Антарес Блэк и ящик Пандоры (джен)

Первым делом решив разобраться с самой очевидной из находок, юноша вновь натянул перчатки из драконьей кожи, так удачно отправившиеся в путешествие вместе с ним, и задумчиво повертел в пальцах флакон, осматривая вещицу. Каплевидной формы, со сложными выгравированными вензелями. Ни надписей, ни рун… Он аккуратно откупорил его, переворачивая горлышком вниз над чашей. Тонкая светящаяся нить тягучей субстанцией стекла на дно и разлилась мерцающей перламутром лужей, маня прикоснуться, узнать тайну… Он медленно склонился над артефактом, все еще испытывая легкую неуверенность. Это может быть ловушкой. А может — разгадкой. Блэк внезапно осознал, насколько истово он жаждет объяснений произошедшему. Даже для магического мира подобное было… слишком. Просто слишком. Он не мог просто оставить все как есть и отмахнуться — это уж точно было не в его правилах. За мгновение отбросив сомнения, Антарес решительно опустил голову, ныряя в чужие воспоминания.

Вопреки ожиданиям, мир извлеченной когда-то памяти не был ни сер, ни тускл. Все тот же хрустальный зал, прекрасный и сияющий, только без следа разрушений. И человек, стоящий напротив — старик с окладистой бородой в фиолетовой мантии и странном старомодном головном уборе. Он смотрел куда-то вдаль, не замечая, естественно, вторжения. Молчаливое бездействие продлилось не меньше минуты, прежде чем неизвестный волшебник, наконец, тихо заговорил, все еще глядя в пустоту:

— Я не знаю тебя, кто бы ты ни был, и не ведаю всех обстоятельств, приведших сюда. Я могу лишь предполагать и догадываться — и искренне надеяться, что ты — достойный волшебник. Ключ, попавший в твои руки — это право. Право на мое наследие. Без него невозможно получить то, что я сокрыл здесь. Заклятия… не позволят.

Он закашлялся, хрипло и надсадно. Только преодолев приступ и вытерев губы платком, старик продолжил:

— Уверен, ты задаешься вопросом, зачем было подвергать тебя опасности и заставлять проходить через все… это. Поверь, я бы не стал делать подобное без необходимости. То, что я покажу тебе, может показаться странным. Это не так. Твой путь будет тяжел и в какой-то момент ты захочешь остановиться. Увы, не сможешь. Ты захочешь свернуть. Это лишь ухудшит ситуацию. Я просто желаю, чтобы… — тут его голос дрогнул, и Антарес смог уловить в нем глухую нотку тоски. — Чтобы у тебя был смысл. Правильный смысл. Магия, которую ты увидишь, могущественна и опасна. Но она — лишь инструмент. Мне хочется верить, что ты сможешь обернуть ее на пользу этому миру. В любом случае… У меня нет выбора. Скорее всего, однажды ты меня поймешь.

Мужчина вновь замолчал, будто так и не смог найти слов, чтобы закончить собственную мысль, и отвернулся, дрожащими пальцами плотнее запахивая полы богато изукрашенной мантии.

— Надеюсь, мы сможем поговорить подробнее позже. Это место лишь начало. Точка невозврата. Ты выйдешь отсюда другим, открыв дорогу древней силе — здесь, в хранилище, ее немного, лишь столько, сколько необходимо для пробуждения твоей возможности слышать и формирования связи, но эта часть пути самая важная.

Старик вздохнул, прикрыв глаза и, заложив руки за спину, шагнул вперед, ближе, будто в самом деле видел гостя из будущего.

— Подобная магия не прощает ошибок. Она не имеет собственной воли, однако дика и необузданна, как первородная стихия. И также имеет свои нерушимые законы, которые не обойти человеку. Будь осторожен. Возьми медальон, открой его. Внутри ты обнаружишь то, что укажет, куда двигаться дальше. Второй ключ позволит выйти отсюда. Я также зачаровал его портальными чарами — точка назначения будет достаточно близко от нужного места. Учти, что внутри банка он не сработает — меры безопасности Гринготтса. Я смог добиться от гоблинов только права создать вход и выход в личный приемный зал и самостоятельно настроить защиту, через которую пройдет лишь тот, кто подходит под нужные критерии. Одна из дверей должна будет выпустить тебя — если ты сделал все правильно, конечно. И слава Мерлину, что хоть так. В моем возрасте… — старик кисло улыбнулся и крякнул. — Да… В общем, гонки на тележках противопоказаны моим дряхлым костям.

Блэк раздраженно скривился и в некотором недоумении попытался осмыслить сказанное.

Что?! Серьезно? То есть, те две двери, примеченные еще в самом первом помещении, в которое можно попасть сразу из развалин на скале, ведут именно сюда? Тогда какого черта коротышка катал меня по всему подземелью? И что за Мордредова древняя магия?!

Старик меж тем, закончив монолог, вздохнул и взмахнул иллюзорной палочкой. Мир померк, рассыпавшись калейдоскопом стеклянных бликов, и в следующее мгновение Антарес обнаружил себя стоящим на высоком холме. Он прищурился, осматриваясь. Жухлая, выжженная палящим солнцем трава хрустит под ногами почти как настоящая. На небе — ни облачка. Удушающая жара заставляет покрыться иллюзорное тело липким бессмысленным потом.

Он не один. Рядом — парень с взъерошенной шевелюрой и грустным взглядом, едва ли старше его самого, чем-то неуловимо напоминающий недавнего старика. За его спиной — трое людей: двое мужчин и женщина, насколько Антарес мог судить по телосложению и одежде. Он, как ни старался, не мог различить их лиц, размытых, с неясными, изменчивыми чертами. Все они стояли неподвижно, направив свое внимание вниз, к подножию холма. Блэк с интересом проследил за их взглядом и обнаружил небольшую деревню, притулившуюся к почти отвесному склону. Пыльную, высохшую, почти безжизненную. Жители, такие же серые и апатичные, жалкие, вяло ползали по поселению, копошились в огородах и на близлежащих полях, давно представляющих из себя мертвое море травы, убитой невыносимой жарой. Все эти люди будто с абсолютной ясностью осознавали тщетность своих действий. Лишь маленькая девочка в засаленном крестьянском платье, ухватив за руку мальчишку на пару лет ее младше, с трудом переставляющего ноги, целеустремленно направлялась к импровизированной площади, в центре которой высился сруб старого колодца. Едва дотянувшись до ворота и почти повиснув на нем, она с удивительной для ее возраста силой и настойчивостью заставила механизм прийти в движение, поднимая скрытое на дне глубокой ямы ведро. Впрочем, старания малявки оказались бессмысленны — лишь несколько горстей ила были наградой за ее труды. Девчонка с яростью отбросила тару, и, обняв своего крохотного друга, что уже, судя по всему, с трудом держался в вертикальном положении, заплакала.

Антарес не мог не заметить, как стоящий рядом с ним мальчишка-старик, видимо, ставший источником воспоминаний, скривился от этого зрелища и умоляюще посмотрел на собственных спутников. Получив ободряющий кивок в ответ, он с облегчением расправил плечи. Медленно втянул в себя воздух, будто пловец, готовый нырнуть в глубокий, пугающий омут. И выдохнул. Блэк находился всего лишь в совершенно чуждом воспоминании, которому на самом деле бог знает сколько лет, но абсолютно внезапно он ощутил потоки магии, струящиеся сквозь его естество, бурные, словно горная река, неистовые, жаждущие трансформировать мир в соответствии с чужой волей. Или своей собственной?.. Они, вторгаясь в реальность, перекраивали незыблемый порядок вещей, с легкостью меняли возможное и настоящее, широкой волной разливаясь по окрестностям.

Везде, куда хватало взгляда, видимая действительность преображалась, подчиняясь ее настойчивости. Трава зазеленела, поля, только что представляющие собой унылое зрелище, заколосились упругими стеблями пшеницы, небо затянуло тяжелыми тучами. Антарес услышал далекий гром и почувствовал, как первые редкие капли дождя, холодные, долгожданные, коснулись сухой кожи. Последнее, что он увидел, пока водоворот схлопывающейся памяти не затянул его — лицо мелкой девчонки, счастливое, так неверяще смеющееся, наполненное искренним и незамутненным детским восторгом. Судя по всему, именно оно сильнее всего врезалось в память того, кто оставил здесь ее часть.

Вынырнув из глубин Омута обратно в реальность хрустального зала, Блэк еще добрых пол минуты стоял, хватая ртом воздух, будто рыба, выброшенная на берег. Сюжет последнего воспоминания в сочетании со словами неизвестного волшебника не оставляли сомнений в совершенно морализаторском характере посыла. Это было настолько очевидно, что в ином случае у него бы свело зубы от чужой навязчивой праведности. Однако сейчас, казалось, ничего не имело значения кроме чувства всемогущества, струящегося по венам. Что, черт возьми, это за колдовство, что способно на такое — без палочки, без ритуалов? Это выглядело захватывающе, удивительно, маняще. Как оно связано с тем, что произошло в зале? Он внезапно понял, что ощущения сейчас и тогда, сразу после боя, чем-то похожи, хотя и далеки друг от друга, как небо и земля. Будто в волшебстве, вернувшем жизнь деревне, крылась малая толика той силы, что звучала в унисон со вселенной. Антарес чуял запах тайны, тайны магии. Он вдруг четко осознал, что уже просто не сможет заставить себя отступить, пока не разгадает ее. Это было выше его сил. Серьезно, шляпа должна была отправить его в Рэйвенкло…

Все еще под впечатлением от произошедшего, Блэк в некой прострации уставился на два других оставшихся предмета. Ключ и медальон. Пожалуй, их можно будет исследовать позже. Сейчас, все же, стоит признать, гораздо более актуальным является вопрос, как попасть обратно в Хогвартс. Поэтому, все еще не снимая перчаток, он подобрал обе вещицы и тут же спрятал их во внутрь, стянув с ладоней и просто-напросто вывернув волшебные защитные рукавицы слоем драконьей кожи так, чтобы он полностью экранировал каждый из них. В таком случае, в отличии от того раза в Хогвартсе, магия портала не должна будет сработать, полностью запертая внутри, пока Антарес сам того не захочет. А теперь… Ну, очевидно, осталось последнее. Просто уйти, наконец, отсюда!

Темные силуэты змей, все, как один, всколыхнулись, когда юноша направился по хрустальным ступеням к выходу, внимательно наблюдая за его действиями. Блэк, обернувшись, пристально посмотрел на них в ответ. Черные блестящие тела, на мгновение замерев, утратили свой интерес к одинокому человеку, один за другим вновь погружаясь под воду.

Сейчас он мог с уверенностью сказать, что это действительно ни в коей мере не живые твари, не призраки потустороннего мира, и уж тем более не сотворенная магией псевдоразумная жизнь. Они даже не были отдельными существами, нет. Это эхо. Эхо могущественной древней магии, дремавшей до поры до времени в этом зале. Далекий отзвук, которому некто придал подобную форму. Владелец сейфа задал условия, следуя которым может существовать одно конкретно взятое место. Любой шум — разрушителен. Точка. Аксиома. Основа. Обойти ее можно лишь заплатив, и никак иначе. Однако настоящее колдовство работает не только с физическими явлениями, оно способно преображать и более абстрактные понятия. Любое эхо так или иначе связано с концепцией звука, потому, существуя в рамках выстроенных правил конкретного кусочка пространства, оно не может не иметь разрушительную направленность. Создателю стеклянного дворца оставалось лишь подкорректировать нюансы, обратив деструктивный характер явления себе на пользу и создав стражей, что разорвут любого, кто нарушит статус-кво, также, как шум уничтожит хрупкое равновесие, в котором покоится помещение.

Антарес почти не удивился, когда, толкнув массивные двери и шагнув через порог, увидел за раскрывшимися створками знакомый коридор, ведущий к выходу из ячейки номер двенадцать. Однако кое-что изменилось. Точнее, кое-кто. Посередине прохода стояло четверо гоблинов. Трое из них не были ему знакомы, единственное, что можно было сказать по их облачению и манере поведения — это не служащие Гринготтса. А вот четвертый… Юноша сразу узнал лицо, последнее время так часто появляющееся на передовицах «Пророка». Блэк досадливо вздохнул. Мордред, этот день разве мог стать еще хуже?!

— Приветствую, — Ранрок (а это был, несомненно, именно он) вальяжно заложил руки за спину. Отсветы вечных светильников причудливо играли бликами на металлических наплечниках его одеяния, сочетающем в себе нечто одновременно похожее на доспех и богатую мантию. — Полагаю, мне нет нужды представляться?

— Не стоит. Нынче вас узнает любой в магическом сообществе Британии, — Антарес скривил уголки губ в легкой саркастической улыбке. Происходящее было настолько абсурдно, и он так устал от всех событий, произошедших сегодня, что как-то забыл испугаться.

— Весьма польщен, — революционер столь же насмешливо кивнул. — А ваше имя, юноша?..

— Не имеет особого значения, — Блэк раздраженно отмахнулся. — Гораздо большее, думаю, имеет вопрос, не кто я, а зачем я вам, не так ли?

— Несомненно, твоя личность мне интересна, человек, — гоблин ощерился, демонстрируя частокол игольчатых клыков. — Не каждый волшебник сможет войти в этот сейф, что оставался нетронутым веками, и тем более единицы смогут выйти.

— Дайте угадаю. Вам, мистер Ранрок, нужно то, что внутри него? И привел вас сюда ваш сородич, сотрудник Гринготтса? Неужели он не пожалел собственной жизни ради этого?

— Догадливый мальчик. Однако в последнем ты немного ошибся.

Предводитель бунтовщиков сощурился. Антарес не мог читать его мысли так же легко, как человеческие, более того, это было даже сложнее провернуть, чем с тем давешним сопровождающим. Он смог уловить лишь смешанные оттенки эмоций. Предвкушение, раздражение, капелька презрения.

— С ним все в порядке. Он всего лишь сообщил мне о твоем визите и довел до сюда. Далее мне пришлось оглушить его и, используя его артефакты управления, перенастроить право прохода для внешней двери. Видишь ли, я немного знаю, как здесь все работает, так что это не стало проблемой. Клятвы не нарушены, Гримхок предоставил тебе доступ к хранилищу и исполнил волю его владельца. Просто путь оказался… немного длиннее — лишь для того, чтобы я смог организовать нашу с тобой встречу. Если бы не кабальные договоры с вами, волшебниками, все было бы сильно проще — я бы получил то, что хотел, гораздо раньше, просто приказав аккуратно изъять у тебя ключ и не выпускать из приемной. К сожалению, внутреннюю дверь без него не открыть. Однако ни один из гоблинов Гринготтса не решился предать древний договор. Я же, в свою очередь, намерен освободить свой народ, а не угнетать его, потому мне пришлось отступить, на время.

Антарес кисло фыркнул:

— И, сейчас, наверное, вы скажете, что как раз для этой цели вам необходимо нечто, что я вынес оттуда?

— Именно, — согласно кивнул Ранрок, — ты зришь в корень. Люблю понятливых.

— А если я откажусь?

— Тогда все очень усложнится. Для тебя, — гоблин предупреждающе сощурился, тон его обрел опасные нотки, — Надеюсь, ты заметил, что нас здесь четверо. Однако я бы предпочел не доводить до эскалации конфликта. Отчего-то я сомневаюсь, что ты, мальчишка, вообще понимаешь, каковы ставки в этой игре.

Антарес приподнял бровь:

— Неужели? Очевидно, что здесь замешана сила, которая не снилась ни одному волшебнику или гоблину. И вы, мистер-борец-за-свободу, надеетесь, что она каким-то образом сможет помочь вам не только победить и добиться равных прав — но и удержать их. Вы готовы превратить ее в оружие для того, чтобы она стала гарантом их соблюдения, так сказать.

— Почти, — его собеседник хмыкнул, — однако ты упускаешь из виду одну деталь. Большое могущество всегда требует столь же непомерной оплаты. Я готов к этому. Мой народ — те, кто идут за мной — готов, потому что наша цель стоит того. А ты? Что именно ты отдал, чтобы выйти из этих дверей? Какую цену тебе назначили? Все, что я знаю о столь древней магии — она всегда, перед тем, чтобы дать тебе то, что желаешь, жаждет взять что-то взамен. Что-то существенное. Каждый раз она будет брать свое, не спрашивая, пока ты не пожалеешь, что вообще обратился к ней. Но будет поздно.

Ранрок склонил голову на бок, сверля Антареса серьезным взглядом темных глаз, в глубине которых плескалась непоколебимая решимость. Как бы не относился Блэк к коротышкам в целом, он не мог не признать, что этого конкретного гоблина есть, за что уважать.

Более того, юноша отчетливо ощутил, что слова его действительно имеют под собой реальную основу. Удивительно, но тот был до ужаса честен для врага. Может быть, что-то недоговаривал, но… Сложно отмахнуться от подобного предупреждения, когда щемящее чувство потери до сих пор ворочается в груди. Однако еще сложнее проигнорировать открывающиеся возможности. Сила, позволяющая диктовать условия. Могущество, дарующее свободу — от навязанных ограничений, от семьи, требований и законов общества. Возможно, даже от смерти — кто знает?.. И все же, даже это, впрочем, не самое главное, хотя многие, включая и Ранрока, и его самого, готовы убить за такие перспективы.

Блэк никогда не делил волшебство на темное и светлое, доброе, злое, безопасное или запретное, и худшим из человеческих грехов почитал невежество. Он знал, что никогда не сможет довольствоваться малым, как большинство олухов, чей крохотный мозг не способен ни на что, кроме как запомнить несколько десятков бытовых заклинаний. Магия — это тайна, что стоит того, чтобы посвятить ее разгадке все отмерянные человеку годы. Разве возможно теперь, по-настоящему соприкоснувшись с ней, закрыть глаза и сделать вид, что ничего не было? Ни за что. Даже если цена окажется высока… Ведь так устроен мир, верно? Настоящее золото не купишь за гроши.

Антарес спокойно кивнул удивительно терпеливо ожидающему его ответа Ранроку, прерывая затянувшееся молчание:

— В ваших словах слишком много правды. Такой, что невозможно игнорировать. Поэтому я думаю мы можем быть благоразумны и…

Он не договорил. Стремительный взмах все еще зажатой в руке палочки, так и не убранной в кобуру на предплечье, и голова левого гоблина отделилась от тощей шеи, снесенная режущим заклинанием.

Непреложное правило Антареса Блэка — всегда бей первым.

Он вложился в удар, не поскупившись, однако эффект превзошел ожидания. Новая холодная жутковатая сила, чей отголосок свернулся под сердцем скользким клубком, казалось, так и жаждет принять участие… Безымянный коротышка, рост которого теперь уменьшился еще сильнее, рухнул на пол, заливая тот фонтаном темной крови.

Какая услада для глаз! Надо делать так почаще…

Впрочем, расклад все еще был не в пользу Антареса. Его предыдущий бой едва не закончился смертью, он был ранен и менее проворен, тело болело, разум измотан. Трое на одного, и один из них — прославленный предводитель восстания, сеющий террор по всей магической Британии, и явно знающий толк в сражениях. К сожалению, вывести его из игры первым не представлялось возможным — тот стоял не на линии атаки. Прицелиться точнее мешал его подчиненный, шагнувший чуть вперед, пока юноша размышлял. Единственное, что давало надежду на благополучный исход — осознание того, что задачей является не «убить всех гоблинов», а вырваться отсюда.

Блэк едва успел сдвинуться с места в попытке добраться до левой двери, насколько он помнил, основываясь на собственных исследованиях, являющейся порталом на выход. Судя по оговоркам старика из омута памяти, теперь, когда все необходимые условия были выполнены, тот должен работать. Однако противники оправились от шока слишком быстро. Настолько, что стоило ему лишь шагнуть в нужную сторону, как в него тут же прилетел сгусток едва оформленной сырой магии. Он с трудом, на рефлексах, успел выставить косой щит, блокируя чужую атаку.

Ранрок ухмыльнулся и… достал палочку, перехватив богато изукрашенный и явно непростой топор, что до этого момента мирно висел на поясе, левой рукой. Антарес мысленно фыркнул. Честно говоря, даже не удивительно. Этот коротышка плевал на законы и запреты.

Доля секунды, стремительный рывок, и вот уже гоблин встает на место собственного убитого подчиненного. Блэк послал в него еще одно режущее, сразу же, почти на пределе сил создавая заклинание против физических атак и с помощью Депульсо отбрасывая остальных двоих, рвущихся в ближний бой.

С последним он справился успешно, а вот Диффиндо лидер революции с поразительной ловкостью просто отбил топором, тут же контратаковав в ответ. Магия его, даже сотворенная человеческой палочкой, все равно оставалась странной. Это вовсе не было заклинанием — скорее намерением в чистом виде, и тем неожиданней оказалась его разрушительная сила. Юноша с удивлением ощутил в ней нечто родственное, дикое и при этом равнодушно-ледяное. Антарес, с трудом игнорируя боль в теле, резко уклонился и снова попытался достать противника чем-нибудь, наносящим травмы, не совместимые с жизнью.

Однако, спустя непродолжительное время, Блэк был вынужден признать, что увяз. Преимущество, полученное вначале, оказалось утеряно. Он смог серьезно ранить и вывести из боя еще одного гоблина — тот, скрючившись от боли в быстро увеличивающейся на полу луже крови, надсадно хрипел, оглашая помещение забавными булькающими звуками. Но вот сам Ранрок оказался совсем не прост. Заклинания, что любого другого отправили бы в могилу, оставляли на нем лишь несущественные царапины, и Антарес искренне пожалел, что в его арсенале не было чего-то ультимативно-убийственного, вроде порицаемой всеми Авады Кедавры. Хуже того, он понял, что слишком быстро начал уставать — сказывалось то, что это был не первый серьезный бой за сегодня. Лишь вопрос времени, когда он ошибется…

Ладно, стоит признать, что идея с прорывом была дурацкой. Переходим к плану «Б», не менее сложному.

Продолжая осыпать двух оставшихся врагов заклинаниями, чтобы удержать их от сокращения дистанции, Блэк отступал. Аккуратно, так, чтобы это выглядело естественными действиями загоняемого в угол человека, он смещался назад. Шаг. Еще один. И… юноша почувствовал, как мир мигнул, а под ногой хлюпнула темная бездна воды, заменяющая хрустальному дворцу пол. Пожертвовав драгоценной долей секунды, он зажег Люмос, тут же сорвавшийся с кончика палочки ярким шариком холодного света. Зал вновь приветствовал его оглушающей тишиной.

Войти внутрь самой важной части хранилища может лишь тот, у кого есть ключ, таково непреложное правило — из воспоминаний старика и разговора с Ранроком Антарес отлично понял, почему последнему пришлось дожидаться снаружи. Но теперь дверь уже открыта. Условие больше не обязательно к выполнению. И это дает некоторые возможности. Стоит лишь правильно сыграть на азарте противников и их желании получить свое во что бы то ни стало прямо сейчас. В конце концов, нужно только добить уставшего мальчишку, верно?

Ранрок не подвел, без всяких сомнений проследовав за своим врагом и тут же вновь пытаясь задеть его убийственной волной дикой магии. Второй гоблин, буквально ворвавшись внутрь, швырнул в юношу свой топор, от которого тот не без труда уклонился, вновь отступая. Звука собственных шагов Блэк ожидаемо не услышал.

Зато шум, издаваемый противниками, оказался слишком громким. Стены задрожали, колонны опасно пошли трещинами. Предводитель гоблинов удивленно вскинулся, отвлекаясь на новые обстоятельства, и Блэк не преминул воспользоваться ситуацией, швыряя в него новое проклятие и разрывая дистанцию, максимально возможно увеличивая расстояние между собой и врагом. Тот дернулся, отпрыгнул, подняв тучу брызг. Антарес ухмыльнулся, глядя на расходящиеся круги волн. Краем глаза он заметил темные стремительные тени, рванувшие в сторону источника шума. Еще секунда, и они, беззвучно рассекая поверхность, взвились в стремительном прыжке, нацеливаясь на возмутителей спокойствия. Гоблины отшатнулись, Ранрок отмахнулся топором, но черная масса блестящих тел лишь прибывала, мгновенно отделяя его от казалось почти побежденного волшебника. Антарес подавил желание рассмеяться.

Ну и как тебе такой поворот, революционер? Ты не платил. Правила, ублюдок. Для тебя они все еще действительны.

Более того, Блэк был почти уверен, что эти двое не смогут пройти его путем. Судя по тому, что он понял из предоставленных воспоминаний и собственных ощущений — цену назначала (если так можно сказать о неодушевленной стихии) сила, что сейчас нашла место в нем самом. Сейчас он контролирует ее, потому алгоритм испытания сломан — заданные требования невозможно соблюсти новым участникам действа. Эхо же, ставшее стражами, никуда не делось. Все еще игнорируя Антареса, как выполнившего условия, оно, следуя своей природе и заложенной функции, обратилось против незваных гостей.

Зал меж тем, опять подвергнутый пыткой звуком, вновь стремительно разрушался, осыпая сражающихся осколками. Юноша, не теряя больше времени на размышления, рванул к выходу. Может быть, тени змей его и не трогают, однако опасность быть погребенным под обломками остается не иллюзорной.

Уже взбегая по ступеням, ведущим к пути наружу, Антарес не смог подавить искушение обернуться. Ранрок, орудуя топором и палочкой одновременно, ожесточенно пробивался вперед, и делал это поразительно быстро. Завидев, что добыча уходит, гоблин, извернувшись, вновь швырнул в волшебника концентрированный вихрь силы в последней попытке добиться желаемого. Однако без толку — Блэк успел уйти на мгновение раньше.

Он, оказавшись в знакомом коридоре со следами разрушений, тут же направился к левой двери и уверенно дернул ручку. Как и ожидалось. Путь свободен. Секунда, и вот он уже стоит в холле, исполнявшем роль приемной. Здесь было тихо. Никто его не встречал, не караулил на всякий случай. Служащего банка на месте, разумеется, не было. Юноше оставалось лишь пересечь помещение и войти во все еще активную арку портала, ведущего обратно к развалинам на скале посреди моря. Что он без колебаний и сделал.

Вопреки ожиданиям, проход вовсе не закрылся, все еще оставаясь активным, когда Антарес оказался на другой его стороне. И, к сожалению, он понятия не имел, как вернуть его в то состояние, в котором оный находился до того, как юноша нашел его. Это было… не слишком хорошо. Что-то ему подсказывало, что в конце концов Ранрок выберется из ловушки, и скорее рано, чем поздно. Невозможно было не признать, что этот гоблин чертовски хорош. Как быстро он додумается, где именно искать беглеца? Антарес же, меж тем, понятия не имел, в какой части Британии находится, и отлично осознавал, что без метлы и навыка аппарации он не уйдет далеко.

Стараясь не думать о том, что, возможно, совершает глупость, он нащупал в кармане ключ, найденный в хрустальном зале, и вытащил его из плена защитной перчатки. Тот будто только этого и ждал. Не экранируемая более целиком, магия портала активировалась, унося юношу в стремительном водовороте пространственного искажения.

Спустя долгую и весьма неприятную секунду Блэк обнаружил себя лежащем на траве… где-то. Он закашлялся, сплюнул и поднял голову в попытке оценить степень паршивости места приземления. И застыл в удивлении. Вряд ли возможно было не узнать башни Хогвартса, так красиво окрашенные багрянцем рассветных лучей. Вероятно, это глупое решение оказалось самым лучшим за сегодняшний день. Его вынесло аккурат к границе защитных чар замка, на опушку Запретного леса.

Антарес хрипло рассмеялся и принял чуть более вертикальную позу, обессиленно привалившись спиной к теплому стволу ближайшего огромного дуба. Он почувствовал, что его трясет — непослушные пальцы смогли достать сигарету из пачки только с третьей попытки. Безумное напряжение последних часов и запоздалый испуг наконец настигли его, желая вырваться наружу потоком противоречивых эмоций. Блэк закурил и прикрыл глаза в попытке успокоиться. Это оказалось на удивление непросто. До нынешнего дня он никогда не бывал в настоящем бою. Тренировки и дуэли дома, порой болезненные и жестокие — да, но никогда не требующие сражения не на жизнь, а на смерть. Всегда была какая-то незримая черта, которую никто не переходил ни при каких обстоятельствах. В этот раз же… все оказалось совсем по-другому. Не было места страху, усталости, боли. Антарес с удивлением понял, что в этой ситуации во многом являлись решающими даже не навыки владения магией, а воля. Воля, которая заставит тебя твердо стоять на ногах и бороться за собственное существование несмотря ни на что. Никакой возможности просто сказать «не могу», отступить, сдаться. Или с огромным трудом пересиливая себя делаешь то, что необходимо, или ты мертв.

На фоне такого бесспорная смерть одного разумного существа и возможная — другого от его руки представлялась чем-то… разочаровывающе неважным. Ну, право слово, какая разница? Эти революционеры все равно вне закона, никто не потащит его в суд за убийство. Моральная же сторона вопроса казалась еще более не стоящей внимания. На самом деле, не было разницы, кто более прав: гоблины, борющиеся за свободу сомнительными методами, или он, не желающий отдавать в их руки оружие и жаждущий завладеть оным в корыстных целях. Просто… Снести голову какому-то коротышке одним-единственным режущим заклинанием — это было эффектно. И красиво. На вкус Блэка подобное являлось достаточным оправданием.

Он смог более-менее прийти в себя, уняв колотящееся сердце и мятущийся разум лишь спустя минут двадцать. После же, стянув то, что осталось от одежды, наконец осмотрел собственное тело внимательнее и пришел к выводу, что все не так уж плохо. Множество царапин, синяков, поверхностных ран. Сломанная левая рука, но перелом простой, закрытый, без смещения. Разорванное стражем плечо, однако, хоть агрессор и имел вид змеи, яда в его клыках не было. Все это не требовало немедленной скорой медицинской помощи профессионалов — не задеты серьезно внутренние органы, и тем более не наличествовало тяжелых комплексных проклятий.

Юноша прошептал несколько заклинаний, аккуратно выводя палочкой замысловатые пассы целительской магии над окровавленной плотью. Ближайшие пару дней пострадавшую конечность нагружать не стоит, но выздоровление, скорее всего, лишь вопрос времени. Воспитание в семье Блэк, особенно для нелюбимого сына, было… специфическим. В конце концов, или ты находишь способы справиться с его болезненными последствиями, или страдаешь, так и не успевая оправиться перед следующим «уроком хороших манер».

Далее он потратил еще минимум пол часа, чтобы полностью свести все ссадины, порезы и синяки с лица. Не стоит демонстрировать однокурсникам и учителям собственный потрепанный внешний вид. Мелкие повреждения на остальном теле также получили свою порцию внимания, однако тут Антарес старался меньше, пожалев времени и сил. После настал черед очищающих чар и иных бытовых — удаляющих кровь и грязь, приводящих в порядок волосы, и, самое главное, одежду. Последняя была в отвратительном состоянии, но какое-то время магические заплатки продержатся. Однако в ближайшее время стоит обрести новый гардероб, иначе рано или поздно случится конфуз, и придется дефилировать по Хогвартсу полуобнаженным.

Закончив с делами, Блэк устало откинулся на спину, вновь погружая голову в буйное разнотравье. Завтрак он уже пропустил. Опять. Впрочем, это мелочь, всегда можно попросить Тикки принести чего-нибудь с кухни. Первая же лекция сегодня — заклинания. Ну, честное слово, вряд ли там будет что-то, что он не сможет нагнать за несколько часов самостоятельного мозгового штурма. К Мордреду.

Гораздо больше Антареса волновало иное. Загадочная древняя магия и сосущее под ложечкой ощущение потери. Ранрок задал правильный вопрос. Что именно пришлось отдать за то, чтобы иметь возможность соприкоснуться со столь могущественной силой? Это было что-то… как будто слишком трудно уловимое. Блэк вспомнил момент своего собственного наивысшего отчаяния и старую дурацкую песню. Мордред, что за бред. Почему магия зала среагировала на такую глупость и причем здесь, пикси ее подери, дражайшая матушка? О, нет, морализаторские сказки о том, что любовь побеждает все и дарует чудесное спасение оставьте маленьким детям и блаженным. Нет, здесь дело в чем-то другом.

Может быть, стоит попробовать воскресить в памяти те самые ощущения при помощи окклюменции? Антарес закрыл глаза и попытался расслабиться. Это легко, он делал это тысячи раз. Но... Не теперь. Сейчас он больше не ощущал ничего.

Лишь спустя минуту бесплодных попыток Блэк осознал всю иронию сложившейся ситуации. Неспособность и есть сам ответ. Да, самое восхваляемое человеческое чувство все-таки сыграло свою роль, пусть и иным образом. Коль его предположения верны… Никакое живое существо никогда больше не сможет подарить ему настоящего тепла, как он не будет в состоянии полюбить никого и ничего, кроме магии, как бы ни захотел, хотя, пожалуй, такое приторно-поэтичное описание проблемы слишком примитивно. Неужели именно это оказалось тем, что его дурной своевольный разум посчитал сокровенным в те самые мгновения утраты контроля? Антаресу казалось, он давным-давно вырвал с корнем собственные бессмысленные надежды и бесполезные и глупые слабости. Как странно и… разочаровывающе осознавать себя просто брошенным одиноким мальчишкой.

Блэк неплохо разбирался в теории магии, чтобы допустить возможность, что его домыслы относительно произошедшего могут оказаться верны. Немало колдовства основано на устойчивых концептах, сформировавшихся за века существования человеческой культуры, и равнозначный обмен — одна из самых базовых. Другое дело, что под этим наверняка должна скрываться какая-то основа, причина необходимости платить. Однако самый главный вопрос все еще остается открытым. Что ждет его дальше, если это — только первый взнос?