О вреде самообмана (джен)

Было общее собрание. Санджи на него, разумеется, не позвали. Через приоткрытую дверь до него доносились обрывки разговоров.

Как джентльмену, ему не хотелось подслушивать. С другой стороны, он всё-таки пират, а они сидели и за глаза его обсуждали, так что почему бы и нет. Он же не виноват, что порой они забывали говорить шёпотом, а несколько раз дело и вовсе доходило до драки.

Санджи рассеянно теребил бинты на левой руке, вопреки запретам Чоппера. Он должен быть там. Должен сказать им, что они идиоты, раз, очевидно, не способны ужиться друг с другом без него, так что ему придётся в срочном порядке выздоравливать, пока они друг друга не передушили. А ещё напомнить, что ему не очень-то по душе были все те обвинения, которыми они там разбрасывались. С ним всё нормально, как всегда было и будет, так что не нужно за него волноваться.

И всё же команда пришла к неким выводам касательно его здоровья. Ему оставалось только угрюмо зыркать на Чоппера из-под одеяла, когда тот вернулся сменить бинты.

— Ты быстро поправляешься, — сказал оленёнок сахарным голосом. Ожог был второй степени, однако шрамы всё равно остались. Его рука ещё долго будет испещрена уродливыми красными рубцами. — Через три недели будешь как новенький.

Раньше он скривился бы, узнав, как долго придётся ждать, но, по сравнению с девятью месяцами, три недели казались мелочью.

— Твои ноги достаточно зажили, чтобы ходить без костылей, но я бы всё равно посоветовал какое-то время попользоваться тростью, хорошо? И почаще отдыхать. Мы будем следить, чтобы ты не перенапрягался.

Санджи кивнул доктору и перевёл взгляд ему за спину.

— Тогда чего этот тут сидит ревёт?

— Я не реву, — пробубнил Фрэнки, утирая лицо. Сахарная улыбка Чоппера слегка померкла.

— Он… он просто хотел поговорить. После того, как мы закончим. У тебя есть ко мне вопросы?

Санджи пожал плечами, уставившись в пол. Он нашёл идеальное местечко для пепельницы. Можно лежать в кровати и курить днями напролёт; всего-то нужно было время от времени наклонять руку и стряхивать пепел.

— Я вас оставлю, — сказал Чоппер, натянуто улыбнувшись. Торопливое цоканье копыт плохо вязалось с беззаботным тоном, но было видно, что он пытался. Как только дверь за ним закрылась, Фрэнки пододвинул к кровати стул, совсем как тем ранним утром. Только в этот раз не было стола, разделявшего их. От этой непрошенной близости им обоим было неловко. Санджи не отрывал глаза от пола, в то время как Фрэнки пытался взять себя в руки.

— Я хотел извиниться, — произнёс он, шмыгая носом. — Мне правда так жаль… твоя рука… если б я не…

— Да, я понял уже, — огрызнулся Санджи. — Это всё?

Фрэнки, кажется, собирался возразить, но в последний момент зажал рот рукой и шумно выдохнул.

— Нет. Я хотел сказать ещё кое-что, — сказал он с лёгким раздражением. — По поводу того, что произошло.

Санджи надеялся, что его плечи не вздрогнули, когда он наконец перевёл взгляд на подбородок Фрэнки, чтобы хотя бы не выглядеть как школьник, которого отчитывал отец.

— Да?

К его злорадному наслаждению, под его взглядом Фрэнки заёрзал на стуле, потирая шею.

— Не знаю, почудилось ли мне, но я всё равно хочу знать: тебе ведь было весело, да?

Из всего, что он мог спросить… нельзя сказать, что Санджи меньше всего ожидал этого вопроса, ведь это означало бы, что он вообще его ожидал. Ему потребовались немалые усилия, чтобы сохранить невозмутимое выражение лица.

— Ведь я только этого и добивался, — пробормотал Фрэнки, не выдержав мучительного молчания. — Хотел тебя развеселить. Я вовсе не пытался тобой манипулировать, или что ты там подумал. Чоппер волновался, что ты, э-э, натворишь всякого, или там руки поранишь незаметно для себя, да и вообще он неохотно согласился разрешить тебе разгуливать по кораблю (только ему не говори, что я тебе сказал), но я считаю, что товарищей нельзя так запирать! Понимаешь?

Вопрос был не риторический. Фрэнки смотрел на него умоляюще, и Санджи ответил ему едва заметным кивком. Получив одобрение со стороны друга, киборг заметно воодушевился.

— Да. Вот именно. Так и с ума сойти недолго, правда? Всё время сидеть без дела.

В чём-то он был прав. Губы Санджи изогнулись в усталой усмешке.

— Даже если я выйду отсюда, это ничего не изменит. Не все могут притворяться, что не боятся меня.

— Всё не… — Фрэнки провёл рукой по лицу и издал протяжный вздох. — Мы тебя не боимся, мы боимся того, что ты с собой делаешь, бро. Мы же твои друзья.

Санджи потупил взгляд.

— Чёрт. Ты меня в краску вгоняешь, — сказал он. Его тону не хватало непринуждённости, чтобы это замечание звучало хоть немного правдоподобно.

— Я буду с тобой откровенен. Я же знаю, как ты не любишь, когда мы ходим вокруг да около этого твоего комплекса мученика.

— Нет у меня никакого…

— Да, да, как скажешь. Признайся, у тебя есть какой-то груз на душе, да? То, о чём ты вечно умалчиваешь?

Молчание Санджи говорило само за себя. Фрэнки опустил очки и посмотрел ему в глаза. Веки киборга опухли и покраснели, однако нахмуренные брови делали его взгляд пронзительным, и Санджи невольно стал вслушиваться в его слова.

— Мы не будем из тебя ничего вытягивать, но мой тебе совет, как другу: тебе надо с кем-то об этом поговорить. Никто даже не станет тебя ругать или читать нотации. Просто… поговори с кем-то, ладно? — брови Фрэнки расслабились, его взгляд стал усталым. — Мы переживаем и хотим знать, что с тобой происходит.

Санджи моргнул и перевёл взгляд на стол, стоявший в углу.

— Не хочу никого напрягать своими проблемами, — пробормотал он, удивляясь собственному ответу.

— Я тебе обещаю, никого это не напряжёт.

Он помолчал немного. Рёбра ныли, будто их снова сломали; они сдавливали лёгкие, грозя проткнуть их, стоило ему вдохнуть немного глубже.

— Я… я правда не хочу это обсуждать. Ни с кем.

Он не видел, каким было лицо Фрэнки, когда он поднялся и молча вышел. Наверное, разочарованным. Но он ничего не сказал. Санджи не заслуживал такой доброты.

Он выждал ещё немного, собрался с силами, поднялся и проковылял к двери. Солнечный свет ударил ему в глаза, не успел он выйти за порог. Санджи заслонил лицо рукой. Та покраснела в лучах солнца, будто после стольких дней, проведённых в сумраке лазарета, его кожа стала прозрачной. Возможно, стоило намазаться кремом от загара; по сравнению с остальными, он так легко сгорал, ха-ха.

Левую руку кольнуло болью.

Когда свет наконец перестал резать глаза, Санджи окинул взглядом палубу «Санни». Чёртов Маримо опять развалился под мачтой, троица идиотов развлекалась в своей обычной надоедливой манере, а Робин как всегда поражала своим утончённым великолепием.

Однако были и трещинки в личине этого обычного дня. Найдя Нами и предложив ей полуденный перекус, Санджи получил в ответ твёрдое и безоговорочное «нет», после чего навигатор развернулась и удалилась в свою мандариновую рощу. Всякий раз, когда он встречался взглядом с Луффи пока тот шутливо пытался сунуть какого-то червяка в ухо Чопперу, улыбка пропадала с лица капитана, сменяясь до жути безэмоциональным (и в то же время укоризненным) выражением. Усопп зашёлся в приступе кашля, стоило Санджи показаться на палубе. Стрелок попытался скрыть неловкость, закатив тираду о всякой ерунде, чтобы показать, что всё нормально.

Стараясь не обращать внимание на пристальный взгляд Чоппера, Санджи облокотился на перила и устремил взгляд вдаль, на море.

Море…

Он так давно его не видел, что уже и забыл, какой успокаивающей может быть водная гладь. Конечно, он никогда его не покидал, но качки корабля было недостаточно, чтобы напомнить об этом; он давно к ней приспособился. По-настоящему прочувствовать море можно только снова увидев его просторы, ощутив его солёный запах и свежий бриз, услышав его ленивый шелест.

Ветер ласково трепал его волосы. Санджи отставил трость в сторону и свесил руки с перил, словно возвращая их морю. Глупо, конечно, думать, что море примет то, что даже не может почувствовать всей его красоты. Когда всё его тело трепетало при виде тёмной синевы волн, руки оставались мёртвой зоной, словно существующей отдельно от него.

Отрежь их, и он не заметил бы разницы.

— Ну что, тебе уже лучше?

Санджи выпал бы за борт от неожиданности будь он немного здоровее. Так он всего лишь подскочил на месте и отпрянул от внезапно возникшего рядом капитана. Когда его мозг наконец обработал вопрос, он опустил непонимающий взгляд на свою трость и перевёл его на Луффи. На его лице читалось искреннее любопытство.

— А ты как думаешь, — сказал он, на секунду забыв, с кем разговаривал.

Рот Луффи растянулся в широченной улыбке.

— Здорово! Значит, ты снова будешь готовить, да?

Контраст между их последним разговором с Луффи и этим невинным вопросом заставил Санджи раскрыть рот от удивления. Его ноги угрожали подкоситься.

— Я…

— Жареный рис был очень вкусный, но ты та-а-ак давно не готовил мясо, — продолжил Луффи, усаживаясь на перилах и болтая ногами, как ни в чём не бывало. — И всякий раз когда я прошу мяса, мне дают только вяленое, а вяленое мясо — отсто-о-ой, — словно желая показать, насколько оно отстойное, Луффи наклонился назад и свесился над водой, протянув это слово. Санджи тут же подскочил к нему, чтобы втащить капитана обратно, но тот со щелчком вернулся в прежнее положение, словно какая-то резинка. — Я хочу свежего, сочного мяса! На кости! Санджи, приготовь мне мяса!

Поразительно, как Луффи мог вести себя так, будто это не он прижал его к стене во время их последнего разговора. С другой стороны, это же Луффи. За всё время их знакомства Санджи никогда бы не назвал Луффи злопамятным.

Однако ответить он не успел, ведь в разговор тут же встрял Чоппер.

— Дубина, не вздумай заставлять его готовить! Он уже обжегся, он не может…

Чоппер осёкся. В затянувшейся тишине Санджи напрягся, в то время как Луффи вопросительно склонил голову набок. Спустя пару мгновений, Чоппер тяжело вздохнул.

— Кхм. Нужно сначала спросить, что ему по силам. Хорошо? — взгляд его больших круглых глаз переместился на Санджи. — Э-э… так как ты себя чувствуешь? Ты хочешь сегодня приготовить ужин?

Санджи не мог даже поднять руку, да и к тому же обжёг ладонь. Все этапы приготовления пищи теперь стали либо невероятно сложными, либо попросту невыполнимыми. Но кое-что он знал наверняка. Он хотел готовить. Хотел снова быть полезным, хотел снова чувствовать себя человеком. Стойкая головная боль умоляла его вернуться в постель, но сердце сжимала тоска, когда он смотрел на свои руки и размышлял не о том, стоит ли готовить сегодня вечером, а о том, стоит ли навсегда отказаться от готовки.

— Да, — прохрипел он в ответ. — Но мясо я приготовить не смогу.

Луффи скорчил кислую мину, но возражать не стал. Чоппер засомневался, но всё же кивнул и последовал за Санджи, пока тот проковылял обратно на кухню.

Первый час он просто пытался решить, что бы такого приготовить, чтобы обойтись без резки, подъема тяжестей или перемешивания. Вариантов оставалось не так уж и много. Скрепя сердце, он решил, что на ужин будет суп с лапшой.

Следующий час ушёл на то, чтобы помыть овощи, дождаться, пока закипит вода, при этом стараясь игнорировать жалобный взгляд Чоппера, что стал настороженным, как только Санджи подошёл к подставке для ножей и взялся чистить бок-чой одной рукой.

— Э-э, Санджи? — Чоппер заёрзал на месте. Санджи стоял к нему спиной, но всё равно услышал беспокойство в его голосе. — Я хотел… Я просто…

— Всё нормально, — машинально отозвался он.

— Неправда, — тихо сказал Чоппер. Санджи принялся сосредоточенно отмерять лапшу. — Я… все испортил. Прости. Я… я просто… я недостаточно тебе доверял… и я не мог понять… Я не просил о помощи, просто притворялся, будто знаю, что для тебя лучше, и держал тебя… взаперти, одного, я боялся… Я знал, что то, что я делал… как врач, я не должен был так поступать. Я просто не мог… Ты мой друг, и я прошу… Прости меня.

Бульон закипал. Лапша постепенно размягчалась в воде. Он медленно её помешал и закинул в кастрюлю щепотку соли. Самым сложным было добавить кунжутное масло. Ему трудно было поднять бутылку: запястье не поворачивалось, и ему пришлось повернуться всем телом. Он надеялся, что со стороны не заметно, как сильно тряслись его руки.

— Всё нормально, — настойчиво повторил он, не желая продолжать этот разговор. Чоппер замолчал, но продолжил наблюдать за ним. От него за километр сквозило виной, она сочилась из его меха и стекалась к ногам Санджи липкой лужей, напоминая ему, что все сейчас о нём думали: несерьёзный; невменяемый; самоубийца.

Стол за ужином был более чем скудным: кастрюля с супом посередине и по одной миске перед каждым местом. Даже такая простая сервировка сильно его утомила. Но как только все уселись за стол и принялись за еду по их реакциям можно было подумать, что он устроил для них роскошный банкет. То и дело раздавалось «Вкуснятина!» и «Вау, это СУПЕР!» и «Ты такой молодец!». Единственные, кто не осыпал его похвалами, были Нами, которая ела молча, и Луффи, который жаловался на отсутствие мяса (и получивший сразу несколько затрещин от его более тактичных соседей по столу).

Понятно, что они старались его приободрить, и это было весьма мило с их стороны. Но он не мог сделать над собой усилие и показать, что ему не всё равно, когда их отношение к нему не помогало, а наоборот, заставляло его чувствовать себя одиноким.

Будни Санджи превратились в бесконечный цикл из готовки, отдыха и осмотров у Чоппера. На корабле стало тише без его постоянных перепалок с Зоро, и он не мог не задуматься: это потому, что он слишком устал для этого, или потому, что даже Зоро не мог смотреть на него в таком жалком состоянии? Даже когда «Таузенд Санни» причалил в нейтральном порту, его рутина не изменилась, помимо того, что он вручил Усоппу список продуктов и дал подробные наставления, как выбрать самые свежие фрукты и овощи: по арбузу нужно постучать, зелёный лук брать без сухих кончиков и с маленькими луковицами, чтобы легче было резать, и ради всего святого, если ты снова не купишь сраные грибы, я тебе глаза на жопу натяну.

Хоть Усопп и казался рассеянным, он смог в точности повторить все его инструкции, в том числе и ту часть про глаза на жопе. И всё же ему тяжело было смотреть Санджи в глаза, пока тот распинался. Прежде чем уйти, стрелок нервно потёр предплечье и сказал: 

— Береги себя.

Немного подумав, Санджи, прихрамывая, подошёл к трапу и крикнул ему вслед: 

— Если у тебя останутся деньги, можешь купить себе какой-нибудь фигни!

В ответ он получил лишь неуверенную улыбку.

После этого Санджи засел на камбузе, решив, что бродить по палубе пиратского корабля с тростью означало нарываться на неприятности, да и вообще, ему пора готовить ланч на случай, если кто-то вернётся пораньше.

Не прошло и пяти минут, как к нему на кухню заглянула Робин.

Будь это кто-то другой, он бы прогнал его обратно на палубу караулить, но это была Робин, у которой, наверняка были глаза повсюду, так что она вполне могла делать несколько дел одновременно. Она сама могла бы стать довольно неплохим поваром, особенно с её способностями. Несколько рук, чтобы резать и помешивать одновременно? Несколько глаз, чтобы уследить за всеми кастрюлями и сковородками? Звучит здорово, почти как настоящая мечта кока, после Олл Блю. Одна лишь проблема: не было кухни настолько большой, чтобы задействовать эти способности на полную. Не говоря уже о прилагающейся непереносимости моря.

При виде Робин Санджи устало улыбнулся.

— Робин-тян~! Не хочешь ли чашечку кофе?

Робин одарила его одной из своих совершенно потрясающих улыбок и сказала: 

— Если ты не возражаешь, я сама его сделаю.

Глупая ухмылка Санджи на мгновение померкла.

— Конечно не возражаю! Проходи, я скажу тебе, где что лежит!

Даже показав ей, где всё находится, Санджи не отходил от неё ни на шаг; он заламывал руки и едва слышно попискивал, понимая, что её кофе будет менее чем идеальным. Только когда Робин начала бросать на него взгляды через плечо, Санджи вспомнил, что должен заниматься делом, отошёл к плите и больше не поднимал глаз, пока не услышал, как в чашку наливают этот дьявольский напиток. Он подождал, пока Робин усядется за барной стойкой, и спросил: 

— Вкусный?

— Не такой вкусный, как твой, — призналась Робин, отхлебнув из чашки.

— Я могу сделать…

— Нет-нет, не стоит. Ты ведь занят, — она кивнула в сторону кипящих кастрюль на плите. Щёки Санджи загорелись румянцем, настолько ярким, что от него можно было поджигать сигареты.

Он молча вернулся к работе, чувствуя на себе пристальный взгляд Робин. Для него, конечно, не в новинку, когда кто-то наблюдал за тем, как он готовит. Луффи делал это постоянно — всё выжидал удобный момент. Даже если мяса не было, Луффи не упускал возможность продегустировать всё первым. Но у Робин была поразительная способность заставлять Санджи чувствовать себя как на экзамене. Если бы здесь была Нами, он бы не стеснялся быть раскованным, делать ненужные, но эффектные жесты, превращая готовку в представление. С Робин ему хотелось быть обычным серьёзным коком. Всё остальное казалось бы нелепым и ребяческим.

Поэтому, когда сзади донеслось задумчивое хмыканье, его взгляд невольно заметался от кастрюль к сковородкам, словно ища ошибку, которую он так явно совершил.

— Признаюсь, я удивлена.

— А? — удивлена чем? Что он решил добавить чеснок? Или, может, её удивил соевый соус…

— Ты чувствуешь себя гораздо увереннее на кухне, чем я ожидала.

Санджи чуть было не забросил рыбный стейк на потолок.

— Э-э, что?

— Твоя рука, — Робин ткнула кружкой на его руку, сжимавшую ручку сковороды. — Совсем недавно ты обжёгся об эту самую плиту, но на воду, так сказать, не дуешь, если ты понимаешь, о чём я.

Санджи взглянул на аккуратные белые полоски марли, скрывавшие красную, покрытую шрамами кожу, а затем на языки пламени, лижущие дно сковороды.

— Я уже обжигался раньше.

— Но, наверное, не до такой степени.

— Ну, кок не может бояться огня, — ответил он, пожимая плечами. — Даже если я обжёгся на этой плите, я всё равно считаю огонь прекрасным.

— Как интересно, — сказала Робин. Санджи был благодарен, что из её уст это прозвучало не как насмешка.

— Не в жутком смысле, — добавил он, помешивая суп, чтобы тот не сбежал. — Мне нравится его тепло, как он пляшет… Да и в жизни без него никуда. Без огня ничего не приготовишь.

— Но он ещё и очень опасный.

— Как и море, — парировал Санджи. Его взгляд на секунду стал отстранённым. — Его нельзя пить, хоть это и вода. В нём можно утонуть. Оно непостижимо огромное, настолько, что своим весом может раздавить тебя, если заплывешь слишком глубоко. А если не будешь осторожен, оно смоет тебя с суши и унесёт прочь, на съедение морским королям, — суп продолжал мирно кипеть, словно тихий подводный вулкан. Он убавил огонь под стейком. На кухне стало тихо. — Но я всё равно люблю его.

Глаза Робин блеснули за пеленой пара. Такие беседы были ей по душе.

— Значит, ты любишь опасные вещи?

Чёрт, это уже пошла какая-то глубоко философская дичь. Сейчас бы сигаретку. Окурок, что дал ему Фрэнки, лежал в пепельнице на столе, но Санджи пока ещё не настолько отчаялся — а, может, просто до сих пор не нашёл, где Чоппер спрятал его зажигалку. Он задумчиво выпятил подбородок.

— Я люблю их не потому, что они опасны… Я люблю их, вопреки этому, понимаешь? Даже если они причиняют мне боль, я не могу ненавидеть красоту. Как не могу ненавидеть огонь и море.

Он кивнул, довольный собственным ответом. Робин, похоже, он тоже удовлетворил. Её улыбка стала шире.

— Зная тебя, это определённо многое объясняет.

— И что же? — спросил он больше из вежливости, чем из любопытства.

— Ну… ты ведь помнишь Рулетку?

Санджи замер, так и не закончив перекладывать стейк на тарелку. Спустя пару секунд он понял, что всё ещё держал в руке сковороду, как идиот, и лучше поставить её, пока рука не устала, однако, даже осознавая это, он не мог отпустить ручку и лишь сжал её крепче. Он поджал губы, не решаясь поднять голову и встретиться со всезнающим взглядом Робин.

— Да. И вряд ли забуду.

— Боже… какое грустное выражение.

— Что есть, то есть… — набравшись смелости, Санджи перекинул стейк на тарелку и поставил сковороду в раковину. — Как думаешь, что с ней стало?

Робин наклонилась вперед, подперев рукой подбородок. Её длинные волосы соскользнули с плеч и едва не окунулись в недопитый кофе, но каким-то образом ей удалось их остановить, даже не пошевелившись, — настолько хорошо она контролировала своё тело.

— Учитывая, что, уходя, наш капитан перевернул всю базу морских дозорных вверх дном, дела у неё не лучше твоих.

— Хм, — Санджи нахмурился, опустив взгляд в кастрюлю и машинально помешивая суп.

— Переживаешь за неё?

— Она охотница за головами. Её заработок зависит от физической формы. Без этого… — хорошо ли зарабатывают охотники за головами? Насколько он мог судить, Зоро до встречи с Луффи был простым бродягой, так что, видимо, не очень. Сможет ли она оплатить лечение? И где возьмёт пропитание? Оправится ли она вообще? Конечно, у неё есть оружие, но если тело поломано в бою, никакое оружие не спасёт. Кто знает, возможно, ей даже пришлось найти другую работу. Быть может, сейчас она пыталась наскрести хоть какие-то деньги, чтобы оплатить долги, что лишь продолжали накапливаться, ведь её основной источник дохода был отрезан. Как же жесток этот мир…

— Тебе правда её жаль, — Санджи поймал себя на том, что старался уловить смех в словах Робин. — Несмотря на её безжалостность… Ты просто не можешь ненавидеть красоту.

— Я не хочу об этом говорить, — отрезал Санджи, возможно, чересчур резко. От слова «просто» ароматный запах супа стал казаться несвежим, а глаза защипало от поднимающегося над кастрюлей пара. Он постарался не обижаться на предательскую обмолвку. Робин всего лишь оговорилась. Сказала, не подумав. Это ничего не значит. Он просто себя накручивал. — Извини.

— Нет, это я должна извиниться, — впервые за весь разговор голос Робин утратил свою лёгкость. Санджи увидел сожаление в её глазах. — Я не подумала, что тебе неудобно будет говорить на эту тему. Мне правда очень жаль.

Санджи нахмурился и резко мотнул головой.

— Нет-нет, ты не сказала ничего плохого. Всё… хорошо, ладно?

Робин соскользнула с места. На её лице была мягкая улыбка, но Санджи она казалась фальшивой.

— Ты слишком добр, — с этими словами она вышла за дверь.

Санджи хотел окликнуть её, попросить вернуться, но по рукам, словно лесной пожар, пробежали иголочки. Его пальцы судорожно тряслись, пока он безуспешно пытался открыть баночку обезболивающего и уронил её, как полный идиот. Он быстро отодвинул кастрюлю с супом с огня — в таком состоянии он не смог бы её поднять — и опустился на пол, собирая раскатившиеся таблетки. Колени ныли, но делать было нечего. Его пальцы казались губками, набухшими от свинца и огня. Каким-то чудом он вообще мог ими шевелить. Сквозь жгучие слёзы Санджи понял, что держал перед собой один из белых кругляшков.

Он засунул его в рот со второй попытки, затем неуклюже перевернулся на спину, надеясь, что никто не войдёт. Краем глаза он видел, как из стен и столешниц на кухне выросли руки и принялись накрывать на стол.

Санджи попытался сказать спасибо, но сил хватило только на судорожный вдох. Он решил отобедать раньше и лечь спать до ужина.

За те два дня, что они были в порту, Санджи отказался от трости. На деле она оказалась чертовски бесполезной, так как его руки имели привычку самопроизвольно превращаться в безвольные куски мяса и костей, которые и держать-то ничего не могли, из-за чего ему приходилось опираться на колени, чтобы передохнуть, пока рядом беспокойно суетился кто-то из Мугивар. Хорошо хоть его ноги пострадали не так сильно, но какая разница, если ему всё равно приходилось время от времени искать, где посидеть, иначе он рисковал упасть в самый неподходящий момент.

Когда Чоппер наконец заключил, что его ноги «достаточно здоровы, учитывая, что ты регулярно их поджигаешь», и он мог свободно ходить, не прихрамывая, первое, что он сделал, это врезал с ноги в лицо Усоппу за то, что тот не купил грибы.

— Уже два дня прошло, — прогундосил Усопп, ощупывая чудом уцелевший нос.

— Ага, два дня полнейшего негодования, — Санджи постучал носком ботинка по палубе. Его радовало, что от этого движения ногу в кои-то веки не пронзала боль.

Усопп обиженно ткнул в него пальцем, выглядывая из-за спины Зоро, которого он выбрал в качестве щита.

— Ты же сказал, что всё мне простил, когда я показал тебе тот интересный фрукт, который я купил на рынке!

— Нет, я сказал, что неплохо было бы с ним поэкспериментировать, но у меня нет на это времени, потому что…

Санджи осёкся. В одно мгновение он едва не раскрыл душу нараспашку, и, судя по реакции остальных, они подозревали, в чём дело. Обвиняющий палец Усоппа медленно опустился, и вместе с ним его лицо омрачилось виноватым выражением. Посторонние звуки резко прекратились. Все затаили дыхание, ожидая, когда он сам это скажет.

— …потому что никто из вас не потрудился поднять свои ленивые задницы и помочь вымыть чёртову посуду, — неуклюже закончил он. Никто не решился напомнить, что с тех пор, как всё это началось, посуду мыли все, кроме него.

Усопп даже начал соглашаться, невольно подыгрывая Санджи, когда Зоро наконец не выдержал и оттолкнул от себя стрелка.

— Так найди уже себе помощника.

Потребовалось пара секунд, прежде чем Санджи смог ответить со своим привычным напускным спокойствием: 

— Ха. Не получится, — он надеялся, что дрожь в руках его не выдавала. — Как будто я стал бы так рисковать своей кухней.

— С ней ничего не стряслось и без твоего постоянного надзора, кок.

— Я вроде как много готовил в то время, когда ты был прикован к постели, — заметил распластавшийся на палубе Усопп.

— Ага, и я пробовал твою дерьмовую стряпню, когда был прикован к постели, — оскалился Санджи в ответ. — Ты думаешь, я позволил бы милым дамам снова есть твои помои?

— Еда была не такая уж плохая, — сказал Зоро, и Санджи с Усоппом оба на секунду опешили. Зоро что, похвалил Усоппа?

Санджи пришёл в себя первым.

— Ты просто болван без чувства вкуса.

— Да. А Луффи съест всё, что угодно.

Вот теперь сердце Санджи точно остановилось. Зоро согласился с ним?

Он совершенно выпал из реальности, пытаясь отыскать в этом подвох, и поэтому понятия не имел, какой сегодня день, когда Зоро продолжил: 

— Чоппер в основном ест только зелень, а Фрэнки пьёт свою дурацкую газировку, так что дай уже Усоппу готовить для парней, а сам готовь для девушек.

Санджи почти пожалел, что у него не было под рукой трости. Зоро пытался быть полезным? Что вообще происходит? Когда он снова вышел из ступора, Усопп уже встал на ноги и что-то говорил, оживлённо жестикулируя, как бывало, когда к нему приходила внезапная идея.

— …и я уже знаю, где всё находится, поэтому тебе не нужно меня учить, и даже не обязательно говорить мне код от холодильника, можешь просто открывать его для меня и говорить, что можно брать, чтобы я случайно не израсходовал слишком много продуктов, и, гляди, у тебя появится больше свободного времени на эксперименты и всякое прочее, и…

В ответ на эту тираду Санджи выдавил из себя: 

— Я не буду больше есть твою стряпню.

— Ну да, — отозвался Зоро, прежде чем он успел извиниться перед Усоппом за резкие слова. — Ты ж не мужик.

Ладно, это он понял быстро. То, с какой лёгкостью Зоро увернулся от его удара, было просто оскорбительно, но он ещё и посмел уклониться от драки, напомнив ему об обеде.

Всю дорогу до кухни Санджи бубнил про себя, что будет тушить спички о руки тупого Маримо, пока он спит. Кто знает, может, это даже его разбудит; может, ему удастся выжечь член ему на лбу, что было бы идеальной татуировкой для такого тупицы, как он. Усопп долго не осмеливался напомнить о своём присутствии и готовности помочь ему на кухне.

Когда он наконец решился подать голос, Санджи несколько секунд пристально смотрел на него, словно стрелок внезапно телепортировался внутрь.

— Нет. Всё нормально. Я сам справлюсь.

— Да ладно тебе, я знаю, что делаю, — сказал Усопп с напряжённой улыбкой, которая последние несколько недель держалась на его лице как приклеенная. — Не так хорошо, как ты, конечно, но ты вполне можешь доверить мне какие-нибудь дела. Тебе правда нужно больше отдыхать.

Идея-то была хорошая (хоть он ни за что бы это не признал), и, по правде говоря, ему действительно не помешала бы помощь, но внутри всё равно вскипело странное чувство недовольства, заставившее его сказать тоном капризного ребёнка: 

— Но я же ваш кок.

Он видел, как Усопп изо всех сил старается не смотреть на него как на идиота.

Он попробовал ещё раз: 

— Послушай, я просто… Это я должен заботиться о том, чтобы всем было что есть, так что… мне как бы… мне надо кормить всех, а отдавать кому-то предпочтение это как-то по-мудацки.

Теперь Усопп точно смотрел на него как на идиота.

— Ты постоянно так делаешь.

Санджи с шумным вздохом прислонился затылком к холодильнику и закрыл лицо руками. Молодец, сказанул.

— Ну хотя бы дай мне готовить на половину.

— Нас девять.

— Тогда на четверых.

Усопп поджал губы.

— Ладно. Кто четвёртый?

— Ты.

Последовала пауза, после чего Усопп развернулся, опёревшись одной рукой о барную стойку, а второй зажал рот, явно сдерживая неконтролируемый смех. Держался он недолго и вскоре сдался и завизжал, словно радостная банши.

— Что, — в голосе Санджи слышались нотки обиды. Его щёки горели, и в душе он надеялся, что огнём, а не румянцем.

Усопп не мог даже посмотреть на Санджи, не разрываясь при этом от хохота. На самом деле это звучало так, будто он задыхался между смешками, но выглядел он довольным, выпалив наконец: 

— Какой же ты дурачок.

Будь у Санджи во рту сигарета, она бы моментально превратилась в пепел.

— Я просто хотел сделать что-нибудь хорошее!

— Но тебе обязательно было при этом вести себя как какой-то идиот из любовных романов? — Усопп согнулся пополам, хватаясь за живот в гомерическом хохоте. Да ладно, это было не так уж смешно!

— Я делаю тебе грёбаное одолжение, потому что ты вызвался мне помочь, а ты ведешь себя как придурок.

Тем не менее, когда Усопп наконец успокоился и взялся за работу, Санджи вынужден был признать, что он действительно понимал, что делал.

— Я жил один, — пояснил Усопп. Уголки его рта всё ещё подёргивались (чёртов засранец). Он неплохо разделал мясо, которое Санджи оставил размораживаться, и не задавал глупых вопросов, как некоторые. Правда, он не знал, какие приправы использовать, помимо перца и соли, но это не страшно. Даже если время от времени Санджи хотелось бить его по голове банкой паприки. Хоть кухня и не была рассчитана на двоих, Усопп обладал замечательной способностью не лезть под руку. Талант снайпера, не иначе.

И хотя Санджи готовил только на четверых, а Усоппу приходилось готовить для Луффи, руки Санджи его замедляли, так что Усопп закончил первым. Едва. Однако его помощь и правда была необходима.

Когда приготовления были закончены, Усопп выжидающе посмотрел на Санджи, на что тот коротко буркнул: 

— Отлично. А теперь накрывай на чёртов стол, — и затем плюхнулся в кресло и быстро заснул. Он двинулся с места только раз, чтобы принять обезболивающее.

Вот так у Санджи появилось больше свободного времени, часть которого он валялся без дела, совершенно измотанный. Да, было непросто заставить Усоппа проснуться когда на дворе, по его словам, «ни свет ни заря, кто вообще готовит завтрак в такую рань», но, по крайней мере, он не спал все время. Еще немного, и он начал бы обрастать мхом.

Но после горы пирожных из загадочных фруктов, разноцветных коктейлей и пирогов, а также бесконечных уговоров Усоппа («Хватит себя нагружать» и «Нам не нужно столько десертов, боже, перестань их готовить, никто столько не съест, и тогда тебе придется скормить их все Луффи»), ему больше нечего было делать. Даже после того, как его ноги зажили, всякий раз, когда поднимался шторм, Санджи велели не высовываться. А во времена относительного затишья он только и делал, что свешивал ноги через перила и неотрывно смотрел на море. Нами по-прежнему отказывалась от десертов. Зоро по-прежнему держался в стороне и на подначки не реагировал. И в какую бы глупую игру ни играл Луффи, его он больше не трогал. Робин даже не позволяла ему делать кофе, при том, что всю работу за него делала кофеварка!

Санджи неловко было это признавать, но готовка была почти всей его жизнью, и он правда не знал, что ему ещё делать. Чёрт возьми, он даже не мог покурить, чтобы скоротать время.

С таким успехом он подохнет от хронической скуки.

— Санджи, — озабоченно сказал Чоппер. — Почему ты катаешься по траве?

— Готовлюсь стать червем, — ответил он, продолжая методично кататься по палубе.

Чоппер нахмурился.

— Черви не катаются.

— Червям хотя бы есть что делать, в отличие от меня, — сказал он в небо, прежде чем врезаться в перила корабля. Этим он привлёк внимание Луффи, и тот подбежал посмотреть, как Санджи задумчиво остановился, уткнувшись носом в древесину, после чего откатился обратно. Капитан с доктором не отставали от него ни на шаг.

— Санджи, тебе разве не будет плохо?

— Мне и так плохо.

— Если тебе нечем заняться, — серьёзно сказал Луффи, — тогда займись чем-нибудь.

Санджи на минуту перестал кататься и медленно похлопал мудрости капитана, но эффект был испорчен тем, что его руки промахивались мимо друг друга. Вздохнув, он добавил: 

— Это так не работает, дубина.

— Да боже ж мой, — проворчал Зоро со своего места у мачты. — Когда ты уже перестанешь ныть?

— Что ты там сказал?! — Санджи вскочил на ноги, предвкушая драку, но это оказалось ужасной идеей. От внезапного подъема у него закружилась голова. Он споткнулся и, наверное, упал бы, если бы не чьи-то руки, вовремя подхватившие его.

Чоппер тем временем суетился рядом, лихорадочно осыпая Санджи вопросами, в порядке ли он, не болят ли у него ноги, и громко сетуя, что не стоило выпускать кока из лазарета. Луффи просто расхохотался. Он всегда смеялся так, будто перед ним самая смешная ведь в мире.

— Хи-хи, дурачок! Даже я знаю, что если встать слишком быстро, закружится голова!

— А-а, это всего лишь головокружение? — Чоппер облегчённо выдохнул. Санджи взглядом попытался передать, насколько он оскорблён, но Луффи это совершенно не смутило: он смеялся так сильно, что его глаза напоминали щёлочки.

Прекратив сопротивляться, Санджи наконец заметил, что руки, поддерживающие его в вертикальном положении, выросли из палубы. Одна из них указала ему за спину. Он наклонил голову назад и увидел Робин на верхней ступеньке лестницы.

— Робин-тян! — обрадованно воскликнул он, разворачиваясь, чтобы она не выглядела такой перевернутой. От её улыбки сердце Санджи затрепетало.

— Если тебе нечем заняться, не хочешь ли пойти со мной?

— Как пожелаешь~ — промурлыкал он, в три прыжка очутившись рядом с ней. Даже недовольное ворчание Зоро не смогло отвлечь его внимание от Робин, когда она поманила его взмахом руки и повела в сторону кормы.

Он весь дрожал от нетерпения. Робин никогда не просила его побыть с ней, чтобы просто… позависать вместе или что-то в этом роде. Хотя, наверное, даже слово «позависать» было слишком примитивным для её лексикона. Поэтому даже когда она просто повела в библиотеку и предложила почитать что-нибудь, чтобы скоротать время, Санджи чувствовал себя польщённым.

— Чёрт, я уже и забыл, что здесь есть и парочка моих книг, — сказал он, обводя взглядом полки. Необычно было видеть столько книг в одном месте. Жизнь на корабле, как правило, не пересекалась с жизнью, полной свободного времени для чтения — уж слишком о многом надо было заботиться в открытом море. Единственным чтивом, которое ему удалось раздобыть, были копии книг, что любил он читать в детстве (часть которых затонула вместе с «Орбитой»). Последний раз когда он видел столько книг в одном месте (или, может, даже больше) был в одном небольшом городке, где они с Зеффом остановились, пока строился их плавучий ресторан. Тогда старикан повёл его в книжный магазин, и Санджи с любопытством начал листать поваренную книгу. После этого он решил, что инструкции для дураков, и что он прекрасно справлялся и без рецептов. На «Санни» у него была небольшая коллекция старых книжек с картинками, привезённая из Ист Блю, и несколько энциклопедий на самые разнообразные темы. Никаких поварённых книг.

Предложение Робин было весьма кстати, но когда взгляд Санджи скользнул по комнате, он нерешительно потер затылок.

— Мне никогда не хватало времени для чтения, но я не уверен, что мне здесь будет что-то интересно…

— Тебе нравятся сказки, верно?

— О, э-э… да, — он был слишком удивлён тем, что она запомнила этот факт, чтобы стесняться такого несерьёзного увлечения. Робин уже искала что-то на одной из своих полок, заполненных, по его предположению, только сухой исторической тягомотиной.

— У меня есть несколько сборников мифов и сказок разных морей, а также другие произведения всевозможных времён и жанров, включая басни, эпос, поучительные истории и романтические приключения, — перечислила Робин. Санджи понял, что снова влюбился.

— Но… — беспомощно возразил он, когда выросшие из пола руки принялись передавать ему в руки всё больше и больше книг, так что вскоре ему пришлось вытягивать шею, чтобы выглянуть из-за внушительной стопки. — Я не… Я не хотел бы их повредить…

Улыбка Робин была такой же теплой, как и её прикосновение, а голос звучал подобно мёду.

— Я бы никогда не отказала кому-то в чтиве по такой нелепой причине.

Санджи робко улыбнулся в ответ.

— Спасибо. Правда, большое спасибо, я у тебя в долгу. Я испеку тебе так много пирожных!

— Ты мне ничего не должен, и ты всё равно их испечёшь, — сказала Робин и легонько подтолкнула его к креслу. Санджи уже планировал десертное меню. Кофейные пирожные звучали идеально — торт «Красный бархат» был слишком сладким для Робин. Но когда он наконец сел и раскрыл перед собой книгу, все мысли о кондитерских изделиях моментально улетучились.

Санджи читал так же, как ел: медленно, смакуя каждый момент. Хоть язык и был простым, а истории — незамысловатыми, с самого первого слова его затянуло в знакомые миры принцев, рыцарей, драконов, говорящих животных, отважных героинь и трёх (обязательно трёх) испытаний. Поразительно, насколько серьёзно он увлёкся ими, учитывая, что последние два года его жизни были куда более фантастическими, чем любая сказка. И всё же… у этих историй было своё обаяние. Всё всегда заканчивалось как надо. Не надо было думать о таких неприятных вещах, как последствия; не надо было бояться, что королевство в итоге падёт от рук захватчиков или придёт в упадок от голода. Это успокаивало.

Конечно, он всегда мог попросить Усоппа рассказать очередную байку, но его истории в общем и целом были довольно однообразными, а его язык сложно было назвать литературным. Ни одна выдуманная Усоппом небылица не могла сравниться с тем, как читались эти старые сказки. Он скучал по этому.

Время летело незаметно, и спустя несколько часов Робин мягко похлопала его по плечу. Санджи оторвался от книги и тут же услышал голос Усоппа, зовущий его.

— Тебе, наверное, пора готовить ужин, — сказала Робин. Санджи поднялся на ноги и потянулся, готовясь к предстоящей работе. — Почему бы тебе не взять одну из этих книг с собой?

Санджи стушевался и заёрзал, рассыпаясь в витиеватых благодарностях, на что Робин тихонько рассмеялась. Она помогла ему освободить место на полке, и после недолгих колебаний он выбрал сборник рассказов Вест Блю. По пути на камбуз он занёс его в общую каюту, чтобы не заляпать страницы маслом, и попутно выпил таблетку, чтобы чёртовы судороги не мешали работать (хотя Чоппер говорил, что лекарство только от боли и оно так не работает). Эту же книгу он принёс в «воронье гнездо» глубокой ночью. Его заинтересовало сходство историй о якобы незнакомых землях с теми, что он читал в детстве, и он с головой погрузился в чтение… ровно до тех пор, пока Зоро не испортил атмосферу своим появлением.

Он просунул голову в люк и замер, увидев лежащего на полу Санджи.

— Какого ты здесь забыл? — в его тоне читалось искреннее недоумение. Санджи почти пожалел чёртова идиота.

— Первая вахта моя, — протянул он, заслонившись от него книгой. — Ты бы знал, если бы не проспал ужин, придурок, — увидев, как Зоро нахмурил брови, Санджи вздохнул и добавил: — Я сказал, что хочу снова вносить свой вклад, и мне разрешили нести вахту.

Зоро несколько секунд наблюдал за ним, высунувшись из люка, словно уродливая морковка, затем молча кивнул, принимая объяснение, и, подтянувшись, забрался в комнату.

— Какую часть «первая вахта моя» ты не понял? — огрызнулся Санджи, глядя, как тот сразу направился к гантелям. Эта ходячая водоросль хоть о чём-то может думать, кроме собственных мускулов?

— Что-то ты не особо внимателен на своей вахте.

— О, как будто ты сможешь лучше, тягая свои гири!

— В отличие от твоих, Завитушка, мои глаза хотя бы будут свободны.

— Ну тогда пожуй финик и усядься смотреть в стену на следующие тысячу лет, голова-трава.

При этих словах Зоро снова насупил брови, отчего лицо его сделалось мрачнее тучи.

— Ты о чём вообще?

— Неважно, — буркнул Санджи, не желая признавать, что ссылался на детскую сказку. — Я думал, как же прискорбно, что мы с тобой живём в одно время, и как было бы хорошо, если бы ты заснул лет так на тысячу и не трепал мне больше нервы.

— Козёл, — пропыхтел Зоро между подъемами гантель.

Санджи ухмыльнулся, прикрывшись книгой. Уж если Зоро отвлёк его от чтения, то он хотя бы повеселится.

— Ну-ну. Если бы ты время от времени и сам читал, то, может, стал бы наконец разумным членом общества, а?

Зоро хмыкнул, но никак иначе не отреагировал, что несколько разочаровало Санджи. Вздохнув, он захлопнул книгу и выглянул в окно. Ритмичный звон гантель с каждой секундой всё больше испытывал его терпение.

— И как ты сюда вообще забрался, — как бы невзначай сказал Зоро.

— Я ещё не настолько беспомощен, что не могу забраться по какой-то сраной лестнице.

Зоро не обернулся, но его спина каким-то образом передавала скептицизм к словам Санджи.

— И что, хочешь сказать, ты со своей хилой хваткой залез сюда без каких-либо проблем?

— Нет, — сказал Санджи тоном, дававшим понять, что удержался он только потому, что успел зацепиться ногой за перекладину. Прежде он и не замечал, как сильно ему нужны были руки для подобных вещей. За свою глупость он получил по заслугам и теперь страдал из-за ноющих плеч и ни на что не годных рук. Оставалось надеяться, что спуск будет легче. Иначе ему придётся поселиться здесь.

Зоро издал снисходительный смешок, едва слышный за скрипом его смехотворно больших гантель.

— Может, это тебе нужно заснуть на тысячу лет.

Санджи аккуратно положил книгу Робин на скамейку и в ту же секунду замахнулся ногой в голову Зоро.

Тот отразил удар и сделал шаг назад, развернувшись к нему лицом, но при этом спокойно продолжил тренировку, даже не соизволив потянуться за мечами. Даже не удосужился замахнуться в ответ гантелей, ублюдок.

— С каких это пор ты стал сраным пацифистом, а? Ты нарочно меня избегаешь. Я уже месяц жду от тебя драки! Давай покончим с этим!

Ответом на его разгневанную тираду был лишь равнодушный взгляд.

— У меня нет привычки нападать на раненых.

Ну уж нет. Не хватало ещё от Зоро этого дерьма.

— Что, дело в чести мечника, да? — ухмыльнулся он, постукивая носком ботинка по полу. — Не знаю, слышал ли ты, но док сказал, что все мои раны зажили, так что за меня можешь не волноваться.

— Все, кроме рук, — заметил Зоро.

У Санджи отвисла челюсть.

— Ты за кого меня принимаешь, тупой мечник? Что, после заката твой мозг вообще не способен к фотосинтезу? Мне не нужны руки, чтобы сделать это, — сунув кулаки в карманы, Санджи развернулся на носках и идеально поставленным ударом заставил Зоро бросить гантель, чтобы перехватить его ногу. Уже что-то. Эта выходка доставила бы ему куда больше удовольствия, изменись при этом кирпичное лицо Зоро хоть немного.

— Но ты не можешь делать свои удары на руках.

Зависнув с поднятой ногой, Санджи поморщился. Удерживать равновесие в таком положении было больно.

— Чего? Ты про удары кулаками что ли?

По крайней мере, это вызвало реакцию — брови Зоро поползли вниз.

— Нет. Ну знаешь, когда ты встаешь на руки и потом, — Зоро крутанул гантелю, чтобы проиллюстрировать, — вжух.

Санджи обдумал эти слова как только мог, стоя на одной ноге.

— Ты про Party Table Kick Course?

— Наверное? Кто его знает, — конечно, за всё это время придурок так и не запомнил названия его атак, ему ведь глубоко наплевать. Справедливости ради, Санджи не потрудился запомнить ни один из его махов мечами, просто потому, что все они выглядели одинаково. — Хочешь сказать, что можешь его проделать?

Санджи поморщился и опустил глаза в пол.

— Тогда я не буду с тобой драться.

Вопрос был исчерпан. Но Санджи так не считал. Подпрыгнув на другой ноге, он сумел набрать достаточно скорости, развернуться всем телом и вмазать ею по котелку мечника. Слишком слабо, чтобы нанести серьёзный урон, но достаточно сильно, чтобы заставить тупую скотину уронить вторую гантель.

А вот это уже лучше. Когда замешательство прошло, лицо Зоро исказилось в оскале. Он с силой дёрнул кока за ту ногу, которую всё ещё держал, и отшвырнул его в сторону. Санджи отскочил от пола и плюхнулся на спину. Голова звенела, словно колокол, но это, чёрт возьми, того стоило.

— Я думал, ты не дерешься с ранеными, — усмехнулся он, глядя на него снизу вверх.

— Пошёл ты! — Зоро ткнул в него пальцем. Его лицо раскраснелось. — Я же сказал, драки ты не получишь! Какого хрена ты ко мне полез?!

Санджи фыркнул, подмечая нарастающую головную боль.

— Я не следую никакому дурацкому «кодексу самурая». Конечно я тебя пну даже если ты не отбиваешься.

— Забавно, ведь все эти раны у тебя как раз потому, что ты не отбивался!

Усмешка моментально слетела с лица Санджи. Значит, вот в чём дело. И как им только ещё не надоело мусолить эту тему?

От своего же крика Зоро тяжело дышал, словно после тренировки. Сделав глубокий вдох, он продолжил мягче: 

— Если тебе хватает мозгов это понять, так почему не хватило защититься?

Нет, нет, не-е-е-е-е-ет, уж от кого, а от Зоро он этот бред терпеть не собирался.

— Я всего лишь защищал команду. Как будто ты сам всё время так себя не ведёшь.

— Но при этом я не даю себя убить, болван.

— Ах ты. Ты, — Санджи закашлялся от возмущения и приподнялся с пола, тыча пальцем в мечника. Может, он и вёл себя как капризный ребенок, но, честно говоря, голова после удара болела неслабо. — Я не собираюсь выслушивать нотации от придурка без чувства самосохранения. Ты вообще видел шрам на своей груди? Помнишь все те разы, когда ты истекал фонтанами крови и всё равно рвался обратно в бой? Ты тот, за кого все должны бояться. Ты умрешь как идиот, а я переживу тебя на сто лет и буду смеяться над твоей заросшей могилой.

— О, да? — прорычал Зоро, резко вздёрнув того за ворот рубашки и с размаху припечатав к стене. Санджи дёрнулся, но больше для вида; понимал, что не сможет вырваться из хватки мечника. Он невольно поморщился: от мускулоголового несло потом. — Как по мне, так это ты стремишься угодить в могилу раньше времени, потому что ты единственный, у кого есть эта глупая привычка не сопротивляться, когда кто-то хочет тебя убить.

— Триллер. Барк.

Слова прозвучали как удар. Зоро и правда отпрянул, отпустив его. Санджи пошатнулся под собственным весом, но продолжал сверлить Зоро взглядом, в котором ощущалась сила их общего секрета. На мгновение в глазах Зоро промелькнула обида. Он сжал челюсть и выпалил в ответ: 

— Ты собирался сделать то же самое.

— Да, но для меня это было логичнее!

А вот этого он говорить не собирался. Вспышка гнева ошеломила Зоро. Впрочем, по его реакции сложно было сказать. Проявления эмоций Зоро отличались только количеством морщин у него на лбу, и даже тогда, порой, разницу было не заметить. Санджи воспользовался повисшей тишиной и продолжил: 

— Как ты сможешь стать «лучшим мечником в мире», если будешь мертв?

Морщинки на лице Зоро слегка разгладились.

— Если бы я умер от этого, значит мне всё равно не суждено было стать лучшим в мире мечником.

— Боже мой, — Санджи отшатнулся, словно обжёгшись о разящую от Зоро глупость, и, схватившись за голову, принялся расхаживать по комнате взад-вперёд. — А ты не слишком нетерпеливый? — наконец сказал он, невольно повышая голос.

Зоро наблюдал за ним, скрестив руки на груди.

— А ты не слишком стремишься умереть?

— Ты, бесчувственная водоросль, — прорычал Санджи. Сам того не заметив, он подскочил у нему и потряс мечника за плечи. Бесстрастное лицо Зоро только сильнее его злило. — Поверить не могу, что наш первый помощник такой упрямец.

— Я не первый помощник, — сказал Зоро, глядя на него сверху вниз с разницей в один сантиметр.

— Ты по определению первый помощник, скотина ты невероятная, — прошипел Санджи. — Я понимаю, что половина из нас понятия не имеют о том, как устроен экипаж корабля, но это простой здравый смысл, что два человека, которыми ни в коем случае нельзя жертвовать, это капитан и сраный первый помощник, даже если они оба — безнадежные идиоты с одной клеткой мозга на двоих.

Взгляд Зоро стал жёстче.

— Никем из нас нельзя жертвовать.

— Я знаю! — Санджи вскинул руки. Он отошел и продолжил расхаживать взад-вперёд, шумно дыша. — Я знаю ценность человеческой жизни, придурок, но в реальной жизни всё не так гладко, и если кому-то придется умереть, это должен быть…

Его рассеянные похождения прервал Зоро: тот схватил кока за горло и припечатал и без того саднящей головой в стену. Санджи смутно осознавал, что его ноги болтаются над полом, но все его мысли в этот момент были заняты рукой, крепко его державшей. Он не чувствовал удушья, но его руки всё равно потянулись к запястью Зоро в попытке его разжать.

— Что, чёрт возьми, ты такое несёшь, — прорычал Зоро, не обращая внимания на прерывистое дыхание Санджи. — Разве ты не сильнее этого?

Не было больше звона гантель. Не было и шелеста страниц. Только прерывистое дыхание и нервное постукивание ботинок по стене.

Санджи втянул ртом воздух.

— Поверить не могу, что мне пытается читать нотации ленивый кусок водоросли, не знающий собственных обязанностей, — он попытался издать смешок, но вместо этого закашлялся. Зоро и не думал его отпускать. — Не знает, как управлять кораблем, ни черта не знает о грузе… Первый помощник должен быть опорой для команды. Эти олухи будут обращаться к тебе за ответами. Такую должность нужно заслужить. Убрать старпома — и работа команды пойдёт прахом. Вот почему… вот почему ты не можешь умереть. Что же до меня…

Лицо внезапно взорвалось болью. Зоро врезал ему в лицо, от чего его нос сжался в гармошку, а на губе заалела кровь. В ноздри ударил металлический запах. Кровь растекалась по лицу, капала на рубашку, заполняла легкие, а Зоро продолжал пялиться на него. Алая жидкость ручейками стекала по костяшкам, и в кои-то веки она была не его.

Зоро хватило приличия опустить свою жертву на пол. Лицо Санджи саднило, словно в него влетел фейерверк. Он поднес руку к подбородку, собирая пролившуюся кровь, и осторожно утёр губу. Плохая идея. От мимолётного прикосновения стало только больнее.

Зоро вытер руку о штаны, не обращая внимания на сдавленное шипение и ругань кока, но ни на секунду не спуская с него глаз.

— Не смей договаривать, — сказал он. Угроза была бесполезной — Зоро давно должен был понять, что после таких слов упрямец Санджи сделает прямо противоположное.

— Кока можно заменить, — он сплюнул кровь на пол.

Зоро снова ударил его, на этот раз по щеке. Он пошатнулся и упал на скамейку. В глазах заплясали чёрные точки. О попытках встать даже речи быть не могло. Краем глаза он видел, как Зоро трясёт рукой. Небось поцарапал костяшки. Так ему и надо.

— Что ты вообще вбил себе в голову? Или быть чёртовым мучеником — это тоже часть твоих романтических бредней?

Щека не кровоточила, но трогать её всё равно не стоило. Конечно, будучи идиотом, он её потрогал. Темнота застелила всё поле зрения, пришлось немного поморгать, чтобы её стряхнуть. Ему не помешало бы умыться. По крайней мере, на нем была не одна из его дорогих рубашек, а простая чёрная толстовка, на которой пятна крови будут не так заметны.

Рука Зоро с нажимом легла ему на плечо, остановив его на полпути к лестнице.

— Я задал тебе вопрос, Завитушка.

Санджи тяжело вздохнул, словно ему только что сказали поднять небо. Во рту снова появился привкус крови. Он позволил ей дальше течь по подбородку. Не зная, куда деть руки, он неловко обернул их вокруг живота, потупив взгляд.

— Мне знакома смерть.

Рука Зоро никуда не делась, но её присутствие теперь казалось не таким настойчивым. Такого ответа не ожидал, наверное, и сам Санджи.

— И как это понимать?

— Мне знакома смерть, — повторил он.

— Я тоже знаю, что такое смерть, придурок, я…

Санджи стряхнул с плеча его руку и развернулся, едва удержавшись на ногах; ему правда не стоило сейчас делать резких движений.

— Нет, ты не знаешь! — крикнул Санджи, брызжа кровью. Он схватился руками за голову, будто не давая ей расколоться. На деле же он едва не рвал на себе волосы. — Ничего ты не знаешь, тупой ты Маримо, ведь если бы знал, то не вёл бы себя так… так безрассудно! Тебе никогда не приходилось считать дни, зная, что тебе несказанно повезло вообще иметь такую возможность, а потом всё равно сбиваться со счёта, потому что сил не хватает даже на это! Тебе не приходилось думать, сколько часов в день ты можешь позволить себе бодрствовать, мириться с вероятностью того, что… что ты… тебе никогда не приходилось…

Где-то глубоко внутри он так и не покинул ту скалу. Он так и не перестал быть тем отчаявшимся ребёнком, как бы сильно он ни настаивал на том, что вырос. Он просыпался ночью от шума волн, разбивающихся о борт «Таузенд Санни», шёпотом убеждая себя, что он больше не там и никогда туда больше не вернётся. Он лихорадочно трогал себя за руки, за ноги, ощупывал лицо и живот, проверяя, не разъедает ли его изнутри собственное тело. Санджи понадобились годы, чтобы перестать прятать еду по углам и наедаться до тошноты, словно каждый приём пищи мог быть последним. Ему хотелось думать, что спустя столько лет он научился себя контролировать, но иногда, наблюдая, как Луффи хватает еду с чужих тарелок, он чувствовал острую боль в животе и вспоминал; вспоминал себя в десять лет: он смотрел на мир перепуганными глазами и шипел на любого, кто приближался к его тарелке, постоянно давился, стараясь покончить с едой как можно скорее и игнорировал любые попытки взрослых заставить его есть медленнее.

Ему чертовски повезло. Ему повезло, что он не околел за те адские восемьдесят пять дней, повезло, что тот корабль вообще нашел их, повезло, что он не умер на корабле до того, как его накормили. Он должен был умереть. Но, вопреки всему, он выжил.

Санджи облизнул губы и вместе со вкусом крови ощутил солоноватый привкус. Он попытался скрыть это за маниакальным смехом.

— Подумать только, ты убивал людей за деньги, был на волосок от смерти множество раз и всё равно не знаешь. Ты жалок, тебе так не кажется?

— Не так жалок, как тот, кто не знает себе цену, — сказал Зоро, его лицо — каменная маска.

Санджи пнул его в ребра. Зоро не стал уворачиваться, не стал блокировать удар, а позволил отбросить себя к стойке для гантель. Та с лязгом пошатнулась. Санджи не стал выяснять, цел ли он. Он подобрал книгу и ушёл, оставив Зоро на полу.

Холодный ночной воздух обжигал и от него кружилась голова, но ему удалось спуститься без особых трудностей. Санджи умылся, промокнув кровь рукавом, а не полотенцем, чтобы избежать ненужных вопросов, и скользнул в постель. Заснуть он не смог, так и пролежал до утра, глядя в потолок.

Той ночью ему тяжело было дышать.

---

Примечания:

Эта глава должна была выйти раньше, но за последний месяц моя жизнь слишком кардинально изменилась, так что время закончить перевод всё никак не находилось. Спасибо всем, кто ждал.