Шансы на спасение (гет)

— Ты как? — тихо спросил Максим. Павел, лежавший на соседней койке, перевел на него взгляд, слегка кивнул и снова уставился в потолок, рассматривая его бессмысленным взглядом. — Наш конвоир, похоже, уснул, так что теперь мы сможем спокойно поговорить.

— Зачем они так? — спросил Павел, не глядя на Максима. — Зачем Гай избил того человека?

Максим задумчиво хмыкнул — он и сам не понимал зачем. Собственно, и Гай Гаал, который их вез куда-то, был совсем не плохим пареньком, только уж слишком подозрительным, и что-то было непохоже, что он вообще был способен на такой омерзительный и аморальный поступок. Как выяснилось — был, и еще как.

Максим по примеру Павла повернулся на спину и посмотрел на низкий потолок, измазанный в чем-то красном. Поговорить надо было, пока Гай не проснулся, но говорить не хотелось: слова куда-то ушли, остались лишь непонимание и боль за чужие страдания.

После того, как его встретил в лесу Зеф, прошло два дня, и за это время многое в его представлениях об этой планете успело измениться. Теперь он не воспринимал это как сказку, которая происходит где-то далеко и явно не с ним. То, что произошло там, в помещении, где ходили люди в черных мундирах с блестящими пуговицами и с желтыми зубами, немного пошатнуло его уверенность в благородстве рода людского. Честно пытаясь объяснить себе все это, Максим в своих размышлениях зашел в тупик, а поведение Гая после этого злосчастного случая привело его еще в большее недоумение.

По-видимому, люди в черных мундирах скоро догадались, что перед ними стоят пришельцы сверху, и оперативно приняли меры, чтобы отправить их к ученым для контакта — по крайней мере, так объяснил себе их быстроту Максим. Сопровождать их в поездке вызвался Гай, вместе с которым они доехали до небольшого городка и сели на поезд, который представлял собой довольно грязную, дребезжащую и малопривлекательную машину, переполненную самыми разными людьми. Все они или молчали, с недоверием разглядывая друг друга, или периодически начинали страшно ругаться, и даже всегда спокойный Гай тоже участвовал в этих разборках. А кроме того, эти аборигены курили странные сигареты, которые пахли каким-то наркотиком, от которого Максим то и дело начинал сильно кашлять — привычка эта была тошнотворной, непонятной, но его утешало то, что и Гаю этот обычай тоже не нравился. Павел же после того, как они вышли за пределы места сосредоточения людей в черном, не проронил ни слова. Единственное, что знал о нем Максим — это то, что он служил в Звездном Флоте и что его звали Павел Чехов. С Гаем поневоле жестами общался только он, Максим, а его брат по несчастью стал после всего произошедшего задумчивым и неразговорчивым.

— Паша, — снова позвал Максим. Поезд страшно скрипел и раскачивался на рельсах. Все вокруг спали, а за окном стояла непроглядная темень — даже луны не видно. А ведь спутник у планеты был, он видел его, когда подлетал к орбите… Да, атмосфера делает свое дело — и аборигены даже не догадываются о том, что где-то высоко над их головами светят месяц и звезды. — Паша, они забрали у тебя коммуникатор? Ты сможешь связаться со своим кораблем?

С соседней полки слышалось только молчание, и Максим подумал, что его новый друг ему так и не ответит, но внезапно он пошевелился и повернулся к нему.

— Наверное, смогу. Не уверен. Но коммуникатор они у меня не отобрали, не поняли, наверное, что это такое. А фазера у меня нет — я бросил его где-то в кустах, потому что Первую Директиву никто еще не отменял.

— Хорошо, Павел. Тогда нам нужно связаться со своими, и желательно так, чтобы никто этого не видел, — Максим, нагнув голову, посмотрел в окно на несущиеся мимо них темные пейзажи, почти неразличимые во мраке. — Значит, мой сигнал был услышан пролетающим мимо кораблем Звездного Флота? — задал Максим давно интересующий его вопрос.

— Да… Мы случайно засекли сигнал бедствия, и наш капитан, подумав, что может со всем справиться с помощью всего лишь пятерых офицеров, отправился на шаттле сюда, на эту планету, — Павел как-то слишком пристально посмотрел на него, и Максим понял, что сейчас его собеседник скажет ему что-то не очень приятное. — И тебя, и нас обстреляли аборигены из огнестрельного оружия. Шаттл, на котором мы прилетели, мы уничтожили, чтобы он не стал достоянием местной цивилизации, поэтому жизнь моей группы буквально висит на волоске, потому что сейчас они бродят где-то в джунглях. Капитан планировал отправить в плен к аборигенам информатора, который укажет безопасное место для посадки шаттла с корабля, но мы не знали, что информатора отправят кататься по этой планете, — Павел оглядел все вокруг, а потом посмотрел в окно и задумчиво продолжил: — А знаешь, Максим, ведь они тоже люди… Не только внешне — аналитики с корабля сделали генетический анализ и выяснили, что мы как биологические виды совпадаем почти на сто процентов…

Максим, чуть наклонившись, посмотрел на спящего на нижней полке Гая. А может, уже и не спящего — он, кажется, почувствовал, что на него смотрят, открыл глаза и с удивлением и подозрением уставился на Максима. Да, почти что человек — почему-то Максим так вначале и подумал, когда встретил Зефа. Или это подсказали ему сенсоры в его исследовательском корабле, которые сделали анализы биосферы планеты? Странно, он уже этого не помнил — должно быть, мозг из-за стрессовой ситуации решил, что часть полученной тогда информации может ему и не понадобиться, и засунул ее куда подальше…

— Ты видел радиофон? — тихо спросил Павел, тоже заметив, что Гай уже не спит. Максим отрицательно покачал головой. — А я видел — похоже, что лет двадцать назад здесь случилась ядерная война. По крайней мере об этом говорит наличие радиоактивных веществ буквально везде: и в почве, и в воде, и в воздухе…

Гай встал и с неудовольствием посмотрел сначала на Максима, потом на Павла. Видно было, как ему не нравится, что они разговаривают, но почему — понятно не было. Может, они нарушили какие-то местные традиции, и теперь аборигены на них злятся? Да нет, непохоже… Хотя черт их знает, этих людей! Максим сделал задумчивую мину и отвернулся к стенке, чтобы не видеть осуждающего взгляда Гая. Все это странно, очень странно… И очень страшно. И не то чтобы за свою жизнь страшно или за свое будущее — теперь, когда рядом с ним находился Паша, а офицеры Звездного Флота были на связи, этот страх сам собой куда-то пропал — но страшно за них, за аборигенов. Во что они тут вляпались? Куда их занесло на путях истории?

Первая Директива отчетливо запрещала какое-либо вмешательство в инопланетные дела не слишком развитых цивилизаций, но что если вмешиваться — но по-тихому? Направлять, учить, предупреждать об опасности — все равно ведь это будет их история, но только такая, которая пошла по наилучшему сценарию, в которой уже нет роковых ошибок, когда-то совершенных людьми с планеты Земля…

Гай устало вздохнул, лег обратно на нижнюю полку и притих. Снова вокруг установилась тишина, прерываемая только мерным стуком колес об рельсы и чьим-то громким храпом. От всего этого Максим ужасно устал: на Земле поездов не было уже давно, наверное, лет сто пятьдесят — с тех пор, как человечество изобрело Нуль-Т, или транспортер, они стали никому не нужны, разве что только так, тряхнуть стариной. Эх, хорошо бы сейчас вернуться домой, в Ленинград, погулять там в пригороде, подышать свежим воздухом, побродить по лесопаркам…

— Павел! — позвал Максим. Его напарник, притворившийся спящим, пока Гай их досматривал, осторожно посмотрел вниз. Их провожатый снова спал — или притворялся, что он спит, Максим пока еще не разобрал. — А ты откуда вообще? Где ты жил на Земле?

— В Москве, — протянул Паша. — Мы жили в новом районе на окраине города — там недавно построили большую больницу, и мама стала в ней работать. У меня ведь вся семья врачей — дедушка, бабушка, мама… Только отец инженер, вот он первым и заметил, что у меня большие способности к математике и физике. Благодаря ему я досрочно закончил училище Звездного Флота и выпустился в звании энсина, хотя мне всего семнадцать, — с гордостью сообщил Павел. Максим грустно кивнул: знают же люди, чем заняться, а ему уже почти двадцать — и ни работы, ни увлечений, ни интересов… Только руки и ноги на месте — летай себе по планетам в качестве пилота-исследователя в свое удовольствие и передавай химико-физические данные умным бородатым дядькам в центр. Нет, это все детский сад, конечно, в Звездном Флоте все по-другому: там люди серьезно наукой занимаются, налаживают контакты, расширяют Федерацию, неведомое открывают — а чем он, Максим, занимается?

— А я из Ленинграда. Отец — физик-ядерщик, и мама тоже физик. А я, как видишь, пока никто — вступил в Группу Свободного Поиска и создаю проблемы таким, как вы.

Паша улыбнулся, и что-то в этой улыбке показалось Максиму жалостливым — с таким же выражением на лице на него смотрели отец, Учитель, друзья, и, самое главное, мама, когда говорила: «Ты же неплохо рисовал в детстве, Максик…» Все только и делают, что смотрят на него сочувствующими взглядами — дескать, не нашел своего места в жизни, вот теперь и наматывает круги по галактике. Обидно…

— Да ладно тебе, Максим, — Паша потянулся и положил руку себе под голову. — Наш капитан был только рад — он у нас тоже любитель создать кому-нибудь проблем. Хотя, я уверен, они нас вытащат, подлатают Скотти и вытащат — у нас капитан всегда такой; и тебя мы спасем обязательно, не зря же мы за тобой летели вместо того, чтобы идти в Йорктаун. Только главное продержаться и не наделать глупостей, а там уже как-нибудь разберемся.

— Мы уже наделали глупостей выше головы, — Максим вздохнул и опять грустно посмотрел в окно. Снаружи стало совсем темно, только один раз он увидел, как поезд проехал какую-то башню — ее трудно было не заметить, потому как она вся была освещена и, видимо, хорошо охранялась, раз аборигенам понадобилась такая уйма света. — Нам сейчас нужно молчать, смотреть и запоминать. Последнее самое главное — чем больше мы запомним и поймем, тем больше шансов у нас отправить достоверную информацию твоим друзьям.

— Хорошо, Максим. Я тебя понял. Молчать, смотреть и запоминать.

Максим замолчал и опять уставился на потолок. Жалко Пашу — ему ведь только семнадцать, и выглядит он серьезно, наукой занимается… Ему наверняка не слишком-то улыбалось спасать его, Максима, с какой-то планеты, где живут аборигены с автоматами, которые бьют себе подобных кулаком по лицу. Да еще и не просто гуманоиды — а люди, люди… Такие же, как они. Это ж какой будет скандал, когда все узнают про это! Все, конечно же, подумают на какие-нибудь генетические технологии, которые земляне неожиданно решили использовать в своих целях, — только вот скоро выяснится, что это неправда. Потом начнут искать виноватых — а их, естественно, не найдут, потому что дело, видно, древнее, раз здесь уже успела сформироваться своя цивилизация, так отличающаяся от земной.

— А кто ваш капитан? — вдруг поинтересовался Максим.

— Джеймс Тиберий Кирк, — с тихой гордостью ответил Чехов.

Капитан Кирк, капитан Кирк… Фамилия у него была очень знакомая, но Максим никак не мог вспомнить, где он ее слышал. Кажется, герой он какой-то, спас кого-то не так давно…

— Капитан Кирк?.. — тихо и задумчиво переспросил Максим. — Ему, по-моему, дали пятилетнюю миссию в неизведанном космосе! — вспомнил он.

Конечно! Работники ГСП, в отличии от тех, кто служил в Звездном Флоте, часто заходили за пределы изведанного космоса, чтобы собрать данные, на которых и будут основываться в своих исследованиях серьезные ученые. А пятилетняя миссия стала первой в истории Звездного Флота, когда в такое путешествие отправился корабль, подобный «Энтерпрайзу», при этом на столь долгий срок. Это Максим читал еще на Земле, сидя дома и попивая крепкий чай с булочками; а про самого капитана Кирка было еще известно, что он пытался спасти Вулкан от ромуланцев, прибывших из будущего, поучаствовал в спасении Земли от них же, а кроме того первым увидел опасность, исходящую от адмирала Маркуса, и дал ему бой недалеко от Луны. Да, он вспомнил: капитан Кирк — герой Земли и спаситель Федерации.

— Значит, ты входишь в команду «Энтерпрайза»? — поинтересовался Максим, и Паша в ответ кивнул.

— Да, я служу на нем штурманом с тех пор, как он совершил свой первый полет, — весело сказал Паша, а потом вдруг погрустнел. — Кадеты тогда вылетали по сигналу бедствия с Вулкана…

Максим тяжело вздохнул. Это была большая трагедия для Федерации — гибель одной из четырех ее планет-основательниц. Тогда межгалактические отношения трещали по швам, но, по счастью, выдержали. И тогда же погибло несколько кораблей Федерации и около трех тысяч кадетов, которые на свою беду вышли из варпа раньше, чем «Энтерпрайз», из-за чего и были немедленно уничтожены ромуланским кораблем. Большая потеря для Земли в целом и для Звездного Флота в частности — после этих событий он два года не мог добиться выполнения планов по призыву…

— Тебе тогда повезло, что ты остался в живых, — заметил Максим. До недавнего времени сам Максим ни разу не рисковал своей жизнью — разве что на Пандоре, где он столкнулся с популяцией полуразумных голых пятнистых обезьян, которые загнали его в ловушку и с которыми ему тогда пришлось сражаться не на жизнь, а на смерть. Но это было другое — обезьяны пусть и обладают зачатками интеллекта, но назвать их разумными в полном смысле этого слова… затруднительно. В отличие от ромуланцев или адмирала Маркуса, которые были представителями самых развитых рас галактики. — Страшно, когда смертью тебе угрожает человек, — продолжил уже вслух размышлять Максим. — Или какое-нибудь другое цивилизованное существо. Когда тебя хочет съесть какой-нибудь инопланетный хищник — это одно. А когда хотят убить сознательно, не в силу инстинктов, а в силу других причин, понятных только человеку, то становится гораздо страшнее. И хуже, — добавил Максим.

Паша задумчиво помотал головой — должно быть, ему в голову такие мысли не приходили.

— Я, Максим, даже не думал об этом, когда был там, — ответил Паша. — Главное было спасти людей, а все остальное как-то ушло на второй план. Не до того было, чтобы о чем-то размышлять, надо было быстрее действовать. Понимаешь?

Мак не понимал — точнее, понимал, конечно, но его удивило то, что можно не задумываться о таких вещах. Может, это только он один над вечным размышляет? С жиру бесится… Паша, вот, делами занимается, Землю спасает, в научных экспедициях участвует, а он, Максим, что — ничего не делает, только время зря тратит. Невеселые мысли, кажется, пошли по третьему кругу, упорно возвращаясь к бессмысленности бытия. Собственно, они и всегда около нее вертелись, но после падения на эту планету все усугубилось раз в сто, и теперь они донимали его постоянно.

— Понимать-то понимаю… Но все равно думаю, что тебе везет, — после минутного молчания ответил Максим. Паша пожал плечами, не зная, что можно на это ответить.

Они снова замолчали, только теперь это молчание было не добрым и дружеским, а навязчивым и гробовым. Гай снова заворочался где-то там, внизу: должно быть, они разбудили его своей болтовней, и теперь он не заснет и утром будет злым, как те самые люди в черных мундирах. Связаться бы поскорее с капитаном Кирком и наконец определить, что к чему, когда и зачем.

Максим не успокоится, пока ему не дадут поговорить с мамой. Может, ей уже сказали, что он погиб, — ведь так не бывает, думают они, что корабль взорван, а пилот живой по планете топает и безуспешно взывает к небесам… Не будь пролетавшего мимо этой планеты капитана Кирка, Максим, не догадавшийся взять с корабля простой Нуль-аккумулятор, имел все шансы гулять по джунглям, воспроизводя на себе судьбу метафорического пилота. Максим посмотрел на Пашу, чтобы спросить еще что-то, но тот уже мирно спал, в отличие от Гая, который совсем не мирно ворочался на нижней полке. Максим закутался в свою куртку поплотнее (аборигены, откровенно говоря, удивились, увидев его в одних термотрусах, и пожертвовали ему старую полотняную куртку, такую же старую рубашку и потертые штаны, отдаленно напоминающие джинсы. Синеватая форма Паши, как и трусы Максима, их тоже смутила, но на этом щедрость аборигенов закончилась, поэтому Паше пришлось удивлять всех пассажиров своим невообразимо яркой, на фоне местных костюмов, формой Звездного Флота) и сделал вид, что спит, на всякий случай, если Гаю вдруг придет мысль проверить своих пленников.

В том, что Максим и Паша — пленники, сомневаться не приходилось: недаром же им выдали сопровождение. То, что их везут для контакта с местными учеными, после некоторых размышлений Максим тоже перестал подвергать сомнению: какими бы ни были аборигены отсталыми по сравнению с земной цивилизацией, они должны были понимать, что разобраться с неизвестными могут только ученые, которые и подскажут людям в черных мундирах, кто они и откуда. Что будет после контакта, Максим представлял плохо. Наверное, им дадут наконец-то связаться с группой офицеров с «Энтерпрайза», а потом они улетят отсюда восвояси. По крайней мере он на это надеялся, а что будет на самом деле, никому неизвестно — но Максим не переставал верить в честность и благородство людей.

Или нелюдей?