Кольчуга (гет)

— Малый ты боевой,

Мне как раз вот такой,

Расторопный такой слуга и нужен!

— Это дело по мне:

Нынче слуги в цене;

Коль сойдемся в цене, так мы послужим!⁽¹⁾

Одно из правил жизни, придуманных Эолан когда-то, гласило: если чего-то не умеешь, найди того, кто сделает это для тебя; если у тебя чего-то нет, найди того, кто поделится. Сейчас у них не было денег на пошлину, и искать заработок нужно было не в эльфинаже, а среди людей, причем таких, у кого деньги водились точно, а личного интереса в ремеслах как будто не было — иначе говоря, у дворян. Вроде банна Родольфуса, у которого работал отец, или леди Ландры, которой служила Иона... Кстати, подружка детства и юности могла и подсказать, не требуется ли какой благородной даме служанка. Шансов было немного, но вдруг?

Иона на просьбу подруги неопределенно повела плечами: "Могу поспрашивать, но не от меня зависит, сама знаешь... Главное, к нашему эрлу не ходи — видела я тамошних служанок, собственной тени боятся. Оно тебе надо?" — "Не надо, да и не пошла бы я в дом к холостяку и вдовцу". — "Разумно... Жди тогда, я дам знать, если что. И кстати, нам с леди уезжать скоро — не присмотришь за моей дочкой, пока меня не будет?" Эолан согласилась с радостью, ведь ответную просьбу в эльфинаже чаще всего понимали как "если поможешь, расшибусь, а сделаю что тебе надо".

И то ли Создатель благословлял упорных, то ли просто повезло, но в первых числах зимохода Эолан предстала перед леди Ровеной Кусланд, дочерью хайеверского дворянина, пожелавшей перебраться в Денерим и нанять пару-тройку слуг на месте.

Леди Ровена оказалась статной женщиной лет двадцати пяти с красивым лицом и тяжелыми складками между бровей и в углах рта, будто ей привычнее было хмуриться и сжимать губы, чем улыбаться; но что бы ни послужило причиной ее горьких раздумий, горделиво расправленные плечи говорили о смирении перед судьбой не больше, чем яркие нижние юбки, цветными росчерками выглядывающие из-под платья — о воздержании.

Лежавший у стола волкодав сел, подняв уши, и посмотрел на замершую в дверях эльфийку.

— Он хочет познакомиться с вами, — пояснила леди, возвращаясь на свое место, — но не хочет вас напугать. Вы боитесь собак?

— Таких умных — нет, не боюсь, — Эолан и впрямь немного успокоилась: если пес так учтив, от хозяйки стоит ожидать, как минимум, того же.

— Хорошо. Зубик, можно, — леди кивнула псу; тот приблизился к эльфийке, обнюхал ее, коротко гавкнул хозяйке и отошел в сторону, давая дорогу. — Значит, умных собак вы не боитесь... а людей?

— Я вообще умных не боюсь: с умным почти всегда можно договориться. Дураков бояться надо, — прозвучало несколько злее и горше, чем ей того хотелось бы.

Леди слегка поморщилась, будто от зубной боли, но тут же вернула на лицо мрачноватое спокойствие:

— Да вы не стойте в дверях, проходите.

Она указала на стул, явно выставленный для посетителей; Эолан села, пытаясь сообразить, не приняла ли благородная дама слова о дураках на свой счет. И если да, не скажется ли это на ее, Эолан, возможности получить работу... Судя по тому, что леди принялась перечислять ее будущие обязанности, ответ был "нет" на оба вопроса.

— Вы должны будете содержать в порядке мою одежду и комнаты, готовить все необходимое к приему гостей, прислуживать за столом и выполнять мои поручения. Возможно, сопровождать меня в поездках и при выходах в свет, — говорила леди, сидя безупречно прямо, будто на приеме во дворце, а не в собственном доме. — И, конечно, молчать о том, что вы увидите и услышите здесь. Буду платить тридцать крон в месяц, остальное зависит от вас. Устраивает?

Тридцать крон! Настоящее богатство для эльфинажа... и жалованье, достойное опытной экономки, но никак не эльфийки, прежде не служившей в людях. Впрочем, Эолан решила не спешить с выводами и лишь спокойно кивнула, глядя леди прямо в глаза:

— Если, выполняя ваши поручения, мне не придется поступиться своей честью.

— Не придется, — невесело усмехнулась леди Ровена. — Гостей у меня будет немного, за них и мою хайеверскую свиту я ручаюсь, как за себя. Более того, пока вы у меня работаете, если кто-то попытается обидеть вас, вы можете рассчитывать на мою защиту и помощь.

— А чего вы хотите взамен? Кроме того, что уже назвали.

— А вы всегда ждете подвоха?

— Только когда условия слишком хороши для первого знакомства. Вы наверняка знаете, что я никогда раньше не была в услужении и моей семье не грозит голодная смерть на улице, так с чего такая щедрость?

Леди подалась вперед, позволив себе опереться локтями на стол; на руках у нее сверкнули перстни — крупные сапфиры под цвет глаз, тончайшее серебряное кружево на массивной основе:

— Раз вы были так любезны, что заговорили прямо, я тоже буду откровенна — я состою в связи с женатым мужчиной, и эта связь подвергает меня большой опасности. Мне не нужны слуги, уже успевшие обрасти полезными знакомствами и готовые при случае поболтать с бывшими господами. Также я бы не стала брать на службу крайне нуждающегося: его преданность измеряется суммой, которая разрешит его трудности, а вот вам, насколько я поняла со слов нашей общей знакомой, нужен меценат, а не благодетель. Это своего рода гарантия.

— Если на то пошло, мне тоже в первую очередь нужны деньги на пошлину. Почему же моя преданность, по-вашему, не может измеряться четырьмя золотыми?

— Может, конечно. И все же высокие устремления ведут к похвальной разборчивости, а пытливый разум ненасытен и тщеславен; иначе говоря, что-то мне подсказывает, что, собрав деньги на пошлину, ваш супруг вспомнит, что ему надо подготовиться к экзаменам, а книги недешевы. После прочтения ему придет в голову идея нового изобретения и понадобятся материалы. Потом будут новые и новые цели... что вы тогда выберете — пойдете искать нового покровителя или продолжите службу у человека, который с самого начала готов был в вас поверить? Мне кажется, для первого вы слишком умны. Чего же хочу от вас я... — она помолчала, опустив взгляд на свои сцепленные руки. — Скажем так — мне совершенно точно не нужно ваше осуждение.

Эолан помолчала. В чересчур щедром предложении ей все еще чудился подвох... и все же она доверяла своему чутью, а леди Ровена казалась человеком, способным скорее проломить череп в порыве гнева, чем хладнокровно ударить в спину. Наконец она кивнула:

— Давайте попробуем. Тридцать крон в месяц, ваше слово — и все, что меня не касается, меня не касается.

После присмотра за тремя детьми и тысячи домашних дел забота об одной взрослой женщине не показалась особенно сложной. Да и леди Ровена, явно привыкшая обходиться без личных служанок, не стремилась загружать Эолан поручениями без необходимости, и у нее даже оставалось время, чтобы проведать домашних, сбегать по делам или просто почитать, свернувшись калачиком в кресле, пока леди занята... то есть часто. В первые недели Эолан даже хотелось спросить: "зачем вам вообще личные слуги, если вы и без них прекрасно обходитесь? Нет, я не против получать такие деньги за легкую работу, но все же?" Но она прикусывала язык и только внимательнее наблюдала за своей нанимательницей.

Леди Ровена носила чрезмерно жесткий корсет, который ничего толком не утягивал, зато поддерживал наверняка отлично, спала на перинах, сквозь которые на просвет виднелись доски кровати, и не то боялась, не то терпеть не могла лошадей. Настолько, что без крайней необходимости не подходила к конюшне и даже в короткие поездки предпочитала отправляться в карете, хоть это было дольше и более хлопотно, чем верхом. Возможно, не будь Эолан женой своего мужа, она бы приняла эти мелочи как должное; будучи женой своего мужа, она полагала, что в этих мелочах и крылась главная причина, почему именно она получила столь хлебное место.

Гостей у леди в самом деле было немного, по пальцам обеих рук пересчитать. Но наезжали они часто: примерно раз в пару недель приезжал кто-то из ее арендаторов или управляющий; эти особых пожеланий не имели, почти всегда оставались обедать и всегда уходили ночевать на постоялый двор. Раз в месяц-полтора ее навещал пожилой лекарь из Хайевера, которому нужно было приготовить обед, ужин, комнату и завтрак, и не приведи Создатель забыть о его нелюбви к мясу! "Чушь какая-то. Почему?" — удивилась Эолан, впервые услышав распоряжение в похлебку мяса не класть. "Потому что он старый чудак", — шепотом пояснила кухарка, молоденькая эльфийка из Хайевера. "Ты хотела сказать, что он знающий и достойный человек и имеет право на маленькие слабости, — холодно поправила леди Ровена. — Просто не подводите меня, иначе выслушивать его нотации будете вместе со мной, обе", — и это было самой страшной угрозой, которую Эолан от нее слышала.

Чаще прочих, как бы не раз в неделю, приходил мужчина лет двадцати трех — двадцати пяти, светловолосый, улыбчивый и в профиль подозрительно похожий на короля Мэрика, чье изображение Эолан случалось видеть на серебряных монетах; особых пожеланий он не имел, заявлялся обычно под вечер, а уходил с рассветом, и за один такой визит леди Ровена могла смеяться больше, чем за всю неделю... Эолан даже немного жалела порой, что обещала не греть уши — она бы тоже не отказалась послушать какую-нибудь забавную историю.

С другой стороны, в ее распоряжении была библиотека, по словам леди, довольно скромная — "всего-то" несколько десятков книг. Всего-то в несколько раз больше, чем в читальне Аларита... И пусть две трети были совершенно непонятны и потому неинтересны — что-то там про землю, деньги, законы и все вместе, — зато оставшиеся Эолан читала запоем, а дома с удовольствием рассказывала, превращая одну длинную историю в несколько других, попроще и покороче, чтобы надолго хватило. Детям и Сорису было интересно про приключения, Даэлину — про любовь, Шианни — про обычаи других стран, Неларосу — про хитрые планы, и все это можно было найти в книгах леди Ровены, а то, чего вдруг не оказывалось, додумать самой.

В ее распоряжении был подвал — небольшой, но весьма вместительный — где она могла присоединиться к охранникам леди во время тренировки, если ничем не была занята. Охранники компании не то чтобы радовались, но и не гнали, смекнув: лучше подучить эту остроухую драться, чем охранять ее или, если что случится, получать от леди по шапке. А потом и вовсе привыкли, и даже женщину в ней после пары резких отказов видеть перестали — держали за своего парня, такого вот мелкого и с ушами.

Но главное — в ее распоряжении была бумага с подписью и гербовой печатью (у Эолан от этакого чуда глаза на лоб полезли, леди Ровена же только отмахнулась, мол, так до дураков всех чинов и мастей дойдет лучше), подтверждающая, что она, Эолан Сойер, состоит в услужении у леди Ровены Кусланд из Хайевера, за что получает тридцать крон в месяц. Эту бумагу вполне могли потребовать чиновники Ремесленной палаты, заинтересовавшись, откуда у простых эльфов взялись деньги на уплату пошлины. Пока же деньги копились в тайнике, устроенном Эолан в выделенной ей комнате — места безопаснее не найти: мелкая шушера не пройдет через охрану, а кто пройдет, тому заначки слуг без надобности, — бумага была передана на хранение Валендриану. Не на общем сборе, конечно, но и без лишней таинственности — как и положено, если открыто и всерьез готовишься к важному делу.

Как ни странно, одно это произвело впечатление более сильное, чем все проверки храмовников. Ведь зачем слуга берет у хозяина расписку о найме? Чтобы ее куда-то предоставить, ясное же дело! В эльфинаже уже и не помнили, кто в последний раз такую расписку брал, хоть в людях служили многие... Стало быть, Сойеры настроены всерьез и уверены, что ничего богомерзкого или незаконного за ними не найдут. Ничего, конечно, у них не выйдет, зря только деньги потратят и время, но это уж пускай с них шемлены спесь собьют. Полезно будет.

По крайней мере, к концу весны с ними снова начали здороваться, хоть и не все. И Валендриан, заглянув как-то под вечер, впервые заговорил о том, что стоит подумать о партиях для Шианни и Сориса, и если с первой будут сложности, то второму может и в родном эльфинаже невеста найтись. Вот, к примеру, Несса — девушка добрая, трудолюбивая, из приличной семьи. Или Нола — она, конечно, робка и чересчур пуглива, но в остальном хорошая невеста: красивая, работящая, набожная...

— Главное, без дури в голове, — буркнул Сорис тихонько, чтобы старейшина не услышал. — Второго Нелароса мы не выдержим...

Но старейшина услышал и очень серьезно ответил:

— Главное, юноша, что отцы этих девушек не отказали мне с порога, когда услышали, кого им предлагают в женихи. С вашей семьей не все готовы иметь дело, — он выразительно покосился на Нелароса; тот только хмыкнул. — Я понимаю, что вы невиновны, но понимаю и остальных; они не доверяют семье смутьяна и по-своему правы. Чтобы восстановить доверие, уйдут месяцы, если не годы; я сделаю все, что в моих силах, но многое зависит от вас самих, так что не советую затягивать с выбором и переговорами.

Сорис благоразумно промолчал, да и в целом казался скорее задумчивым, чем расстроенным. В их положении в самом деле не стоило перебирать, а брак по договору, еще и внутренний... не худшее решение. Валендриан покажет, что они, конечно, блаженные, но не совсем пропащие, что хагрен не бросит их на произвол судьбы — и к нему прислушаются. Не все, но многие. Невестку в доме примут, как дочь и сестру, и не только потому что так положено, но и ради нее самой; Эолан знала и Нессу, и Нолу — девушки в самом деле достойны были самого лучшего отношения. А любовь в браке... что ж. Если понадобится помочь советом или делом — она поможет, если у молодых все сладится и так — только порадуется.

1) Из фильма "Труффальдино из Бергамо".

Вернуться к тексту