Цикл Любовь побеждает всё Ч1: Свет или Тьма?  (гет)

— Авада Кедавра!

Гарри завопил от ужаса, но вопль этот с его губ так и не слетел. Заклинание, наложенное Дамблдором, все еще действовало. Поттеру оставалось только быть безмолвным свидетелем развернувшегося перед его глазами кошмара. Он видел, как тело Дамблдора подбросило в воздух; на долю секунды старый волшебник завис над сверкающим черепом, а потом, как тряпичная кукла, медленно перевалился спиной через стену башни и исчез.

В голове у Гарри билась только одна мысль: «Этого не может быть. Этого просто не может быть». Казалось, что он умирает вместе со старым магом. Ему казалось, что он летит к земле вместе с ним, и вот-вот его жизнь закончится. Сквозь пелену он услышал голос Снейпа:

— Уходим, быстро, — после чего декан Слизерина потащил за собой совершенно бледного и дрожащего Малфоя.

«Этого не может быть», — пытались шептать его губы, но звуков не было. Но вдруг он почувствовал, что заклятие, заставившее его замереть, исчезло. Мысли изменились. Теперь нужно было найти Дамблдора и догнать Снейпа. Это стало целью. Главной целью. Сердце все еще не хотело верить в то, что он увидел. Приложив какого-то приспешника Темного Лорда Петрификусом, парень побежал вниз.

Как только Гарри исчез с площадки Астрономической башни, оставив там лежать сраженного им Пожирателя, появилось золотистое свечение, из которого вышла светящаяся фигура. Она подошла к парапету и посмотрела вниз.

— Что же ты наделал, что же ты наделал, — прошептала она. Свет стал ярче. Фигура шагнула в него и исчезла. Пожиратель было подумал, что ему обязательно надо будет об этом рассказать своему Господину, как вдруг эта мысль и все, чему он только что стал свидетелем, исчезли из его памяти. Единственное, что он помнил, это как Поттер приложил его Петрификусом Тоталусом.

Цель! Она вела Гарри вперед. Ему нужно было догнать Снейпа. Того самого Снейпа, которому верил Дамблдор. Того самого Снейпа, который это доверие предал. Он шел вперед, несмотря на то, что на его пути то и дело возникали Пожиратели и борющиеся с ними студенты и преподаватели. Но его целью был предатель — Снейп. Его нужно было догнать.

И он догнал. В сердце с каждым шагом пробуждалась ненависть, приправленная яростью и злостью. А вместе с ней появилось желание наказать, а еще лучше — убить предателя. Гарри еще не знал этого, не чувствовал, но Тьма проникла в его сердце, вытравливая постепенно то, что помогало ему жить все эти шесть лет. Того мальчика — светлого и чистого — больше не было.

Короткий бой, в котором ну никак не мог победить мальчишка, закончился, естественно, его поражением, но Снейп не спешил убивать гриффиндорца, пылающего гневом. Гарри рванул к выбитой у него палочке, но Снейп небрежно бросил заклинание, и она откатилась дальше.

— Ну так убей меня! — задыхаясь, сказал Гарри, с ненавистью смотря на зельевара. Страха в нем не было, вообще. Были лишь ненависть и презрение. — Убей, как убил его, трусливый…

— Не смей! — взвизгнул Снейп. Его лицо внезапно перекосила какая-то безумная маска, словно он испытывал боль и муку. — Не смей называть меня трусом!

Но эти слова ничего не значили для Гарри. Снейп был трусом, предателем и заслуживал смерти. Да, смерти. Поттер, наконец, понял, что должно случиться с этой двуличной сволочью, втеревшейся в доверие к Дамблдору. Удар заклинания Снейпа был сильным и стоил юноше боли и потери ориентации на некоторое время. Но даже появление гиппогрифа не помогло. Предатель ушел.

— Это не конец, я найду тебя, Снейп, — прошипел Гарри. — Найду и уничтожу, как заразу, поганящую жизнь.

Гарри побрел обратно. Почему-то он подумал, что нужно найти Хагрида. Он уже не видел, как снова появилось свечение, из которого вышла фигура. Не слышал этих горьких слов…

— Что же ты наделал, Альбус! Ты уничтожил такую светлую душу… Нельзя так наставлять чистого душой. Нельзя! Что же ты наделал, Альбус!

Не увидел Гарри и того, как фигура вдруг вспыхнула ярким белым пламенем, и через секунду на землю осел лишь слишком светлый пепел.

* * *

Эта комната была идеально круглой формы. Еще одной ее отличительной чертой была бело-золотая отделка, причем золото было идеально вкраплено в интерьер и отделку. В центре комнаты стоял круглый стол из слоновой кости, а может быть, и из другого материала, поскольку он казался монолитным, а не собранным из мелких кусочков. В центре находилась большая сфера, внутри которой клубился густой туман и то и дело вспыхивали голубые разряды молний. Вокруг же стола стояли пять фигур в белых мантиях, богато украшенных серебряным шитьем, и одна в такой же белой, но вышитой золотом. Сразу было понятно, кто здесь главный. Они пристально смотрели в сферу. Они видели, как пеплом осыпалась фигура того, кто вышел из свечения, чувствовали они и то, как чистую душу заполняет Тьма.

Фигура в бело-золотой мантии оторвалась от созерцания того, что происходило рядом с Хогвартсом. Несколько секунд было тихо, а затем прозвучали слова:

— Равновесие нарушено. Мы должны вмешаться, пока не поздно!

Одна из пяти фигур подняла голову. Женский голос ответил:

— Да, я думаю, ты прав, но не забывай, они могут пройти свой жизненный путь всего лишь три раза. Это был первый, — она замолчала, но через несколько секунд добавила. — Но я думаю, что пора нам вмешаться и внести свои поправки. У него сейчас тяжёлое время, его надо подтолкнуть в сторону любви и счастья, вывести из депрессии, злости и ненависти. Иначе мы его потеряем.

Остальные фигуры закивали головами в знак согласия.

— Значит, решено, — произнесла фигура в бело-золотой мантии. — Сейчас мы должны убрать преграды с их пути и сделать так, чтобы они вместе провели как можно больше времени. Но если мы ошибемся и у нас не получится, то нам нужно будет привлечь Совет Девяти.

В комнате воцарилась мёртвая тишина. Если бы не скрывающие лица капюшоны, то можно было бы увидеть, как у некоторых на лице застыло выражение удивления. Это было немыслимо, чтобы ради смертного обращаться к совету высших, Совету Девяти. Такое надо было осмыслить. Лишь через несколько минут по очереди все тихо произносили одно слово:

— Согласен.

— Ну, если все согласны и вопросов больше нет, тогда вы свободны, — главный кивнул своим подопечным.

Комната постепенно опустела. Сейчас в ней оставались лишь мужчина в бело-золотой мантии и та женщина, что согласилась с ним первой. Она скинула с себя капюшон. Это оказалась девушка лет двадцати, может быть, на два-три года старше.

— Магистр, можно вопрос? — вежливо спросила она, глядя на мужчину, тоже скинувшего с головы капюшон. Тот кивнул. — Извините за дерзость, но зачем на двух людей, которые так мало значат для нас, тратить такие ресурсы и силы для их поддержки? Не проще ли все эти ресурсы направить на нашу первостепенную задачу?

— Эрида, пойми, не всё так просто, — магистр лишь покачал головой. — Они играют куда большую роль, нежели это можно увидеть с первого взгляда, — он вздохнул и задумался о чём-то и лишь через несколько секунд продолжил. — Понимаешь, они сейчас оба в таком состоянии, что выбор будет совсем не в пользу установления равновесия. Сейчас есть только два пути. Один приведет к тому, что Он и Она не будут вместе, никогда. Каждый из них выберет путь по течению. Это не будет выбор сердца. Второй путь. Второй — это смерть. Она умрет раньше, чем Он. Но Он будет убивать. Ненависть вытравит в нем все светлое и доброе. Это будет зло, настоящее, чистое зло в человеческом воплощении. И все закончится его смертью. Или по его выбору, или по выбору кого-то другого. И если уж мы говорим начистоту, то не для протокола, — он подошёл к девушке вплотную и прошептал. — Они главные фигуры этой войны, хотя кое-кто и пытается оставить за собой главенство в ней, по крайней мере, с одной стороны.

Девушка шокировано смотрела на магистра, который уже отошел обратно к столу и чуть насмешливо смотрел на нее.

— Эрида, ты еще что-то хочешь спросить?

— С вашего позволения, — кивнула девушка. — Насколько далеко я могу зайти? Как действовать в экстремальной ситуации?

Магистр долгое время молчал, а Эрида терпеливо ждала и даже не шелохнулась за всё время его раздумий. Спустя минут десять он ответил:

— Давай сделаем так, — он прищурился. — Насчёт, как далеко, смотри по обстоятельствам. В экстремальной ситуации, если она опасна для жизни, я под свою ответственность разрешаю тебе применять абсолютно любые методы, но.... — он на секунду замолк. — В общем, ты задачу знаешь, и тебе не нужно повторять, какая у тебя цель.

Девушка кивнула и направилась в сторону двери, и уже хотела потянуть дверь на себя, как ее окликнул Магистр.

— Эрида, прошу тебя, отнесись ко всему серьёзно и ответственно. От твоей миссии зависит абсолютно всё.

— Магистр, я сделаю все, что в моих силах, — не оборачиваясь, произнесла она, а затем покинула комнату, оставив ее хозяина в одиночестве.

Магистр, глубоко вздохнув, погрузился в свои мысли: «Я надеюсь, что всё правильно делаю. Этот путь все разрушит. Мальчик был таким чистым, светлым, и надо же было Альбусу так все испортить. Я позволил этому пути идти своим чередом, и я ошибся, просто наблюдая, как мальчика все сильнее втискивают в рамки, в которых ему не место. Что ж… Выбор сделан. Эрида все поймет, разберется, когда придет время. А сейчас… Я надеюсь, что я не ошибаюсь…»

Магистр взмахнул рукой. Туман в сфере из белого стал серым, затем почернел. Молнии в нем стали насыщенно красного цвета, а затем что-то замелькало внутри нее с огромной скоростью, а потом замерло. Магистр улыбнулся. Что ж, все с этого момента должно пойти по-другому. Именно с этого момента. Это отправная точка, когда душа еще чиста, и когда мальчик может стать тем, кем и должен был стать еще во время проживания своего первого пути. И помнить никто не будет, что прожили они уже на год больше.

На земле сейчас был 1996 год. Тот самый день, когда погиб Сириус Блэк. Именно в эту секунду Гарри Поттер находится в кабинете директора Хогвартса, чтобы услышать Пророчество, изменившее всю его жизнь еще тогда. Когда он этого и понять не мог...

В кабинете директора Хогвартса всё было как всегда, за исключением позднего визитёра и уставшего на вид хозяина. Они только что вернулись из Министерства магии, где произошла битва с Волдемортом за Пророчество. Поздним визитом директора почтил главный герой этой самой битвы — Гарри Поттер.

— Сэр, давайте откровенно, — юноша устало посмотрел на Дамблдора. — Пророчество действительно утрачено? — он смотрел на директора взглядом, за которым ничего не читалось. Подобная реакция совершенно ему не подходила. Казалось, что это не тот мальчик, который отправился в Министерство. Дамблдор внимательно посмотрел на юношу, которому буквально несколько минут назад сказал о существовании этого самого пророчества, и, кажется, впервые сожалел об этом. Он отрицательно покачал головой.

— Нет, Гарри, у меня есть копия этого пророчества, — директор встал со своего кресла и подошел к шкафу, где хранилось огромное множество разных артефактов, назначение которых, наверное, только хозяин кабинета и знал. Открыв стеклянные дверцы шкафа, директора достал откуда-то изнутри пузырёк с серебристой субстанцией внутри, с полки ниже он взял омут памяти. Все это он поставил на свой стол. Взмахом палочки он откупорил флакон и, прежде чем вылить содержимое в омут, он посмотрел на картины и произнёс:

— Друзья мои, прошу, простите меня, но вторично я рисковать не могу, — взмах палочки — и картины оказались закрытыми толстыми стеклами. Гарри вопросительно посмотрел на директора, и тот решил дать объяснения своим действиям:

— Они лишь видят, но ничего не слышат, — после этого он вылил содержимое пузырька в омут памяти. Помешав палочкой серебристую субстанцию, он отошел в сторону. И буквально через секунду над омутом соткалась прозрачная женская фигура, в которой было легко опознать Сибиллу Трелони. Она заговорила своим обычным потусторонним голосом:

— Грядет тот, у кого хватит могущества победить Темного Лорда… рожденный теми, кто трижды бросал ему вызов, рожденный на исходе седьмого месяца… И Темный Лорд отметит его как равного себе, но не будет знать всей его силы… И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой… тот, кто достаточно могуществен, чтобы победить Темного Лорда, родится на исходе седьмого месяца…

Фигура замолчала, а через секунду и вовсе исчезла. В комнате было тихо, лишь тиканье часов нарушало установившуюся тишину. Ни Гарри, ни директор не знали, что за дверью стоит шокированная Гермиона. «Так, стоп, Пророчество подслушали невольно, но если это действительно о Гарри, тогда я даже не знаю, что мне и делать», — панически подумала девушка, но в кабинете вновь раздались голоса, и она аккуратно приложила ухо к двери

— Сэр, и почему вы решили, что это пророчество обо мне? — Гарри пристально смотрел на Дамблдора. Директор вздохнул и как-то странно посмотрел на юношу.

— Гарри, просто пойми, есть необъяснимые вещи, и чтобы их знать, надо это чувствовать, или говорить с тем, кто чувствовал, — произнес Дамблдор. — Поговори с профессором Люпином. Я знаю, ты ему больше доверяешь.

Гарри лишь удивлёно кивнул на это.

— Ммм, — и все же у него осталось море вопросов, но спросил он совсем не то, что вертелось на языке и в уме. — Сэр, он снова будет у нас учителем?

Директор кивнул, отвечая на вопрос, юноша улыбнулся в ответ на это. Приятно, что рядом будет близкий человек, последний близкий человек, оставшийся в этой его жизни.

— Хорошо, профессор, я вам верю и обязательно у него спрошу, — произнес он. — Только можно задать вопрос?

— Да, мой мальчик, — кивнул Дамблдор.

Гарри задумался над тем, как бы потактичней спросить то, что его сейчас мучило.

— Сэр, у меня даже два вопроса, — наконец, тяжело вздохнув, произнес он. — Первый — что мы будем делать, когда до общественности и министерства дойдёт, что Волдеморт вернулся? И второй — Ремус знает о пророчестве?

Директор сложил руки домиком перед собой и поверх него пронзительно посмотрел на Гарри. « Хмм... Может быть, пора дать ему больше политической свободы и свободы в целом? Он не раз доказывал, что мыслит и совершает поступки более взросло и обдумано, нежели его сверстники», — Дамблдор всегда все обдумывал на несколько шагов вперед. А сегодня Гарри в очередной раз его удивил, даже если он не показывал этого. В тишине прошло несколько минут. Юноша терпеливо ждал ответа, надеясь, что сегодня директор не отделается своими обычными отговорками.

— Гарри, а вот чтобы ты предпринял для того, чтобы предотвратить панику? — задал вопрос директор. Гарри даже растерялся, но мысль о том, что Дамблдор снова ушел от ответа в своей излюбленной манере, у него все же появилась. Ему пришлось быстро взять себя в руки, и, подумав ещё пару минут, он высказал свое мнение:

— Ну, я думаю, что надо встретиться с министром. Это во-первых, во-вторых, надо налаживать контакты с другими странами, так как нам очень понадобится военная помощь, ну, и в-третьих, добиться всесторонней поддержки от нашего министра. Правда, чувствую, нам придется пойти на уступки

«Я в тебе не ошибся, мальчик мой» — подумал Дамблдор, вслух же сказал:

— Да, Гарри, ты прав. Так мы и будем действовать.

Гарри удивился, но в то же время обрадовался тому, что его, наконец-то, перестали считать ребёнком.

Гермиона стояла под дверью и слушала весь разговор, затаив дыхание «Я обещаю, что, как бы всё дальше ни повернулось, я всегда буду рядом с Гарри и никогда его не предам», — дала она себе обещание. Вдруг неожиданно накатила слабость. Гермиона заскользила руками по стене, но сознание слишком быстро уплывало. Она потеряла сознание, навалилась всем телом на дверь и та открылась. Взору удивленных Альбуса Дамблдора и Гарри Поттера предстало бессознательное тело гриффиндорки, наполовину лежащее в коридоре, наполовину в кабинете.

Гарри кинулся к девушке и, взяв её на руки, аккуратно перенёс в кресло. И пока директор по камину вызывал мадам Помфри, Гарри осторожно дотронулся до её горячего лба. «Гермиона, что же с тобой произошло? Как ты оказалась под дверью кабинета, не зная пароля? И почему ты вся горишь?» — вот такие вот вопросы крутились в голове юноши. И тут в кабинет вошла мадам Помфри, она решительно отодвинула его в сторону и начала проводить медицинские манипуляции над девушкой. Она несколько раз просканировала ее.

— Её надо доставить в больничное крыло, только там я смогу провести необходимое лечение, — твердым голосом произнесла колдомедик. — У неё почему-то началась магическая перестройка в организме. Судя по тому, что я вижу, это связано с тем, что она дала какое-то обещание, поддержанное самой магией. И теперь магия и клятва подстраиваются друг под друга.

Мадам Помфри наклонилась над девушкой и провела ладонью по ее лбу, и в этот самый момент Гарри почувствовал слабость и упал в обморок. Это всё так быстро случилось, что никто даже не успел среагировать. Директор взмахом палочки уложил юношу на соседнее кресло, после чего обратился к Поппи Помфри.

— Поппи, что это может быть?

Медсестра проделала те же манипуляции над ним, какие совсем недавно делала над Гермионой

— Ну вот мы и нашли, кому мисс Грейнджер дала обещание и под кого она стала настраивать свою магию, — вздохнула колдомедик.

Директор задумчиво посмотрел на ребят. «Интересно, что же все-таки происходит? Неужели мисс Грейнджер подслушала наш разговор и после этого дала какое-то обещание, которое их связало?» — он мотнул головой, так как не мог поверить, что такая умная девушка, как Гермиона, может дать такое опрометчивое обещание.

— Альбус, их надо перенести в больничное крыло, там я смогу присмотреть за ними, — вывела его из задумчивости мадам Помфри. — Увы, они очнутся не раньше, чем через три дня. Тебе придется взять на себя общение с родителями мисс Грейнджер и объяснить им сложившуюся ситуацию..

Дамблдор кивнул, хотя его мысли были заняты обдумыванием того, что же, собственно, происходит прямо у него под носом. Подобные вещи, которые происходят настолько явно, очень редки в магическом мире. И теперь ему следовало понять, как вести себя дальше и с Гарри, и с Гермионой. Если до этого момента они воспринимались как две разные личности, то теперь строить планы на Гарри без участия мисс Грейнджер было очень сложно.

— Альбус, с ребятами все будет в порядке, — заверила его колдомедик, посчитав, что он сомневается, что детей необходимо отправить в больничное крыло. — Они, конечно, будут в относительном порядке, если учесть, что они будут чувствовать друг друга и первые три месяца их никак нельзя разлучать, так как разлука может привести к их смерти. А вот дальнейшее развитие их отношений будет зависеть только от них самих. Если они решат оставить все как есть, их придется поселить отдельно от всех, и чтобы кровати были разделены только стеной. Подумай об этом, Альбус, — мадам Помфри серьезно смотрела на директора. Про себя же женщина подумала: «Да, им судьба приготовила ещё одно испытание. А они ведь ещё не знают, что их предали близкие друзья. Всё-таки хорошо, что я услышала тот разговор между мистером и мисс Уизли. Эти дети достойны того, чтобы самим решать свою судьбу. Лучше горькая, правда, чем паутина лжи и болото. Я расскажу им, когда они проснуться». Приняв такое решение, мадам Помфри чуть заметно улыбнулась. Многих будет ждать сюрприз, когда эти двое придут в себя. Она перевела взгляд на директора, который опять погрузился в свои мысли. «Нет, ему я ничего не буду говорить», — подумала она. — «Слишком много ошибок он совершил по отношению к мистеру Поттеру.»

Профессор Дамблдор и мадам Помфри аккуратно перенесли ребят по спящей школе в больничное крыло и, когда директор покинул святая святых, Помфри подумала: «Всё-таки хорошо, что у Уизли были лишь небольшие травмы, и я смогла их выписать сразу после того, как провела лечение. Это же надо такими быть алчными!» Женщину перекосило от омерзения. Она вспомнила этот злополучный разговор, случайно ею услышанный.

«Ретроспектива.

Мадам Помфри спешила к себе в больничное крыло. Ей пришлось прикупить некоторые необходимые вещи в Хогсмиде, поскольку никто больше этим озаботиться не пожелал. Ей было неприятно, пусть и на небольшой срок, оставлять больничное крыло. Мало ли что могло произойти. И, как оказалось, не зря.

— Что случилось, мистер Уизли? — узрела она рядом с дверью рыжих брата и сестру.

— Эти слизни… — начал Рон.

— Мистер Уизли, — Поппи Помфри даже не надо гадать, чтобы понять, что же произошло. Очередная драка между гриффиндорцами и слизеринцами, вернее, между Уизли и последними. Почти всегда все ссоры возникали именно из-за рыжих, как бы ни прискорбно это было. Поппи удивлялась уже не раз, почему никто другой не видит этого. Так уж получалось, что в девяноста случаях из ста, Гарри попадал в ее заботливые руки именно после устроенных Роном неприятностей.

— Мадам Помфри, — жалобно произнесла Джинни, показывая свои царапины. Колдомедик только вздохнула. Какую бы неприязнь она к этой девушке не испытывала, она все еще была медицинским работником. Поппи и себе не могла объяснить, почему так не любит единственную дочь Молли Уизли, с которой довольно неплохо общается. Правда, в последнее время все реже.

Колдомедики и целители почти всегда оказываются вне войны. Странная какая-то традиция в магическом мире — колдомедики и целители — неприкосновенны. Но это не относится к их пациентам. Если уж колдомедики и погибали, то это всегда был или несчастный случай, или решение самого целителя.

Она жестом приказала им следовать за собой. Первую помощь она оказала сразу, но нужно было напоить их определенными зельями, поэтому она вышла в свою комнату. Дверь осталась открытой, но оба Уизли были за ширмой, поэтому они этого не знали.

Она как раз собиралась выйти и пройти к ним, как услышала:

— Рон, как мне приворожить Гарри? — заныла рыжая.

— Мерлин, Джинни, подлей ему что-нибудь, — Поппи почти воочию увидела, как Рон закатил глаза к потолку.

— Как? Я уже ему столько приворотного подлила, — голос Джинни задрожал от возмущения. — Они на него не действуют.

— Ну, так сделай так, чтобы у тебя был от него ребенок, — усмехнулся ее брат. — Поттер так желает иметь семью, что не бросит своего наследничка.

— Хмм, — девушка задумалась. — Пожалуй, ты прав. Кстати, обратил бы ты внимание на свою грязнокровку. Она так глядит на моего Поттера, что у меня возникают сомнения, думает ли она о нем, как о своем друге.

— Вот как?! — задумчиво протянул Рон. — Что ж, придется приударить за ней. Главное, чтобы она не узнала о моих похождениях.

— А зачем она тебе вообще? — Джинни презрительно фыркнула.

— Я хочу нормальных и сильных детей, — усмехнулся Рон. — Как племенная лошадь, она подходит мне идеально. Да и не такая уж она бедная. Ее родители имеют собственную клинику, а значит, они достаточно состоятельные люди. Магические книги не дешевы, а наша грязнокровка имеет очень неплохую личную библиотеку, да и покупает она отнюдь не дешевые перья и пергаменты.

— Хмм, а ведь ты прав, — задумчиво протянула его сестра. — Ладно, заставь ее смотреть себе в рот…фи

— Тшшш, — шикнул Рон Уизли. — Помфри же здесь.

— А, да, — Поппи пришлось принапрячься, чтобы расслышать девушку. Дальше они перешли на шепот, и она посильнее стукнула по двери, давая им понять, что идет…

Конец ретроспективы».

Помфри вздохнула, глядя на двух спящих подростков, а затем загородила две кровати ребят ширмой, за которой их не было видно. Так что, кто бы сюда случайно или преднамеренно не зашел, ребят бы он не увидел. Она посчитала, что чем меньше люди знают, что Поттер и Грейнджер находятся в больничном крыле, тем будет лучше. Правда, в дальнем концы палаты находились еще два больных, но они ничего не видели и не слышали, поскольку уже несколько часов находились под действием зелья Сна без сновидений. Невилл Лонгботтом получил обширные раны в бою с Беллатрикс Лейстрейндж. На второй кровати спала мисс Чанг, проходящая лечение после заклинания «Остолбеней», которое прошло в миллиметре от сердца.

* * *

Прошло два дня с того самого времени, как Гарри и Гермиона потеряли сознания. Директор на пиру по окончанию учебного года ничего толком не сказал. Так что всем оставалось только гадать, почему же двое столь ярких студентов Хогвартса отсутствовали на ужине. Слухи поползли сразу же, и были один нелепей другого. И то, что они сбежали, и то, что погибли — тоже рассматривалось, как возможность. Странным было и то, что лучшие друзья подростков, то есть Джинни и Рон Уизли, понятия не имели, ни что с Поттером и Грейнджер, ни где они. Оба Уизли выглядели расстроенными, правда, не по той причине, о которой думало большинство. К этому моменту они решили уже привести свой план по полному сближению с «друзьями» в действие. Но, увы, те бесследно исчезли. В последний вечер перед отъездом, а точнее уже ночью, в гостиной Гриффиндора состоялся занимательный и короткий разговор между Джинни и Роном Уизли.

— Ну, и как думаешь, куда делись наши голубчики? — голос Рона сочился ядом, не хуже, чем у самой ядовитой змеи.

— Понятия не имею, — раздраженно бросила его сестра. — Честно говоря, я уже и знать этого не хочу. Мы столько усилий вкладываем в них, а эти двое… Надоело. Сдохнут, нам легче будет жить. И я более чем уверена, что они вместе. Представляешь, сколько нам придется приложить усилий теперь? Я женю на себе Поттера, а потом сама его отправлю на тот свет, в первую же брачную ночь.

— Да, думаю, ты права, сестрёнка, — произнёс Рон. — Придется наш план придержать до сентября. Не забудь о наследничке, а то мало ли что там у Поттеров накручено с наследством. Хотя, думаю, Поттера отправят к нам, по крайней мере, на август. Или вообще отвезут его в дом Блэка. Хотя нет, не думаю, все же отправят к Дурслям. Защита и всякое такое.

— Ага, — кивнула Джинни. — Ладно. Пошли уже спать, завтра поезд домой, надо все-таки хоть немного поспать.

Они ушли, так и не заметив невольного слушателя. Невилл Лонгботтом, только сегодня выпущенный из больничного крыла в честь пира, сидел с таким видом, словно его поцеловал дементор. Он много чего видел и слышал, но подобного он ожидать не мог никак. Это было что-то, чего его разум воспринять никак не мог.

«Ничего себе конец года», — наконец, оформилась мысль в его голове.

На следующие утро студенты организованной толпой покидали Хогвартс. Наступили летние каникулы. И все же, как бы все ни желали оказаться дома по быстрее, многие заметили, что Поттера и Грейнджер на платформе в Хогсмиде не было. В поезд они не сели. А Гарри и Гермиона все также лежали в больничном крыле, скрытые от посторонних глаз плотной, непроницаемой ширмой.

Глава 2. Восстановление сил

Пробуждение было медленным. Ощущение было таким, словно ты всплываешь со дна на поверхность. Глубоко вздохнув, как будто этот вдох был самый важный в жизни, Гарри открыл глаза. «Да...» — мысленно протянул он. — «И что ж я каждый год заканчиваю одинаково? Это прямо уже какая-то традиция». Все эти мысли вяло текли в его голове, пока он рассматривал белый потолок больничного крыла. Воспоминания медленно всплывали перед мысленным взором. Гарри дернулся: «Гермиона?!» Он попытался вскочить с кровати, но с тяжелым стоном опустился обратно. Сил совершено не было. Гарри даже не мог представить, после чего вообще может быть такое состояние. Пытаясь понять, что у него болит, а вернее, что не болит, Гарри чуть не пропустил раздавшийся рядом тихий стон. Он повернул голову и увидел свою лучшую подругу лежащей на соседней кровати.

— Я думала, что это всё миф, — тихо произнесла она, глядя прямо в глаза Гарри Тот только собрался спросить, что она имела виду, как из-за ширмы, отделяющей их от остальной палаты, появилась взволнованная мадам Помфри. Она сразу же занялась своими основными обязанностями — стала обследовать ребят. Поводив палочкой над юношей и девушкой, она чему-то кивнула, что-то пробурчала, а затем грозно посмотрела на Гермиону.

— Мисс Грейнджер, и что же вас cподвигло дать магическую клятву-обещание? — колдомедик была предельно серьезна.

— Мадам Помфри? — Гарри недоуменно посмотрел на женщину.

— Мисс Грейнджер! — колдомедик на него даже не взглянула, ожидая ответа от девушки.

Гермиона растерянно улыбнулась, затем повернула голову так, чтобы посмотреть на Гарри. В его сторону была послана извиняющая улыбка. А что еще она могла сделать. Жалела ли она о содеянном? Нет.

— Мисс Грейнджер, — мадам Помфри позвала ее еще раз. Девушка перевела на нее взгляд, но все также молчала. Женщина вздохнула. — Хотя, в какой-то степени я даже благодарю Мерлина, что все случилось так.

— Ммм? — одновременно отозвались молодые люди, удивленные ее словами. Они уставились на нее, ожидая объяснений. Она прекрасно видела вопрос в их глазах.

— Я стала невольную свидетельницей одного разговора, но сейчас у нас есть другие дела. — сказала мадам Помфри. — Сейчас необходимо поставить вас на ноги.

Гарри кивнул, перевел взгляд на подругу. Солнечный свет, проникающий через окно, играл на волосах девушки, придавая ей какой-то неземной вид. Юноша замер, не имея никакой возможности отвести взгляд. Ему понадобилась вся его воля, чтобы встряхнутся и перевести взгляд на колдомедика.

— Мадам Помфри, а сколько мы здесь? — спросил Гарри. Женщина вздохнула и мягким голосом произнесла:

— Вы пролежали без сознания, почти на грани комы четыре дня. Это дольше того, что я ожидала. Студенты уже покинули школу, уехав на летние каникулы, три дня назад, — она взялась за ширму, чтобы ее убрать, но остановилась и посмотрела на ребят. — Это лето, мистер Поттер и мисс Грейнджер, вы проведете вместе. Родители мисс Грейнджер уже предупреждены, — женщина как-то странно сжала губы, словно вспомнила что-то неприятное. Так оно и было на самом деле. Во-первых, хотя она и поставила директора в известность о том, что связывает юношу и девушку, тот все же пытался найти какую-то альтернативу. Похоже, его сильно не устраивало то, что они должны быть в одном месте в одно, и тоже время. Дом Грейнджеров он не считал подходящим и безопасным местом для Мальчика-который-выжил. И все же она, Поппи Помфри, в данном случае смогла настоять на своем. Ей казалось, что директор еще предпримет попытку, чтобы уговорить на какой-то другой вариант, и именно по этой причине она сейчас сказала, что все уже дело решенное.

— Я проведу лето в доме родителей Гермионы? — не верящее произнес Гарри.

— Совершенно верно, но это будет только через два дня, за которые мне необходимо поставить вас на ноги, — с какой-то мрачностью выдала женщина. Она что-то забурчала себе под нос, взмахнула палочкой, и ширма сама сложилась и сдвинулась в угол. Молодые люди все еще с некоторым недоумением смотрели на нее.. Но колдомедик уже решительным шагом отправилась в свои комнаты при больничном крыле.

Следующие два дня прошли просто в бешеном темпе. Процедура восстановления организма после полной перестройки магических сил — не самые приятные воспоминания. Мадам Помфри внимательно наблюдала за ребятами, поэтому для нее не стало секретом, что юноша и девушка с каждой минутой становились ближе друг к другу. Их уже нельзя была рассматривать отдельно друг от друга. Кстати, она и раньше видела, что ребята понимали друг друга с полуслова, но теперь им хватало и полу взгляда, чтобы понять, кто и что хочет сказать. «Похоже, становление их связи пройдет намного быстрее, чем казалось», — подумала колдомедик. Она даже была рада такому стечению обстоятельств. Это могло послужить тому, что Дамблдору просто не останется ничего другого, как смириться с таким положением вещей, и он не будет стараться разорвать их связь. Близость ребят имела свои последствия. Мадам Помфри решила развести их в разные концы больничного крыла. Следствием такого ее решения стал обморок обоих, молодых людей. Пришлось срочно укладывать их на соседние койки. «Да, крепкая выходит связь», — только и вздохнула женщина.

Мадам Помфри все ждала момента, когда сможет поговорить с молодыми людьми. Правда об их друзьях с каждым часом все сильнее жгла ей душу. И вот, когда Гарри и Гермиона уже почти пришли, в себя и их можно было выписывать, она решилась на то, чтобы снова поднять эту тему:

— Итак, прежде чем вас выписать, я хочу вас предупредить. Будьте осторожны в своем общении с Уизли, и, самое главное, ничего не пейте и не ешьте из их рук. Я не знаю, как все они к вам относятся. Но судя по тому, что я слышала, у меня есть подозрения, что замешана там вся семья.

Гарри и Гермиона переглянулись. Они помнили тот разговор, когда она упоминала о странном услышанном разговоре, который касался их двоих. Но поверить в то, что Уизли могут желать им зла, как-то не хотелось.

— Но ведь, они наши лучшие друзья, — тихим голосом произнесла Гермиона. Но Помфри услышала в ее голосе сомнения и даже горечь. Она покачала головой и вздохнула.

— Мне это неприятно, но, к сожалению, я слышала слишком много, чтобы ошибаться. Я готова дать вам магическую клятву или даже выпить веритасерум…, — она посмотрела на ребят. Те молчали. Но она видела по их глазам, что они поверили. Разум принял ее слова, а вот сердце верить не хочет.

Гарри и Гермиона покидали больничное крыло в глубокой задумчивости. Они даже не заметили, как успели дойти до кабинета директора, и теперь стояли около горгульи.

— Лимонная мята, — произнёс юноша пароль, который им сообщила мадам Помфри «Интересно, а что-нибудь кроме сладостей директор может придумать в качестве пароля?» — подумала Гермиона, когда они уже поднимались по винтовой лестнице.

Директор сидел за своим столом. Как только ребята появились на пороге, он сразу же заулыбался.

— Доброе утро, ребята, я вижу мадам Помфри уже выписала вас. — он прямо-таки светился счастьем и доброжелательностью, надо сказать, излишней и напрягающей. — Ну, ладно, времени у нас мало, а сделать надо очень много, — ребята переглянулись, несколько ошеломленные поведением директора. Тот и раньше был не всегда адекватным, но сейчас он, по мнению двух гриффиндорцев, превзошел сам себя. Чего они знать не могли, так это того, что за креслом Дамблдора стоял человек в золотистой мантии и управлял действиями директора. Сам же Дамболдор в это время встал со своего кресла, подошёл к фениксу и тот с удовольствиям перелетел на его плечо, после этого директор подошёл к молодым людям.

— Ваши вещи уже дома у ваших родителей, Гермиона, — сияя какой-то слишком жизнерадостной улыбкой, говорил Дамблдор. Девушка удивлялась все больше, поскольку директор за все время ее обучения в школе, только Гарри называл по имени, остальных же только по фамилии с приставкой мисс или мистер. А директор тем временем продолжал вещать, не обращая внимания на удивленные лица своих студентов. — Нам уже пора, — Дамблдор подошел к ним, положил руки им на плечи. Через секунду в кабинете никого уже не было, лишь еще несколько мгновений мерцал красноватый отблеск вспышки, которая и была свидетельством перемещения. И никто уже не мог стать свидетелем того, как в ослепительно-белом свете появилась фигура в золотистой мантии, та самая, что стояла за креслом директора и была невидима для всех. Капюшон упал, открывая лицо. Это оказалось девушка. Она улыбнулась и тихо произнесла:

— Всё идет прекрасно, так как нужно.

Трое магов и феникс, переносивший их, появились в красном всполохе в гостиной небольшого двухэтажного домик, находящегося в одном из чисто английских городков, типа Литтл-Уининга, но входящего в системе пригородов Лондона.

Глава 3 Возвращение домой

Перемещение прошло без проблем. Только Гермиона немного удивилась, поскольку считала, что аппарировать можно только туда, где когда-то был сам. Потом до нее дошло, что их перемещал Фоукс, но это все же не было ответом на вопрос. Скорее всего, Дамблдор уже был в ее доме и знал тут все, что нужно, чтобы переместиться без помех, либо феникс имел какие-то еще неизвестные ей свойства.

Вместе с ними в комнате появился еще один гость, правда, для всех он был невидим. Эта фигура была закутана в мантию изумрудного цвета с глубоким капюшоном, который скрывал лицо. Хотя эта предосторожность в данном случае была совершенно излишней, или же лицо было спрятано от тех, кто мог даже в таком невидимом для людей виде увидеть, как же он или она выглядит. С левой стороны на уровне груди на мантии был вышит знак, изображающий весы — знак равновесия. Незваный гость отошел к небольшому диванчику, стоящему в отдалении от всей остальной мебели, и уселся там, приготовившись наблюдать за развитием событий, и, в случае чего, вмешаться.

Гарри удивился тому, что перемещение с помощью феникса не вызывает всех тех неприятных ощущений, которые вызывают порталы, камин и аппарация. Глубоко вдохнув и выдохнув, Гарри стал оглядываться. В доме Грейнджеров он никогда не был. Сейчас они находились явно в гостиной, но она очень сильно отличалась от той, что он привык видеть в доме Дурслей. Это была просторная комната, залитая светом, струящимся через большое окно, почти во всю стену. Он лишь успел заметить, что все было выполнено в светлых тонах, как в гостиную ворвалась невысокая женщина лет сорока с красивыми длинными вьющимися каштановыми волосами. Она вихрем пронеслась вперед и обняла Гермиону, чуть не задушив ее в своих объятиях.. Гарри теперь понял, откуда у подруги такие волосы.

— Солнышко, как ты? — мать Гермионы обеспокоено смотрела на дочь, боясь выпустить ее из своих объятий, словно от этого будет зависеть, будет та жить или нет.

— Всё в порядке, — Гермиона в ответ обняла мать. — Но думаю, в подробностях тебе лучше все расскажет директор.

— Я уже все поведал вашим родителям, мисс Грейнджер, — тут же отозвался Дамблдор, сияя улыбкой в тридцать два зуба. Гермиона и Гарри переглянулись. Ну не нравился им такой директор. Слишком уж он был жизнерадостный и какой-то неправильный. «Не к добру это», — подумала девушка. Взглянув на друга, она поняла, что тот пришел к такому же выводу. От Дамблдора можно было ожидать всего, и сейчас он был мало похож на самого себя, что и настораживало обоих подростков.

— Совсем все рассказали? — вдруг подал голос Гарри, сам не совсем понимая, с чего вдруг решил заговорить. Гермиона бросила на него удивленный взгляд, почувствовав в его голосе легкий сарказм, которого раньше никогда не было в ее друге. «Он изменился, вырос, отбросил, наконец, свои розовые очки», — подумала она. — «Теперь нам есть о чем поговорить с Гарри и, наконец, все разложить по полочкам. Теперь Гарри меня выслушает и поймет»..

Директор лишь вздохнул, про себя пожалев, что не взял собой мадам Помфри, которая могла бы все объяснить лучше, не заставляя его это делать. Не любил он выступать на переднем плане. Он, конечно, заметил интонацию в голосе Гарри, но сам удивился, что почти не отреагировал на нее.

— Миссис Грейнджер, — мягко начал он. — Между вашей дочерью и мистером Поттером установилась сильная магическая связь. В данный момент она настолько сильная, что они не могут находиться далеко друг от друга, самое большее всего в нескольких метрах.

Джейн Грейнджер пристально смотрела на директора школы. В который учится ее дочь. За последние дни она не раз виделась с этим человеком, и сказать, что он ей нравился, она не могла. Что-то во всей этой истории, случившей, с ее дочерью и ее лучшим другом было неправильным, странным. Да и директор вел себя сейчас несколько иначе, чем скажем позавчера, когда приходил дать им некоторые наставления и объявить о том, что желательно, чтобы они приютили у себя Гарри Поттера. Она и Джонатан с удовольствие примут у себя мальчика, тем более были наслышаны о том, как с тем обращались его родственники. Она с мужем не раз пытались обратиться в социальные службы, но всегда их останавливала Гермиона, говоря, что Гарри все равно вернут туда, а всем, кому надо подчистить память. Это было как-то связано со смертью матери мальчика. Джейн знала, насколько Гарри Поттер дорог ее дочери, поэтому даже не задумалась, давая добро на его проживание в своем доме.

Джейн посмотрела на Гарри, тот же ответил ей изучающим взглядом, но в нем было легкая обеспокоенность и любопытство. Ободряюще улыбнувшись ему, женщина перевела взгляд на Дамблдора.

— Думаю, мы можем присесть и поговорить, — указала она на диван и кресла вокруг круглого стола, который служил обеденным столом, когда в доме были гости. — Хотя, думаю, Гермиона и Гарри могут пойти наверх и немного отдохнуть, — тут же заметила она. — Гермиона, комната Гарри рядом с твоей.

Как только подростки вышли, миссис Грейнджер серьезно посмотрела на директора.

— Профессор Дамблдор, я не знаю, что у вас там произошло, но мне это не нравится. У вас не школа, а какая-то полоса препятствий, и в ней постоянное участие принимают моя дочь и ее друг, — произнесла она.

— Это недоразумение, миссис Грейнджер, — улыбнулся Дамблдор. Ему было бы проще изменить ей память, но тогда и Гарри, и Гермиона что-нибудь заметят. Оба подростка в последнее время стали вести себя по-другому, и явно потеряли к нему часть доверия. А это было плохо.

— Возможно, — только и ответила Джейн, явно не поверив такое абсурдное заявление. «Ничего, Гермиона мне все расскажет, как всегда это и делает», — про себя же подумала женщина.

— Мадам Помфри раз в неделю будет вас навещать для осмотра ребят. Они все еще не совсем здоровы, — решил быстро сменить тему директор. — Вот, у меня есть ее рекомендации, — он протянул лист пергамента женщине. Та молча его приняла и начала изучать. В гостиной повисла тишина, позволяя каждому обдумывать про себя происходящее. Правда, что каждый при этом думал, осталось для них секретом. Директор все же опасался применять легилименцию. У него было странное чувство, что все происходит совсем не так, как он хотел и планировал.

Джейн ознакомилась со списком. И всё бы ничего, но вот нюанс, что Гарри и Гермиона должны спать в одной комнате, её несколько напряг. Она не собиралась так поступать, не дай Бог кто-нибудь узнает, потом не оберешься. Портить репутацию дочери она не собиралась, как, впрочем, и репутация мальчика. Им еще жить и жить, строит свое будущее. Правда, она не собиралась разговаривать на эту тему с директором, лучше уж она все выяснит у колдомедика. Почему-то Джейн казалось, что нахождения в одном доме, а также если их кровати будут стоят через стенку, вплотную к ней, будет пока достаточно. Торопиться устраивать ребят в одной комнате она не собиралась.

— Господин директор, эта связь обратима или нет? — подняла голову от списка Джейн. Дамблдор не был готов к такому вопросу, совсем. Его вообще не устраивала вся эта ситуация. Сейчас он мог ответить только словами мадам Помфри, поскольку сам еще не занимался эта проблемой. Он все равно будет искать тот путь, который позволит обратить эту связь.

— Тут всё зависит только от них самих — произнес он. — Все решат их чувства друг к другу, — он вздохнул. — Поймите, миссис Грейнджер, они вдвоём многое пережали, и их очень многое связывает.

Джейн в очередной раз поставила мысленную галочку узнать у дочери все подробности их приключений и что подразумевается под этим «многое связывает»

— Ваша дочь, — начал Дамблдор. — Она всегда поддерживала Гарри, даже когда от него отворачивался их второй друг. Они вдвоем могут вселить уверенность в других людей. И прошедший год отлично продемонстрировал это.

Джейн собралась задать вопрос, но её опередил Дамболдор, решивший высказать все, что хотел и побыстрее отбыть. Ему совсем не доставляло радости находиться под пристальным допрашивающим взглядом этой магглы.

— Я не знаю, в праве ли я распространятся на эту тему, — Джейн еле удержалась от хмыка. — Поэтому, пускай они сами решат, стоит ли вам знать всю картину происходящего в нашем мире или же оставить вас в неведении, — женщина еле подавила свое изумление. Что-то было не так, а, значит, ей точно надо переговорить с дочерью и ее другом. Похоже, ответы на свои вопросы она сможет получить только от них. И чем больше проходило времени, тем сильнее она хотела разобраться в том, что происходит в мире, который становится родным для ее Гермионы. Она, если честно, начинала бояться за нее все сильнее. Правду говорят, что неведение — это благо.

Дамблдор поднялся из кресла.

— Что ж, мне пора, миссис Грейнджер, — и исчез.

— Боже, как невоспитанно, — пробормотала Джейн. — И больше было похоже на бегство. Что ж, господин директор, придется меня всю картину произошедшего собирать из других источников.

Наблюдатель, все это время просидевший на дальнем диване, чему-то кивнул, а затем также исчез.

Пока директор и мама Гермионы решали «организационные вопросы» в гостиной, ребята поднялись на второй этаж.

Гермиона сразу провела его в свою комнату.

— Как ты понимаешь, показывать, тебе другую комнату все равно смысла нет. Мы-то с тобой уже знаем, чем все это заканчивается. Надо будет только родителям объяснить. Они поймут, — со вздохом падая на свою кровать, произнесла девушка.

Она вновь с извинением посмотрела на Гарри. Тот тоже вздохнул и уселся на двухметсный диванчик у окна. Гермиона постаралась поймать его взгляд, и когда ей это удалось, она заговорила.

— Гарри, понимаешь, я думала, что это миф. В тот момент я даже не понимала, что делаю, оно как-то все само произошло, — она снова виновато потупилась. — Видишь ли, был миф, что, если, — она замолчала. «Чёрт, говорить ему или нет?» — нервно подумала она про себя, а затем решила. — «Ладно, пока не удостоверюсь точно, скажу ему так». Она продолжила вслух. — Если на долю самых близких людей уготованы великие свершения, то в определенный момент, если один из этих людей пообещает никогда не предавать, а второй имеет задатки самого великого и светлого мага, то между ними образуется связь. Их магия перестраивается, а при появлении более глубокой и сильной связи возможно и принятие сильных сторон друг друга, — все это она говорила, аккуратно подбирая слова. Она замолчала и теперь в ожидании смотрела на своего друга. Она даже затаила дыхание, ожидая его реакции.

— Гермиона, ты сейчас можешь мне сказать, что стало причиной того, что ты пошла на этот шаг? — совершенно спокойно спросил Гарри. Гермиона даже удивилась этому. Друг изменился, и очень сильно. В этом еще предстояло разобраться. Возможно, она все же на так хорошо знала Гарри, как ей казалось все это время.

— Я тогда подслушала ваш разговор с Дамблдором, и когда дело дошло до пророчества…, — она замялась. — Ну, я и пообещала, что никогда тебя не предам, и всегда буду рядом. А потом я сразу упала в обморок, — Гермиона замолчала. Гарри слушал ее очень внимательно и даже был ей признателен за такую поддержку, но все же считал, что она поступила безрассудно, совершенно ей не свойственно. Он встал, подошел к ней и обнял ее.

— Спасибо, — не признать того, что он ей благодарен, он не мог. Гермиона была слегка удивлена и поэтому не сразу отреагировала на его объятия, но потом все же ответила тем же.

— За что ты благодаришь? — тихо спросила она. Если честно, она думала, что Гарри будет недоволен. Он ведь никогда не хотел вмешивать в свои разборки и приключения друзей. А уж о таком и говорить не приходилось. Она же привязала его к себе.

— За то, что ты есть в моей жизни, и за то, что ты, несмотря ни на что, всегда рядом со мной, — ответил ей юноша.

А потом они так и сидели, обнявшись и молча. Казалось, им не нужны были слова. Даже появление матери Гермионы не заставило их отстраниться друг от друга. А та сразу обратила внимание, что вещи обоих находятся в одной комнате. Начинать душещипательную беседу сейчас она не собиралась. Время еще есть.

— Обед готов, пойдемте, — улыбнулась она. Не заметить того, что дочь и ее друг красиво смотрятся рядом друг с другом, она не могла.

Из комнаты они вышли все вместе. Гарри, идя по этому дому, впитывал в себя его атмосферу, полную света и любви. Здесь он чувствовал себя спокойно, безопасно и счастливо. «Вот это действительно Дом», — подумал он. Яркая вспышка, окутавшая дом, осталась для всех его обитателей невидимой. Они еще не знали, что вся защита, о которой столько талдычил Дамблдор, вдруг полностью встала на этом доме. На самом деле на доме Дурслей был лишь задаток защиты Лили, а поскольку Гарри никогда не считал его своим домом, то ее так фактически не было. А теперь она полностью активировалась, и была абсолютно независима от того, являются люди кровными родственниками Гарри или нет. Директор в свое время сильно ошибся, считая, что Лили создала кровную защиту на сына.

Глава 4 Серьезный разговор.

Джейн весь обед наблюдала за гостем. Она старалась сделать так, чтобы ее внимание не было сильно навязчивым. Она много слышала от дочери о Гарри Поттере, но так за пять лет и не имела возможности познакомиться с ним поближе. И сейчас ей выпал реальный шанс сопоставить то, что она слышала, с реальным человеком. Из того, что она увидела, ей показалось, что либо дочь недооценила своего друга, либо тот за этот год сильно изменился.

Гермиона же весь обед нервничала, хотя и старалась этого не показать. Ей и Гарри предстояло прожить в этом доме два с половиной месяца, и как они их проведут, зависело от того, как ее родители примут ее друга. Хотя уже сейчас она воспринимала Гарри не только другом, правда, пока это было слабо осознаваемое желание. Конечно, быть девушкой такого парня хотела бы каждая, но сама сделать первый шаг в этом направлении она не была готова.

Обед медленно подошел к концу. Им троим удалось выдержать спокойный, непринужденный тон в беседе за столом. Некоторые моменты даже оказались веселыми.

— Миссис Грейнджер, может быть, вам помочь? — произнес Гарри, когда Джейн поднялась из-за стола и начала собирать посуду.

— О, совсем не нужно, отдыхайте, — улыбнулась та в ответ. — И зови меня Джейн, а то чувствую себя какой-то матроной.

— Мне несложно, — улыбнулся на это Гарри.

— Несложно что? Называть меня по имени? — в глазах женщины сверкнули лукавые искорки.

— Помочь вам, — рассмеялся Гарри, которого так легко подловили на словах.

— А, — понимающе кивнула Джейн, все еще хитро посматривая на него. — Значит, называть меня по имени тебе сложно?

— Ох, вы всегда так подлавливаете на слове? — решил немного отойти от темы юноша. На самом деле ему было сложно называть женщину, годящуюся ему в матери, просто по имени.

— Ну, когда удается, то да, — призналась та. — За предложение спасибо, но я справлюсь.

Гарри проводил ее взглядом. Джейн уносила посуду на кухню. Гермиона в небольшом диалоге матери и друга участия не принимала. На самом деле этот вроде бы ничего особо не значащий разговор никакой большой смысловой нагрузки не нес, но он сказал ей очень многое. Гарри легко пошел на контакт с ее матерью, а та в свою очередь приняла юношу. А если все в порядке в отношении матери, то и с отцом проблем не будет.

Гермиона решила вывести друга на веранду заднего двора. Она хорошо помнила рекомендации мадам Помфри и понимала, что Гарри действительно стоит их придерживаться. Уж слишком многое произошло в его жизни. Она подошла к нему, взяла за руку и потянула за собой. Юноша безропотно последовал за ней, немного удивленный ее поведением.

Девушка вывела его на открытую веранду и усадила в летнее плетеное кресло. Гарри только сейчас почувствовал, как его начало отпускать напряжение, в котором он был с самого начала появления в этом доме.

— Гарри, солнце моё, помнишь наставления мадам Помфри? — с улыбкой произнесла Гермиона, и тут же отвесила себе мысленный подзатыльник. Старательно задвинув поглубже свою оплошность и реакцию, чтобы, не дай Мерлин, Гарри не подумал, что она специально все делает, Гермиона продолжила. — Так вот, она сказала, цитирую: « Больше отдыха и желательно на свежем воздухе, меньше колдовства и других напрягающих дел», — девушке очень удачно удалось изобразить школьного колдомедика.

Гарри улыбнулся, он все заметил, что именно и как сказала девушка, но пока не стал акцентировать на этом внимание. Ему показалось, что Гермиона сильно смутится, если он сию же секунду укажет ей, что именно и кому она сказала.

— Ну, раз мадам Помфри так сказала, — усмехнулся он, устраиваясь поудобнее. На самом деле день был трудный, и отдохнуть не мешало бы. Гарри откинулся на спинку, закрыл глаза и вдохнул полной грудью.

Гермиона с улыбкой наблюдала за ним. От нее не ускользнули и темные тени под глазами, и усталый вид друга. За три дня после магической комы выздороветь невозможно. Их просто поставили на ноги. И ей казалось, что Гарри пострадал больше, возможно, сказывалась его жизнь у Дурслей и пять напряженных и неспокойных лет в школе. Гермиона тихонько устроилась в другом кресле. Она даже предположить не могла, что ее друг сейчас пытается разобраться сам в себе.

Гарри пытался понять себя. В голове, конечно, царил не хаос, но все же что-то сродни этому. В отношении подруги у него очень противоречивые чувства. Гарри никогда не мог себе объяснить, почему ни разу не дал ей понять, что не видит в ней только товарища по приключениям. Он прекрасно знал, что Рон лишь к концу этого года вообще заметил, что Гермиона — девушка. А вот он сам знал и видел это все время. Даже под слоем ее строгой одежды, постоянных моралей он видел в ней девушку. Последний год он не раз думал, как бы она выглядела, если бы ее одеть как одну из напыщенных слизеринок. Уж то, что подруга была намного красивее их, он заметил сразу. За этот прошедший год он не раз хотел подойти к девушке и предложить ей встречаться. Но всегда был Рон. Гарри сейчас не мог понять, почему вообще думал, что Гермиона любит это рыжее недоразумение. Немного подумав, Гарри как-то сразу принял на веру слова мадам Помфри. Слишком много проколов было как со стороны Рона, так и со стороны Джинни.

«Гермиона, Гермиона, то, что ты меня назвала солнцем, мне даёт лучик надежды, что ты относишься ко мне более, чем к другу», — думал он. — «Но я столько раз уже обжигался, что боюсь делать первый шаг. Я боюсь снова ошибиться, боюсь получить отказ. Но ведь никто не запрещает делать такие же маленькие оговорки. Я же видел, что это не была случайность».

— Гермиона, радость моя, — обратился он к девушке. Та чуть не уронила стакан с соком, который успела взять со столика, расположенного между их креслами. Гарри про себя улыбнулся: «Один-один, подруга». Кажется, это лето будет полно сюрпризов.

— Да, Гарри, — делая вид, что ничего такого не случилось, Гермиона повернулась к другу лицом.

— А как ты смотришь на то, чтобы завтра пройтись по магазинам? — совершенно нейтральным тоном поинтересовался Гарри.

Джейн, которая в этот момент оказалась у окна кухни и услышала слова юноши, замерла, ожидая ответа дочери.

— Гарри Джеймс Поттер, ты что задумал? — настороженно поинтересовалась девушка. Она всегда называла парня полным именем, когда была уверена, что тот опять собирается во что-то вляпаться.

— Хмм, почему сразу задумал? — сделал тот невинные глаза. Джейн усмехнулась. Даже она почувствовала, что юноша явно что-то задумал. Уж слишком наигранной была его невинность.

— Я знаю тебя уже пять лет, Гарри, — усмехнулась девушка. — Я уже не знаю, чем чувствую, когда у тебя возникают идеи, которые могут привести к неожиданным и совершенно непонятным последствиям.

— Ах, я сражен в самое сердце, — дурачился Гарри, но тут же стал серьезным. — На самом деле, ничего особенного я не задумал. Просто надоело быть Мальчиком-который-выжил, пора уже стать Гарри Поттером. Надо менять имидж. Новый гардероб мне не помешает, да и с этими очками надо что-то делать, и в парикмахерскую заглянуть, — он честно смотрел на девушку. Говорить о том, что хочет исполнить свою мечту и гадкого утенка превратить в лебедя, он не собирался. Имидж пора была менять не только ему. Гриффиндорская заучка тоже должна была кануть в Лету.

Гермиона молча смотрела на него. В какой-то момент ей стало стыдно. Она никогда не обращала внимания, во что одет друг. А ведь всегда могла предложить ему помочь с одеждой, хотя бы когда они ходили в Хогсмид. Но она воспринимала его одежду как само собой разумеющуюся вещь. На щеках появился румянец, а в глазах чуть виноватое выражение.

Джейн решила, что сейчас, возможно, самое время переговорить с ребятами и кое-что прояснить. Она вышла из кухни и быстро прошла на веранду.

— Гарри, Гермиона, я хотела бы с вами поговорить, — серьезно глядя на ребят, произнесла женщина. — Мы можем посидеть здесь или вернуться в дом. Как вам будет удобнее?

— Думаю, лучше поговорить дома, — задумчиво ответила Гермиона, уже понимая, что разговор будет длинный и потребует усилия и с ее стороны, и со стороны Гарри. (Гарри поднялся с кресла и только сейчас обратил внимания на высокий забор и отлично просматривающееся небо… в его голове созрел один план. Гарри посмотрел как-то задумчиво на Гермиону, но, когда та перехватила его взгляд, то он его отвёл *Что-то то ты темнишь, друг мой*— подумала девушка. Они удобно устроились в полюбившейся Гарри гостиной; он с Гермионой сели на небольшой диванчик, а Джейн рядом в кресло; ребята выжидающе посмотрели на неё и та, аккуратно подбирая слова, начала разговор:

— Понимаете, мне эти вечные оговорки директора надоели, и я бы хотела знать, что на самом деле происходит у вас в школе, а в частности, за этот год. Так как мне бы хотелось знать, что значат его слова о том, что вы можете вселять в людей надежду и их объединять.

Гермиона сейчас казалась более разлохмачена, чем обычно, и тихо произнесла скорее для Гарри, чем для Джейн

— Ну вот, стоит один раз организовать подпольное сопротивление, и тебе об этом будут постоянно напоминать — Гарри кивнул.

— Ага, или стать учителем для всё того же сопротивления — Джейн опасливо сузила глаза

— То есть? — Грозно спросила она. Гарри и Гермиона переглянулись и через минуту кивнули друг другу. Лишь на мгновения Джейн показалось, что они общались мысленно, но она отмела эту безумную идею. Слово взял Гарри

— Ну, Министерство с идиотом Фаджем во главе весь год не верило в возвращение Тёмного Лорда, которого боятся даже до сих пор называть по имени, а точнее, по кличке… — Гарри замолчал, собираясь с мыслями, но девушка решила продолжить:

— Они боялись того, что всё лето Гарри и профессор Дамблдор были правы касаемо возвращения Волдеморта. Фадж, наш министр, решил, что профессор таким образом захотел занять его место Девушка замолчала, переводя дыхание, кивнула Гарри и тот продолжил :

— Но профессору Дамблдору власть в Министерстве не нужна — ему предлагали это кресло четыре раза, но он отказывался. Фадж решил вмешаться в дела школы и прислал своего человека — учителя, который притормаживал предмет и кроме теорий ничего не давала. Отдышавшись, Гермиона решила, что Гарри все равно приуменьшит свои достижения, а маме надо знать правду.

— Ну, Гарри весь год пытался убедить учеников, что Волдеморт вернулся, но министерский профессор Амбридж, понятное дело, этого не хотела и после каждого публичного выступления Гарри на эту тему она его наказывала, причём очень строго.

Девушка сурово посмотрела на друга, и тот протянул левую руку Джейн. Она взяла его руку и на свету увидела тонкие порезы, которые складывались в слово «Я не должен лгать».

— А как же такое смог допустить директор? — спросила она, с уважением посмотрев на Гарри, правда во взгляде ещё читалась забота.

-Ну, он не мог противопоставить министру ничего. Потом мы… Гарри покачал головой

— Нет, Гермиона, не уменьшай свою значимость — девушка слегка неуверенно кивнула, и Гарри продолжил:

— Потом Гермиона подала идею о создании подпольного кружка, где мы бы давали всем желающим нужный практический уровень…

Дальше они рассказали Джейн, как создали Отряд Дамблдора и почему так его назвали. Гермиона восхищённо рассказывала об учительских способностях Гарри, хотя тот отнекивался, что без литературы девушки ему бы не удавалось так всё хорошо проводить. Джейн с ужасом слушала детей и теперь прекрасно понимала, почему каждые каникулы дочка приезжает такой уставшей и всё лето рвётся к этому необыкновенному юноше.

Директор оказался прав в одном — их действительно многое связывает, как и забота друг о друге, так и просто феноменальная слаженность их действий. Джейн посмотрела на Гарри с уважением, ведь, как она знала со слов дочки, Гарри был совершено одинок до школы, родственники его ненавидят, и она до сих пор не могла поверить, что с таким детством он продолжает рваться помогать людям.

— Гермиона, Гарри, я хотела бы знать про все ваши приключения с самого начала вашей встречи…

Ребята переглянулись, но кивнули и так же по очереди стали ей рассказывать про первый год. Их поначалу немного неудачное знакомство… Джейн внимательно слушала ребят, спустя два часа она была готова убить директора… когда ребята закончили рассказывать о третьем годе обучения, в дверь позвонили, причём так неожиданно, что все вздрогнули.

— О, мы так засиделись — произнесла она. Часы показывали начало седьмого; она пошла открывать дверь и, прежде чем выйти из комнаты, заметила, как Гарри потянулся за палочкой, и, перед тем, как зайти в коридор она услышала гневное шипение дочки:

— Гарри Джеймс Поттер, прекрати вести себя как параноик!

Гарри лишь виновато посмотрел на подругу

— Извини, просто нервы ни к чёрту стали — услышала Джейн тихий и усталый ответ юноши. Да, ей было о чем теперь подумать, а главное, как привести в нормальное состояние двух детей, которые реагируют как бойцы спецподразделений на мнимую и не очень опасность. «Ужас», — резюмировала она сегодняшний разговор.

Гарри устало прикрыл глаза. Этот день дался ему отнюдь не так легко, как могло показаться со стороны. Да и после комы он еще полностью не оправился. Самое интересное, что Гермиона чувствовала себя намного лучше. Возможно, для нее поговорка «Дома и стены помогают» имела очень большой смысл. Она и в самом деле выглядела намного лучше Гарри.

Девушка с улыбкой посмотрела на друга. Гарри же вдруг чуть склонился, и его голова упала Гермионе на плечо. «Надо же, он ведь спит», — удивленно резюмировала она. Юноша действительно погрузился в сон. И день, и разговор, и напряжение сделали свое дело. И стоило ему немного расслабиться, как усталость взяла свое. А лучший способ прийти в себя — это хорошо выспаться.

Джордж, отец Гермионы, уже собрался поприветствовать дочь и гостя, когда на пороге гостиной столкнулся с многообещающим взглядом девушки. В карих глазах было обещание страшных мук, если он сейчас разбудит парня, который устроил голову на плече его дочери. Джейн тихо хмыкнула за его спиной, в очередной раз отмечая, как же хорошо эта пара смотрится друг с другом, даже несмотря на то, как устало выглядит парень. А Гарри выглядел действительно уставшим, был слишком бледным.

— До… — начал Джордж, правда, почти шепотом, но тут же замолчал, наткнувшись на укоризненный взгляд Гермионы.

— Идем, дорогой, я тебе все расскажу, — Джейн потянула мужа на кухню. Теперь ей предстояло рассказать мужу то, что она не так давно узнала у двух подростков. Она даже представления не имела, как все это сказать так, чтобы муж при следующей встрече не прибил директора магической школы хуком слева. Она понимала, что он даже не будет искать что-нибудь тяжелое или ружье для этого. У нее у самой чесались руки удушить Дамблдора.

Гермиона, не зная, что на неё нашло, нежно погладила Гарри по волосам. Тот, почувствовав нежные прикосновения, улыбнулся сквозь сон. Это был легкий сон, где-то между явью и сном. Вроде спишь, а вроде и нет. Но так хотелось отдаться сну… Смотря на Гарри, девушка, наконец, расставила все точки над «и». «Пускай всё летит в тартары, но я его люблю, а то, что нас так крепко связало обещание, говорит лишь о том, что и Гарри ко мне испытывает сильные чувства», — подумала Гермиона. Она была уверена в том, что у друга к ней привязанность, и она собиралась бороться за его любовь, даже если пока он ее не любит.

Спустя пару минут Гарри открыл глаза и, подняв голову, смущённо посмотрел на девушку

— Извини меня, сам не знаю, почему вдруг задремал, да ещё у тебя на плече, — со смущенной улыбкой произнес юноша. Гермиона тепло улыбнулась:

— Ничего страшного, но, судя по твоему довольному лицу, тебе очень понравилось так дремать, — не удержалась она от легкой подколки. Гарри смущёно потупил взгляд, и именно эту картину застали родители девушки. Джейн лишь улыбнулась и ткнула подозрительно прищурившегося мужа в бок, а затем всех любезно пригласила к столу.

Ужин проходил тихо и без особых проишествей. Только очень внимательный и цепкий взгляд мистера Грейнджера давал понять, что он ещё не окончательно решил, как относится к юноше. Он, конечно, ужаснулся тому, что рассказала жена, но тут дело было в другом. Все-таки Гермиона — его дочь, и как любой отец, он придирчиво относился ко всем парням, хотя бы немного уделившим внимание дочке.

Гарри держался хорошо, старался не показать, как его нервируют взгляды мужчины. Возможно, ему удалось скрыть свое состояние от взрослых, но Гермиона слишком хорошо его знала, чтобы не купиться на это. В глазах друга девушка разглядела волнение, и она могла поклясться, что это волнение видела лишь она одна. После ужина все тихо разошлись, кто куда. Джейн ловко увела мужа, не давая ему возможности начать пристрастный допрос юноши. Она считала, что Гарри нужно немного времени и отдыха. Джейн знала своего мужа, и прекрасно представляла, сколько вопросов у него возникло, и в какой форме тот может их задать.

Гарри и Гермиона, не сговариваясь, двинулись на веранду. Там они оба чувствовали себя свободно и легко, забывая о том, что произошло в этот тяжелый год. Время уже было позднее, и на небе были хорошо видны звезды. Они устроились в разных креслах и молча наслаждались легким ветерком и стрекотом ночных насекомых.

— Гермиона, — позвал Гарри. — Иди сюда, — он похлопал рукой по сидению рядом с собой. Кресло было широким, и позволяло в нем разместиться вдвоем. Девушка лишь внутренне удивилась, но предпочла пересесть. Гарри, не задумываясь, обвил ее руками за талию и прижал к себе, и так получалось, что теперь она сидела, прижавшись спиной к груди друга. Это было неожиданно приятно.

— Красивое небо, — спустя пару минут тихо произнесла Гермиона, разглядывая тысячи звёзд, горящих где-то в миллионах миллионов километров от того места, где они с Гарри находились.

Гарри покрепче прижал девушку к себе, мысленно себя уверяя, то это только для того, чтобы она не замерзла. Мысль о том, что сегодня на удивление теплая ночь, как-то из головы вылетела. Гермиона и не думала сопротивляться или вырываться из объятий. Так хотелось почувствовать надежные руки любимого человека. Правда, она пока не представляла себе, как ей открыться другу, и стоит ли вообще открываться. Она оказалась в обоюдоострой ситуации: с одной стороны, она может признаться и потерять Гарри, с другой, не признаваться, и всю оставшуюся жизнь быть рядом и молча страдать. И что выбрать в этом случае?

Гермиона откинула назад голову, устраивая ее на плече у юноши. Гарри прижался щекой к ее волосам. Все его мысли сейчас были далеки и от этой ночи, и от того, что произошло в этот год. Всегда так трудно разобраться в себе. Но, не окажись он в этом доме, он, наверное, еще долго бы пытался понять, что же именно чувствует к этой удивительной девушке, которую никто не понимал, хотя и старался это показать при любом случае. «А ведь все так просто», — размышлял Гарри. — «Никто ведь не понял, что за ее желанием быть лучшей, спрятаться за книгами, стоит всего лишь на всего банальный страх, что ее не примут. Даже я этого не понимал. Были такие мысли в этот год, да и в прошлый, но мне никогда не удавалось схватить эти ниточки, чтобы все скрутить в один клубок. И… Я никогда не смотрел на нее, как на девушку, на мою девушку. Мне всегда казалось, что она для Рона. Почему? Что-то здесь не так. И вообще, очень многое не так. Мне кажется, нам еще предстоит открыть столько всего… И очень многое, если не все, нам не понравится. И я понял… Я люблю эту девушку. Люблю Гермиону. И… Да пусть все идут к черту. Почему я должен кому-то уступать ее».

Гарри глубоко вдохнул, а затем медленно выпустил воздух из себя. Откуда была уверенность, что Гермиона не пошлет его сейчас куда-нибудь подальше, он не знал. Но больше прятать свои чувства, которые стали такими ясными и понятными, он не собирался.

— Гермиона, — позвал он девушку тихо-тихо. Та нехотя подняла голову и полуобернулась в его объятиях, чтобы заглянуть ему в лицо. Она по голосу почувствовала, что тот хочет сказать что-то серьезное, а заглянув в зеленые глаза, только удостоверилась в этом. Гарри набрал побольше воздуха в легкие. Все-таки так трудно признаться, даже если для себя уже все решил. Как сказать, что ты любишь? А нужны ли здесь слова?

Он наклонился вперед, заметив, как недоуменно расширились глаза девушки, и в следующее мгновение накрыл ее губы своими. Гермиона замерла всего на одну секунду: «Неужели?» Поверить в это было трудно, но такое искушение — хоть раз испытать настоящий поцелуй с любимым. Она ответила, разворачиваясь к Гарри полностью и обнимая его руками за шею. Гермиона словно летела, ощущая себя невесомой и полной одновременно. Казалось, ее душа наконец-то стала целой, словно до этого момента не было большого куска, которого она не замечала. И вот сейчас все встало на место. Краски жизни заиграли по-новому, даря ей новое восприятие. Не хотелось отодвигаться. Было только желание сильнее прижаться и не отпускать никогда. Она даже не могла мечтать, что Гарри сейчас испытывает хоть толику тех ощущений, которые накрыли ее с головой. Хотелось плакать и смеяться. А поцелуй все длился и длился. Казалось, прошли не секунды, а часы, годы. Но все прекрасное когда-нибудь кончается, кончился и поцелуй. Гермиона спрятала лицо в изгибе шеи юноши. Она не смогла бы сейчас пережить сожаления в глазах Гарри. Но то, что случилось дальше, было столь неожиданно, сколь и долгожданно.

— Я люблю тебя, — произнес юноша. — Я не понимал этого раньше. Наверное, было столько всего, что мне просто было не до того, чтобы увидеть, какая ты, и что для меня значишь. Но я абсолютно точно знаю теперь, что люблю тебя. И я готов оповестить весь мир об этом. Только попроси.

Гермиона подняла голову, чтобы заглянуть в глаза Гарри. Глаза не врут, никогда не врут. Она смотрела в зеленые глаза, которые кричали ей о своей любви. Гермиона не замечала, как из ее собственных глаз бегут ручейки слез. Она плакала от радости. Юноша поднял руку и осторожно коснулся щеки девушки, смахивая дорожки слез. Он уже собрался продолжить свое признание, как на его губы лег пальчик девушки, призывая его помолчать.

— Я давно тебя люблю, с третьего курса, но я всегда боялась сделать первый шаг. Кто я, а кто ты… И дело не в том, что ты Избранный, Мальчик-который-выжил или Гарри Поттер. Для меня это никогда не имело значения. Я всегда удивлялась, что никто не хотел видеть в тебе тебя, — заговорила Гермиона. — Тебя легко любить. Ты такой светлый, теплый, настоящий. В тебе нет лжи. Подожди, — она снова приложила палец к его губам, когда юноша вознамерился возразить ее словам. — Мы все иногда лжем, и каждый свою ложь оправдывает по-своему. Но, знаешь, что я усвоила от своего отца? В каждом человеке есть и черное, и белое, и зло, и добро, и Свет, и Тьма. И только от него зависит, каким он станет. Это самая большая ошибка магического мира, разделившего все на две крайности. Ведь кроме белого и черного цвета есть еще и Серый. Ты из тех людей, кто смог уравновесить в себе все и стать тем. Кто ты есть. Гарри, я полюбила тебя за это. За то, что ты такой, какой ты есть, и не пытаешься казаться лучше или хуже, как например, Драко Малфой или Уизли. Лицемерие ранит больше всего. Мне жаль, что никто больше не видит, какой же ты на самом деле. Я люблю тебя.

— Я люблю тебя, — вторил ей Гарри. Он приподнял голову девушки за подбородок и снова поцеловал, со всем правом теперь уже ее парня.

— Я так счастлива, — прошептала девушка, когда поцелуй прервался.

Она снова развернулась в его объятиях, прижалась к его груди спиной и стала смотреть на звезды. На душе установился настоящий покой. Гарри только улыбнулся этому. Его руки обвились вокруг талии девушки. Даже просто молчать рядом с ней было интересно и легко. Их сердца бились в унисон.

Они так никогда и не узнают, что у их разговора была два свидетеля. Один стоял в тени дверного проема. Отец Гермионы был горд за свою дочь, но и испытал невероятное уважение к юноше, ставшего ее парнем. Он только что получил ответы на все свои вопросы. В допросе с пристрастием больше не было надобности. Осторожно развернувшись, он покинул свой наблюдательный пункт, оставляя ребят наедине друг с другом.

Второго наблюдателя не смог бы увидеть никто. Удивительно красивая девушка с рыжими волосами и изумрудного цвета глазами словно бы зависла в воздухе. Она счастливо улыбнулась, раскрыла ладонь и подула на нее в сторону ребят. Глаза у них закрылись.

— Будьте счастливы, берегите друг друга, — прошелестело в листве. Но никто не слышал этих слов. Легкая вспышка света — и девушка исчезла.

Спустя пару часов Джейн решила заглянуть в комнаты Гарри и Гермионы, но их там не оказалось. Обе кровати были нетронутыми. Не секунду задумавшись, она решила выйти на веранду. На ее лице появилась улыбка, когда она увидела двух спящих в кресле подростков. Подойдя поближе, Джейн нажала на небольшой рычажок, устанавливая кресло в более удобное положение, а затем накрыла их пледом. Будить ребят не хотелось. «Надо предупредить Джорджа, чтобы не доставал их», — подумала она.

Большой длинный зал, богато украшенный золотом и белым мрамором, казалось, светился, и не ощущался, как нечто реальное. В центре зала стоял круглый стол, за которым сидело десять фигур, облаченных в золотые мантии. Эти мантии были признаком высокого положения сидящих.

— Она не имела права там появляться без нашего дозволении, — произнесла одна из фигур. Судя по голосу, это был мужчина в самом расцвете сил. На его руку, лежащую на столе, опустилась ладонь сидящего рядом. Тонкая рука могла принадлежать только женщине. Мужчина сразу же замолчал, хотя ощущалось, что сказал он еще не все.

— Может, и не имела, но её вмешательство принесло больше пользы, чем вреда, — произнесла девушка, накрывшая ладонью руку мужчины.

— Я знаю, какую сторону примет Он, но не могу сказать, какую Она, — нервно высказалась фигура напротив.

— Все это может привести к очень неожиданным последствиям. — мрачно возвестила еще одна фигура. — Мы не знаем, послужит ли ее вмешательство причиной появления нашего противника.

— На данный момент ничего такого не произошло, — сказала девушка. — Она и не вмешивалась, просто направила их, дала им возможность принять решение несколько раньше. Может, на неделю или две.

— Мне не нравится, что вы так легкомысленно к этому относитесь, — нахмурился еще один человек.

— Я возглавляю наш орден десять тысяч лет, — возразила ему девушка. — Если бы я была легкомысленной и не понимала последствий различных решений и действий, меня бы здесь давно уже не было. Что сделано, то сделано. На этом мы закончим.

В центре стола стоял большой шар, клубящийся белесой дымкой, в которой можно было разобрать веранду какого-то дома и двух спящих в одном кресле подростков.

Гермиона просыпалась медленно. Она не сразу поняла, что кто-то гладит ее по волосам. А потом ощутила легкий поцелуй в кончик носа.

— Ммм, — протянула она.

— Солнышко мое ясное, просыпайся, — услышала она ласковый голос. Ей так не хотелось открывать глаза, ведь у нее был такой чудесный сон… «Сон?» — недоуменно проскользнуло в сознании. Глаза распахнулись. Она уставилась в зеленые лучистые глаза, в которых было столько тепла и нежности, направленных только на нее. «Это не сон», — сердце подпрыгнуло. Улыбка сама расцвела на ее лице, а затем девушка рассмеялась. Гарри тоже улыбнулся, радуясь заразительному смеху девушки, а та вскинули руки, и обняла его за шею, привлекая к себе. Их губы встретились в легком поцелуе. Гермиона словно хотела удостовериться, что все же Гарри реален.

— Ну, что, поверила? — улыбнулся тот.

— Знаешь, как я счастлива? — вопросом на вопрос ответила девушка.

Она действительно была счастлива. Ее мечты сбывались, прямо сейчас. Гарри обнял её покрепче, чмокнул в кончик носа, и тихо произнес:

— Если так же, как я, то да, знаю.

Тихое покашливание дало им понять, что они уже не одни. Гарри и Гермиона чуть смущенно повернулись к двери, ведущей в дом с веранды. Там стояла Джейн и улыбалась. Она была рада за дочь, ведь не каждый день можно найти такого «принца», как Гарри…

— Ну, ребята, я вижу, вы проснулись и готовы к новому дню, — произнесла она. — Мне, конечно, жаль разрушать ваше уединение, но не стоит забывать о таких мирских делах, как пополнение желудков. Уж, что-что, а энергия вам нужна не меньше, чем романтика, — ее слова смутили обоих подростков. — Да, и кстати, вас там ждет этот ваш директор, — закончила она. Джейн не удивилась, заметив, как сразу же изменилось выражение лиц подростков. Словно маску на лицо одели. «Да уж, и это дети», — вздохнула она, про себя желая прибить Дамблдора чем-нибудь тяжелым, и желательно до того, как на кухне появятся эти дети.

Ретроспектива.

Джейн встала очень рано. Она первым делом проведала ребят на веранде, хотела удостовериться, что им, во-первых, ничего не грозит, а, во-вторых, они не замерли. Ночь была теплой, да и укрыла она их пледом. Ребята спали, улыбаясь во сне. Она несколько секунд полюбовалась ими, а затем ушла приводить себя в порядок, затем на кухню — готовить завтрак для всей семьи.

Она как раз собиралась заварить новый чай, купленный еще вчера утром, как раздался звонок в дверь. Она удивленно посмотрела на часы. Кому приспичило явиться в такую рань? За дверью оказался директор Дамблдор. Очень нежеланный гость после всего, что было рассказано детьми. Джейн с трудом удалось удержаться от того, чтобы не выговорить ему все, что она о нем думает. А думала она много, и отнюдь не приятного.

— Профессор Дамблдор, — поздоровалась она со старцем. Ее еще в детстве научили уважать старость. Но этот старик никакого уважения не был достоин, только вот воспитание никуда не деть.

— Миссис Грейнджер, доброе утро, простите, что так рано, но мне нужно обсудить с вашей дочерью и Гарри некоторые вопросы, — ответил на приветствие директор. Джейн заметила, что за приятной улыбкой скрывается толика раздражения. Не каждый смог бы ее увидеть, но она всегда умела читать в глазах и мимике людей их истинные чувства. То, что она увидела сейчас, было еще одним камушком в огород Дамблдора

— Ребята еще спят, и не думаю, что стоит их будить, — произнесла Джейн. — Но вы можете подождать их пробуждения и составить мне компанию на кухне.

Они разговаривали на разные нейтральные темы. Но Джейн прекрасно чувствовала недовольство директора.

Конец ретроспективы.

Гарри и Гермиона переглянулись после слов Джейн. Им совсем не хотелось сейчас разговаривать с директором, да и не готовы они пока были встретиться с ним лицом к лицу. Они еще не совсем поняли, как им вообще вести себя с этим человеком, которому столько времени доверяли. Трудно приходится, когда твое доверие используют против тебя же. Но и проигнорировать приход Дамблдора тоже было нельзя. Так что, взявшись за руки, молодые люди проследовали за Джейн на кухню.

Дамблдор сидел за столом и пил чай, намазав булку малиновым варением. Он улыбнулся своей самой приятной улыбкой, увидев ребят. На спинке его стула, нахохлившись, расположился Фоукс, явно чем-то недовольный. К сожалению, узнать, чем, возможности не представлялось.

— Доброе утро, — поздоровались ребята.

— Да, да, оно весьма доброе и неожиданное, — сказал в ответ директор. — Я хотел прояснить с вами несколько вопросов, а заодно наложить на дом защитные чары. Но при попытке сразу же пройти в дом, в ту очаровательную гостиную, у меня ничего не получилось. Я оказался на пороге дома, за дверью.

— Почему? — недоуменно спросила Гермиона, ведь вчера они перенеслись прямо в дом.

— Да, это-то и самое замечательное, — казалось, директор просто в восторге, словно маленький ребенок, который получил в руки долгожданную игрушку. Только вот никто из присутствующих ему не верил. Веры не было. — Всю территорию дома и прилегающую к нему территорию накрывает какой-то уникальный по своей структуре купол, должен сказать.

— И что в этом странного? — осторожно поинтересовался Гарри. «Веселье» директора ему не нравилось.

— Дело в том, мальчик мой, — продолжил в том же духе Дамблдор, — что в основе купола лежит защита твоей матери. Но почему она здесь, я не имею ни малейшего понятия.

«Странно как-то ведет себя директор», — думала в это время Гермиона. — «С чего это он решил рассказать такие новости? Он же всеми силами всегда старался придержать информацию… Да и веселье это его… Или мы стали смотреть на него иначе, и видим то. чего раньше не видели?»

— Значит, с защитой у нас тут все в порядке, — произнес Гарри. Причем его слова звучали как утверждение, а не вопрос.

Возможно, директор ждал не такой реакции, но получил то, что получил. По его мнению, Гарри должен был положиться во всем не него, даже потребовать усилить защиту ради семьи своей подруги. А поведение Поттера заставило его нервничать. Мальчишка, безоговорочно ему веривший, внезапно исчез, а на его месте появился совсем другой человек, совершенно незнакомый и непонятный. Того Поттера он понимал и мог просчитать. Гарри Поттер до комы — это мальчик — открытая книга. А от этого, стоящего за стулом девушки, он не знал, чего ждать. И что было совсем странным, он совершенно его не понимал

«Что с ним происходит?», — глядя на юношу, думал Дамблдор. — «Когда он стал таким? Иди я упустил тот момент, когда он повзрослел? Дело ведь не в коме, совсем не в коме. Все намного сложнее. Не надо было мне держаться весь год от него подальше. Моя ошибка. Эх, стоило все же держать его на зельях постоянно. А теперь, из-за этой связи, которую наложила девочка, все так усложнилось».

Дамблдор не гнушался никакими средствами в борьбе. Он считал, что все будет хорошо, что пойдет во благо. Нет, он не был монстром, и маньяком тоже не был. Просто он считал, что несколько десятков смертей ради жизни сотен — это нормально, как бы страшно это ни звучало. Он считал, что вправе решать, кому умирать, а кому нет. И одной из таких жертв стал Сириус Блэк. Он мог его спасти, но стал, поскольку эта смерть, по его мнению, должна была дать цель и средства для борьбы Гарри. Чего он не ожидал, так это странного изменения в мальчике. И теперь он просто не знал, что делать. Идя сегодня в дом Грейнджеров, он все еще надеялся, что Гарри Поттер все тот же наивный и верящий в него гриффиндорец.

— Сэр, не хочу показаться наглым, но не могли бы вы выделить нам с Гермионой портал до Косого переулка? — вдруг произнес Гарри, вгоняя директора в очередной ступор, пусть и секундный. И ладно бы он просил, так в голосе было слышно требование, причем ясно говорившее, что директору только что сделали одолжение, вообще попросив его об этом. Дамблдор сразу понял, что, даже если он сейчас откажет им в этом посещении, то они все равно туда пойдут. Гермиона еле удержалась от того, чтобы не хмыкнуть. Такого Гарри она знала всего несколько дней, и таким он ей очень нравился. Сама она давно уже задумывалась над тем, что скрывает и не договаривает директор, и теперь она была не одна в этом своем стремлении — выяснить правду, понять, что происходит. Дамблдор все же решил, что отпускать Поттера в Косой переулок нельзя и только собрался начать свою укоряюще-объяснительную речь, как замер. На долю секунды ему показалось, что за плечами парня развернулся золотой плащ. Он не знал, что подобное видение появилось и у Джейн Грейнджер. Находясь под впечатлением от увиденного, директор кивнул. Если Джейн списала свое видение на игру света, то Дамблдора оно заставило задуматься. Он никогда не оставлял без внимания мелочей, особенно, если объект требовал его пристального внимания. А Гарри как раз и привлек снова его внимание. И сейчас любая мелочь, касающаяся юноши, могла бы объяснить, что же с ним такое произошло.

— Секунду, — решив уступить, произнес Дамблдор. Спустя пару минут портал был готов. Обычная столовая ложка стала двусторонним порталом. Гарри молча кивнул, забрал ложку и убрал в карман. Директор все больше удивлялся поведению Поттера. — Я все же не хотел бы, чтобы вы оказались без сопровождения в Косом переулке.

Гарри и Гермиона молча посмотрели на него, ожидая продолжения. Тот, бывший Поттер, либо бы уже возмутился, либо начал расспросы, или даже просьбы. Но этот Поттер молча смотрел на него с вежливым интересом.

— Гарри, ты же понимаешь, сколь важно, чтобы ты был в безопасности, — опять двадцать пять.

— Профессор, если я оденусь нормально, сниму очки и причешусь, как нормальный человек, меня ни одна собака не узнает, — перебил его Гарри. — Стоит всего лишь слегка изменить то, что все привыкли видеть, и никому даже в голову не придет, что я — это я.

— Мальчик мой, — вздохнул директор. — Ты — оплот наших сил, ты — Избранный, как бы мне не хотелось бы вешать на тебя эту ответственность. Сегодня в Косом переулке будет профессор МакГонагалл. Она с удовольствием побудет вашим сопровождающим.

— Хорошо, — кивнул Гарри, снова удивляя Дамблдора. — Мы пойдем собираться, — он подал руку Гермионе.

— Мальчик мой, профессор МакГонагалл подождет вас в банке, — сказал им в спину Дамблдор. Гарри только оглянулся через плечо и кивнул, после чего они вышли.

— Что ж, думаю, пока все, — вздохнул Дамблдор. Джейн не испытывала к нему жалости. Да, подросток смог обойти мудрого старца.

— Дайте ему время, — произнесла она только для того, чтобы что-то произнести.

— Да, да, — кивнул Дамблдор, вставая. Фоукс перелетел к нему на плечо. Джейн проводила его до двери, директор не рискнул попытаться переместиться из дома. Это было чревато неприятными последствиями.

Джейн вернулась на кухню, где застала двух подростков, одетых в черные школьные мантии. Оба выглядели несколько мрачновато.

— Завтрак? — спросила женщина.

— Извините, миссис Грейнджер, мы перекусим там, — улыбнулся Гарри. — Пока директор не вспомнил, что следует все запретить, следует воспользоваться его замешательством.

— Ах, какой ты, оказывается, хитрый, — выдала Гермиона со смешком.

— Ну, тогда я приготовлю что-нибудь очень вкусненькое на ужин, — пообещала Джейн. — Вы ведь раньше не вернетесь, так?

— Думаю, да, — кивнул Гарри.

— Будьте осторожны, — серьезно произнесла женщина.

— Обязательно, — хором произнесли подростки.

Они вместе взялись за ложку, произнесли название переулка и исчезли прямо из кухни. Джейн хмыкнула: «Ага, они могут, а этому директору приходится ходить через дверь». Злорадно ухмыльнувшись, Джейн вернулась к приготовлению завтрака, ей ведь еще предстояло мужа накормить.

Ребята появились на пороге Гринготса.

— Доброе утро, ребята, я рада, что вы себя хорошо чувствуйте, — поприветствовала их МакГонагалл, которая ждала их тут же у входа.

«Хмм, а когда директор отправил ей сообщение, что мы собираемся в Косой переулок?» — одновременно подумали подростки. В ясновидение Дамблдора они не верили.

Глава 6 Поход за покупками, или День полон сюрпризов

Ретроспектива.

Через несколько часов после отбытия Гарри и Гермионы из Хогвартса в дом Грейнджеров.

Миневра МакГонагалл очень переживала за двух своих студентов. Она вообще с трудом понимала директора и его планы на Гарри Поттера. Чем больше времени проходило, тем сильнее она сомневалась в том, что Дамблдор действует во благо мальчика. Женщина прекрасно помнила, какое она испытала ощущение, понаблюдав за домом Дурслей перед тем, как туда был принесен Гарри. У нее всегда оставалось ощущение, что это была самая большая ошибка, которую магический мир мог совершить по отношению к своему маленькому герою. Она все эти пять лет осторожно наблюдала за своим студентом. Наверное, она была в числе тех немногих, кто смог видеть больше остальных. Она не сомневалась в том, что мальчику жилось слишком плохо. Она не раз вспоминала свой разговор с директором после распределения в 1991 году. Минерва обратила внимание своего начальника на то, что Поттер слишком худой, выглядит младше, чем ему положено быть, на его одежду. И что она услышала в ответ? Какие-то странные объяснения, с которыми ей пришлось смириться, по крайней мере внешне, чтобы не вызвать слишком пристального внимания со стороны Дамблдора. Единственное, чего добился директор — она перестала доверять его решениям, но была еще не готова выступить против него в открытую.

Сейчас Минерва МакГонагалл направлялась в сторону больничного крыла. Она была несколько озадачена просьбой колдомедика проведать ее. Если бы там все еще находились два ее студента, то она поняла бы приглашение, но молодые люди уже находились дома. «Не нравится мне это», — размышляла женщина. — «Почему у меня такое чувство, что я сейчас получу еще один камешек, который придется бросить в огород Альбса?»

Зайдя в больничное крыло, МакГонагалл увидела мадам Помфри, которая с отрешенным видом сидела на одной из больничных коек. Профессора это заставило нервничать. Поппи Помфри очень редко пребывала в таком состоянии, и если уж такое случалось, то ничего хорошего из этого не выходило. Профессор трансфигурации была уверена, что случилось что-то экстраординарное, и касается это двух гриффиндорцев, столько времени пролежавших в коме.

— Поппи? — позвала она.

Мадам Помфри подняла голову и несколько секунд смотрела на МакГонагалл взглядом, в котором не было узнавания. Затем взгляд прояснился. Колдомедик жестом показала профессору присесть рядом с ней. Минерва так и поступила. Как только она опустилась на вторую кровать, напротив Поппи Помфри, та вскинула руку с палочкой. МакГонагалл не особенно удивилась, опознавая чары конфиденциальности, куполом накрывающие их.

— Поппи? — повторила Минерва. И в этом полувопросительно произнесенном имени было столько всего, что дальше можно было вопросы не озвучивать.

Помфри же в это время рассматривала женщину, которая уже многие годы была ее единственной подругой. В Хогвартсе вообще никому не было известно, что эти две женщины очень тесно общаются. Почему они столько лет скрывали свою дружбу? Наверное, на этот вопрос они даже сами не смогли бы ответить.

— Я так устала, — вдруг произнесла колдомедик. — Я и раньше не всегда понимала Альбуса, но сейчас…

— Что опять случилось? — вздохнула Минерва, давая понять своей подруге, что и сама не рада поведению директора. Даже между собой они никогда не обсуждали Дамблдора. Эта тема всегда была табу. И сейчас был первый момент за все годы, когда одна из них ее подняла. Значит, дело было совсем плохо.

— Тебе я доверяю, как самой себе, — произнесла Поппи. — Я знаю, что все сказанное мною сейчас останется между нами.

— Ты меня знаешь, — кивнула ее подруга.

— Я еще на первом курсе Гарри Поттера подала директору данные о его здоровье, — сказала колдомедик. — Не все, конечно, но достаточно. Мне кажется, что и сам Гарри не помнит, что же происходило в доме Дурслей. И у меня есть некоторые подозрения, но я не уверена.

— Поппи? — Минерва насторожилась. — Я надеюсь…

— Нет, ничего такого, — покачала головой Поппи. — Но что-то все же случилось, и случилось до того, как Гарри исполнилось пять лет.

— О, Мерлин, я же знала, что отдать его этим магглам было не самой лучшей идеей, — вздохнула профессор.

— Но сейчас не об этом, — твердо произнесла кодомедик. — Гарри уже не у них.

— Как не у них? — нахмурилась Минерва. — Дамблдор же всеми силами настаивает на его нахождении в этом доме.

— Дело в том, что мисс Грейнджер слишком много читает. Она где-то вычитала один древний ритуал и призвала столько магии, что соединила узами верности себя с мистером Поттером.

МакГонагалл сидела с ошарашенным выражением на лице. «Это же что должно было случиться, чтобы такая умница, как Гермиона, пошла на такой шаг?» — вертелся вопрос у нее в голове.

— Да, между ними теперь магическая связь, причем связавшая их не только магически, но и духовно, — продолжила свой рассказ Поппи. — Мое мнение — связь не ослабнет. Слишком многое связывает двух твоих студентов. Но дело не в этом. Пока они лежали здесь в коме, я за ними очень пристально наблюдала. Минни, есть кое-что, что мне показалось странным.

— И что же? — подалась чуть вперед Минерва.

— Я не уверена, что мисс Грейнджер такая уж магглорожденная, — тихо произнесла колдомедик. — Поклясться в верности и призвать в свидетели магию могут не все чистокровные. А вот полукровки, если один из родителей в двадцатом поколении чистокровный — очень даже могут. Да и мистер Поттер интуитивно принял клятву. Эти двое не так просты, как может показаться.

— Альбус об этом знает? — прищурилась Минерва.

— Я ему не доверяю, — последовал ответ.

— Думаю, ему и не стоит знать, — кивнула МакГонагалл. — Где сейчас Гарри, тебе известно?

— В доме Грейнджеров, — ответила колдомедик. — Я даже удивилась, что Альбус пошел на такой шаг. Словно помутнение какое-то на него нашло. Но, думаю, он все же не откажется разлучить эту пару. У него какие-то планы на Гарри. И мне это не нравится. Да еще и эти Уизли…

— Что такое с Уизли? — нахмурилась Минерва.

— Ох, не хотела еще и это на тебя взваливать, — вздохнула Поппи. — Но, наверное, будет лучше, чтобы ты знала. Я стала свидетелем одно не очень красивого разговора, — колдомедик рассказала все, что слышала. МакГонагалл молчала. Она была разочарована, сильно разочарована тем, что узнала. «Почему в последнее время все так плохо?» — пронеслось у нее в голове.

— Я уже не знаю, что и делать, — вздохнула она, наконец.

— Ох, Минни, придется принимать какую-то сторону, — произнесла Поппи. — Как бы мы с тобой ни хотели оказаться в нейтралитете, теперь это не получится. И знаешь, я, пожалуй, встану на сторону этого мальчика. Он способен стать Лидером в полном смысле этого слова. Просто ему надо помочь. Как говорят христиане, у него точно есть Ангел-хранитель. Уж слишком часто он выходит из своих передряг с минимальными потерями. А те, которые есть, всегда следствие недосмотра или намеренного действия некоторых личностей.

— Что ж, согласна, — кивнула МакГонагалл.

— Хорошо, что благодаря возникшей связи у Гарри и Гермионы теперь имеется иммунитет к приворотным зельям, сыворотке правды и ряду средних ядов, — вдруг произнесла Поппи, затем усмехнулась. — И директору знать об этом не обязательно. Правда, не пойму, почему он об этом не знает.

— Никак снова это помутнение, — пробормотала Минерва.

— Вполне возможно, — кивнула ее подруга. «С момента комы вокруг Гарри и Гермионы появилось очень много тайн», — подумала Помфри, а вслух произнесла. — Если их чувства чисты и взаимны, то связь в течение двух-трех недель закрепится, и уже ничто и никто не сможет им помешать. Конечно, против высших чар и ядов они не смогут защититься, но вот найти возможность спастись — да, в то время как любой другой скончается на месте.

— Поппи? — Минерва понимала, что подруга не просто так сгущает краски. Интуиции Помфри она доверяла всегда.

— Я пока не уверена, Минни, — покачала головой колдомедик.

— И что мне делать? — Минерва выпрямилась.

— Во-первых, не допусти вмешательства директора, во-вторых, добейся для них должности старост школы. Я понимаю, что это обычно студенты седьмого курса. Но тут у нас неординарный случай. В-третьих, посели их в апартаментах, где они будут вместе, — начала давать наставления Помфри. — Нам всем будет лучше, если мы будет держать этих двоих в некотором удалении от всего факультета Гриффиндор. Прости, конечно, Минни, но этот твой Дом превратился в послушную команду Альбуса. Они поверят во все, что скажет директор. А вот мисс Грейнджер и мистер Поттер показали свои зубки. И не думаю, что они останутся после этого лета прежними. Они уже не прежние.

— Хорошо, — кивнула Минерва, уже просчитывая в голове свои следующие ходы. Что ж, пришло время принимать серьезные решения, а также сторону.

Конец ретроспективы.

Прилет Фоукса с просьбой стать сопровождающей для Гарри и Гермионы в их прогулке по Косому переулку стал приятной неожиданностью. Она как раз сама собиралась пройтись. И сегодня она сможет, наконец, взглянуть на двух своих студентов и своими глазами увидеть произошедшие с ними изменения.

За десять минут до назначенного срока она уже стояла около банка и с нетерпением ждала своих студентов.

— Доброе утро, ребята, я рада, что вы себя хорошо чувствуйте, — произнесла она, как только увидела материализовавшихся в нескольких метрах от себя ребят.

— Доброе утро, профессор, — улыбнулись те в ответ. — Спасибо, что согласились стать нашей сопровождающей.

МакГонагалл успела заметить, что, хотя они и улыбались, но в глазах застыла еле уловимая настороженность. «Поппи права, это уже не те гриффиндорцы», — подумала она.

— Мне это совсем не в тягость, да и в компании всегда веселее ходить по магазинам, чем в одиночестве, — произнесла она.

Гарри и Гермиона подозрительно переглянулись и снова уставились на своего декана.

— Профессор, только нам сначала надо зайти в банк, — чуть извиняющимся голосом произнес Гарри и мило улыбнулся.

— Мне тоже, — улыбнулась в ответ МакГонагалл. — Хотела разобраться со своими счетами, да поговорить со старым другом.

— Тогда вперед? — поинтересовалась Гермиона.

— Вперед, — кивнула их декан. Они все вместе двинулись к дверям, каждый осмысливая первые минуты своей встречи, а также впечатления от увиденного и сказанного между строк.

В банке, как всегда в это время, уже было достаточно клиентов, но не так много, как это бывает, когда надо собирать детей в Хогвартс. Появление новых клиентов не осталось не замеченным. В их сторону сразу же двинулся один из работников Гринготса. МакГонагалл удивленно смотрела, как гоблин расплывается в улыбке, глядя на двух ее студентов. Такое вообще кажется совершенно невозможным, но она сама стала свидетелем этого чуда. Она перевела взгляд на своих подопечных. Ее глаза расширились от удивления. Она даже спустя много времени не смогла объяснить, откуда появилось это чувство. Ей показалось, что ребята светятся. Она считала, что очень плохо знает всех своих студентов, но сейчас поняла, что эти двое для нее полная загадка. Они сейчас ломали все ее представление о них. Она всегда считала, что эти двое никогда не будут показывать на публике свои чувства по отношению друг к другу, но вот они, не обращая ни на кого внимания, идут обнявшись, словно так и надо и ничего такого в этом нет. «Кажется, мне придется пересмотреть очень многое», — подумала она.

— Доброе утро, мистер Поттер и миссис П… мисс Грейнджер, — Минерва не могла не заметить, что гоблин споткнулся, когда приветствовал девушку. Он совершенно точно собирался назвать ее как-то по-другому, и произнесенная первая буква «П» как-то однозначно намекала на одну известную фамилию. Гарри и Гермиона тоже заметили эту заминку, что заставило их переглянуться, но они ничего не сказали. Гоблин тем временем продолжил.— Мистер Поттер, мы бы хотели передать Вам часть личных вещей вашей матери, мисс Эванс, в том числе и два её дневника. Прошу Вас проследовать за мной. Мисс Грейнджер может проследовать с Вами. К сожалению, миссис МакГонагалл, я не могу допустить Вас к делам мистера Поттера, — не чувствуя никакой вины перед профессором произнес гоблин. Он просто ставил ее перед фактом. Минерва была слишком удивлена и приемом, оказанным в банке ее студентам, и некоторым фразам, только что прозвучавшим, так что только кивнула головой. До нее сразу дошло, что и мисс Грейнджер по сути не должна быть допущена к дела Поттеров, но гоблин уже уводил ее студентов вглубь Гринготса, предоставляя ее саму другому гоблину, который должен был ей помочь решить вопросы, касающиеся ее имущества

— Мисс Грейнджер, в банке хранится письмо, адресованное Вам. На конверте написано, что мы должны Вам передать его в тот день, когда Вы посетите наш банк вместе с мистером Поттером, но не позднее вашего семнадцатилетия, — гоблин посмотрел на девушку. Гермиона уже хотела задать вопрос, да и Гарри тоже, но гоблин остановил их жестом. — На все ваши вопросы ответит наш директор. Он уже ждет вас. Кстати, этим коридором в последний раз водили магов сто семьдесят лет назад. Вы первые, кто удостоен этой чести за все эти годы. Стены коридора облицованы гранитом, но вы можете заметить, что через равные промежутки отделка меняется. Здесь использованы янтарь, малахит, изумруд, рубины…

Гарри и Гермионы пребывали в легком шоке. Нет, они, конечно, поняли, что им тут устроили экскурсию, пока они следуют в кабинет директора. Странным было то, что гоблины никогда не опускались до того, чтобы что-то и кому-то объяснять.

— Вот, это вход в кабинет директора Гринготса, — с каким-то благоговением произнес их проводник. Если Гарри и Гермиона ожидали увидеть шикарные огромные двухстворчатые двери, то их ждало разочарование. Перед ними располагалась арка, богата украшенная драгоценными камнями и закрытая какой-то непроницаемой темно-серой субстанцией. Гоблин в воздухе перед этой субстанцией нарисовал какой-то знак и она, как занавес, разошлась в разные стороны. Молодые люди снова переглянулись. Они как-то совсем не ожидали увидеть ничего подобного. Они прошли вслед за гоблином. Как только они перешли «порог» Арки, субстанция снова сомкнулась. Никакой опасности для себя ни Гарри, ни Гермиона не чувствовали, поэтому спокойно следовали за своим сопровождающим.

Сейчас они двигались по коридору, освещенному факелами. Было ощущение, что они следуют вглубь пещеры. Так на самом деле и было. Наконец, они вышли в огромное помещение. Гарри поднял голову и тихо присвистнул, чем вызвал смешки у присутствующих здесь гоблинов-стражей.

— Добро пожаловать в настоящий, скрытый от всех Гринготс, — услышали молодые люди сильный голос, отдающий силой и мощью. Гарри и Гермиона перевели взгляд на говорившего. Никаких сомнений не было — это глава всех гоблинов.

— Здравствуйте, — немного робко отозвались молодые люди.

— Не тушуйтесь, — усмехнулся гоблин в традиционном гоблинском одеянии, которое никто на земле не видел уже столетий пять или шесть. — Это, — гоблин обвел рукой зал,— настоящий зал, где идут все операции банка. Об этом уже почти никто не помнит, да и не знает.

— Ух ты, — вырвалось у Гарри. Гермиона оказалась более сдержанной.

— Итак, я думаю, мы можем приступить к ревизии Вашего состояния, мистер Поттер, но сначала я хотел бы передать письмо, адресованное вашей подруге. — Мисс Грейнджер, вы можете присесть вот здесь и прочесть его, — ей указали на небольшой уютный диванчик.

Гермиона осторожно взяла в руки белый конверт, на котором красивым почерком золотыми чернилами было выведено: «Гермионе Грейнджер, лично в руки. Вручить в момент появления вместе с Гарри Поттером или до ее магического совершеннолетия, если она не появится с вышеуказанным человеком».

Девушка привела на диван. Она не торопилась раскрывать конверт. Письмо само по себе вызывало удивление. Она была магглорожденной, и никто в магическом мире не мог ей написать, но факт был у нее в руках. Набрав воздуха в грудь, она медленно выдохнула, а затем вскрыла конверт. Внутри был чистый лист пергамента. Так показалось сначала. Но как только Гермиона полностью его развернула, словно по волшебству на нем стали проявляться слова.

«Здравствуй, Гермиона!

Я понимаю, что ты удивлена тому, что кто-то в магическом мире написал тебе. Но поверь мне, в этом мире не так все просто, как может показаться.

Я рада, что ты сделала свой выбор. Почему я так уверена, что это тот самый выбор? Если ты читаешь ЭТО письмо, то тебе еще нет семнадцати и ты здесь с тем единственным человеком, с которым решила пройти всю свою жизнь до конца. Если бы ты получила письмо в день своего совершеннолетия, то оно было бы совсем другим.

Ты не должна считать себя обычной девушкой, которой повезло оказаться в магическом мире. Ты заняла то место, которое тебе и было предназначено. Но я хочу тебя предупредить, никогда, слышишь, никогда не бросай ЕГО. ОН действительно Избранный. И директор не совсем понимает, в каком именно смысле. Повторюсь, все не так просто, как кажется. Мир не бывает простым.

Прошу тебя, никогда не бросай его. Сделай все возможное, чтобы на его лице светилась улыбка. Слишком много горечи и боли пережил твой Избранник. И моя последняя просьба к тебе. Пожалуйста, сожги это письмо, не говори пока о его содержании Гарри.

Друг.

P.S. Ничему сегодня не удивляйся».

Гермиона еще раз перечитала письмо, обратив внимание, что только один раз упомянуто имя Гарри. Все это выглядело очень странно и ничего не объясняло. «Такое ощущение, что с момента, как я произнесла клятву, что-то случилось, и мы с Гарри теперь пожинаем плоды», — подумала она.

Гермиона ошарашено оторвалась от чтения письма и, вытащив палочку, резким взмахом сожгла письмо, она была в таком шоке, что не обратила внимания, что невербально произнесла заклинание. Гарри наблюдал за удивленной девушкой и сожжёным письмом, та, перехватив его взгляд, кивнула, давая понять, что расскажет всё после.

Пока девушка была занята письмом, директор банка, а также глава всех гоблинов, просвещал Гарри относительно его состояния и выполнял те требования, которые были предъявлены для выполнения родителями клиента, то есть Гарольда Джеймса Поттера.

Директор Гринготса, бросив взгляд на погруженную в чтение девушку, чему-то кивнул, и занялся своим основным клиентом. Он достал свиток и, прокашлявшись, стал читать:

— Итак, Гарри Джеймс Поттер — Вы чистокровный маг, наследующий три состояния. В список вашего имущества входят: охотничий дом в Годриковой Лощине, который полностью восстановлен силами гоблинской строительной компании через год после его разрушения; Поттер-менор; еще один охотничий дом в Шотландии, недалеко от Лох-Несса; Блек-менор, Блек-хаус, находящийся в Лондоне по известному вам адресу, охотничий домик в Ирландии и вилла в Италии. В Гринготсе в вашем ведении находятся семь сейфов на первом уровне, то есть здесь, — гоблин обвел рукой зал. — Здесь стоит самая сильная защита. Эти сейфы защищены от любого вторжения не по вашей воле. Здесь находятся фамильные драгоценности, артефакты, антиквариат, древние фолианты, запас некоторых зелий, которые могут храниться веками. Общая стоимость состояния Блеков и Поттеров составляет двенадцать миллионов галеонов, что ставит Вас на двенадцатое место в списке самых богатых магов Англии и на пятьдесят первое — в мире. Дополнительно Вы владеете десятком небольших фирм в маггловском мире, что делает Вас состоятельным человеком и в мире магглов. Все предприятия приносят Вам постоянный стабильный доход.

Гарри потерял дар речи еще на первой фразе гоблина и теперь пытался осознать, что же именно такое произнес директор Гринготса.

— Извините, — произнес Гарри, когда гоблин замолчал, чтобы набрать воздуха, чтобы продолжить посвящать своего клиента в его наследство. — Но я не чистокровный маг. Я знаю это точно. Моя мама была магглорожденной, это известно всем.

— Вы ошибаетесь, мистер Поттер, но, к сожалению, я не могу на данный момент посвятить Вас в некоторые тайны, которые окружают Вас с самого вашего рождения. Я в свое время дал вашим родителям магический обет. Магическая печать не позволяет мне рассказать Вам о том, что вы унаследовали со стороны вашей матери. Когда придет время, Вы все узнаете, — гоблин серьезно смотрел на сидящего перед ним юношу. — Могу сказать только то, что Поттеры имеют малый лордский титул, а вот основной Вам принадлежит от вашей матери, что делает Вас членом Совета аристократов, но пока Вы не вступите полностью в наследие матери, Вы не сможете там показаться. Но, думаю, на данный момент так даже лучше. Титул лорда Блека также принадлежит Вам, только из Совета Вы выведены, поскольку не являетесь кровным наследником Блеков. То есть титул Лорда Блека теперь не является «большим», но все же перевешивает малый титул лорда Поттера.

— Мне трудно в это поверить, — задумчиво произнес Гарри, бросив взгляд на диванчик, где все еще сидела Гермиона. Девушка явно была чем-то взволнована.

— Я Вас понимаю, — кивнул гоблин. — Думаю, Вам стоит взять вот это и ознакомиться в более спокойной обстановке с тем, что Вы получили в наследство от вашего отца и крестного. Здесь действительно очень много интересного.

— Да, конечно, — кивнул Гарри, пытаясь переварить то, что услышал. Одни эти малые и большие титулы лордов чего стоили.

— Но я должен все же кое-что вам передать именно сегодня, — гоблин встал, подошел к одному из шкафов, который был похож на шкаф с огромным количеством сейфов. Он открыл один из них и вытащил оттуда довольно крупную шкатулку. Правда, ее скорее стило назвать маленьким сундучком. Гоблин поставил его на стол перед собой, затем осторожно вскрыл. — Во-первых, Вам стоит надеть перстни своих родов, — он переда Гарри две коробочки, в которых обычно хранятся кольца. В одном оказался перстень Поттеров, в другом — Блеков. Гарри надел оба на правую руку: Поттеров — на безымянный палец, Блеков — на средний, поскольку тот был более массивным. Перстень Поттеров больше напоминал широкое золотое кольцо-печатку и на безымянном пальце смотрелся на своем месте. Оба перстня приняли размер пальца юноши. Гари поднял голову и посмотрел на директора Гринготса. — Тот же протянул ему следующий футляр. — Ваша мать просила, чтобы Вы носили это в обязательном порядке после вашего шестнадцатилетия. Даже если бы Вы не появились здесь, то 30-го июля получили бы его с гринготской совой.

Гарри открыл футляр. На черном бархате лежала цепочка-медальон. Никаких пояснений или объяснений. Юноша решил, что раз мама просила, то значит, так и надо. Он молча повесил его себе на шею и сразу же почувствовал излучаемое тепло, дарящее ему чувство безопасности и спокойствия.

— Остальное Вы также сможете посмотреть в более спокойной обстановке, — произнес гоблин. Он снова повернулся к шкафам, но на этот раз к обычному с огромным количеством выдвижных ящиков. Он достал две небольшие сумки. Одна явно была женской, а вторая подходила для особ мужского пола. — Это бездонные сумки с огромным количеством отделений. Вам не нужно уменьшать свои вещи, вы просто кладете их в сумку. Она уменьшает вес, и никогда не будет весить больше полкило. Это подарок от Гринготса. Такие сумки делаем только мы, и их почти ни у кого нет. Также вот Вам, мистер Поттер, кошель на 2 тысячи галеонов. Сумма там самообновляемая прямо из вашего сейфа. Также разрешите Вам вручить чековую книжку, чтобы не бегать сюда за большими суммами, если Вам придется заплатить за покупку более 2-х тысяч. Это портмоне для маггловского мира. Сейчас здесь лежит сумма в 2000 фунтов, а также все Ваши кредитные карты. Если у Вас возникнут какие-то вопросы, можете обращаться. Мы с Вами встречаемся не в последний раз.

Гоблин жестом показал Гарри, что тот может встать и их первый разговор закончен. Юноша все еще пребывал в несколько заторможенном состоянии. Гоблин же подвел его к девушке. Помог ей подняться.

— С Вами, мисс Грейнджер, мы тоже однажды будем вести очень занятный разговор. Не так с Вами все просто, как может показаться на первый взгляд, — улыбнулся он Гермионе, теперь еще и ее заставляя впасть в ступор. — А теперь разрешите вас проводить в фойе, чтобы вы могли порадовать себя прекрасным днем для прогулки по Косому переулку.

Они прошли назад тем же путем. МакГонагалл их уже ждала. Она сразу заметила несколько ошарашенный вид Гарри и задумчивость Гермионы. Те явно узнали что-то такое, чего совершенно не ожидали.

— Вы закончили? — дружелюбно поинтересовалась профессор.

— Да, можем идти, — улыбнулись в ответ молодые люди.

Они все вместе покинули банк, так и не заметив слегка задумчивого взгляда, которым на них смотрел один из посетителей Гринготса — Люциус Малфой. Не каждый день и не каждого клиента к выходу провожает сам директор банка.

В первую очередь было решено посетить книжный магазин, где заодно можно было сразу приобрести учебники для шестого курса, тем более с ними была МакГонагалл, которая точно знала, что им надо. Ребята оказались правы, профессор захватила с собой список.

Минерва старалась втянуть своих студентов в непринужденный разговор, что ей удалось, правда, не сразу. Что-то их обоих беспокоило. Она с каждой минутой все больше уверялась в том, что приняла верное решение — встать на сторону этих детей, даже если из-за этого ей придется полностью разругаться с Альбусом Дамблдором.

В книжном магазине было пусто. То время, когда его наводнят студенты для покупки учебников, наступит не так уже и не скоро, но все же не скоро. Владелец магазина оживился при появлении потенциальных покупателей.

— День добрый, чем я могу вам помочь? — сразу направился он к клиентам.

— Добрый день, — поздоровалась она с владельцем, провожая взглядом Гермиону и Гарри, которые направились к полкам с учебниками и со списком, который она им передала. — Я бы хотела у вас приобрести книги по продвинутому курсу по защите от тёмных искусств, трансфигурации и чарам, — продавец удивленно посмотрел на нее, поскольку прекрасно знал, кто перед ним. Гарри и Гермиона, слышавшие, что сказала их профессор, выглянули из-за стеллажа. Минерва это заметила и решила пояснить свои действия, не столько для владельца магазина, сколько для ребят.

— Я надеюсь, что вы не будете против дополнительных занятий? — спросила она. На лицах молодых людей застыло недоумение. Владелец, поняв, что он тут сейчас лишний, ушел в подсобное помещение, чтобы найти там необходимые книги по запросу профессора. МакГонагалл, снизив голос, продолжила:

— Профессор Дамблдор решил, что я буду неплохой кандидатурой для наблюдения за вами. Но если вы не против, мы немного изменим этот его план. Думаю, я могу взять на себя роль вашего наставника и научить чему-то большему, чем это делается в стенах Хогвартса.

Гарри и Гермиона переглянулись, затем посмотрели на своего декана и кивнули. Наставник им совсем не помешал бы.

— Профессор, а как быть с тем, что вне школы нельзя колдовать? — решительно спросила Гермиона.

— И зачем наблюдатель? — прищурился Гарри. Новость ему не понравилась, если честно. МакГонагалл это заметила.

— Не здесь, — тихо произнесла она.

Гарри внимательно посмотрел на своего декана. Минерва МакГонагалл всегда была примером для гриффиндорцев, тем более для него самого. Пожалуй, в Хогвартсе она одна, кроме мадам Помфри, старалась не относиться к студентам предвзято, несмотря на принадлежность к определенному факультету или грехи отцов. Даже Дамблдор делал различия, может, не всегда явные, но все же делал, хотя и говорил, что у любого человека есть выбор и шанс все исправить. Гарри давно понял, что директор не такой уж и добрый всепрощающий дедушка. Если нужно, он мог быть очень жестким, а то и жестоким. И шанс получить было очень сложно, поскольку не каждый готов платить директору по счету, который тот выставит. Много времени понадобилось Гарри, чтобы понять еще одного человека — Снейпа. Но когда он понял, то и вся ненависть к этому человеку исчезла. Остались жалость и сочувствие. Жалость и сочувствие к человеку, который, во-первых, не смог перешагнуть через прошлое, и во-вторых, вынужден заниматься нелюбимым делом и находиться в долгу у кого-то. И ладно бы он должен был только Дамблдору, так он еще вынужден спасать шкурку отпрыска ненавистного школьного врага.

Гарри давно замечал некоторые несоответствия в поведении своего декана, но она никогда не старалась показать на людях своих предпочтений, держала эмоции закрытыми. Ему вдруг очень захотелось поговорить с ней, о многом: о прошлом, о родителях, о себе. Ему показалось, что именно она сможет ответить на те вопросы, которые уже несколько лет гложут его изнутри. Слишком все было белое и черное, а Гарри прекрасно знал, что мир полон красок, и не бывает только зла и добра. Кто-то бы сказал, что Дурсли — это зло, но не он. Ему не повезло с родственниками. А кого-то избивают до беспамятства, возможно, насилуют. Да, ему приходилось несладко, но так можно жить, и даже остаться при этом самим собой.

Гарри решил, что стоит поговорить с деканом напрямую. Все же нужен был кто-то взрослый, с кем можно посоветоваться. Директор отпадал сразу, ни он, ни Гермиона ему не верили. Слишком многое не сходилось с момента появления в школе Гарри, и, как ни странно, во всем проглядывало влияние или вмешательство Дамблдора. В такие совпадения было сложно поверить.

— Значит, Вы не против провести с нами сегодняшний день? — Гарри улыбнулся своему декану.

— Я с большим удовольствием проведу этот день с вами, — не смогла она не улыбнуться в ответ. Эта улыбка очень сильно преобразила ее, сделала моложе на десяток лет. Улыбка стерла строгость и сделала женщину мягче. Это стало неожиданностью как для Гарри, так и для Гермионы. Они поняли, что профессор, может быть, впервые за долгое время показала себя настоящую, а не ту маску, которая за ней закрепилась, и воспринималась всеми как настоящая Минерва МакГонагалл.

Они не спеша направились по Косой аллее. Народу было не так уж и много. Все-таки известие о возрождении самого темного мага столетия сделало людей осторожными и пугливыми. Минерва и Гермиона не совсем понимали, куда именно ведет их юноша. И это заинтриговывало. Когда юноша нырнул в переулок между домами, профессор и ее студентка только переглянулись. Они заметили, что Гарри на пару секунд замер, словно пытался понять, куда идти, а затем свернул направо. Они молча следовали за ним. Они еще несколько раз сворачивали, пока вдруг не прошли через какую-то странную теплую пленку, при их прохождении сверкнувшую золотом. И вдруг оказались на огромном открытом пространстве с цветущими клумбами и огромным количеством магазинчиков, к которым вели ухоженные и расчищенные тропки, лавочек, открытых кафе. Здесь было так светло, тепло и спокойно, что все тревоги вдруг куда-то пропали, и хотелось просто улыбаться и радоваться этому дню.

— Добро пожаловать на аллею Света, — глядя на ошарашенные лица своих спутниц, произнес Гарри, при этом вспоминая, как сам узнал об этом чудесном месте.

Ретроспектива.

— Гарри, — в дверях комнаты, которую Молли Уизли послала убирать юношу в особняке буквально сразу же после того, как он и мистер Уизли вернулись со слушаний, стоял Сириус.

— Да? — вздохнул юноша. Он никак не мог понять, почему ему даже тут нужно этим заниматься, если в доме есть домовик и стоит только сказать правильные слова, чтобы тот начал работать и выполнять свои прямые обязанности.

— Пойдем-ка, — Сириус поманил его за собой. Гарри недоуменно на него взглянул, затем отложил тряпку и последовал за крестным.

— Что-то случилось? — осторожно спросил он.

— Просто хочу поделиться с тобой одним воспоминанием, — пожал плечами Блек.

Они оказались в спальне Сириуса. Мужчина подтолкнул крестника к кровати, где лежал альбом.

— Ты же мне уже показал все альбомы, какие у тебя есть, — недоуменно взглянул на Сириуса юноша.

— Этого я не показывал, его никто не видел, кроме меня, Джеймса и Лили, — произнес Сириус. Гарри нахмурился. — Это случилось перед нашим седьмым курсом. Мы встретились в Косом переулке, мы собирались встретиться все вместе, еще и Ремус с Питером, но Лили попросила меня и Джеймса прибыть на четыре часа раньше. Она повела нас какими-то закоулками, а потом мы вдруг оказались… — Сириус раскрыл альбом. Гари впился взглядом в колдографию. На ней был красочный торговый городок. На всех колдографиях было это местечко.

— Что это? Где? — Гарри с любопытством посмотрел на крестного.

— Лили так никогда нам и не сказала, как узнала об этом месте, но рассказала, как в него попасть, но сказала, что ни Ремус, ни Питер не смогут туда попасть. Это место для чистых, Светлых. Это, — Сириус серьезно смотрел на Гарри. — Это аллея Света.

— Ты говоришь так, что такие слова как чистый, светлый имеют значение, не только абстрактное, — юноша тоже был предельно серьезен.

— Да, только не такое, какое этим словам придают сейчас, — немного уклончиво сказал Сириус. — А теперь запоминай, как попасть туда. И никуда не записывай. Ты должен запомнить и быть очень осторожным в том, кого хочешь туда повести. Не все могут пройти, они и не вспомнят, что там были. Кстати, неплохой вариант проверки, стоит ли доверять человеку.

Конец ретроспективы.

Гермиона никак не могла обрести дар речи. Она читала об аллее Света, но только как о мифе. Никто не мог сказать, существует ли она на самом деле, и если существует, то где именно. Это был миф, который только что стал реальностью, но осознать это было очень сложно.

— Это же миф, Гарри, — наконец, смогла она произнести. Гарри улыбнулся, вспомнив, как чуть не устроил танцы аборигенов, когда Хедвиг принесла ему из книжного магазина с аллеи Света первый заказ. Он целый год пользовался услугами магазинчиков с этой аллеи.

— Может и миф, но не для всех, — улыбнулся он еще шире.

— Это невероятно, — только выдала Минерва МакГонагалл. Она слышала об Аллее, и даже о попытках Дамблдора ее найти, но все его усилия пропали даром — аллею он так и не нашел, и, в конце концов, оставил эту затею, решив, что все это всего лишь миф, сказка. Конечно, для директора имело бы большое значение, если бы он смог сюда прийти. Это было бы подтверждением, что он Светлый маг, лидер сил Света. И вот теперь возникал вопрос, а такой ли Дамблдор Светлый, как всем представляется.

— Да, это может так казаться, — кивнул Гарри, затем хитро посмотрел на подругу. — Тут есть такой замечательный книжный магазинчик…

Гермиона сощурила глаза и тихо произнесла:

— Значит так, чтобы я тебя не убила при первой же возможности, я требую с тебя оплату в виде трёх любых книг по моему выбору.

МакГонагалл наблюдала за ними с улыбкой. Она сразу заметила, что у них очень нежные отношения, и очень мала вероятность, что кому-то удастся их разлучить. С каждой секундой связь между ними крепла. Для нее вообще сегодня был день открытий.

Они пошли по одной из тропинок к магазинчику, вывеска над которым указывала, что это книжный магазин. Это было небольшое белое здание, по обе стороны от двухстворчатых дверей стояли колонны, которые поддерживали навес, чтобы солнце не ослепляло выходящих покупателей. Гарри толкнул дверь, и по заполненному стеллажами расширенному пространственной магией помещению пронесся звон колокольчика, красивый и мелодичный. И тут же перед ними материализовалась буквально из ниоткуда миловидная девушка лет двадцати пяти.

— Добрый день, мистер Поттер, вы пришли забрать свой заказ? — улыбнулась она. — Мы могли отправить его Вам как всегда с совой. Не стоило утруждаться.

— Я проходил мимо, и решил, наконец, что стоит появиться тут собственной персоной, да заодно показать Аллею моим друзьям, — ответил на это Гарри.

— Нам приятно, наконец, увидеть Вас у нас, и мы рады вашим друзьям, — улыбнулась девушка. — Я сейчас оформлю все, а вы пока можете побродить. Может быть, найдете что-то для себя, — это она уже обратились к спутницам Гарри.

— Да, у меня есть еще заказик, — юноша подошел к продавщице и что-то зашептал ей на ухо.

— Боюсь, сейчас у нас нет и половины требуемых Вами книг, — немного растеряно произнесла девушка. Она была удивлена тем, что именно требовалось клиенту. — Мы получим их только через два дня. Если вас это устроит, то мы пришлём их Вам с фениксом, и по получении рассчитаетесь, как обычно.

— Да, меня это устроит, — кивнул Гарри.

Гермиона внимательно за ним наблюдала и никак не могла понять, что же и когда она упустила. Продавщица скрылась в подсобке и вернулась минуты через две, неся толстую книгу в золотистом переплете.

— Я надеюсь, Вы ей останетесь довольны, — она аккуратно передала ее юноше. Гарри улыбнулся и, взяв книгу, повернулся к профессору МакГонагалл, которая тоже пыталась понять, когда ее студент стал таким, или, вернее, как она не заметила, что он совсем не такой, каким казался. — Профессор, большое Вам спасибо, что Вы считаете, что мы имеем право знать правду, за то, что искренни с нами и не пытаетесь нам указывать, что хорошо и что плохо. Мы с Гермионой очень ценим это. Примите эту книгу в знак нашей благодарности и доверия, — и он протянул подарок озадаченному и смущенному декану. Она поняла сразу же, что отказ, даже вежливый, будет расценен как оскорбление, причем не только юношей, но и самой магией. Она приняла книгу, но на название пока не посмотрела.

— Для меня честь удостоиться твоего доверия, Гарри, — произнесла она очень серьезным голосом, и тут она посмотрела на название: Ровена Райнвекло «Высшая светлая трансфигурация». — О, Мерлин, — выдохнула она. Она прижала книгу к груди, в шоке глядя на своего студента. За эту книгу многие бы душу отдали.

— Профессор, Вам ли не знать, что в нашем мире все возможно, — загадочно улыбнулся Гарри. — А чего Вы стоите, полки вон там, выбирайте, — сменил он тему. Он не стал говорить подруге, что уже заказал книги, которые заставят ее пищать от счастья.

МакГонагалл и Гермиона тут же исчезли за полками. И оттуда то и дело слышались ахи и охи.

— Это, наверное, я зря им напомнил о книгах, — задумчиво произнес Гарри, соображая, а выйдут ли они отсюда вообще.

Спустя час обе его спутницы, наконец, нехотя подошли к прилавку, бережно неся с собой книги. Глаза у обеих горели каким-то потусторонним, чуть ли не маниакальным светом. Как бы странно это ни звучало, Гермиона несла ровно четыре книги. Гарри расплатился за все книги, взяв на себя и расходы своего декана. Той, конечно, было неудобно, но такой большой суммы у нее не было, и она сказала, что сразу ему вернет, как только у нее будет вся сумма на руках. Юноша не стал говорить, что не примет этих денег. Всему свое время. Они уже шли к выходу, когда взгляд Гермионы наткнулся на название, которое просто манило ее: «Светлые магические заклинания — атака и защита» под авторством Мерлина. Она просто замерла на месте, не имея возможности оторвать глаз от книги.

— Анжела, упакуйте, пожалуйста, вот эту книгу, — Гарри спокойно указал на древний фолиант. Продавщица окинула парня оценивающим взглядом. Она знала, что он платежеспособен, но эта книга действительно была дорогой.

— Мистер Поттер, Вы в этом уверены? — уточнила она. Гарри повернулся и посмотрел на нее, поняв, что дело в цене фолианта.

— Сколько она стоит? — уточнил он. Он вдруг как-то изменился. Не было больше подростка. Перед Минервой и Гермионой стоял молодой деловой мужчина, и не важно, что ему еще и шестнадцати не было.

— Двадцать тысяч галеонов, — спокойно произнесла Анжела. Гермиона ахнула. Гриффиндорский декан промолчала, но и на нее произвела впечатление цена. Их предыдущая покупка — ее десять книг и четыре Гермионы стоили тоже немало — три тысячи двести сорок семь галеонов. Гарри же молча достал чековую книжку и, взяв перо у шокированной продавщицы, выписал чек на нужную сумму. Гермиона только усилием воли не уронила челюсть. МакГонагалл тоже была удивлена, что у Гарри есть не только чековая книжка гоблинов, но и вообще, он может оперировать такими суммами. «Кажется, Альбус очень много не знает о нашем Гарри», — с каким-то злорадством подумала она. Мальчик открывался перед ней, а не перед директором, а это говорило, что ей он доверяет, а вот Дамблдор доверие юноши потерял. Ее доверие Альбус тоже потерял.

Они покинули магазинчик, довольные покупками. Гермиона прижимала к себе последнюю покупку так, словно от этого зависела жизнь. Они еще заглянули в пару магазинчиков, просто для того, чтобы посмотреть, что тут еще есть. Гарри клятвенно обещал Гермионе, что они тут еще побывают, а профессору, что он ей расскажет, как сюда проходить самостоятельно. Немного погуляв, они вернулись в Косой переулок. Гарри сразу же повернул в сторону магазина мадам Малкин, вызвав удивление у Гермионы. Он никогда не уделял особого внимания своей внешности, поэтому-то и было удивительно, что он пошел именно туда. Она не приняла его слова о смене имиджа на веру, и теперь поняла, что зря. Гарри не шутил. Уже возле самой двери Гарри посмотрел на своего декана.

— Профессор, это будет надолго, — произнес он.

— Не переживай, Гарри, у меня есть чем заняться, — улыбнулась она в ответ, погладив книгу, подаренную ей юношей. И они вошли в магазин.

— Добрый день, — к ним сразу же направилась мадам Малкин, которая сегодня сама принимала клиентов. — Чем могу вам помочь? Она, конечно, узнала, кто её покупатели, но будучи в хороших, дружеских отношений с мадам Помфри, она также знала, как Гарри не любит свою славу, и прекрасно его понимала. Минерва тихонечко отошла к ближайшему свободному креслу и сразу ушла с головой в чтение.

— Добрый день, мадам Малкин, — сразу же взялся за дело Гарри. — Мы бы хотели изменить свой стиль самым кардинальным образом. И нам нужно все самое лучшее.

— Хм… — владелица магазина придирчиво оглядела их. Слова о самом лучшем дали ей понять, что они не будут скупиться. — Насколько кардинально? — поинтересовалась она. Гарри и Гермиона переглянулись.

— На все сто процентов, — хором сказали они.

— Полностью меняем гардероб как магический, так и маггловский, — дополнил Гарри. — Надо еще и с внешним видом что-то сделать, да и мне от очков бы избавиться, — это он уже задумчиво произнес. Мадам Малкин пару секунду смотрела на него, затем подошла к двери, заперла ее и выставила табличку, что сегодня магазин больше не работает. Затем она через камин связалась с салоном красоты и аптекой, передав просьбу прибыть к ней со всем необходимым. Минерва только посмотрела на них, затем хмыкнула про себя: «Да, Альбус, тебя ждет большой сюрприз».

Через десять минут все были в сборе и началось. А готов ли магический мир к новым Гарри Поттеру и Гермионе Грейнджер?

«Наверное, это я зря», — внутренне смалодушничал Гарри, заметив выражения лиц у мадам Малкин и ее девушек-продавщиц. Было видно, что те не просто с энтузиазмом сейчас возьмутся за него и Гермиону, а с маниакальным энтузиазмом. Но что сделано, то сделано. Судя по лицам дам, имеющих прямое отношение к моде, пока они не закончат, ни Гарри, ни Гермиона не вырвутся из их цепких ручонок.

Первым делом дождались представительного мужчину, лет шестидесяти на вид. На самом деле ему могло быть и все девяносто, магия, одним словом. Тот быстро окинул взглядом помещение и, точно определив, кто его клиент, с маниакальной улыбочкой на лице рванул к юноше. Гарри с трудом подавил желание отступить, исчезнуть с глаз этого человека. Добравшись до своего клиента, замершего в напряжении, мужчина взял его за подбородок, приподнял голову, а затем приставил ему к губам колбочку с жидкостью.

— Пейте, все до последней капли, — произнес он в приказном порядке.

— Эй, это что? — возмутилась Гермиона, выйдя из ступора от действий окружающих людей.

Мужчина сдернул с Гарри очки, помахал ими перед носом девушки, и откинул их куда-то себе за спину.

— Пейте, — снова приказал он. Гарри было не очень удобно держать голову в таком положении. Он решил выразить свое отношение к подобному поведению и открыл рот. Мужчина воспользовался возможностью и влил ему в рот зелье, не дав возможности выплюнуть его. Гарри чуть не подавился, но все же справился. Возможно, благодаря Гермионе, которая обняла его со спины.

— Как так можно? — возмущалась девушка. — Неужели нельзя было просто сказать, что это? Зачем было все делать так?

— Юная леди, — мужчина свирепо смотрел на нее. — Я делаю свою работу. Времени у меня не так много, чтобы пререкаться с каждым и по любому поводу. Счет я оставлю мадам Малкин, она потом передаст мне причитающуюся сумму. Оревуар, — и удалился.

— Вот гад, — вырвалось у девушки.

— Мисс Грейнджер, вы же гриффиндорка, как так можно, — насмешливо отреагировала МакГонагалл. Она все это представление смотрела от начала до конца, оторвавшись от своей книги. Она не забеспокоилась по поводу такого странного поведения мужчины, поскольку знала, кто это и знала, что ничего такого он с ее студентом не сделает. Мистер Гриффин делал только то, что его просили, а именно, принес зелье восстановления зрения, очень дорогое.

— Простите, профессор, — извиняющимся тоном произнесла девушка, но тут же добавила. — Но это не отменяет того факта, что он гад.

— Не буду с вами спорить, — улыбнулась МакГонагалл и вернулась к чтению.

Гарри в это время просто стоял, переваривая свои ощущения. Сначала было резкое и не очень приятное жжение в глазах. Такое обычно бывает, когда без темных солнечных очков смотришь на палящее солнце. Самопроизвольно текли слезы. Но постепенно жжение исчезало. Правда, открыть глаза было страшно. А вдруг не получится — чисто инстинктивный страх.

Эти минуты Гарри использовал на то, чтобы несколько проанализировать ситуацию, в которой оказался. Сейчас перед ним стояло два вопроса: не ошибся ли он, поверив МакГонагалл, и как не получить от Гермионы по голове за то, что очень многое от нее утаивал. Хотя по последнему вопросу Гарри был уверен, что девушка его поймет и примет его решение. У нее у самой было тайн столько же, сколько у него. Сейчас ей он доверял, как самому себе.

Минерва тем временем читала книгу, лишь изредка отрывая от нее взгляд и бросая его на ребят, словно удостоверяясь, что с ними все в порядке. Думать, когда читаешь такую книгу, не было возможным. Она вся ушла в текст, в формулы и объяснения. Уже не раз ловила себя на том, что начинает рукой делать движения, словно тут же хотела попробовать провести трансфигурацию.

Гермиона, обнимая Гарри, тоже была занята анализом. Она никак не могла понять, почему то письмо ее так удивило и заставило настолько отвлечься, что она упустила момент, когда говорилось о состоянии Гарри. Выходило, что он очень богат, по той простой причине, что не каждый позволит себе отдать такие деньги, особенно за книги, в наше время, даже за такие книги. Не сказать, что ее сильно задело или взволновало то, что Гарри богат как Крез. Ее воспитали по принципу: деньги — это наживное, и замуж нужно выходить за человека, а не за его банковский счет.

— Гарри, — позвала она.

— Мистер Поттер, думаю, вы уже можете открыть глаза, — произнесла мадам Малкин, появившаяся откуда-то из дальнего конца своего магазинчика с ворохом вещей в руках. За ней, с не меньшими кипами, вынырнули молоденькие, хихикающие продавщицы.

Несколько раз глубоко вздохнув, затем осторожно высвободившись из объятий своей девушки, Гарри, наконец, открыл глаза. Первые секунды ему казалось, что ничего не изменилось. Он пару раз сморгнул, и вдруг увидел мир во всей его красе, то есть в четкости. Это было настолько неожиданно, увидеть все без стекляшек на носу. Гермиона обошла своего парня и одновременно с владелицей магазина заглянула Гарри в глаза. Дружный ах пронесся по помещению.

— Что? — слегка настороженно спросил он.

— Гарри, у тебя глаза теперь зеленые с голубым отливом, — медленно произнесла девушка, заворожено глядя в глаза любимого. — И это так красиво.

Гарри вопросительно поднял бровь, показывая свое удивление и недоумение. Мадам Малкин, взмахнув палочкой, наколдовала зеркало. Юноша посмотрел в него, и челюсть медленно поползла вниз. «Опять выделился», — с какой-то обреченностью подумал Гарри. Цвет радужки был очень нетипичным для обычного человека. Он плавно переходил от изумрудного в центре до небесно-голубого у края. Завораживало, если честно. В этот самый момент вернулся мужчина, напоивший его зельем. Оглядев свою работу, он довольно хмыкнул.

— Хм… — Гарри посмотрел на аптекаря со странным выражением в глазах. Мужчина крякнул, поморщился и выдал:

— Я тут не замешан, но получилось превосходно, — после чего снова удалился.

— Странный он, — произнесла Гермиона.

— Мистер Гриффин такой, — с каким-то странным удовольствием в голосе сказала мадам Малкин, затем посмотрела на часы, которые висели на стене за прилавком. Она уже собралась подойти к камину, как в магазин вошел тот, кого она ожидала. Это было видно по ее улыбке.

Новый персонаж тоже оказался мужчиной — на этот раз молодой, статный и очень ухоженный.

— Ни … себе — выдала Гермиона, глотая некоторые слова, которые в обществе говорить не позволительно. «Если этот сделает Гарри хотя бы на десять процентов таким, какой он сам, мне придется купить что-то тяжелое и устрашающее, чтобы отгонять от него всех, кто позволить себе пускать по нему слюни», — мрачно подумала девушка. «Так, палочку всегда иметь при себе, лучше в руках, а лучше еще что-нибудь, что сразу и наповал», — подумал Гарри, представив, что может сделать этот товарищ с его подругой, когда доберется до ее волос и лица.

— О, Жак, как я рада, что ты наконец пришёл! — произнесла мадам Малкин, обнимая молодого мужчину.

— Извини, что задержался, — улыбнулся тот на приветствие. — Пришлось культурно посылать на наглую аристократку, — тут он обратил внимание на двух подростков, которые явно были его клиентами. Он оглядел их с ног до головы, представив себе фронт работ, а главное, что тут можно сделать и как поэкспериментировать, и улыбнулся.

— Ну что, приступим? — вопрос явно был риторическим, но Гарри и Гермиона, переглянувшись, кивнули. Жак выглянул на улицу, что-то крикнул по-французски, после чего в магазин вошло еще три человека, явно его помощники.

— Так, вы отдаетесь нам добровольно? — уточнил Жак с улыбкой. Снова два кивка. — Ага, предпочтения лучше высказать сейчас, хотя я лучше знаю, что вам надо, — заявил он, явно давая понять, что, что бы они сейчас ему не сказали, он все сделает по-своему. Распределив задачи между своими помощниками, сам он подошел к девушке. Гарри тем временем усадили на стул. Одна из помощниц Жака занялась его руками, а вторая стала о чем-то бурно спорить с мадам Малкин. Гермиону тоже усадили. Третья девушка по примеру первой занялась ее руками. На столике появились всякие принадлежности для массажа рук и маникюра. Жак встал за спинкой ее кресла и задумчиво перебирал ее волосы. Он так и эдак прикидывал, выбирая что-то, что, по его мнению, подходит больше всего.

— Ну…. — протянул он. — Мерлин с нами! — и взмахнул палочкой. Минерва, внимательно наблюдавшая за ним, хмыкнула. Волосы Гермиона удлинились, стали гуще, что позволило им под своей тяжестью перестать выглядеть как воронье гнездо на голове. Жак держал палочку до тех пор, пока волосы не достигли той длины, какую он хотел — чуть ниже талии. Взяв несколько прядей в ладони, он их взвесил, одобрительно хмыкнул. Снова взмах палочки — и волосы стали менять цвет — светлеть. Светло-русые волосы смягчили цвет глаз, сделав их из темно-карих ближе к цвету темного меда.

— Запомните, моя милая мадмуазель, вам ни в коем случае нельзя носить короткие волосы, — заговорил Жак, все еще колдуя над ее головой. — Даже магией нельзя изменить структуру волоса, как бы кто не считал. Это портит природу волоса. А зачем портить такое богатство, если есть возможность легко поправить недостаток? В вашем случае — удлинить волосы и сделать их гуще. С такими длинными волосами вы можете делать все, что угодно: носить их распущенными, забирать в хвост, заплетать в косу или укладывать в сложные и не очень прически. Например, вот так, — пара взмахов, движений рук... Перед Гермионой зависло зеркало. Девушка открыла рот, глядя на себя. На затылке был обычный узел, закрепленный шпильками, не совсем обычными, правда. Лицо обрамляли два локона, специально укороченные, они свисали до плеч, и при желании их всегда можно было убрать в прическу. Все выглядело мило, и… она не была похожа на себя.

— Мне нужна кувалда, — мрачно произнес Гарри, глядя на подругу.

— Зачем? — не поняла Гермиона, повернувшись к нему лицом.

— Отгонять от тебя поклонников, — выдал Гарри.

— Я на тебя посмотрю после того, как твои волосы приведут в порядок, — усмехнулась девушка.

— Я передаю вас в руки Марион, — произнес Жак и направился к юноше. Он уже точно знал, что будет делать с ним. Цвет волос прежний, ни в коем случае не менять, может быть, чуть-чуть магической краски, чтобы выделить еще больше глаза. Тем временем девушки занялись Гермионой. Марион была визажистом и сразу стала что-то объяснять своей юной клиентке. В ее задачу входило не только преобразовать девушку, но и научить ее правильно пользоваться всеми чудесами косметики.

— Итак, займемся вами, мой юный друг, — Жак встал за спиной Гарри, скрыв его от Гермионы. Жак пальцами провел через волосы юноши у самых корней. На удивление, они у Гарри были мягкими, и вот это-то и было странным, поскольку такие волосы не должны были так торчать. На взгляд они должны были быть намного жестче, очень намного.

— Давайте, — наконец отозвался Гарри.

— Вам я должен сказать то же, что и вашей невесте, — произнес Жак. Гарри чуть смутился от того, как стилист назвал Гермиону. Но тот тем временем продолжил давать ему советы. — Никогда не носите короткие волосы, это не ваше. Вы не слишком высокий, но и не низкий. Это позволит вашей юной леди без смущения носить рядом с вами туфли на высоком каблуке. Ваше телосложение просто идеальное, но нужно чуток набрать вес. Думаю, нормальное питание этому поможет. Но никогда не делайте коротких стрижек. Вам пойдет именно такой стиль, — взмах, еще один, еще один. — Хмм, почему вы не сказали, что у вас задатки метаморфа?

— Я не знал, — недоуменно произнес Гарри, хотя не сильно удивился, вспомнив о случае в детстве. Такая мысль давно уже крутилась у него в голове. Кстати, это же могло быть и причиной изменения в глазах. То ли они стали такими, какими должны были быть всегда, то ли он опять чего-то не так переварил в своем организме.

Жак хмыкнул и занялся наведением порядка. Волосы он сделал гуще. Масса и длина сразу же укротили его бардак. Лишние волосы он отстриг, и длина теперь была чуть ниже плеч. Жак придал им форму, и еще чуть-чуть, буквально самую малость, тронул волосы синевой.

— Потрясающе, — прошептала девушка, сидящая перед ним и занимающаяся его руками.

— Так, надо слегка подкорректировать, — произнес Жак, обойдя стол. Его сейчас занимала только челка, которая должна была скрыть шрам. Взмах тут, взмах там — и косая челка с бокового пробора чуть скрывает глаз, придавая юноше загадочность и шарм.

— Мерлин, — вырвалось у девушки. — Бесподобно.

— Дорогая Жюли, я всегда знаю свою работу, — усмехнулся Жак.

— Я тоже закончила, — произнесла девушка. Ногти Гарри теперь были в идеальном состоянии. Она еще собиралась сделать педикюр, но для этого требовалось всего пара взмахов палочкой и особое заклинание. Что она и сделала, сразу же отправившись к Гермионе. Там так просто педикюр было не сделать.

— Мадам, забирайте его, — усмехнулся Жак.

Гарри даже пикнуть не успел, как оказался в цепких ручках владелицы модного магазина. Его утащили в примерочную, где уже развесили одежду, которую он должен был примерить и показать им. Когда Гарри увидел все это изобилие, ему еще больше захотелось сбежать, но тут его взгляд упал на зеркало. Ему срочно нужна была другая одежда, потому что к этим восхитительным волосам и необычным глазам то, что сейчас было на нем, не подходило вообще. Челка, чуть скрывающая глаз и закрывающая шрам, делала его другим, загадочным и… Гарри даже не смог подобрать нужного эпитета. Он даже дотронулся до зеркала, словно хотел проверить, что это он. Волосы густой черной волной с синеватым отливом спадали на спину и на плечи. Гарри когда-то давно видел обложку одного романа у своей тетки, которая ему и не тетка вообще, так вот, там был изображен мужчина в расстегнутой рубашке с такой же прической. Выглядело сексуально. Гарри Поттер исчез безвозвратно. Да здравствует Гарри Поттер! И начались примерки.

Мадам Малкин, когда получала в свои руки клиента, который полностью отдавал себя в ее распоряжение и не собирался считать денег, работала «по полной». Вырваться из ее цепких рук было не возможно до тех пор, пока она не делала все, чтобы выполнить свою работу на сто процентов, а это означало обновление гардероба клиента от белья до зимней мантии. Эти двое клиентов были особенными, поскольку принадлежали двум мирам, а значит, им нужно было два полных гардероба, то есть магический и маггловский. И она собиралась сделать все, чтобы эти двое выглядели лучше всех.

Следующий час Гарри сравнил для себя с кошмаром, которые очень часто ему снились после окончания четвертого курса. Им вертели, его раздевали, одевали, снова вертели, что-то прикладывали, оценивали, снова раздевали, потом одевали и опять вертели. Одна одежда сменялась другой, один цвет другим. Фасоны, цвета, ткани…

Гарри хотел только одного, чтобы этот ад закончился. Но ему не было конца и края. Иногда он смотрел на себя в зеркало и ужасался. Ему б ни за что не пришло в голову не просто примерить некоторые из вещей, в которые его облачали, но даже взглянуть на них, висящих на вешалках. Некоторые вещи безжалостно отправлялись в кучу, куда откладывали то, что ему явно не подойдет. Но и куча с подходящей одеждой была не меньше. Когда мадам Малкин, наконец, определилась с фасоном, цветом и тканями, начался второй раунд примерки, где его снова раздевали, одевали, вертели. У него не был сил даже на простое словесное неодобрение, а уж говорить о сопротивление вообще не приходилось.

Гари уже и не помнил, в какой момент к дамам присоединилась профессор МакГонагалл. Та придирчиво оглядывала каждую вещь на нем, комментировала, затем что-то обсуждала с мадам Малкин, после чего принималось решение, брать ее или нет. О Гермионе юноше уже и не думал, а та проходила через такой же ад. Владелица магазина бегала между примерочными как заведенная. И как она все успевала? Ему уже было страшно. Они с подругой итак изменились уже до неузнаваемости, а что будет после подбора одежды?

«Когда же это закончится?» — мысленно вопил Гарри, примеряя на себя очередную зимнюю мантию, подбитую черном мехом, богатого темно-зеленого цвета. Смотрелась на нем эта вещь, даже по его собственному мнению, просто превосходно.

— Ну вот, милый, и все, — в лучших традициях Поппи Помфри произнесла владелица магазина.

Гари оглядел вещи, которые ему предстояло оплатить. Чего тут только не было: три дюжины рубашек, брюки, джемпера, какие-то костюмы, как магические, так и маггловские, куртки, пальто…

— Зачем мне так много? — устало спросил он. — Тут же вещей человек на десять.

— Гарри, ты — потомок древнего рода, ты должен быть не хуже того же Малфоя. — произнесла МакГонагалл.

— Не хуже Малфоя, — протянул юноша. — Да, утереть нос блондинчику было бы неплохо, — усмехнулся он.

— А ты посмотри на себя в зеркало, — улыбнулась его декан. — Ты уже утираешь ему нос. Драко Малфою до тебя, как до небес. Ни рукой не достать, не на метле не долететь.

Гарри повернулся к зеркалу, рассматривая себя. Черные брюки классического покроя, такие же классические черные туфли, легкая зеленая рубашка, с серебристой вышивкой по манжету и воротнику. Смотрелось все это на нем превосходно. Через спинку стула была перекинута мантия на пару тонов темнее рубашки. Мадам Малкин заявила, что зеленый цвет — это его «фишка». С профессионалами не спорят. Хотя во всем его гардеробе зеленые вещи занимали всего процентов пятнадцать, наверное.

— Спасибо, — искренне сказал Гарри. Сам бы он так одеться не смог, что уж и говорить.

И в этот момент в его примерочную вошла Гермиона. Гарри стоял и молчал. Слов у него просто не было. Никаких.

Туфли-лодочки на каблуке в шесть сантиметров, черная юбка выше колена сантиметров на десять, сверху нежно-медового цвета туника, которая оставляла юбку видимой от края подола сантиметров на пять. На талии — ремень с красивейшей пряжкой. Вырез у туники был треугольный и приоткрывал вид на грудь, обтянутую тканью бюстье. В руках она держала карамельного цвета мантию, которая идеально подходила под цвет ее глаз и хорошо гармонировала с ее новыми волосами. Вроде бы ничего особенного, но это была не Гермиона, которую он знал вот уже пять лет. Эта девушка была другой. И все же она была той, с кем он провел пять последних лет в непосредственной близости.

— Да уж, — выдал он, наконец.

— Не то слово, — вторила ему Гермиона. Оглядывая с ног до головы своего парня. Вроде бы ничего особенного на них сейчас не было, но изменились они очень сильно. Кого-то ждал большой сюрприз. Вообще-то, сюрприз ждал всех, и не маленький. Мир, встречай новых Гарри Поттера и Гермиону Грейнджер!

Рассчитавшись с мадам Малкин и заверив её, что они обязательно появятся у нее перед первым сентября, поскольку сейчас у нее не было мантий, которые нужны будут к учебному году, двое подростков и их сопровождающая, нагруженные уменьшенными покупками, наконец, покинули магазин одежды.

— Куда теперь? — Гермиона посмотрела на своего парня. Она уже перестала чему-либо удивляться, и почему-то была уверена, что это еще не конец. То, что она увидела в зеркале после своего преобразования, ей невообразимо нравилось. Она даже представить не могла, что может быть такой красивой.

— Хмм, книги мы купили, — задумчиво протянул Гарри.

— Еще какие, — хмыкнула на это девушка. Минерва лишь любовно погладила том, который несла в руках.

— Имидж сменили, — продолжил перечислять юноша. — Осталось приобрести что-нибудь себе для души, — закончил он.

— И что ты имеешь в виду, говоря «для души»? — поинтересовалась Гермиона.

— Что-то помимо книг и метлы, — усмехнулся Гарри. — Что-нибудь просто для себя.

— Хмм, — выдала девушка, не зная, что бы она хотела такого, чего бы у нее было. Для нее всегда отрадой были именно книги. И что бы такое могло прийтись ей по душе, кроме «знаний».

— Так, тогда просто идем по улице, а когда увидим что-то, что нам понравится, просто купим, — предложил юноша. Девушка кивнула. МакГонагалл покачала головой, улыбнулась, но ничего не сказала. Она про себя усмехалась, представляя себе случайные встречи со старыми знакомыми. Она была уверена почти на все сто процентов, что в этих двоих никто не признает две трети Золотого трио. Она тут же нахмурилась: «А было когда-то это Золотое трио? Может быть, всего был только дуэт, а Уизли — это так, с боку припеку?» Не хотелось омрачать себе настроение мыслями о тех, кто ее так разочаровал.

Они втроём шли по Косому переулку, перебрасываясь словами ни о чем, просто болтая. Сюда они пришли в десять часов утра, а сейчас время уже было далеко послеобеденное. По расчетам Гарри, они здесь были уже часов пять-шесть. Судя по количеству людей, рабочий день заканчивался, и люди, наконец, высыпали на улицу, чтобы отдохнуть. А где маги могут отдохнуть? Правильно, в Косом переулке.

Появление двух новых лиц, да еще принадлежащих красивым молодым людям, не осталось незамеченным. Девушки косились на Гарри, при этом бросая на его спутницу не совсем добрые взгляды. Парни же смотрели на Гермиону, и их не радовало присутствие рядом с такой красавицей парня, который еще и определенно у них выигрывал. То и дело можно было услышать шепотки. Одни были просто любопытные, другие спокойные, третьи — презрительные. Смысл был в том, что все решили, то перед ними аристократы. Гермиона про себя смеялась. Знали бы эти люди, насколько ошибаются, по крайней мере, в ее случае.

— Профессор, — Гермиона посмотрела на своего декана. — Может быть, вы останетесь у нас на ужин? Время позднее уже, а мы даже крошки в рот не взяли. А вы столько времени провели с нами…

— Для меня эта прогулка была не менее познавательной, чем для вас, — улыбнулась та. — Но я с удовольствием поужинаю у вас дома. Гермиона. Да, и приятно будет поговорить с вашими родителями. Я ведь их видела только тогда, когда пришла к вам домой перед вашим первым курсом.

— Знаете, мы всегда вас уважали, но вы сейчас другая, более человечная, что ли, — задумчиво произнесла девушка.

— Я всегда старалась быть строгой, но справедливой по отношению ко всем своим студентам, независимо от факультета, — произнесла Минерва.

— Вам это удается, — кивнул Гарри. — Проблема в том, что в большинстве случаев ваши усилия просто пропадают даром.

— К сожалению, вынуждена с тобой согласиться, — произнесла МакГонагалл.

— Мы пойдем через камин? — скривилась Гермиона. Ей тоже не нравился этот вид перемещений.

— Зачем же? — усмехнулась какой-то лукавой улыбкой их декан. Она щелкнула пальцами и в белой вспышке на ее плече появился феникс. Белый!

— Ну ни … себе, — вырвалось у Гарри. Они в этот момент как раз стояли между двумя магазинами, и с улицы не было видно, что только что случилось.

— Мистер Поттер, как вам не стыдно, — рассмеялась МакГонагалл.

— Простите, профессор, просто не ожидал, — повинился юноша.

— И почему мне кажется, что очень мало людей знает о вашем фамильяре, — задумчиво произнесла Гермиона, разглядывая белоснежного красавца.

— Может быть, потому, что так и есть на самом деле? — лукаво произнесла женщина. — Сейчас об Эрнсте знают только три человека: я и вы двое.

— А вы, оказывается, не так уж и доверяете людям, — протянул Гарри, получив ответы на все свои незаданные вопросы.

— Думаю, с покупками для души мы можем повременить, пора бы уже поесть, — произнесла Гермиона.

— Эрнест, будь добр, перенеси нас в дом мисс Грейнджер, — произнесла МакГонагалл. Птица посмотрела на Гермиону пронзительным взглядом, и в следующий миг все трое почувствовали тёплый ветер. На мгновение полыхнула белая вспышка, и вот они стоят в гостиной дома Грейнджеров.

— Вот этот способ перемещения мне нравится, — выдал Гарри, довольный отсутствием дискомфорта от перемещения.

Джейн сидела в гостиной и читала, когда во вспышке прибыли молодые люди и знакомая дама, хотя она и видела ее всего один раз. Женщина, может быть, и испугалась бы, да настолько было сильным ее удивление, что она осталась сидеть на диване. Наконец, она положила книгу на диван, вниз обложкой, и медленно встала.

— Значит так, одних больше я вас никуда не отпущу, — выдала женщина, все еще пребывая в шоке от этих двух новых подростков, умудрившихся изменить себя до неузнаваемости. Но она точно знала, что это они.

Гарри и Гермиона словно по команде сделали невинные глаза и даже с некоторым недоумением уставились на миссис Грейнджер. Но никого их выражение лиц не ввело в заблуждение.

— Ну, мы больше так не будем, — протянул Гарри, а затем сделал честные-честные глаза и добавил. — Честно-честно.

— Еще бы гриффиндорским честным поклялся, — пробурчала Гермиона, вызвав приглушенный смешок у своего декана.

— Ох, простите, совсем о гостеприимстве забыла с этими двумя, — Джейн с улыбкой повернулась к МакГонагалл, поднялась с дивана и подошла к женщине, чтобы поздороваться. — Добрый день, я рада, что вы вновь заглянули к нам в гости. Прошу, проходите.

— Благодарю, — улыбнулась в ответ Минерва. — Я все еще помню те ваши пироги, которыми вы меня угощали.

— О, спасибо, — чуть смутилась хозяйка дома. — Надеюсь, вы останетесь с нами поужинать?

— С удовольствием, если не стесню вас, — с улыбкой произнесла МакГонагалл.

— Ох, даже не думайте отказывать, — тут же ответила Джейн. — тем более у меня пироги с ревенем и малиной.

— Ммм, звучит просто превосходно, — произнесла Минерва.

Пока дамы обменивались любезностями, молодежь успела скрыться на втором этаже. Они решили отнести свои вещи наверх, чтобы не заниматься этим позже, да и разбрасывать все в гостиной посчитали не лучшим выходом.

Когда они спустились вниз, стол уже был накрыт, и, казалось, что тут не просто ужин, а целый прием будет. За столом уже сидели Грейнджеры и МакГонагалл, мило общаясь. Как выяснилось, Минерва делилась своими впечатления о проведенном с подростками дне. Гарри и Гермиона переглянулись. Они заметили, что мать девушки разговаривает с их деканом очень легко, а вот отец явно пока не очень доверяет женщине. Его можно было понять, особенно после всего, что он узнал о мире магии и друге своей дочери. Но все же было видно, что недоверчивости становится с каждой минутой все меньше.

— Господи боже, — вырвалось у Джорджа, когда он увидел дочь и ее друга.

— Да, я отреагировала примерно так же, — усмехнулась Джейн.

— Вы двое больше из дома не выйдете, — мрачно произнес мужчина.

— Папа!!! — возмущенно воскликнула Гермиона.

— Почему, мистер Грейнджер? — спокойно поинтересовался Гарри.

— Во-первых, Гарри, меня зовут Джордж, а, во-вторых, я не уверен, что даже заряженное ружье удержит всех ваших поклонников и озабоченных типов от вас обоих подальше, — выдал мистер Грейнджер.

— Папа! — снова воскликнула девушка, под смех обеих присутствующих женщин. Они обе были согласны с мнением Джорджа.

Дальше разговор снова стал крутиться вокруг прогулки ребят.

— Извините, Минерва, я, наверное, сейчас задам вопрос, который вам не понравится, — вдруг сменил направление разговора мистер Грейнджер.

— Я вас слушаю, Джордж, — серьезно ответила Минерва.

— Почему Гарри никто толком не готовит? И не только его, но и мою дочь? — мужчину действительно мучил этот вопрос. — Из того, что мне рассказала дочь, у меня не очень хорошее впечатление складывается.

— Я понимаю, — кивнула МакГонагалл. — К сожалению, иногда трудно перешагнуть через голову некоторых людей. Но сейчас они сами дали мне тот шанс, который я собираюсь использовать на сто процентов, — она повернулась к молчащим подросткам. — Я надеюсь, вы не будете против углубленного изучения магии? Я могу дать вам не все, но то, что знаю… — она не стала договаривать. Все и так было ясно.

Подростки переглянулись. О таком наставнике можно только мечтать.

— Мы только за, — твердо произнес Гарри, отвечая за двоих. — Но как быть с запретом на колдовство вне пределов школы?

— Понятно, — вздохнула МакГонагалл и укоризненно покачала головой, а затем пробормотала. — Альбус, Альбус, ты доиграешься.

— Профессор?! — Гарри очень не понравилось то, что он только что услышал. Похоже, директор забыл им с Гермионой что-то сказать.

— Сразу после случившегося в Министерстве Фадж подписал указ о разрешении использования магии вне пределов школы. Ограниченное использование, конечно. Но есть список студентов, на которых ограничение не распространяется.

— И в этот список, естественно, входим мы с Гарри и Уизли, — мрачно произнесла девушка.

— Да, это так, — кивнула МакГонагалл. — вы этот список возглавляете. В него входят все члены вашего таинственного отряда, — последние два слова она произнесла с легкой усмешкой, как бы подчеркивая, что не такой уж это и таинственный отряд.

— И почему у меня чешутся руки съездить по морде этому человеку? — задал риторический вопрос Джордж.

— Не зря я ему кабинет разнес, — пробубнил Гарри.

— Так это мы вам, мистер Поттер, обязаны локальным магическим всплеском, тряхнувшим Хогвартс? — рассмеялась МакГонагалл. — Силен, — это уже было сказано уважительно.

— Ну, простите, — несколько стушевался парень, правда, никакой вины по этому поводу не ощущал.

— Альбусу такие вот встряски время от времени не повредят, — с какой-то легкой ноткой удовлетворенной мстительности произнесла гриффиндорский декан. Гарри и Гермиона снова переглянулись. У взрослых появилось ощущение, что эти двое понимают друг друга по одному взгляду.

— Профессор, а это как? Фадж сам решился на такой шаг, или наш директор подсуетился? — спросила Гермиона.

— Нет, тут, я думаю, подсуетились аристократы, — произнесла Минерва.

— Хмм, — только и выдал Гарри на это.

— Думаю, мы сможем начать с вами занятия уже завтра, — сказала МакГонагалл.

— Да, это было бы замечательно, — кивнула Гермиона.

Неожиданно в комнате появилась серебристая птица, которая заговорила голосом Дамблдора.

— Минерва, собрание уже началось, ты опаздываешь.

— Ох, совсем забыла, что сегодня собирается Орден, — нахмурилась женщина. — Спасибо за ужин, и до завтра, — она снова вызвала своего феникса и сказала. — Отнеси меня к дому номер 17 на Гриммуальд-плейс.

Белая вспышка, и профессора уже нет.

— А наш декан, похоже, не хочет выдавать некоторые секреты директору, — задумчиво произнесла Гермиона.

— Кстати, а Орден все еще заседает в доме Сириуса? — столь же задумчивым тоном произнес Гарри. «Похоже, нам предстоят очень интересные времена», — подумал он про себя.

Заседание затянулось. МакГонагалл, в принципе, и не ждала ничего особенного от этого собрания. У Дамблдора была такая особенность — много говорить, при этом ничего особенно не говоря. И почему-то всегда получалось так, что в течение нескольких часов одна и та же тема мусолилась с разных сторон. И хорошо, если, в конце концов, удавалось все же прийти к какому-то решению. И касалось это все не только педсоветов, но и собраний Ордена Феникса. И даже в большей степени последнего. Альбус мастерски скрывал информацию, но в последнее время Минерва обратила внимание, что в сказанном было больше лжи, чем правды. А сколько пафоса было в речах директора! Ей иногда казалось, что рядом с ней собрались одни идиоты, или Дамблдор опоил их всех каким-то зельем, чтобы они таковыми выглядели. Сама она держала, как говорится, руку на пульсе, и была в курсе того, что происходит в мире. Более того, она была способна из речей Дамблдора вычленить именно то, что нужно, не отвлекаясь на все то, что должно было отвлечь от истины. Именно поэтому ей сейчас было до тошноты противно слушать липовые сводки деятельности Ордена. Молодежь могла верить, что он что-то делает, а вот она, уже умудренная годами и опытом, видела, как на самом деле обстоят дела. Она могла не понимать всех мотивов директора, но глаза-то у нее были. После четырех часов, прошедших с начала этого конкретного собрания, ей хотелось лишь одного — поскорее оказаться у себя дома и, наконец, открыть подаренную ей юношей книгу. Но не тут-то было.

— Итак, теперь перейдём, наконец, к главному вопросу, — Дамблдор оглядел своих людей. — Кто будет обучать Гарри?

В комнате повисла тишина, и лишь Грюм нервно поглядывал на присутствующих в комнате Снейпа, Нимфадору, Люпина, Брустера и одну гостью, которая сидела в углу, в тени. Она была одета в серую мантию с глубоким капюшоном, который закрывал её лицо.

«И кто это такая?» — размышлял старый аврор. Его вообще настораживало, что сегодня Альбус собрал всех в таком укороченном составе, как и не понимал, зачем было вообще давать эти сводки. Самое интересное, что о тех действиях Ордена, о которых говорил директор, Грюм вообще слышал сегодня в первый раз. В голове стучало: «постоянная бдительность!» Научила его жизнь не верить никому, даже иногда себе. Вот сейчас он и пытался понять, в чем замешан директор и зачем тут эта странная гостья. То, что это женщина, он не сомневался. Настораживало его только то, что никто другой ею не интересовался, словно кроме него ее никто не видел. Снейп вот был занят какими-то своими мыслями. Впрочем, как всегда. А вот Люпина что-то настораживало. Но, похоже, он не мог объяснить своего беспокойства. Он еще, когда они пришли в кабинет, постарался сесть как можно дальше от того места, где расположилась фигура в сером плаще. Больше ничто не говорило о том, что в кабинете что-то не так. «И все-таки, кто она такая?» — размышлял аврор. — «И почему Альбус ее не представил? Новый член Ордена? Но так никогда никого не принимали. Что-то Дамблдор темнит. Ой, темнит. Надо бы проследить. Постоянная бдительность!»

— Альбус, — фигура пошевелилась. Снейп, МакГонагалл и Тонкс удивленно посмотрели туда, откуда раздался голос. Грюм понял, что был прав — никто гостью не заметил. Обратил внимание он и на то, как тут же постарался вжаться в спинку кресла Люпин, словно ему не понравилась эта женщина. Увидел он, как от ее вмешательства в разговор скривился Дамблдор. И снова появилось какое-то странное ощущение, что что-то происходит, а он об этом не имеет ни малейшего понятия. Он чуть не упустил того, что последовало дальше, а гостья тем временем продолжила. — Я воспользуюсь своим правом, — что-то в ее голосе говорило, что она стоит чуть ли не выше рангом, чем Дамблдор. Грюм отметил, что Альбусу еще больше не понравилось ее вмешательство, но он все же кивнул головой. — Я настаиваю, чтобы наставниками Гарольда стали Минерва и Нимфадора, — девушка посмотрела на двух женщин.

Директор явно был не согласен. У него были свои планы на этот счет, впрочем, как всегда. И только он открыл рот, чтобы возразить, как гостья подняла руку, заставляя его замолчать.

— Альбус, у нас с вами договор. Не нарушайте его, и не будет неприятных последствий .

Она поднялась из кресла, и в полной тишине, вызванной шоком от ее действий и слов, подошла к двум женщинам. Гостья положила руки им на плечи и тихо проговорила.

— А с вами у нас будет отдельный разговор, — и исчезла в серебряной дымке, прихватив с собой ошарашенных Миневру и Тонкс. Спустя пару секунд Дамблдор произнес, ничем не показывая своего отношения к случившемуся, и явно не собираясь посвящать в подробности или объяснять, что же происходит:

— Собрание окончено. И, Северус, Лорду не стоит знать о том, что здесь произошло, особенно, о присутствовавшей здесь девушке. Хотя ты и не сможешь ничего сказать, она об этом позаботилась, — сказано было немного раздраженно, и понять это смог только Снейп. Не зря же столько лет он был шпионом. Складывалось ощущение, что именно этим фактом о неразглашении и был недоволен директор.

Дамблдор замолчал, задумчиво крутя в руках извлечённую из кармана палочку. По правде говоря, Северусу было наплевать на это собрание до момента, пока не исчезли гостья, МакГонагалл и Тонкс, при этом не нарушив защиту дома и воспользовавшись неизвестным способом перемещения. Его чутье сейчас просто вопило, что он стал свидетелем чего-то такого, что должно в ближайшее время изменить существующее в магической Англии положение. И, как ни странно, чаша весов склонялась не в сторону Дамблдора, но при этом и не к Темному лорду. И опять возникало имя Поттера. Только вот объяснить он не смог бы даже самому себе, почему именно это имя пришло ему в голову. Не так давно он изменил мнение о своем нелюбимом ученике. Оказалось, что все в детстве и жизни Гарри Поттера было не так просто. Покопавшись в жизни мальчишки, Снейп удивился, что тот все еще верил в хорошее, доброе, светлое. Например, он сам сломался, хотя его детство было не многим лучше, чем у этого зеленоглазого парня.

Тем временем в мирозданье

МакГонагалл не была готова к тому, что кто-то без ее согласия может куда-то ее перенести. Обычно, чтобы произошло перемещение кого-то с кем-то, необходимо согласие второго, к тому же добровольное. Поразило ее не только это. Любой вид переноса, будь то аппарация, камин, портал, сопровождался не слишком приятными ощущениями в организме. Сейчас же она ничего не испытала. Вот сидела в кабинете директора в Хогвартсе, а вот уже сидит на удобном стуле в незнакомом помещении. Рука незнакомки с ее плеча исчезла.

— Кто вы? Что происходит? — первой отреагировала Тонкс. Скорее всего, сработал инстинкт аврора. Да и не хватало девушке той мудрости и возраста, что были у ее декана. МакГонагалл позволила своей бывшей студентке выяснять, что же происходит, пока сама осматривалась. Никакой опасности она не чувствовала, но все же была настороже.

Зал, в котором они теперь находились, был довольно большим и имел овальную форму. Выполнен он был из какого— то белого камня, который сиял в свете факелов, в достатке расположенных на стенах. Белые же колонны были увиты золотым плющом. В первое мгновение Минерва приняла его за живое растение, и лишь спустя несколько секунд до нее дошло, что это искусная работа какого-то ювелира. Правда, она и представить не могла, кто бы мог создать такой шедевр.

— Кто вы? — Тонкс сердито смотрела на незнакомку, наставив на нее свою палочку. Та же чуть сдвинула капюшон, приоткрывая свое лицо. На губах у нее была улыбка, вполне приветливая.

— Успокойтесь, Нимфадора, — произнесла она мелодичным голосом.

— Не называйте меня так, — воинственно отреагировала аврор в ответ.

— У вас прекрасное имя, — девушка щелкнула пальцами. За ее спиной появился точно такой же стул, как тот, на котором сидела МакГонагалл, и тот, с которого вскочила Тонкс. — Зря вы его стыдитесь.

— Это мое личное дело, — огрызнулась Тонкс, поменяв волосы с сиреневых на ярко-красные, что говорило о высокой степени ее раздражения, даже злости.

— Присаживайтесь, нам предстоит длинный разговор, а в ногах правды нет, — незнакомка указала рукой на стул позади Нимфадоры. Та несколько секунд смотрела на девушку, которая не могла быть старше ее, но затем все же уселась. Она прекрасно сознавала, что так и не получила ответа на свой вопрос о том, кто же эта незнакомка такая, и что вообще происходит.

— Может быть, вы все же объясните нам, где мы находимся и кто вы? — спокойно поинтересовалась МакГонагалл. Несмотря на всю странность ситуации, чувство опасности так и не дало о себе знать. Она сжала руку Тонкс, чтобы та не натворила больше того, что успела сделать.

— Мы находимся в самом центре мирозданья, в одном из трёх главных штабов рыцарей Света, или, как вы нас называете, Ангелов, — с улыбкой произнесла незнакомка. После ее слов установилось молчание. МакГонагалл пыталась переварить новость, а Тонкс, кажется, вообще выпала из реальности. Их странная похитительница, похоже, веселилась от реакции женщин. — Кто я — пусть останется пока тайной. Мы здесь для того, чтобы решить ряд очень важных вопросов.

— Каких именно? — Тонкс недоверчиво смотрела на незнакомку. У нее на лице было написано, что она мечтает отправить сидящую напротив девушку как минимум в Святого Мунго, на освидетельствование к психоколдомедикам.

— Наш разговор будет касаться Гарри Поттера, — произнесла незнакомка. — Я рада, что вы, Минерва, выбрали его сторону. И у меня есть все основания полагать, что ты, Нимфадора, также будешь на стороне юноши. Мой выбор на вас пал из-за вашей привязанности к Свету. И это не просто слова. Свет и Тьма — это нечто более осязаемое и материальное, чем вам кажется. Грядут времена, когда эти силы столкнуться. И многое будет зависеть от выбора Гарри. Сейчас требуется, в первую очередь, подтянуть двух молодых людей по всем магическим предметам. И совсем не на том уровне, который пытался им дать Альбус. Этого мало. Во-вторых, их знания к первому сентября должны быть не меньше, чем у выпускников второго курса Аврората.

МакГонагалл и Тонкс переглянулись. Обе прекрасно поняли, какой объем работ предстоит. И обе понимали, насколько это трудно сделать, даже имея маховик времени.

— Простите, конечно, но это нереально, — все же озвучила свои сомнения Минерва. Она решила пока не спорить с этой незнакомкой. Она пока не знала — верить ей или нет, и насколько та привыкла говорить правду.

— Нет ничего невозможно, мой дорогой профессор, — улыбнулась незнакомка. — Литературой мы вас обеспечим, — взмах рукой, и справа появился небольшой стеллаж полок на шесть, полностью заполненный книгами по разным уровням и предметам магии.

— И все же, — МакГонагалл поджала губы. — До первого сентября нам не успеть освоить такой объем.

— Вы не правы, — покачала головой незнакомка. — Гарри и Гермиона раскрылись. Сейчас они намного более открыты знаниям. Их сила возросла в несколько раз. И они способны осваивать материал в несколько раз быстрее. Не хватает только хороших Наставников. Которыми вы обе и должны стать.

— Почему мы? — удивилась Тонкс.

— На это есть свои причины, — улыбнулась незнакомка.

— Это все похоже на бред, — заявила Тонкс легкими нотками паники в голосе. — Вы точно не сбежали от психоколдомедиков? А то, может, вас туда препроводить? Я могу, вы не беспокойтесь, — аврор уже и разговаривала так, словно говорила с душевнобольной.

Незнакомка в ответ мелодично и весело рассмеялась. За существование в Мироздании так ее еще никогда не называли. Она поднялась со своего места, и прошла к дальней стене, где в одном из рам была расположена то ли фреска, то ли еще что, что рассмотреть никак не удавалось. Она провела рукой по одной из линий. Все вокруг тут же стало меняться. Стены вдруг стали прозрачными, и лишь сильно прищурившись, можно было увидеть, что они все еще на месте. МакГонагалл и Тонкс переглянулись, затем подошли ближе. Поверить в то, что они видели, получалось с трудом. Они находились, судя по всему, на вершине одной из башен огромного белоснежно-золотистого замка, который своими размерами превышал Хогвартс раз в десять. И стояло это великолепии на… облаках.

— Бред, — как-то испуганно выдала Тонкс. — Это же просто сон, да? Я сейчас проснусь, и все будет как всегда?

— Нет, Нимфадора, ты не спишь, — покачала головой незнакомка. — Это реальность, о которой мало кто знает. Это, — она обвела рукой, показывая на замок, — Цитадель Света.

— Впечатляет, — произнесла МакГонагалл. — Но что все же происходит?

— Я не в силах всего вам рассказать, — вздохнула незнакомка. — Сейчас главная задача — обучить Гарри и его подругу. Очень многое будет зависит от них и их выбора.

— Эмм, можно вопрос? — Тонкс осторожно коснулась руки девушки, привлекая ее внимание к себе.

— Да? — та повернулась к ней лицом, но капюшон все же скрывал черты настолько, чтобы увидеть ее полностью нельзя было. Хотя у профессора трансфигурации то и дело возникало ощущение, что незнакомка не так уж ей и не знакома.

— Я в свое время дала профессору Дамблдору непреложный обет… — начала аврор.

— Так вот в чем дело, — понимающе кивнула девушка из Мирозданья. — Ты пыталась его обойти, и это привело к нарушениям. Отсюда и твоя постоянная неловкость.

— Нимфадора?! — МакГонагалл схватилась за сердце. Она-то уж точно знала, чем могут быть чреваты попытки обойти Обеты.

— Так, посмотрим, — незнакомка провела рукой перед Тонкс. Ее кисть чуть светилась золотистым светом. — Да, нарушения есть. Секунду, — она провела еще несколько манипуляций. — Все, Обета больше нет. И на будущее, не давай обещаний, если они тебе не нравятся, даже есть тот, кто от тебя его требует, сильнее и могущественнее. Не стоит ломать себя из-за интересов других людей. И Альбуса Дамблдора это тоже касается.

— Я прошу вас обеих приглядывать за Гарри и стать ему мудрыми наставницами, — произнесла девушка.

— Об этом вы могли бы и не просить, — улыбнулась МакГонагалл. — Этот мальчик мне дорог, и я сделаю все возможное для него.

— Я рада это слышать, — чуть склонила голову в благодарности девушка. — Сейчас я отправлю вас назад. Если я вам понадоблюсь, не важно, что-то уточнить или посоветоваться, просто позовите меня по имени, которое вам придет в голову в этот момент, — затем взмахнула рукой.

— Упс, — вырвалось у незнакомки, когда вместе с дамами исчезли стулья, стеллаж с книгами и столик, который стоял рядом с ним. — Алекс меня убьет. Третий стол за неделю…

Тем временем в замке Темного Лорда.

В огромном зале шло очередное собрания Ордена Пожирателей смерти. Все было как обычно: доклады, провалы, Круцио за недоработку. Было как обычно, почти…

Волдеморт восседал на своём троне и задумчиво крутил в руках свою палочку из светлого дерева: «Может, мне её перекрасить, а то весь имидж портит». Рядом раздался хмык, явно говоривший, что сидящий рядом на таком же троне, только чуть меньших размеров, прочитал его мысли, и нашел их забавными. В груди начал подниматься гнев. «И ведь Круцио не применишь. Оно на него не действует», — раздраженно подумал он. Надо было отвести душу, но на существо в черном плаще и серебряной маске никакие заклятия не действовали, особенно в его, Волдемортовом, исполнении. У них магия была из одного источника. Элементарно поглотится аурой, переработается и послужит неплохой энергетической подпиткой.

— Довольно, Люциус, — прервал Волдеморт доклад Малфоя. Тот подобострастно поклонился и отошёл в сторону, к остальным. Пожиратели тайком поглядывали на странного соседа своего Господина. Надо сказать, что появление этой личности несколько дней назад благотворно сказалось на Лорде. Тот вдруг стал менее раздражительным и меньше стал кидаться во всех Непростительными. Честно говоря, вид этой личности наводил на них страху больше, чем Лорд. Осталось только понять, почему.

— Для удовлетворения вашего неуемного любопытства, — прошипел Волдеморт, заставляя всех припомнить, что и его тоже стоит бояться, — сообщаю, что у меня появился Ученик.

Человек в маске лишь кивком головы дал понять, что речь идет о нем. Пожиратели понятия не имели, как отнестись к этой новости.

— Подготовьте свои отряды, — продолжил тем временем Лорд. — Я не потреплю очередной неудачи. Следующая акция должна быть успешной. Это ясно? — прошипел он, оглядывая своих слуг. — Провалившиеся могут на месте покончить со своей никчемной жизнью. Пощады больше не будет. Убирайтесь!

— Бэлла, задержись, — вдруг раздался голос из-за серебряной маски. Волдеморт резко развернулся и уставился на Тень. Именно под таким именем и значился его Ученик. Тот в ответ на его взгляд лишь показал ему кольцо с огненной розой. Прав у него было командовать ничуть не меньше, чем у Темного лорда, если не больше.

— Бэлла, твоё задание,— Тень протянул женщине конверт. Та с какой-то маниакальной улыбкой приняла его. Кажется, она уже совсем перестала различать реальность. Она вскрыла конверт прямо тут. Ощущение ее невменяемости вдруг исчезло. Она растерянно уставилась на ученика своего Лорда.

— Это будет дорого, очень дорого, и нужны людские ресурсы, — наконец, произнесла она. Тень усмехнулся, Пожирательница его не разочаровала. Не была она безумной, хотя такой всем и казалась.

— Здесь указания для выполнения данного задания, — протянул он второй конверт. — Не подведи меня, Бэлла.

Женщина присела в изящном реверансе, а затем удалилась из зала.

— Здесь пока еще я командую, — зло прошипел Волдеморт.

— Ключевое слово здесь именно «пока», — спокойно парировал человек в маске.

— Я должен знать, чем заняты мои люди, — злость никуда не собиралась уходить. К сожалению, в зале не осталось никого, на ком бы ее можно было сорвать.

— Знаешь, как говорят магллы, «меньше знаешь — крепче спишь», — усмехнулся Тень. — Со временем ты все узнаешь. Если все пройдет именно так, как запланировано, мы с тобой отметим это дело бутылочкой французского вина тысяча пятьсот пятого года. Она, кстати, будет с тебя. Но я добрый, подскажу, где ее взять, — сомнений, что это издевательство, не оставалось.

— Славный был год, — усмехнулся Волдеморт, затем резко развернулся и покинул зал, оставляя своего ученика в одиночестве. Ни тот, ни другой не заметили, что у всего спектакля и разговора был один неприметный свидетель.

— Темнишь ты, Том, ох, темнишь, — произнес он шепотом. Но его все равно бы никто не услышал. Через секунду его уже не было. Он просто растворился в воздухе без единого звука.