не что-то выпил, что-то съёл и внезапно околел, а другой, счастливый написать! Та-ак, — Андрей лихорадочно обвёл собравшихся. — Есть гитара или мне акапелла петь?!

— Есть, — неожиданно отозвался паренек, прибывший с Городецким. — Я сейчас, мигом! — и скрылся за деревьями.

— Ладно, — чувствуя, как потеют ладони, кивнул Андрей. — Мне ещё надо придумать, как перепеть-то… — он развернулся, взглянув прямо на Горшка. — Мих, я всё исправлю, обещаю, только не смотри на меня так, будто сожрать хочешь! Мне подумать надо, ё-маё! — почти взмолился он.

Мишка же как-то странно фыркнул и, недоверчиво на него поглядев, всё же принял менее угрожающий вид, свернувшись калачиком в непосредственной близости от Андрея, буквально дыша ему в ухо. Князь зябко поежился, но отойти в сторонку не рискнул. Устроился рядом, прикрыв глаза, старательно уходя в себя. Вздрогнул он всем телом, оттого что когтистая лапа по-хозяйски подмяла его прямо к неровно дышащему мохнатому боку.

Да уж… Под таким давлением Князь свои песни ещё не писал… Благо, хоть прижал его Миха не так сильно. Место для сбитого к чертям дыхания оставалось. А вот для маневра, если Горшку не понравится услышанного, нет. Андрей покосился на собравшихся.

Ведьмы уже что-то соображали на троих… Да на троих. Антон вернул ему обеспокоенный взгляд, но от предложенной, судя по мутноватости, самогонки не отказался. Андрей попытался успокоиться и наконец сосредоточиться на песне. Так, мать его раз-так…

«Охреневший светлый маг днём по лесу бродил.

Волшебным ором он своим медведя разбудил.

И лишь проговорил:

Что ж я охреневший натворил?

Тут звери от спячки оживали — землю разрывали,

Всюду выползали дико бушевали

Глотки драли, все вокруг ломали,

Рвали чужую плоть!»

Андрей прервался, чувствуя, что его не на шутку унесло, к тому же не в ту степь, то бишь песню… Ещё и дюже нескладно! Хотя… Тут он ухмыльнулся, а если замиксовать?! И продолжил выдумывать, точнее приплел к своему Франкенштейну строчки из «Медведя»:

«Колдун был пьяный, весьма упрямый,

Его не видеть бы, да, мне вовек!

Моя судьба мне не подвластна,

Любовь моя, как смерть, опасна!»

«Так, — рассуждал про себя Князь. Светлый маг, спасаясь от бушевавшего зверья, решил превратить медведя в человека, не спросив мнения на то медведя… А дальше…»

«Среди зверья шёл артист,

В кожаном плаще — живой анархист.

Крикнул он Хой! , колдуна — долой.

Зверьё вел он за собой».

«Хрень! — разозленно подумал Андрей, испытывая непреодолимое желание побиться головой о… Да хоть о что-нибудь! Лезущий в голову лютый бред злил неимоверно! — Как же меня это достало?! Нельзя же просто так взять и родить нужный текст сиюминутно, когда, черт возьми, тебя неслабо так придавило медведем, чтоб не убёг!»

Справедливости ради, прижимал его Горшок сперва вполне терпимо, почти ласково, но вскоре раздраженный неудачами Андрей стал ёрзать… Тогда-то его и придавили. Во избежание.

«Ладно, — постарался он убедить себя. — Сейчас просто возьму и Ведьму и Осла перелопачу, и пофиг как! Главное, от души пожелать Михе назад обратиться!»

«В детстве цыганка мне одна предсказала будто я,

Если сильно полюблю, то любимого сгублю,

Что измены не прощу и жестоко отомщу:

Не специально, но со зла превращу его в медведя.»

Не в рифму. Совсем не в рифму этот «в медведя»… Андрей зло выдохнул. Ну а что делать?! Пусть будет. Хрен с ним. Так, дальше…

«Он очень милым парнем был, но зачем он изменил?

И тогда всё началось, предсказание сбылось,

И внезапно над собой потеряла я контроль

И несчастный стал стонать, бурой шерстью обрастать.»

Ну очень милым… Так, блин, не отвлекаться! Нельзя! Самое сложное впереди!

«Ведьма я, эх, ведьма я,

Такая вот нелегкая судьба моя,

Силой я наделена,

Но на беду любовь моя обречена.»

Ну кто меня, черт возьми, просил писать песню от лица женщины, не имея в группе ни вокалисток, ни денег в ту пору на них, а?! Сам ведь потом страдал, и насмешек огребал! А ведь славно потом с Юлькой вышло записаться… Только народ и этого не оценил. Мол, фу, Князь опопсел… А ничего что ли, что и Миха с ней в Тодде выступал! Тьфу на их двойные стандарты, млять!

«И мой любимый навсегда жить остался у меня.

И за мною по пятам он ходил и тут и там.

Замечала я порой, как страдает милый мой,

И жалела я медведя — на малине его посла.»

Ну на малине… Круто ж! Хоть и не в тему! А ведь Оленька, зараза, могла бы хоть намекнуть! Так нет же! Глазки в пол и что-то мямлить… Ах ведь! Ему-то могла сказать! Так, Андрей, сейчас вообще не время! всё потом, а то сожрёт тебя Миха, ой, сожрёт…

«Я все хотела как-нибудь облик милого вернуть,

Я старалась, как могла, но ничем не помогла.

Он лапами топтал, по звериному рычал,

И зубами скрежетал, человеком быть хотел…»

Вот! Уже получше! Только не намного… Мать вашу ж!

«Лишь понял он, что обречен до заката своих дней

Быть страдающим зверьём под опекою моей,

И в итоге, наконец, он приблизил б свой конец:

Что-то выпил, что-то съел, и бедняга б околел…»

Тут Князь крепко задумался, настолько крепко, как не заметил, что судорожно вцепился в мохнатую лапу. Уж больно не нравился ему такой финал, хотя, когда он писал эту песню всё казалось логичным. Изменял — получи, а ведьма… Прокляла, не сдержалась — тоже страдай, коли совесть ещё жива. Все несчастны и всем по заслугам.

«Ведьма ж я, потому оказалась хитрей

Пригласила колдуна, он, конечно, дуралей!

Но упрямее осла и задолжал мне нечутка

Пришел, увидел и спросил: это шутка?!»

Да что ж, налево ж, Мишу ж в шило его, ять! Андрей окончательно рассвирепел. Получалось нечто ущербное — кривое и косое, так что даже Горшок притих и боялся пошевелиться, чувствуя его убийственное настроение. Князь сегодня был уж точно не в ударе… Чертов камень по голове! Да его ж потом сам Миха и просмеет с таким текстом-то лажовым! А, впрочем, похеру… Главное, чтоб у него такая возможность была, что эта ересь вся сработала. Остальное он переживет.

«Коли ж нет, то бери, ведьма, подхватывай мотив!

Только молвил он и начал петь:

Чтоб не вздумал мишка околеть,

Сразу начал тот дрожать, клочками шерсть ползла!

Колдун был пьяным, весьма упрямым

Чары он вплетал в веселый свой мотив!

Минул куплет, затих звериный рык,

Стал человечным его милый лик!

Замолк колдун, и лес во мрак чуть окунулся,

На две ноги встал и потянулся милый мой:

Кто ж так поёт?! — он будто ужаснулся,

И ухмыльнувшись во весь рот, довольно рявкнул:

Хой! Ведьму — долой!»

Как-то не законченно… И паршиво. Андрей вздохнул. Больше в голову ничегошеньки не шло, хоть ты тресни. По нарушенной искусственной тишине торопливыми шагами, он понял, что паренёк с гитарой вернулся. Придется такое вот петь. Вот же гадство!

— Пусти, Мих, — устало попросил он. — Ты, правда, не захочешь это г…но так близко слушать! — и, изловчившись, Князев на карачках выскользнул из этого медвежьего захвата.

Отбежав на приличное расстояние и боковым зрением радостно отмечая отсутствие погони, он забрал предложенную гитару. И провозившись с настройкой всяко больше нужного, ещё раз с надеждой оглядел собравшихся. Однако хрена-с-два кто предложил другой выход. Да и не предложат! Подумать только! Миха тут столько лет в медвежьей шкуре пробыл, озверел, поди ж! Что тут какой-то недолгий его позор?! Главное, чтоб вообще сработало! А ну как всё это впустую окажется?! То-то ж, дядя Андрей!

И Князь запел. Без всякого кривляния или подражания женскому голову. Вот ещё! Обойдутся! И плевать ему, как это со стороны выглядит… Самое главное, что он полностью сосредоточился на своих ощущениях, на Сумраке вокруг. Накопленной благодаря недавнему концерту силищи было через край, постепенно Андрей вливал её в слова, с легким изумлением наблюдая за тем, как в Сумраке вокруг них начинают кружиться нити.

Осторожнее, стараясь, не дай шут, не сбиться с ритма, он наблюдал за Михой. По мере того, как начинал видоизменять привычный текст Андрей, его морда вытягивалась все сильнее, однако самого превращения Князь пока и намёков не углядел. Хоть и очень, черт возьми, хотел!

Тогда Андрей решил плюнуть, рискнуть и выложиться по полной. Энергия утекала сквозь него, словно через решето, он лишь успевал вплетать её интуитивно в нужный узор, всё отчетливее горящий в Сумраке. У него получалось — это Князев прочитал в одобрительном взгляде Арины. Ободренный он продолжал, пока… Игнорируемое напрочь головокружение мстительно захлестнуло его — он едва выдержал, не сбившись с ритма. С трудом Князь осознал в чем дело, ужас затопил его. Он исчерпал себя. Вот же с…ка! Взгляд его беспомощно забегал по поляне, пока с облегчением не остановился на Городецком.

«Можно?!» — взглядом попросил он, вспоминая его слова о ходячей батарейке, сейчас это оказалось невероятно кстати. К счастью, Антон его каким-то чудом понял и кивнул. И дело пошло.

Вскоре результат стал виден на лицо, а не только в сумраке. Шерсть, в самом деле, клочьями полезла в разные стороны. Зрелище жуткое во всех отношениях, сопровождаемое душераздирающими криками, вот ж напасть. Но Андрей продолжает с каменной рожей петь этот сваянный даже не на коленках, а в уме дикий бред, придуманный под нереальным давлением с напрочь отбитым камнем мозгом. Ха?! А что ещё ему остается, он едва удерживает нити контрзаклятия, чувствуя, что сейчас бы, наверное, от напряжения выпил бы канистру с водой… Так его трясет и пот застилает глаза. Никогда ещё Андрей так не напрягался, оказывается, он и на десятую долю свой потенциал Иного не использовал. Нужды не было, а сейчас… Жизнь заставит не так раскорячишься. Снимать порчу — не ставить, к тому же застарелую, к тому же усиленную неслабой волшебницей.

Сам того не заметив, он провалился в Сумрак. Раньше, чтоб туда войти, Андрею ещё надо было как следует поднапрячься, а сейчас соскользнул и не заметил. Нахрена только?! Он и так едва успевал энергию преобразовывать, а тут… Князь захлопнулся, осознав. В Сумраке Миха уже выглядел… Не человеком, но и не медведем. Скорее таким он и был всегда на самом деле. С заострившимися чертами, темными омутами глаз и да — даже на первом слое передние зубы отсутствовали. И здесь управлять сплетением контрзаклятия оказалось сподручнее, всё было объёмнее и, в целом, понятнее. А если… Андрей замер, прислушиваясь к себе. Выдержит или нет?! А после плюнул и, очертя голову, почти без усилия поднял куда менее заметную тень и шагнул на ранее нехоженый им второй слой.

На нём мир изменился ещё сильнее. Здесь и дышать-то, не то, что петь стало тяжелее. Но он продолжал уже по третьему кругу, прокручивая эту бредовую песню, пальцы свело судорогой, отчего сорванная струна больно впилась в руку — так, Сумрак, шипя, принял кровавое подношение.

«Бл…ть, » — только и подумал, нервно дернувшись, Князев, но отступать было некуда. Панки ничего не боятся?! А вот и враньё! Ещё как боятся! Хотя — да, чего тут он… Андрей же не панк, как же. Он прикусил губу. Даже в такое время бред упрямо не выходил из головы, скорее наоборот, он подпитывался его неуверенностью и пытался его растоптать.

«Хрена-с-два!» — упрямо думал он, оглядывая получившийся узор. Недоставало ещё какой-то детали. Крохотной, но такой важной! Взгляд его заметался. Князь чего-то упускал, а значит выход был один… Шагать черту в пасть — вперёд на третий слой и ещё глубже, если потребуется!

На сей раз различить тень оказалось очень сложно, но он справился. Пейзажи окружившие его теперь лишь отдаленно напоминали реальный мир. И лес, действительно, был не простой. Вот уж точно офигенная песня потом получится! А последняя деталька мозаичного узора всё-никак не желала вставать на место. Андрей почти охрип, когда принял решение.

Перейти на четвертый слой оказалось сродни… Князь не знал, с чем сравнить, но последний раз ему хотя бы приблизительно так хреново было, когда они опрометчиво намешали пиво, водку, вино, ром и млядское шампанское! Со страшным скрипом оказавшись там, куда мало кто из Иных суется, и, отстраненно подумав, что теперь его первый уровень стал не потенциальным, а самым, что ни наесть настоящим, Князь наконец увидал нужный ему обрывок контрмелодии. И хвала всем шутам, потому что ни сил, ни жизни у него не хватало, чтоб проверять, сколько слоев в этом чертовом пироге под названием Сумрак!

Последний аккорд жалобно звякнув, невесть откуда взявшимся эхом, отразился от кончиков пальцев до самых его пят. Последние силы ушли, растворившись, словно и не бывало. С ужасом Андрей осознал, что больше не может нащупать яркий источник энергии Городецкого, точнее тот плыл прямо перед ним, но дотянуться собственных ресурсов уже не хватало.

«Ну что ж, — как-то уж совсем отстраненно подумал он после всех пережитых сумасшедших мгновений этого дня. — По крайней мере, Миха жив и даже уже не так мохнат… А я… Что я?! Сам виноват, » — и, мысленно извинившись перед Агатой, понадеявшись от души, что той не придет в голову пускать его усилия прахом и прибивать Горшка, приготовился помирать. Он даже успел прокрутить в голове образы своих милых дочурок и вспомнить, каково это жить и проживать эту жизнь на сцене, замирая, почти растворяясь в буйстве людских эмоций, как… Бац! Сморщенная костяная рука крепко ухватила его за шкирку.

— Куда?! — на четвертом слое Аксинья выглядела куда хлеще, чем в реальном мире, но Князь всё равно был до изнеможения счастлив её видеть. — Ишь чего, помирать надумал! Пошли, Светлый! — и увесистыми пинками ведьма выпихнула его взашей их Сумрака.

Реальный мир встретил неожиданным буйством красок, запахов и предостерегающим окриком паренька, одолжившего гитару:

— Беги, дядя Андрей!

Очумело оглядевшись и тут же наткнувшись на не предрекающего ему ничего хорошего, а скорее кровожадно настроенного отведать князятинки Миху, несмотря на его теперь уже вполне человеческую и привычную морду-лица, Князь подобрался и из последних сил припустил в лес. Потому как… Ну его. Сожрать его могли не только в прямом, но и в фигуральном смысле в свете открывшихся-то обстоятельств.

Примечания:

Всё ещё не конец, а просто взгляд с другой стороны. Ну не удержалась я!

Вот ж гадство! Михаил лежал мордой в пол, то бишь в траву, а всё потому что любопытство не только кошку дранную сгубило! Но и медведя. Большого такого, но всё равно, видимо, не больно умного, раз попался к ведьме на живца.

«Живец», к слову, и при свете дня ничего особенного не являл. Зато как в Сумраке отсвечивал! Вот уж точно — ходячий реактор… Зато теперь Горшенев знал, зачем тот к Арине пожаловал. Вместо мёда его выманивать.

А ведь и сработало. Только он чутка приблизился, как на тебе! Врубили «Медведя», как знали, светлые рожи окаянные! Как там было не подпеть, то бишь не подреветь?!

А дальше дело было уже решенным. Догнала его ведьма. Скажите невозможно?! Ха, как бы не так. Шагала Арина через глубинные слои Сумрака да так, что быстро поравнялась. Физика — одно, а вот лирика, то бишь вся эта их магическая подолбень — дело другое.

Вот и получилось так, что мордой в землю… А чтоб не рыпался — на тебе вишенку на тортик в виде ведьмовских пут! Те, заразы, не чета веревкам или даже кандалам стальным! Эти голой физикой не порвешь, а магичить он так и не научился, да и как, если у него лапы?!

Михаил вздохнул, понимая, что ловить на сей раз ему больше нечего. Сопротивление в нем не умерло, отнюдь, он лишь затаится на время, чтобы снова пытаться бежать, когда Арина немного утратит бдительность. Жаль, лишь упущенную возможность. Сдержался бы, авось, получилось бы выскользнуть вместе с этим энерджайзерным гостем Арины, не вечность же та б его здесь из-за него продержала, а?!

А пока оставалось выслушать очередную обличительную речь на тему, какая он сволочь неблагодарная, мохнатая и вообще сам в своей судьбе повинная, ибо нечего было Оленьку доводить до бешенства! Только вот зловредная тётка жены отчего-то молчала и всё всматривалась в небо, словно ожидала, что на неё с Луны кто свалится, а?!

Михаил хмыкнул. Такие изменения в поведении хоть и настораживали, но скуку всё одно прогоняли, а потому он тоже затаился и стал наблюдать за Ариной.

Наконец, ведьма ухмыльнулась и бросила на него странный полный превосходства взгляд: «Мол-де, я тут такое знаю, а ты нет!» Это Горшенева не на шутку взбесило, и он зарычал, однако тут же заткнулся, чувствуя, как сильнее впились в бока, потрескивая, энергетические путы. Чертова ведьма!

Тем временем вблизи них что-то с диким свистом неслабо так грохнулось… Или верно будет сказать приземлилось?! Да похрену! Самое злопадлючее, что Михаилу было нихренашеньки не видно, а повернуть голову он, распластанный Ариной, не мог. Зато поганая ведьма бодренько пошагала в ту сторону.

Разозлённый, он не сразу вспомнил, что может попытаться расчухать ситуевину через Сумрак. А когда вспомнил, то в нос уже забил знакомый запашок ещё одной ведьмы, обитавшей в этих краях — Аксиньи. «Тьфу ты! Подумаешь, наведалась к подружайке!» — разочарованно сплюнул он, когда чувствительный нос уловил ещё один запах.

Как назло, ветер сейчас дул в противоположную сторону, потому наверняка Миша ничего сказать не мог. Но тот с какой-то радости тоже показался смутно знакомым, словно из прошлой жизни что ли.

По крайней мере, то была точно не ещё одна старая кар… Миша заставил себя проглотить ругательство. Арина даже чересчур громкие мысли могла услышать и потом подлянку подготовить! Особенно любила та мстить, когда ты уже расслабился, думал, что пронесло… А хрена-с-два! Отмщение настигало в самый неподходящий момент, такие вот они стер… Молчит он! Молчит!

В любом случае, любая ведьма пахла по-особому. Нет, не старостью. А терпкими травами, эликсирами и прочими гадостями, которые ни одна Шинель-раз-её-Шинель не замаскирует! А на их фоне тот другой запах почти терялся… И между тем даже его слабые отголоски отчего-то будоражили его ноздри почище горькой полыни.

Тогда-то и пришла умная мысль, поглядеть сквозь Сумрак. И на тебе! Сегодня этот лес наводнило слишком уж обширное поголовье Светлых. Потому как притараканенный Аксиньей гость тоже принадлежал их племени… Ну ладно не шибко и обширное! Но обычно сюда Светлые, окромя Оли, и вовсе не заглядывают, а сегодня аж двое, да и сама Арина тоже обеспечивала численное преимущество за этой стороной сил мира Иных.

Тут Миша обратился во слух, мельком подумав, что неизвестный мужик, наверняка, натерпелся, пока летел сюда на ступе, ибо об бешенном нраве Аксиньи и её любви к экстриму в этом лесу не знал только глуховатый дяденька Леший, но его Аксинья отчего-то катать с ветерком не стремилась. Может, ей пеньки, а Леший именно на него похож был, чем-то не угодили?! Почему он решил, что мужик?! Ну так Аксинья баб-то и не катает. Он хмыкнул, тихо радуясь, что сам сейчас не в лучшей форме, чтоб и к нему приставали всякие там… Опаньки!

Возглас раздавшийся невдалеке был пугающее знаком. От неожиданности он даже забыл о придавившей его ведьме, но, к удивлению Мишки, та ослабила хватку, и ему без проблем удалось приподнять голову и поймать на себе осоловевший взгляд Андрея.

«Бл…ть, — громко подумал он, во все глаза пялясь на занимавшегося тем же самым Князя, а затем в голове прозвучала странная фраза голосом Дроздова: — А сегодня с вами передача в мире животных!»

«Вот ведь и в самом деле, в мире, ять, животных! Вот и Княже объявился, и такая морда у него раздобревшая, и аж светится етот Светлый маг хренов! Ну ничего скоро и фингал там засветится!» — неожиданно зло подумал он. Хотя отчего неожиданно-то?! Просто не понравилась Горшку выражение морды-лица Андрея, словно тому жалко его стало, бл…ть!

На кой хрен, спрашивается, его жалеть?! Он ведь жив! Этого Князеву пока вполне достаточно должно быть, и не хрен тут сопли разводить! Как он вообще его нашел?! Неужели так хорошо лес из снов запомнил?! Или это его специально Арина пригласила?! Нафига?! Чтоб ещё больше небезразличных ему морд были в курсе его стремного положения?! И почему именно сейчас?! Ещё один якорь пытается создать, раз старые почти не держат?! А вот хрена-с-два ей лысого!

И вообще… Какого хрена?! У них в группе хоть кто-то обычным человеком остался?! Хотя особо удивленным Михаил не был. В конце концов, это нехило так объясняло все эти безумные сюжеты, которыми Андрей в самую точку попал… Светлый маг хренов! И нифига-то Миша не удивлен, что именно светлый, а не серо-бур-малиновый в крапинку!

Вот и сейчас, поди ж, опять из себя святошу корчить начнёт! Нахрен! Нормально ж общались во снах, зачем сейчас их лбами сталкивать? Чертова Арина!

И всё же, когда Андрей почти без напряга освободил его от ведьмовских пут, Миша в лес не убег. Конечно, он же не Князь, чтоб вот так неожиданно сразу сваливать нафиг! Надо ж сперва узнать точно нахрен тот заявился…

А судя по неуверенной сбивчивой речи последнего, то именно того, что Горшенев сейчас даст дёру тот и опасался, вон, как уламывает. Ладно, хоть в мозги влезть с внушением не пытается… Этого б сейчас Миха точно не стерпел.

«Интересно, — вдруг подумалось ему, — А Балу тогда что за чёрт? Ну не поверю, что его минула чаша сия… Ненормальные же все, как оказалось, понимаешь, да?!»

Занять мозг этими измышлениями, далекими, прямо как Сашка в этой своей Америке, оказалось проще, чем спокойно наблюдать за осторожно приближающим Князем. Впрочем, тот довольно быстро для негнущихся-то ног, что было видно не вооруженным глазом, подобрался к нему и порывисто прильнул к толстой шее…

«Безумец, » — почти довольно поставил диагноз Миша, стараясь не дернуться ненароком, дабы не спугнуть ету забредшую к нему невесть каким ветром ну слишком гордую птицу. Вопреки всем своим бухтениям, он был рад ему.

Некстати вспомнилось, что последний раз Андрей тоже сгреб его за шею исподтишка, так что Миха и не сразу разобрался, что к чему. Не думал он тогда на Окнах, что это будет их последняя встреча, а вот Князев явно что-то такое предчувствовал, иначе бы не осмелился вот так подлезть, рискуя неслабо отхватить.

Впрочем, он и сейчас не разведал толком, как справедливо отметила Аксинья, насколько Миха в настроении и не жрёт ли он вообще теперь упитанных таких мужичков средних лет…

Пока Михаил почти что успокоился и даже словил относительно благостное настроение, Князь наоборот рассвирепел, так что он даже и, не подглядывая в Сумрак, почувствовал, исходящие от него… вибрации что ли?! Ну благо злился он на ведьмочек… Чё, мля?!

Андрюху следовало срочно спасать, а то тут, неровен часом одной заколдованной зверюшкой больше станет. А где в этом лесу принцессу сыщешь, коли ж, если Арина с её-то юморком поганым отличиться удумает?! Хотя… Тут Михаил широко ухмыльнулся — с его-то пастью жутковато, должно быть, вышло… Но жаб из Князька б вышел отменный! Или кабанчик… Или…

Додумать ему не дал Андрей, открыто предъявивший ведьмам за его Мишкино превращение… Ой, дурень! А ведь умным всегда казался!

А что Горшенев мог сделать?! Только встать надыбы, дабы хоть немного отвлечь ведьмочек на себя… Может, и удастся ему смыться. Бегать-то Князь неплохо умеет, да, блин! Вопреки ожиданиям, обе ведьмы не спешили нападать. Скорее наоборот, раздумывали, как бы ему получше ответить… Погодите-ка! Миша с шумом втянул воздух, это что за бред там Аксинья городит… Как, млять, оба?! Оба?!

Он зарычал. Голова шла кругом. Горшенев ведь почти смирился, что сам виноват, не знал, с кем связался и довёл-таки Светлую волшебницу до белого, тётку ж её, каления, а тут на тебе! Получи, фашист, гранату! Ещё и Андрюха, оказывается, постарался! Ну п…ц, товарищи! Мало ему было его, значит, бросить, так он ещё, чего удумал, скотина, наглая морда, ах…

Морда была не только наглая, но и, похоже, с невовремя атрофировавшимся инстинктом самосохранения. «Ну беги ж, Андро, — раздраженно думал Миха. — Чё встал-то?!»

Однако Княже встал в позу, и хрен его теперь сдвинешь… Хоть Горшенев с удовлетворением отметил, что этот страшно злой его вид произвел на Андрея неизгладимое впечатление — э-вон оно как побледнел! Ещё и речь задвигает… Тьфу, как типично… Миша фыркнул, ну а Князев все не унимался, вину не признавал, но за последний обрывок его фразы он ухватился.

«Как-то можно помочь. Не зря ж сказали, что я вовремя, » — вновь и вновь проносилось у него в голове. Твою ж налево, Андрей, не давай мне надежду… Но было поздно та уже родилась.

На этом фоне он почти проигнорировал появление зрителей — «энерджайзера» и его другана. Ведьмы вели с Князем прелюбопытнейший диалог, за время, которого настроение Михи менялось столь же быстро, как маятник от часов проносится туда-сюда… Едрит его в мадрид!

Сдерживаясь из последних сил, чтоб слегка не прокусить чьи-то выпирающие бока, Горшенев всё слушал. Даже, когда Андрей, воровато оглянувшись, фактически признал свою вину, а после предложил чёртов выход. Перепеть финал! Ха! Тоже мне тут писатель Гудвин фигов! А, постойте-ка! Точно!

Уже не робкая, а самая настоящая надежда подняла в нём голову, по-хозяйски огляделась и, остановив взгляд на мечущемся Князеве, вынесла вердикт: «Не отпущу, пока всё не исправишь, гаденыш ты мой сказочный!»

Дозорный умчал за гитарой, а Андрей явно собрался поднапрячься и переписать «Ведьму и медведя», только хрена-с-два Миша теперь его от себя хоть на шаг отпустит. Не тогда, когда тот прямо перед носом у него помаячил избавлением от этой опостылевшей шкуры! И не то, чтоб он прямо на сто процентов ему поверил, однако… Горшку ли не знать, насколько далеко в сотворении разной степени херни может зайти вбивший что-то себе в голову Князь?! Если кому и по зубам его тут расколдовать, так уж, поди ж, только этому вот полоумному, но упрямому барану! Главное, чтоб, как в сказке, целоваться не лез, а то с него та ещё царевна-лягушка кринжовая! И Миха, не сдержавшись, фыркнул. Уж больно занятной представилась ему эта несуразная картина… Да ну нах!

А чтоб уж гарантированно не свинтил, то Горшенев его к себе лапой прижал чутка угрожающее, дабы не расслаблялся и чудить не вздумал. Не время сейчас, чтоб тебя, Андро! Тот, к счастью, со своим положением смирился и затих. Ненадолго, правда.

Миха даже не успел как следует проводить голодным взглядом весело распивающих самогонку ведьм с «энерджайзером», этим, Антоном вроде… Князь уже во всю лапами засучил, да мордой задергал — значит, не идет у него текст, а это хреново!

Нет, Горшенев злым не был и жестоким тоже, но… Князев его неслабо так сегодня выбесил этим своим признанием вины, а это значит… Пусть старается! Нехер расслабляться! И он прижал его покрепче, так чтоб воздуха в легких едва хватало. Это сейчас Княже разнежился, а раньше… Кому-как не Горшку знать, что условиях жесткого дедлайна тот был наиболее продуктивен?! Вот и сейчас клинит, блин, его! Нежные мы, какие стали! Небось, когда на него проклятие навешивал, то по-любому как на духу переделка этой чёртовой «говно, а не песни» выходила! А сейчас… У, сволочь! Натворил делов да в кусты, так что ль?! Хрен тебе, не пущу, друже!

Долго ль коротко… А вообще, справедливости ради, недолго. Тот паренёк едва успел вернуться с гитарой. А вот, Княже, зараза скользкая, как-то ухитрился выскользнуть из его лап! Да и заранее обреченным тоном заявить, что переделка полная лажа… Ну тут уж каков оригинал! Пофигу, главное, чтоб сработало, а, впрочем, когда Андрей подобрался к измененному тексту Миша осознал, что хуже быть всё-таки может. И ещё как.

Взвыл он тогда скорее даже не от боли в зачесавшейся вдруг коже и начавшей отваливаться шерсти, а от того, чтоб… Не слышать б ему этого г… вовек! Хотя, если учесть, что оно помогает… Лекарства тоже горькие. И Михаил решил мужественно терпеть, тем более, что Андрюхе, судя по его постной роже, тоже приходилось, ой, как не сладко… Пока тот и вовсе не соскользнул в Сумрак, сперва на первый слой, а потом и ниже, туда, куда Миша уже при всем желании подсмотреть не мог. Что он творит?! Вот ведь гадство!

Однако запущенный процесс продолжался, шерсть облазила, его нехило так ломало и колбасило, однако к этим незабываемым ощущениям примешивался теперь и махонький червячок беспокойства… Сплетаемые вокруг себя нити он скорее не видел, а чуял… Было красиво, словно какой безумный художник постарался. Хотя чегой это он?! Художник и постарался. Главное, чтоб до конца сработало это контрзаклятие… А то Михаил и не знал, что хуже быть полным осло… медведем или же застрять где-то на середине?! Ни туды, и ни сюды. И людям показаться страшно, и зверям тоже, во дела, ха!

Однако его опасениям осуществиться не довелось. Всё прошло, как по маслу. И вскоре с неслабой эйфорией Михаил заливисто выругался собственным немного охрипшим от постоянного рыка голосом! Он снова человек! Е-е-е! Но… Горшенев вдруг остановился.

— Где черти носят Андрея? — спросил он у ведьм с нескрываемым беспокойством. Те коротко переглянулись, а затем Аксинья тоже исчезла на глубинных слоях Сумрака.

— Не боись, — всё же сжалилась над ним Арина. — С четвертого уровня она его без труда выудит.

И в самом деле вскоре Князь оказался буквально выпнут ведьмой на траву — весь взъерошенный, взмокший и бледный до невозможности. У Михи на секундочку даже что-то немного в груди йокнуло, но тут ж матюгнулось и заткнулось, едва он вспомнил, какая именно скотинка светлая устроила ему это незабываемое времяпрепровождение, отпуск в тайге бле-еать! А ведь это он ещё… Епт! Про сцену ведь теперь всё равно забыть можно! И плевать ему, что тут не один Андрей виноват… Оля, как ни крути, а мать Сашки, а Арину он откровенно опасается, потому весь его праведный гнев сейчас был направлен на осознавшего его намерения Князька…

— Беги, дядя Андрей! — крикнул тому паренек, что притаранил гитару. Ведьмы ж едва ли семечки не достали, приготовившись к представлению в стиле «Сдохни или умри!», что до неслабо так энергетически подиздержавщегося Антона, то он недоверчиво вылупился на них обоих, закусив губу.

«Никто тебя не спасёт, Андро!» — по привычке подумал, а не проорал вслух Михаил, и уж было кинулся в погоню, как тот паренек его окликнул:

— Погоди, — услышал он эту жалкую попытку его задержать, уж неизвестно из какой солидарности или соображений, но Миха был свято уверен, что правда на его стороне! Он и не думал останавливаться, но следующие слова заставили его буквально налететь на невидимую стену: — Ты ж, бл…ть, не Халк! У тебя трусы фиолетовые после трансформации не выросли… Ну будь ты человеком, епт, а не медведем! Дай другу форы, надень портки!

И в самом деле, тут Михаил грязно выругался, опустив взгляд вниз… Он, епт вашу ж мать, не Халк-какой! И не медведь больше, чтоб голым задом тут сверкать… Особенно в погоне за Андрюхой, а то подумают ещё чего, заразы ведьмовские какие, да жене доложат! Не убежит тот далеко, Миха-то, в отличие, от него нехило так мышечной массы поднабрал в медвежьей то шкуре… Сил у него сейчас физических было через край, а тот выжитый такой лимончик… Сам свалится скоро.

— Тогда мне нужна твоя одежда, — подражая Шварценеггеру, проговорил он. — И гитара, но это потом… — прибавил он уже тихо.

Примечания:

Во-о-от, теперь точно ещё часть и всё. Ну наверное.

Как обычно: осторожно, бред!

Андрей уже успел окончательно выбиться из сил, когда понял, что погони за ним по-прежнему нет. Устало облокотившись на широкий ствол кедра, он прикрыл глаза. Во внезапно проснувшееся милосердие Горшка Князь не поверил ни на грамм… Так, неужели кто-то из ведьм сжалился над ним и удержал-таки Миху от непреднамеренного убийства или нанесения особо тяжких?!

Андрей прикусил губу. Не-е-е… Подобное вмешательство тоже не походило на правду. Ведьмы и так исчерпали на сегодня свой многолетний лимит добрых дел, вытащив его из лап Сумрака, чтобы ещё и лезть в их личные с Михой разборки.

С Горшка стало б из спортивного интереса дать ему немного форы… Всё-таки… Князь закашлялся. Легкие горели огнём, пусть и тренированные многолетней концертной деятельностью, но сейчас те явно пошли в отказ. Всё-таки вид у него сейчас, должно быть, был ещё тот. Отхаркнув, почти не удивившись, сгусток крови, он сполз по дереву вниз.

Сил бежать дальше не было. Хоть и следовало б. Откуда-то с ветки ему на лоб сверзилась шишка… Самое безобидное, пожалуй, что случилось с ним за день.

Против воли в голову полезли воспоминания, как они снимали видос про дядю Рихтера и как тогда Ренник, тогда ещё по-доброму называемый Лосём, дико орал: «Шишечки!» И где сейчас, бл…ть, эти весёлые, почти беззаботные дни?! Почему он один-то должен сейчас от Горшка огребать, если беспределили после его смерти все?! Князь вздохнул, краем уха отмечая раздавшийся невдалеке топот… Ну вот и всё, отбегался, Андрюха! Только вот он и не пошевелился.

Князь устал убегать. Во всех смыслах. Тем более, как он уже убедился, от Горшка не сбежишь, тот плотно прописался в его черепушке лет с 15 и съезжать отказывался… Потому он остался ждать своей неминуемой… Да не прибьёт же его Миха, в самом деле?!

Андрей нервно выдохнул, стараясь успокоиться. Он уже ни в чем уверен не был, кроме того, что и просто оставаться в сознании для него становилось всё более и более сложной задачей.

Веки, казалось, налились свинцом, и он почти отключился, когда торопливые шаги вдруг стихли совсем близко. «Наверное, — лениво подумал Андрей, — Миха не такую картину ожидал увидеть». С усилием разлепив глаза, он хотел было с достоинством (ну какое уж оставалось!) встретить свою судьбу, только вот те упрямо закрывались назад.

— Княже, ты чё дохлым решил притвориться? — голос Горшка аж звенел от обиды. — А вот не поможет… — прорычал он, оказываясь одним прыжком в пугающей близости. — Я больше не медведь! На такую фигню не куплюсь… — Андрея обдало горячим дыханием, но тот ничего уже со своим объявившим перекур телом поделать не мог, продолжая изображать из себя брёвнышко… — Эй, — Миха грубо встряхнул его за плечи. — Давай, бл…ть, просыпайся, спящая красавица хренова! — и он разразился гневной заливистой отповедью, где Горшенев в красках так объяснял, что думает лично об Андрее, его умственных способностях и сексуальных предпочтениях.

«А всё-таки хорошо, что он жив… — словив какой-то странный кайф своим отъезжающим мозгом, подумал Андрей. — Кто б ещё так на меня всех собак спустил?!» Самоирония ж, вообще, его конёк… Иначе б давно только и оставалось, что лечь на дно, умыв лапки. Однако сейчас сил обижаться не было, как и чего-то там, огрызаясь, отвечать. К тому же он так соскучился по этому засранцу, что и такой гневной отповеди был почти рад-радёшенек услыхать.

Между тем, обиженно сопя, его легонько щелкнули по носу, спросив почти спокойно:

— Правда, что ль такой отходняк?! — Мишка вздохнул, потом ещё раз, а затем тихонько так, словно опасаясь слишком уж шуметь, яростно взревел.

Убедившись, что тот проорался и теперь лишь тяжело дышит, наверняка, сверля Андрея убийственным взглядом; Князь решил рискнуть и, бессовестно наклонившись вперед к его плечу, устроился там поудобнее и безмятежно задрых.

* * *

Да… Он точно не Терминатор, чтобы вытряхивать народ из их шмота… Тем более, что парень явно подохренел, осознав, чем его замечание про магические трусы Халка кончилось. Однако это не помешало Горшку разжиться его косухой, что до портков, то тут его ожидал полный облом. Но не успел он толком рассвирепеть, как Аксинья, ухмыляясь акульим оскалом, протянула ему свой роскошный расшитый платок:

— Можешь себе забрать, милок! — подмигнула та ему.

Михаил завис, бровь его описала замысловатую дугу.

— Да прикрой уже свой срам, окаянный! — взяла дело в свои руки Арина, и ловко обернула широким платком его в подобие набедренной повязки… Или юбочки!

«Бл…ть… Да Князь там помрёт! Сам. Со смеху!» — мрачно подумал Горшенев, но, взвесив все «за и против»… Не драться ж всерьез с женщинами?! Или со значительно превосходящим в силе противником, рискуя снова отхватить, например, свинячий пятак?! И цветасто выматерившись, он плюнул и побежал. Всё лучше, чем голым задом ветки собирать…

Князь, предсказуемо, далеко не ушёл. Только вот… Михаил застопорился. Уж больно жалок был его вид. К дереву прильнул и почти сполз по стволу к земле. Глаза ещё прикрыл, гад!

«Притворяется! На гнилуху давит, не пройдет этот фокус со мной!» — твёрдо решил он, только червячок сомнений зашевелился внутри всё сильнее.

Миша ещё много, что высказал, да, кажись всё в пустую… Этот его друже, черт возьми, даже глаз не приоткрыл! Всё безвольной тушкой в руках болтался, как бы не старался Горшок его подленькую душонку вытрясти.

«Бл…ть… Это крендец, понимаешь, да?!» — думал он, но Андрюха его метаний не понимал, он вообще был… Где-то не здесь мозгами своими хреновыми. Абсолютно безучастным к тому, что с его тушкой сейчас происходит. Миха вздохнул. Он уже хотел было временно сдаться и отстать, наконец… отволочь Князя к ведьмам, чтоб те его в чувство привели, а уже потом… Потом, да, всё высказать, толку-то здесь распинаться, если главный зритель оценить не в состоянии?!

Только Андрюха, зараза этакий, вдруг угрожающее накренился вперед… Скрипнув зубами от злости, Горшенев, не думая, подставил ему плечо. А потом этот негодяй… Да-да, заерзал, выбирая положение поудобнее, а после затих, сладко сопя.

«П…ц, » — охренел Миха от такой наглости, но скинуть Князя с себя плечо не поднялось. Напротив, заметив, что тот сползает, он перехватил его поудобнее.

Возвращаться к ведьмам совсем расхотелось. Че они ему… Сам разберётся. И так уже в печёнках сидят. Вздохнув и ещё раз мысленно обругав себя за проявленную слабость и снисхождение ко всяким там Андрейкам; Миша осторожно опустился на землю, устраиваясь у кедра с удобствами, насколько это было возможно с его-то похрапывающей ношей…

Не заметил он, как и сам провалился в легкий сон. На сей раз обошлось без кошмаров, где он обрастал шерстью прямо посреди концерта, а фанаты в ужасе разбегались, кто куда, кроме самых отъявленных и на голову уроненных не раз…

Разбудил его тихий стон, который затем повторился. Резко потянувшись и отметив хруст суставов, Миша довольно улыбнулся, вновь убеждаясь, что он больше не медведь… Он повернулся к источнику шума.

Князь каким-то образом от него отмежевался, а потому скрючился чуть в стороне… Он всё ещё спал, а между бровями у него закралась горькая складка.

«Что ж ему, бл…ть, снится?» — озадаченно почесал Миша затылок, мимоходом отмечая, как сильно отросли его волосы… Сильнее даже, чем он для Тодда отращивал. Надо бы отстричь нафиг!

Между тем, Андрюха снова дернулся, а потом выдал целый прелюбопытнейший монолог, всё ещё находясь в отрубе, вот так кадр!

«Редкостный долбо… дятел!» — хмуро подумал Горшенев, устало вслушиваясь в этот бред. Говорил Андрей явно с женой, даже для верности назвав ту по имени. Миха хмыкнул.

— Агат, мне такой реалистичный кошмар приснился… Или не кошмар, — Князь во сне нахмурился сильнее. — Нет, всё же не кошмар. Там Миша живым оказался! И пофиг, что меня прибить хотел… — он снова замолчал, отчего и Горошок тоже застыл, опасаясь пошевелиться.

«Охренеть! Э-вон оно как у него в дурной башке всё перемешалось! Сон я! Ха! И это он во сне ж и заявляет, мд-а… Ситуация!» — пронеслось у него, однако Князь, как оказалось, не закончил.

— Агат, мне такой забористый бредор приснился! Ну будто Миша не умер, а в медведя превратился… Жил у какой-то дальней родственницы Оли, ведьмы, кстати, в глухом лесу, а та, вот прикинь, расколдовать его пыталась! А удружил так ему знаешь, кто?! Представляешь… я! Ну и Оля постаралась… Будто б эта моя от обиды да и чисто для себя ж, чтоб пар выпустить, напетая под градусом, переделка Ведьмы и осла проклятие на него навесила! Ну ты помнишь… я тогда надрался, посмотрев то интервью… Ну да, я тогда ещё горланил жутко, что даже звукоизоляция плохо справлялась… Да, понял, уже, что дурак… Ну, а активировала проклятие моё со психу Оля, тож не со зла, никто ж ему всерьёз-то, скотинке этой не желал… А оно вон как… И хорошо б правдой было! Так нет ж, сон проклятый! Реалистичный, несмотря на этот лютый бред, зараза! И как теперь, спрашивается со всем этим жи… — Князев замолчал, прекратив сучить во сне лапами, и тяжко-тяжко вздохнул, а потом возьми да и открой глаза, встретившись взглядом с застывшим над ним мрачной тенью Горшком.

— Бу! — возьми да и вырвись у Михи. Андрей вздрогнул всем телом, протёр зенки, а потом возьми да и выдай широкую радостную такую улыбку…

— Живой! — крикнул тот, явно путаясь, где там сон, где явь… Потому как иначе подобное сумасбродство Миха объяснить себе не мог. Он тут его прибить собирался, зубы заточил уж, а Князь тут устроил кардебалет! Прыгнул гад такой без разбегу, пока он отвисал, да и стиснул его в объятьях… И у кого они ещё медвежьи разобраться надо!

Напрягшись, как струна, Горшок тем не менее не оттолкнул этого друже… с которым и врагов-то не надо! Уже в который раз за сегодня он просто не смог этого сделать, хоть как себя накручивай, а всё равно! Околдовал он его опять что ли… Миша нервно сглотнул, чувствуя, как предательски пересохло в глотке, а руки чесались… Придушить стервеца?! Так нет ж, с…ка, мля! Устав бороться с собой, он с недовольным рыком сгрёб его в ответ, так что чужие рёбра затрещали. Ну тут уже Горшок довольно осклабился: какое-никакое, а всё отмщение…

— Идиот сказочный! — гневно прошипел Михаил прямо в ухо благоразумно притихшему Князю. — Чтоб ещё только раз… — он и сам замер, как было получше выразить свою угрозу, чтоб точно дошло… А потом плюнул и завернул по-простому: — Чтоб не смел больше всякое дерьмо про меня сочинять, понял?! А чё ты так напрягся? — взвился он чувствуя, что Андрюха явно от него скрывает что-то ещё. — Неужели успел уже напеть, пока думал, что я того, а?! Я тебя, гада, спрашиваю! — и он тряхнул его посильнее.

— Мих… Да там кого… Фигня одна! И ничего плохого! Совсем-совсем! — сделав честные глаза попытался убедить его Андро, только вот не верил его наглой отъевшейся морде Горшок ни на грамм.

— Гони мобилу! — потребовал он угрожающее низким тоном. Знал ведь, что тот, наверняка, записал все свои частушки хреновы… На сколько памяти хватило.

— А может не надо?! — нервно дергая бровью, спросил тот, пытаясь отодвинуться.

— Надо, Андро, — прошипел он и, заполучив-таки желаемое, вскоре осознал, что технологи, что б их сцука, умчали вперёд. — Лучше сам включи… Или, — тут он осклабился. — Напой.

Петь Княже был явно не в настроение или же сорвал глотку чуть ранее, расколдовывая его, а потому вскоре лес наполнил грустно-весёлый такой мотивчик… Сам того не заметив, Михаил угомонился.

Он подозревал, что «Бедный Йорик» — далеко не единственная композиция из репертуара Князя, где он так или иначе прошёлся по нему, но смутно догадывался, что во избежания действий, о которых он затем будет сожалеть, лучше прослушать внимательно весь тот бред, что успел намалевать его друже за все эти годы, когда тот будет вне зоны его досягаемости.

— Оставь-ка, — попросил он, когда следующей заиграла песня с занятным таким текстом… Андрей уже намеревался выключить всё, но замер. — Это про Горгону, да?! Написал-таки? А когда я просил, так хрен мне! — обида против воли снова просочилась в голос.

— Мих, да я… — Князев явно не знал, что сказать и они оба чувствовали, что подбираются опасно близко к тому краю, после хождения по которому, собственно, у них всё и разладилось. — Прости меня, — едва выдохнул он. — Просто ты мне тогда кислоро… Да блин! Отдышаться мне надо было! Спокойно всё взвесить, понимаешь? Ты ж хотел в театр уйти… Ну и отдохнул бы там от меня! Посмотрел бы, как другие на твои музыку напишут, сравнил бы… А мне надо было всё, что у меня накопилось реализовать! Глядишь бы, со своими проектами пар выпустили б, да и снова общее нормально б пошло! — он тяжело дышал, глядя на него блестящими глазами.

Михаил скрипнул зубами. Всё это больно резало по, как оказалось, так и не затянувшейся толком ране. Нет, он всё понимал… Оба хороши оказались! Не зря столько времени на раздумия тут было, но… Принять до конца тот факт, что им с Андреем в какой-то момент оказалось просто не по пути, что Князь всегда своё ваять хотел, а не только быть приложением к его творчеству… Это было слишком больно для него. Но необходимо, черт возьми!

— Ты думаешь, я не жалел тогда, — Андрей ловко сцапал его за локоть, вновь заставляя развернуться к себе. — Думаешь, не жрал себя живьем, из-за того, что всё так обернулось?! Да, что б тебя, Миша, бл…ть, я чуть не развоплотился! Всё думал, что было б, если я тогда стерпел бы, заставил б себя сыграть этого проклятого судью… — он замолчал, переводя дух.

Михаил тоже ничего не говорил, даже не шевелился, ожидая продолжения. Он не видел себя со стороны, но догадывался, что лицо у него посмурнело… Горшенев опасался того, что может услышать.

— Ничего хорошего! — мрачно пригвоздил его этими словами Андрей. — Может, ещё хлеще б вышло только… Наши противоречия моя попятная бы не решила, я бы всё равно, не смог бы заставлять себя вечно… Наши последние выстраданные альбомы, — он грустно улыбнулся. — Тому свидетельство. Что до Тодда, то я ведь был там, Миш. В тайне, под покровом Сумрака, но был.

— И как? — прохрипел Горшенев, чувствуя, что вцепится всё ж таки ему в глотку, если тот ответит в том же духе, что и он сам некогда высказался публично о сольном творчестве Андрея.

— Пробирает не слабо, — честно ответил тот, разом помрачнев. — Светлым там находиться было тяжело. Энергетика тягучая, тёмная, пропитанная болью, безумьем… Загнулся б там, играя, я, а не ты, короче, — смачно подытожил он, прибавив всё же затем: — Вжился ты в этого маньяка так, что аж дрожь брала. Хорош, не спорю, но… Скажи правду, Миш, сам-то ты не заметил, что эта постановка тебя едва не доконала? Да если б не мы с Олей и это проклятие, ты бы точно так и кончил, как Арина обставила! А так хоть живой! — в конце разнесло-таки Андрея.

— Живой значит? — медленно проговорил Горшок, чувствуя, как с одной стороны слова Князя до адресата дошли, были обработаны и приняты к сведению, а с другой… Настала его очередь высказываться. — То есть, — он втянул с шумом воздух в носоглотку. — Ты считаешь, друже, что это была жизнь?! Ах, какая ох…ая бл…ть жизнь! В этой глухомани волчарой… Медведом бродить! Да от ведьмы унижения терпеть, а?! А сейчас, думаешь, сильно лучше будет? Какая ж это жизнь без сцены, бл…ть! Сытому голодного не понять, потому хрена я тут перед тобой распинаюсь, ни х… ты не понимаешь, Андро!

— Это ты придурок сказочный, — открыто нарывался Князь. — Раз не понял ни х…! Ты теперь Иной! Вечность можешь прожить, не старея! Все как ты, мл…ть, хотел! Помрешь молодым, если влезешь, куда не просят! И жена у тебя Иная и даже дочь, вон как повезло сказочно! Думаешь, в жизни только сцена и важна?! Да не спорю, меня самого в дрожь бросает, когда порой просыпаюсь и думаю, что вот уже скоро придется самому инсценировать смерть да и в кусты!

— Да не хрена тебе не скоро! — взвился Горшок. — Вон Кинчев до сих пор выступает!

— Жизнь быстро идет! — припечатал его зло Андрей. — Потому не ной. Я уже выход нашел… Тут среди Иных нашей публики тоже немало. Можно и перед ними выступать… какое-то время, а потом, выждав и сменив, тут уж придется, страну и язык исполнения, где-нибудь в другом месте попытаться прорваться. Пока можно и материалу набраться, здесь, — он обвёл красноречиво глазами лес. — Вообще-то нескучно!

— Хм, — только и выдал Михаил, невольно признавая справедливость его слов. — Чё и в Америке можем попробовать зажечь?!

— Да, дождись меня только! — раздраженно бросил Князь. — Пока семьей, блин, займись… Тебя, вон сколько не было… Сашка там… — он осёкся, замолчав.

— Что Сашка?! — как зверь почуявший добычу втянул он носом воздух, взревел он. — Говори уже, коли вякнул! — потребовал Миша.

— Да муру всякую слушает! — недовольно признался Андрей. — Не моё дело, конечно, но ты бы с этим сперва разобрался, а уже потом про свои страдания по сцене задвигал.

— Та-а-ак, — нехорошо прищурился Горшенев. — Я тебя понял, но, если это ты мне нагнал, чтоб зубы заговорить, то я прибью тебя, Андрей!

— Да зачем мне самому-то себе могилу рыть, — аж передёрнуло Князя.

— Да, — кивнул Михаил со странным выражением. — О своей шкуре ты печешься в первую очередь… — теперь настала его очередь заноситься. — Ну как тебе сольная карьера, когда никто не зудит под боком, не мешает, не останавливает порывы великого, пилять, гения в его стремлении нести херню в массы?!

— Мих, — на вытянувшееся лицо Князя было забавно смотреть, а что тот думал, что он так легко всё на тормозах спустит?! Как бы не так! — Ты чего? Тебя какая муха укусила, нормально ж общались! — всё не унимался Андрей.

— Для тебя нормально, — огрызнулся Миша. — А меня достало, что вечно ты весь из себя такой правильный, аж зубы сводит! И сейчас, казалось, бы косяк твой очевиден, так нет, ты и здесь извернулся, и про*б свой обернул в счастливый, б…ть, случай, который меня такого, бестолкового засранца спас! — он тяжело дышал, глядя на судорожно сжавшего кулаки Андрея.

«Ну же, — мысленно уламывал он его. — Давай, попробуй, врежь мне! Разрядим обстановку, спустись со своего праведного пьедестала… Выясним, кто сильнее!»

— Знаешь, — вместо этого приблизился к нему вплотную Князь. — Я ведь совсем не идеал, и то, что ты тут расписываешь… Херня полная! Я такой, какой есть, бл…ть! И то, что другие навешивают на меня вечно какие-то ярлыки, то клеймя, то вознося, мне ни грамма не нравится! Но… — он тяжело задышал, поднимая палец вверх. — Есть у меня одно качество, которое позволяет с этим хоть как-то справляться. Я терпелив, .ля! Но, Мих, любому терпению приходит конец… Я тебя, придурка, люблю… Но ты меня перегрузил тогда, что я больше не мог тебя выносить! И сейчас снова, только человеком обернулся, б…ть, а снова херню, какую-то несёшь, словно специально вынуждаешь, с…ка! Тебе, блин, мало этих лет?! Обязательно снова всё портить?

— Будто я один всё порчу! — в том ему взревел Горшенев, придвигаясь и склоняясь так, что они нехило так ударились лбами. Два упрямых барана, пилять…

— А я и не говорю, что тоже не виноват, но я свою вину признал и извинился, а вот ты продолжаешь от меня чего-то ждать! Неужели в самом деле, хочешь, чтоб в ноженьки к тебе упал, прости, мол-де, Миша, твоё мнение и творческое видение единственное верное, а я так… Фигура для Короля и шута незначительная, переменная! А вот хрена-с-два тебе! Можешь прибить, сожрать или что ты со мной делать надумал! — и Андрей, зло сверкая глазами и источая недостойную приличного Светлого мага жажду крови, повернулся и повалил прочь.

— Куда, б…ть?! — как-то совсем уж жалко воззрился на его спину Миша, под ложечкой у которого предательски засосало. — Ну и катись, на все четыре стороны, как ты это умеешь, Андро! — в сердцах крикнул он, чувствуя, как предательски сжимается в тиски сердце. — Самый умный тут нашелся, о…ть! — уже тише пробурчал Горшенев, глядя себе исключительно под ноги. И снова он оставался один, как же это его задолбало, ё-маё!

— Сам виноват! — прокричала ему с ветки ворона, отчего-то голосом напоминавшим Арину… Ах ведь чертовка проклятая! Всё ж-таки решила проследить, чтоб он Андрея не прибил! Неужели, в самом деле, таким зверём его считает. Живот неприятно скрутило. Покосившись ещё раз на ту сторону, в которой скрылся Князев, он плюнул на всё и пошёл за ним, благо запах его ещё не успел сильно отдалиться.

* * *

Андрей был зол до чёртиков. Горшку снова удалось его вывести, и он тактически сбежал, покуда не наговорил чего ещё, о чём потом будет жалеть. Ну или не будет, если тот всё же выполнит угрозы, и его сожрёт. Только вот не верил Князев больше в этот бред. Как бы отчаянно и зло не колотил себя в грудь Миха, а всё равно… Андрей моргнул, убеждая самого себя, что это солнце (закатное-то, ха!) ему так в глаз засветило. Короче, не думал он, что Горшку князятинка по зубам.

А потому бодро, вот что пара часов сна творят, удалялся прочь от столь чудесно ожившего лучшего, чтоб его, друга. «Живой и ладно… Потом поговорим, » — вцепившись ногтями в ладонь, убеждал он себя.

Он настолько погрузился в себя, что заметил погоню только тогда, когда его уже резво нагнали, впечатали спиной в землю и… Нет, не выбили дурь, хотя, глядя на Миху, чье выражение морды лица, прямо указывало на борьбу с собой, и размышляли над этим.

Андрей едва заметно выдохнул, но на всякий случай, собрав чуть восстановившиеся силы, приготовился в случае чего использовать щит. Потому как дело — одно, если Миха решит ему втащить, тут они, как говорится, ещё поборются, а вот… Если тому в голову взбредёт обратиться?! Тут, извините, заклинание Князев держал уже на языке, когда его внезапно притянули наверх и да, б…ть, обняли.

«Ну нихрена у него способы извиняться!» — устало подумал он, стискивая уже совсем не худые плечи в ответ, и вслух отметил:

— Разъелся ты однако, Мих, у ведьмы на харчах.

— Да не на ведьминых, а на кролах! — закатил тот глаза. — Тут они знаешь, какие бегают?! — и Горшок принялся увлеченно расписывать сих дивных представителей местной фауны.

— Тогда понятно, — кивнул, внимательно выслушав, Андрей. — Смотри только теперь, как Радагаст из фильма, всякий помет курить не начни… — они оба заржали, чувствуя, как становится ощутимо легче дышать.

— Ты меня тоже прости, — внезапно совсем тихо шепчет Миша, но Князь его слышит и вместо ответа сильнее стискивает за плечи.

Какое-то время они сидят в тишине, пока Горшок вдруг нервно не засмеялся и, вскочив на ноги, не протянул ладонь Князю, растянувшемуся от его порыва.

— Видишь, не так уж и сложно оказалось! — заявил он. — А нам с тобой через такое пришлось пройти, чтоб друг от друга простые, ё-маё слова услышать…

— Не такие уж они и простые, — тихо отметил Андрей.

— А что тож заколдованные что ли?! — ухмыльнулся Михаил. — Да хорош херню говорить! Проехали уже, понимаешь, да?!

— Понимаю, — кивнул, чуть улыбаясь Князь. — Ведь услышали же в конце-то концов.

— Да, — заулыбался в ответ Горшок, — Пойдём уже вернёмся, а то решит народ, что я тебя съел и сейчас кости догладываю! — и, сделав страшные глаза, он хрипло рассмеялся

— Князятинка невкусная! — на серьёзных щах сообщил Андрей, так что они оба снова покатились от хохота.

«И это два-то взрослых мужика! Кошмар!» — покачала головой сидящая на ветвях ворона и, вспорхнув, поспешила назад доложиться хозяйке.

Примечания:

Последняя часть, ребятушки, перед вами "послетитровые сцены".

Предыдущий текст, как могла причесала на очепятки и прочие нестыковки.

События «не постановы» уже пару часов, как отгремели. Довольный тем, что ещё на что-то сгодился, Антон тихонько наклонился к Арине, спросив, полусерьезно:

— Может быть, у тебя ещё подобные дела для меня найдутся?

— Подобных не обещаю, дозорный… Всё ж-таки такие сказочные придурки, — ведьма сделала кивок в сторону загружающихся в ступу и готовившихся к отбытию Князю с Горшком. — Одни на мильон. Но талант твой применить способ завсегда найду, а там, чем уж дьявол не шутит, может, и способ твою непростую судьбинушку выправить…

— Тогда ты мне, Арина, напрямую звони, а не через Гесера или жену, — прищурившись, произнес Городецкий, попутно вглядываясь на то, как в темнеющее небо стремительно взмывает Аксинья со своими пассажирами.

Уже чуток отошедший от произошедшего Андрей просто довольно помахал им на прощание рукой, показав в финале козу, его же друг, не менее довольно хмыкнув, прокричал что-то навроде: «Не буду скучать, но так и быть не хворать тебе, ведьма!», а затем, обнаглев, почти решился показать Арине фак, но в последний момент передумал. Ступу, впрочем, и так неслабо тряхнуло, и забористый мат покатился по лесу.

Городецкий не стал спрашивать даже, отчего Арина отказалась пролаживать этим двоим портал. Пожмотилась, либо же просто решила отомстить за попорченные нервные клетки. В любом случае, Михаилу с Андреем он сейчас не завидовал.

— Я постараюсь, Антон, — серьезно пообещала ему Арина, возвращая к теме их беседы.

— Я запомнил, — не то сообщил, не то пригрозил Городецкий. Какое-то время они стояли молча: Арина, распираемая чувством выполненного долга; Лас, до нельзя довольный, тем, что гитару ему не только не замылили, но и подписали оба кумира; да Антон, что чувствовал, как отчаянно не хочется ему возвращаться домой…

Как вдруг телефон с ожившей связью слабо пиликнул, сообщив о новом голосовом. Писал как ни странно Иннокентий, парень Наденьки. Предчувствия что-то гаденькое, Городецкий, тем не менее, воспроизвёл аудио…

Как он и полагал! Кеша вновь пророчествовал… Ну или стёбался, последнее, впрочем, было столь же маловероятным, как и то, что Король и шут начнут выступать на детских утренниках, а потому спину Антона пробрала противная дрожь.

Впрочем, пророк сегодня далеко не оригинальничал… Ну, а что он там дико прохрипел?! «Антон Сергеевич, вы нас всех… Всех…» И голос Наденьки на заднем фоне, прервавший транс, банально пригласивший парнишку к столу. Делов-то. Городецкий так и не узнал, благодаря заботливости дочки, чегой он там всех… Спасёт?! Угробит?! Или рассмешит?! Антон вздохнул. Рано, пожалуй, он собрался ползти в сторону кладбища, рано… Что-то ему подсказывало, что ждут его впереди ещё открытия чудные да лихой ветер приключений.

Конец

Послетитровая сцена №1

— Как чудесна и прекрасна природа и… — Балу, мурлыкавший себе под нос незамысловатый мотивчик, вдруг остановился, спиной почуяв, что защиту вокруг его дома кто-то пересёк.

Что было, во-первых, не так-то просто, а, во-вторых, судя по тому. что он не слышит никаких полных боли криков, то защита сочла незваного гостя «своим». А какие могут быть свои тёмной-претёмной ночью, когда нормальные, повторюсь, нормальные люди спят?!

Александр же не только презрительно относился к критериям нормальности, установленным обществом, но и к людям-то, по большому, счету имел отношение весьма далёкое.

Даром, что ли он инкуб, Светлый, так ещё и маг-перевертыш. Ведь девочкам, как известно, нравятся котики!

А именно к пушисто-ершистым ласковым засранцам Балу себя и причислял.

В любом случае, разобраться с гостем следовало тот же час, потому, навесив на пальцы, готовое сорваться оглушающее заклинание, и зачем-то (видать, американизировался чуток!) прихватив биту, Александр вышел во двор.

Кусты шевелились. Там притаился какой-то зверь, это он своими кошачьими инстинктами чуял. Наконец, Балунову эта комедия надоела, и он, стараясь, чтобы голос звучал, как можно грознее крикнул:

— Эй, выходи, коли уж пришёл! — а уже потом, осознав, что куда вероятнее гость будет американцем, собрался было повторить по-английски, как… Кусты разошлись и оттуда показалась огромная туша медведя.

«Гризли, бл…ть!» — подумал он, бросая биту за бесполезностью, и спуская с кончиков пальца заклинание.

Вопреки ожиданиям то резво отскочило от шкуры, словно ту кто-то зачаровал от проклятий, а попытки оказать ментальное воздействие провалились… И потом, не соблазнять же ему как инкубу животину?! Балу передёрнуло. Дороже выйдет! А всё остальное, увы, не его профиль. И тогда Сашка сделал единственную разумную в его положении вещь — развернулся и припустил к дому, отчаянно сожалея, что отрастил лишнего на боках… Но он же не думал, что в собственном доме придется спасаться бегством от гризли!

Медведь меж тем оказался потренированнее его, поэтому… Оказавшись вжатым в газон и уже мысленно прощаясь с жизнью, Александр мог одновременно расстроиться и порадоваться, что Иришка сейчас была в отъезде.

Гризли пока, впрочем, снимать пробу с кошатинки не спешил. Замерев и как-то странно в него вглядываясь, он даже показался Балу… Ну не гризли что ли. Американские медведи, не то, чтоб он с ними где-то сталкивался, но те, вроде, покрупнее были. А этот… Наш что?! И вообще… Александр прищурился. Веяло от того вполне знакомым таким запахом, он принюхался получше… А после выпал в осадок, чувствуя, что окончательно потерял связь с реальностью.

— Гаврила?! — прошептал он, изумленно вглядываясь в спокойные, такие человечные глаза старого друга.

— Ну наконец-то! — почти мгновенно перекинулся тот, соткав на ходу иллюзию, о, как перевертыш Балу это знал наверняка, одежды. — Я уж думал, не признаешь, Шур, — и Миха улыбнулся во всю пасть, протянув ему руку.

— Знаешь, что! — сердито начал Сашка, чувствуя, как постепенно отступает страх, давая место праведному гневу. — Я тут чуть взаправду не откинулся, а ты, скотина… Живой! — радостно заключил он, сжав его в объятиях, на которые Мишка быстро ответил.

— Это долгая история, — хитро прищурились Горшок. — Однако после всего того, что ты там понаписал и наговорил, никак иначе я к тебе, друже, заявиться не мог…

По спине у Балу пробежал легкий холодок. Вот уж не думал он, что когда-то ему придется за базар свой нести ответ перед чудесным образом воскресшим Гаврилой! Тот ведь, хоть и застыл на гране меж человеком и Иным, а всё-таки после смерти ему Сумрак не светил никак.

— Ладно тебе, — легонько ткнул его в бочину Миша. — Чего так напрягся?! Ты не Ренник, чтоб так предо мной тушканчиком замирать… Пошли в дом, перетерём, Шур.

«Вот тебе и мёртвый анархист, — отстраненно подумал Александр, проходя в дом, и чувствуя, как понемногу отступает тревога. — Надо б спасибо пятилетней выдержки выслать тому ослепшему старому магу, что разлил-таки волшебный эликсир!»

Послетитровая сцена №2

Пробраться на репетиционную точку Северного флота оказалось проще, чем Михаил ожидал. Господа оборотни и вампиры справедливо считали, что им опасаться нечего и некого, поскольку постольку они сами с усами клыками, кого хочешь перегрызут и бякнуть не дадут.

Чувства, продираясь сквозь сумрак к своей группе, он испытывал смешанные. С одной стороны, погрузившись в изучение всей той хреновой вакханалии, что разверзлась после его мнимой смерти, Горшку хотелось крушить, а ещё долго и методично выбивать из Ренника дурь, даром, что к его возвращению, стороны, как чуяли, вроде как худо-бедно примирились. С другой стороны — хорошо всё обдумав, Миша не мог не признать, что он методично выводил из себя всё ето болотце своим отвратительным поведением. Так что кошка наскребла на свой хребёт, по большому счету, сама. Впрочем, это был не повод пускать всё то дерьмо по трубам после его смерти, а уж книженцию «Северный флот» Горшку и вовсе подмывало скормить Реннику, ибо нехер! И как раньше он не разглядел около себя такого кадра?! И в Кукрыниксах, и в Короле и шуте всё, понимаешь ли, держалось на одном святом Сашке Леонтьеве! Ба! Как бы не так, и сейчас Михаил был готов в полной мере насладиться отмщением! Он не Князь, которому по знаку инициации положено быть добреньким, и потому так просто всё спускать этим зарвавшимися вурдалакам не был намерен!

Те как раз были заняты репетициями к большему концерту памяти, ведь Андрюха им нынче ето дело разрешил. Так что будут в этом году петь все их с Князем хиты всякие там… Миша проглотил «черти», ибо всё ж-таки это были его «черти», е-маё! Но, когда заслышал знакомый риффак, широко ухмыльнулся, ибо настал его выход.

* * *

— Давайте ещё раз! — сдув мешающие волосы, потребовал Леонтьев. — Только теперь подрайвовее, мы Анархиста играем, а не лирику подзаборную какую!

«Да сколько можно?!» — переглянулись друг с другом Яшка и Поручик. Они репетировали как проклятые, оттачивая весь концерт памяти Горшка вот уже который месяц, потому что их самопровозглашенному лидеру отчаянно хотелось заткнуть за пояс Князева… И если голосом тот не мог его взять, как бы сильно не драл глотку, то хотя бы инструменталом решил показать, кто тут великий музыкант группы Король и шут, кто здесь аранжировки придумывал… Особенно изощрялся он на Мёртвом Анархисте, до исступления стараясь довести инструментал до совершенства… А всё одно его слабоватый «Хой!» было крыть нечем, когда вдруг…

Кто-то рявкнул его так, что у всех присутствовавших душа в пятки ушла, а Ренник в ужасе от микрофона отвалился, попятившись. Из Сумрака навстречу им вышел живой и невредимый, даже какой-то поздоровевший Горшок в своем фирменном плаще, что вообще-то должен был висеть сейчас в Касл-Роке.

— Ну, — осклабившись, протянул Михаил. — Совсем без капитана своего берега попутали, а, пираты?!

На точке разлилось неловкое молчание, которое прервала выпавшая из ослабевшей руки Поручика барабанная палочка.

«А Горшок-то настоящий! Нам п…ц!» — так и витало на точке. Пока Михаилу не надоело смотреть на их спавшие лица, и он не поднял руки в примирительном жесте:

— Так, отмерли, щеглы… Я с того света явился не за вашими дурно пропахшими душонками, и вообще не был я там. Сейчас разбор полётов вам устрою, а потом… предложение у меня к вам есть, а для этого… — он поднял палец вверх. — Вы мне живые и даже в форме нужны!

И группа отмерла. Первым широко улыбнулся и потянулся к Горшку Яшка, потом подтянулся Пашка, а затем уж и остальные неловко покинули «окопы». Только Сашка Леонтьев всё ещё нервничал… И не зря. Покончив с группой довольно быстро, Михаил сгрёб за локоть Ренника, отводя в сторонку… О чём там те говорили — группе подслушать не удалось, те повесили полог тишины, но вернулся Александр заметно присмиревшим и, в целом, спокойным, но отчего-то покрытым гневными красными пятнами. Горшок же лучился довольством, словно только что самолично записал крутую мелодию.

Послетитровая сцена №3

Не один Северный флот в поте лица готовился к традиционным мероприятиям. Проект «Горшенев», пусть и менее фанатично, но тоже ревностно подходил к подготовке программы «Песни брата».

Впрочем, группа уже разошлась по домам, один лишь Алексей отчего-то не спешил покинуть точку. Распевая тихонько себе под нос Медведя и предчувствуя меж тем, что сегодняшний вечер он отчего-то проведет вне дома, Горшенев всё-таки не стал лезть глубже в дебри линий вероятностей. Те были сегодня, пусть и лихо закручены, но ничего по-настоящему дурного не предвещали, так к чему ворошить весь этот глубок хитросплетений?

Когда в кармане ожил телефон, он ничуть не удивился. Плохо было лишь то, что прощупать в Сумраке абонента с неизвестного номера не удалось. Впрочем, мошенников, рекламу и прочую подолбень в сущности не злой Тёмный маг чувствовал сразу, что до всех остальных, то этот его номер редко оказывался в руках левых людей.

«Наверное, кто-то сменил номер,» — пожал плечами Лёша, и все-таки решил ответить.

— Эй, брат, привет! — на распев раздалось из динамика, так что он едва не выронил смартфон. Звонок сразу же прервался.

— Какого… — Горшенев проглотил ругательство. Эти шутники… Он начал понемногу испускать ярость. В конец охренели! Не только достали где-то его номер так ещё и включили запись Мишкиного голоса! Нет, определенно стоило проредить свой близкий круг, раз там кто-то позволяет себе… Он втянул носом воздух. Такие вот фокусы! А ведь до чего качественную запись подобрали, не знал бы, что брат, в самом деле, мёртв, так, пожалуй, решил бы…

Лёша замер. Едва уловимый холодок пробежал по его спине. Вот, именно тут и была собака зарыта. Он ведь так и не поверил до конца. Хоть это и, казалось, легче легкого, всё именно к такому финалу и шло, но… Проклятое «но» постоянно скребло край сознания.

Во всём произошедшем Лёша так и не смог понять одного, как, черт возьми, он мог не почувствовать его уход?! Он ведь чёртов Иной, ещё и с развитым чувством предвидения, так отчего же… ну совсем ничего не почувствовал?! Ни тогда, в тот злополучный вечер, ни потом, тщетно вглядываясь в тело, и не узнавая в нём своего старшего брата, словно это не он, а его манекен лежал в гробу. Неужели они настолько отдалились, несмотря на все попытки сблизиться последних лет и на вместе поставленного Тодда, что так и должно было быть?!

Нет, до конца в это Алексей так и не поверил. Но куда было ещё подеваться Мишке?! Да и Оля ходила темнее ночи, он не стал допрашивать её, опасаясь, как бы та не развоплотилась… Эти Светлые слишком тонкие натуры. Тогда он спустил всё на тормозах, а после уже и не догнать стало. Пепел в урне — вот и всё, что осталось, а тот был не особо информативен… Хватило бы любой сожженной вещи Миши или пряди его волос, чтоб создался тот же остаточный фон.

Странно, но сейчас эти тщательно похороненные в его голови мысли, разбереженные этой низкой шуткой, становились всё сильнее и сильнее, заглушая привычный уже голос, твердивший: «Дело прошлое, дело не твоё…»

Как не его, если брат-то всё же был одной с ним крови?! Да, Лёше повезло больше, он-таки оказался полноценным Иным, этот факт тоже их разделил, но… Не до такой же степени. Горшенев прерывисто вздохнул, возможно, он начал сходить с ума, но скрип половицы показалася ему жутковатым.

Не выдержав и соскользнув в Сумрак на первый слой, Ягода огляделся. Точка выглядела как обычно. Только его сердце колотилось сильнее обычного. «Как глупо, — пронеслось у него в голове. — Видимо, старею». Впрочем, стареть по-настоящему он прекратил давно, всё, что наблюдали сейчас окружающие — качественная иллюзия, ведь младший Горшенев всегда был осторожным сверх меры.

И эта осторожность сейчас позволила ему перехватить, попытавшуюся сцапать его прямиком со второго слоя Сумрака руку… Очень знакомую, что его, шута дранного, руку!

— Извини, братишка, — улыбнулся ему Миша, неловко потирая кисть. — Я не хотел тебя пугать, только малость припугнуть… — дальнейшие его объяснения напрочь выдуло из головы Алексея. Глуповато улыбнувшись, он, вопреки сложившейся у них традиции, первым притянул этого сказочного дуралея к себе.

Послетитровая сцена №4

— Какой-такой, р-р-р-р, мать его, Моргенштерн?! — вопль в доме Горшеневых, к счастью, лишь напоминал медвежий рык… А не являлся онным.

Послетитровая сцена №5

— И за что нам всё это, не напомнишь? — Гесер красноречиво покосился на втирающего про анархию и другие тонкие и не очень материи недавно дебютировавшего пред Иной публикой Михаила Горшенева в окружении и Тёмных, и Светлых одновременно…

Квартирник для дозорных и инквизиторов (в качестве особого случая приглашены были и те, и другие, что означало, что махач мог начаться в любой момент, но нет, все как один, давние недруги завороженно слушали Горшка) давно должен был подойти к концу, и если голос у солиста почти охрип и зарубать панк-рок, как два часа назад, он уже вряд ли бы смог, то продолжать втирать благодатно подставившим уши… Нет, это святое!

Вы скажите, что, мол, вздор и не верю, что Король и шут не играют на заказниках, но так, какой же это, братцы, заказник, если им даже не заплатили?!

— Сумрак смеётся над нами, играя через своих шутов, — прикрыл глаза Завулон. — Иного объяснения сей странной истории я найти не могу.

— Что-то ты стал излишне поэтичен… старый враг, — вздохнув, признался Борис Игнатьевич, задумчиво глядя на всю собравшуюся публику — и своих парней и девчонок (а для него тысячелетнего старика те будут таковыми всегда), и на шайку-лейку Артура, такую же молодую и бойкую, в сущности, как их светлые коллеги. Только вот лица в Дневном дозоре менялись даже чаще, чем хотелось бы, кроме разве что самого Завулона. Не щадил их старый тёмный хрыч, впрочем, и сам Гесер не гнушался порой разменять пару фигур… И лишь одна теперь служила камнем преткновения и головной болью для обоих глав Дозоров. Городецкий.

— Не более, чем ты склеротичен… — почти беззлобно ответил Артур, и, безошибочно почуяв ход его мыслей, поинтересовался: — Как там Антон?

— Что-то сгущается вокруг него, — озвучил то, что они оба и так знали Гесер.

— Это не тьма, ты сам знаешь, — Завулон устало потёр виски. Они играли в дозорные игры слишком долго, чтобы, наконец, позволить себе обходиться от набивших оскомину реверансов в присутствии друг друга.

— Да, но что-то грядёт и будет это совсем скоро, — вздохнул Борис Игнатьевич, размешивая в чашке чай, глядя на то, как причудливо кружатся в своем танце просочившиеся сквозь ситечко чаинки. — Неизвестно устоит ли на сей раз утлая лодочка Иных, или же будет новый потоп, и мы всё дружно пойдём ко дну, став окаменелостями на очередном слою Сумрака…

— Да, — мрачно кивнул Артур, приканчивая свой виски, — И напоследок тот решил посмеяться над нами, послав вместо предвестия вот этих обормотов с кучей зашифрованных предсказаний и полутонов, куда не плюнь! — он красноречиво стрельнул глазами в сторону сцены, куда, словно чертик из коробочки выскочил Светлый Иной Андрей Князев.

— Тёмный и Светлый Иной, находящиеся на одной волне и делающие одно дело… Знаешь, это послание — всё же получше Двуединого, — улыбаясь глазам, проговорил Гесер, и его старые враг или же закадычный друг ( тут уж под каким углом посмотреть), не нашел аргументов возразить.

— А ты совсем не опоздал! — проворчал между тем со сцены чуть передохнувший за обсуждением Горшенев. — Играйте гимн шута, — махнул он уже в сторону музыкантов, теперь уже со Северного флота. И бодрая мелодия наполнила помещение.

Послетитровая сцена №6

А где-то там, далеко над Антоном Городецким в самом деле что-то вызревало, что-то такое, что было способно поставить финальный аккорд для Иных, но пока…

Сам Антон, отринув всё ненужное, жадно вгрызался в спелое яблоко с ведьминого сада. Ночь была чиста, лес вокруг хоть и опасен, но он знал, чего от того ожидать. Чуть в далёке в избушке хлопотала Арина, а в ночном небе плыли яркие звезды… Кажется, сейчас Городецкий почти ощущал себя до опьянения свободным.

Послетитровая сцена №7

Концерт памяти, Питер

— Чёт в этот раз голограмму Князь пригнал странную… — во всю шептались фанаты, и чуть не рухнули со сцены музыканты, когда та на песне «мертвый анархист», сообразно тексту показала всем неприличный жест.

Горшок с записи драл глотку так, что казалось, что это в самом деле он, с таким вот жаром и остервенением он это дело проворачивал.

— И где только такую запись офигенную откопали? — недоумевала публика, неистовствуя, почти ощущая прежнюю энергетику, словно там на сцене взаправду прыгал Михаил.

«Голограмма» же довольно усмехнулась, показывая фак этому миру. Пусть нельзя было объявить, что он жив и даже ослепший старый маг тут не понадобился с его эликсиром, всё равно сегодня Горшенев мог стоять на этой чёртовой сцене рядом с Андрюхой и ловить практически былой кайф. И в тишине ночной… В подвале кто-то рявкнул: «Хой!»

Толпа неистовала, сегодня особенно натурально казалось, что Горшок-то живой… Он и жил. В сердцах и песнях.

Примечания:

Ну вот и всё, Мишу я уползла, а Антона пускай сам маэстро Лукьяненко вытаскивает в новом Дозоре)))

Спасибо всем, кто читал.