Верный пёс (гет)

Лили не думала, что ей снова может стать хорошо. Не так хорошо, как прежде, но хорошо по-другому, не лучше и не хуже, хорошо по-своему. С одной стороны, ей стало немного тревожно и стыдно — казалось, что люди её не поймут и только осудят за отношения с другом погибшего мужа, а с другой стороны, ей хотелось, чтобы другие люди не касались её «хорошо». Оно не имеет к ним отношения, а значит, не им её судить. Лили нравилось снова чувствовать себя желанной, ловить красноречивые и нежные взгляды Сириуса на кухне или в гостиной, где они находились с Гарри. Вряд ли бы сын, конечно, ужаснулся, поцелуйся они при нём, но они решили дать ему время привыкнуть к небольшим изменениям, а не удивлять его быстро и сразу. Гарри всё равно ничего не имел против, если Лили держала Сириуса за руку на улице, когда они гуляли или провожали его утром в школу. Правда, ровно до того момента, пока кто-то из одноклассников то ли не стал над ним потешаться, то ли подавать пример.

— Я большой, я сам дойду! — всё чаще стал твердить Гарри и торопливо уходил вперёд.

Чтобы поменьше его нервировать, Лили согласилась с тем, что его может провожать до школы Сириус, к тому же ей нравилось иногда наблюдать, как они суетятся и собираются в прихожей.

— Ты всё взял? Книжки? Поделку? Сменную обувь? — допытывался обычно Сириус, а Гарри, хмурясь и застёгивая противные пуговки на куртке, энергично кивал.

— Уверен? Всё проверил? Учти, если ты что-то забыл, маму дёргать нельзя, она тебе ещё с вечера всё приготовила.

Обычно Гарри не подводил, но случалось, конечно, что он вдруг охал и его личико морщилось.

— Ой, я обувь забыл…

— Тогда давай мне рюкзак и беги наверх.

— А ты не можешь палочкой взмахнуть и притянуть?

— Не могу, иди сам.

— Ну, Си-и-и-и-ириус…

— Не Сириускай, ты забыл, ты и иди.

В такие моменты Лили не знала, кто умиляет её больше — Сириус, способный состроить самую строгую мину и упрямо стоять на своём, или Гарри, способный демонстративно топать на лестнице и по возвращении объявить, что больше с крёстным не играет, а к вечеру благополучно об этом забыть.

— А с мамой кто будет прощаться? На неё ты тоже дуешься?

— Мам, пока!

Они махали ей ладонями у двери, и Лили с улыбкой желала им хорошего дня. Когда спустя пару недель Сириус стал подходить ближе и приправлять этот ритуал ещё и поцелуем в её щёку, Гарри действительно не удивился. Он лишь немного озадачился, увидев в выходной день, как его мать выходит из спальни Сириуса и торопливо завязывает поясок на халате.

— А что ты у Сириуса делала? Будила его? — поинтересовался он.

— Д-да… не хотела, чтобы он завтрак проспал и потом ходил голодный до обеда, — нашлась Лили и уловила доносящийся из спальни смех.

Благо, что Гарри ещё был мал и не задавался вопросами, что взрослые мужчина и женщина могут делать наедине, помимо того, чтобы вести разговоры.

— Нам пора перестать устраивать это тайком, тогда он быстрее привыкнет и не будет об этом думать, как о чём-то необычном, — предложил ей одним вечером Сириус, и Лили решила, что, наверное, он прав.

Римусу, отличавшемуся наблюдательностью, им и вовсе не пришлось ничего объяснять. Он всё понял, когда зашёл в гости и заметил, как они переглядываются за столом. Оставшись с ним на кухне за мытьём посуды, Лили не упустила возможности поговорить.

— Осуждаешь? — спросила она, передавая ему чистую тарелку.

— Нет, — ответил он, протирая тарелку полотенцем.

— Тогда почему у тебя такой загадочный вид?

Римус оторвался от дела и посмотрел ей в лицо.

— Ты довольна?

— Да… думаю, да.

— Что ж, тогда мне не о чем переживать, — пожав плечами, ответил он и перестал хмуриться.

Но что-то в его взгляде всё-таки было, возможно, оно было связано не с ней, а с Сириусом. Возможно, он сильно сомневался, что их отношения могут продлиться дольше полугода, а Лили не хотела думать наперёд, спорить и что-то доказывать. Когда-то она уже думала наперёд, мечтала об уютном домике, летней веранде, где будет отдыхать с мужем и попивать коктейль, и двух-трёх славных детках, шумящих во дворе… Одно лишь пророчество и «праздничный» день отбили у неё всякую охоту мечтать.

— Прости, я не осуждаю, правда, — помолчав, сказал Римус, — лишь… немного беспокоюсь, что ли… Если ты действительно довольна, то хорошо, я этому рад, если же что-то не так или… В общем, ты всегда можешь рассчитывать на мою помощь.

— Спасибо, Луни.

Лили тепло улыбнулась и поцеловала его в щёку. Несмотря на то, что он тоже являлся Мародёром, Римус и раньше был её другом, способным выслушать, поддержать и помочь. Если он и опасался, что через полгода его могут ждать печальные новости, то сильно ошибался. Лили могла бы отметить годовщину их отношений с Сириусом, но, зная его нелюбовь ко всяким сентиментальным вещам, решила не заострять на этом внимание. Сириус и так её приятно удивлял, и ей не хотелось требовать от него большего. Не хотелось снять одно кольцо с безымянного пальца и надеть другое, да и какой теперь в этом был смысл? Показать другим, что она всё ещё хороша собой и смогла отхватить красавца Блэка? Или вынудить Сириуса носить кольцо, которое будет ему напоминать, что теперь он не свободен и что-то ей должен? Лили не хотела ни новой церемонии, ни громких клятв, ни внимания других — ничего, что раньше казалось крайне важным. Теперь она хотела только внимания Сириуса, его любви и доверия, и это у неё было, она чувствовала сердцем.

Сириус не был большим романтиком, как Джеймс, если он ей что-то дарил, то не устраивал из этого представлений и не осыпал множеством красивых слов. Если он куда-то её звал, то всё чувствовалось в том, как он держался за столом, смотрел на неё или обнимал. Лили не любила полёты на мётлах, потому как очень им не доверяла, но на маггловский мотоцикл она рискнула сесть и была тронута, что тот не взмыл в воздух, а только так разогнался, что ветер трепал её волосы, а всё остальное размывалось и как будто бы исчезало. Наверное, поэтому Сириус его так любил. За то, что этот транспорт дарил ему ощущение свободы, словно птице, способной лететь, куда захочет. Лили езда на мотоцикле тоже пришлась по душе, а особенно её позабавил Гарри, с которым они попросили вечером посидеть Римуса.

— Мама? — удивился Гарри, выйдя из гостиной и округлившимися глазами смотрел, как она, улыбаясь, уходит под руку с крёстным.

Похоже, он настолько привык видеть её лишь в платье или блузке с юбкой, что не ожидал, что она может измениться, лишь надев джинсы, куртку и футболку. Может стать энергичной, совершенно другой, а не только той отрешённой женщиной, что ходит по дому и ждёт его на кухне. Однообразие угнетало — Лили знала это ещё с тех унылых дней в Годриковой Впадение — поэтому она была благодарна Сириусу за всё то новое и приятное, что он привносил. За прогулки, поездки, подарки… хотя для Сириуса всё это, казалось, было чем-то… незначительным и обыденным, вроде прихоти или потребности. Временами Лили он даже казался побитым и брошенным когда-то псом, который усердно притворился непрошибаемым и злым, а на самом деле отчаянно хотел завоевать хоть немного любви и тепла, почувствовать себя важным и нужным хоть для кого-то. Лили ему доверяла и не хотела думать, будто он может её предать. Но думать она стала совсем о другом.

За полтора месяца до второй годовщины начала их отношений, в разгар лета, они размышляли, что же подарить Гарри на день рождения… Велосипед у него уже был, метла, на которой ему разрешалось летать только в компании Сириуса, стояла в чулане в ожидании очередных выходных, наборы солдатиков пылились в шкафу, мяч он и так носил на улицу, чтобы побегать и поиграть. Размышления ни к чему не привели, поэтому было решено подождать, когда мальчик вернётся и спросить у него самого. Гарри как раз быстро умылся с улицы, выпил воды и Лили с Сириусом попросили его усесться с ними за стол. Гарри немного подумал над их вопросом, пригладил взмокшую чёлку, ещё немного подумал и… вдруг выдал такое, из-за чего Лили потеряла дар речи.

— Братика.

Зато Сириус не растерялся, более того, он заметно нахмурился.

— Вообще-то, братики — это не подарок, — заметил он. — И самое главное, зачем тебе братик?

— Чтобы вместе играть, — ответил Гарри и стал перечислять школьных приятелей, у которых имелись братья и сёстры, с которыми они могли играть на каникулах.

— Ты можешь играть со мной… ты же меня не позвал мяч гонять.

— Я звал! Ты же отказался… а в четверг ты сказал, что устал после работы… А вот с братиком я мог бы играть, пока ты на работе! А ещё вечером, когда ты устал…

Лили переглянулась с Сириусом, но не смогла ничего произнести. Она не понимала, хочет ли она возразить сыну, особенно, когда он так убеждён и мило выглядит, что хочется лишь улыбнуться.

— То есть ты думаешь, братик будет с тобой только играть? — продолжал выкручиваться за неё Сириус, а Гарри энергично кивал. — А то, что ему игрушки придётся отдать, ты не думаешь?

— Какие игрушки? — не понял Гарри.

— Твои игрушки, какие ещё. Это же братик, с ним придётся делиться… и потом, он ведь ещё маленький будет… будет их портить и ломать, ты к этому тоже готов?

— Ломать?

— А как иначе? Или ты думаешь, аист сразу смышлёного и подросшего братика принесёт? Нам с мамой, между прочим, придётся с ним немало повозиться… а значит, играть мы с тобой будем ещё реже… Ну, пока братик не подрастёт, конечно.

Лицо Гарри заметно вытянулось, и Лили стало его жалко.

— Сириус… — наконец осторожно сказала она, но Сириус уже распалился, желая поделиться с крестником богатым опытом.

— И потом, братик начудит, нос разобьёт или коленки, а ругать мама будет тебя.

— Меня? За что-о?! — поразился Гарри.

— Сириус, — чуть твёрже повторила Лили.

— Как за что? — не услышал он. — Ты же старший, вот ты и должен за братиком следить.

От возмущения Гарри подскочил со стула и воскликнул, что никакой братик ему не нужен.

— Лучше подарите мне тогда собаку, мы с ней будем бегать на улице и в одной комнате жить!

— Ну, насчёт собаки ещё можно подумать, — согласился Сириус и, проводив его взглядом из столовой, посмотрел на Лили, демонстративно поджавшую губы. — Что?

— А можно было не делать такие категоричные заявления и не злить его?

— А как ещё его можно было переубедить? У меня «братик» был, я знаю, о чём говорю.

Лили хотела сказать, что у неё вообще-то тоже есть сестра и то, что происходило в семье Блэк, не обязательно должно происходить в других семьях, но поняла, что таким образом они лишь начнут спорить, а это ни к чему хорошему не приведёт. Не услышав от неё возражений, Сириус тоже покинул столовую, а она занялась делами. Вечером, лежа в постели, Лили поняла, что разговор с сыном её всё ещё не отпускает, она ведь так и не выразила своё мнение по поводу его подарка, и ей невольно припомнилась давняя мечта... рухнувшая мечта об уютном домике и дружной счастливой семье.

— Сириус, — позвала Лили и, повернувшись на бок, взглянула на него, лежащего на соседней подушке.

— М-м? — подал он голос.

— А ты всё это сегодня всерьёз говорил Гарри? Я имею в виду ты и вправду… не хотел бы ещё одного ребёнка?

Сириус шевельнулся и немного приподнялся на подушке. Похоже, он тоже задумался и помедлил с ответом.

— Я имею в виду не сейчас, а вообще, — уточнила Лили.

— Не знаю, я не думал об этом, — помолчав, ответил Сириус и повернул к ней голову. — А что? Ты хотела бы?

— Возможно, — ответила она и мечтательно улыбнулась. — А представляешь, если бы у Гарри действительно был братик, которого он бы наставлял и оберегал? Братик бы брал с него пример, а Гарри бы чувствовал себя старшим и важным. Вдруг бы это наоборот... шло им обоим на пользу и укрепило их отношения.

— Хотел бы с тобой согласиться, но мой печальный опыт говорит о другом, — хмуро заметил Сириус.

Лили придвинулась ещё ближе и положила руку ему на грудь.

— То есть тебе противна сама мысль о таком же симпатичном и упрямом, как его отец, сероглазом лохматом мальчике? — заглянув ему в лицо, уточнила она.

— Я этого не говорил, — уклончиво ответил Сириус, и по его лицу стало понятно, что эта тема его стала заметно нервировать, — просто не думал об этом… Ни сейчас, ни вообще. И потом, нам разве Гарри мало?

— Нет, но… я просто хотела понять, — стушевалась Лили и вернулась на свою подушку. — Извини, ты отдыхай.

— Хорошо. И тебе сладких снов.

Сириус опустился и, подтянув одеяло, закрыл глаза. Глядя на него, такого напряжённого и уставшего, Лили сделалось неудобно. Наверное, она ступила на очень опасную территорию, подумалось ей, затронула что-то неприятное или болезненное, такое, что Сириус не хотел открывать. Раньше, до трагедии в Годриковой Впадине, он ведь очень ценил свою свободу, а потом никоим образом не выразил сожаления, что пришлось с ней расстаться. Возможно, он и так пошёл на слишком многое из любви к ним, а она захотела от него ещё большего. Лили приподнялась, осторожно коснулась губами его щеки, на что Сириус пробормотал что-то невнятное, и опустилась на свою подушку. Утром она заметила, как странно он на неё посматривает то в спальне, то в столовой, но лишь тепло ему улыбнулась на прощание. Решила, что есть вещи, которые ей лучше не трогать, иначе в их отношениях появится брешь, а она их очень ценила и не хотела глупо испортить.