О вреде самообмана (джен)

Санджи проснулся и первым делом увидел перед собой Луффи.

Он тут же зажмурился, но притворяться спящим уже не было смысла. Глаза, полные праведного гнева, смотрели прямо на него, своей бесхитростностью безжалостно обнажая его душу перед капитаном.

Уж если ему придётся быть козлом отпущения, так лучше перед этим закурить. Однако, проверив карманы, он не нашёл родную пачку сигарет. Он и карманы-то не нашёл. Секундочку, а он вообще пошевелил руками? Что-то здесь явно не так. С этим осознанием пришли новые ощущения, которые он прежде не замечал. К примеру, всегда ли в грудной полости была эта странная тяжесть? И под грудной полостью он правда имел в виду полость: его желудок словно затягивало в чёрную дыру. Одеяло на нём лучше бы прибить гвоздями, иначе его тоже затянет. Его внимание опустилось ниже. Он снова мог чувствовать ноги. Они… находились параллельно друг другу; уже лучше, чем то, какими он их помнил последний раз, когда был в сознании. Чёрт, как же хочется курить.

Он рискнул открыть глаза и окинул взглядом знакомый лазарет и знакомую тумбочку у кровати. Обычно Чопперу хватало приличия положить рядом пачку его любимых «Кинг Граундс», но в этот раз ни о каком приличии речи не шло. Похоже, он влип по-крупному.

— Санджи, — услышал он, и его взгляд невольно метнулся в сторону капитана. На лице Луффи не было и следа улыбки. Он был неестественно тих, тщательно подавляя свою неуёмную энергию, но так и норовя сорваться и что-нибудь ударить. Санджи стиснул зубы. Без сигареты он не мог даже спрятаться за облачком дыма.

Послышался скрип дерева по дереву, а затем торопливый топот копытец за спиной у Луффи.

— Он очнулся?

— Ага, — сказал Луффи, не сводя взгляда с Санджи. Он не собирался уступать, но смотреть в глаза капитану было всё равно что смотреть на солнце. — Нам надо поговорить, хорошо?

От его тона Чоппер застыл, как вкопанный, будто внезапно осознав, что есть дела поважнее медицинской помощи. Он развернулся на полпути к кровати и отошёл к стене, где с неожиданным интересом уставился на растущие в горшочках травы.

Санджи опустил глаза, не в силах соперничать с капитаном, особенно когда он говорил таким тоном, но всё же смог выдавить из себя усмешку.

— Что вы с ней сделали?

Луффи и глазом не моргнул. Словно какая-то рыба. Возможно, акула.

— Мы ей накостыляли.

Звук, который издал Санджи, с большим трудом можно было назвать смехом.

— Ну вы даёте. Меня окружают чёртовы варвары.

Он резко вздрогнул, так и не поняв, что случилось. Поначалу ему показалось, что Луффи всё-таки ему врезал, даже в таком состоянии (а он бы мог, этот идиот понятия не имеет о хрупкости человеческого тела), но нет — капитан с размаху ударил кулаком в стену. Он навис над кроватью, и Санджи мог лишь молча смотреть на него, ведь даже повернуть голову было слишком больно. Удивительно, как Луффи не пробил стену насквозь.

— Идиот.

— Это ты про себя? — время для шуток было явно неподходящее, но он и не рассчитывал вести этот разговор сразу после того, как очнулся. Уж лучше бы Луффи врезал ему.

— Тебе не нужно было этого делать.

— Да, да, — Санджи прикрыл глаза. Всё равно больше ничем он пошевелить не мог. — Я понял.

— Да послушай…

— Л-луффи…

Время застыло. В тишине раздавалось тяжёлое дыхание Санджи. Его грудь судорожно вздымалась, издавая дрожащее вибрато. Луффи приподнял его за воротник, и позвоночнику Санджи это не понравилось. Кости противно захрустели. Хотя боли пока не было, Санджи всё равно захотелось отстраниться, но его руки лишь слабо дрогнули, совсем как в первый раз, когда он держал нож. Он мог лишь хватать ртом воздух, Луффи, отпусти же.

— …Эй… Т-ты так своего доктора до слёз доведёшь…

Луффи недовольно буркнул что-то под нос, но всё же отпустил рубашку и вернулся на стул. Санджи шлёпнулся обратно на кровать. От удара в глазах потемнело, ему пришлось зажмуриться и, стиснув зубы, восстановить дыхание. Где-то рядом суетился Чоппер, проверяя капельницу и поправляя на нём одеяло, словно ему пять лет. Разве это не грустно? Он даже не в силах был отмахнуться от этой назойливой помощи, накрыться одеялом и повернуться к ним спиной; не мог даже сжать руку в кулак, чтобы хоть как-то выразить своё недовольство. Собственное тело его предавало.

— Спасибо, — выдохнул он. Чоппер кивнул, снова отходя. Шапка скрывала его глаза.

Из дальнего угла кровати послышалось едва слышное:

— Ты чуть не умер.

— Наверное, — Санджи закрыл глаза, не желая признавать печаль и обиду в этих словах. Но игнорировать горькие всхлипы не одного, а двух людей в комнате было куда сложнее.

— С тобой были Усопп и Нами. Надо было позволить им…

— Я должен был их защитить. Я готов умереть, лишь бы защитить любого в этой команде. Ты же понимаешь, да?

— Прекрати! Прекрати так говорить! Мы защищаем друг друга, идиот! — ещё один удар. Стенам лазарета можно только посочувствовать. — Когда перед тобой противник, с которым ты не можешь драться, это тебя надо защищать! Понял?!

— Не тебе… — кашель вызывал боль, и он не в силах был остановить раздирающий горло приступ. Не стоило повышать голос. Когда Санджи снова заговорил, его голос звучал тихо; он не имел желаемого эффекта, но лучше так, чем откашливать лёгкие. — Не тебе мне нотации читать, мистер Второй-Гир-Сокращает-Мне-Жизнь-Ну-И-Плевать. Тебе, значит, можно рисковать своей жизнью? А мне что делать? Сидеть сложа руки, пока кто-то в беде? — он попытался усмехнуться и довольно заметил, что почти не почувствовал боли. — Это не в моём стиле, капитан.

Луффи снова поднялся — это он понял по грохоту упавшего стула. Санджи распахнул глаза от резкого звука и увидел перед собой лицо капитана: мокрые щёки, покрасневший нос, и всё же его рот, искажённый в оскале, вызывал что угодно, но только не смех.

— Не смей сравнивать, — прорычал он. — Это не одно и то же.

Санджи осмелился усмехнуться в лицо монстру.

— Да? А в чём же разница?

— Ты готов умереть за своих друзей. Я готов за них бороться.

Его слова могли означать лишь конец спора. Луффи направился к выходу, но прежде, чем открыть дверь, сказал:

— Я не прощу тебя, пока ты не приготовишь мне всё мясо в мире.

Санджи обвёл взглядом своё тело, насколько вообще мог.

— Не думаю, что в ближайшее время смогу готовить.

— Тогда я не прощу тебя.

Стук захлопнувшейся двери прозвучал ударом молотка, выносящего приговор. Санджи не сразу услышал тихое всхлипывание, доносящееся из-под стола.

— Прости, Чоппер. Прости, что тебе пришлось это слышать.

Чоппер стоял в докторском кресле, проходясь по списку привычных травм, пока Санджи слушал его вполуха. К этому моменту он уже начал узнавать некоторые слова из сказанных доктором: что-то про перелом коленных чашечек, голеней, пролапс межпозвоночного диска и огромное количество швов. Заживать это всё будет долго, но ему не впервой. Через пару дней, наверное, уже сможет ходить на костылях, а через неделю уже без них, если ему, конечно, удастся сбежать из лазарета. Затем как можно скорее вернуться на кухню, устранить последствия (или отстроить кухню заново, смотря что будет проще), снова взяться за готовку; где-то в морозилке был припрятан хороший кусок говядины — Луффи точно не сможет устоять.

— Эм-м, Санджи… Можно… у тебя спросить? — Чоппер беспокойно суетился, то и дело поглядывая на дверь. — …Ты можешь сесть?

— М? А… — Санджи попытался приподняться, но его тело запротестовало. Он тяжело опустился на подушку, переводя дыхание. — Прости, не могу.

— Тогда извини… мне нужно осмотреть твои руки, — доктор осторожно приспустил одеяло, продолжая: — Если почувствуешь дискомфорт, сразу скажи мне.

Санджи не совсем понимал, как он вообще мог чувствовать дискомфорт, когда Чоппер обращался с его руками, как со свежим суфле.

— Я думал, ты уже закончил с осмотром, — насколько он понял, прошло уже несколько дней.

— Для этого мне нужно чтобы ты был в сознании. Сейчас я проверю твои рефлексы, хорошо? Пожалуйста, расслабь руки.

— Я и пошевелить-то ими не могу, так что они у меня расслабленнее некуда, — Санджи попытался ободряюще улыбнуться, но получилось неловко, так как он видел перед собой только макушку доктора. Чоппер, кажется, немного успокоился, перестал нервно постукивать копытцем и боязливо оглядываться. Погрузившись в работу, он совсем позабыл о прежнем волнении.

Теперь, когда Чоппер слегка согнул его руку, Санджи увидел введённую в неё иголку капельницы. Его желудок скрутило от того, как она слегка выпирала из-под кожи.

Удерживая в копытах небольшой молоточек, Чоппер постучал по правому плечу.

— Бицепс, — пояснил он. Несмотря на то, что рука ощущалась непосильно тяжёлой, она невольно подскочила. Чоппер быстро передвинул кресло на другую сторону кровати и сделал то же самое с его второй рукой.

Она даже не двинулась. Должно быть, пострадала сильнее. Обидно, конечно, но это хотя бы не его доминантная рука. Если придётся, он может какое-то время управляться со всем и одной.

Он заметил, как у Чоппера вздыбилась шерсть. Доктор нахмурился и попробовал ещё раз, с тем же результатом. Он постучал по другому месту на руке (пробормотав при этом: «Трицепс») и снова вернулся на другую сторону кровати.

— Может, сначала закончишь с одной рукой, — предложил Санджи.

Чоппер бросил на него взгляд, ясно намекавший, что он не рад советам от того, кто даже не знает, что такое бицепс.

— Важно сравнить сразу, — ответил он, отстраняясь от его правой руки. Санджи наблюдал, как он сосредоточенно и крайне неэффективно метался то туда, то сюда. — Хотя я уже вижу, что разница довольно велика… всё равно лучше… ой.

— Ой? — переспросил Санджи, поглядывая на то место, которое Чоппер только что ударил молоточком. Он прослушал комментарий Чоппера по поводу того, как называлась эта часть тела, но она находилась где-то возле локтя, так что пускай будет локоть. Чоппер снова постучал по ней и ничего интересного не произошло. Тем не менее, в его глазах забрезжило понимание, даже если он явно был совсем не рад этой новой информации.

— Рефлексы плечевой части в норме, но чуть ниже они прекращаются. Чувствительность в левой стороне полностью отсу… э-э, в смысле… — Чоппер чуть не свалился с кресла, отчаянно пытаясь подобрать другие слова. Санджи подумалось, что это удобнее делать, не зажимая копытами рот.

Выглядело это даже немного мило.

— Отсутствует, — закончил за него Санджи. — Значит, я не могу нормально пошевелить руками? Чёрт, досадно… и скоро они заживут?

— Сначала мне надо ещё кое-что проверить, — был ответ. Чоппер спрыгнул со кресла и принялся искать что-то на своём столе. За дребезжанием инструментов, Санджи услышал негромкое: — Санджи? Насчёт, э-э… твоих, эм-м.

— Чего?

— Ничего, — торопливо ответил Чоппер и снова вернулся в кровати, держа в копыте медицинский шпатель. — Хм. Сейчас я проведу им, а ты мне скажешь если почувствуешь что-то странное. Или если ощущения на руках отличаются.

Теперь уже волосы Санджи встали дыбом.

— В смысле, отличаются? — хрипло спросил он. Чоппер поджал губы, упрямо избегая его взгляда; маленький доктор уже взял его за руку и занёс шпатель над кожей. Санджи почувствовал лёгкий звон в ушах, глядя, как между ним и рукой остаются считанные сантиметры.

— Проще просто начать, — сказал Чоппер, прикладывая деревяшку к его правому предплечью. Санджи почувствовал шероховатую поверхность шпателя и то, как она царапала его (как он там называется?) бицепс, напомнило ему о том, как он чистил груши ножом, при том что Чоппер даже не давил. Когда Чоппер спросил, почувствовал ли он, Санджи словно издалека услышал свой голос, ответивший: «Да». Чоппер перешёл на левую руку, проделав то же самое, и внутри него всё сжалось, когда его же голос послушно сообщил: «Ничего».

Абсолютно ничего.

Он хотел верить, что, возможно, что-то не так с его глазами или мозгом, что-то не так с… да с чем угодно, кроме…

Чоппер продолжил водить шпателем по его рукам. Правая перестала ощущать прикосновение деревяшки где-то около локтя. Постепенно они приближались к его запястьям.

— Стой.

Шпатель завис в воздухе, слегка подрагивая.

— Санджи… мне нужно определить, какие нервы повреждены.

— Я не хочу знать.

Чоппер засомневался, но всё равно стал медленно опускать шпатель. Дыхание у Санджи перехватило, он не мог убрать свою чёртову руку, не мог даже пальцем пошевелить, он не хотел нет нет нет

— Не надо!

Он сорвался. По щекам потекли горячие слёзы, затекая в уши, скатываясь на подушку. Он почувствовал мокроту на груди: сверху падали капли, впитываясь в бинты.

— Всё хорошо, всё будет хорошо, — приговаривал Чоппер, всхлипывая.

— Прости, — тихо отозвался Санджи. В какой-то момент он положил руку на спину Чопперу, попытался погладить его по голове, зарыться пальцами в его шерсть, сделать вид, что всё нормально, всё как прежде. За что, за что ему это? Разве он не старался уберечь свои руки? Кем бы ни был его противник, какой бы ни была ситуация, этот принцип всегда оставался неизменным, так почему же? К чему эта несправедливость?

Чоппер прильнул к нему. В любой другой ситуации он делал бы это из страха, ища защиты. Но не в этот раз; в этот раз их роли поменялись. Санджи не знал, что и думать.

Наконец они оба успокоились. Чоппер дал ему отдышаться, после чего вернулся в своё кресло.

— У тебя травма плечевого сплетения левой руки и радиальная нейропатия правой, — сказал он.

Медицинская терминология ничего для него не значила. Санджи уставился в потолок.

— Левая лопатка сильно травмирована; возможно, это стало причиной повреждения нервов и привело к нарушению координации и чувственного восприятия, — продолжил Чоппер, переходя на более беспристрастный тон. — Травмировано предплечье правой руки, в результате повреждён конкретно лучевой нерв, поэтому, в отличие от левой, правая рука поражена не вся. Раз нарушение функции асимметрично, можно исключить повреждение центральной нервной системы. Это… хорошо, — Санджи услышал тихое постукивание. Чоппер стучал копытами друг об друга, словно не зная, куда их деть. — Ты т-только… не волнуйся… всё будет хорошо… хорошо? Не надо…

Нет. Нет, он так не мог. Не волноваться? Его сердце уже вовсю пыталось вырваться из груди, требуя нормальное, здоровое тело. Плевать на кости — они всегда срастутся; может, он уже не будет таким гибким, может, ему придётся остаток жизни прожить с ноющей болью, неважно. Что с его руками?

— Как это лечится?

— Как лечится… — пробормотал Чоппер, и сердце Санджи совершило кульбит. — Пока ЦНС в порядке, периферические нервы ещё могут регенерировать. Я хотел сказать… в зависимости от обстоятельств, повреждения могут быть необратимы… но если мы будем осторожны, худшее, что может случиться, это хронические боли, — постукивание участилось, стало сбивчивым. — К-конечно, это тоже нехорошо, но… эм-м… для этого есть обезболивающие… в общем… всё будет хорошо, Санджи. Н-не хочу, чтобы ты волновался, у тебя вполне неплохие шансы поправиться, понял? Я… я сделаю всё, что в моих силах…

Глубокий вдох. Выдох. Успокойся. Слышишь, тело? Ты пока ещё не разваливаешься, так что соберись и делай свою работу.

— …Ага. Я понял. Хорошо.

Тук. Тук. Тук. Стук копыт прервался.

— Э-э. Я ещё не успел проверить твои двигательные функции… ты как?

Санджи почувствовал, как к горлу подкатывает комок.

— Нет. Я… извини, я не могу…

— Нет-нет! Ничего страшного! Как пожелаешь…

Внезапная пауза заставила Санджи повернуть голову и прижаться щекой к влажной подушке. Чоппер всё ещё сидел рядом. Под глазами у него виднелись дорожки мокрого меха. Его дыхание срывалось, но не похоже, чтобы он пытался сдержать слёзы.

Наоборот, Чоппер будто пытался набраться смелости для чего-то.

— Санджи… ты правда хочешь умереть…?

«Нет», попытался сказать он, но слово застряло у него в горле, не желая выходить.

«Не неси чепуху», Санджи снова попытался ответить, но представил, как вздрогнет Чоппер, да и после долгой паузы негоже было отвечать так небрежно.

— С чего ты взял? — наконец сказал он.

— Просто… когда вы с Луффи говорили… ты сказал…

— Всё не так, — всё сложно. — У меня всё нормально. Ты не должен был это слышать.

— Санджи… если ты думаешь… если я могу чем-то… — Чоппер неуверенно набрал в лёгкие воздуха. — Ты не думал… может быть… у тебя депрессия?

Это мерзкое слово повисло в воздухе тяжёлым миазмом. Санджи разогнал его, выдавив из себя смешок. Он прозвучал отчаянно.

— Я правда расстроился, да? Я просто не ожидал, всё со мной будет…

— Санджи, пожалуйста, я серьёзно… выслушай меня хотя бы как доктора.

Чоппер говорил чуть ли не шёпотом, но этого хватило, чтобы заставить Санджи замолчать.

— Признаю, я далеко не эксперт в таких вещах, как депрессия… но болезнь есть болезнь, и я поклялся найти способ исцелить их все. Я сам виноват, зациклился только на видимом… но это тоже лечится, Санджи. Есть антидепрессанты, и, и психотерапия — её я тоже могу попробовать! Я буду стараться всему научиться! — наконец Чоппер поднял взгляд на Санджи. К этому моменту кок уже зажмурился. Но Чоппер ещё не закончил. — И никто не должен знать. Как твой доктор, я сохраню врачебную тайну, понятно? Даже если Луффи прикажет мне всё рассказать, или кто-то попытается обманом её выведать. Если тебе нужна помощь, я готов! Я всегда готов помочь! Только скажи!

Голос Чоппера был твёрдым, слова прозвучали ясно и чётко, даже если он вот-вот готов был расплакаться. Мир сузился до одной единственной комнаты и её обитателей. Словно ничего и не существовало помимо лазарета, уставшего доктора и его идиота-пациента.

Их разговор, каким бы односторонним он не был, вышел слишком эмоциональным, слишком утомительным, особенно после ссоры с Луффи. Санджи тяжело дышал, как будто это он сейчас надрывал горло. После всего, что случилось, он не хотел говорить об этом, уж точно не с Чоппером. Да и что ему вообще сказать? Он же не мог просто послать маленького доктора к чёрту, как поступил бы с другими парнями в команде. Это было бы нечестно.

Но опять-таки, он уже закрыл глаза.

И Санджи сказал то, от чего его сердце мучительно защемило.

— Не бери на себя слишком много. Ты наш доктор, Чоппер, а не какой-то психотерапевт.

— Н-но… — голос Чоппера перешёл на плач.

— Это мои проблемы. А ты просто вылечи меня и всё. Ясно?

— Н-но С-санджи… я…

— Я хочу спать.

Санджи сделал вид, что не слышит сдавленные всхлипы оленёнка, пока тот шагал к двери. Он постарался выкинуть из головы тот факт, что после всего этого, доктор всё равно постарался как можно тише закрыть за собой дверь. Иначе он бы только сильнее себя возненавидел.

Чоппер вернулся рано утром, со взъерошенным мехом и покрасневшими глазами. Санджи безучастно наблюдал, как он проводил осмотр: щупал, постукивал, тыкал разными инструментами. Спрашивал, может ли он сделать то или это, и не удивлялся, когда он мотал головой. Санджи едва мог пошевелить и двумя пальцами на правой руке. Да, он мог её поднять, но сама рука была обмякшей и даже не выпрямлялась в локте.

— Я наложу тебе бандаж на руку, чтобы удобнее было ею пользоваться, — заключил Чоппер. Санджи глянул на свою руку, безвольно лежащую поверх одеяла.

— И для чего мне ею пользоваться? — мягко спросил он. Вчера вечером они тщательно избегали эту тему, что явно плохо на них сказалось. Санджи не осмелился прибегать к сарказму, опасаясь потревожить и без того хрупкое эмоциональное состояние маленького доктора.

— Ну-у… ты сможешь держать вещи… почти. Надо только правильно их брать… конечно, придётся немного потренироваться их удерживать… а ещё, если сможешь ходить, то тебе будет удобнее пользоваться костылями.

— Я могу ходить на костылях? — беспокоясь о целостности свои рук, он совершенно забыл про ноги. Ходить было бы неплохо, даже если это означало просто слоняться без дела. Всё равно это хоть что-то, а то ему уже начало казаться, что от долгого лежания вся кровь собралась у него на спине.

Чоппер напрягся.

— Это от тебя зависит. Вообще-то, тебе положен постельный режим! И ты всё ещё под капельницей, так что вот. Но… Если ты пока не будешь сильно нагружать ноги…

К счастью, гипс был только на одной ноге. На вторую Чоппер наложил шину, и Санджи был почти уверен, что небольшую нагрузку она выдержит. В таком случае ему понадобится только один костыль; правда, не простой костыль. Чоппер сказал, что усовершенствует его так, чтобы Санджи было на что опереться локтём и таким образом лучше удерживать равновесие. Чоппер тщательно перемотал его руку, пока он не стал походить на солдата, облачённого в странный доспех (или на фигурку для рисования). К руке прикрепили костыль, и маленький доктор помог ему кое-как встать с постели.

Попытки ходить напоминали комедию ошибок.

Ему пришлось заново учиться удерживать равновесие, не имея возможности помочь себе, расставив руки, и всякий раз когда он падал, он не мог подняться самостоятельно. Чоппер не отходил от него ни на шаг, то двигая капельницу, то придерживая его. Несмотря на решительный настрой, пока что ему удавалось только себя опозорить.

— Ты неплохо справляешься, — сказал Чоппер с улыбкой, от которой становилось больно. — Не надо себя изматывать… и не надо пытаться вставать, когда меня нет рядом, чтобы тебя подстраховать. Кому-то всё равно нужно носить за тобой капельницу, так что самому тебе никуда нельзя… В смысле, я, э-э… не думаю, что тебе пока стоит выходить наружу… ограничимся лазаретом и столовой… Хорошо?

Площадь и правда небольшая, но с костылём это будет сродни путешествию на другой конец света. Он уставал, даже просто прохаживаясь по комнате.

— Можно мне на кухню?

— На кухню тебе тоже нельзя! П-прости, ты просто можешь ненароком…

— Я всего лишь посмотрю.

Чоппер пискнул что-то, но в итоге решил последовать за Санджи, а то упрямый кок ещё вздумает выдернуть иголку капельницы. Он даже забежал вперёд и открыл перед ним дверь.

Те немногие, кто сидели за обеденным столом, были так же удивлены, увидев Санджи, как и он при виде них. Обежав их взглядом, Санджи моментально заметил и уставшие глаза, и покусанные от волнения губы. Но всё это тут же было забыто.

— Санджи! — Усопп подорвался с места; на столе перед ним лежало какое-то приспособление, над которым он работал. Он не занимался своими проектами за обеденным столом с тех пор, как на «Санни» у него появилась собственная мастерская. — Чоппер сказал, что ты только вчера очнулся! И ты уже ходишь? Это же здорово! — стрелок подскочил к нему и поднял руку, но в последний момент замер в нерешительности. Краем глаза Санджи увидел, как стоявший в стороне Чоппер едва заметно кивнул, и только после этого Усопп дружески похлопал его по спине.

С другого конца стола послышались бодрые звуки скрипки, словно бальзам для души и тела.

— Йо-хо-хо-хо! Видеть вас снова на ногах — отрада для глаз! Хотя у меня их, конечно…

— Ты позавтракаешь с нами? Давай, будет супер! — рука Фрэнки была настолько большой, что он целиком накрыл ею голову Санджи, но киборг умудрился лишь слегка взъерошить ему волосы. Санджи машинально увильнул и едва не потерял равновесие. Вся комната задержала дыхание, пока Чоппер помогал ему подняться. И даже тогда Санджи пришлось выдавить из себя слабую улыбку, чтобы его товарищи не выглядели такими обеспокоенными.

— Может быть. Не знаю. Я всё ещё дерьмово себя чувствую. Но я рад был снова видеть ваши стрёмные лица.

— Стрёмные?! — раздались возмущённые возгласы. Санджи неторопливо проследовал к ближайшему стулу. Чоппер не отставал от него ни на шаг. Усопп подошёл к нему, грозя пальцем, но не осмеливаясь ткнуть его в плечо. — Как ты можешь такое говорить после того, как столько времени провалялся без сознания!

— Для меня что пара дней, что пара минут — я не ощущал течение времени.

— Тем не менее, Санджи-сан, это довольно грубо с вашей стороны!

— Что поделаешь, правду ведь говорю, — Санджи пожал плечом и весьма не по-джентльменски завалился на стул. Он по очереди остановил взгляд на каждом из них. — Стрёмный нос. Стрёмный подбородок. А с тобой я даже не знаю, с чего начать. Ну точно Стрёмное Трио.

— А, ну это… я стараюсь, бро…

— Он тебе не комплимент сделал.

— Хм… Интересно, моё лицо тоже... стрёмное?

Новый голос заставил Санджи вскочить на ноги и развернуться в сторону кухни. Он настолько отвлёкся, что даже забыл, зачем сюда пришёл. Поэтому он даже не заметил, что всё это время с ними в комнате была Робин.

— Нет! Конечно, нет! Лицо Робин-тян всегда прекрасно~!

— А, вот оно, стрёмное лицо.

— Похоже, у нас тут ещё одно стрёмное лицо.

— Добро пожаловать, стрёмный бро.

— А-ну цыц! — Санджи шикнул на галёрку, невпечатлённо наблюдавшую за происходящим. Он бы погрозил им, если бы мог, но пока оставалось надеяться, что он застращал их одним только голосом. После пары неловких секунд, пока он пытался понять, можно ли при его ограниченных движениях изобразить руками что-либо угрожающее, Санджи повернулся к Чопперу. — Пни их за меня.

— Я здесь не для этого!

— Если ты не слишком занят, Санджи, может, мне принести тебе попить? — спросила Робин, ничуть не смутившись.

— Ой, не нужно утруждаться~! — пропел в ответ Санджи, шагая в сторону кухни и по пути размышляя, как именно он собирался донести стакан обратно к столу.

— Санджи! Санджи! — завопил Чоппер, стараясь поспевать за коком, не уронив при этом капельницу. — Я же сказал, тебе туда нельзя!

Санджи остановился, но взгляд, который он устремил в сторону кухни, а затем и на Чоппера, иначе как жалким назвать было сложно.

Робин понимающе улыбнулась.

— Я могу принести стакан.

— И трубочку захвати, — сказал ей Чоппер, провожая Санджи обратно к столу. Усопп и Фрэнки молча переглянулись, намереваясь во что бы то ни стало отвлечь кока всякими штуковинами, над которыми они работали.

Но несмотря на все их старания и попытки заинтересовать его чудными механизмами и растительными снарядами, Санджи то и дело поглядывал на кухню, где возилась Робин. Она весьма неплохо ориентировалась среди ящиков и шкафчиков. Наверняка, ей пришлось разобраться, где что находится, пока он лежал без сознания.

Санджи было ужасно неловко из-за того, что ему приходилось перегибаться через стол, чтобы просто попить воды, и всякий раз, выпрямляясь, он ловил на себе жалостливые взгляды.

Допив, он тут же встал из-за стола, не обращая внимания на удивлённые вопросы друзей.

— Извините, что-то я устал. Кто-нибудь потом принесёт мне завтрак.

Чоппер помог ему лечь обратно в кровать. Похоже, он собирался что-то спросить. Что-то раздражающе личное. Санджи проигнорировал его. В итоге Чоппер стушевался и промолчал.

* * *

— Да уж, видок у тебя жалкий.

— Ах, Нами-сан, я, должно быть, самый везучий человек на земле, что заслужил вашу жалость…

Если бы не поднос с горячим супом у неё в руках, Нами сжала бы руками виски, словно не в меру терпеливая богиня, страдающая от страшной мигрени. Ей оставалось лишь тяжело вздохнуть. (Нами-сан прекрасна даже когда злится~!) 

— Я бы списала это на обезболивающее, но ты и обычно такой дурак.

Санджи принял сидячее положение (или, по крайней мере, попытался), чтобы Нами могла поставить поднос ему на колени. Благодаря стараниям Чоппера, ему стало проще двигаться. Теперь ему не нужно просить кого-то помочь ему сесть или лечь. Не то чтобы он хотел привыкать к этим бесполезным рукам. Просто он был рад любой возможности сделать что-то самостоятельно, боясь окончательно свихнуться в этом лазарете.

— Вы здесь вместо Чоппера? — спросил он, сверля взглядом ложку. Она лежала у него в пальцах, однако тяжело было понять, удержится ли она там. Особенно когда создавалось впечатление, что её держит чья-то чужая рука. — Я, конечно, не жалуюсь, просто Чоппер всё это время почти от меня не отходил. Думал, это он будет наблюдать, как я ем.

— Даже доктору нужен отдых. Чоппер совсем вымотался за эти дни, — ложка звякнула, выскользнув из пальцев. Ему так и не удалось её удержать. Санджи негромко выругался и бросил быстрый взгляд на Нами, но она даже не смотрела на него, вместо этого разглядывая дальнюю стену. — Робин предложила ему наконец отдохнуть и попросила меня принести тебе еду.

— Ах, Робин-тян приготовила завтрак, как замечательно~, — восторженно произнёс он.

— Вообще-то, это Усопп готовил.

— Пф-ф. Этот грибоненавистник понятия не имеет, как готовить суп, — тем не менее, он снова потянулся к ложке. Пытаться удержать её между безымянным пальцем и мизинцем было крайне неудобно. Но так он хотя бы был уверен, что она за что-то да держится. С другой стороны, меньше всего ему сейчас хотелось ненароком вывихнуть палец. Вот незадача. Ложка так и осталась лежать в тарелке.

— Кстати о неопытных поварах. Ты был без сознания, и мы не могли спросить, кого ты хочешь себе на замену. В итоге мы, конечно, как-то разобрались, но если желаешь уточнить, кого ты пускаешь на кухню…

— Точно не Луффи.

Неужели это намёк на улыбку?

— Мы так и поняли.

— И не увальня мускулоголового, — добавил он, вновь взявшись за ложку. Когда ему удалось приподнять её над тарелкой, Санджи всерьёз задумался над вопросом. — Но он достаточно расторопный чтобы мыть посуду, так что можете его припрячь. Вы с Робин-тян всегда желанные гости на моей кухне~

Нами вздохнула.

— Спасибо, конечно, но ребята с Ист Блю не разрешили мне готовить. Они до сих пор у меня в долгу после прошлого раза.

Где-то на полпути ко рту ложка начала трястись. Жидкость в ней потекла через края. Санджи нахмурился. Его рука почему-то замедлилась. Такими темпами ему придётся нагибаться вперёд и надеяться, что удастся втянуть хоть немного супа губами. Хотя если до этого дойдёт, он скорее умрёт от стыда.

— Усоппу тоже можно. И Чопперу, если не будет ронять шерсть в еду.

— Чопперу? Неожиданно.

Санджи пожал плечами, хотя выглядело это как очередной спазм.

— Он разбирается в травах. Умеет смешивать лекарства. Если есть рецепт, думаю, он справится.

— Кто-то ещё?

— Брук там всё разгромит. Он только и умеет, что воду вскипятить, и даже тогда может случайно что-то поджечь, — теперь его рука вовсе отказывалась подниматься. И ложка грозила выпасть из пальцев. Вряд ли ему удастся поднести её ко рту, не расплескав всё на себя. Он дал ей упасть в тарелку. — Если все будут заняты, сойдёт и полуголый извращуга. Только будьте готовы к тому, что у всех блюд будет привкус колы...

— Боже, да попроси ты уже помочь!

Санджи поднял глаза. Пока он не видел, Нами повернулась к нему. Её щёки горели, а глаза блестели, словно взрывающиеся звёзды. Его влюблённая улыбка дрогнула. Он привык видеть на её лице привычное раздражение из-за очередной выходки идиотов, что составляют их команду, но этим раздражением она старалась придушить рвущееся на поверхность бессилие, почти как умирающее животное перед лицом хищника.

Он посмотрел на нетронутый суп, с облегчением отметив, что всё ещё чувствует губы и смог вовремя остановиться, чтобы не прокусить их до крови, после чего вновь широко улыбнулся.

— В-вы п-предлагаете накормить меня с любовью, Нами-сан?!

А, вот и оно: раздражение человека, которого окружают одни идиоты. Ни следа сожаления.

— Я позову Зоро.

— Нет.

В любой другой ситуации его молниеносная реакция вызвала бы смех, но лицо Нами помрачнело, сродни неспокойному морю. Санджи помолчал, а потом добавил с пренебрежением: 

— Он даже мой рот не найдёт, с его-то умением…

— Ты просто невыносим, — Нами закатила глаза. Ложка громко звякнула, когда она схватила её и сунула в открытый рот Санджи. Это был не самый лучший способ доставки супа в желудок (впрочем, он не жаловался (впрочем, он не мог пожаловаться)), и он чуть не поперхнулся. Ручейки супа потекли по подбородку. Хотя в этот момент его больше заботило, как бы не захлебнуться, он всё же смог распробовать суп: бульон получился прозрачным, но в целом довольно пресным, будто кто-то просто замочил рыбу в воде, и на этом всё.

— Намми-шваннн? — пробулькал он вокруг ложки. Удивительно, но ни капли супа при этом не пролилось. Санджи пытался проглотить его, чтобы не переводить еду, но ложка больно царапала ему нёбо. Суп пошёл не в то горло, он изо всех сил старался не закашляться, опасаясь ненароком облить прекрасную Нами; в противном случае он бы немедленно выбросился за борт…

— Ты совсем не изменился, — сказала навигатор, словно не она только что заткнула его ложкой. — Спустя столько времени…

Наконец, она сжалилась над ним. Санджи воспользовался моментом, проглотил суп и слизнул остатки с подбородка.

— Я…

Нами сунула вторую ложку супа ему в рот, к счастью, не так резко, и он без проблем смог его проглотить. Он начал понимать, что от него требовалось, и послушно держал рот закрытым, даже когда край ложки царапнул ему щёку.

— За всё это время ты ни капли не повзрослел. Поверить не могу, — ложка звякнула, снова окунувшись в тарелку, но в этот раз рука, державшая её, едва заметно подрагивала. — Даже я стала сильнее за эти два года. Я много тренировалась. Я тоже часть команды, в конце концов. Разве всё это ничего не значит? — она замолчала, словно ожидая ответа, но ему сложно было дать вразумительный ответ с полным ртом. Даже если бы он мог ответить, в его голове уже вырисовывалось, как пройдёт этот разговор: Конечно же нет, Нами-сан, я бы никогда так не подумал; Тогда зачем ты так поступил?; Я просто не хотел… не мог…; Значит, ты думаешь, я не могу дать отпор; Вовсе нет; Как иронично слышать такое от бесполезного слабака — ты не смог даже сам за себя постоять; Нет, всё было не так; (она швыряет тарелку об стену, осколки летят во все стороны, словно лепестки вишни, но острые, слишком острые, режут недавно зажившую кожу, суп растекается повсюду, затапливает всю каюту) Я никогда не полюблю такое ничтожество, как ты (она распахивает дверь и уходит, не оборачиваясь, навсегда исчезнув из его жизни и)

Так, ладно. Это уже перебор.

Как только зачерпнула ещё супа, Санджи сказал: 

— Вам не обязательно сражаться, когда я рядом.

Ложка замерла над тарелкой.

— А что, пускай тебя избивают в кровавое месиво?

— Если бы вы… я просто не хотел, чтобы… — он сделал глубокий хриплый вдох, но не смог подобрать слова. Его взгляд сместился, метнулся к её рукам: мягким, но с едва заметными мозолями, местами с плохо отмывшимися пятнами чернил. В целом, они выглядели невредимыми.

— Вы в порядке?

— Это я тебя должна спрашивать, — сказала она, мельком глядя на его бледные руки, лежащие поверх одеяла — нетронутые на вид, но совершенно бесполезные. Смех да и только. Приятно знать, что у Вселенной всё же есть чувство юмора.

— Если вы в порядке, то и я в порядке, — он постараться улыбнуться как можно искреннее, но её взгляд стал только холоднее.

— Ты не рыцарь, Санджи-кун, — сказала она. В её голосе слышались стальные нотки. — А я не какая-то фарфоровая кукла.

Он не выдержал её сердитого взгляда и опустил глаза в тарелку.

— Я… я знаю, но…

— Люди постоянно калечатся, — Нами убрала руку, прижимая её к груди. Санджи не стал настаивать.

— Я знаю, — твёрдо повторил он. — Я знаю, и поэтому…

— Посмотри на меня, — сказала она, и он не смог отказать, переводя взгляд на узор, украшавший её плечо. — Вот, — слегка перепачканный чернилами палец постучал по плечу чуть выше татуировки. Кожа там выглядела бледнее. Он помнил этот шрам ещё свежим. От воспоминаний к горлу подкатил комок. Он отвернулся.

Санджи не заметил, как Нами нежно, но крепко взяла его за подбородок, и не стал — не мог — сопротивляться, когда она силой повернула его лицом к шраму.

— Смотри, — настойчиво повторила она, не обращая внимания, что теперь её пальцы перепачкались ещё и остатками супа.

Он был рваный, неровный. Зазубренный, словно молния. Он изгибался, уходя ей за спину, туда, где он не мог его видеть. Санджи не стал спрашивать: Нами и так неудобно было сидеть в такой позе. Санджи стал разглядывать татуировку, но его взгляд неизбежно задерживался на шраме.

— Я покалечилась. Но я всё ещё здесь.

У Санджи перехватило дыхание. Глаза защипало — нет, вовсе не от слёз — и её мягкий голос пробудил в голове целый ворох «что если» и «а вдруг», сжимавших его сердце стальной хваткой, подгонявших его, чтобы быть там, успеть, пока ничего не случилось. Не дать никому пострадать вместо него, никогда, никогда никогда никогда

— Санджи-кун, твои руки.

Он выдохнул и расслабил хватку. На ладони виднелись глубокие следы ногтей, но он ничего не почувствовал. Стоит только отвернуться, и будто ничего и не произошло.

— Я просто, — произнёс он негромко и замолчал. Будто незримая сила пыталась силой вскрыть его грудную клетку. Нет, так продолжаться не могло. Это слишком личное, его собственные эгоистичные мысли.

— Закончи, — и она не имела в виду суп.

Его рёбра с хрустом раскрылись, словно лапки краба, выставляя напоказ его сердце, и как же хорошо, что это видел лишь один человек, и как же печально, что этим человеком была Нами, и разве вся эта ситуация не кажется совершенно неправильной? Всё совсем не так. Разве не он должен служить для всех опорой и поддержкой?

О чём речь, он даже стоять не мог.

Слова полились из него вялым шёпотом.

— Я просто не мог этого допустить. Снова.

Если Нами и заинтересовала эта загадочная формулировка, она не подала виду. Вздохнув, она одёрнула футболку и зачерпнула ещё супа.

— Тогда доверься нам, идиот.

Наконец пришло время снимать бинты. В капельнице тоже уже не было необходимости, что не могло не радовать Санджи.

Проблема лишь в том, что теперь его ничто не отвлекало от других неприятных ощущений. Например, от того, как чесалась нога под дурацким гипсом, или от ужасного стерильного запаха, пропитавшего лазарет, и, конечно же, от головной боли, потливости, бессонных ночей, головной боли, озноба, головной боли…

— Принеси сигарет, — рявкнул он, услышав, как открылась дверь, и даже не посмотрев на вошедшего.

— Тебе нельзя курить.

— Пошёл ты, — он обратил на Усоппа испепеляющий взгляд, но, учитывая обстоятельства, это скорее напоминало недоумённый прищур. Он приоткрыл рот, но тут же со щелчком его закрыл и, поняв, что не может запустить руки в волосы, со вздохом сполз вниз по подушке. Как бы невзначай положив руку на тумбочку (и как бы невзначай игнорируя непроизвольное постукивание мизинца о столешницу), Санджи изобразил непринуждённую улыбку и попытался договориться со своей новой сиделкой.

— Послушай, ладно? Слушай. Чоппер любит преувеличить, а это же такая мелочь, понимаешь? Всего одну. Я же не прошу рассказать, куда вы заныкали все мои сигареты. Всего одну, ладно? У меня там всё равно полпачки валяется.

— Забудь, Санджи, — буркнул Усопп и поставил перед коком поднос с кое-как приготовленным ужином, фактически приковывая его к постели. — Чоппер уже объяснил, почему в этот раз тебе точно нельзя курить. У тебя там эти, кровеносные сосуды и… и… эти, маленькие такие… боа-констрикторы… и… ладно, ты же хочешь, чтобы у тебя нервные окончания восстановились?

Санджи даже не потрудился скрыть недовольную гримасу. Вместо ответа он процедил: 

— Поморник вонючий, урод, не суй свой паршивый сучок не в своё дело, сукин ты сын.

Несколько долгих мгновений тишину в лазарете прерывало лишь частое постукивание мизинца Санджи.

— Ты себе так палец сломаешь.

Постукивание прекратилось, но лишь секунды на три. Тогда Усопп выудил из сумки клячку и аккуратно положил её под руку Санджи. Хоть он и не почувствовал разницы, сминать мягкий ластик в лепёшку оказалось на удивление успокаивающим занятием. Его дыхание выровнялось.

— …Извини. Вырвалось как-то. Ты совсем не вонючий. По сравнению с другими парнями, ты очень даже чистоплотный.

Усопп присел на стул, стараясь не смотреть, как палец Санджи мнёт его ластик.

— А что насчёт остального?

Санджи, кажется, всерьёз призадумался, продолжая вколачивать мягкую резинку в стол.

— Ну, красота — вещь субъективная, я понятия не имею, как выглядит поморник, на что похож твой нос это не моё дело, и я вдвойне сожалею, что оскорбил твою мать.

— Извинения приняты. Наверное, — Усопп деликатно покашлял, поглядывая на тарелку с дымящимся мясом и овощами. — Ты есть будешь или как?

Санджи оставил в покое ластик и потянулся к вилке. За это время он натренировал свои бесполезные руки выполнять элементарные действия, и даже если ему по-прежнему мешал тремор, он наловчился быстро отправлять еду в рот, что временно решало эту проблему. По крайней мере, ему хватало сил и энергии огрызаться на всех и вся.

— Овощи переварены, — сказал он между глотками. — И мясо подгорело. Думал, сможешь это скрыть, залив всё этим водянистым соусом? Да уж, без меня вы просто безнадёжны.

— Вообще-то, — Усопп откинулся на спинку стула, с трудом сдерживая улыбку, — это Робин готовила.

Санджи остановился, не дожевав. Кажется, он о чём-то задумался.

— Ну, её всё-таки не учили готовить.

Он продолжил есть, не обращая внимания на качество еды и изумлённый взгляд, которым его одарил Усопп. Стрелок прикусил щёку, ожидая обычного для Санджи воркования, однако кок промолчал.

— Ничего себе, ты и правда нездоров.

— А я и не заметил, — протянул Санджи. Усопп неуверенно пробормотал что-то в ответ. Санджи не винил его. Он и сам хотел бы бросить ему в лицо недовольное «К чему это ты клонишь?», ещё и выругаться напоследок. Вместо этого он начал снова медленно сползать по подушке, пока тарелка с едой перед ним не превратилась в горизонтальную линию. Есть в таком положении было крайне неудобно, но оно идеально соответствовало его настроению. Лучше позы для брюзжания и не придумаешь. — Всё просто ужасно. Я вас всех ненавижу. Кроме-Нами-сан-и-Робин-тян-конечно-же, — скороговоркой добавил он.

В тишине раздался скрип стула об пол, а затем отдаляющиеся шаги Усоппа.

— Если хочешь, я могу уйти… или позвать Нами или Робин…

— Нет.

Вилка повисла у него изо рта, а глаза заслоняли непослушные пряди волос. Со стороны казалось, что он заснул посреди еды.

— Прости. Я просто сегодня раздражительный. Останься.

Усопп остановился, держась за дверную ручку, но после этих слов его рука дрогнула. Тяжело было не заметить, когда всё остальное в комнате было неподвижным. Санджи зажал вилку губами.

— Что-то не так? — и снова дрожь, на этот раз резче. Ответа не последовало. — Ты сегодня какой-то вялый. Обычно ты без конца болтаешь о том, как совершил очередной подвиг и сразил кого-то там на Пофиг-Каком острове.

— Поверить не могу, — Усопп медленно обернулся: не было ни фальшивой радости, ни натянутой улыбки, ни дежурного «всё в порядке, волноваться не о чем», ни отвлекающего разговора… это так непохоже на Усоппа. — Даже в таком состоянии ты всё равно обо мне беспокоишься.

Санджи поморгал. Затем пожал плечами; благо теперь он мог свободнее ими двигать.

— В каком состоянии? Я поправлюсь. Чоппер так сказал. Буду как новенький, и глазом моргнуть не успеете, — он снова небрежно повёл плечами, будто демонстрируя, что идёт на поправку.

— Просто… видеть тебя таким… — Усопп осёкся на полуслове, закрыл лицо дрожащей рукой и опустил взгляд.

Санджи вздохнул. Похоже, ему придётся взять на себя роль Усоппа. Он выдавил из себя смешок, прозвучавший чуждо и неестественно.

— Ну же, не будь таким унылым. Если ты расстроишь Нами, мне придётся тебе накостылять.

— Не только я такой. Мы все… — со вздохом запустив руку в свои тёмные кудри, Усопп наконец не выдержал и неуклюже прислонился к стене. Стрелок всегда был довольно эмоциональным. Выражение его лица постоянно менялось. Сейчас же его брови были лишь слегка нахмурены, и это пугало. — Ты всегда так стараешься… чтобы поднять всем настроение.

— Что за бред? Хочешь сказать, вы не можете сами себя развлечь? Вам для этого обязательно меня доставать? — его улыбка дрогнула. В такие моменты он завидовал Луффи с его полным отсутствием осведомлённости. Притворяться, что он не видел, как Усопп старательно отводил глаза, было утомительно.

Стрелок категорично помотал головой.

— Ты всегда так стараешься. Радуешь всех, — Усопп наконец набрался мужества и перевёл взгляд в сторону кровати. — И даже сейчас. Ты всё равно обо мне заботишься.

Санджи собирался возразить, но понял, что у него закончились возражения.

— Ну и что, — хрипло отозвался он.

Усопп снова понурил голову, устало потирая затылок.

— Ничего. Неважно, — пробормотал он и снова повернулся к двери с пристыженным видом, не сумев, однако, скрыть нотки разочарования в голосе. — Я пойду… не хочу тебе тут надоедать…

— Ты мне совсем не надоедаешь, — выпалил Санджи тоном, выдающим скорее отчаяние, нежели раздражение. — Честно. Просто… слушай, — он медленно выдохнул с профессионализмом курильщика, знающего, как не поперхнуться сигаретным дымом. Подозревая, что пожалеет об этом, он продолжил: — Я бы не отказался… если ты не против, конечно. Ты не мог бы… побыть здесь?

Молчание. Усопп обернулся, но с места не сдвинулся. На его лице читалось удивление.

— Только если ты не занят, — Санджи чувствовал, как внутри набухает чёрное, липкое отрицание, и поспешно попытался подавить его оправданиями: — Да и раз уж ты не принесёшь мне сигарет, как порядочный человек…

— Даже не думай.

— …то мне нужно что-нибудь другое, чтобы успокоиться. Иначе я сойду с ума, — вилка в его руке дрогнула, будто в подтверждение этих слов. — Так что, если хочешь… И если тебе не надо идти готовить для всех дерьмовый суп. Ты не мог бы…

Санджи сглотнул. Он и не заметил, как сильно вспотел. От его кожи едва ли не шёл пар.

— …рассказать мне одну из своих дурацких историй?

Усопп моргнул. Его рот медленно растянулся в улыбке от воспоминаний о притворном безразличии кока, долгих и затянутых посиделках на камбузе, когда его голос постепенно хрипнул, и вовсе не от дыма, вечно висевшего под потолком. Но стрелок так и остался стоять у двери, раскачиваясь в такт качки корабля. Санджи подумалось, что, возможно, в этот раз он переборщил. Даже в лучшие времена его характер было тяжело вынести, а в последнее время ему вовсе казалось, что он всё делал не так, постоянно всех раздражал и расстраивал. И дело совсем не в его бесполезном, поломанном теле. Если Усопп не захочет тратить на него время и нервы, что ж, ничего страшного, правда, нет проблем, ему ничего не нужно, он никогда особо ничего не хотел, но в этот раз, в этот раз, может быть…

Усопп плюхнулся обратно на стул. На его лице виднелась кривая улыбка.

— Ладно, ладно, романтик ты наш.

Санджи закинул в рот цветную капусту, подавляя облегчённый вздох. Уголки его губ завернулись не хуже бровей.

— Заткнись и делай своё дело. Мы оба знаем, как ты любишь звук собственного голоса.

— Давай ты заткнёшься и дашь мне «делать своё дело», — фыркнул Усопп, сказав это скорее в потолок, нежели своему единственному слушателю. Он откинулся назад. Стул покачнулся на двух ножках, навевая мысли о кресле-качалке, потрескивающем огне в камине и о тёплом, словно домотканое одеяло, чувстве уюта, окутавшем Санджи со всех сторон.

Ему оставалось только с головой погрузиться в эту вымышленную обстановку, улечься поудобнее, заткнуть себе рот кусочком подгоревшей говядины (прости, Робин-тян, ты пыталась, ой как пыталась…), и позволить мыслям блуждать, как это часто бывает перед сном.

Усопп наморщил лоб в раздумье, пока в его глазах не блеснула искорка вдохновения. Его лицо не украшала привычная усмешка, сопровождающая его россказни. Вместо этого он резко посерьёзнел и, глубоко вздохнув, начал свой рассказ:

Давным-давно (а именно так начинаются все истории) в далёком королевстве жил принц. Было у него всё, чего душа пожелает: богатство, власть, могучая армия и полный замок прислуги, готовой выполнить любую его прихоть. Несмотря на это, он был очень добрым и старался всех осчастливить, и за это подданные его очень любили.

Однако сам он был несчастен. Его сердце щемило от тоски по тому, чего он никак не мог заполучить, останься он в королевстве: он хотел увидеть море. Всю свою жизнь он провёл на суше, но по какой-то причине границы стран казались ему удушающими, и он мечтал наконец ощутить свободу голубых просторов. Он так отчаянно желал хоть раз отправиться в плавание, что умолял отца отпустить его.

(— Пф-ф, какой избалованный паршивец.)

Наконец, получив разрешение отца, принц оседлал скакуна и отправился на поиски моря. Жители королевства были очень расстроены, но всё равно устроили роскошный парад, чтобы проводить любимого принца в долгий путь.

Он рассчитывал достичь морского берега в течение трёх недель. Не так уж и далеко, правда? Но была одна проблема.

Видишь ли, принц был человеком принципов, и принципов этих у него было очень много. Во-первых, он никогда не отказывал в помощи нуждающимся. Во-вторых, он поклялся никогда не поднимать руку на женщин. Ну и так далее.

(— Ага, скажи ещё, что он и поваром был.

— Тихо там! Не мешай рассказывать!)

Из-за своей любви к людям, по пути он помогал каждому, кто нуждался в помощи, ничего не прося взамен. Он спасал принцесс, сражал чудовищ, однажды даже помог больному фермеру собрать урожай, чтобы прокормить семью. Всё это занимало время — куда больше, чем пару недель, — и порой только дальше уводило его от заветного моря.

Спустя месяцы принц был уже совсем близок к морю. В один день он наткнулся на полуразрушенную деревню и, оставшись на ночь, обнаружил, что большинство её жителей погибли, а те, кто выжил, страдали от голода и болезней. Принц был очень обеспокоен и спросил, что же здесь случилось. Как оказалось, на деревню напали разбойники. Их сильнейший воин, защитник селения, вышел с ними на бой, но коварные бандиты заманили его в ловушку и заперли в волшебной клетке. Деревня пала под их натиском. С тех пор разбойники часто совершали набеги, забирая весь урожай.

Разумеется, принц не мог просто так оставить этих мирных людей в беде, поэтому он пообещал освободить их сильнейшего воина, чтобы тот смог и дальше их защищать. Двое жителей деревни вызвались помочь ему в нелёгком деле и показать дорогу до лагеря разбойников. Эти двое оказались весьма ловкими ребятами. Одной из них даже удалось стащить ключи, чтобы освободить воина. Но по пути к волшебной клетке возникла проблема: за ними погналась разбойница…

…и конечно они не могли просто так вломиться на гауптвахту незамеченными. Нами склонилась у двери, перебирая ключи и ругаясь, когда очередной не подходил к замку. Зачем вообще вешать столько ключей на одну связку?! Санджи стоял на стрёме у самодельной баррикады, с каждой секундой всё меньше похожей на баррикаду, и старался игнорировать нытье Усоппа, прокручивая в голове возможные расклады. Ни один из них ему не нравился. Он так сильно сжал в зубах сигарету, что чуть не раскусил её пополам.

— Ну наконец-то! — радостно воскликнула Нами, отперев дверь. В этот же момент баррикада не выдержала и разлетелась на куски, осыпав их обломками. Усопп вскрикнул и поспешно пригнулся. Нами резко обернулась, держа перед собой ключ, словно кинжал. Санджи встал перед ними, заслонив рукой лицо и думая, почему всё всегда идёт не так, как надо.

На остатках баррикады стояла женщина по прозвищу Рулетка — свирепая охотница за головами с устрашающим арсеналом. По чистому совпадению она доставляла свежий улов на базу в то время, как они туда проникли. Прознав об этом, охотница решила не упускать возможность заработать больше. Радовало только то, что она не спешила оповещать дозорных, ведь в таком случае она попросту не получит награду. Как удачно.

Троица развернулась и рванула дальше по коридору, даже не удосужившись закрыть за собой дверь. Санджи не особо хотелось убегать от врага, но в такой ситуации вариантов у них было немного.

— Ну почему она не оставит нас в покое?! — хныкала Нами. Санджи с радостью стёр бы в порошок любого, кто обидел Нами, но не в этом случае.

— Убийственная-

— Эй! Не вздумай целиться в леди!

— Сейчас не время для этого, Санджи!

— Э-э… ребят, стойте! Стоп!

Санджи поднял глаза и обнаружил отряд дозорных прямо перед ними. Ну конечно. Они поймали одного из опаснейших пиратов на свете, разумеется, они не дадут просто так его освободить.

— А-а-а! У них ружья!

— Ничего, прорвёмся!

— Что ты несёшь?! Та женщина скоро нас догонит!

Не хватало ещё, чтобы их окружили. Позади доносился свист пуль. Рулетка начала стрелять, и хотя на бегу ей было сложно целиться, в них вполне могло попасть рикошетом. Коридор был слишком узким, драться в нём будет неудобно, да и сворачивать некуда. С одними дозорными они бы справились без проблем; те стояли сгрудившись, словно сардины в бочке, так что у них места для манёвров ещё меньше. Но сзади приближался противник с неизвестными способностями и явным пространственным преимуществом.

Санджи затянулся сигаретой.

— Держитесь позади меня. Как только я пробью нам путь, бежим вперёд, ясно? — он дождался какого-никакого согласия со стороны товарищей и стремительно бросился прямиком на дозорных, одним ударом ноги откинув целую колонну врагов, прежде чем они успели заметить его приближение.

Этого было недостаточно. На их место тут же пришли другие. Увернувшись от удара мечом и стволом ружья, он кувыркнулся в стойку на руках и завертелся, раскидывая неосторожных дозорных во все стороны. Когда он закончил, отряд дозорных лежал у стен, охая, а то и вовсе валяясь без сознания.

— Порядок, бежим! — крикнул Санджи. Он обернулся и понял, что оказался недостаточно быстр.

Рулетка их настигла.

Нами с Усоппом держали оружие наготове. Санджи отчётливо видел кровь, стекавшую с руки Усоппа; она бессильно висела сбоку, отчего стрелку трудно было использовать Куро Кабуто. Другой рукой он пытался распутать связывавший его ноги болас. Нами прислонилась к стене, стараясь не тревожить раненую ногу, а значит ей будет сложнее уклоняться от атак. На вид тяжело было понять, как сильно им удалось ранить Рулетку, но она всё ещё крепко держалась на ногах, и руки её по-прежнему были невредимы: в одной она держала пистолет, а в другой — покрытый Волей хлыст, которым она сейчас пыталась вырвать Клима-Такт из рук Нами.

Усмешку на её лице можно было назвать сочувственной.

— …Может, ваши трюки раньше что-то и значили, но это не ваша родная деревня. Это Новый мир. Думаете, вы здесь какие-то особенные?

Как это произошло? Как он мог такое допустить? Он ведь отвлёкся всего на секунду — почему он не смог это предотвратить?

— Чёрт, — выдохнул Санджи. Его тело двигалось само по себе. Он резко развернулся, стремясь предотвратить наихудшее. И тут кто-то выстрелил ему в плечо.

— Санджи! — услышал он крик Усоппа.

Всё это так неправильно, они не должны волноваться за него, что бы ни случилось. Удар пули толкнул его вперёд. Санджи воспользовался этим, крутанувшись на месте и с разворота ударив по голове одного из дозорных. После чего грохнулся на пол.

— Как тебе такой трюк?!

Бесполезно, бесполезно, бесполезно. Чего он этим добился? До него долетали звуки битвы. Оглушительный свист ветра, скрежет металла о камень, стон Усоппа: «Да вы что, издеваетесь?»

Когда он снова поднялся, Нами стояла, направив Клима-Такт на охотницу и насылая на неё сильные порывы ветра. Рулетка сменила оружие на тяжелые перчатки с когтями; она крепко вцепилась в пол и неумолимо приближалась к ним. Вскоре поток ветра иссяк. Рулетка воспользовалась моментом и кинулась вперёд, замахнувшись когтями. Нами с Усоппом вскрикнули, торопливо пятясь.

Вовремя подоспев, Санджи блокировал один из ударов. Острый металл впился в ногу, царапая кость. Он не успел отразить второй. Правый бок пронзила дикая боль. Пиджак моментально пропитался кровью. Ну вот, испортил ещё один костюм, успел подумать он.

— Санджи! Зачем… ты же знаешь, что не справишься с ней! Уходи!

— Бери ключи и найди Луффи! Мы как-нибудь справимся!

Уйти? И бросить их одних? Наедине с охотницей, которая на жизнь зарабатывает, отлавливая пиратов в Новом мире? От этой мысли у него сводило нутро, и металл, щекотавший ему рёбра, к этому не имел никакого отношения. Уйти… и что потом? Что он обнаружит, когда вернётся?

— Я предлагаю сделку, — выпалил он.

Лицо Рулетки ничего не изменилось. Её рука слегка ослабила хватку. Санджи принял это за хороший знак.

— Если пообещаешь оставить в покое других Мугивар, я сдамся без боя, — продолжил он, — и ты сможешь получить награду за мою голову.

На краткий момент ничто не прерывало тишину в коридоре. А затем:

— Что ты такое несёшь?!

— Не будь идиотом! Думаешь, мы позволим тебе совершить такую глупость?!

В таком положении он едва ли мог пошевелиться. С огромным усилием он повернул голову к друзьям.

— Вы двое… не сидите просто так. Главное — освободить капитана.

Пока они не начали возражать, Санджи повернулся обратно к Рулетке.

— Подумай. Моя голова стоит больше, чем эти двое вместе взятые. И тебе не нужно беспокоиться, что ненароком меня убьёшь и потеряешь часть награды, ведь я сдаюсь по своей воле. К тому же… наверху тебя ждёт толпа разозлённых пиратов, готовых напасть. Ты профессионал. Ты знаешь, как рискованно идти против целой команды. Но с этой сделкой…

Железные когти выскользнули из его тела с противным чавканьем. Санджи отшатнулся, закашлявшись, и попытался зажать кровоточащую рану уцелевшей рукой.

Рулетка окинула его внимательным взглядом, затем посмотрела ему за спину.

— Твои друзья, похоже, не согласны.

Краем глаза он увидел, как Усопп зубами натягивал рогатку. Выглядело это нелепо. Как снайпер, он прекрасно должен понимать, что лучшая атака — неожиданная. А он только что выдал свои намерения врагу.

Нами стояла рядом, поджав губы. Она держала Клима-Такт, словно меч, но главная опасность исходила от холодного гнева в её глазах.

— С дороги, — приказала она. Санджи мысленно попросил у неё прощения.

— Это моё решение, — сказал он. — И сделку ты заключаешь только со мной. Мнение остальных не имеет значения.

Санджи услышал свист воздуха и едва успел отразить удар. Нами остановила Клима-Такт в паре сантиметров от его руки. Губы девушки были бледными, а взгляд сочился ненавистью и страхом.

— Капитан ждёт, — сказал Санджи, не осмеливаясь поднять глаза. — Это сейчас важнее.

На лице Нами не дрогнул и мускул. Она опустила посох. Санджи не хотел думать, что его последнее воспоминание о ней будет окрашено стыдом и разочарованием. Она развернулась и подхватила Усоппа, побежав вместе с ним дальше по коридору. Не ожидая такого поворота событий, Усопп случайно отпустил резинку Кабуто и выстрелил лозой в потолок. Стрелок безуспешно сопротивлялся, тараторя при этом: 

— Ч-что? Мы что, правда позволим ему это сделать?! Эй, Н-нами, ты же слышала, что он сказал, да? Он хочет… ай-яй-яй, не тяни за нос!

В коридоре снова воцарилась тишина.

— Итак? — Санджи обратился к Рулетке.

Она смерила его взглядом из-под полуприкрытых век, затем неторопливо сняла перчатки и спрятала их в плаще.

— У меня есть несколько условий, — из-под плаща показалась рука, державшая пистолет. — Я хочу тебя обездвижить. На всякий случай. Думаю, ты понимаешь.

— Конечно, — борясь с головокружением, он проковылял к ближайшей стене, где осторожно сполз на пол и вытянул перед собой ноги. Его пробирал жар и озноб.

Рулетка посмотрела на него свысока.

— Признаюсь, я удивлена. Давно я не встречала людей, готовых вот так добровольно сдаться.

Санджи попытался прислониться затылком к холодной стене. Голова просто раскалывалась.

— Я из тех, кто предпочитает обойтись наименьшим количеством жертв… надеюсь, ты не дашь мне истечь кровью.

Шипованный ботинок с хрустом опустился на его ногу. Санджи не сдержал крик. Этого было не избежать. Она хорошо постаралась, раздробив кость. Он умудрился не издать ни звука, когда она прострелила ему правую руку; лишь со свистом втянул ртом воздух. Назад пути нет, теперь ему не сбежать, даже если он передумает. Какой профессионализм. Он почти что влюбился.

Рулетка подняла его и, не раздумывая, перебросила через плечо. Санджи затошнило. Каждый шаг рывком отдавался ему в живот. Наверное стоило сказать об этом охотнице. Язык ворочался во рту непослушной тяжёлой массой, ему удалось выдавить из себя лишь слабый стон.

Они вышли с гауптвахты и поднялись по лестнице, возвращаясь в ту каюту, где раньше была баррикада. Санджи поёжился от холода. Всё потому что комната была слишком большая. Слишком много пространства, вот воздух и охладился. Да. Он был почти уверен, что воздух так и работает.

Внезапно перед ним что-то замерцало. Пустое пространство распахнулось, словно занавес, и из ниоткуда появилась Нами. На конце её посоха клубились тучи. Она замахнулась в его сторону, но Санджи увидел лишь смазанное пятно — Рулетка резко развернулась, почуяв опасность. В ушах у Санджи загудело.

— Я так понимаю, ты хочешь нарушить сделку, — услышал он сквозь шум.

Раздалось насмешливое фырканье.

— Не помню, чтобы заключала какую-либо сделку. Я забираю нашего идиота.

— Он прав, знаешь ли. Если ты не будешь глупить и дашь мне уйти, это избавит от проблем и меня, и вас. Можно обойтись и без драки…

— Но как же, здесь столько места — не пропадать же ему впустую? Ты и половины моих трюков не видела!

Пауза. На мгновение Санджи показалось, что мир остановился. В следующую секунду его тело ударилось об пол и откатилось в сторону. Из глаз посыпались искры. Он оцепенело разглядывал кровавый след, оставшийся за ним. Звук удара эхом отдавался в голове.

— Думаешь, ты правда сможешь победить? Я сражалась с фруктовиками.

— И что с того? Да и потом, мне не нужно побеждать, только задержать тебя…

Взгляд Санджи расфокусировался. Где-то в глубине сознания он слышал призыв: вставай, вставай, вставай. Тело не слушалось. Он так устал. Он должен быть сильнее этого, разве он не говорил, что станет сильнее? Наверное, он что-то сделал не так, ведь, закрыв глаза, он снова увидел себя на той проклятой скале, и после этого

— …принц умер.

Санджи резко распахнул глаза.

— Что?

— Он умер, — повторил Усопп, тяжело пожав плечами. — Девушка попыталась одолеть разбойницу и поскорее привести подмогу, но было слишком поздно. Принц умер, так и не увидев море.

Вилка зависла над последним куском морковки, слегка подрагивая. После всего, что произошло, такая внезапная концовка… казалась немного…

— Обидно, да? Ты же так любишь счастливые финалы.

Усопп качнул ногой, со вздохом глянул по сторонам, на потолок, назад на дверь.

— Санджи, я знаю, что деликатным мой подход не назовёшь, но я пытаюсь донести одну мысль.

— Какую? Что мечты не сбываются?

— Нет, — процедил Усопп, и судя по тому, как тряслись его плечи, он изо всех сил старался не повышать голос. — Что твоя мечта не сбудется, если ты и дальше будешь выкидывать подобное!

— А ты не думал, что я «выкидываю подобное» не просто так?

— Я знаю! Я знаю твои идиотские причины, потому что это меня ты вечно собой заслоняешь! — Усопп подскочил с места и принялся невнятно жестикулировать: то размахивая руками и обвинительно тыча пальцем в Санджи, то хватаясь за волосы. Его челюсти были сжаты; со стороны казалось, что он уронил себе на ногу молоток и пытался сдержать крик. — Тебе не обязательно было принимать на себя удар Энеля!

— По-твоему, я внезапно научился бегать быстрее молнии?!

— Если тебе хватило времени отшвырнуть меня, тебе хватило бы времени…

— По-моему, мне лучше знать, на что мне хватило бы времени! — острая боль пронзила его ногу; Санджи и не заметил, как попытался встать. Что угодно, лишь бы Усопп так над ним не нависал. Он передёрнулся, едва дотянувшись ногами до пола, и замер в нерешительности, не зная что ему делать: лечь снова в кровать или отстаивать своё самоуважение.

Усопп не оставил ему выбора, схватив кока за плечи и усадив, если не уложив, обратно на подушку. Однако тон он понижать не собирался.

— А что насчёт Сабаоди, а?! Ты выскочил передо мной, чтобы я смог сбежать!

— Ну да! И что?! С каких пор ты не хочешь убегать?

— Мы должны были сбежать вместе! Я остался, потому что мы оба должны были убежать!

— Только вот правда в том, что никто из нас не смог сбежать от той чёртовой громадины, так что весь этот спор не имеет долбанного смысла!

— Мы спорим не об этом, осёл ты эдакий, а о том, что ты постоянно подвергаешь себя смертельной опасности, чтобы защитить меня, когда ты о себе должен думать! Ты хотел, чтобы я сбежал, но что насчёт тебя?!

— Какой же ты хренов оптимист!

Он слишком поздно осознал, что наделал.

Усопп лежал перед ним на полу. Ладонь должно печь от удара, но он ничего не чувствовал.

Он мог бы просто отмахнуться от его руки и всё. Но Усопп потерял равновесие и упал на спину. Вроде бы ничего страшного, отделается синяком, но…

Санджи отвернулся; не хотел видеть, как изменится лицо стрелка, когда к нему тоже придёт осознание.

— Прости. Я не… чёрт, какой же я…

— Думаешь, я идиот? — голос Усоппа звучал тихо, но у Санджи всё равно защемило сердце.

— Нет, я так не…

— Наивный?

— Чёрт. Я не это имел в виду, — Усопп терпеливо подождал, пока Санджи поднесёт дрожащую руку к карману и вспомнит, что курить ему нечего. — Быть оптимистом… это не плохо. Даже наоборот. Чёрт. Это как если… если ты знаешь, что не можешь что-то, ты этого не делаешь. Но когда ты оптимист, то как будто… ты всё можешь. Или, по крайней мере, пытаешься. Пессимисты не пытаются.

— Но…? — подсказал Усопп.

— Но. Но… не всем на корабле можно быть такими… беспечными. Кто-то должен быть готов к худшему.

— И что это значит?

Санджи снова пошарил по карманам, на случай если где-то в складках завалялся какой-нибудь бычок. Увы.

— Это значит, что я готов к худшему.

— Ты избегаешь вопроса, — выпалил Усопп, вскакивая на ноги, но оставаясь на месте. Не похоже, чтобы он собирался уходить. Санджи бы ушёл.

— Не забивай себе голову, — отмахнулся он. — Что бы ни случилось, я с этим смирился, — с этими словами он закинул ноги обратно на кровать, позволив им упасть, словно гильотина, тем самым поставив точку в их разговоре.

Усопп, кажется, не понял.

— Чёрт возьми, Санджи, — его прервала бесцеремонно протянутая тарелка.

— Вот. Помой её хорошенько.

Усопп прикусил губу, глядя на покачивающуюся посудину, которая медленно начала опускаться.

— Да возьми ты её уже, я не могу её вечно держать.

— Я же твой друг, а ты даже не даёшь тебе помочь, — горько пробормотал Усопп. — Ты всегда мне помогаешь, всегда находишь нужные слова. Но я не могу сделать то же самое для тебя… так что, получается, я — паразит…?

Боже.

— Усопп, никакой ты не паразит.

— Но мне никогда не удавалось ничего сделать для тебя!

— Не неси чепухи, ты много раз меня прикрывал.

— Но если мы друзья, почему ты мне не скажешь? — Усопп понурил голову. Под таким углом хорошо было видно слёзы на его глазах.

Боже.

Санджи вздохнул и опустил тарелку. Усопп издал звук, подобный дьяволёнку, тыкающему вилами в какого-то бедолагу, хотя такое сравнение было не совсем справедливым.

Кок устало потёр лоб, успокаивая разгорающуюся головную боль, и уставился в потолок.

— Люди умирают, Усопп.

— Ну, мы… — Усопп осёкся. Шрамы в памяти по-прежнему были свежи, несмотря на то, что прошло уже два года.

— Да. Если думаешь, что «Мерри» будет единственной жертвой… что ж… это довольно оптимистично. Не перебивай, — сказал он, даже не глядя на стрелка. В ответ он услышал клацанье зубов.

Ему не хватало сигареты. Санджи покрутил в пальцах вилку; детская привычка, но ему нужно было чем-то занять руки.

— …К этому я и готов.

— К… смерти? — крякнул голос сбоку от него, почти как лягушка, что при других обстоятельствах было бы уморительно.

— Я готов сделать что угодно, лишь бы все остались живы.

— Да… но… — Усопп запутался в словах.

Ему в руки снова ткнулась тарелка, на сей раз настойчивее.

— Иди уже вымой её.

— Но Санджи…

— Да твою ж мать, сколько ещё ты будешь мне на мозги капать? Я тебе уже всё сказал.

Ответа не последовало. Слышалось лишь тяжелое дыхание.

— …Уходи, — он вложил в это слово все скудные запасы горечи и желчи, что у него остались. — Надоел уже.

Усопп молча забрал тарелку и так же молча вышел, тихо закрыв за собой дверь.

Он ничего не обещал, но Санджи знал, что стрелок никому не расскажет. Само признание было подобно клятве, особенно учитывая его жуткое содержание: вещи, которые любому другому было бы неловко слышать; вещи, из-за которых другие избегали бы его, как больного — коим он и является, — пока вся их дружба не истлела бы в ничто.

Никому не захочется идти ко дну с тонущим кораблём.

Что ж. Так будет даже проще, не так ли?

Спустя полмесяца его руки наконец начали показывать хоть какие-то признаки выздоровления: он снова мог двигать левым плечом, и во время очередного осмотра Санджи мог поклясться, что его пальцы слегка подергивались. Правда, Чоппер в ответ только покачал головой, выдав ему череду медицинских терминов, от которых у кока закружилась голова.

Тем не менее его плечо всё же двигалось, и маленький доктор с улыбкой сообщил ему, что это повод радоваться. Только вот радоваться совсем не хотелось. Ведь после каждого ежедневного осмотра, после каждой серии упражнений, он всё больше понимал, что улучшений никаких и нет.

Иногда к нему ненадолго возвращалась чувствительность, но это случалось крайне редко, и это было даже не полноценное чувство, а так, лёгкое покалывание, пробегающее от ладоней до локтей. Оно длилось ровно столько, чтобы он мог заметить разницу, после чего перерастало в болезненный зуд, а затем и вовсе исчезало, словно странный сон. Или, скорее, дразнящий кошмар. Его руки уже давно казались ему чужими. Он просто… не мог связать их с собой. Даже когда они всё-таки двигались по его воле, их действия казались неподвластными ему.

Несмотря на это, Санджи озвучил вопрос, мучивший его каждый день.

— Что ж… в таких случаях выздоровление занимает не меньше девяти месяцев, — ответил Чоппер. Эту информацию он преподнес далеко не клиническим тоном, не переставая при этом заламывать копыта.

— И что, курить мне тоже нельзя? — Санджи скрипнул зубами, да так, что чуть не вывихнул челюсть. — Я что, беременный?

Его ворчание ни к чему не привело. Чоппер принёс ему обычную дозу обезболивающего и стакан воды.

— Лучше б сигарету принёс, — буркнул он, заставив Чоппера виновато отвести глаза. Санджи даже не попытался извиниться. Находясь всё время в четырёх стенах, ему становилось всё сложнее чувствовать вину или сожаление. Голова казалась свинцовой, словно её всё время держали в тисках, и хотя физически ему это никак не вредило, давление не переставало угнетать. Ему приходилось спускать пар, пиная стену, либо же срываясь на любого, кто заходил его проведать.

Наверное, именно из-за его сумасбродного поведения (не говоря уже об отмене капельницы и снятии швов, которые раньше хоть как-то ограничивали его передвижения) Чоппер попросил кого-то второго караулить его ночью, на случай если… а зачем вообще? Как он мог навредить себе ещё больше? Он нарочно проспал всю ночь, просто чтобы показать, насколько это бесполезная затея. Это, а ещё потому, что все не прекращали допытываться, и это сводило его с ума. По-хорошему, это они представляли для него опасность; они и их сто сортов беспокойства, проникающих в тело раскалённой лавой, расплавляя его изнутри. Ему тяжело было дышать в их присутствии, трудно было смотреть им в глаза. Он чувствовал на себе их осуждающие взгляды, и это заставляло его сопротивляться, огрызаться в попытке защититься.

Так что вместо этого он решил спать. Шах и мат.

Даже если его тело и правда постепенно атрофировалось, а внутренности стекались в лужицу где-то в районе спины, оставляя лишь сухую оболочку вместо тела, так было проще. Проще, чем проснуться и столкнуться с реальностью. Вот бы проспать все эти девять месяцев. Было бы неплохо.

(Какая-то часть его передёргивалась каждый раз, когда кто-то приносил еду, и дело вовсе не в её качестве. Это та самая часть, что называла его обузой, сидящей на шее у всей команды, и ругала за то, сколько проблем он им причиняет своим существованием. Но вердикт Чоппера заглушил её, похоронив в глубине сознания, ведь что ему ещё оставалось делать? Проспать все девять месяцев? Он даже не будет знать, что прошло девять месяцев. Чего стоит притвориться, закрыть глаза всего на секунду и словно по волшебству выздороветь. И никаких проблем. Потом можно посмеяться и свалить все те обидные слова, что он наговорил, на кого-то другого; на вредного и саркастичного фаталиста. Разве он похож на тебя? На милого, сентиментального прагматика?)

Но когда он открыл глаза, девять месяцев ещё не прошло. Судя по клочку неба, видному через иллюминатор, по громадной тени его «сторожа» в углу, судя по ноткам скрипки, в которых он узнал рассветную песню Брука (на кой чёрт вообще нужна рассветная песня), он проспал всего девять часов.

Тень зашевелилась.

— Не спишь?

Фрэнки, кто же ещё. Никто из Мугивар не сравнится с ним в размерах, кроме, разве что, Чоппера в одной из его трансформаций. Но всё равно ни у кого больше не было такого узнаваемого силуэта, и всё благодаря его робо-ручищам. Санджи снова закрыл глаза, стараясь не выдать себя.

— Я же вижу, что ты притворяешься.

— Тогда сделай, мать его, одолжение, — огрызнулся в ответ Санджи. — Если я притворяюсь спящим, то, может быть, просто не хочу говорить?

— Лучше притворяться надо, тупица. Тебя выдаёт дыхание.

Кок фыркнул.

— Вау, звучит ни капли не жутко.

Тень подняла огромную руку к виску. Груда металла не должна быть такой бесшумной, тем не менее Фрэнки был тих, словно раннее утро. Даже ещё тише, учитывая, что утро полнилось энергичными звуками скрипки. Для пирата это весьма полезное качество, хотя Санджи всё равно предпочёл бы слышать какой-нибудь звон или лязг, чтобы знать, когда Фрэнки подходит к нему со спины.

— Слушай, Завитушка, может, не будешь ершиться с утра пораньше?

— Да я бы вообще с тобой не разговаривал, но вот надо было тебе докопаться.

— Да я же только что сказал… — Фрэнки не договорил и передал весь свой спектр эмоций протяжным вздохом. Прозвучало это похоже на гул машины, и Санджи немного успокоился. Конечно, он не боялся увальня: как можно бояться того, кто регулярно ходит в одних только плавках? Просто иногда… его внешний вид немного… напрягал. — Можешь не разговаривать со мной, Санджи. Но мне есть, что тебе сказать.

О, чудно. Ему что, предстоит выслушивать очередные нотации? И всё же Санджи хватило такта повернуться на бок, лицом к киборгу.

— Да? И что же?

Фрэнки ответил не сразу. На секунду Санджи даже показалось, что он задремал. Но даже в тускло освещённой каюте было видно его поджатые в задумчивости губы.

— Я тут думал, у тебя ведь ловкие руки, да?

Санджи расхохотался бы, не будь он настолько возмущён, что закашлялся словами.

— Какого хрена ты от меня хочешь, извращенец проклятый?!

Фрэнки резко выпрямился, хотя такой всплеск эмоций ничуть его не смутил.

— Я ещё даже ничего не просил! Успокойся!

— Да я уже понял! С таким-то вопросом наверняка попросишь что-нибудь стрёмное!

Фрэнки поднял руки, умоляя небеса подарить ему терпения. Санджи всерьёз забеспокоился, что киборг случайно проломит потолок.

— Просто ответь на вопрос, а?

Ответ довольно прост. Кто в здравом уме посмотрит на него в таком состоянии и решит, что у него ловкие руки? Санджи какое-то время повертел вопрос в голове.

— Уже нет, — наконец произнёс он, решив, что так будет вернее.

— Чего-о-о? — протянул Фрэнки. Санджи и не заметил, когда он успел подсесть ближе. Киборг сидел задом наперёд, положив руки на спинку стула, что по сравнению с ним казался игрушечным и по-хорошему должен был развалиться, но каким-то чудом держался. — А что с ними такое?

Нет, ну это уже бред. Бурлящий в нём гнев чуть не заставил Санджи вскочить с постели.

— Издеваешься, Фрэнки? Не смей. Это… это ни капли не смешно.

Он никогда не чувствовал этой тянущей боли в груди, кроме тех раз, когда долго не курил. Воздух казался слишком чистым и резал лёгкие, будто ножом. Ему нужен был табак, нужен был тот едкий непроницаемый дым, чтобы не разнести эту посудину в щепки. Или ещё хуже: начать разрывать себя на части, начиная с мерзких слипшихся прядей; хоть он и обмывался каждые несколько дней, но всё равно чувствовал, как на коже скапливается грязь. Он всё время потел, как какой-то прыщавый подросток, и грязь, должно быть, закупорила поры, иначе с чего бы ему сейчас было так жарко?

И Фрэнки вёл себя так неестественно тихо, с его-то громкой натурой. Даже с места не встал, говнюк. Мог бы хоть притвориться, что слова Санджи его устрашили. Правда, Санджи даже с кровати сам подняться не мог, не то что кого-то страшить, но он всё ещё мог похвастать суровым взглядом и тяжёлым характером, который после всего этого наверняка станет ещё тяжелее. Чёртова консервная банка, да пошевелись ты уже.

— Я и не смеюсь, — спокойно сказал Фрэнки, и это только сильнее выбесило Санджи.

— Тогда зачем прикидываешься, что не знаешь?! — рявкнул он. Снаружи печально взвизгнули струны скрипки. — Что, они там меня обсуждают, да?! Какой я мудак, да? Как бы они хотели, чтобы я поскорее поправился, лишь бы меня снова можно было терпеть, но всё, блин, не так просто! И даже когда я сам могу ходить, они всё равно обращаются со мной, как со стеклянным, будто я сейчас возьму и рассыплюсь, а у меня это уже в печёнках сидит, ясно?! — голос снова начал хрипеть, и он прислонился к стене. Из глаз впервые за всё это время полились слёзы. Он плакал из-за того, что сорвался, из-за друзей, из-за своей беспомощности, несмотря на все свои попытки быть хоть сколечко полезным; из-за своего будущего, которое могло и не наступить.

Если никому не захочется терпеть его эти девять месяцев, он вполне их понимал. Если они настолько от него устанут, что скажут высадиться на ближайшем острове и великодушно разрешат потом их догнать, он понимал и это. Он даже сам хотел предложить такой вариант, но это было слишком больно. Больно потому, что он уже смирился, может, даже хотел, чтобы так и случилось, чтобы можно было уже со всем покончить и в одиночку вариться в своём недовольстве. Больно потому, что он совсем этого не хотел.

Минуты казались часами, и через какое-то время слёзы кончились. Дыхание по-прежнему было сбивчивым, а голос почти пропал. Из груди вырывались лишь редкие всхлипы. Но слёзы больше не шли.

Фрэнки наблюдал за ним, не вставая с места, даже не меняясь в лице, ожидая, пока Санджи успокоится и вытрет лицо.

— Так что у тебя всё-таки с руками?

— Ублюдок, — с горечью пробормотал Санджи. Он слишком устал, чтобы повышать голос. — Поверить не могу, что ты продолжаешь издеваться.

— Просто ответь и всё, — не менее устало произнёс Фрэнки.

— Нервы, придурок. Мне подстрелили плечо и руку, повредили нервы, и теперь я ни черта не чувствую.

Фрэнки поднял невероятно огромную руку и почесал подбородок.

— Хм, правда? Звучит и правда плохо, — Санджи хотел отпустить колкость в адрес его умственных способностей и до смешного очевидного вывода, но его глаза опухли от слёз, а в горле по-прежнему стоял комок. Он терпеливо шмыгнул носом. — Но знаешь, я тоже ни черта не чувствую, но меня всё равно считают мастером на все руки, — сказал Фрэнки, выставив вперёд металлические конечности.

Санджи поморщился, увидев перед собой следы травмы невообразимых масштабов. Фрэнки так гордился своим усовершенствованным телом, радуясь как ребёнок всякий раз, когда ему представлялась возможность задействовать новые функции, но Санджи всё в толк взять не мог, как можно гордиться телом, в котором больше металла, чем самого тела. Конечно, он бы никогда не подумал оскорблять решения Фрэнки — в конце концов, это его тело. Просто эти массивные руки навевали мысли об ампутации. О потере себя. О жертвах, которые невозможно отплатить. О тяжелых последствиях, которые останутся с тобой до конца твоих дней.

— …Это другое, — только и смог сказать Санджи. К его удивлению, Фрэнки кивнул.

— Ты прав, это другое, — сказал он и, приподняв солнцезащитные очки, пристально на него посмотрел. — Твои ещё заживут.

Санджи не нашёл слов, чтобы ответить на такое.

Он определённо пытался, не изменяя своей натуре. Его рот открывался, но слова просто не приходили. Это было полное полное и тотальное поражение.

Однако, даже заткнув Санджи, как никто никогда его ещё не затыкал, Фрэнки выглядел незаинтересованно. Он всего лишь изложил факт; что у его рук не было сенсорных нервов, и что руки Санджи рано или поздно восстановятся. В его словах не было ни обвинения, ни попытки сыграть на эмоциях. Он выдал этот поразительно действенный аргумент, словно какую-то подводку к разговору, и от осознания этого у Санджи закружилась голова.

— Как бы то ни было, — Фрэнки подвинул столик к кровати. — Я спрашивал про руки, потому что мне нужен кто-то с тонкими и ловкими пальцами. Мои руки, конечно, супер, но ремонтировать их в одиночку — сплошная морока.

Только когда Фрэнки положил руки на столик до Санджи дошло, о чём его просят. Он поморгал.

— И ты хочешь, чтобы я тебе помог. Без какого-либо опыта.

— Эй, я тебе всё объясню, бро! — даже просьбу о помощи Фрэнки выдал с бодрой уверенностью. — Делать это самому ужас как сложно. Ну а так всё довольно просто!

Санджи присмотрелся к лежащим на столе рукам. На вид с ними всё было в порядке.

— Разве ты обычно не просишь Усоппа тебе с этим помочь?

— Да, но этот лентяй ещё дрыхнет.

— Ты всегда просыпаешься на час позже него.

— Суть в том, что я должен приглядывать за тобой, пока все не проснутся. Так почему бы не провести это время с пользой?

Санджи не разделял его энтузиазма. Но в чём-то киборг был прав; чёрт возьми, лучше уж это, чем очередной сеанс любительской психотерапии, после которого он обязательно выйдет из себя и наболтает лишнего.

К тому же, у него появится хоть какое-то занятие помимо сна.

Однако стоило Фрэнки открыть свою руку и показать её «начинку», как сердце Санджи ушло в пятки. Несмотря на её неестественность, он не мог не восхититься сложностью механизма, расположенного внутри: он состоял из множества соединённых между собой деталей, крошечных пружин и ещё кучи частей, предназначение которых было ему не понятно, и всё же весь этот хаос подчинялся общей задумке. В этом тесном пространстве помещалось столько видов оружия, что, казалось бы, ничего здесь вообще не должно двигаться, однако стоило Фрэнки пошевелить пальцами, как механизм заработал с поразительной слаженностью. В детстве Санджи не был из тех, кто разбирал часы, чтобы посмотреть на шестерёнки; ему не с чем было сравнивать. В этом лабиринте из поршней, компрессоров, барабанов и… прочих деталей так легко можно было заблудиться. Санджи внезапно задумался, не стоит ли потом попросить Фрэнки помочь организовать продукты в кладовке.

— Слушай, я не совсем уверен… у меня ведь руки нерабочие, да ещё и дрожат, а это, похоже, тонкая работа и…

Остаток невнятного бормотания утонул в приступе кашля, когда Фрэнки похлопал его по плечу свободной рукой.

— Да всё будет нормально! — хохотнул он. — Если что, я подсоблю, окей?

Ну как можно спорить с такой уверенностью?

Санджи пожевал губу и медленно кивнул.

— Хорошо. Что мне делать?

— Смотри, вот эта панель открывается, когда я использую оружие в левой, но она почему-то застряла. Может, заклинило, такое бывает. Пули застревают, всё такое. В общем, сначала нужно всё отсюда вытащить, чтобы добраться до задней панели. Потом разберёмся, в чём проблема, и исправим её. Пока вытащены все детали, ты поможешь их почистить, чтобы внутрь не попал никакой мусор.

Санджи склонился над лежащей рукой и ткнул пальцем в механизм.

— Ты правда не можешь сам это сделать? Тебе ведь приходилось собирать всё это одной рукой. Странно, что ты не можешь так же всё разобрать.

— А ты что, эксперт? Не так уж много можно сделать одной рукой, да ещё под таким неудобным углом! Ладно, я отсоединю моторную систему, чтобы тебе случайно палец не отрезало, пока ты там копаться будешь.

Санджи быстро убрал палец.

— Ой, да не волнуйся ты! — Фрэнки снова засмеялся, доставая откуда-то сбоку ящик с инструментами. — Большую часть тяжёлой работы я могу сделать сам. Мне просто нужно, чтобы ты достал все мелкие детали и почистил там всё, прежде чем снова собрать, — киборг запустил вторую руку под стол и вытащил тряпку и две бутылочки какой-то вонючей жидкости. Санджи старался не думать, откуда он их достал.

— Это обезжиривающее вещество. А это смазка. Сначала надо обезжирить, а потом смазать. Понял?

Санджи никогда ещё не было так неловко отвечать «да», поэтому он молча кивнул. Фрэнки сверкнул улыбкой и постучал по каким-то едва различимым металлическим частям на запястье.

— Супер! Тогда отцепи эти штуковины от хреновины.

Фрэнки, конечно же, не сказал «штуковины» и «хреновина», он ведь профессионал. Хоть Санджи и делает ему одолжение, он совершенно не обязан запоминать все эти дурацкие названия для вещей, с которыми ему, скорее всего, больше не придётся сталкиваться. Всё, что ему надо сделать, это отцепить штуковины от хреновины, и этого вполне достаточно.

Вообще, отцепить штуковины оказалось тем ещё испытанием, ведь требовалась крепкая уверенность в том, что его пальцы не покромсают на куски какие-нибудь шестерёнки; уверенность, которой он не особо располагал. Дело не только в страхе пораниться, а в страхе пораниться и не знать об этом, пока он не увидит кровь, стекающую на руку Фрэнки, и тогда будет уже поздно.

Но Фрэнки попросил его помочь, и поэтому Санджи собрался с духом, взялся за штуковину и надавил. Штуковина, в свою очередь, подняла один из пальцев Фрэнки под таким углом, который у нормального человека давно бы привёл к вывиху. В каком-то смысле, это и был вывих. Он потянул за штуковину (наверное, она представляла собой жилу) и отцепил её, после чего палец опять расслабился. Фрэнки отвинтил её с другой стороны и вытащил, окончательно лишив мизинец способности двигаться.

То же самое они проделали с остальными металлическими жилами. Санджи сложил их рядом с бутылками. Он окинул руку взглядом повара, разделывающего мясо, и попытался мысленно разделить механизм на части, которые можно извлечь, но быстро потерялся и вышел из задумчивости только когда Фрэнки снова похлопал его по плечу.

— Суперская работа, бро! Теперь можно и до всего остального дотянуться! Спасибо! — он довольно улыбнулся и притянул его к себе в медвежьем объятии, едва не опрокинув при этом столик. Санджи почувствовал удушливый запах колы и немытой футболки.

— Да, да, хорошо, — пропыхтел он, ударившись коленкой о столешницу, от чего глаза заслезились. — Пусти уже, блин!

Фрэнки не сразу его отпустил, явно охваченный эмоциями, но когда киборг наконец разжал объятия, то тут же взялся за плоскогубцы и принялся копаться в мешанине своей руки. Санджи взялся за чистку уже вынутых деталей. Наверное, большинству такое занятие покажется мало интересным, но ему оно нравилась куда больше, чем сование пальцев непонятно куда. Оно казалось знакомым. Успокаивающим. Он видел свои руки и довольно быстро мог понять, если с ними что-то не так. Так легко было просто отвлечься, перестать думать, полностью сосредоточившись на том, чтобы счистить накопившуюся грязь. В каком-то смысле, это было даже… весело. Делать что-то. Своими руками. Изредка отвечая Фрэнки, пока они оба занимались делами. Несколько раз он спрашивал о той или иной детали, и хотя он понимал не всё, то, как загорались глаза Фрэнки, как он оживлённо жестикулировал, рисуя в воздухе схемы, было просто… прекрасно.

Не в том смысле, в котором прекрасны женщины; они — сама красота, её воплощение. Но это было близко.

Фрэнки как раз рассказывал ему о каком-то устройстве для управления циклами сконцентрированной волны фотонной энергии и попросил Санджи вытащить пули из… того места, где они хранились. Все внутренности из руки он уже почти вытащил, даже особо не задумываясь. Приятно иногда выбросить всё из головы, забыть о проблемах и притвориться, будто ты знаешь, что делаешь. Рядом с Фрэнки и его чудачествами всё снова казалось почти что нормальным.

— Я надеюсь, тебе ведь не надо каждый раз проделывать всё это просто чтобы перезарядиться? — спросил он, кладя патронную ленту рядом со смертоносным лазером.

— Не, обычно я просто ем пули.

— Врёшь, — Санджи поперхнулся смехом. Выглядело это слегка нелепо, ведь на его лице всё ещё виднелись следы недавнего эмоционального срыва. — Как это вообще работает?

— Ха! Ты что, сомневаешься в дизайне моего супер стильного, супер технологичного, супер крутого тела? — оно выглядело не уж и таким крутым, когда Фрэнки в очередной раз выругался, пытаясь приоткрыть заевшую панель, но Санджи не стал озвучивать эту мысль. — Спорим, ты не сможешь перечислить и пяти моих потрясных функций!

— Ладно, ладно, верю, ты ешь пули, — Санджи лукаво улыбнулся, тщательно оттирая одно особенно въевшееся пятно. — Выходит, мне больше не нужно тебя кормить? Отныне будешь питаться металлоломом.

Улыбка моментально сошла с лица киборга.

— Э-эй, бро… я же пошутил…

— Да ладно, я тоже! Что, испугался? — посмеявшись над облегчённым выражением лица Фрэнки, Санджи осторожно водрузил последнюю шестерёнку на шаткую кучу других деталей. — Так. Я закончил, — объявил он и шумно вздохнул. Спустя короткое время Фрэнки захлопнул что-то на своей руке.

— Я тоже! — на столе не осталось никаких деталей — Фрэнки уже вернул их на место. Санджи поразило то, как быстро ему это удалось.

После этого Фрэнки начал проверять свой арсенал, и Санджи немного занервничал, когда тот нацелил дуло прямо ему в лицо.

— Всё работает просто суперски! — продолжил восхищаться киборг, не замечая, как Санджи побледнел и начал пятиться в сторону. Или, может, всё-таки заметил, ведь в ту же секунду он оттолкнул столик и заключил его в крепкие объятия. Несколько долгих секунд Санджи беспомощно болтал ногами в воздухе, но потом сработала гравитация, и он плюхнулся обратно на кровать, морщась от боли, прострелившей лодыжку. — Спасибо, бро! Я знал, что ты меня выручишь!

— Ага, — прохрипел Санджи, ёрзая на месте в надежде, что неприятное покалывание прекратится. Он не сразу заметил, как Фрэнки протянул ему руку, ладонью вперёд, а, заметив, тут же закатил глаза. Он кое-как дал пять в ответ, от чего Фрэнки радостно воскликнул: «ЙОУ!»

— Ну что, отметим, а, Санджи?

— Что отметим? — несмотря на угрюмый тон, он не смог удержаться от улыбки, глядя на довольно пританцовывающего друга.

— Отметим стопроцентную исправность, конечно же! Скоро завтрак, и мы уже соскучились по твоей еде. Готов что-нибудь состряпать, бро?

Всё остановилось. Буквально. В его глазах всё будто замерло. И тем не менее ему казалось, что стены необратимо сжимались, не оставляя воздуха. Дышать стало тяжело.

Всё, о чём Санджи мог думать в тот момент, — это бесполезные обрубки у него по бокам. Нет, не совсем, ведь у него тоже были пальцы, как у нормальных людей, но они ощущались как ни на что не годные обрубки, балласт, который он даже не чувствовал.

Улыбка Фрэнки исчезла, хотя его тон по-прежнему звучал беззаботно.

— Если не хочешь, ничего страшного.

— Нет, нет, я просто… я так давно не был на кухне, я не ожидал… — но дело не только в этом. К горлу подкатила тошнота. Виски стальным обручем стиснула головная боль. Мышцы и веки налились непомерной усталостью, придавливая его к кровати и говоря никогда не вставать. Всё просто. Это всего лишь готовка. Он всё время готовил. В чём проблема? Что с ним не так? — Чоппер вряд ли это одобрит.

— Чоппер просто волнуется по пустякам. Ты же можешь работать руками — вон, смотри, как помог мне сегодня.

То, как беспечно Фрэнки отмахнулся от рекомендаций сертифицированного врача (ну, насколько сертифицированным мог быть пират), вызвало у Санджи нервный смешок.

— Ну да, помог, но готовка… это…

Он не мог даже объяснить словами своё беспокойство. Мысленно он перечислял ингредиенты, приборы, кухонные принадлежности и этапы готовки, проговорил в голове рецепт и помножил всё на девять, просчитал, сколько времени это займёт. Он ведь привык часами торчать на кухне, так чего тут бояться? Откуда эти сомнения? Разве он не должен хвататься за любую возможность сделать хоть что-то? Все эти дни он умирал от скуки. Или же он просто ленивое ничтожество? Зачем так много думать о том, о чём и раздумывать-то нечего?

…Что ж, если ему нужна была мотивация… на кухне было кое-что, чего ему сейчас позарез не хватало…

— Тебе придётся стащить для меня костыль, — наконец сказал Санджи, произнося каждое слово с мрачной серьёзностью, хотя на самом деле какая-то часть его продолжала сопротивляться. Он кивнул на свои ноги: Чоппер снял гипс только с одной, наложив вместо этого повязку. — Если Чоппер узнает, задаст нам трёпку, — или отчитает, что, скорее, раздражало, нежели пугало.

Получив какое-никакое согласие, Фрэнки усмехнулся.

— Ха! Ничего, у меня как раз бунтарское настроение!

Санджи медленно кивнул, глядя, как Фрэнки разливается о том, какие улучшения он мог привнести («Поставлю ракетницу! И огнемёты тоже!»), и тщательно стараясь подавить чувство вины.

— Приготовлю что-нибудь простое, — пробормотал он, когда они незаметно выскользнули за дверь — так незаметно, как только можно в дуэте из огромной груды металла и человека, склонного ругаться при каждом спотыкании. Санджи накинул на себя фартук, понял, что не сможет завязать тесёмки, и оставил его болтаться вокруг шеи, как какой-то детский нагрудник. — Как насчёт жареного риса?

— Ты у нас кок, бро, — отозвался Фрэнки. Он прислонился к барной стойке с видом явно не подобающим соучастнику тяжкого врачебного преступления, наказуемого разозлённым оленем. Так себе ответ, учитывая, что это была идея Фрэнки. Ну да ладно — главное, что он наконец мог вернуть частичку себя и покурить.

Фрэнки наблюдал, как Санджи проковылял до шкафчика и принялся раздвигать баночки со специями, и протянул: 

— Если ты ищешь свою заначку, я её уже забрал.

Как хорошо, что он не уронил перец. Пришлось бы убирать.

— Ты знал про мою заначку?

— А чего ты ожидал? Я построил этот корабль. Думаешь, я не вспомню, что мне пришлось встроить там тайник? Не парься, я больше никому о нём не говорил, — добавил Фрэнки, заметив, как нахмурился Санджи. — Это для твоего же здоровья.

Санджи медленно развернулся и прислонился спиной к плите. Надув щёки от досады, он медленно выдохнул, жалея, что вместо дыхания изо рта не вылетели тонкие струйки дыма.

— А, чёрт. Меня так легко прочесть, да?

От такого Фрэнки насупился.

— Ты правда надеялся тайком покурить, — это был не вопрос.

— Ну, — Санджи провёл рукой по щеке. Пальцы сомкнулись вокруг несуществующей сигареты у рта. Он сделал вид, что так и надо. — Идея всё равно была дерьмовой. Ты же здесь, — и всё же на его лице читалось разочарование. — Я… я начну готовить.

Санджи убрал специи и с трудом наклонился за пакетом риса, укоряя себя за то, что не положил его куда-нибудь повыше. Хоть кухня и ожила, наполнившись звуками готовки вперемешку с тихой бранью, стоило ему вспомнить, какой тяжелой была вода, каким маленьким был сотейник и как долго ему придётся варить весь этот долбанный рис, в воздухе повисла тишина. Казалось бы, это невозможно — он тут наверняка столько шуму наделал, — но всё же она нависла над ними угнетающим облаком.

Фрэнки молчал, но дело было не только в нём. Она исходила и от него самого; даже когда он ковылял по кухне на своих костылях, бурча себе под нос, он всего лишь пытался уклониться от разговора. Всё потому, что он не смог скрыть собственную слабость. Все знали, что он заядлый курильщик, но это никогда не было такой проблемой. И вот теперь он отчаянно рыскал в поисках сигареты, да ещё и на глазах у товарища.

Для Фрэнки он, должно быть, выглядел как какой-то больной наркоша. Жалкий идиот. Особенно сейчас, когда он пытался управиться с костылями, неся при этом кастрюлю воды. Даже в девять лет ему это удавалось без труда; сейчас же он чувствовал себя немощным. Хорошо хоть, что Чоппер этого не видел. Санджи уже представлял, сколько ему пришлось бы выслушать за такое. И оправдание «Это не зависимость» уже не прокатило бы. Да что уж там, он бы не стал к нему прибегать, боясь сгореть со стыда.

Интересно, о чём сейчас думал Фрэнки, глядя на него? Наверное, пытался придумать, как бы помягче сказать «У тебя проблемы, бро». Или понять, как вернуть разговор в нормальное русло, не беря в расчёт неприятные детали. Было бы здорово; это последнее, о чём ему сейчас хотелось говорить. При этом он не хотел, чтобы его переживания игнорировали, будто они ни черта не значили. Даже если он сам старался о них забыть.

Ну почему всё так запутано?

Какой же бред, все эти чувства. По крайней мере, с готовкой он мог не морочиться: это чёткий, прямолинейный процесс, который не ломает мозги противоречиями. Накрыв сотейник крышкой, Санджи тихонько выдохнул. Как хорошо, когда есть чёткая последовательность действий, которая никогда его не подведёт, и в конце всегда получится жареный рис. Простые факты и страстное искусство в одном флаконе; лучшее из двух миров.

Он никогда ещё так не уставал на кухне. От дурацких костылей вскоре заныли руки. Рис придётся ждать ещё долго. Можно было немного передохнуть. Не найдя подходящей позы, чтобы дать отдохнуть и рукам, и ногам, Санджи потащился к барной стойке и сел рядом с Фрэнки.

Который протянул ему сигарету.

— Возьми уже, — сказал он. Санджи вытаращился на неё. Словно опасаясь, что предложение временное, он выхватил никотиновую палочку. Однако ему хватило самообладания сдержаться.

— Ты правда дашь мне закурить? — осторожно спросил он. На его лице отражалась смесь недоверия и непреодолимого желания. — После всего, что сказал Чоппер; про нервы там и всё такое? — говоря это, он уже хлопал себя по карманам в поисках зажигалки. Как же ему недоставало этого чувства, он скучал по тем временам, когда с сигаретой в руке он выглядел стильно, а не как какой-то псих, которому не сидится на месте.

— Только одну, — ответил Фрэнки. Один из его пальцев со щелчком открылся, и на конце загорелся язычок огня. — Можешь считать это наградой за твою помощь.

— Я тебе не пёс какой-то, — вопреки словам, улыбка, озарившая лицо Санджи, была искренней. Он осторожно поднёс сигарету к огню, чтобы не обжечься. После секундного сомнения (не думай, где он её хранил, не думай, где он её хранил), он поднёс её к губам и затянулся. Внутри у него всё растаяло. Единственное, что не давало ему растечься по полу довольной лужицей, это кастрюлька риса, весело бурлящая на плите. — Да и вообще, какая это награда, если я себе этим только наврежу, — добавил он, наслаждаясь тем, как клубится и рассеивается в воздухе дым.

— Да не парься, бро! Я всегда готов помочь, — Фрэнки хохотнул и похлопал страдальца по спине. Санджи закашлялся, чуть не проглотив сигарету. — Пока я рядом, можешь не переживать о том, что руки не работают, понял?

— В каком смысле? — спросил Санджи поразительно внятно для того, кто кашлял, словно утопающий.

— Просто говорю: если когда-нибудь понадобится, я всегда готов отрезать тебе руки и заменить их крутыми робо-протезами!

На минуту Санджи замолчал. Откашлявшись, он пару раз затянулся сигаретой, чтобы успокоиться.

— Так, ясно. К своим рукам я тебя больше не подпущу.

— Эй! — Фрэнки хлопнул по столу с такой силой, что Санджи едва не упал со стула. — Это ещё что за заявление?! Я всего-то подбодрить тебя хотел!

— Каким боком это должно меня подбодрить?! — рявкнул в ответ Санджи, но говорил он сквозь смех, как и Фрэнки. Да и как можно было не смеяться? Он снова чувствовал себя полноценным, с дымом в лёгких и огоньком в руках.

Но вскоре сигарету всё же пришлось затушить.

— Пойду приготовлю остальное, — пояснил он, хоть его никто и не просил. Санджи снова взялся за костыль и осторожно сполз со стула. Управляться с костылём по-прежнему было неудобно. Он в полной мере ощутил это, когда ему пришлось открывать холодильник и вытаскивать нужные продукты по одному. Однако теперь его переполняла энергия. Он снова обрёл свой туманный центр равновесия. Он снова был на кухне, в своей среде, и собирался вбить десяток яиц в миску. Баланс в мире восстановлен.

У него не получалось разбить яйца.

После третей попытки на скорлупе не появилось и трещинки. Санджи поджал губы, но больше пробовать не стал. Он начал вспоминать все эти раздражающие мелочи, связанные с его повреждёнными нервами; неспособность понять, сколько силы нужно приложить из-за отсутствия чувствительности и постоянной дрожи в руках. Если он приложит слишком много усилий, то яйцо просто размажет по ладони. Он был в слишком хорошем расположении духа для этого.

За неимением сигареты он пожевал губу, пока наконец не спросил: 

— Эй, Фрэнки, у тебя же хорошо выходит разбивать всякое?

— А? Это ты сейчас к чему?

— К тому, что ты громила, так что тащи сюда свой зад и разбей эти яйца.

— Сказал тот, кто решает все проблемы пинками… стоп, что? — Фрэнки моментально сдулся и уставился на кока, словно не веря своим глазам. Он даже протёр их на всякий случай, однако кок никуда не делся и с каждой секундой выглядел все нетерпеливее.

Этого было достаточно, чтобы засомневаться в самой физике мира, списав приглашающий жест кока на иллюзию, игру света, да что угодно. Скорее всего, ничего подобного не случилось, и всё же это объяснение было более вероятным, чем реальность.

— Ты зовёшь меня. К себе на кухню. Пока ты готовишь.

К этому моменту лицо Санджи обрело лёгкий красноватый оттенок.

— Если только ты не испортишь тут всё, словно горилла с руками из задницы.

Поняв, что это анатомически невозможно, Фрэнки просиял. Тем не менее, на кухню он зашёл так, словно пробирался в пещеру дикого льва, усыпанную капканами и бензопилами. Со стороны забавно было наблюдать, как такой гигант пытается ходить на цыпочках.

Санджи проверил рис, после чего развернулся к киборгу и окинул того критичным взглядом. Фрэнки втянул голову в плечи и огляделся по сторонам.

— Так что мне надо…?

— Разбей яйца, — распорядился Санджи, махнув рукой в сторону стола. — Только не сломай ничего, а то зафутболю тебя на другой конец Гранд Лайна.

Фрэнки наклонил голову и пробежался по нему взглядом, но всё же покорно вытянул руки поменьше и принялся за работу. Про себя он буркнул: 

— Фиг ты сейчас кого зафутболишь.

Хотя Санджи уже занялся мытьём овощей (что, к счастью, не требовало особой деликатности), в один момент он стал вплотную к Фрэнки и возмущённо протянул «Что ты там сказал?» прямо ему на ухо.

— Ну правда же! — оправдывался Фрэнки, указав рукой с зажатым в ней яйцом на его ноги. — Раз уже ходишь с костылём, то хотя бы признай это!

— Ха! Я в любом виде смогу тебе зад надрать, парень за сорок четыре миллиона белли.

— Ах ты…! Не нарывайся, паршивец, а не то…

— Не отвлекайся! Смотри, что ты наделал! Думаешь, им понравятся кусочки скорлупы в еде? Или что, там, откуда ты родом, это считается деликатесом? — несмотря на сварливость, Санджи снова улыбался. Должно быть, от ностальгии. На мгновение он даже забыл о том, что ему пришлось просить о помощи.

Фрэнки тоже, казалось, позабыл про смущение и наигранно возмутился.

— Ладно, ладно, прекрати! Ты так себе ногу опять сломаешь, если будешь и дальше меня пинать! Как можно так обращаться со старшими…

— Ха, смешно, я всегда так с ними обращался.

— Я тебе, между прочим, сигарету дал, бро!

— Ты хотел сказать, вернул, после того как нагло стащил?

Фрэнки с силой вбил в миску последнее яйцо.

— Ну ты и говнюк. Мне жаль того, кто тебя воспитывал.

— Ему, наверное, тоже, — легко отозвался Санджи. Он как раз закончил чистить горох. Зелёный лук было бы легко нарезать (или порвать на мелкие кусочки), если бы рука постоянно не дрожала так, что нож в любой момент мог выпасть из пальцев. А ведь ему ещё как-то надо порезать морковку. Не говоря уже о том, как сложно что-либо резать одной рукой. Решив не зацикливаться на этом, он перевёл взгляд на миску с разбитыми яйцами (к счастью, без скорлупы). — Теперь взбей. Прольёшь хоть каплю — будешь слизывать со стола.

— Это как-то негигиенично.

— Значит, не надо проливать, — ответил он угрожающе снисходительным тоном; за последние годы он добился идеального баланса реакций «чёрт, как же он меня бесит» и «пожалуйста, только не бей». Правда, эффект слегка портило то, что он стоял, чуть ли не вися на руке у Фрэнки.

— Ну так не мешай мне, идиот! — даже оттолкнув Санджи, Фрэнки всё равно придержал кока за плечи, чтобы тот не потерял равновесие. Санджи только рассмеялся в ответ.

Как жаль, что ему нескоро светит вернуться сюда. Он и забыл, как уютно бывает на кухне, когда рядом шкварчит с десяток сковородок (отчего духота становится ещё более невыносимой) и шумно суетятся другие коки, когда запах пота и ароматы всевозможных блюд, витающих в воздухе, смешиваются в нечто неописуемое, тяжёлое, будто способное одним своим присутствием испортить суп, за который он отвечал. Это дезориентировало, и постоянное ворчание и ругань поваров только накаляли обстановку. Помимо работы на кухне, Санджи приходилось разносить все заказы самому, что требовало невероятной расторопности, и всё равно он обожал всё это.

У каждого была своя задача, своя роль в процессе готовки. Порой приятно было знать, что позади тебя кто-то, возможно, готовит блюдо, идеально дополняющее твоё. Даже в час пик, когда от жары кровь закипала в жилах, и когда все носились, как ненормальные («Какого чёрта ты творишь, это надо было сделать ещё пять минут назад, криворукий ты остолоп»), в конечном счёте они все работали ради общей цели в этом странном, но таком родном доме. Это как жить с десятком сварливых отцов. Подобной атмосферы нигде больше не сыщешь — ну, разве что здесь, но всё равно это не одно и то же. Здесь у них у всех были цели, но общими их не назовёшь. Здесь все могли рассчитывать друг на друга, но только в определённые моменты, и уж точно не на кухне. Здесь, на «Санни», готовка была одиноким занятием; да, он гордился своими навыками и всякий раз заглядывался на улыбки друзей за обедом, зная, что это всё благодаря его еде — его и только его.

…Но, быть может, кто-то ещё захочет научиться готовить вместе с ним?

— Ну что, бро, так пойдёт?

Неожиданно возникший рядом Фрэнки сунул ему под нос миску со взбитыми яйцами, чуть не расплескав содержимое. Санджи чудом удалось удержать в руке нож; не хватало ещё ненароком отрезать себе палец. Отложив в сторону нож, он повернулся к Фрэнки.

— Что значит «так пойдёт»? Ты же просто взбиваешь яйца! Взбивай, пока не взобьются! Всё просто!

Фрэнки скривился, но миску не убрал, настаивая, чтобы Санджи всё-таки посмотрел.

— Ну да, но я же не кок, в отличие от тебя, вот и решил спросить. Может, у тебя насчёт этого пунктик.

Санджи провёл руками по лицу, понимая, что их снова придётся мыть.

— Как. Можно иметь пунктик… а знаешь, неважно. Я понимаю. Опусти её уже, — он нетерпеливо махнул в сторону миски, затем опёрся на костыль, чтобы проверить рис. — Достань две сковородки. И налей масло.

Фрэнки неуверенно подошёл к шкафчикам и остановился.

— Э-э, а где тут у тебя сковородки?

Санджи сам не заметил, как снова закрыл лицо руками. А ведь их снова придётся мыть. Он начал понимать, что на корабле, полном идиотов, ему вряд ли хватит терпения обучить кого-либо готовить (кроме Нами-сан и Робин-тян, разумеется, но им не стоит пачкать руки). Получается, самому работать эффективнее? Ему начинало казаться, что сам он справится гораздо быстрее, даже с учётом своих травм.

— Открой ящик внизу. Да, вон там. Масло можешь взять здесь. Налей немного, только чтобы дно покрыть, — а сам он пока разберется, что делать с морковкой.

Повисло неловкое молчание, после чего Фрэнки с несвойственной для него робостью спросил: 

— А немного… это сколько?

Санджи пришлось напомнить себе, что он уже помыл руки уже в третий раз, так что успокойся, Фрэнки ни в чём не виноват, для него это незнакомая обстановка, и вообще, ты же только что был в хорошем настроении. Давай вернёмся к этому. Пожалуйста.

Он снова вымыл руки, игнорируя обеспокоенный взгляд Фрэнки.

— Хорошо, — Санджи вздохнул, видимо, смирившись с ролью няньки, — лей, а я скажу, когда хватит.

Понимая, что морковки надо нарезать много (он не знал, как и к одной-то подступиться), Санджи, скрепя сердце, вручил нож в маленькие руки Фрэнки и попросил его почистить морковь.

— Очистки кидай в эту миску. Я их на что-нибудь пущу. Постарайся не резать толсто, хорошо? — сказал он чисто для виду. Он точно будет резать толсто.

— Чёрт, — прошипел Фрэнки, когда Санджи в седьмой раз шлёпнул его по руке. Да, он не почувствовал, но это было дело принципа. — Да как? Как я по-твоему должен это делать?!

— Прекращай ныть и начинай запоминать, — гаркнул в ответ Санджи, стараясь скрыть тот факт, что ему ничего не оставалось делать, кроме как ждать, пока Фрэнки закончит. Он принялся мелко нарезать зелёный лук. — И не стучи ножом по рукам. Тебе-то всё равно, а лезвие может сколоться или затупиться. Думаешь, их так просто точить?

Фрэнки раздосадовано отбросил в сторону нож, тем самым заработав ещё один шлепок по руке.

— Я так не могу. Ты, наверное, издеваешься. Ножи для такого не предназначены.

— Мы всегда чистили овощи ножом. Ты просто бесишься, что у меня что-то получается лучше, чем у тебя.

Рис, наверное, уже готов. Пора бы приступить к жарке, а морковка до сих пор не нарезана.

— Нет, я бешусь не оттого, что у тебя чудо-руки. Меня бесит, что это совершенно неэффективно! Вот будь у тебя скобель, не тратил бы столько времени на такую чушь!

Санджи смерил Фрэнки невозмутимым взглядом.

— Еда — не дерево.

Одного этого взгляда хватило, чтобы пристыдить Фрэнки. Со вздохом он снова взялся за нож и морковку, промямлив при этом: 

— Да я знаю, но, может, если была бы версия поменьше…

— Ты ничего не знаешь о еде, дубина, — после того, как Фрэнки уныло пробормотал что-то, похожее на согласие, Санджи добавил: — Но если когда-нибудь разработаешь такую штуку, я мог бы её протестировать и дать свой комментарий.

Фрэнки просиял и тут же принялся проговаривать все свои идеи на этот счёт, приправляя монолог одному ему понятной терминологией. Санджи не стал вслушиваться.

— Не хочу тебя пугать, — сказал он, стараясь не повышать голос, — но мне нужно подготовить все ингредиенты, пока рис не накрылся. Я займусь яйцами. Можешь сам дорезать морковку?

Фрэнки с энтузиазмом показал большой палец. Тем не менее, Санджи не спешил прислушиваться — он знал о привычке киборга болтать за работой. Он сосредоточился на шипении масла, выжидая момента, когда сковорода нагреется и на неё можно будет вылить содержимое миски. Вслед за яйцами на сковородку попал зелёный лук и горошек. Когда всё достаточно прожарилось, он принялся торопливо высыпать рис на другую сковородку, параллельно требуя у Фрэнки закругляться с морковкой. Но и на этом требования не закончились. Закидывай сюда, аккуратнее, не рассыпь ничего, теперь подай соевый соус, он мне нужен прямо сейчас, что значит где, на полке, нет, на другой полке, честное слово, если что-то пригорит, ты у меня съешь все девять порций этого дерьма, высрешь и снова съешь.

Фрэнки поперхнулся.

— Я аж аппетит потерял. Как тебе это вообще удаётся?

— Это талант, — сказал Санджи более спокойным тоном, поливая рис соевым соусом. — Не расслабляйся, будешь помешивать рис, пока я послежу за яйцами. И ради бога, не спрашивай меня, как мешать рис — просто возьми лопатку и мешай. Если хоть что-то подгорит…

— Да, да, можешь не повторять! Мне и одного раза хватило.

Санджи широко ухмыльнулся. Пора было и правда поторопиться. Корабль потихоньку наполняли привычные утренние звуки: шум воды, текущей по трубам, тихие шаги наверху — кто-то уже орудовал в саду. Если прислушаться, можно было различить храп ходячей водоросли, а значит он уже вышел на палубу. (И зачем он вообще с кровати вставал?) Скоро все соберутся на завтрак, а он за всё это время не смог приготовить даже что-то настолько простое, как жаренный рис.

Ну ничего, всё почти готово. Оставалось довести рис до готовности, перемешать его напоследок и разложить аккуратными порциями по тарелкам.

Но стоило ему сунуть лопатку под мышку и оттолкнуть Фрэнки куда подальше от плиты, как всё пошло наперекосяк. Опять.

Сковородка оказалась слишком тяжёлой.

Он собирался наклонить её, ничего не рассыпав. Вместо этого лопатка выпала у него из-под мышки, когда он попытался подхватить сковороду второй рукой, чтобы её содержимое не очутилось на полу. Это ничуть не помогло, отчего стало только обиднее.

С глухим стуком и отборной руганью он поставил сковородку обратно на плиту.

— Тебе помочь, бро? — негромко спросил Фрэнки. Санджи провёл рукой по лицу, остро ощущая отсутствие сигареты. Одна вещь. Неужели он не мог сделать одну простую вещь? Ему оставалось разве что лечь на пол и осознать, что теперь это его реальность. Абсолютно дерьмовая реальность.

Спустя долгое время он выдавил из себя тихое «да», но не успел он открыть рот, как его прервал грохот распахнувшейся двери.

— САНДЖИ! — от рёва Чоппера, должно быть, содрогнулись стены. Санджи пробрал холодный пот. Он медленно развернулся и встретился лицом к лицу с монстром.

Голос Чоппера не передавал всей его ярости. Единственным утешением было то, что, судя по тому, как Фрэнки осторожно попятился, не он один заслужил гнев доктора. Не сводя глаз с разьярённого оленя, Санджи незаметно отодвинул сковородку с огня.

— Послушай, Чоппер, я знаю, что мне нельзя готовить, но я почти закончил, — изнутри его терзала вина, что ничуть не отражалось в его спокойном тоне. — Можешь наказать меня, как посчитаешь нужным, но только после…

— Ну уж нет, ты идёшь в кровать! Сейчас же! Тебе… тебе нельзя делать, что вздумается! Ты так только себе навредишь! — Чоппер шагнул вперёд, но к удивлению и врача, и пациента, Фрэнки стал перед Санджи, заслоняя его.

— Нельзя всё время держать его взаперти, бро! Ему там грустно!

Чоппер не ожидал отпора, однако быстро нашёлся с ответом; как будто этот разговор был у них уже не в первый раз.

— А здесь ему находится опасно! Может, тебе это и не нравится, Фрэнки, но так будет лучше! Иначе…

Фрэнки подошёл к нему, подбоченившись. Будучи почти одного роста, они стояли практически нос к носу.

— Надо думать не только о теле! Разве ты не видишь, какой он подавленный? С таким успехом он совсем зачахнет!

— И ты поэтому решил его к ножам подпустить?! Если он будет свободно везде разгуливать, ты представляешь, что он может сделать?! Ты ведь сам мне сказал, что тоже не знал! Я просто не хочу, чтобы он…

— Выходит, ты мне соврал.

Голос Санджи был на порядок тише, но в одну секунду заставил его друзей замолчать. Фрэнки медленно обернулся. Его губы сжались в тонкую линию. Чоппер в своей человеческой форме внезапно стал похож на провинившегося ребёнка. Похоже, он собирался пробормотать что-то с своё оправдание, но никакие слова уже не изменят сказанного.

— Причина, по которой ты не разрешаешь мне выходить наружу и не пускаешь на кухню, — продолжил Санджи едва слышно, — вовсе не в моём здоровье.

— Н-нет, всё совсем не так, я н-не хотел, чтобы ты навредил себе, — пролепетал Чоппер, медленно пятясь, несмотря на то, что сейчас он был намного выше кока. Это выглядело настолько жалко и абсурдно, что Санджи невольно издал резкий смешок.

— И поэтому ты решил солгать… Ну и? Что ещё ты наплёл, чтобы я не навредил себе?

— Я п-просто за тебя переживаю… я не… я не знал, к-как ещё…

— Санджи, — Фрэнки шагнул навстречу ему, примирительно подняв руки.

— Что если я не иду на поправку? Может, ты и про это мне соврал?

— Санджи!

Фрэнки встал перед ним, загородив Чоппера. За его спиной раздавались сдавленные всхлипы. Киборг приподнял очки и бросил на Санджи полный разочарования взгляд.

— Тебе нужно пойти остыть. А когда снова встанешь, извинишься перед…

Дрожа от переполнявших его эмоций, Санджи направил весь свой гнев на новую цель.

— Не думай, что я про тебя забыл, лживая ты свинья!

Фрэнки пожал губы и приготовился к буре.

— Весь это цирк с твоей рукой, — продолжил бушевать Санджи, яростно жестикулируя, — все эти уловки, чтобы заставить меня готовить, это что, очередная сраная попытка… меня исправить, да?!

В ответ на обвинение Фрэнки недовольно нахмурил брови.

— О чём ты…

— Я же по вашим глазам вижу! Думаете, у меня с головой не всё в порядке, да?! Что у меня какие-то суицидальные наклонности, и меня надо «отговаривать», чтобы я не сотворил какую-нибудь глупость, так ведь?!

В воздухе прошёл холодок. Фрэнки смерил кока суровым взглядом.

— Всё совсем не так.

Санджи рассмеялся ему в лицо.

— Да? А как? Что, ты просто хотел доказать, что умнее дока?

— Санджи, — Чоппер повысил голос. В нём уже не было прежнего гнева, только мольба пополам с укоризной; доктор слово пытался сказать «Ты не знаешь, о чём говоришь».

Отчасти это было правдой.

— Всё не так, как ты думаешь, — сквозь зубы процедил Фрэнки. — Я просто… я всего лишь хотел тебя подбодрить…

— Мне не нужна ничья помощь, — отрезал Санджи. Корабль резко качнуло, и он пошатнулся на одном костыле. Здоровым он без труда удерживал равновесие даже при сильной качке. — Нечего с меня пылинки сдувать, словно я стеклянный — я сам могу о себе позаботиться, уяснили?!

Теперь уже Фрэнки напирал на него с той же свирепостью, с которой Чоппер ворвался в столовую. Санджи не сдвинулся с места, только выпятил грудь, не желая терять остатки достоинства.

— Да успокойся ты уже, бро, мы всего-то хотим сказать, что ты нездоров, и не только физически!

— Так почему было не сказать мне это в лицо!

— Мы пытались, но кто ж знал, что ты такой упрямый и твердолобый козёл!

— Ребята, прекратите, пожалуйста! — стон Чоппера почти отрезвил их. Почти. Он попытался вклиниться между ними. — Санджи, тебе нужно прилечь, иначе ты не поправишься…

— А зачем мне поправляться, если вы всё равно будете обращаться со мной, как с прокажённым?

На глаза доктора навернулись слёзы. Он был не в состоянии остановить Фрэнки, когда тот грубо схватил Санджи за плечи.

— Что за бред ты несёшь?!

— Я говорю, — Санджи даже не сопротивлялся; всё потому, что Фрэнки его ничуть не пугал, вовсе не из-за того, что тело его не слушалось, — вам лучше оставить меня в покое, чтобы я поправился, и всё снова станет, как прежде!

— Ничего уже не будет как прежде после того, что ты учудил! Когда ты уже наконец признаешь: то, что ты сделал, это ненормально, и тебе нужна помощь!

Всхлипы Чоппера сложно было игнорировать. По его щекам катились слёзы.

— Ф-фрэнки, прекрати… достаточно… давайте просто…

Что-то в словах Фрэнки задело Санджи, но вместо того, чтобы отвести взгляд и признать поражение, он попытался вырваться. Это оказалось сложнее, чем он рассчитывал: костыли мешали ему двигаться, да и Фрэнки буквально держал его стальной хваткой. И всё же он продолжал трепыхаться. Рано или поздно, громила поймёт, что если так будет продолжаться и дальше, он снова сломает себе ноги.

— Пусти! Пусти уже, чёрт тебя дери!

Извернувшись, Санджи разорвал хватку и начал пятиться подальше от Фрэнки. По крайней мере, попытался. Его костыль наткнулся на что-то — должно быть, это была лопатка — и подскользнулся, заставив Санджи окончательно потерять равновесие и дико замахать руками в попытке удержаться. К счастью, в последний момент он чудом успел ухватиться за что-то.

Он предотвратил падение, но застрял в этой неловкой позе. Каким-то образом ему удалось удержаться левой рукой и навалиться на неё всем телом, лишь бы не соскользнуть. Ему не хватало сил подтянуться на руке, и костыль был слишком далеко. С огромным усилием Санджи подогнул под собой ноги и выпрямился. Но даже с этой победой он не мог уйти самостоятельно. Ему так не хотелось просить о помощи после такого разговора.

— С-санджи, — прошептал Чоппер. В его голосе слышался неожиданный оттенок тревоги. Санджи обеспокоенно поднял глаза. Как ни странно, доктор с плотником отпрянули назад. На их лицах читался ужас.

Санджи ухмыльнулся, поспешив скрыть своё недоумение.

— Что, не ожидали? Я и сам могу о себе позаботиться.

Его язвительный комментарий не вызвал ожидаемой реакции. У Фрэнки, кажется, перехватило дыхание, в то время как Чоппер попросту разрыдался.

А затем он почувствовал его. Запах горелого мяса…

…Его рука лежала на горящей плите.

Он видел, как кожа пузырилась, покрываясь волдырями, и ничего не чувствовал, даже не мог осознать, что происходит. Как долго он уже так стоял, не в силах отвести взгляд?

В следующую секунду Фрэнки оттащил его от плиты. К раскалённой поверхности прилипли куски кожи; её остатки лохмотьями свисали с ладони. Фрэнки кричал что-то, Чоппер кричал в ответ — он не мог разобрать слова — и, кажется, они оба плакали. Его повели в другой конец кухни, и вскоре гул в ушах сменился шумом бегущей воды. Где-то с грохотом распахнулась дверь, на кухню вбежали ещё люди. Снова послышались крики. Его рука покраснела, налившись кровью. Лоскутки обожжённой кожи напоминали перчатку. Почему это не могла быть перчатка? Тогда её можно было бы просто снять…

— …Только не под холодную! Подожди, пока вода немного потеплеет, хорошо? Я-я сейчас вернусь, мне надо… мне нужна…

Звонкое цоканье копыт подсказывало, что Чоппер уже убежал к себе в лазарет. Рядом кто-то громко ругался — судя по голосу, Зоро — и ревел — наверное, Фрэнки, — а он только и мог что смотреть на уродливую вздувшуюся конечность перед ним. Вскоре чьи-то загорелые руки взяли её и сунули под включённую воду. Впрочем, разницы он не почувствовал; не мог понять, лучше ему стало или хуже. Вздувшиеся волдыри делали её похожей на воздушный шарик.

— Хорош ржать, кок, это не смешно, — прошипел ему на ухо Зоро; тот старался удержать его руку неподвижной. Санджи трясло. Он и не заметил, как из горла начали вырываться сдавленные смешки.

Он оторвал глаза от этого мерзкого зрелища и нашёл взглядом Фрэнки. С улыбкой, непоколебимой, словно тростник в бурю, он произнёс:

— Последи, чтобы рис не сгорел.

---

Примечания:

Последняя глава в этом году. Признаюсь, это одна из моих любимых. Спасибо всем, кто читает!

Было общее собрание. Санджи на него, разумеется, не позвали. Через приоткрытую дверь до него доносились обрывки разговоров.

Как джентльмену, ему не хотелось подслушивать. С другой стороны, он всё-таки пират, а они сидели и за глаза его обсуждали, так что почему бы и нет. Он же не виноват, что порой они забывали говорить шёпотом, а несколько раз дело и вовсе доходило до драки.

Санджи рассеянно теребил бинты на левой руке, вопреки запретам Чоппера. Он должен быть там. Должен сказать им, что они идиоты, раз, очевидно, не способны ужиться друг с другом без него, так что ему придётся в срочном порядке выздоравливать, пока они друг друга не передушили. А ещё напомнить, что ему не очень-то по душе были все те обвинения, которыми они там разбрасывались. С ним всё нормально, как всегда было и будет, так что не нужно за него волноваться.

И всё же команда пришла к неким выводам касательно его здоровья. Ему оставалось только угрюмо зыркать на Чоппера из-под одеяла, когда тот вернулся сменить бинты.

— Ты быстро поправляешься, — сказал оленёнок сахарным голосом. Ожог был второй степени, однако шрамы всё равно остались. Его рука ещё долго будет испещрена уродливыми красными рубцами. — Через три недели будешь как новенький.

Раньше он скривился бы, узнав, как долго придётся ждать, но, по сравнению с девятью месяцами, три недели казались мелочью.

— Твои ноги достаточно зажили, чтобы ходить без костылей, но я бы всё равно посоветовал какое-то время попользоваться тростью, хорошо? И почаще отдыхать. Мы будем следить, чтобы ты не перенапрягался.

Санджи кивнул доктору и перевёл взгляд ему за спину.

— Тогда чего этот тут сидит ревёт?

— Я не реву, — пробубнил Фрэнки, утирая лицо. Сахарная улыбка Чоппера слегка померкла.

— Он… он просто хотел поговорить. После того, как мы закончим. У тебя есть ко мне вопросы?

Санджи пожал плечами, уставившись в пол. Он нашёл идеальное местечко для пепельницы. Можно лежать в кровати и курить днями напролёт; всего-то нужно было время от времени наклонять руку и стряхивать пепел.

— Я вас оставлю, — сказал Чоппер, натянуто улыбнувшись. Торопливое цоканье копыт плохо вязалось с беззаботным тоном, но было видно, что он пытался. Как только дверь за ним закрылась, Фрэнки пододвинул к кровати стул, совсем как тем ранним утром. Только в этот раз не было стола, разделявшего их. От этой непрошенной близости им обоим было неловко. Санджи не отрывал глаза от пола, в то время как Фрэнки пытался взять себя в руки.

— Я хотел извиниться, — произнёс он, шмыгая носом. — Мне правда так жаль… твоя рука… если б я не…

— Да, я понял уже, — огрызнулся Санджи. — Это всё?

Фрэнки, кажется, собирался возразить, но в последний момент зажал рот рукой и шумно выдохнул.

— Нет. Я хотел сказать ещё кое-что, — сказал он с лёгким раздражением. — По поводу того, что произошло.

Санджи надеялся, что его плечи не вздрогнули, когда он наконец перевёл взгляд на подбородок Фрэнки, чтобы хотя бы не выглядеть как школьник, которого отчитывал отец.

— Да?

К его злорадному наслаждению, под его взглядом Фрэнки заёрзал на стуле, потирая шею.

— Не знаю, почудилось ли мне, но я всё равно хочу знать: тебе ведь было весело, да?

Из всего, что он мог спросить… нельзя сказать, что Санджи меньше всего ожидал этого вопроса, ведь это означало бы, что он вообще его ожидал. Ему потребовались немалые усилия, чтобы сохранить невозмутимое выражение лица.

— Ведь я только этого и добивался, — пробормотал Фрэнки, не выдержав мучительного молчания. — Хотел тебя развеселить. Я вовсе не пытался тобой манипулировать, или что ты там подумал. Чоппер волновался, что ты, э-э, натворишь всякого, или там руки поранишь незаметно для себя, да и вообще он неохотно согласился разрешить тебе разгуливать по кораблю (только ему не говори, что я тебе сказал), но я считаю, что товарищей нельзя так запирать! Понимаешь?

Вопрос был не риторический. Фрэнки смотрел на него умоляюще, и Санджи ответил ему едва заметным кивком. Получив одобрение со стороны друга, киборг заметно воодушевился.

— Да. Вот именно. Так и с ума сойти недолго, правда? Всё время сидеть без дела.

В чём-то он был прав. Губы Санджи изогнулись в усталой усмешке.

— Даже если я выйду отсюда, это ничего не изменит. Не все могут притворяться, что не боятся меня.

— Всё не… — Фрэнки провёл рукой по лицу и издал протяжный вздох. — Мы тебя не боимся, мы боимся того, что ты с собой делаешь, бро. Мы же твои друзья.

Санджи потупил взгляд.

— Чёрт. Ты меня в краску вгоняешь, — сказал он. Его тону не хватало непринуждённости, чтобы это замечание звучало хоть немного правдоподобно.

— Я буду с тобой откровенен. Я же знаю, как ты не любишь, когда мы ходим вокруг да около этого твоего комплекса мученика.

— Нет у меня никакого…

— Да, да, как скажешь. Признайся, у тебя есть какой-то груз на душе, да? То, о чём ты вечно умалчиваешь?

Молчание Санджи говорило само за себя. Фрэнки опустил очки и посмотрел ему в глаза. Веки киборга опухли и покраснели, однако нахмуренные брови делали его взгляд пронзительным, и Санджи невольно стал вслушиваться в его слова.

— Мы не будем из тебя ничего вытягивать, но мой тебе совет, как другу: тебе надо с кем-то об этом поговорить. Никто даже не станет тебя ругать или читать нотации. Просто… поговори с кем-то, ладно? — брови Фрэнки расслабились, его взгляд стал усталым. — Мы переживаем и хотим знать, что с тобой происходит.

Санджи моргнул и перевёл взгляд на стол, стоявший в углу.

— Не хочу никого напрягать своими проблемами, — пробормотал он, удивляясь собственному ответу.

— Я тебе обещаю, никого это не напряжёт.

Он помолчал немного. Рёбра ныли, будто их снова сломали; они сдавливали лёгкие, грозя проткнуть их, стоило ему вдохнуть немного глубже.

— Я… я правда не хочу это обсуждать. Ни с кем.

Он не видел, каким было лицо Фрэнки, когда он поднялся и молча вышел. Наверное, разочарованным. Но он ничего не сказал. Санджи не заслуживал такой доброты.

Он выждал ещё немного, собрался с силами, поднялся и проковылял к двери. Солнечный свет ударил ему в глаза, не успел он выйти за порог. Санджи заслонил лицо рукой. Та покраснела в лучах солнца, будто после стольких дней, проведённых в сумраке лазарета, его кожа стала прозрачной. Возможно, стоило намазаться кремом от загара; по сравнению с остальными, он так легко сгорал, ха-ха.

Левую руку кольнуло болью.

Когда свет наконец перестал резать глаза, Санджи окинул взглядом палубу «Санни». Чёртов Маримо опять развалился под мачтой, троица идиотов развлекалась в своей обычной надоедливой манере, а Робин как всегда поражала своим утончённым великолепием.

Однако были и трещинки в личине этого обычного дня. Найдя Нами и предложив ей полуденный перекус, Санджи получил в ответ твёрдое и безоговорочное «нет», после чего навигатор развернулась и удалилась в свою мандариновую рощу. Всякий раз, когда он встречался взглядом с Луффи пока тот шутливо пытался сунуть какого-то червяка в ухо Чопперу, улыбка пропадала с лица капитана, сменяясь до жути безэмоциональным (и в то же время укоризненным) выражением. Усопп зашёлся в приступе кашля, стоило Санджи показаться на палубе. Стрелок попытался скрыть неловкость, закатив тираду о всякой ерунде, чтобы показать, что всё нормально.

Стараясь не обращать внимание на пристальный взгляд Чоппера, Санджи облокотился на перила и устремил взгляд вдаль, на море.

Море…

Он так давно его не видел, что уже и забыл, какой успокаивающей может быть водная гладь. Конечно, он никогда его не покидал, но качки корабля было недостаточно, чтобы напомнить об этом; он давно к ней приспособился. По-настоящему прочувствовать море можно только снова увидев его просторы, ощутив его солёный запах и свежий бриз, услышав его ленивый шелест.

Ветер ласково трепал его волосы. Санджи отставил трость в сторону и свесил руки с перил, словно возвращая их морю. Глупо, конечно, думать, что море примет то, что даже не может почувствовать всей его красоты. Когда всё его тело трепетало при виде тёмной синевы волн, руки оставались мёртвой зоной, словно существующей отдельно от него.

Отрежь их, и он не заметил бы разницы.

— Ну что, тебе уже лучше?

Санджи выпал бы за борт от неожиданности будь он немного здоровее. Так он всего лишь подскочил на месте и отпрянул от внезапно возникшего рядом капитана. Когда его мозг наконец обработал вопрос, он опустил непонимающий взгляд на свою трость и перевёл его на Луффи. На его лице читалось искреннее любопытство.

— А ты как думаешь, — сказал он, на секунду забыв, с кем разговаривал.

Рот Луффи растянулся в широченной улыбке.

— Здорово! Значит, ты снова будешь готовить, да?

Контраст между их последним разговором с Луффи и этим невинным вопросом заставил Санджи раскрыть рот от удивления. Его ноги угрожали подкоситься.

— Я…

— Жареный рис был очень вкусный, но ты та-а-ак давно не готовил мясо, — продолжил Луффи, усаживаясь на перилах и болтая ногами, как ни в чём не бывало. — И всякий раз когда я прошу мяса, мне дают только вяленое, а вяленое мясо — отсто-о-ой, — словно желая показать, насколько оно отстойное, Луффи наклонился назад и свесился над водой, протянув это слово. Санджи тут же подскочил к нему, чтобы втащить капитана обратно, но тот со щелчком вернулся в прежнее положение, словно какая-то резинка. — Я хочу свежего, сочного мяса! На кости! Санджи, приготовь мне мяса!

Поразительно, как Луффи мог вести себя так, будто это не он прижал его к стене во время их последнего разговора. С другой стороны, это же Луффи. За всё время их знакомства Санджи никогда бы не назвал Луффи злопамятным.

Однако ответить он не успел, ведь в разговор тут же встрял Чоппер.

— Дубина, не вздумай заставлять его готовить! Он уже обжегся, он не может…

Чоппер осёкся. В затянувшейся тишине Санджи напрягся, в то время как Луффи вопросительно склонил голову набок. Спустя пару мгновений, Чоппер тяжело вздохнул.

— Кхм. Нужно сначала спросить, что ему по силам. Хорошо? — взгляд его больших круглых глаз переместился на Санджи. — Э-э… так как ты себя чувствуешь? Ты хочешь сегодня приготовить ужин?

Санджи не мог даже поднять руку, да и к тому же обжёг ладонь. Все этапы приготовления пищи теперь стали либо невероятно сложными, либо попросту невыполнимыми. Но кое-что он знал наверняка. Он хотел готовить. Хотел снова быть полезным, хотел снова чувствовать себя человеком. Стойкая головная боль умоляла его вернуться в постель, но сердце сжимала тоска, когда он смотрел на свои руки и размышлял не о том, стоит ли готовить сегодня вечером, а о том, стоит ли навсегда отказаться от готовки.

— Да, — прохрипел он в ответ. — Но мясо я приготовить не смогу.

Луффи скорчил кислую мину, но возражать не стал. Чоппер засомневался, но всё же кивнул и последовал за Санджи, пока тот проковылял обратно на кухню.

Первый час он просто пытался решить, что бы такого приготовить, чтобы обойтись без резки, подъема тяжестей или перемешивания. Вариантов оставалось не так уж и много. Скрепя сердце, он решил, что на ужин будет суп с лапшой.

Следующий час ушёл на то, чтобы помыть овощи, дождаться, пока закипит вода, при этом стараясь игнорировать жалобный взгляд Чоппера, что стал настороженным, как только Санджи подошёл к подставке для ножей и взялся чистить бок-чой одной рукой.

— Э-э, Санджи? — Чоппер заёрзал на месте. Санджи стоял к нему спиной, но всё равно услышал беспокойство в его голосе. — Я хотел… Я просто…

— Всё нормально, — машинально отозвался он.

— Неправда, — тихо сказал Чоппер. Санджи принялся сосредоточенно отмерять лапшу. — Я… все испортил. Прости. Я… я просто… я недостаточно тебе доверял… и я не мог понять… Я не просил о помощи, просто притворялся, будто знаю, что для тебя лучше, и держал тебя… взаперти, одного, я боялся… Я знал, что то, что я делал… как врач, я не должен был так поступать. Я просто не мог… Ты мой друг, и я прошу… Прости меня.

Бульон закипал. Лапша постепенно размягчалась в воде. Он медленно её помешал и закинул в кастрюлю щепотку соли. Самым сложным было добавить кунжутное масло. Ему трудно было поднять бутылку: запястье не поворачивалось, и ему пришлось повернуться всем телом. Он надеялся, что со стороны не заметно, как сильно тряслись его руки.

— Всё нормально, — настойчиво повторил он, не желая продолжать этот разговор. Чоппер замолчал, но продолжил наблюдать за ним. От него за километр сквозило виной, она сочилась из его меха и стекалась к ногам Санджи липкой лужей, напоминая ему, что все сейчас о нём думали: несерьёзный; невменяемый; самоубийца.

Стол за ужином был более чем скудным: кастрюля с супом посередине и по одной миске перед каждым местом. Даже такая простая сервировка сильно его утомила. Но как только все уселись за стол и принялись за еду по их реакциям можно было подумать, что он устроил для них роскошный банкет. То и дело раздавалось «Вкуснятина!» и «Вау, это СУПЕР!» и «Ты такой молодец!». Единственные, кто не осыпал его похвалами, были Нами, которая ела молча, и Луффи, который жаловался на отсутствие мяса (и получивший сразу несколько затрещин от его более тактичных соседей по столу).

Понятно, что они старались его приободрить, и это было весьма мило с их стороны. Но он не мог сделать над собой усилие и показать, что ему не всё равно, когда их отношение к нему не помогало, а наоборот, заставляло его чувствовать себя одиноким.

Будни Санджи превратились в бесконечный цикл из готовки, отдыха и осмотров у Чоппера. На корабле стало тише без его постоянных перепалок с Зоро, и он не мог не задуматься: это потому, что он слишком устал для этого, или потому, что даже Зоро не мог смотреть на него в таком жалком состоянии? Даже когда «Таузенд Санни» причалил в нейтральном порту, его рутина не изменилась, помимо того, что он вручил Усоппу список продуктов и дал подробные наставления, как выбрать самые свежие фрукты и овощи: по арбузу нужно постучать, зелёный лук брать без сухих кончиков и с маленькими луковицами, чтобы легче было резать, и ради всего святого, если ты снова не купишь сраные грибы, я тебе глаза на жопу натяну.

Хоть Усопп и казался рассеянным, он смог в точности повторить все его инструкции, в том числе и ту часть про глаза на жопе. И всё же ему тяжело было смотреть Санджи в глаза, пока тот распинался. Прежде чем уйти, стрелок нервно потёр предплечье и сказал: 

— Береги себя.

Немного подумав, Санджи, прихрамывая, подошёл к трапу и крикнул ему вслед: 

— Если у тебя останутся деньги, можешь купить себе какой-нибудь фигни!

В ответ он получил лишь неуверенную улыбку.

После этого Санджи засел на камбузе, решив, что бродить по палубе пиратского корабля с тростью означало нарываться на неприятности, да и вообще, ему пора готовить ланч на случай, если кто-то вернётся пораньше.

Не прошло и пяти минут, как к нему на кухню заглянула Робин.

Будь это кто-то другой, он бы прогнал его обратно на палубу караулить, но это была Робин, у которой, наверняка были глаза повсюду, так что она вполне могла делать несколько дел одновременно. Она сама могла бы стать довольно неплохим поваром, особенно с её способностями. Несколько рук, чтобы резать и помешивать одновременно? Несколько глаз, чтобы уследить за всеми кастрюлями и сковородками? Звучит здорово, почти как настоящая мечта кока, после Олл Блю. Одна лишь проблема: не было кухни настолько большой, чтобы задействовать эти способности на полную. Не говоря уже о прилагающейся непереносимости моря.

При виде Робин Санджи устало улыбнулся.

— Робин-тян~! Не хочешь ли чашечку кофе?

Робин одарила его одной из своих совершенно потрясающих улыбок и сказала: 

— Если ты не возражаешь, я сама его сделаю.

Глупая ухмылка Санджи на мгновение померкла.

— Конечно не возражаю! Проходи, я скажу тебе, где что лежит!

Даже показав ей, где всё находится, Санджи не отходил от неё ни на шаг; он заламывал руки и едва слышно попискивал, понимая, что её кофе будет менее чем идеальным. Только когда Робин начала бросать на него взгляды через плечо, Санджи вспомнил, что должен заниматься делом, отошёл к плите и больше не поднимал глаз, пока не услышал, как в чашку наливают этот дьявольский напиток. Он подождал, пока Робин усядется за барной стойкой, и спросил: 

— Вкусный?

— Не такой вкусный, как твой, — призналась Робин, отхлебнув из чашки.

— Я могу сделать…

— Нет-нет, не стоит. Ты ведь занят, — она кивнула в сторону кипящих кастрюль на плите. Щёки Санджи загорелись румянцем, настолько ярким, что от него можно было поджигать сигареты.

Он молча вернулся к работе, чувствуя на себе пристальный взгляд Робин. Для него, конечно, не в новинку, когда кто-то наблюдал за тем, как он готовит. Луффи делал это постоянно — всё выжидал удобный момент. Даже если мяса не было, Луффи не упускал возможность продегустировать всё первым. Но у Робин была поразительная способность заставлять Санджи чувствовать себя как на экзамене. Если бы здесь была Нами, он бы не стеснялся быть раскованным, делать ненужные, но эффектные жесты, превращая готовку в представление. С Робин ему хотелось быть обычным серьёзным коком. Всё остальное казалось бы нелепым и ребяческим.

Поэтому, когда сзади донеслось задумчивое хмыканье, его взгляд невольно заметался от кастрюль к сковородкам, словно ища ошибку, которую он так явно совершил.

— Признаюсь, я удивлена.

— А? — удивлена чем? Что он решил добавить чеснок? Или, может, её удивил соевый соус…

— Ты чувствуешь себя гораздо увереннее на кухне, чем я ожидала.

Санджи чуть было не забросил рыбный стейк на потолок.

— Э-э, что?

— Твоя рука, — Робин ткнула кружкой на его руку, сжимавшую ручку сковороды. — Совсем недавно ты обжёгся об эту самую плиту, но на воду, так сказать, не дуешь, если ты понимаешь, о чём я.

Санджи взглянул на аккуратные белые полоски марли, скрывавшие красную, покрытую шрамами кожу, а затем на языки пламени, лижущие дно сковороды.

— Я уже обжигался раньше.

— Но, наверное, не до такой степени.

— Ну, кок не может бояться огня, — ответил он, пожимая плечами. — Даже если я обжёгся на этой плите, я всё равно считаю огонь прекрасным.

— Как интересно, — сказала Робин. Санджи был благодарен, что из её уст это прозвучало не как насмешка.

— Не в жутком смысле, — добавил он, помешивая суп, чтобы тот не сбежал. — Мне нравится его тепло, как он пляшет… Да и в жизни без него никуда. Без огня ничего не приготовишь.

— Но он ещё и очень опасный.

— Как и море, — парировал Санджи. Его взгляд на секунду стал отстранённым. — Его нельзя пить, хоть это и вода. В нём можно утонуть. Оно непостижимо огромное, настолько, что своим весом может раздавить тебя, если заплывешь слишком глубоко. А если не будешь осторожен, оно смоет тебя с суши и унесёт прочь, на съедение морским королям, — суп продолжал мирно кипеть, словно тихий подводный вулкан. Он убавил огонь под стейком. На кухне стало тихо. — Но я всё равно люблю его.

Глаза Робин блеснули за пеленой пара. Такие беседы были ей по душе.

— Значит, ты любишь опасные вещи?

Чёрт, это уже пошла какая-то глубоко философская дичь. Сейчас бы сигаретку. Окурок, что дал ему Фрэнки, лежал в пепельнице на столе, но Санджи пока ещё не настолько отчаялся — а, может, просто до сих пор не нашёл, где Чоппер спрятал его зажигалку. Он задумчиво выпятил подбородок.

— Я люблю их не потому, что они опасны… Я люблю их, вопреки этому, понимаешь? Даже если они причиняют мне боль, я не могу ненавидеть красоту. Как не могу ненавидеть огонь и море.

Он кивнул, довольный собственным ответом. Робин, похоже, он тоже удовлетворил. Её улыбка стала шире.

— Зная тебя, это определённо многое объясняет.

— И что же? — спросил он больше из вежливости, чем из любопытства.

— Ну… ты ведь помнишь Рулетку?

Санджи замер, так и не закончив перекладывать стейк на тарелку. Спустя пару секунд он понял, что всё ещё держал в руке сковороду, как идиот, и лучше поставить её, пока рука не устала, однако, даже осознавая это, он не мог отпустить ручку и лишь сжал её крепче. Он поджал губы, не решаясь поднять голову и встретиться со всезнающим взглядом Робин.

— Да. И вряд ли забуду.

— Боже… какое грустное выражение.

— Что есть, то есть… — набравшись смелости, Санджи перекинул стейк на тарелку и поставил сковороду в раковину. — Как думаешь, что с ней стало?

Робин наклонилась вперед, подперев рукой подбородок. Её длинные волосы соскользнули с плеч и едва не окунулись в недопитый кофе, но каким-то образом ей удалось их остановить, даже не пошевелившись, — настолько хорошо она контролировала своё тело.

— Учитывая, что, уходя, наш капитан перевернул всю базу морских дозорных вверх дном, дела у неё не лучше твоих.

— Хм, — Санджи нахмурился, опустив взгляд в кастрюлю и машинально помешивая суп.

— Переживаешь за неё?

— Она охотница за головами. Её заработок зависит от физической формы. Без этого… — хорошо ли зарабатывают охотники за головами? Насколько он мог судить, Зоро до встречи с Луффи был простым бродягой, так что, видимо, не очень. Сможет ли она оплатить лечение? И где возьмёт пропитание? Оправится ли она вообще? Конечно, у неё есть оружие, но если тело поломано в бою, никакое оружие не спасёт. Кто знает, возможно, ей даже пришлось найти другую работу. Быть может, сейчас она пыталась наскрести хоть какие-то деньги, чтобы оплатить долги, что лишь продолжали накапливаться, ведь её основной источник дохода был отрезан. Как же жесток этот мир…

— Тебе правда её жаль, — Санджи поймал себя на том, что старался уловить смех в словах Робин. — Несмотря на её безжалостность… Ты просто не можешь ненавидеть красоту.

— Я не хочу об этом говорить, — отрезал Санджи, возможно, чересчур резко. От слова «просто» ароматный запах супа стал казаться несвежим, а глаза защипало от поднимающегося над кастрюлей пара. Он постарался не обижаться на предательскую обмолвку. Робин всего лишь оговорилась. Сказала, не подумав. Это ничего не значит. Он просто себя накручивал. — Извини.

— Нет, это я должна извиниться, — впервые за весь разговор голос Робин утратил свою лёгкость. Санджи увидел сожаление в её глазах. — Я не подумала, что тебе неудобно будет говорить на эту тему. Мне правда очень жаль.

Санджи нахмурился и резко мотнул головой.

— Нет-нет, ты не сказала ничего плохого. Всё… хорошо, ладно?

Робин соскользнула с места. На её лице была мягкая улыбка, но Санджи она казалась фальшивой.

— Ты слишком добр, — с этими словами она вышла за дверь.

Санджи хотел окликнуть её, попросить вернуться, но по рукам, словно лесной пожар, пробежали иголочки. Его пальцы судорожно тряслись, пока он безуспешно пытался открыть баночку обезболивающего и уронил её, как полный идиот. Он быстро отодвинул кастрюлю с супом с огня — в таком состоянии он не смог бы её поднять — и опустился на пол, собирая раскатившиеся таблетки. Колени ныли, но делать было нечего. Его пальцы казались губками, набухшими от свинца и огня. Каким-то чудом он вообще мог ими шевелить. Сквозь жгучие слёзы Санджи понял, что держал перед собой один из белых кругляшков.

Он засунул его в рот со второй попытки, затем неуклюже перевернулся на спину, надеясь, что никто не войдёт. Краем глаза он видел, как из стен и столешниц на кухне выросли руки и принялись накрывать на стол.

Санджи попытался сказать спасибо, но сил хватило только на судорожный вдох. Он решил отобедать раньше и лечь спать до ужина.

За те два дня, что они были в порту, Санджи отказался от трости. На деле она оказалась чертовски бесполезной, так как его руки имели привычку самопроизвольно превращаться в безвольные куски мяса и костей, которые и держать-то ничего не могли, из-за чего ему приходилось опираться на колени, чтобы передохнуть, пока рядом беспокойно суетился кто-то из Мугивар. Хорошо хоть его ноги пострадали не так сильно, но какая разница, если ему всё равно приходилось время от времени искать, где посидеть, иначе он рисковал упасть в самый неподходящий момент.

Когда Чоппер наконец заключил, что его ноги «достаточно здоровы, учитывая, что ты регулярно их поджигаешь», и он мог свободно ходить, не прихрамывая, первое, что он сделал, это врезал с ноги в лицо Усоппу за то, что тот не купил грибы.

— Уже два дня прошло, — прогундосил Усопп, ощупывая чудом уцелевший нос.

— Ага, два дня полнейшего негодования, — Санджи постучал носком ботинка по палубе. Его радовало, что от этого движения ногу в кои-то веки не пронзала боль.

Усопп обиженно ткнул в него пальцем, выглядывая из-за спины Зоро, которого он выбрал в качестве щита.

— Ты же сказал, что всё мне простил, когда я показал тебе тот интересный фрукт, который я купил на рынке!

— Нет, я сказал, что неплохо было бы с ним поэкспериментировать, но у меня нет на это времени, потому что…

Санджи осёкся. В одно мгновение он едва не раскрыл душу нараспашку, и, судя по реакции остальных, они подозревали, в чём дело. Обвиняющий палец Усоппа медленно опустился, и вместе с ним его лицо омрачилось виноватым выражением. Посторонние звуки резко прекратились. Все затаили дыхание, ожидая, когда он сам это скажет.

— …потому что никто из вас не потрудился поднять свои ленивые задницы и помочь вымыть чёртову посуду, — неуклюже закончил он. Никто не решился напомнить, что с тех пор, как всё это началось, посуду мыли все, кроме него.

Усопп даже начал соглашаться, невольно подыгрывая Санджи, когда Зоро наконец не выдержал и оттолкнул от себя стрелка.

— Так найди уже себе помощника.

Потребовалось пара секунд, прежде чем Санджи смог ответить со своим привычным напускным спокойствием: 

— Ха. Не получится, — он надеялся, что дрожь в руках его не выдавала. — Как будто я стал бы так рисковать своей кухней.

— С ней ничего не стряслось и без твоего постоянного надзора, кок.

— Я вроде как много готовил в то время, когда ты был прикован к постели, — заметил распластавшийся на палубе Усопп.

— Ага, и я пробовал твою дерьмовую стряпню, когда был прикован к постели, — оскалился Санджи в ответ. — Ты думаешь, я позволил бы милым дамам снова есть твои помои?

— Еда была не такая уж плохая, — сказал Зоро, и Санджи с Усоппом оба на секунду опешили. Зоро что, похвалил Усоппа?

Санджи пришёл в себя первым.

— Ты просто болван без чувства вкуса.

— Да. А Луффи съест всё, что угодно.

Вот теперь сердце Санджи точно остановилось. Зоро согласился с ним?

Он совершенно выпал из реальности, пытаясь отыскать в этом подвох, и поэтому понятия не имел, какой сегодня день, когда Зоро продолжил: 

— Чоппер в основном ест только зелень, а Фрэнки пьёт свою дурацкую газировку, так что дай уже Усоппу готовить для парней, а сам готовь для девушек.

Санджи почти пожалел, что у него не было под рукой трости. Зоро пытался быть полезным? Что вообще происходит? Когда он снова вышел из ступора, Усопп уже встал на ноги и что-то говорил, оживлённо жестикулируя, как бывало, когда к нему приходила внезапная идея.

— …и я уже знаю, где всё находится, поэтому тебе не нужно меня учить, и даже не обязательно говорить мне код от холодильника, можешь просто открывать его для меня и говорить, что можно брать, чтобы я случайно не израсходовал слишком много продуктов, и, гляди, у тебя появится больше свободного времени на эксперименты и всякое прочее, и…

В ответ на эту тираду Санджи выдавил из себя: 

— Я не буду больше есть твою стряпню.

— Ну да, — отозвался Зоро, прежде чем он успел извиниться перед Усоппом за резкие слова. — Ты ж не мужик.

Ладно, это он понял быстро. То, с какой лёгкостью Зоро увернулся от его удара, было просто оскорбительно, но он ещё и посмел уклониться от драки, напомнив ему об обеде.

Всю дорогу до кухни Санджи бубнил про себя, что будет тушить спички о руки тупого Маримо, пока он спит. Кто знает, может, это даже его разбудит; может, ему удастся выжечь член ему на лбу, что было бы идеальной татуировкой для такого тупицы, как он. Усопп долго не осмеливался напомнить о своём присутствии и готовности помочь ему на кухне.

Когда он наконец решился подать голос, Санджи несколько секунд пристально смотрел на него, словно стрелок внезапно телепортировался внутрь.

— Нет. Всё нормально. Я сам справлюсь.

— Да ладно тебе, я знаю, что делаю, — сказал Усопп с напряжённой улыбкой, которая последние несколько недель держалась на его лице как приклеенная. — Не так хорошо, как ты, конечно, но ты вполне можешь доверить мне какие-нибудь дела. Тебе правда нужно больше отдыхать.

Идея-то была хорошая (хоть он ни за что бы это не признал), и, по правде говоря, ему действительно не помешала бы помощь, но внутри всё равно вскипело странное чувство недовольства, заставившее его сказать тоном капризного ребёнка: 

— Но я же ваш кок.

Он видел, как Усопп изо всех сил старается не смотреть на него как на идиота.

Он попробовал ещё раз: 

— Послушай, я просто… Это я должен заботиться о том, чтобы всем было что есть, так что… мне как бы… мне надо кормить всех, а отдавать кому-то предпочтение это как-то по-мудацки.

Теперь Усопп точно смотрел на него как на идиота.

— Ты постоянно так делаешь.

Санджи с шумным вздохом прислонился затылком к холодильнику и закрыл лицо руками. Молодец, сказанул.

— Ну хотя бы дай мне готовить на половину.

— Нас девять.

— Тогда на четверых.

Усопп поджал губы.

— Ладно. Кто четвёртый?

— Ты.

Последовала пауза, после чего Усопп развернулся, опёревшись одной рукой о барную стойку, а второй зажал рот, явно сдерживая неконтролируемый смех. Держался он недолго и вскоре сдался и завизжал, словно радостная банши.

— Что, — в голосе Санджи слышались нотки обиды. Его щёки горели, и в душе он надеялся, что огнём, а не румянцем.

Усопп не мог даже посмотреть на Санджи, не разрываясь при этом от хохота. На самом деле это звучало так, будто он задыхался между смешками, но выглядел он довольным, выпалив наконец: 

— Какой же ты дурачок.

Будь у Санджи во рту сигарета, она бы моментально превратилась в пепел.

— Я просто хотел сделать что-нибудь хорошее!

— Но тебе обязательно было при этом вести себя как какой-то идиот из любовных романов? — Усопп согнулся пополам, хватаясь за живот в гомерическом хохоте. Да ладно, это было не так уж смешно!

— Я делаю тебе грёбаное одолжение, потому что ты вызвался мне помочь, а ты ведешь себя как придурок.

Тем не менее, когда Усопп наконец успокоился и взялся за работу, Санджи вынужден был признать, что он действительно понимал, что делал.

— Я жил один, — пояснил Усопп. Уголки его рта всё ещё подёргивались (чёртов засранец). Он неплохо разделал мясо, которое Санджи оставил размораживаться, и не задавал глупых вопросов, как некоторые. Правда, он не знал, какие приправы использовать, помимо перца и соли, но это не страшно. Даже если время от времени Санджи хотелось бить его по голове банкой паприки. Хоть кухня и не была рассчитана на двоих, Усопп обладал замечательной способностью не лезть под руку. Талант снайпера, не иначе.

И хотя Санджи готовил только на четверых, а Усоппу приходилось готовить для Луффи, руки Санджи его замедляли, так что Усопп закончил первым. Едва. Однако его помощь и правда была необходима.

Когда приготовления были закончены, Усопп выжидающе посмотрел на Санджи, на что тот коротко буркнул: 

— Отлично. А теперь накрывай на чёртов стол, — и затем плюхнулся в кресло и быстро заснул. Он двинулся с места только раз, чтобы принять обезболивающее.

Вот так у Санджи появилось больше свободного времени, часть которого он валялся без дела, совершенно измотанный. Да, было непросто заставить Усоппа проснуться когда на дворе, по его словам, «ни свет ни заря, кто вообще готовит завтрак в такую рань», но, по крайней мере, он не спал все время. Еще немного, и он начал бы обрастать мхом.

Но после горы пирожных из загадочных фруктов, разноцветных коктейлей и пирогов, а также бесконечных уговоров Усоппа («Хватит себя нагружать» и «Нам не нужно столько десертов, боже, перестань их готовить, никто столько не съест, и тогда тебе придется скормить их все Луффи»), ему больше нечего было делать. Даже после того, как его ноги зажили, всякий раз, когда поднимался шторм, Санджи велели не высовываться. А во времена относительного затишья он только и делал, что свешивал ноги через перила и неотрывно смотрел на море. Нами по-прежнему отказывалась от десертов. Зоро по-прежнему держался в стороне и на подначки не реагировал. И в какую бы глупую игру ни играл Луффи, его он больше не трогал. Робин даже не позволяла ему делать кофе, при том, что всю работу за него делала кофеварка!

Санджи неловко было это признавать, но готовка была почти всей его жизнью, и он правда не знал, что ему ещё делать. Чёрт возьми, он даже не мог покурить, чтобы скоротать время.

С таким успехом он подохнет от хронической скуки.

— Санджи, — озабоченно сказал Чоппер. — Почему ты катаешься по траве?

— Готовлюсь стать червем, — ответил он, продолжая методично кататься по палубе.

Чоппер нахмурился.

— Черви не катаются.

— Червям хотя бы есть что делать, в отличие от меня, — сказал он в небо, прежде чем врезаться в перила корабля. Этим он привлёк внимание Луффи, и тот подбежал посмотреть, как Санджи задумчиво остановился, уткнувшись носом в древесину, после чего откатился обратно. Капитан с доктором не отставали от него ни на шаг.

— Санджи, тебе разве не будет плохо?

— Мне и так плохо.

— Если тебе нечем заняться, — серьёзно сказал Луффи, — тогда займись чем-нибудь.

Санджи на минуту перестал кататься и медленно похлопал мудрости капитана, но эффект был испорчен тем, что его руки промахивались мимо друг друга. Вздохнув, он добавил: 

— Это так не работает, дубина.

— Да боже ж мой, — проворчал Зоро со своего места у мачты. — Когда ты уже перестанешь ныть?

— Что ты там сказал?! — Санджи вскочил на ноги, предвкушая драку, но это оказалось ужасной идеей. От внезапного подъема у него закружилась голова. Он споткнулся и, наверное, упал бы, если бы не чьи-то руки, вовремя подхватившие его.

Чоппер тем временем суетился рядом, лихорадочно осыпая Санджи вопросами, в порядке ли он, не болят ли у него ноги, и громко сетуя, что не стоило выпускать кока из лазарета. Луффи просто расхохотался. Он всегда смеялся так, будто перед ним самая смешная ведь в мире.

— Хи-хи, дурачок! Даже я знаю, что если встать слишком быстро, закружится голова!

— А-а, это всего лишь головокружение? — Чоппер облегчённо выдохнул. Санджи взглядом попытался передать, насколько он оскорблён, но Луффи это совершенно не смутило: он смеялся так сильно, что его глаза напоминали щёлочки.

Прекратив сопротивляться, Санджи наконец заметил, что руки, поддерживающие его в вертикальном положении, выросли из палубы. Одна из них указала ему за спину. Он наклонил голову назад и увидел Робин на верхней ступеньке лестницы.

— Робин-тян! — обрадованно воскликнул он, разворачиваясь, чтобы она не выглядела такой перевернутой. От её улыбки сердце Санджи затрепетало.

— Если тебе нечем заняться, не хочешь ли пойти со мной?

— Как пожелаешь~ — промурлыкал он, в три прыжка очутившись рядом с ней. Даже недовольное ворчание Зоро не смогло отвлечь его внимание от Робин, когда она поманила его взмахом руки и повела в сторону кормы.

Он весь дрожал от нетерпения. Робин никогда не просила его побыть с ней, чтобы просто… позависать вместе или что-то в этом роде. Хотя, наверное, даже слово «позависать» было слишком примитивным для её лексикона. Поэтому даже когда она просто повела в библиотеку и предложила почитать что-нибудь, чтобы скоротать время, Санджи чувствовал себя польщённым.

— Чёрт, я уже и забыл, что здесь есть и парочка моих книг, — сказал он, обводя взглядом полки. Необычно было видеть столько книг в одном месте. Жизнь на корабле, как правило, не пересекалась с жизнью, полной свободного времени для чтения — уж слишком о многом надо было заботиться в открытом море. Единственным чтивом, которое ему удалось раздобыть, были копии книг, что любил он читать в детстве (часть которых затонула вместе с «Орбитой»). Последний раз когда он видел столько книг в одном месте (или, может, даже больше) был в одном небольшом городке, где они с Зеффом остановились, пока строился их плавучий ресторан. Тогда старикан повёл его в книжный магазин, и Санджи с любопытством начал листать поваренную книгу. После этого он решил, что инструкции для дураков, и что он прекрасно справлялся и без рецептов. На «Санни» у него была небольшая коллекция старых книжек с картинками, привезённая из Ист Блю, и несколько энциклопедий на самые разнообразные темы. Никаких поварённых книг.

Предложение Робин было весьма кстати, но когда взгляд Санджи скользнул по комнате, он нерешительно потер затылок.

— Мне никогда не хватало времени для чтения, но я не уверен, что мне здесь будет что-то интересно…

— Тебе нравятся сказки, верно?

— О, э-э… да, — он был слишком удивлён тем, что она запомнила этот факт, чтобы стесняться такого несерьёзного увлечения. Робин уже искала что-то на одной из своих полок, заполненных, по его предположению, только сухой исторической тягомотиной.

— У меня есть несколько сборников мифов и сказок разных морей, а также другие произведения всевозможных времён и жанров, включая басни, эпос, поучительные истории и романтические приключения, — перечислила Робин. Санджи понял, что снова влюбился.

— Но… — беспомощно возразил он, когда выросшие из пола руки принялись передавать ему в руки всё больше и больше книг, так что вскоре ему пришлось вытягивать шею, чтобы выглянуть из-за внушительной стопки. — Я не… Я не хотел бы их повредить…

Улыбка Робин была такой же теплой, как и её прикосновение, а голос звучал подобно мёду.

— Я бы никогда не отказала кому-то в чтиве по такой нелепой причине.

Санджи робко улыбнулся в ответ.

— Спасибо. Правда, большое спасибо, я у тебя в долгу. Я испеку тебе так много пирожных!

— Ты мне ничего не должен, и ты всё равно их испечёшь, — сказала Робин и легонько подтолкнула его к креслу. Санджи уже планировал десертное меню. Кофейные пирожные звучали идеально — торт «Красный бархат» был слишком сладким для Робин. Но когда он наконец сел и раскрыл перед собой книгу, все мысли о кондитерских изделиях моментально улетучились.

Санджи читал так же, как ел: медленно, смакуя каждый момент. Хоть язык и был простым, а истории — незамысловатыми, с самого первого слова его затянуло в знакомые миры принцев, рыцарей, драконов, говорящих животных, отважных героинь и трёх (обязательно трёх) испытаний. Поразительно, насколько серьёзно он увлёкся ими, учитывая, что последние два года его жизни были куда более фантастическими, чем любая сказка. И всё же… у этих историй было своё обаяние. Всё всегда заканчивалось как надо. Не надо было думать о таких неприятных вещах, как последствия; не надо было бояться, что королевство в итоге падёт от рук захватчиков или придёт в упадок от голода. Это успокаивало.

Конечно, он всегда мог попросить Усоппа рассказать очередную байку, но его истории в общем и целом были довольно однообразными, а его язык сложно было назвать литературным. Ни одна выдуманная Усоппом небылица не могла сравниться с тем, как читались эти старые сказки. Он скучал по этому.

Время летело незаметно, и спустя несколько часов Робин мягко похлопала его по плечу. Санджи оторвался от книги и тут же услышал голос Усоппа, зовущий его.

— Тебе, наверное, пора готовить ужин, — сказала Робин. Санджи поднялся на ноги и потянулся, готовясь к предстоящей работе. — Почему бы тебе не взять одну из этих книг с собой?

Санджи стушевался и заёрзал, рассыпаясь в витиеватых благодарностях, на что Робин тихонько рассмеялась. Она помогла ему освободить место на полке, и после недолгих колебаний он выбрал сборник рассказов Вест Блю. По пути на камбуз он занёс его в общую каюту, чтобы не заляпать страницы маслом, и попутно выпил таблетку, чтобы чёртовы судороги не мешали работать (хотя Чоппер говорил, что лекарство только от боли и оно так не работает). Эту же книгу он принёс в «воронье гнездо» глубокой ночью. Его заинтересовало сходство историй о якобы незнакомых землях с теми, что он читал в детстве, и он с головой погрузился в чтение… ровно до тех пор, пока Зоро не испортил атмосферу своим появлением.

Он просунул голову в люк и замер, увидев лежащего на полу Санджи.

— Какого ты здесь забыл? — в его тоне читалось искреннее недоумение. Санджи почти пожалел чёртова идиота.

— Первая вахта моя, — протянул он, заслонившись от него книгой. — Ты бы знал, если бы не проспал ужин, придурок, — увидев, как Зоро нахмурил брови, Санджи вздохнул и добавил: — Я сказал, что хочу снова вносить свой вклад, и мне разрешили нести вахту.

Зоро несколько секунд наблюдал за ним, высунувшись из люка, словно уродливая морковка, затем молча кивнул, принимая объяснение, и, подтянувшись, забрался в комнату.

— Какую часть «первая вахта моя» ты не понял? — огрызнулся Санджи, глядя, как тот сразу направился к гантелям. Эта ходячая водоросль хоть о чём-то может думать, кроме собственных мускулов?

— Что-то ты не особо внимателен на своей вахте.

— О, как будто ты сможешь лучше, тягая свои гири!

— В отличие от твоих, Завитушка, мои глаза хотя бы будут свободны.

— Ну тогда пожуй финик и усядься смотреть в стену на следующие тысячу лет, голова-трава.

При этих словах Зоро снова насупил брови, отчего лицо его сделалось мрачнее тучи.

— Ты о чём вообще?

— Неважно, — буркнул Санджи, не желая признавать, что ссылался на детскую сказку. — Я думал, как же прискорбно, что мы с тобой живём в одно время, и как было бы хорошо, если бы ты заснул лет так на тысячу и не трепал мне больше нервы.

— Козёл, — пропыхтел Зоро между подъемами гантель.

Санджи ухмыльнулся, прикрывшись книгой. Уж если Зоро отвлёк его от чтения, то он хотя бы повеселится.

— Ну-ну. Если бы ты время от времени и сам читал, то, может, стал бы наконец разумным членом общества, а?

Зоро хмыкнул, но никак иначе не отреагировал, что несколько разочаровало Санджи. Вздохнув, он захлопнул книгу и выглянул в окно. Ритмичный звон гантель с каждой секундой всё больше испытывал его терпение.

— И как ты сюда вообще забрался, — как бы невзначай сказал Зоро.

— Я ещё не настолько беспомощен, что не могу забраться по какой-то сраной лестнице.

Зоро не обернулся, но его спина каким-то образом передавала скептицизм к словам Санджи.

— И что, хочешь сказать, ты со своей хилой хваткой залез сюда без каких-либо проблем?

— Нет, — сказал Санджи тоном, дававшим понять, что удержался он только потому, что успел зацепиться ногой за перекладину. Прежде он и не замечал, как сильно ему нужны были руки для подобных вещей. За свою глупость он получил по заслугам и теперь страдал из-за ноющих плеч и ни на что не годных рук. Оставалось надеяться, что спуск будет легче. Иначе ему придётся поселиться здесь.

Зоро издал снисходительный смешок, едва слышный за скрипом его смехотворно больших гантель.

— Может, это тебе нужно заснуть на тысячу лет.

Санджи аккуратно положил книгу Робин на скамейку и в ту же секунду замахнулся ногой в голову Зоро.

Тот отразил удар и сделал шаг назад, развернувшись к нему лицом, но при этом спокойно продолжил тренировку, даже не соизволив потянуться за мечами. Даже не удосужился замахнуться в ответ гантелей, ублюдок.

— С каких это пор ты стал сраным пацифистом, а? Ты нарочно меня избегаешь. Я уже месяц жду от тебя драки! Давай покончим с этим!

Ответом на его разгневанную тираду был лишь равнодушный взгляд.

— У меня нет привычки нападать на раненых.

Ну уж нет. Не хватало ещё от Зоро этого дерьма.

— Что, дело в чести мечника, да? — ухмыльнулся он, постукивая носком ботинка по полу. — Не знаю, слышал ли ты, но док сказал, что все мои раны зажили, так что за меня можешь не волноваться.

— Все, кроме рук, — заметил Зоро.

У Санджи отвисла челюсть.

— Ты за кого меня принимаешь, тупой мечник? Что, после заката твой мозг вообще не способен к фотосинтезу? Мне не нужны руки, чтобы сделать это, — сунув кулаки в карманы, Санджи развернулся на носках и идеально поставленным ударом заставил Зоро бросить гантель, чтобы перехватить его ногу. Уже что-то. Эта выходка доставила бы ему куда больше удовольствия, изменись при этом кирпичное лицо Зоро хоть немного.

— Но ты не можешь делать свои удары на руках.

Зависнув с поднятой ногой, Санджи поморщился. Удерживать равновесие в таком положении было больно.

— Чего? Ты про удары кулаками что ли?

По крайней мере, это вызвало реакцию — брови Зоро поползли вниз.

— Нет. Ну знаешь, когда ты встаешь на руки и потом, — Зоро крутанул гантелю, чтобы проиллюстрировать, — вжух.

Санджи обдумал эти слова как только мог, стоя на одной ноге.

— Ты про Party Table Kick Course?

— Наверное? Кто его знает, — конечно, за всё это время придурок так и не запомнил названия его атак, ему ведь глубоко наплевать. Справедливости ради, Санджи не потрудился запомнить ни один из его махов мечами, просто потому, что все они выглядели одинаково. — Хочешь сказать, что можешь его проделать?

Санджи поморщился и опустил глаза в пол.

— Тогда я не буду с тобой драться.

Вопрос был исчерпан. Но Санджи так не считал. Подпрыгнув на другой ноге, он сумел набрать достаточно скорости, развернуться всем телом и вмазать ею по котелку мечника. Слишком слабо, чтобы нанести серьёзный урон, но достаточно сильно, чтобы заставить тупую скотину уронить вторую гантель.

А вот это уже лучше. Когда замешательство прошло, лицо Зоро исказилось в оскале. Он с силой дёрнул кока за ту ногу, которую всё ещё держал, и отшвырнул его в сторону. Санджи отскочил от пола и плюхнулся на спину. Голова звенела, словно колокол, но это, чёрт возьми, того стоило.

— Я думал, ты не дерешься с ранеными, — усмехнулся он, глядя на него снизу вверх.

— Пошёл ты! — Зоро ткнул в него пальцем. Его лицо раскраснелось. — Я же сказал, драки ты не получишь! Какого хрена ты ко мне полез?!

Санджи фыркнул, подмечая нарастающую головную боль.

— Я не следую никакому дурацкому «кодексу самурая». Конечно я тебя пну даже если ты не отбиваешься.

— Забавно, ведь все эти раны у тебя как раз потому, что ты не отбивался!

Усмешка моментально слетела с лица Санджи. Значит, вот в чём дело. И как им только ещё не надоело мусолить эту тему?

От своего же крика Зоро тяжело дышал, словно после тренировки. Сделав глубокий вдох, он продолжил мягче: 

— Если тебе хватает мозгов это понять, так почему не хватило защититься?

Нет, нет, не-е-е-е-е-ет, уж от кого, а от Зоро он этот бред терпеть не собирался.

— Я всего лишь защищал команду. Как будто ты сам всё время так себя не ведёшь.

— Но при этом я не даю себя убить, болван.

— Ах ты. Ты, — Санджи закашлялся от возмущения и приподнялся с пола, тыча пальцем в мечника. Может, он и вёл себя как капризный ребенок, но, честно говоря, голова после удара болела неслабо. — Я не собираюсь выслушивать нотации от придурка без чувства самосохранения. Ты вообще видел шрам на своей груди? Помнишь все те разы, когда ты истекал фонтанами крови и всё равно рвался обратно в бой? Ты тот, за кого все должны бояться. Ты умрешь как идиот, а я переживу тебя на сто лет и буду смеяться над твоей заросшей могилой.

— О, да? — прорычал Зоро, резко вздёрнув того за ворот рубашки и с размаху припечатав к стене. Санджи дёрнулся, но больше для вида; понимал, что не сможет вырваться из хватки мечника. Он невольно поморщился: от мускулоголового несло потом. — Как по мне, так это ты стремишься угодить в могилу раньше времени, потому что ты единственный, у кого есть эта глупая привычка не сопротивляться, когда кто-то хочет тебя убить.

— Триллер. Барк.

Слова прозвучали как удар. Зоро и правда отпрянул, отпустив его. Санджи пошатнулся под собственным весом, но продолжал сверлить Зоро взглядом, в котором ощущалась сила их общего секрета. На мгновение в глазах Зоро промелькнула обида. Он сжал челюсть и выпалил в ответ: 

— Ты собирался сделать то же самое.

— Да, но для меня это было логичнее!

А вот этого он говорить не собирался. Вспышка гнева ошеломила Зоро. Впрочем, по его реакции сложно было сказать. Проявления эмоций Зоро отличались только количеством морщин у него на лбу, и даже тогда, порой, разницу было не заметить. Санджи воспользовался повисшей тишиной и продолжил: 

— Как ты сможешь стать «лучшим мечником в мире», если будешь мертв?

Морщинки на лице Зоро слегка разгладились.

— Если бы я умер от этого, значит мне всё равно не суждено было стать лучшим в мире мечником.

— Боже мой, — Санджи отшатнулся, словно обжёгшись о разящую от Зоро глупость, и, схватившись за голову, принялся расхаживать по комнате взад-вперёд. — А ты не слишком нетерпеливый? — наконец сказал он, невольно повышая голос.

Зоро наблюдал за ним, скрестив руки на груди.

— А ты не слишком стремишься умереть?

— Ты, бесчувственная водоросль, — прорычал Санджи. Сам того не заметив, он подскочил у нему и потряс мечника за плечи. Бесстрастное лицо Зоро только сильнее его злило. — Поверить не могу, что наш первый помощник такой упрямец.

— Я не первый помощник, — сказал Зоро, глядя на него сверху вниз с разницей в один сантиметр.

— Ты по определению первый помощник, скотина ты невероятная, — прошипел Санджи. — Я понимаю, что половина из нас понятия не имеют о том, как устроен экипаж корабля, но это простой здравый смысл, что два человека, которыми ни в коем случае нельзя жертвовать, это капитан и сраный первый помощник, даже если они оба — безнадежные идиоты с одной клеткой мозга на двоих.

Взгляд Зоро стал жёстче.

— Никем из нас нельзя жертвовать.

— Я знаю! — Санджи вскинул руки. Он отошел и продолжил расхаживать взад-вперёд, шумно дыша. — Я знаю ценность человеческой жизни, придурок, но в реальной жизни всё не так гладко, и если кому-то придется умереть, это должен быть…

Его рассеянные похождения прервал Зоро: тот схватил кока за горло и припечатал и без того саднящей головой в стену. Санджи смутно осознавал, что его ноги болтаются над полом, но все его мысли в этот момент были заняты рукой, крепко его державшей. Он не чувствовал удушья, но его руки всё равно потянулись к запястью Зоро в попытке его разжать.

— Что, чёрт возьми, ты такое несёшь, — прорычал Зоро, не обращая внимания на прерывистое дыхание Санджи. — Разве ты не сильнее этого?

Не было больше звона гантель. Не было и шелеста страниц. Только прерывистое дыхание и нервное постукивание ботинок по стене.

Санджи втянул ртом воздух.

— Поверить не могу, что мне пытается читать нотации ленивый кусок водоросли, не знающий собственных обязанностей, — он попытался издать смешок, но вместо этого закашлялся. Зоро и не думал его отпускать. — Не знает, как управлять кораблем, ни черта не знает о грузе… Первый помощник должен быть опорой для команды. Эти олухи будут обращаться к тебе за ответами. Такую должность нужно заслужить. Убрать старпома — и работа команды пойдёт прахом. Вот почему… вот почему ты не можешь умереть. Что же до меня…

Лицо внезапно взорвалось болью. Зоро врезал ему в лицо, от чего его нос сжался в гармошку, а на губе заалела кровь. В ноздри ударил металлический запах. Кровь растекалась по лицу, капала на рубашку, заполняла легкие, а Зоро продолжал пялиться на него. Алая жидкость ручейками стекала по костяшкам, и в кои-то веки она была не его.

Зоро хватило приличия опустить свою жертву на пол. Лицо Санджи саднило, словно в него влетел фейерверк. Он поднес руку к подбородку, собирая пролившуюся кровь, и осторожно утёр губу. Плохая идея. От мимолётного прикосновения стало только больнее.

Зоро вытер руку о штаны, не обращая внимания на сдавленное шипение и ругань кока, но ни на секунду не спуская с него глаз.

— Не смей договаривать, — сказал он. Угроза была бесполезной — Зоро давно должен был понять, что после таких слов упрямец Санджи сделает прямо противоположное.

— Кока можно заменить, — он сплюнул кровь на пол.

Зоро снова ударил его, на этот раз по щеке. Он пошатнулся и упал на скамейку. В глазах заплясали чёрные точки. О попытках встать даже речи быть не могло. Краем глаза он видел, как Зоро трясёт рукой. Небось поцарапал костяшки. Так ему и надо.

— Что ты вообще вбил себе в голову? Или быть чёртовым мучеником — это тоже часть твоих романтических бредней?

Щека не кровоточила, но трогать её всё равно не стоило. Конечно, будучи идиотом, он её потрогал. Темнота застелила всё поле зрения, пришлось немного поморгать, чтобы её стряхнуть. Ему не помешало бы умыться. По крайней мере, на нем была не одна из его дорогих рубашек, а простая чёрная толстовка, на которой пятна крови будут не так заметны.

Рука Зоро с нажимом легла ему на плечо, остановив его на полпути к лестнице.

— Я задал тебе вопрос, Завитушка.

Санджи тяжело вздохнул, словно ему только что сказали поднять небо. Во рту снова появился привкус крови. Он позволил ей дальше течь по подбородку. Не зная, куда деть руки, он неловко обернул их вокруг живота, потупив взгляд.

— Мне знакома смерть.

Рука Зоро никуда не делась, но её присутствие теперь казалось не таким настойчивым. Такого ответа не ожидал, наверное, и сам Санджи.

— И как это понимать?

— Мне знакома смерть, — повторил он.

— Я тоже знаю, что такое смерть, придурок, я…

Санджи стряхнул с плеча его руку и развернулся, едва удержавшись на ногах; ему правда не стоило сейчас делать резких движений.

— Нет, ты не знаешь! — крикнул Санджи, брызжа кровью. Он схватился руками за голову, будто не давая ей расколоться. На деле же он едва не рвал на себе волосы. — Ничего ты не знаешь, тупой ты Маримо, ведь если бы знал, то не вёл бы себя так… так безрассудно! Тебе никогда не приходилось считать дни, зная, что тебе несказанно повезло вообще иметь такую возможность, а потом всё равно сбиваться со счёта, потому что сил не хватает даже на это! Тебе не приходилось думать, сколько часов в день ты можешь позволить себе бодрствовать, мириться с вероятностью того, что… что ты… тебе никогда не приходилось…

Где-то глубоко внутри он так и не покинул ту скалу. Он так и не перестал быть тем отчаявшимся ребёнком, как бы сильно он ни настаивал на том, что вырос. Он просыпался ночью от шума волн, разбивающихся о борт «Таузенд Санни», шёпотом убеждая себя, что он больше не там и никогда туда больше не вернётся. Он лихорадочно трогал себя за руки, за ноги, ощупывал лицо и живот, проверяя, не разъедает ли его изнутри собственное тело. Санджи понадобились годы, чтобы перестать прятать еду по углам и наедаться до тошноты, словно каждый приём пищи мог быть последним. Ему хотелось думать, что спустя столько лет он научился себя контролировать, но иногда, наблюдая, как Луффи хватает еду с чужих тарелок, он чувствовал острую боль в животе и вспоминал; вспоминал себя в десять лет: он смотрел на мир перепуганными глазами и шипел на любого, кто приближался к его тарелке, постоянно давился, стараясь покончить с едой как можно скорее и игнорировал любые попытки взрослых заставить его есть медленнее.

Ему чертовски повезло. Ему повезло, что он не околел за те адские восемьдесят пять дней, повезло, что тот корабль вообще нашел их, повезло, что он не умер на корабле до того, как его накормили. Он должен был умереть. Но, вопреки всему, он выжил.

Санджи облизнул губы и вместе со вкусом крови ощутил солоноватый привкус. Он попытался скрыть это за маниакальным смехом.

— Подумать только, ты убивал людей за деньги, был на волосок от смерти множество раз и всё равно не знаешь. Ты жалок, тебе так не кажется?

— Не так жалок, как тот, кто не знает себе цену, — сказал Зоро, его лицо — каменная маска.

Санджи пнул его в ребра. Зоро не стал уворачиваться, не стал блокировать удар, а позволил отбросить себя к стойке для гантель. Та с лязгом пошатнулась. Санджи не стал выяснять, цел ли он. Он подобрал книгу и ушёл, оставив Зоро на полу.

Холодный ночной воздух обжигал и от него кружилась голова, но ему удалось спуститься без особых трудностей. Санджи умылся, промокнув кровь рукавом, а не полотенцем, чтобы избежать ненужных вопросов, и скользнул в постель. Заснуть он не смог, так и пролежал до утра, глядя в потолок.

Той ночью ему тяжело было дышать.

---

Примечания:

Эта глава должна была выйти раньше, но за последний месяц моя жизнь слишком кардинально изменилась, так что время закончить перевод всё никак не находилось. Спасибо всем, кто ждал.

— Вставай, лентяй длинноносый. Пора завтрак готовить.

Усопп простонал и закрыл лицо подушкой, всерьёз подумывая о том, чтобы придушить себя, лишь бы не вставать в такую рань.

— Да ладно тебе, не первый день, пора уже привыкнуть.

— Ни один нормальный человек не может всё время так рано просыпаться, — послышался приглушённый голос Усоппа из-под одеяла. — Ты, демон… дай мне поспать… ещё полчасика…

— Вставай давай, а не то познаешь мой демонический гнев, — Санджи наклонил койку Усоппа так, что снайпер с криком соскользнул вниз. Одновременно с этим с верхней полки свалился Луффи. Отскочив от пола, он шлёпнулся на пол, приоткрыл глаза и сонно пробормотал:

— М-м-м? А что, пора есть мясо…?

— Спи, Луффи, — сказал Санджи, но Луффи уже захрапел. Рядом с ним на полу беспорядочной кучей лежал Усопп.

— Ну почему я должен вставать так ра-а-ано, — протянул он, глядя в потолок, будто умоляя высшие силы вмешаться. — Зачем вообще кому-то вставать? Почему мы не можем просто делать всё на спине, как камбала.

— Камбала довольно вкусная, — признал Санджи, стаскивая с него одеяло. Усопп зажмурился и свернулся калачиком. — Нежная текстура, сладковатый вкус. Филе камбалы особенно вкусное. Только представь: ты обжариваешь его на тёмном сливочном масле для лёгкого орехового оттенка, добавляешь лимонного сока, чтобы сбалансировать вкус… представь, как нарезаешь его гладкими белыми кусочками… как его вкус оседает у тебя во рту… — Санджи нарочито томно вздохнул, свернул одеяло и положил обратно на кровать Усоппа. Стрелок поёжился и замотал головой.

— Прекрати, у меня уже слюнки текут!

Санджи лукаво усмехнулся и наклонился к лицу Усоппа.

— Конечно. Ты ведь любишь рыбу. А теперь вставай и иди на кухню, ты всё равно уже голодный.

Усопп пробормотал в ответ что-то невразумительное и медленно выпрямился, бросая косой взгляд на кока.

— Что с твоим лицом?

Санджи отвернулся.

— Споткнулся. Ничего страшного.

— У тебя бинты в крови.

Чёрт. Даже сонный, Усопп всё ещё мог похвастать соколиным зрением. Полезная способность, но порой его наблюдательность только раздражала. Как, например, сейчас. Санджи спрятал левую руку за спиной, коря себя за то, что забыл про бинты.

— Тащи свою задницу на кухню, пока я не нашептал тебе ещё аппетитных вещей.

Это наконец его растормошило. Усопп засуетился на четвереньках, прежде чем вскочить на ноги и, пошатываясь, выйти из каюты. Санджи закрыл за ними дверь, пока кто-нибудь ещё не проснулся, но задержался на пару секунд, чтобы заглянуть в окошко.

— Ты там Маримо не видел? — как можно небрежнее спросил Санджи, подталкивая Усоппа, чтобы тот не отставал.

— Что? Нет, меня отвлёк один коварный утренний искуситель, — Усопп увернулся от пинка и трусцой пробежал остаток пути до камбуза, где он надеялся укрыться от атак Санджи. Прежде чем проскользнуть в дверь, он сосредоточенно поджал губы. — Не уверен, что слышал сегодня его храп.

Разговор прервался, как только Санджи зашёл в свои владения. Там, за обеденным столом, склонившись над картами, сидела Нами. По ней сразу было заметно, что она редко вставала в такой час. Видя её усталый прищур и едва сдерживаемые зевки, Санджи разрывался от желания предложить свою помощь, но было одно «но» — довольно значительное «но».

Последние несколько месяцев Нами его избегала.

Она ничего не говорила. Не кричала на него, не отталкивала, да даже плохого слова ему не сказала. Но стоило ему показаться поблизости, как она тут же уходила. В её взгляде читалась холодная резкость, знакомая Санджи по тем временам, когда он только присоединился к команде и ничего ещё ни о ком не знал, но изо всех сил старался не напороться на какой-нибудь существующий конфликт. И хотя сейчас она нарочно расположилась на кухне, там, где их встреча была бы неизбежной, она всем своим видом показывала, что не хочет с ним разговаривать.

Санджи торопливо отвёл взгляд и вперился глазами в Усоппа.

— Поверить не могу, что ты запомнил, как звучит его чёртов храп, — продолжил он, хохотнув для пущей убедительности.

Усопп бросил на него подозрительный взгляд, но решил не вмешиваться.

— А ты как будто нет? Мы уже столько времени вместе. К тому же, от его храпа никуда не денешься.

— Ага, он почти как часть корабля, — поддакнул Санджи. Он тщательно вымыл руки, после чего открыл все замки, чтобы Усопп мог свободно брать нужные ему ингредиенты. Пока Усопп раздумывал над меню, Санджи улучил минуту и включил кофеварку. Конечно, он уважал личное пространство Нами, но она и правда выглядела уставшей. Чувство сострадания не позволяло ему закрыть глаза на такую несправедливость. Их усердный навигатор заслуживала отдых, и если по какой-то причине она его не получила, он не станет стоять в стороне и молча смотреть, как она страдает, даже если она бы предпочла никак с ним не взаимодействовать. Он просто передаст чашку через Усоппа и всё.

Готовка продвигалась медленнее, чем обычно. Санджи умудрился забыть своё обезболивающее. Ему пришлось сбегать обратно в каюту, попутно стараясь не обращать внимание на жгучую боль. Помимо этого, всё постоянно выпадало у него из рук. Он уже научился бросать все дела, как только его руки начинали трястись, но теперь они тряслись постоянно, а готовить всё равно надо было. Когда звон падающих ножей стал совсем невыносимым, Усопп тактично предложил самому закончить готовку. Санджи огрызнулся в ответ и сказал тому следить за своей едой — его каша скоро начнёт пригорать.

Не помогало и то, что он продолжал поглядывать в сторону Нами.

Он даже не знал, чего пытался этим добиться. Встретиться с ней взглядом? Разве что он хотел не сходя с места превратиться в ледышку. Просто за ней наблюдать? Бессмысленно, странно, и к тому же небезопасно, когда он одновременно с этим пытался удержать в руке нож. Может, он просто хотел увидеть от неё хоть какую-то реакцию; надеялся, что поднимет глаза, поймает на себе её ответный взгляд, и всё снова станет хорошо.

Вот если бы Нами была как Луффи (такую мысль он от себя явно не ожидал): тому быстро надоело быть угрюмым, и он решил, что быть весёлым лучше. Каким-то образом ему удавалось вести себя дружелюбно даже с теми, кого он ненавидел.

Санджи ни в коем случае не намекал, что Нами несовершенна. Он всей душой любил её такой, какая она есть.

Но гипотетически…

— Так что, — сказал Усопп расслабленным тоном, настолько пропитанным фальшью, что её запах был физически ощутим, — расскажешь, что было прошлой ночью?

Чёртов проныра. Санджи бросил очередной взгляд в сторону Нами.

— Ничего.

— Кроме того, что ты споткнулся и шмякнулся лицом об пол?

— Пустяк.

— Может, хоть у Чоппера проверишься? Твой нос… — Усопп издал гудящий звук и помахал рукой взад-вперед, что, как предположил Санджи, означало «будто поездом переехали, сдали назад и снова переехали».

Санджи развернулся и махнул ножом в сторону Усоппа, что было неосторожно с его стороны, учитывая, что всего минуту он выпал у него из рук.

— Чоппер только повязки мне меняет. Не вздумай ему об этом рассказывать.

Усопп пожал плечами и повернулся к плите, где у него кипела кастрюля.

— Как хочешь. Только вот мне кажется, он и сам заметит.

Честно говоря, Санджи с самого утра не смотрелся в зеркало, поэтому понятия не имел, насколько всё плохо. Но если представлять по ощущениям, левая сторона лица казалась ему вздувшимся баклажаном. При каждом вдохе он чувствовал запах подсохшей крови, а нижняя губа пульсировала болью. Наверное, он всё-таки был не в лучшей форме.

— Всё в порядке, — он предпочёл до последнего всё отрицать. — Не надо тревожить Чоппера по таким пустя…

— Хватит.

Её голос был тихим, едва слышным, но оба повара, позабыв про еду, моментально повернулись туда, где сидела их гостья. Нами перестала притворяться, будто занята, и смерила Санджи резким взглядом.

— Чем больше ты говоришь нам не тревожится, тем больше мы за тебя тревожимся, идиот!

После этого навигатор собрала все свои бумаги в охапку и выбежала, оставив после себя недопитую чашку кофе.

Санджи уставился в стол. Усопп перевел взгляд с двери на кока и нерешительно поднял руку.

— Э-э, Санджи…

Прежде чем Усопп успел положить руку ему на плечо, Санджи крутанулся на месте и закрыл лицо руками, безуспешно пытаясь не улыбаться во весь рот.

— Она беспокоится обо мне!

Усопп вздохнул.

— Ну идиот.

Несмотря на то, что половина кухонного персонала внезапным и загадочным образом оказалась с распухшей губой, завтрак был успешно приготовлен. Санджи настоял, что им нужно накрыть на стол, перед тем как идти к Чопперу.

Когда они зашли со стороны столовой, доктор как раз выпроваживал Зоро через переднюю дверь. Санджи успел разглядеть полоску бинтов вокруг его торса, прежде чем мечник скрыл их под футболкой. Дверь за ним закрылась. Чоппер обернулся и подскочил на месте, увидев, в каком они состоянии.

— Что случилось?! — вскрикнул он, всплеснув копытами.

— Санджи врезал мне ногой по лицу.

— Ага, врезал, — кивнул Санджи, вяло махнув правой рукой в некоем подобии извинения. Левую он тщательно скрывал за спиной. — В свою защиту скажу, что Усопп вёл себя как придурок.

Чоппер издал странно звук, весьма отдалённо напоминавший раздражённый вздох. Он оттащил Усоппа к кровати и метнулся к своим полкам, доставая мазь и бинты.

— Сначала Зоро травмировался во время тренировки, теперь вы двое. У меня нет слов! Этой команде нужна целая команда врачей!

— Зачем? У нас ведь есть ты, верно? — ответил Санджи, слегка улыбнувшись. Незаметно для доктора он подобрался к мусорному ведру.

Чоппер, до этого старательно заклеивавший Усоппу ссадину на щеке, уткнулся лицом в мягкую шевелюру снайпера. Санджи расслышал приглушенное: «Ой, заткнись~! Не хочу это слышать~!». Наконец доктор взял себя в руки и повернулся к Санджи, глядя на него со всей серьёзностью, на которую только был способен пушистый оленёнок. Выглядело это так, будто он пытался проглотить живого угря; ему пришлось закусить губу, чтобы не расплыться в улыбке. Санджи поймал себя на том, что и сам сейчас, наверное, выглядел так же.

— Друзья не должны ссориться, — твёрдо сказал Чоппер.

— Знаешь, иногда лучшие друзья — это те, кто даёт тебе тумаков, — сказал Усопп, морщась, когда щёки начало щипать от спирта. — Это так, небольшая дружеская потасовка. Только кровопролития чуть больше.

Чоппер посмотрел на него огромными от испуга глазами.

— Я не хочу, чтобы друзья меня избивали.

Усопп рассмеялся, чтобы как-то его успокоить.

— Ну, я не имел в виду, что ты должен… Послушай, Чоппер, никто не собирается тебя бить. Не беспокойся об этом. Хорошо? Никто ведь не бьёт Брука, правда?

— Я бы ему врезал, — пробубнил Санджи. Чоппера снова выпучил глаза.

— Не слушай этого невежу. Он подаёт ужасный пример для подражания, — Санджи демонстративно проигнорировал осуждающий взгляд Усоппа.

Закончив со стрелком, Чоппер велел Санджи сесть на кровать.

— Где твои бинты? — доктор нахмурился.

— Я их только что выбросил. Ты всё равно будешь их менять, я решил ускорить процесс, — Санджи пожал плечами, что заставило Чоппера нахмуриться только сильнее. Усопп одарил его тем же взглядом, за который ранее получил в лицо.

— Если не будешь осторожен, можешь подхватить инфекцию. Так что в следующий раз… лучше я сам со всем разберусь, хорошо?

— Да, да, хорошо. Какая разница, — протянул Санджи, стараясь не дёргаться, пока Чоппер покрывал его ожоги густой мазью. Он не чувствовал ни боли, ни холода, но одного вида этой субстанции было достаточно, чтобы вызывать мурашки и непреодолимое желание поскорее её смыть.

Ещё хуже был запах спирта, которым Чоппер протирал щеку и нос. Запах прожигал ноздри изнутри и пробирал до самого мозга; сильнее любой известной ему специи. Конечно, неприятно было терпеть, как Чоппер ощупывал его синяки, но слёзы на глазах наворачивались отнюдь не от боли.

— Санджи, я смотрю, у тебя больше синяков, чем у Усоппа, — прокомментировал Чоппер, постукивая копытом по подбородку.

Санджи ощутил на себе пристальный взгляд стрелка, но лишь неопределённо повёл плечами и сказал:

— На лестнице споткнулся. Ничего страшного.

Лицо Чоппера скривилось, словно ему налили прокисшее молоко. Споткнулся на лестнице, да? И что, никаких царапин на коленях или на руках? Аккуратно шмякнулся мордой в пол, так что ли? Тупой кретин.

Но Чоппер ничего этого не сказал. Просто зафиксировал ему нос и намазал что-то противное на губу.

— Постарайтесь пока не затевать драк, хорошо?

— Да, — сказал Усопп. Он скрестил руки на груди, но его нос торчал словно осуждающий перст.

Санджи бросил на него короткий взгляд.

— Да, конечно. Не хотелось бы повредить твой чудесный нос, Усопп.

Он не стал дожидаться возмущённых окликов и громко объявил, что пора завтракать, недвусмысленно добавив, что если они не поторопятся, их порции проглотит ходячая чёрная дыра. Уходя из лазарета, он услышал позади себя протяжный вздох. Он вернулся в столовую как раз вовремя, чтобы пинком отогнать Луффи от стола, пока остальные не расселись.

За завтраком Санджи каким-то образом удалось избежать неловких вопросов и пристальных взглядов. Доев, он сразу вскочил и выскользнул за дверь, бормоча на ходу, что ему срочно нужно дочитать книгу. Поход в библиотеку не занял много времени; чёртова лестница послужила лишь небольшой помехой.

Робин там не оказалось. Санджи испытал странное облегчение. Сейчас утро, это время она предпочитала проводить в саду. Ее любовь к цветам казалась вполне понятной. Санджи задумывался, было ли это одним из эффектов её Дьявольского фрукта. Он даже не знал, когда она его отведала, так что, возможно, этот интерес всегда сосуществовал с её силой.

Быть может, он понимал это чувство. Чувство одиночества, вечные поиски себя. Потребность быть частью команды и любовь к тому, что всегда будет рядом и никогда не бросит. Сам он выбрал море. А Робин…

Наверное, он слишком много об этом думал. Не могут же все быть такими же глупыми романтиками, как он.

Он быстро выбрал другую книгу (на этот раз сборник моряцких преданий), но не знал, куда поставить первую. В конце концов, она принадлежала Робин, а у неё наверняка есть какая-то система организации, и он не хотел бы её нарушить, но и бросить книгу на столе тоже не мог. Моральный долг обязывал его вернуть книгу на её законное место.

Поэтому, зайдя в комнату, Робин обнаружила, как Санджи склонился перед полками, щурясь и бормоча что-то себе под нос, как человек, который потерял очки и пытался найти их в холодильнике.

— Тебе помочь? — спросила она с искорками смеха в глазах.

Санджи развернулся. Его лицо озарилось улыбкой ещё до того, как он её увидел.

— А, Робин-тян, какое совпадение~! Я просто… — его бесполезные руки снова затряслись в судорогах. Книги попадали вниз.

Как бывает в подобные моменты, мир вокруг замедлился. Санджи испытал достаточно приливов адреналина, что стал таким же зависимым от него, как и от никотина. Это было неизбежно в безумной обстановке, царившей на кухне ресторана, где регулярно случались катастрофы, которые необходимо было предотвратить любыми средствами, даже если для этого нужно было научиться ловить тарелки ртом и вычислять траекторию примерно тридцати разных предметов, чтобы поймать их и удержать на ноге. Но, как оказалось, книги — не тарелки (более толстые, немного мягкие, полные легко мнущихся страниц), и тело по-прежнему его не слушалось. Всё, что он мог сделать, это беспомощно взмахнуть руками, теряя равновесие.

Робин спасла его от кармической участи; выросшие из пола руки подхватили Санджи до того, как он разбил себе голову. Вдобавок ко всему, она поймала упавшие книги. У Санджи была одна секунда, чтобы стряхнуть упавшие на глаза волосы, прежде чем руки Робин мягко подтолкнули его в вертикальное положение. Голова ещё не перестала кружиться, а Робин уже протянула ему книги.

— Мы же не хотим снова повредить твой нос, — сказала она с лёгкой улыбкой. Санджи покраснел как помидор. Он попытался спрятать лицо, но лишь случайно потянул себя за чёлку. Может, ему стоит её отрастить, чтобы она закрывала его распухший нос, нет, лучше сразу всё лицо. Он не хотел выглядеть как какой-то побитый щенок перед одной из самых утончённых женщин на свете.

— Спасибо, — выдавил из себя Санджи, склонив голову. Давненько он не разглядывал туфли Робин. Удивительно, как девушки вообще в них ходят. Ему однажды пришлось их примерить на часок-другой и он еле выходил… так, этот ход мыслей становится опасным, переходи к делу — Я пришел её вернуть, — пробормотал он и, не поднимая головы, протянул ей книгу, надеясь, что его руки не сильно дрожали.

— Разве ты не хочешь оставить их себе?

Санджи опешил и медленно поднял взгляд.

— Что? Нет, я имел в виду… Они твои, я бы не…

— Мои? Но я же тебе их подарила. Наверное, я неясно выразилась…

Робин неуверенно потёрла подбородок. От одного этого вида у Санджи заныло сердце.

— Нет-нет-нет! Мне так жаль, что я неправильно тебя понял, Робин-тян! Твоя доброта растрачена впустую на такого болвана, как я…

Робин положила руку на плечо Санджи, настоящую руку. Он вздрогнул, словно поражённый молнией Энеля. Он был так взбудоражен, что не заметил печального взгляда, которым одарила его Робин.

— Тебе не нужно извиняться.

От её слов веяло материнским теплом. Воспоминания Санджи были слишком смутными, чтобы сравнить. Пустота в его сознании готова была согласиться со словами Робин, но какая-то часть его сопротивлялась, как это всегда бывало в подобных ситуациях.

— Т-ты правда хочешь отдать их мне? Но их же так много, и ты купила их за свои деньги, и…

Санджи хотел было вернуться к полкам, но Робин развернула его лицом к себе. Он привык видеть Робин спокойной и уравновешенной, с извечной загадочной улыбкой на лице. Это было что-то совсем другое. Даже в трудные времена она не теряла своё мрачное чувство юмора, что лишний раз доказывало, насколько опытнее и мудрее она была. Она редко бросала хмурый взгляд на кого-либо из команды.

И уж точно не на него.

— Почему бы нам не присесть? — сказала она. Санджи молча повиновался. Они сели рядом на один из диванчиков вдоль стен. По-хорошему, сердце Санджи должно было трепетать от подобной близости, но почему-то его не покидало чувство, что он напортачил с блюдом и теперь объясняется перед Зеффом. Он не ожидал снова почувствовать стыд, сжигающий его изнутри. Это было даже хуже, чем он помнил.

Санджи собрался с духом и посмотрел на неё. К своему облегчению, он не встретил холода в её взгляде. И всё же она сидела, опустив глаза; может, она не хотела его видеть. Ну вот, он сказал что-то не то, и теперь она зла на него. Сейчас она его отругает.

— Я правда очень благодарен за подарок, — сказал он, почему-то думая, что этим всё исправит. — Я в долгу не останусь — приготовлю всё, что пожелаешь: тарталетки, круассаны, лунные пирожные… О, я думаю, тебе понравится это лакомство, оно называется веткук, ты слышала о нём? Это шарики, которые можно начинять мясом или медом и…

— Санджи, — Робин одарила его улыбкой, и Санджи растаял под её взглядом, словно шоколад под июньским солнцем. — Всё хорошо. Я не сержусь. Тебе не нужно меня подкупать, — она усмехнулась, глядя, как рьяно он принялся возражать, прежде чем снова опустить глаза. — Я хотела кое-что у тебя спросить.

— Спрашивай что угодно.

Тонкий палец очертил круг на её ладони, будто помешивая кофе. Довольно милая привычка.

— Почему ты последовал за мной на Эниес Лобби?

Санджи напрягся, вопросительно приподняв бровь. Никто не вспоминал Эниес Лобби. Как и с другими похождениями, стоило им закончится, все неловкие вопросы, эмоции и конфликты оставались позади. В этом отношении команда была так же беззаботна, как и её капитан. Иногда настолько, что это разочаровывало. Порой Санджи казалось, что он единственный, кто держался за всё пережитое, даже за то, что все были рады забыть. Как бы он ни старался, все эти вещи мучили его, напоминая о себе, но… он был уверен, что разговоры о них только разозлят остальных.

Он никогда не расспрашивал Нами о её матери. Никогда не говорил с Усоппом о его низкой самооценке. Не говорил с Луффи об Эйсе. Никогда ни с кем не говорил о том единственном случае, когда двое членов команды покинули её, или о том, когда один из Мугивар чуть не погиб.

Все шло довольно хорошо, до вчерашнего вечера.

Неужели всё это время Робин испытывала то же самое? Держала все свои переживания в себе на протяжении двух лет, чтобы сейчас разом выплеснуть их наружу?

— А почему бы и нет? — ответ прозвучал грубее, чем он хотел.

— Я нахожу любопытным, что мужчина, который выполняет любой женский каприз, не послушался, когда я велела забыть про меня. Я даже сказала, что хочу умереть.

Два года, конечно, большой срок, но даже с учётом этого слова Робин заставили Санджи до боли стиснуть зубы.

— Никто никогда не должен хотеть этого. Ты заслуживаешь счастья, Робин-тян. Ты больше, чем просто жертва.

Робин улыбнулась ярче, чем обычно, но лишь на мгновение, прежде чем снова отвести взгляд.

— …То было ужасное место, но я никогда не была так счастлива, как в тот день. Моё сердце по-прежнему трепещет, когда я слышу подобное.

Она не сердилась на него. Санджи облегчённо выдохнул, будто гора сошла с плеч.

— Это чистейшая правда. Я буду повторять это снова и снова.

— То же самое касается и тебя.

— М? — Санджи рассеянно поморгал. Не успев это осознать, он угодил в ловушку Робин.

— Ты заслуживаешь счастья, Санджи. Ты больше, чем просто жертва.

Её слова ошпарили Санджи, словно чан с кипятком.

Во рту пересохло. Горло слиплось от неожиданной сладости.

Ему казалось, что он снова умирает с голоду.

— Я… — Санджи пришлось напрячься, чтобы бурлящие в нём эмоции не отразились на лице. Он сглотнул.

Взгляд Робин напоминал взгляд богини — властный и великодушный.

— Я хочу, чтобы ты это знал, — она взяла его за руки.

Его кожа кипела и пузырилась, будто он снова схватился за плиту, но на этот раз он всё чувствовал. Его руки горели в благодатном огне или, может быть, чёртовы нервы снова шалили. Он пролепетал что-то невнятное и, вырвав руки из её хватки, слепо побежал к двери. Развернувшись, он пошатнулся и врезался плечом в полки. Одними ногтями он нашарил дверную ручку. За гулом собственного сердцебиения он услышал грохот падающих книг, но он не мог обернуться, ведь тогда ему пришлось бы остаться.

Он не открывал глаз, пока не почувствовал дуновение морского бриза и не услышал, как хлопнула дверь.

Перед ним стояла Нами. В кои-то веки Санджи не хотел, чтобы она его видела.

Нами застыла с протянутой к двери рукой. Она была не менее удивлена внезапному появлению Санджи. Её взгляд скользнул по его фигуре, замечая выступивший на лбу пот, бледную кожу, и постепенно смягчился.

— Извините, Нами-сан, — пробормотал Санджи, пятясь в сторону, — не буду вам мешать…

— Ты в порядке? — её вытянутая рука сместилась к его плечу.

Санджи увернулся и, спотыкаясь, направился к лестнице, на автомате выдав «Я в порядке», но быстро спохватился. Нами многозначительно посмотрела на его руки. Они снова дрожали, охваченные жгучей болью. Видимо, дело всё-таки в повреждённом нерве, а не его богатом воображении. Он пошатнулся на ступеньках и потянулся за баночкой с таблетками, пытаясь открутить сраную крышечку, роняя её, как чёртов, мать его, идиот, неуклюжий болван

Нами поймала баночку и настойчиво положила руку ему на плечо.

— Сядь, — сказала она. Санджи сел. — Сколько?

— Одну, — процедил он сквозь зубы, пристально глядя на руки, лежащие у него на коленях, и пытаясь подчинить их своей воле. Бесполезно; они ему больше не принадлежали.

Нами плюхнулась рядом с ним на ступеньки, крепко взяла его за запястье и положила ему в ладонь одну из безвкусных таблеток.

— Я постараюсь держать твою руку неподвижно, хорошо? Давай, потихоньку.

Вдвоём они приложили все усилия, чтобы удержать его руку, и ему наконец удалось поднять её и положить в рот таблетку. Проглотив её, Санджи наклонился и положил голову на колени. Нами молча закрутила крышечку и вернула ему лекарство.

— Ну вот, не так уж плохо, правда?

Санджи с трудом приподнял голову.

— А?

— Я помогла тебе, и ты не взорвался. Мир не рухнул, или что там тебе ещё мешает просить о помощи.

Санджи не смог удержаться от смеха.

— Спасибо. Так… вы меня не ненавидите?

Нами обняла колени и уткнулась в них подбородком, не глядя на него.

— Я ненавижу, какой ты порой упрямый.

— Мне жаль, что я вас расстроил.

— Нет, не жаль.

— Мне правда жаль! Может, мне вам тебе что-нибудь приготовить? Как насчет коктейля? Или, может быть, заварной крем с фруктами? Это не займет много времени.

Его руки ещё дрожали, но он смог кое-как ухватиться за перила. Нами пристально наблюдала за ним, глядя, как он идёт в сторону камбуза.

— Тебе стоит сейчас готовить? Обезболивающие так быстро не действуют.

Очевидно, так оно и было, но Санджи всё равно улыбнулся.

— Всё нормально, я могу готовить. Я хочу готовить.

— По-моему, ты не до конца со мной честен.

— Нет, правда! Я хочу загладить свою вину за причинённое беспокойство, поэтому я приготовлю вам всё, что захотите, хорошо?

Несмотря на то, что Нами по-прежнему сидела на ступеньках, он почувствовал всю тяжесть её осуждающего взгляда. Наконец она вздохнула и встала.

— Нет, спасибо.

Улыбка Санджи исчезла.

— Что? Но…

— Я не хочу тебя напрягать, — это всё, что она сказала, прежде чем скрыться в библиотеке. Санджи понял, что снова облажался. Постояв там посреди лестницы, как бездомный щенок, Санджи спустился вниз. Он настолько погряз в круговороте жалости и ненависти к себе, что прошел мимо Зоро и Брука на кухне, даже не моргнув глазом.

Зоро и Брук на кухне.

Зоро и Брук на его кухне.

Какого дьявола Зоро и Брук забыли на кухне?

Санджи обернулся и увидел эту парочку застывшей у дверцы холодильника. Зоро держал меч угрожающе близко к замку. Оба стояли с выпученными глазами, как и он сам (хотя в случае Брука ему нечего было выпучивать).

Даже в сочетании с трясущимися руками лицо Санджи приобрело почти что дикое выражение.

— У вас три сраных секунды, чтобы убраться отсюда, иначе я разобью ваши грёбаные головы, как чёртовы яйца, и буду использовать их как миски до конца ваших жалких жизней.

— Не думаю, что эта угроза применима ко мне, я ведь не живой…

Рука Санджи дёрнулась к подставке ножами, и Брук внезапно оказался по другую сторону барной стойки. Теперь остался только Зоро, но даже он отступил и вложил меч в ножны.

— Я просто хотел выпить, ясно?

— И немного молока, — добавил Брук из своего укрытия.

— …Да, — Зоро выглядел немного смущённым. — Молоко и выпивку. Просто достань мне бутылку, а?

Просьба была настолько странной, что сбила Санджи с толку. Он был слишком отвлечён, чтобы продолжать угрожать им ножом, и, не глядя, сунул его обратно в подставку.

— Что это ещё за сочетание такое?

— Видите ли, — начал Брук, когда Зоро не ответил, — я беседовал с Зоро-саном о том, как молоко полезно для костей. Он ведь совсем недавно сломал рёбра, и я предложил ему немного подлечиться, но…

— Что за дерьмо. Ты правда так ненавидишь свои вкусовые рецепторы, Маримо?

— Заткнись! — взревел Зоро, его рука потянулась к мечам, но, к счастью для всех присутствующих, он сумел сдержаться. — Я не люблю молоко!

— Тогда что, чёрт возьми, заставило тебя подумать, что молоко в сочетании с пивом будет лучше?!

— Ну, если мне не нравится молоко, но нравится пиво, то вместе будет вкуснее, верно?!

О боже мой. О мой грёбаный бог. Он знал, что чёртов мечник был глуп, но даже не подозревал, что настолько. Как так выходит, что спустя столько раз Зоро продолжал его удивлять? Санджи пошатнулся, будто его ударили. Ему пришлось опереться на стол.

— Это просто чудо, что ты выжил хоть одну секунду вне родительского дома.

Рука Зоро замерла на рукоятях мечей.

— А?!

— Брысь к чёрту с моей кухни, пока ты не осквернил её своим ужасным чувством вкуса.

— Ну, если бы ты просто дал мне то, что я хотел, тогда… Эй! — Зоро громко возмутился, когда Санджи отшугнул его, как крысу, пока наконец не понял, что от него хотят, и плюхнулся за стойку в ожидании. — Это всего лишь напиток, — пробубнил он, свирепо глядя, как Санджи закатывает рукава. — Я могу и сам себе налить, придурок.

— Ну да, конечно. Брук, тебе тоже молока?

— Было бы замечательно, — пропел музыкант. Вдвоем они спокойно игнорировали ругательства, которые бурчал в их адрес Зоро.

Когда Санджи вернулся с одним только пакетом молока, Зоро хлопнул по столу рукой.

— Это ещё что такое? Разве я не говорил тебе взять выпивку, дерьмокок!

— Расслабься, — вздохнул Санджи, передавая стакан скелету. — Я не стану травить даже такого неисправимого придурка, как ты. Я его подогрею.

— Я же сказал, я не люблю молоко.

— А я не могу поверить, что мне приходится объяснять это взрослому мужчине, но при разных температурах у продуктов меняется вкус.

Молоко уже начинало пениться. Медленно его помешивая, Санджи достал из соседнего ящика половник, а затем порылся среди баночек со специями в поисках мускатного ореха.

— Думаю, это тебе понравится гораздо больше, чем холодное молоко. Заодно оно помогает быстрее засыпать, не то чтобы тебе нужна была помощь с этим.

— Что это ещё за хрень, — фыркнул Зоро, пристально следя за руками Санджи, когда тот взял корицу и мёд и принялся их растирать их в пасту.

— Кое-что для вкуса.

— Я просто хотел молока.

— Нет, ты хотел молока, смешанного с твоим сраным пойлом. Вот с чем его надо смешивать, — залив получившуюся смесь молоком, Санджи поставил стакан перед Зоро. — Вуаля, успокаивающий напиток, который перенесет твоё сознание в страну сладких грез, Маримо. Может, вспомнишь, как в прошлой жизни, будучи водорослью, ты беззаботно колыхался в морских течениях.

— Заткнись уже, — прошипел Зоро и залпом опустошил стакан. Эх, а он так старался.

Санджи прошептал Бруку:

— Не обращай внимания, он всегда такой раздражительный, когда не выспится.

— Я брошу этот стакан тебе в голову и не пожалею.

— А, теперь я вижу, что вы имели в виду.

— Ну держись у меня, скелет…

— Упс, — протянул Санджи, выхватывая стакан из рук Зоро и быстро ставя его в раковину. — Не истери, а то десерт не получишь.

— Пошел ты, — прорычал Зоро так ядовито, как только мог, после чего угрюмо прошествовал за дверь. Это прозвучало бы куда более угрожающе, если бы, уходя, он не старался подавить зевок. Санджи ухмыльнулся ему вслед, но как только дверь за ним захлопнулась, его лицо снова стало хмурым.

— Даже не распробовал.

— Вы двое недавно ссорились?

Санджи посмотрел в пустые глаза Брука и пожалел, что черепушка не выдавала его истинных эмоций.

— Не знаю, о чём ты, Брук, мы вроде как всегда ссоримся.

— Я не имею в виду ваши обычные драки. Я имел в виду нечто более серьёзное.

Санджи поморщился, вспомнив о прошлой ночи. Даже его нос заныл от воспоминаний. Брук ведь тогда спал, его не было с ними… и за последние несколько минут они никак себя не выдали, верно?

— С чего ты взял?

Брук допил остаток молока и с тихим стуком поставил стакан на стол.

— Обычно Зоро-сан не уходит в разгар перепалки. Такое чувство, будто он хотел уйти как можно скорее.

Санджи нахмурился. Это имело смысл. А если что-то имело смысл в отношении к Зоро, это смело можно считать поводом для беспокойства.

— Чёрт, — выдохнул он. — Если уж на то пошло, это я должен на него злиться.

— Значит, что-то всё же произошло? — заговорщическим шёпотом спросил Брук.

— Знаешь, у меня ещё осталось немного пряного молока, — сказал Санджи и, не дожидаясь ответа, медленно наполнил молока в пустой стакан Брука, стараясь, чтобы ни капли не выплеснулось за пределы стакана. Скелет промолчал.

Остаток дня был не таким утомительным, как утро. Ему всё ещё нужно было приготовить обед и ужин, но это не шло ни в какое сравнение с эмоциональным шквалом, который ему пришлось пережить. Санджи предположил, что когда все проснулись, на корабле вновь воцарилась привычная шумная атмосфера, и все были слишком заняты своими делами, чтобы расспрашивать его о чём-то. Когда Луффи каким-то образом убедил Фрэнки построить на палубе пушку, чтобы выстрелить собой в небо, в душе Санджи был благодарен ему за учинённый хаос, даже если потом он вместе с остальными здравомыслящими членами команды громко ругал этого идиота.

После ужина он снова вызвался на первую вахту. Зоро демонстративно уставился в стену. Чоппер покосился на его распухший нос, но промолчал. Луффи кивнул:

— Хорошо, — но его глаза уже слипались.

— Прошлой ночью он умудрился разбить лицо, — отметила Нами. Ей не нравилось, как легкомысленно капитан принимал решения.

— Я буду осторожен.

— Он говорит, что будет осторожен.

И на этом вопрос был закрыт.

В «вороньем гнезде» как всегда было тепло и уютно. Смотровая площадка слегка раскачивалась над океаном. Небо выглядело спокойным. Всё было тихо. Санджи начал опасаться, что с таким успехом вскоре заснёт под мерную качку волн.

Стоило ему об этом подумать, как люк приоткрылся, и из него показалась пышная шевелюра музыканта.

Эти мечники так и норовят донимать его по ночам.

— Эй, придурок, я первый дежурю.

— О, я знаю, — ответил Брук. Он ловко подтянулся через отверстие в полу и подошёл к тому месту, где устроился Санджи. — Но видите ли, Робин-сан сказала, что вы забыли кое-что в библиотеке, и поэтому она попросила меня вам это передать, — порывшись у себя в волосах, Брук извлёк на свет том «Морских историй».

Значит, она не захотела сама его передать, да?

— Ха. Спасибо, но я предпочел бы видеть чудесный лик Робин-тян вместо твоего, — тем не менее, он устало улыбнулся и потянулся за книгой.

Скелет остался стоять, заламывая пальцы так, что они трещали, словно маракасы.

— Я должен признаться: я солгал.

— М?

Брук глубоко вздохнул и продолжил:

— Робин-сан собиралась сама её принести, но я встретил её по дороге и настоял на том, чтобысамомупередатьвамкнигу, — выпалив всё разом, скелет перевёл дыхание, несмотря на отсутствие лёгких. Однако теперь он уже не выглядел таким нервным. Санджи не разделял его чувств.

Его ботинок попал Бруку прямо в глазницу, заставив того взвизгнуть и замахать руками в неуклюжей попытке его сбросить.

— Какого хрена, — рявкнул Санджи, вскакивая на ноги. Судя по реакции, он едва сдерживался, чтобы не швырнуть вдогонку и книгу. — Какой смысл лгать, если ты все равно струсишь и во всём признаешься? Возвращайся и пришли сюда Робин-тян!

— Вы действительно этого хотите? — спросил Брук, держа перед собой ботинок Санджи, как святой крест. Санджи прикусил губу, морщась от вкуса лекарственной мази Чоппера, и опустил руку.

— …Не особо, — он плюхнулся обратно на свое место и притворился, что растекается по сидению. — Просто верни мне мой ботинок и убирайся отсюда.

Брук послушался, но лишь наполовину. Санджи закатил глаза, когда скелет взгромоздился на сиденье рядом с ним, согнув свои слишком длинные ноги под неудобным углом.

Может, если он будет молчать, Брук поймёт намёк и не станет приставать с расспросами.

— Вам не интересно, почему я хотел сюда подняться?

— Мне интересно, какого чёрта ты всё ещё здесь.

— Одна птичка напела мне, что вам знакома смерть.

Ругательства, едва не сорвавшиеся с языка, застряли у Санджи в горле. Он в страхе посмотрел на Брука. Тот сидел абсолютно неподвижно. Если бы не постукивание его пальцев о колени, можно было подумать, что перед ним обычный скелет. В нелепом парике.

Кок быстро спохватился. Он встал на ноги и, шумно дыша, решительно направился к лестнице.

— Чёртов Маримо тебе сказал, да? Я-то думал, даже он поймёт, что это был личный, мать его, разговор, придурок мускулоголовый, я ему…

— Прошу прощения, — с джентльменским спокойствием сказал Брук. Он поймал Санджи за плечо и для этого ему даже не пришлось вставать с места. — Он больше никому не рассказывал. Только мне.

Санджи недоверчиво покосился на него. Когда это Брук стал их доверенным лицом? Что ж, однажды он уже доказал, что умеет хранить секреты, поэтому кок с ворчанием вернулся на своё место.

— И что?

Брук скрестил колени, глядя перед собой.

— Услышав это, я почувствовал определённое родство с вами. Как будто мы в чём-то схожи.

— Надеюсь, что нет, извращенец, — пробормотал Санджи.

Даже после столь наглого лицемерия Брук остался невозмутим.

— Так что, если вы не против, я хотел бы услышать вашу историю.

— Это не так важно, я просто… В смысле, я преувеличивал. По сравнению с тем, кто буквально умер…

— Но вы были близки к этому, не так ли?

Санджи набрал в лёгкие как можно больше воздуха и шумно выдохнул.

— Да, — сказал он, и за этим одним словом скрывался вес целого океана. — Наш корабль потерпел крушение. Я проторчал восемьдесят пять дней на пустынной скале. Чуть не умер с голоду. Под конец выглядел почти как ты, — с хриплым смешком закончил он. Брук не поддержал шутку, и Санджи замолк.

— И вы единственный, кто выжил? — голос Брука звучал так, словно у него должно быть воплощение: облачко леденящей смерти, вздымающееся в небо. Беседа шла тяжело. Санджи опёрся на колени и представил, что у него во рту сигарета.

— Нет. Там был один пират. Старикан, который со своей командой напал на наш корабль прямо перед бурей, — никаких шуток. В этой части рассказа не было ничего смешного. Санджи невольно перешёл на шёпот.

— Он что-то сделал?

— Да, — это та часть, где он затянулся бы спасительной сигаретой, будь у него такая возможность. Он запнулся. Высота смотровой площадки внезапно дала о себе знать. Он схватился за виски и попытался остановить головокружение.

— …Понятно.

— Нет, постой. Это прозвучало странно. Дай мне минутку.

Брук дал ему две.

Когда дыхание перестало сбиваться, Санджи снова поднял голову, глядя в пространство.

— Он отдал мне всю еду, что у нас была, и ему пришлось съесть собственную ногу.

Несмотря на то, что конец признания он пробормотал себе под нос, оно прозвучало как выстрел. По ощущениям тоже. Нутро будто пронзила пуля и потянула его обратно в Ист Блю, в ставший родным плавучий ресторан.

Брук сжалился над ним и не стал обращать на него взгляд своих пустых глазниц. Его пальцы не переставали пощёлкивать.

— Это не самое приятное чувство, — сказал он. Санджи даже не пришлось спрашивать, что он имел в виду.

— Что ж. Мы оба пережили этот ад.

— Вы уверены?

В ответ Санджи лишь вздохнул, протянув перед собой ноги.

— Признаюсь честно, — продолжил Брук; его мягкий голос утратил прежнюю певучесть, — своим появлением вы спасли меня от одиночества. И всё же. Порой ко мне приходят те же мысли, которые преследовали меня на протяжении этих пятидесяти лет.

Почему я?

Почему это случилось со мной? Почему я должен терять близких мне людей? Почему люди должны жертвовать собой ради меня? Почему я должен жить в этом несправедливом мире? Почему ты так поступил, как я могу отплатить тебе, что я вообще сделал, чтобы заслужить второй жизнь, когда я должен был умереть?

Почему почему почему почему почему почему почему почему почему почему почему почему почему почему почему почему

— В ситуациях, подобных нашим, трудно не задуматься о ценности своей жизни. Не так ли?

Санджи подпёр руками подбородок и пожал плечами.

— Наверно.

В какой-то момент Брук перестал постукивать пальцами и сцепил их, словно кусочки пазла. Удивительно, как они держались под давлением стресса.

— Я бы всё отдал, чтобы поделиться способностью своего фрукта с остальными. Если бы мы только могли как-то её разделить… — после долгого молчания Брук бросил попытки нормально усесться на скамейке, явно не рассчитанной на его рост, и просто расставил ноги в стороны. Санджи показалось, что они занимали почти весь пол. — Более того, пока моя душа остаётся здесь, никто другой не сможет обладать такой же силой. Подумайте, сколько справедливых правителей или великих революционеров погибнут из-за этого. И всё же такому пирату, как я, чудесным образом выпал шанс обрести вторую жизнь, возможно, даже бессмертие. Разве это не эгоистично?

Санджи ощутил укол вины: слова музыканта звучали утешительно знакомо, по крайней мере, по духу. В этот единственный момент, он почувствовал себя на одной волне с чёртовым скелетом. Наконец Брук наконец задал вопрос, которого он опасался:

— Вы поэтому бросаетесь защищать других, совершенно не думая о себе? — на что Санджи не смог ответить ничего, кроме:

— Да, — он глубоко вздохнул, морщась от того, как внутри всё сжималось от отсутствия знакомого всепоглощающего дыма. И как другие люди обходились без сигарет?

— Наверное, мне стоит поступать так же.

— Не надо, — в отчаянии выпалил Санджи, прежде чем смог это осознать. Когда его зрение прояснилось, он понял, что лихорадочно вцепился в плечо Брука. Его руки снова начали дрожать. Он мог бы случайно сломать ключицу, если бы не взгляд бездонных глазниц Брука, заставивший его замереть. Во время их разговора всё, о чем Санджи мог думать, это его собственное осунувшееся лицо, которое он видел мимоходом в отражениях луж, его впалые щеки и запавшие глаза. Открывая рот, он наполовину ожидал, что его несчастное сердце вот-вот выпрыгнет из груди.

Санджи отшатнулся и подскочил на ноги. В смятении он принялся расхаживать взад-вперёд, зажимая рот рукой. Он не осмеливался поднять глаза на Брука. Не сейчас.

— Но ведь вашу логику можно использовать и по отношению ко мне, не так ли?

— Нет, — прохрипел Санджи. В горле стоял комок. — Заткнись на хрен. Не делай этого.

— Мне повезло, что я выжил благодаря жертве других…

Санджи в два шага добрался до противоположной стены и пнул её с такой силой, что вся комната затряслась.

— Не делай этого со мной, Брук.

— …почему мы заслуживаем жить, если кто-то другой должен умереть?

Ещё удар. Гантели Зоро упали с стойки и раскатились по полу.

— Как давно ты в команде, а?! Ты не имеешь права!

У Брука было лицо смерти. Об этом легко было забыть за его дешёвыми солнцезащитными очками и пышным боа, но если отбросить всю мишуру и персону музыканта, остаётся леденящий кровь образ смерти. Брук открыл рот, и температура в комнате опустилась ниже нуля.

— Назовите хоть одну причину, по которой я не должен применять вашу философию к своей собственной жизни.

Третий удар пришёлся мимо. Санджи потерял равновесие и ударился головой о стену.

— Чёрт бы вас побрал! Почему это всем внезапно приспичило лезть ко мне в голову?! — чёрные пятна перед глазами ещё не рассеялись, чтобы как следует видеть, но он смог разглядеть размытые очертания Брука и устремил своей яростный взгляд в его направлении. — Ты от этого тащишься что ли, придурок?! Развлекаешься, обращая мою сраную логику против меня, да?!

— Это не логика, это чувство вины, — спокойно сказал Брук. Санджи выругался, споткнувшись об одну из дурацких гантелей Зоро и рухнул на развалившуюся стойку. — Пожалуйста, скажите мне, какая между нами разница. Что даёт вам право стремглав бросаться навстречу смерти, но мешает мне сделать то же самое, несмотря на то, что те же аргументы применимы и ко мне?

Санджи бросил попытки выбраться из-под груды металла, разлёгшись поверх неё, и вместо этого сосредоточил все свои силы на том, чтобы вдолбить скелету правду такой, какой он её видел.

— Чёртов Лабун, идиот! Ты не можешь просто умереть, не выполнив своего обещания!

— И что? — ответил Брук тоном таким мягким, что Санджи невольно рассмеялся.

— А то, что он ждёт тебя! Хочешь знать кое-что? Когда мы встретили его, я сказал, что те, кого он ждал, уже давно умерли и никогда не вернутся — и ладно, возможно, отчасти это было так, но разве ты не хочешь доказать, что я был неправ?

— Вы уклоняетесь от ответа.

— Я даже, не знаю, что ты, чёрт возьми, хочешь от меня услышать, — простонал Санджи, закрыв лицо руками. — Уходи. Оставь меня в покое.

— Возможно, у меня есть незаконченные дела, но и у вас тоже. Вам ещё предстоит найти Олл Блю. И вы, похоже, не считаете это причиной перестать рисковать своей жизнью ради других.

Санджи глубоко вздохнул:

— Чёртов сраный скелет, — не получив ответа, он приподнял голову, чтобы посмотреть, и случайно сбросил ещё одну гантель со стойки.

Санджи дождался пока утихнет грохот и начал следующее предложение со вздоха:

— Когда мечтатель умирает, не достигнув своей цели, это трагедия, — объяснил он, устало жестикулируя в потолок. — Когда дурак умирает, следуя за какой-то небылицей, это комедия.

— Вы сомневаетесь по поводу Олл Блю?

— Конечно нет, — фыркнул Санджи. На секунду в его голос вернулся былой запал. — Оно существует. Но у тебя есть точное место, куда тебе нужно попасть. Я же просто запрыгнул на борт на случай, если мы найдём его по пути. И насколько, по-твоему, это вероятно в таком огромном море? Может, мы уже проплыли мимо него — откуда мне знать? Может, оно прямо сейчас под нами, и я об этом никогда не узнаю.

Долгое время Брук ничего не говорил. Санджи, безучастно смотревший в потолок, уже было подумал, что скелет ушёл, пока две костлявые руки не вытащили его из-под развалившейся стойки. Оказавшись на свободе, Санджи просто рухнул на одну из перекладин, но Брук мягко взял его за плечо и прижал к себе. Объятие вышло крайне неловким, учитывая, что ему в ухо тыкались рёбра, но это было опредёленно лучше, чем сраные гантели Маримо. Он позволил себе обмякнуть в объятиях Брука.

— Вы никогда никому об этом не рассказывали?

— Нет, — выдохнул Санджи, дёргая ниточки из бинтов. Брук взял его за запястье костлявыми пальцами.

— Вам стоит с кем-нибудь поговорить. Не обязательно со мной, но… пожалуйста, подумайте о том, чтобы поделиться этими мыслями с кем-то, кому вы доверяете. В конце концов, вы не одиноки.

Сквозь полуприкрытые веки Санджи наблюдал, как его свободная рука неуклюже сжималась и разжималась.

— Как бы то ни было, я думаю, что и ваша смерть была бы трагедией.

— Не такой, как…

— Нет, — твёрдо сказал Брук, аккуратно проведя пальцами по обожжённой ладони Санджи. — Трагедия есть трагедия.

---

Примечания:

Рада, что наконец закончила эту главу. Жаль, возможностей переводить в последнее время не так много, по разным причинам.

После этой главы думала взять перерыв с фиком. Пока не решила, чем займусь, но подозреваю, что либо одним из впроцессников, либо переведу ван-шот по Куску. Планов на перевод много, времени на всё не напасёшься)

— Можно с тобой поговорить?

Санджи приготовился получить отказ, но то, что он услышал, было куда хуже.

— Конечно, — с улыбкой сказала Робин и приоткрыла дверь библиотеки шире, чтобы впустить его. Санджи осторожно протиснулся внутрь. Одинокая кружка кофе тихо постукивала в такт дрожащему от напряжения подносу в его руках. Он в два шага пересёк комнату и поставил его на диван. Робин притворила дверь и села напротив. Между ними поднимался слабый пар от кофе.

Санджи кивнул в сторону чашки.

— Это тебе.

— О чём бы ты хотел поговорить? — спросила Робин, беря чашку в руки.

Об этом он не подумал.

— Эм-м, — протянул он, уставившись на свои руки. Одна из них начала подрагивать, и он тут же зажал её между коленями. — Я не знаю… То есть… ну…

— Можешь не спешить.

Санджи вздохнул раз, другой, пытаясь разобраться в своих путанных мыслях, и ничего не придумал. Все эти мысли просто ничто. Глупо было приходить сюда. Этим он лишь доставлял Робин-тян лишние хлопоты. Что он мог сказать в своё оправдание?

— Прошу прощения, что убежал вчера. Это было некрасиво с моей стороны.

— Ничего страшного. Мои слова тебя расстроили?

Санджи поперхнулся от смеха. Ну и вопросец. Какой нормальный человек был бы расстроен искренней поддержкой друга?

— Не знаю, — он наклонился вперёд и устало потёр лоб. — Я просто… чёрт… Я не знаю.

Воцарилось молчание. Робин воспользовалась моментом и отпила немного кофе. Санджи продолжал смотреть в пол.

— Прошлой ночью я говорил с Бруком.

— О чём?

— О всяких ненормальных вещах, — ответил Санджи. Все те слова, что он прежде не мог найти, полились из него ручьём: его прошлое, его никчемная жизнь, его нездоровая философия, всё, что ранше из него и клещами было не вытащить. И Робин спокойно выслушала, невозмутимо потягивая кофе.

— Это тяжело для ребёнка, — наконец сказала она, когда Санджи замолк, — пережить такое и оказаться обремененным обязательствами на всю свою жизнь.

Санджи усмехнулся, пряча лицо в руках.

— Ты слишком хорошо меня понимаешь.

— Только потому, что мы весьма похожи.

Этого ещё не хватало. Сравнивать их было бы оскорблением для Робин.

— Тебе стало лучше?

— Не знаю, — сказал он, удивляя самого себя. — Я не знаю… Я просто… — не находя, что добавить, Санджи обмяк, откинув голову на спинку скамейки. Он пытался думать, ведь время шло, а он не хотел заставлять Робин ждать. — Я попусту трачу твоё время, — выдохнул он с ужасом и снова потёр глаза.

— Уверяю тебя, это не так, — Санджи никогда не стал бы обвинять женщину во лжи, но иногда Робин была чересчур добра. — Расслабься. Скажи мне, каким человеком ты хочешь быть?

— Счастливым, — произнёс он почти шёпотом. Его шея ныла от неудобной позы, но это было неважно.

— Как и все мы.

— Это всё мои чёртовы руки, — он попытался сесть прямо. — Когда они наконец начнут меня слушаться, тогда мне будет лучше.

— Прости меня за прямоту, но, скорее, ты снова сможешь притворяться, что тебе лучше.

— Да, — признать это было намного проще, бездумно глядя в потолок, а не в глаза Робин. Говорят же: с глаз долой, из сердца вон. — Ты и правда слишком хорошо меня понимаешь.

— Для убийцы важно разбираться в человеческой природе, — спокойно ответила Робин, помешивая остатки кофе. — Почему ты несчастлив?

— Может, я просто от природы несчастен.

Робин ничего не ответила, и в наступившей тишине Санджи был вынужден ещё раз обдумать вопрос. Он протяжно выдохнул, морщась от неприятного покалывания в переносице. Зоро мог бы и не бить так сильно. Козёл.

— Это потому, что я всегда думаю о плохом, — объяснил он, делая над головой витиеватые жесты. — Как будто все погибнут… но это можно предотвратить, если я умру вместо них. Как будто это наилучший возможный исход. Звучит ненормально, да? Я, наверное, ненормальный человек. Точно псих.

Робин вернула чашку на поднос и сложила руки на коленях. Выражение её лица невозможно было прочесть, хотя бы потому, что Санджи по прежнему на неё не смотрел.

— Хочешь сказать, что на самом деле в это не веришь?

— Как сказать… — Санджи подтянул колени к груди и обнял их руками, со свистом выпустив воздух из лёгких. — Я даже не знаю. Я в это не верю, но… В то же время, верю. Чёрт, — руки машинально взметнулись к волосам. Он потянул за них до боли и глубоко вздохнул. Раз. Второй. — Порой мне кажется, что когда происходит столько всего хорошего, обязательно должно случится что-то очень плохое. Есть в этом смысл?

Санджи почувствовал тёплое прикосновение руки на своей спине. Он видел, как эта самая рука сворачивала шеи их врагам, но сейчас она мягко потирала ему плечи.

— Не думаю, что кто-либо из нас считает твои травмы чем-то «хорошим».

— Хорошо, что пострадал я, а не кто-то другой, — возразил Санджи, подавив нервный смешок. — Чёрт, я дурак. Я только что сказал…

Робин продолжала ритмично массажировать ему плечи. Санджи таял в её руках.

— Я рада, что ты наконец признал, как подобный ход мыслей негативно на тебя влияет.

— Трудно не признать, когда все только и твердят мне об этом.

— Я не буду о тебе плохого мнения, если ты так думаешь.

— Но это и правда глупо.

— Нет, это нездорово, — поправила Робин. Свободной рукой она отодвинула поднос и села поближе, положив его голову себе на плечо. Лёгкие Санджи наполнил аромат свежей земли и дельфиниумов. Её длинные волосы щекотали ему глаза, и он старался не моргать, чтобы не они заслезились. Не хватало ещё промочить одежду Робин.

— Вот что я думаю, — сказала Робин, — и поправь меня если я ошибаюсь. Тебя посещают навязчивые мысли о благополучии команды. Встреча с Луффи и последующие события были лучшим, что когда-либо случалось с тобой, и из-за этого ты от всего ждёшь подвоха. Ты не веришь, что заслуживаешь такого счастья. Ты пытаешься отплатить за всё хорошее в своей жизни, чтобы предотвратить плохое. Иногда ты выдумываешь, что якобы всем должен, иногда рискуешь жизнью ради остальных. Травмы становятся чем-то «хорошим», ведь они означают, что никто не пострадал вместо тебя, но раз это «хорошо», это только увеличивает твой долг и масштабы грядущей катастрофы, и потому ты снова бросаешься загораживать всех от малейшей опасности и, как следствие, только сильнее травмируешься. Что думаешь?

Санджи сильнее вжался в себя. Голова немного кружилась, и в целом он чувствовал себя жалко.

— Звучит до жути точно.

— После Сабаоди всё стало только хуже? — негромко спросила она, её голос словно лёгкий ветерок.

— Возможно.

— Ты готов рассказать мне больше о своих мыслях?

Что-то в тоне Робин заставило Санджи наконец посмотреть на неё. Он обвёл взглядом её подбородок, рот, нос — но не решился поднять глаза выше.

— Как… терапия?

— Признаю, у меня нет опыта в этой области, но наши переживания чем-то похожи. К тому же, библиотека звукоизолирована. Никто не узнает, о чём мы здесь говорим, если ты сам того не захочешь. На это потребуется время, но я думаю, это поможет тебе психически и эмоционально.

Санджи посмотрел вниз, на её руки, но не отстранился.

— Ты правда хочешь слушать мои бредни?

— Вы заставили меня поверить, что моё существование — не преступление. Я вижу, что ты страдаешь от того же ложного представления, и не могу стоять в стороне.

Её голос был серым, тяжёлым, как небо над штормовым морем; как скорбь по утонувшим морякам. Было лестно думать, что кто-то всё-таки будет о нём скорбеть. Он почти сказал бы, что не заслужил этого, но не хотел свести на нет все старания Робин.

— Да. Давай попробуем.

Он мог представить улыбку на лице Робин.

— Я рада.

— Думаешь, поможет?

— Я в этом уверена. Я лишь надеюсь, что нам не придется штурмовать неприступный остров, чтобы тебе это доказать.

Санджи прыснул со смеху.

С этого дня его и без того необычный график потерпел изменений. Каждое утро после завтрака Санджи готовил освежающий коктейль и стучал в дверь библиотеки, где его уже ждала Робин, после чего садился и рассказывал о всей той каше, что творилась у него в голове. Робин, в свою очередь, задавала вопросы, иногда уточняя, иногда направляя разговор в нужное русло. Другие Мугивары никак не реагировали на его постоянные визиты в библиотеку (или, в случае Маримо, им просто было по барабану). Но эти встречи ни разу никто не прервал.

— Знаешь, мне любопытно твоё отношение к женщинам, — сказала Робин во время паузы в его бессвязной болтовне.

Санджи вздёрнул голову.

— А что?

Робин допила остатки своего напитка — какого-то кисло-сладкого коктейля, — и опустила взгляд в стакан, где на дне медленно таял лёд.

— Ты не находишь свою привязанность к женщинам странной?

— Ну… конечно, это не совсем обычно, но… — Санджи просто не мог обижаться на тихий смешок Робин и смущённо покраснел.

— Мне интересно, что заставляет тебя так себя вести? Ничего, если мы сегодня об этом поговорим?

— Не уверен, что нам есть о чём говорить, — ответил Санджи, лениво пожав плечами. — Для меня это естественно.

— Тогда давайте разберёмся, что в этом тебе кажется «естественным».

Санджи почувствовал, как по его лицу расползается широкая улыбка. Он любовался Робин, её идеальной кожей, опрятно уложенными волосами и чертовски милой юбкой. Как человек, который гордился своим умением поддерживать определённый внешний вид, он восхищался тем, какой собранной выглядела их археолог. Её интеллект, её зрелость, даже спокойные интонации её голоса заставляли его сердце трепетать. Не только потому, что он был влюблён, но и потому, что до сих пор не верил, как им вообще посчастливилось встретить такую идеальную женщину в бескрайнем океане?

Когда она вопросительно наклонила голову, он сказал: 

— Знаешь, Робин-тян, хоть ты и говоришь, что ничего не смыслишь в психологии, у тебя чертовски хорошо получается.

Она приняла комплимент с улыбкой.

— У психологии есть свои параллели с археологией и убийством. Нужно много знать о людях, чтобы понимать древние культуры, или же уметь сблизиться с целью, чтобы её убить, — даже то, как небрежно она говорила об убийстве, было великолепно. Санджи томно вздохнул. — Почему ты посчитал необходимым это сказать?

Санджи моргнул и выпрямился, пытаясь прогнать сладкий туман, заполнивший мысли.

— Потому что это правда.

— Даже если так, ты бы вряд ли сделал подобный комплимент мужчине, не так ли?

В голове Санджи мелькнули образы альтернативных реальностей; реальностей, в которых вместо Робин перед ним сидел бы Усопп, или Фрэнки, или Брук, или грёбаный Маримо. Туман в ужасе рассеялся.

— Нет.

— Даже если бы они были так же хороши, как я?

— Во-первых, — сказал Санджи, поднимая палец, — ни один из этих идиотов не был бы и вполовину так хорош, как ты, — хотя бы потому, что они идиоты, — и будь кто-либо из них здесь вместо тебя, я бы скорее выбросился за борт, чем разговаривал с ними.

— А во-вторых?

Санджи поднял второй палец и несколько секунд смотрел на него.

— Да, собственно, всё.

— Так почему ты сделал мне комплимент?

Санджи неопределённо промычал, теребя бородку.

— Я просто хотел сказать, что у тебя хорошо получается, даже если ты не какой-нибудь профессиональный психолог.

— Значит, ты хотел меня заверить.

— Да, наверное.

— Никогда не думала, что слова ободрения имеют ограничения по полу.

— Ну, знаешь, — ответил Санджи, откидываясь назад и напыщенно взмахнув рукой, — не то чтобы мне нравилась компания мужчин, так что пошли они.

— Не слишком ли резко? — прокомментировала Робин, хоть и не смогла скрыть улыбку.

— Ты же знаешь этих придурков — они вульгарные и невоспитанные. По сравнению с ними, все дамы мира совершенны и прекрасны, — он сделал вид, будто взвешивает руками дам и «этих придурков» и бросил на Робин деловитый взгляд. — Видишь, к чему я клоню?

— Ты говоришь, что больше заботишься о женщинах, чем о мужчинах, основываясь на каком-то ценностном суждении.

— Ага, — сказал Санджи так серьёзно, как только мог. Теперь, когда они перешли к его любимой теме, он немного оживился. — Женщины такие красивые: их волосы, одежда, и вообще всё. Они просто идеальные, и я люблю их всех.

— Нами тоже может вести себя вульгарно, особенно когда выпивает.

— Но она так идеальна в этом, — настаивал Санджи, которого никогда не останавливала логика, по крайней мере, в подобных случаях. — Я просто хочу, чтобы каждая женщина в мире знала, что она любима.

— Тобой?

Санджи закивал, словно болванчик. Его взгляд был затуманен какой-то далёкой мечтой.

Робин обвела взглядом книжные полки, окружавшие их, и сказала: 

— Звучит немного нелепо.

— Да, есть такое, — признал он, по-прежнему витая в тумане романтизма.

— Если мужчины от природы не так совершенны, как женщины, относится ли это и к тебе?

— Разумеется, как я могу сравнивать себя с ангельскими созданиями…

— Санджи, — во взгляде Робин читалось «а ведь ты так хорошо начал». Он постарался вернуть свои мысли к реальности.

— Да, — сказал он.

Робин помешала соломинкой лёд, оставшийся на дне стакана.

— Твои слова противоречат действиям. Насколько я вижу, ты заботишься обо всех — возможно, не обо всех одинаково, но тем не менее.

— Я не говорил… — Санджи нахмурился, прокрутил в голове их разговор, чтобы перепроверить, и начал снова: — Я не говорил, что мне насрать на парней.

— Но подразумевал.

Ладно, тут она права.

— Когда ты пытался отбиться от Рулетки, ты оттолкнул Нами и Усоппа. Ты беспокоился за них обоих.

— Да, ну, — Санджи откинулся назад и бросил взгляд в сторону ближайшего окна. — Усопп чертовски лёгкий, он бы просто спрятался где-то, не знаю…

— Пустое позёрство не вызовет у меня ничего, кроме презрения, Санджи. Постарайся не лгать мне. У тебя всё равно это не очень хорошо получается.

Санджи покраснел, как от солнечного ожога, но всё равно кивнул.

— Кроме того, когда мы были на Сабаоди, ты оставил Нами, чтобы помочь группе, которая в то время была в наибольшей опасности — группе, в которой совсем не было женщин. Поэтому, я думаю, ты согласишься, что это не тот случай, когда ты больше заботишься о женщинах, чем о мужчинах. Просто ты гораздо громче заявляешь об одном, нежели о другом.

— Тебя это беспокоит?

В ответ Робин нахмурилась.

— Честно говоря, меня беспокоит то, как ты превозносишь женщин, и у меня есть причины тебя в этом разуверить. Некоторые из них связаны с твоей самооценкой.

Санджи заёрзал, одной рукой теребя бинты. Это звучало глупо. Но именно поэтому он здесь: чтобы выяснить, как избавиться от своих нездоровых мыслей и просто быть счастливым. Робин понимала, она помогала, не осуждала его, о чём он не переставал думать всякий раз, когда их беседа затрагивала подобные темы. Заткнись на хрен, мозг.

— Они как-то связаны?

— Согласно твоей точке зрения, женщины — превосходящий пол, но, несмотря на это, ты заботишься и о мужчинах. Твоя логика только занижает твою собственную ценность. И женщины, и мужчины одинаково пользуются твоей добротой, и единственный, кто страдает, — это ты сам, из-за какого-то ложного убеждения, что твоя жизнь просто менее ценна.

Санджи задумчиво на неё посмотрел.

— Это дело принципа, — сказал он, не совсем уверенный, против чего вообще возражает. — Я просто хочу хорошо обращаться с дамами, как и подобает любому джентльмену.

— Можно хорошо относиться к другим, не унижая при этом себя. Быть добрым — это не обязательно позволять себя использовать, Санджи, — стакан с громким звоном опустился обратно на поднос. — Почему ты делаешь мне коктейли всякий раз, когда мы беседуем?

Вопрос застал его врасплох. Санджи запнулся, подёргивая руками, прежде чем более-менее связно ответить: 

— Это просто… естественно? Раз уж ты так мне помогаешь…

— Что если в следующий раз ты ничего не принесёшь?

— Я так не могу, — его лицо исказилось от страха.

— Попробуй, — сказала она и снова улыбнулась. — Не волнуйся. Я не стану думать о тебе хуже. Ты не рассердишь никакое божество и нарушишь какой бы то ни было вселенский закон. Просто подумай, что, возможно, ты не обязан мне угождать.

На следующий день, когда Санджи постучал в дверь, он принёс поднос с двумя напитками.

Робин перевела взгляд с двух высоких стаканов на виноватое, но полное надежды лицо Санджи и сказала: 

— Это… уже начало.

Следующие несколько дней ушли на то, чтобы убедить его прийти с пустыми руками. Наверное, проще было заставить океан успокоиться. Какие бы аргументы не предлагала Робин, даже если он с ней соглашался, Санджи не переставал приносить ей коктейли.

— Жизнь — не череда сделок, — сказала Робин. Санджи слишком отвлекал тот факт, что она даже не притронулась к стакану. — Тебе не нужно покупать моё время. Я помогаю тебе по собственной воле, потому что мы друзья.

— Но я принёс коктейль и для себя. Значит, мы просто выпиваем вместе.

Робин вздохнула и указала на его нетронутый стакан.

— Тебе просто нужен предлог, чтобы продолжать меня баловать.

— …Да.

— Ты же понимаешь, что я не считаю тебя помехой? В противном случае, мы бы не были такими близкими друзьями, какими я нас считаю.

Сердце Санджи горело любовью к команде, в которой ему слишком повезло оказаться.

— Да.

— Тебе правда нравится считать свою удачу долгом, который ты якобы должен вернуть?

Как будто его кто-то спрашивал. Это закон вселенной, это его обязанность. Он готовил. Он подавал то, что готовил. Этим купил себе место на корабле. Этим же он покупал улыбки, дружбу и всё остальное.

— Я просто хочу, чтобы все были счастливы.

Робин взяла его руки в свои, нежные, но сильные.

— Мы уже счастливы. Тебе не нужно больше ничего делать.

Сама эта мысль вызывала у него диссонанс. Он не мог ничего сделать, кроме как отвергнуть её.

— Обещаешь в следующий раз ничего не приносить? — спросила Робин.

Он пообещал.

Когда на следующий день он пришёл к Робин, держа руки в карманах, она одарила его улыбкой, которая почти того стоила. Он провел весь сеанс, теребя тесёмки толстовки, то и дело переспрашивая её, всё ли нормально и не хочет ли она чего-нибудь. Робин в свою очередь терпеливо заверила его, что ей ничего не нужно и что она очень гордится его успехами. А он и правда делал успехи. От вредных привычек тяжело отучиться, но у него получалось. Всякий раз, когда его захлёстывала тревога, Робин спешила напомнить, что ему не нужно доказывать свою ценность.

— Скоро мы причалим к следующему острову, — спустя несколько дней сказала она. — Уже думал, как проведёшь время?

— Даже моряку нужно размять ноги, — сказал Санджи. — Теперь, когда мне не нужна трость, я могу снова ходить за покупками! Я уже боялся, что забуду, как это делается.

Он почувствовал на себе задумчивый взгляд Робин.

— Сегодня я предлагаю тебе попробовать кое-что другое.

— Новый рецепт? — Санджи приподнял бровь.

— Нет, — на губах Робин промелькнула улыбка, но её взгляд быстро стал серьёзным. — Сегодня, всякий раз, когда кто-то дарит тебе подарок или делает одолжение, ты просто поблагодаришь их и вернёшься к своим делам.

Санджи открыл рот. Нахмурился. Снова закрыл.

— А значит, никаких особых напитков, — с тихим смешком напомнила Робин.

— Никаких подарков?

— И никаких признаний в любви, — на краткий миг в её взгляде промелькнула хитреца. Санджи поморщился, уже представляя свои покусанные от нервов губы. — Звучит выполнимо?

— Звучит странно, — признался он, закусывая щеку. — Я понимаю зачем, просто… Не хочу выглядеть неблагодарным…

— Никто не запрещает тебе просто сказать «спасибо», — сказала Робин, и, видимо, ей было не очевидно, что это недостаточно хорошо, недостаточно грандиозно, недостаточно… благодарно. Но опять же, ему никогда ничего не было достаточно. Вместо этого он посмотрел на напиток, который не принёс, и закурил сигарету, которой у него не было.

— Да. Хорошо. Я могу это сделать, — он ушёл с гудящей головой и чувством, что что-то кусает его за пятки.

Висящее в небе солнце подсказывало, что ему стоит поторопиться. Он соскользнул по лестнице, перепрыгивая сразу через все ступеньки, и зашёл в к Чопперу.

В лазарете его встретил привычный запах лекарственных трав и меха. Чопперу страшно повезло, что ни у кого из них не было аллергии на оленей. Маленький доктор торопливо развернулся на стуле, резко задвинув ногой ящик стола. Что было ошибкой, так как в следующую секунду он уже лежал калачиком на полу, хныча от боли.

Санджи неуверенно шагнул вперёд.

— Тебе помочь?

Чоппер остановил его, пролепетав: 

— Я в порядке, в порядке, — он изобразил улыбку, но по какой-то причине она напоминала гибрид гримасы и животного оскала. Санджи решил никак это не комментировать.

— Ты что-то хотел? — более-менее внятно спросил Чоппер, поднявшись с пола. Санджи вытащил руку из кармана и медленно поднёс к своему носу, указывая на полоску гипса. Чоппер присмотрелся и тут же схватился за голову: — Точно! Я забыл! Как я мог забыть! Прости, Санджи, поверить не могу, я забыл… — прежде чем кок прервал его бормотание, подняв Чоппера за шляпу и усадив на стол.

— Ничего страшного. Просто сними его.

Что доктор и сделал, без особых церемоний.

Санджи выпрямился и ущипнул свой освобожденный нос. Чоппер тихо спросил: 

— Что-то не так? Он всё ещё болит?

— Нет, я просто наконец снова могу чувствовать запахи, — он протянул левую руку, но продолжал щипать себя за нос, пока Чоппер не пригрозил его стукнуть.

Повязки пришлось снимать дольше. Чоппер осторожничал, не хотел задеть шрамы, даже если рука по большей части уже зажила. На его ладонь теперь было не так противно смотреть. Кожа по-прежнему была покрыта пятнами: молочно-белыми и воспалённо-красными. Санджи хотелось их смыть, но, к сожалению, это так не работает. Может, придётся поносить перчатки какое-то время. У него ведь есть перчатки? Он мысленно добавил их в список вещей, которые надо будет купить на острове.

— Похоже, всё хорошо зажило, — сказал Чоппер, получив таким образом награду за самую оптимистичную ложь года. — Волдырей я не вижу. Думаю, тебе больше не нужны бинты. Только не вздумай обрывать кожу, понятно? И если станет хуже, приходи ко мне.

Санджи не знал, как он вообще мог обрывать кожу, ничего не чувствуя. Он молча кивнул, просто чтобы успокоить доктора. Он уже собирался вернуться в столовую, как Чоппер неожиданно схватил его за рукав.

— Эй, Санджи? Как ты себя чувствуешь без сигарет?

Вот так вопрос! Ему уже давно хотелось высказаться на этот счёт, но, глядя в эти широко раскрытые искренние глаза, Санджи не мог заставить себя огрызнуться.

— Да так… — начал он, затем провёл рукой по лицу и вздохнул. — Терпимо. Намного лучше, чем в начале. Но всё равно отстой. Лучше мне об этом не напоминать, — он и сам с этим прекрасно справлялся.

Чоппер кивнул и сказал совершенно серьёзным тоном, который плохо вязался с его вечно детским голосом: 

— Симптомы никотиновой зависимости, как правило, проходят примерно через неделю. Но я понимаю, что желание курить остаётся, особенно у заядлого курильщика вроде тебя. Я хотел предложить замену, чтобы как-то помочь тебе в оставшиеся месяцы выздоровления.

Санджи приподнял бровь.

— И что, думаешь, я брошу курить, да?

— Н-ну, я имею в виду… если бы ты бросил… это было бы…

Этого следовало ожидать. У Чоппера всё на лице было написано.

— Ладно, как скажешь, — Санджи развернулся и прислонился к столу. — Какой у нас план, док?

Чоппер, кажется, не ожидал согласия. Он растерянно огляделся по сторонам, будто ища что-то, затем приоткрыл ящик стола, который он захлопнул ранее. Брови Санджи взлетели ещё выше при виде моря конфет в ярких упаковках. Чоппер с громким шелестом запустил копыта в эту разноцветную кучу и, вытащив горсть сладостей, сунул её Санджи под нос.

— Я думал, может, попробуешь жвачку? Ну знаешь, чтобы сменить привычку на более безобидную. Или, может, леденцы на палочке! Они даже немного похожи на сигареты. Можешь просто держать его во рту как сигарету и… ладно, наверное, так не очень удобно говорить… Но попробовать стоит, да?

Санджи окинул взглядом сладкую радугу, которую предлагал ему Чоппер. Он никогда ещё не видел такого разнообразия вкусов и сортов. Это что, конфеты со вкусом Дьявольского фрукта? Какому полоумному пришла в голову эта идея? Доверху забитый ящик позади Чоппера давал понять, что это даже не половина его коллекции. Он кивнул головой в сторону остальных конфет.

— Это твоя конфетная заначка?

Чоппер опустил голову, смущённо выглядывая из-под шапки.

— Ну да. Я никому об этом не рассказывал…

Санджи поднёс руку ко рту и цокнул языком, не найдя там сигареты.

— Знаешь, Чоппер, как твой кок, я надеюсь, ты не ешь слишком много конфет. Это вредно для здоровья. И вообще, если ты когда-нибудь перебьёшь себе аппетит сладостями, я оторву тебе рога и сделаю из них подставку для ножей.

— Сказал заядлый курильщик, — пробубнил Чоппер.

— Но, — Санджи выцепил парочку леденцов и пластинок жевательной резинки из его копыт, — как пациент, я очень тронут, что ты решил поделиться со мной своими запасами, — он выпрямился и, подмигнув, ласково потрепал оленёнка по шапке.

— Ой, молчи уже, ты! Я просто делаю свою работу~! — услышал он, уходя обратно в столовую.

Усопп уже ждал его на кухне, увлечённо обсуждая что-то за барной стойкой с Фрэнки. Услышав хлопок двери, оба одновременно развернулись и, завидев Санджи, оживлённо замахали руками и закричали наперебой.

— Усопп, прекрати, пока ты что-нибудь не опрокинул. Чему вы, оболтусы, так радуетесь? — он довольно скоро нашёл ответ, заметив странную металлическую штуковину в руках Фрэнки. У неё была толстая ручка и тонкий выступ, изогнутый кверху. Посередине была продольная щель в форме полумесяца.

— Это овощечистка, — объяснил Фрэнки. Судя его тону, ответ был исчерпывающим, но Санджи лишь тупо на него уставился. Фрэнки сделал вид, что держит морковку, и поводил ножом вверх-вниз по её воображаемой поверхности.

Лицо Санджи тут же озарилось пониманием.

— А-а-а.

— Давай, попробуй! — выпалил Усопп, перегнувшись через стойку так далеко, что он практически на ней лежал.

Санджи неловко пожал плечами, шелестя спрятанными в карманах конфетами.

— Но… на обед не нужно ничего чистить…

— Так измени меню, — гаркнул Фрэнки, и тут же отпрянул, встретив испепеляющий взгляд кока. — Только если хочешь. Ты же у нас кок, бро.

Санджи взъерошил рукой волосы и шумно выдохнул.

— Ну вы даёте… Ладно, сделаю… яблочный соус какой-нибудь.

Двое изобретателей обрадовались так, словно Санджи пообещал готовить их любимые блюда каждый день. Фрэнки чуть не пырнул его, сунув тому в руки овощечистку, а Усопп выбежал из-за барной стойки и буквально затолкал его на кухню. Достав из кладовки яблоки и остатки лимонной кожуры, Санджи поставил на стол кастрюлю и стал у разделочной доски с яблоком в одной руке и таинственной овощечисткой в другой.

— И как она работает?

— Так же как и нож, бро! — ответил Фрэнки с плохо скрываемым нетерпением. Усопп стоял у Санджи за спиной, заглядывая через плечо, что немного отвлекало. Санджи повертел хитроумное приспособление в руке и положил его на поверхность плода.

Это было своего рода испытание: надавить так, чтобы лезвие вошло под кожицу, но яблоко при этом не вздрагивало и не опускалось вниз. Он и сам ожидал проблем, но ему надо было заверить двух заботливых придурков, что нет, изобретение не провалилось, просто его руки по-прежнему ничего не могут, забыли что ли?

Но как только он провёл лезвием вниз… Боже мой.

Она скользила так, как не скользил ни один нож. Кожуру невозможно было сделать слишком толстой, зато можно было сделать самый тонкий срез, который ему доводилось видеть.

— Ладно, признаю. Не думаю, что теперь снова буду чистить ножом, — сказал он спустя двенадцать очищенных яблок. Он позволил Усоппу и Фрэнки нарадоваться, после чего пнул стрелка в голень, напоминая, что он обещал помочь приготовить обед. Теперь, когда ему придётся готовить яблочный соус, Санджи поставил кипятить воду и, неохотно отложив овощечистку, принялся нарезать яблоки на мелкие кусочки.

Всё это время он не переставал засыпать Фрэнки вопросами: нужно ли её точить, что именно он мог ею чистить, что насчёт безопасности, и прочее и прочее. Фрэнки отвечал на всё со своим типичным энтузиазмом, объясняя дизайн и физику, лежащую в его основе. Он даже похвастался, что в случае необходимости, его изобретением можно нанести серьёзный урон противнику. Санджи пропустил этот факт мимо ушей.

— Ею можно даже помидор почистить!

— Дубина, — пробормотал Санджи, приглядывая за кипящим соусом. — Помидоры не нужно чистить.

— Но теперь у тебя есть такая возможность, — парировал Фрэнки. Санджи хватило вежливости не упоминать, что он не собирался использовать новую игрушку для того, что он и так мог сделать своими руками.

Вместо этого он просто сказал: 

— Спасибо, — и несколько минут наслаждался приятным теплом на душе, прежде чем кое-что понял: — Удивительно, как она у вас получилась с первой попытки.

— Ну-у-у, — протянул Фрэнки, барабаня пальцами по столу, — это была не первая попытка.

Санджи снял крышку, щурясь из-за завесы пара, перелил соус в большую миску и полез в ящик за толкушкой.

— Так, стоп, минутку. А как вы её тестировали? Как вы догадались, не спросив меня… — его слова сбились. Санджи пришлось всё отложить, когда до него наконец дошло.

Справедливости ради, Усопп хотя бы выглядел пристыженным, когда Санджи развернулся и смерил его пристальным взглядом. Но недостаточно пристыженным.

— Клянусь, мы всё съели, когда закончили её тестировать.

— Кстати, сырой картофель на вкус просто ужасен, — добавил Фрэнки из относительной безопасности столовой.

— Это потому, что ты, блин, не можешь его переварить, дурачина.

Все трое замолчали. Двое из них были в ужасе, а один — в раздумье. Посчитав, видимо, что несварение желудка было достаточным наказанием, Санджи вздохнул.

— Я не против новых кухонных изобретений, только не вздумайте больше ничего воровать с кухни, — сказал он, снова беря в руки толкушку.

Если Фрэнки и заметил, с каким кровожадным энтузиазмом он растирал яблоки в пюре, это не приглушило его оптимизм.

— Правда? Супер! А то у меня были кое-какие другие идеи. Усопп рассказывал мне, как жутко долго нужно готовить некоторые блюда, и я тут подумал: я мог бы использовать технологию моего суперского лазера и улучшить твою духовку. Новая будет в пять раз быстрее…

— Я тут готовлю или костры разжигаю? — огрызнулся Санджи, но всё равно рассмеялся, добавив в соус немного сахара и дав Фрэнки попробовать.

Обед был таким же шумным, как и всегда. После него было просто благословением выбраться на нос корабля и наблюдать за морем в поисках признаков суши. Санджи решил, что это неплохая возможность попробовать сладости, которые дал ему Чоппер.

Жвачка оказалась так себе. Текстура была отвратительной. Санджи искренне не понимал, как можно держать её во рту. А звук, похожий на хлюпанье мокрой грязи? Он что, ел грязь? А спустя пять минут у неё полностью пропадал вкус, что делало её ещё более противной.

— Прекрати уже.

Санджи посмотрел вниз и увидел Зоро, развалившегося у перил. Кажется, он дремал или, по крайней мере, пытался. Прямо сейчас мечник буравил его яростным взглядом, подобающим разве что разбуженному дракону.

— Прекратить что? — поинтересовался Санджи, как бы невзначай выдувая пузырь из жвачки. Зоро пристально наблюдал, как он надувается, и, казалось, вот-вот готов был взорваться, когда он наконец лопнул.

— Это, — прошипел он. Санджи тупо уставился на него сверху вниз, продолжая увлечённо жевать.

— Конкретнее, Маримо, я не умею читать мысли. Не то чтобы они у тебя были…

— Этот грёбаный звук, придурок. Прекращай жевать.

Санджи сунул жвачку за щёку, словно задумавшись над словами Зоро.

— Ты что, слышишь, как я жую?

— Весь океан слышит, как ты жуешь! Разве не ты всегда нудил о «правильном питании» и прочем дерьме?

— Верно, — признал Санджи. Кто же виноват, что Зоро неотёсанный болван, воспитанный, по-видимому, волками? — Извини.

Пока Зоро отходил от шока, Санджи выдул маленький пузырь, не сводя глаз с мечника. А затем медленно засунул его обратно в рот, прижал к нёбу и лопнул.

Санджи едва успел поднять руки в защите, прежде чем Зоро попытался схватить его за горло. Какое-то время они безуспешно боролись, молча пыхтя. Упёршись спиной в перила, Санджи поднял ногу и толкнул Зоро в рёбра, пытаясь освободить немного пространства. Когда это не сработало, он принялся методично пинать их со всей силой, на которую он только был способен в таком неудобном положении.

— Выплюнь этот кусок дерьма, сраный кок, я насажу тебя на грёбаный вертел, сожгу живьём и спляшу на твоих останках!

Санджи был вполне уверен, что Зоро не станет насаживать его на грёбаный вертел, однако вполне мог его придушить. Санджи откинул голову назад, чтобы как-то избежать рук Зоро. Ему становилось всё труднее и труднее держать жвачку во рту. Вот почему, когда его тело содрогнулось после очередного пинка, жевательная резинка провалилась прямиком в горло.

Санджи поперхнулся, и сила рефлекса отбросила его дальше через перила. Он почувствовал хватку на лодыжках за несколько секунд до того, как ощутил звенящую боль в затылке. От удара комок жевательной резинки вылетел из горла, и Санджи машинально зажал руками рот. К этому моменту несколько пар рук уже втаскивали его обратно. Голова ещё немного кружилась, пока кто-то дёргал его за запястья, за плечи, и лихорадочно задавал вопросы.

Посреди головокружения перед глазами Санджи промелькнула трава, и он машинально сплюнул, спустя секунду обнаружив, что трава эта на самом деле была Зоро, и теперь к его нелепым волосам прилип комочек бесцветной массы.

Он уставился на Зоро. Зоро уставился на него. Все вокруг уставились на них.

Глаза Зоро были широко раскрыты. Его рука застыла на полпути к голове, будто он боялся подтвердить свои опасения.

А затем Санджи одарил его широченной лыбой.

Потребовался час, чтобы уговорить Зоро перестать гоняться за Санджи и пойти вытащить жвачку. К тому времени они уже причалили. Санджи решил, что неплохо бы скрыться до того, как Маримо снова выйдет на палубу.

По пути к трапу его остановил Луффи.

— Ты идёшь в город?

— Да, а ты что, нет? — спросил Санджи удивлённым тоном. Луффи скрестил руки за головой и удручённо ковырнул носком палубу.

— Нами сказала, что меня нельзя отпускать в город. Что я «везде нахожу неприятности» и «всегда всё порчу».

— Так и есть.

— Хи-хи-хи, я всё равно потом улизну, — сказал Луффи с белозубой улыбкой, не обращая внимания, что Нами стояла рядом. К счастью для него, она лишь со вздохом закатила глаза и ушла к себе в каюту переодеваться. — Но если ты собираешься в город, тебе нужна маскировка!

— Луффи, из всей команды я наименее узнаваемый, — он невольно поёжился от одной мысли о своём плакате.

Но, как всегда, его капитан слушал только себя. Не успел Санджи опомниться, как ему в лицо ткнулось что-то соломенное. Пришлось немного повозиться, чтобы надеть шляпу на голову, и только тогда он наконец понял, что это шляпа. Санджи прикусил губу, чтобы не ахнуть, как идиот.

Луффи стоял в сторонке и с улыбкой смотрел на него, будто это не он только что отдал своё сокровище. Его чёрные непослушные волосы торчали во все стороны.

— Вот! Теперь нас обоих не узнать!

Они это спланировали. Чёрт возьми, они ведь всё спланировали, да? Небось, тайком собирались, чтобы обрушить на него всё сразу как раз в тот день, когда он пообещал проявлять «сдержанность». Луффи не умеет врать; если его сейчас спросить, он выдаст весь их план с потрохами, но Санджи боялся, что не выдержит и прослезится, а это было бы уже слишком.

— Тебя всё ещё слишком легко узнать, — пробормотал он, надвигая поля соломенной шляпы на глаза.

Луффи посерьёзнел.

— Я буду осторожен, — он сохранял серьёзный тон ровно три секунды, прежде чем заметил Чоппера и Робин и побежал к ним, размахивая руками, как резиновыми лентами. — Хи-и-и-и-и! Идём, идём, идём! — прокричал он. У Санджи возникло смутное предчувствие, что он не будет осторожным.

Он тихо улыбнулся, разворачивая черничный леденец. Сунув его в рот, он с разочарованием понял, что на вкус он совсем не похож на чернику.

Луффи соскочил с корабля вместе со своей группой. Тем временем Санджи продолжал крутить на голове шляпу под любым мыслимым и немыслимым углом — хоть она и подходила к его голубой толстовке, он не привык носить головные уборы. Позже ему придётся найти зеркало или что-то отражающее, но сейчас нужно как можно скорее отправляться в город, пока все лучшие товары на рынке не раскупили.

Леденец перекатывался во рту, постукивая по зубам, когда он вприпрыжку спустился по трапу на берег. Остров был не совсем дружелюбен к пиратам — прямо посередине располагалась база Морского дозора. Мугивары бросили якорь в тени одной из скал, там, где их не могли заметить местные жители. Недалеко виднелась холодная песчаная полоса; судя по всему, здесь нечасто бывали люди. Вверх по склону уходила тропинка, ведущая в портовый город Блэкмур. Он даже не успел добраться до пляжа, как его окликнули сзади.

— Санджи-кун! Подожди!

При звуке голоса Нами, Санджи моментально остановился. Как он мог не послушаться? Через несколько секунд к сходням подбежала Нами. Её забранные в милые хвостики волосы болтались за спиной. На ней была толстовка с короткими рукавами — Санджи никогда её раньше не видел, — а под низом виднелась короткая майка. Этот наряд выглядел скромнее, чем то, что она обычно носила. Санджи было трудно понять, была ли бахрома по краям элементом декора или признаком того, что у них в шкафу завелась моль.

— Вы что-то хотели, Нами-сан? — спросил он, не вынимая леденец изо рта.

— Не глупи, я иду с тобой, — спокойно сказала она, лишь мельком взглянув на соломенную шляпу.

Санджи был настолько ошеломлён тем, что Нами пойдёт с ним, что даже забыл предложить ей руку, чтобы помочь спуститься по трапу. Он так и остался стоять, уставившись в пространство, и вышел из ступора лишь когда Нами уже пересекла половину пляжа.

Нами хватило приличия задержаться на краю леса. Догнав её, Санджи перевёл дыхание (неужели он настолько не в форме?) и, запинаясь, произнёс: 

— Разве вы обычно не… Я хотел сказать, это всего лишь продукты… Здесь, наверное, не получится купить новую одежду…

— Меня вполне устраивает та одежда, которая у меня есть. Прекращай болтать и давай уже пойдём за покупками.

Нами просто ангел, святая, практически мученица, и он чертовски сильно любил её и не переставал любить с тех пор, как впервые встретил. Его ноги едва не превратились в желе от непомерной любви, которую он испытывал.

— Дорога выглядит скользкой. Хотите, я вас понесу, Нами-сан?

Со стороны Нами раздался вздох.

— Ты не можешь хоть раз вести себя нормально?

Ну, нет так нет.

Он по-прежнему не отходил от неё ни на шаг, но дорога оказалась не такой уж и скользкой. Несмотря на неровную почву и корни деревьев, коварно торчащие из земли, они даже ни разу не споткнулись. Вокруг было мало растительности, возможно, потому, что деревья заслоняли небо. Вместо листьев с веток свисали длинные зелёные усики. Они путались в волосах и попадали за шиворот, оставляя после себя мокрые следы и навевая неприятные мысли о мокром хлебе. Или, ещё хуже, о жуках. Санджи приходилось сдерживать внутренний крик каждый раз, когда они проходили через очередную завесу из этих чёртовых усиков. Он готов был расцеловать что-то, когда они наконец выбрались на тропинку, но, учитывая, что его единственными вариантами были Нами (лучший выбор, но был риск отделаться сломанным носом), дерево (чтоб его) и земля (которая хлюпала под ногами и липла к ботинкам), он решил воздержаться.

К этому моменту от леденца осталась одна только палочка, поэтому он хрустнул оставшимся кусочком конфеты и отшвырнул палочку куда-то вдаль. Не задумываясь, он развернул новый и сунул в рот. Мельком глянул на обёртку. По вкусу даже близко не похоже на арбуз.

— Знаешь, Санджи-кун, — через какое-то время сказала Нами. Даже гримаса отвращения на её лице выглядела прекрасно. — Я почти жалею, что не приняла твое предложение.

— Тогда прыгайте в мои объятия, Нами-сван~! Я унесу вас подальше от этих ужасных зарослей! — заявил он, выпятив грудь. Нами игриво швырнула в него ногой немного грязи.

— Я сказала «почти», красавчик, я ещё не настолько отчаялась. Мы всё равно уже почти пришли, осталось спуститься по склону.

Санджи остановился на вершине холма и оглядел раскинувшийся внизу город. Ему нравились такие места, где целые пейзажи возвышались над горизонтом, словно небесные тела, позволяя разглядеть все окрестности и увидеть то, что он никак не смог бы увидеть с улиц. Это давало отличный шанс получить первое впечатление о месте.

По первому впечатлению, Блэкмур был самым дерьмовым, самым жалким местом, которое ему когда-либо доводилось видеть. И это после Триллер Барк.

Ладно, это не совсем справедливо. На Триллер Барк хотя бы было меньше грязи. Блэкмур выглядел так, будто всё это раньше было болотом, пока какие-то трудолюбивые и невероятно оптимистичные люди не осушили его, превратив его в большую дыру в земле… Что ж, они хотя бы пытались. Все дома были деревянными, что только усиливало запах плесени и гнили. Городок находился ниже уровня моря; cо стороны казалось, что океан, омывающий берега острова, вот-вот норовил его затопить. Как здесь вообще могли жить люди оставалось загадкой.

— Я и не знал, что в Новом Мире есть такие скромные места, как это, — прокомментировал Санджи, пока они спускались к подножью холма.

— Если б я знала, то надела бы сапоги, — пожаловалась Нами. Они проходили мимо группы болтливых извозчиков, и те громко загоготали над их растрёпанным видом. Санджи с трудом поборол искушение пнуть одного из них, хотя бы для того, чтобы немного почистить ботинки. Он угрюмо вытряхнул листья-усики из своих волос.

— Можем купить их здесь, если хотите.

— Сначала продукты, — прорычала она. Санджи понял, что не только у него руки чесались им накостылять.

Дороги в Блэкмуре напоминали доки: деревянные мостки уходили во всех направлениях. Но под ними не было никаких столбов, они просто лежали в грязи, так что каждый шаг заставлял всё это место погружаться глубже и глубже. Никого из местных жителей, казалось, особо не беспокоило, что болото угрожало поглотить их дома, поэтому Санджи вынужден был просто смириться с этим на ближайшие пару часов.

И всё же, стоило им найти рынок, как Санджи тут же оказался в своей стихии. Торговля повсюду одинакова: крики, усталость и щепотка наглого мошенничества. Дух захватывает.

— Хорошо, что нам нужно? — спросила Нами. Санджи не стал тратить время на слова и молча протянул ей список. Она пробежала его глазами и кивнула: — Мы не можем отнести всё это обратно на корабль.

Санджи беспомощно пожал плечами.

— Я не знал, что здесь будет так много грязи.

— Ладно, я посмотрю, можно ли взять у кого-нибудь напрокат повозку. Начинай без меня, хорошо?

Санджи проводил её взглядом, после чего смешался с толпой, украдкой отряхивая грязь со своих ботинок. Несмотря на здешнюю моду на резиновые галоши и уродливые широкополые шляпы, продукты, которые они предлагали, были на удивление хорошими. Наверное, некрасиво было так думать, но чего ещё ожидать от захолустного городка? Здесь был рис, немного свежей рыбы, даже фрукты, и раз они, скорее всего, не могли вырастить их в этой грязи, то фрукты наверняка завезены из другого города на острове, либо вовсе с другого острова. Оставалось надеяться на первое, иначе цена будет ого-го…

К сожалению, оказалось всё-таки второе. Санджи со вздохом потёр переносицу. Он мог попытаться сбить цену, но учитывая, сколько еды им нужно, сумма всё равно выйдет приличная. Что ж, нет смысла проклинать механику торговли. Он решил для начала набрать фруктов, а потом осмотреться дальше.

— Не видел тебя здесь раньше, — сказал владелец лавки, как только понял, что Санджи у него задержится. Он еще не знал, что ему придётся принести ещё одну корзину, чтобы уместить все фрукты. А, может, сразу четыре.

— Я здесь мимоходом, — он перебросил ещё два спелых апельсина и одно особенно красное яблоко, которое он выхватил из-под носа у другого покупателя. Все они попадали в корзину, которую подставил ему хозяин.

— Откуда? — продолжил владелец, не поняв намека из заторможенного ответа Санджи. Он кивнул на его грязные ботинки. — Из соседнего города, должно быть? Со Скал? Разве ты не знал, что сюда лучше не ходить пешком?

Санджи не хотел нарываться на наводящие вопросы, поэтому просто подыграл.

— Ага, я это понял, когда мои ноги начали погружаться в грёбаную землю, — он бросил охапку груш и несколько лаймов в корзину.

Владелец разразился громким смехом. Санджи попытался не держать на него зла.

— Да, в это время года в Блэкмуре столько грязи, что с холмов можно спускаться на лыжах! — сказал он с большей гордостью, чем заслуживало подобное заявление. Санджи не стал бить его по голове яблоком, хотя бы потому, что ему не хотелось портить хорошее яблоко. — Наверное, тот ещё культурный шок, а?

— Не знаю, обычно рынки строят на камнях. Или хотя бы на сухой земле, — впрочем, то, как дорожки медленно сдвигались под ногами, было ему знакомо; чем-то это напоминало волнение моря… если бы в море была не вода, а слизистое дерьмо, которое слишком быстро высыхало под солнцем.

— Я вот не могу понять, как вы, люди со Скал, живёте там и не боитесь упасть и разбиться насмерть, — продолжал владелец, указывая на какое-то отдаленное место за нависающей над городом базой Морского дозора.

— А я не могу понять, как вы, ребята, живёте здесь и не боитесь утонуть, — парировал Санджи, кивая на дощатый настил, ведущий в сторону порта. Где-то там был океан, плескавшийся у края болотистой впадины, в которой обосновался город. Владелец ларька усмехнулся и понимающе постучал себя по носу.

— Ты не местный, так что тебе не знать — этот город не простой. Заметил, что все дома в основном деревянные?

Санджи даже не удостоил этот вопрос кивком. Да, он заметил.

— А цепи, прикреплённые к дереву, видел?

Санджи смерил продавца пустым взглядом. Кто, чёрт возьми, ходит и смотрит на куски дерева? Но если бы он встал на цыпочки и заглянул за стойку, то увидел бы, что от дощатого настила отходила толстая, длинная цепь, наполовину скрытая под слоем грязи.

Владелец наклонился к нему и заговорщицки прошептал, словно взрослый, говорящий с ребенком. Санджи поморщился от его дыхания, но торговец, похоже, истолковал это как реакцию на запах мокрого дерева.

— Так вот. Всякий раз, когда сюда заходит прилив, или когда наступает сезон муссонов, или когда разыгрывается сильный шторм… вода заливает эту яму, и город… поднимается вместе с ней! Все эти цепи здесь для того, чтобы не дать ему уплыть в море!

Пустой взгляд сменился презрительным.

— Почему было просто не построить город на возвышенности?

— А чего ж ты аж сюда пришёл, чтобы купить фрукты? — с усмешкой спросил владелец, похоже, думая, что вопрос Санджи был шуткой. — Далековато идти, всё-таки. Купил бы, что хотел, у себя наверху.

Санджи ожидал подобного вопроса. Было несложно вообразить, почему он не захотел бы делать покупки в месте под названием «Скалы».

— Тогда мне пришлось бы доплачивать за то, что продукты доставляют наверх. Так, и во сколько всё это мне обойдётся?

Теперь, когда речь зашла о деньгах, тон продавца был по-прежнему добродушным, но уже не таким весёлым. Он похлопал по ряду корзин, которые наполнил Санджи.

— По моим подсчетам, здесь шесть бушелей. Выходит сорок две тысячи.

Леденец во рту у Санджи треснул.

— Это почти… да это почти как награда за голову пирата! Я пришел сюда, чтобы сэкономить, придурок.

Владелец пожал плечами.

— Ничего не поделаешь. Мне приходится покупать их на кораблях, которые заходят в порт, и стоят фрукты недёшево. Ты же не думаешь, что я буду сбивать цену? Как мне тогда зарабатывать?

Санджи стиснул палочку между зубами, нащупывая пачку банкнот в кармане.

— Двадцать одна тысяча.

— Сорок одна.

— Тридцать.

— Сорок тысяч восемьсот.

— Мудила, — Санджи провёл рукой по лицу, вспомнил, что она покрыта уродливыми пятнами, и спрятал её обратно в карман. — Хорошо, хорошо. Грёбаный мошенник… возьмешь хотя бы сорок тысяч? Этого достаточно…

— Санджи-кун? Это всё, что ты успел купить?

Развернувшись, Санджи увидел перед собой Нами. Она тащила за собой что-то похожее на сани. Полозья были покрыты многолетним слоем засохшей грязи. Это слегка портило общий вид, но, по крайней мере, им не придется вручную таскать все покупки.

— Нами-сван~! — пропел он, что вызвало смешок у владельца ларька. — Я как раз собирался купить нам фруктов. Простите, что я такой медлительный! Я лишь выбирал самое лучшее для моей дорогой меллорин~!

Хотя красоту Нами не могла скрыть никакая грязь, судя по всему, за это время она нашла место, где можно вымыть ноги, о чём Санджи оставалось только мечтать. Её шорты были куда более практичны, чем его брюки — он чувствовал, как мокрые штанины липли к ногам.

— Я же сказала тебе прекратить. Сколько это стоит?

— Сорок тысяч, — ответил за него владелец ларька. Он откинулся назад, явно наслаждаясь тем, что, как он думал, было ссорой влюбленных.

— Чего?! Не слишком ли дорого?

— Ну, мисс, как я уже говорил вашему…

— Идём, Санджи-кун. Я видела одно место, где всё это можно купить намного дешевле.

— А? — сказал Санджи, обнаружив, что его тащат за руку.

— А? — эхом вторил владелец ларька, обнаружив, что его оставили с шестью бушелями всевозможных фруктов.

— Может, не надо, Нами-сан? — неуверенно предложил Санджи. Впрочем, он никоим образом не сопротивлялся и послушно взял протянутую ему верёвку от саней. — Я очень тщательно выбирал эти фрукты. Они лучшие из тех, что я нашел.

— У меня самые спелые фрукты на всём этом рынке! Лучше вы и не найдёте! — подал голос продавец. Его помощники и другие покупатели с любопытством поглядывали в их сторону. — Кроме того, мне придётся раскладывать их все обратно!

Нами небрежно махнула рукой.

— Не мои проблемы. Санджи-кун, я верю, что ты сможешь выбрать лучшие фрукты в том другом ларьке!

Его ноги снова почти растаяли, или, может, просто превратились в грязь.

— Эти дешёвые фрукты будут гораздо более низкого качества, мисс! Поверьте мне, вы заслуживаете самого лучшего, а всё самое лучшее прямо здесь, у меня!

Пока владелец ларька продолжал свою тираду, Нами злобно зыркнула на него, а затем легонько положила руку на плечо Санджи.

— Санджи-кун, в твоих блюдах даже второсортные фрукты на вкус будут божественны. Так что идём…

— Постойте! Хорошо, хорошо, я снижу цену!

Санджи был единственным, кто увидел, как изменилось лицо Нами после этих слов. В этот момент она напоминала акулу, если бы у акулы был многолетний опыт карточного шулера. Её улыбка выглядела по-настоящему хищно, однако, обернувшись, ей умело удалось превратить её в нечто дружелюбное.

— О, как мило с вашей стороны! Ты слышал, Санджи-кун? Мы сможем купить все эти фрукты всего за девятьсот белли!

Продавец запротестовал.

— Погодите, я этого не говорил. Вы, должно быть, спятили, если думаете…

— Ты что, намекаешь, что эта очаровательная девушка, — выдохнул Санджи, и воздух вокруг них внезапно накалился, — психически больна? — и даже несмотря на то, что он едва ли не дышал огнём, он все равно оглянулся на Нами — она ведь просила его сбавить тон. Но на этот раз она стояла в стороне и улыбалась. Санджи воспринял это как знак одобрения и потому удвоил напор. С садистским ликованием он схватил продавца за воротник и притянул к себе. Единственное, что их разделяло, это длина полей соломенной шляпы. — Да за такое я должен втоптать тебя в грязь, жалкий червяк!

Только тогда Нами неохотно дёрнула его за плечо.

— Санджи-кун! Успокойся, ты же не хочешь, чтобы тебя арестовали, как в прошлый раз! — он позволил оттащить себя, продолжая скалиться на побледневшего владельца ларька. — Мне так жаль, — сказала Нами, будто извиняясь за шалость ребенка. — Он чересчур обо мне заботится, а уж какой у него характер… Но это даже мило, не так ли? Так вот, насчёт цены…

— Двадцать тысяч, и ни белли ниже, — с пересохшим ртом пробормотал владелец. Казалось, в нем ещё оставалась искра боевого духа.

— Двадцать тысяч? Какое совпадение! Разве не такой была сумма залога, который мне пришлось за тебя вносить, а, Санджи-кун? Такой большой удар по нашим сбережениям…

— Оно того стоило, — прорычал Санджи, постукивая носком ботинка по настилу. — У мудака хватило наглости оскорбить тебя, так что мне пришлось его выследить и научить грёбаным манерам.

— Да уж, ты так его отделал, что он попал в больницу!

— И я бы его прикончил, если бы чёртовы дозорные не помешали, — добавил Санджи, пристально глядя на продавца из-под краёв шляпы, для пущего эффекта.

— Ах, Санджи-кун! Ты такой вспыльчивый! — звонко рассмеялась Нами.

К этому моменту владелец не знал, кому ему бояться больше. Остальные покупатели начали потихоньку расходиться по другим лавкам. Помощники огляделись по сторонам с неприятным чувством, что скоро они могут остаться без работы. Когда Нами перестала смеяться и повернулась к ним, они невольно попятились.

— В любом случае, двадцать тысяч это всё ещё многовато… Как насчёт полторы тысячи?

Владелец уставился на неё, открыл было рот, но увидел грозное лицо Санджи прямо позади Нами и в итоге промямлил: 

— Как скажете.

Рассчитавшись, они без проблем погрузили шесть корзин с фруктами на взятые напрокат сани. Санджи и Нами зашагали прочь, демонстративно пройдя мимо нескольких ларьков, после чего завернули за угол и наконец разразились истерическим смехом.

— Поверить не могу. Это было потрясающе. Полторы тысячи… — Санджи покачал головой и восторженно посмотрел на Нами. — Нами-сан, вы восхитительно жестоки.

— Рада, что ты заметил, — ответила она с самодовольной улыбкой. — А вообще, Санджи, ты же кок, тебе нужно научиться лучше торговаться.

— Это не торги, это какой-то грабёж. Новости на рынке расходятся быстро, и если мы будем продолжать в том же духе, нас могут выгнать, — его обеспокоенный тон плохо вязался с улыбкой от уха до уха.

— Тогда нам стоит поторопиться. Как ты относишься к тому, чтобы пустить в ход свои травмы?

Санджи поперхнулся, чуть не проглотив палочку от леденца.

— Ты имеешь в виду… мои ожоги? Мне бы не хотелось выставлять их напоказ…

— Тебе и не придётся. Я наведу шуму, а ты просто веди себя нормально. Что скажешь?

Это звучало как настоящий вопрос. Её взгляд уже бегал в поисках следующей цели, но Санджи понял, что она ждала его ответа. Он покрутил палочку в руках.

От одной мысли, что незнакомые люди увидят его изуродованную кожу, Санджи становилось некомфортно. Он кое-как смирился с тем, что друзья видели его ожоги, ведь они не станут задавать лишних вопросов. Но здесь он уже чувствовал пронзительные взгляды, прожигающие его карманы, видел их жалостливые лица, словно он какой-то калека, прокажённый.

Но если никто их не увидит, тогда… тогда это больше похоже на уловку. Будто он на самом деле не пострадал, а просто обманывал доверчивых придурков. (В этом было что-то противозаконное, но они пираты, так что кому какое дело).

— Ладно, я не против.

Нами взяла его за локоть и повела к мясной лавке, тыча во всё подряд и спрашивая его фальшиво наивным голосом, какие куски лучше взять. Когда они выбрали, что хотели, и дело дошло до цены (мясо оказалось дешевле, чем фрукты: целая сотня фунтов затянула на тридцать тысяч белли), Санджи и Нами разыграли свой номер, будто всю жизнь его репетировали.

— Пожалуйста, сэр! Мы не можем позволить себе платить так много! Разве мы похожи на богатых людей?

— Тогда не покупайте так много мяса, леди.

— Но мой несчастный брат, он так сильно пострадал, прошу, сжальтесь над нами!

— Н-нами-сан… всё не так уж и плохо…

— Он получил страшные ожоги, помогая тушить пожар. Все деньги ушли на лечение… Мы едва сводим концы с концами! Санджи-кун, покажи ему!

— Н-нет! Ничего серьёзного, правда. Сэр, я… прошу прощения за беспокойство. Давайте просто… давайте покончим с этим, хорошо?

— Вы думаете, почему у него такая нелепая прическа? Вот, я покажу вам…

— Нами-сан, прошу вас! Я не хочу, чтобы кто-нибудь видел!

— Леди, успокойтесь, вы нервируете покупателей…

— Вы что-то имеете против уродливых шрамов? Они вызывают у вас отвращение? Как вы можете так предвзято относиться к этой несчастной душе! Неужели вы не можете сделать скидку нашей бедной семье? У вас сердца нет!

Вокруг них постепенно собиралась толпа. Другие покупатели стали на их сторону, и спустя пять минут Санджи и Нами забрали всё это мясо всего за тысячу белли, хихикая, как шаловливые подростки.

Они на удивление хорошо подыгрывали друг другу. Санджи чувствовал себя как рыба в воде. После этого они купили овощи за две тысячи («Я правда не могу заплатить больше, моя жена контролирует все наши деньги…»), приправы за восемьсот («Мы чертовски спешим, так что не тратьте наше время!»), и даже приобрели корзинку крабов по немыслимо низкой цене в пятьдесят белли («Ха! Эти крабы ни на что не годны, не тратьте деньги впустую, мисс. Идёмте, я покажу вам настоящих крабов?»), прежде чем портовые власти наконец пронюхали об их проделках и прогнали их.

Они не потратили и четверти его карманных денег. Этих продуктов хватит на целый месяц, и они обошлись им дешевле, чем любой из его галстуков. Санджи должен был чувствовать себя виноватым — они по сути нагло ограбили нескольких ни в чём не повинных торговцев, — но то, как они это сделали, было настолько нелепым, что он не мог не гордиться собой.

Нами игриво пихнула его в бок.

— Из тебя вышел бы отличный актёр, Санджи-кун.

Санджи просиял.

— У нас более чем достаточно денег, чтобы купить вам подходящую обувь, — напомнил он ей, на что Нами закатила глаза.

— Мне не так часто нужны галоши. Кроме того, у меня уже есть одна пара на корабле! Это всё равно что купить зонтик только на один дождливый день. Я просто ещё раз вымою ноги, когда вернемся.

Санджи ткнул пальцем вперёд.

— Нам придется идти в гору.

Ответом ему был приглушенный вздох.

— Ладно. Идём купим какие-нибудь галоши.

Они купили две пары уродливых галош, а затем, чтобы как-то поднять настроение после неудачной покупки, спустили уйму денег на более привлекательные вещи. Магазины одежды были такими же скромными, как и остальная часть Блэкмура, но даже у здешней одежды было какое-то подобие стиля, и они могли насладиться процессом — выбирая, сравнивая, делая друг другу комплименты. Если Санджи слишком засмотрелся на фартуки с милыми узорами, Нами не стала ничего говорить.

На всё это у Санджи ушёл ещё один леденец (его язык уже начало покалывать от сахара — это явно плохо скажется на его чувстве вкуса), но, на удивление, поклажи у них почти не прибавилось. Нами нашла пару юбок, которые ей понравились, и купила несколько блузок по скидке. Не успели они опомниться, как пришло время ужина. Вдвоём они поспешили вверх по холму.

— Постой, Санджи-кун, ты уже давно их тянешь, — сказала Нами, дёргая за верёвку. — Как твоя рука?

Он нехотя раскрыл ладонь: её пересекал ярко-красный рубец. Санджи наверное даже и не заметил бы, если бы она его не остановила.

— Ничего, я просто буду тянуть другой рукой, — он пожал плечами, но Нами уже выхватила у него верёвку с видом женщины, выполняющей божественную миссию.

— Зачем, чтобы натереть верёвкой и вторую руку? — она усмехнулась. — Я тяну, ты толкаешь.

Было трудно толкать без нормального сцепления: дурацкие галоши постоянно соскальзывали, из-за чего бедняжке Нами приходилось тащить на себе большую часть веса, пока он пытался найти хоть какую-то опору. Не помогало и то, что возчики внизу сочли их безуспешные попытки забавными, весело улюлюкая всякий раз, когда его ноги разъезжались в грязи. Он мог только стиснуть зубы и воображать, как хорошенько им накостыляет.

В конечном счёте, их терпение окупилось: взобравшись наверх, оставшуюся часть пути они плавно скользили по направлению к пляжу.

— Нами-сан? — пропыхтел Санджи, с трудом удерживая во рту леденец. — Меняемся. У вас уже руки горят.

Он не мог разглядеть лицо Нами под этим углом, но слышал её тяжелое дыхание.

— По крайней мере, я чувствую, когда они горят.

— Нет-нет, все будет нормально. Дальше идти по прямой, да и корабль недалеко. Ничего сложного, — он подошёл к ней на подгибающихся ногах. — Вы можете просто доехать остаток пути на санях.

Нами сухо ему улыбнулась.

— Я пас. Но если ты уверен, — она отдала ему верёвку и смерила пристальным взглядом. — Мы будем останавливаться время от времени, хорошо?

— Ах, Нами-сан, вы невероятно заботливая, — промурлыкал Санджи, и она разразилась смехом. Он нахмурился. Не совсем та реакция, которой он ожидал. — Что?

Нами поднялась на носки своих грязных галош и дразняще ткнула пальцем в его губы.

— У тебя язык фиолетовый.

Остаток пути Санджи держал рот на замке. С большой неохотой он всё-таки доел последний леденец.

По возвращению на корабль все, кто был на борту, спустились помочь занести продукты. Санджи носился туда-суда, следя, чтобы всё оказалось на своих местах. Нет, старое нужно ставить вперёд, и нет, это должно стоять в холодильнике, и не бросайте всё просто так на пол, идиоты (не вы, Нами-сан, вы всё делаете идеально). Но, как ни странно, от помощи он не отказывался. Где-то посреди беготни он схватил зубную щётку, и бросил шляпу Луффи на чью-то кровать. Выгнав всех посторонних с кухни, Санджи с грохотом поставил несколько кастрюль и сковородок на плиту и принялся драить язык над раковиной.

— Он фиолетовый? — спросил он Усоппа.

— Что? — Усопп обернулся и подскочил на месте, увидев язык Санджи прямо перед своим носом. — Святая макрель! Ты что делаешь?!

— Фиофефофый? — повторил Санджи, стараясь не подавиться. Наверное, надо было отпустить язык, прежде чем спрашивать.

Сделав пару осторожных шагов назад, Усопп осмотрел его рот.

— Да, — сказал он и пригнулся, будто ругательства Санджи были материальными. — Леденцы что ли? Не парься, до завтра само сойдёт.

— И что, я просто буду выглядеть как дурак остаток ночи? — если в мире и существовал яростный способ помешивать спагетти, то Санджи только что его изобрёл. Ложка ни разу не звякнула о кастрюлю, но чистейший гнев, исходящий от него, заставлял воздух вокруг едва ли не гудеть от напряжения.

— Никто не будет заглядывать тебе в рот, Санджи. Мы же терпим дурацкие волосы Зоро.

Это, по крайней мере, вызвало смешок. Его любимое хобби безотказно помогало выпустить пар.

— В следующий раз просто попрошу у Чоппера красные.

— Будешь и дальше экспериментировать с конфетами?

Санджи пожал плечами и незаметно выудил из кармана баночку с лекарством.

— Как замена сигаретам они так себе, но попытка не пытка.

Усопп нарочно отвернулся, поглядывая в кастрюлю с супом, пока Санджи глотал таблетку.

— У нас есть немного времени до ужина?

— Да кто его знает, — фыркнул Санджи, бросая в кастрюлю нарезанные овощи и куски мяса. — Мы и так слишком поздно начали.

— Всего на час, — сказал Усопп, и Санджи покачал головой. Усопп видел, какой организованный хаос творится на кухне, особенно когда один из поваров работает не в полную силу. Да, Санджи понемногу возвращался к прежнему темпу, и теперь они всё чаще работали над одним блюдом вместе, вместо того, чтобы каждый готовил что-то своё, но еда требовала усилий, а усилия требовали времени. Это один из основных законов Вселенной.

— А что, тебе есть чем заняться? — выпалил он в ответ, выбирая нужные специи на полке. Он нашел базилик, даже не глядя, и отложил его на потом, параллельно с этим поставив разогреваться духовку и приступив к пирогу.

Лицо Усоппа исказила гримаса.

— Ну я надеялся, что до ужина успею…

— Если это срочно, то иди, делай, что хотел. Я справлюсь с остальным, — бросил Санджи через плечо. Его тон звучал мягче, чем обычно. Усопп это заметил.

— Просто ты мне там тоже нужен.

Санджи вздёрнул бровь, хотя Усопп, конечно, не мог этого видеть.

— Тогда перестань топтаться вокруг супа, как идиот, и дай мне соус для спагетти.

— Ч-что?! — Усопп чуть не уронил ложку в кастрюлю. — Какой соус?! Никто не говорил мне о соусе! — он уже представлял, сколько времени понадобится, чтобы его сделать.

— Он уже готов! Я сделал его ещё вчера! Просто возьми миску у холодильника… Не ту миску, она для пирога — я тебя прикончу, если ты хоть что-то испортишь.

На кухне снова воцарилась напряженная атмосфера спешки. Всё это время слова Усоппа не выходили у Санджи из головы. Его терзали подозрения, что это очередная приятная мелочь, которую его друзья хотели для него сегодня сделать. На какое-то время он даже перестал думать, что недостоин всех этих хлопот. Сегодня было просто… весело. Даже зная, что друзья заранее всё спланировали, он и представить не мог, как сильно их доброта может скрасить то, что грозило оказаться очередным дерьмовым днём. И то, что он специально ничего не делал для них в ответ, делало ещё более очевидным, насколько бескорыстной была их любовь.

Наверное, это звучало немного нелепо. Но всё же.

Ему было просто… приятно. Неужели и другие чувствовали то же самое, когда он что-то делал для них? Будто в груди рос большой воздушный шар благодарности, от которого так приятно ныли рёбра?

Аккуратно положив пирог с сыром на противень, Санджи поймал свою дурацкую ухмылку в отражении на дверце духовки. Он похлопал себя по щеке, стараясь стереть её с лица, прежде чем обернуться. Усопп стоял в стороне, небрежно прислонившись к стойке. Суп и спагетти уже были аккуратно разложены по тарелкам. Кастрюли и сковородки стояли в раковине.

— Сколько нам ждать?

— Сорок пять минут, — сказал Санджи, безуспешно пытаясь повесить прихватки обратно на крючок. Усопп подошёл и молча помог ему.

— Получается, у нас есть время до начала ужина?

Санджи кисло на него посмотрел.

— Нельзя оставлять включенную духовку без присмотра. Это первое правило кухни. А первое правило этой кухни — «Не оставляй еду без присмотра, иначе Луффи всё сожрёт».

— Клянусь, это не займет много времени, — Усопп поднял руки, будто Санджи был каким-то неумолимым зверем. Да, сходство определённо было, но не до такой же степени. — И, кроме того, Луффи ещё даже не вернулся! Можем попросить Нами или Фрэнки посторожить кухню.

Санджи ущипнул себя за переносицу, бросил косой взгляд на дверцу духовки и вздохнул.

— Зови Фрэнки. Если пирог не удастся, считай, что ты труп.

Усопп не слишком серьёзно воспринял угрозу кока и побежал искать своего коллегу по изобретениям. После того, как Фрэнки ударил кулаком в грудь и поклялся защищать кухню любой ценой, Усопп повёл Санджи в мужскую каюту. По дороге Усопп успел выдать бессвязное объяснение и сто раз заверить Санджи, что это точно стоило его времени, просто подожди, пока сам всё увидишь, хорошо? В ответ Санджи лишь фыркнул и закатил глаза.

В каюте ничего не изменилось. Соломенная шляпа по-прежнему лежала на кровати. Единственным отличием было присутствие Брука: он возвышался у входа с неизменной улыбкой. Санджи она показалась немного шире, чем обычно. На его руке висел костюм, который явно был слишком мал для долговязого тела скелета, но когда Брук осторожно развернул его во всю длину, Санджи понял, что это его размер.

— Извини, пришлось долго копить, — пробормотал Усопп, вырвав Санджи из ступора. — Я и не представлял, как дорого обходится твой гардероб.

— Я выбрал то, что, по моему мнению, вам подойдет, и мы приобрели его в складчину, — тон Брука был таким же лёгким, как и он сам. — Вам нравится?

Это был однобортный костюм, синий, как море, но в свете, падавшем через дверной проём, он мерцал, будто солнечный свет сквозь воду. Санджи с удивлением заметил, что перед ним шёлк. Он никогда раньше не носил шёлк. Заострённые лацканы были однотонными, тогда как весь пиджак был расшит светло-голубым узором, напоминавшим волны, облака или чешую, а, может, и всё сразу. Под ним виднелся тёмный жилет и белая рубашка с воротником, и всё это так идеально сочеталось, что глаза не могли нарадоваться. Брюки на ощупь были мягкими, как пух. Санджи закрыл глаза и почувствовал пьянящий запах нафталина и пустого кошелька.

— Откуда у вас мои мерки? — спросил он, не открывая глаз. Если они и сочли странным его увлечённость запахом костюма, то ничего не сказали.

— У Чоппера записан твой рост, а Нами стащила парочку других твоих костюмов и на глаз прикинула остальное.

Санджи слегка нахмурился. Он не заметил, что какие-то из его костюмов пропали. Но опять же, последние несколько месяцев он носил одну и ту же толстовку.

— Мы старались, но… ты уж прости, если он не сидит идеально, — добавил Усопп, потирая затылок. Брук поднёс костюм поближе к Санджи.

— Если позволите, Санджи-сан, возможно, вам будет комфортнее в этом новом наряде. Не хотите ли примерить?

Санджи отпустил штаны и виновато посмотрел на свои руки. Пальцы сгибались с неравномерной дрожью, выдающей отсутствие контроля.

— Я не могу… Пуговицы…

— У пиджака есть застежка! — с улыбкой сказал Усопп и показал, как она закрывается с тихим щелчком.

— Я пришил скрытые молнии на жилете и рубашке, — добавил Брук, отодвигая клапан пуговиц, чтобы продемонстрировать. — Возможно, это не то, к чему вы привыкли, но он выглядит точь-в-точь как обычный костюм.

— О, это не обычный костюм, — прошептал Санджи, взяв наконец вешалку из рук Брука. — Это правда мне?

Усопп пожал плечами и сунул руки в карманы.

— Твой костюм был испорчен, когда Рулетка… и ты так и не нашёл замену. Так что вот.

Санджи ещё раз провел рукой по ткани, каким бы бесполезным ни был этот жест. В его взгляде промелькнуло что-то сентиментальное. Галстука не было, но он всё равно бы не смог его завязать. Костюм и без него выглядел прекрасно. На место рубашки подойдёт любая другая из тех, что накопились у него за всё время. Он мог даже немного поэкспериментировать с оттенками. Санджи уже мысленно перебирал и сравнивал цвета — может, бледно-зелёный… или коралловый? Да, коралловый звучит неплохо.

Санджи стёр с лица улыбочку и резко развернулся.

— Какого хрена вы всё ещё здесь? Мне надо переодеться, придурки!

— Ой, не нужно стесняться, Санджи, — с лукавой улыбкой сказал Усопп. — Мы здесь все мужики! — едва успев договорить, Усопп попятился и выскочил за дверь, вне досягаемости шальных ног.

Брук вежливо приподнял шляпу и бочком вышел из каюты, но остался стоять в дверях.

— Я полагаю, даже вы откажете мне в зрелище ваших тру…

Санджи захлопнул дверь перед лицом скелета.

Оставшись один, Санджи небрежно разделся и сбросил вещи в беспорядочную кучу в углу. Каждая минута промедления была ему нестерпимой. Санджи всерьёз опасался, что его сердце не выдержит, а без Чоппера на корабле ему лучше не рисковать.

Надетый костюм сидел на нём так естественно, будто он никогда не переставал их носить. Его ноги казались ему закутанными в облака — брюки были безупречно мягкими. Рубашка оказалась не такой гладкой на ощупь, но на удивление лёгкой. С третьей попытки он всё-таки застегнул потайную молнию, мысленно проклиная свои неуклюжие пальцы. Он чувствовал прикосновение холодного металла к коже, но с этим можно было смириться. Надев жилет, а поверх него пиджак, Санджи с лёгкостью защёлкнул застёжку. Он аккуратно разгладил складки и подвигал руками, проверяя свободу действий. За дверь он вышел с довольной улыбкой, которую просто не мог скрыть.

Брук и Усопп ждали его, рассевшись на траве, и при его появлении резко подскочили. Усопп обвёл его взглядом и протяжно присвистнул, тогда как Брук выразил своё одобрение радостным смехом.

— Вы выглядите как совершенно новый человек, Санджи-сан! Или, скорее, как старый человек? То есть, вы снова похожи на себя!

— Да, да, — отмахнулся Санджи, делая вид, что держит сигарету. — Скоро привыкнете. Прекратите пялиться и разойдитесь — мне надо проверить пирог.

Фрэнки даже не пытался скрыть свою реакцию: когда Санджи вернулся на кухню, он пошатнулся, словно в него попало пушечное ядро.

— Вау, бро! Ты только погляди на себя!

Санджи постоял немного, позволив киборгу себя разглядеть, а затем сказал сквозь улыбку: 

— Можешь валить по своим делам, Фрэнки. Когда Луффи вернётся, скажи ему, что шляпа у него на кровати.

Фрэнки козырнул ему и направился к выходу. Санджи не стал дожидаться, пока тот уйдёт, и заглянул в духовку. Пирог не сгорел, что уже хорошо, но ему нужно было ещё посидеть в духовке. Чтобы скоротать время, Санджи достал тарелки и начал переносить их на стол по одной за раз, а, закончив, просто плюхнулся на стул и стал ждать, водя пальцем во вышитым на пиджаке завиткам.

На его лице невольно расцветала мечтательная улыбка, стоило ему бросить взгляд на свой новый костюм. Он безуспешно старался её подавить; с таким же успехом он мог пытаться удержать в руке мокрый кусок мыла. В какой-то момент он просто бросил эти попытки, и улыбка росла, пока у него не заболели щёки. Так он и просидел один на кухне, улыбаясь, как ненормальный.

Через какое-то время снаружи раздался глухой грохот: это Луффи вернулся из города, с бешеной скоростью катапультировавшись прямо в дверь столовой. Санджи наконец взял свою улыбку под контроль и приготовился пинком запустить капитана прямиком в мачту — неужели нельзя подождать ещё десять минут, а? Но всё же нехотя пошёл на уступки, когда выяснилось, что Луффи, как всегда, не мог ждать и объявил об ужине немного раньше.

Столовая потихоньку заполнилась людьми. Те, кто уже видел его новый костюм, подмигивали ему, а те, кто нет, делали ему комплименты. Санджи притворился, что замечает только комплименты дам. Все расселись и…

Санджи моргнул и пересчитал присутствующих.

— Куда делся чёртов Маримо?

Все, кроме Луффи, перестали есть. Их взгляды в конце концов остановились на пустом стуле, где должен был сидеть Зоро. Учитывая, что мечник был своего рода константой за обеденным столом, никто и не подумал проверить, пришёл ли он на ужин.

Санджи нетерпеливо постучал носком об пол.

— Только не говорите мне, что он ещё спит.

— Он должен был охранять корабль вместе с Фрэнки, — вспомнил Усопп. Все как один повернулись к киборгу.

Фрэнки в это время завязывал загребущие руки Луффи в узлы, но, заметив всеобщее внимание, виновато опустил глаза.

— Слушайте, я вам не нянька…

— Фрэнки, — Нами не глядя пришпилила руку Луффи вилкой к столу, затем выжидающе на него посмотрела.

Хватило несколько секунд под шестью парами осуждающих взглядов, чтобы киборг раскололся.

— Ладно, ладно, я вроде как забыл о нём, ясно?! После того, как все ушли, он внезапно выбежал весь в ярости, чуть ли огнём не дышал, и такой… — Фрэнки ссутулился и зажмурил один глаз. — «Где, чёрт возьми, этот хренов кок, р-р-р, я ему зад надеру!», а я был, ну знаете, немного занят, так что просто сказал… — Фрэнки наклонился над тарелкой, изображая, как он был занят. — «Санджи пошёл за продуктами куда-то на остров, бро», а потом он просто убежал, и я как-то выкинул это из головы!

Мугивары издали коллективный стон. Санджи рассеянно придавил пяткой руку Луффи — та пыталась незаметно подобраться к другим тарелкам по полу.

— Так что, по сути, он пропускает ужин, — Санджи недовольно посмотрел на пустой стул и, вздохнув, подвинул тарелку к Луффи. Это отвлекло его на несколько секунд, что позволило Санджи смотаться на кухню и забрать всё ещё тёплый пирог.

— Наверное, надо пойти найти его, — Усопп громко фыркнул, облокотившись на стол.

— Уже вечереет, — обеспокоенно сказал Чоппер. — Мы вообще сможем его найти в такой темноте?

Санджи поставил пирог на середину стола и начал резать его на ломтики — восемь, а не девять.

— Нами-сан, Лог Пос уже настроился?

— Что? Эм-м… да.

В ответ Санджи с энтузиазмом поднял вверх большой палец.

— Тогда это прекрасная возможность наконец-то бросить эту водоросль! Готов поспорить, это болото и есть его естественная среда обитания. Голосую за то, чтобы сняться с якоря, пока он не вернулся.

Его предложение было успешно проигнорировано остальными.

— Боюсь, что если оставить его на ночь на незнакомом острове с базой Морского дозора, это приведёт к ещё большим проблемам в будущем…

— Да, но такого типа сложно не заметить, сестрёнка. Кто-то наверняка его видел, надо просто поспрашивать в городе!

— Если он вообще дошёл до города. С его-то внутренним компасом он, скорее всего, заблудился в лесу, как идиот.

— Тогда Чоппер сможет его вынюхать.

— Э-э… запах не очень хорошо держится в болотистой местности… разве что он забрёл на возвышенность…

— Это не сильно сужает круг поиска. Я мог бы быстрее осмотреть остров в своей… призрачной форме.

Внезапный удар по столу заставил всех замолчать. Луффи обвёл команду взглядом, протянул вилку и, подцепив кусочек пирога, запихнул его целиком в рот. Все молча ждали, пока он прожуёт.

— Ефли у Зово нефрияфношти, фо мы ему помошем. Но ефли неф, фо нам не сфоиф о нём бешфокоифься.

Луффи продолжал жевать, дав остальным членам команды некоторое время, чтобы разобрать его непонятное сообщение.

— …Он прав, — наконец сказал Санджи, самый опытный в понимании языка набитых ртов. — Маримо может сам о себе позаботиться.

— Он терялся и раньше, — добавила Нами, хотя и менее уверенно. — До утра он точно продержится, а там мы сможем начать поиски.

— Это же Зоро, — с нервным смешком закончил Усопп. — В смысле, нет такой передряги, из которой бы он не смог выбраться, верно?

— Внимание, граждане! — проревело над островом. Все как один замерли, прислушиваясь к трескучему голосу громкоговорителя. Даже Луффи на мгновение перестал жевать. Звук, казалось, доносился из середины острова. — Мы объявляем о недавней поимке Ророноа Зоро, известного члена экипажа пиратов Соломенной Шляпы. Есть подозрения, что другие члены этой преступной группировки всё ещё пребывают на острове. Если вы заметите подозрительные лица, не вступайте в бой. Вместо этого мы просим вас как можно быстрее сообщить ближайшему сотруднику правоохранительных органов о местоположении Мугивары и его сообщников.

— Мы также объявляем, что транспортировка Ророноа Зоро состоится завтра днем; его сопроводят в гавань, откуда судно Морского дозора доставит заключённого к месту казни. В целях безопасности мы просим всех жителей не покидать дома с полудня до отплытия судна. Спасибо за внимание!

Громкоговоритель отключился, оставив после себя звенящую тишину.

В тишине раздался звучный хруст. Это вилка переломилась в руке Луффи. Санджи даже не смог заставить себя его отругать.

---

Примечания:

Новая глава! Следующая будет примерно такого же размера, но я надеюсь, что получится перевести её быстрее. Ещё раз спасибо всем, кто читает!

— ЗО-О-О-О-О-О-Р-О-О-О-О-О! — проорал Луффи уже в шестой раз с момента объявления. Ещё немного, и его будет невозможно удержать на корабле. Всякий раз, когда он порывался убежать, Чоппер и Фрэнки умудрялись остановить его, но если так будет продолжаться и дальше, он снесёт их вместе с дверью.

Другие члены команды не обращали на него внимания. Они стояли, сгрудившись над примитивной картой, которую Нами набросала на обороте списка покупок. Все тарелки и столовые приборы были беспорядочно сдвинуты в сторону. При других обстоятельствах Санджи убрал бы их со стола, но сейчас он напряжённо постукивал ногой, пытаясь решить, что бы ему сделать первым после спасения Зоро: посмеяться над ним или придушить.

— Но они будут нас поджидать! — Усопп схватился за голову.

— Мы не можем ждать до завтра. Нужно спасать его как можно скорее. Чем дольше мы здесь остаёмся, тем большей опасности мы себя подвергаем, — твёрдо сказала Нами. Судя по её нахмуренному лицу, она тоже опасалась, что они идут прямиком в ловушку. — Нам просто нужен план, как быстро попасть внутрь, забрать Зоро и выйти, не потеряв его по дороге.

— Задача непростая, — Робин постучала пальцем по карте. — Здесь болотистая местность, нам будет труднее передвигаться. Мы не знаем, какая оборона у этой базы, но они наверняка имеют в арсенале огнестрельное оружие, а то и артиллерию. Если нам не удастся застать их врасплох, они изрешетят нас пулями ещё до того, как мы доберемся до дверей.

— ПУСТИТЕ МЕНЯ! НАМ НАДО СПАСТИ ЗОРО! — продолжал кричать Луффи.

— А мы не могли бы подобраться незаметно? — предположил Брук, указывая на окружающие деревья. — Использовать лес как прикрытие.

— Не тогда, когда, как сказал Усопп, они будут нас поджидать. И мы всё равно увязнем в грязи.

— Но вот эта часть острова находится на возвышенности, — добавил Усопп, указывая на ту сторону острова, где Санджи ещё не был. Наверное, те самые Скалы, предположил он. — У тебя ещё остались сани?

— Повозка, — поправил его Санджи, хотя и дураку было ясно, что это чёртовы сани.

— Что если съехать на них прямо к стенам базы? А? Что думаете?

— Местность там довольно каменистая, но если вы не против получить парочку царапин и ушибов…

— Так, подожди, — Санджи нахмурился. — Ты говоришь, проникнуть незаметно, но не каждый это сможет. Шпионаж это дело для одного человека, разве нет? Даже если мы полагаемся на Луффи и его отвлекающий манёвр, они же не настолько идиоты — они, блин, заметят, что всей команды нет.

Все замолчали (кроме Луффи — тот по-прежнему брыкался и драл горло). Санджи не ожидал такой реакции. Он не хотел прозвучать пессимистом и лишать всех уверенности в плане.

— То есть, ты предлагаешь, — Нами обвела пальцем различные пути к базе Морского дозора, — отправить две группы: одна врывается через парадную дверь и отвлекает, а другая прокрадывается с тыла?

— Но тогда мы возвращаемся к проблеме, как подобраться ближе и не погибнуть, — Усопп вздохнул. — И как подгадать со временем… Луффи ворвётся на базу в два счёта, потому что он Луффи, но нам всё равно придется продираться туда через всю эту грязь. К тому времени, как мы туда доберемся, все дозорные будут нас поджидать с оружием, мечами или даже парой-тройкой фруктовиков… Может, мы и отвлечём на себя внимание, но что тогда будет с нами?

Именно в этот момент, посреди напряженных споров и криков, Санджи посмотрел на карту и подумал о самой нелепой вещи из всех, что когда-либо приходили ему в голову. Учитывая его образ жизни, это должна была быть чертовски нелепая вещь.

— Что, если, — пробормотал Санджи и провёл пальцем линию от Блэкмура до базы морской пехоты. — Что. Если. Мы возьмём наш корабль. И подплывём на нём прямо туда.

Его предложение было встречено недоверчивыми взглядами.

— Ты хочешь, чтобы мы загнали «Санни» на сушу?

— Это едва ли можно назвать сушей, — фыркнул Санджи. Луффи воспользовался замешательством Фрэнки и подобрался на сантиметр ближе к выходу. — И вообще, — он очертил пальцем круг, изображавший город на карте. — Судя по тому, что я слышал, эта низина очень легко затопляется. Пустим туда воду, ускоримся с помощью Coup de Burst и забросим «Санни» прямо на базу.

— Санджи-кун, — сказала Нами так ласково, как только могла, — на пути стоит город.

— Он построен так, чтобы подниматься вместе с водой. Там повсюду цепи, которые держат городок на месте. Если мы отрежем все, кроме одной, то сможем просто передвинуть его.

— Правда? — Усопп и Робин посмотрели на Нами, на что та лишь пожала плечами. — Где они находятся? Сколько их?

— Я… не знаю, — Санджи сунул руки в карманы и снова прислонился к стене. — Я же не думал, что… Я не уверен, сможет ли «Санни» вообще подняться туда.

— Фрэнки! — рявкнула Нами, резко развернувшись к троице, которую они всё это время игнорировали.

Каким-то образом Чоппер и Фрэнки умудрились вместе застрять в дверном проеме. Под взглядом Нами они моментально замерли. Луффи это не останавливало. Он силился протиснуться через любые щели и даже смог просунуть голову и руку между подмышкой Фрэнки и плечом Чоппера. В результате Луффи только больше всех запутал и всё равно, несмотря ни на что, продолжал дрыгаться. Одна из ног Луффи, извиваясь, подобралась к двери, в процессе обвившись вокруг шеи Фрэнки. Тот был не очень доволен таким развитием событий.

— Что, — пропыхтел он.

— Сможет ли «Санни»… — начала Нами, но договорить не успела. Луффи заехал Чопперу локтём в нос, пытаясь провести другую руку у него над головой. При этом соломенная шляпа вовсе не следовала за телом хозяина. Она застряла у Фрэнки на лице. Нами прикрыла рот рукой, несколько секунд наблюдая за потасовкой. — Луффи, успокойся.

— Нет! — крикнул он в ответ; удивительно, что он вообще мог говорить, учитывая, как далеко растянулась его шея. — Я должен… Пусти, я не позволю казнить никого из моих друзей…

— Этого не случится, — упёршись ногой в несчастный живот Чоппера, Санджи потянул и каким-то образом вытащил капитана из общей кучи-малы. Лучше от этого не стало: как только Луффи вернул себе подвижность, он стал вырываться из рук Санджи, пиная того по рукам, ногам и подбородку. Санджи пошатнулся, едва удерживая брыкучего фруктовика. — Луффи, послушай!

— Я не могу… не позволю… — Луффи почти задыхался от собственных слов. Его ярость постепенно перешла во что-то иное, что-то, полное горечи. Санджи видел это в его глазах, чувствовал в каждом ударе. Быстрыми движениями Санджи схватил его за руки, вывернул их за спину и прижал Луффи ногой к полу. От этого маневра стоявший рядом стол содрогнулся, заставив всех повскакивать с мест. Луффи устремил на Санджи полный ненависти взгляд; такой человек, как он, не мог не ненавидеть того, кто стоял у него на пути, даже если это один из его накама.

Санджи спокойно встретил его взгляд.

— Послушай. Казнь состоится завтра. У нас больше двенадцати часов. У нас есть время. Он ещё даже не на месте казни. Понимаешь? Мы не можем просто броситься в бой, очертя голову. Нам нужен план. Мы должны быть готовы. Просто подожди немного. У нас есть время. Не вздумай терять голову, капитан, ты нам нужен.

С каждым словом голос Санджи становился всё тише и тише. Словно под гипнозом, Луффи постепенно перестал сопротивляться, однако его тело по-прежнему дрожало от едва сдерживаемой энергии. Санджи не отпускал его.

— Луффи. Мы не допустим, чтобы это случилось снова.

Эти слова вызвали мурашки у всех присутствующих. Никто ещё не был так близок к тому, чтобы даже признать войну, которую пережил их капитан, когда его верной команды не было рядом. Всё, что они знали, было взято из газет, где куда подробнее были расписаны не события, а исход. Число беглецов. Раненых. Погибших. Но ничего из того, что они действительно хотели знать.

Луффи вдохнул. Выдохнул. Его ногти глубоко впились в половицы, не причинив им, однако, никакого вреда.

— Хорошо, — сказал он, и Санджи убрал ногу. Луффи поднялся с видом человека, обладавшего необузданной, первобытной силой. Даже будучи неподвижным он создавал иллюзию постоянного движения. — Вам придётся меня держать. Я останусь, но я не знаю, как долго продержусь.

Не говоря ни слова, Санджи намотал руку Луффи вокруг своей. И только после его ободряющего кивка, Мугивары выдохнули с облегчением. Чоппер вышел из Хэви Поинта, позволив Фрэнки вернуться в комнату.

— Так что, Фрэнки, — как ни в чём ни бывало продолжила Нами, — сможет ли «Санни» подняться по грязевому склону и остаться там?

— Мне бы очень не хотелось намеренно загонять «Санни» на сушу, но… — Фрэнки вздохнул и устало опустился на стул. — Если таков план, то да. Мы можем бросить якорь в грязи. Я подумаю, как нам потом вернуться к воде.

Нами покачнулась на носках, пристально глядя на карту.

— Думаю, я смогу затопить эту низину. Поднять огромную волну, наверное, будет слишком опасно, но я могла бы устроить небольшой потоп. Единственная проблема — это те цепи…

— Я верну-у-улся! — громко объявил Брук, или, скорее, воплощение души Брука, появившись из стены прямо рядом с ней. Сразу несколько человек с криками попадали на пол.

— Чтоб тебя, Брук! Не смей так подкрадываться! — проворчал Усопп, потирая свежую шишку на голове.

— Куда ты вообще улетучился посреди важного собрания?! — добавила Нами, умудряясь звучать грозно, даже растянувшись на полу.

— Когда ты вообще ушёл? — подал голос Фрэнки. Он был одним из немногих, кто остался на ногах, но при этом стукнулся головой о потолок, и потому тоже не был настроен прощать.

Призрак Брука слегка погрустнел и неуверенно покачнулся из стороны в сторону. Вокруг резко похолодало.

— Вы… даже не заметили, как я ушёл?

— Мы были немного заняты, — Санджи помахал рукой, к которой прицепился Луффи. Ему как никогда хотелось курить, но приходилось довольствоваться очередным дурацким леденцом.

Робин, едва ли не единственная, кого не напугало внезапное появление Брука, наклонила голову и улыбнулась.

— Я заметила. Ты разведывал местность, не так ли? Нашёл что-нибудь?

Этого было достаточно, чтобы в один момент поднять Бруку настроение. Он сделал радостный кульбит в воздухе и вернулся в своё тело. Температура в столовой наконец вернулась в норму.

— Да, нашёл! Когда Санджи-сан упомянул о цепях, я подумал, что быстрее всех смогу проверить их местонахождение, — сказал Брук, оживлённо размахивая руками. — Всего по периметру города расположено пять цепей, — он указал места на карте, и Нами быстро их отметила. — Их концы уходят куда-то в сторону. Похоже, они закреплены в скале — сложно разглядеть под всей этой грязью. Если мы хотим избавиться от них, то лучше делать это с той стороны, которая примыкает к городу. На этом у меня всё.

— Отлично, — Нами хлопнула в ладоши. — Теперь это больше похоже на план!

— Да, но что делать с цепями? Так-то Зоро у нас специалист по разрубанию, — напомнил Усопп, приподнимаясь с пола. Он сел вровень со столом, положив нос на край, и глянул поверх него на карту.

— А может… здания же в городе деревянные, да? Может, мы просто выломаем цепи? — спросил Чоппер со своего места. Даже так он едва ли был выше Усоппа.

— Идея неплохая… если мы не привлечём внимание жителей. Не думаю, что они будут рады, когда мы начнём крушить их дома.

— Ну, я пас, — со вздохом сказал Фрэнки, откинувшись на спинку стула. Санджи скрипнул зубами, глядя, как стул покачнулся на двух ножках, но сейчас было не время для лекции по этикету. — С такой суперовостью, как у меня, невозможно быть ещё и супер-скрытным.

— Никто не заметит, — Нами склонилась над столом и обвела взглядом собравшихся, — потому что у нас есть два очевидных преимущества. Во-первых, у нас есть лучший снайпер.

— А? Что? — раздался голос Усоппа из-под стола. — Чего это ты обо мне заговорила? Я здесь ни при чём!

Нами наклонилась и без колебаний вытянула Усоппа из-под стола, заставив того встать на ноги. Усопп съёжился так сильно, что, казалось, готов был раствориться в воздухе.

— Мы с Усоппом возьмём Мини-Мерри и подберёмся поближе к городу. Тогда я смогу начать грозу, а Усопп прострелит цепи.

Усопп поднял дрожащий палец.

— Н-нами… ты не спросила, смогу ли я…

— Если ты можешь призывать огромных растений-волков, то и для этого у тебя наверняка что-нибудь найдётся. Кроме того, ты единственный, у кого есть бесшумное дальнобойное оружие. Это задание буквально создано для тебя.

— Да, ты права, — бесцветным голосом признал Усопп. Он окончательно сдался и со вздохом полез в сумку, проверять запас снарядов.

— Во-вторых, у нас есть лучший отвлекающий маневр. Эй, Луффи! Слушай сюда!

На звук своего имени Луффи резко вскинул голову. Его рука, обёрнутая вокруг запястья Санджи, напряглась, словно пружина. Нами молча кивнула Санджи, чтобы он стряхнул руку Луффи, прежде чем сказать:

— Твоя цель — та башня в центре острова. Вперёд.

Едва она успела договорить, как капитан пулей сорвался с места. Ещё какое-то время слышались его затихающие вопли, похожие на рёв набегающих волн. Вдалеке раздался грохот. Все на мгновение прислушались. Но только на мгновение.

— Фрэнки, подготовь Coup de Burst. Мне нужно время, чтобы хорошенько затопить город, но как только всё будет готово, придётся действовать быстро. Наверное, стоит подогнать «Санни» поближе к Блэкмуру.

— Как только Усопп разделается с цепями, я могу спуститься и убрать город с дороги, — предложил Санджи, но Нами подняла руку, заставив его замолчать.

— Ты правда хочешь барахтаться в грязи в своём новом костюме? Не говори глупостей, Санджи-кун. Твоя задача — пробраться на базу.

— Правда? — еле слышно спросил он. Не то чтобы он сомневался в решении Нами, конечно нет, но она сказала это так, будто это было вполне очевидно. Он опустил глаза на свой костюм. Нами была права. Как и всегда.

— Конечно! Ты хорошо умеешь оставаться незамеченным, — навигатор легонько подтолкнула Санджи к двери. — Тебе, наверное, лучше уйти сейчас, пока корабль не тронулся с места. Ты зайдешь на базу с тыла, а мы поплывем в противоположном направлении.

С этого момента события начали стремительно развиваться. Усопп направился прямиком в свой сад, набрать ещё снарядов. Фрэнки, Чоппер и Брук протиснулись мимо него, идя к своим постам. Санджи, который поначалу воспринял приказ Нами без возражений, начал сомневаться.

— Ему не стоит идти одному.

Да. Минутку. Нет, не может быть…

— Шпионаж это всё-таки мой конёк. И мне кажется, в этой ситуации нам нельзя ходить поодиночке, — Робин встала из-за стола, задвигая все стулья.

Нами задумчиво нахмурила брови и со вздохом запустила пятерню в свои и без того растрепанные волосы.

— Ладно. Нам бы не помешали лишние руки, но, думаю, мы справимся. Отвлекающий маневр будет полезен только до тех пор, пока Луффи не ворвался на базу, так что нам всем нужно поторопиться, — она деликатно вытолкнула Робин вслед за Санджи, когда вдруг её взгляд упал на его брюки.

— Хм… там, куда ты идешь, наверное, тоже будет грязно, а, Санджи-кун?

И вот так Санджи оказался в глухом лесу посреди ночи, волоча за собой взятые напрокат сани и проклиная всё на свете. В том числе и ярко-желтые галоши, которые Нами вынудила его надеть. Удивительно, как они только не светились в темноте. Но, по крайней мере, штаны останутся чистыми.

Он уже чувствовал приближающийся шторм. Запах озона становился всё отчётливее. Поднялся холодный ветер, от которого неприятно ломило суставы, но для Санджи это были хорошие новости: значит, их план постепенно воплощался в жизнь.

— С ними всё будет в порядке, — сказал он идущей впереди Робин. — Их пятеро против тех несчастных идиотов, которых Луффи не успел вырубить. Правда, с ними нет ни одного из наших основных бойцов, но всё будет хорошо. Верно? Верно, — если хорошенько напрячь слух, можно расслышать отдалённый грохот падающих деревьев, словно сама земля уступала дорогу будущему Королю Пиратов. Когда на их стороне подобная мощь, что могло пойти не так? (Не считая того, что Луффи был слишком упёртым, когда дело доходило до драк, и того, что он и сам мог потеряться ввиду своей упёртости).

— Сначала Луффи, а теперь эта чёртова водоросль, — вздохнул он. Его рука начала уставать. Верёвка от саней так и норовила выскользнуть из пальцев. Он услышал гром где-то позади. В спину резко ударил порыв ветра. — Да уж… Это что, Новый мир такой плохой, или просто мы теряем хватку? Чёрт. Надеюсь, я не следующий. Я бы, блин, умер от стыда, если бы Маримо пришлось меня вызволять.

— Я вижу, ты ему это ещё долго припоминать будешь.

— Ещё как буду, — ответил Санджи с белозубой улыбкой. Интересно, а зубы от леденцов красятся? Он надеялся, что нет.

Галоши перестали хлюпать. Сани загрохотали по каменистой земле (сухой земле!). Санджи поморщился, не зная, как заглушить шум. Он не видел другого выхода, кроме как нести их в руках, а это означало запачкать подаренный ему костюм. После неудачной борьбы с валуном, из-за которого сани опрокинулись и врезались ему в лодыжку, Санджи пришлось остановиться и хорошенько подумать, стоили ли его принципы успеха всей миссии.

Робин остановилась в нескольких шагах впереди. На тропинке было тихо, если не считать тихого шипения Санджи, потиравшего ушибленное место. Он только собирался открыть рот и спросить, но Робин опередила его:

— Можешь отдать сани мне. Я сделаю их бесшумными.

Верёвка ослабла в его руке, и Санджи молча передал её Робин. Он наблюдал, как сани приподнялись над землёй и поползли вперёд, словно какой-то жук — нет-нет, это сравнение не передаёт всей грациозности Робин…

Как он ни старался, это многоногое создание невозможно было назвать ни красивым, ни изящным, даже зная, что его ноги — это руки, выросшие из полозьев, словно цветы. Даже хуже, это жуткое существо навевало мысли о сколопендрах, снующих по земле. Санджи почувствовал неприятное щекотание в горле и быстро отвернулся, пока его не начало тошнить.

— Ничего, если я пойду рядом с тобой? — он аккуратно обошёл чудовищные сани и поравнялся с Робин.

Она нежно улыбнулась, увидев его побледневшее лицо, и кивнула в сторону тропинки.

— Никто не идёт в нашу сторону. Нам не нужно уступать никому дорогу.

В тот же миг весь остров сотрясся, когда «Таузенд Санни» взмыл вверх по склону. Внезапная вспышка осветила окрестности; не такая яркая, как молния, но она погасла только через несколько секунд, словно где-то сработал огромный фотоаппарат. Даже Робин остановилась, оборачиваясь. Её глаза сузились, будто даже на таком расстоянии она могла увидеть, в каком состоянии сейчас «Санни». Вполне возможно, что и могла.

— Они собираются вступить в бой с дозорными. Нам нужно как можно скорее добраться до Скал.

— Понял, — Санджи кивнул, надеясь, что послышавшийся ему звон мечей — это вина разыгравшегося воображения. Всё-таки их разделял целый остров, а его слух был не настолько острым.

Они ускорили шаг. Лес остался позади. Грязь под ногами сменилась камнем. Тропинка вывела их на отвесный утёс с обрывом по обе стороны. Неудивительно, что это место называлось Скалами.

Теперь, когда деревья не загораживали обзор, Санджи увидел базу Морского дозора. С такого ракурса она казалась немного меньше. Он заметил и тёмные облака, сгущавшиеся вокруг острова. Прищурившись, он даже смог разглядеть вспышки выстрелов под стенами базы. А если бы он присмотрелся ещё внимательнее, то увидел бы здоровенный корабль, околачивающийся посреди острова.

На первый взгляд, зрелище было почти душераздирающим… если бы не длинный след из сломанных деревьев, который судно оставило за собой. Благодаря нему «Таузенд Санни» был меньше похож на выброшенного на берег кита и больше на разъяренного морского короля.

— Сработало, — пробормотал он.

— Будем надеяться, что наша часть плана пройдёт так же гладко.

Санджи обернулся. Сани (без стрёмных ног) уже стояли на краю обрыва. Он с опаской глянул вниз, и, чёрт возьми, неудивительно, что это место называлось Скалами. Они возвышались над половиной острова, словно каменная стена. Санджи разглядел каменистые выступы, и это что, двери? Посреди отвесной скалы? И чёртов половичок?! На Скалах кто-то живёт?! Какой демон вселился в этих людей и заставил их здесь поселиться?

— Что-то мне подсказывает, что эта развалюха не переживёт падение, — Санджи воспользовался передышкой и принялся соскребать грязь, налипшую на галоши. Он надеялся, что его комментарий не прозвучал как очередное нытьё Усоппа.

— Под нами несколько деревьев, они смягчат наше падение. В худшем случае, мы переломаем себе все кости, — сказала Робин со спокойной улыбкой, усаживаясь на сани. — Если подумать, худшее, что может случиться, — это смерть, но будем оптимистичны.

К сожалению, даже её улыбка не успокоила Санджи.

— Тупой качок не стоит всего этого, — пробормотал он, устраиваясь позади Робин. Не похоже, что эти сани вообще предназначены для двух человек. Санджи пришлось тесно прижаться к Робин и подтянуть ноги, чтобы не запачкать ни её, ни свои брюки. Он несколько раз менял положение рук, опасаясь распускать их в присутствии Робин, но и не желая, чтобы их придавило во время спуска. Мысль о том, чтобы обнять её, заставила его щёки гореть, и вместо этого он просто попытался хоть как-то ухватиться за борта саней.

— Готов? — спросила Робин тоном школьного учителя. Санджи не верил, что сможет убедительно солгать. Он неопределённо хмыкнул в ответ. Сани слегка накренились и приподнялись над землёй. Санджи крепко стиснул зубы, пытаясь выкинуть из головы мысли о многоножках.

— На счет три, — сказала Робин. — Раз… — её руки раскачивали сани взад-вперёд, словно таран. Хоть голова Робин и загораживала ему часть обзора, она не закрывала всё. Санджи разглядел землю далеко внизу и сглотнул, осознавая, что не хотел бы познакомится с ней поближе.

— Два…

Сани снова качнулись. С губ Санджи слетала череда неразборчивых ругательств, вперемешку с молитвами любому божеству, которое их услышит.

— Три!

Следующие секунды свободного падения смазались в одно сплошное пятно ужаса. Его внутренности сжались в тугой комок. Санджи чувствовал, как сердце бешено колотится о стенки лёгких и желудка. Дыхание перехватило от скорости. Он ничего перед собой не видел, и только когда сани отскочили от чьего-то крыльца, он понял, что просто зажмурился. Открывшийся ему вид сбивал с толку: небо и земля вертелись перед глазами диким калейдоскопом. Он снова зажмурился. Каждое столкновение с камнями норовило вышибить его с саней, пока наконец чьи-то руки нежно, но крепко обхватили его за пояс, удерживая на месте. Во рту у него больше ничего не было. Он очень надеялся, что сраный леденец не прилип к костюму.

Робин что-то говорила, но Санджи ничего не слышал, отчасти из-за шума ветра, отчасти из-за того, что сам орал благим матом. Ну вот надо было этому грёбаному куску маримо найти неприятности на свою зелёную задницу. Теперь из-за этого бабуина их расплющит в кровавые лепёшки прямо здесь, посреди сраной грязевой ямы. Ему всегда была ненавистна одна лишь мысль о том, чтобы быть похороненным под тоннами земли, вдали от океана, и, видимо, теперь эта безмозглая скотина воплотит его кошмар в реальность. Молодец, Ророноа, мать твою, Зоро. Ты буквально меня убиваешь.

Ветер трепал волосы и задувал в глаза, но в конце концов, донес до его ушей голос Робин.

Санджи наконец открыл глаза, но это не помогло ему лучше слышать. Робин выкрикивала его имя, указывая на линию деревьев под ними и базу Морского дозора впереди. Недолго думая, он подхватил Робин на руки и спрыгнул с саней.

Те несколько раз перевернулись в воздухе и стремительно рухнули вниз, где наверняка разбились вдребезги о скалы. Теперь им не придётся их возвращать. Ну и ладно. Он сосредоточился на том, чтобы отталкиваться от воздуха, выпуская избыток адреналина после, вероятно, самого идиотского поступка в его жизни.

Санджи потребовалась минута, чтобы найти выступ на здании, хотя ему показалось, что все тридцать. Опустив Робин, он тут же наклонился потереть колени. До старости, конечно, ещё далеко, но после подобных трюков он чувствовал себя развалиной.

— Не так уж и плохо, — сказала Робин. Она тяжело дышала, но из её причёски не выбился ни один волосок. Будто она не неслась с горы на бешеной скорости, а вернулась после приятной прогулки.

— Это было не плохо — это было ужасно, — Санджи прижался спиной к стене. Они по-прежнему находились на большой высоте, но по крайней мере им больше не нужно было с неё падать. Пока они отдыхали, он быстро осмотрел костюм на наличие пятен.

Их команда буянила по ту сторону базы. До них доносились лишь раскаты грома и отдалённые крики, что говорило о размерах здания, в которое им придётся проникнуть. Время от времени стены вздрагивали, но эту дрожь легко было игнорировать. Куда тревожнее были толчки, идущие от вершины башни. Сверху то и дело летели обломки и (Санджи поймал себя на том, что сочувствует этим бедолагам) попавшие под горячую руку капитана дозорные. Он задрал голову и прищурился.

— Какого… Какого хрена он взбирается наверх?

— Никто и не ожидал, что он сам найдёт камеры с заключёнными. Именно для этого мы и здесь.

— Это да, но мне кажется, полноценный пират должен иметь хоть базовое представление об устройстве баз Морского дозора, даже если ему не повезло родиться с опилками вместо мозгов.

Робин усмехнулась. Санджи пришлось напрячь слух, чтобы понять, смеялась она из вежливости, или ей и правда было смешно. Она кивком указала на здание.

— Идём?

Рядом не оказалось достаточно больших окон, чтобы протиснуться внутрь. В конце концов, о какой защищённости может идти речь, если на вашу базу может попасть любой достаточно прыгучий гадёныш? Пробивать стену Санджи не стал — это лишило бы смысла все их попытки остаться незамеченными. После недолгих размышлений было решено, что лучший вариант просто зайти через чёрный ход. Вероятность, что с другой стороны их будет ждать засада крайне мала, и это ближайший к ним вход, так что решение было принято единогласно. Дверь оказалась крепкой, но несколько удачных ударов ногой помогли приоткрыть её. Робин разместила внутри глаз и, быстро осмотревшись, вырастила руку с другой стороны двери. Петли застонали, и дверь открылась чуть шире. Двое протиснулись внутрь и отправились на поиски лестницы.

По пути им не встретилось ни одного дозорного. Все они, скорее всего, были больше обеспокоены ходячей стихией, разрушавшей верхние этажи. Из предосторожности они всё равно выглядывали из-за углов, но вскоре стало очевидно, что им не грозила опасность быть обнаруженными.

Что было неочевидно, так это как пройти к лестнице или хотя бы к лифту. Санджи уже жалел о своей издёвке в сторону Луффи и его неумения ориентироваться, но, справедливости ради, он сказал «базовое представление». О деталях речи не шло.

Только когда Робин отметила, что они ходят по кругу, Санджи наконец остановился. На его немой вопрос Робин указала на грязные следы, оставленные ними.

— Зато теперь мы точно знаем, где уже были.

Санджи пристально всмотрелся в следы позади них. Затем перевёл взгляд на следы перед ними, будто пытаясь разглядеть в них божественный смысл.

— Чушь собачья, — наконец буркнул он, постукивая носком галоши по кафельному полу. — Они тут что, хренов лабиринт построить пытались?

— Будь у меня немного времени, я могла бы составить план здания, — Робин провела рукой по стене. На ней виднелась аккуратно нарисованная буква «D». В этих коридорах не оказалось ничего похожего на дверь камеры. — Вся эта база — одна большая башня. Логично, что лестница будет где-нибудь на окружности. Конечно, диаметр этой окружности довольно велик, и чтобы обойти весь этаж понадобится много времени, если только нам не повезёт…

— У меня есть идея получше, — фыркнул Санджи. Его нога застучала быстрее. — К чёрту лестницу.

Надо признать, со стойки на руках куда проще размахнуться, чтобы проломить пол, но спустя пару ударов под ним образовалась хороших размеров дыра. В которую он тут же успешно провалился, поскользнувшись на обломках кафеля. Тупые галоши. Тупые и уродливые. Прямо как сраный мечник, которого он должен спасти.

Как-нибудь потом он сделает из этого новое прозвище для Маримо.

Он наклонился потереть лодыжку. Робин опустилась рядом, обеспокоенно глядя на его ноги.

— Что-то не так?

— Эти резиновые штуковины не созданы для того, чтобы пробивать ими камень, — признался он, морщась.

— Я скажу, если увижу по пути подходящую обувь.

Осмотревшись по сторонам, Санджи понял, что они очутились у какой-то кладовой. Если здесь и были запасные ботинки, то их невозможно было найти под кусками камня, завалившими половину комнаты.

Вышибив дверь ногой, он прошагал чуть дальше по коридору и проделал ещё одну дыру в полу.

Робин молча спускалась следом за ним, подмечая, однако, что носки его галош начали истираться.

— Возьми мои, — сказала она.

— Я могу обходиться и без них.

— Тебе не обязательно.

Галоши Робин были такими же ярко-жёлтыми, с той лишь разницей, что их украшал узор из разноцветных подсолнухов. Если с ними что-то случится, их точно никто не хватится. Однако, увидев Робин в его собственных изодранных галошах, Санджи почувствовал себя настоящим злодеем.

— Ой, не делай такое лицо. Давай не будем добавлять сломанные пальцы ног к списку травм, накопившихся у тебя за последние два года, — Робин улыбнулась, когда Санджи торопливо отвернулся, пытаясь стереть с лица недовольную гримасу. — Так будет лучше.

Верно. Так будет лучше. Если у специалиста по пинкам нет нормальных ботинок, то лучшим вариантом будет заменить их тем, что есть под рукой. Ему просто нужно думать логически, как и всегда… за исключением подобных моментов, когда он не думал вообще.

Стены снова содрогнулись. По коридорам прокатился грохот, словно напоминая им, что есть дела и поважнее. Санджи шаркнул галошей об пол и поджал губы, пытаясь не думать, что каждой секундой промедления он кого-то подводит.

— Ладно.

— Кстати, могу ли я чем-то помочь?

Санджи с трудом оторвал взгляд от её несколько обнаженных ног.

— Что ты имеешь в виду?

— Я наблюдала за тобой, когда ты пробивал пол, — сказала Робин. — Твои удары показались мне не такими мощными, как обычно. Я права?

— Да, ты права, — сказал он, наматывая чёлку на палец. — Обычно я… — он замолчал. Ему до сих пор неловко признавать, насколько сильно повреждены его руки. Он пожал плечами и молча выставил их вперёд.

— Стойка на руках? — заключила Робин. Он кивнул. — Тогда, возможно, я всё-таки смогу помочь.

Он не столько почувствовал выросшую из его плеча руку, сколько заметил её краем глаза. Санджи отпрянул и ударился головой о руку, возникшую из другого плеча. Даже глядя перед собой, он всё ещё видел их боковым зрением. Робин тихо посмеялась над тем, как нелепо он оглядывался по сторонам.

— Так что, — его голос подскочил на пол-октавы, — мы просто… ты предлагаешь, чтобы я… стоял на твоих руках, — что за странный день такой сегодня?

— Именно это я и предлагаю.

— Ты уже… делала что-то подобное раньше?

Робин улыбнулась.

— Нет.

Санджи повертел головой, резко замерев, когда одна из рук коснулась его щеки.

— Как я буду удерживать равновесие?

— Попробуем и узнаем. Не хочу, чтобы тебе приходилось напрягаться больше, чем нужно, — сказала Робин и с улыбкой добавила: — Прыгай так, словно пытаешься размозжить себе голову об пол.

От её предложения у Санджи по спине пробежали мурашки.

— Робин-тян, — мягко сказал он, — я всегда считал твоё мрачное чувство юмора чертовски очаровательным, но не могла бы ты говорить что-нибудь более… ободряющее?

Он поморщился со своих же слов, мысленно составляя километровое извинение, но, к его удивлению, Робин рассмеялась. Это был не тихий смешок и не лёгкая улыбка, а самый настоящий заливистый хохот. Её чудесный смех привнёс капельку света в это суровое и неприветливое место. Наконец она успокоилась и сказала:

— Приму к сведению.

Первая попытка весьма предсказуемо обернулась неудачей. Он не смог побороть рефлекс и поднялся на свои руки, которые, разумеется, его не выдержали, и он с грохотом повалился на пол.

Вторая попытка оказалась немного лучше: в этот раз он не упал плашмя на голову, но руки Робин соскользнули, и в итоге он случайно сделал сальто. Это лишний раз дало ему повод гордиться своими акробатическими способностями, но это не совсем то, чего он хотел.

На третий раз им повезло. Крепко вцепившись пальцами в шелковую подкладку карманов, Санджи разбежался и позволил себе упасть вперёд, представив, что чужеродные конечности на его плечах — это его руки. Подхватив знакомую волну инерции, он выгнулся.

Тело содрогнулось от силы, с которой он впечатал ногу в пол, но ему удалось оседлать волну и довести кувырок до конца. Перед ним зияла ещё одна дыра.

Робин положила свою настоящую руку ему на плечо.

— Вот видишь, меньше работы, — сказала она. Какой же она ангел. Кто ещё побеспокоится, чтобы он не тратил силы впустую?

Они отвели ещё немного времени, чтобы попрактиковаться, пока у них не начало стабильно получаться пробивать пол с первого удара. С помощью Робин Санджи словно ураган пронёсся через следующие десять этажей. Сопротивления было настолько мало, что по пути они даже умудрялись непринуждённо шутить и жаловаться на идиотов-мечников, которые и из комнаты выхода бы не нашли.

Так что для них оказалось неожиданностью, когда пятнадцатью этажами ниже Санджи прыгнул в очередную дыру и приземлился прямо перед офицером Морского дозора.

Он замер, отчасти потому, что она (она!) была красоткой — короткие волосы, россыпь веснушек, большие глаза и аккуратные брови, — но главным образом потому, что она мгновенно наставила на него пистолет.

Девушка выглядела не менее удивлённой и пристально разглядывала его из-за толстых линз очков. Она дрожала; должно быть, из-за того, что была здесь одна. Что она забыла так далеко внизу? Санджи окинул быстрым взглядом её наряд. Он выглядел не так броско, как у полноценного офицера Дозора. Значит, новобранец. Наверное, она скрывалась здесь от творящейся наверху суматохи.

Взгляд девушки опустился на его цветастые галоши.

— Что ты здесь делаешь? Ты с болот что ли пришёл?

Санджи готов был вспылить из-за того, что причислили к жителям самой настоящей грязевой ямы, но, сдержавшись в последний момент, примирительно поднял руки, прикинувшись беспомощной деревенщиной.

— Я, это, спрятаться хотел.

Наглейшая ложь. В её взгляде промелькнуло подозрение. Руки крепче сжали пистолет. Надо было подумать над легендой заранее. С другой стороны, какая легенда вообще прокатила бы в такой ситуации? Какие ещё у него варианты? Что он обычно делал в подобных ситуациях? Обычно он… б… бил ногой?.. Может, стоит ударить ногой? Это поможет? Наверное? Ударить ногой? Но она же женщина…

Его тело вяло шевельнулось. Не успел он поднять ногу, как девушка внезапно заметила что-то за его спиной.

— Н-Нико Робин! — вскрикнула она. Дуло пистолета сместилось к новой цели. Санджи обернулся. Робин как раз приземлилась на кучу щебня, обвалившегося сверху, и пристально разглядывала новобранку. Пистолет со стуком отлетел куда-то в сторону, а на теле дозорной неожиданно выросли дополнительные конечности. Её руки быстро оказались вывернуты за спину. Девушка потеряла равновесие и упала, приложившись головой о койку. Санджи торопливо обежал взглядом пол в поисках упавшего пистолета и обнаружил его у дальней стены. Подняв его, он услышал позади себя заплетающийся голос:

— К-капитан, это Порция… Капитан, докладывает Порция…

Девушка по-прежнему была в сознании и бормотала в миниатюрный ден-ден муши.

— Пираты замечены… на минус тридца-а-а… — из её спины выросла ещё одна пара рук и с тошнотворным хрустом свернула ей шею. Её голова поникла, веки сомкнулись.

Санджи много чего мог стерпеть или, по крайней мере, попытаться забыть. Но когда руки Робин рассыпались лепестками, оставляя после себя безвольное тело девушки, на него накатила тяжёлая меланхолия. В ушах шумела кровь, и единственное, что вырвало его из пелены паники, это звук пистолета, щёлкнувшего в его чересчур крепкой хватке. Он опустил руку.

Робин склонилась над её телом. когда Санджи подошёл ближе, она повернулась и помахала перед ним парой черных туфель на платформе.

— Смотри, настоящая обувь, — с улыбкой сказала она.

Санджи не отреагировал, вместо этого пристально рассматривая тело.

— Ты… она…

Улыбка Робин слегка померкла. Она опустила туфли.

— Может, я и зарабатывала на жизнь убийством, но нормальные люди не могут просто так ломать шеи. Она без сознания. Хотя я не могу обещать, что она очнётся совершенно здоровой. Так что, не хочешь взять её обувь?

— Только если мы оставим ей нашу, — настоял он, стягивая с себя галоши. Замена была не ахти, но, по крайней мере, его совесть немного успокоилась.

— Советую не задерживаться. Она предупредила командование о нашем присутствии, и если мы не поторопимся, нам придётся прорываться через полчища дозорных, — сказал Робин. Тем не менее, она не стала останавливать Санджи, когда он надел галоши на ноги девушки, а затем, немного подумав, положил ей под голову подушку и прикрыл одеялом.

Глядя, как он сел надевать туфли, она снова подала голос:

— Ты презираешь меня за это?

Он поднял глаза. Казалось, её не волновало, что он ответит. На её лице читалось лишь отстраненное любопытство.

— Нет. Я не смог бы, — сказал он без колебаний, закончив наконец бороться с застёжками и поднявшись на ноги. Этот опыт для него далеко не новый, но всё равно было чертовски непривычно балансировать на носках, как сраная балерина. Оставалось радоваться, что туфли были ему не слишком малы — дозорная хоть и производила впечатление хрупкой леди, но её ступни размером были даже больше, чем у него. Он покачался на каблуках и постучал ими по полу, пытаясь поудобнее разместить в них ноги. — В смысле, кому-то же приходится разбираться с дерьмом. Я… я это понимаю. Мне самому следовало… когда у меня был шанс, но… — с его губ сорвался сердитый вздох. Он сделал несколько пробных шагов, стараясь не слишком смущаться из-за того, насколько неуверенными они вышли. — Хорошо, что ты пошла со мной. Я бы не смог… и тогда всё пошло бы насмарку, потому что я идиот.

Робин наблюдала, как он несколько раз ударил ногой воздух с куда большей яростью, чем нужно было. Момент спустя он отшатнулся назад от собственной инерции, но выросшие из пола руки вовремя его подхватили. Он отпрянул, притворившись, что так и задумывал.

— Идиот ты или нет, я не могу не восхититься твоим самообладанием, — сказала Робин.

— И в чём оно проявляется? — поинтересовался он, открывая дверь в коридор.

— У тебя даже кровь носом не пошла.

Санджи мгновенно привалился к стене и стукнулся о неё лбом, зажмурив глаза.

— О, боже, заче-е-ем. Зачем ты мне об этом напомнила?

Робин рассмеялась. Выросшие из плеч Санджи руки сочувственно погладили его по голове.

— Считай это признаком улучшения.

— Моё достижение в том, что я не истёк кровью самым дерьмовым из всех возможных способов, — фыркнул Санджи. Хорошо, конечно, что он больше не разражался фонтанами крови при виде женской фигуры, но он чувствовал себя жалким из-за того, что вообще допустил такое. Совершенно неприемлемо.

— Давай больше не будем об этом вспоминать. Все и так уже в курсе, что мы здесь. Лучше поспешить, — Санджи ткнул пистолетом в сторону коридора. Робин кивнула.

— Готова, когда и ты, — сказала она. Руки на его плечах напряглись.

Щёлкнув каблуками, Санджи взметнулся в воздух и замахнулся ногой. В те же секунду туфля соскользнула, и он, не в силах остановиться, впечатался в пол голой пяткой.

Даже без обуви силы его удара хватило, чтобы пробить бетон. Он просто не ожидал, что его нога останется совершенно незащищённой. Громко выругавшись, Санджи отчаянно замахал ушибленной конечностью и провалился в проделанную им дыру, по пути потеряв вторую туфлю.

К счастью, внизу не оказалось дозорных.

Робин ловко спрыгнула вниз и помогла ему сесть.

— Эти туфли слишком велики для тебя.

— Не так уж и велики! — возразил Санджи. Он подобрал туфли и упрямо принялся снова их надевать. — Совсем чуть-чуть!

— Даже чуть-чуть это уже плохо. Твои ноги будут постоянно выскальзывать.

— Великолепно. Наверное, слишком много просить, чтобы один единственный дозорный, с которым мы столкнулись, носил грёбаные парадные туфли, — а теперь он ещё и хромал. Ну здорово. Босые ноги не мешали ему при необходимости надрать зад целой роте дозорных, но невредимым он после этого точно не останется. Ему повезло, что он бил пяткой, а не носком. Это только лишний раз подпортило бы ему день. Санджи сделал шаг и поморщился, почувствовав острую боль в сухожилиях. — Никогда больше не надену каблуки, — пробормотал он.

— Жаль, — Робин окинула взглядом его ноги. — Я думала, каблуки придадут твоим ударам больше силы. Кроме того, они тебе идут.

Санджи потребовалась вся сила воли, чтобы сохранить самообладание и не навернуться прямо на месте. Однако самообладания не хватило, чтобы остановить румянец, моментально заливший его щёки. Он резко обернулся и уставился на Робин выпученными глазами, почти как олень, готовый дать дёру.

— Ч-ч-ч-ч…

— Хотя шпильки тебе пошли бы ещё больше. Тогда у пятки была бы меньшая точка фокусировки, и удары ощущались бы больнее.

— Я не это… ты не поняла… Я-я ношу их только потому, что нет лучшего варианта! Я не могу просто так носить каблуки!

Робин, умная, прекрасная Робин, которая наверняка знала, что для него лучше, вопросительно склонила голову набок.

— Почему нет?

— Потому что, — повысил голос Санджи. — Ты же понимаешь, я парень, я не могу просто так нацепить каблуки. Меня же засмеют. Наши оболтусы…

Санджи резко остановился, удивлённо крякнув. Торчащая из его плеча рука легонько, но настойчиво ущипнула его за щёку, заставляя замолчать. Робин внимательно на него посмотрела.

— Ты слишком много думаешь. Когда закончим здесь, можем примерить парочку моих старых туфель. Идёт? — она лучезарно улыбнулась. Санджи понял, что не может ничего ответить — Робин по-прежнему не отпускала его щёку.

Несмотря на все их проблемы, у каблуков были и свои плюсы. Санджи нравилось, как они щёлкали; в зависимости от обстоятельств, этот звук мог быть как отточенно элегантным, так и устрашающим. Классические туфли так не делали. Они звучали скучно. Самое ужасное, что он до сих пор помнил, как ходить на чёртовых каблуках. Этот опыт крепко въелся ему в память. По его мнению, это даже сложнее, чем макияж. Он пытался оставить пережитое позади, как и почти всё, связанное с тем треклятым островом, ведь когда всё закончилось, ему попросту стало стыдно. Потому что… ну, потому что. Если остальная команда когда-нибудь узнает, думал он… в общем, он думал о плохом.

И тут Робин ведёт себя так, будто мысль о нём на каблуках не была чем-то отвратительным или даже нелепым. Будто ему они даже к лицу. И это было… его удивляло, насколько это было удивительно. Видимо, ему предстоял ещё долгий путь, прежде чем он сможет избавиться от подобных мыслей.

Санджи медленно кивнул.

— Жду с нетерпением, — сказала Робин. Её улыбка смягчилась. — Ну а пока что, мне кажется, я знаю, что нам делать с этими туфлями.

Санджи почувствовал странное щекотание и, опустив глаза, понял, что у него растёт ещё одна пятка, будто кто-то отрезал кусочек плоти и пришил его к задней части ступни. Теперь туфли сидели на нём, как влитые.

Санджи изо всех сил старался не скривиться.

— Робин-тян… твои способности восхитительны и очень полезны, но иногда они кажутся немного странными. И жуткими.

Ему понадобится время, чтобы привыкнуть к новым частям тела. Ещё одним. Обувь вроде бы и подошла, а вроде бы и нет, не говоря уже о том, что ему тяжело было удерживать равновесие с чёртовым куском ноги, торчащем из пятки. А ещё его дурацкая хромота. И всё же, от одного удара бетон рассыпался в пыль. Один за другим он пролетел через пять этажей без особых проблем. Каблуки чудом не отломились, что само по себе было благословением: он понятия не имел, что бы делал с платформами без каблуков.

Хорошей новостью было то, что они наконец нашли тюремные камеры.

Не такой хорошей была поджидающая их толпа дозорных.

Должно быть, спустились на лифте, паршивцы. Он ожидал, что Морские дозорные будут у них на хвосте, но о таком ходе событий как-то не подумал.

— Сдавайтесь! — крикнул какой-то придурок впереди. Санджи встал на цыпочки и начал считать.

— Не так уж и много, — негромко прокомментировал он, чувствуя, как на его плечи упали лепестки; это испарились руки Робин.

— Скажем спасибо нашему капитану, — ответила Робин со спокойной улыбкой.

Санджи задрал голову.

— О, да. Я уже и забыл. Мы так далеко внизу, что не слышим его.

Видя, что его проигнорировали, возглавлявший отряд дозорный поперхнулся от гнева.

— Сдавайтесь, или мы будем стрелять! — добавил он, весьма прозрачно намекая, что это не дружеский совет.

— О, да, конечно, просто откройте чёртову камеру, и мы сами туда зайдем, почему бы и нет, — буркнул Санджи.

Командир нахмурился.

— Так вы сдаётесь?

— Хрена с два! Я что, зря пробивался через всю башню?!

— Я понял. Спасибо за разъяснение.

Санджи закатил глаза. Какой раздражающий человек. Который, однако, мог дать приказ и изрешетить их пулями. Кстати об этом…

— Открыть огонь!

— Санджи, дверь, — быстро сообразила Робин. Санджи тут же потянулся вправо и дёрнул за ближайшую ручку. Тяжёлая металлическая дверь темницы распахнулась с протяжным скрипом, но он успел спрятаться за ней и не словить пулю в голову. Дозорные даже не удосужились запереть пустые камеры. Робин укрылась за дверью напротив.

— Мы не можем здесь прятаться, это тюремные камеры, — Санджи попытался перекричать стрельбу. Робин приняла свою знакомую позу.

— Я не собираюсь прятаться, — ответила она, прежде чем две гигантские руки вырвались из дверей и, словно фантики, смяли добрую половину толпы. Выжившие дозорные прекратили огонь и тупо уставились на тела, сваленные у стены позади них.

— Чёрт возьми, — выдохнул Санджи, выглядывая из-за двери. — Я уже говорил, что ты восхитительна, Робин-тян?

— Жаль, не достала всех, — сказала она. — Справишься с остальными?

Дозорные постепенно выходили из замешательства. Уцелевшие отошли от стен и снова подняли ружья. Санджи достал из-за пояса пистолет.

— Не думал, что дойдёт до этого…

Взгляд Робин метнулся к оружию в его руке.

— Это орудие для убийства. Не для драки.

Было странно слышать это от самопровозглашенного убийцы. Но он понял, что она имела в виду. Несмотря на его позерство, на самом деле он ещё никогда никого не убивал. В прошлом он заявлял о желании убить. Даже чувствовал его. Но обагрить руки кровью… Как повар, он хорошо знал о круговороте жизни и смерти: животные умирали, чтобы накормить других животных. Но в то же время, как повар он нёс ответственность за жизни других людей. А пистолет, даже когда из него собирались лишь ранить, был бездумным орудием смерти. По крайней мере, с его пинками он не обременял совесть чужими смертями.

Зная, что его обычный арсенал был ослаблен, он взял с собой пистолет на самый крайний случай. Но у не было времени объясниться, поэтому он просто кивнул и сказал со всей серьёзностью:

— Я знаю.

Тёмные глаза Робин задержались на нём на несколько секунд. Она кивнула в ответ.

— Я поищу ключи.

С этими словами она исчезла. По коридору пронёсся шквал пуль. Санджи сжал пистолет, затем мрачно посмотрел на свои туфли и скинул их. Чувствуя, как пули барабанят по двери, он выждал момент и молнией метнулся обратно в дыру в потолке.

Те, кто был повнимательнее, тут же прекратили огонь, растерянно моргая вслед промелькнувшему перед ними размытому пятну. Остальные перестали стрелять, увидев замешательство на лицах товарищей.

— Он что, вернулся наверх? — спросил один из них. — Э-э… нам тогда тоже надо подняться?

Словно в ответ на его вопрос потолок над ними резко обвалился. Передняя шеренга взвизгнула и отскочила назад. Все как один разинули рты, когда из пыли показался знакомый силуэт.

Санджи стоял спиной к ним. Он явно ожидал, что дозорные окажутся перед ним, а не позади. Санджи медленно оглянулся.

— Вот срань, — сказал он и с разворота врезал ближайшему дозорному.

Воцарился хаос. Внезапно пират ворвался в их ряды. Стрелять из ружья с такого расстояния было слишком опасно. Кто-то отдал приказ обнажить мечи, но в тесном коридоре от них было мало проку. Даже после того, как Робин ловко обезвредила две трети отряда, их всё ещё оставалось предостаточно. Санджи был не в лучшей форме; он не мог удержать руками полную кастрюлю, не то что своё тело. Он не дрался в одиночку уже несколько месяцев, и теперь обе его пятки ныли от боли — они просто не созданы для того, чтобы пробивать бетонные полы. Несмотря на это, у него было преимущество.

Их мечи были здесь бесполезны. Они не могли даже достаточно широко замахнуться, чтобы удерживать его на расстоянии. Ему нужно было лишь уклониться от их жалких атак, подобраться ближе и надрать им зад. Не забывая обо всех остальных, кто мог пырнуть его в спину. Следя, чтобы у него оставалось достаточно места для маневра. Ни в кого не врезаясь в попытке уклониться от чьего-то замаха. И стараясь не отражать мечи незащищенными ногами, как он привык делать с кактусоголовым. Без проблем.

Он нырнул под меч, сделал подсечку одному из дозорных, другой ногой поймал его в воздухе и отфутболил прямо в беднягу позади. Кто-то набросился на него справа. Санджи развернулся по инерции, попутно зацепив ногой другого офицера. Момент — и он отлетел к стене. Продолжая движение, он очутился в самой гуще врагов, выкашивая их направо и налево.

Чем больше редели ряды дозорных, тем сложнее ему было по ним попасть. Совсем скоро пол оказался завален телами. Санджи постоянно наступал на что-то мягкое и мясистое, а, как оказалось, человеческие тела были не самой лучшей опорой. Вдобавок ко всему, теперь у дозорных появилось достаточно места, чтобы наконец пустить в ход оружие. Что было, мягко говоря, хреново.

Кто-то замахнулся на него мечом, на этот раз по-настоящему, и ему пришлось отступить. Его ноги не имели такой же размах. Где-то позади него просвистел ещё один меч. Санджи стал в ласточку, практически уткнувшись носом в землю, и изо всей силы лягнул нападчика. Его удар выбил клинок из рук дозорного. Тот с лязгом вонзился в потолок.

За всем этим шумом его чуткий слух уловил щелчок ружья. Инстинктивно он направил пистолет в сторону звука и выстрелил наугад, умудрившись промахнуться мимо абсолютно всего. Королём снайперов ему явно не быть. Но его бездумное решение дало ему пару секунд, пока все дозорные в пределах досягаемости попытались укрыться от его слепых выстрелов.

Обезоруженный им солдат тем временем полез за своим пистолетом. Санджи вознаградил его за усилия ударом бабочки, отшвырнув замешкавшегося врага к стене. Осталось восемь.

На мгновение он думал выбраться из центра заварушки, но был риск, что они снова достанут огнестрел, и станет только хуже. И всё же, балансировать на телах этих засранцев было невыносимо сложно. Подкинув одного из них в воздух, Санджи запустил его в кого-то слева и добил диагональным ударом. Семь. Где-то в толпе снова щёлкнуло ружьё. Другие дозорные моментально разбежались в стороны, давая их товарищу возможность как следует прицелился. Санджи пригнулся. Над ним просвистела пуля. Под возмущённые возгласы дозорных он подтащил к себе тело какого-то верзилы, надеясь укрыться за ним. Руки дрожали от усилий. Дрожь пробежала по руке с пистолетом, и тот выстрелил в стену. Куски камня срикошетили в чью-то ногу. Бедняга повалился на пол, крича от боли. Упс. Ошибочка.

Титаническим усилием Санджи отшвырнул свой «щит» в стрелявшего. Тот повалился под весом грузного тела и больше не встал. Затем он подскочил к тому, у кого была ранена нога, и точным пинком отправил его в отключку. Пять.

Слева трое морских пехотинцев с опаской поглядывали на него. Справа — двое, но стояли они гораздо ближе. Санджи повернулся к ним, упёрся спиной в пол и изо всех сил толкнул массу бессознательных тел в их сторону, надеясь сбить их с ног. Мельком глянув в сторону других троих, он успел заметить летящий в его сторону меч. С немыслимой скоростью Санджи упал на спину и поймал запястье дозорного между лодыжек. Оба застряли в этой странной и неудобной позе, не зная, что делать, пока Санджи не пришла в голову блестящая идея перекатиться назад, увлекая за собой дозорного и вырубая его ударом об пол. Четыре.

За это время остальные успели окружить его. Санджи не останавливался — он перекатился вперед и, оттолкнувшись от пола, буквально швырнул себя в двух дозорных перед ним, метя ногами им в лицо. Не отвлекаясь на вспышку боли в пятках, Санджи дождался, пока они втроём повалятся на пол и направил пистолет на одного из оставшихся. Не лучшая его идея, учитывая, что стрелок из него никудышный, а целился он вверх тормашками. К счастью (или к несчастью), он не успел осуществить свой план, ведь в ту же секунду пистолет выскользнул из его рук.

— Нет, — выдохнул Санджи. — Чертчёртчёртчёрт… — он попытался удержать рукоятку непослушными пальцами, но пистолет, кувыркаясь, вылетел из его руки, стукнулся об пол и выстрелил прямо в потолок.

У него не было времени причитать о саднящей голове и задетой гордости. Откатившись назад и подобрав пистолет, он сосредоточился на двух оставшихся дозорных. Пока те пытались понять, в кого попала пуля, Санджи вскочил, намереваясь в прыжке разнести одному из них лицо. Кости черепа податливо хрустнули под его ногой. Остался один.

Отбросив свою жертву в конец коридора, Санджи приземлился перед последним дозорным и направил на него пистолет. Тот, очевидно, не уловил, что произошло за последние десять секунд, но при виде пушки застыл на месте с выпученными глазами. Стараясь не целиться в жизненно важные органы, Санджи спустил курок.

Пистолет щёлкнул.

Повисла неловкая пауза. «Надо было считать пули», понял Санджи. «Тебе надо было считать пули», читалось на лице дозорного.

Недолго думая, Санджи швырнул пистолет прямо в голову противника. К счастью, этого хватило, чтобы его вырубить.

Готово.

Он прислонился к ближайшей стене, тяжело дыша, и подождал, пока сердце перестанет вырываться из груди. Вдох, выдох. Вдох, выдох.

Это оказалось тяжелее, чем должно было.

Но у него получилось. Он всё ещё мог постоять за себя.

Его руки дрожали, хотя он, по сути, ничего ими не делал. Его ноги каким-то чудом не отказали, даже когда адреналин схлынул, и последствия боя дали о себе знать. Даже сейчас, когда все его сухожилия беззвучно кричали, а пальцы ног ныли от боли, он не мог позволить себе упасть.

Санджи окинул взглядом коридор и понял, что не сможет найти чёрные туфли, которые позаимствовал у той девушки. Что ж, зато теперь недостатка в обуви у него точно нет. Пробираясь между телами так ловко, как только мог, он поморщился при мысли о том, чтобы надеть кожаную обувь на свои измученные ноги. Сейчас ему не помешала горячая ванна. Конечно, куда разумнее было бы стащить чьи-то ботинки, чем ходить среди обломков босиком, но у него кружилась голова, и в этот момент он не способен был принимать логичные решения. Санджи захромал в том направлении, куда, как он помнил, ушла Робин, и быстро уткнулся носом в ближайшую дверь.

— Отдохни, — услышал он и, прищурившись, сумел разглядеть знакомую фигуру.

— Робин-тян! — Санджи улыбнулся так, будто сама богиня милосердия спустилась с небес, чтобы принять его в свои объятия. Для стороннего наблюдателя его улыбка могла показаться слегка хмельной. — Как ты?

— Это я должна у тебя спросить. Хотя, судя по всему, дела у тебя лучше, чем у этого отряда. Ты хорошо справился.

Грудь Санджи чуть не лопнула от переполнившего её солнечного света. Он стоял, прислонившись к стене и ухмыляясь, как сумасшедший. Ему показалось, что Робин улыбнулась в ответ, но точно он сказать не мог. Его голова приятно гудела от удовольствия.

Тем не менее, он не мог пропустить мимо ушей слова Робин.

— Я нашла комнату тюремщика, но в ней не было никаких ключей. Однако я видела, где держат Зоро — он в камере рядом с лестницей.

— Как он?

— Спит, — сказала она. Санджи скорчил гримасу.

— Думаешь, ключ у одного из этих болванов? — спросил он, кивая на груды людей, валявшихся по всему коридору. — Какой геморрой…

— Не такой уж и гемморой, если обыскивать сразу нескольких человек, — сказала Робин. Словно в подтверждение, из пола тут же выросла дюжина рук. Краем глаза она заметила, как Санджи оттолкнулся от стены с намерением присоединиться к поискам. — Санджи, присядь.

— Будет быстрее, если я помогу. Мы и так потратили слишком много времени, мы не можем надеяться, что остальные…

Из стены позади Санджи выросла пара рук и крепко схватила его за плечи. Робин не пришлось прилагать особых усилий — его колени подогнулись, и он медленно сполз на землю.

— Тебе надо отдохнуть. Я справлюсь за пару минут, а остальные могут о себе позаботиться. Хорошо?

Санджи надул губы, но ничего не сказал. Вместо этого он откинулся назад и вытянул ноги, наблюдая за тщательными поисками. В какой-то мере, это успокаивало. Руки находилась в постоянном движении, словно заводской конвейер, обыскивая карманы и перетаскивая уже проверенные тела в отдельные кучи. У дозорных наверняка возникнет много вопросов, когда они очнутся.

Робин управилась за пару минут, как и обещала. Среди этого отряда и правда оказался тюремщик, и теперь кольцо с ключами болталось на изящном пальчике Робин. Санджи с благодарностью принял протянутую ему руку и поднялся с пола.

— Другие, наверное, уже на подходе, — сказал он, глядя в потолок. Робин пожала плечами, быстрым шагом направляясь туда, где по её словам содержали Зоро. Санджи следовал за ней, прихрамывая.

— Подержи, — она бросила ему ключи. Санджи замешкался, чуть не уронив связку, и вскрикнул от неожиданности, когда Робин взяла его в охапку и усадила себе на спину.

— Робин-тян, погоди, — он постарался скрыть смущение за лёгким негодованием. — Послушай, я могу просто… Я не… Я не хочу… — но Робин только ускорила шаг.

— Так быстрее. И ты не такой тяжелый, — сказала она. — Тебе стоит больше есть.

— Я повар, я знаю, сколько мне надо есть. Я не тяжёлый, потому что, в отличие от некоторых особо болтливых водорослей, моё тело не состоит целиком и полностью из мускулов и шрамов, — Санджи оставалось лишь смириться или упасть и расшибить голову. Вздохнул, он обнял Робин за плечи. — Это немного унизительно. Я взрослый мужчина.

— Я могу понести тебя на руках.

Лицо Санджи перекосилось от ужаса.

— Нет.

К его недовольству, Робин смеялась всю оставшуюся дорогу до камеры Зоро.

Они нашли Зоро спящим, как и ожидалось. Его предплечья были целиком закованы в металл, а руки вывернуты назад под неудобным углом. Как он умудрялся спать в такой позе не знал, наверное, даже сам Зоро. Санджи был слишком поглощен мыслями о преследовавших их дозорных, драке снаружи и безумном предложении Робин, что даже не стал материть проклятого мечника, а просто спрыгнул со спины Робин и отпер камеру.

Вышеупомянутому мечнику хотя бы хватило порядочности проснуться и сонно приоткрыть глаз.

— О, наконец-то.

Санджи потерял дар речи от того, насколько беспечным был его тон. Игнорируя тихое негодование кока, Зоро в замешательстве на него покосился.

— Что, чёрт возьми, на тебе надето?

Санджи и глазом не моргнул. Его рука сама начала закрывать дверь. Зоро в два шага пересёк камеру и подставил ногу в дверной проём. Он явно ожидал такую реакцию, но, видимо, не ожидал, что Санджи это не остановит.

— Какого хрена, дерьмокок?! — прошипел Зоро, чувствуя, как пальцы ног сплющились под давлением двери.

Санджи всё ещё пытался закрыть камеру, несмотря на очевидное препятствие. Его рука тряслась от усилий.

— Послушай, ты, одноклеточное. Мало того, что тебя схватили, что само по себе весьма некстати, так ты ещё и ведёшь себя как на грёбаном курорте! С меня хватит твоего дерьма. Можешь и дальше лежать в этой проклятой камере. Я не хочу тратить силы на сраный кусок водоросли, если он не может отнестись к этому серьёзно!

— Ага, а я посмотрю, как ты объяснишь капитану, почему ты вернулся с пустыми рукам.

Санджи ещё раз безуспешно попытался захлопнуть дверь, но в итоге прислонился головой к решётке и вздохнул.

— Ладно. Чёрт с тобой, — дверь открылась с противным скрипом. — Повернись, я сниму с тебя кандалы.

Зоро развернулся.

Санджи захлопнул дверь и запер её.

— Идём, Робин-тян, нам надо догнать остальных, — сказал он, вертя на пальце связку ключей.

Лицо Зоро побагровело.

— УБЛЮДОК, А НУ ИДИ СЮДА, Я ВЫРВУ ТВОЮ СРАНУЮ ЗАГОГУЛИНУ И ЗАСУНУ ТЕБЕ В ЗАД, — после этого его крики стали напоминать первобытный язык. Санджи помахал ему в ответ.

— Ха-ха, счастливо оставаться. Пускай теперь дозорные терпят твою угрюмую рожу.

— Санджи, — несмотря на нелепость ситуации, Робин сделала строгое лицо, — мы не можем оставить его здесь.

Печальнее этого он ещё ничего не слышал. Но Робин права. С многострадальным вздохом, Санджи сказал:

— Ладно, — и нехотя открыл дверь. Будучи не из тех, кого можно одурачить дважды, Зоро вырвался из камеры.

— Говнюк, — фыркнул он.

— По-моему, он хочет, чтобы ты расстегнул ему наручники.

Санджи бросил один взгляд на пыхтящего раскрасневшегося мечника и сказал:

— По-моему, он хочет меня убить. Может, не зря они его сюда посадили.

Голова Зоро врезалась ему в подбородок, что только усугубило ситуацию. Робин всё же удалось немного их успокоить и забрать ключи у Санджи. Пока она возилась с наручниками, эти двое корчили друг другу рожи за её спиной.

— Где мои мечи, — прорычал Зоро.

— Не знаю, не искал, — Санджи пожал плечами. — В отличие от тебя, у нас в приоритете живые существа, а не неодушевленные предметы.

— Без них я не уйду. Я еще не отплатил тебе за то, что ты выкинул раньше, тупой кок.

Мозгу Санджи потребовалось некоторое время, чтобы осознать внезапную смену темы, но как только он понял, его лицо скисло.

— Ты всё ещё на этом зациклен? Тебя должны были казнить, а я только что тебя освободил…

— Я видела их в офисе тюремщика, — перебила его Робин, прежде чем завязалась драка. — Я их не прихватила, но мы вполне можем забрать их сейчас. Это дальше по коридо…

Только Зоро собрался рвануть вперёд, Робин призвала несколько рук из пола и поймала его за ноги. Тот споткнулся и шлёпнулся лицом вниз.

— Притормози, олух. Надеюсь, ты не забыл, чем закончились твои последние похождения, — Санджи вразвалочку подошёл и ткнул ногой в затылок Зоро, снисходительно вздыхая. — Когда ты повзрослеешь и начнёшь думать о том, как твои поступки влияют на других?

— Как только ты заснёшь, я обрею тебя налысо, — пробурчал Зоро в пол.

— Нет уж, спасибо.

Прогулка по коридору была напряжённой. Бедняжке Робин пришлось сдерживать огненный шторм, готовый в любую минуту разразиться вокруг неё. Чистый гнев, накопившийся в атмосфере, мог бы разжечь войну.

Напряжение спало, когда Зоро наконец привели к его мечам. Он подобрал их, довольно улыбаясь; по крайней мере, настолько довольно, насколько это было возможно в присутствии Санджи.

— Прелестно, — протянул кок, прислонившись к двери, — Ты нашёл свои острые палки. Я надеюсь, ты со всем своим дерьмом разобрался. Мы вроде как спешим.

— Да, да, я уже понял. Хватит ныть, кок, я вытащу нас через секунду, — он уже закусил меч с белой рукоятью и принял стойку, показавшуюся Санджи смутно знакомой.

— Эй, придурок, какого хрена ты делаешь?

Прежде чем Санджи успел сделать шаг в комнату, Зоро взмахнул мечами так, что поднялся сильный ветер, и Санджи пришлось торопливо отступить назад. Сквозь завывающий вихрь он смутно расслышал голос Зоро:

— Тацу Маки! — прежде чем потолок лопнул, как воздушный шарик. Когда пыль улеглась, всё, что увидел Санджи, — это разрушенный офис и полное отсутствие Зоро.

— Сраная водоросль. Только не говори, что он…

— Похоже, он продолжил подъем без нас, — сказала Робин, глядя в дыру в потолке.

— Чёрт, — Санджи закрыл лицо руками и взвыл. — Я же только что сказал ему думать о последствиях! Придурок — теперь о нём ещё беспокоиться!

— Беспокоиться? О Зоро? — переспросила Робин, иронично изогнув бровь.

— Мы не для того его искали, чтобы он снова потерялся! Чёртов мечник! — прищурившись, Санджи окинул взглядом дыру в потолке и оценил количество этажей, пробитых Зоро. — Он меня доведёт когда-нибудь. Тупой Маримо…

— Нам пора уходить отсюда, — Робин похлопала его по плечу и наклонилась, чтобы он забрался ей на спину. — Мы освободили его, но я не думаю, что в ближайшее время он уйдёт отсюда по своей воле. Если понадобится, выкопаем его тело из развалин базы.

— По возможности, без головы. Так мы хотя бы вернём на корабль его полезную часть, — проворчал Санджи, позволяя гневу временно одержать верх над смущением.

Он не мог злиться вечно. Санджи сам не заметил, как задумался. В ушах пульсировал ритм шагов Робин вперемешку с её учащённым дыханием. В относительной тишине ничто не могло отвлечь его от тревожных мыслей. Воображение любезно предоставило ему список всего, что могло пойти не так.

Он уже давно не слышал Луффи. У Зоро были мечи, но его однажды уже схватили. Кто знает, что стало с их командой на «Санни». Так много всего могло произойти, пока его не было рядом, начиная от чересчур успешной обороны базы и заканчивая неожиданным визитом адмирала и внезапным оползнем, переросшим в камнепад, переросший в лавину.

«Ты слишком много думаешь», — послышался голос в его голове, чем-то напоминавший очаровательный голос Робин. Какой смысл воображать то, что лишний раз заставляет тебя переживать? Будь ты с ними во время гипотетического оползня, какая от тебя была бы польза? Почему именно ты и только ты способен противостоять всем тем нелепым угрозам, которые ты себе навыдумывал? Можем, потому, что ты их и выдумал? После всего, через что вы вместе прошли, разве ты не должен больше доверять им?

Конечно должен. Раньше ведь ничего не случалось. Даже Зоро, больше всех остальных готовый пойти на смерть, выжил. Они сталкивались с гораздо худшим, чем какая-то дурацкая база Морского дозора посреди сраного болота — и всё же в голове роились навязчивые мысли об ужасе, что будет его ждать, когда он найдёт остальных. Потому что так было всегда. Стоит только отвернуться, и всё идёт не так. Стоит только отвернуться, и кто-то отрежет себе ногу…

Неизвестность пугала его. Он боялся ничего не знать, ничего не видеть, застрять в состоянии небытия, в компании мыслей об ужасной участи всех, кого он любил. И хуже всего: когда его воображение разыграется, неизвестность кажется милосерднее чем то, что он увидит своими глазами. Неопределенность была предпочтительнее суровой реальности. И когда он только успел так себя накрутить?

Не думай так много. Ты покидаешь эту проклятую базу, чтобы встретиться с остальными. Ни больше, ни меньше. Не думай о том, что там снаружи, пока не увидишь всё сам. Отбрось все домыслы. Никаких монстров. Никакой эпидемии. Никаких войн, расчленений, казней, комы, вулканов, землетрясений, морских королей, диких зверей, гигантских комаров, сочащихся гноем язв, смерти, торнадо, цунами, тайфунов, муссонов, раздавленных тел, утопления, голодания, смерти, смерти смерти смерти не думай не думай

Его ногти впились в плечи Робин, но она ничего не сказала. Вместо этого она позволила внезапному порыву свежего воздуха и звукам сражения вывести его из мысленной ямы, которую он себе вырыл. Санджи выдохнул — так тяжело он не выдыхал за все годы постоянного курения — и медленно открыл глаза.

Битва шла далеко впереди; в конце концов, Мугивары даже не пытались попасть на базу. Все выглядели такими несчастными и грязными, что было трудно их различить. Санджи думал, что его сердце разорвется, пока его взгляд наконец не остановился на волосах Нами; те мелькнули ярко-рыжим пятном во вспышке молнии, которую она обрушила на головы врагам.

Он видел Фрэнки: тот носился по палубе «Санни» и руководил пушечным огнём ритмичными выпадами таза. Стоило отдать должное киборгу — его невозможно было не заметить. Брука тоже нельзя было ни с кем перепутать. Попробуй найди другого ожившего скелета в округе. Кажется, он сражался один на один; редкость для того, чей стиль полагался на элемент неожиданности и способность разделаться с целой оравой врагов прежде, чем они смогут дать отпор. Судя по его маниакальному смеху, он отрывался на полную — или, может, верещал от ужаса. Трудно было сказать.

Он услышал Усоппа раньше, чем увидел его. Благодаря своему острому зрению, снайпер заметил их первым.

— Они выбрались! — крикнул он. Его голос быстро затерялся в последовавшем хаосе.

Чоппер…

Он не видел Чоппера.

Почему? Чоппер не стал бы идти в бой в одной из своих меньших форм, верно? Он был бы в Хэви Поинте или даже в чём-то покрупнее, заметнее, он же не мог, нет, нет, нет, кто-нибудь бы увидел…

Внезапно целый взвод дозорных взлетел на воздух, когда из жижи, известной здесь как земля, вырвался Чоппер в Хорн Поинте, покрытый грязью, но жутко довольный собой. Пока маленький доктор принялся озвучивать свой долгий список жалоб, Санджи почувствовал, как в груди пузырится нечто похожее на смех. Паника постепенно сменилась безумным облегчением.

— Где Зоро? — крикнул Усопп, дико размахивая руками. Похоже, им и без того хватало забот с каким-то фруктовиком, управляющим глиной. В этот момент сверху раздался громкий взрыв, обрушивший на них дождь из щебня и каменной крошки. Когда Санджи заслонил лицо, он разглядел размытое красно-зеленое пятно, вылетевшее из облака пыли и несущееся к ним на огромной скорости.

— ЭЙРЕБЯТЯНАШЁЛЗОРОВСЕНАБООООООРТ! — проорал Луффи. Он летел к ним на всех парах, одной рукой обхватив Зоро за пояс — его знаменитый приём Гому-Гому-Я-Забыл-Что-Мои-Друзья-Не-Резиновые-Как-Я. Они мгновенно врезались в грот-мачту «Санни».

На этот раз Санджи не смог сдержаться. Он смеялся долго и сильно, прежде чем уткнуться лицом в затылок Робин, пытаясь унять дрожь и слезы.

— Ты была права, — прошептал он. И почувствовал, как Робин улыбнулась в ответ.

Ход битвы тут же изменился, как только Нами крикнула:

— Всем вернуться на корабль! — и вся команда, как один, бросилась бежать. Морские дозорные не ожидали внезапного отступления и поэтому несколько секунд стояли в грязи, недоумённо глядя им вслед, и только после этого бросились в погоню. Фрэнки уже поднимал якорь. «Таузенд Санни» начал потихоньку скользить назад. Усопп закинул Чоппера обратно на борт, и оленёнок помог ему забраться, в то время как Брук просто запрыгнул сам. Нами обернулась, держась за борт скрипящего корабля. Её глаза искали двух оставшихся членов команды, всё ещё находившихся в тылу врага.

Робин выпрямилась. Санджи услышал негромкое, но твёрдое:

— Держись крепче, — он почти закричал, когда она без предупреждения закинула его себе на плечо. Он всё ещё подумывал закричать, когда понял, что ему не за что держаться. Близость Робин на удивление не успокаивала.

Робин было трудно разогнаться из-за неровной местности и дополнительного груза на плече, но и для такой проблемы у неё нашлось решение. Не останавливаясь, она соорудила лестницу из ног, что позволило ей подняться выше и пробежать остаток пути по головам дозорных. Глядя на море грязи под ногами и на ускоряющийся «Таузенд Санни», Санджи всеръёз опасался за свой всё-ещё-нетронутый-но-день-ещё-не-закончился костюм. Ему казалось, что он вот-вот соскользнёт вниз, и он не знал, на чём сосредоточить внимание, чтобы перестать волноваться. Наверное, именно поэтому он не заметил, как Робин создала цепочку из рук, ведущую к одной из мачт «Санни», и понял это лишь когда она совершила головокружительный прыжок, перелетая через ружья, мечи, разъярённых дозорных и грязь.

На этот раз Санджи закричал.

От неожиданности прыжка его отбросило назад. Он не видел, что произошло дальше, но, конечно же, Робин поймала свою цепочку, и они вдвоем, словно на лиане, полетели прямиком к палубе корабля. «Таузенд Санни» продолжил свой путь к морю, к свободе.

Так закончился самый неспокойный и одновременно самый счастливый день в его жизни.

---

Примечания:

Быстрее, чем в прошлый раз, к сожалению, не получилось, но результатом я довольна.

Пока переводила, поняла, что соскучилась по претаймскипным стелсовым миссиям Санджи, где он свинчивал куда-нибудь один и делал полезную фигню. После таймскипа он свинтил разве что на Пирожный остров, а все мы знаем, что из этого вышло.

Ладно, я утрирую, конечно :)

Остался небольшой эпилог. Про даты заикаться не буду — я уже поняла, что это бесполезно.

Санджи стоял у перил и любовался морем, держа в одной руке пепельницу, а в другой зажжённую сигарету. Он вышел из каюты, собираясь пойти прямиком на кухню, но сегодня его особо тянуло к тёмно-синим глубинам. На корабле было удивительно тихо. В такие редкие минуты покоя его внутренний романтик не мог удержаться от какого-нибудь поэтичного высказывания о небе, сливающемся с водой, и прочей чуши, но в кои-то веки Санджи проявил великодушие и прислушался. Он мог бы остаться здесь на какое-то время, поразмышлять, покурить, морально подготовиться к тому, что он намеревался сделать.

Рядом с ним возник Усопп и повис на перилах, болтая ногами и искоса поглядывая на рот Санджи.

— Чоппер уже разрешил тебе курить?

— Скорее, неохотно признал, что я больше не пациент. Теперь я снова могу продолжать гробить своё тело, прямо как настоящий взрослый.

— Ладно, но скажи, тебе обязательно выкуривать три сигареты за раз?

Санджи оторвал глаза от моря только для того, чтобы одарить Усоппа своим самым снисходительным взглядом.

— Мне нужно многое наверстать. Я не курил уже девять месяцев. Это по сути двести семьдесят дней. Из расчёта семнадцать сигарет в день получается… четыре тысячи пятьсот девяносто сигарет, которые я пропустил. Понимаешь, о чём я?

— Не понимаю и понимать не хочу.

— Я не выкурил четырех тысяч пятисот девяноста сигарет и я это чувствую. Душой чувствую, — Санджи ударил кулаком по тому месту, где, по-видимому, должна была находиться его душа, а именно чуть выше груди. — Она взывает ко мне, Усопп. Я слышу её плач. Я должен это сделать, Усопп. Я должен выкурить четыре тысячи пятьсот девяносто сигарет.

Несмотря на его искреннюю речь, Усопп не выглядел особенно впечатлённым.

— Санджи, ты буквально умрёшь.

— Подумаешь.

— Что ж, если ты снова куришь, значит, осмотр у Чоппера прошёл хорошо.

Ах, вот оно что. Он ожидал, что рано или поздно все начнут приставать к нему с этим вопросом.

Усопп всмотрелся в бесстрастное лицо Санджи.

— Всё ведь… хорошо, да?

Сегодня Санджи встал раньше обычного. Он долго расхаживал взад вперёд по лазарету, сжимая и разжимая кулаки и сверля взглядом половицы. Его не покидало неприятное чувство, будто он уже знал, что произойдёт. Когда наконец пришёл Чоппер, Санджи сидел на столе и нервно качал ногой. Он даже закинул в рот жвачку, чтобы зубы не стёрлись от напряжения.

Доктор умело и осторожно ощупал копытами его руки. На любой заданный им вопрос он получал короткий монотонный ответ. Уже по самим вопросам Санджи понял, к чему всё идёт. Чоппер продолжал тыкать и тыкать, задавая одни и те же вопросы с нарастающей тревогой. И когда отчаяние в его голосе стало явным, Санджи откинулся назад и тихо сказал ему: всё в порядке. Чем-то придётся пожертвовать.

По щекам оленёнка покатились крупные слёзы. Он не знал, почему так вышло, думал, что это лишь вопрос времени. Может, ожоги были куда серьёзнее, чем ему показалось, может, его нервы только сильнее повредились в огне, но он не понимал, как — это всего лишь ожоги второй степени, они должны были зажить, как так получилось.

Санджи просто положил правую руку на шляпу Чоппера. Что насчёт неё? Есть ли надежда?

Может быть. Чувствительность отчасти вернулась. Он не ощущал температуру или боль, не мог различить текстуру, но ощущал давление, просто присутствие чего-то. Если нервы частично восстановились, то, может, они восстановятся полностью, но другая рука, другая…

Порой врач сталкивается с людьми, которых не может спасти. Он будет стараться изо всех сил, но они всё равно умрут. Не потому, что из него плохой доктор. Но потому, что в мире нет такой вещи, как карма. Вселенной неведома трагедия или мораль, и порой смерть отыскивала отважных врачей и напоминала им, что она побеждала гораздо дольше, тем самым ломая их дух и оставляя мириться с поражением. Но это не их вина.

Он попросил Чоппера никому не говорить.

Санджи посмотрел в преисполненные надежды глаза Усоппа. Он мог бы сказать: «Всё хорошо. Я в порядке». Обычно он так и делал.

Он мог бы разрыдаться и крепко сжать руку Усоппа, просто радуясь его присутствию, ведь присутствие это единственное, что он мог почувствовать. Сейчас он бы так и сделал.

Но он не ощущал грусть — время жалеть себя прошло уже много месяцев назад — и поэтому сказал:

— Ничего, если я позже тебе расскажу?

Усопп мрачно поджал губы, но молча кивнул. Санджи слабо улыбнулся в ответ и положил руку на плечо Усоппа, словно удостоверяясь, что он рядом. Наверное, это тоже был своеобразный повод радоваться.

Несколько минут они стояли молча. Санджи стряхнул пепел со всех трёх своих сигарет и поморщился.

— Должен признать, вкус у них просто ужасный.

Усопп разразился смехом; ему всегда это легко давалось.

— Ты только сейчас заметил?

— Заткнись, — проворчал Санджи и полез в карманы. — Видимо, пристрастие Чоппера к сладкому передалось и мне. Только этого ещё не хватало…

Санджи ловко развернул леденец, сунув обёртку в пепельницу, и каким-то невообразимым образом запихнул его в рот. Краем глаза он поймал на себе недоверчивый взгляд Усоппа.

— Что?

— Однажды ты проглотишь сигарету. Чопперу придется сделать операцию только для того, чтобы вытащить её из твоего желудка. И никто не будет удивлён.

Несколько секунд оба буравили друг друга взглядами, прежде чем Санджи отвернулся и слегка пожал плечами.

— Не впервой.

— Ты вообще думаешь о том, что делаешь со своей жизнью?

— Немного думал. Решил, что я всё равно прав. Иди, куда шёл, Усопп.

Усопп открыл было рот, но передумал и вместо этого шутливо пихнул Санджи в бок.

— Да ладно тебе. Я же по-прежнему готовлю с тобой, да? У нас ещё обед впереди.

— Чоппер уже сказал, что я поправился. Мне больше не нужна помощь, — Санджи надеялся, что это не прозвучало обидно. Вздохнув, он закатил глаза и ткнул пальцем в защитные очки Усоппа. — У тебя уже есть три работы на этом корабле: ты и снайпер, и садовник, и инженер на полставки. Какого хрена тебе ещё нужно? Ты и мою работу хочешь увести, говнюк?

— Ладно, ладно, — Усопп примирительно поднял руки и попятился. — Я просто предложил.

— Вали уже. На обед я готовлю для всех приятный сюрприз, а это значит для всех. Так что спроси позже, говнюк.

Поняв, что вежливее приглашения он не получит, Усопп пожал плечами, сунул руки в карманы и зашагал прочь. Санджи выпустил парочку дымных колечек ему вслед и дождался, пока снайпер наконец не уйдёт обратно в каюту. На палубе снова стало тихо. Звук волн, бьющихся о борта, был его единственным спутником.

Санджи ещё несколько секунд наслаждался морским пейзажем, потом затушил сигареты и неторопливо побрёл к носу «Таузенд Санни». Там он нашёл того, кого и рассчитывал найти. Львиная голова «Санни» бесспорно была любимым местом капитана. И единственным местом, где он вёл себя относительно спокойно.

— Луффи, — сказал он негромко, не желая, чтобы капитан ненароком упал в океан. Однако Луффи не выглядел удивлённым. Он повернул голову ровно настолько, чтобы углядеть Санджи боковым зрением. Санджи не видел его лица, только намеки на глаза за непослушными прядями чёрных волос. Момент ощущался настолько серьёзным, что надетая на нём пастельная майка и пижамные штаны с розовым китом внезапно показались ему неуместными. Он сделал глубокий вдох.

— Я был неправ. Я вёл себя как настоящий кусок дерьма. Я хотел сказать, что теперь я это знаю. Ты простишь меня?

Луффи никак не отреагировал. Его ответ прозвучал так же тихо, как и голос Санджи. Он прекрасно понимал, что этот разговор был слишком личным для его обычного дерзкого тона. Никто не услышал бы их разговор, не подслушав. А любому из команды хватит ума этого не делать.

— Ты приготовишь мне всё мясо в мире?

— Я не могу.

— Тогда не прощу, — сказал без колебаний. Абсолютный, окончательный вердикт. Никаких шансов. — Но ты же не будешь больше так делать, да?

Санджи рассеянно коснулся шрамов на руке. Зная, что они, там, но не чувствуя. Красная, покрытая пятнами кожа въелась ему в память.

— Нет.

Луффи коротко кивнул и снова повернулся вперёд. Облака сегодня были лёгкими, словно пена взбитых сливок на верхушке мира.

— Хорошо. Тогда всё в порядке. Так что, Санджи…

Повар напрягся, но беспокойство на его лице быстро сменилось привычным раздражением, когда Луффи откинулся назад и протянул:

— Когда уже обе-е-ед? Я голодный!

Что-то треснуло у него во рту. Санджи не мог сказать, что это было: леденец или зуб.

— Обед будет готов, когда я скажу, пылесос ходячий! Ты только и делаешь, что требуешь у меня еду! Удивляюсь, как ты ещё всё море не проглотил, с твоим аппетитом!

Но прежде чем прошествовать обратно на кухню, он бросил через плечо:

— Я приготовлю кое-что особенное на обед! Ты уж дождись!

Луффи одарил его широченной улыбкой, словно он был самым важным человеком в этом чёртовом мире. От его улыбки хотелось зажмуриться — настолько она была яркой. Санджи повернулся и ответил ему тем же. Улыбнулся так сильно, что стало больно. Напоследок он вынул из кармана покрытую шрамами руку и, скромно козырнув, направился к себе на камбуз.

---

Примечания:

Вот и закончен этот фанфик. На перевод ушёл почти год — на деле, конечно, меньше, но реал беспощаден, — и я буду рада и дальше переводить по Ван Пису.

Огромнейшее спасибо всем, кто читал и будет читать! Отдельная благодарность всем, кто писал отзывы, вы — мои главные мотиваторы :D