Гарри Поттер и Пик Судьбы (гет)

Путешествовать на «Розовой чайке» оказалось очень интересно. Правда, капитан загнал всех в рубку («Чтобы не повываливались по дороге»), но и через окна было видно, как корабль, распустив паруса, все быстрее и быстрее несется над землей. Потом все вокруг на несколько секунд окуталось непроницаемым белым туманом. Когда он рассеялся, под килем оказался хвойный лес, почти сразу сменившийся большим озером.

Корабль медленно снижал скорость. Внизу промелькнула грунтовая дорога, потом какой-то трубопровод. Видимость резко начала ухудшаться, легкая дымка быстро сгустилась до состояния молока.

Несколько плавных поворотов, и «Чайка», окончательно остановившись, осторожно приземлилась. С борта спустили трап, ведущий, казалось, в никуда. Первым спустился Петрович, за ним, попрощавшись с капитаном, троица друзей.

И вот она, Сибирь… Где-то там, в этой молочной пелене, прятался город Сургут. Гарри не мог понять, как в таком тумане можно находить дорогу, но Петрович уверенно вел их вперед. Похоже, он много раз бывал здесь.

Наконец, показались первые дома. Свернули к самому запущенному из них, двухэтажной деревянной развалине с выбитыми стеклами и дырами в крыше. В нем явно никто не жил уже много лет.

Входная дверь открылась с трудом, хотя и без малейшего скрипа. Небольшая лестница, темный коридор, и вот уже Петрович входит в какой-то чулан. Помещение было довольно тесным, но поместились все. Прикосновение волшебной палочкой к стене – и пол ушел из-под ног. Чулан оказался замаскированной кабиной лифта.

Спуск занял всего секунд десять. Внизу ждал просторный, прилично освещенный коридор. Друзья озадаченно переглянулись и последовали за своим проводником. Пройдя пару поворотов, они вышли к небольшой подземной станции. На тускло поблескивающих рельсах стоял поезд. Точнее, это был всего один вагон, с обоих концов сильно заостренный, подобно локомотивам на скоростных железных дорогах. Теперь можно было перестать опасаться, что все происходящее окажется затеей Волдеморта: вряд ли Темный Лорд стал бы затевать такое строительство на краю Земли, даже чтобы захватить своего заклятого врага.

— По инструкции, волшебные палочки полагается оставлять здесь… — судя по голосу, Петрович был полностью уверен, что этому указанию никто не последует.

Увидев направленную ему в лицо палочку Гермионы, он лишь улыбнулся, словно только этого и ждал.

— Прошу, — указал он на раскрытую дверь вагона и первым вошел внутрь. Остальные последовали за ним.

— Садитесь, здесь нельзя стоять. У нас впереди почти двести километров.

Кресла оказались очень мягкими и удобными. Едва все расселись, поезд тронулся. Гарри почувствовал, как его начало вжимать в сиденье: ускорение здесь было что надо. Стена туннеля за окном превратилась в стремительно несущуюся серую ленту, послышался нарастающий шум рассекаемого поездом воздуха.

Разгон казался бесконечным. Но вот, наконец, Петрович подал голос:

— Триста пятьдесят.

И тут же ускорение исчезло. Остались только легкое подрагивание вагона да гул ветра снаружи.

— Через десять минут начнем замедляться, так что, пока есть время, я расскажу, куда мы едем. Как я уже говорил Гарри, это место называется Лабораторией глобальной магии. Так сказать, научное учреждение. Причем достаточно молодое. Строительство началось чуть больше двадцати лет назад…

Вы знаете, что волшебные предметы отличаются силой заключенной в них магии. То же касается и самих волшебников. Мощная магия чувствуется издалека, она на расстоянии воздействует на другие предметы, а слабую сразу и не заметишь. Волшебство окружает нас повсюду, только его сложно заметить, потому что природная магия, как правило, очень слабая. Но зато она везде, сама наша планета немного волшебная.

Мир магии для волшебников – это как океан для рыбок. Хотя, подражая великим магловским физикам, это все назвали волшебным полем, подобно электрическому или магнитному. Его нельзя пощупать, но можно изучать специальными чарами или приборами. Чем, кстати, и занимаются почти в каждом национальном министерстве магии. Вычисляют, кто какую магию применил, наказывают, если нужно и если получается…

Так вот, несколько лет назад группа молодых ученых решила исследовать волшебное поле подробнее. И практически случайно они выяснили, что этим же пытаются заниматься и маглы. Был большой скандал, когда выяснилось, насколько близко маглы подошли к постижению волшебного мира. Остановить их было уже невозможно: нам прямо пригрозили войной. В итоге договорились, что маглы отказываются от своих исследований и строят нам лабораторию, а мы взамен раскрываем им часть информации о волшебном мире и сообщаем некоторые результаты наших опытов. С условием, разумеется, что информация не выйдет дальше их правительств.

— И что, они действительно свернули свои программы? – насмешливо спросила Гермиона.

— Конечно, нет. Но по самым опасным направлениям их удалось остановить на какое-то время.

— А зачем помощь в строительстве? Сами, что ли, не могли?

Было видно, что Гермиона ни капли не доверяет Петровичу.

— Кое-что не могли. Например, построить атомный реактор, чтобы снабжать энергией оборудование.

— Чего?! – спросили вместе Гарри и Гермиона.

— А как вы думали, легко увидеть, какая магия творится на другой стороне планеты? Для того лабораторию и упрятали на пять километров под пустынную тундру, чтобы местные волшебники не заглушали далекие сигналы. Потому и аппарирование, и прочее волшебство запрещены в лаборатории и ближайших окрестностях. Хотели сначала под Антарктидой разместиться, только туда ничего не доставишь… Часть ведь техники пришлось у маглов позаимствовать…

Резкий гудок прервал фразу Петровича.

— Прибыли. Пожалуйста, пристегнитесь.

Гарри только сейчас заметил, что его кресло снабжено ремнями, как в самолете. И они не были лишними: поезд начал тормозить, причем все резче и резче. В гул ветра вмешался глухой скрип тормозов.

— А как же поезд? Машиниста ведь нет?

В царившем вокруг шуме вопрос Гермионы был едва слышен, но Петрович на него ответил:

— Думаешь, магия? Нет, робот!

Ну да, атомные реакторы и роботы – самые нужные вещи, чтобы изучать магию… И Петрович всерьез надеется, что ему поверят? Хотя — уже поверили…

Поезд остановился очень плавно. Вслед за Петровичем друзья вышли из вагона. Туннель в этом месте расширялся, и у стены оставалось немного места для узенькой платформы. С потолка свисали несколько тускло светящих лампочек.

От края платформы в стену уходил узкий плохо освещенный коридор. Стены без всякой облицовки – голый камень. После нескольких поворотов коридор стал шире, начали появляться боковые ответвления. Над входом в одно из них горела яркая красная лампочка. Взглянув на нее, Петрович нахмурился:

— Как и следовало ожидать, у вас слишком сильный магический фон. Вам нельзя здесь долго находиться.

— А почему я вам поверил? – Гарри наконец-то задал вопрос, мучивший его от самого Лондона.

— Это мой маленький секрет. Не важно как, но ты должен был сюда попасть. Такая у меня работа…

В молчании миновали еще один поворот, и друзья встали как вкопанные. Гарри показалось, что они очутились на заводе, выпускающем, по меньшей мере, космические корабли: громадный зал, напичканный непонятными машинами и приборами, множество людей в белых халатах и невероятная чистота.

На вошедших посматривали с интересом – похоже, гости тут были редкостью. Пройдя вслед за Петровичем в конец зала через лабиринт гудящих агрегатов, друзья оказались перед большим, метров десять в диаметре, глобусом. Точнее, не глобусом, а уменьшенной копией Земли. Отчетливо были видны горы и океаны, леса и пустыни. Земной шар медленно вращался, освещаемый сбоку невидимым солнцем. За ним располагался огромный, во всю стену, экран, на котором была изображена карта обоих земных полушарий, переливающаяся разноцветными огоньками. По краям экрана появлялись и исчезали непонятные рисунки, схемы, графики. Под экраном находился большой пульт с множеством приборов и сигнальных ламп. Перед ним сидели четыре человека, как и все, в белых халатах. Двое напряженно всматривались в изображения на экране, третий что-то настраивал – его пальцы так и летали по кнопкам. Четвертый же поднялся навстречу гостям.

Гарри на миг показалось, что это если не брат, то, по крайней мере, родственник Дамблдора: седая борода, покрытое морщинами лицо, пронзительный взгляд серых глаз. Но Гарри сразу же обнаружил существенное отличие: в глазах этого человека не было ни капли душевного тепла.

— Приветствую вас в нашем поземном мире, — старик говорил по-английски медленно, но без малейшего акцента. – Ваше появление здесь было неизбежным, вам предстоит очень много узнать. Петрович, ты, надеюсь, посвятил их в основы нашей работы?

Получив утвердительный кивок, седой мудрец продолжил:

— Наши методы похожи на те, что использует ваше Министерство магии. Мы тоже отслеживаем факты применения магии, определяем место, где использовалась магия, и тип заклинания. Но в наших силах большее: мы можем определить силу заклинания, не говоря уже о том, что точность наших измерений намного выше.

— Взгляните сюда, — старик указал на карту полушарий. – Каждая точка означает волшебника или их группу – на близком расстоянии их различить невозможно.

Гарри внимательно посмотрел на карту. По всей планете были разбросаны розовые точки разных оттенков – где-то редко, где-то гуще. Местами точки сливались в большие красные пятна. Самые большие пятна отливали желтым.

— Чем могущественнее волшебник, тем сильнее он воздействует на мир вокруг. При использовании заклинаний эффект усиливается настолько, что обнаруживается специальными чарами, которые используют министерства магии, если, конечно, волшебник не использует защиту от наблюдения. Возьмем что-нибудь поближе к вам, например, Лондон.

Нажатие кнопки, и на боковом экране появилось большое бесформенное красно-розовое пятно. Местами оно было желтоватым, а в центре почти белым.

— Видите? Очень много волшебников, они влияют друг на друга, так что определить, кто есть кто, невозможно. Напряжение волшебного поля достигает максимума вот здесь, — он указал на ярко-желтое пятно почти в центре, — это Косой переулок, и вот здесь, где цвет становится почти белым – это ваше Министерство магии. При интенсивности, отмечаемой желтым цветом, заглушается электромагнитное поле, из-за чего перестают действовать вещи, работающие на электричестве.

— А белый цвет – поле еще сильнее? – спросила Гермиона. Как заметил Гарри, она слушала очень внимательно, стараясь не пропустить ни единого слова.

— Белый цвет – это уже аномально высокое напряжение. Его создает Министерство магии, точнее, Отдел Тайн. То, чем там занимаются, зачастую выходит за рамки дозволенного. Вмешательство в магические основы сложно и опасно.

— И что может произойти? – обеспокоено спросил Рон.

— Когда поле не колеблется, как сейчас, опасности от такого напряжения почти нет. Единственное, резко возрастает вероятность непроизвольного применения магии. Да еще волшебники со слабой психикой могут чувствовать дискомфорт.

— А если начнутся колебания? – спросил Гарри. Он пока не понял, к чему клонит этот волшебник, но про волшебное поле и его возмущения он уже слышал, причем не так давно – от Дамблдора после истории с Министерством магии.

— Сейчас покажу.

Старик повернулся и крикнул кому-то невидимому:

— Перейди на вспомогательный!

— Есть! – прозвучал ответ.

— Смотрите на большой экран, — обратился старик к друзьям. На центральном экране вместо карты полушарий появилось огромное изображение Великобритании, переливающееся розовыми огоньками. Самое большое желтовато-розовое пятно – естественно, Лондон. По всей стране разбросаны розовые пятна поменьше. На дальнем севере – яркое желтое пятно.

— Хогвартс, — шепнула Гермиона Гарри.

— Тридцатое марта этого года, — произнес седой волшебник. – Около часа ночи.

Внезапно с юга от Хогвартса полыхнула яркая вспышка. От неожиданности все вздрогнули.

— Еще раз в замедленном повторе.

Теперь отчетливо было видно, как на карте появилась маленькая искорка. Она медленно перемещалась, набирая яркость. Неожиданно она вспыхнула как маленькое солнце и исчезла.

— Чрезвычайно сильная магия, правда, нам не удалось установить, какая именно, но явно довольно необычная. Кто ее применял – не совсем понятно: слишком высока была скорость.

Гарри осенило: ведь это был он сам, когда летел на метле в Лондон искать Дамблдора! Значит, вспышка – это момент пересечения предела «Дзай-Сунн» — скорости, недостижимой для волшебных летающих предметов…

— Попробуем теперь приглушить блеск, чтобы можно было увидеть детали…

Нажатие пары кнопок – и все повторилось. Теперь сияние было не таким ярким, и Гарри заметил, как от места вспышки будто волны побежали, как круги на воде от брошенного в озеро камня. Он вопросительно посмотрел на седого.

— Колебания волшебного поля, — пояснил тот. – Чем-то похожи на обычные волны на воде. По крайней мере, принцип образования тот же – от сильного внешнего воздействия. Волны никак не ощущаются, но могут вызывать поломки магических предметов, случайное срабатывание волшебных палочек, непроизвольную магию… Но это в случае, когда волшебное поле стабильно. Сейчас же…

На изображение на экране словно накинули редкую сетку из переплетающихся синих волокон.

— Нарушения в волшебном поле. Если сравнивать с земной корой, то больше похоже на разломы.

Для Рона все это явно было китайской грамотой, Гарри тоже не сильно разбирался в геологии, но, тем не менее, как и Гермиона, продолжал внимательно слушать. Из всей этой дребедени явно должен был быть сделан какой-то важный вывод…

— Синий цвет означает, что разрыв неактивен. Он никак не ощущается и практически никакой опасности не представляет. Но стоит произойти сильному внешнему воздействию…

Еще раз на экране появился момент пересечения «Грозой» предела «Дзай-Сунн». И в тот миг, когда светящаяся искорка исчезала, одно из синих волокон вдруг стало ярко-красным.

— Разрыв стал активным. А теперь обратите внимание, что произошло в Лондоне через несколько минут после этого.

Гарри внутренне сжался, догадываясь, что сейчас увидит свою собственную атаку на Министерство магии.

Лондон на экране также пересекало несколько полос. Все синие и одна красная. Вдруг яркая белая вспышка затмила город и его окрестности, больно резанув по глазам. Но все успели заметить, что источником сияния была именно красная полоса.

— Красиво, не правда ли? – усмехнулся старик. – Сильное заклинание в зоне разрыва спровоцировало выброс энергии окружающего волшебного поля. Выброс настолько мощный, что он заглушил всю магию, творимую в этот момент сотнями волшебников. Если не ошибаюсь, основной удар пришелся на ваше Министерство магии?

Гарри кивнул.

— Простите, вы сказали, что так было не всегда, — подала голос Гермиона. – Значит, раньше такого не случалось? И это только в Англии так или…

На экране снова появилась карта полушарий. Ее всю рассекали извилистые красные полосы.

— Господи… — охнула Гермиона.

— Вы видите, насколько все серьезно. Плохо то, что крупные трансконтинентальные разломы достаточно стабильны, чтобы поддерживать волшебное поле планеты в расколотом состоянии. Последствия, по крайней мере, некоторые, у всех на слуху. В первую очередь, это проблемы с аппарированием.

— Что при этом происходит? – быстро спросил Гарри.

— При аппарировании волшебник перемещается практически мгновенно. Но в волшебном поле все равно происходит значительное возмущение, между точками отправления и прибытия словно проскакивает искра или — как бы поточнее придумать аналогию – ударяет молния. Так вот, молния эта очень капризна. Если она окажется направленной вдоль разлома, то она, скорее всего, пройдет по нему, изменив точку прибытия волшебника. И сделает это тем охотнее, чем активнее разлом. Поэтому, определив на местности расположение нарушений поля, можно воздействовать на их активность и таким образом менять точку прибытия аппарирующих волшебников.

Вот, значит, как Волдеморт умудряется осуществлять перехваты! Интересно, это он сам додумался или кто подсказал?

— Но если путь пройдет поперек активного разрыва, то очень вероятно расщепление точки прибытия. И волшебник рискует появиться мало того, что не там, так еще и по кусочкам. Только за последний месяц в мире было около десятка подобных смертей…

После такого на аппарировании можно было ставить крест. Мало того, что опасно, так еще и попробуй сосредоточиться, когда в голове сидит мысль: целым ты на место прибудешь или по частям…

— Но почему это происходит? – спросила Гермиона.

— Сложно сказать. Волшебное поле постоянно находится в движении. Иногда оно спокойно, иногда начинает бурлить, словно океан во время шторма. Изредка случаются катастрофы, уносящие тысячи жизней, ставящие под вопрос само существование волшебной цивилизации. Волшебники рождаются в семьях маглов во много раз чаще, чем сквибы в магических семьях, а количество волшебников на планете почти не увеличивается… Но причина нынешних проблем, в отличие от предыдущих эпох, нам известна. У нее есть имя, точнее, прозвище: Лорд Волдеморт.

«Опять он…» — мысленно простонал Гарри. Еще не хватало, чтобы и эти подземные жители потребовали уничтожить красноглазого придурка…

— …он жаждет могущества и власти. Ради этого он пытается проникнуть в самые глубины мироздания…

«…покорить весь мир… — продолжил про себя Гарри. – Знаем, слышали».

— …он зашел настолько далеко, что теперь само его существование вызывает ответную реакцию Природы. Но даже сейчас он не желает останавливаться. За последний год он осуществил два чудовищных эксперимента…

— Вы про Последнего дракона?

— Что? Ах, да, вы так называете это существо… Именно.

— А второй?

— Терпение, молодой человек.

Гарри почувствовал, что Гермиона дернула его за рукав, но сидеть и молчать в тряпочку он не собирался. Когда дело касается Волдеморта, нужно узнать как можно больше.

— Что именно представлял из себя второй эксперимент, мы пока не знаем. Пока. Проблема, однако же, не только в Лорде Волдеморте, но и в вас, Гарри Поттер.

Может, права была Гермиона – не надо было сюда соваться?..

— Что с Гарри?

Взволнованный у нее голос… Ей-то чего бояться?

— Здесь придется начать с сотворения мира. Точнее, с того момента, когда вы, Гарри Поттер, родились во второй раз.

Гарри непроизвольно зажмурился. Перед глазами молнией мелькнула картина: лицо матери и яркая зеленая вспышка. Эти воспоминания не отпустят до конца жизни…

— Полагаю, вам известно заклинание Авада Кедавра?

— Заклинание, вызывающее мгновенную смерть без нанесения видимых повреждений, запрещено во всех странах мира, — отчеканила Гермиона, словно на экзамене.

— Но вам не рассказывали, почему запрещено именно оно, хотя существуют десятки других способов мгновенно лишить человека жизни?

Вопрос был задан, что называется, в лоб. Гермиона смотрела на старца так, словно хотела пробить его взглядом насквозь.

— Это заклинание обладает чудовищной силой. Вам должно быть известно строение нашего мира: миры жизни и смерти, промежуточный между ними и две границы.

Вряд ли об этом знала даже Гермиона, но перебить старика никто не осмелился. Гарри слышал только о мире смерти и о границе, и то только от Дамблдора, но что все настолько сложно…

— Та граница, что ближе к миру жизни, населена. На ней обитают фестралы, дементоры, ориехи и некоторые другие существа, а также призраки. В общем-то, все они призрачны, потому что не полностью принадлежат к нашему миру, даже видимы не для всех, хотя могут быть очень опасны…

Это точно. Уж дементора никак не назовешь безобидным…

— На другой границе живет Последний дракон…

— Близок к смерти – смерть приносит… — услышал Гарри шепот Гермионы.

— …о промежуточном мире нам, к сожалению, не известно ничего…

«Да ведь я там был!» — промелькнула мысль у Гарри. Прошлое Рождество вряд ли получится забыть…

— После смерти душа человека последовательно проходит путь от мира жизни к смерти и по крайней мере на первой границе может остановиться и решить, стать ли призраком или двигаться дальше…

«…он не останется… пойдет дальше…» Сириус…

— …истинное значение Авады Кедавры – переброска души напрямую, минуя все границы. Смерть в данном случае лишь побочное явление. Для такого действия заклинание должно иметь колоссальную мощь.

Это смерть – побочное явление?!

— Кроме того, Авада Кедавра расщепляет душу. Большая ее часть отправляется в мир смерти, меньшая остается в руках волшебника-убийцы. Затем с ее помощью можно осуществлять самые жуткие черномагические ритуалы…

И снова воспоминание: мать и отец, белые и прозрачные, появляются из палочки Волдеморта… Значит, он все эти годы держал в заточении частички их душ… Волна ненависти едва не захлестнула Гарри с головой, он с трудом заставил себя слушать дальше.

— …душа человека зарождается где-то на границе. И первые пару лет она существует, слабо связанная с телом. Потому младенцы такие уязвимые: чуть дунь – и огонек погаснет.

— Тогда почему Гарри выжил?

Гермиона, Гермиона… Ты никогда не теряешь способности докапываться до самой сути…

— Над этим вопросом бились волшебники со всего мира. И ответ был найден. Гарри был всего год. Чтобы отделить душу от тела, достаточно было простого пинка. А куда девать остальную мощь заклинания? Для такой силы младенец не интересен. Тем более, жертва матери на некоторое время закрыла для его души путь в мир смерти и сохранила невредимым тело. А выпущенная на свободу энергия должна быть потрачена полностью. В итоге, помимо расщепления душ, избыточная мощь заклинания уничтожила тело Лорда Волдеморта и, уже в качестве ударной волны, дом и все вокруг в радиусе двадцати метров.

Гарри почувствовал неприятный холодок.

— Вы сказали «расщепление душ?» — хрипло спросил он.

В глазах старца будто промелькнуло сострадание.

— Именно.

— Но раз я до сих пор жив, значит, все закончилось нормально?

— Увы, не совсем. Разорванные части душ соединились вновь, как только заклинание полностью исчерпало свою силу. Но, по странной причуде судьбы, соединились они не так, как положено. Большая часть души одного человека слилась с меньшей часть другого.

Страшно захотелось исчезнуть отсюда, очутиться где-нибудь подальше, на свободе…

— Наверняка вы сами заметили, что вы связаны.

Змея в уголке сознания…

— Так что, Гарри Поттер, вы, вместе с Лордом Волдемортом, являетесь той причиной, из-за которой волшебное поле планеты начало трещать по швам. И ваша задача – остановить это.

— Как?! – бросил Гарри. От этого всего страшно разболелась голова, хотелось просто исчезнуть, забыться – что угодно. – Убить Волдеморта?

— В нем – часть вас, — тихо сказал старик. – Вы готовы убить себя?

Повисла тишина. Только за спиной продолжал еле слышно гудеть какой-то агрегат.

— А если ничего не делать? – так же тихо спросил Гарри, глядя прямо в глаза старику.

— Возмущение в волшебном поле планеты нарастает. Лорд Волдеморт очень сильный маг, он в состоянии с ним бороться. Вы же можете лишь испытывать на себе последствия этой борьбы. Ведь для Природы вы и он – одно целое.

— И что произойдет? – прошептала Гермиона.

— Лорд Волдеморт сможет обойтись без той частицы своей души, что находится в теле Гарри. Он, я думаю, будет с интересом наблюдать, как взбунтовавшееся волшебное поле начнет убивать причину нарушения своего покоя.

Гарри почувствовал, как глыба льда сдавила сердце. В голове зазвонил колокол.

— И сколько мне… — Гарри не смог выговорить слово «осталось», но волшебник его понял.

— Многое зависит от поведения Лорда Волдеморта, но, по нашим данным, процесс уже вышел из-под любого контроля. Может, десять месяцев, может, десять недель…

В грудь вошел ледяной кинжал и уперся в сердце.

— И что тогда? – Гарри не узнал своего голоса.

— Тихая смерть где-нибудь в укромном уголке. Это в лучшем случае. В худшем, тем более если вы умрете насильственной смертью… В худшем случае может быть спровоцирован выброс энергии всего волшебного поля в одной точке. Этого хватит, чтобы проломить границу между мирами жизни и смерти. Тогда об этом узнают даже на соседних звездах. На Земле это будет означать катастрофу мирового масштаба. Будущее мира в ваших руках, Гарри Поттер.