Цикл Любовь побеждает всё Ч1: Свет или Тьма?  (гет)

Гарри устало прикрыл глаза. Этот день дался ему отнюдь не так легко, как могло показаться со стороны. Да и после комы он еще полностью не оправился. Самое интересное, что Гермиона чувствовала себя намного лучше. Возможно, для нее поговорка «Дома и стены помогают» имела очень большой смысл. Она и в самом деле выглядела намного лучше Гарри.

Девушка с улыбкой посмотрела на друга. Гарри же вдруг чуть склонился, и его голова упала Гермионе на плечо. «Надо же, он ведь спит», — удивленно резюмировала она. Юноша действительно погрузился в сон. И день, и разговор, и напряжение сделали свое дело. И стоило ему немного расслабиться, как усталость взяла свое. А лучший способ прийти в себя — это хорошо выспаться.

Джордж, отец Гермионы, уже собрался поприветствовать дочь и гостя, когда на пороге гостиной столкнулся с многообещающим взглядом девушки. В карих глазах было обещание страшных мук, если он сейчас разбудит парня, который устроил голову на плече его дочери. Джейн тихо хмыкнула за его спиной, в очередной раз отмечая, как же хорошо эта пара смотрится друг с другом, даже несмотря на то, как устало выглядит парень. А Гарри выглядел действительно уставшим, был слишком бледным.

— До… — начал Джордж, правда, почти шепотом, но тут же замолчал, наткнувшись на укоризненный взгляд Гермионы.

— Идем, дорогой, я тебе все расскажу, — Джейн потянула мужа на кухню. Теперь ей предстояло рассказать мужу то, что она не так давно узнала у двух подростков. Она даже представления не имела, как все это сказать так, чтобы муж при следующей встрече не прибил директора магической школы хуком слева. Она понимала, что он даже не будет искать что-нибудь тяжелое или ружье для этого. У нее у самой чесались руки удушить Дамблдора.

Гермиона, не зная, что на неё нашло, нежно погладила Гарри по волосам. Тот, почувствовав нежные прикосновения, улыбнулся сквозь сон. Это был легкий сон, где-то между явью и сном. Вроде спишь, а вроде и нет. Но так хотелось отдаться сну… Смотря на Гарри, девушка, наконец, расставила все точки над «и». «Пускай всё летит в тартары, но я его люблю, а то, что нас так крепко связало обещание, говорит лишь о том, что и Гарри ко мне испытывает сильные чувства», — подумала Гермиона. Она была уверена в том, что у друга к ней привязанность, и она собиралась бороться за его любовь, даже если пока он ее не любит.

Спустя пару минут Гарри открыл глаза и, подняв голову, смущённо посмотрел на девушку

— Извини меня, сам не знаю, почему вдруг задремал, да ещё у тебя на плече, — со смущенной улыбкой произнес юноша. Гермиона тепло улыбнулась:

— Ничего страшного, но, судя по твоему довольному лицу, тебе очень понравилось так дремать, — не удержалась она от легкой подколки. Гарри смущёно потупил взгляд, и именно эту картину застали родители девушки. Джейн лишь улыбнулась и ткнула подозрительно прищурившегося мужа в бок, а затем всех любезно пригласила к столу.

Ужин проходил тихо и без особых проишествей. Только очень внимательный и цепкий взгляд мистера Грейнджера давал понять, что он ещё не окончательно решил, как относится к юноше. Он, конечно, ужаснулся тому, что рассказала жена, но тут дело было в другом. Все-таки Гермиона — его дочь, и как любой отец, он придирчиво относился ко всем парням, хотя бы немного уделившим внимание дочке.

Гарри держался хорошо, старался не показать, как его нервируют взгляды мужчины. Возможно, ему удалось скрыть свое состояние от взрослых, но Гермиона слишком хорошо его знала, чтобы не купиться на это. В глазах друга девушка разглядела волнение, и она могла поклясться, что это волнение видела лишь она одна. После ужина все тихо разошлись, кто куда. Джейн ловко увела мужа, не давая ему возможности начать пристрастный допрос юноши. Она считала, что Гарри нужно немного времени и отдыха. Джейн знала своего мужа, и прекрасно представляла, сколько вопросов у него возникло, и в какой форме тот может их задать.

Гарри и Гермиона, не сговариваясь, двинулись на веранду. Там они оба чувствовали себя свободно и легко, забывая о том, что произошло в этот тяжелый год. Время уже было позднее, и на небе были хорошо видны звезды. Они устроились в разных креслах и молча наслаждались легким ветерком и стрекотом ночных насекомых.

— Гермиона, — позвал Гарри. — Иди сюда, — он похлопал рукой по сидению рядом с собой. Кресло было широким, и позволяло в нем разместиться вдвоем. Девушка лишь внутренне удивилась, но предпочла пересесть. Гарри, не задумываясь, обвил ее руками за талию и прижал к себе, и так получалось, что теперь она сидела, прижавшись спиной к груди друга. Это было неожиданно приятно.

— Красивое небо, — спустя пару минут тихо произнесла Гермиона, разглядывая тысячи звёзд, горящих где-то в миллионах миллионов километров от того места, где они с Гарри находились.

Гарри покрепче прижал девушку к себе, мысленно себя уверяя, то это только для того, чтобы она не замерзла. Мысль о том, что сегодня на удивление теплая ночь, как-то из головы вылетела. Гермиона и не думала сопротивляться или вырываться из объятий. Так хотелось почувствовать надежные руки любимого человека. Правда, она пока не представляла себе, как ей открыться другу, и стоит ли вообще открываться. Она оказалась в обоюдоострой ситуации: с одной стороны, она может признаться и потерять Гарри, с другой, не признаваться, и всю оставшуюся жизнь быть рядом и молча страдать. И что выбрать в этом случае?

Гермиона откинула назад голову, устраивая ее на плече у юноши. Гарри прижался щекой к ее волосам. Все его мысли сейчас были далеки и от этой ночи, и от того, что произошло в этот год. Всегда так трудно разобраться в себе. Но, не окажись он в этом доме, он, наверное, еще долго бы пытался понять, что же именно чувствует к этой удивительной девушке, которую никто не понимал, хотя и старался это показать при любом случае. «А ведь все так просто», — размышлял Гарри. — «Никто ведь не понял, что за ее желанием быть лучшей, спрятаться за книгами, стоит всего лишь на всего банальный страх, что ее не примут. Даже я этого не понимал. Были такие мысли в этот год, да и в прошлый, но мне никогда не удавалось схватить эти ниточки, чтобы все скрутить в один клубок. И… Я никогда не смотрел на нее, как на девушку, на мою девушку. Мне всегда казалось, что она для Рона. Почему? Что-то здесь не так. И вообще, очень многое не так. Мне кажется, нам еще предстоит открыть столько всего… И очень многое, если не все, нам не понравится. И я понял… Я люблю эту девушку. Люблю Гермиону. И… Да пусть все идут к черту. Почему я должен кому-то уступать ее».

Гарри глубоко вдохнул, а затем медленно выпустил воздух из себя. Откуда была уверенность, что Гермиона не пошлет его сейчас куда-нибудь подальше, он не знал. Но больше прятать свои чувства, которые стали такими ясными и понятными, он не собирался.

— Гермиона, — позвал он девушку тихо-тихо. Та нехотя подняла голову и полуобернулась в его объятиях, чтобы заглянуть ему в лицо. Она по голосу почувствовала, что тот хочет сказать что-то серьезное, а заглянув в зеленые глаза, только удостоверилась в этом. Гарри набрал побольше воздуха в легкие. Все-таки так трудно признаться, даже если для себя уже все решил. Как сказать, что ты любишь? А нужны ли здесь слова?

Он наклонился вперед, заметив, как недоуменно расширились глаза девушки, и в следующее мгновение накрыл ее губы своими. Гермиона замерла всего на одну секунду: «Неужели?» Поверить в это было трудно, но такое искушение — хоть раз испытать настоящий поцелуй с любимым. Она ответила, разворачиваясь к Гарри полностью и обнимая его руками за шею. Гермиона словно летела, ощущая себя невесомой и полной одновременно. Казалось, ее душа наконец-то стала целой, словно до этого момента не было большого куска, которого она не замечала. И вот сейчас все встало на место. Краски жизни заиграли по-новому, даря ей новое восприятие. Не хотелось отодвигаться. Было только желание сильнее прижаться и не отпускать никогда. Она даже не могла мечтать, что Гарри сейчас испытывает хоть толику тех ощущений, которые накрыли ее с головой. Хотелось плакать и смеяться. А поцелуй все длился и длился. Казалось, прошли не секунды, а часы, годы. Но все прекрасное когда-нибудь кончается, кончился и поцелуй. Гермиона спрятала лицо в изгибе шеи юноши. Она не смогла бы сейчас пережить сожаления в глазах Гарри. Но то, что случилось дальше, было столь неожиданно, сколь и долгожданно.

— Я люблю тебя, — произнес юноша. — Я не понимал этого раньше. Наверное, было столько всего, что мне просто было не до того, чтобы увидеть, какая ты, и что для меня значишь. Но я абсолютно точно знаю теперь, что люблю тебя. И я готов оповестить весь мир об этом. Только попроси.

Гермиона подняла голову, чтобы заглянуть в глаза Гарри. Глаза не врут, никогда не врут. Она смотрела в зеленые глаза, которые кричали ей о своей любви. Гермиона не замечала, как из ее собственных глаз бегут ручейки слез. Она плакала от радости. Юноша поднял руку и осторожно коснулся щеки девушки, смахивая дорожки слез. Он уже собрался продолжить свое признание, как на его губы лег пальчик девушки, призывая его помолчать.

— Я давно тебя люблю, с третьего курса, но я всегда боялась сделать первый шаг. Кто я, а кто ты… И дело не в том, что ты Избранный, Мальчик-который-выжил или Гарри Поттер. Для меня это никогда не имело значения. Я всегда удивлялась, что никто не хотел видеть в тебе тебя, — заговорила Гермиона. — Тебя легко любить. Ты такой светлый, теплый, настоящий. В тебе нет лжи. Подожди, — она снова приложила палец к его губам, когда юноша вознамерился возразить ее словам. — Мы все иногда лжем, и каждый свою ложь оправдывает по-своему. Но, знаешь, что я усвоила от своего отца? В каждом человеке есть и черное, и белое, и зло, и добро, и Свет, и Тьма. И только от него зависит, каким он станет. Это самая большая ошибка магического мира, разделившего все на две крайности. Ведь кроме белого и черного цвета есть еще и Серый. Ты из тех людей, кто смог уравновесить в себе все и стать тем. Кто ты есть. Гарри, я полюбила тебя за это. За то, что ты такой, какой ты есть, и не пытаешься казаться лучше или хуже, как например, Драко Малфой или Уизли. Лицемерие ранит больше всего. Мне жаль, что никто больше не видит, какой же ты на самом деле. Я люблю тебя.

— Я люблю тебя, — вторил ей Гарри. Он приподнял голову девушки за подбородок и снова поцеловал, со всем правом теперь уже ее парня.

— Я так счастлива, — прошептала девушка, когда поцелуй прервался.

Она снова развернулась в его объятиях, прижалась к его груди спиной и стала смотреть на звезды. На душе установился настоящий покой. Гарри только улыбнулся этому. Его руки обвились вокруг талии девушки. Даже просто молчать рядом с ней было интересно и легко. Их сердца бились в унисон.

Они так никогда и не узнают, что у их разговора была два свидетеля. Один стоял в тени дверного проема. Отец Гермионы был горд за свою дочь, но и испытал невероятное уважение к юноше, ставшего ее парнем. Он только что получил ответы на все свои вопросы. В допросе с пристрастием больше не было надобности. Осторожно развернувшись, он покинул свой наблюдательный пункт, оставляя ребят наедине друг с другом.

Второго наблюдателя не смог бы увидеть никто. Удивительно красивая девушка с рыжими волосами и изумрудного цвета глазами словно бы зависла в воздухе. Она счастливо улыбнулась, раскрыла ладонь и подула на нее в сторону ребят. Глаза у них закрылись.

— Будьте счастливы, берегите друг друга, — прошелестело в листве. Но никто не слышал этих слов. Легкая вспышка света — и девушка исчезла.

Спустя пару часов Джейн решила заглянуть в комнаты Гарри и Гермионы, но их там не оказалось. Обе кровати были нетронутыми. Не секунду задумавшись, она решила выйти на веранду. На ее лице появилась улыбка, когда она увидела двух спящих в кресле подростков. Подойдя поближе, Джейн нажала на небольшой рычажок, устанавливая кресло в более удобное положение, а затем накрыла их пледом. Будить ребят не хотелось. «Надо предупредить Джорджа, чтобы не доставал их», — подумала она.

Большой длинный зал, богато украшенный золотом и белым мрамором, казалось, светился, и не ощущался, как нечто реальное. В центре зала стоял круглый стол, за которым сидело десять фигур, облаченных в золотые мантии. Эти мантии были признаком высокого положения сидящих.

— Она не имела права там появляться без нашего дозволении, — произнесла одна из фигур. Судя по голосу, это был мужчина в самом расцвете сил. На его руку, лежащую на столе, опустилась ладонь сидящего рядом. Тонкая рука могла принадлежать только женщине. Мужчина сразу же замолчал, хотя ощущалось, что сказал он еще не все.

— Может, и не имела, но её вмешательство принесло больше пользы, чем вреда, — произнесла девушка, накрывшая ладонью руку мужчины.

— Я знаю, какую сторону примет Он, но не могу сказать, какую Она, — нервно высказалась фигура напротив.

— Все это может привести к очень неожиданным последствиям. — мрачно возвестила еще одна фигура. — Мы не знаем, послужит ли ее вмешательство причиной появления нашего противника.

— На данный момент ничего такого не произошло, — сказала девушка. — Она и не вмешивалась, просто направила их, дала им возможность принять решение несколько раньше. Может, на неделю или две.

— Мне не нравится, что вы так легкомысленно к этому относитесь, — нахмурился еще один человек.

— Я возглавляю наш орден десять тысяч лет, — возразила ему девушка. — Если бы я была легкомысленной и не понимала последствий различных решений и действий, меня бы здесь давно уже не было. Что сделано, то сделано. На этом мы закончим.

В центре стола стоял большой шар, клубящийся белесой дымкой, в которой можно было разобрать веранду какого-то дома и двух спящих в одном кресле подростков.

Гермиона просыпалась медленно. Она не сразу поняла, что кто-то гладит ее по волосам. А потом ощутила легкий поцелуй в кончик носа.

— Ммм, — протянула она.

— Солнышко мое ясное, просыпайся, — услышала она ласковый голос. Ей так не хотелось открывать глаза, ведь у нее был такой чудесный сон… «Сон?» — недоуменно проскользнуло в сознании. Глаза распахнулись. Она уставилась в зеленые лучистые глаза, в которых было столько тепла и нежности, направленных только на нее. «Это не сон», — сердце подпрыгнуло. Улыбка сама расцвела на ее лице, а затем девушка рассмеялась. Гарри тоже улыбнулся, радуясь заразительному смеху девушки, а та вскинули руки, и обняла его за шею, привлекая к себе. Их губы встретились в легком поцелуе. Гермиона словно хотела удостовериться, что все же Гарри реален.

— Ну, что, поверила? — улыбнулся тот.

— Знаешь, как я счастлива? — вопросом на вопрос ответила девушка.

Она действительно была счастлива. Ее мечты сбывались, прямо сейчас. Гарри обнял её покрепче, чмокнул в кончик носа, и тихо произнес:

— Если так же, как я, то да, знаю.

Тихое покашливание дало им понять, что они уже не одни. Гарри и Гермиона чуть смущенно повернулись к двери, ведущей в дом с веранды. Там стояла Джейн и улыбалась. Она была рада за дочь, ведь не каждый день можно найти такого «принца», как Гарри…

— Ну, ребята, я вижу, вы проснулись и готовы к новому дню, — произнесла она. — Мне, конечно, жаль разрушать ваше уединение, но не стоит забывать о таких мирских делах, как пополнение желудков. Уж, что-что, а энергия вам нужна не меньше, чем романтика, — ее слова смутили обоих подростков. — Да, и кстати, вас там ждет этот ваш директор, — закончила она. Джейн не удивилась, заметив, как сразу же изменилось выражение лиц подростков. Словно маску на лицо одели. «Да уж, и это дети», — вздохнула она, про себя желая прибить Дамблдора чем-нибудь тяжелым, и желательно до того, как на кухне появятся эти дети.

Ретроспектива.

Джейн встала очень рано. Она первым делом проведала ребят на веранде, хотела удостовериться, что им, во-первых, ничего не грозит, а, во-вторых, они не замерли. Ночь была теплой, да и укрыла она их пледом. Ребята спали, улыбаясь во сне. Она несколько секунд полюбовалась ими, а затем ушла приводить себя в порядок, затем на кухню — готовить завтрак для всей семьи.

Она как раз собиралась заварить новый чай, купленный еще вчера утром, как раздался звонок в дверь. Она удивленно посмотрела на часы. Кому приспичило явиться в такую рань? За дверью оказался директор Дамблдор. Очень нежеланный гость после всего, что было рассказано детьми. Джейн с трудом удалось удержаться от того, чтобы не выговорить ему все, что она о нем думает. А думала она много, и отнюдь не приятного.

— Профессор Дамблдор, — поздоровалась она со старцем. Ее еще в детстве научили уважать старость. Но этот старик никакого уважения не был достоин, только вот воспитание никуда не деть.

— Миссис Грейнджер, доброе утро, простите, что так рано, но мне нужно обсудить с вашей дочерью и Гарри некоторые вопросы, — ответил на приветствие директор. Джейн заметила, что за приятной улыбкой скрывается толика раздражения. Не каждый смог бы ее увидеть, но она всегда умела читать в глазах и мимике людей их истинные чувства. То, что она увидела сейчас, было еще одним камушком в огород Дамблдора

— Ребята еще спят, и не думаю, что стоит их будить, — произнесла Джейн. — Но вы можете подождать их пробуждения и составить мне компанию на кухне.

Они разговаривали на разные нейтральные темы. Но Джейн прекрасно чувствовала недовольство директора.

Конец ретроспективы.

Гарри и Гермиона переглянулись после слов Джейн. Им совсем не хотелось сейчас разговаривать с директором, да и не готовы они пока были встретиться с ним лицом к лицу. Они еще не совсем поняли, как им вообще вести себя с этим человеком, которому столько времени доверяли. Трудно приходится, когда твое доверие используют против тебя же. Но и проигнорировать приход Дамблдора тоже было нельзя. Так что, взявшись за руки, молодые люди проследовали за Джейн на кухню.

Дамблдор сидел за столом и пил чай, намазав булку малиновым варением. Он улыбнулся своей самой приятной улыбкой, увидев ребят. На спинке его стула, нахохлившись, расположился Фоукс, явно чем-то недовольный. К сожалению, узнать, чем, возможности не представлялось.

— Доброе утро, — поздоровались ребята.

— Да, да, оно весьма доброе и неожиданное, — сказал в ответ директор. — Я хотел прояснить с вами несколько вопросов, а заодно наложить на дом защитные чары. Но при попытке сразу же пройти в дом, в ту очаровательную гостиную, у меня ничего не получилось. Я оказался на пороге дома, за дверью.

— Почему? — недоуменно спросила Гермиона, ведь вчера они перенеслись прямо в дом.

— Да, это-то и самое замечательное, — казалось, директор просто в восторге, словно маленький ребенок, который получил в руки долгожданную игрушку. Только вот никто из присутствующих ему не верил. Веры не было. — Всю территорию дома и прилегающую к нему территорию накрывает какой-то уникальный по своей структуре купол, должен сказать.

— И что в этом странного? — осторожно поинтересовался Гарри. «Веселье» директора ему не нравилось.

— Дело в том, мальчик мой, — продолжил в том же духе Дамблдор, — что в основе купола лежит защита твоей матери. Но почему она здесь, я не имею ни малейшего понятия.

«Странно как-то ведет себя директор», — думала в это время Гермиона. — «С чего это он решил рассказать такие новости? Он же всеми силами всегда старался придержать информацию… Да и веселье это его… Или мы стали смотреть на него иначе, и видим то. чего раньше не видели?»

— Значит, с защитой у нас тут все в порядке, — произнес Гарри. Причем его слова звучали как утверждение, а не вопрос.

Возможно, директор ждал не такой реакции, но получил то, что получил. По его мнению, Гарри должен был положиться во всем не него, даже потребовать усилить защиту ради семьи своей подруги. А поведение Поттера заставило его нервничать. Мальчишка, безоговорочно ему веривший, внезапно исчез, а на его месте появился совсем другой человек, совершенно незнакомый и непонятный. Того Поттера он понимал и мог просчитать. Гарри Поттер до комы — это мальчик — открытая книга. А от этого, стоящего за стулом девушки, он не знал, чего ждать. И что было совсем странным, он совершенно его не понимал

«Что с ним происходит?», — глядя на юношу, думал Дамблдор. — «Когда он стал таким? Иди я упустил тот момент, когда он повзрослел? Дело ведь не в коме, совсем не в коме. Все намного сложнее. Не надо было мне держаться весь год от него подальше. Моя ошибка. Эх, стоило все же держать его на зельях постоянно. А теперь, из-за этой связи, которую наложила девочка, все так усложнилось».

Дамблдор не гнушался никакими средствами в борьбе. Он считал, что все будет хорошо, что пойдет во благо. Нет, он не был монстром, и маньяком тоже не был. Просто он считал, что несколько десятков смертей ради жизни сотен — это нормально, как бы страшно это ни звучало. Он считал, что вправе решать, кому умирать, а кому нет. И одной из таких жертв стал Сириус Блэк. Он мог его спасти, но стал, поскольку эта смерть, по его мнению, должна была дать цель и средства для борьбы Гарри. Чего он не ожидал, так это странного изменения в мальчике. И теперь он просто не знал, что делать. Идя сегодня в дом Грейнджеров, он все еще надеялся, что Гарри Поттер все тот же наивный и верящий в него гриффиндорец.

— Сэр, не хочу показаться наглым, но не могли бы вы выделить нам с Гермионой портал до Косого переулка? — вдруг произнес Гарри, вгоняя директора в очередной ступор, пусть и секундный. И ладно бы он просил, так в голосе было слышно требование, причем ясно говорившее, что директору только что сделали одолжение, вообще попросив его об этом. Дамблдор сразу понял, что, даже если он сейчас откажет им в этом посещении, то они все равно туда пойдут. Гермиона еле удержалась от того, чтобы не хмыкнуть. Такого Гарри она знала всего несколько дней, и таким он ей очень нравился. Сама она давно уже задумывалась над тем, что скрывает и не договаривает директор, и теперь она была не одна в этом своем стремлении — выяснить правду, понять, что происходит. Дамблдор все же решил, что отпускать Поттера в Косой переулок нельзя и только собрался начать свою укоряюще-объяснительную речь, как замер. На долю секунды ему показалось, что за плечами парня развернулся золотой плащ. Он не знал, что подобное видение появилось и у Джейн Грейнджер. Находясь под впечатлением от увиденного, директор кивнул. Если Джейн списала свое видение на игру света, то Дамблдора оно заставило задуматься. Он никогда не оставлял без внимания мелочей, особенно, если объект требовал его пристального внимания. А Гарри как раз и привлек снова его внимание. И сейчас любая мелочь, касающаяся юноши, могла бы объяснить, что же с ним такое произошло.

— Секунду, — решив уступить, произнес Дамблдор. Спустя пару минут портал был готов. Обычная столовая ложка стала двусторонним порталом. Гарри молча кивнул, забрал ложку и убрал в карман. Директор все больше удивлялся поведению Поттера. — Я все же не хотел бы, чтобы вы оказались без сопровождения в Косом переулке.

Гарри и Гермиона молча посмотрели на него, ожидая продолжения. Тот, бывший Поттер, либо бы уже возмутился, либо начал расспросы, или даже просьбы. Но этот Поттер молча смотрел на него с вежливым интересом.

— Гарри, ты же понимаешь, сколь важно, чтобы ты был в безопасности, — опять двадцать пять.

— Профессор, если я оденусь нормально, сниму очки и причешусь, как нормальный человек, меня ни одна собака не узнает, — перебил его Гарри. — Стоит всего лишь слегка изменить то, что все привыкли видеть, и никому даже в голову не придет, что я — это я.

— Мальчик мой, — вздохнул директор. — Ты — оплот наших сил, ты — Избранный, как бы мне не хотелось бы вешать на тебя эту ответственность. Сегодня в Косом переулке будет профессор МакГонагалл. Она с удовольствием побудет вашим сопровождающим.

— Хорошо, — кивнул Гарри, снова удивляя Дамблдора. — Мы пойдем собираться, — он подал руку Гермионе.

— Мальчик мой, профессор МакГонагалл подождет вас в банке, — сказал им в спину Дамблдор. Гарри только оглянулся через плечо и кивнул, после чего они вышли.

— Что ж, думаю, пока все, — вздохнул Дамблдор. Джейн не испытывала к нему жалости. Да, подросток смог обойти мудрого старца.

— Дайте ему время, — произнесла она только для того, чтобы что-то произнести.

— Да, да, — кивнул Дамблдор, вставая. Фоукс перелетел к нему на плечо. Джейн проводила его до двери, директор не рискнул попытаться переместиться из дома. Это было чревато неприятными последствиями.

Джейн вернулась на кухню, где застала двух подростков, одетых в черные школьные мантии. Оба выглядели несколько мрачновато.

— Завтрак? — спросила женщина.

— Извините, миссис Грейнджер, мы перекусим там, — улыбнулся Гарри. — Пока директор не вспомнил, что следует все запретить, следует воспользоваться его замешательством.

— Ах, какой ты, оказывается, хитрый, — выдала Гермиона со смешком.

— Ну, тогда я приготовлю что-нибудь очень вкусненькое на ужин, — пообещала Джейн. — Вы ведь раньше не вернетесь, так?

— Думаю, да, — кивнул Гарри.

— Будьте осторожны, — серьезно произнесла женщина.

— Обязательно, — хором произнесли подростки.

Они вместе взялись за ложку, произнесли название переулка и исчезли прямо из кухни. Джейн хмыкнула: «Ага, они могут, а этому директору приходится ходить через дверь». Злорадно ухмыльнувшись, Джейн вернулась к приготовлению завтрака, ей ведь еще предстояло мужа накормить.

Ребята появились на пороге Гринготса.

— Доброе утро, ребята, я рада, что вы себя хорошо чувствуйте, — поприветствовала их МакГонагалл, которая ждала их тут же у входа.

«Хмм, а когда директор отправил ей сообщение, что мы собираемся в Косой переулок?» — одновременно подумали подростки. В ясновидение Дамблдора они не верили.